Луиз

Луиза
Уильям Моэм

Я никогда не мог понять, почему Луиза так беспокоилась обо мне. Она меня не любила, и я знал, что за моей спиной она редко упускала возможность сказать обо мне что-нибудь неприятное. Она была слишком деликатна, чтобы когда-либо сделать прямое заявление, но намеком, вздохом и легким жестом своих прекрасных рук она могла ясно выразить свое мнение. Правда, мы были почти близки друг другу двадцать пять лет, но я не мог поверить, что этот факт много для нее значил. Она считала меня грубым, циничным и вульгарным парнем. Я был озадачен тем, что она не оставляет меня в покое. Она ничего подобного не делала; более того, она постоянно приглашала меня пообедать и поужинать с ней и раз или два в год приглашала меня провести выходные в ее загородном доме. Возможно, она знала, что я один вижу ее лицо за маской, и надеялась, что рано или поздно я тоже приму маску за лицо.
Я знал Луизу до того, как она вышла замуж. Она была тогда хрупкой, нежной девушкой с большими и меланхоличными глазами. Ее отец и мать обожали и боготворили ее, потому что какая-то болезнь, кажется, скарлатина, оставила у нее слабое сердце, и ей пришлось очень заботиться о себе. Когда Том Мейтленд сделал ей предложение, они были встревожены, так как были убеждены, что она слишком хрупкая для брака. Но они были не слишком богаты, а Том Мейтленд был богат. Он обещал сделать все на свете для Луизы, и в конце концов они доверили ее ему. Том Мейтленд был крупным сильным парнем, очень красивым и прекрасным спортсменом. Он обожал Луизу. С ее слабым сердцем он не мог надеяться удержать ее при себе надолго, и он решил сделать все возможное, чтобы сделать ее несколько лет на земле счастливыми. Он отказался от игр, в которые он превосходно играл, не потому, что она этого хотела, а потому, что так уж получилось, что у нее всегда случался сердечный приступ, когда он собирался оставить ее на день. Если у них возникали разногласия, она тут же уступала ему, потому что была самой нежной женой, какую только мог иметь мужчина, но ее сердце подвело ее, и она оставалась в постели, милая и безропотная, целую неделю. Он не мог быть таким грубияном, чтобы перечить ей.
Однажды, увидев, как она прошла восемь миль в экспедиции, которую она особенно хотела совершить, я заметил Тому Мейтленду, что она сильнее, чем можно было бы подумать. Он покачал головой и вздохнул.
«Нет, нет, она ужасно хрупкая. Она была у всех лучших кардиологов мира, и все они говорят, что ее жизнь висит на волоске. Но у нее удивительно сильный дух».
Он сказал ей, что я отметил ее выносливость.
«Я заплачу за это завтра, — сказала она мне меланхолично. — Я буду на пороге смерти».
«Иногда мне кажется, что ты достаточно сильна, чтобы делать то, что хочешь», — пробормотал я.
Я заметил, что если вечеринка была веселой, она могла танцевать до пяти утра, но если она была скучной, она чувствовала себя очень плохо, и Тому приходилось отвозить ее домой пораньше. Боюсь, ей не понравился мой ответ, потому что, хотя она грустно улыбнулась мне, я не увидел веселья в ее больших голубых глазах.
«Ты не можешь ожидать, что я упаду замертво только для того, чтобы доставить тебе удовольствие», — ответила она.
Луиза пережила своего мужа. Однажды он простудился, и Луизе понадобились все пледы, чтобы согреться. Он оставил ей солидное состояние и дочь. Луиза была безутешна. Удивительно, что ей удалось пережить этот шок. Ее друзья ожидали, что она вскоре последует за бедным Томом Мейтлендом в могилу. На самом деле, они уже чувствовали ужасную жалость к Айрис, ее дочери, которая останется сиротой. Они удвоили свое внимание к Луизе. Они не позволяли ей пошевелить пальцем; они настаивали на том, чтобы сделать все возможное, чтобы избавить ее от хлопот. Им пришлось это сделать, потому что если ей нужно было сделать что-то утомительное или неприятное, ее сердце подвело бы ее, и она была на пороге смерти. Она была совершенно потеряна без мужчины, который бы заботился о ней, сказала она, и она не знала, как, с ее слабым здоровьем, она будет воспитывать свою дорогую Айрис. Ее друзья спрашивали ее, почему она не выходит замуж снова. О, с ее сердцем это невозможно, ответила она.
Однако через год после смерти Тома она позволила Джорджу Хобхаусу вести ее к алтарю. Он был славным парнем и жил совсем неплохо. Я никогда не видел никого, кто был бы так благодарен, как он, за привилегию заботиться об этом хрупком маленьком существе.
«Я не буду долго вас беспокоить», — сказала она.
Он был солдатом и амбициозным, но бросил карьеру. Здоровье Луизы заставило ее провести зиму в Монте-Карло, а лето в Довиле. Он приготовился сделать последние годы своей жены настолько счастливыми, насколько мог.