Гойтисоло и Вересаев - коменты к цитатам

Гойтисоло

"Нет человека, семьи, рода, нации, нет учения или государства, которые не обосновывали бы законность своих притязаний ложью - это незыблемая истина." - да, лгут и притязают людишки с удивительной наглостью... Их никто не остановит - только авария, столкновение лоб в лоб. Или такое сплетение лжи, что приходится разрубать ее топором...

"...свобода есть только в книгах." - имеется в виду, что мы свободны, только пока читаем, смотрим кино, слушаем музыку; это свобода снов...

"С тех пор он полюбил ходить по букинистам и рыться в потаённых уголках книжных лавочек. Он читал запоем, и достойной наградой ему было множество непохожих друг на друга миров: из Америки По он переносился в Нормандию Пруста, от честолюбивых устремлений и любви Жюльена Сореля переходил к духовным исканиям юного художника из Дублина. В литературе сошлись, слились воедино оба его детских увлечения - история и география. Оказывается, убежать возможно, даже не двигаясь с места." -  кина ещё не было, видимо... Сейчас всего этого добра столько, что теоретически можно вообще не выходить на улицу... А тогда приходилось даже прустов читать! Лживым претензиям литераторов внимать...

"Время было незрячим всадником, и остановить его никто не мог. По пути оно увлекало за собой всё, что раньше казалось устойчивым и прочным, изменяло пейзаж, а мечты обращало в пепел." - шикарный образ... Время мы видим во всяком движении... Даже когда  неподвижны в какой-то очереди, мы отмечаем все движения вокруг и в себе...

"Была ли его жизнь смешением ошибок и правильных решений? Или правильные решения принимались лишь изредка, в промежутках между ошибками? Вспоминая их общее прошлое, он чувствовал вполне понятную растерянность: время шло, и чем дальше, тем сильнее всё расплывалось. Её записные книжки и блокноты, торопливые, неразборчивые пометки, которые он с трудом разбирал, не помогали ему восстановить события. Подлинным богом было забвение, с всесилием которого ничего не мог поделать всемогущий Создатель, не говоря уже о его недолговечных порождениях." - мы потому и ошибаемся, что туман забвения всегда с нами - он не позволяет нам всё помнить и быстро набираться опыта. Помнить и понимать - это почти одно и то же! Не случайно слова так похожи...

"Когда он оглядывался на пройденный путь, жизнь представлялась чередой расставаний с тем, что он считал своим, и что на самом деле ему не принадлежало. Ничего не удержал он, ни унаследованного им когда-то добра, ни идей, - совсем ничего. Не было ничего общего между ребёнком, юношей, зрелым человеком и немощным телом, к которому он раздражённо приноравливался. Только имя и фамилия, но что они могли сказать о нём?" - все цитаты содержательные, хотя и громоздко, старомодно велеречивые. Нам действительно ничего не принадлежит, даже надетые майка и трусы... Сплошь временные, иллюзорные попутчики...

"Кому пришла в голову пагубная мысль измерять ход времени, подчинять свою жизнь смехотворной тирании часовых стрелок?" - а носить костюмы? Сочинять талмуды законов? Людишки пытаются усилиться, делая себя машинами, роботами, сбиваясь в стада, зубря книжки, высасывая и выкапывая из земли разнообразные вещества...

"Мысль, что придётся уйти из этого мира, его ужасала, но не своей неизбежностью - это как раз было в порядке вещей. Ужасало, что уйти придётся, так и не разгадав смысл, возможно, заложенный в жизни. Попытка постичь его обернулась бы отстранением от самой жизни и её ритмичности; стремление к познанию заставило бы забыть всё, что он знал, в чём был уверен. Ничего не оставалось от него, лишь тень на оконном стекле поезда, мчащегося в неизвестность." - и цитат у него мало, и фамилия у него странная, и сам я в предыдущий раз его не оценил... А ведь мне так же умирать - и на грани совсем уж полного забвения... (Последние два дня мучила грудная жаба...)

"Он никогда не хотел иметь детей, не хотел брать на себя ответственность за чью-то неминуемо обреченную жизнь, и Она с уважением относилась к его воле. Хорошими или плохими, но детьми его были написанные книги: они займут своё место на полках библиотек и пребудут там до скончания веков. Но зыбкая нить его размышлений тут же прервалась: какая разница прожорливый червь или постепенное угасание написанной страницы?"  - крайний пессимизм (может, тоже доберусь до такого поближе к концу?)

"То, что ей не нравилось, как будто скользило мимо нее. Спокойно глядя вдаль, она переводила разговор." - каждый так умеет?

"Природа сводила друг с другом живые существа, только его это не касалось. Как-то он поехал кататься в коляске и встретил Мартина Элосеги под руку с девушкой; солдаты с батареи вечно гуляли с деревенскими девицами, даже звери и птицы жили парами. (Как уверенно они говорили «мы», чтобы все знали, что «я» — только часть целого! Какой-то порыв был сильнее, чем они сами, он нес их друг к другу, они искали ощупью, блуждали в темноте и наконец сливались в объятии.)" - да, разнообразные "солдаты" и девицы - это основной массив спариваний...

"Есть нечто хуже огня и пыток, это когда ты чувствуешь себя факелом, который горит холодным огнем. Это жизнь без любви, это одиночество, пустота." - опять чувак приуныл; ну что ты, чувак, никакого холодного огня не бывает. Огонь - это всегда самая страстная любовь... И одинок ты к счастью - твоими "друзьями" легко могли стать бесконечные дожди...

"Ибо мы убиваем то, что любим, знайте, знайте все; одни убивают жестоким взглядом, другие добрыми словами; трус убивает поцелуем, храбрец шпагой." - да, избавьте меня от "друзей", а от врагов я избавлюсь сам... Хотя скорее, конечно, случится обратное: и "друзья" задушат и враги заколют... И только готовность жить по достоевскому (толстовскому, вангоговскому) и по христианскому нам в помощь...

"Между нами нет большой разницы. Хотя для того, чтобы зачать тебя, понадобилась лишь капелька спермы, а Меня вылепили обманом и решениями вселенских Соборов, в главном мы схожи: мы не существуем. Мы оба—видения или призраки, порождённые чем-то сторонним, назови это случаем, стечением обстоятельств или игрой воображения." - да,  этот мир - иллюзия, но это знают только старики, так всё устроено, что более молодым  это знание закрыто - иначе никто не стал бы жить и что-то делать...

В общем, это пессимист редкий - но тем и ценен... Очень мало ценных авторов - как ни странно, он явно  выделяется на общем фоне...



Вересаев

"Нет, прав, сто раз прав был Сократ, когда говорил: "Ходил я к поэтам и спрашивал у них, что именно они хотели сказать. И чуть ли не все присутствующие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. Не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям"." - зарёкся объяснять стихи, хотя и много раз делал это раньше. Стихи специально сделаны так, чтобы не объясняться. Они на рифмы и ритмы завязаны, а не на объяснения. Там нечего объяснять по большому счету - а по маленькому "прикалываться" над стихами стоит ли труда? В общем, не понравилась мне цитата - ни Сократ в ней, ни Вересаев, ни помянутые объяснители, ни поэты... Стихи это словесная музыка - неблагодарное дело "объяснить" музыку... Хотя можно и о ней высказывать мнение... Т.е. необъяснимое запросто может оказаться отменным дерьмом, но даже и в лучшем, ангельском смысле это мираж и его роль в жизни весьма ограничена - примерно как роль женщин. Душевная это история - а духовная выше, сильнее...

"В августе 1903 года у меня была в Ясной Поляне одна беседа с Толстым, и тогда она меня очень поразила. Разговор зашел об этом самом трагизме, -- когда человек сознает, что, скажем, счастье любви есть высшее счастье, но он неспособен отдаться ему, нет в нем этой любви, которая единственно дает счастье. Толстой в недоумении пожал плечами. -- Не понимаю вас. Если человек понял, что счастье -- в любви, то он и будет жить в любви. Если я стою в темной комнате и вижу в соседней комнате свет, и мне нужен свет, -- то как же я не пойду туда, где свет? -- Лев Николаевич, ведь на ваших же всех героях видно, что это не так просто. Оленин, Левин, Нехлюдов очень ясно видят, где свет, однако не в силах пойти к нему. Но Толстой только разводил руками. Видно было, что он искренно хочет понять этот самый "трагизм", выспрашивал, слушал внимательно и серьезно. -- Простите меня, не понимаю! Самое же слово "трагизм", видимо, резало его ухо, как визг стекла под железом. По губам пронеслась насмешка. -- Трагизм!.. Бывало, Тургенев приедет, и тоже все: траги-изм, траги-изм... И так он это слово сказал, что где-то в душе стало совестно за себя, шевельнулся странный, нелепый вопрос: да полно, существует ли вправду какой-нибудь в жизни трагизм? Только в настоящее время, мне кажется, я начинаю понимать этот странный разговор и начинаю понимать в Толстом последних десятилетий то, что раньше мне было совершенно непонятно." - просто у Толстого психология крестьянина и военного, "трагизм" в этих суровых сферах  не котируется - зато тупости определенного "мужского" рода предостаточно. Он действительно где-то походил на тогдашних революционеров, коммунистов, только действовал бы  без насилия и с христианским уклоном... - проповедовал христианский коммунизм чистой воды! "Истина в любви" - но ведь и любовь в истине!! Надо дорасти до любви, а это так же трудно, как и дорасти до истины... Расти в любви можно едва ли не бесконечно, как и в истине - но главное, конечно, встать на этот путь... И,  конечно, в коллективе (а Толстой единоличником ни разу не был) этот путь проходится на порядки быстрее - хотя и сбиться "за компанию" настолько же проще...

"Билль "о жестокости к животным" был принят английским парламентом в августе 1876 года. Дата знаменательная: как раз в это время в Болгарии свирепствовали турки, поощряемые дружественным невмешательством Англии. Неужели пытаемые в лабораториях лягушки были английским депутатам ближе и дороже, чем болгарские девушки и дети, насилуемые и избиваемые башибузуками? Конечно, нет. Дело гораздо проще: парламент понимал, что вмешательство в болгарские дела невыгодно для Англии, невыгоды же ограничения живосечений он не понимал. А там, где человек не видит угрозы своей выгоде, он легко способен быть и честным и гуманным." - и по сей день в этих сраных англиях (да и везде) процветает подобная двойная мораль, в основе которой - бабы... Впрочем, болгары наверняка у тех  англичан по полной отсасывают, потому что тоже - рабы... Народы состоят из людишек, потому что людей слишком мало для того, чтобы образовывать народы...
Сейчас тоже журналюги с жаром демонстрируют свое "благородство" в препирательствах в украинцами или западом (легко способных довести до войны, и ни до чего больше), а вот долбоебовирус для них тема запретная, невыгодная...

"Чтобы доказать себе, что он "смеет", Раскольников убивает старуху процентщицу. "Я не человека убил, я принцип убил... Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного... Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая, или право имею?" Оказалось -- тварь дрожащая." - сам цитирует Достоевского. Мол, не муки совести были у Раскольникова, "как великолепно показал Мережковский" ...  Чушь это... Человек или слаб, но мыслит (данный случай), либо силен, но туп на толстовский манер... Раскольников раскаялся, но на достоевский, а не толстовский манер, он понял свою природу, то, что он много мечтал о себе и пал жертвой химеры, миража, абстрактного и эгоцентричного мышления. Сам Достоевский был "тварью дрожащей", но сделал он никак не меньше туповатого Толстого. Мы дрожим и вибрирует от наших мыслей и чувств... - и "тварь" растет, преображается через эту дрожь... (Кстати, Достоевского нет ни в "Писателях", ни здесь, потому что он на порядок выше "обычных" писателей! И я его всю жизнь комментирую... Впрочем, как и Толстого...)
Еврей Мережковский Вересаева обманул... - все мы регулярно обманываемся. Лишь бы не так катастрофично, как Раскольников...

"Нужны какие-то идеальные, для нашей жизни совершенно необычные условия, чтобы болезнь стала действительно "случайностью", при настоящих же условиях болеют все: бедные болеют от нужды, богатые - от довольства, работающие - от напряжения, бездельники - от праздности; неосторожные - от неосторожности, осторожные - от осторожности. Во всех людях, с самых ранних лет гнездится разрушение, организм начинает разлагаться, даже не успев еще развиться." - вот! Понимает же он "достоевщину".
Душа - это вода, и поэтому зло, растворившись в ней, проникло совершенно во все места и уголки, причем в одинаковой степени. Т.е. в довольстве его никак не меньше, чем в недовольстве!

"Для Толстого в недрах жизни нет никакого мрака, никаких чудищ и тарантулов. Есть только светлая тайна, которую человек радостно и восторженно старается разгадывать. Не прочь от жизни, а в жизнь -- в самую глубь ее, в самые недра! Не с далекого неба спускается бог на темную жизнь. Сама жизнь разверзается, и из ее светлых, таинственных глубин выходит бог. И он неотрывен от жизни, потому что жизнь и бог -- это одно и то же.
жизнь и бог -- это одно и то же. Бог есть жизнь, и жизнь есть бог. Достоевский говорит: найди бога, -- и сама собою придет жизнь. Толстой говорит: найди жизнь, -- и сам собою придет бог. Достоевский говорит: отсутствие жизни -- от безбожия; Толстой говорит: безбожие -- от отсутствия жизни." - вот к чему приводит непонимание Троицы... Жизнь - это душа, второе лицо Троицы! Хотя тело и мысли тоже "живут", но это не совсем наша жизнь, это жизнь в нас и при нас, для этих форм жизни мы лишь "коллеги", тело надето на нас как одежда, а мысли плещутся в нас, как жидкость в стакане (эта жидкость более густая, чем вода!)
В общем, правы и Толстой и Достоевский - в городе надо искать бога, а в деревне - жизнь, сама по себе жизнь там окостенелая и задубелая - слишком много тяжёлой работы и рабских правил, догматов... Но они это интуитивно поняли, не понимая Троицы - что и проявилось у Вересаева... Все эти "радостные разгадывания" у него от "серебряного века" и до добра они не довели. Они ведь именно так, радостно и шутя, собирались коммунизм строить! Никаких тарантулов, блин! А куда они делись, интересно?!

"К важнейшим вопросам жизни Достоевский подходит с меркою разума и логики. Какое может быть для человека разумное основание любить людей, быть нравственным и благородным? Какая логика может заставить его жить и ценить жизнь, раз его ждет неизбежная смерть? Какой вообще может быть смысл в этой жизни, которая полна ужасов и скорбей? Ни на один из вопросов разум не может дать логического ответа. Больше, чем кто-либо другой, Достоевский знает, что разуму и не дано собственными силами разрешать подобные вопросы; разум может только передать сознанию ответы другого голоса, лежащего глубже и сокровеннее. Но другой этот голос в Достоевском молчит, как труп. Молчит и разум. Ответов нет. И вот -- жизнь пуста, ужасающе-бессмысленна, лишена всякой внутренней ценности; только санкция со стороны способна дать ей ценность. Толстой вообще относится к разуму с глубочайшим недоверием. Сложная жизнь не укладывается для него в ограниченные рамки слов, мыслей и убеждений. Твердость и определенность убеждений вернее всего свидетельствует об оторванности от жизни." - как и я, Вересаев всю жизнь занимался Достоевским и Толстым, но как же он тут всё перепутал!! У настоящих писателей, как и у настоящих людей вообще, разум и чувства работают и живут в паре! Толстой как раз чрезмерный рационалист! А Достоевский даже слишком остро всё чувствовал! И пытался осмыслить свои чувства (дурацкими стишками не отделывался, не торговал рифмованными чувствами) Опять вижу, насколько же сильно повлиял на Вересаева "серебряный век" с его дурацким пафосом и высокопарными растеканиями по древу...
И насчёт смерти разум может дать логические ответы, что за херня?!

И дальше все цитаты у него такого же типа... В некотором смысле, разочаровался в Вересаеве... А где он толчется на важных вопросах, там и я всю жизнь толкусь - и не хочется повторяться... С одной стороны, на него влияли Толстой и Достоевский, но с другой сраные Ницше и Мережковские... (Возможно, что всего интереснее он там, где нет ни тех, ни других? Просто поучительные рассказы про жизнь...)