Глава 8. яжемать

       Маргарита Яновна  без сил откинулась на спинку стула.  Так было каждый раз, когда    принимала Филатовых.  Вроде,  мать не производит впечатление  неадекватной или неблагополучной, но  прямо непробиваемая  какая-то.

       Нет денег – это понятно.  Почти на пальцах объяснили,  что  даже на дорогу  расходоваться не надо,   а ей словно кол  на голове теши.  И только  обещание подключить органы опеки возымело некоторое  действие.  Кровь  отправили в область позавчера, и то,  лаборанту пришлось ехать на дом.
 
       Медсестра  выглянула в  зал и от двери крикнула, что больше никого нет. Пошла  поставить чайник перед второй волной. Сейчас,  ближе к обеду начнут  возвращаться с обследований повторники. 

       Доктор дотянулась  до ручки и  настежь открыла  створку окна.  Свежий,  влажный воздух  ворвался  в кабинет,  едва не сорвав с крючков жалюзи.   Они  загрохотали, перепутываясь лентами,  радостно встречая  погожий день.

       Маргарита Яновна  сняла халат, хорошенько вымыла руки и ополоснула лицо.  Вытирать  не стала, подставив  щеки прохладному ветерку.  Нет, никогда она не заморачивалась  со своей внешностью, будучи от природы очень красивой.

       Жирный детский крем и норковый вазелин, единственное, чем пользовалась, когда казалось, что кожа суховата.   Даже  почти в полтинник  выглядела  очень даже.  И если не знать, сколько лет, то внешне никогда не угадаешь. 

       Волосы тоже не подвели. Длинные, волнистые,  светло медного цвета, собираемые в неизменный  тугой  пучок, до сих пор не  узнали седины.

       Хотя жизнь  оказалась не самой лёгкой.  И личная, от которой остался единственный, только недавно  остепенившийся  сын.  И  работа,  от которой и лошадь бы, наверно,  сдохла.

       Медсестра принесла  кружку  дымящегося кофе  и  полшоколадки. Быстро выскочила, опасаясь  простуды. А Марго  прикрыла окно на проветривание и присела на широкий подоконник. Отломила кусок шоколада, он быстро таял на языке, вызывая ощущения счастья.

       Кофе  исходил ароматным паром рядом, но мысли вертелись только вокруг Филатовой.  По молодости Марго  за  детей приходилось даже драться, в самом прямом смысле. Но то по молодости.  А сейчас она искренне не понимала поведения матери.

       Дети выглядят неплохо и обихожены,  учатся  нормально, после занятий валятся с ног, как, впрочем, и все остальные подростки. Школа сейчас –хорошая проверка на прочность.
 
       В плане питания – есть небольшой лишний вес. Но такое бывает при стойкой анемии, когда организм  должен компенсировать недостаток.  Стало быть, анемия давняя, но  в больничной  карте  только ОРВИшки.   Видимо,  на прежнем месте жительства  врачи детьми не интересовались.

       Да и здесь всё выяснилось случайно, на программе обследования  школьников.  Перепроверили.   Хотя эозинофилы не превышали нормативных показателей,  провели профилактику гельминтозов. Анализы не изменились. 

       Мать  приходила,  выслушивала врача с непроницаемым выражением лица, сухо прощалась, не задав ни единого вопроса.  Лечение   видимых результатов не давало, и, казалось, врача это беспокоило гораздо больше.

       Одно только это  уже озадачивало.    Не говоря уже о прямом нежелании обследовать детей в области.  Тем более, сейчас,  когда Марго  буквально выпросила  разрешения  на поездку с больничной  машиной.

       Может, они связаны с какой-нибудь сектой?  Хотя врач сама видела  родительницу в церкви.  Потом санитарка  донесла, что  приезжие они издалека, погорельцы.  Живут в доме батюшки Василия.  Лишнего не имеют, но и голоду не умирают. 

       Мать работает в салоне красоты,  к ней очередь за месяц. И, дома, говорят, кое-кого  принимает. Но в целом -  своеобразная,  можно сказать грубовата. С клиентками  общается свысока, но те терпят. Хороших рук в городе мало.

       Такая вот  заковыка с этими Филатовыми.  Марго  услышала  шумок в коридоре, закрыла окно,  сполоснула чашку и уселась за стол.  В конце концов, есть и  другие дети. И родители   адекватные.
    
                *          *          *

       О-о-о, как же надоела эта врачиха,  чёрт бы её побрал.  Феня  не знала, как быть дальше.  Она прекрасно понимала,  что  рано или поздно причина «болячки»  может  раскрыться. Но осталось уже совсем немного, репарация МСК1С почти завершена. Неужели придётся всё бросать? Снова?

       Она шла по улице, рассеянно разглядывая прохожих, не изменяя давней привычке.  Обходя корпус детской поликлиники, заметила на подоконнике  ненавистную докторшу, с кружкой в руке. «Чтоб ты подавилась, сука рыжая!» - опомнилась, когда на неё обернулась проходящая мимо  женщина. Вслух сказала.  Нервы совсем расшатались.

       И не только нервы. Феня  давно была на полуголодном пайке, а сейчас и вовсе придётся  «поститься».  Чтобы  настырная врачиха отвязалась, наконец от детей.  Но сколько ещё сможет продержаться, сил то почти не осталось.

       Ноги переставляются с трудом, суставы распухли,  кожа шелушится и отваливается кусками, руки не держат инструмент. Хорошо, что  никто не видит её слёз за  тёмными очками.

       Ближе к дому она взяла себя в руки. Входя на кухню, нацепила на лицо улыбку. Сонька  мыла посуду, а Костя уже  уселся за уроки.

     - Мои хорошие! – По очереди поцеловала ребят в лоб. Ноздри нервно затрепетали,  учуяв   такой желанный, ни с чем не сравнимый запах,   юного, живого, тёплого тела.

       У Соньки щёчки зарозовели, и без анализов ясно, что гемоглобин поднялся. Но нельзя, чтобы сильно, это может вызвать лишние подозрения.  Мамочка сглотнула вмиг набежавшую слюну, предвкушая  ночное «разговение». А вот мальчишка  внушает опасения. И ест хуже. Но одной Соньки ей не хватит!

     - Сынок, ты покушал? -  Она с неподдельной тревогой всматривалась в чистые серые глаза в обрамлении длинных, тёмных,  совсем девчачьих ресниц. – Такой бледненький ты у меня. Поди-ка, поспи часочек,  успеются твои уроки. Дороже здоровья ничего нет.

       Но упрямый мальчишка замотал головой. А в кошачьей миске Феня увидела слегка надкушенный кусок  мяса.  Вот урод! Как заставить этого дурня, есть настоящую еду?

     - Почему ты мясо не ел? На одной гречке долго не просидишь. Или ты хочешь, чтобы тебя заложили в больницу и закололи уколами?

     - Мам, ну не могу я его есть. Не люблю. Меня  тошнит даже. Я сок лучше выпью лишний и гречку поем.

     - А я вот сейчас только от доктора, оправдывалась перед ней как дура, а ты меня ещё и обманываешь? Я из кожи вон лезу, чтобы вы хорошо питались, сил уже нет,  по столько часов на ногах стоять, а ты дорогущее мясо коту!

       Самого вон на ветру шатает,  скоро учиться не сможешь, мозгу кислорода для нормальной работы не хватает, понимаешь ты это или нет? Гемоглобин снабжает мозг  кислородом, при его недостатке развивается слабоумие!

       Она всегда знала, чем может ему пригрозить. Мальчишка  весь сжался, ещё больше побледнев. Голубоватые  круги под глазами стали серыми. Он очень хорошо учился,  и честолюбия у него не отнять.  Медленно встал из-за стола, взял её за руку. Руки прохладные.

     - Прости, мам. Я постараюсь, я съем сейчас это мясо.  Я… прости, пожалуйста.

     -  Нет уж,  нечего теперь кота объедать, возьми другой кусок и съешь, пожалуйста.  Не только ради себя, ради меня. Что я буду потом делать с сыном дурачком?

        Она высвободила  руку и ушла в свой закуток. Чтобы не треснуть ему по его тонкому породистому  лицу. Прямо в одежде упала на кровать. Кожа под толстым слоем матирующего крема чесалась, стопы и кисти ныли.

        Потерпи,  милая, ещё несколько часов потерпи.  И  скоро  станет полегче.  Не всё же время довольствоваться мертвечиной.

  http://proza.ru/2024/12/25/1080               
                25.12. 24