Медведь

:
                Если ветврач не может догнать своего      
                пациента,  то жизнь  последнего  -  вне    
                опасности.
                Второй закон ветеринарии

      Ветеринарный институт (а особенно Ленинградский) по самой своей сути предполагает для искателей приключений (на свои головы и другие органы) широчайшие возможности. Если кому скучно жить, хандра одолела – добро пожаловать. Обеспечит адреналин и прочие жизненные гормоны в полном наборе и с избытком. А уж кафедра оперативной хирургии – вообще один сплошной «экшн». То с рёвом и свистом привезут на «газике» с мигалкой ми-лицейскую овчарку, сбитую преступной машиной прямо во время погони за кем-то срочно необходимым по горячим следам; то шикарного леопарда из зоопарка доставят – скорее на стол, спасайте его немедленно, а то за него, негодяя, валютой плачено, а он, шалун нехороший, очки у посетителя отобрал каким-то образом... и проглотил! То ещё что-нибудь…   
      Типичная картина на факультативном занятии: куча студентов в белых халатах с умными лицами готовит плановую операцию, а пациентка с хозяйкой  – что одна, что другая – обе дряхлые старушки в последней стадии. Болонке лет семнадцать с хвостиком, и бабушке – не меньше девяноста, одинокая, блокадница, и у неё единственная близкая душа на всём белом свете – эта самая болонка. Которая, зараза, всё понимает и цепляется за свою хозяйку со слезами на глазах.
      И вот в одну дверь в операционную входит хирург-преподаватель, а во вторую дверь первая  половина студентов вносит болонку и уговаривает её не волноваться, а в третью дверь вторая половина студентов под локотки и с нашатырным спиртом наготове заворачивает и аккуратно уносит из операционной старушку. Причём обязательно двое остаются при ней дежурить рядышком -  не дай Бог, ещё «Скорую» придётся вызывать.
      Димка Костюшко на хирургии дневал и ночевал. Ну нравилось ему это дело. То есть теорию он зубрил не так чтобы очень, на занятиях мог и двоечку схлопотать, но руки у него были золотые, животные его слушались, как маму родную, и практику операций он схватывал на лету.         
      И вот однажды приключился вообще цирк. То есть цирк натуральный: дрессированного медведя привезли, в наморднике, на цепочке, всё как полага-ется. Все, конечно, кто мог, сбежались и глаза вытаращили. Дрессировщик волнуется, звенит нервами: вы уж там постарайтесь, пожалуйста, Тимофей у нас ведущий актёр в номере. Премьер.Талантливый, артист от Бога.
      Заводят его с почтением и бережением в боковые двери, потому что вся клиника нашего института – это бывший какой-то краснокирпичный монас-тырь (или детдом) тыща дай Бог памяти невесть какого года постройки. То есть комнат, зальчиков, галерей и запутанных коридоров там – ого! – Критский лабиринт и рядом  не стоял! И медведя мы ведём в хирургию кружным путём, так, чтобы никого не встретить и инфаркт не спровоцировать.
      И вот уже намылся и оделся наш хирург-доцент, белый халат, лицо многозначительное; весь факультативный кружок хирургии стоит по местам в боевой готовности, и Димка, конечно, в первых рядах.
      Медведь покушал немножко снотворного, и дрессировщик фиксирует его на столе: лапы - в крепления, ошейник – привязать, намордник  долой – наркоз даём, укольчик транквилизатора – спи, мишка! А вам, уважаемый дрессиров-щик, спасибо, и нечего здесь зеленеть возле стола, покурите в коридоре, всё будет хорошо. Жировичок – это чепуха, не кесарево сечение, небось, делаем.
      И только за ним закрылась старинная дверь, медведь открыл глаза. Оп-па! Дозу премедикации не рассчитали. Хлороформ ему! Наркоз внутривенно! – поздно, ребята.
      Ощутив, что рядом с ним больше нет единственного знакомого человека в этом страшном месте, полном ужасных запахов, медведь рванулся со всей дури. А ремешки-то наши брезентовые были рассчитаны максимум на дога! Они лопнули с треском, студенты-хирурги-наркологи полетели по углам, и мишка ринулся на выход  – догонять спасителя-дрессировщика. Но в суматохе бедолага ошибся дверью, и вместо коридора вылетел в приёмную амбула-тории.
      А там, как все нормальные советские граждане в любой поликлинике, культурненько сидели в очереди воспитанные ленинградские собаки со своими хозяевами в ожидании приёма. И вдруг – трах! бах! нате вам – медведь! Боже мой! Крик, лай, визг, все бульдоги, таксы-фоксы-мопсы и прочие волкодавы дружно и геройски бросились по углам, под стулья и за спины хозяев.
      Медведь ошалел окончательно: он к такому не привык! Цирковые собаки никогда не закатывали таких идиотских скандалов! Он промчался к следую-щей двери, проскочил высокую арку, ещё один коридор – и оказался в клинике физиотерапии, то есть бывшей монастырской благоустроенной конюшне.
      Не успел он  с облегчением вздохнуть, встретив что-то знакомое, то есть похожее на цирк, как все лошади, быки, коровы и овцы ударились в дикую панику. Крик до небес! Солома летит, копыта гремят, цепи бренчат, а наш перепуганный Мишка  – дальше, вдоль по проходу  – во двор. О! Улица рядом, за решёткой забора, он это уже не раз видел, это не страшно. Скорее туда, на выход!
      А ворота, как назло, открыты, и возле них растёт здоровенный столетний тополь, верхушка – до четвёртого этажа второго корпуса института, почти готическое такое здание.
      А сзади уже гонятся, с шумом и призывами.
      И только наш беглый пациент к воротам  –  а в них как раз входит ничего не подозревающий человек с двумя рыженькими карельскими лайками на поводках. Эх, как рванули эти охотнички! Хозяин  – носом в пыль, собаки медведя с двух сторон –  за штаны, только шерсть полетела, он круть, верть, не может отбиться,  - и спасаться на дерево! Скорей, скорей, повыше, подальше от этих кусачих, будь они неладны!
      Залез медведь под самую вершину, отдышался, осмотрелся, и решил не слезать пока что.
      Лайки под деревом прыгают, орут-разрываются, толпа собралась – и студенты, и аспиранты, и прохожие; дрессировщик стоит в полной прострации.  Преподаватели переглядываются: что делать  – непонятно. Какие тут, к чёрту, лекции и колоквиумы, студентов из-под этого дерева теперь пожарным брандспойтом не разгонишь.
      - И как его снимать будем, кто-нибудь знает?
       Знают все. Следует длиннющий перечень предложений, от диких до фантастических, включая  вертолёт, пожарных, и отстрел медведя ампулой с  кетамином.  Ага, он как сверзится с высоты двадцати пяти метров, так после этого ему только на арене выступать! Цирковые же нас в землю вгонят!   
      -  А откуда он вообще сбежал? Ах, с оперативной хирургии! Ну, вы и  растяпы, дорогие! И у всего института по вашей милости теперь сорваны занятия!
      -  Валентин Павлович, - шепчет Димка нашему доценту, стоящему в раздёрганных чувствах, -  исправьте мне пару за прошлую контрольную, так я его оттуда живо достану.
      -  Ну, ты нахал! Как же ты его стащишь?
      -  С риском для жизни, Валентин Павлович! Так что?
      -  Будет тебе тройка, чёрт с тобой. Давай действуй!
      Димка действует. Он летит во второй корпус и скоро появляется в окне пятого этажа с ведром воды. Открывает окно, удобно становится коленом на низкий широкий подоконник, размахивается ведром – у-уххх! – и очень прицельно окатывает водой стоящую вокруг дерева публику (медведю на дереве не досталось ничего).
      А-А-А-А! О-о-о-о-о! Идиот! Что за хулиганство! Подождите, идея здравая (это говорят те, кто остались сухими), пусть он ещё раз попробует.
      Димка пробует. Он уже снова мчится с наполненным ведром, вскакивает на подоконник, размахивается из всех сил  – и вылетает вместе с водой, криком и ведром из окна, прямо на медведя!
      Ай! Ой! Убился! Нет, повис! Медведь его порвёт! Нет, смотрите, медведь слезает! (Ещё бы он не слезал, получив ведром по голове!)  Витька, у тебя фотоаппарат в портфеле! Тащи живо! Исторические снимки же будут! Он сейчас сорвётся!
      Не беспокойтесь, не сорвётся. Димочка зацепился халатом за сучья так, что отодрать можно было только с мясом, и уж точно не голыми руками.  А вот медведь слезает  шустро, и настроен он очень решительно. Но, к счастью, дрессировщик вовремя сообразил, что сейчас будет, и перехватил беглеца в метре от земли.
-    Намордник, поводок, толпу немедленно убрать! Укол ему скорей, эскулапы хреновы! А то сейчас вдрызг понесёт! Тимочка, Тимочка, хороший, успокойся, вот так, всё хорошо, я здесь, возьми конфетку.
      Тимочке немедленно почти прямо на дереве засаживают в задницу слоновью дозу наркоза внутримышечно и уносят в операционную на носилках – тащит  половина группы, так вам и надо, хирурги недоделанные!
      А затем спасательная команда (то есть альпинистская спортсекция в полном составе), штурмовала тополь и отковыривала от веток пришпиленного Димку – пилкой, плоскогубцами и ножницами. Халат пришлось кромсать на лоскуты, и брюки тоже пострадали.   Подстрекателя  Валентина Павловича под деревом уже не было, но в класс поцарапанного и сияющего зверолова мы внесли на руках, потому как заслужил! (А главное, при этом не видно порванных брюк).
      С медведем-то всё обошлось благополучно, хирургия у нас на высоте. Но назавтра сначала по студенческому городку, а затем и по всему Ленинграду забурлили правдивые слухи (говорят, даже документально подтверждённые фотографиями!!!) о том, что в Ленинградском ветинституте по недосмотру преподавателя  из клетки вырвался свирепый медведь! Разгромил помещение, покалечил несколько собак, зарезал двух коров, бросился на студента, загнал его на дерево и чуть не растерзал! И если бы не сторожевые волкодавы у ворот (как они его с дерева достали – неважно, главное, что смогли), то ещё неиз-вестно, чем бы всё кончилось и сколько было бы жертв.
      А бедного студента унесли в больницу «Скорой помощи»  -  она как раз там рядышком с институтом и стоит – наверное, на такой вот случай. Так что, граждане, ходить там опасно, а вообще лучше бы там милицейский пост стоял. При оружии.
      Волны слухов расходились всё дальше и шире, и докатились в институт обратно. Димка не растерялся, забинтовался покрасивее и закосил под это дело три урока физкультуры. Сердобольные профессорши, будучи не очень в курсе, что там произошло между медведем и студентом, бывало, ставили ему троечку вместо заслуженной пары, как пострадавшему. А уж как девочки смотрели! И как слушали!
      Ещё через две недели факультативный кружок хирургии пришёл посмотреть на плоды своих трудов  – благодарный дрессировщик оставил даже не контрамарочки, а билеты в первый ряд. Оркестр, прожектора, гимнасточки во всём блестящем летают – всё, как надо. И Тимофей – медвежья звезда – блистал во всю силу: катал на велосипеде небольшую собачку, умело накрывал на стол, надевал на клоуна огромнейшую картонную шляпу, в которой тот тонул по плечи, и кланялся изящно.
      Потом по ходу пьесы дрессировщик объявил, что приходит Марь-Иванна:
      -  Тимофей, цветы даме!
      Артистичный Тимочка наливает из кувшина воду в огромную вазу типа расписного ведра, ставит в неё связку живых гладиолусов, и косолапит по широкому барьеру вокруг арены с этой икебаной в обнимку. Смех и аплодисменты.
      И вдруг медведь остановился. И почему-то как раз напротив студентов. Наверное, по запаху узнал. Мимика у них, у медведей, как у пня елового, но на Димку он уставился просто говорящим злорадным взглядом! И никто не успел даже ахнуть, как мстительный артист подскочил к будущему врачу и отработанным движением с размаху надел расписное ведро ему на голову!!!
       
Талантливый, зараза…  Творческая личность.