Куда деться?

Виктор Матюк

Куда деться?

Куда деться, если больное сердце и скандалы из-за наследства,
Исчерпаны все средства. их бездна, полученных безвозмездно
От женатых, но бездетных, холостых и бедных, приятных и вредных
Советчиков из числа женщин и мужиков, я же готов уйти тихо - тихо,
Без всякой шумихи, надоели козни и интриги, чтобы изменить мигом
Собственную жизнь, теряющую всякий смысл! Не забыл бедолага
Прихватить с собой писчую бумагу и собственную шпагу,
Писчее перо, острое оно, не попасть бы в новую передрягу,
Пройдусь-ка я к глубокому безлюдному оврагу,
Присяду на краю, и допью чашу с ядом!
Никого не будет рядом,
Пот покатится градом,
Нет настороженных взглядов, нет небесного звездопада,
Небо безлико, трава – повилика попыталась обманам
Утром мрачным и туманным вернуть былое обратно!
Зачем? Всё – тлен! Всё - суета! Глядя правде в глаза,
Проказница-судьба неспешно в душу вошла,
Как вошла, так и вышла, только Всевышний
Осознал, что Он здесь не будет лишним!
Он готов услышать исповедь,
Всё вытерпеть,
Если сердце выдержит, и сможет душевную боль и скорбь без последствий перенести,
В один присест неугомонный перст судьбы напомнил: неисповедимы Господние пути!
Алчи то, что в мозг давно уже вошло, вспотевшее чело отвергло зло,
Но без размолвки уйти от него не смогла, душевное тепло
Исчезло само по себе, святость таившееся вовне,
Тотчас исчезла в глубине рано поседевшей головы,
Прежние чувства мертвы, они спрятались в часе ходьбы!
При отсутствии душевной боли меняются очертания судьбы и доли,
Поддавшись силе воли, бес отбросил остатки фальши, как можно дальше,
Надо было сделать всё это намного раньше, и благословение патриаршее
Принесло бы обновление страждущей душе! Лучи солнца запутались в березняке,
Они метались налегке по зелёной траве, зажав нательный крест в руке,
А на языке, как на цветочном лепестке появилась благостная мысль,
Что жизнь, теряющая смысл, будто мужчина пьяный вдрызг,
Не сможет своим ключом входную дверь открыть
 В собственный дом, он невдалеке, за углом!
За оврагом водоём, слёзы льются ручьём,
Он вспомнил, как его пытали калённым железом перед алтарём,
Он был почти обречён, но невиновен он! Прогремел гром небесный,
В день воскресный был сделан ход конём, люди уже готовятся к пасхе,
А над бедолагой сгущаются черно-серые краски!
Небо в отплату иль в мщение не шлёт ему прощение,
Новое искушение мелькнуло невдалеке,
Женщина в сиреневом платке
Стояла на безлюдной тропе
И пристально смотрела
На молодого мужика, его оторопь взяла за три бесовских ребра!
Лет после сорока бес проникает в душу через ребро Адама,
Одинокая, но опытная дама сама не избежала срама,
У неё собственная драма из-за любовника-хама!
Ни оставив после себя ни ребёнка, ни котёнка,
Он мог оказаться на тюремной школке,
Рвётся всегда там, где тонко!
Впереди догорали вечерние огни, вот-вот наступит тьма,
Полное одиночество сведёт с ума обездоленного мужика!
Его тропа узка, чрезмерно скользит она, вокруг суета сует,
В голову лезут всевозможный бред, от него спасения нет,
В душе – пустота, ни травинки, ни куста, ни деревца!
Только песня соловья доносится издалека!
Краток жизни миг, она просвистит - шмыг и ты навечно затих,
Жизнь пролетит, блеснёт как вихрь, замедлится ритм сердцебиения,
Рассеются кривотолки и сомнения, только скрип стареньких пихт
Невозможно забыть! Сколько можно грешить?
С роком нельзя шутить, он погостит, осудит убогий быт,
И вынесет судьбе вердикт: не каждое слово можно вставить в стих,
Оно, как вихрь, душу пронзит насквозь, ибо враньё и ложь
Бросит тело в дрожь, правда - не для вельмож!
Что есть мочи призываю на помощь сумрак ночи,
Широко открытые очи – источник истины, если бы ей были верны
Отечества сыны, они не были бы порабощены! Знакомая местность,
Взгляд бороздит окрестность, исчезла древняя словесность,
Она превращена в ноль, исчерпана боль, удалён мозоль,
Алкоголь вытащил из модных штанов соль земли,
Он разбудил страсть от летаргического сна,
Стремглав гвоздь забил не без труда в те злополучные места,
Куда не ходят поезда, там без мужиков беда, былое распотрошил,
А когда свои дела сполна завершил, смиренно в бозе почил,
Закончилась страда, теперь даль не видна
Из открытого настежь окна! Всё жнивье в негодность пришло,
В том повинно хамоватое вороньё, ё-моё, неужто это ложь и враньё?
Бог сделал всё, чтобы добро и зло не подставляли никому своё плечо,
Если одолевают мысли о мирской суете и жизни, лицо умой холодной водой,
И ты станешь чужой путеводной звездой! Она в момент любой упадёт с небосвода
К ногам твоим, когда улетучится смог и дым, ты под покровом ночным наяву ощутишь,
Что судьбы каприз скомкал твои исписанные мелким почерком белоснежные листы
И бросил их в зелёные кусты, толстые стволы окутал сумрак ночной темноты!
С них упали долу мелкие плоды, и вот опять пытаюсь как-то напряжения снять,
Бодрствую полночи, плоть никак уснуть не хочет, почему-то голову морочит мне,
В вышине пролетают, как птицы разновеликие метеориты и мириады звёзд
Видны за много вёрст, птицы, вылетевшие из гнёзд, поют ветрам в унисон,
Скрип старых берёз доводит впечатлительную душу до слёз!
Пообщавшись с Богом,
Не мечтаю о многом,
Буду довольствоваться последним итогом!
Там за заснеженным горным отрогом
Останутся боль и тревога,
Внезапно напомнит о себе изжога у порога дома моего!
Преходяще всё, яркий луч света пронзил зелёную планету,
И призвал бедолагу к ответу, придётся мне одному зимовать,
Слезами пожары в душе не стану заливать, мне бы принять на слух,
А не из чужих рук, отзвук личных оплеух, боль зуб не ймёт, жизнь пройдёт,
Метель следы страданий заметёт! Жизнь прелестна, но жестока, грехи и пороки
Выкалывают оба ока, распри и склоки во всеобщем потоке бытия надувают щёки,
По сусекам поскребут, компромат найдут и стремглав сбегут, не вникнув в суть!
Сбежавших не ждут, труден путь по безвестной тропе, мне некуда деться,
От сумы и беды не отвертеться, негде согреться, не с кем развлечься,
Хочется счастливо жить, нежно любить, не стенать и не ныть,
Хочу забыть о препонах земных, что толку от них?
Коль ты духом нищ, и твои сапоги без высоких голенищ,
Хоть свищи, хоть кричи, святость вовне не сохранишь,
Судьбы каприз невдалеке на виноградной лозе повис,
Стремглав менялась жизнь, она пыталась соорудить обелиск,
Риск велик - идеи в жизнь тотчас не воплотить! Легче о них забыть,
Болт на всё забыть и матерно крыть всё, что на ум взбрело!
Настоящее не признаёт счастливый и блаженный час,
Зато грядущее для нас, будто бесценный алмаз!
Всему – своё время! Всему – свой час!
Есть горящий очаг, ужин при свечах,
На полу - старенький матрас,
Он сулит премного благ,
Но не в этот раз!
Хватит витать в облаках, здесь воздух грехами пропах,
О них напоминает слеза в очах! Ливень, небо хмурилось,
Ты – обессилен, твой бивень - малоактивен, он – пассивен не потому,
Что наивен, все как раз наоборот, былые грехи – не в счёт,
Кому-то в жизни повезёт, кого-то пустят в расход,
Чтоб под ногами не болтался, не скулил и не бесновался!
Повеяло холодом, разговариваю шёпотом, нет весомого повода,
Чтоб морить себя голодом, бреду напролом, впереди бурелом,
Рядом непритязательная хижина, вокруг неё земля выжжена,
Стою как исполин посреди руин, из-за длинных седин
Не видно лиц пьяных возниц! Ты - не принц и не херувим,
Мир один, в нём есть Властелин, что имеем не храним, потерявши плачем!
Растратив жизнь без остатка, мы для порядка ищем тягловую лошадку
И чтобы она тебе родила малое дитя, собой была хороша и верна,
Однако у неё мёртвая хватка, на лице – маска, с ней жизнь будет сладка,
Однако не обойтись без поводка! Ни дворца, ни деревца, везде полынь-трава,
Над мирской мишурой встал Властитель мой, одному жить не сладко,
На столе - жалкие остатки снеди! Пьяные соседи с пеной у рта
Трезвонили во все колокола, что жизнь без водки пуста,
Одна срамота вокруг, промедлишь чуть-чуть
И ты уже труп! Зачем надрывать пуп?
Ни к чему, судя по всему
Простому мужику,
Жизнь собачья, от неё вскорости сам громко заплачешь,
Погрустишь, помолчишь и пойдёшь на риск: на кону стоит жизнь,
Она на волоске висит, просвистит, как плеть, на всём запрет,
Снисхождения нет! Продолжаю крутиться, как белка в колесе,
И даже во сне мчусь в заоблачные дали, снег валит и валит,
Он ни на кого не глядит, больной ты или инвалид,
Славянин или жид, вдалеке колокол звенит,
Вход в церковь за три засова закрыт
Для иждивенцев и барыг!
Застывший крик донёсся с заснеженной вершины,
Он звучным эхом вернулся с зелёной долины,
И тут же устремился к новой Палестине,
Там окончится его мучительный путь,
Тоска и грусть немощную грудь взорвут
И на прежнюю тропу беглеца тотчас вернут!
Жуть вокруг, слышен веток хруст, Сизифов труд
Простые люди не поймут, лживые уста твердят,
Что кромешный Ад невдалеке, пока нательный крест зажат в руке,
Тебе некого опасаться, пришло время с иноходи в галоп сорваться,
Чтобы вновь в дураках не оказаться! Былые связи продолжают рваться,
За ними не угнаться, братцы, кто в состоянии отвлечь от созерцания
Мудрствующего писца? В сквозном сияющем свете гуляет промозглый ветер,
Бог тому свидетель, однако престарелый обыватель отдыхает на кровати
И не имеет ни малейшего понятия, почему наши восприятия
Земного бытия посылают грешникам одни проклятия?
Они как собаки лают и при случае ногами пинают,
Проклинают и обсуждают на каждом углу,
Мне же ни к чему накликать на себя беду!
Уж лучше в сторону на пару шагов отойду, двадцать капель на грудь приму,
Мысленно раздвину кромешную тьму и стану жить по уму, буду есть хурму,
И бичевать Сатану, тут же лучи живые, прилетевшие с небес, сняли стресс!
Над безликостью светской и мирской суеты не стал глумиться никчёмный изгой,
Попросившийся на временный постой, мужик холостой решал вопрос простой:
Он бессмертия возжелал, но Бог ему отказал, он от стыда стремглав сбежал
В старый сельский амбар, ещё встарь там был собран садовый инвентарь!
Жаль его бросить и некому подарить, былое время нельзя повторить!
Можно вспомнить и через время забыть, пока молодецкая прыть
Продолжает стареющую душу грызть, ведь грех и вправду был велик,
Он колоколом в ушах звенит, изредка рычит на всех,
Пытается взять верх или разделать под орех!
Он - источник наших бед, грешен человек,
И пока продолжается забег на длинную дистанцию,
Кто-то, впав в прострацию, меняет свою ориентацию,
Кто-то предаёт страну и нацию, кому-то делают дефлорацию!
Кто-то перенёс трепанацию, никто на обещания не скупится,
Однако никто не хочет на падшей женщине жениться!
Куда деться, если твоё сердце принадлежит той,
Что пленила тебя умом и первозданной чистотой!
Весь трагизм бытия в несоответствии возраста тела и души,
Греши – не греши, всё равно будешь жить на жалкие гроши
Без любви и бурления гормонов в крови, мир быстро меняется,
Продлить жизнь не получается, пока ты рос, мужал и все азы постигал,
Оргазм тебя интриговал, когда же пыл иссяк, очи затмил кромешный мрак!
Пошлое и безнравственное возводится в норму без всяких замысловатых формул,
Ты тут же дрогнул, едва не окоченел: нет денег для прокорма, в мире огромном,
Как в озере глубоком и бездонном сунешь голову в воду,
И бесам в угоду сразу сядешь в галошу!
Впав в дремоту, всунешь морду в белоснежную женскую фату,
И приблизишь своё лицо к Творцу, если бы ты плюнул
На скудный прикуп, и не оплачивал бы выкуп
За невесту ту, которая не приучена к труду!
Если разлюбишь, Гордиев узел своими руками разрубишь,
Свободу обретёшь, отвергнув женское враньё и ложь!
Бурная ночь страсти вопреки заломила руки от тоски,
Но не исчезли муки, приморили эти суки тело и душу,
Шире стали зрачки, съёжились на цветах лепестки,
Сжаты кулаки, а злые языки наступают на пятки
Молве людской, она стремглав разносится за спиной
По дороге столбовой! Грызутся в банке пауки, а холостяки
Подсчитывают свои грехи, и бросают косяки на статных баб,
Каждый раб и их сатрап, если он храбр, вёл их в припортовый кабак
И драл, и алкал сладострастие, зажав нательный крест в огромном кулаке!
В душе – пустота, ни травинки, ни куста, ни толики ума, вокруг только суета сует,
Близкого человека рядом нет, только словесный бред для совместных бесед,
Он вместо иных лавров нам дан, чтобы каждый профан, покинул свой диван
И приняв на грудь сто грамм, тут же собрал старенький чемодан
И ушёл от милых дам, разбивших душу в старьё и хлам!
Напившись в драбадан, отпраздновав рамадан,
Этот профан сел на старенький шарабан и закрутил новый роман,
Всё – обман, ложь всё и даже то, что в борениях когда-то обретено!
Зачем влюбляться и в браке сочетаться? Чтобы разлюбить и расстаться?
Хочу не оказаться в том положении, когда новое прегрешение
Нарушит прежние клятвы, только дятлы и безмозглые ослы
Упрямо обходят бугры и ямы, навесив нимбы поверх головы!
Увы, все грешны с ног до головы, все проблемы из-за суеты,
Точка не возврата исказила числа и даты, новые утраты,
Как и чужие цитаты, требуют оплаты,
Они сами зажаты в узкие рамки бытия,
Когда-то перед ними была широкая стезя,
Хотя завистливые взгляды не приносят отрады,
Не набивают карманы, только огонь старинной лампады,
Взывает к пощаде грешника того, чьё хилое естество до ручки постепенно дошло!
Тишина, данная навек, дождь и падающий на голову белый снег, не замечает человек,
Перед глазами маячит подлый грех, он ниспослан нам с небес, он надеждой согрет,
Вездесущий бред былые мечты долу низверг! Он взял верх,
Бес опроверг его намерения, речь зашла об искушении,
Сказочный город сиял вдали, освещали уличные фонари
Смутные контуры стези, вокруг неё комья земли и грязи,
Былые связи на стороне заплутали след несчастий и бед,
Среди трёх сосен и четырёх берёз заплутал человек!
Город, которого нет, отвлёк его мысль от истин святых,
Жить без них и вправду тяжело, преходяще всё!
Всё, что судьбой дано, сбыться должно!
На дворе темно, холодно, но стрёмно,
В мире огромном тебе никто не поможет уложить женщину в спальное ложе,
Если она к тебе холодна, хотя семья огромным штампом скреплена!
Пока в душе горит очаг, ты должен сделать последний шаг,
Он длиннее жизни, любовь осталась за порогом растраченных лет,
Фаворский свет тотчас погас, иссякла страсть, всему – свой час, всему – своё время!
Прорастает брошенное в землю семя, доля слепая заранее ничего не знает,
Она предполагает и скромно намекает на то, что будет изодрано в клочья,
Его воочию не видел никто, однако о нём осведомлено Божество!
Снег скрипел под ногами, проскрипев, затихал, я едва не закричал: «Аврал!»,
Лоб замерзал, язык устал от сплетен мирских, что толку от них?
То рык, то свист, на ветру кружится пожухлый лист,
Повседневная жизнь мелькает со страниц бытия,
Она и вправду грешна, и горька, как полынь-трава!
Все стонут, но пока ещё не падают в прорубь,
Их только оторопь за жабры берёт,
И бросает то в яму, то в сугроб!
Ветер завывает, что-то тихо предлагает, но не впечатляет странный вой,
Пролетающий над седой головой, колокол, пленивший сердце чистотой,
Гудел невдалеке от дороги столбовой! Всякий раз, наткнувшись на отказ
Статной и приятной, не развратной дамы, залечившей собственные шрамы,
Грешный изгой порой ночной попытался увидеть всю правду и ложь,
Авось из честных глаз истина наземь когда-то прольётся,
И мне не придётся её черпать будто воду из колодца маленьким ведром,
Стужа за окном, тих водоём, отзвук былых измен был ничтожен,
Он душу растревожил, и злословие умножил на ноль,
Будто бы я наступил на больной мозоль!
Господи, от лишних покаяний уволь,
Любовь была – прошла, она не оставила даже мелкого следа,
Улетают годы, мелькают дни, пока грехи скрываются в тени
Счастливых минут, тоска и грусть на смену радости бегут,
Отстающих не ждут! Разбито всё, что было совершено,
В пух и в прах, по душе студёный вихрь прошёл,
Он учинил произвол, не ушёл, а улетел,
Оставив любовь не у дел!
Цель покоряла своей чистотой,
Воздух степной набегал волной
На берег морской, венок лавровый лежал на зыбучем песке,
А в голове и на языке, как в огненной пустыне, они страждут ныне,
Не доведя высокие чувства до высочайшей в мире вершины!
Осталась надежда на добрую весть, если она где-то есть,
Надо свой взгляд в иную сторону смещать, но как его оторвать
От статных и развратных баб? Велик масштаб греха, вот так всегда
Судьба неспешно подставляет души грешные под удар увесистого топора,
Душа когда-то сгорит дотла, и тогда с утра зазвонят церковные колокола,
Здесь дуют студёные ветра, впотьмах долу падает горькая слеза,
Славянин я, мне дан суровый нрав, я от войны устал,
И вот новый шквал в ином облике предстал
Перед глазами, степей ковыльных простор
И громады заснеженных гор
Смотрят на жестокость
Древнего края,
Праведная мысль
Стремглав ускользает!
В серой дымке тает, и глаз с людского безумия  она никогда не спускает!
Восток огнём пылает, на подворье скрипка играет, веселья никто не замечает,
Призрак славного былого то исчезает, то появляется снова! От греха земного
Не сбежать, осудив страсть, можно улечься в железную скрипучую кровать
В компании статных баб и коль ты их раб и слуга, тогда твоя душа
Должна понять сполна, что нельзя милости от природы ждать,
Её надо подсластить слегка, пусть судьба подпрыгнет до потолка,
Хватит ей валять дурака! Ей ненавистна жалость и сочувствие,
Ей по душе – полное равнодушие, в урочный час
Судьба не молится за нас, в заветный час,
Когда взыграет страсть, и карта пошла в масть,
Пытаюсь насладиться всласть утехами мирскими,
Не совпадающими с постулатами святыми! Бог с ними,
Вождения в груди заныли, масла в костёр любви подлили,
Кривотолков наплодили и дальше посеменили ногами кривыми!
Передумано многое, мысль попала в волчье логово, и в итоге
Мне пришлось задуматься о Боге, роке и уходящей эпохе,
Только кто-то один из них задумался об остатке жизни,
О судьбе и тризне, Он – не джокер и не позёр,
Рок играл в покер, малость разбирался в прозе,
Остановившись на проезжей дороге,
Ощутив боль в лысеющем затылке,
Припал губами к горлышку бутылки!
Пока ещё ярок свет, я на склоне лет в одиночестве встречаю туманный рассвет
Без потерь и побед, без денег и звона серебряных монет иду на покаяние в храм,
Пусть Господь расставит там всё по своим местам, пусть Он прислушается к речам моим,
Хотелось бы стать другим, снижает ритм не только скрип берёз и осин
Под закрытым на все засовы окном, там пахнет луком и чесноком,
И даже днём не проходит в горле ком, в душе – погром,
В голове – дурдом, за стеклом совсем иная жизнь,
Там синь небес, зато здесь плохих впечатлений нет!
Странные представления о любви и сцене жития
Впечатляют меня, они появляются скопом и сразу,
Чтобы в порыве экстаза восторженно закричать:
«С этого надо было наши встречи начинать! Баловать,
Любить и ревновать, ты же поступал, как балбес,
Не замечал чудо из чудес – у тебя всегда времени в обрез,
Ты смело нёс свой крест, не замечая женщин окрест,
Когда же опустился занавес на сцене жизни,
Мысль о тризне и красоте женских телес
Сразу добралась до зловещих мест,
Они спрятаны под простынями,
И машут руками, счастье не за горами!
Неважно, где и как надо было любить статных баб,
Ошибки предстоит признать, лучше на лесной опушке
В старенькой и ветхой избушке, где кроме горбушки хлеба
И кружки воды – хоть шаром покати, не найти! Вопросов себе не задаю,
Молчу и едва дышу, будоражить душу свою лишний раз не хочу!
Хочется идти по лужицам, но вряд ли это получится,
Январь на хвост декабрю сел, ветер пролетел,
Как вихрь, кто-то крикнул: «Посторонись,
Проходит всё, только женщина кричит в открытое настежь окно:
«Хочу ещё, глубже и резче, в жизни есть две значимые вещи:
Страсть и жизненная проза, превращающая общее ложе
В царский трон»!» Тот, кто был неистово влюблён,
Соприкасался с полыхающим огнём собственным нутром!
То грехопадение, то спуск, то подъём,
Трудно расстаться с грехом,
Коварен он, или бездарен тот,
Кто постоянно врёт самому себе,
Что его святость таится вовне, и она прячется в тихом закутке,
В таинственной и безобидной душе! Кто из нас не ответственен перед Богом,
Не преклонял голову перед Его порогом, не сознавался во многом,
И в итоге о тебя вытирали ноги земные боги, грех вышел боком!
Человеческая грусть сопровождает долгий и жуткий путь,
Не даёт на пять минут уснуть,
Я же клянусь богам, как на духу,
Что жить без Веры в Бога не смогу!
Вот так и живу, Дьяволу и Богу служу, грешу и что?
Грешно естество, праведно живёт душа,
Всё остальное - сущая чепуха!
Без греха раньше времени состарится душа!
Без него дом опустел бы, похолодел, прозрев,
Радуюсь я, что, жив и цел! Такова участь моя,
Есть задел, кажись, разум с катушек слетел,
Что прикажите делать теперь?
Искать узкую половую щель?
Только в ней можно избавиться от бытовых проблем, зачем?
Без них мельчает авторский стих, без нравоучений святых
Ветшает будничная жизнь, прекращается полёт,
Досужая мысль бросает тело в дрожь и липкий пот!
Что такое не везёт и как с этим бороться?
Немного времени пройдёт, душа глубока вздохнёт,
И если повезёт, Бог за грех не сочтёт очередной улёт
В поднебесье, после этого жизнь станет интереснее,
Участится глубокое дыхание, и ты с опозданием
Изменишь точку зрения на истоки Божьего Проведения!
В нём наше спасение, трудно и сложно - жить безбожно,
На душе тревожно и беспокойно, вычислить можно, кто и почему
Высокие чувства растоптал, и кто мой жизненный опыт попрал?
Мысли рожаешь в муках, не спишь ночами, слёзы льются ручьями,
Высыпаешь тропу детей полевыми цветами, чтобы они опосля
Низвели тебя ниже плинтуса, неужто чёрная полоса
Не закончится никогда? Беда не приходит одна,
Привязав себя к одному месту, и вдруг тебя в отместку
Одним вульгарным жестом припечатывают к креслу,
И устраивают словесную фиесту! Почему?
Не надо строить из себя жертву,
Не сетуй на Бога, Его имя не трогай грязными губами,
Не омрачай вульгарными словами ни дома, ни в храме!
В тихие вечера, когда сгущаются облака, начинаешь понимать,
Что трепетное чувство в душе не возникает само по себе,
Жизнь учит нас иному: надо жить по закону,
Нельзя жизнь резать по живому,
Мужчине седому на память пришло то, что его затрясло,
Время для исповеди подошло! Проходит время,
В печи догорают сухие поленья,
Нет стремления праведно жить,
Куда плыть? К какому берегу причалить?
Кому свою исповедь отправить? Память опять ставит вопросительный знак,
Как на него отвечать, если сумрак ночи сгущает краски, женские ласки
Без чужой подсказки тончайшие нити тут же рвут, испепелена суть
Земного бытия, в душе бушует вьюга, ты напуган, но твоя супруга
Испугано зрит в оба, в душе боль и тревога, ни мало, ни много
Осталось идти до последнего итога! Шум и грохот впереди,
Позади – неоплаченные долги! Как не суди, как не ряди,
Трудно жизненный путь безгрешно пройти,
Седые пряди ниспадают спереди и сзади,
Это они прикрывают раны и ссадины
От таёжного гнуса и мошкары!
В этот миг Верховная рука резким движением раздвигает облака,
Сгустившаяся тьма, уловив запах только сорванной с дерева хурмы,
Клянчит у чужой судьбы и небесной синевы озвучить божественные псалмы!
Увы, немы мы, у нас проблемы и нерешённые дилеммы, тленны мы, озадачены
Проблесками света и сумраком тьмы, не время думать о том, чего у меня нет,
Исчезает словесный бред в сумраке прожитых лет, да, я – грешный человек,
Всё, что у меня есть, на мне, где-то в глубине души аршин людских обид,
Боль, срам и стыд неспешно крушат истоки боли и любви,
Обвив руками волосы свои, пытаюсь благословить
Уходящую жизнь и её очаровательный смысл!
Поднимаешься часов в семь или восемь,
На голове огромная проседь,
Была осень, приближается зима,
Черёмуха в городском саду отцвела!
Пока жива душа, могу воздух вдыхать, и глубоко дышать,
Не выпячивая свои грехи напоказ! Часы спешат, не мне решать,
Куда идти, куда шагать – в рай или в ад? Не оборачиваюсь назад,
День усугубляют дождь и град, наступает ночь – огненный звездопад,
Как-то невпопад начинаю над словами и фразами колдовать,
То веселье, то разврат, древние постулаты по швам трещат!
Пал сумрак ночной серо-чёрной пеленой на оттиск мой
На земле влажной и сырой, плещутся шумные воды предо мной,
На глади вод блеск от мириады ярчайших звёзд! Чем суета и тлен досаждали нам?
Знает каждый болван, что они напускают туман, враньё, ложь и обман на грешное житьё,
Пока в Лету не канет оно! Хохот до потери пульса, навевал пристойные чувства,
Не болела голова, забывалась людская молва, жизнь неспешно шла
Мимо старинного монастыря, по реке быстро плыл ветхий чёлн,
Он с давнишних времён был отдан воле волн, на нём
Плыл мистический Харон, собиратель усопших душ,
Он постоянно заплывал в беспросветную глушь,
Где даль небес не видна, там кромешная тьма!
Странный муж собирал свой куш по частям, по безвестным и святым местам,
Ему был чужд мир всеобщих безумств, тоска и грусть в его глаза вселяли жуть!
Сизифов труд кому-то надо вершить, безмолвным выглядел его язык,
Он болтать попусту не привык, время летит, ветер свистит,
Феи водят хоровод, порхают на глади речных вод,
Рыдает народ, ему не везёт, грехам потерян счёт!
Люди орут, что Божий Дух утратил вдруг над ними мощь и силу,
Господи, спаси и помилуй, позволь бренный мир в полном здравии покинуть,
Нет желания портить картину, написанную маслом, вперемежку с серыми красками,
На фоне чёрном и таинственно ужасном! Жить и страшно, и хорошо,
Не завидует никто, проходит всё, назад нельзя вернуть ничего!
Преходяще всё, тьмой окутан бренный мир,
Превыше Веры на земле - золотой алтын!
Невидимые миру слёзы не украшают жизненную прозу,
В глубине тоскующих глаз застала пара недосказанных фраз,
По ним толпа узнаёт человека, в отражении вечернего света
Она узнаёт душу прозаика или поэта, истина говорит торопливо,
Что человеческое слово лживо, оно – не правдиво, звучит фальшиво,
Нагло и пространно, хотя выглядит смазливо, потом исчезает бесследно,
Память ищет его по огромной вселенной, ведь это сокровище бесценно,
И оно должно непременно найти на земле своё жильё, отвергнув враньё,
Автор отточит перо своё, будто стальное копьё! Он присядет у гаснущего костра,
И всегда будет там коротать холодные вечера, чтобы ни вьюга, ни пурга не сорвали
С благопристойного места великие слова и не унесли их на золотые купола!
Наша жизнь грешна сначала бытия и до его конца, наверное, у Творца
Не было выхода иного, как поверить людям на слово,
Там не было мата площадного, ни грубых кривотолков,
Ни жалких осколков от разрывающих душу и плоть
Мужских острот! Пусть знает Господь,
Что человеческая плоть
Будоражит душу и мозг, если им повезёт,
Тогда пророк в дождь и в град жару задаст им всем, зачем?
Везде - тлен и суета, ни куста, ни деревца, одна полынь-трава!
Безумствует толпа, седые пряди свисают со лба, у каждого своя доля, своя судьба,
Гуляет голытьба с вечера и до утра, и только значимые слова
Останавливаются у придорожного столба,
Душа не приложит ума, пытаясь понять,
Почему и как их прячет тьма,
А кромешный мрак
Пытается на кофейной гуще гадать, стоит ли принимать их волчий оскал за улыбку младенца?
Все извращенцы в шоке, обнажены людские пороки, распри и склоки в оцепенении,
Грудь теснится от волнения, робости и удивления! Нет в душе полного смирения,
До полного отречения от собственных провин, ни один гражданин,
Был ли он крестьянин или дворянин, верность Богу не сохранит!
Отступит на аршин или два, и кругом пойдёт его седая голова,
Видать ему не судьба: закончить сполна грандиозные дела!
Ночь темна, вокруг тишина, не слышно шелеста камыша,
Отдыхает трава, сухость во рту, до утра не усну,
Темноту разорвать не могу, шум в порту,
Горечь во рту, прячу свою наготу
За чертоги сердца!
Все иноверцы с раннего детства ждут известий с дороги небесной, праведной и честной!
Какие же мы разные, кто-то празднует, кто исполняет миньет мужчине преклонных лет,
Только одинокий поэт рубит лес, щепки летят, все достойно жить хотят, но с кем и как?
Не измерить шагами длинными жизнь одинокую и пустынную, совсем не юную,
Дум перепуганный рой, умывшись утренней росой, устремился по дороге столбовой
Следом за светом и темнотой, гром глухой прогремел над головой, дождь пойдёт,
Он вернёт время волнений и тревог или свернёт бездарную плоть
В бараний рог!  В груди - непреходящая печаль,
А памяти всплывает белая женская шаль,
Утратив разум и всё разом,
Тёмно-серая вуаль, ниспадавшая на глаза,
Прикрывала бесконечную даль,
Мозг медленно взвешивал всё: против и за,
Он медленно отделил опыт, который долго копил,
От мыслей, которые ещё не искоренил!
Небось, ему не хватило ни мощи, ни сил,
Если бы человек жил намного проще,
Общался бы свободнее сообща и наедине
С тоской и печалью, скрытых за христианской моралью
Тончайшей вуалью пережитых лишений и бед,
Простыл их едва заметный след, грешен человек,
И короток его жизни век!
Прежнее бытие перечеркнуло думы все, оно застыло на речной воде,
И в душе отблеск времени былого в образе отшельника злого
Перечеркнул надежды все, что на новой жизненной полосе
Греха уже не будет никогда, кто-то осудит, кто-то одобрит,
Кто-то ошибки простит, однако мозг напомнит всё,
О чём душа умолчит! Пока лицо горит,
Судьба выносит свой вердикт!
Как с такими грехами жить, целовать и любить?
Пока не исчерпан доверия кредит, пришло время уходить,
Как можно дальше от измен, ничего не получая взамен!
Всё –тлен! Всё – суета! Нет дыма без огня,
Петляет стезя среди бурелома,
Душа привыкла жить скромно, и даже, находясь в лучах заката,
Дождавшись начала листопада, устремив взгляд на Запад,
Странный женский запах не сможет убрать даже из скомканных бумаг!
Множество избитых фраз и заплесневевших тирад напоминали про блажь,
Чудовищный экстаз, будто алмаз будоражил блаженство и страсть!
Бог воздаст за все грехи, боль утраты осталась позади,
А впереди – проливные дожди и новые пути-дороги,
О них знают земные боги, их чертоги вдоль Казанской железной дороги,
Жалкие крохи достаются местному люду, он всюду и везде
И даже в мирской кутерьме доказывает себе,
Что грешны люди все! Никому не нужны нарушенные клятвы,
Тщетны мечты, во рту першит от суеты сует, трещит плед
На спальном ложе, совесть гложет, сильно не тревожит,
Ничем она помочь грешникам уже не может!
Приходится расходиться с нарративами бытия,
Стеная и вопия, ищу царя в очумелой голове,
В сознание придя, пытаюсь сбежать в заоблачные края,
Выше – нельзя, мешают грехи выйти сухим из воды!
Глаза стали пустыми, странными и чужими,
Были зрячими, теперь за бровями косматыми
Пряталось иное естество, изменилось лицо,
Нет пламенного жара ни для пиара,
Ни для любви! От зари и до зари
Истоки вранья и лжи
Звонят во все колокола, с вечера и до утра на всю округу они вопят,
Что стареющий супостат душой кривит, а наедине делает вид,
Что его душа за всех отроков своих болит, а сердце плачет,
Однако людская молва об одном и том везде судачит,
Что он свои силы зря тратит ни на что, преходяще всё!
Уже давно в этом благословенном крае,
Именуемом Раем, очаровательная скрипка не играет,
Зато женская слеза всегда напоминает об ушедшей славе!
Уголок единый, где душевный покой окутан незримой паутиной,
Отказавшись от рутины жизни, можно брызнуть на высокое чело
Красное вино, на душе станет светло, дышать легко, благодать на помине легка,
Только бы её не затмили грозовые облака! Жизненный путь - ни охнуть, ни отдохнуть,
Порывистый ветер толкает в хилую грудь, иногда в спину, он указывает путь кретину!
Хочется глубоко вздохнуть, теснится грудь, искажена суть жизни, чем ближе к тризне,
Тем тяжелее отказываться от животрепещущей идеи, что все женщины в постели
Ждут мужчину-чародея, авось, он склеит разбитую чашу, хотя бы не сразу,
Не будет нести ахинею, уподобившись безграмотному брадобрею!
Всё обыденно и буднично, ничто не свято, всё грешно, и вот ты падаешь на дно,
Там холодно и темно, рядом с тобой нет никого, перевёрнута жизнь,
Потерян её смысл, есть риск себя заживо похоронить,
Не стану я ворошить всё то, что когда-то источало тепло,
Нынче оно в негодность пришло!
Не могу понять такой мелкий, но важный пустяк,
Знающий люди говорят, что наша жизнь – театр,
А мы – актёры, вместо занавеса – плотные шторы,
На очах – розовые шоры, нам бы впору
Посмотреть не на горы, а в прорубь,
Вместо того, чтобы бегать по общему коридору, и слушать чужие разговоры
О собачьей своре у прокурорского забора! Они охраняют главного вора
От всеобщего позора, глаза слезятся от ветра, дым с примесью пепла
Вместе со скрипом старого кедра раздвигает глубокие недра
Одинокого естества, тепло от догорающего костра
Обжигает надежду и мятежную душу,
Оставив холод и стужу, поимев маржу,
Я забытые долги сполна оплачу,
Душевную боль сдюжу,
Ни грамма не выплесну наружу в глубокую и грязную лужу!
Всюду – нищета, боль и простуда, а благословенное чудо
Скрыто во мгле, нательный крест из последних сил зажат в руке,
Страсть вертится на огромном белом каблуке,
В моём же старомодном башмаке торчит ржавый гвоздь,
Будто в горле огромная кость, появилась злость на стынь и дождь,
Грехи зажаты в горсть, авось, Господь не разожмёт мою ладонь,
И огонь страстей не выпорхнет наружу! Глубокий вдох застал врасплох
Состарившегося демагога, таких, как он, здесь много, они толпятся у порога
Дома моего, но через него не может перешагнуть никто!
Боль из души отступила, вернулась былая мощь,
Она заслонила клочок из боли и тревог,
Плоть вновь бросило в дрожь!
Группа святош источала злость, всё потому, что на другом берегу молодёжь
Была не прочь одиноким барышням в любви помочь! Тёмная ночь
Издала глубокий вздох разочарования, ни слов любви,
Ни слов признания, только горестные воздыхания
И естественные желания возымели верх
Над смутой прорех в бытии земном,
Жалеть нет о чём, пока не грянет гром, мужик не перекрестится
И не рубанёт с плеча уличные слова, переходящие в откровенный мат!
Нервы шалят не в первый раз, подчас несколько фраз
И старинный иконостас опускают наземь нас!
«Что за грязь вокруг? Неужто так нам завещал Иисус любить и жить?
Всеобщий недуг продолжает оргазмом белоснежную постель услащать,
Жизнь надо принимать такой, как есть! Людских грехов не перечесть!»
Плоть не просит, а берёт в руки и в рот всё, что ей рок ниспошлёт
С небесных высот! Сегодня кроток он, неужто чем-то огорчён,
Этот всезнающий пижон? Корысть не дремлет, она приемлет грех,
Он есть у всех! С целомудренных дев падают наземь прозрачные покровы,
Но появляются супружеские путы и оковы, потом распри и ссоры
К себе привлекают таинственные взоры, актёры - на кровати
В пылу страстных объятий, засыпают на женской груди,
Дирижёры - всегда в тени, они много рассуждают о любви,
Хотя наяву живут будто в бреду, спьяну падают в картофельную ботву,
Им ни к чему лишний раз грязными сапогами топтать пожухлую листву!
Они думают, что попутный ветер им будет постоянно дуть в хилую грудь
И они не будут распяты, и на склоне лет не станут горбатыми
И не будут ходить в штанах с огромными заплатами,
Наравне с остальными людьми! Им бы зрение вернуть,
Им бы в душу свою заглянуть и перешагнуть через собственное «Я»,
Авось тогда художественные вензеля, едва по жизненной тропе скользя,
Разукрасят в благородные цвета росчерки серого дыма и яркого света!
Дуновение студёного ветра и порывы проливного дождя
Под вскрики очаровательного дуэта утихомирят молву
И предадут её всеобщему суду, пусть толпа пьёт бурду,
И напоминает овцу, пусть клянёт путеводную звезду!
Зрю в темноту, я на незнакомой пристани сойду,
Вещи в тугой узел соберу, и сбегу бог весть куда,
Буду беглецом пока не затмится моя звезда!
Соль и пепел в глаз тому, кто позавидует счастью моему!
Беглец неплохо жил, никого не оскорбил, ни перед кем не преклонился,
Ничем не поступился, без любви не женился, жизнь прожив, осознал сполна,
Что жизнь неожиданностей полна, жена – не стена, можно отодвинуть,
Главное – детородный орган вовремя вынуть, особенно на склоне лет,
Есть невероятная вещь – все события по ходу земного бытия,
Как звенья одной цепи, что-то оборвётся внутри,
Тотчас свихнутся набекрень мозги!
Выбросишь одно звено,
В глазах вновь темно,
Ты бел, как полотно, твоё бытие предрешено!
Проблем много – жизнь одна, меняются нравы и времена,
Душе нужна безветренная тишина, однако дождь льёт, как из ветра!
Пришлось хлебнуть и мне горя сполна, под ногами шуршит пожухлая листва,
Под ногами мокрый асфальт, в голове - множество фраз и незатейливых тирад,
Нам знать не дано, кто живёт грешно, а кто – свято? В грозный час
Сладострастие, как наваждение набросится на нас,
От него не сбежать, нет свежих сил,
Этот мир лиходея взрастил!
Он наделил страсть силой священной, она призывает к смирению,
И с пеной у рта призывает беглеца жить по заповедям Творца!
Вокруг буря, много грохота и шума, взгляд на всё зрит угрюмо,
Неуютно чувствуешь себя после ночи бурной, грехи стеной
Встают за вспотевшей спиной, и спрашивают создание божье:
«Почему его совесть не гложет? Неужто он не может
Страсть на корню уничтожить?» - «Жизнь прожить – не поле перейти!
Неисповедимы Господние пути!» Сердце не из камня, из него вырывается пламя,
Вдруг стая воронья вторгается в былые воспоминания, волнения преобразятся,
Былые чувства не возвратятся, им нечем заняться, в памяти не хочу копаться!
В душе - ни мачты, ни ветрил, и чтобы я себе не говорил, образ былого застыл
На чужой подворотне, в поту косоворотка, без неё душе вольготней
Выходить за незнакомые ворота, пусть позади останутся тлен и суета!
Не разгибая спину, рву пуповину и твержу кретину, что этот мир я не покину,
Лучше застыну подле обледенелой рябины, засуну правую руку в штанину,
И откину ежедневную рутину раз и навсегда! Жалкий ум поднял шум,
Он попытался идти наобум, как вдруг зловещий страшный звук
Вторгся в зелёную ложбину, и в порыве едином
Впал стремглав в кручину! Мысль то вверх, то вниз летит,
У неё затрапезный вид, не кричит, молчит, душу бередит,
Как товарищам помочь? На дворе промозглая ночь, не сорваться бы с цепи,
Сжав кулаки, судьбе вопреки, отвергаю могильный мрак, вот так – иначе никак!
Вопрос вопросов лишь в том: «Быть или не быть? Жить или умереть
И как предотвратить чужую смерть?» Отныне и впредь
Надо под ноги смотреть, чтобы, поскользнувшись, не упасть
И не угодить лицом в грязь! Когда же грядёт тот день,
Когда здесь вновь зацветёт белая сирень,
И даже злые языки не захотят
Злорадно увещевать судьбоносную благодать?
Если бы на благословенном Богом пути
Не было бы разных «Бы», о которые люди расшибают лбы
И надрывают животы от хохота и смеха, - не жизнь, а потеха!
Тот, кто истину сполна постиг, в тайны небес почти проник,
Нарушая тишь, он взлетал то вверх, то падал вниз,
Все беды из-за мирских интриг! Они хватают за горло,
С грешника грехов довольно, он безвольно прилёг на стезю,
Чтобы, проснувшись ближе к утру, не лезть по доброй воле в петлю,
А рогом рыть православную землю и предать суесловие огню,
Пока горю, полнокровно живу и свободно дышу,
Не всяк, раздвинув сотканный из сомнений мрак,
Находит в этом счастье, оно в одночасье
Изгонит злое пристрастие к кутежам и гульбе! Только в глубоком сне
Очередной мираж мог присниться мне, на дальней глухой стене
В сумраке ночи он раскрывал прослезившиеся очи
Не только року и судьбе, бунт в душе
Тотчас исчез в пустоте!
Покой и тишь,
Голубая небесная высь без распрей и интриг заинтриговала судьбоносный крик,
Сухощавый на вид старик головой долу поник, затрясся его огромный кадык,
Он был и вправду велик, от боли которую копил седовласый мужик,
Он едва не погиб, штормовой ветер в душе затих,
Потом язык к мягкому нёбу прилип!
Бледный лик и потное чело
Перекрасила жизнь набело,
Всё, что было, ушло, назад нельзя вернуть ничего!
Ха-ха-ха! Тропа моя скользка, хоть беглец умён весьма,
Скорбь и тоска вызвали боль у рано поседевшего виска!
Цветочная пыльца на вкус была горька, как полынь-трава,
Издалека долго он шёл одиноким волком по незнакомой местности,
Пристально осматривал окрестности, но впереди - не видно ни зги!
Неисповедимы Господние пути! Ему бы дойти до перепутья дорог,
И по пути не попасть бы в острог, ворох новых строк уходили в песок,
Ему давно за сорок, путь его долог, он уже не молод, ещё не стар,
Он намедни признал, что немощен и устал жить наедине,
Святость, таившаяся вовне, сделала ход конём,
Тих речной затон, там даже днём с огнём
Не найдёшь никого, только грешное естество
Наконец смогло, не зная сна, осознало сполна,
Что высь небес видна издалека, а вблизи - кромешная тьма,
Сердце - не изо льда, уходят годы жития, высокая колея
Оставляет глубокий след! К своим порокам ненависти нет!
Жизнь пройдёт, и уже новый пророк на тебя напраслину возведёт,
Замыкается жизненный круг, толпа воров и хапуг без скорби и фальши
Идут дальше неспешным маршем мимо состарившихся стен
Древнего монастыря, у каждого своя доля и своя судьба!
Безмолвная толпа с самой колыбели чувствовала грех в душе и теле,
Кто-то погибнет во время дуэли, кто-то будет нежиться в постели,
А кто-то встанет на панели, весенние ручьи давно отзвенели,
Невдалеке скрипят орудийные турели, цель невдалеке,
Горячая слеза покатилась по щетинистой щеке,
Истина-  на солдатском штыке,
Святость таится только вовне,
В самом закутке!
Она создаёт видимость одну,
Что у грешника нет тяги к греху! Ей, там наверху, будьте начеку,
Блоху не подковать, буду рад сполна осознать,
Что внезапный удар переиначит кошмар житейских интриг,
Бескорыстный дар небес в уныние старца поверг!

г. Ржищев
25 декабря 2024г. 21:20