Мамина свадьба

   Сын приехал из столицы вместе с женой. Мать с балкона девятого этажа видела, как у подъезда остановились белые «Жигули» и из машины вышла девушка в светлом брючном костюме, потом из-за руля показался сын, который поднял голову и посмотрел на её окна. Она инстинктивно сделала шаг назад, отчего-то испугавшись, что он её увидит, но тут же взяла себя в руки и помахала ему рукой, но он уже скрылся за открытым багажником, доставая сумки и чемоданы. А вот невестка её увидела и помахала в ответ.
   Мать старалась разглядеть, как она выглядит,  но с высоты сделать это было трудно. Накануне она сходила в парикмахерскую, покрасила волосы и сделала причёску. Хотелось не ударить в грязь лицом перед московской родственницей,  и что б сыну не было стыдно, за то, как выглядит его мама.
  - Светлана Ивановна, ручки делать будем? – спросила парикмахерша Валя, красно-рыжая девица в коротком халатике, но мастер исключительный.
  - Будем! –  с весёлой решительностью ответила она.
За месяц до этого у неё гостила школьная подруга из родного Минска, вышедшая замуж в Челябинск, и бывшая здесь в командировке. Они пили чай на кухне и разглядывали Сашкины  свадебные фотографии, привезённые дочерью с зятем. Она показывала невестку, гостей.
  - А ты-то где? – спросила подруга.
- Меня не было.
- Ты это серьёзно, тебя, что, не позвали что ли? – изумилась  Лёля.
- Ну, ты в своём уме! Я просто болела.
- Так перенесли бы свадьбу!
- Легко сказать,  всё-то заранее обговорено и расписано: ЗАГС, ресторан, гости приглашены.
- А где твоя сваха, или без неё то же обошлись?
- Угадала, с Ритиной стороны была сестра и подруги, - она не стала ничего больше объяснять удивлённо смотревшей на неё подруге. Та  не настаивала, только задумчиво сказала:
  - Как-то не по-людски всё-таки…
  Она помнила, как вся вспыхнула, даже закружилась голова, когда услышала, что из-за её болезни никак невозможно повременить со свадьбой. Первым  желанием было высказать сыну горькие, резкие слова, напомнить ему, что говорит он не с кем-нибудь, а с матерью!
   Священник, выслушав её, стал утешать, тем же, чем утешала она себя сама. От этого призыва к смирению ей становилось легче только на время, так глубоко занозой засела в сердце обида. Её ребёнок, которому отдана вся любовь, вся нежность, все мечты и желания  не имел права так с ней поступить. Она от самой себя гнала это слово  – предательство.  А представлял ли сын, что сказал бы ему отец, узнав об этом? Она что, пьяница, нищая побирушка, беспросветная дура, или он просто стесняется , стыдится показать её своим столичным друзьям?
  Да она сама может быть и не поехала бы, если бы он только сказал:  «Какие проблемы, мам? Отложим до твоего выздоровления!»  А она ответит: « Не беда, сынок, вы в Москве отгуляйте, а мы дома сами отпразднуем!» Она и не сомневалась, что именно так он и скажет. Не сказал.
 Она чувствовала, что в этом есть пусть не прямая, но всё-таки есть  вина её  невестки, раз она с первых шагов совместной  жизни не помогла её сыну поступить так, как он должен был.
Но нельзя было отнести её к слабым , безвольным особам. В по-настоящему тяжёлые  минуты Светлана Ивановна не терялась, наоборот, всё существо её сосредотачивалось на отражение невзгод, но она вдруг начинала говорить каким-то театральным, высокопарным языком. Вот и тогда в голове у неё пронеслось : «Разве такая женщина может составить счастье всей жизни!». Она знала эту свою особенность и, хоть сквозь слёзы, но подсмеивалась над ней.
   Но таков уж был её характер –  быстро остывать, принимать обстоятельства, смиряться с ними. Когда жизнь шла поперёк , она всегда старалась «понимать» и чаще всего в себе находила причину неприятностей. Так было легче выходить из трудностей.
     Сейчас она старалась отогнать от себя эти грустные размышления последних месяцев,  и,
 открыв дверь,  ждала гостей у порога. Первой в квартиру шагнула невестка. В руках она держала букет полевых ромашек. Женщины обнялись и на секунду застыли.  Таких дорогих духов у матери не было никогда.
  Потом она обняла сына и почувствовала такой прилив радостной  нежности, от которого всё гадкое отлетело прочь. Она отвела молодых в свою спальню, которая, как и вся квартира,  теперь была в их распоряжении – она эти дни  будет жить  двумя этажами ниже в квартире дочери уехавшей с мужем и внуком на юг.
   Светлана Ивановна старалась вести себя, как уверенная радушная хозяйка, но не просто хозяйка, как родной человек.
  - Я тут сегодня покомандую, а потом ты бери всё в свои руки! – обратилась она к невестке.
Та выглядела великолепно – рослая,  с  пепельными волосами и яркими голубыми глазами, она, несмотря на долгую дорогу, выглядела свежо. «Есть, на что посмотреть!» про себя отметила свекровь, с гордостью за сына любуясь его женой.  С радостью за собственную радость она представила, какое неотразимое впечатление Рита произведёт на её подруг, родню и знакомых.
Сын тем временем перенёс в спальню вещи и ходил по квартире, осматривая   комнаты, балкон и кухню. Эту квартиру мать получила вместо той громадной, в которой все вместе  они жили с отцом. После его смерти эти две комнаты достались  ей, а однокомнатная квартира, в этом же подъезде – дочери. В этом доме он был впервые.
 Окна выходили во двор и смотрели на длинный почти в квартал жилой дом за массу жильцов прозванный «шанхаем». Дом был и не в центре, и не на окраине. По одну сторону, проходившей рядом, улицы с трамвайными рельсами  стояли новые многоэтажки, по другую тянулись кварталы давно предназначенных к сносу  деревянных строений.
  Над голубым велюровым диваном висел большой портрет отца в широкой деревянной раме. Светлана Ивановна заметила, как невестка, посмотрев на него, перевела взгляд на сына, явно сравнивая, ища сходство. Но сын был скорее похож на неё, только серые глаза и каштановые волнистые волосы были отцовскими, а всё остальное: нос, губы овал лица – её. Рита поймала её взгляд и улыбнулась, понимающе, как улыбаются друг другу только женщины,  которые хотят понравиться.
  И матери это показалось добрым знаком. На её взгляд Рита была  всем хороша,  ну, просто иностранка, разве только слишком выпуклы икры и ножки великоваты, но всё компенсировалось броской артистической красотой. В её движениях, манерах, поведении,  естественной независимости угадывался тот уверенный столичный стиль, который сразу выделяет москвичей.  Или это в ней говорила провинциальная готовность заранее признать свою вторую роль?
  Сын вышел из спальни с большой кожаной сумкой. Жена помогла ему достать яркую с иностранными надписями объёмную коробку.
  - Мама, это тебе от нас! – он обнял и поцеловал мать, и невестка то же наклонилась, коснувшись щекой.
  Они помогли ей достать из коробки давнюю мечту – кухонный комбайн. Сняли целлофан, и прибор засверкал никелем, заиграл обводами. К нему было множество разных насадок, приспособлений, мисок и лопаточек. На толстой глянцевой инструкции красовалась красная надпись «Mulinex».
  - Французский, из «Берёзки»! – гордо с удовольствием произнёс сын.
 Уловив в её радостном взгляде некоторую растерянность, Рита успокаивающе сказала:
  - Ничего сложного, инструкция на русском.
И  по тому, как она это сказала, как по- свойски улыбнулось, матери опять показалось, что всё у них сложится. Она кинулась их целовать, а потом захлопотала, запричитала:
  - Давайте к столу! Вы же голодные! У меня куриный супчик с лапшой, твой Сань, любимый!
- Не, мам, суп не будем, жарко. Есть чего другое?
- Обижаешь, сын! – притворно обиделась она, - ну, курник-то будете?
- Вот, это давай!
 В две руки быстро  они с Ритой достали посуду, расставили тарелки и чашки. И мать ещё раз с удовольствием отметила, как ловко и  сноровисто действует молодая жена. Хозяйка!
  С балкона тянуло сигаретным дымом.
  - Саша, всё готово! – позвала его Рита.
И он тотчас же появился, уселся и нарочито жадно оглядев стол, прорычал: «Где он!»
Через открытую в кухню дверь было видно, как мать достала из духовки высокий пышный круг запечённого теста. Быстро, стараясь не обжечься, переложила его с противня на большую тарелку, накрыла тонким полотенцем и, набрав в рот воды из графина, изо всех сил брызнула на него.
  - Мама! – столько укоризны звучало в голосе сына, что она попервости смутившись, стала оправдываться:
  - А что, так полагается, чтобы он мягкий был, я же через полотенце…
  - Мам, не в деревне, лучше полотенце заранее под краном смочить, может, так?
Она совсем растерялась, чувствуя правоту сына, 
 - Ой, правда, а я не догадалась!
  « Мог бы и промолчать, потом мне тихонько сказать!» -  всё же пронеслась обидная мысль.
Курник удался. Разрезанный от середины к краям ровными треугольниками, он благоухал аппетитными запахами, горячо лоснился загорелой корочкой завитками кружившей по низу. Мясо приготовилось мягким, сочным, крупные куски просто таяли во рту.
  - Большому куску рот радуется! – вдруг  сказала невестка, и так эта простонародная присказка  вырвалась у неё  к месту,  что они дружно рассмеялись.
  И предыдущая неловкость сгладилась, растворилась, ушла.
Собирать тарелки со стола мать невестке не позволила, всё сложила и унесла.
  - Потом вместе помоем.
С плиты она сняла закипевший чайник. Это была её гордость. Расписной, с красной крышкой и чёрной насадкой с дырочкой на коротком носике он был удобен и весел. Она поставила его на подставку и увидела, как сын с недовольным видом крутит в руках чайную чашку.
  - Мам, что трудно, что ли нормальную посуду купить? – с раздражением  упрекнул он мать.
Она побледнела, задрожал подбородок, чуть не брызнули слёзы от неожиданных, незаслуженных оскорбительных слов. Словно кто-то чужой, высокомерный и глупый бросил этизлые слова, пытаясь унизить, выставить напоказ и посмешище  скромный быт небогатой вдовы. С трудом сдерживаясь, она не поднимая глаз на сына, ответила с вызовом:
  - Какая есть! Купи  другую!
 -  Очень даже миленький  сервизик!  У моей мамы почти такой же, - заступилась невестка.
 - Я наш парадный сервиз подарила дочери на свадьбу, - обращаясь к одной Рите, пояснила Светлана Ивановна.
  Несколько минут они сидели в молчании. У матери было ощущение, что она , что-то важное, необходимое забыла сделать.
 - Торт! У меня же торт! – она поспешно встала и побежала в кухню к холодильнику.
Этот торт накануне был заказан в кафе Дома быта напротив. Заведующая Зина предложила  вывести на торте надпись  « Счастья молодым!»,  мать сначала соблазнилась, но, подумав, решила, что выглядеть  это будет по-мещански провинциально. 
  Коробка была водружена на стол и снята крышка. Невестка с сыном «о!» воскликнули в один голос. На гладкой голубой глазури покоились не пышные розы и засахаренные фрукты, на шоколадном  озере среди белых лебедей сказочный принц танцевал с балериной в золотой короне.
  - Я такого не видела ни-ког-да! – Рита не притворялась, пытаясь польстить, глаза её были полны удивления и восхищения.
Ах, если бы не дикая выходка сына! Но и теперь триумф был полный! Сын, вернувшийся из кухни с большим ножом, проходя,  как будто случайно  задел её. Она  посмотрела на него, он улыбался во весь рот и показывал ей язык.
  - Дурак! – бросила она,  Саша наклонился и она чмокнула его в щёку.
 Они с Ритой прибрали со стола, вымыли посуду , и она ушла к себе отдохнуть, а молодожёны на автомобиле отправились в город. К вечеру чай решили пить на лоджии, благо места хватало. Вынесли туда столик из кухни, стулья и сидели , любуясь огнями большого  почти по южному зелёного города. Потом они с Ритой долго рассматривали семейные фотографии. Мать подняв голову, увидела , как сын с нежностью смотрит на них. И ей вспомнились слова покойного мужа: «Хороший всё-таки у нас парень вырос!»
  Уходя, она предупредила, что на пятницу к обеду приглашены родственники.
- Встретим достойно, - полушутя - полусерьёзно обещала невестка, подставляя щёку для поцелуя.
Ночью она почти не ворочалась, пытаясь сохранить укладку. Почитала перед сном какой-то модный журнал, которым её снабдила невестка. Погасила ночник и стала думать, как лучше провести предстоящую встречу родни, представляла, как будут придирчиво рассматривать Риту, что будут говорить ей тайком, думала про Сашку, про его будущее, про новых внуков…
  Утро началось с приятного сюрприза. Только она вошла в свою квартиру, как увидела на обеденном столе сверкающий новизной и красотой чайный сервиз «Кобальт». Тонкие синие чашки в золотую насечку изящных полосок, чайник, молочник, блюдца , всё в замысловатом чем-то напоминающем узбекский орнамент узоре. Красота, мечта! Дети, а она про себя теперь называла их так, стояли и смотрели на неё, ожидая её реакцию. Светлана Ивановна всплеснула руками, и заплакала. Счастливые слёзы неудержимо катились из глаз.
 Не сына, а невестку  обняла она, прошептала на ухо: «Спасибо!»  Потом спросила: «Но откуда?»
  - Мы ещё вечером поехали в центр там, на витрине магазина «Подарки», его и увидели. Купили бы сразу, но был он уже закрыт. Сашка с утра помчался, и вот!
 -  Носи, на здоровье! – шутливо поклонился сын.
 Потом поехали на кладбище к отцу. Сын по дороге показывал жене знакомые места, рассказывал, где, что раньше было. Когда проезжали  мимо высокого  красивого дома с большой аркой,  Саша оживился:
  - Этот дом назывался «милицейским», потому что квартиры тут давали руководству милицейскому. Здесь жил мой товарищ по «политеху» Вовка Миронов. Помнишь, мам, у него кончик уха был отрезан на операции?
  - Помню, конечно, - отозвалась она,  и увидела, как из зеркала заднего вида сын смотрит на неё. Весело и предупреждающе.
  А ей и не надо было ничего говорить, она и не собиралась вслух рассказывать про первую Сашкину любовь, которая как раз в этом доме и жила. Взгляды их встретились, мать слегка кивнула.
  Рита удивлялась, как дёшево можно купить цветы. Десять астр, свежих, крупных стоили всего два рубля.
  - У нас – меньше пятёрки за такой букет, никто бы не взял!
 - Это где же? – заворачивая цветы в газету, поинтересовалась, хозяйка, ещё не старая женщина с полными руками и слегка растрёпанной причёской – чистая дачница. Скорее всего, так и было, до загородных мест оставалось всего ничего, и местные жители  торговали здесь цветами со своих участков – не большая, но и не такая незаметная прибавка в семью.
-  А ! – понимающе протянула женщина,  - на здоровье!
И смущённо осеклась, поняв, что чётное число цветов на праздник не покупают.
Когда вернулись домой. Мать предложила:
 - Сынок, свози Риту на наше место. Когда ещё такая возможность будет, я вам сейчас скоренько с собой поесть чего-нибудь  соберу.
 - Ритка, поедем, идея классная!
Светлана Ивановна видела, как сын, что называется, загорелся, потащил жену в спальню, переодеваться. Скоро они вышли одетые по- походному, в джинсы и кроссовки.
  - Пообедаем в пельменной на Садовой,  там их вручную раньше лепили. Она ещё существует?
 - Не знаю, сынок, я по ресторанам-то ходок небольшой.
 - Это не ресторан, это такая частная забегаловка, но пельмени делают  лучше домашних!
 Когда дверь за ними захлопнулась, она  позвонила подруге и сослуживице:
  - Ира, приезжай, я одна!
  Достала из старой  высокой бежевой вазы с синими и красными птицами  не очень толстую, но и не худую пачку денег. Они копились для завтрашнего дня. Она прекрасно понимала, что  вернуть украденный нежданным вывихом судьбы  праздник невозможно, но чувствовала,, что должна,  обязана, в том числе и перед памятью умершего мужа, если не сыграть ещё одну свадьбу, то хотя бы торжественно  отметить это судьбоносное событие в их жизни  пусть без размаха, по средствам, только  среди немногих уже, к сожалению, родных. Она собиралась сделать эточтобы её, мамина свадьба, у сына была, чтобы запомнилась.
  Дожидаясь подругу, она представила, как ребята будут  любоваться заветным местом. Его они с мужем открыли для себя случайно, остановившись здесь однажды перекусить на траве, и потом выезжали с детьми каждый год в самый жаркий июльский день.
У слияния двух рек смешанный лес развернулся  дугой, закрывая собой,  луг с мелкой изумрудной травой и песчаный пляж.  На другом берегу клубились, становясь то зелёными, а к закату синими  холмы. Река сияла ослепительным светом, переливалась сталью и серебром, за её далёким поворотом,словно стражи у ворот, обманчиво близко, почти смыкаясь, высились два утёса, где по легенде разбойничьи атаманы прятали в пещерах  награбленную добычу. В светлом просторе над этими великанами в немыслимой высоте плыли острокрылые силуэты больших птиц. На синем полотне неба белые облака казались нарисованными. И всё это величавое спокойствие баюкал бессвязный  шум в вершинах серебристых тополей. Завороженное, замершее царство мечты и неги.
  Ирка сидела в зелёной «Волге», за рулём был её воздыхатель Игорь. Оба они были моложе неё лит на тридцатью
   -  Куда едем, дамы? – спросил он.
  - На Крытый рынок.
  Сначала они выбрали большого тяжёлого гуся, потом в овощных рядах  закупили зелень и крупные малиновые помидоры, лук и баклажаны. Нашли настоящее розовое сало, которое становится таким, когда свинью кормят хлебом, взяли сиреневую рязанскую не очень крупную картошку. У кавказских усатых женщин выторговали подешевле маринованный чеснок, купили квашеную капусту и двухлитровую банку огуречного рассола.
 - На похмелье – самое то! – подтвердил Игорь.
 - Петя после выпивки пил кислое молоко разбавленное водой, - вспомнила она. Взяли и его.
- Теперь настал час блата! – победно возгласила подруга.
И они поехали в магазин «Рыба» на пересечении двух центральных улиц. Мимо прилавков со скучным однообразием  пустых витрин, пирамид двух видов «Завтрака туриста» и скумбрии в собственном соку, зачем-то стоящих тут трёхлитровок берёзового сока, эмалированных подносов с зелёными солёными помидорами,  они направились через служебный вход в заприлавочноезакулисье.
  Первое, что они с изумлением увидели,  был огромный осётр, которого двое рабочих в тёмно-серых халатах,   двуручной плотницкой пилой разделывали  на доске, лежащей  на строительных « козлах».  Они обошли их, прижимаясь к стене, и  постучали в закрытую дверь из некрашеных досок. В маленьком кабинете за столом сидел  высокий красивый довольно молодой мужчина  в белоснежном халате.
  - Ирина Фёдоровна, - подошёл красавец к ручке.
Светлана Ивановна поняла, почему Игорю было приказано дожидаться их в машине.
  - Аркадий Семёнович, моя ближайшая подруга и наставница Светлана Ивановна, - представила она мать.
А затем начались чудеса. На столе появились банки с крабами и осетровым балыком, чёрная икра и речная сельдь  «залом». Всё это было упаковано в бумажные сумки из плотной бумаги.
  - Вот, то, что вы просили, моя дорогая, - баритоном проворковал волшебник, глядя повлажневшим взором на белокурую её подругу. – Здесь финский сервелат, югославская  ветчина в банке, печень трески, копчёный язык. Только недавно доставили из «Утёса».
  Светлана Ивановна помнила этот угловой гастроном, в те времена, когда он ломился от разной колбасы и другойснеди. Теперь там было, что называется, шаром покати. Но, как выяснилось, не для всех.
  - А как насчёт свежей рыбки, не забыли? – Ирка не кокетничала, но сказано это было таким голосом, что и мёртвый бы заиграл.
  Вместо ответа Аркадий Семёнович подошёл к холодильнику «Розенлев» и достал длинный свёрток в целлофане.
  - Стерлядь. Час назад была живая.
Из магазина она уехала с тощим кошельком.
  - Пиво, пиво забыли взять! – забеспокоилась Светлана Ивановна.
- Сколько надо? - деловито осведомился Игорь, не отрываясь от дороги.
Он подрулил к магазину «Минеральные воды» и через минут пятнадцать уложил в багажник ящик с бутылками.
  - На всякий случай я ещё «Боржоми» прихватил.
  Дотащили все вместе  покупки до квартиры дочери.
  - Хозяйственный парень, - похвалила Игоря Светлана Ивановна.
 - Да. Замуж зовёт, как думаешь? –проговорила подруга, и тут же без перехода, не дожидаясь ответа, категорически заявила, - птичку я сделаю, ты вари стерлядь, а остальное с невесткой порежете!
   Дети вернулись под впечатлением, особенно Рита. Сын был нежен и благодарен.
 Сославшись на усталость,  она заторопилась к себе. Достала «микояновскую» толстую  «Книгу  о  вкусной  и здоровой пище» и принялась за готовку. В каждой из пяти  крупных стерлядок было не меньше   килограмма веса. Она повозилась с ними, чистя, вынимая визигу. Посолив и поперчив, положила  стерлядей в решето,  опустила  в кастрюлю  над  кипящей водой.
 Блюда с приготовленным деликатесом она украсила петрушкой и лимоном и, обложила варёной картошкой и  поставила в холодильник. До глубокой ночи Светлана Ивановна  нарезала и красиво укладывала  балык и  селёдку, ветчину и сервелат, приготовила два хрустальных блюда крабового салата и, наконец, выбившись из сил, решила всё остальное оставить до утра на долю молодожёнов.
   - Двух женщин достаточно, чтобы накрыть стол! – отбивался сын, но ему пришлось  таскать из квартиры сестры тяжёлые блюда, стулья,  ящик с водой и пивом.  Поглядев на расставленные закуски, он не мог скрыть удивления:
  - Это всё -  откуда, мам!
  - Светлана Ивановна, в Москве такое – только по большому блату! – Рита смотрела на свекровь почти с восхищением.
  И сердце матери наполнилось гордостью,  к которой сама собой примешалась капелька мстительного злорадства – смотрите, мол, и мы кое-что можем, не хуже, чем в столицах!
  К двум часам пришли Ира с Игорем, в руках у которого  был поднос, накрытый бумажной скатертью. Когда скатерть сняли, на глаза явился огромный золотисто-коричневый гусь в яблоках. Он благоухал, сиял, и был так картинно, рекламно  красив, что все ахнули, а мать, скрывая победный восторг, сдержанно- деловито распорядилась :
  - В духовку его!
 Игорь с сыном и невестка с Ирой курили на балконе, когда раздался первый звонок.
  - Саша, Рита, встречайте! – закричала Светлана Ивановна из кухни и, сполоснув руки, то же пошла к двери.
 Двоюродная тётка покойного мужа Василиса Кирилловна, несмотря на жару, была в чёрном платье с белым кружевным воротничком, на платье золотился орден Ленина.  Следом  за ней показалась высокая фигура её благоверного Ивана Алексеевича, на лацкане пиджака которого поблёскивал значок  «50 лет в партии», а уже за ним белел кудрями внук , троюродный Сашин брат, Витька с баяном в руках.
  Сначала Василиса Кирилловна обнялась с матерью, потом с Сашей и только затем, предвари-тельно не быстро, не скрываясь оглядев её с ног до головы, обратилась к Рите:
  - Здравствуйте, рада, рада…
 - Что же это на «вы» -то, Василиса Кирилловна? – улыбнулась мать.
 - А мы ещё познакомимся, - протянула нараспев орденоносная родственница.
За четой Скворцовых Василием и Кирой, появился сын Василисы Кирилловны от первого брака любимый Сашин дядька Леонид Петрович с женой Алевтиной. Был он черноглаз, оживлён, с животиком и лысиной обрамлённой с двух сторон топорчущимися остатками волос. Он весь лучился живой  энергией и нескрываемым желанием побыстрее начать застолье. Оглядев накрытый стол, он плотоядно пошевелил короткими толстыми пальцами и довольно произнёс:
- Ну, всё, как при Петьке!
Шумно толкаясь, смеясь и разглядывая квартиру и друг друга, гости и родственники не заметили отсутствия Светланы Ивановны. Когда спохватились, она уже входила в комнату в синем  приталенном костюме с блестящим воротником,  облегающей юбке до колен и чёрных лодочках на высоких  шпильках. Накрашенная, причёсанная с жемчужной ниткой на  полной высокой шее она со спокойной уверенностью  хозяйки ловила на себе одобрительные взгляды мужчин.
  Мужа всегда бесили эти взгляды, сопровождающие стройную фигуру его жены, комплименты от высокого начальства; на фоне их серых  заурядных спутниц жизни  Светлана Ивановна  красивая, естественная и женственная выглядела настоящей  звездой.
  - Самые красивые в мире ножки! – за этот  комплимент, второй секретарь обкома коротышка Вербицкий был однажды схвачен за грудки и их с мужем едва растащили.
  Сын давно не видел свою мать такой. Он сразу вспомнил этот английский костюм, подарок отца, его мама одевала по торжественным случаям. Он посмотрел на свою жену и увидел, что она смотрит на свекровь с нескрываемым удивлением и ему даже показалось некоторой ревностью, как женщина, привыкшая всегда быть в центре внимания,  на вдруг  появившуюся достойную соперницу.  И сам он  понял,  как  необыкновенно хороша и привлекательна его совсем ещё не старая мама.
  - Вы вот сюда садитесь, - указала  мать Рите и Саше на стулья во главе стола.
  -  Мам, да что это свадьба что ли! – засмеялся сын.
- А как же, - степенно пропела Василиса Кирилловна, - мы у вас на свадьбе не были, - и она посмотрела на мать, - вот сейчас  у нас и отгуляем!
   Все как-то примолкли, и мать поняла, что ждут её слова. Она поднялась, взяла  тонкий высокий бокал с шампанским.  Эти слова были много раз мысленно проговорены, но она отчего-то разволновалась, комок подкатил к горлу и только взгляд подруги заставил её собраться, взять себя в руки.
  - Рита и Саша, дорогие мои! Как жаль, что папа не дожил до этого счастливого дня. И я сейчас за нас обоих скажу – любите и берегите друг друга, помните, мы всегда рядом, всегда с вами. Сынок, ты сделал самый важный  выбор, жизненный выбор. На тебе теперь мужская ответственность за семью, будущих детей. Вот её и будь достоин. Счастья вам долгого и любви!
  Сын и невестка слушали её стоя. Она чокнулась с ними и не отрываясь выпила всё до дна.
- Совершенно невозможно пить, - Леонид Петрович притворно скривился, глядя в свой бокал, вскинул голову, блестя озорными глазами, крикнул,- горько!
  - Горько, Горько! – все встали и дружно подхватили - Горько!
Сашка улыбался жене, а она, не жеманясь, обняла его за шею и гости захлопали долгому молодому супружескому поцелую.
 С другого конца стола Ира, кивая на невестку, показала Светлане Ивановне  большой палец.
  - Но у меня не всё, - Светлана Ивановна обернулась и взяла из рук подошедшей подруги две сафьяновые коробочки малиновую и синюю.
  - Это тебе, сынок, - она протянула синюю коробку Саше, - носи на здоровье!
Он открыл её и увидел золотые папины швейцарские часы, подаренные ему на юбилей.
-  А это, доченька, тебе от меня, пусть они принесут тебе счастье! – в малиновой коробке на красном бархате лежали длинные изумрудные серьги с бриллиантами, - они старинные, бабушка моя носила  их, мама,  а я передаю тебе, может, и ты, дай Бог, передашь их своей дочери!
  - Вот это подарочки, так подарочки! – дядька даже прослезился.
  - Да, Света, - непонятно то ли с осуждением, то ли восхищённо произнесла Василиса Кирилловна, - такой подарок, и родной дочери не достался!
  - А ей муж подарит! – отшутилась мать, счастливая от того, что она сделала, полная радостного подъёма и любви ко всем.
  - Вот и выпьем промежуточный за это! – провозгласил  дядя Лёня.
Выпили все, даже непьющий Иван Алексеевич, пригубил рюмку сладкого, «дамского» ликёра. Чтобы стерляди досталось всем, Светлана Ивановна, прежде чем подать, порезала её на крупные куски. Не прошло и минуты, как пустое блюдо было убрано со стола. И пошли тосты, и всем стало легко, свободно и весело. Светлана Ивановна видела, что невестка её всем нравится, мужики от неё явно балдели и сын гордился женой.
  - Свет,  больно красивая, - указывая на Риту, прошептала ей на ухо Василиса Кирилловна, порозовевшая от принятого вина, - ты гляди, кабы чего!
  - Мне-то чего глядеть, пусть муж смотрит!
- Витька,  доставай гармонь! – приказал сыну Леонид Петрович.
- Баян, пап! – поправил отца кучерявый.
- Ну, не аккордеон же, умник! – оставил за собой последнее отцовское слово, давно снявший пиджак, толстяк.
 И Саша услышал знакомого с детства «Бродягу» и «Коробочку», и «Златые горы», и про славного Стеньку и его челны, и про Кудеяра, и даже про то, как хорошо гармонисту, когда его кто-то любит. Пел баян, пел стол, запрокинув голову, пела мамина подруга, пели мама и Рита, сидевшие рядом и державшиеся за руки. Он вышел на кухню, где Игорь и Василий наливали водочку и с охотой присоединился, похрустев огурчиком.
  - Вы чего здесь? – вошла мама.
Никого не стесняясь, он прижался к ней и прошептал на ухо «Прости, мам!»
  - Давно простила! – также тихонько прошептала она, целуя его.
 «Какие же они глупые, эти дети!» - подумалось ей счастливо и спокойно.



   -




  -