Духи тайги

               
                Духи тайги.

                Эвенк Алтанай, уже третий день шёл по Сибирской тайге к стойбищу своих сородичей, кочующих от Восточной Сибири до Красноярского края. Места там были богаты соболями, рыбой и кедром. Эвенки, называемыми тунгусами, не были осёдлым народом, а кочевали с оленями на просторах тундры, иногда заходя в таёжные угодья. Те, кто не смешивался с русскими поддерживают шаманизм и тибетский буддизм. Хотя некоторые эвенки, женившись на русских смешались с православием и осели в посёлках. В основном, это были редкие случаи, так как эвенки старались сохранять свою культуру.

                Живя в посёлках, эвенки селились ближе к тайге, чтобы промышлять пушниной и рыбой, а молодёжь в основном подалась в города, приобщаясь к современной жизни. Вот только Алтанай не думал о городе, хотя отучился там в Лесхозе. Сразу после учёбы, где получив профессию егеря, он вернулся к отцу домой. Он не хотел жить в городе, а так-же кочевать на просторах тундры, как его сородичи. Его тянула тайга, где он ощущал в себе её силу. Его ощущения были не беспочвенны. Эвенки верят, что духи природы пребывают во всём, поэтому для них важно поддерживать гармонию с окружающей средой. В шаманизме они призывают духов зверей, полагаясь на их защиту.

                По этой причине шаман Тонгос прослышав, что на них надвигаются стаи волков, решил послать в стойбище своего сына Алтаная. Он чувствовал, что волками движет очень мощная сила уссурийского тигра, смертельно раненого браконьерами. Его дух призывал к отмщению. Шаман Тонгос не мог допустить жестокой расправы людей, поэтому отправил сына в стойбище, предупредить о надвигающейся беде. В своих обрядах, он готовил сына к встрече с волками, вселяя в него силу медведя.

                Понимая, что этого недостаточно, чтобы бороться с духом тигра, он дал рекомендацию главному шаману стойбища, одарить сына духами рыси и белого волка, охраняющего их народы. Делая привалы, Алтанай разведя костёр, совершал обряды, призывая силу медведя на себя. Он чувствовал их присутствие и даже рычание. По дороге ему попалась небольшая, но вполне добротная избушка, где он смог обогреться и вытянуть на пару часов, уставшие от двухдневной ходьбы ноги. Затопив печку и попив горячего бульона, он стал вслушиваться в тишину тайги. Она пока что молчала. Слышался только шум сосен из-за начинающейся пурги.

                Часа через два пурга стала усиливаться, в виде крупных хлопьев снега. Вокруг всё мгновенно зашумело. Ветви сосен стали раскачиваться, стараясь достать до крыши избушки. Что то в этом показалось Алтанаю предостерегающее. До него донёсся пока ещё далёкий рык волков. Выйдя из избы Алтанай приложил ладонь к уху и стал прислушиваться. Волки были ещё далеко, но он чувствовал их злобное дыхание. Шум деревьев и завывание усилившего ветра пурги заглушало вой волков. Алтанай подумал, что пора в путь. До стойбища осталось нескольк часов ходьбы. 

                Встав на свои широкие лыжи полоз, в народе называемые снегоступами, Алтанай пошёл в сторону от избушки. Его следы тут-же заметала пурга. Без видимости идти было тяжело. Снег залеплял глаза и сыпал за воротник. Алтанай буквально шёл наугад, включая в себе внутренний навигатор. Он не впервые шёл в стойбище эвенков, протаптывая туда тропинку своего сердца. В стойбище ему понравилась девушка и теперь он вновь хотел её увидеть, поэтому пурга только подгоняла его к цели. Пока ещё далёкое завывание волков и послание шамана к эвенкам, заставляло преодолевать пургу, ускоряя шаг.

                Когда впереди показалось знакомое стойбище, Алтанай облегчённо вздохнул. Наконец то он дошёл! Возле чумов стояли олени и копошились несколько эвенков. Алтанай стал размахивать руками, стараясь привлечь к себе внимание. Его заметили и пошли навстречу. Войдя в чум шамана, Алтанай поприветствовал отца его девушки Дагуна, и передал ему сообщение от своего отца Тонгоса. Услышав о волках, шаман взволновался, оглядываясь на стойбище.

                Угроза была конечно небеспочвенна, ведь волков слишком много, чтобы справиться с ними одним лишь обрядом. Шаман почувствовал агрессию исходящую от стаи волков, а так-же силу злого духа. Здесь нужна была сила духов не только тайги, но и гор. Шаман стал объяснять Алтанаю, что собрать их в едино как мощную силу, мало будет просто желания. Нужен тот, кто сможет их собрать в себя и стать частью мощной силы. Алтанай выслушав слова шамана, произнёс:

                - Отец Тонгос, я пришёл сообщить, что на нас идут стаи волков. Вы понимаете, что волков не одна стая, а их множество, и гонит их злой дух. Отец дал мне силу медведя, но этого недостаточно для борьбы со злым духом. У вас есть сыновья, которые могут принять силу рода для борьбы с волками. Вы можете выбрать любого из них. Они могут от вас получить силу духов рода, а так-же рыси и белого волка.

                - Ты всё правильно говоришь Алтанай, всё верно. У меня четыре сына, но я не уверен, что им дастся эта сила. Слабы они духом, пока ещё слабы. Нет, они не трусы, но я вижу, что слабы ещё духом, чтобы принять силу. Не дастся она им. Я вижу что тебе она повинуется, поэтому твой отец послал тебя к нам. Он же брат мой. Что скажешь сын моего народа?

                -  Хорошо я готов к обряду. Медлить нельзя, волки агрессивны и их гонит злобный дух гор. Агрессия волков угрожает населению тайги и близлежащим к ней посёлкам, поэтому сейчас самое время приступить к обряду. Я согласен.

                Шаман вместе с Алтанаем направились к большому чуму, который стоял посередине стойбища. Уже слышны были барабаны отбивающие в такт их приближения. Посреди чума горел костёр. Его окружали люди с шаманскими бубнами, с последовательностью ударяя в них. На бубнах были нарисованы предки шаманов и всевозможные иероглифы жизни стойбища, изображающие чумы оленей и зверей. Иероглифы наводили ауру чего то мистическое и таинственное.

                По преданию шаманов иероглифы увеличивали силу шаманов. Шаманские бубны устанавливали связь с духами рода, а так-же с духами животных охраняющих стойбище. С помощью бубнов задают ритм ритуальных танцев, вводя в транс магическим обрядом. Алтаная охватила атмосфера таинственности, уводя в ритуал связи с духами, а дым от костра окутывал магической атмосферой. Алтанай с шаманом вошли внутрь чума, где тоже горел костёр. Дым от него выходил вверх через открытое отверстие в чуме.

                Чем громче звучали бубны, тем таинственней становилась сама обстановка в чуме. Сам чум охватывали тени, на глазах меняя обличье. Cначала это были тени языков пламени разгоревшегося костра. Они вздымали вверх переплетаясь с пока что непонятными тенями. но вскоре стали показываться очертания изображения медведя, а за ним рыси и большого белого волка. Они, то плясали в пламени костра, то перекидывались на стены чума, то приближаясь, то удаляясь от Алтаная. Они как бы прощупывали его душу, обволакивая его тело. Пребывая в трансе, Алтанай закатил глаза и закричал, поднимая кверху руки. Тени тут-же оторвались от Алтаная и взмыли вверх, а затем унеслись в пургу, растворившись в кронах тайги.

                Когда Алтанай пришёл в себя, в чуме уже никого не было. Бубнов слышно не было и Алтанай понял, что ритуал закончился. Выйдя из чума, он стал вглядываться в непроглядную тьму пурги. До слуха Алтаная стал доноситься рёв медведя, рык рыси и грозный вой белого волка. Всё это сливалось в одну мощную силу. А затем произошло невероятное. Среди грозного рёва, из тайги послышалось жалобное подвывание волков, которые при видя перед собой грозного противника, поджимали хвосты и повизгивая как шакалы, побежали прочь. Алтанай это всё видел, потому что духом был там, где происходила битва.

                Обезумевшие от страха, волки бежали не видя перед собой дороги. Они были ослеплены страхом, совершенно не видя куда бежать. Духи гнали их на топкие болота, которые ещё не замёрзли. Только к утру болото затянуло коркой льда, из которой вылезти уже не было возможности. Когда с волками всё было покончено, пурга прекратилась и взошло солнце. Волки больше не угрожали, ни людям, ни животным. Алтаная пригласил в свой чум шаман Дагун, чтобы проявить гостеприимство и благодарность за спасение. Угостив Алтаная чашкой чая, он внимательно посмотрел на него, а затем произнёс:

                - Теперь ты обладаешь не только силой трёх духов, но и силой рода. Я знаю, что тебе нравится моя младшая дочь, и я согласен дать тебе её в жёны, но с одним условием - ты не уйдёшь жить в посёлок, а останешься в стойбище. Я становлюсь старым и немощным, поэтому ты займёшь моё место, оберегая наш народ. Скажи Алтанай, ты согласен?

                Алтанай несколько минут задумчиво смотрел на огонь,  вспоминая своего больного отца, а затем произнёс:

                - Отец Дагун, я знаю, что у тебя четверо сыновей. Все они достойно заслуживают чести быть предводителями рода и продолжить твоё дело. У меня тоже отец, и он уже в возрасте, которому необходимо внимание и поддержка. Я бы очень хотел, чтобы твоя дочь Сигурден стала моей женой, но я не могу остаться в стойбище, так как состою на службе у государства. Отучившись на егеря, мне доверена служба следить за тайгой. Конечно, имея теперь силу, я всегда буду на страже нашего народа, оберегая его, но быть привязанным к определённому стойбищу не могу. Если Сигурден согласна стать частью моей семьи, то мы поженимся и она уйдёт со мной. Если же не согласна, то я завтра же уйду один, так как мне пора возвращаться к своим обязанностям.

                Шаман ничего не ответил. Ему не хотелось терять такого смелого воина и охотника для своего стойбища. Ему так-же понравилось рассудительность Алтаная и забота о больном отце, а это значит он так-же будет заботиться о своей семье. Дагун позвал Сигурден. Когда девушка вошла в половину чума, где беседовали отец с Алтанаем. Увидев Алтаная, она зарделась как красный мак. Тоже самое отразилось на лице юноши. Обращаясь к дочери, шаман произнёс:

                - Дочь моя, этот человек просит тебя в жёны, но он не может остаться с нами по долгу своей службы, поэтому если ты согласна стать его женой, то пойдёшь за своим мужем в другой дом. Что скажешь дочь моя?

                - Отец, я давно люблю Алтаная, поэтому пойду с ним. Участь женщины -  следовать за мужчиной. Ты видел его храбрость и желание помочь нашему народу, иначе он не рискнул бы отправиться в такой трудный путь, чтобы взять на себя ответственность за нас. Отец, Алтанай надёжый человек, поэтому я без колебания пойду c ним в его дом. Мы уже давно любим друг друга, поэтому прошу отец, благословите нас.

                Шаман одобрительно кивнул. Ему понравились слова дочери, а так-же Алтаная, который проявил заботу о своём отце. Он стал готовиться к обряду свадьбы его дочери Сигурден с Алтанаем. Растелив шкуру медведя, он показал встать молодым на неё. По обычаю эвенков, встав на шкуру медведя, мужчина обретает мужество и силу, а женщина плодовитость и здоровье. Затем соединив руки жениха и невесты, шаман приступил к обряду очищения. Он стал окуривать молодых дымом верицы, тем самым "отряхивая их болезни и заботы". Сделав этот обряд, шаман приступил к "кормлению огня", кидая в него кусочек жира, попросив взамен у духов здоровья и благополучия для молодых. Когда обряд был завершён, молодых провели в чум, выделенный молодожёнам, чтобы они могли отдохнуть и собраться в дальнюю дорогу.

                Утром возде чума стоял навьюченный вещами невесты олень и все жители стойбища. Вскоре из чума вышли улыбающие и счастливые молодые. Их провожали с бубнами и плясками, которые ещё долгим эхом отдавались по тайге. Сигурден и Алтанай шли уже двое суток, всё ближе подходя к дому. наконец они увидели посёлок. Чем ближе они подходили к дому, тем отчётливее виднелось улыбающие лица отца с матерью. Подойдя к крыльцу, Алтанай подвёл Сигурден к родителям, и произнёс: "Это моя жена Сигурден". Отец и мать обняли невестку и произнесли: "Добро пожаловать дочка, проходи в дом."