Кожанный мешок

Случился шум. Он, с крыши скатившись, забил немного места. Почти что некуда было пристроиться – вокруг был воздух.

Слегка уныло покачивались руки в желобах водопроводов, закрепленных на желтых стенах домов. Многое покачивалось перед глазами. Этот воздух вокруг – обладал ли он плотностью? Во плоти? Размножаясь на глазах, воздух вовлекал в свою привилегию все больше пространства.

Кожа предчувствовала свои будущие впуклости, приобретала изгиб заранее, предвкушая все будущие трудности, находила нужную траекторию, сопоставляя и составляя свои возможности. В этом не было ничего примечательного. Благо и похоть, сочетаясь, образовывали конгломерат ближайших задач на плотность. Заслуживая и отчасти служа ему, нехватка бытия захватывает жилистой рукой без разбора все промежутки. Немного немногословных усилий придавали этой тихой борьбе характер сопереживания и почти что сохранения. Будущее этого сохранения в поддавшемся или архивированном виде напрягалось в прошедшей точке ожидания бытия.

Генезис структурных изменений вовлекал в путь, пытающийся сам себе придать черты бесконечности, если бы с другой стороны не возникали обрубки и обтёски всегда недоделанных гениальностей, снабжающих нас сиротством. 

Движения рук по воздуху соучаствовали ритуалу сближения. Было нечто давно искомое, но так и не обретенное, в этих метаниях кожаного мешка, безапелляционно включенного в круговерть, болтающегося всегда «между» и не способного исполниться. Неудачи этого мешка заставляли бытие сжиматься и скручиваться в спирали, вплоть до волосков кожи.

(2005)