Звёздочка

 

В коридоре горел приглушённый свет, от чего всё окружающее её  размывалось. Женщина угадывала контуры то ли каких-то шкафов, то ли столиков, и следуя вдоль них, старалась держаться ближе к зашторенным окнам.

Дойдя примерно до середины, она не выдержала и отодвинула одну из них.  Луна метнувшись в образованную щель, тут же располосовала участочек паркета аккуратными ломтиками. После этого ощутив некоторое облегчение, девушка стала проделывать то же самое и с остальными окнами, встречающимися на пути.
Суа старалась наступать только на белые квадратики, представляя себя то Алисой в стране чудес, а то одной из шахматных фигур той далёкой сказочной истории. Сейчас она словно спускалась в собственное подземелье

Будучи маленькой девочкой, она никогда не переживала за исход игры, но умела радоваться каждому её спонтанному движению.
Садясь пятничными вечерами играть с папой в бадук, Суа трепетала. Её интуиция необыкновенно обострялась, и доска для игры в Го представлялась ей почти живой. Она любовно поглаживала свои белые камушки, и поднося их к самому лицу, что-то тихо приговаривала.

-Смотри, дорогая! Наша Суа опять свои заклинания шепчет…Вот в чем секрет её гениальности, оказывается. Ты моя звёздочка!

Отец обратив к ней смеющийся взгляд, нежно трепал по щеке.
Мама тоже ему что-то отвечала в тон, и Суа ощущала себя самым счастливым ребёнком на свете.

- Вовсе это, папочка, не заклинания! Я просто рассказываю им, как за неделю соскучилась и прошу их мне помогать...

- Говорю же, наша дочь великий стратег, и она даст фору любому гроссмейстеру

Девочка от этих слов радостно ёрзала. Всё окружающее согревало сейчас её маленькое сердечко. Будь то аромат маминого пятничного пирога, сотворённого из всего того, что оставалось на кухне до очередного похода в магазин. Будь то беззаботно снующий по комнате соседский щенок, за которым их семья присматривала на время отъезда тех. Будь то она сама, что сидя на полу на  плетёной подушечке, смотрела в смеющиеся глаза отца. И тоже улыбалась.

Она и сейчас, занося ногу над очередной темнеющей клеточкой или светлой полоской от луны, улыбалась. Ей нравился этот сон.
Да, пусть он и был спутанным и причудливым, а порой пугал своей непредсказуемостью, но в нём так красиво сочетались подлинные воспоминания и художественный вымысел. Любой сказочник бы позавидовал.
И дело вовсе не в нейронных связях и не в её мощи, как стратега, на что пенял, проигрывая в бадук, отец. Дело было в необыкновенной чувствительности Суа.
Довольно скоро девушка поняла, почему мама так часто повторяла ей о том, что что бы в жизни не происходило, нельзя закрывать своё  сердце.
 Как только душевная боль внедрялась в сердцевину, не будучи остановленной на подступах, Суа теряла свой дар.
Её интуиция молчала, и приходилось полагаться только на разум. А от этого жизнь становилась бедной на краски и искусственной, точно сухоцвет.

Впервые она это прочувствовала,  когда внезапно ушли родители. И несмотря на то, что те готовили её к своему уходу, всё равно это оказалось для девушки не перевариваемым горем. Словно бы по соседству обрушилась  громоздкая башня, и останки этой ложной конструкции погребли под собой её уютный домик. Суа долго не могла принять произошедшее, внутри словно бы выключили свет, так там стало пусто, холодно и темно.
Долгое время девушка не могла оставаться наедине с собой. То есть в пространстве ей как раз хотелось находиться одной, но вот свою обескровленную суть она инстинктивно стремилась наполнить хоть чем-нибудь.
 Для начала в ход пошли бесконечные фильмы и передачи, что она смотрела по чёрно-белому телевизору, подаренному ей на последнее день рождение. Суа беспрестанно переключала каналы, лишь бы только не слышать тихого голосочка, что пробивался сквозь гам сценической телевизионной жизни.
 Потом , чтобы заглушить его, этого стало недостаточно, и в ход пошёл эликсир из соседнего магазинчика.
Добрый, знакомый ещё по её детству, дядюшка владелец  неодобрительно качал головой, но не останавливал. Он прекрасно понимал, что их окраинный район наводнён подобными магазинчиками, а тут всё-таки девочка будет под присмотром.
Суа и правда, далеко не уходила, садилась за столик на улице и смотрела на дорогу и прохожих. Окружающая жизнь строилась из привычных кубиков, иногда соединяясь арочками, но вот для нее самой время словно застыло.

Однако Суа была не из тех, кто способен долго существовать без правды. Скоро столик, к большому удовольствию, дядюшки опустел, и начались бесконечные прогулки. Девушка проживала душевную боль через ноги, отдавая её по частям земле. Она отдыхала на ней, и даже спала вплоть до поздней осени, когда Сеул неожиданно накрыл снегопад.
 Предыдущие года выдавались почти бесснежными, и какая-то её часть, не затронутая тленом горя, возликовала. И наконец-то, пробились слёзы. Суа плакала сутками напролёт, оплакивая свой разрушенный волшебный мир, но из осколочков последнего уже робко пробивались семена нового.  Не менее волшебного, как девушке хотелось верить. И она, действительно, прошла тогда первый бой с тенью, и с тех пор стала активно помогать своей душе расти.
Она всё чаще стояла у холста, всё чаще брала в руки кисть, а после и всё смелее смешивала цвета.

Вот тогда то к ней и стали приходить эти новые сны. Девушка погружалась в каждую картину, как в некую реальность, собранную кем-то свыше из цветных стеклышек материи и прозрачных камней её  духа.
Каждая написанная ей картина, как и каждая прожитая реальность обучала её чему-то. И после будет немало повторений и даже опыт разрушения посетит её  жизнь ещё не раз. Но до  чистой, мудрой сердцевины уже не доберётся ни одна тень, Суа научится примиряться с ними на периферии, на слое сознания.
И сейчас много лет спустя, вспоминая, как мама рассказывала ей о своём опыте и своих подобных путешествиях, женщина не теряла надежды пересечься с той в одном из миров.

Последние метры до двери она преодолела почти вприпрыжку, точно ребёнок, спешащий в рождественское утро к ёлке, обёрнутой  лентой подарочных коробок.
Суа была счастлива, она гордилась собой за каждую из прожитых ею реальностей.
Женщина взялась за ручку двери, и через мгновение тьма поглотила её. Свет в коридоре снова потускнел. Это луна отступила от окон, чтобы зажечь в качестве бра одну маленькую яркую звёздочку.

***

Солнце внезапно заглянуло в гости, и  сосульки во дворе стали оттаивать. Резные, красивые, похожие на слегка расплывшиеся от жара звёзды.  Точно творческое зеркало зимы, они распускали по одной свои ледяные нити.

Уля смотрела в окно и чувствовала себя необыкновенно счастливой. Всё было позади; сомнения, переживания, сложный переезд, когда желая скорее очистить пространство, они не спали даже ночами. Девушка специально не спрашивала Олега, знает ли он, кто тут жил до них, уж слишком много разных чуждых энергий поначалу наполняло этот дом.
 Коттедж был выставлен на продажу достаточно давно, и Уля чувствовала загрязнение от многочисленных смотрящих и случайных прохожих. В первые месяцы девушка часто застывала посреди одной из комнат, стараясь центрировать свой поток.

Но это точно был их дом. Он принадлежал им изначально, словно был перенесён из иной счастливой реальности, где они его сами  когда-то давно построили. Уля узнала дом сразу, и после этого ни на какой другой не соглашалась, отметая даже идею, взять участок и закладывать фундамент с нуля.
Фундамент уже имелся. Может быть он не был идеален с точки зрения начала совместной взрослой жизни, но Уля видела в этом своеобразную плату за их дар помнить и сотворять.
Помнила больше она, а Олег создавал. Материальное, красивое, вечное. Когда их тени схлынули, отошли точно волны вглубь океана, берег наполнился разноцветными ракушками и ценными минералами. Но ценность их была не в возможности быть проданными или купленными, и не в глянцевом блеске, что не даёт ни света, ни тепла. А напротив, в их безыскусности.
Когда никакое эго уже не обладало способностью заморозить их сердца, сделать нечувствительными к красоте и любви. Очередная башня была разрушена до основания, а её обломки поглотила почва в качестве  удобрения. Это было для обоих болезненно, но только так к ним могла вернуться их  первоначальная чистота и радость.
Друзья видели друг друга насквозь и познавали через это себя.

Вместе они готовили прибранное, уже обжитое жилище к празднику. К тройному празднику, так как был канун Нового года. Также прошёл ровно год с тех пор, как переехав сюда, они поставили новую засечку на своих душах, точно также, как отмечают рост ребёнка на дверном косяке. И этот метафизический ребёнок рос вместе с реальным, земным. Это был первый новый год, который им предстояло встречать уже  втроём.