Перед рассветом

Она снова была дома. Отдыхала.
Порой ей просто хотелось сбежать. Тайком. Никого не поставив в известность, сжечь за собой все мосты. И нырнув в их персональную вечность, ждать его уже там. Стереть даже память о своём пребывании на этой планете.
Дома было чисто и тихо. По периметру колыхался недавно прибранный кем-то лес. Его глянцевые струящиеся ветви тянулись к ней со всех сторон, точно руки, порождая в ней человеческое желание пожать каждую. Лес всё продолжал её обступать, бестелесную, уставшую.
Она же собирала обрывочки своего сознания, чтобы запомнить это место. Ведь командировка ещё не закончилась. Ещё не был собран весь желаемый опыт, поэтому она ощущала себя почти бунтаркой, разгуливая так туда-сюда.

«Прогульщицей- двоечницей…да, нет же, всё же хорошисткой, просто не доучившей пару уроков»

Поправила она себя, и представила, как протягивает руку навстречу одной из лиан.

Эта лиана переливалась разными оттенками сиреневого и особенно настойчиво окружала её своими минеральными посевами. Скоро на этом месте образуются целые джунгли, и ей точно уже никуда не захочется. Она сделает себе из лиан гамак и будет наслаждаться лесной цветомузыкой.
Ей даже на мгновение показалось, что она расслышала собственный вздох. Но подобного, конечно же, случиться не могло, она находилась чересчур далеко, в координатах совершенно другой цивилизации. Просто её местоположение было кем-то из наставников обнаружено, и этот вздох явился напоминанием, пора возвращаться.
Она перенеслась мгновенно.

«И явно не без посторонней помощи…»

Ехидно подумала она, и открыла глаза.
Девушку ослепила темнота, и она осознала, что находится на своём чердаке. Сон ещё держался, из последних сил цепляясь за карниз её сознания. Уля скороговоркой проговаривала то, что только что видела и чувствовала. Глаза за это время привыкли к темноте, и к ней пришло осознание, Олега рядом нет.
Она еле-еле поднялась с кровати. Голова кружилась и ее слегка подташнивало.
Всё-таки слишком дорого ей обходятся такие дальние прогулки, и необходимо быть осторожней

- Олееег…Олег, ты внизу?

 Поначалу шепотом, а потом прибавив громкость, позвала Уля.

Ответа не было.
Девушка посмотрела сквозь окно крыши на темнеющее небо, в эту ночь ни одна звезда так и не сумела пробить облачный панцирь. А затем перевела взгляд уже на другое окно, поменьше, что выходило на земной участочек их реальности.
Снег блестел в неровном свете фонаря, и этот окрас зебры показался Уле необычайно примечательным. У неё даже захватило дыхание от подобных причуд светотени. Она подошла к окну вплотную, и заметила во дворе фигуру Олега.
Он утрамбовал небольшую площадочку в снегу прямо возле фонаря и смотрел куда-то вдаль. Иногда он поворачивался к дому и поднимал взгляд на окна, словно проверяя всё ли на месте. Не растворился ли его привычный мир, точно сотворённая сном иллюзия. Но убедившись, что опасаться нечего, возвращался к своему созерцанию.
 Уля почувствовала, что он тоже сейчас в своеобразном путешествии, и там ему не нужны провожатые. Ей на секунду стало ужасно горько, но одёрнув себя, она на ощупь двинулась обратно. Легла в осиротевшую остывшую кровать, и зажмурив глаза, попросила:

- Пусть это будет не просто сон, а настоящее забытьё; без картинок, без чувств, без воспоминаний. Всё-таки её душа очень устала, а до утра оставалось совсем немного времени.

Олег начал замерзать. Мужчина и сам не мог понять, что держит его этой зимней ночью на стуже. И вроде бы ему и хотелось домой, что предполагал тепло и уют. А вроде бы и нет. Он словно заблудился в своих желаниях и стремлениях. Они, как лианы, цеплялись одна за другую, образуя непроходимые чащи. Внутри всё раздваивалось, и каждая его часть тянула в свою сторону. Нечто тащило по подмёрзшему снегу к местному небольшому обрыву. Там в реке летними вечерами расплывалось отражение луны и белесые точечки звёзд. Им с Улей до безумия нравилось проводить там теплые ночи, любуясь на плёс.

"Но сейчас то что? Что он там сможет увидеть сейчас? Один сплошной лёд".
И Олег сопротивлялся. Он чувствовал себя уставшим и не был вдохновлён куда-то двигаться, ему не хотелось никакого риска, пробовать что-то новое, нырять в неизвестность.
С одной стороны он был свободен, с другой стороны его обступало сейчас его прошлое. При этом то прошлое, что он не помнил, что было неведомо ему в этой жизни, страшило его даже больше. Оно нависало над мужчиной теневой тушей, и Олег был не в силах заставить себя посмотреть в её сторону.
Он стоял под искусственным фонарём и размышлял о вечном, старательно обходя те углы своего подсознания, что представляли опасность. Ему не хотелось никакой боли, хотелось только лёгкости и праздника. Скорейшего наступления утра.

Пошёл снег. Кто-то на небе перевернул снежный ушат с ним так бесшумно, что Олег даже ни сразу это осознал. Только когда лицо стало резать, точно маленькими бритвачками, он заметил и поднял голову. А затем улыбнувшись, стал собирать зимние семена в ладонь.
Они незримо прорастали в его сердце, служа разуму своеобразной анестезией. Тяжесть медленно отступала.
Через минуту что-то заставило его снова оглянуться на дом, и мужчина заметил свет в чердачном окне.

- Неужели, и Уля тоже проснулась?

Прошептал он себе под нос и взглянул на часы.
Они показывали пять- ноль-пять. Видимо, утро нехотя возвращалось к земному порогу, хотя и не надеялось на тёплый приём.
Но зима обладает большим талантом к метаморфозам. И в этом Олегу ещё предстояло убедиться позже
А сейчас повинуясь порыву, он взбежал по ступеням крыльца, на ходу отряхивая снег. Дверь, коридор, лестница, ещё дверь и вот их совместная творческая альма-матер.
Свет на чердаке уже не горел, но уличный фонарь подсвечивал окружающую обстановку, в том числе контуры одеяла, которые скрывали Улю. Он лёг рядом и прижался к её теплому телу.
Теперь его отпустило уже окончательно. Он снова был собой, вдохновенным мальчишкой, вдумчивым стратегом и первопроходцем. Ощущение свободы и легкости бытия полновластно возвратились к нему.
И закрывая глаза, он просил лишь об одном; чтобы наступающее утро оказалось солнечным.
Ни Уля, ни Олег засыпая, не могли знать, что чуть восточнее панцирь облаков уже был прорван, и солнце теперь направлялось в их сторону.