5. неудовлетворенная молодость

Теперь мы должны немного внимательнее изучить эти разрушительные силы, эти разрушительные силы, которые явно перенапрягают и разрушают социальную и политическую систему, в которой выросло большинство из нас. В какие конкретные моменты нашей политической и социальной жизни эти разрушительные силы обнаруживают точки перелома?

Люди начинают все яснее осознавать, что главной из этих точек перелома является обычный полуобразованный молодой человек.

Одним из конкретных последствий этого стремительного роста власти и изобретательности в наше время является высвобождение огромного потока человеческой энергии в виде безработной молодежи. Это основной фактор общей политической нестабильности.

Мы должны признать, что человечество страдает не от голода или нужды в чем-либо, как, по-видимому, страдает большинство видов животных, когда они страдают материальная форма. Ей угрожает не дефицит, а избыток. Она изобильна. Она не ложится умирать от физического истощения; она разбивает себя на куски.

Измеряемое любыми стандартами, кроме человеческого удовлетворения и абсолютной безопасности, человечество кажется намного богаче сейчас, чем в 1938. Количество энергии и материалов, доступных непосредственно, намного больше. То, что называется производительностью, в целом выше. Но есть веские основания предполагать, что значительная часть этой возросшей производительности на самом деле является более быстрым и тщательным использованием невосполнимого капитала. Это процесс, который не может продолжаться бесконечно. Он достигает максимума, и тогда праздник заканчивается. Природные ресурсы истощаются с огромной скоростью, и возросший объем производства идет на военные боеприпасы, предназначение которых - разрушение, и на бесплодные поблажки, ничем не лучше расточительства. Человек, “наследник веков”, - это деморализованный расточитель, находящийся в состоянии галопирующего потребления, живущий на стимуляторах.

Если мы обратимся к статистике численности населения, то обнаружим неопровержимые доказательства того, что везде мы достигаем максимума (см. Для этого книгу Инид Чарльз "Сумерки родительства" или "Измерение роста населения" Р. Р. Кучински) и что быстрый спад неизбежен не только в западных странах. Европе, но и во всем мире. Есть веские основания сомневаться в предполагаемом огромном увеличении численности русского народа (см. "Сталин" Суварина). Тем не менее, из-за постоянно повышающейся эффективности производственных методов возрастает относительное давление этого нового класса безработных. “Толпа” двадцатого века сильно отличается от почти животной “черни" восемнадцатого века. Это беспокойное море неудовлетворенных молодых людей, молодых женщин, которые больше не рожают детей, и молодых мужчин, которые не могут найти выхода своим естественным порывам и амбициям, молодых людей, вполне готовых “создавать проблемы”, как только им покажут, как это делается.

В технически примитивном прошлом неграмотные неимущие потели и переутомлялись. Было легко найти работу, чтобы занять их всех. * Такие избыточные массы больше не нужны. Тяжелый труд больше не востребован рынком. Машины могут работать лучше и с меньшим сопротивлением.

Эти разочарованные массы людей остро осознали свое собственное разочарование. Разрыв в их всегда отчасти искусственном невыгодном положении значительно сократился, потому что теперь они все читают. Даже для случайной работы было необходимо научить их этому, и созданная таким образом новая читающая публика вызвала в прессе и литературе волнение и внушение. Кино и радио ослепляют их зрелищем роскоши и неограниченной жизни. Они не беспомощные Ходжесы и фабричный корм столетней давности. Они образованы на уровне, который, должно быть, соответствовал уровню среднего класса в 1889 году. Они действительно представляют собой в значительной степени зажатый средний класс, беспокойный, нетерпеливый и, как мы увидим, чрезвычайно опасный. Они ассимилировали почти все низшие слои населения, которые раньше были неграмотными поденщиками.

И это модернизированное избыточное население больше не обладает социальной скромностью. Оно не верит в непогрешимую мудрость своих правителей. Оно видит их слишком ясно; оно знает о них, об их расточительстве, пороках и слабостях с даже преувеличенной яркостью. Оно не видит причин для того, чтобы такие люди лишали его всех благ жизни. Оно достаточно утратило чувство собственной неполноценности, чтобы понимать, что большая часть этой неполноценности произвольна и искусственна.

Вы можете сказать, что это временное положение дел, что сокращение численности населения в настоящее время облегчит ситуацию, избавившись от этого избытка «ненужного», но ничего подобного не произойдет. По мере сокращения населения будет падать и потребление. Отрасли промышленности по-прежнему будут производить всё более и более эффективно для сокращающегося рынка, и в них будет занято всё меньше и меньше рабочих рук. Штат с населением в пять миллионов человек и полумиллионом бесполезных рук будет в два раза нестабильнее, чем сорок миллионов, если два миллиона останутся в стороне. До тех пор, пока сохраняется нынешнее положение дел, эта прослойка озадаченных молодых людей «не в себе» будет увеличиваться относительно всего сообщества.

До сих пор не осознается так ясно, как следовало бы, насколько проблемы настоящего времени связаны с этим новым аспектом социальной головоломки. Но если вы внимательно рассмотрите события последних полувека в свете этой идеи, вы увидите всё более и более убедительно, что разрушительные силы проявляются главным образом через эту растущую массу нереализованных желаний.

Энергичная и предприимчивая безработная молодежь действительно является ударным отрядом в разрушении старого общественного порядка повсюду. Они находят руководство в какой-нибудь уверенной в себе партии или вдохновенном борце, который организует их для достижения революционных или контрреволюционных целей. Едва ли имеет значение, что именно. Они становятся коммунистами или фашистами, нацистами, Ирландской республиканской армией, членами Ку-клукс-клана и так далее, и тому подобное. Суть - это сочетание энергии, разочарования и неудовлетворенности. Что объединяет все подобные движения, так это искреннее возмущение социальными институтами, которые породили, а затем равнодушно отнеслись к ним, квазивоенной организацией и решимостью захватить власть для них самих воплощена в их лидерах. Мудрое и могущественное правительство любой ценой могло бы предвидеть и предотвратить эту разрушительную деятельность, обеспечив разнообразную и интересную новую работу и необходимые условия для удовлетворительной успешной жизни для каждого. Эти молодые люди - сама жизнь. Возвышение успешного лидера лишь на время откладывает неприятности. Он захватывает власть от имени своего движения. А потом? Когда захват власти осуществлен, он обнаруживает, что обязан поддерживать ход событий, создавать оправдания своему лидерству, захватывающим предприятиям, неотложным делам.

Дальновидный лидер, обладающий адекватной технической помощью, предположительно мог бы направить большую часть воплощенной им человеческой энергии в созидательные русла. Например, он мог бы перестроить грязные, неадекватные города нашего века, превратить все еще неопрятную сельскую местность в сад и игровую площадку, переодевать, раскрепощать и стимулировать воображение до тех пор, пока идеи творческого прогресса не войдут в привычку ума. Но при этом он столкнется с теми, кто опирается на упреждение и присвоение старого порядка. Эти относительно обеспеченные люди будут торговаться с ним до последнего момента за свои деньги и препятствовать его захвату и использованию земли и материальных ресурсов, и он будет еще больше этому мешает тот факт, что при организации своей молодежи ему пришлось переключить их умы и способности с творческой работы на систематическое насилие и воинствующую деятельность. Легко превратить безработного молодого человека в фашиста или гангстера, но трудно вернуть его к какой-либо достойной социальной работе. Более того, лидерство Чемпиона было во многом обусловлено его склонностью к конспирации и авантюризму. Сам он непригоден для творческой работы. Он считает себя бойцом во главе боевой стаи.

И более того, если только его страна не сравняется по масштабам с Россией и Соединенными Штатами, все, что он предпринимает для того, чтобы выполнить свои обещания изобильной жизни, должно быть сделано перед лицом того взаимного давления суверенных государств из-за отмены расстояния и изменения масштаба, которое мы уже рассматривали. У него нет пространства для маневра. Результатом этих сходящихся трудностей является то, что он и его боевая стая безжалостно поворачиваются к упрощающему, освобождающему и высвобождающему потоку грабительской войны.

Повсюду в мире, в различных местных условиях, мы видим, что правительства в первую очередь озабочены этой важнейшей проблемой - что делать с этими молодыми людьми, которые в нынешних условиях не имеют работы. Мы должны осознавать и постоянно помнить об этом. Это есть в каждой стране. Рассматривать тоталитарные страны как принципиально отличающиеся от остального мира - это самый опасный и ошибочный взгляд на мировую ситуацию.

 

Проблема реабсорбции нетрудоспособного взрослого населения является существенной проблемой во всех штатах. Это обычная форма, к которой сводятся все текущие политические драмы. Как нам использовать или утолить этот избыток человеческой энергии? Молодежь - это живая сердцевина нашего вида. Поколение моложе шестнадцати-семнадцати лет еще не начало доставлять хлопот, а после сорока прилив жизненных сил располагает мужчин смириться с выпавшим на их долю жребием.

Франклин Рузвельт и Сталин оказались под контролем огромных стран, недостаточно развитых или настолько неразвитых, что их основная энергия уходит на внутреннюю организацию или реорганизацию. Поэтому они не наступают на свои границы и не угрожают войной. Недавние российские аннексии носили предупредительный характер. Но все равно и России, и Америке приходится обслуживать этот беспокойный социальный слой не меньше, чем Европе. Новый курс - это явная попытка достичь рабочего социализма и предотвратить социальный коллапс в Америке; он необычайно параллелен последовательная "политика” и "планы” российского эксперимента. Американцы избегают слова “социализм”, но как еще это можно назвать?

Британская олигархия, деморализованная и ослабевшая из-за накопленного за столетие преимуществ богатства, на какое-то время откупилась от социальных потрясений преднамеренным и социально деморализующим умиротворением в виде пособия по безработице. Оно не предприняло никаких надлежащих усилий, чтобы нанять или обучить этих избыточных людей; оно просто навязало им пособие по безработице. Он даже пытается подкупить лидера Лейбористской партии зарплатой в 2000 фунтов стерлингов в год. Что бы мы ни думали о качестве и деяниях нацистских или фашистских режимов или о безумствах их лидеров, мы должны в любом случае признать, что они пытаются, какими бы неуклюжими они ни были, перестроить жизнь в коллективистском направлении. Это попытки приспособиться и построить, и пока что они опережают "британский правящий класс". Британская империя показала себя наименее конструктивной из всех управляющих сетей. Он не заключает никаких новых сделок, никаких планов Five Wear; он продолжает пытаться предотвратить свой неизбежный распад и продолжать действовать по\-старому - и, по-видимому, он будет делать это до тех пор, пока ему больше нечего будет отдавать.

“Мир в наше время”, это глупо преждевременное самовосхваление мистера Чемберлена, безусловно, является руководящим принципом британского старейшины государственные деятели. Это естественное желание, которое мы все начинаем испытывать после шестидесяти, - удобно устроиться где-нибудь. Непрогрессивного спокойствия они хотят любой ценой, даже ценой превентивной войны. Эта удивительная группа правителей никогда не раскрывала никаких представлений об общем будущем перед своей разросшейся Империей. Было время, когда казалось, что эта Империя может стать связующим звеном мировой системы, но теперь очевидно, что у нее нет будущего, кроме распада. Очевидно, ее правители ожидали, что так будет продолжаться вечно. Постепенно его составные части отпадали и становились квазинезависимыми державами, как правило, после безрезультатной борьбы; Южная Ирландия, например, сохраняет нейтралитет в нынешней войне, Южная Африка колебалась.

Теперь, и именно поэтому пишется эта книга, эти люди, совершив ряд почти невероятных ошибок, втянули то, что осталось от их Империи, в большую войну, чтобы “покончить с Гитлером”, и у них нет абсолютно никаких предложений своим антагонистам и миру в целом относительно того, что должно произойти после Гитлера. Очевидно, они надеются парализовать Германию каким-то пока неустановленным способом, а затем вернуться к своим площадкам для гольфа или к ручью для рыбной ловли и подремать у костра после ужина. Это, несомненно, одна из самых поразительных вещей в истории - возможность смерти и разрушения вне всякого расчета, и наши воюющие правительства не имеют ни малейшего представления о том, что последует, когда свершится свержение Гитлера. Они кажутся такими же лишенными всякого представления о будущем, такими же совершенно пустоголовыми относительно последствий своих кампаний, как один из тех американских тори, которые “просто выступают против Ф.Д.Р., черт бы его побрал! ”, Поэтому Британская империя остается, оплачивая свой путь к окончательному банкротству, покупая себе отсрочку от запутанных проблем будущего накопленным богатством и властью своего прошлого. Она быстро становится самой отсталой политической организацией в мире. Но рано или поздно у нее не останется больше денег на пособие по безработице, не будет больше союзников, которых можно бросить, и доминионов, которые можно уступить своим местным боссам, и тогда, возможно, ее распад будет полным (R.I.P.), в результате чего интеллигентному английскому народу придется, наконец, встать в один ряд с Америкой и остальным интеллигентным миром и столкнуться с универсальной проблемой. А именно: как нам приспособиться к этим могущественным разрушительным силам, которые разрушают человеческое общество в том виде, в каком оно сложилось в настоящее время?

В сжатых странах, которые имеют небольшой внутренний простор и не обладают огромными природными ресурсами российского и атлантического сообществ, внутренняя напряженность более непосредственно способствует агрессивной войне, но является фундаментальной движущей силой за их агрессивностью по-прежнему кроется всеобщая беда — избыток молодых мужчин.

Рассматриваемая в этом более широком контексте, нынешняя война приобретает свои истинные масштабы как глупый конфликт по второстепенным вопросам, который задерживает и предотвращает назревшую перестройку мира. То, что в результате могут погибнуть сотни тысяч людей, этого не меняет. Идиот с револьвером может убить человека смертельно. Он остается идиотом.

С 1914 по 1939 год прошла четверть века безумия, подлости, уклонений и негодования, и только очень нудный и обстоятельный историк попытался бы распределить вину между теми, кто сыграл определенную роль в этой истории. И когда он сделает это, то, что он сделал, не будет иметь ни малейшего значения. Почти непреодолимо сложная проблема встала перед всеми нами, и в какой-то мере мы все потеряли голову перед лицом нее, потеряли свое достоинство, были наполовину слишком умны, привязывали себя к дешевым решениям, глупо ссорились между собой. “Мы ошибались и сбивались с пути. Мы оставили несделанным то, что должны были сделать, и мы сделали то, чего не должны были делать, и в нас нет здоровья”.

Я не вижу никакого пути к решению проблемы мира во всем мире, если мы не начнем с признания всеобщего неправильного мышления и неправильного поведения. Затем мы можем приступить к вопросу о решении с некоторой разумной перспективой найти ответ.

Теперь давайте предположим, что “мы” — это группа интеллигентных людей, немцев, французов, англичан, американцев, итальянцев, китайцев и так далее, которые решили вследствие войны и несмотря на войну, пока война все еще продолжается, стереть все эти раздоры прошлого из наших умов и обсудить ясно и незатейливо нынешнее положение человечества. Что же теперь делать с этим миром? Давайте резюмируем соображения, которые до сих пор приводились в этом деле, а затем рассмотрим, к чему они нас приводят, какие другие общие соображения можно привести и какие перспективы они открывают, если таковые имеются, каких-либо обнадеживающих согласованных действий, действий, которые произвели бы такую революцию в мировоззрении человечества, что навсегда положили бы конец войне и этой беспокойной повторяющейся трате человеческих жизней и счастья.

Во-первых, стало очевидным, что человечество находится в конце эпохи, эпохи фрагментации в управлении своими делами, политической фрагментации между отдельными суверенными государствами и экономической фрагментации между неограниченными коммерческими организациями, конкурирующими за прибыль. Устранение расстояния, огромное увеличение доступной мощности, коренные причины всего наши проблемы внезапно сделали то, что когда-то было сносно работающей системой — системой, которая, возможно, со всеми ее неравенствами и несправедливостями была единственной практически работающей системой в свое время, — чрезвычайно опасной и расточительной, так что она угрожает истощить и уничтожить наш мир полностью. Человек подобен беспомощному наследнику, который внезапно получил возможность завладеть своим капиталом и тратить его так, как если бы это был доход. Мы живем в фазе жестоких и непоправимых трат. Между нациями и отдельными людьми усиливается борьба за приобретение, монополизацию и траты. Обездоленная молодежь считает себя безнадежной, если не прибегнет к насилию. Они способствуют все возрастающей нестабильности. Только всеобъемлющая коллективизация человеческих дел может остановить это беспорядочное саморазрушение человечества. Все это было ясно показано в том, что было сказано ранее.

Эту важнейшую проблему, проблему коллективизации, можно рассматривать с двух взаимоисключающих точек зрения и формулировать двумя различными способами. Мы можем спросить: “Что нужно сделать, чтобы положить конец мировому хаосу?” А также “Как мы можем предложить обычному молодому человеку разумную и стимулирующую перспективу полноценной жизни?”

Эти два вопроса являются лицевой и оборотной сторонами одного вопроса. На какие ответы человек отвечает на другое. Ответ на оба вопроса заключается в том, что мы должны коллективизировать мир как единую систему, в которой практически каждый играет в нем разумно удовлетворяющую его роль. По здравым практическим соображениям, помимо любых этических или сентиментальных соображений, мы должны разработать коллективизацию, которая не унижает и не порабощает.

Затем наша воображаемая всемирная конференция должна обратиться к вопросу о том, как коллективизировать мир, чтобы он оставался коллективизированным и в то же время достаточно предприимчивым, интересным и счастливым, чтобы удовлетворить этого обычного молодого человека, который в противном случае снова появится, сбитый с толку и угрюмый, на углах улиц и снова повергнет его в замешательство. Этой проблеме будет посвящена остальная часть этой книги.

На самом деле совершенно очевидно, что в настоящее время миру очень быстро навязывается своего рода коллективизация. Каждого зачисляют, им командуют, где-то ставят под контроль — даже если это всего лишь эвакуация, концентрационный лагерь или что-то еще. Этот процесс коллективизации, коллективизация того или иного рода, кажется теперь естественным явлением, и нет никаких оснований предполагать, что он обратим. Некоторые люди представляют мир во всем мире как завершение этого процесса. Коллективизация потерпит поражение, и смутно представляемое правление закона восстановит и поддержит собственность, христианство, индивидуализм и все, к чему привыкли респектабельные преуспевающие люди. Это подразумевается даже в названии такой книги, как «Человек или Левиафан» Эдварда Маусли? Гораздо разумнее думать, что мир во всем мире должен быть необходимым завершением этого процесса, и что альтернативой является загнивающая анархия. Если это так, то для целей либеральной мысли фраза должна звучать не как «Человек или Левиафан», а как «Человек овладевает Левиафаном».

По этому вопросу, о неизбежности коллективизации как единственной альтернативы всеобщему разбою и социальному краху, наша всемирная конференция должна совершенно ясно заявить.

Затем он должен обратиться к гораздо более сложному вопросу о том, как это сделать.