Менталитет догоняющего - Часть 3

Мы прибыли в Экил-Саир перед самым рассветом, за призрачным видом широкой пристани темнота окутывала этот дремлющий город в сердце Африки. Весьма быстро я познакомился с несколькими интересными собеседниками, когда наш маленький двухэтажный корабль добирался сюда двое суток. Наиболее долго за это время я общался с одним из дипломатов, посланным в эти края для урегулирования недавно возникшего здесь конфликта, мы разговаривали с ним об истории данного противостояния, о возможном будущем этих земель и даже о Боге. Именно с этим человеком я находился рядом, в числе прочих ожидающих наблюдая как пелена тумана просеивает впереди холодные контуры суши. Показавшаяся сначала подложка набережной с четырьмя пришвартованными к ней затемнёнными суднами приобретала затем силуэты многочисленных людей, мечящихся на её поверхности в окружении расставленных везде факелов. Только немногим позже мы получили возможность увидеть за ними узнаваемые образы высотных строений в окружении плотной зеленееющей растительности джунглей.

— Ну вот мы и на месте - произнёс дипломат, разодетый теперь в чёрный представительный костюм и раскуривающий сигару. - В городской администрации можете найти мои контакты. Будет время, загляните к нам, познакомлю с моими коллегами, им есть что рассказать о своей работе.

Пиджак и брюки тёмно-серого оттенка, присутствующие на мне в данную минуту, определённо казались намного скромнее. Выполненные из овечей шерсти, они не раз выручали меня - и в длинные холодные ночи, и в солнечный зной при долгих прогулках. Накрахмаленная белая рубашка сопутствовала им на моём теле, скромно отмечаясь у горла с галстуком зелёного цвета. Удерживая жёлтую сумку, я также следил за чемоданом сзади. Его подарили на моё тридцатилетие, произведённый из чёрной грубоватой кожи, он пережил со мною немало испытаний. Также представлялось важным следить за ногами, дабы вычещенные мною коричневые туфли не продавили соседние граждане. По мере своих возможностей, пребывая сейчас в одном из лучшего из находившегося у меня, я выполнял определённые усилия достойно соответствовать моему авторитетному компаньону.

- Всенепременно на обратном пути, - ответил я. - У нас отправление через двадцать минут, ждите примерно завтра вечером, если дела закончатся благополучно.

Дождавшись подхода к суше, я крепко пожал ему руку и быстро взошёл на тротуар набережной, сразу же расспросив находящегося рядом человека о местонахождении нужной мне экспедиции.

- Идите налево, - посоветовал он. - Там обычно сосредотачивается весь транспорт, не относящийся к городу. Вам помочь с багажом?

Не раздумывая я согласился и мне выделили помощника, молодого юношу в специальной бордовой форме, он следовал вместе со мной и тащил привычным для себя образом мой довольно увесистый чемодан с вещами. Торговцев вокруг, казалось, было не меньше чем посетителей, зазывающие крики доносились беспрестанно, пришлось в итоге купить газету, только лишь для того, чтобы показать свою отвлечённость чтением. Сработало, надо заметить, великолепно и мы с носильщиком пробирались отныне значительно легче, выбираясь понемногу к многочисленным грузовикам и автобусам у левой стороны пристани. За те несколько десятков метров, уворачиваясь от прохожих, выглядящих иногда невероятно импозантно, также изловчившись не утыкаться на множество расставленных повсеместно ношах, я испробовал на себе, казалось, бесчисленное колличество запахов, постоянно дополняющихся к господствующему здесь аромату воды. Мешанина из специй, едкой гари, благоухания фруктов и неизменно преследующей отовсюду пахучестью влажного текстиля - всё это переливалось друг в друга, смешивалось и опять разделялось, представляясь уже некоторым сопутствующим мне существом, имеющим физические характеристики, будто живым и докучливым, где-то ласково поглаживающим своей приятной мягкой формой, где-то внезапно ударяющим, словно кулаком, почти нагоняя меня в состояние обморока. Сам город, разделяясь с набережной плотным сероватым забором, метра два в своей высоте и выполненный, как мне показалось, из покрытой бетоном деревянной ограды, только единожды распахнулся у главного входа. Там, в широком проёме, не имеющем ворот, я заметил уходящий вдаль проспект, с двух сторон наполненный домами, обычно чёрными и четырёхэтажными, с редкими вкраплениями низкой или высокой застройки, окутанный сейчас, будто гирляндой, паутиной сверкающих ламп, преимущественно оранжевого или жёлтого цвета. Бывали среди них и другие оттенки, часто мерцающие, относящиеся, как я понял, больше к рекламным вывескам, наполняя улицу в дополнение к фарам автомобилей, плывущих вперёд и назад активным потоком, разнообразием красивых огней. Людских фигур в этом проспекте также имелось немало, в основном движущихся по тротуарам, иногда заступающих на дорогу, словно пытаясь отстановить проезжающий транспорт. Наступающая сейчас утренняя дымка сглаживала этот вид, как дивная картина он застопорился в моём сознании, похоже - навсегда, и грозная сила годов, обычно забирающая часть нашей памяти, не сможет воспротивиться мне когда-нибудь воспроизвести его до мельчайшей детали.

— А город большой? - спросил я, задержавшись у главного входа и внимая обаяние проспекта.

— Много, - отстранённо произнёс юноша по-английски, словно вопрос этот задаёт каждый второй.

Ещё через минуту, продвигаясь налево, мы преодолели, наконец, шумное пространство набережной. Голоса людей сменились на рычание двигателей, первые лучи Солнца озарили нам площадку для транспорта, недавно лишь только пребывавшую во мраке ночи. Она разделялась с территорией пристани тонкой полоской зарослей, справа от неё располагалось множество ресторанных домиков, с яркой привлекающей рекламой и энергичной музыкой у своих дверей.

Распознать необходимую мне процессию было достаточно просто, только одна череда транспорта находилась здесь среди автобусов и открытых машин. Вытащив из своего кармана небольшой листок с номером, я двигался вдоль уткнувшихся друг в друга закрытых грузовиков. Через примерно минуты четыре мне удалось отыскать нужный из них, его как и остальные здесь нагружали кладью расхаживающие постоянно туда сюда люди. У необходимой мне грузовой машины я встретил женщину средних лет, европейской наружности и с длинными белыми волосами, аккуратно убранными назад, чтобы не мешать так помогать рабочим. Она была одета в серую футболку без рукавов и свободные шорты песочного цвета, её тёмно-серебристые туфли стояли возле колеса, носить поклажи босиком, судя по всему, ей представлялось комфортнее.

- Доброе утро! - поздоровался я, заплатив носильщику и отправив его обратно. - Меня зовут Ян, нам предстоит сегодня ехать вместе!

- Очень приятно! - сказала она с заинтересованной интонацией. - Будем знакомы! Моё имя Соня.

Голос её показался мне слегка грубоватым, однако же, внимательно посмотрев ей в лицо, я увидел в ней весьма мягкого и открытого человека. От неё пахло манго, хотя, возможно, моё недавнее дегустирование всех, по-видимости, существующих запахов в мире привнесло в эту оценку некоторую погрешность. Здесь же она представила мне женщину из местных, работающую медиком и одетую в зелёную униформу. Имея заплетённые волосы чёрного оттенка, эта довольно юная дама скромно поприветствовала меня, подняв свою руку с большого расстояния.

- Говорили что с нами будет Антон - произнёс я. - Может быть вам помочь?

- Не стоит, - ответила Соня. - Мы справляемся, но скоро отправление. Антон мой супруг уже почти девять лет. Наши мальчики в баре "Райский приют". Зайди к ним и пусть собираются. Ты здесь в первый раз?

- Да, - сказал я. - Как найти этот бар?

- Он среди других, - разъясняла Соня. - Имеет картинку бананов у входа. Там он единственный такой, найдёшь без проблем.

- Не знаю как выглядит Антон. - произнёс я. - Есть у него характерные особенности?

- Поверь мне, Ян, ты его узнаешь, - заверила Соня с небольшой долей юмора в голосе.

В момент рассвета слоняясь между ресторанными домиками, я дважды повстречал людей, предлагающих расслабиться. До сих пор точно не знаю что это означало тогда, но оба раза я отказался. Бары здесь походили на сараи из крупных веток, иногда с окнами без остекления и с доносящимися в большинстве из них энергичными ритмами чего-то барабанного. Повсюду рядом были слышны мужские и женские затяжные пения, смыкающиеся в единый неразборчивый ансамбль. Фонари и лампочки, окрашенные в различные цвета, мигали беспрестанно в такт окружающим звукам. Наконец, я увидел разыскиваемое заведение, едва ли заметное среди прочих, если только не постараться отыскать его специальным образом.

Внутри требуемого мне домика оказалось довольно просторно, много света охватывало всё пространство этого места. Почти все находящиеся здесь двенадцать столов были пусты, только за одним из них сидели двое мужчин и множиство ребятишек, слушающих этих взрослых затаив дыхание. Немногим позже я заметил бармена в дальнем углу помещаения, заинтересованно внимающего звуки и протирающего бокалы в руках. Лишь один человек имел в этом заведении белую кожу, этот короткостриженный брюнет лет сорока пяти рассказывал сейчас что-то остальным, другой взрослый повторял за ним на ином языке. За мгновение они все посмотрели в мою сторону, отвернувшись следом как были в прошлом.

- Секунду, - произнёс белый мужчина когда увидел меня.

Его хрипловатый, немного прокуренный низкий тембр ярко звенел, словно захватывая собою всё помещение. Одетый в серую вязанную кофту и коричневых брюки, внешним состоянием он выглядил слегка помятым, но глаза его взирали сейчас необычайно живо. Рослый чернокожий мужчина возле него был подчёркнуто худым, не имея на голове волос и находясь в дорогом чёрном костюме, он придерживал своими руками такого же цвета шляпу. Белый человек сделал очень серьёзное лицо перед располагающимися напротив ребятишками.

- Мальчик закричал, - выпалил он с экспрессией. - Разбойники уже собирались разделаться с ним, как вдруг послышылся странный звук. Негодяи обернулись, и что же они увидели? Дракон пришёл! Он вернулся спасти его маленького друга!

Второй мужчина перевёл эти слова и дети восхищённо загудели.

- Как бежали! - продолжал белокожий мужчина. - Так бежали негодяи, сверкая пятками! Скатывались куборем, уносились восвояси! Больше их не встречали, а наш мальчик и дракон стали отныне лучшими товарищами!

Он встал из-за стола и подошёл ко мне, учтиво протянув руку и назвав своё имя.

- Ян, - произнёс я, пожав её. - Мне говорили, что вы любитель рассказывать истории.

- Всё зависит от моего собеседника, - ответил Антон. - Некоторые любят тишину и тогда я молчу. Хотя, скажу откровенно, разговаривать мне нравится больше. А это наш переводчик, Кофи.

Антон представил мне второго мужчину.

- Почему здесь дети? - спросил я, пожав следом руку Кофи. - Это же вроде как бар.

- Днём это место используется как школа, - объяснил Антон. - Бармен здесь, кстати, учитель математики. Ему же надо знать операции с числами. Но и правописание он тоже, в общем-то, преподаёт уже немалое время.

Мы втроём подошли к человеку за стойкой. Этот слегка полноватый мужчина, обладая едва заметными волосами чёрного цвета, находился в рубашке с короткими рукавами. Его одеяние представляло из себя причудливое сочетание насыщенно-зелёных, блекло-лазурных и светло-оранжевых узоров.

- Дети знают что драконов не существуют? - поинтересовался я, поздоровавшись с барменом.

- Когда вырастут, тогда поймут, - немного с грустью ответил Антон. - Я верил, что Санта Клаус настоящий, и в некоторые периоды моей жизни это было чуть ли не единственное, что ещё держало меня в эмоциональном тонусе. Мой двоюродный брат увлекается литературой, он сказал мне однажды важную для него мысль, после того как прочитал Достоевского и узнал про такую героиню там, Наста Филлип ...

- Настасья Филлиповна, - вспомнил я. - Это из его "Идиот".

- Точно, - произнёс Антон. - Ну вот, мой двоюродный брат сказал мне после этого, что писатели часто не отражают действительность в своих книгах, некоторым образом приукрашивают её. В результате читатель получает своего рода надежду в душе, что любовь и благородство ещё существуют. Главное при этом вовремя понять, что в жизни может быть совсем по-другому, что мы находимся среди меркантильности и постоянной борьбы за лидерское положение. А литература здесь служит лишь возможным дополнительным инструментом для успокоения внутренних переживаний, обретения сил верить и жить дальше, сохранить у себя в дальнейшем так называемую человечность.

- Оставаться идеалистами, - подвёл итог Кофи с хорошо различимым акцентом. - Доброта, правда, любовь...

Его голос показался мне чрезвычайно низким.

- Вы действительно родились в пятницу? - спросил я переводчика. - Или сейчас имена дают независимо от значения?

- С этим у нас строго, - ответил Кофи. - Правда, не знаю как в других землях Африки.

- Ты должен попробовать местный алкоголь, - сказал Антон, закуривая сигару. - Пробирает сильно. Нам предстоит непростой путь, тебе сделали необходимые прививки?

Бармен не понимал наш язык, от переводчика он получил несколько слов и налил в два стакана прозрачную жидкость.

- Да, - ответил я, выпивая из первого стакана и ощутив небольшой персиковый вкус этого сильно крепкого напитка. - Только меня лихорадило дня три.

- Меня тоже, - заверил Антон. - Побочная реакция бывает часто. Не бойся, это всё исследовано. Я надеюсь, тебе не страшно встречаться с дикими зверями.

- Придётся? - спросил я, наслаждаясь спазмом лёгкости от алкоголя.

- Скорее всего нет, - ответил Антон, пыхтя сигарой и также выпив из другого стакана. - Мы поедем через наших союзников. Если будут обстрелы, придётся уходить в лес. Так что запасись прочной обувью и плотной одеждой. У тебя есть?

- Безусловно, - сказал я. - Мне сказали, что скоро отправляемся.

Попрощавшись с детьми и барменом, мы втроём двинулись на улицу, значительно посветлевшую от наступившего утра. Яркие прежде огни реклам теперь почти не различались, звуки песен встречались не так часто. Мы прохаживались вдоль нашей колонны, выкуривая табак и разговаривая на различные темы.

- Значит вы писатель, - сказал Антон, помахав рукой знакомому прохожему. - Можете изобразить происходящее здесь более привлекательным, не скованы правдой как журналисты.

- В этом месте и так красиво, - сказал я. - Только немного капает. Погода ожидается хорошей?

- Недавно были дожди, - объяснил Кофи. - Должно быть относительно благоприятно.

- Есть ли у вас неуместные темы для обсуждения? - спросил я, уже заприметив Соню рядом с грузовиком.

- У нас вполне доверительно, - сказал Антон, подумав несколько секунд. - Разве что про сексуальные обряды не хотелось бы рассказывать, в частично женском коллективе. Я их тебе потом напишу, если хочешь, на бумаге.

Мой тяжёлый чемодан с вещами находился в прежнем месте нетронутым, Соня учтиво заверила меня о слежке за ним. Я закинул его внутрь нашего грузовика, первый раз осмотревшись в интерьере будущего пребывания. У кабины водителя здесь присутствовал склад мешков, укрытый зеленовато-жёлтой тканью и представляющий в себе одно из мест для сидения. Правая сторона кузова также имела мешки поменьше, довольно мягкие на вид и позволяющие разместить на своей поверхности ещё пятерых. В левом пространстве нашего транспортного средства всё заполонили тары и ящики, но всё-же обстановка здесь казалась просторной, скорее всего, благодаря обширным боковым оконным проёмам.

- Нас будет шестеро, - сказал Антон, забираясь внутрь машины и помогая сделать то же самое уже знакомой мне ранее медсестре и Соне. - Можешь сесть где хочешь. В кабине, правда, всё занято.

Я увидел в руках его жены клетку с попугаем, которую незамедлительно повесили на один из крюков, справа от переднего места среди мешков.

- Самсон, - представила эту птицу Соня. - Думали, что мальчик, но оказалось иначе. Называем её этим именем уже очень давно, поэтому так и оставили. Сядишь рядом?

- Буду на своём, - вежливо отказался я. - После морской качки мне уже без разницы.

Вскоре через заднюю сторону кузова зашли ещё двое - Кофи и впервые наблюдаемый мною чернокожий мужчина пожилого возраста, также как и медсестра в зелёной униформе. Он был невысокого роста и чуть упитанным, сразу же протянул мне свою правую руку.

- Знакомьтесь, - сказал Антон. - Полковник наших союзных войск на этих территориях.

С этим военным мы обменялись рукопожатием. Через полторы минуты, когда все остальные уже расселись, заднюю сторону нашей машины закрыли снаружи. Предварительно мне уже объяснили как открывать её изнутри, небольшой рычажок зелёного цвета, находящийся слева от неё, удерживал собою две составные части, одну из них снизу, высотой сантиметров пятнадцать, и вторую побольше, тянущуюся до самого потолка и содержащую в себе небольшое окно, через которое я наблюдал людей, уходящих к другому транспорту, и которое я вскоре задёрнул слегка просвечивающей сероватой шторой. Опрокинув свой увесистый чемодан к задней стороне кузова, я вскоре сел поверх него, обратив при этом внимание на расположившегося у кабины Антона. В руках женщин появились бутылки с прозрачной жидкостью.

- Трясти здесь может изрядно, - предупредил Антон. - Ещё здесь душно, так что если захочешь пить, обращайся без колебаний.

Он успел рассказать несколько занятных историй о его приключениях в различных местах Планеты, когда три протяжных гула возвестили наше отправление в путь. Машина тронулась и я сразу же ощутил неровность дороги. Антон быстро приоткрыл небольшую створку между кабиной и кузовом нашего транспортного средства, выпросив у водителя прибавить громкости радио, так что секундами позже наше общее место пребывания наполнилось в себе энергичными звуками африканского фольклора.

- Вы первый раз на этом континенте? - спросила меня Соня.

- Нет, - ответил я. - Бывал уже на юге, в Йоханнесбурге два раза. Так что получается вроде как полтора. Сначала на выставке Эмпаир в 1936 году, тогда ещё совсем маленьким, вместе с отцом. Потом вернулся опять, теперь один, меня отправили по рабочему вопросу, как и сейчас, только потому что я уже посещал этот город. Знаете да, как это происходит, сначала ты делаешь что-нибудь, иногда случайно, потом на основании этого твоего действия судьба определяет твоё дальнейшее будущее. Подкладывает тебе всё новые испытания, соответствующие твоему распологаемому специалитету. И вот уже вскоре ты находишься в плотных оковах своего приобретённого опыта.

- Не думали сменить профиль? - поинтересовалась Соня.

- Мне нравится моя работа, - сказал я. - Наверное, это и есть та массивная цепь, которая прочно удерживает кандалы моей профессиональной деятельности. У нас издательское агенство в Южной Америке, работаю в нём почти четыре месяца.

- Там бывают военные конфликты, на вашем континенте? - спросила опять Соня.

- Как и везде, случаются, - ответил я. - Не сказать чтобы постоянно. Из относительно последних это Чакская война длинною в три года. Возникла между Боливией и Парагваем. Что интересно, при активном содействии немцев с одной стороны, и русских - с другой. Кто бы мог подумать насколько этот мир стал маленьким и тесным.

- Наверное, погибло много людей, - ужаснулась Соня. - Почему эти войны случаются?

- Ограниченность ресурсов, - сказал Антон. - Необходимость полезных ископаемых, я прав? Мой отец всегда говорил, что все люди в нашем мире, по большому счёту, одинаковы и не агрессивны. Но обстоятельства заставляют их проявлять жестокость и ужасающее поведение. Заиметь много денег и сильную власть - это также подобные обстоятельства, возникает страх всё это потерять и ты отныне крепко сидишь на поводке твоего собственного высокомерия. Отец мой является верующим человеком, и потому тщательно следит за своим поведением, ведь после смерти ему предстоит ещё отвечать перед Богом. Не перед тем Стариком, которого обычно изображают, а перед той Причиной, создавшей нас в этом мире. И спросит эта Причина, отчего так низко поступил ты с тем, кто не сделал тебе ничего плохого? Но ответить нечем, откупиться тоже, потому как все твои материальные ценности отстались в прошлом, и только лишь совесть, изуродованная подлостью и гнусностью, навсегда теперь с тобой.

- Вы угадали, - произнёс я. - Нефтяные ресурсы стали причиной Чакской войны. Когда наш корабль плыл сюда, вы знаете, я познакомился с одним дипломатом. Он указал мне тогда, что и здесь, в этом конфликте, основной составляющей кровопролитного противостояния является именно контроль полезных ископаемых.

- Не только, - высказал Антон. - По крайней мере, я так думаю. И возникли эти предпосылки, наверное, задолго до Холодной войны. Вы замечали, что одни народы тяготеют к пастельным мягким оттенкам? Другим народам предпочтительнее яркие насыщенные цвета. Отчего происходит такое? Понятия не имею, если говорить откровенно. Но так получилось, что глубинное различие между странами и даже между представителями одинакового этноса заключается именно в понимании критериев прекрасного. Когда мы и наши идеологические противники заезжаем в одно и то же место, чтобы предложить, например, свои автомобили, то происходит, бывает, достаточно интересная ситуация. Наши конкуренты используют тактику уменьшения издержек. Если в Западном мире существует тысяча оттенков красного и все они имеют уникальные для себя названия, то у наших идеологических противников этот красный только один - как на их собственном флаге. Мы же в своём внутреннем позыве стараемся привнести в этот мир красоту, заботимся о дизайне, отчего конечная стоимость нашей продукции увеличивается. И вот, к примеру, стоят перед избирающим вождём очередного поселения две машины - одна из них наша, красивая на вид, но дорогая в цене, и вторая - нашего идеалогического противника, с противоположными характеристиками. Как вы думаете, что происходит дальше? Вождь поселения без колебаний избирает автомобиль нашего идеалогического противника, ведь дизайн для него важен значительно меньше цены и простой функциональности.

- Считаете его выбор неправильным? - спросил я.

- Развиваю себя не думать такими категориями, - ответил Антон. - Как говорит один мой знакомый, среди правильного и ошибочного есть разные предпочтения оценивающих, а всё окружающее вокруг подобно облакам сверху. Иногда их вовсе нет, часто это просто белые немногочисленные области в небе, бывают и грозные серые тучи, сопровождающиеся грозами. Мы живём в пространстве с некоторыми данностями, которые не можем изменить, только сделать что-то в своём распологающемя внизу положении. И остаётся здесь всего два пути - либо построить дом, чтобы остаться сухим, либо напрочь промокнуть до нитки. Строить дом действительно сложно, приходится объяснять эту тягу к своему пониманию красоты, защищать и доносить своё видение прекрасного. Не всегда это удаётся, но мы всё же не опускаем руки, сил у нас ещё вполне предостаточно.

- Мой знакомый дипломат, - произнёс я, - выразил личное мнение, что этот конфликт скоро закончится.

- Он действительно так думает? - спросил Антон с некоторым сомнением в голосе. - Полковник, что скажите на этот счёт?

Кофи перевёл мои слова военному, получив от того несколько фраз на другом языке.

- Не хочу называть вашего человека лжецом, - донёс нам переводчик ответ полковника. - Будем считать его большим оптимистом. Тяжёлые бои продолжаются на юге страны, многие племена ещё не определились. Нет сомнения, что война продлится до конца года.

- Поговорка здесь весьма кстати, - сказал Антон, подводя итог. - Не спрашивай что происходит, лишь смотри на финансовые потоки и учитывай человеческую жадность. Тогда сможешь предсказывать будущее...

Несколько часов мы следовали по неровным дорогам Африки, разговаривая об этом континенте и о своих личных впечатлениях на многие обсуждения. Больше всех остальных высказывался Антон, ему было чем поделиться из его богатого прошлого в разнообразных уголках мира. Иногда встревал я, но скорее для выпытывания некоторых подробностей его похождений, хотя мне также удавалось, бывало, сообщить что-то занимательное в своих изречениях. Другие в основном молчали, изредка задавая вопросы, только Кофи безостановочно переводил для находящегося справа от него полковника.

Тянущееся пространство за окнами нашей грузовой машины то резко оголялось бесконечными равнинами, с одиночно разпологающимися в них случайными деревьями, то снова наполнялось зарослями густых джунглей, хлёстко встречающих своими гибкими отростками проезжающий мимо них транспорт. Мягкое синее небо преследовало нас везде, одаривая всесте с африканским солнцем чувством пробирающей теплоты от знойного воздуха. Неровность пути казалась отныне сильнее, мне часто приходилось исполнять в своих действиях великие чудеса усидчивости, только лишь чтобы сохраниться на своём чемодане. Тогда я непонимающе следил за присутствующими рядом прочими, для всех которых подобная тряска воспринималась собою вполне обыденной.

Довольно часто наша колонна недолго останавливалась, дабы встретиться с местными жителями и передать им дополнительные запасы продовольствия. Случались и внезапные привалы, возникающие как правило из-за размытых участков пути, тогда мы всеобщими силами проталкивали наш увязший транспорт через плотное месиво дорожной грязи. Я начинал больше узнавать в такие моменты одного из присутствующих с нами местного жителя, он удерживал в своих руках массивный барабан и выстукивал им при заглушённых двигателях непонятные для меня разноупорядоченные последовательности звуков.

- Можете даже в Европу отправить что-то необходимое вам, - сказал Антон в очередной такой раз.

- Настолько эта связь здесь развита? - удивился я. - Что он передаёт сейчас, к примеру?

Кофи расспросил человека с барабаном и объяснил мне, что примерно в семи километров отсюда требуется помощь с медикаментами. Прохаживающий мимо нас руководитель процессии лишь упомянул вскользь, что две крайние машины, двигающиеся позади всех, отправят в ту самую местность, и вернутся они сильно позже, только на месте следующей продолжительной остановки

- Узнайте нужна ли им вода, - попросила Соня.

- А вы? - спросил я Антона. - Хотите передать что-нибудь?

Мы находились сейчас перед золотистой равниной, целиком погружённой в солнечную пелену заканчивающегося утра, с простирающейся далее светло-зелёной растительностью примерно в километре от нас. Я сильно напрягал своё восприятие звуков, и лишь тогда среди порывов буйного ветра мне удавалось расслышать с тех отдалённых мест едва различаемые ударные последовательности. Люди из нашей колонны уже расходились, когда Антон, вытащив из кармана брюк небольшой листок бумаги, почти незаметно кивнул утвердительно.

- Если возможно, то несколько слов, - произнёс он задумчиво. - На весь континент...

Человек с барабаном отбил, похоже, его последнюю фразу.

- Воздух Африки наполняет меня смелостью, - начал Антон неторопливо, с выражением и серьёзностью.

Отправляемые ударные звуки походили на азбуку Морзе.

- Реки Африки приносят мне благополучие, - продолжал Антон, дожидаясь завершения работы барабана.

Вторая фраза в качестве выстукивания показалась мне очень похожей на первую.

- Горы Африки хранят нашу мудрость и стойкость, - опять продолжал Антон.

Человек с барабаном передал его слова за несколько секунд.

- Наша доброта ко всему сплочает нас, - завершил своё высказывание Антон и вдумчиво смотрел на равнину впереди, пока его сообщение не отправилось полностью.

Все остальные уже разошлись, мы вдвоём с Антоном брели к нашей машине.

- Как думаете, мы победим? - спросил он меня, всё ещё поглядывая в сторону равнины. - Правила таковы, что остаться здесь может только одно, желание красоты или желание делать всё с наименьшей затратой усилий.

- Мне удавалось поговорить с некоторыми людьми из тех местностей, - ответил я. - Их много приехало в Южную Америку из-за военных действий и революций. Даже с учётом глубокой приверженности веры, характерной для большинства из них, они показались мне не такими целеустремлёнными. В наших культурах дети получают обычно позитивную информацию - герои у нас одолевают в итоге противников и стремятся к развитию. У них всё наоборот, излишне безысходная литература уже с юных лет направливает их детей приготавливаться к страданиям и поражениям. Бог их не велит преодолевать себя и трудности мира вокруг, в материальном плане, а призывает к аскетичности, довольствоваться имеющимся, что называется - терпеть происходящее. Так что шансы у нас в итоге превосходные.

- Хотелось бы тогда поделиться с вами моей теорией, - сказал Антон, кода мы забрались в нашу машину к остальным. - Не относитесь к ней серьёзно, может быть это просто красивое упрощение.

- Без проблем, - ответил я, снова усевшись на свой чемодан и наблюдая в боковых окнах медленно разбегающийся вид равнины.

- У них там многие люди сбежали, как вы говорите, - начал Антон, постоянно обдумывая слова. - Одного из них звали, кажется, Майер. Имя его точно не помню, знаю только о созданной им кинокомпании. Мы вместе с женой ходим смотреть фильмы примерно раз в неделю, если не встревают какие-либо обстоятельства. Соня пригласила меня однажды на очередную такую картину, шли вместе с нашими детишками, хорошо провели время, стоит заметить. И тогда мы посмотрели этот фильм, который называется "Волшебник страны Оз", довольно известный, вы также его видели, скорее всего. Мне казалось ещё перед самым началом, что экранизация знаменитой сказки Лаймена Фрэнка Баума станет чем-то вроде "Метрополис" - очень прямолинейным, сухим и наполненным сдержанностью киновоплощением. Однако увиденное мною тогда представляло из себя нечто более женственное, моя Соня любит такие фильмы. Изобилие волнистых линий, чувственность красок, переживания героев и множество танцев с песнями. Я уже знал кто является владельцем компании, выпустившей эту экранизацию, и с тех пор начал больше обращать внимание на имена студий, находящихся за производством различных кинопродуктов.

Антон промолчал секунд десять, наблюдая проходящую за окном реку с зебрами и жирафами.

- У меня есть теория о двух конкурирующих проектах, французском и немецком, - опять продолжил он, когда река сменилась на заросли. - Эти два названия представляют из себя лишь условные обозначения как этолоны. Майер был русским евреем, как вы знаете, а когда мы говорим о России, мы подразумеваем Францию, потому что именно эта страна как никакая другая повлияла на сегоднешних наших идеалогических соперников. Германия также повляла на их менталитет, но значительно меньше, не столь обширно выражаясь среди преподаваемой у них литературы. Если хотите понять какое будущее ждёт ту или иную страну, всегда смотрите что у них читают в школах. Русские в этом отношении наполняют себя наследием их элиты в предыдущих столетиях, и Майер не является здесь исключением, хотя и вряд ли осознаёт это логическим восприятием. Как звали ту главную исполнительницу в этом фильме?

- Дороти, - подсказала Соня. - Играла Френсис Эттель Гамм.

- Моя жена хорошо разбирается в фильмах, - сказал Антон. - Я же вообще очень плохо запоминаю любую информацию. Так вот, у этой актрисы помимо её прекрасного выразительного голоса есть также кое-что другое - большие, словно отражающие бесконечность Вечности глаза. Как я слышал однажды выражение "Она смогла бы исполнить роль Гамлета, только немного загриммируйте её под мужчину". Выбрали именно эту девушку, как мне кажется, не только из-за отличного голоса, решающим доводом стали её глаза, очень гармонирующие с той песней о птицах, которой не было в изначальной книге, насколько я знаю.

- Ты уходишь от темы, - напомнила Соня.

- Да, правда, - согласился Антон. - Мне больше нравятся серьёзные фильмы и книги. Знаете такой журнал "Чёрная Маска", я им зачитывался в своё время когда ещё не было возможности идти в кинотеатры. Наверняка видели Сотрудника агентства «Континенталь» оттуда. Какой ваш любимый эпизод там?

- Никогда о таком вопросе не задумывался, - ответил я, обозревая внутри себя прочитанное из этого цикла. - Возможно, мой выбор будет не самым удачным, но попробую назвать "Скользкие пальцы".

- Читали "Дом на турецкой улице? - спросил Антон.

- Конечно, - сказал я. - Почему именно этот рассказ среди прочих?

- Не знаю, - задумавшись, произнёс Антон. - Возможно, эта часть наиболее привлекательна мне, потому что я познакомисля с ней в нужных обстоятельствах. Ты ещё не можешь предугадать, что этот момент станет для тебя определённым ностальгическим воспоминанием, когда всё так удачно складывается, молодость пока с тобой, окружающее располагает к медитативной атмосфере, проблемы не отвлекают. Есть даже что-то выпить из алкоголя, но у меня тогда были только две упаковки сигарет и журнал "Чёрная Маска" от апреля 1924 года. Помню как сидел на веранде в свои двадцать четыре, лёгкий тёплый ветерок шевелит деревья на открытой улице, соседские одноэтажные домики через асфальтированную улицу погружены в сон, бабушка приготовила свой бесподобный яблочный пирог и холодный апельсиновый лимонад. Я передымил тогда полторы упаковки сигарет, но это того стоило, трескотня цикад оказалась для меня единственным звуковым сопровождением в то время и это было великолепно...

- Полагаю, читали и продолжение этого рассказа? - спросил я.

- Безусловно, даже подготовился тогда, - ответил Антон. - И выпивка была, и сигары, и жена рядом занималась с детьми.

- Я просила его не читать вслух, - заметила Соня. - Он хотел познакомить нас с героями там, но всё это насилие мне и детям совсем не по нраву.

- У вас девочки? - поинтересовался я.

- Да, восемь и десять лет. - ответила Соня. - Они сейчас в частной школе, мы встречаемся с ними раз в месяц и собираемся дома на праздники. Иногда приходим в кинотеатр на добрые фильмы, обычно мюзиклы. Если уж Антон и хочет смотреть что-то отличное, то делает он это вместе с друзьями.

- Чаще всего посещаем жёсткие фильмы, - сказал Антон. - Из последних это "Третий человек", крайне рекомендую. Среди выбранного Соней мне понравился разве что "Послушай, дорогая" из-за некоторых технологичных штук у главного мужского персонажа. В этом наша разница с моей женой, но всё же мы как-то сосуществуем вместе, даже в некоторой степени дополняемся между собой. И если уж нам возвращаться обратно к предыдущей теме, вы можете заметить как различные страны несут в себе эти две противоположные составляющие, в разных пропорциях.

- Разве вы не указываете в этом отношении расхождение материального и духовного? - спросил я.

- Здесь нечто большее, - ответил Антон. - Можно быть материалистом, как упомянутый мною продюссер Майер, но выполнять свою коммерческую деятельность так, чтобы его "Унисённые ветром" настолько сильно перекликались с французским стилем и русской литературой вроде Толстого. Вы же отлично знаете как иначе это могло быть снято. Но данный стиль, не встречаемый мною у других кинокомпаний, безусловно узнаваем в своём особенном воплощении. С другой стороны, многие юные годы вы можете провести обучаясь живописи, но проработать в итоге работником службы покраски, потому что дело это не менее важное, чем создавать картины. Просто напросто, по истечении долгого времени вы обнаружите внутри себя, что лаконичные образы и чёткие пределы форм намного ближе для вас, чем какие-то прочие сложные метафизические образы.

- А может ли страна изменить пропорции этих двух составляющих? - поинтересовался я.

- Очень быстро, - сказал Антон. - Буквально одно десятилетие, если существует достаточный повод. Мне доводилось посещать Германию в предыдущем году. Это совершенно другое общество, их былая цель разбилась, новой ещё не существует. Осталась только рабочая этика, которая велит им трудиться хорошо. Думаю, что вскоре они восстановят своё материальное благополучие, Немецкий проект тем и примечателен в своих особенностях.

- Тогда вы говорите о работоспособности? - предположил я.

- Совсем нет, - объяснял Антон. - Всё зависит от того, куда направлено созерцание оценивающего, внутрь этого мира или за пределы материального. Удержаться на обоих положениях здесь невероятно сложно, вы либо отьявленный фаталист с большим пренебрежением к всему физическому, в том числе и дизайну, либо вы живёте только в границах существующего и воспринимаете окружающее как полосу испытаний, дарованной вам свыше. Приверженность труду - лишь следствие цели, и если отсутствие планов равносильно смерти для вас, то будьте уверены, что новую цель вы быстро отыщите, а вместе с этим вернётся и работоспособность.

- Интересная теория, - сказал я. - Вы считаете, что близость позиций в этом отношении может объединять страны, даже если они расположены далеко?

- Только если убрать стратегические интересы, - ответил Антон. - Германия и Россия, например, ещё долго будут иметь недопонимание в своём глубинном отношении, слишком разный взгляд к всему происходящему. Могут проявляться действия, чтобы узнать причину того образа бытья, который исповедует субъект противоположного восприятия, но то глубинное, так и называемое в некотором роде менталитетом, останется прежним на долгое время. Ваши герои обычно имеют чётко определяемую национальность?

- Иногда, - произнёс я. - Стараемся подстраиваться к интересам читателей.

- Может быть расскажите подробнее? - спросил Антон и посмотрел через окно с кабиной, будто дожидаясь впереди некоторого события. - Километров через пять возьмусь говорить обратно.

С большими интересом они прослушали мой рассказ о недавно вышедшей книге нашего издательства про уже известного на южноамериканском континенте бразильского сыщика и его парагвайскую спутницу. Я старался не выдавать излишних деталей, только в общих чертах поведал сюжетную завязку и упомянул несколько схожих произведений. К сожалению, на данный момент ни одной книги у меня не присутствовало, как сапожник без сапог я испытывал определённый стыд, но все остальные находящиеся здесь пассажиры быстро подбодрили меня хорошими словами. Антон вновь и вновь оборачивался вперёд к водителю, спокойными глазами показывая мне ещё недостижимой отметку дистанции, когда наконец, спустя минут десять, всё также едва удерживаясь на своём месте, я передал ему слово, мгновенно заприметив оживлённость в его поведении.

- У вас есть для нас сюрприз, я чувствую? - спросил я объявительным тоном.

- Вроде того, - сказал он. - Как развивающийся писатель в частности и человек западного менталитета в целом, мой новый знакомый Ян отлично понимает, что важно не только выполнить определённые усилия, но и достойно продемонстрировать их в своём достижении. Нам сейчас нужно больше освещённости, ребята...

Антон обратился к людям в кабине, моментом следом пространство кузова, довольно заполненное проходящим через окна светом, озарилось насыщеннее благодаря нескольким лампочкам.

- Можно прибавить звук, - попросил он водителя и уже вскоре едва заметная прежде музыка усилилась в несколько раз.

Я различал в ней барабаны, иногда дополняющиеся калимбой и уду. Под ритмичное сочетание этих составляющих глубокий женский вокал напевал сентиментальную песню.

- О чём она? - спросил Антон медсестру.

Вместе с чрезвычайно выраженным акцентом она пояснила нам, как юная девушка, проводившая на охоту любимого, получает затем его послания от природы.

- Ветер говорит его голосом, - произнесла медсестра. - Облака напоминают его лицо. Вода из реки ощущается словно поцелуй с ним.

- Благодарю, подходит! - обрадованно сказал Антон. - Друзья, настало время мне завладеть обстановкой! Вы же знаете этот приёмчик, да, когда тембр у тебя понижается, вызывая на себя внимание, тело встаёт прямо и уверенно, так что даже неровности дороги из ему не помеха. Доставайте из чего будете выпивать...

Он вытащил зелёную бутылку и небольшой стеклянный бокал. Мы все потянулись за ёмкостями для жидкости.

- Если вдруг меня спросят, - провозгласил Антон, - Что самое дорогое я имею помимо семьи, то это будет не мой дом. У нас с женой обычное жильё, мы не очень любим привязываться к вещам. Конечно, у нас есть много разных штук с различных уголков Планеты. Вот мои часы Patek Philippe 1518, например, приобрёл их в Нью-Йорке. С ними была одна занимательная история, но даже они уступают другому, что также присутствует с нами. Есть у меня знакомый фермер в Ирландии, отличный человек и примерный семьянин, я вам скажу. Он вроде бы ожидал сына, но каждый раз, а это уже семь, не меньше, его жена рожает ему дочерей. Представьте себе моё лицо когда я посетил их семью и при мне, да-да, именно при мне, его семь очаровательных малышек, по завету отца, конечно же, приготовили мне домашний потин. Ирландским юношам в той округе невероятно повезло, отмечу без всяких сомнений, такого вериколепия девушек я встречал нечасто.

Повернувшись недолго к водителю, он попросил того высказать что-то в подходящих для нас обстоятельствах. Не вставая с места, Антон разместил свой бокал на полу, так что все мы наблюдали сейчас за дальнейшим развитием событий. Он не спешил, даже взял сигарету в левую руку, закурил её от хромированной зажигалки Hurricane, подождал секунд десять, будто удивлённый нашим всеобщим ожиданием, после чего, наконец, открыл бутылку. Его бокал, не хранящий в себе какого-либо содержимого, хорошо пританцовывал всё это время от неровности дороги, то и дело норовясь опрокинуться в сторону.

- Леди и Джентельмены! - объявлял Антон на фоне бессловесной музыки. - Позвольте мне продемонстрировать вам торжество Западной цивилизации и Немецкого проекта в целом. Тысячи лет эта дорога была едва функциональной, подвергалась воздействию дождей и погодных катаклизмов. Сильные ветра приносили в эти места ветки и камни, эррозия пород внизу создавала множество ям, наличие большого колличества близьлежащих зарослей быстро погружало всё окружающее здесь в непроходимые дебри. Местные жители прилагали титанические усилия, чтобы восстановить этот путь, до следующего раза, который наступал быстро и неизбежно. А теперь, когда мы спрашиваем нас куда нам двигаться, всем этим миром, если существует выбор, то я предлагаю узнать это у наших бравых ребят-строителей, которые установили здесь в недавнем прошлом сотни метров идеально ровного, защищённого от различных неприятностей асфальтированного покрытия.

Он наклонил зелёную бутылку, и ровно в этот момент, когда содержимое оттуда устремилось прямиком вниз, его только что бесившийся на полу бокал за мгновение успокоился и наполнился жидкостью почти до краёв. Это было действительно впечатляюще, когда длительно привычное для тебя вдруг сменяется прочим, и доли секунды при этом идеально подобраны, ты сидишь в таком случае будто заворажённый, как и все остальные наблюдатели сего представления. Я заметил удивление даже у Сони, быть может не такое выраженное, сглаженное её долгими отношениями с мужем. Ну а Кофи лишь отчасти успел перевести сказанное, так что полковник, не знавший истинную причину недавнего чуда, оказался под впечатлением больше нас всех.

- Подставляйте бокалы! - воскликнул Антон. - За наше общее дело!

Расставленные нами вскоре ёмкости для жидкости, разные в своём виде, у кого-то это была простая кружка, у прочих некоторых - изящные чашки, мой походный стаканчик в дополнении, были наполнены следом Антоном, неизменно доверха каждый из них, всё тем же ирландским потином. Шесть различных предметов, функционально выполняющих роли бокалов, находились всё это время неподвижно возле нас, в центре пола нашего общего кузовного пространства. Спустя половину минуты, когда бессловесная мелодия сменилась на другую, с глубоким женским вокалом под те же ритмичные звуки африканской музыки, мы выпили совместно наши первые дозы. Примерно минут двенадцать дорога под нами казалась ровной, мы успели опрокинуть наши бокалы ещё раза два, так что вся последующая тряска беспокоила нас малосущественно. Вплоть до приезда к назначеному для меня поселению мы провели в блаженном распевании всех знакомых нам песен и безудержному отплясыванию различных известных нам танцев. Под звуки чарующей музыки и хорошо озаряемое пространство кузова нами вспоминался фольклор разнообразных мест на Планете, и африканский, и американский, и также ирландский, французский и немецкий, русский "Очи чёрные", и культурные достояния, кажется, всех остальных существующих народностей в мире.

Необходимое мне поселение, спрятанное глубоко в джунглях, встретило нас голосами детей, бегающих мимо нашей процессии и радостно выкрикивающих непонятные для меня фразы. Уже вскоре наши машины остановылись и мы выбрались наружу, дабы поучаствовать следом в церемонии знакомства. Местный вождь оказался довольно развитым в физическом плане мужчиной, будучи человеком преклонного возраста он крепко пожал мне руку, смотреть в глаза при этом, как я заранее был уведомлён Антоном, считалось в местных обычаях делом неподходящим. Распологающаяся перед нами земляная площадка, навскидку метров десять в своей ширине, была окружена зарослями и содержала в себе насчитанные мною четыре традиционных для этих мест строений. Их красно-оранжевые глиняные стены, произрастая будто из кругов, покрывались сверху огромными конусообразными настилами из плотного серого хвороста. В очертанях растительности за этими постройками при сильном усердии и хороших наблюдательных способностях проглядывалась остальная часть деревни, значительно просторнее в своих территорях. Оттуда показалось больше людей, на площадке с нами было теперь человек пятьдесят, в разноцветных однотонных или сложно выстроенных по своему рисунку хлопковых одеждах. Помимо населения этой деревни рядом присутствовала их живность, множество кур и несколько коров также появились встретить нас, с заметным интересом в своём поведении.

- Идём сейчас или после обеда? - спросил шёпотом Антон когда несколько девушек из поселения начали приветственный танец.

- Хотелось бы вернуться сегодня вечером, - ответил я также негромко. - Ещё остались некоторые дела.

- В любом случае это невозможно, - сказал Антон. - Либо отправляетесь с нами, либо остаётесь здесь до завтра.

- У этого племени есть интересные особенности? - поинтересовался я.

- Как и у любого другого, - произнёс Антон. - Мы сможем договориться, чтобы вам устроили максимально содержательную культурную программу.

- Через сколько часов вы поедете дальше? - спросил я.

- Три или четыре. - ответил Антон. - Мы вам нужны?

- Я думаю познакомиться с их кухней, - сказал я. - Не знаю только как отреагирует мой организм. Давайте сначала завершим наше дело.

Спустя минут десять, когда обязательная в подобных случаях торжественная церемония подошла к своему финалу, мы получили возможность осмотреться в посёлке. Нам сразу же представили нескольких человек, обладающих незаурядными способностями. Одним из них оказался средних лет мужчина с длинной седой бородой, способный задерживать дыхание на три с половиной минуты. Каждый из нас продерживался не больше двух, в то время как он, закрывая полностью ротовые и носовые области, повторял свои результаты снова и снова. Также нам показали девочку из местных, которая отлично пела, её голос напоминал мне Lourdinha Bittencourt из недавно вышедшего фильма "Poeira de Estrelas". Были продемонстрированы шкуры различных хищников, с непосредственными рассказами о многих охотниках, победивших этих опасных животных в рискованных схватках. Антон кивнул мне едва различимым движением, терпеливо дожидаясь подходящего момента, дабы сообщение наше к вождю данного племени не содержало в себе излишней торопливости. Потребовались ещё минуты четыре, когда необходимые для нас обстоятельства совпали, наконец, благоприятными образом.

- Мальчик, - объяснялся Антон с вождём через Кофи. - Полгода назад. Упавший самолёт.

Вскоре из окружающей нас толпы месных жителей показался уже достаточно взрослый юноша, на груди которого я впервые увидел округлый кусок металла, зелёного цвета, похожий чем-то на старинную монету. Явно знакомый мне по описанию, с характерным вкраплением жёлтой части, он представлял из себя одну из целей моего прибывания в эти места.

- Переведите максимально доброжелательно, пожалуйста, - обратился Антон ко всем присутствующим, способным удовлетворить его просьбу. - Я понимаю, что для него это ценно. Белый человек нарекал беречь эту штуку. Но вы же представляете для чего приехал Ян. Совершил такой далёкий путь. Кофи, знает ли их язык полковник? Нам очень нужна его помощь. Мальчик пробовал Колу? С нами есть несколько бутылок. Обменяемся, хорошо? Вкусная Кола, ему понравится...

Будучи ранее спокойным, мальчик резко изменился в лице. Насколько возможно мне было представить эмоции данного племени, выглядил он теперь совсем негодующим, зорко смотрел без малейшего страха, будто тревожат сейчас могущественные силы, более значимые для него, чем любые известные Боги. Всеобщими усилиями мы уговорили возмущённого юношу снять импровизированный амулет. Необходимый мне кусок металла, отстёгнутый следом от его украшения, вскоре оказался у меня в ладони. Мальчишки в округе получили с десяток бутылок с Колой, через медсестру и полковника им было предложено хорошо остудить предварительно этот незнакомый для них прежде напиток.

- Всегда интересно смотреть, - произнёс Антон, - На пробующего в первый раз Колу человека. В глазах у таких - неизменное удивление.

- Моё в таком случае вызывает эта дырочка, - показал я ему отверстие в куске металла, почти невидимое, вероятно, проделанное самим юношей для присоединению к амулету. - Неужели их технологии настолько развиты?

- Они это умели ещё до нас, - заверил Антон.

Следующие половину часа мы провели в исследовании посёлока, бродили по его окрестностям, заглядывали в различные дома и знакомились с обиходом местных жителей, разговаривали с ними через переводчиков, участвовали в том числе и в некоторых бытовых делах вроде приготовления еды и напитков. Деревня простиралась у небольшой реки, далее вид перед нами почти идеально раздваивался на плотную чащу зарослей слева и открытое пространство справа, имеющее редкие вкрапления растительности. Как сказал вождь и подтвердил следом его утверждение полковник, где-то там далеко, в незримой для нас от расстояния местности этой тянущейся пустой территории, располагаются враждебные нам общины. Застарелый уже от давности серый деревянный мостик, довольно широкий в своей пропускной способности и впечатляющий своим историческим видом, уходил через реку на другой берег, скрываясь там в чаще наваливающихся джунглей и занимая всё больше моего внимания, так как именно в том направлении нам предстояло отправляться.

- Готовы? - спросил Антон меня и пребывающую рядом медсестру. - Нам придётся идти километров восемь, диких животных здесь нет. Одевайте хорошие ботинки, могут быть змеи. Пойдём вчетвером, мальчик отлично знает дорогу.

Мост оказался достаточно прочным, смог выдержать всех нас, единовременно миновавших его пространство. Располалагающаяся за ним просторная аллея приятно удивляла своей шириной, два человека без особых сложностей могли находиться внутри неё плечом к плечу. Вырубленная кем-то прежде, она сопровождала нас минут сорок голосами многочисленных птиц и флюктуирующимся звуком едва уловимой падающей воды.

- Напоминает тропический лес, - произнёс я, наблюдая пальмы всевозможных зелёных оттенков. - Свет здесь так играет между деревьями, иногда мне кажется, что отдельные их участки будто ядовитые... Рядом водопад?

- Правда, - ответила медсестра, узнав ответ юноши.

- Кто вырубил это дерево? - поинтересовался я, показывая на массивный обрубок ствола у обочины.

- Машина. - сказала медсестра, снова обратившись к единственному местному среди нас. - Приехали и сделали ровно, совсем недавно.

- Вот она сила двадцатого века, - произнёс Антон объявительным тоном. - Тысячи лет здесь было как прежде. А потом наступил он, наш Стремительный и Могущественный. Годочков через сто здесь построят шоссе или сразу телепорт, я так думаю.

На дороге террактового оттенка ветки хрустели под нашими ботинками, посреди зелёной растительности они встречались нам довольно интенсивно. Справа от нас весь сопровождаемый вид местности был наполнен деревьями и кустарниками, образующими собою будто множество слоёв. У другой стороны дороги неизменно тянулась водная гладь, разделяемая с нашей аллеей перекрытием из зелени и упирающаяся далее в скалистый выступ сероватого тона. Прохладу с реки я чувствовал больше. На заросшей панораме нашего пути, казалось, скрывалась в листве различная живность, испускающая зачастую истошные вопли. Мы наблюдали там несколько видов - с десяток мартышек, наиболее крикливых в своём поведении, четыре существа, похожие на молодых жирафов, только с маленькими шеями и называемыми по-научному "окапи". Также нам посчастливилось увидеть немало павианов и две лесные антилопы, содержащих на оранжевых тушах вертикальные беловатые полоски. Семь раз мы замечали галаго - весьма крупные существа, похожие на серых лемуров. Повстречавшихся нам попугаев я даже не считал, они возникали перед нами либо с чёрным оперением и красными хвостами, либо очень яркие, с большими разноцветными клювами, почти таких же размеров, как их жёлтые шейки, согнутые к угольным тельцам. Изумрудная растительность сверху нас, как лохмотья из обрывков различной насыщенности, пропускала в себе участки топазного неба. Слегка холодеющий воздух, наполненный свежестью и внимаемый мною с восхитительной лаской, походил свом вкусом на десерты из сливок. Прохаживаясь здесь, мы будто находились в галерее художеств, сочно расписанной зелёными красками, то и дело обнаруживая слева от себя живописные полотна на искрящуюся реку с доносящимся оттуда плеском.

Сияющая водная гладь была преисполнена в этих проёмах настолько выраженным светом от Солнца, что иногда я не смог различать, где заканчивается её жидкость и начинаются скалы, поднимающиеся на другом берегу с крутым уклоном. Некоторые островки зелени в этих камнях также присутствовали, были даже кустарники и несколько деревьев, но последние замечались там предельно редкостно. Беловатая завеса от света, почти вертикально расположенная, иногда ощущалась физически плотной, искажая собою восприятие находящихся за ней объектов. Произрастающая растительность на другом берегу реки представлялась мне оттого блекловатой, едва выглядывающие из воды дикие хищники, навроде аллигаторов или даже бегемотов, выявлялись мною исключительно по звукам. Раза четыре я всё-таки смог пронаблюдать завораживающие водопады. Наполненные шумом, они дарили в окружающее себя пространство ещё больше прохлады, и даже капли от их воздействия, как мне показалось, добирались оттуда на большое расстояние, вплоть до нашей аллеи.

Хотя мартышки отзывались нам исключительно с правой стороны от дороги, попугаи в большинстве своём избирали ту редкую поросль, которая разделяла нас с речным участком. Крылатые создания эти, возникая подчас внезапно, будто пытались испугать нас своим присутствием, издавали крикливые звуки, пусть и не столь выраженные, как от прочих наблюдаемых здесь животных, но определённо замечаемые на фоне другого, более привычного для меня чириканья птиц. Отдалённо происходящее щебетание, непонятно с какого направления, доносилось везде беспрестанно. Встречалось и подобие кошачьего мяуканья, и свистящие повторяющиеся трелли, и настырные продолжительные улюлюкивания, и словно разочаровавшиеся в чём-то глубокие вздохи, и сопровождающий это всё низкочастотный гул, возможно, от находящегося рядом водопада.

- Слышу шипение змеи, - произнёс я, заприметив характерный звук слева от себя. - Будьте осторожны, здесь всё ещё опасно... Помню как проживал в городе и однажды была конфликтная ситуация. Решил тогда не доводить всё до серьёзных последствий, хотя внешне это могло показаться неправильным. А вот сейчас, когда такая опасность вокруг и каждый метр рискуешь жизнью, этот мой противоречивый опыт кажется весьма малосущественным.

- Хочется вернуться туда и восстановить справедливость? - пошутил Антон. - Понимаю это состояние. Военные действия и мирная жизнь это очень разные условия для человека, прежде всего в настроении последствий. Когда бомбы летают сверху и всюду носятся пули ты уже не просчитываешь будущее, есть только настоящее как ближайшая секунда. Некоторые так выходят из ума, я видел подобное неоднократно. Пока рациональное необходимо сознанию, значит не всё ещё выгорело и вы как и раньше остаётесь человечным... Надеюсь, что в этом нашем пути существует какая-то высокая ценность. До сих пор вообще не могу понять зачем вы решились на это путешествие. Самолёт вполне может быть заминирован...

- Договоримся, что пойду к нему один, - сказал я.

- Что писать в некрологе, если вдруг случиться плохое? - иронично спросил Антон.

- Был целеустремлённым человеком, - также иронично ответил я. - Если серьёзно, то пилота спасли. Правда, не знаю дальнейшую его судьбу, но то обстоятельство, что мальчику была подарена эта металлическая штука, даёт мне оптимистичное предчувствие.

На одном из участков пути, когда я отчётливо различал шум водоёма, мы повернули направо, через плотные заросли, прокладывая там путь заготовленными пангами. Остаток нашего маршрута продлился намного труднее, приходилось беречь себя от встречающейся повсеместно живности и терпеть снующих всюду насекомых всевозможных форм. К счастью, продлилось это недолго, уже вскоре мы вышли на свободное пространство луга, возвышающееся над уровнем долины под безоблачным солнечным небом. Относительно небольшой склон здесь, почти горизонтальный расположенный и бурно заросший растительностью, открывал нам посреди своей территории узнаваемый образ авиационного судна.

- Вот он! - обрадовано и по-хозяйски настроенно произнёс Антон. - Если нужна будет помощь, дайте только знать.

Не хотелось подвергать их жизни опасности, расположившись на значительном расстоянии, они наблюдали как я, неторопливо приблизившись к останкам самолёта, осторожно забирался в него. Пространство внутри казалось вместительным, задняя часть кабины была проверена мною на предмет имеющихся мест для хранения. Два небольших ящика у правого крыла содержали в себе медикаменты, отчасти размокшие от проступающих дождей в прошлом. Такое обстоятельство несколько испугало меня, не отыскав чего-либо прочего, способного заключать в себе необходимые мне предметы, я повернулся обратно и взирал теперь на панель управления пилота, скользящим обзором пытаясь найти в ней хоть что-то содержащее полости.

- Вам помочь? - донносся снаружи выкрик Антона.

- Нет пока, - ответил я, также повышая голос.

Едва заметная проступь у руля предательски выдавала присутствие хранилища. Моя панга была здесь излишне широкой, вплоть до обстоятельства, что и богатый набор инструментов, также доставленный мною вместе с вещами, оказался бесполезным мне в продвижении успеха. Немногим позже я догадался о причине. Стиснутые от удара элементы панели определённо потеряли форму, внутри они искривились, так что восстановить их прежнее состояние представлялось возможным только изогнув передний отдел самолёта. Несколько раз я попробовал это сделать, вытягивал поникшую часть кабины, забирался обратно к панели управления, повторял свои действия снова и снова, но так и не извлёк заевший тайник.

- Как дела? - услышал я голос медсестры.

- Передняя часть кабины искривилась, - крикнул я, в очередной раз наклоняя самолёт.

Минуту стояла тишина, когда нужная мне полость опять не поддалась.

- Это действительно серьёзно? - спросил меня громко Антон.

- Мне сказали, что да, - ответил я между попытками.

- Не подходить! - тихо доносся голос Антона, едва заметно для моего внимания.

Он появился через несколько секунд, когда я снова вытягивал переднюю часть фюзеляжа.

- Берегите себя! - выпалил Антон, посмотрев на моё лицо.

Его дельный совет оказался кстати, мне напрочь забылось, что в изнемождённых попытках добиться успеха я смог бы потянуть спину. Быстро разобравшись в происходящем, он посодействовал мне, вложив свою пангу куда-то в щель панели.

- Давите её вправа, - нарекал он. - Я знаю внутреннюю конструкцию.

Тайник не открывался снова. Мы вышли из самолёта, вытягивая затем его фюзеляжную часть максимально вверх.

- Одному здесь сложно, - констатировал Антон. - Попробуем ещё раз, главное действовать в одно и то же время. У нас может быть несколько попыток, слишком рьяно себя утруждать не стоит. Хотелось бы сохранить позвоночник и не поломать кости.

Четыре раза мы повторяли свои усилия, полностью лишившись сил. Тяжело дыша, я готовился к новой попытке, когда Антон, победоносно возвестив достижение успеха, расположил этот тёмно-оранжевый ящик прямо на траве.

- Не тикает, - проговорил он, сев на колено и внимательно прислушившись к тайнику. - Открываем?

- Рискнём, - сказал я, немного подумав, и вместе мы разломали его стопорное устройство.

Внутри оказалось много бумаг. Антон передавал их, пока в итоге среди остальных листков документации я не обнаружил необходимую мне записную ведомость. Представляющая из себя тёмно-серую тетрадь, весьма намокшую в числе прочего содержимого ящика, она всё ещё сохраняла в себе едва заметные следы от текста. Действовать необходимо было крайне решительно. Походная сумка осталась в кабине, я быстро метнулся туда и уже через минуту, стараясь выполнить свою работу предельно грамотно, воспроизводил отысканные мною сложные формулы...