Глава 13. МАМА

Мама Веры, Алёна Степановна Кукушкина, родилась в густой тени – тени сурового времени, пропитанной безысходностью, тени жестокости, отбрасываемой на всё её существование. Её детство, пахнущее табачным дымом, перемешанным с въевшимся в стены страхом, разворачивалось на фоне угасающего СССР, где вместо тепла были лишь серые, однообразные будни и тягостное ожидание чего-то неясного, а иногда даже пугающего. Её маленькое сердце не знало ласки, а лишь тяжесть ожидания очередного скандала. Отец, Степан, был человеком, чьё лицо часто озаряла улыбка, а взгляд, словно тяжёлый камень, давил на всё живое вокруг. Его руки, грубые и натруженные, чаще поднимались для удара, чем для объятия, и эта жестокость, как яд, отравляла каждый день Алёны. Мать, Светлана, была тенью самой себя, тихой и покорной, ищущей кратковременное утешение в сигаретном дыму. Она прятала его за спиной, как запретный плод, когда муж был на подходе к дому. Алёна помнила её нервные движения рук, и это лишь добавляло тревоги в её детскую душу. Она чувствовала постоянное напряжение, словно струна, готовая вот-вот лопнуть.

Алёна росла под тяжестью этих двух противоречивых фигур. Она чувствовала, как ее собственные мысли и чувства подавляются, как ее собственное “я” увядает, не имея возможности расцвести. Отец, строгий и деспотичный, воспитывал её в духе жёсткой дисциплины, не давая волю ни эмоциям, ни мечтам.  Каждый день для неё был проверкой на прочность, и за малейшую провинность следовала суровая расплата. Она никогда не знала ласки или похвалы, только требования, и это оставляло зияющие раны на её нежной детской душе. Она чувствовала, что её собственный мир ужимается до размеров их тёмного и душного дома, и что ей нет выхода из этого замкнутого круга. Мать, в свою очередь, была строга и тоже не давала ласки. А её тайные перекуры за гаражами, лишь вызывали у Алёны чувство горького одиночества.

После распада СССР, когда рухнул привычный мир, когда вокруг все менялось и появлялась какая-то надежда, в доме Кукушкиных ничего не менялось. Алёна продолжала жить в том же мире страха и подчинения, и её сердце всё больше наполнялось горечью и разочарованием. Она чувствовала себя, как птица в клетке, которая смотрит на свободу, но не может к ней прикоснуться. Она искала спасения в работе, мечтала вырваться из этого угрюмого мира, но даже её мечтания были заперты в клетке из ограничений и тяжелой атмосферы, которую насаждали в обществе в то время. Она чувствовала, как тоска засасывает её в серую бездну отчаяния. Но мечты так и оставались мечтами, а жизнь продолжала течь по накатанной колее. Она боялась стать похожей на мать, но в то же время не видела другого выхода.

Всю юность Алёна провела, проклиная свою судьбу. Она была словно рабочая лошадь, на которую взвалили непосильную ношу. После института она стала экономистом, это была не только работа мечты, но и тяжёлый труд, где на её плечах лежала ответственность за колхоз и его работников. Она работала на износ, стараясь доказать, что чего-то стоит, и что она не просто тень. Она чувствовала, как её тело устаёт, а сердце черствеет, но работа была единственным способом забыться и не думать о своём несчастном детстве и юности. Дни сливались в одну серую массу, где работа стала единственным спасением от этой тягостной реальности. Она чувствовала себя, как загнанный зверь, который вынужден бороться за выживание в жестоком мире.

На пороге тридцатилетия, когда время безжалостно отсчитывало её годы, и она уже не могла больше терпеть свое одиночество, отец и мачеха решили, что пора Алёне “остепениться”. Нашёлся “первый встречный” – человек, которого они считали подходящей партией. Алёна чувствовала, что она просто вещь, которую хотят отдать в чужие руки. Она вышла замуж, потому что так было надо, потому что все так делали, потому что у неё не было права выбора. Она чувствовала, что даже начинает любить, но брак не принёс ей ни счастья, ни покоя. Муж оказался человеком чужим и отстранённым, таким же, как её отец, и их отношения быстро ухудшились. Он не был так жесток, как её отец, но был также далек от нее, и она чувствовала, как её сердце становится всё более пустым. Любви в их браке не было и, наверное, не могло быть, и это убивало её изнутри. Они жили, словно два одиноких человека в одном доме, их сердца бились в унисон с тишиной их ночей, и Алёна чувствовала себя более одинокой, чем когда либо.

В тридцать девять лет, когда Алёна забеременела во второй раз, казалось, что судьба решила сыграть с ней в злую шутку, и её жизнь превратилась в кошмар наяву. Когда на свет появилась Вера, от Алёны отвернулась вся её семья: отец, ещё одна новая мачеха, братья и сёстры. Она чувствовала себя преданной, брошенной и совершенно одинокой. Работа перестала быть спасением, ведь теперь она была матерью, и это новое положение стало для неё не освобождением, а ещё одной клеткой. Все её близкие словно испарились, оставив её один на один с ребенком, и это стало для неё последним ударом. Мир, который Алёна так долго пыталась выстроить, рухнул в одночасье, погребя под собой все её надежды. Она чувствовала себя словно на краю пропасти, без возможности ухватиться за что-либо.

Рождение Веры, вместо долгожданной радости, стало для Алёны началом ада. Она чувствовала себя загнанной в угол, без поддержки, без любви, с маленькими детьми на руках, словно это был груз, который она никогда не просила нести. Ее жизнь превратилась в нескончаемую борьбу за выживание, где каждый день был испытанием, и где она видела в своих детях лишь отражение своей собственной боли и безысходности. Она ощущала себя сломанной и потерянной, и это чувство только усиливалось с каждым новым днем.

Так, Алёна Степановна Кукушкина, стала воплощением трагедии, где боль одного поколения передаётся другому, оставляя после себя шрамы на всю жизнь. Её жестокость была не просто проявлением дурного характера, а следствием травмированного прошлого, которое не давало ей покоя и превратило её жизнь в сплошной кошмар.