Без амбиций! Я жил тогда в Одессе пыльной Глава 13

Глава 13. Телескоп за нами, готовьте космонавта

Весну в Одессе начинают ждать сразу после Крещения. Каждый ясный день считается ее предвестником. Зима еще пытается огрызаться, но всерьез уже не воспринимается.

* * *

- Ну, слава Богу, чего так поздно, я начал было волноваться, - в некотором замешательстве встретил меня Листенгорт.
- Так получилось, нескольких пациентов не оказалось на месте, пришлось возвращаться, - пояснил я, расстегивая портфель. Самое отвратительное в нашем деле - отсутствие пациента. Притащиться в отдаленный закуток города и поцеловать замок в разы хуже, чем поскандалить.
- Ладно, проходите в гостиную, у меня есть к вам небольшая просьба, - распорядился Борис Михайлович, уходя с выручкой в кабинет. Не любил я «небольших просьб» ибо редко им удавалось оставаться таковыми по факту. Я разулся, сбросил куртку на стул и, глянув мимоходом в зеркало, пригладил вихрастый чуб. В гостиной старуха с Ларисой Ильиничной заканчивали чаепитие. Увидев меня, хозяйка собрала чашки на поднос и замолчала. Я поздоровался, застыв у входа. Михайлович застрял в кабинете, пересчитывая наличность. Ритуал этот нельзя было ускорить, тем паче отменить. Оставалось, потупив глаза, дожидаться хозяина.

- Ларочка, хоть убей, не могу найти, куда засунул этого Нутовича, - растерянный, с записной книжкой в руках, появился в гостиной Листенгорт.
- Какого еще Кнутовича? - переспросила Лариса Ильинична, оборачиваясь к мужу.
- Не Кнутовича, а Нутовича, вспомни, Марик нас познакомил в аэропорту, - перелистывая книжку, сообщил Михайлович.
- Нет, Боренька, не припоминаю, – слегка раздраженно буркнула Лариса Ильинична.
- Недели три назад мы застряли с вылетом, присели в кафе, - попытался напомнить папаша.
- Кафе помню, Марика помню, Нутовича не помню, - подтвердила Лариса Ильинична и тут же поинтересовалась, - на «н» искал?
- Лара, за кого ты меня принимаешь, и на «н» искал, и на «а», и даже на «к», - подтвердил Листенгорт.
- А при чем здесь «а», и тем более «к»? –  удивилась Лариса Ильинична.
- «А» при том, что зовут его Александром Аркадьевичем, а «к», потому, что - капитан, - объяснил логику собственных поступков Листенгорт.
- Жил отважный капитан, он объездил много стран, - не попадая в ноты известной песенки, вступила в разговор старуха, - странно Ларисочка, что ты не запомнила столь романтичную особу, - с иронией заключила она.
- Он сухопутный капитан, мама! – отрезал Листенгорт.
- Военный что ли? - спросила Лариса Ильинична, - ты опять за Алика впрягаешься? Не стоит он того. Пусть служит, куда послали, раз хватило мозгов вляпаться в такое.
- Не военный, а милицейский, -  конкретизировал Борис Михайлович.
- Боря, у тебя проблемы с ОБХСС? – побелев лицом, справилась Лариса Ильинична.
- Боже упаси! Тьфу, тьфу, тьфу! Скажешь такое на ночь глядя, еще и при чужих, - запричитал Листенгорт. Надо же и про меня вспомнили, стоял себе в углу, никого не трогал, думал, пронесет с одолжением, не найдут некого Нутовича и угомонятся.
- Он из ГАИшников! -  попытался успокоить Борис Михайлович.
- Боба, сейчас же развей наши тревоги, скажи, что просто перешел улицу в неположенном месте! - картинно хватаясь за сердце, взмолилась старуха, - ты уже взрослый мальчик, как я тебя учила, сначала налево, затем направо, и лишь убедившись, что транспорта нет, бежишь на другую сторону! – улыбнувшись заключила она.
- Посмейтесь, раз вам так весело! Это ценный человек, он не простой ГАИшник, а начальник их СМЭУ, - продолжая перелистывать книжку, кипятился Листенгорт.
- Чего же ты такого ценного не записал по фамилии, было бы проще? – оживилась старуха.
- Разумеется записал бы, но на «н» у меня странички закончились, вот я и воткнул его куда-то.
- А на «с» глянул, раз он из какой-то СМЭЫ? Что за СМЭА такая загадочная? – продолжила допытываться старая.
- Это их строительная контора. Светофоры ставят, знаки и другую дорожную мишуру, - пояснил папаша.
- Давай вместе глянем, а то я вижу, у тебя глаз замылился, - встав и подойдя к мужу, предложила Лариса Ильинична, - ты чего, на букве «я» застыл, все уже пролистал?
- Да нет же, я мог его на «я» записать, от слова-яма, - попытался растолковать свои действия папаша, - он главный по ямам в городе! – все переглянулись, бабка даже стрельнула глазами в мой угол.
- Каких еще ям? - робко справилась Лариса Ильинична.
- Всяких, - отмахнулся Борис Михайлович, продолжая поиск.
- Бобочка, если это для меня, то попроси, чтобы рыли попросторней. Не хотелось бы лежать с поджатыми ножками, - вполне серьезно предложила старуха.
- Мама, не до тебя, ей богу! Этот капитан, главный, если нужно что-то разрыть в городе. Он может копать где вздумается в любое время дня и ночи. У него полный портфель разрешений, ставь только даты и вписывай адреса. Не зря его боготворит вся деловая Одесса. Его мини-экскаватор заходит в любую подворотню Молдаванки и Слободки.
- Боба, будь честен со мной, ты готовишь сюрприз к Песаху? Ты задумал похоронить меня в нашем дворе? Бог услышал мои молитвы, не зря я отдавала тебе лучшие кусочки! Скажи, я смогу самолично покомандовать экскаваторщиком? – картинно улыбнулась старуха.
- Смейтесь, смейтесь над старым евреем, потерявшим нужного человека.
- Давай без паники, пролистаем все от начала до конца и найдем твоего капитана по ямам, - спокойно предложила Лариса Ильинична, окончательно завладев записной книжкой.

Минут через десять на букве «т», под словом телескоп, был обнаружен неуловимый Нутович со всеми своими регалиями и причиндалами.
- И при чем тут телескоп? - удивилась Лариса Ильинична, нашедшая пропажу, - кто додумался так записать? - недоумевала она.
- Ларочка, не вникай, видимо что-то навеяло, - удовлетворенный находкой, отмахнулся Листенгорт.
- И зачем он тебе так приболел? – не успокоилась Лариса Ильинична.
- Мне приболел? Он нам всем приболел. Сначала вы нашли архитектора, который нарисовал большие витражные окна, затем дядя Сеня сосватал плотников, которые сэкономили на петлях и шпингалетах, а теперь вы меня пилите, что в мансарде третий год не мыты окна! – вдруг вскипел Борис Михайлович.
- Нутович пообещал вымыть нам окна? - с издевкой уточнила Лариса Ильинична.
- Лучше не зли меня, Ларочка, честное слово, а то ненароком взорвусь!
- Взорвется он! Тоже мне атомная бомба, чтобы всех пугать. Зачем нужно было горячку пороть, из простого дела раздувать вселенский кипиш? Ай-я-яй! Потерялся некий Нутович! Завтра бы набрал Марика и все само собой разрешилось. Меня завьюжил, маму чуть до инфаркта не довел, человека в дверях держишь? - огрызнулась в ответ мамаша.
- Вы телевизор смотрите, а в суть происходящего не вникаете и выводов не делаете, - замысловато упрекнул папа.
- Что в том телевизоре опять не так? Лех Валенса оказался агентом КГБ или Арафат женился на еврейке? – парировала Лариса Ильинична.
- Не знаю с чем вы пьете чай, но у вас одни шуточки на уме. Всю неделю лил дождь, а на три дня морозы обещают, мансарду льдом сковало, аж стропила потрескивают, - заключил Борис Михайлович.
- И чем тебе поможет милицейский капитан? – резонно справилась мама.
- Ларочка, ты попрекала меня, что я гвоздя не умею вбить, не стану отрицать, но я знаю к кому обратиться, чтобы гвоздь этот в конце концов был забит! – торжествующе заключил Листенгорт, отводя меня в прихожую.
- Смотри на него! Прямо хозяин дома Листенгортов, не дать, не взять! Телескоп тебе в помощь! – раздраженно, но не зло констатировала Лариса Ильинична.
- Ларисочка, не подрезай ему крылья, пусть Борик проявит себя, - снисходительно попросила старуха.

- Дело деликатное. Против нашей договоренности придется пожертвовать учебным процессом. Капитана этого нужно изловить завтра с самого утра на Запорожской, 5. Человек он деловой, на месте не сидит. Самое верное - поджидать его у конторы часиков с восьми. Передадите лекарства и записку. Денег брать не нужно, - проинструктировал меня Листенгорт, не обращая внимания на реплики домочадцев.

Делать было нечего, дело было вечером, придется прогулять лекцию, а там как повезет. В семь сорок, как тот агицын* паровоз, я был на месте. СМЭУ ГАИ походило на обычную строительную шарашку с каменным забором и захламленным двориком. За приоткрытыми воротами притаилась разнокалиберная копательно-подъемная техника. В скромной конторке, шурша нарядами, колготился рабочий люд. Я несмело заглянул внутрь, обозначив потребность увидеться с Нутовичем. «Ждите!»- хором ответили мне рабочие в спецовках.
 
Нутович был пунктуален, опоздав на какие-то полчаса. Под скрип пружин выбрался из старенького Москвича, взмахом кожаной папки поприветствовал окружающих и направился к конторке. Выглядел он солидно, не хуже морского капитана. Короткая дубленка прикрывала наметившийся живот, огромная волчья шапка, наметившиеся седины. Был улыбчив и деловит, как и полагалось начальнику СМЭУ. Возле ворот околачивалось человек восемь, и все, как выяснилось, по его душу. Мне со своей скромностью предстояло переждать каждого.

- Добрый день! Я от Листенгорта! – отрапортовал я, когда конторку покинули посторонние. На стульях вдоль стены сидели никуда неспешащие рабочие, оставаясь безучастными свидетелями всех бесед.
- Листенгорт? Листенгорт? Что-то знакомое? – напрягая морщины, попытался вспомнить капитан, - это который на Сегедской канализацию взялся копать и оставил район без света?
- Нет, это который на лекарствах! – раскрыл карты я.
- Точно! И что он? – поинтересовался Нутович.
- Вот, передал вам, - я протянул пакет с медикаментами. Александр Аркадьевич небрежно разорвал его, доставая упаковку: «5-Нок», - прочитал он вслух, и оглядев окружающих, пожал плечами.
- И от чего оно? – обернувшись ко мне, уточнил он.
- Бог его знает, - обескураженный вопросом, ответил я, - он должен был вам вчера вечером звонить.
- Не знаю, может и звонил, не было меня вечером дома. Сейчас выясним! Кто у нас болеет? – спросил он рабочих.
- У нас все на месте, у Татьяны Владленовны мать в больнице, может ей? – отозвался красивый, широкоплечий мужчина, кавказкой наружности.
- Ну, ты, Мансур и голова! Как это я забыл. Ребята, кликните ее, пожалуйста, - распорядился капитан. Сидевший с краю рабочий, бросив рукавицы на стул, упорхнул в коридор. Через минуту он вернулся с молодой симпатичной женщиной в накинутой на плечи дубленке.
- Татьяна Владленовна, как обещал, все в лучшем виде. А ты говорила, у нас найти невозможно!  – протягивая лекарства, расплылся в улыбке Нутович.
- Александр Аркадьевич, нет слов! – покраснев от всеобщего внимания, просияла в ответ женщина.
- Ты процентовки на подпись подготовь, и можешь сбегать к маме в больницу, - распорядился Нутович, выпроваживая Татьяну Владленовну из кабинета.
- Я сейчас! Я мигом! У меня уже все готово! – забарабанила она, окрыленная произошедшим.
- Что мы вам должны за такую заботу? – обратился он ко мне, закрывая дверь в конторку.
- Ничего, Листенгорт велел передать и все! – отчеканил я.
- Передать, передать, передать… Так не бывает, сейчас будем разбираться, - он развернул записку, глянул в талмуд, пытаясь что-то найти. Я замер у порога, он махнул рукой, рекомендуя присесть.
- Вот оно, а вы говорите даром! Мансур у нас на Химической с подвеской кабеля еще долго будут валандаться? – обращаясь к двухметровому красавцу, справился он.
- Нет, сегодня заканчиваем, сами знаете, если бы не погода, вчера бы зашабашили.
- Годится! – согласился Нутович, - передайте Листенгорту, пусть завтра к одиннадцати готовит космонавта, - уже ко мне обратился он.

Фраза про таинственного космонавта вовсе не смутила Бориса Михайловича, он лишь еще раз уточнил время.

На следующий день, пустив на самотёк ход 6-го съезда РСДРП и его революционную значимость, преподаватель истории КПСС прервал лекцию на полуслове, устремив свой взор в переулок. Несколькими минутами ранее аналогично поступили студенты, сидевшие у окна. Перед их пытливым взором проплыла отчаянная женщина в рабочей телогрейке и мотоциклетной каске со шваброй наперевес. Сельские ребята мысленно перекрестились, как было принято при встрече с нечистой силой. В рядах городских наметился раскол. Одни настаивали на Маргарите, другие по привычке упирались в бабу Ягу. Лишь я смог точно идентифицировать данную особу как домработницу гомеопатов тетю Женю. Поднятая телескопической вышкой СМЭУ ГАИ, она отчаянно билась со спрутом, охватившим ледяными щупальцами мансардную крышу Листенгортовской лаборатории. Сосульки летели вниз, заставляя Мансура уворачиваться. С грохотом льда и скрипом подъёмных механизмов в переулке Топольского утверждалась весна.

*В семь-сорок он подъедет,
В семь-сорок он подъедет —
Наш старый, наш славный
Наш а гиц ын паровоз.
От «а hиц ын паровоз» (идиш/ дословно жар в паровозе) — на идише идиоматическое выражение тривиальности услышанной новости, то есть отсутствия в ней элемента новизны, «открыть Америку через форточку».


Продолжение   http://proza.ru/2025/01/02/522