Евгений Евтушенко. Людей неинтересных в мире нет

Надеюсь автор этого фото не будет возражать
против использования его работы здесь.

Это стихотворение Евгения Александровича, на мой взгляд, по мысли, по содержанию, стоит целых томов  многих других авторов. Впервые услышав эти строки еще в середине 60-х, я запомнила их на всю жизнь. Мысленно возвращалась к ним не раз. Очень хотелось прочитать эти строки, когда хоронили ректора ЮФУ Владислава Захаревича.
Я не знала его, как ректора ЮФУ. Вернее так: как с ректором ЮФУ, я общалась с ним только один раз, когда записала интервью для журнала «Национальные проекты». Но зато хорошо знала его сначала, как абитуриента, по вступительным экзаменам в институт. Потом, как командира Студенческого Строительного отряда ТРТИ «Парус», работавшего в Северном Казахстане. Еще знала, как студента ФАВТ - Славу. Короче, нас связывал ТРТИ. 
Захаревич всегда находился на переднем крае происходящих в институте событий. И всегда, где бы и как бы мы ни сталкивались с ним по жизни, я отмечала про себя, каким авторитетом пользовался этот человек у своих товарищей.
И еще, есть у меня все основания считать, что Владислав Георгиевич умел по-настоящему дружить. Хорошо помню, что поступать в ТРТИ из Ростова-на-Дону он приехал с двумя друзьями. Так, все вместе они и держались... вместе сдавали экзамены. Вместе поступили. Вместе потом учились на ФАВТ... Да и потом еще, много лет можно было видеть их втроем. Не знаю имен этих ребят, но хорошо помню эту троицу по институту.
Хоронили Владислава Георгиевича  Захаревича в ноябре. Было очень холодно, и очень ветренно. Дул сильный, буквально ледяной ветер. Среди провожавших было еще много знакомых, но измененных временем лиц... После окончания запланированных прощальных выступлений, к микрофону пригласили всех, кто еще хочет что-то сказать...
Какое-то время стояла пронзительная, ледяная кладбищенская тишина. Истекали последние минуты пребывания Человека в Нашем Мире. Интересного Человека. Важного и для ТРТИ, и для Таганрога. Хотелось, чтобы кто-то продлил эти минуты.
Я не была в числе близких друзей Захаревича, хотя мой опыт общения с ним оставил в памяти теплые чувства. После окончания института, в родном своем городе, да и в институте я бывала редко. Одни иститутские мои связи со временем забывались, уходили в прошлое. Другие, напротив, оставались и даже крепли.  Это какое-то особое родство. Мы как будто члены одной семьи. Когда в Таганроге отмечали Юбилей ТРТИ я получила приглашение.
Увидев меня в толпе на праздновании Юбилея ТРТИ, Захаревич обрадовался... Представил меня какому-то, своему помощнику. Дал распоряжение  дал указание вручить мне недавно изданную Энциклопедию ТРТИ. Повторил: обязательно! Ведь эта Энциклопедия - часть и моей жизни. Слушая Владислава, помощник улыбался, кивал головой, правда, полученное тогда распоряжение так и не выполнил...
Это была наша последняя прижизненная встреча со Славой. После было только интервью,опубликованное в журнале «Национальные проекты».

Теперь, стоя на ледяном ноябрьском ветру, в толпе, на похоронах Владислава Захаревича, мне, почему-то, вспомнился этот эпизод, и вспомнились эти строки из Евтушенко... Людей неинтересных в мире нет... их судьбы как истории планет...

Теперь это было уже точно про Захаревича.  «Да! остаются книги и мосты, машины, и художников холсты»... Очень хотелось это прочитать!

«Да! многому остаться суждено
но что-то ведь уходит, все равно!»

Не решилась. Не знала, уместно ли в такой момент читать стихи.

«Таков закон безжалостной игры,
Не люди умирают, а миры...
Людей мы помним: грешных, или земных
А что мы знали, в сущности, о них?!»

Владислав Георгиевич многое успел сделать за время своего пребывания на планете Земля. Ему достался очень не простой Вуз, и очень трудное время. Ему довелось воплощать в жизнь  мутную идею реформирования отечественного образования. 

Возможно в те времена идея создания Федерального университета на базе такого важного и мощного института, как Таганрогский радиотехнический,  кому-то показалась заманчивой. Только чем это закончится, знали тогда только западные кураторы проекта.

И вряд ли Владислав Георгиевич Захаревич был бы доволен конечным  результатом этих «преобразований». Он был человеком умным и здравомыслящим. Все, что происходило в институте после ухода ректора Захаревича иначе, как «театром абсурда» не назовешь. А сегодня легендарный ТРТИ просто перестал существовать. Это трудно даже представить, но важнейшего, можно сказать - головного для воюющей страны Таганрогского Радиотехнического Института, больше нет!
И нет больше институтской военно-морской кафедры, готовившей из наших ребят военно-морских офицеров, флагманских специалистов со специальным инженерным образованием. Может быть именно из-за этой военно-морской кафедры и был, фактически, уничтожен целый институт? А ценнейшие специалисты электронного машиностроения перекованы в архивариусов, приемщиков стеклотары и психологов...
И, знаете, в процессе написания этого материала, я поймала себя на мысли, что когда я встречалась по жизни с Захаревичем, или когда звучала при мне где-то эта фамилия, - вокруг всегда было много заполненного жизнью пространства. Было всегда всего много. Событий. Задач. Людей. Дел. Это была устойчивая, значимая часть существовавшего тогда мира. Не могу сказать, что встречались мы часто, но запомнилось мне, что при встрече Слава  всегда улыбался...

Сегодня спешить вам некуда. Обстановка камерная. И читатель, и автор этих строк сейчас Наедине со всем миром. Так пусть же, в память о хорошем, неравнодушном человеке, прожившем недолгую, но очень насыщенную событиями жизнь, прозвучит это стихотворение здесь. А Вы, уважаемый читатель, просто вспомните, что жил совсем недавно на свете такой человек. Ваш современник, а для кого-то и соплеменник -
Владислав Георгиевич Захаревич.
Учился. Трудился. Спешил. Любил. Волновался. Просто Жил.

 
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы, как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

У каждого - свой тайный личный мир.
И  в мире этом самый лучший миг.
И в мире этом самый страшный час,
Но все это неведомо для нас.

А если кто-то незаметно жил
И с этой незаметностью дружил,
Он интересен был среди людей
Самою незаметностью своей.

Когда же умирает человек,
С ним умирает первый его снег,
И первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
Машины и художников холсты,
Да, многому остаться суждено,
Но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных иль земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
Что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
Мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди, их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой безвозвратности кричать.