Сладкий яд твоей души. Глава 16

На третий день к ней начала возвращаться былая бодрость, и постепенно сбрасывая с себя привычное оцепенение, Лера принялась раздумывать о том, как ей жить дальше, сходя с ума от постоянной близости Глеба, который то и дело мелькавшего у неё перед глазами.

Так в её мозгу зародилась идея о побеге, что заставило её пересмотреть свой рацион и впервые за все это время поесть, лишь бы набраться сил для дальнейших свершений. Денис после возвращения с экскурсии её, конечно же, вряд ли поймет, но Лера за это не беспокоилась.

Когда-нибудь она обо всем ему расскажет, если Глеб, конечно, не поставит её брата в известность об этом инциденте раньше. А Дениска — неглупый парень. Он все поймет и примет её сторону.

После всего происшедшего Лера больше не видела смысла оставаться в этом доме. Да, пока что она не могла вернуться в квартиру родителей, которую пришлось сдавать ради дополнительных денег, но разве она не найдет хоть какую-то комнату в этом городе, где можно было бы нормально устроиться, лишь бы находиться как можно подальше от Глеба?!

На съем квартиры в Москве у неё вряд ли хватит денег, поэтому пока что рассматривать какие-либо другие варианты проживания в столице было бесполезно.

Ещё больше Лера утвердилась в правильности выбранного ею решения, когда в один прекрасный момент позвонил Лобов-старший, расспрашивая, как у них дела и все ли в порядке.

Была середина дня, когда в гостиной раздался телефонный звонок. Рядом не оказалось никого, кто мог бы поднять трубку, поэтому Лера была вынуждена покинуть свою комнату, чтобы ответить на звонок.

Бодрый голос Олега Викторовича нельзя было спутать ни с кем другим. Их общение заняло не так много времени, но рассказывая вкратце о домашних делах, Чехова ни словом не обмолвилась о выходке Глеба, стараясь держаться так, чтобы тот не заподозрил по голосу, что она чем-то расстроена, пусть и такое подозрение в душе мужчины все равно заронилось. Так как Лера отвечала ему без особого энтузиазма.

Когда она положила трубку на место, Глеб давно успел покинуть свою комнату и, спустившись в гостиную, остановился напротив, испытывающее установившись на обомлевшую Чехову.

— Кто звонил? — спросил он, надеясь, что в этот раз она его не проигнорирует и соизволит наконец переброситься с ним парой-тройкой фраз.

Чехова ответила ему не сразу, словно собираясь с мыслями. И посчитав за нужное поставить его в известность относительно звонка Лобова-старшего, ведь это был его отец, и Глеб должен был знать, о чем она с ним разговаривала, впервые за все это время прервав свой игнор, она глухо проронила, избегая смотреть ему в глаза:

— Звонил Олег Викторович… Сказал, что встреча с поставщиками прошла удачно и через пару дней он будет дома… Ещё он передавал всем привет, — на этом месте она судорожно вздохнула, словно эта фраза далась ей нелегко. — Сказал, чтобы мы без него не скучали…

— Когда он будет здесь, можешь рассказать ему о том, что я с тобой сделал… — холодно произнес Глеб, сжимая в карманах кулаки, и пытаясь скрыть таким образом своё душевное напряжение и одновременно уловить её реакцию на произнесенные им только что слова.

Сохраняя внешне спокойствие и стараясь казаться максимально ко всему безразличной, Лера внутренне содрогнулась, представив себе на миг, что ей придеться поставить об этом в известность своего приемного отца, к которому она относилась с огромным уважением. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о его сыне.

И чувствуя себя почти грязной, даже запятнанной после той роковой ночи, она даже представить себе не могла, как сможет смотреть после всего Олегу Викторовичу в глаза, не имея ни малейшего желания посвящать его в подробности столь мерзкого по своей сути инцидента. 

А сама мысль о том, что однажды ей придеться заговорить об этом с Викой, а потом с Рудаковским, когда последнего наконец выпишут из больницы, и вовсе выглядела для неё самоубийственной. Поэтому не силах даже представить себе реакцию друзей и Дениса на отвратительный поступок Глеба, Лере все меньше хотелось находиться с ним под одной крышей, где каждое его присутствие напоминало ей о том, как он брал её в тот вечер, пытаясь удовлетворить собственную похоть…

Едва не задохнувшись от захлестнувшего её гнева, Чехова крепко зажмурилась, возвращаясь к своему прежнему решению о побеге.

Сейчас только этот способ мог избавить её от необходимости каждый день видеться с Глебом не только дома, но ещё и на практике в больнице, где они тоже периодически пресекались, редко общаясь по-нормальному.

Так, подстегнутый новой информацией, её мозг начал формировать скелет будущей идеи о побеге. Если Глеб на выходных поедет на очередное гульбище со своей компанией, ей ничего не стоило вызвать такси и уехать в другой конец города, где он ни за что не сможет её найти, даже если сильно захочет. А там, сняв где-нибудь временно угол, она постарается начать жизнь с чистого листа, где больше не будет места для такого как он.

Единственное, что останавливало её от воплощения данного плана, так это отсутствие  лишних сбережений, которых ей должно было хватить на проживание в гостинице хотя бы на пару недель, пока она не найдет подработку. А ведь помимо этого ей надо было ещё за что-то питаться и оплачивать повседневные счета.

Продать что-либо из родительской квартиры она не могла, а это значило, что лишние деньги ей придется добыть другими способами, в том числе, кражей.

Обокрасть, к примеру, самого Глеба, ведь за что-то же он покупал себе бухло, запчасти к ноутбуку и машине, закупаясь одновременно  недешевой одеждой.

С другой стороны, Глеб с его врожденной проницательностью, передавшейся ему очевидно от матери-авантюристки, мог запросто разоблачить её кражу, стало быть, ей придеться выпрашивать у него деньги под каким-либо выдуманным предлогом, включив на полную собственную фантазию.

То, что ей подкинуло в качестве причины подсознание, противоречило всем её принципам и нормам морали, но прекрасно понимая, что после происшедшего в ту ночь, падать ей дальше было некуда, она таки решилась на долгожданный с ним разговор, уловив удобный для этого момент.

Поужинав, Глеб как раз собирал со стола посуду, укладывая её в раковине, чтобы позже все помыть и оставить сушиться, когда на кухне появилась Чехова. Совсем не ожидая её здесь увидеть, ведь раньше она предпочитала избегать его общества, Лобов застыл на месте, и всерьёз озадаченный происходящим, растерянно уставился на неё. 

— Ты что-то хочешь мне сказать? — осведомился наконец он, обдав её горячим блеском своих черных глаз и рывком перекидывая через плечо маленькое кухонное полотенце. 

Потеряв на миг дар речи, Лера почувствовала себе не в состоянии вымолвить ни слова, о чем бы он не спрашивал, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос. А Глеб и вправду ждал. Ждал, когда она первой соизволит с ним заговорить и чудо, наконец, свершилось!

Стиснув зубы и отчего-то не на шутку заволновавшись, Чехова попыталась обуздать свои эмоции и взять себя в руки.

— Ты же воспользовался мной в ту ночь, как проституткой, верно? — спросила она, с удовлетворением наблюдая за тем, как изменилось выражение лица сводного брата.

Широко распахнувшиеся на долю секунды глаза парня резко прищурились. Если он чего и ждал от неё все эти дни, то явно не этого. Но ведь это Чехова. Что с неё ещё можно было взять….

— Мужчины ведь платят таким женщинам, когда пользуются их услугами, — как ни в чем не бывало продолжила Лера, непроизвольно сжимая кулаки и прилагая все возможные усилия, чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость и ничем не выдать своих истинных намерений. — Так заплати и мне, Глеб, как они. Заплати за то, что воспользовался тогда мною, как если бы мы находились с тобой в борделе.
 
В помещении повисла напрягающая тишина. Температура на кухне как будто упала на несколько градусов вниз, и сама атмосфера изменилась. Но успев за это время трижды пожалеть о том, что она вообще рискнула обратиться к нему с подобного рода просьбой, Чехова с облегчением вздохнула, когда презрительно скривившись, Глеб бросил на стол кухонное полотенце и ушел в свою комнату. Вернувшись оттуда через пару секунд с бумажником, набитым доверху купюрами, он молча приблизился к Лере.

— Столько бы ты дал бы самой дешевой потаскухе? — еле слышно отозвалась она, напряженно всматриваясь в отрешенное лицо сводного брата.

Остановившись перед ней, он швырнул свой бумажник на стол, выдав вслух то, что при других обстоятельствах могло бы потешить её раненое самолюбие:

— Нет, я заплатил бы тебе, Чехова, столько, сколько обычно дают самой элитной шлюхе в лучшем борделе Москвы, — после чего коснувшись непроизвольно пальцами своей переносицы, будто закрываясь от увиденной картины, вышел покурить, показывая, что на этом их диалог закончен и он не видит дальше смысла обсуждать эту тему.

С трудом сглотнув неприятный ком в горле, Лера взяла со стола раскрытый бумажник, и опустошив его содержимое, выронила эту вещь обратно на стол. Там была приличная сумма денег, которой могло с головой ей хватить на пару месяцев безбедного проживания с условием хорошей экономии, а там она что-нибудь придумает.

Найдет подработку, устроившись на первое время в какую-нибудь больницу помощницей медсестры или санитаркой, а потом обязательно вернется на учебу. Денису же лучше было пока пожить под боком у Олега Викторовича. Сейчас у неё вряд ли получится содержать вдобавок ещё и школьника-брата.

Это были личные сбережения Глеба. И он явно собирался себе на них что-то купить, но отдал все ей.

Да, эти деньги были ей нужны. Без них ей сейчас никуда. По сути, она только что продалась ему, зато теперь, по крайней мере, она хотя бы знала свою цену, считая себя жалкой и никчемной дешевкой…

Крепко сжав задрожавшие губы, Лера попробовала отбросить лишние мысли, и немного успокоившись, тут же отправилась к себе, чтобы собрать вещи.

Она искренне надеялась вырваться из этого дома и больше никогда сюда не возвращаться, ровно как никогда больше не вспоминать о сводном брате, причинившим ей ни с чем не сравнимую боль и запятнавшем её репутацию.

Глава 17

http://proza.ru/2024/12/27/692