Типичный козерог

Генри Миллер типичный козерог и по характеру, и по рождению – 26 декабря 1891 года. Его первые большие книги – "Тропик Рака" (1931) и "Тропик Козерога" (1939). Оппозиционные знаки Зодиака – Рак и Козерог. Любопытно, есть ли что-то оппозиционное в "Тропиках". Надо бы перечитать.
Сегодня 133 года со дня рождения Генри Валентайна Миллера. Образ жизни мало способствовал долголетию, но прожил изрядно, завершив жизненный путь в начале июня 1980 года. Без малого 89 лет.
Написанная в 1931-м книга с откровенными эротическими сценами и сюжетами была опубликована 30 лет спустя, в 1961-м. Набокову повезло больше, его "Лолита", написанная в начале пятидесятых, уже через пять лет была издана в Америке. В России "Лолита" была издана только в 1989 году.

Генри Валентайн родился в Нью-Йорке. В 1930–1939 жил в Париже. В 1939 перебрался в Грецию. Год спустя вернулся в США, обосновался в Калифорнии, там и завершил свой век.

Фрагмент автобиографии Генри, написанной им в возрасте восьмидесяти лет (1971).

«Я не хочу строить никаких планов, у меня нет конкретных планов на будущее. Каждый день, просыпаясь, я хочу сказать: “Le bel aujourd'hui” (Прекрасный день (фр.)), – как говорят французы, и к этому нечего добавить. Я хочу прожить день по тому образцу, какой мне нравится, а никакого образца у меня нет. Я достиг той удивительной, восхитительной стадии в своем развитии, на которой в каком бы то ни было образе жизни попросту нет необходимости. Но на этом все и кончается <…> жизнь моя и впрямь ничуть не скучна. Мимо меня все время проходит столько людей, я имею в виду друзей и приятелей друзей, и женщин, что я никогда не страдаю от скуки… Иногда мне хочется побездельничать, чтобы ничего не делать и чтобы время тяжелым грузом легло мне на плечи. Но я проклятый, может быть, блаженный, одним словом, человек с вечным двигателем в голове. Колесики никогда не останавливаются. По ночам я по два-три раза вскакиваю, чтобы записать, что я хочу сделать завтра. А завтра я ничего не хочу делать. Но что-нибудь сделаю. Займусь поисками книги, которую давно хотел перечитать. Мой мозг постоянно работает. <…>
В известном смысле, я живу в непрестанном противоречии с самим собой. Хотя и не слишком, я бы сказал, для меня обременительном. Я живу в противоречии, когда говорю, что все эти вещи не имеют значения, – и все же придаю им значимость Это не пустой треп. Все, что я намереваюсь сделать, должно быть выполнено. (Это во мне говорят немецкие гены, которые я ненавижу.) И я это делаю. Выполняю эти приказы, эти импульсы. Я всегда им поддаюсь, я очень ко всему восприимчив».

Да, немецкие гены. Маршировать, даже оказавшись в инвалидной коляске. Мне нравится этот американец с немецкими корнями, такой непохожий ни на типичного американца, ни на типичного немца. Впрочем, мои представления о типичном вполне могут быть крайне субъективны, опыт исчерпывается фильмами, книжными сюжетами и несколькими… пытаюсь вспомнить… нет, американцев рядом не было, разве что несколько молодых человек – девяностые годы, старшие классы, школьный обмен. Да и немцы всего нескольких раз были рядом, причём корни некоторых с волжских регионов.

Должен признаться, ничего существенного о Генри сказать не могу. Материалов масса, сам он словно присутствует всё время где-то рядом, некогда прочитанное ждёт перечитывания – вдруг да случится… «завтра я ничего не хочу делать. Но что-нибудь сделаю. Займусь поисками книги, которую давно хотел перечитать».

Пока же слово Николаю Пальцеву, его сопровождению автобиографии Миллера «Моя жизнь и моя эпоха» (1971). Титул и эпиграф:

                БЕССМЕРТИЕ ПЛОТИ И ВЕЛИЧИЕ ДУХА
                (вместо послесловия)

                Париж не изменился. Плас де Вож
                по-прежнему, скажу тебе, квадратна.
                Река не потекла еще обратно.
                Бульвар Распай по-прежнему пригож.
                Из нового – концерты за бесплатно
                И башня, чтоб почувствовать – ты вошь.
                Иосиф Бродский

Далее извлекаю фрагмент о Франции и Америке… нет, о Миллере.

«…скользящая во всех книгах Г. Миллера идея космополитичности как естественного (и по многим параметрам превосходящего существующий, отмеченный национальными границами, подчинением индивидуальной человеческой воли государственной идее и т. п.) порядка вещей. У Миллера, отдадим ему справедливость, никогда не было типичного для многих его соотечественников культа американского образа жизни как оптимального во всех жизненных ситуациях. Наоборот, именно в процветающей Америке он провидит эмбрионы вселенской болезни, порабощающей человечество. Человеком Европы аттестует себя американский художник, успевший, прежде чем стать писателем, сменить несколько десятков профессий – от рассыльного, библиотекаря и музыканта в кинотеатре до начальника отдела кадров в транснациональной компании “Вестерн Юнион”. Но даже в отношении горячо любимого Парижа и парижан (а эта сторона творчества Миллера – одна из самых ярких и художественно выразительных) не питает он излишних иллюзий, видя в своих друзьях, знакомых, случайных спутниках, а чаще спутницах, не только привлекательные, но и хищные, порой отталкивающие черты».

Ни культа войны, ни культа американского образа жизни. Уважаю.

Времена нынче такие, что от темы войны никуда не денешься; нет такой границы, которую пересечь – и политика онемела, никто никого не хочет убивать. Выразительно сформулировано Генри в «Аэрокондиционированном кошмаре» (1945):
«…мы вульгарная, наглая толпа, страсти которой легко могут направить на что угодно демагоги, газетчики, религиозные кликуши, агитаторы и тому подобная публика. <…> Как демократы, республиканцы, коммунисты, фашисты – все мы на одном уровне. Здесь одно из объяснений, почему мы так великолепно ведем войну. Мы защищаем, рискуя жизнью, мелочные принципы, разъединяющие нас. Ради общего принципа – установления на Земле империи человека – мы палец о палец не ударим. Мы опасаемся любой попытки вытащить нас из дерьма. Мы боремся лишь за сохранение статус-кво <…> Да, собственно, статус-кво не существует нигде, кроме как в головах политических кретинов. Все течет. И те, кто держит на этом рубеже оборону, борются с фантомами <…> Война – это форма болезни, благородной или позорной – это зависит от вашей точки зрения. Поскольку болезнь эта массовая, разум здесь бессилен. <…> Давайте любить Землю истово и искренне. Давайте перестанем убивать друг друга. Земля не скотский загон и не тюрьма. Земля – это Рай, единственный, который мы когда-либо узнаем. <…> Нам не надо строить Рай – Рай уже есть. Мы только должны научиться жить в нем. А человек с камнем за пазухой, с пистолетом в кармане, человек-убийца никогда не сможет распознать Рай, даже если ему его покажут».

Не распознаётся Рай, подменён райскими кущами старых-старых сказок, выдержанных до крепости священных текстов. Человека-убийцу тоже не сразу распознаешь. Скверная тема на пороге Нового Года, но трудно увернуться, всё так близко.

Истинный смысл войн знают те, кто легко одерживает победу над человеком во все времена, искусно воспитывая потребителя – чем успешнее протекает процесс воспитания, тем дальше от человека (реклама в помощь). Возглавляют исторические процессы гении потребления, скромно располагающиеся за спинами первых лиц. Человек любопытен, дружественен, любит искусство и обладает неизбывным чувством юмора – редкий тип. Остальное мутная взвесь толпы – глина, из которой тысячи лет Вселенная лепит Адама. Пока больше мусора. Мусорные острова в Океане.

У Генри был интерес к астрологии, явно эпизодический, но след остался. Свидетельство тому повесть 1956 года «Дьявол в Раю». Фрагменты конспекта в разделе "Астрологические мотивы":
http://proza.ru/2021/12/25/2098

При чём тут астрология? – Как всегда – поставщик ассоциаций и коридор в мир мифологии. Случайное, приобретающее значение. Мнемоника, раздающая имена всему, что память помечает.
Ориентиры, узелки на память. В финале этого текста осколки астрологического материала, на любителя.

Было у Генри и порнографическое сочинение – роман, написанный в 1941 году, «Под крышами Парижа». Возможно, написано для заработка, но и как провокация годится. Приап на сцене во всей своей приапической красе. Я бы сказал, – сочинение 69+. Сам Генри в пору написания этого "романа" находился под крышами Соединённых Штатов. Да ведь крыши публичных домов по всему миру найти можно… наверное.

Впрочем, одолел только несколько страниц, вдруг дальше что-то иного рода. От Миллера всего можно ожидать. Но в целом он мне странно близок. Видимо, как козерог козерогу.

Эротические сюжеты предпочтительнее военных, но не для всех. Хватает тех, кому ближе хлопающие на ветру знамёна сражений.

Можно ли жить без насилия и лжи? – Не знаю. Миллер тоже не знает.

                * * *

От войны и прочих радостей совместного бытия обратимся к небу, там Рай, где же ещё. Небеса обетованные…

Карта рождения у Генри выразительная. Числа в скобках – градусы. Козерог плотно населён – Солнце (5), Меркурий (10) и Венера (30). Ретроградный Меркурий со скоростью более градуса в день стремится навстречу Солнцу. Ретрограден и Нептун во Льве (23). Остальные в прямом движении.

Сатурн, хозяин Козерога, в последнем градусе Девы (30). Таким образом, Венера и Сатурн в точном аспекте трина (120), в последних градусах знаков стихии Земли. Трин – аспект ночного Юпитера (Рыбы – ветер в паруса, но Арарат не гарантирован). Последние градусы знаков – трудное положение, обещающее неопределённость в исходах. Аспект и градусы в противоречии. Генри сплошное противоречие.

Луна (13), Марс (12), Уран (6) и Хвост Дракона (25) – Скорпион. Секс и смерть традиционно со Скорпионом связывают. А тут ещё и VII (седьмой) дом, контактный, коммуникационный. Эрос в полный рост.

Остался Юпитер (13) в Рыбах. Всё тот же трин (аспект Юпитера) к паре Луна-Марс.

Пара выразительных тринов – Венера-Сатурн и (Марс-Луна)-Юпитер – имеют прямое отношение к Эросу.

Ну что тут скажешь!… лучше ничего не говорить. Лучше читать Миллера, с пониманием относясь к тому, что присутствует у Генри Валентайна сплошь и рядом.