Как Горыныча лечили

- Кому тут жить надоело?! - Горыныч, замотав шею в тёплый шарф, открыл дверь и тут же получил снежком, как раз, между ушей средней головы. Ругань и обещание выдернуть ноги всем богатырским детям, потонули в снежной атаке и хохоте детворы. Снежки летели отовсюду: снизу, с боков, и даже с крыши собственного дома на Горыныча рухнул сугроб. Забыв про обещание, никого не превращать в жаркое, по крайней мере на эти праздники, Змей ринулся в атаку.
- Ёхо-у-у! - раздались мальчишечьи озорные голоса, и на Горыныча вновь обрушилась снежная лавина, превратив грозу всего тридевятого царства в сугроб.

Пока Змей из него выбирался, мальчишек и след простыл, а Горыныч, стуча зубами и пытаясь отодрать от шеи заиндевевший шарф, вернулся в дом.

- Пчхи! - расчихался Змей, спалив занавески и бабушкин шкаф.
- Пчхи! - повернулся в другую сторону Змей и поджёг дрова в очаге,
- Пчхи! - ударился головой о противопожарный щит, ловко подсунутый котом Горыныч и, рухнув на пол, затих.

- Вот так всё и было, - рассказывал кот Василисе, вернувшейся с девишника, пока менял мокрые полотенца на горячих лбах друга. - И ведь что выдумали, сорванцы, на санках, чтоб отцы чего не заподозрили, снег таскали! Слепят снеговика, обрядят в тулуп, и вроде как просто ребятишки катаются! А вот как они этих снеговиков на крышу затащили – сама у них спросишь!
- Бедный Горыныч, - вздохнула Василиса, - ух, пообдираю я уши этим мальчишкам! А пока, мой милый, - погладила Василиса кота, - придётся тебе в город бежать, в лавку Кикиморы. Скажешь, что от меня, возьмёшь корзинку с  разными специями, и бегом домой! Будем спасать невинно пострадавшего! Кто ж знал, что он так простыть может из-за снежка за шиворотом…
Не успела договорить, как кота и след простыл. Явно лучше в лавку пряностей сбегать, чем от каждого чиха Горыныча подпрыгивать.

В городе, тем временем, переполох случился, прознали горожане, что беда случилась, занемог Горыныч, лежит присмерти, того гляди, останется царство без главной достопримечательности, как тогда туристов заманивать? Да и обряды древние, без Змея проводить невозможно будет. И потянулись к дому Горыныча вереницы тех, кто считал себя знахарями да колдунами. Вот только, пирожки с тыквой, да запечённая в меду редька, были самыми безобидными средствами.

Маланья, самая главная сплетница королевства, у которой и грамота официальная была, чтоб никто не сомневался в её главнейших и наиправдививших новостях, притащила перцовку. Василиса и оглянуться не успела, как Горыныч, словно ошпаренный, выскочил из дома и помчался к озеру, а внутри него всё полыхало и горело огнём. А вы пробовали пить выжимку жгучего перца, да ещё и горчичкой приправленной?! То-то и оно! Змею, казалось, что если он немедля не плюхнется в прохладную воду, то огонь вырвется не только из трёх его пастей, но и через уши с пупком. Озеро моментально прогрелось, снега на его берегах растаяли и расцвели подснежники.

— Пчхи! — с облегчением выдохнул Горыныч, выпуская в небо струйку дыма, что тут же превратился в сиреневое облачко. Василиса, дождалась пока змей вылезет из озера, превратившееся в термальный источник, укутала его в одеяло, и проводила обратно домой. По пути пригрозив Маланье, превратить её в жабу, лет на сто, для успокоения характера и улучшения внешних данных. Бабка от неожиданности (и резко уверовав, что Василиса приведёт угрозу в действие) квакнулась со стула и на карачках уползла за порог, а дальше, подобрав юбки, так припустила, что только пятки сверкали.

— Хозяйка, — просунулась в дверь вихрастая голова местного пастушка Антошки, — я тут отвар принёс, сам его пользую, и другим советую! Мне его царский гонец из тутанхомонской страны привёз!
— Не буду! — отвернулся к стенке Горыныч и натянул на все три головы одеяло.
— Что значит не буду?! — надул щёки пастушок. — Ты ежели помрёшь, то кто со мной голубей гонять будет?! А утят учить летать, обгоняя ковры самолёты? А девчонок пугать, когда купаются?!
— Что? — развернулась к гостю Василиса.
— Ой! — скрылся Антошка, словно его и не было, успев бросить пузырёк Змею. Горыныч же, чтоб не отвечать Василисе, быстро выдернул пробку и опрокинул в себя содержимое.
— А-а-а-а… — брызнули слёзы из глаз Горыныча, и его шкура стала жёлтой, как те самые лимоны, сок которых тутанхомонские лекари запечатали в бутылёк.
— Держи, мой хороший, — быстро сняла с огня молоко Василиса, и смешав его с маслом, подала Горынычу.
— Если сейчас ещё кто придёт меня лечить, я его съем! Ты же не будешь против, да?!

Услышав обещание превратить в жаркое любого, кто переступит порог, все доморощенные лекари пустились на утёк, кто-то с низкого старта задал такого стрекача, что открыл новое направление в спорте, другие ползком, маскируясь под сугробы, потихоньку расползались, третьи, теряя валенки, петляли как зайцы, в надежде, сбить погоню со следа.
— Мы ж как лучше хотели… —  всхлипывали они, пробегая мимо кота.

— А что произошло? — осторожно, бочком, вошёл в распахнутую дверь кот, таща за собой корзинку.
— Они меня лечили. Всяким! — шмыгнул всеми тремя носами Горыныч.
— Ну-ну, — погладила его по крылу Василиса, — можно подумать, что кто-то из них знает, как лечить простуду! Я вот сейчас тебе глинтвейна сварю.
И будешь завтра как новенький!

Ты же, уважаемый мой читатель, наверняка тоже знаешь этот маленький секрет, да? Когда на улице стоит промозглая, холодная, стылая, унылая погода. На столе подсыхают лимонные дольки, лежит апельсин, а в холодильнике стоит бутылочка красного вина, то можно сварить самое лучшее средство от простуды, да и не только от неё.
А надо всего-то взять любимую кружку/кастрюльку/котелок, кинуть туда палочку корицы, гвоздичку, бадьян. Ах да, сначала погрейте их в ладонях- пряности любят тепло. Щедро налить вино и добавить лимонную цедру, выжать немного апельсинового сока. Не забудьте про ложку меда! И, не доводя до кипения, насладиться волной ароматов, сказочных, теплых, согревающих. Достать красивые бокалы, или керамическую кружку, или просто старую чашку и разлить этот волшебный напиток. Принимать пряное тепло зимнего вечера в любимой компании, или кота, наслаждаться идущим за окном снегом и домашним уютом. А пока, ты, мой любимый читатель, варишь глинтвейн, я пойду допишу сказку…