Здравствуйте!

– Здравствуйте, Ваше сиятельство! Как Вы? Чем живы-здоровы?
– Здравствуйте, Ваше сиятельство! Помаленечку! А Вы как будете?
Премиленькие господа раскланивались у входа в трактир и вместе зашли, проталкиваясь в двери, в это премилое заведение.
Ничего это Вам не напоминает, мой любезный друг, изъявивший желание прочесть сие написанное мной произведение?
Щебеча друг другу бесчисленные комплименты, они прошли к столику у окна. Окно в сад, в которое просматривалась картина раннего летнего утра: нахохлившись воробышек сидит на палисаде и чистит свои пёрышки, дама идёт в своей прямой осанке горделивой походкой, держа под  руку кавалера с собачкой в руках, белобрысый кучерявый курносый мальчик чистит обувь трактирщику, поглядывая как бы невзначай ему в карман, из которого торчит перочинный ножик, солнце начинает пригревать, а ветерок, подгоняя облака соединиться в стайки, развевает волосы девушки, читающей на скамейке книгу, весьма интересную, судя по выражению её лица, – было слегка приоткрыто, а назойливый ветерок заставлял обратить на себя внимание этих джентльменов. Наконец, одному из них надоела волнообразная прохлада и он закрыл окно, не сдержав раздражение, и зашторил тюлем, свисавшем до подоконника и закреплённым с боку за петельку к стене.
– Я помню, намедни Вы приходили к нам с Наденькой – такой очаровательной девушкой, я давно её заприметил. А в тот раз обратил внимание на её уставшие глаза. А что, она учится? На кого? Быть может в трудах занята до полночи?
– Помилуйте, голубчик! Наденька – моя дочь. Я обеспечиваю ей и её маменьке довольствие, которого хватает на все их пожелания и на долгие годы обеспечит безбедное их существование! – возмутился Николай Максимыч, отставной офицер в чине полковника, занимающий в свете привилегированное положение. – Ей не д;лжно учиться всяким наукам разным – быть умной вредно для женщины, тем более для такой хорошенькой, как моя Наденька!.. Читала’с книжку, да’с!
– Не обижайтесь, мой друг! Я ни намёком не собирался бросить тень неладности на дочь Вашу! Боже упаси, мне желать ей всякие неудобства!..
– Будет Вам, Иван Моисеич, будет… Я уверен в Вас, как в себе, поскольку мы с Вами сызмальства рядом, рука об руку росли и человечили.
– Благодарю Вас, Николай Максимыч, благодарю, любезнейший… – Иван Моисеич помешкал, встал, полный смущения, бросил купюру на стол и вышел прочь из трактира.
– Позвольте! Куда же Вы нынче, Иван Моисеич? – в растерянности Николай Максимыч выронил перстень из рук, который хотел обсудить с Иваном Моисеичем.
«Эх, молодость…» –  подумалось Ивану Моисеичу. Ему представились сюжеты его жизни прошлой, невнятно и скоро: вот он на семинаре в университете, а вот качается на качелях с Наташей, соседкой по даче, а этот мимолётный сюжет – его помолвка… Помолвка, так и не ставшая семьёй…
«Жизнь – прошла, в полном одиночестве… Да, мне никто не мешал – жил в своё удовлетворение… Остановился, оглянулся, а вспомнить-то и нечего… Никому не нужен… и никто не нужен мне… Был не нужен! Наденька! Наденька… Наваждение какое-то… она всюду мне мерещится… мучает меня… Почто она меня мучает?» Испарина вдруг выступила на лице полковника. Он готов был требовать у Николая Максимовича дозволения сблизиться с Наденькой, сделав её своей женой.
– Так я и сделаю! – решительно встав и выпрямившись в струнку, одёрнув китель и пристукнув пяткой о пятку, Иван Моисеич отдал честь и, причмокнув, отчеканил, –  Честь имею! –  вежливо поклонился трактирщику, стоявшему у выхода и разговаривающему с посетителем, и, выйдя из трактира, направился к дому Николая Максимыча.
– О! Дорогой Иван Моисеич! Чем обязаны Вашему визиту? – с некоторым предчувствием спросил Николай Максимыч.
– Николай Максимыч, а Николай Максимыч! Я пришёл принести Вам свои искренние извинения за то, что неожиданно для себя и для Вас выбежал с нашей долгожданной встречи. И теперь спешу узнать у Вас, а не обидел ли я Вас чем, мой закадычный друг? Уж простите меня за постылые вопросы и нетактичные замечания! – Иван Моисеич старался задобрить заботливого отца, – Нижайше прошу прощения!
– Уж не в зятья Вы ко мне метите, разлюбезный Иван Моисеич?! Помнится ещё совсем недавно Вы носили на руках малышку Надю и пели ей колыбельные! Так не уж-то нынче с предложением’с Вы пришли ко мне!?
– Точно так’с, достопочтенный Николай Максимыч, точно так’с.
– Так что ж, обсудим сие дело, – Николай Максимыч хитро посмотрел на Ивана Моисеича, – присаживайтесь, милейший Иван Моисеич, вот сюда, – показал на стул рядом с собой.
– Дело? – переспросил Иван Моисеич. – Что же за дело, когда касается почитания и заботы взаимных двух любящих друг друга людей?
– Именно, голубчик, именно дела! И я настоятельно Вам рекомендую прислушаться к моим доводам.
Во-первых, вы – знатный дворянин и на хорошем счету.
Во-вторых, у Вас скопился неплохой запас средств на безбедную вашу старость.
В-третьих, и это самое главное для решения в вашу пользу, Надя любит Вас все годы своей жизни. Она благовоспитанна и не покажет Вам своих чувств пока не получит все гарантии Вашей к ней симпатии.
Всё решится, немедля. Вам необходимо лишь поставить свою резолюцию на этом документе.
Николай Максимыч достал из парты бумаги и протянул их Ивану Моисеичу.
В них значилась дарственная на усадьбу в Болшево и особняк в Кунцево. Это недвижимое имущество переходило по праву собственности Наденьке…
Не задумываясь, Иван Моисеич поставил свою подпись, приписав «безвозвратно», и, улыбнувшись, протянул их Николаю Максимычу.
– Это всё? – поинтересовался Иван Моисеич.
– Всё, – так же улыбнувшись, ответил Николай Максимыч.
Весь диалог слышала Наденька из своей комнаты, стоя за дверью и затаив дыхание. Выбежала в залу, где переговаривались папенька с Иваном Моисеичем, обняла и поцеловала отца, впопыхах и нежно, и, взяв под руку Ивана… Моисеича, заливаясь счастливым смехом и нежным румянцем, выволокла поражённого, но обрадованного возлюбленного из дома.
– Я всю жизнь ждала этой минуты! – остановившись около церкви, прошептала Наденька.
– И я, – проговорил очарованный своею Наденькой Иван Моисеич, – Теперь я точно знаю, что в сорок лет жизнь только начинается!
Влюблённые, держась крепко за руки, с уверенностью входили в новую жизнь, после венчания в их любимой церкви…