Деревенские гадания

Наша стажёрка Леночка впорхнула в кабинет, так стремительно и внезапно, как появляется налоговый инспектор на пороге проштрафившейся организации. Округлив глаза и царапая воздух своими длинными и острыми коготками, заботливо покрытыми тремя слоями яркого лака, она, хлопая ресницами заговорщицки затараторила:
—- Вы не поверите в то, что я вам сейчас расскажу!
Даже не закрыв до конца дверь, что было обычным для неё делом, переполняемая эмоциями Леночка продолжила говорить, не сбавляя темпа, как бешеный пулемёт и пересыпая свою речь восклицаниями различной тональности:
—- Представляете, к Ивану Никитичу пришла какая-то монахиня и они уже битый час обсуждают происшествие чуть ли не тридцатилетней давности.
—- Прям монахиня? — недоверчиво спросила Ира — наш бог редактуры и вёрстки.
—- Да, да! Самая настоящая монахиня. Представляете? Я сама видела, когда приносила им чай.
Это была почти сенсация. Иван Никитич, наш главный редактор, относился к религии с крайним скептицизмом и даже, порой, с лёгким презрением, однако, при всём при этом, считал религию необходимым злом, без которого будет только хуже. Из-за этого сказанное Леночкой увлекло всех, и мы наперебой начали спрашивать у неё подробности. Мы так этим увлеклись, что не услышали шагов в коридоре и лишь распахнувшаяся дверь привлекла наше внимание. На пороге стоял сам Иван Никитич — карающий меч нашего скромного коллектива.
—- Так-так! — ехидно произнёс он. — Лена, ты, как я погляжу, опять сплетничаешь?
—- Ой, Иван Никитич. — изобразила Леночка удивление, делая при этом глаза ещё больше — Я... Мне просто стало интересно — попыталась оправдаться она — и я...
—- И ты решила, как обычно посплетничать.
—- Я просто... — начала было Леночка с явным возмущением в голосе.
Иван Никитич строго посмотрел на стажёрку, и она тут же умолкла.
—- Любопытство, молодые люди — наставительно произнёс наш главный редактор, обращаясь уже ко всем — не всегда хорошо. Иногда оно даже опасно. Когда-нибудь, Лена, оно доведёт тебя до беды.
Леночка тут же покраснела до кончиков ушей, как спелая помидорка.
—- История, которой вы все так заинтересовались — как ни в чём не бывало продолжил Иван Никитич — как раз тому подтверждение.
—- Но вы её ни разу не рассказывали. — тут же раздались голоса.
—- Значит пришло время и для этой истории. Тем более, что повод для этого Лена уже дала.
Когда Леночку вот так вот ловили на горячем, она начинала обиженно возмущаться, иногда картинно жестикулируя, иногда сложив руки на груди в горделивой позе. Перед лицом начальствующем же наша стажёрка демонстративно замолчала с таким видом, будто её оскорбили до глубины души. Иван Никитич будто не заметил Леночкину обиду. Он расположился в кресле у окна, обвёл нас всех строгим взглядом и принялся рассказывать.

Это случилось в самом начале 90 -х, вскоре после развала великой страны. Я тогда был журналистом областной многотиражки, доставшейся новой России в наследство от почившего Советского Союза. Я был молод и любопытен, даже, в какой-то степени, нагл, хоть и имел уже некоторый опыт в своём ремесле. Главное для меня было – найти какую-нибудь новость или, хотя бы, сплетню, дабы, потом накопав фактов превратить всё это в полноценную статью. Вот тут-то мне и подвернулось одно очень мутное дело: в N-ском селе при странных обстоятельствах погибла молодая девушка. Немного покумекав, я запрыгнул в свою немолодую уже «семёрку», которую в южных республиках в шутку кличут советским Мерседесом и отправился на место событий, в полной уверенности, что раскопаю что-нибудь эдакое.
Путь был неблизкий и я даже не надеялся на однодневную командировку. Прикидывая по пути, где можно заночевать, я вспомнил, что рядом с этим селом есть монастырь – там то я и решил просить приют на ночь. Надо сказать, молодые люди, что тогда не было всех этих гостиниц на каждом перекрёстке. Гостиницы были в крупных городах и их было мало, а уж и про села и деревни и речи быть не могло – не то, что сейчас. Нарастающий бардак в стране только добавлял неопределённости и во многом из-за него даже в монастыре могли отказать в приюте. Так что проблема ночлега в те суровые годы стояла весьма и весьма остро.
Село, на первый взгляд, ничем не примечательное: несколько улиц по обе стороны речки, подвесной пешеходный и железобетонный автомобильный мосты. Берега местами пологи, а местами обрывисты, хоть под обрывами и есть небольшие полоски суши. В километре, на пригорке расположился монастырь: главный храм, видимый издали, сиял своим куполом, как именинник в день рождения, несколько построек вокруг него и мощная крепостная стена с башенками по периметру – вот и весь монастырь. Дорога, ведущая в село, хоть на картах и обозначалась, как дорога с твёрдым покрытием, от наличия асфальта никогда не страдала. То была пыльная, местами разбитая гравийка, петляющая между многочисленных лесов, перемежающихся с полями. Добраться до места по такой для меня, как для горожанина, было отдельным, ни с чем не сравнимым приключением.
Кто самый первый представитель власти на селе, окромя председателя сельсовета? Ну конечно же участковый милиционер! К нему то я и направился в первую очередь. Меня встретил суровый дядька, высокий, как фонарный столб и лет на пятнадцать старше меня. На столе у него лежала стопка бумаг, от которых я его, очевидно, и отвлёк.
--- Присаживайся. – тут же указал он на свободный стул и добавил – В ногах правды нет.
Пока я взгромоздился на предложенный стул, сельский Анискин успел убрать бумаги в ящик стола и теперь смотрел на меня цепким взглядом профессионального сыскаря.
--- Ну-с, молодой человек, сказывай кто таков? С чем пожаловал?
Перво-наперво, дабы придать себе хоть какое-то значение в глазах собеседника, я полез за своим удостоверением, но моя журналистская ксива на милиционера не произвела ровным счётом никакого впечатления.
--- Журналист, значит. – заключил он. – Так значит и ты тоже здесь из-за всей этой истории?
--- Да. – ответил я и глядя, как багровеет лицо сотрудника правопорядка, поспешил добавить – Прежде всего я хочу разобраться в случившемся, а не писать всякую ерунду. Поэтому-то я и решил обратиться в первую очередь именно к вам.
В кабинете повисла томительная тишина. Очевидно, что я был не первый, кто интересовался сим происшествием, но, похоже, первым, кто не стал скакать с шашкой наголо впереди кавалерии. Теперь, по прошествии стольких лет, я склонен думать, что именно этой деликатностью я и подкупил строгого стража порядка.
--- Значит разобраться желаешь. – наконец сказал милиционер вновь пристально посмотрев на меня.
В ответ я лишь молча кивнул, стараясь не лезть лишний раз на рожон и стал ждать следующего вопроса.
--- Ну так что ты, Иван, хочешь узнать об этом деле?
--- Всё, товарищ милиционер.
--- Герасим Никифорович. Тогда расскажи для начала, что ты знаешь об этом деле, чтобы мне было понятно от какой печки плясать.
Следующие десять минут я рассказывал о первых слухах, что дошли до меня, потом о небольшой заметке, что попалась мне на глаза. К сожалению, ни там, ни там не было никаких сколь-нибудь значимых фактов, но было много допущений, а ещё больше не совсем уместных фантазий. Время тогда было, как раз подходящее для этого: страна только что пережила грандиозную катастрофу, ещё не забылись выступления по телевидению различных шарлатанов, именовавших себя целителями, а умы и сердца множества вчерашних коммунистов старательно завоёвывали различные секты, возникавшие то тут, то там. Выслушав меня, Герасим Никифорович призадумался.
--- Не густо, Иван, не густо. В той заметке, что ты прочёл, больше наврали, чем написали правду. Девушка возвращалась домой, когда на улице уже стемнело и в какой-то момент что-то её напугало. Что именно – сказать сложно, да и сейчас уже вряд ли возможно. Единственное, что доподлинно известно – она бежала, не разбирая дороги. В конце-концов она оступилась и просто рухнула вниз с обрыва.
--- А может за ней кто-то гнался?
--- Исключено. Посторонних следов мы так и не нашли, хотя обшарили всё вокруг и допросили всех, кто мог хоть что-то видеть или слышать.
--- Но…
--- Если ты вдруг подумал про секты, о которых так много говорят с телеэкрана и о которых пишут газеты, то до нас они ещё не добрались.
Такой ответ меня смутил ещё больше – ведь теперь дело представлялось гораздо более запутанным: вместо ответов на свои вопросы, я получал целую пачку новых, на которые не надеялся так просто получить ответы. Оставался лишь один выход: самому искать свидетелей, но прежде стоило сделать ещё одно дело.
--- Герасим Никифорович, а где, собственно, всё это случилось? Этот момент везде описан как-то слишком обтекаемо.
--- Ну что ж, идём. Здесь недалеко.
Следующий час мы ходили по селу и Герасим Никифорович, рассказывая о событиях того трагического вечера и о ходе последующего следствия, провёл меня по всему пути, который проделала девушки до момента своей гибели. С его слов получалось, что, возвращалась она от своей подружки. Как девушка оказалась у реки, вместо ворот собственного дома так и осталось загадкой. Участковый привёл меня на берег реки и показав на скалу, соседствовавшую с подвесным мостиком, сказал:
--- Вот посмотри на тот утёс -- именно с него девушка и упала.
Я с интересом посмотрел на указанную скалу и даже дошёл до середины мостика, дабы разглядеть место действия получше, и я вам скажу молодые люди, что там было на что посмотреть: плоская, будто срезанная гигантским ножом вершина и вытоптанная каким-то табуном слегка возвышалась над остальным берегом, а внизу у реки вдоль скал тянулась узкая полоска суши, поросшая высокой густой травой.
Когда мы вновь оказались в кабинете участкового, солнце уже садилось и мне надо было подумывать о ночлеге. Я уже собрался уходить, когда Герасим Никифорович спросил меня, где я остановился на ночь, ведь город, из которого я прибыл, был довольно-таки далеко от села. Услышав мой ответ, он тут же кому-то позвонил, быстро перекинулся несколькими фразами и повесив трубку, сказал:
--- Ну теперь поезжай. Тебя уже ждут.
Надо сказать, молодые люди, рекомендация уважаемого человека на селе помогает быстрее и проще договориться с местными жителями. Особенно, если время не спокойное. С этим я и отбыл. Я планировал только переночевать в монастыре, обдумывая увиденное и услышанное за сегодня, но судьбе было угодно подкинуть мне ещё один сюрприз.
В монастыре меня действительно ждали, что было крайне удивительным, ибо он оказался женским. Меня встретила сама настоятельница – невысокая худая тридцатипятилетняя женщина, облачённая в чёрное монашеское платье. Узнав, что за птица пожаловала в их обитель, она взялась провести мне экскурсию по своим владениям. В годы советской власти религии жилось не совсем уютно, но теперь в новой России церковь решила развернуться по-настоящему, и заезжий журналист был хорошим шансом обрести известность. Когда уже была пройдена вся территория монастыря и рассказана его древняя и славная история, речь зашла обо мне. Беседуя, мы вышли на монастырский двор. Наконец дело дошло до того, каким ветром занесло меня в это село.
--- Запутанная сия история, молодой человек. – задумчиво произнесла матушка Агафья, внимательно меня выслушав – Много чего в ней непонятного и в селе о ней до сих пор судачат. Знаете, у девушки той была…
Тут она подняла голову и внезапно замолчала, будто в один момент потеряла дар речи. Полагая, что что-то случилось, я посмотрел туда, куда смотрела и она, но там не происходило ничего из ряда вон выходящего. Лишь молоденькая послушница приближалась к нам с неумолимостью стихии. Девушка намеревалась пройти мимо, но матушка Агафья мягко остановила её. В этот момент я поразился насколько девушка хороша собой: высокая, статная, стройная, с длинной русой косой и застенчивым взглядом. Любое столичное модельное агентство душу бы продало, лишь иметь такую красавицу в своих рядах.
--- Постой, дитя моё. – сказала ей настоятельница. – Помнится ты жаловалась мне на ложь в газетах.
--- Жаловалась, матушка. – потупив взгляд отвечала послушница, не до конца понимая, к чему клонит настоятельница. – Там ведь только сплетни и написаны.
--- И ты хотела, чтобы хоть кто-нибудь написал опровержение.
--- Хотела, матушка. Очень хотела. Но как это сделать?
--- Вот Иван Никитич из уважаемой областной газеты – кивнула настоятельница в мою сторону -- и он может тебе помочь в этом.
--- Правда?! – воскликнула девушка и в её бездонных глазах промелькнула искра не совсем понятной мне надежды.
--- Правда. – ответил я максимально дружеским тоном, на который только был способен.
Не успел я обрадоваться неожиданной удаче, как весь запал, вся эйфория послушницы куда-то испарились, будто их и не было. Она стояла, вновь понурив голову, будто что-то давило на неё, мешая расправить крылья и полететь.
--- Хорошо. – тихо сказала она наконец. – Только в память о Варе. Я не хочу, чтобы о ней говорили плохо.
Будто предчувствуя, что рассказ будет долгим и тяжёлым, я предложил присесть на ближайшую скамейку.
--- Нас было двое -- две неразлучные подружки я и Варя. – начала девушка, едва мы втроём устроились на скамейке. – Мы учились в одном классе, вместе проводили свободное время и даже поступили в одно и то же училище. И, конечно же, каждая из нас мечтала, как и все девушки выйти замуж. Сразу и навсегда по большой любви. В один из дней собрались мы у меня дома погадать на жениха – Варя для этого даже отпросилась у родителей. Есть несколько способов, но мы решили выбрать не самый простой. Дождавшись, когда стемнеет, мы закрылись у меня в комнате. Расставив перед зеркалом зажжённые свечи, мы погасили свет. Оказавшись в полумраке, мы ждали, когда часы пробьют полночь. Чем ближе приближался желанный момент, тем тише становилось вокруг. Мы с Варей изнемогали от нетерпения. Наконец долгожданный час наступил. Я тут произнесла заветную фразу «Суженый мой, ряженный – появись!», а Варя моментально сорвала с зеркала полотенце, которым мы его накрыли. Мы с любопытством начали всматриваться в зеркало. По началу нас охватил восторг от происходящего, но потом…
Тут послушница замолчала, будто у неё в горле застрял ком. Я рискнул посмотреть ей в глаза и то, что я увидел поразило меня ещё больше, чем внешность девушки: там застыл неподдельный ужас, будто случилось нечто такое, чего не способен вынести человеческий разум. Девушка долго пыталась вновь заговорить, но каждый раз она лишь негромко всхлипывала. Наконец ей удалось совладать с собой и нахлынувшими на неё эмоции, и она продолжила свой рассказ.
--- Дальнейшие события той ночи я помню лишь отчасти, и я даже не могу поручиться за то, видели мы это воочию или же это нам показалось – всё было как в ночном кошмаре. В зеркале на несколько мгновений появился некий силуэт со слабо светящимися красным глазами, отдалённо напоминавший человеческий. Появился и посмотрел пристально на нас. Нам стало так страшно, что Варя тут же метнулась к выключателю и едва зажёгся свет, как силуэт пропал. Я сидела, как приколоченная гвоздями к месту и не могла поверить в произошедшее. В ту ночь мы не только не смогли уснуть, но даже не рискнули выключить в комнате свет.
Девушка снова замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Когда молчание затянулось я открыл было рот, дабы задать ей вопрос, но матушка Агафья едва заметно покачала головой, давая понять, что делать этого ни в коем случае не стоит.
--- Так началась эта история. – вновь продолжила свой рассказ послушница. – Мы с Варей постарались её позабыть и, казалось бы, нам это удавалось. Как же мы с ней ошибались! Вечером следующего дня, едва погасив свет в комнате, я бросила взгляд на зеркало и готова была поклясться, что вновь увидела в зеркале тот же самый силуэт. Он смотрел на меня! Я хотела закричать, но у меня пересохло в горле и едва я зажгла свет, как силуэт пропал. Утром я всё рассказала подруге, и Варя ответила, что такой же силуэт в зеркале видела и она. А потом и вовсе случилось странное: ночью того же дня я проснулась от каких-то звуков под окном: мне показалось будто кто-то шоркал мокрой ладонью по стеклу. Я осторожно отогнула занавеску, но ничего не увидела. Тогда я рискнула выключить свет, подождала пару минут, на цыпочках подкралась к окну и вновь чуть отогнула занавеску. Снова никого! Но стоило мне обернуться и посмотреть в зеркало, как там снова на мгновение мелькнул всё тот же силуэт. Дальше я помню только яркий свет и перепуганных родителей. Они мне сказали, что проснулись от моего крика и грохота, а когда прибежали посмотреть, в чём дело, то я уже лежала на полу в обморочном состоянии. После этого мне стало по-настоящему страшно, но ещё страшнее стало, когда Варя поведала мне точно такую же историю.
Очередная пауза в повествовании дала мне время поразмыслить над услышанным. Банальная логика подсказывала мне, что девушкам что-то померещилось и их слишком богатое воображение далее придумало нечто страшное и опасное. Однако, не дослушав до конца, выводы было делать слишком рано.
--- Обсудив произошедшее, мы с Варей решили просить помощи. Живёт в нашем селе бабушка Матрёна – её многие побаиваются, считают ведьмой и стараются лишний раз не трогать, дабы не навлечь на себя неприятности. Вот к ней то мы и пошли. Бабушка Матрёна нас внимательно выслушала и с укоризной покачав головой начала расспрашивать о деталях нашего гадания. Ей важно было знать каждую мелочь. Когда мы дошли до подсвечников её лицо вдруг помрачнело. Надо сказать, что одинарный подсвечник мы отыскали всего один и по другую сторону от зеркала нам пришлось поставить тройной, который мы не без труда нашли в самом дальней углу сарая. Он был старинный кованный, ещё с дореволюционных времён. На его донышке даже дата была выбита: 9 января 1905 года. Сохранился он до наших дней лишь каким-то чудом. Когда мы окончили свой рассказ бабушка Матрёна долго молчала и наконец сказала с явным сочувствием: «Ох, девочки, наворотили вы делов! Разбудили вы по незнанию зло древнее и чрезвычайно сильное, супротив которого даже я бессильна.» и помолчав, она ещё добавила: «В церкву вам надобно – лишь на неё одну и осталась надёжа.». Бабушка Матрёна потом долго объясняла нам, как важно точно выполнять подобные ритуалы, дабы не навлечь на себя беду, но как нам теперь быть так ничего и не сказала.
И снова девушка прервала свой рассказ, давая мне возможность осмыслить услышанное. Всё это никак не укладывалось в то, что я читал об этой истории. В статье, которую написали мои коллеги, ничего этого не было и это тоже было по-своему интересно. При этом отметил я про себя, что мне назавтра следует поискать эту бабушку Матрёну, да расспросить её по-подробнее – вдруг она чего нового расскажет об этой истории. Тем более, что я, как городской житель, о суевериях жителей сельских представление имел крайне отдалённое. Да-да, молодые люди, я к тому моменту всё услышанное считал всего лишь простым суеверием.
--- Домой мы вернулись сами не свои. Запершись в моей комнате, мы долго молчали, обдумывая события прошедших дней и то, как нам теперь быть. Единственное, что смогла посоветовать нам бабушка Матрёна молиться. Тогда мы условились, что на следующий день отправимся за советом сюда, в монастырь. Уходила Варя от меня в тот день уже довольно поздно – солнце уже село и начали сгущаться сумерки. Идти ей до дома было недалеко – всего-то минут десять прогулочным шагом. Мне всю ночь было неспокойно на душе, а утром я узнала эту страшную новость, что Варя погибла, упав со скалы.
Последние слова девушка произнесла так тихо, что я их едва расслышал. Она всхлипывала, глаза её были полны слёз, и она готова была расплакаться в любой момент, но она смогла найти в себе силы продолжить своё повествование.
--- Утром начались расспросы от родных и соседей, потом пришёл участковый. День спустя приехали журналисты, которые потом всё переврали и написали будто бы Варя крупно поссорилась с молодым человеком и в отместку бросилась со скалы. Но никакого молодого человека у Вари никогда не было. Варины родители даже ездили потом к этим журналистам в редакцию. Доказывали, ругались, требовали опровержения, но не добились ровным счётом ничего – их просто-напросто выгнали.
--- Постой-ка! А как же так получилось, что журналисты написали именно это? – недоумённо спросил я.
--- Понимаете, в Варю было влюблено сразу несколько парней, а некоторые даже пытались оказывать ей знаки внимания. Скорее всего журналисты услышали про это и додумали всё остальное.
Тут девушка схватила меня за руку и с надеждой в голосе горячо принялась говорить:
--- Но вы же, зная теперь всю правду, напишите опровержение всей этой лжи? Правда ведь?
--- Напишу. Обязательно напишу. – пообещал я.
Эх, если бы я только знал, что произойдёт на следующий день, я не стал бы давать столь поспешных обещаний. Сидевшая безучастно до этого матушка Агафья тут же вмешалась. Она мягко взяла послушницу за руку и глядя ей в глаза произнесла:
--- Не беспокойся об этом, дитя моё. Опровержение обязательно напишут, и ты его прочитаешь. Всему своё время. Ну а сейчас ступай в свою келью.
Едва девушка ушла, настоятельница принялась рассказывать историю её появления в монастыре:
--- Она пришла к воротам монастыря три дня спустя после случившегося измученная и очень напуганная: на ней лица не было. Но она попросила не только совета, но и укрытия от поднявшейся шумихи. С тех пор шумиха улеглась, а девушка осталась. Скажу по секрету – она до сих пор боится того силуэта в зеркале, но здесь, по её словам, он ей ни разу не являлся. Будто стены самого монастыря её охраняют, поэтому она за ворота ни ногой.
--- А как же училище, в которое она поступила?
--- Как видите, молодой человек, ей пришлось его бросить. Первое время девушку пытались уговорить доучиться, но страх её был настолько велик, что она наотрез отказалась. И сейчас, два месяца спустя после тех событий, нет-нет да находятся те, кто пытается её переубедить, но тщетно.
Тут я решил, что услышал достаточно. Солнце уже садилось, а мне ещё предстояло многое обдумать и набросать план будущей статьи. Настоятельница отвела меня в приготовленную для меня комнату, и я не заметил, как уснул. Утром, поднявшись спозаранку и поблагодарив матушку Агафью за гостеприимство, я отправился на поиски бабушки Матрёны, о которой упоминала послушница.
Первый раз мимо дома старушки я благополучно проскочил, задумавшись об услышанном накануне. Пришлось разворачиваться и ехать обратно. Домишко у неё был небольшим, с массивными деревянными воротами и небольшим палисадником вдоль дороги. Я во второй раз тоже чуть было его не проехал, хоть и старался не зевать. Пепелац мой остановился как-то резко, громко скрипнув тормозами привлекая к себе внимание. Решив, что управлюсь быстро, я даже не стал даже глушить двигатель, но не успел я вылезти из автомобиля, как из-за забора на меня уже смотрела хозяйка дома. Помню, я тогда ещё крайне удивился: такая рань, а старушка уже вовсю работает. Молодой тогда был, глупый, да ещё и городской.
--- Что ж ты, милок, так гоняешь, как сумасшедший? – молвила старушка с укором – Столько пыли поднял!
--- Извините. – выдавил я, подходя к самому забору. – Я не хотел.
Действительно, вслед за моей машиной поднялось облако пыли, которое медленно оседало везде, где не попадя.
--- Скажите, -- спросил я, решив сразу же перевести тему – а где мне найти бабушку Матрёну?
--- Так это я и есть, милок. Чего ж ты хотел? Аль потерял чего?
--- Да, собственно, хотел я узнать про тех девушек…
--- А, так, значит, ты и есть тот самый заезжий корреспондент, о котором со вчерашнего дня судачит всё село. – догадалась старушка.
--- Да, но…
--- Сразу видно, что ты городской. Не удивляйся особливо – новости в селе разлетаются махом. Так вот что я тебе скажу молодой человек: брось это дело. Брось пока не поздно. Поверь мне, старухе: так будет лучше.
Матрёна Ивановна хотела что-то добавить, но не успела. Видимо, как раз в этот момент за моей спиной начало что-то происходить. Старушка мгновенно поменялась в лице и вытаращив глаза начала тыкать своей костлявой рукой в мою сторону. В первые секунды я заподозрил её в попытке розыгрыша или отвлечения внимания, но какое-то смутное предчувствие заставило меня обернуться. Тут мне стало не по себе: из-под капота моего автомобиля клубами валил чёрный дым. Вся жизнь мгновенно пронеслась перед моими глазами: я тут же метнулся к своей «семёрке» быстрее, чем смог что-то сообразить, рванул водительскую дверь и, дотянувшись до ключа, выключил мотор. Открыв капот, я тут же ощутил резкий запах гари от оплавленной изоляции. Оглянувшись по сторонам, я увидел кучу песка, сваленную в нескольких метрах от меня. Недолго думая, я бросился к куче и начал засыпать мотор песком, не думая о последствиях. С десяток горстей быстро сделали своё дело. Едва управившись с тушением этого маленького пожара, который грозил перерасти для меня в маленькую катастрофу, я заглянул во все уголки моторного отсека «семёрки» и убедившись, что всё действительно позади, с облегчением выдохнул.
--- Вот видишь, молодой человек, что бывает, когда вмешиваешься в то, в чём не разбираешься. – с укором сказала старушка, не давая мне опомниться. – Это тебе предупреждение: забудь ты это дело.
Ничего я ей не ответил, лишь ошарашено смотрел на свой автомобиль импульсивно мотая головой, пытаясь осмыслить произошедшую катастрофу. Это сейчас можно чуть ли не из любого места вызвать эвакуатор, но тогда… Впрочем, для меня закончилось всё благополучно: Герасим Никифорович, покачав головой и по-отечески пожурив за беспечность, взялся помочь, приведя к местным умельцам. На селе народ рукастый и уже после полудня я смог уехать домой, а два дня спустя в газете вышла моя статья, написанная под сильным впечатлением от поездки. В ней я не стал, по понятным причинам, рассказывать обо всём, что услышал, но про то, что коллеги мои, мягко говоря, не правы и привирают чуть более, чем полностью, я написал.

--- Но я одного не поняла: отчего же погибла девушка? — спросила уязвлённая Леночка, едва Иван Никитич окончил свой рассказ.
Наш главный редактор выдержал минутную паузу, с явным удовольствием наблюдая, как стажёрка чуть ли не выпрыгивает из своих штанишек от нетерпения и не может усидеть на месте. Это выглядело настолько комично, что Иван Никитич едва сдерживал улыбку. Наконец он сжалился над ней.
—- Официально это был несчастный случай. — ответил он несколько растерянным тоном, как он порой любил делать.
—- А всё-таки? — не унималась Леночка, забавно мигая глазами, как неисправный светофор.
—- А вот это мы вряд ли, когда узнаем. — снисходительно ответил Иван Никитич. — На мой скромный взгляд всему виной трагическое стечение обстоятельств: ведь никто точно не знает, что же увидели девушки в зеркале во время гадания.
—- Но ведь послушница рассказала достаточно подробно. — возразила Ира.
Иван Никитич рассмеялся и все без исключения уставились на него. Его глаза блестели от радости, будто бы он знал что-то такое, чего не знали все мы.
—- Вот, молодые люди, ошибка, которую совершают начинающие журналисты, да и вообще большинство людей. Запомните раз и навсегда: никогда и не при каких обстоятельствах не доверяйте слухам – всегда ищите первоисточник. Это, во-первых. Ну а во-вторых, источник информации должен быть не один и даже не два. И всегда проверяйте, и сравнивайте полученные сведения. Ну а в данном случае… Юный возраст, помноженный на богатое воображение и суеверия делают своё дело.
—- То есть, — осторожно спросила Ира — им могло показаться, что в зеркале они увидели нечто зловещее?
—- Именно. И чем старше я становлюсь, тем больше мне это кажется правдой. Тут ещё следует учесть один немаловажный момент, который многие, почему-то, часто упускают из виду: человек по своей природе суеверен порой до крайности — это следствие нашей эволюции. И даже если кто-то не признаёт такое положение вещей, то это ничего не меняет. Тем более, что в годы глобальных потрясений суеверие и религиозность проявляются гораздо ярче, чем в сытые и спокойные годы. Особенно в сельской местности.
В кабинете на какое-то время наступила тишина — коллектив переваривал услышанное. Без сомнения наш главный редактор был совершенно прав в одном: каждый из нас мог вспомнить, как проявились суеверия в каких-то даже незначительных мелочах и у нас, и у наших друзей и знакомых.
—- Так, стоп! — подал вдруг голос наш сисадмин. — как же девушка вообще оказалась на скале? Ведь никаких следов, кроме её, рядом не нашли.
—- А вот это самая большая загадка в этой истории, на которую у меня, увы, нет для вас никакого ответа. Тут можно лишь строить догадки. Не забывайте, что ей было всего семнадцать — возраст, когда девушки всё ещё весьма впечатлительны. Она уже была, напугана и стоило лишь показаться, что её преследуют, то она могла легко в панике бежать, не разбирая дороги, а на скале попросту оступиться. Тем более было уже темно.
—- Но ведь эта Матрёна Ивановна, она же больше всех виновна в этой трагедии! — не вытерпела Леночка. — Это она нагнала страха на бедных девушек!
—- Так, да не так. — словно поддразнивая стажёрку спокойно ответил наш главред.
Возмущению Леночки не было предела: она выпучила глаза, словно выброшенная на берег рыба и долго не могла выдавить из себя что-то внятное, смешно хватая воздух ртом.
—- Но почему? — едва сдерживая свои эмоции спросила она наконец.
—- Лена, ты как всегда слишком эмоциональна. Поостынь-ка слегка.
Леночка вновь покраснела, как спелый помидор, но всем своим видом старалась показать, что осталась при своём мнении.
—- И всё-таки, Иван Никитич, почему? — повторила Леночкин вопрос Ира. — Или не всё так однозначно?
—- Ну что ж, въедливые вы мои — усмехнулся наш главред. — сейчас я вам объясню. Смотрите: чтобы хоть немного понять психологию того или иного человека, нужно знать в каких условиях он вырос. Матрёне Ивановне на момент моего визита было уже под девяносто, а родилась она ещё до революции при царе в отдалённой деревне, которая и сейчас не сильно то и близка к городу. Уклад жизни в таких местах не меняется столетиями и нравы там, порой, не кот начихал. Вот, к примеру, Лена в свои двадцать два в ту пору была бы уже лет шесть, как замужем, причём церковным браком и была бы многодетной матерью, успевая, при этом, вести обширное домашнее хозяйство.
Мы всем коллективом уставились на нашу стажёрку. Леночка зарделась, как перезревший перец — ей такое внимание явно пришлось не по нраву. Она картинно взмахнула руками, будто хотела взлететь как птица и попыталась что-то громко возразить, но звуки застряли где-то у неё в груди, и Леночка только могла смешно открывать рот и надувать щёки. Иван Никитич, будто не заметив сей внезапной пантомимы, продолжил как ни в чём не бывало:
—- Вот так то, молодые люди. Вот только не повезло Матрёне Ивановне — не вышла она замуж. Почему? Да кто ж его знает! Мало ли причин для этого? Тем более, что первая половина века прошлого была в нашей стране богата на масштабные катаклизмы поломавших судьбы миллионов людей.
—- Ну а какая разница вышла девушка замуж или нет? — поинтересовалась Ира.
—- А разница, Ира, огромная. Если девушка не вышла замуж до двадцати, то её считали старой девой.
—- До двадцати?!! — не сдержавшись, воскликнула женская часть нашего коллектива.
—- Да. Таких девушек сторонились. Их не принимали не только в общество незамужних — возраст уже не тот, но в общество взрослых женщин, так как они не имели семьи.
—- Дикость какая-то. — высказала общее женское мнение Ира.
—- Ну, это сейчас вам такое кажется дикостью, а многие сотни лет это было залогом выживания нашего народа. Впрочем, мы отвлеклись. Как я уже сказал ранее, на Матрёну Ивановну односельчане и раньше то смотрели косо и это было бы полбеды, но случилось то, из-за чего её и вовсе стали считать ведьмой.
—- Да ну! — невольно хором воскликнули мы.
Иван Никитич обвёл нас довольным взглядом, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Он нередко так делал, но мы так до конца не смогли привыкнуть к такой манере диалога с нашим главредом. Нас разобрало ещё более жгучее любопытство — чего ж там такого произошло необычного? Иван Никитич, видя это, специально держал паузу, чтобы потом обрушить на нас нечто из ряда вон выходящее.
—- Так о чём это я? — снова как ни в чём не бывало продолжил он. — Ах да! В годы Великой Отечественной родное село Матрёны Ивановны попало под оккупацию. Основные немецкие части ушли дальше, оставив после себя небольшой гарнизон полевой полиции и отряд СС. Помимо самих немцев и там, и там были те, кто предпочёл предать советскую Родину и пойти в услужение к оккупантам. Один из этих предателей и положил глаз на девушку, которой тогда уже было около тридцати. Решив, что ему всё позволено, он при всех попытался затащить девушку в сарай. Девушка отчаянно сопротивлялась, но силы были не равны и ворота сарая неумолимо приближались. Улучив момент, она пристально посмотрела своему издевательски гогочущему мучителю в глаза, и предатель рухнул замертво. Почему это произошло оккупанты почему-то допытываться не стали — одним больше, одним меньше, а попросту приказали сельчанам закопать тело и дело с концом. С той поры односельчане стали Матрёну Ивановну побаиваться.
Это было настолько невероятно, что на какое-то время мы не могли подобрать необходимые слова. Несколько минут мы сидели в тишине, пока Леночка, наконец, жалобно не пискнула:
—- Как?
Это всё, что она смогла выдавить из себя. Все остальные не сводили удивлённого взгляда с нашего главреда.
—- Вы удивлены? – Иван Никитич посмотрел на нас, явно довольный собой. -- А ведь на самом деле ларчик открывается просто: судя по-всему у предателя изначально было плохо с сердцем – сейчас, правда, уже и не определишь так ли оно было или нет — вот он и сыграл в ящик. Вот как в жизни бывает!
Мы переглянулись. Как же всё оказалось просто и логично и без всяких ненужных фантазий!
—- Про Матрёну Ивановну ещё нужно сказать вот что. Есть люди с каким-то талантом, который дан им с рождения. Матрёна Ивановна с детства обладала способностями, которые суеверные люди испокон веков приписывали ведьмам и чернокнижникам. Её долгого пронзительного взгляда выдерживали не многие. Она наизусть знала отвары всяческих трав, разбиралась в различных гаданиях. Слухи о ней ходили порой просто невероятные и мне пришлось потратить немало времени, дабы докопаться до истины. Вам, городским жителям всё это кажется не более чем забавным, но сельчане, особенно в ту эпоху, относились к этому более чем серьёзно. Вот таким человеком была эта старушка.
—- Мда… Занятная личность. — только и произнёс наш сисадмин, выразив этим наше общее мнение. — Ну хорошо, а как тогда быть с загоревшимся автомобилем?
—- Ну здесь, на самом деле, всё очень просто. Начну с того, что в те годы я был, что называется, наездником. Автомобиль свой я гонял и в хвост, и в гриву, как призового жеребца, а обслуживать и ремонтировать нередко забывал напрочь. Вот и тогда «семёрке» моей требовался срочный ремонт, но я решил отложить его на потом. Как вы помните, остановившись перед домом Матрёны Ивановны, я не стал глушить мотор и, видать, в какой-то момент пробило изоляцию провода, искра попала на что-то легко воспламеняющееся и вот вам дым, искры и пламя из-под капота.
—- Ну а как же монастырь? — вновь не сдержалась стажёрка Леночка.
Иван Никитич посмотрел на стажёрку и криво усмехнулся, как будто ждал этого вопроса именно от неё.
—- А что монастырь? — повторил он Леночкин вопрос. — А монастырь, молодые люди, тут совершенно не при чём. Он просто забрал то, что само шло к нему в руки. Просто бизнес — ничего личного. С настоятельницей монастыря же у меня был уговор: если с девушкой что-то случиться, то матушка Агафья даст мне знать и она меня, как вы уже поняли, не подвела.
После того как Иван Никитич умолк, в комнате стало так тихо, что казалось можно услышать, как пробежит мышь на другом конце этажа. Каждый из нас обдумывал услышанное. Это была самая невероятная история, которую нам довелось услышать — хоть сейчас на первую полосу газеты. Наш главред всё это время терпеливо ждал пока мы придём, наконец, в себя.
—- Ну и вам, наверное, хочется узнать, что же стало с героями всей этой истории? — нарушил тишину Иван Никитич, отвечая на наши невысказанные вопросы.
—- Конечно! — воскликнула Леночка, опередив всех остальных.
—- Ну что ж... Матрёна Ивановна умерла год спустя после этой истории. Она прожила долгую и трудную жизнь. Ушедшей в монастырь повезло гораздо меньше. Несмотря на годы, проведённые в обители, она так и не смогла смириться со своей судьбой. Из-за своего страха перед мистическим неизвестным, который она пронесла через всю свою жизнь, девушка до самого конца не покидала стены монастыря. В конце концов она перестала покидать даже свою келью, медленно угасая. Она умерла около недели назад. Герасим Никифорович давно уже вышел на пенсию. Он до сих пор живёт в родном селе и помогает молодым коллегам в работе. Ну а в монастыре делами заведует всё та же матушка Агафья — она то и приходила ко мне сегодня. А вы, молодые люди, когда узнали всю историю от начала и до конца — закончил Иван Никитич, поднимаясь — принимайтесь за работу — её у вас много. И всерьёз подумайте над услышанным сегодня. Особенно ты Лена.
С этими словами он вышел из комнаты, оставив всех нас в глубоком раздумье.

2024 г.