2. открытая конференция

Прежде чем мы рассмотрим то, что я до сих пор называл «разрушительными силами» в нынешнем социальном порядке, позвольте мне подчеркнуть одну первостепенную необходимость для самого откровенного, свободного обсуждения борющихся организаций и рушащихся институтов, среди которых мы ведем нашу нынешнюю неудобную и ненадежную жизнь. Не должно быть никакой защиты для лидеров и организаций от самой резкой критики под предлогом того, что наша страна находится или может находиться в состоянии войны. Или под любым предлогом. Мы должны говорить открыто, широко и ясно. Война носит случайный характер; необходимость революционного переустройства является фундаментальной. Никому из нас пока не ясны некоторые из наиболее жизненно важных вопросов, стоящих перед нами, мы недостаточно ясны в собственных умах, чтобы быть двусмысленными, а тактичное бормотание и косвенные полуутверждения, сделанные с оглядкой на какого-нибудь цензора, будут путать наши мысли и мысли тех, с кем мы желаем взаимопонимания, вплоть до полной стерилизации и свержения всех восстановительных усилий.

Мы хотим поговорить и точно рассказать о наших идеях и чувствах не только нашим согражданам, но и нашим союзникам, нейтральным странам и, прежде всего, людям, которые подняли оружие против нас. Мы хотим добиться от них такой же искренности. Потому что до тех пор, пока мы не выработаем с ними общую основу идей, мир будет оставаться лишь неустойчивым равновесием, в то время как будут возникать новые противоречия.

Одновременно с этой войной нам нужны большие дебаты. Мы хотим, чтобы в этих дебатах приняли участие все возможные люди в мире. Это нечто гораздо более важное, чем сама война. Невыносимо думать о том, что эта буря всеобщего бедствия не приведет ни к чему, кроме какой-то «конференции» дипломатов, оторванных от мира, с секретными заседаниями, двусмысленным «недоверием». Это, конечно, не может произойти дважды. И все же, что помешает его повторению?

Довольно легко определить разумные пределы цензуры в воюющей стране. Очевидно, что публикация любой информации, которая может быть хоть малейшей полезной для врага, должна быть решительно предотвращена и подавлена; не только прямая информация, например, но и намеки и неосторожное предательство о местоположении и передвижениях кораблей, войск, лагерей, складов боеприпасов, запасов продовольствия, а также ложные сообщения о поражениях и победах и грядущем дефиците, всё, что может привести к слепой панике и истерии, и так далее, и тому подобное. Но этот вопрос приобретает совершенно иной аспект, когда речь заходит о заявлениях и предложениях, которые могут повлиять на общественное мнение в нашей собственной стране или за рубежом и которые могут помочь нам предпринять определенные корректирующие политические действия.


Одним из наиболее неприятных аспектов состояния войны в современных условиях является появление толпы людей, наполовину слишком умных, на руководящих должностях, возбужденных, тщеславных, готовых лгать, искажать и вообще обманывать людей, доводя их до состояний молчаливого согласия, сопротивления, возмущения, мстительности, сомнений и душевного смятения, состояний ума, которые, как предполагается, способствуют окончательной военной победе. Эти люди любят искажать и подвергать цензуре факты. Это дает им ощущение власти; если они не могут творить, то могут, по крайней мере, предотвращать и скрывать. В частности, они встревают между нами и людьми, с которыми мы воюем, чтобы помешать любому возможному примирению. Они сидят, опьяненные вином своей преходящей власти, в стороне от усталости и опасности конфликта, дергающие за воображаемые ниточки в умах людей.

В Германии считается, что популярная мысль находится под контролем герра доктора Геббельса; в Великобритании нам, писателям, было предложено предоставить себя в распоряжение некоего Министерства информации, то есть в распоряжение доселе малоизвестных и непредставительных личностей, и писать по его совету. Чиновники из Британского совета и штаб-квартиры Консервативной партии занимают ключевые должности в этом Министерстве информации. Та любопытная и мало рекламируемая организация, о которой я только что упомянул, создание, как мне сказали, лорда Ллойда, Британский совет, отправляет эмиссаров за границу, писательниц, хорошо одетых женщин и других деятелей культуры, чтобы читать лекции, очаровывать и завоевывать признание иностранцев британскими особенностями, британским пейзажем, британскими политическими добродетелями и так далее. Предполагается, что каким-то образом это должно чему-то помочь. Тихо, ненавязчиво это продолжается. Возможно, эти образцовые британцы дают несанкционированные гарантии, но, вероятно, они приносят мало положительного вреда. Но их вообще не следует использовать. Любая правительственная пропаганда противоречит сущностному духу демократии. Выражение мнений и коллективное мышление должны быть вообще вне сферы деятельности правительства. Это должна быть самая работа свободных личностей, чья известность зависит от реакции и поддержки общего мнения.

Но здесь я должен загладить свою вину перед лордом Ллойдом.
Меня заставили поверить, что Британский совет несет ответственность за мистера Тилинга, автора книги "Кризис христианства", и я сказал то же самое в книге "Судьба Homo Sapiens". Теперь я отказываюсь от этого. Мистер Тилинг, как я понимаю, был отправлен в путешествие католической газетой. Британский совет был совершенно невиновен в его действиях.

Дело не только в том, что Министерства информации и пропаганды делают все возможное, чтобы направить ограниченные способности и энергию таких писателей, лекторов и ораторов, какими мы обладаем, на производство лицемерной гадости, которая затуманит общественное сознание и введет в заблуждение любознательного иностранца, но и в том, что они демонстрируют явное нежелание подавлять любые свободные и независимые высказывания, которые, как может показаться, противоречат их собственным глубоким и тайным планам спасения человечества.

Сейчас повсюду трудно получить адекватную, далеко идущую огласку для откровенного обсуждения того, как развивается мир, и политических, экономических и социальных сил, которые движут нами вперед. Это происходит не столько из-за преднамеренного подавления, сколько из-за общего беспорядка, в который впадает человек, когда дела распадаются. Действительно, в атлантическом мире пока едва ли есть признаки того прямого шпионажа за общественным мнением, который сегодня почти полностью уничтожает умственную жизнь интеллигентных итальянцев, немцев или русских; человек все еще может думать, что ему нравится, говорить, что ему нравится, и писать, что ему нравится, но, тем не менее, уже сейчас становится все труднее добиться того, чтобы смелые, неортодоксальные взгляды были услышаны и прочитаны. Газеты боятся по всевозможным незначительным поводам, публицисты, за такими доблестными исключениями, как издатели этого материала, болезненно осторожны; они получают уведомления о том, что избегают той или иной конкретной темы; существуют неясные бойкоты и торговые трудности, препятствующие широкому распространению общих идей бесчисленными способами. Я не имею в виду, что существует какой-либо организованный заговор с целью подавления дискуссии, но я утверждаю, что пресса, издательства и книготорговые организации в наших свободных странах представляют собой очень плохо организованный и неадекватный механизм для распространения идей.

Издатели публикуют книги только ради надежной прибыли; книготорговец был бы поражен, если бы ему сказали, что он является членом всемирной образовательной организации или путешествующим издателем, что он существует для какой-либо иной цели, кроме как делать максимальные заказы на бестселлеры и получать рекордные комиссионные — пускать все остальное, высоколобое и всё такое, на самотёк. Они не понимают, что должны ставить общественную службу превыше выгоды. У них нет стимула делать это и нет гордости за свою работу. В них заложен моральный дух мира спекулянтов. Газеты любят помещать смелые на вид статьи традиционного либерализма, высоко отзывающиеся о мире и демонстрирующие благородную неопределенность в отношении его достижения; теперь, когда мы находимся в состоянии войны, они будут публиковать самые яростные нападки на врага — потому что предполагается, что такие атаки поддерживают боевой дух страны; но любые идеи, которые действительно громко и явно революционны, они вообще не осмеливаются распространять. В этих сбивающих с толку условиях нет тщательного обсуждения мировоззрения, какого бы то ни было, где бы то ни было. Демократии в этом отношении лишь немногим лучше диктатур. Смешно представлять их царствами света, борющимися с тьмой.

Эти великие дебаты о переустройстве мира — вещь более важная и неотложная, чем война, и не существует адекватных средств массовой информации! для высказывания, критики и исправления любых широких общих убеждений. Существует определенное бесплодное и непродуктивное разбрасывание конструктивных идей, но мало смысла в постоянном исследовании, мало реальных взаимозаменяемостей, неадекватных прогресс, ничто не решено, ничто не отвергается как несостоятельное, и ничто не завоевывается навсегда. Кажется, никто не слышит, что говорят другие. Это потому, что у этих идеологов нет ощущения аудитории. Нет эффективной аудитории, говорящей грубо и упрямо: «То, что сказал А., кажется важным. Смогут ли Б. и С., вместо того чтобы бомбить в пустоту, точно сказать нам, чем и почему они отличаются от А.? И теперь мы добрались до общеизвестной истины об А., Б., С. и D. Вот Ф. что-то говорит. Будет ли он настолько добр, чтобы соотнести то, что он должен сказать, с A., B., G. и D.? »

Но нет такого фона интеллигентной, наблюдательной и критически настроенной мировой аудитории. То тут, то там есть несколько человек (читающих и размышляющих разрозненными фрагментами. Это всё, о чем думает наш мир перед лицом планетарной катастрофы. Университеты, благослови их бог! носят униформу или молчат.

Нам нужно проветрить наши собственные умы; нам нужен откровенный обмен мнениями, если мы хотим достичь какого-либо общего понимания. Нам нужно выработать четкую концепцию мирового порядка, который мы предпочли бы нынешнему хаосу, нам нужно устранить или пойти на компромисс в отношении наших разногласий, чтобы мы могли с уверенностью смотреть в лицо достижимому миру во всем мире. Воздух полон панацеями от слабоумные, никто не слушает других, и большинство из них в своем нетерпении пытаются заставить других замолчать. Тысячи дураков готовы выписать нам полный рецепт от наших мировых проблем. Неужели люди никогда не осознают своего собственного невежества и неполноты, из которых проистекает эта абсолютная необходимость в самом ясном изложении реалий проблемы, в самом исчерпывающем и беспощадном рассмотрении различий во мнениях и в самом безжалостном обсуждении каждой возможности, какой бы неприятной она ни казалась на первый взгляд, сложившейся ситуации?

Поэтому превыше всего в этом обзоре «Пути к миру во всем мире» я ставлю свободу слова и энергичные публикации. Это то, за что лучше всего стоит бороться. Это суть вашей личной чести. Ваш первейший долг как гражданина мира — сделать для этого всё, что в ваших силах. Вы должны не только противостоять подавлению, вы должны пробиваться сквозь туман. Если вы обнаружите, что ваш книготорговец или новостной агент не распространяет какие бы то ни было публикации — даже если вы полностью не согласны со взглядами этого издания, — вам следует обратить оружие бойкота против нарушителя и найти другого книготорговца или газетный киоск, который забирает всё, что вы читаете. Будущий гражданин мира также должен подписаться на такую организацию, как Национальный совет по гражданским свободам; он должен использовать любое преимущество, которое может дать ему его положение, чтобы остановить подавление свободы слова; и он должен приучить себя вежливо, но твердо оспаривать бессмыслицу и бесстрашно и как можно яснее говорить то, что у него на уме, и так же бесстрашно слушать всё, что ему говорят. Чтобы он мог узнать лучше либо путем подбадривания, либо исправления. Собираться вместе с другими людьми, чтобы спорить и дискутировать, думать и организовывать, а затем воплощать свои мысли в жизнь — первейшая обязанность каждого разумного человека.

Наш мир разваливается на куски. Его нужно реконструировать, и эффективно реконструировать его можно только при свете. Только свободный, ясный, уравновешенный ум может спасти нас, и эти трудности и преграды на пути нашего мышления так же злы, как дети, ставящие препятствия на железнодорожной ветке или разбрасывающие гвозди по скоростной автомобильной трассе.

Эти великие мировые дебаты должны продолжаться, и они должны продолжаться сейчас. Сейчас, когда пушки все еще гремят, самое время подумать. Невероятно глупо говорить, как это делают многие люди, о прекращении войны, а затем проводить Всемирную конференцию, посвященную началу новой эры. Как только прекратятся боевые действия, настоящая всемирная конференция, живая дискуссия, тоже прекратится. Дипломаты и политики соберутся с видом глубокой компетентности, закроют двери перед внешним миром и возобновят Версаль. В то время как притихший мир разинет рты и ждет разгадки их тайн.