***

Иван Крайности,
Екатерина Драгуцэ
Строитель,
или
Кладбище мужчин
Роман
Москва
Издательство
Российского союза писателей
2024
3
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
К77
Крайности И., Драгуцэ Е.
К77 Строитель,
или Кладбище мужчин / Иван Крайности, Екатерина
Драгуцэ. – М. : Издательство РСП, 2024. – 332 с.
ISBN 978-5-4477-3779-5
Сюжет книги «Строитель, или Кладбище мужчин» соавторов
Ивана Крайности и Екатерины Драгуцэ построен как на реальных
событиях, так и выдуманных историях и рассказывает о судьбах
людей после развала СССР. Трагедия великой страны раскрывает-
ся через путь главного героя романа – выпускника детдома, про-
шедшего «лихие девяностые», открывшего строительный бизнес
и ставшего невольным виновником несчастий и пропажи любимой
девушки. Пройдя через нищету и моральное опустошение, шальные
деньги и криминальные разборки, тюрьму и работу на секретные
службы, Строитель обретает веру и начинает ценить законы чести,
взаимопомощь и нестяжательство – те человеческие качества, кото-
рые ведут к созиданию, справедливости и миру. Став добровольцем
на СВО, он узнает, как остановить братоубийственную войну, но путь
к спасительному белому храму смертельно опасен.
16+ В соответствии с ФЗ № 436.
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
ISBN 978-5-4477-3779-5 © Чебан И. Ф., Булей Е. Ю., 2024
От авторов
Дорогой читатель!
Перед тобой книга, которая была создана не только для того, чтобы ты
смог в приятной обстановке скоротать своё свободное время, развлечься
в свободную минуту, пройти непростой путь с героями романа.
Эта книга – своеобразное зеркало, отражающее нашу эпоху, её труд-
ные, странные, подчас страшные и прекрасные моменты. В книге речь
пойдёт о простых людях, столкнувшихся с трудностями, с вызовом эпохи,
с задачами, которые она ставит перед каждым, всегда предлагая сделать
выбор. От правильности выбора зависит многое. Так было раньше, так
есть и сейчас, так будет всегда.
Почему роман называется «Строитель,
или Кладбище мужчин»? Всё
просто: ведь, если вдуматься, Бог и природа создали мужчин воинами,
охотниками, первопроходцами, исследователями, добытчиками, – а это
значит, что они всегда стремятся вперёд, всегда идут на риск во имя люб-
ви к близким, к Родине и порой ставят перед собой невыполнимые цели
и задачи. Женщины же создания более тонкого строения. Их основное
предназначение в корне отличается от мужского начала. Их личные цели
и задачи не всегда совпадают с целями и задачами мужчин.
Кто и как относится к указанным рискам – зависит от конкретного
человека! Кто и как достигает своих целей и задач – зависит от упорства,
стремления, справедливого подхода, а также от того, благие у него цели
и задачи или не очень.
Приятного чтения!

Предисловие
В разные годы, разные времена и события разнятся. И для того
чтобы я, как писатель, мог написать, а читатель мог спокойно про-
читать написанное, нужно сказать, что временные события, о ко-
торых упоминается в этой книге, практически реальны, но имеют
и оттенки фантазии, с учётом перемен в мире и в обществе.
Временные события в этом романе – это события, имеющие об-
щий характер для столетия или десятилетий, о которых пойдёт речь.
Я задал себе вопрос: «Разве писатель может пройти равнодуш-
но мимо таких событий, как, например, „лихие девяностые“ про-
шлого столетия?» – и сам же ответил: «Это десятилетие большой
трагедии. Это полный развал великого государства под гордым на-
званием СССР! Это порождение ряда новых, признанных и не при-
знанных до настоящего времени государств на планете. И, наконец,
это укрепление Европы, создание Евросоюза во имя исполнения
мечты бывших великих диктаторов европейского общества, име-
ющих целью объединение для подъёма очередной волны попыт-
ки уничтожения России, сохранявшей столетиями своё лицо перед
мировым сообществом. И, слава Всевышнему, как столетия назад
на развалинах бывшей великой Российской империи создавалось
новое, более мощное сообщество государств СССР, которое просу-
ществовало в любви, в мире и согласии долгое время, так и сейчас,
на развалинах бывшего СССР, Россия сохранила своё лицо перед
мировым сообществом и может уверенно противостоять странам
НАТО во главе с Америкой и странам Евросоюза».
Многие страны мира Россию любят, и она находит себе миро-
вых партнёров и среди добрых соседних стран, таких как Белоруссия
и Китай, и создаёт новые экономические блоки и активно участвует
в них: ШОС, БРИКС, другие международные организации во благо
мира, добрососедства, партнёрства.
Но, дорогой читатель, я не буду утруждать вас военно-полити-
ческими и иными рассуждениями. Ведь книга, которую вы сейчас
держите в руках, как уже выше было сказано, прежде всего художе-
ственный роман, слегка детективный, мистический, философский.
А в любом романе, как вы знаете, пишут о мистических проявлениях,
о любви, о жизненном пути главных героев...
Я попробую описать события так, чтобы было интересно их чи-
тать. Чтобы вы оказались в череде событий и видели, ощущали всё
происходящее, как будто вы один из его участников. Во время чте-
ния данного романа у вас наверняка возникнут переживания и вол-
нения, и я постараюсь сглаживать их, дабы не травмировать вашу
душу неприятными моментами. Постараюсь не разрисовывать
до тонких мелочей особо тяжкие преступления разных террори-
стов, мировых преступников, и вы порой окажетесь на пьедеста-
ле триумфа и славы, в мире размышлений и всяческих невинных
забав. Вас заставят призадуматься предложенные в романе мифы
и легенды.
Роман начинается со страшной вести о потерянной любви,
а далее по ходу передаются эмоции главных героев, приключения
их и переживания. Роман заканчивается отличной новостью, ко-
торая даёт понять, что, что бы ни произошло на свете, жизнь про-
должается и любовь никогда не пропадает, не исчезает! Настоящая
любовь живёт вечно, как воинская доблесть и слава воинов, как
хорошая поэзия, проза, музыка, картина и как всемирные религи-
озные постулаты!
Часть 1. Тревоги и волнения Дианы
Звонок в дверь раздался рано утром. Он сильно напугал Диану
неожиданностью. Она, едва накинув на голое тело полупрозрачный
халатик, быстро побежала открывать, позабыв в спешке, что даже
не причёсана после ночного сна.
В её душе затрепетала надежда, вдруг за дверью стоит он,
её любимый Эдик! Несмотря на разные неурядицы, он её примет
и поймёт. В любом случае – обрадуется тому, что любимая встре-
чает его, а уж потом отшутится, что она вышла приветствовать его
прямо сразу же, едва выскочив из тёплой постели, непричёсанная
и ненакрашенная... Он, конечно же, простит ей то, что она сейчас
в целом неряшливо выглядит. Ведь ему в ней всё нравится, так же
как и ей нравится в нём всё-всё...
Диана отчаянно тосковала по Эдику и ждала, ждала его и боль-
ше никого, поэтому сейчас ей было не до мелочей! Она надеялась
и верила в то, что это именно он, потому что ей недавно пришло
письмо из тюрьмы, где он отбывает свой очередной срок. Кста-
ти сказать, несмотря на то что Эдик часто попадался на разные
хулиганства и преступления, он был очень хорошим человеком.
Он всегда любил её, часто писал ей письма, наполненные нежно-
стью и любовью. И в последнем письме Диана выделила для себя
следующие слова: «Мы скоро сможем увидеться, моя самая боль-
шая на свете любовь».
Однако вместо Эдика у порога стоял суровый полицейский
в форме. Так сказать, представитель государственной службы
общественного порядка, который, как ей показалось, был их мест-
ный участковый. Она, к сожалению, до этого момента не знала его
в лицо. Но неоднократно видела на фото, которые публиковались
постоянно в сводках местных новостей, рядом с разными печатны-
ми материалами об убийствах и розыске преступников. Эти издания
постоянно менялись на стенде, который был установлен около входа
в дом, и Диана порой, как и другие жильцы, читала заметки, рассма-
тривала фотографии в газетах. Главная цель этих печатных изданий,
по всей видимости, была в предупреждении и профилактике пре-
ступности в районе.
Какой-то холодок прошёлся по всему телу девушки. И её ноги
слегка подкосились. Лицо, по всей видимости, выражало такое
недоумение, что мужчина тоже переменился в лице.
– Диана Борисовна? – спросил незнакомец сразу же, как толь-
ко она открыла дверь.
Диана кивнула, удивлённо глядя на визитёра, потом тихо
и удивлённо ответила:
– Да. Это я...
– Не могу вам сказать «доброе утро», гражданочка, – с порога,
в то же время издалека, начал страж порядка, будто бы чего-то бо-
ясь. – Я обязан и... даже уполномочен донести до вас очень непри-
ятную весть. Эдуард Артурович Миревский, ваш... хм... знакомый...
Он как будто спрашивал, а не утверждал это, и Диана ответила,
перебивая его, не понимая того, что будет далее:
– Да. Он мой любимый человек.
– Знаю, – тут же продолжил незнакомец. – Так вот, вчера
он умер в тюрьме.
Эту страшную новость страж порядка сообщил вместо обыч-
ного: «Доброе утро, гражданочка Диана! Как вы тут поживаете?
Всё ли у вас хорошо?» Мог бы, конечно, ещё добавить: «Кстати, раз-
решите представиться: я ваш местный участковый, капитан Тара-
севич» (тут, по идее, он должен был показать ей свои служебные
документы в развёрнутом виде, потом молодцевато приложить
правую руку к правому виску, прикоснуться пальчиками к низу
козырька фуражки), а потом ему следовало продолжить, слегка
улыбаясь: «Я сегодня, в целях профилактики преступлений и право-
нарушений, проверяю, как поживают жильцы нашего дома и, бу-
дучи уполномоченным старшими начальниками донести до вас
неприятную информацию, решил зайти...» Так, по крайней мере
по идее, должен был бы он начать свой разговор. Однако вместо
мягкого вступления для подготовки гражданки к ужасной новости
он грубо, с места в карьер, начал говорить об этом страшном собы-
тии и довёл ужасную новость до неё без всякой подготовки.
– Ч-что? – пролепетала Диана, почему-то разом охрипнув.
Её лицо выражало недоумение и полную растерянность, смешан-
ную с отчаянием. Она выглядела как человек, который был об-
лит из тазика холодной грязной водой. Послевкусие этой воды,
казалось, оставалось на языке, и грязная жижа медленно стекала
по телу.
– Я разве непонятно вам говорю? Вроде бы по-русски выража-
юсь, – спросил с недоумением страж порядка.
Девушка не могла вымолвить ни единого слова. Буря эмоций
нахлынула на неё, затопив сознание. Язык окаменел. Ноги стали
подкашиваться. Её лицо выражало боль, отчаяние и безысходность.
– Почему вы смотрите на меня так? Что-то непонятно? – брюз-
гливо спросил полицейский.
– Что? Что вы сказали сейчас? – тихим голосом прошепта-
ла Диана.
– Вы спрашиваете меня явно с некой надеждой, но делаете это
молча! Типа я приехал, пошутил грубо и сейчас же улыбнусь, вру-
чу цветы и перед вами извинюсь! Нет, милая моя, утешать людей –
не моя работа! Моя работа предполагает сообщать людям не самые
приятные, а в основном страшные новости. И я не обязан сейчас
улыбаться вам, а когда приезжаю к другим людям – говорить
кому бы то ни было то, что они хотят услышать. Например, сейчас
говорить вам то, что вы хотите услышать: «Он любит вас! Он ско-
ро вернётся! Он передал вам привет и букет...» Я обязан говорить
то, что есть по факту, – с жестокостью и с раздражением в голосе
отчеканил страж порядка убийственные для неё слова. И, доведя
эту информацию, он продолжал стоять в проёме дверей, хмурый,
с каким-то серым, помятым, возможно после вчерашней вечерин-
ки, лицом.
– Как? Мой... Эдик? Как – умер? Это невозможно! Я же... мне же...
письмо пришло...
Диана беспомощно попятилась назад и стала искать то самое
письмо. Суетливо, беспорядочно перебирала руками, будто иска-
ла свою последнюю надежду в карманах своего халатика, отчего
он раскрывался, показывая её ровные и красивые ноги. В это же са-
мое время её бледное лицо исказилось гримасой ужаса.
– Войти-то я могу? – так же недружелюбно спросил капитан,
надеясь, видимо, таким образом утешить вдову.
– Д-да... конечно... – окончательно растерялась Диана.
Она сейчас казалась такой беззащитной, сломленной словами
полицейского, как былинка ветром. Большие карие глаза налились
слезами, пухлые губы задрожали.
Представитель закона зашёл в квартиру. Окинул взглядом ин-
терьер. Маленькая «однушка», но уютная, чистая и к тому же небед-
ная: обставлена импортной мебелью, на полу – дорогой турецкий
ковёр. Большой телевизор Samsung с плоским экраном, компью-
тер. На тумбочке – музыкальный центр. Кругом – на полках книж-
ного шкафа, на телевизоре – мягкие игрушки, какие-то безделушки,
немецкие и испанские куколки, которые стоили... лучше не думать
сколько. Насчёт кукол и их стоимости товарищ полицейский был
подкован благодаря дочке-первокласснице, которая, увидев по-
добную куколку у подруги, просто покой потеряла и со слезами
канючила: «Папа, купи такую же»! А он вот не мог купить. Точнее,
мог, но потом бы пришлось как минимум месяц экономить на всём,
даже на еде.
Сейчас полицейскому стало понятно, что тут жилище очень ак-
куратной и домашней девушки. Он подумал про себя: «Причём не
семейной и богатой девушки, а чистой, душевной, по-домашнему
уютной невесты. И мелкое богатство, убранство этой квартиры, она
явно не заработала, например, своим красивым телом, а кто-то ав-
торитетный ей помог. Она ведь совсем ещё молода, студенческого
возраста. И такое ухоженное и красивое гнёздышко ей не по кар-
ману. Любовное, однако, местечко... Диван кожаный, большой, ши-
рокий... весь в подушках, застелен белым пушистым пледом. Ёлки-
палки, ну всё ж импортное, стоит как чугунный мост!»
Полицейский хмыкнул, вспомнив дочкины слёзы по куколке.
И опять ушёл в свои мысли: «И почему одним – всё, а другим...»
Хозяйка квартиры засеменила следом. Внезапный тихий воз-
глас прервал его мысли.
– Садитесь, товарищ... господин... капитан, – растерянно про-
лепетала она.
Капитан и так бы присел, без приглашения. Он выбрал кокетли-
вый и на вид очень мягкий пуфик со светлой обивкой в цветочек,
где тут же разместил своё крупное, упитанное тело. Потом поднял
изучающий взгляд на девушку и с удовольствием приметил: «Она
очень даже симпатичная брюнеточка».
Диана нервно упала в большое бордовое кресло (кажется, про-
изводства Швеции, как отметил про себя служитель закона), словно
подкошенная.
– Что случилось, ну расскажите же! – спросила девушка и в это
время не переставая теребила поясок своего зелёного шёлкового
полупрозрачного халата, явно находясь на грани истерики, будто
вот-вот расстегнёт его. – Я всё равно узнаю всю правду!
– Диана Борисовна, не перебивайте! – строго осадил её капи-
тан, спуская с небес на землю. – Эдуард Артурович Миревский умер
в тюрьме сегодня. Умер, как написано в документах, от сердечного
приступа. Обширный инфаркт, так сказать.
Диана закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Плечи
её затряслись, словно листья на дереве, колышущемся от осенне-
го холодного ветра. Часть халатика сползла с плеча. Капитану стало
неловко и совестно за свою грубость.
– Диана... Борисовна, не плачьте. Что ж делать – все там будем,
кто раньше, кто позже, смерть неминуема, – неуклюже попытался
он утешить девушку.
Но она в ответ заплакала ещё громче. Затем будто что-то
вспомнила, резко встала и побежала сломя голову к ванной.
– Извините... – успела прошептать она и выскочила из комнаты.
Вскоре из ванной послышался шум воды и громкие всхлипы.
Капитан вздохнул и про себя подумал: «Жалко девчонку. И даже уте-
шить ведь не смогу. В ванную зайти нельзя. Как бы чего не вышло
не так. Она тоже хороша! Связалась с уголовником... хоть он и был
в своё время директор известного московского универмага, и чуть
ли не с президентом шампанское пил, и денег немерено, – а ведь
бандюга оказался! Эх, девки... вечно за красивой жизнью бегают,
а потом вот так вот плачут, закрывшись в ванной комнате!»
Диана в это время умывалась, будто бы капитан не только сло-
вами задел глубоко её душу, но и руками прикоснулся к ней. Она
умывала своё опухшее от горьких слёз лицо и, не находя утеше-
ния, рыдала, вспоминая разные согревающие сердце события, свя-
занные с любимым. Перед её глазами, как кинолента, проходили
самые острые моменты жизни. Даже сейчас ей не верилось в то,
что их совместная жизнь в одночасье рухнула. Когда Эдика аресто-
вали, она держалась! Верила, что это ошибка, что его скоро отпу-
стят... Потом приговор – пятнадцать лет лишения свободы... И даже
тогда дух её не был сломлен. Ведь Эдик – такой влиятельный! У него
есть столько друзей! И он собрался подавать апелляцию. «Его не-
пременно освободят, ведь он ни в чём не виноват!» – думала де-
вушка тогда.
Диана давно влюбилась в Эдика и любила без памяти. И ве-
рила ему! «И потом, даже если он и правда преступник, мне не-
важно, – думала всегда она. – И то, что он старше на двадцать лет,
не мешает быть счастливыми. Он импозантный, красивый, весёлый.
Он такой умница!» Он просто потряс её с первой встречи! Её, де-
вочку из провинции, такую гордую и самоуверенную, приехавшую
поступать не куда-нибудь, а в театральный институт! Это при том,
что её папа – простой инженер, а мама – обычная воспитательница
детского сада. И при том, что ни одного родственника или какого-
либо приятеля со связями у родителей не наблюдалось.
И ждало бы дивную Диану вполне заурядное будущее в Мо-
скве: может – тоже карьера воспитательницы, может – продавщи-
цы... Самый предел был – стать фельдшером, так как она любила
с детства эту профессию и окончила медучилище по профилю.
Однако же существовало одно «но». Диана была очень красивой
и талантливой: у неё имелся прекрасный голос, артистичность –
по сути, все данные, чтобы стать певицей. А главное, она была ам-
бициозной. Физические данные, привлекательная внешность до-
стались ей от матери-грузинки, талант – бог весть от кого... может,
от дедушки, бабушки или даже прабабушки. Девушка с детства уча-
ствовала во всех постановках школьного драмкружка. Спектакли
с её участием проходили на ура. Учителя восхищались. Но, когда
дело подошло к окончанию школы, отец вернул её с небес на зем-
лю, объяснив, что поступить в Москве в театральный без связей,
не имея родственников-артистов и даже лишних денег на билет,
нереально. И что это здесь она звезда, а в Москве таких, как она,
пруд пруди. Поэтому самое разумное в такой ситуации будет идти,
скажем, в педучилище, как мама. Или же в торговый техникум.
В их райцентр. Благо училась Диана хорошо. В общем – воспитатель
или продавщица. Или фельдшер. На выбор. Да, ещё был упомянут
кулинарный техникум. А что? Верный кусок хлеба, как считал папа.
Этого Диана не вынесла. Накричала на отца, разрыдалась
и на вечер заперлась у себя в комнате – поплакать как следует. По-
том подала документы в медучилище. И, кстати, по его окончанию
последовал долгий утешительный разговор с мамой. Мама, надо
сказать, понимала Диану. Сочувствовала. И дала понять, что, если
уж очень хочется, денег на дорогу она займёт. Она верит в Диа-
нин успех. Хотя, конечно, лучше бы работала фельдшером... Дело
кончилось тем, что Диана уехала в Москву, поселилась у маминой
подруги и решительно пошла на штурм театрального училища име-
ни Щепкина. Однако он не удался. Домой возвращаться девушке
было стыдно. Деньги скоро кончились. Настало время подумать,
как быть.
И однажды вечером, под грузом вышеупомянутых событий,
она стояла на автобусной остановке и плакала. Шёл сильный дождь.
Вдруг перед Дианиным носом раздался визг тормозов, и, подняв
голову, она увидела белый «ниссан».
– Девушка, вас подвезти? – раздался мужской приятный голос.
Она не знала, что ответить, и смотрела на него молча. Тогда
он вышел из машины и подошёл к ней ближе. И девушка рассмо-
трела его ближе. Темноволосый, высокий, крепкий, средних лет –
стройный, подтянутый, да ещё одет в дорогой костюм. Она также
заметила, что его светлые выразительные глаза смотрели тепло
и ласково. На дождь мужчина не обращал внимания – да тот, впро-
чем, как-то вдруг стал утихать, словно его воле подчинялась пого-
да, словно единым лишь присутствием он прогонял печаль, воз-
вращая краски небу.
– В честь чего плачем? – с улыбкой осведомился он. – Да и слё-
зы такие прямо горькие! Однако я в них вижу и лучезарность, и без-
надёжность.
– Да так... – шмыгнула Диана. – Неприятности...
– Мадемуазель... говорят, во Франции этот термин попадает
под запрет, а он мне нравится... поверьте – нет таких неприятно-
стей, которые я не мог бы устранить, – серьёзно заявил незнако-
мец. – Так как – вас подвезти? Начнём с самого простого действия.
Диана знала, что не надо садиться к незнакомым людям в ма-
шину: мама всегда говорила, что это очень опасно. Да и папа такого
явно не одобрил бы, но почему-то все наставления вылетели у неё
из головы. Она решила – будь что будет. Терять ей нечего – и так вся
жизнь в руинах. Тут хоть автобуса не ждать, ведь доедет в прилич-
ной машине. А если что... ну так всё равно жизнь ей уже не дорога.
Она же проиграла главную партию, как она считала. Так что гори
оно всё!.. Девушка мысленно махнула рукой, типа «мне всё равно»,
и кивнула:
– Мне к метро... «Курская».
– Прошу! – галантно сказал незнакомец, открыв дверь «нисса-
на». – Между прочим, меня зовут Эдуард. А вас?
– Диана, – ответила девушка, ныряя в салон. В нём пахло ко-
жей и каким-то сладким одеколоном, что в совокупности давало
чистоту и уют. На торпеде стояли потёртые иконки, создающие
какую-то душевную атмосферу, и, несмотря на страх – как-никак,
она находилась в машине у незнакомца, Диана почувствовала себя
расслабленно и комфортно. Ей тут понравилось и вообще начал
нравиться Эдуард и всё, что с ним связано. Чувство безысходности
и отчаяния стало таять, как лёд под лучами солнца.
Встреча оказалась знаменательной, судьбоносной, так сказать.
Девушку подхватил и закружил яркий, бурный вихрь событий. Она
окончательно потеряла голову. Не зря говорили классики: «Любовь
и голод правят миром». Девушка окончательно и беззаветно влю-
билась. Да и её избранник, похоже, тоже.
Эдуард оказался очень важным человеком – директором га-
стронома, да не простого, а такого, куда ходили за покупками арти-
сты, чиновники и прочие важные персоны. Диана никогда в жизни
не ела столько деликатесов – даже икру! У неё мгновенно появи-
лись наряды, украшения. Ей было обещано, что на следующий год
она непременно поступит в театральный. Даже пусть не сомне-
вается! Однако самое главное – ей было интересно с Эдиком, не-
смотря на разницу в возрасте. Ему стукнуло уже сорок пять. Но это
для Дианы ничего не значило. Она любила в Эдике всё: его улыбку,
голос, глаза; его тело, его мальчишеский смех. Казалось, наконец-
то девушка вытянула из шляпы судьбы счастливый билет. Домой
Диана написала, что благополучно поступила, поселилась в обще-
житии и потом как-нибудь приедет в гости, на каникулах. Папа с ма-
мой явно облегчённо вздохнули и благословили дочь на учебные
подвиги.
Так шло время. Рестораны, театры, магазины... и дни и ночи
любви. Эдуард купил Диане квартиру недалеко от центра города,
и девушка ждала его там вечерами. Она знала, что любимый женат,
но он обещал скоро развестись – ведь он живёт с женой через силу,
страдает, терпит скандалы и придирки... И женился-то он в своё
время только потому, что она дочь высокопоставленного человека.
Он не любит супругу. Он любит её, Диану! Разве она могла сомне-
ваться в возлюбленном?!
Так прошло примерно полгода. А потом... потом за Эдиком при-
шла полиция. Они были в тот момент в театре «Современник». В ан-
тракте к Эдику подошли двое улыбающихся мужчин в элегантных
костюмах; один из них что-то сказал ему вполголоса, взял под руку,
как старинный друг... Он побледнел, как-то затравленно глянул
на остолбеневшую Диану, просигналил ей глазами: «Не подходи!
Стой, где стоишь (девушка в это время покупала в буфете лимо-
над)», и ушёл с двумя элегантными дяденьками. Диана, как в воду
опущенная, села со свежекупленным лимонадом и двумя стакана-
ми за столик и сидела, не в состоянии пошевелиться.
Пару дней от него не было ни слуху ни духу. Был человек –
и исчез. А затем Диану вызвали в полицию. Долго расспрашивали
об отношениях с Эдуардом. Где и как познакомились? Знает ли она,
что он – вор в законе? Знает ли она, что он всю жизнь воровал
в особо крупных размерах?
Диана, как заговорённая кукла, мотала головой и односложно
отвечала «нет», «да». Её отпустили. Ещё через несколько дней раз-
решили свидание. Эдуард, постаревший, казалось, на несколько
лет, бледный и небритый, что-то говорил успокаивающим голосом:
что он её любит, и пусть она не волнуется – она будет обеспечена
всем, а он скоро вернётся, и вообще что всё будет хорошо. Диана
же чувствовала, что нет, не будет, уже никогда. Все эмоции в ней
застыли, заледенели. Потом было ещё свидание. Эдик сказал, что
нашёл хорошего адвоката – одного из лучших в Москве. Адвокат
вскоре приехал – уверенный в себе, импозантный, серьёзный, как
хирург перед операцией, – и качели качнулись в другую сторону.
Дианина душа уцепилась за эту последнюю соломинку, скользя
в пропасть; уцепилась зубами и ногтями, не желая падать в чёрную
пучину страха, горя и депрессии. Теперь девушка часами висела
на телефоне, беседуя с адвокатом, Ильёй Львовичем. Тот не обе-
щал, но давал надежду. Вскоре состоялся процесс. Увы, Илья Льво-
вич, так претендовавший на роль мага и кудесника, им не был.
Процесс был проигран, вина Эдуарда доказана. «Пятнадцать лет
лишения свободы с полной конфискацией имущества», – гласил
приговор. Как говорится, dura lex – sed lex: закон суров, но это за-
кон, по словам древних римлян.
Из зала суда Диану впору было выносить на носилках, она
еле переставляла ноги, голова кружилась, желудок будто сжимал
какой-то ледяной обруч. Она твердила себе: «Буду ждать, буду
ждать!» – но противный голос внутри нашёптывал, что нет, не смо-
жет она ждать. Пятнадцать лет – это целая вечность. Она уже со-
старится к тому времени, как Эдик выйдет. Она должна будет пол-
жизни прожить в одиночестве, без любви и радости, а он... каким
он станет, когда придёт из ада? Беззубым стариком – больным, су-
масшедшим, сломленным? Злобным, ожесточённым, беспрестан-
но матерящимся зэком, забывшим, что существует в мире добро
и что такое чувства, любовь? Или тем же – почти тем же – добрым,
любящим, умным Эдиком... только седым, слабым и угасающим?
Вряд ли тем же. «Ой, вряд ли», – ехидничал всё тот же голосок. Тюрь-
ма – такое место, знаете ли... далеко не курорт, в общем. Здоровым,
полным сил, улыбающимся и розовощёким оттуда никто не прихо-
дит. Тем более через много лет. А она? Что будет делать она? Ведь
работы у неё нет, ни в какой институт она так и не поступила.
В тот день она еле добралась до дома на троллейбусе, чувствуя
слабость и свою непосильную ношу. Её невыносимо шатало. Едва
войдя в квартиру, она бросилась в ванную, где её почему-то вырва-
ло. Низ живота ныл, голова кружилась. «Не беременна ли я?» – воз-
никла мысль в голове.
Потом легла и пластом лежала вот уже пару дней. Ничего
не ела, только пила воду. Её всё рвало, и она вновь пила воду. И тог-
да она тоже вспоминала... вспоминала... Ведь так много было всего,
что не могло не вспоминаться. И среди этого многого – того, что
предшествовало аресту Эдуарда, – плохому места не было. Было
только прекрасное, замечательное, восхитительное. Единственная
тень омрачила жизненный небосклон счастливой влюблённой,
промелькнув накануне ареста Эдика. Точнее, она послужила неким
предвестником несчастий, как поняла Диана.
За день до злополучного дня ареста девушка в приподнятом
настроении вышла в магазин за продуктами. Она ждала Эдика ве-
чером и хотела приготовить ему ужин, как настоящая заботливая
жёнушка. Конечно, можно было сходить в ресторан или заказать
самую дорогую и вкусную еду на дом, но Диане было приятно при-
готовить что-то вкусненькое для возлюбленного самой. Её забота
о любимом делала их ещё ближе друг другу, это был некий риту-
ал, дающий девушке ощущение настоящей семьи. Того, чего она
больше всего хотела от жизни. В душе девушки порхали самые на-
стоящие бабочки, дающие ощущение радости и счастья. Она шла
к магазину, чуть ли не напевая, размахивая сумочкой. И в это время
внимание её привлек яркий журнал в киоске по пути. Диана оста-
новилась и принялась рассматривать обложку с портретом извест-
ного эстрадного певца. Вдруг сзади послышался тонкий женский
голосок:
– Девушка, а не подскажете, где тут почта?
Диана, не оборачиваясь, вежливо ответила:
– Не знаю, извините, – и тут же ощутила резкую боль.
Чья-то рука схватила сзади за распущенные длинные воло-
сы и с силой дёрнула. Диана вскрикнула и, обернувшись, увидела
молоденькую, довольно симпатичную цыганку лет пятнадцати-
шестнадцати в чёрной цветастой юбке, фартуке, жёлтой обтяги-
вающей кофточке и пронзительно-розовом, с люрексом, платке,
из-под которого на плечи спускались две длинные тёмные косы,
перетянутые яркими цветными резинками. В руке девчонка сжи-
мала клок её, Дианиных, волос. От неожиданной боли и увиденной
картины Диана оторопела.
– Ты... ты что делаешь?! Совсем, что ли?! – воскликнула она.
– Выкупи волосы, красавица Диана, выкупи! Сто долларов
всего, дай сиротке сто долларов, у тебя же их много! – состроив
притворно-жалобную мину, завела цыганка, сунув волосы в кар-
ман фартука. – А я кушать хочу! И я тебе сделаю заговор, сильный,
от несчастий. Несчастья-то тебя преследуют по пятам. Ой, как на-
страдаешься...
– Ты ненормальная? – гневно спросила девушка. – Ты чего
за волосы-то меня хватаешь?! Какие тебе ещё доллары?!
– Заплати, красавица! Я по-хорошему прошу. Я без гнева
и с добрым сердцем к тебе обращаюсь. Хочу помочь. А если по-
плохому и не выкупишь волосики – страдать будешь, ой горя
хлебнешь, не сомневайся! – продолжила с выражением, распевно,
наглая девчонка, сверкая чёрными глазищами и нехорошо оскла-
бившись. – Плохо тебе будет, больно будет, всё, что дорого, по-
теряешь! Не жадничай, дай сто долларов за твои же красивые
кудри!
– Да иди ты к чёрту, пока я полицию не вызвала! – вскричала
Диана, едва удерживаясь, чтобы не ударить нахалку.
Та отбежала в сторону и крикнула, зло улыбаясь:
– А, денег пожалела сироте! Попомнишь меня! Всё потеряешь,
плохо будет, больно будет! Тьма тебя возьмёт, тьма замучает! –
С этими словами девчонка припустила прочь.
Дианины волосы остались у неё. Девушке показалось, что
её только что измазали в грязи, сделалось противно и страшно.
Какой-то скользкий ком заворочался в желудке. Она не то чтобы
верила в проклятия, порчу и гадания, но... но некий прожорливый
зверёк словно поселился в душе и принялся грызть её мелкими
острыми зубками, нашёптывая: «А вдруг всё правда, вдруг я про-
клята?» День был полностью испорчен.
20
Когда на следующий день арестовали Эдика, зверёк исчез
и возникла прочная, как бетонная плита, и тёмная, как безлунная
ночь, уверенность: всё правда. Она проклята и потеряет – нет, уже
теряет – всё, что больше всего она любит, а именно – Эдика.
Диана тогда долго пребывала меж миром теней и явью, про-
валиваясь в беспамятство и вновь выныривая в реальный мир
и мучаясь от этого, – ведь он, этот реальный мир, был ей уже
не нужен без любимого. Так прошло несколько дней, а затем де-
вушка начала понемногу приходить в себя, есть через силу – мо-
лодой организм не хотел погибать от истощения. Она немного
окрепла и не сказать, что успокоилась, но как-то начала привыкать
к новой реальности, жить без Эдика. Жить с надеждой на то, что
ей есть ради чего жить, что возлюбленный выберется из передряги
и вернётся.
И вот теперь... теперь новый удар. Ей говорят, что его больше
нет. Совсем нет. Вообще нет на свете. Последняя ниточка надежды,
ещё трепетавшая в её душе, была грубо оборвана.
Слёзы лились потоком, девушка не могла остановиться. Пла-
кала и плакала...
– Девушка, с вами всё в порядке? – услышала она вдруг голос
капитана из-за двери.
– Да, сейчас умоюсь и выйду, – ответила она сквозь слёзы.
Несколько минут спустя она вышла из ванной, однако больше
не слышала, что говорил капитан полиции. Слёзы медленно проса-
чивались сквозь длинные ресницы и текли по щекам, будто капли
дождя по стеклу. Через некоторое время, когда они иссякли, Диа-
на словно отключилась, ушла в себя – сидела, глядя в одну точку,
и только кивала в ответ на вопросы капитана. Боль оказалась слиш-
ком сильной для неё. Вскоре полицейский понял, что тут ничего но-
вого он не узнает. Пробормотав ещё что-то утешающее и скормив
Диане найденную на её кухне таблетку валерьянки, капитан уда-
лился, пообещав вскоре перезвонить. А Диана рухнула в кровать
и впала в забытье.
Она проспала сутки. Проснулась от телефонного звонка; еле
выбравшись из скомканной постели, добралась до телефона и, пре-
одолевая вновь накатившую тошноту, пробормотала:
– Алло? Кто... кто это?
– Конь в пальто! – раздался на том конце трубки грубый муж-
ской голос. – Слышь, ты, кукла Маша, собирай манатки и вали
из квартиры.
– Что? К-куда? Вы вообще кто?! – окончательно проснулась
от испуга девушка.
– Я тебе сказал кто, – хрипло хохотнул голос. – Короче, собра-
лась и к вечеру вымелась, ясно? Квартира эта не твоя.
– Но... постойте, как это не моя, когда моя! Мне её... мне её по-
дарили! Эдик... Эдуард сказал, что...
– А мне по фигу, что сказал твой долбанный жмурик Эдик! –
рявкнул злобно голос, не дав девушке договорить. – Он нам де-
нег задолжал, детка, и мы эту квартиру забираем! Там вообще
он не прописан был, ты – тем более, по документам – это уже
моя хата! Усекла, матрёшка? В общем, в семь вечера мы при-
едем. И если ты ещё не освободишь хату – пеняй на себя. Пока!
Мы скоро будем!
– Постойте! – в отчаянии крикнула Диана. – Каким ещё доку-
ментам?! И... куда я пойду?! Вы что такое говорите!
Но собеседник уже отсоединился. В трубке заныли гудки.
Мысли в её голове метались, как испуганные кролики. Она
не могла понять, что делать. По логике, следовало бы обратить-
ся в полицию, но... но Диана панически боялась стражей поряд-
ка. Даже более того – испытывала к ним страх, смешанный с от-
вращением, само упоминание слова «полиция» вызывало в ней
протест. Они убили её Эдика. И если она придёт к ним, то убьют
и её. «Нет, ни в коем случае нельзя даже приближаться к ним!» –
кричало некое испуганное, отчаявшееся существо в душе Дианы.
Но что же тогда делать? Неужели и правда «выметаться» из кварти-
ры, которую она считала своей, – ведь это подарок Эдика!
Кончилось тем, что Диана не делала вообще ничего. Просиде-
ла бог знает сколько в кресле, смотря в одну точку на стене, встав
только один раз, чтобы заварить себе чаю. Потом включила теле-
визор и рассеянно уставилась в него, даже не понимая, что за пере-
дачи там показывают. Она словно уснула с открытыми глазами, по-
теряв суть вещей, окружающих её.
Наступил вечер. За окном уже стемнело; моросил мелкий,
колкий, противный дождь. Его капли падали на землю и, казалось,
пронзали её насквозь.
Стрелка часов достигла цифры семь. И тут же раздался требова-
тельный, пронзительный звонок в дверь. Диана замерла, как испу-
ганный зайчонок, не в силах встать с кресла. За дверью послышались
голоса и следом – царапание ключа в замке. Дверь распахнулась.
– Эй, мамзель, ты где там? Не ушла ещё, что ли? Телек орёт...
На пороге показались двое высоких мужчин, оба одетые в ко-
жаные пальто и шляпы, словно они подражали спецагентам из де-
тективного кино. Один – седой, с виду приблизительно около со-
рока лет, тощий, с холодными, змеиными зелёными глазами, другой
товарищ – на вид помоложе, но с огрубевшим от несладкой жизни
деревенским лицом, как ни странно, казавшийся чуть более добро-
душным.
– Так вот ты какая... северная олениха, – хмыкнул зеленоглазый
бандит, пройдя в комнату и рассмотрев Диану. – Что-то уж очень
зачуханная. Значит, ещё не уехала... Я так и знал, Сашок, никуда она
не уедет, – скривился седой. – А ты: «Помягче давай, помягче…»
Придётся действовать по-другому.
Он деловито прошёлся по квартире. Выключил телевизор. От-
крыл шкаф, бесцеремонно порылся там.
– Ясно. Дурёха даже и не начинала шмотки собирать, – скри-
вился он. – Эй, ты, малая, давай сумку – собираться помогу! – ряв-
кнул зеленоглазый.
Не получив ответа, обернулся. Смерил долгим брезгливым
взглядом растрёпанную, неумытую, бледную Диану в мятом ситцевом
халатике, которая помаленьку «отмерла» и теперь чувствовала, что
вот-вот разревётся. Она ощущала себя как птичка перед змеёй... точ-
нее, перед двумя. Полностью беспомощной. Девушка так же сидела
в кресле, подобрав ноги под себя, сжавшись в комочек. У неё сильно
заболела голова.
– Сумка, говорю, у тебя есть, убогая? Сашок, встряхни её, что
ли! – разозлился зеленоглазый. Затем он с раздражением начал вы-
брасывать вещи девушки из шкафа.
Мужчина вразвалочку подошёл к Диане. У той дрожали губы
и слёзы уже текли из глаз.
– Слышь, девуля, сумку гони! Иначе барахло твоё в мусорку
выкинем, пойдёшь на улицу в чем есть. Ты что, оглохла резко? Или
слабоумная? – Сашок с некоторым удивлением посмотрел на неё.
– Я... мне некуда идти... пожалуйста... – пролепетала девушка.
– У тебя был день, чтобы решить свои проблемы. Нас они
не колышут, – отрезал его товарищ. – Сказали же тебе – квартира
уже не твоя. Освободить надо срочно. А ты тут дурочку из себя
строишь! В общем, так: или ты сейчас достаёшь чемодан и я тебе
разрешу взять с собой твоё барахло, или отправишься на улицу
как есть, без всего. Пинком под зад! Сразу говорю – в милицию-
полицию обращаться бесполезно: ты тут не прописана, хозяин
квартиры по документам – я. Вроде тебя уже проинформировали
об этом.
Диана молча выбралась из кресла, на негнущихся ногах по-
шла на кухню и выудила там из кладовки большую спортивную
сумку с надписью «Хоккей», с которой когда-то приехала покорять
Москву. Словно ведомая, вернулась в комнату и, не глядя, сгреб-
ла в сумку с пола первые попавшиеся вещи – какое-то бельё, пару
платьев. Потом вдруг ожила, метнулась к кровати и схватила бе-
жевого плюшевого мишку с розовым бантом на шее – последний
подарок Эдика. Прижала его на секунду к груди, а потом положила
в сумку. Сашок вытаращился на девушку, чуть ли рот не раскрыв.
В его маленьких, глубоко посаженных глазах забрезжило нечто,
напоминающее сочувствие. Диана сейчас казалась совсем ребён-
ком – несчастным, обиженным ребёнком.
– Можно... в ванную, переодеться? – безжизненным голосом
спросила девушка.
– Естессно, мадемуазель! Только побыстрее, нам некогда с то-
бой возиться, – ответил издевательски зеленоглазый.
Из ванной девушка вышла уже одетая в тёмные вельвето-
вые брюки и голубую блузку в горошек. Свежее и умытое лицо
порозовело, волосы были собраны в аккуратный хвост. На плече
болталась маленькая кожаная сумочка, в руках же была другая –
спортивная.
– Ну вот, хоть на человека стала похожа, – одобрительно хмык-
нул зеленоглазый, и во взгляде его появился похотливый огонёк. –
Может, есть смысл поближе познакомиться, а?
– Стопэ, Каратист, нам некогда, пусть уходит, – одёрнул его Са-
шок, причём похоже было на то, что ему очень не хочется, чтобы
его товарищ уделял внимание Диане.
– Ладно... гуляй, малолетка, – скривился зеленоглазый.
Сашок подошёл к Диане.
– Тут это... если жить совсем негде, могу бесплатно помочь.
Сейчас, погоди маленько...
Сашок покрутил головой, будто ища что-то, затем заметил от-
рывной календарь на стенке. Оторвал листок и, взяв лежавший
на подзеркальном столике Дианин карандаш для глаз, накарябал
что-то на листке.
– Вот, держи адрес. Там одна моя знакомая бабуля живёт, ком-
нату сдаст.
Он протянул бумажку девушке. Та, помедлив, взяла и сунула
в сумочку.
Каратист захохотал:
– Ну, Сашок, ты прямо Фонд мира, блин! Благотворительная
организация в лице Сашка жертвует миллион рублей жертвам ми-
рового империализма!
– Отстань, Каратист, а чё такого-то! – возмущенно фыркнул
мужчина. – Ладно, давай вали. Чао! – обратился он к Диане.
Но тут зеленоглазый схватил девушку за руку повыше локтя.
Она сжалась от ужаса.
– Не, постой чуток... Ты ж ведь Эда тёлка?
Диана с изумлением и надеждой взглянула на бандита. Неуже-
ли он сейчас скажет что-то несущее хоть каплю надежды, утешения?
Губы мужчины растянулись в ироничной улыбке:
– Ты в курсе, что твой Эдик, дорогая, был нам должен? И во-
обще, когда его к нам в камеру привели, он повёл себя не по-
нашенски. Представь себе, он только зашёл, и тут же к нему под-
рулил один наш братан... вернее, три наших пахана. Они его узнали.
Один говорит: «Слушайте, братцы, мне кажется или так оно и есть?
Этот кекс и есть тот, которого я узнаю по татуировке на правой ла-
дошке! Он из банды „Охотники за добром“! Мы, правда, их в послед-
нюю нашу встречу отмолотили по полной. Недобитых расстреляли
в упор! Как он выжил? Этого не может быть! Ведь он тогда был сре-
ди них! Братцы, если я не ошибаюсь, это правая рука главаря банды
„Охотники за добром“ по кличке Ангел! Дай-ка я его ближе рассмо-
трю...» Но он не успел что-то ещё сказать, так как твой Эдик одним
ударом уложил их всех троих наповал. Вернее, он ударил одного,
а тот, улетая, как птица с раскрытыми крыльями, от такого удара,
прихватил в полёте ещё двоих, что были сзади. Мы аж присвист-
нули от такого! И тут ещё один из наших паханов, по кличке Ме-
ченый, крикнул: «Да это же наш детдомовский, Паша! Эта сволочь
меня тогда обидела! Налетайте на него, братцы! Но будьте начеку!
Он очень опасен! Зверюга, ё-моё!» Тут мы все кинулись к нему и на-
чалась такая драка, что... Короче, когда нас разняли менты, он уже
лежал на полу без движения, и его вынесли из камеры ногами впе-
рёд. Далее нам сказали, что мы его убили. Некоторым участникам
драки впаяли ещё по сроку за это. А мы вышли за хорошее поведе-
ние по УДО. Вот и весь рассказ. Так что иди в церковь милая, ставь
свечку за упокой души и успокойся, ищи себе другого Эдика.
Тут он рассмеялся. Сашок улыбнулся, но как-то нехотя. Зелено-
глазый продолжил:
– Я вот, между прочим, тоже Эдик, и поверь, по многим дан-
ным не хуже буду твоего...
Сашок загоготал, увидев выражение Дианиного лица. Она, ни-
чего не говоря, медленно вышла из квартиры, и дверь за ней за-
хлопнулась.
Девушка брела по тротуару, не разбирая дороги. Она совсем
запуталась, а этот короткий рассказ не давал ей особой ясности.
Может, этот Паша не её Эдик? Однако некоторые факты совпадают
с историей его исчезновения и даже с проклятием цыганки. Имен-
но с тех пор в его жизни пошли страшные события. Да и в её тоже.
Теперь ей некуда идти, она бездомная и почти нищая.
Часть 2. Эдик,
или Необычный строитель
«Я – Эдик, строитель». Так представился мне Эдик при нашем
первом знакомстве. И как только я увидел его, подумал про себя:
«Необычный строитель! Спортивный, красивый, сильный». Он во-
шёл в мою жизнь неожиданно. А случилось это так.
Мою квартиру с месяц назад залили соседи сверху в ходе про-
ведения ремонтных работ в своей квартире. Раньше надо мной
жила семья. Старик лет семидесяти и его жена почти такого же воз-
раста. Жили хорошо. Никому не мешали. Правда, ночами старик
стучал. Что-то делал, за что в подъезде получил нелегальную клич-
ку Дятел. Однажды, когда сосед перестал по ночам стучать, я под-
нялся, позвонил в дверь, но никто не открыл. Мне было очень ин-
тересно и тревожно: «Почему Дятел перестал стучать?» – тем более
что в подъезде появился странный запах мертвечины. Я даже на-
писал по этому поводу в местной газете статейку, которую опубликовали,
и приходили корреспонденты, журналисты. Они стали
задавать вопросы, и многие соседи стали жаловаться на едкий,
неприятный запах. А я к тому добавил, что наш Дятел перестал
стучать. Узнав, что к чему, рассмеялись, однако, будучи достаточно
любопытными, позвонили в квартиру, стучали долго в дверь и, так
как никто не открыл, а к тому ещё и запах явно доносился оттуда,
позвонили в службу спасения и в полицию.
Вскоре в нашем подъезде были все службы города. Дверь
открыли и там нашли Дятла и его жену в обнимку. Они умерли
по неизвестной нам причине в один день, как пишут о влюблён-
ных в хороших сказках со счастливым концом. Некоторое время
спустя в квартире появились молодые наследники и затеяли ка-
питальный ремонт с переносом стен и дверей, с заменой системы
отопления, батарей, санузла, с установкой плитки на полу и тому
подобным. И в ходе проведения ремонтных работ, как я уже ранее
написал, они залили мою квартиру. Залили прежде всего потолок,
да так хорошо, что пришлось ждать месяц, чтобы начать ремонт.
Новые хозяева, молодые люди, о которых я выше упомянул, долго
не шли на контакт, служба ГБУ «Жилищный» не спешила приходить
оформить акты об аварии, и я уже и не верил, что кто-нибудь мне
сделает ремонт или хотя бы скажет спасибо за то, что не затаскал
по судам и прокуратурам.
Однажды поднялся я опять на этаж выше, вспоминая слова
из песни Аллы Пугачёвой: «Эй вы, там, наверху! Я приглашения
не жду...» Постучал в дверь требовательно, и тогда ко мне и вышел
он: молодой, спортивный, высокий, красивый человек в строитель-
ной робе.
– Я – Эдик, строитель...
Я тут же наорал сходу на него, даже не поинтересовавшись, кто
он и чем тут занят. И он, услышав мой рёв, сначала спокойно, а по-
том немного на повышенных тонах нагрубил мне в ответ, сказав
такие слова, которые напрямую дали мне понять, что я не иначе как
алкоголик и дебошир. Потом он послал меня, кстати тоже достаточ-
но грубо, куда-то подальше. И я кинулся на него с кулаками...
И несколько дней спустя, когда незнакомый человек позвонил
мне в дверь, я, как обычно, открыл. Увидев знакомого Эдика с ин-
струментами, шпаклёвкой и краской, обоями и другими строитель-
ными причиндалами, улыбнулся и пригласил вежливо зайти. Пока-
зал я тут же ему испещрённый тёмными пятнами от засохших капель
потолок, а также обратил его внимание на поднятый местами и раз-
бухший от прежней влаги пол, на расклеенные на стенах и висящие,
как ошмётки, обои, а также на потемневшие углы. Проведя для него
такую короткую экскурсию, я развёл руками и прошептал:
– Вот как бывает. И, главное, за это никто не в ответе...
В моих словах и в жестах были слышны нотки извинений, мол,
вот почему я так грубо тогда повёл себя.
– Ничего! Не переживайте! Всё будет в лучшем виде! Я, как уже
говорил, очень хороший строитель. Всё вижу, понимаю и обещаю,
что это дело сделаю за один, максимум два дня.
Я подумал, что он не очень скромно себя преподносит, но про-
молчал. Был рад, что хоть кто-то наконец стал интересоваться мо-
ими проблемами после того, как залили. «Самое главное, чтобы
он это сделал!» – промелькнула мысль.
Эдик аккуратно и молча разложил все свои строительные мате-
риалы и инструменты на застеленный в соседней комнате газетами
пол, закрыл все шкафы плёнкой, застелил полы также плёнкой, по-
просил меня по мере возможностей удалиться в соседнюю комнату
и закрыть хорошо двери и затем приступил к работе.
Я смотрел и любовался, как всё в его руках спорилось. Сначала
он шпателем удалил всю засохшую штукатурку, разодрал обои, раз-
вёл шпаклёвку и стал руками одновременно орудовать двумя шпа-
телями по потолку и по стенам. Честно признаюсь, с удивлением
и завистью следил за его работой. Все его движения до миллиметра
были выверены. Каждый последующий штрих мастера по потоку
оставлял на нём или на стене ровный слой штукатурки или шпаклёвки.
К вечеру потолок и стены сияли белизной и ровностью. Он на-
вёл за собой порядок. Сложил свои инструменты и стал прощаться.
Я был благодарен и подумал: «Если даже он завтра не приедет, буду
считать, что вся работа завершена». Однако строитель оказался по-
рядочным человеком. С самого утра на второй день приехал и про-
должил начатое дело. И уже к обеду я сидел в чистой, отремонти-
рованной квартире и обедал с ним за одним столом.
Обед я приготовил царский. Стол ломился от блюд. Были даже
бутерброды с красной икрой. Я налил в гранёные стаканы компот
собственноручного приготовления и по рюмке отборного конья-
ка. Постарался ему всячески угодить, для чего постелил на стол
новую скатерть, достал из старинного серванта с зеркалами давно
не использованный хрустальный сервиз, расставил дорогие тарел-
ки, ложки, вилки и ножи, как обычно это делают в хорошем ресто-
ране. Он это оценил достаточно душевно. Стал ещё ближе ко мне
душой. Разговоры наши получились дружественные, откровенные
и положительные.
Обедали долго и не спеша, а после обеда я попросил его
остаться у меня на некоторое время и выслушать всяческие рас-
сказы из жизни. И он согласился. Я рассказал ему даже о том, что
я писатель и хочу написать о нём книгу, потому что таких людей,
как он, в мире немного на сегодняшний день. И он с удовольствием
согласился, тем более что начальство его отпустило с работы до ве-
чера. Видать, начальники его так же, как и я, думали, что ремонт
квартиры займёт недели, а то и месяцы, ведь по объёму работ один
человек мог справиться не раньше, чем за два-три дня, работая не-
прерывно.
Так что по моей гостеприимной просьбе в это время строи-
тель сидел в моей квартире на мягком диване, закинув ногу на ногу
и, покачивая ей, вспоминал своё прошлое. Он тоже был хорошим
рассказчиком и рассказывал мне о своих годах юности и о молодо-
сти очень подробно, жестикулируя по ходу. И эти жесты ещё ярче
передавали ощущения той поры, о которой он говорил. По ходу
рассказа он смотрел на меня, как будто искал ответы на те вопро-
сы, что я порой ему задавал.
Я слушал внимательно, однако изредка уточнял детали,
а он долго и подробно рассказывал, вспоминая детство, которое,
как оказалось, провёл в детском доме, тяжёлые годы юности и мно-
гие другие детали из жизни. Он с необычной ностальгией вспоми-
нал времена развала СССР и излагал прошлое так, чтобы мне стало
ясно и понятно, что его больше и чаще всего беспокоило в жизни
и что беспокоит до сих пор.
Часть 3. Лихие девяностые годы
– Развалили Советский Союз неожиданно для всего трудово-
го народа великой страны, – говорил Эдик, вздыхая. – А ведь мне
не было тогда и двадцати лет! И я до сих пор в недоумении: поче-
му это произошло? И что можно было нам, народу, сделать, чтобы
не допустить этого развала?
– Так я тоже так же к этому отношусь, ведь на всесоюзном
референдуме почти все проголосовали за единый и нерушимый
Союз! – согласился я с ним.
– Главное, у всех людей потом возникли вопросы, типа как
жить дальше, что делать, куда податься, чем себя занять...
– Ужас! Как вспомню, так... будто всё это было не с нами...
– Да... Кто-то уходил с работы и устраивался в разные банд-
формирования. Многие занимались продажей награбленного иму-
щества. Были и те, кто пытался честно торговать разными товарами
или излишками своего производства, подражая новым рвениям
и словам типа «предпринимательская деятельность».
– Предприниматели того времени были в основном те, кто по-
купали дефицитные товары дешевле и продавали намного дороже.
– Вот именно тогда меня и направили на работу! Сразу же по-
сле детского дома я попал в этот хаос! Меня заботливо устроили
охранником при кирпичном заводе в Подмосковье, а вернее –
в пригороде небольшого города Тучково. Других же выпускников
детдома, к несчастью, направили на фабрики и заводы по всему
ещё не до конца разваленному Советскому Союзу.
Я покачал головой: мол, прекрасно понимаю, что произошло
дальше.
– Как понимаете, мне по сравнению с ними очень повезло.
Посудите сами (в ходе разговора он обращался ко мне в основ-
ном на «вы»): во-первых, до Москвы мне было рукой подать, а во-
вторых, от завода дали комнату в общежитии. И жизнь моя пошла,
поплыла...
32
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
33
Строитель, или Кладбище мужчин
Строитель
улыбнулся. Я обратил внимание на то, как сильно на-
тягивается кожа на его худощавом лице во время улыбки. Мимика
лица мне казалась неестественной, клоунской. И я подумал, что он,
видимо, сделал на лице пластическую операцию да ещё не одну так
называемую подтяжку лица.
– Вы красиво и, я бы сказал, неестественно волшебно улыбаетесь,
– сказал я по-простому, не думая в это время о вежливости.
Он рассмеялся и тут же проинформировал меня, что в своей
жизни он успел несколько раз поменять внешний облик и даже фа-
милию, имя и отчество.
– Зачем? – удивился я. – Вы прячетесь от женщин?
– Глупости всё это. Разве стоит делать операции лица и тела,
чтобы тебя не узнали какие-то женщины? – возмутился он. – Эти
операции делаются для других целей. Но слушайте дальше... Пой-
мёте по ходу рассказа.
– Хорошо. Слушаю, – согласился я, тем более что смотреть
на него и слушать его рассказ мне было очень интересно и занятно.
– Развал СССР привёл к тому, что заводы и фабрики, любые
другие предприятия разорялись и закрывались, чтобы потом
на их базе открывали частные предприятия, приватизированные
разными воротилами за копейки, причём за государственные.
Я не знал, чем заниматься, когда наш завод закрыли. Как и в дру-
гих подобных случаях, вокруг нашего завода началась некая возня,
то есть, попросту говоря, бандитские разборки. До этих разборок
зарплату за полгода никому не дали... Мы, рабочие, по привычке
организовали забастовку. Но нас, мягко сказать, послали, объявив,
что завод разорён, денег нет и что они могут оплатить строитель-
ными материалами, некондицией. То есть непроданными кирпича-
ми, цементом, песком, щебнем, арматурой, бетонными блоками...
– Да, помню я эти времена! И чайниками давали людям зар-
плату, и кастрюлями, и даже вещами, продуктами... – рассмеялся я,
поддерживая его, с сочувствием и пониманием, кивая в это время
одобрительно и с пониманием головой.
– Короче, – продолжил, сделав некоторую паузу, Строитель,
–
я согласился взять свою зарплату кирпичами, бетонными блоками
и плитами перекрытия.
– И правильно сделал! Это же золотой фонд домостроения!
– Но передо мной возникла проблема, куда их везти! Не было
у меня ни машины, ни участка земли. И не было даже идеи в голове,
что с этим всем можно сделать.
– Вот это похуже. Помню, в то время участки давали в аренду
на сорок девять лет с правом выкупа. Потом, буквально года два
спустя, их оформляли в собственность. И после этого их можно
было продавать.
– Да-да, – согласился Строитель,
– но не все могли взять
в аренду, так же как и кредиты получить.
– Вот об этих ограничениях вы очень своевременно мне на-
помнили.
– Короче, взял я накладные на получение и пошёл искать пути
решения. Мечтал продать дорого и вернуть себе зарплату деньга-
ми. То есть решил испытать в себе жилку предпринимателя. Однако
кому продать свой кирпич? К тому времени все подъезды домов
были завалены «жёлтыми» газетами о купле-продаже, обмене...
– Помню! Точно! Ну и времена! Все просили обмен на разные
товары!
– Вот-вот! В то же время каждый старался перехитрить других,
и обмен на кирпичи просили не в мою пользу! И потом, посудите
сами, зачем мне обменивать бетонные блоки на, например, ка-
стрюли?
Тут мы расхохотались. Строитель
долго смеялся, и я смеялся
вместе с ним. Ведь в то время я бывал в подобных ситуациях, и сей-
час это вызывало во мне смех. Хотя в девяностые годы всем было
не до смеха.
– Помните, как тогда шутили люди? Помните, какие анекдоты
рассказывали? Вот, например. Встретились два коммерсанта, из но-
вых русских, в малиновых пиджаках и договорились о крупной
сделке. Выпили, закусили, ударили по рукам и разошлись до назна-
ченной даты. Один пошёл искать деньги, а другой – товар!
Мы опять расхохотались и долго смеялись. Мы смеялись громко,
просто, по-товарищески. А некоторое время спустя он по-
смотрел на меня и, довольный моей реакцией на анекдоты, мило
улыбнулся. Потом, когда я успокоился, предложил тост за далёкое
прошлое и продолжил:
– Как вы понимаете, условия купли-продажи, поиска клиентов
в девяностые годы прошлого столетия были не ахти. Не было мо-
бильных телефонов, тем более таких смартфонов и айфонов, как се-
годня. И я искал покупателей наобум. Напечатать объявления было
довольно глупо, потому что не только подъезды домов, но и почто-
вые ящики были забиты газетами и все заборы и даже стены зда-
ний, а также электрические столбы, стволы деревьев были закле-
ены объявлениями, которых никто не читал. Лишь ветра и дожди
их трепали. Давать объявления в газете было ещё глупее. Дороги
и тротуары были в газетах, которые пестрили объявлениями и ва-
лялись, никому не нужные.
– Помню. Это было ужасно. Кругом грязь, газеты, журналы... –
сказал я, вспомнив те ужасные годы, и даже добавил к этому, мо-
жет, не совсем кстати, что в метро раньше, например с тысяча де-
вятьсот шестидесятого года и до тысяча девятьсот девяностого
года, все люди сидя или стоя читали книги. Потом они, не меняя
положения, в смысле сидя и стоя, стали читать жёлтую прессу.
А ещё позже, примерно с начала двухтысячных годов, люди ста-
ли читать с электронных ресурсов интернета всякие информа-
ционные материалы. К этому времени книги в натуре – исчезли!
Зато появились смартфоны, айфоны... И люди стали слушать му-
зыкальные ролики с «Тик-тока», с «Ютуба» и с других интернет-
ресурсов...
– Не будем отвлекаться от моего рассказа, – остановил меня
он. – Вскоре мне повезло. Я просто сделал себе пачку визиток, как
тогда многие делали, где указал, что я коммерсант по продаже
стройматериалов. Золотыми буквами напечатал фамилию и имя,
свой домашний адрес как офис продаж. Все тогда так поступали.
– Ой, даже у меня были карманы забиты собственными и чу-
жими визитками! Это как сейчас забиты разными карточками
банка...
Мы рассмеялись. Он посмотрел на меня немного укоризненно.
Видимо, я ему мешал раскладывать свои мысли в слова и фразы
в том порядке, в котором они шли цепью в его сознании и выходи-
ли наружу, передаваемые языком. Я замолчал. Потом, после неко-
торой паузы, Эдик продолжил:
– Однажды в автобусе встал я со своего места и с улыбкой,
громко, на весь автобус прокричал: «Товарищи! Дамы и господа!
Кому нужны кирпич, цемент, песок, бетонные блоки и другие строительные
материалы, обращайтесь ко мне! Для всех желающих
у меня есть мои визитки! Для тех, кто прямо сейчас закажет строительные
материалы, я предложу хорошую скидку! Цена договор-
ная! Есть варианты вывоза-доставки и самовывоза!»
Я опять рассмеялся и сквозь смех проговорил:
– Прости! Не могу не смеяться! Это так выглядело неожидан-
но, глупо, неестественно! Помню, я почти так же продавал свою
«кастрюльную» зарплату. И в автобусах, и в электричках... Бывало,
наберу с собой мешок кастрюль и иду в массы, крича что есть сил:
«Кому кастрюли, новые, добротные, с завода?..»
Эдик меня остановил, приподнял указательный палец вверх,
как бы указывая мне жестами, что он не всё закончил и самое инте-
ресное в его рассказе впереди.
– Мы это с вами хорошо знаем и не будем отвлекаться. Ещё
раз прошу вас, будьте терпеливы... Единственное, что я сейчас для
себя отметил из вашей фразы, что носить с собой в массы бетонные
блоки, плиты перекрытия, кирпичи, цемент я, естественно, тогда
не мог. Да и в общественном транспорте не приняли бы.
Мы оба рассмеялись над его удачной шуткой. Я сквозь слёзы
проговорил:
– Одно дело – кастрюли, сковородки, чайники, вёдра, и другое
дело – строительные материалы!
Строитель
ещё громче рассмеялся над своей удачной шуткой.
Он, как и любой другой человек, любил, когда собеседник по до-
стоинству оценивал его шутки. Я его, естественно, и в этом случае
поддержал. Да и к тому же мне было приятно находиться в компа-
нии человека, с которым несколько недель назад познакомился,
тут же подрался, а потом сдружился. И не ошибся! Ведь он мне сде-
лал бесплатно ремонт и сейчас меня развлекает не хуже артиста
Театра сатиры, притом тоже без денег.
– Тогда так было на каждом углу, в метро, в поездах и даже
в самолётах, – сквозь смех выдавил из себя он.
– Ой, а сколько было подделок! Мне предложили однажды ки-
тайский сломанный, то есть с испорченной программой, телефон.
И я его купил! Представляешь? Очень дорого, между прочим! Та-
ким образом наказали меня, как говорится, дурашку, на огромную
сумму денег.
– Не тебя одного! Тогда многие люди попадались на такие
уловки мошенников.
– Но я, не будучи мошенником, перепродал этот телефон од-
ному деду, который плохо слышал. Ему как раз был нужен громко
звонящий телефон, а не с картинками...
– Однако же, с вашего позволения, я вернусь к истории с кир-
пичами. Итак, в этом автобусе ехал один начинающий бизнесмен.
Зачем он ехал на автобусе, никто не знал. Ведь у него было две ма-
шины! Я точно знал! Он всегда надевал красный пиджак. То есть от-
носился к категории новых русских. Видать, это было моё личное
счастье в красном пиджаке!
Я одобрительно рассмеялся. Вспомнил себя в те годы. Тогда
я, небольшого роста, в малиновом прекрасном пиджаке, прошитом
кустарно и без ГОСТа, по-деловому шёл среди других в красно-малиновой
толпе.
Строитель
рассмеялся тоже и продолжил:
– Тот человек, в красном или в малиновом пиджаке, устроился
на работу в некую «пирамиду». Там собирали людей, как правило
по выходным дням, на так называемую презентацию. И все, кто по-
сещал эти презентации, обязаны были платить за вход по двадцать
долларов за каждого человека, строго в долларах, потом, по окон-
чании презентации, – ещё три тысячи триста тридцать долларов
за вступление в эту самую «пирамиду». После вступления человек
обязан был находить таких же лохов. Чем больше лохов, тем луч-
ше! И все должны были прийти на эти так называемые презента-
ции со своими супругами, дабы решение они могли принимать совместное,
чтобы не ругаться потом, кто в семье главный виновник,
в случае неудачи...
– Знаю, был и я в такой «пирамиде», – прервал я Строителя.
Он кивнул головой ободряюще, типа все мы дети тех времён,
и продолжил:
– И этот человек в малиновом пиджаке по-деловому подошёл
ко мне, посмотрел так, как смотрят дети на букашку, и сказал: «Я го-
тов купить все ваши стройматериалы». Потом добавил: «Однако
у меня нет рублей, а только доллары!» И если я соглашусь принять
у него оплату в долларах, то... Конечно, мы обговорили свой курс
доллара по отношению к рублю, кажется около семнадцати рублей
за доллар, а может восемнадцати, точно не помню.
– У доллара, конечно, имелся всероссийский курс, по которо-
му финансировались бюджетные организации...
– Да, курс, по которому покупались разные товары, был, но был
и курс для тех юридических и физических лиц, типа моего клиен-
та, кто во Внешэкономбанке производили обмен, куплю-продажу
и по договоренности занимались куплей-продажей денег и так
далее...
– Прости меня, – прервал я его, – припоминаю, что с первого
ноября одна тысяча девятьсот девяностого года доллар перестал
стоить шестьдесят три копейки. Тогда государством был введён
коммерческий курс рубля. Помню очень хорошо, что с первого ян-
варя одна тысяча девятьсот девяносто девятого года доллар был
чуть более двадцати рублей.
– Да, ты прав. Так вот, я сам к этому времени уже не имел в на-
личии рублей. Карманы были забиты долларами...
– Круто!
– Круто. И всё началось с этой продажи! Тот мужик купил
у меня всю мою «кирпичную» зарплату, полученную мною кирпи-
чами, более того, ему не хватило моих кирпичей, цемента и пред-
ложенных мною ему бетонных блоков, плит перекрытия и других
строительных товаров. Он занимался строительством и искал де-
шёвые строительные материалы и товары по выгодному для него
курсу. И, кстати сказать, для меня тоже эти сделки были выгодными.
Я тут же ему пообещал достать недостающие строительные мате-
риалы, и, естественно, я стал покупать, причём дешевле раза в два,
а то и три, у своих коллег их зарплаты. Я покупал их так называемые
«блоко-кирпичные» зарплаты и перепродавал моему новому дру-
гу, а затем, с его подачи, – и друзьям этого новоиспечённого друга
в малиновом пиджаке.
– Повезло! – одобрительно кивнул я.
– Повезло, – согласился он, – и мне, и тому парню! Так под-
нялся я по своему бизнес-проекту очень быстро. Даже сам такого
не ожидал! Настало время, когда во всех карманах шелестели, как
я говорил, только доллары, и я не мог купить себе хлеба! Чтобы что-
то купить – одежду, еду, – мне приходилось продавать, причём, как
правило, в разы дешевле, мою американскую валюту.
– Да, страшные годы пережили мы... Ужасный дефицит товаров
и финансов был в то время. Особенно у государственных структур.
Месяцами люди не получали зарплаты! В том числе и потому, что
некоторые руководители со своими финансистами и кадровиками
изощрённо воровали поступающие финансовые государственные
средства, клали их в банки под проценты и разницу потом брали
себе. А людям давали зарплату потом без учёта инфляции. Однаж-
ды я воспользовался тоже такой схемой. Только честным путём!
Во время собрания трудового коллектива попросил всех не полу-
чить зарплату, а отдать мне, чтобы я купил себе машину. И люди,
из уважения ко мне, согласились. Таким образом, они расписались
в ведомости, а я получил на руки всю зарплату организации! Сотни
тысяч рублей! Тут же поехал и купил две машины! И через пару не-
дель инфляция выросла в сотни раз. Последующая зарплата – тоже.
И я получил зарплату и раздал всем по ведомости их прошломе-
сячные зарплаты. Все были довольны, что деньги получили в пол-
ном объёме, а я – тем более! Ведь одной зарплатой я рассчитался
со всем коллективом!
Мы оба помолчали. Каждый из нас, видимо, что-то своё вспо-
минал.
Потом Строитель
продолжил свой рассказ:
– Со временем я перестал понимать цену деньгам. Я мог за-
просто отдать стоящей у дороги девчонке, а их тогда было мно-
го, стодолларовую купюру, оставляя её с широко открытым ртом
и удивлёнными глазами, до безумия! И следует сказать, что я к это-
му привык очень быстро! Мне понравилось так удивлять людей!
Идёшь ты со своими друзьями и подругами, например, в ресторан
и, когда подходит официант за расчётом, кладёшь ему пару сотен
долларов в карман со словами: «Сдачи не надо», и деловито ухо-
дишь. Естественно, ты там в малиновом пиджаке. И для пышности
сверху накидываешь кожаный плащ длиною до пят! И все на тебя
смотрят. А ты идёшь, довольный, уверенной походкой, подметаешь
полами своего длинного плаща за собой дорожки и наблюдаешь
искоса с удовольствием за завистливыми взглядами других посе-
тителей.
– Мда-а-а... В этот период я и сам был всегда в малиновом пид-
жаке, – вздохнул я, соглашаясь с ним.
Я внимательно слушал его рассказ. И, слушая, сейчас вспомнил
и себя в те времена полнейшего развала. Однажды пришёл я на ра-
боту в малиновом пиджаке – и меня чуть было не уволили.
И сейчас я, естественно, слушал, кивал головой, мол, всё это
я подтверждаю. Обо всём, о чём ты говоришь, мне известно.
Строитель
так же одобрительно качал головой, соглашаясь
со мной, и продолжил рассказ:
– Как мы с тобой знаем, где есть большие деньги, там есть
также и много добра и зла. Много проблем накапливается у всех,
кто внезапно становится богатым и беспечным. Опасности стере-
гут на каждом шагу! Меня повсюду караулили разные люди. И если
не два раза, то один раз в неделю как минимум мне приходилось
драться с разными людьми. Нападали неожиданно и по одному,
и по два, и по три. Нападали и с ножами, и даже с огнестрельным
оружием! Благо я умел хорошо защищаться. Где отбивался ногами
и руками, где применял травматические и иные средства.
– Тяжёлые были времена...
– Кстати, я ещё не рассказал тебе, что с самого детства я стал
заниматься карате и в детском доме весьма успешно выступал
на первенствах между детскими домами и приютами?
– Нет.
– Так вот, бил я хорошо и налево, и направо и калечил всех
как мог, и слава обо мне распространялась по всей новой России
и далеко за её пределами.
Лицо Строителя на миг помрачнело, словно он вспомнил что-
то очень неприятное, потом он собрался мыслями и спросил:
– Знаешь Чака Норриса?
– Да.
– А Брюса Ли?
– Да.
– А великих боксёров типа Тайсона?
– Знаю...
– А Александра Медведя?
– Тоже знаю!
– Так вот... Там, в детском доме, мне было очень нелегко, – про-
должил он. – Я был всегда голодным. Еды в те годы не хватало. И...
и ребята, да и воспитатели попадались... всякие. Нам иногда при-
возили подарки – типа от городской администрации, от разных
фондов – конфеты, игрушки, одежду. И, помню, был один маль-
чишка – здоровый такой и злющий, так он у всех всё отбирал. Ну,
не у всех, а у тех, что послабее. Я был совсем маленький. А он себе
вообще банду сколотил таких же волчат и всех грабил. И вот нам
в очередной раз привезли подарки, раздали всем немножко вкус-
ные конфеты, мандарины, яблоки, разной одежды, книжек... И вос-
питатели распределили, кому что досталось. Так вот, тот парень за-
явился ко мне в комнату вечером, когда воспитатели легли спать.
Нас там было несколько человек, таких же маленьких. И он сказал,
что все конфеты, яблоки, а также новую курточку, которую мне
только сегодня дали, я должен отдать ему. Я отказался. Конфеты –
бог с ними, а курточка была как по мне сшитая! Я так мечтал именно
такую иметь! Просто мне на улицу выйти не в чем уже было. Из ста-
рой куртки я вырос давно. Новая была мне жизненно необходима!
Да и конфет, если честно, тоже очень хотелось.
А парень – у него была кличка Меченый, потому что у него был
шрам во всю щёку, – он подошёл, стал требовать куртку и, так как
я ему отказал, стал меня избивать. И в один момент, когда я уже
валялся на полу в крови, с расквашенным носом, такая злоба нака-
тила! Меня вдруг как будто что-то осенило! Что-то подняло во мне
дух! Что-то удесятерило все мои силы! И я так тому Меченому вре-
зал, что он и сам не ожидал! Улетел как подкошенный! Ударился
об стену головой, как-то некрасиво сложился и отключился. Сотря-
сение мозга, видать, заработал...
– Молодец!
– Его «волчата» разбежались! И с тех пор они уже остерегались
меня задирать. Мне было лет десять. Это я хорошо помню.
– Уже занимался карате?
– Да. Лет с пяти я занимался и боксом, и борьбой, и карате, и...
– Восхищён! Молодец! Достоин уважения! Настоящий воин!
Ещё раз убеждаюсь, что воинами не рождаются, а воинами стано-
вятся и этот процесс становления начинается в раннем детстве!
– Именно тогда это состояние и появилось у меня. Накатывает
что-то, аж в глазах темнеет, и силы берутся из ниоткуда.
– Это знакомое состояние, знакомые и мне чувства и понятные
для всех великих спортсменов.
– Однажды меня воспитательница ударила по лицу...
– Ой! Как же можно бить по лицу, по сути, малыша!
– Главное, я ничего плохого не сделал! Я читал книгу под одеялом,
далеко после отбоя, а она увидела, так как в темноте я себе
освещал своё чтение открытым огнём, обычной свечой. И... меня
она сначала матом обругала! Потом книжку отобрала! Потом вы-
тащила полуголого из-под одеяла и пощёчину «выписала» со всей
дури, аж в ушах загудело и кровь из носу пошла.
– Ух ты ж... дрянь такая! – выругался я то ли на воспитательни-
цу, то ли на самого Строителя. Он ведь мог спровоцировать тогда
пожар, в котором, возможно, погибли бы невинные дети.
– Она такая толстая была! Воспитательница, имею в виду, –
будто бы догадался о чём-то он. – Рука у неё тяжёлая... Как сейчас,
вижу те искры, которые посыпались из моих глаз. И я ударил её...
в живот ударил! Кулаком ударил! Ударил прежде, чем осознал, что
делаю. На меня тогда опять то самое состояние накатило.
– Мда-а-а...
– Она упала как подкошенная.
– Ой!
– Крику было... Меня на второй день повели по местам разби-
рательств, на учёт в детскую комнату милиции поставили.
– А она?
– Она в больнице полежала какое-то время.
– Хорошо ты ей вмазал в свои десять лет!
– Зато она меня потом тоже уже никогда не трогала. Более
того, ни она, ни другие пацаны или воспитатели.
– Ещё бы...
– А потом я стал ходить ещё чаще в спортивные секции, на ра-
дость тренерам. Победы! Победы! Победы! Без всяких поражений!
Сначала бокс, потом карате, потом самбо, потом вольная борьба
и классическая, так называемая греко-римская...
– А когда учился и как?
– Учился драться профессионально и, как я говорил, преуспел
в этом.
– Я имел в виду – учиться в школе. Буквы, цифры, физические
свойства, химические определения и понятия, стихи, песни, по-
вести...
– А-а-а, это? Это я тоже всё успевал. Был среди лучших и авто-
ритетных учеников.
– Надо думать. Учителя не дураки. Они тоже о тебе кое-что
знали!
– Знали, я ведь знаменитым был до садика, когда подрался
в песочнице и почти что проломил голову своему товарищу, а ког-
да он ещё и на разбитую бутылку наступил, оказал ему первую по-
мощь, подсыпая в рану песок.
– Ужасно! Тут, прости, даже я сейчас, в своем возрасте, готов
закрыть глаза и сморкнуть нос...
– Вот такое у меня было детство, – печально усмехнулся Строитель
и продолжал: – Вырос я кое-как и пошёл по опасной дорожке.
Ведь за мной стали наблюдать серьёзные люди. Сначала из струк-
тур КГБ, потом ФСБ и других структур, в том числе вновь созданных
российских спецслужб. Наблюдали параллельно за моими делами
и те, как говорится, кто был из руководства параллельных «органов
власти». Всякие там воры в законе и авторитеты всех мастей. Кроме
них, были и люди всякого сброда, а также из хорошо организован-
ных бандформирований.
– Ой, не говори! Времена так времена!
– Первыми ко мне подошли «спецы». Как оказалось, в их со-
ставе работал и мой дядя! Он мне приходился родным по папиной
линии, о котором я, кстати сказать, даже в то время и не знал.
– Как же так? Ребёнка запихнули в детдом и забыли?
– Похоже, что так. И этот дядя решил мне составить протекцию
в этом деле. Он заслал ко мне гонцов. Вежливые люди с Лубянки
зашли ко мне и пригласили к себе. То есть, образно, предложили
мне поработать на них.
– А ты? – удивился я, думая, что Строитель
тогда им отказал.
– Я согласился.
– Слава богу!
– Во-первых, потому что, как они сказали, мой дядя – генерал!
Во-вторых, когда я к нему явился, он со мной по-отечески погово-
рил. Это для меня было непривычно, душу мне зацепило!
– Ещё бы! В юности впервые в жизни увидеть близкого челове-
ка, да ещё в таком ранге!
– В-третьих, мне порядком надоело быть изгоем и чувствовать
себя чужим среди своих в своей стране!
– Да, это наверняка очень поганое чувство!
– Поганое! Друзья к этому времени от меня отвернулись
из зависти, сослуживцы, когда узнали, как легко стал долларовым
миллионером, не обрадовались, а обиделись за то, что не взял
их с собой, не подсказал им, как себя вести в этом всеобщем хаосе.
Многие стали предъявлять претензии.
– Хорошо понимаю. Сам через это прошёл.
– Дядя тогда предложил мне поработать на спецслужбы.
Он внедрял всегда меня во всякие не очень хорошие компании, так
как меня везде знали и принимали, и там я должен был добывать
всякие разные сведения по финансам, по преступным деяниям,
по воровству, убийству, предательству Родины – и передавать ему.
– Круто!
– Круто? Опасно и скользко! Я, стараясь ничем себя не выдавать,
работал хорошо. Пользовался всегда авторитетом в своих кругах.
– Согласен. Чувствуешь себя наверняка изгоем и даже пре-
дателем среди так называемых «своих» – и чужим среди самых
близких...
– Но немного подробней об этом я, может, расскажу тебе чуть
позже. А сейчас вернусь к тем годам, когда я поднимался и стре-
мился стать миллионером. Ещё одно составляющее есть, помогаю-
щее мне стать миллионером. Ваучеры!
– Хо-хо-хо! Они, наши милые чубайсовские и ельцинские мил-
лионеры того времени! – расхохотался я.
– Да, именно они! Мой дорогой человек, дорогой мой друг! –
Он впервые так меня назвал, и я этому был очень рад. – Если пом-
нишь, всем «новым людям» были розданы ваучеры.
– Как это можно забыть?
– Ох, как же я на них наварился! Спасибо Борису Ельцину, ко-
торый обещал всех нас сделать миллионерами, и Анатолию Чубай-
су, и их гайдаровской команде, которые придумали и реализовали
эти чудесные аферистские идеи государственного масштаба!
– Я эти ваучеры покупал десятками и сотнями...
– Так и я их покупал у наших «братьев» алкоголиков, наркома-
нов, проституток, которых тогда развелось как стаи волков. И по-
купал и за паленую водку, и за доллары, и за кирпичи, и за одежду,
и за обувь, и за еду...
– Прости, Эдик, но эти вспоминания даже страшнее, чем тот
удар воспитательницы и его последствия!
– Конечно! То были цветочки! Так же, как и мои детские ша-
лости с оказанием первой помощи в песочнице. Я покупал вауче-
ры и на них потом оформлял на себя имущество, заводы и фабри-
ки... Но это тоже позже было. Не буду забегать вперёд и вернусь
к периоду,
когда ещё был, как говорится, без малинового пиджака.
То есть после того, как продал первые свои кирпичи, сначала я ку-
пил себе машину. Как сейчас помню, двухгодовалую «шаху», то есть
«Жигули» шестой модели.
– В то время даже бандиты эти машины очень любили! Они
считали их крутыми тачками.
– Конечно! Я же потихоньку становился бандитом... И на этом
автомобиле, то есть на своей «шахе», стал рассекать по Московской
области, по Москве и далее по России. Пробок не было, милиция
(тогда так называлась полиция) за копейки разрешала нарушать
любые правила. Даже приветствовали, когда я на высоких скоро-
стях ехал мимо, если спешил куда-то на очередную сделку. Потом,
бывало, они подходили ко мне и говорили, слегка стесняясь, напри-
мер: «А ты ведь мимо меня проскочил вчера со скоростью света!
Я только успел взять под козырёк!» И я отвечал: «Спешил. Прости,
командир!» Потом доставал из кармана двадцать или пятьдесят
долларов, отдавал их ему в благодарную руку и уезжал дальше.
И они не смели более меня задерживать, даже пьяного.
– Круто! – согласился я, восхищённо цокая языком. – В те годы
главнее денег ничего не было, после развала СССР.
– Были дела и более крутые. Вот, например, эту же «шаху»
я выставил на продажу, так как захотел уже купить новую, вишнё-
вую «девятку». Помнишь, песня была такая – «Моя вишнёвая „де-
вятка“...»?
– Помню! Все её пели, кому не лень было!
– Так вот, нашёл я быстро одного покупателя. Старого еврея.
Он осмотрел мою машину долго, придирчиво, как осматривают ло-
шадь перед покупкой.
– Ой, знаю я таких покупателей! Они и под капот заглянут,
и глушитель потрогают, и по колесам ногой постучат, и руль покру-
тят со знанием дела, и сидения отодвинут, и даже стёкла по десять
раз опустят вниз и поднимут обратно.
– Вот именно! Он даже все радиостанции проверил, прислу-
шавшись к каждой колонке, в каждой двери и в багажнике!
– И как только не лопнуло терпение?
– Я смотрел, как он тщательно всё проверяет, и терпел все
эти его выходки. И когда наконец он сказал, что берёт, хотя «надо
бы подешевле, потому как в салоне нужно пропылесосить и резину
поменять, так как на тридцать процентов уже изношена», я в исте-
рике рассмеялся, но... согласился.
– Ух ты, Господи, прости нас, грешных...
– Тогда он дал мне поручение снять машину с учёта, и лишь
потом обязательно её купит.
– Ой, одна морока с этими продажами! Нотариус, очередь, ГАИ...
– Я поехал в тот же день, несмотря на то что передо мной
чёрная кошка перебежала через дорогу. Ехать мне нужно было да-
леко. Километров этак сто. По дороге думал о том, как этот еврей
тщательно проверял мою машину, и то и дело смеялся про себя,
слушая радио. Таким образом, отвлёкся я, естественно, и чуть
не пропустил поворот налево. Свернул быстро, со второго ряда,
не заглядывая в зеркало заднего вида, не включив даже ле-
вый поворот, а там, по крайней полосе, на огромной скорости
в это же время ехал на своей вишнёвой «девятке», как потом оказа-
лось, один из заместителей начальника одного из округов города
Москвы по борьбе с преступностью.
– Вот так совпадение! На ловца и зверь бежит! – пошутил я.
Строитель,
видно было по его лицу, немного обиделся, но ни-
чего мне не сказал.
– И тут же произошло страшное столкновение.
– Ужас! Прости, неудачно пошутил.
– Проехали... У меня снесло почти полмашины. Вся моя во-
дительская сторона была снесена, а со мной, почти как рама ве-
лосипеда, продолжила движение прямо другая часть машины.
Двери, зеркала, крылья слева по борту от водителя в моём авто,
«шахе», а также почти половина заднего и переднего бамперов,
аккумулятор, который был плохо закреплён в своём гнезде, поле-
тели вперёд и стали бить машины попутного и встречного потока.
Вишнёвая же «девятка» ещё хлеще пострадала – с разодранной
правой стороной и мордой продолжила движение в своём направ-
лении, уходя постепенно влево, и, естественно, билась о встречные
машины. Сам же водитель вишнёвой «девятки» вылетел через стек-
ло своего автомобиля и унёсся, кувыркаясь по асфальту, перед
моей машиной, которой я пытался управлять. На удивление, и нож-
ной, и ручной тормоз сработали хорошо, моя реакция оказалась
мгновенной, и я остановил машину, не доехав до лежащего чело-
века, который к этому моменту растянулся на асфальте буквально
в паре десятков сантиметров!
– Вот так продал ты машину...
– «Вот и продал я свою машину», – подумал я и свободно вы-
шел, так как двери не было. «Так даже удобней», – пришло мне в го-
лову, и я, осмотрев машину снаружи, вспомнил старого еврея и...
рассмеялся. Человек, недавно вылетевший через лобовое стекло
своего авто, именно в это время встал с асфальта, подскочил ко мне
с криками по типу: «Ты что, ненормальный? Кто так делает поворот
со второго ряда? Ты хоть в зеркала смотришь?! Права наверняка
купил, а учить правила не стал! Мы ещё и смеёмся? Я плохо, что
ли, выгляжу под твоими колёсами?»
– Да... Скверно получилось.
– Не то слово! Я слушал его с дурацкой улыбкой на лице
и молчал, а он всё больше и больше приходил в себя и кричал:
«Да ты знаешь, кто я?! Я отвечаю за бандитизм! В смысле, за то, что-
бы его не было в нашем городе, вернее – в округе! А ты?! Ты кон-
кретно попал! Ты просто пока ещё живой, но уже... труп!»
– И ведь не убежишь никуда от такого! Найдёт! – вставил
я с опаской, боясь ворошить ещё глубже те мгновения жизни
Строителя.
Строитель
смотрел на меня, и на его лице было будто бы напи-
сано: «Всё ли он понимает, о чём я сейчас говорю?» Конечно, имея
в виду меня. И ещё, как мне показалось, было написано: «А сто-
ит ли ему так подробно рассказывать о своей жизни?»
– О чём тот пострадавший ещё кричал, я даже не слушал.
Я в открытую смеялся над страшной ситуацией. И, честно говоря,
почему-то нравился он мне. Нравился, хотя бы потому что, кричал,
а не лежал мёртвым, что я его не переехал и что другие машины
не переехали его в то время. И я ему спокойно ответил: «Кричи!
Кричи, милый мой человек! Хочешь, я тебя даже обниму и рас-
целую! Главное ведь, что ты остался в живых! Главное, что я даже
не вижу особых повреждений на твоём теле! Хотя незначительные
кровотечения есть... Разодрал ты себе об асфальт локти и колени,
повредил костюм, галстук твой порвался, кожу лица и подбород-
ка содрал!» – «А машина? Где моя машина? Что с ней?» – «А твоя
машина, моя и другие машины – это металлолом! Сдадим их сразу
в пункт приёма, получим деньги за сданный металлолом, добавим
и купим себе новые вишнёвые „девятки“!» «У тебя денег, как я по-
нял даже больше, чем у меня!» – успокоился немного он. «Мы с то-
бой крутые чудаки! Жить и радоваться нам, а не скорбеть и не оби-
жаться на мелочи!»
– Удивительная реакция в тебе пробудилась! – восхитился
я, реагируя на яркий рассказ Строителя.
Я уж думал, что на этом он закончит свои вспоминания, однако
я его плохо знал. Он был знатоком рассказа и умел держать собе-
седника подле себя, интригуя с каждым разом новыми подробно-
стями.
– Я сам не ожидал этого, – ответил он. – Видать, старый еврей
так взбудоражил мою нервную систему, что я немного сошёл с ума.
А потом, тот чёрный кот... Откуда он взялся, даже не помню! Но пе-
решёл же он мне дорогу в этот день! И я даже не сплюнул трижды
через левое плечо, как обычно...
– Больше чем уверен, что в другой раз ты как минимум рас-
строился бы до слёз, попав в такую ужасную ситуацию.
– Наверняка! А тогда было как было, как я сейчас тебе расска-
зал... Короче, тогда всё движение на дороге остановилось. И подошли
к нам так называемые зеваки. Они тут же стояли и с удивлени-
ем смотрели и слушали наш диалог. Пострадавшие одновременно
разглядывали и свои, и наши машины и почёсывали затылки. Жен-
щины, которые были среди пассажиров битых машин, в истерике
кричали, плакали. Дети истошно ревели. Другие же мужики, не имев-
шие отношения к аварии, но, видимо, знающие хорошо водителя
крутой вишнёвой «девятки», остановили свои, не менее крутые,
тачки, в основном старые иномарки, столпились вокруг водителя
и его машины, которая выглядела как раскуроченный кусок ме-
таллолома вишнёвого цвета, и были похожи на гладиаторов перед
боем. И эти мужики тут же стали спрашивать у него разрешения
грохнуть меня или хотя бы изрядно покалечить.
– Вызывать милицию никто и не собирался?
– Да конечно! И телефонов тогда даже у крутых бандитов
не было, хотя у водителя вишнёвой «девятки» был, но он разбился
вдребезги, и его останки валялись у него под ногами.
– Кошмар! – выдавил я из себя удивление и тут же искренне
спросил Строителя: – Тебе было страшно?
– Ничуть! Я смеялся, – ответил спокойно Строитель.
– Смеялся
и смотрел на них с удовлетворением, ничуть не боясь. Я был уверен
в своих силах и представлял себе, как будут падать эти огромные,
круглые, жирные, налысо бритые «шкафы», если нападут на меня.
Вдруг пострадавший, вытирая кровь с разодранного лица, колен
и локтей, истерично крикнул им: «Убивать не надо! В милицию
сообщать тоже ни к чему! Надо прицепить все машины, которые
пострадали в этой аварии и не могут самостоятельно ехать, ве-
реницей, выстроить в колонну тех, которые могут ехать, но полу-
чили повреждения, и направить всех ко мне в сервис... вернее,
в сервис, который я курирую в своём округе. Тут благо до него не-
далеко. А там дадим время мастерам, чтобы к утру все авто были
отремонтированы, покрашены заново, чтобы были как новенькие
и эти люди смогли выехать на своих реанимированных „ласточках“
по своим делам! У кого машина не подлежит ремонту, тому нужно
будет купить новую за счёт этого нахала!» – Он показал окровав-
ленной рукой на меня. «Согласны, мужики?» – спросил он, обраща-
ясь ко всем пострадавшим.
– И все согласились? – с удивлением спросил я.
– Да, – ответил Строитель,
– и даже я сам ответил ему, опять,
естественно, смеясь: «Я тоже согласен с вашим соломоновым реше-
нием! Вперёд, к автосервису!» И все пострадавшие машины одной
длинной колонной поехали друг за другом. Вёл колонну тот самый
мужик на крутой иномарке, кто предложил грохнуть меня. И даже
груду металлолома вишнёвого цвета, которая совсем недавно была
красивой машиной, загрузили краном в кузов огромного КамАЗа.
Я ехал прямо за ним. С удивлением скажу вам, что я даже не по-
считал, сколько было в колонне разбитых машин. Кажется, девять.
Были среди них и те, кто подсуетился под эту раздачу отремон-
тировать свою ржавую, давно искалеченную машину бесплатно...
То есть за мой счёт. Но мне не хотелось никого огорчать. Про себя
подумал, что, может, и я подсуетился бы в такой ситуации без суда
и следствия получить некое благо.
Я опять рассмеялся, видимо соглашаясь с мнением Строите-
ля на этот счёт. Он махнул рукой, приподнял указательный палец
к небу, как бы останавливая мой вполне понятный смех, и продолжил:
– Вскоре приехали мы в назначенный автосервис. Прибежал
главный руководитель этого автосервиса, директор или кто там
ещё, не знаю. По национальности, кажется, грузин. Он послушал
короткие указания заместителя начальника по борьбе с органи-
зованной преступностью, явно было то, что они хорошо знакомы,
и тут же поручил всем своим рабочим освободить ремонтные цеха
от находящихся на ремонте автомобилей и немедленно присту-
пить к ремонту и покраске только что приехавших машин. Надо
сказать, что заместитель начальника по борьбе с организованной
преступностью указания давал властно, и грузин смотрел на меня
с удивлением, сканируя оценивающим взглядом снизу вверх, а по-
том и наоборот. «Не переживай, дядя, я за весь ремонт заплачу», –
процедил я, улыбаясь нахально ему в лицо. Кстати сказать, говоря
ему «дядя», я мог воздействовать двояко на его мозг. С одной сто-
роны – смягчить его буйный, по всей видимости, характер, с другой
стороны – разозлить, спровоцировать драку. А мне как-то хотелось
хоть кому-то вмазать по полной.
И тут главный пострадавший, а именно заместитель началь-
ника по борьбе с организованной преступностью, решил, видимо,
наказать мою наглость и продолжил: «Считайте работу с наценкой
за моральный ущерб! И всех этих водителей, – показал он на зе-
вак, собравшихся вокруг нас, – пока их машины ремонтируются,
сводить в ресторан, накормить!» Он распоряжался как великий
начальник, отдавая приказы, будучи уверенным в точном их ис-
полнении с моей стороны. На мгновение остановился, посмотрел
на всех и добавил: «И, если надо, вдруг среди них есть приезжие
или дорогие гости нашей столицы, следует разместить их всех в го-
стиницы на ночлег! На сутки или на ночь! И оплатить все расходы
за ваш счёт!» Он посмотрел победоносно на меня, вытирая капли
крови со лба. «Тебе всё понятно?» – спросил он меня довольным
взглядом. «Понятно», – ответил я и предложил всем водителям,
а также их пассажирам, женщинам, детям следовать за мной. Толпа
из человек двадцати мужчин и женщин с детьми пошла за мной,
оставив свои машины и ключи ремонтникам автосервиса.
Мы дошли до крутого ресторана, где я вызвал шеф-повара
и заказал меню для каждого из них по их собственному вкусу. Все
ели молча, как на похоронах, сидели на мягких диванах и крес-
лах, ели не спеша и искоса поглядывали на меня. Я тоже смотрел
на них и старался понимать, что таят их взгляды, что они спраши-
вают своими тусклыми глазами, в которых явно читалась самая
разная информация. Так, у кого машины были уж совсем безнадёж-
но испорчены, те не верили, что к утру автомобили будут исправ-
ны. По повадкам и действиям их было понятно, что они ни во что
не верили. Заказали себе коньяк, водку и даже пиво для полного
комфорта и успокоения. Своим детям заказали разные газиро-
ванные напитки и мороженое. Их женщины заказали себе шам-
панское, кофе, пиццу с шашлыком, картошку с грибами, грибные
блюда, разные салаты... Другие, которые немного верили в то, что
всё организовано достаточно хорошо, и к тому же жалели меня,
понимая, какие расходы я понесу, вели себя скромнее. Их заказы
в корне отличались. Они были более вежливы и в отношении меня,
и в отношении официантов. И их дети, их подруги жизни тоже вели
себя молчаливо и жалостливо.
Один мальчик лет десяти из первой компании людей, опреде-
лённых мною мысленно как халявщики, сам громко сказал: «Мама,
а хорошо, что нам именно сегодня машину разбили! В твой день
рождения! Мы хоть в ресторан с тобой и с папой сходили! Да ещё
и бесплатно! Мама, мы ведь никогда не были в ресторане! Разве
что вы с папой в день вашей свадьбы, да и то вас тогда пригласили
в гости на яхту „Пальма де Сочи“ и вы воспользовались этим собы-
тием и тут же и поженились. Разыграли шикарную свадьбу, не тратя
ни рубля! Наоборот, когда на яхте люди узнали, что у вас свадьба,
одарили вас подарками! Может, мы этому нарушителю правил до-
рожного движения, – тут он, не стесняясь, указал пальцем для пол-
ной ясности на меня, – скажем, что у тебя сегодня день рождения,
и пусть тоже раскошеливается на подарки? И на концерт сходим
сегодня за счёт этого дяди! Или куда-нибудь ещё, например в музей
или в театр! Может, в цирк? Папа?! Мы же сегодня в цирк хотели!»
Я слушал этот разговор и про себя смеялся. В уме крутилась фра-
за: «А разве то, что произошло с вами сегодня, не круче всякого
цирка?» Но я не высказал вслух эту фразу, а предложил этой семье
съездить в цирк завтра, на их новой, если я им куплю по причи-
не того, что мастера не смогут отремонтировать их машину, или
на их же, но отремонтированной машине.
После данного короткого диалога и выпитых напитков люди
развеселились ещё больше. Они разговорились и стали рассказы-
вать о своих планах на сегодня и на завтра. Кто-то предположил,
что я сегодня в их жизни сыграл роль «золотой рыбки» и готов ис-
полнить любые желания. Некоторые же вспомнили, что опоздали
на самолёт, и спросили, немного как бы стесняясь, не выплачу ли
я им компенсацию за пропавшие билеты, за моральный ущерб
и за испорченный отпуск. Я достал из кармана и тут же дал этим лю-
дям тысячу долларов. Они с удивлением взяли доллары и от удив-
ления замолкли. А затем и другие люди потянулись ко мне с прось-
бами. В итоге вскоре оголили мне все карманы. Со стороны других
посетителей я, наверное, был похожим на руководителя крупной
компании, который выдавал премии в честь некого праздника...
– Жаль, что в тот день я не ехал по той дороге, – процедил
я, прерывая Строителя.
Он добродушно рассмеялся и продолжил:
– К утру, когда я вернулся в автосервис, машины были гото-
вы, и люди стали разъезжаться. Некоторые подходили и говорили
спасибо за то, что обновил им машину. Типа: «Я давно собирался
подрихтовать свою старушку и даже, по секрету скажу, мечтал
о небольшой аварии, чтобы виновник мне сделал это, а тут как раз
такое произошло. Сам Бог помог! Это именно то, о чём я мечтал».
Я слушал, кивал и думал, где взять денег, чтобы покрыть внезап-
но возникшие у меня расходы. Оставалось всё меньше и меньше
народу. Пару человек пришлось разместить в гостиницу на ночлег
и на второй день. Или им понравилось жить за мой счёт, или авиа-
рейс отложили... Я в подробности не вдавался.
Кстати сказать, в тот вечер один из водителей, у кого на ма-
шине было немного исцарапано левое крыло, попросил не делать
царапину, а поменять передние крылья для однообразия, бампер
и капот. Ему грузин заказал тут же детали, но на складе сказали,
что крылья, бампер и капот привезут завтра. И так как его маши-
на была на ходу, то он заполучил расписку в том, что его не об-
манут, заручился моей поддержкой того, что не ночью, а завтра
сделают ему машину, и предложил отвезти меня домой за отдель-
ную плату и также за отдельную плату привезти с утра обратно
сюда. Я обязательно должен был уехать, так как к вечеру в этот
день моему покупателю хотелось принять и оформить на себя
мою машину. Мы с ним накануне договаривались. Я согласился
ехать с ним.
Мой покупатель зашёл ко мне вечером. Он тут же спросил:
«Где машина?» Я ответил, стараясь не краснеть: «Оставил у прияте-
ля в Москве, завтра приеду на ней. И с учёта ещё только завтра
смогу снять, так как там огромная очередь и я сегодня не успел».
Он, похоже, поверил. Ехидно так посмотрел и сказал: «Завтра зайду
за машиной». И с утра я поехал обратно к месту ремонта. На-
дежды, что машину соберут практически заново, не было. Однако
каково было моё удивление, когда я обнаружил у въезда на тер-
риторию стоянки автосервиса свою почти что новую машину!
Сначала даже не узнал её! Она блестела и выглядела даже лучше,
чем была вчера, до аварии! Все остальные автомобили, как мне
сказали сотрудники автосервиса, давно уже уехали. Осталось мне
дозаплатить по счетам и тоже покинуть автосервис. Что я и сде-
лал. Снял машину с учёта, приехал домой и принялся ждать, когда
придёт покупатель.
Он прибыл после обеда, изучил документы, «обнюхал» мою ма-
шину со всех сторон... и сказал: «Я наотрез отказываюсь от покуп-
ки!» Я был в бешенстве, но бить его не стал. Как я понял, вчера, уви-
дев меня с тем водителем, дождался, когда я отвлекусь, и спросил
у него, кто он и что его со мной связывает. И тот ему всё выложил.
А мне с утра, пока вёз, ничего не сказал.
Я катался на машине без номеров и ждал подходящего клиен-
та. То, что машину нужно продавать, сомнений уже не было. Была
осенняя пора, наступили холода. Причём сильные. Температура
упала ниже двадцати градусов, но машина моя заводилась и рабо-
тала, как часики. Желающих купить имелось много, однако им была
не по карману такая покупка.
И однажды я ехал в сторону подмосковного города Рузы.
Был сильный мороз, и я радовался тому, что в моей машине тепло
и уютно. На дороге было мало машин. «Видать, не у всех автомо-
били так хороши, как мой», – думал самодовольно я. Вдруг прямо
на дороге, ближе к заснеженной обочине, около города Старая
Руза, я увидел автомобиль ВАЗ 2101, старый «жигуль», который
56
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
57
Строитель, или Кладбище мужчин
в простонародье называли «копейка». Ржавая копейка белого цве-
та выглядела как небольшой сугроб. Я заметил его из-за людей,
которые околачивались рядом, двигались, пританцовывали и го-
лосовали, ища помощи среди других людей. Машина, хоть и ста-
рая, слегка ржавая, но пока выглядела прилично, и ездить на ней
можно было.
Я остановился и подошёл к людям. Сразу же выяснил, что
рядом с этим старым автомобилем стояла молодая семья. Муж,
парнишка лет двадцати пяти, его жена лет двадцати, да к тому же
у которой на руках был младенец. Они явно давно тут стояли и по-
рядочно замерзли. Муж пытался отремонтировать машину, но ни-
чего не получалось. Капот был открыт, и видно было, что двигатель
занесён снегом, двери открыты, так как из машины люди вышли из-
за холода и за собой не успели закрыть двери. Ребёнок и жена пла-
кали, как бы подбадривая в этом друг друга. Машина, как я говорил
уже, давно замёрзла! На стёклах был лёд. К тому можно добавить,
что сильный ветер разбрасывал снег по салону.
Парнишка, еле выговаривая от холода слова, доложился кое-
как, что никто не останавливается помогать. Кстати, помочь нельзя
особо было. Машина не заводилась. Аккумулятор он практически
посадил, пока, пытаясь заводить, всё крутил. Более того, на той
колымаге даже не имелось крючка, за который можно было бы
её хотя бы зацепить и тянуть на буксире. А бросить машину моло-
дой человек боялся. Как оказалось, для него это была дорогая се-
мейная реликвия. Она досталась ему по наследству от родителей.
Родители же его, как я понял, погибли при странных обстоятель-
ствах на рабочих местах в один день.
Я тут же предложил им бросить машину и поехать со мной. Был
готов довезти их до дому бесплатно, где бы они ни жили. Молодые
люди на моё предложение поехать отказались ехать. Молодая жен-
щина сказала сквозь слёзы, что машину ни за что не бросят. Тог-
да я отдал ключи своей машины парню, отдал также и документы
от своей машины и буквально приказал им уехать немедленно
к себе домой. При этом я взамен взял ключи и документы от их ма-
шины, говоря, что завтра во всём разбёремся. Дал им свою визит-
ку с адресом проживания и попрощался. Это его так удивило, что
даже спасибо не смог сказать. Язык онемел от удивления! К этому
времени, естественно, его жена с ребёнком по моей просьбе си-
дели и грелись в моей тёплой машине, мягкой, пахнущей вкусно
духами, свежей краской и новизной.
– Я его понимаю, – с удивлением перебил я Строителя, имея
в виду того парня, и посмотрел на него изучающим взглядом.
Он показался мне ещё симпатичней, чем ранее. Я бы даже назвал
этого человека красивым. Даже своими глазами, взглядом мужчи-
ны, я так оценил его красоту не только внешнюю, но и внутреннюю,
его благородство настоящего рыцаря мне понравилась.
Строитель
действительно был высоким, мускулистым, плечи-
стым, с добрым взглядом и небольшими ямочками на щеках, ко-
торые слегка углублялись всегда, когда он улыбался или смеялся.
Его тёмные волосы, хорошо начёсанные вправо, открывали ши-
рокий лоб, и, по всей видимости, он любил спортивную, а может
быть, даже военную подстрижку. Я про себя тогда ещё подумал, что,
был бы я девочкой, именно в такого парня непременно бы влюбил-
ся. Да и одевался Строитель
всегда очень модно. И одежда на нём
была будто бы по заказу сшитая. Костюм, рубашка светлого тона,
яркий галстук, длинный кожаный чёрный плащ.
При этом он никак не среагировал на мои слова. Видимо, в это
время его мозг искал что-то в памяти давних лет и восстанавливал
хронологию событий. Или он просто скромно решил промолчать,
не обращая внимания на мою иронию. Его красивое, слегка про-
долговатое лицо без единой морщинки выражало некую светлость
души. Как будто искрило, или направляло лучи солнца тем людям,
которые находятся рядом, то есть в данном случае именно мне.
Он посмотрел на меня глубоким, человечным взглядом и несколь-
ко секунд спустя продолжил свой интересный и очень удивитель-
ный для меня в целом рассказ.
– «Копейку» его я отремонтировал довольно быстро. В тече-
ние приблизительно двадцати минут. Я сообразил, что в карбюра-
тор попала вода и замёрзла, замёрзла вода некачественного бен-
зина и в трубках, и в фильтрах. В то время коммерсанты в бензин
добавляли всё что угодно, для их же выгоды, не думая о том, что
будет с потребителем и его техникой. О таких случаях я знал, по-
этому долго не пришлось искать неисправности, сразу же разобрал
карбюратор, просмотрел камеры, и всё стало понятно. Было очень
холодно, помню до сих пор, как тряслись мои руки и ноги, как непо-
слушно держали гаечный ключ пальцы рук. Разобрал и прочистил
ото льда карбюратор, потом приготовил факел и, нарушая требо-
вания безопасности, стал прогревать бензиновые трубки, фильтры.
Немного прогрел даже аккумулятор открытым огнём, думая про
себя: если загорится или взорвётся эта ржавая машина, я парню
подарю свою, да и бог с ними. Однако Бог был и со мной. Вскоре
машина завелась, прогрелась, и я уехал на ней.
На второй день молодой человек приехал ко мне домой. Он хо-
рошо смотрелся на пока что ещё моей «шахе». Я издалека понял,
что она ему понравилась и что он попросит продать её ему. И это
меня обрадовало. Подойдя ближе, он так жалостливо стал расска-
зывать: «Спасибо вам за вчерашний человеческий поступок! Таких,
как вы, людей, я ещё не встречал в своей жизни! Ведь, что греха
таить, ещё бы немного – и моя семья погибла бы. Жена и ребёнок,
к сожалению, приболели. С утра вызвал им скорую. Теперь они ле-
жат в больнице с ОРВИ. И, простите меня за наглость, но на всякий
случай, кстати, имейте в виду... делаю это по просьбе моей жены...
Я хочу спросить вас, не собираетесь ли вы продавать эту машину?»
«Продаю», – ответил я, обольщённым их вниманием, его словами
и вспомнив вчерашнюю красивую девушку с ребёнком на руках.
И он предложил мне за мою машину тысячу долларов, участок зем-
ли в черте города Тучково, с вырытым уже фундаментом под буду-
щий дом, размером десять на десять и глубиной около двух метров,
для гаража. Кроме того, по его словам, у него в запасе было около
сорока бетонных блоков на участке, двенадцать плит перекрытия
и небольшой вагончик, в котором хранились мешки – в общей слож-
ности порядка двух тонн цемента. Я молча слушал, и тогда он пред-
ложил сверху и свою ржавую «копейку», которая вчера, собственно
говоря, и стала причиной нашего с ним знакомства. Поведав мне
о своей «копейке» против моей «шахи», несмотря на тысячу долла-
ров и участок со стройматериалами, он рассмеялся и пожал пле-
чами, как бы намекая мне, что это всё, что он может предложить.
А потом добавил: «Моя жена в восторге от вашего поступка! Она
говорит: „Если я встречу этого человека когда-нибудь в городе, рас-
целую, несмотря на твою ревность! Он наш ангел-спаситель, пони-
маешь?! Он благородный, светлый! Он ангел-хранитель нашей семьи
и нашего ребёнка! Проси у него эту машину и отдай взамен всё, что
он попросит!“» Я рассмеялся, слушая честные и наивные признания
молодого человека, вспомнил красивую жену его и ребёнка и от-
ветил в шутку, что я ведь могу взамен попросить и жену его, и ре-
бёнка. Готов стать отцом! Он понял мою шутку, а может, побоялся
перечить, понимая невыгодное своё положение, рассматривая мои
накачанные мышцы, и промолчал. Так, слегка улыбнулся виновато...
– И ты согласился? – удивился я, понимая, что новая «шаха»
даже после аварии стоила намного больше, чем участок земли,
пусть даже с ямой под фундамент, да блоками, плитами перекры-
тия, и с тысячей долларов в придачу, и старой «копейкой».
– Согласился, – ответил он. – Мы с ним тут же поехали к нота-
риусу, благо нотариус меня лично знал. У него на руках были все
соответствующие документы на старое авто, на участок, паспорт
и письменное разрешение жены на передачу всего этого взамен
приобретения новой машины. И у меня также все документы были
в наличии. К тому же до нотариальной конторы проехать совсем
недалеко. Мы зашли к нотариусу без очереди. Нотариус, красивая
и умная женщина средних лет, узнав о моём прибытии, сразу же от-
менила на время все другие сделки и пригласила к себе. И мы сра-
зу стали оформляться. Через полчаса я сел уже на свою новую...
то есть старую и ржавую «копейку», с документами на участок зем-
ли, и поехал.
Сначала решил заехать и более внимательно рассмотреть
свой новый участок с ямой под фундамент и стройматериалами.
Потом, в тот же день, посетил больницу, где встретились с женой
молодого человека. Принёс им с ребёнком мандарины, бананы,
сладости. Напоминаю тебе, мой друг, что тогда найти бананы и ман-
дарины можно было только под Новый год. Его красавица жена
умела оценивать поступки мужчин и вправду расцеловала меня!
Мы в тот же день с ней долго пообщались прямо в моей теперь
уже «копейке», на заднем сиденье. Наши с ней отношения перешли
в более близкую форму общения. Мы дружили, виделись с ней вти-
харя от мужа, катались на велосипедах по парку, пока муж сидел
с ребёнком дома, отдыхали в кафе, порой бывали с ней на природе,
далеко-далеко за городом... Такие были красивые времена...
Строитель
вздохнул с ностальгией. Я ответил ему тем же, хотя
его мысль о красивых временах, как мне показалось, в этом контек-
сте была излишней.
– И что, ты построил там дом? – задал я ему нескромный уточ-
няющий вопрос.
– О! Ещё какой! Строить – это моё! Мне строить всегда помо-
гал, кажется, сам Бог! – Строитель
оживился. – Как только я получил
этот участок, стал думать, как и что там обустроить. Мысли были
самые разные. Я мог подъехать к моему участку и часами разгля-
дывать его, видя перед собой не кучу строительного материала,
а большой красивый дом с верандами и террасами, с подземным
гаражом и помещениями для хранения собственной продукции –
солений, варений, компотов... И однажды, стоя возле своего дома,
получил неожиданный и удивительный по содержанию звонок
от человека из вышестоящего органа власти. Он мне сказал, что
знает о моём участке и о моей мечте и что готов мне помочь осуще-
ствить эти мысли, но... взамен я должен ему в этом же месте найти
и помочь купить такой же участок.
Я, не скрывая удивления от данного предложения, согласился.
При этом понял, что участок в этом месте довольно престижный,
раз из министерства хотят строиться. Я быстро нашёл тому чело-
веку участок земли недалеко от моего участка. Он предложил мне,
почти за бесценок, списанный трактор на гусеничном ходу с ло-
патой. Я даже не задумался, нужен он мне или нет, взял и ничего
лучшего не придумал, как временно установить его на полуразру-
шенный постамент перед въездом в город, конечно, с разрешения
администрации города.
– А что за постамент? Что там ранее было? – удивился я.
– Ранее там был какой-то памятник рабочему и колхознице.
С разрушением СССР местные власти решили, что раз колхозов
и совхозов больше нет, то и рабочих с колхозницами тоже нет. Же-
стокая правда... Памятник убрали, а постамент полуразрушенный
остался.
Короче, я стал искать покупателя трактора. И Боженька повёл
меня своей мыслью! Для начала строительства нужны были ра-
бочие руки, а также бетонные блоки, плиты перекрытия, кирпичи
и другие строительные материалы. И я поехал на домостроитель-
ный комбинат. Там тоже в те времена не всё гладко было. Рабочим
не платили, люди увольнялись и искали себе другие места. Грязь,
разруха, опустошение. Зашёл я сразу к руководству в огромный
кабинет-зал, где, как доложила секретарша, красивая молодая де-
вушка, в это время шло расширенное заседание руководства. Гото-
вили комбинат к приватизации и хотели привести его в порядок,
дабы понравился будущим владельцам.
И как раз к моменту моего захода в зал заседаний, там шёл
ожесточённый спор по факту неуборки строительного материала
с территории, а также низких продаж строительных материалов
и конструкций, беспорядка вокруг строительных цехов, огульного
увольнения рабочих. И все доводы сводились к общим беспоряд-
кам. Руководитель как раз кричал, брызжа слюной, что театр на-
чинается с вешалки. Ему парировал некий бригадир возмущённым
тоном: мол, чем убирать? Даже трактора нет! Не руками же убирать
бетонные блоки, которые весят тонны! И потом, куда везти строи-
тельный брак? Свалки платные! Где деньги взять, чтобы этот мусор
там заваливать?
Я понял, что настал мой миг триумфа, и с ходу вышел к три-
буне и сказал: «Товарищи! Дамы и господа! Джентльмены! Просто
уважаемые люди! Я знаю, как навести порядок на вашей террито-
рии! Я помогу вам во всём! И трактор с лопатой дам! И куда вез-
ти строительный материал, покажу! Однако взамен нужны плиты
перекрытия, бетонные блоки, кирпичи и бригада строителей, ко-
торые построят два, а если будет в достаточном количестве строй-
материала, то и больше частных домов!» В зале заседания раздался
одобряющий смех. Руководство строительного комбината, которое
знало меня очень хорошо как энергичного и предприимчивого че-
ловека, поинтересовалось, как это я сделаю. Где я, например, трак-
тор возьму? «Как где? У въезда в город на постаменте стоит мой
личный трактор!» Зал опять рассмеялся. Руководство поинтере-
совалось, как я себе представляю с постамента спустить трактор
и подогнать его на территорию домостроительного комбината.
«Вы меня не до конца поняли, – заявил я. – Это вы его спустите,
привезёте – и далее он ваш. Навсегда. Я, так сказать, дарю его вам
безвозмездно – в смысле, взамен получу ваш строительный мусор,
а также бетонные блоки, плиты перекрытия, кирпичи...» Зал хохотал
и хлопал в ладошки, топал ножками. Я им, видимо, испортил напря-
жённую обстановку производственного совещания.
«И в каком количестве вы рассчитываете с нас поиметь все
эти стройматериалы и какого качества?» – спросил директор до-
мостроительного комбината. В зале было весело и шумно, но че-
рез некоторое время всё же поутихли, дабы услышать мой ответ.
Я дождался тишины и заявил: «Так это столько, сколько влезет
на те участки, на которые я вам укажу». В общем грохоте смеха я хо-
тел уточнить, что это только два участка, но даже я не услышал свой
голос. И пока все ржали, как кони, я успел подумать: «В принципе,
ответ мой и без разъяснений выглядит хорошо. Ведь я их заин-
триговал!» И в самом деле, когда все от смеха устали, минут пять
спустя, настала тишина. В этой тишине только слышно было, как
некоторые вытирают слёзы от смеха и высмаркиваются в носовые
платки.
Ответ директора меня поразил: «Надеюсь, не все поля вокруг
нашего города придётся усыпать нашим строительным мусором!»
И в этой мнимой тишине эта фраза прозвучала как взрыв! Что там
было дальше, сейчас тяжело детально вспомнить, но я тоже обхохо-
тался. Когда общий гул стих, я подлил масло в огонь фразой: «Поля
вокруг нашего города давно в бытовом мусоре, так что строитель-
ный мусор ни к чему не годится». И опять в зале всё загоготало,
а руководитель строительного домкомбината прохлопал в ладош-
ки, то ли одобрительно принимая мою фразу, то ли желая прекра-
тить безобразие на совещании. Когда настала тишина, он ещё раз
дал мне слово. Правда, попросил без шуток. По-деловому и серьёз-
но отнестись к этому.
И я выступил перед всем коллективом, объяснил свои на-
мерения строить пару домов и договорился – как настоящий
коммерсант, на выгодных для себя условиях – принять хороший
строительный материал на так называемые «свои» участки без-
возмездно, взамен подаренного комбинату трактора. С одного
трактора поимел я стройматериалов на строительство десятка
двух-трёхэтажных домов! Дали мне даже бригаду строителей!
И работа по строительству дома для меня и вышестоящего началь-
ника, товарища моего, закипела. Следует сказать, что с этой сделки
я ещё получил хорошую денежную выручку от своего товарища
за стройматериалы, так как я ему сказал, что все стройматериалы
куплены мной. Цены я, как понимаешь, также указал такие, какие
мне захотелось. И я опять заработал и купил ещё один участок.
В красивом месте, где происходило слиянии двух разных рек. Река
Москва и Руза. И решил я на втором участке построить себе дере-
вянную дачу.
– Ого! И дачу, и дом? – мечтательно поинтересовался я.
– Да! И дачу, и дом, и малиновый пиджак, и квартиру, и кра-
сивую жену, и здоровых детей... Разве не об этом мечтает каждый
человек при жизни?
– Прости. Об этом, конечно. Не зря есть присказка о том, что
мужчина обязан дом построить, дерево посадить, сына родить
и вырастить!
– Именно так! И я по этому принципу иду по жизни. Понима-
ешь, мне это очень нужно было, ведь я сам с самого детства не знал
ничего о родительской любви! Я очень хотел иметь детей и дать
моим детям то, что не получил сам.
– Да. Да, тут я полностью с тобой согласен.
Строитель
призадумался. Он был доволен, видимо, тем, что
я его хорошо понимаю. Он подошёл к окну. Я тоже встал, чтобы не-
много размять усталые кости зада, и подошёл также к окну. За ок-
ном на веточках прыгали и чирикали птицы. И голуби, и вороны,
и воробьи о чём-то кричали, спорили. И их спор был приятен для
нашего слуха. Чуть дальше пролегала внутридомовая дорога, одна-
ко по ней беспрерывным потоком ехали, спеша, машины. Метров
в двадцати от окна, в гуще кустарников и деревьев, разместилась
детская площадка, на которой было также очень весело и шумно.
Кто-то из детей катался на скрипучих качелях, однако этот скрип
приглушался пением птиц и рёвом моторов автомобилей.
– Знаешь, – прервал я молчание, – я однажды смотрел так же
вдаль через это окно и в моё сознание пришли такие вот стихи:
На старенькой детской площадке
Гуляла порой детвора,
Так весело, без оглядки
Звучали детей голоса.
Но годы не ждали, летели,
И детки, взрослея, росли.
Всё реже и реже галдели
На детской площадке они.
Их время прошло, и пора
Самим уж детей заводить,
Но детство не отпускало,
Мешая по-взрослому жить.
Девчонки на лавках сидели
И что-то своё обсуждали.
А рядом скрипели качели –
Их парни, смеясь, раскачали.
Тут детство своё провели,
Тут с мамой и с папой гуляли,
Но годы, увы, их прошли,
В скамейках скрипели детали.
Скрипели скамейки, качели,
Которых они оседлали,
Так жалобно выли и пели,
Что душу всем людям терзали.
И многие к ним подходили
И к совести их призывали,
Но юноши всех материли,
Девчонки, смеясь, поддержали.
Курили ребята и пили,
Бутылки и банки бросали
На детской площадке, забыли,
Что взрослых тогда обсуждали.
Я прочитал им мой стих,
Пройдя мимоходом в те дали,
Спросил осторожно у них:
«Среди них вы себя не видали?»
– Всё вроде бы складно, – сказал тихо и как-то слезливо Строитель,
– но... видимо, ты посмотрел через это окно не в такой день,
как сегодня, и меня рядом не было, и там, на детской площадке,
играли не те дети, которых сейчас мы видим.
– Да, я смотрел давно. Смотрел в годы развала СССР, – согла-
сился я.
Мы отошли от окна, сели в свои кресла, и он продолжил неза-
конченный свой рассказ.
– Я коротал дни, а порой и ночи, на своём участке. Дом стро-
ился. Я контролировал строительство и в основном стоял и думал,
что же делать на новом участке. Какой домик построить? Из какого
стройматериала? С какой целью?..
– И что в итоге решил? – Мне стало очень любопытно.
К тому, при всём интересном рассказе, мне показалось, что
мы сейчас похожи на двух стариков в глубокой старости или
на двух бездельников. Время шло, рассказ никак не заканчивал-
ся, и каждый его новый виток становился интереснее прежнего.
С одной стороны, меня притягивали к себе все услышанные детали
и события, с другой – я начинал уставать. Кроме того, в голове кру-
тились мысли о том, что ему мои стихи не понравились. И это меня
немного угнетало. Однако, похоже, он тоже чувствовал себя так же,
как я. Вдруг посмотрел на меня устало и спросил:
– Тебе интересно? Ты не устал от моей болтовни?
– Нет, что ты, – соврал я.
– Хорошо! Тогда сиди и слушай... Решил я построить дачу.
То есть деревянный дом с верандой. Я такой дом рисовал часто
в своей тетради ещё в детдоме. И ещё тогда я спланировал, где бу-
дет колодец, как расположить иные вспомогательные для хороше-
го дома объекты, например баньку, водопровод, канализационную
систему...
– Да уж! Без таких вещей на даче нельзя хорошо отдохнуть.
И следует отметить, что для ребёнка это было круто! Ты уже тогда
был великим строителем!
Он расхохотался. Я тоже улыбнулся. Мне было приятно, что ему
мой комплимент понравился.
– И я приезжал и ко второму своему участку и часами смо-
трел на нескошенную, пышную и густую траву, планировал всё это
на местности. И так однажды я опять заехал на участок, а там, смо-
трю, стоит автомобиль КамАЗ с двумя прицепами, по кабину в гря-
зи. А в прицепах бруски для стен стопятидесятимиллиметровые,
доски, разные как по толщине, так и по длине... Как раз строймате-
риал на дом!
КамАЗ, видимо, долго буксовал и разворотил мне весь участок.
Я подошёл к водителю, будучи совершенно настроенным прямо
сейчас с ним разобраться по-мужски за ущерб, но, как только по-
дошёл ближе, увидел, что тот совершенно безнадёжно сидит, за-
крывая лицо грязными руками, и плачет. Он открыл лицо, только
когда я его похлопал слегка по плечу. «Я, – говорит он мне, – три
дня ничего не ел и не пил. Привёз вашему соседу дом, он мне сам
предложил проехать напрямую, но, как только увидел, что я за-
стрял, – сбежал! Теперь я брус и доски не продал, солярка в баках
закончилась, замёрз, очень голоден, как после спячки медведь.
У вас нет, что поесть или хотя бы попить?» Мне стало его жалко.
«Есть, – отвечаю я ему, – как раз еду из магазина. Полный багаж-
ник продуктов, и соки, и воды... Угощайся. Только последи за своим
аппетитом, чтобы потом тебе не было плохо». Он стал есть, жадно
глотая всё подряд, а я долго смотрел, как он в две щеки всё упле-
тал и запивал водой, соками и компотами. Смотрел и ничего ему
не говорил. Ждал.
И наконец он наелся. Вытер слёзы грязным рукавом рубашки
и сказал: «Вижу, вы очень добрый человек. Сам Бог мне вас послал,
а то круги перед глазами уже крутились. Думал, так и помру тут,
в этом безлюдном поле. Можно попросить вас выкупить у меня все
эти брёвна и доски в три, а хотите – и в четыре раза дешевле? Толь-
ко ещё и помогите мне выбраться отсюда!» Я выслушал и в ответ
сказал: «И вас ко мне на участок тоже, видать, Бог послал. То, что
сосед ушёл и бросил вас одного тут, очень неправильно. Я потом
разберусь, что за сосед будет тут рядом со мной жить, а сейчас
я съезжу за людьми, разгрузим вашу машину, вытащим из болота.
И в четыре раза – это многовато, а вот в три раза дешевле возь-
му весь ваш материал на дом. Я хочу тут построить деревянный
дом, и все эти стройматериалы очень кстати. Готовьтесь к выез-
ду». Он поклонился мне в ноги и опять заплакал. А я, не прощаясь,
тут же уехал. Через полчаса вернулся с бригадой людей.
Следует сказать, что был у меня один должник. Он всё хотел
вернуть деньги, да не мог никак, и когда я ему сказал, что построит
мне деревянный дом на долги, обрадовался. В тот же день он при-
ступил к работе, и через две недели у меня на участке, в открытом
поле, где, кроме моего дома, были лишь колышки, появился краси-
вый деревянный дом с верандой. Моя мечта осуществилась! Оста-
лось окна закупить и двери – и начать в нём жить.
В это время мой каменный дом тоже рос как на дрожжах. Рос
он, как в сказке говорится, не по дням, а по часам. Люди проходи-
ли или проезжали мимо моего дома и восхищались его красотой.
А я метался между двумя участками и радовался своим успехам.
– Да... Тут можно вспомнить одну хорошую поговорку: «И жизнь
хороша, и жить хорошо», – тихо произнёс я, хотя не чувствовал
в душе никакой зависти, а лишь восхищение и удивление.
– Да. По поводу «и жизнь хороша, и жить хорошо» у меня тоже
есть история, – произнёс Строитель.
– Слушай меня внимательно!
Можно жить хорошо, только знай, что всегда и везде за всё надо
платить! И порой цена такой жизни очень высока! Вот слушай,
в одно время, на самом высоком уровне, нас обокрали. Реформа
денег в связи с развалом СССР. Появились внезапно новые деньги.
Все мои сбережения тогда превратились в фантики. Какое-то время
после развала СССР я ждал компенсации, но потом понял, что это
бесполезно, и поступил как многие, а именно – я обклеил деньгами
СССР стены в своём свежепостроенном доме и любовался их красо-
той. Однако настал вопрос, где добывать все эти новые российские
деньги или хотя бы, на худой конец, американские. Я был нищим
и голодным, как большинство людей того времени.
И тут случай подвернулся. В один прекрасный день ко мне по-
дошли два человека. Они представились мигрантами, а вернее –
русскими немцами, но только что прибывшими из Германии. Рас-
сказали вкратце о себе, что родились в СССР, проживали какое-то
время в Казахстане, потом мигрировали с родителями в Германию
и там научились премудростям зарабатывать деньги из воздуха.
И сейчас они решили попробовать эти приёмы на россиянах. Объ-
яснили они ещё, что меня, как надёжного партнёра, порекомендо-
вали важные люди. Правда, не стали уточнять кто. Сказали просто:
«Порекомендовали тебя как делового, энергичного, удачливого
человека, который может делать деньги из воздуха». Я тут же от-
шутился, что, мол, ребята, вы ошибаетесь. Я на самом деле сейчас
на мели, более того – в долгах, и никакого денежного воздуха по-
близости даже и в помине нет.
Тогда они рассказали мне схему добычи денег и пообещали,
что через месяц я уже не буду знать, что с деньгами делать, притом
в долларах! И самое важное, сказали они, передо мной встанет во-
прос, где разменять огромные суммы долларов! Меня рассказ за-
интересовал. С деталями это выходило так: мы арендуем огромный
красивый зал в Москве, желательно при гостиницах, при театрах,
в которых есть конференц-залы и, естественно, есть чем восхитить
обывателя. Там должны быть красивая мебель, интересные декоры,
грандиозные картины, современные средства доведения информа-
ции... Потом мы обязаны были приглашать людей, из близких нам
и родных, добиваясь того, чтобы они пришли по указанному адресу
и по времени, без опоздания и с семьями.
– Кажется, я об этом где-то читал... – что-то стал вспоминать
я вслух.
– Ты читал, – перебил он меня, – а я участвовал! Можно ска-
зать, я был среди создателей одной из таких вот «пирамид» по
добыванию долларов! Начали мы строго по инструкции ребят.
Я подключил свою команду друзей, и... Где-то силой мы собира-
ли людей, где-то – уговорами, но строго с семьями! Рассаживали
их в арендованном зале за красивыми столами, как в ресторане,
с разноцветными скатертями, перед ними ставили красивую посу-
ду с фруктами, обычную родниковую воду с надписью «Священная
вода», бутылки с вином, стаканы и рюмки. Набирали красивых мо-
лодых девочек, достаточно бедных, дешёвых студенток, одевали
их в красивые платья с короткими юбчонками, типа «из плюша»,
и учили их подавать на стол с улыбкой, ненавязчиво вкусный кофе
и тому подобное. Они в роли воспитанных официанток. Благород-
ные девицы, так сказать. А дальше они презентовали приглашён-
ным людям наш бизнес.
Я помог им выполнить задуманное вплоть до мелочей. И не-
сколько дней спустя, пока мои доверенные парни смотрели за тем,
чтобы в красивом зале, арендованном нами в гостинице «Метро-
поль», был уют и комфорт, немцы рассказывали приглашённым го-
стям, как можно зарабатывать деньги в нашей приятной компании,
презентуя на электронном экране шаг за шагом действия каждого,
кто будет хотеть жить красиво, как типа сейчас живём мы.
А я и мои люди наблюдаем в зале за порядком и дисциплиной.
Ходим важно, коротко подстриженные, в костюмах и в галстуках,
улыбаемся гостям, подмигиваем девочкам, которые охотно нам
улыбаются и разносят сладости и воду, подают чай по требованию
гостей или кофе, наливают вина наиболее изысканным и приве-
редливым. Приглашённые со временем забывают, кто они, как тут
оказались, забывают даже допивать свой кофе, так как полностью
поглощены рассказами русских немцев. Они, как смоченные в ке-
росине тряпки, загораются. Хотят быть с нами и жить как мы – сво-
бодно, красиво, весело, развлекаться в компании молодых, краси-
вых людей.
Презентация заканчивалась словами: «Перед вами, теми, кто
приглашён сегодня на презентацию, выступит мультимиллио-
нер, вчерашний сантехник или трубочист, Петров Иван Иванович,
который сделал себе сверхуспешную карьеру в этом бизнесе и сей-
час находится на гребне славы!» И кому-то из числа объявленных
ведущим успешным долларовым миллионером аплодировали стоя
и дружно всей огромной компанией, крича: «Хей, хей, хей!» Потом,
когда все рассаживались по своим местам, мои новоявленные това-
рищи немцы задавали каждой семье один-единственный вопрос:
«Хотите ли вы стать долларовым миллионером?»
– Конечно же, все хотели, поголовно! – рассмеялся я.
– Да! Тогда мои товарищи озвучивали цену этой красивой жиз-
ни. Цена была названа строго в долларах и без всяких «не могу»,
«не сейчас», «потом как-нибудь», «немного подумаем». Вынь да по-
ложь прямо сейчас на стол – и немедленно, без всяких условий, без
расписок и записок – три тысячи триста тридцать три доллара США.
А если их в кармане нет, что вполне естественно, сядь в машину, ко-
торая ждала уже с водителем из моих ребят на стоянке перед арен-
дованным зданием, и срочно выезжай за ними! Поездка бесплат-
ная, за счёт фирмы. Фирма охотно предоставляла каждой семье
отдельную машину, если семья прибыла на презентацию без ма-
шины, а если они были на личной машине, то с ними выезжал наш
гонец, который обязан был вернуться обратно только с указанной
суммой денег, не позже, чем до часу ночи, независимо от того, как
далеко жили новоявленные партнёры фирмы. Ни доллара больше,
ни доллара меньше! И все семьи немедленно направлялись по сво-
им домам или к самым лучшим и богатым друзьям, где в строгой
секретности, ничего никому не объясняя, обязаны были занимать
недостающие доллары.
Потом последовал короткий инструктаж, чтобы без опозданий,
к следующим выходным, так же ничего не объясняя, каждая семья –
партнёр фирмы должна была приводить на презентацию своих са-
мых близких, желательно богатых, успешных, энергичных, деловых
людей, кому доверяли они сами, как себе, и так же наоборот. Строго
приглашались семьями, никаких одиночек! И всё это выглядело до-
статочно интересно, привлекательно и многообещающе.
Люди пошли толпами, а деньги, в долларах, потекли большими
ручейками в наши карманы. И передо мной, человеком, который
ещё вчера был весь в долгах, без средств к существованию, дей-
ствительно стал вопрос, где поменять многочисленные доллары,
чтобы купить что-то на русские рубли. Карманы твои всегда забиты
долларами! Русские немцы зажили ещё лучше меня! Они ликовали
и благодарили. Люди-партнёры тоже своё получали, в зависимо-
сти от активности своей, и обнимали и боготворили нас от счастья.
Еженедельно со сцены наши ведущие объявляли о том, что в Рос-
сии открыты новые города: Санкт Петербург, Владимир, Самара,
Казань... Новые и новые филиалы в Москве: «Астран», «Титан», «Га-
лактика», «Интернационал»... «Хей, хей, хей!» – скандировали в зале
долларовые партнёры!
– Ну и дела! – поцокав языком от удивления, сказал я. – Нача-
лась новая, беззаботная жизнь для тебя.
– Именно так! – подтвердил Строитель.
– Рестораны, гостини-
цы, девочки, пышные вечеринки... Новые заботы, заключённые в том
числе в поездках по стране для сбора денег в открытых филиалах.
Порой деньги собирались мешками и привозились самолётами, по-
ездами... Полнейшее разложение и личная деградация. Я понимал,
что это нехорошо, неправильно, но маховик истории крутился безостановочно.
В России начиналась новая эра вседозволенности в эко-
номическом плане, а не только в физическом. Эра экономического,
коррупционного бандитизма. Эра распущенности и предательства!
– Ужас! Даже не верится, что мы, россияне, в те девяностые
годы через всё это прошли, – вздохнул я.
– Прошли... Пока Борис Ельцин в компании Клинтона и его
подружки Моники развлекался в Америке, мы тут спокойно дела-
ли свои грязные дела.
– Интересно, – удивился я, – как только смог наш новый пре-
зидент за короткое время остановить это безобразие?
– Только сильный, любящий свою Родину человек был в со-
стоянии это сделать. При этом не в одиночку, а в такой же сильной
компании. Ведь, для сравнения, те русские немцы без меня и без
моих верных людей тоже не смогли тогда начать свой бизнес. Хо-
рошая компания мотивированных, энергичных, преданных людей
может горы свернуть и маховик истории прокрутить в нужную
сторону.
– Да. Повезло нам с президентами после правления Бориса
Ельцина, хотя он тоже молодец. Хотя бы в том, что нашёл нам ны-
нешнего президента, Владимира Путина. Россия воспрянула духом!
Все люди сплотились вокруг президента и правительства! Мы все
стали сильнее, чище, и каждый из нас стал другим. Сейчас из года
в год качество людей в России улучшается, а на Западе – наоборот,
ухудшается.
Строитель
слушал молча и соглашался. Я заметил, что он лю-
бит Россию. А все его тёмные дела прошлого были ему неприятны.
Он и рассказывал о них, как говорят, как на духу. Это было как ис-
поведь передо мной с его стороны. Видимо он тем самым облегчал
свой душевный покой.
– А ты молодец! – сказал я ему и протянул руку, как порядоч-
ному гражданину. – Молодец, потому что смог извлечь выгоду
в те страшные годы, не особо нарушая законодательство России...
– Не совсем так, мой дорогой друг (он так внезапно перешёл
опять на «ты», что я подумал про себя: «Считает меня бандитом»), –
тут же ответил он. – Жизнь прожить не поле перейти. У меня в жиз-
ни всякое было и... ещё будет. Вот, например, некоторое время
спустя я попал в настоящую банду. Ты ведь знаешь, как они умеют
уговаривать? И меня тоже уговорили. Сначала по-хорошему, потом
угрозами...
Я молча слушал, делая вид, что ничего особого не происходит
в нашем разговоре, однако внутри было такое напряжение, что
боялся выдавать своё отвращение ко всему услышанному далее.
Не ожидая моего ответа, но, видимо, предчувствуя тут что-то не-
ладное, он смягчил тон рассказа и перешёл на любовную тему. Бук-
вально минуту спустя продолжил:
– Была у меня в жизни настоящая любовь. Ох, какая любовь
была у меня! Не описать никакими словами! И я эту любовь поте-
рял... Но это другая история. Её звали Дианой... Бедная моя Диана!
Сколько ей пришлось терпеть из-за того, что произошло со мной...
Последнее, что я о ней слышал, было то, что её заманили в бордель
и там, по информации, правда, из непроверенных источников, она
погибла...
Тут Строитель,
как мне показалось, даже расплакался так, как
плачут мужчины. Он стал дышать часто, прерывисто. Его глаза ув-
лажнились. Мне было его очень жаль. Затем он ещё немного пере-
менился. В его глазах заискрились настоящие слёзы. Они покати-
лись, как у маленького ребёнка, по щекам, и он стал их застенчиво
вытирать носовым платком, высмаркивая нос.
Часть 4. Бандиты, любовь
и Божье слово
Я молчал. Даже не пытался его как-то успокоить. И этот посту-
пок ускорил процесс успокоения. Немного успокоившись, Строитель
стал мне рассказывать детально о своей юности. Он даже
не спросил меня, интересно мне это или нет. Рассказывал детально
всё как было, по-видимому, и пытался это рассказывать так, что-
бы я услышал и, может, даже почувствовал нутром все его личные
переживания.
– Однажды мы с бандой, в состав которой по указанию моего
дяди входил и я – на уровне старшего отряда, так как проявил себя
положительно в их среде, – на пяти машинах, по тем временам до-
статочно крутых, например БМВ третьей и пятой серии, «Ауди 80»,
«Фольксваген» и «Мицубиси», ехали по лесной дороге к месту встре-
чи с другими бандформированиями, типа нашего, для деления сфер
влияния. Нас так же, как и их, интересовали рынки, торговые точки,
пешеходные переходы, строительные и торговые лавки, магазины
продаж разных товаров, рестораны и кафе, даже кладбища... Дру-
гими словами, всё то, что приносило нам доход! За каждую точку,
за каждую улицу шли ожесточённые переговоры, порой с физи-
ческими разборками, с применением стрелкового оружия и иных
боеприпасов. Неразговорчивых мы расстреливали, их бизнес уничтожали.
Сжигали дотла, прикрывая содеянное актами о коротких
замыканиях, о взрывах газовых баллонов. Однажды мы ехали всей
верхушкой с серьёзной охраной на очередные бандитские разбор-
ки. Думаю, так же организованно к нам на встречу ехали и те банд-
группировки, которые шли против нас. Мы имели даже ментовское
сопровождение. Порой в те времена крутые банды брали с собой
это самое сопровождение, а некоторые – даже продажных сотруд-
ников иных органов власти для пущего прикрытия.
– А разве такие сотрудники были и бывают? – удивился я.
76
– Ха-ха! Рассмешил! Всегда и во всех органах власти найдутся
те, кто хочет в отношении себя особых привилегий. Те, кто путает
свой карман и карман государства. Продажные люди! Ведь люди,
которые развалили СССР, тоже продажные люди! Я так считаю! – су-
рово ответил Строитель.
И тут на лице Строителя зашевелились желваки. Он будто воз-
мужал, повзрослел на пару десятков лет. Я не стал с ним спорить.
Было страшно сейчас что-то сказать. Хотя, вспоминая многих своих
начальников тех лет, пусть немного и с неохотой, но всё же я в це-
лом сейчас с ним согласился. И я сказал:
– Да, к сожалению, бывают.
– И вот по пути к назначенному месту встречи мы ехали, как
я говорил уже, по узкой лесной дороге. По краям дороги мелькали
возвышенности, кусты, деревья. Птицы пели, поэтому мы, вопреки
обычной нашей манере, отключили музыку и слушали пение птиц.
Было так хорошо и спокойно... Однако птицы, неожиданно рас-
чувствовавшись, пели так, что сантименты в нас, по крайней мере
во мне, росли с каждой минутой. Я сидел с закрытыми глазами, как
и другие соратники, и слушал. Мы ведь ехали на встречу с врагами
и, естественно, догадывались, что для многих из нас эти трели птиц
могут быть последними.
Дорога пролегала по низине. Слева и справа выстроились
возвышенности, на которых росли кусты и деревья. Трава густая
стояла, не кошенная, видимо, много лет. И неожиданно раздались
взрывы и началась перестрелка. Как оказалось, нас поджидали
в этом самом неблагоприятном для нас месте. Из гранатомётов
сразу же продырявили первую и последнюю машины, а потом на-
чали стрелять по нам, как на охоте стреляют по куропаткам. Бой
начался по правилам высокогорья. Кто выше, тому легче удер-
живать свои позиции, расстреливать противника почти безнаказанно.
– Какой ужас! – не выдержал я, вспоминая рассказы ребят, воевавших
в Афганистане.
– Не перебивай, пожалуйста! Мне сейчас нельзя ничем отвле-
каться! – сказал Строитель
и продолжил: – Я тут вытолкнул одно-
го из наших парней из нашей горящей машины на землю, прямо
на ходу! Сам за ним выскочил и стал тоже стрелять! Отстреливать-
ся, даже не понимая, откуда и кто по тебе палит, очень сложно!
Этот ад длился минут пять, может десять... Не знаю точно. На часы
не смотрел. Мне показалось тогда – это целая вечность! Потом на-
ступила тишина... За всё время перестрелки я получил несколько
болезненных, весьма ощутимых ранений. Был весь в крови. И в сво-
ей, и в крови своих товарищей.
Друг мой, в смысле тот товарищ, которого я вытолкнул из ма-
шины, лежал рядом с открытыми глазами и смотрел в небо. В его
широко открытых глазах видны были облака. Он ещё был тёплым
на ощупь. Я почувствовал, что сам тяготею всем телом к земле,
и тихо стал опускаться рядом с ним, тем более что успел заметить,
как со всех сторон к нам идут противники. В смысле, идут те, кто
только что обстреливали нас. Почти каждому из наших они для
верности выпускали пулю в лоб или в затылок, смотря кто, как
и где лежит. «Всё», – подумал я и, пока идущие были далеко, вытя-
нул своего друга на себя сверху, можно сказать спрятался под ним
от врагов. Они мои движения не заметили. Выстрелили ему в голо-
ву. От выстрела кровь и что-то ещё липкое брызнули во все сторо-
ны... Я почувствовал это, так как макушка моей головы покрылась
кровью. Видимо, бандиты подумали, что моя голова размозжена
и выстрелили мне для верности полного уничтожения в торчав-
ший из-под мёртвого тела низ моего живота, так как я был намного
длиннее своего товарища.
После этого выстрела и адской боли я и вовсе потерял созна-
ние. Нечем было дышать. Мой товарищ сверху давил. Низ живота
ужасно болел... Дальше я уже не знаю, что и как было. Временами,
видимо, я уходил в так называемую клиническую смерть, а потом
по какой-то причине приходил опять в себя. Предполагаю, что это
было из-за дождя и ветра. Ветер начался сильный, и труп моего
товарища мотался на мне. Когда его голова дёргалась то влево,
то вправо, моё лицо частично открывалось и дождь попадал мне
в глаза, растекаясь по щекам.
Часа три спустя я окончательно пришёл в себя. На улице про-
должался сильный ливень, хотя ветер немного стих. Я отодвинул
с себя товарища, встал и с удивлением обнаружил, что, имея не-
сколько ранений в ноги, руки и даже в живот, могу ходить. Кругом
лежали трупы наших ребят. Все до одного были мертвы... Все двад-
цать один человек. В тот день я был бы двадцать вторым, но меня
случайно не добили бандиты той группировки.
Я подошёл к каждому мёртвому, обнял, поцеловал, как полага-
ется, на прощание в лоб, вернулся к своему товарищу, приподнял
его, и тут мне показалось тогда, что он ещё немного дышал. Я взва-
лил его на плечи и пошёл к одной из наших машин, которая ещё
была заведена и на ней можно было объехать, остальные – пол-
ностью разбитые, а некоторые ещё и тлеющие. Бандиты почти все
наши машины сожгли. Оставили лишь одну машину, «Ауди» восьми-
десятой модели. Может, кто-то из них хотел приехать потом и за-
брать себе? Также не понимаю, почему мне не сделали контроль-
ный выстрел в голову, как они проделали с остальными.
Короче, впихнул я своего товарища в эту машину на заднее си-
дение, сам сел за руль и поехал. Если спросишь, как я выехал, как
ехал, – не расскажу. Ничего не помню. Так, как в кино, отдельные
моменты. Дорога, машины, деревья, птицы, облака.... Даже не знал
точно, куда еду... Но, тем не менее, доехал я до нашей конторы, где
восседал наш главный.
Взвалил я своего товарища на плечи и побрёл с ним мимо обо-
млевшей охраны. Как они меня пропустили, что я им говорил, тоже
не помню, так что не спрашивай. Поднялся я по крутой лестнице.
Из ран моих текла кровь, и какой-то охранник всё норовил мне
то ли помочь, то ли вернуть меня обратно на улицу. Из тела моего
товарища тоже просачивалась струйка крови. Наша кровь пачка-
ла полы, лестницу, коридоры. Я зашёл к шефу. Ему уже всё было
известно, так что дверь он открыл лично. Обычно шеф никогда
и никого не встречал. Он сидел за своим столом, встречая гостей
и своих подчинённых, а на коленях держал всегда наготове автомат
и пару гранат. Изменившись в лице, он стал меня о чём-то расспра-
шивать, но я успел сказать лишь пару слов типа: «Это все!» – и упал
с грохотом вместе с товарищем прямо к его ногам.
– Мда-а-а. Картина Репина...
– Репина не Репина, но вот такая была картина. Дальше не
помню ничего из этой жизни, потому как очутился в огромных па-
латах. А там, как я понял, другой художник, Репин видать, рисует
жизнь. Представь себе, всё блестит золотом и серебром. Люди как
будто настоящие, но похожи на ангелов, все в белом. Они не ходят,
а летают, как пушинки в воздухе, медленно перемещаясь по воз-
духу. На троне, как и наши шефы на земле, сидит бородатый, доста-
точно старый с виду мужик, но очень энергичный. Он похож боль-
ше на молодого человека, играющего в Новый год Деда Мороза!
Потом, когда я лучше его разглядел, оказалось, что он и не сидит
на троне, а имитирует это! Парил над своим креслом, как обла-
ко. И я догадался, что это и есть Бог! Я упал пред ним на колени
и тут же расплакался.
«Не плачь, мужчина со множеством имён и фамилий! – сказал
он громко каким-то космическим голосом. – Я хочу с тобой пого-
ворить по-человечески и на том языке, на котором ты лучше всего
говоришь». Я, кстати сказать, знаю несколько языков, – тут же по-
хвастался мне Строитель.
– Молодец, – ответил я виновато, так как знал лишь два языка
и никогда не менял ни имя своё, ни фамилию.
– «А мужчины, когда говорят, не плачут, – продолжил Строитель
свой рассказ словами Бога. – Они думают, отвечают, спрашивают...
»
– Убедительно, – подтвердил я.
– Так сказал мне Бог, – оправдался Строитель
и продол-
жил: – И я вытер слёзы, приподнял голову и посмотрел на него
внимательней. В моей голове более уверенно мелькнула утверж-
дающая мысль: «Да это же он, сам Бог!» Потом другая: «Неужели
я умер?» И раздался его ответ: «Ты ещё не умер, там за тебя борются
хорошие люди. Мои ставленники на земле. Вот, смотри, что про-
исходит с твоим телом». Я посмотрел на широкий экран, напоми-
нающий экран земного телевизора, но во всю стену. Он показывал
в 3D-формате. И на этом экране на медицинской кушетке лежал
я, то есть моё бездыханное тело, а вокруг столпились несколько
врачей в масках, напряжённо работая. Они извлекали пули, осма-
тривали, крутили головами, переговаривались. И самое главное,
я всё это слышал!
Вот что там они обо мне в это время говорили. «А ты слышал,
он в таком состоянии ещё и за рулём километров сто проехал,
в том числе и по городу! И при этом своего товарища на плечах но-
сил». – «При таких-то ранах?! Невероятно! И сейчас в клинической
смерти лежит как мёртвый, но сердце всё же бьётся. Тихо, медлен-
но, но кровь гоняет!» – «Чудеса! Чудеса, да и только! Неужели вы-
живет?» – «Наше дело – за те деньги, что отвалил его шеф, сделать
всё, чтобы выжил, иначе мы умрём раньше него. Господи, помоги
ему и нам!»
Я в это время посмотрел на Бога. Он глядел на меня и улыбался
доброй улыбкой в ответ. «Ну что, мой дорогой человек, поможем
тебе и им?» – спросил меня Бог. «Господи, на всё Твоя воля», – от-
ветил я...
– Молодец! Правильно ты ему ответил, – не выдержал я.
– При этом, вот тебе крест, – продолжил воодушевлённо
Строитель,
– я с ним разговаривал, как сейчас с тобой! Я всё слы-
шал, всё видел, чётко говорил, мог шевелиться.
– Верю, – ответил я. – И что было дальше?
– Дальше? Дальше, пока врачи извлекли пули из моего тела
там, на земле, – а я так говорю, потому что, где был сам в это время,
не знал тогда и не знаю до сих пор, – Бог мне начал задавать инте-
ресные вопросы: «Что ты хочешь, мой дорогой человек, спросить,
попросить у меня? Что сейчас больше всего волнует и озадачива-
ет?» – «Я... А что просить у вас? Мне сейчас всё можно? – Я даже
улыбнулся ему. – Ну... хочу быть самым-самым!» – «То есть?» – уточ-
нил он. «Хочу быть сверхчеловеком!» – «Давайте выразим свои
мысли более подробно!» – пошутил добродушным тоном Бог.
«Хочу быть самым сильным! Самым неуязвимым физически! Хочу
обладать суперинтеллектом! Хочу всё понять! Хочу всё иметь! Хочу,
чтобы к моему совету прислушивались другие люди, независимо
от того, кто они». «Хочешь быть богатым?» – перебил он меня. «Нет,
Господи! Богатство мне ни к чему... Хочу знать всё то, о чём никто
не может заранее знать. И хочу мысли других людей читать, чтобы
понять, кто мне друг, а кто враг! Хочу я, Господи, уметь легко и сво-
бодно общаться с любым человеком, понимать его, будь он пре-
зидент, учёный или самый обычный крестьянин. И каждый чело-
век, с кем я буду говорить, так же должен понимать меня. Вот что
я хочу». «Аминь», – сказал он.
И после этих слов я глубоко вздохнул и открыл глаза. В это са-
мое время врачи, которые меня оперировали, аж руками всплес-
нули и сделали несколько шагов назад, удаляясь от операционного
стола, на котором я лежал перед ними.
– Кстати, я тебе за ремонт квартиры после подтопления сколь-
ко должен заплатить? – спросил я в изумлении. Это было первое,
что пришло мне на ум. Ведь я разговаривал с человеком, который
беседовал с самим Богом!
– Ничего, – ответил мне Строитель
и дружески улыбнулся.
– Как – ничего? – удивился я.
– Просто. Ничего. Я получил от Бога всё, что хотел. Я заранее
знал, что ты очень хороший человек, что ты пишешь стихи и прозу –
в смысле, ты хороший писатель. Я был уверен, что именно ты вы-
слушаешь меня. И потом, я ещё более уверен сейчас, чем когда--
либо, что именно ты, и никто другой, напишешь хорошую книгу
о моих похождениях. А ведь это исторические факты! Историю
изменить нельзя! Историю надо писать добросовестно, так, как
82
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
83
Строитель, или Кладбище мужчин
в своё время написали Евангелие от Иоанна, или от Марка, или...
Помнишь, знаешь ли ты эти великие писания?
– Да. Я знаком с ними, – пролепетал я. – Меня мама с детства
учила молитве «Отче наш, войди в мой дом...».
– Понятно. Обычный обыватель.
– Что?
– В смысле веры в Господа Бога ты, как и многие другие, мало
что смыслишь. Даже «Отче наш» не знаешь. И я рекомендую тебе
повернуться лицом к этим великим писаниям. Их нужно не только
прочесть, их нужно понять и принять.
– Это хорошая мысль...
– Это Божий наказ.
– Я имею в виду мысль написать роман о тебе!
– Это тоже Божья воля.
– А кто после того страшного расстрела вашей банды тебя по-
ложил в больницу? Ведь, как я понимаю, они положили тебя к луч-
шим хирургам того времени?
– Мой дядя... Но вопрос, который ты мне сейчас задал, на са-
мом деле звучит странно. Получается, ты до сих пор не веришь в то,
что я поговорил с Богом? Что он есть?!
– Нет. Просто я... я пытаюсь соединить цепь происходящих со-
бытий.
– Он, мой дядя. И далее, как только я выздоровел, он поручил
мне дальше согласиться идти на суд по одному страшному делу
о нераскрытом убийстве, чтобы я взял на себя всю вину.
– Зачем?
– Чтобы меня упекли в тюрьму.
– А кому это было выгодно?
– Им. Ему и его товарищам. Он уговорил меня, чтобы я подрался
с сокамерниками насмерть. Он и подстроил там эту драку.
Он и организовал моё спасение оттуда, когда меня все урки одоле-
ли, и вытащил оттуда меня, полуживого.
– Какая жестокость!
– Просто он в очередной раз решил стереть мои следы на зем-
ле. И после той драки он опять уложил меня в госпиталь. Ведь бан-
дитам всегда было известно всё. Наверняка информация о том, что
двух тел не было после боя на месте, да ещё и машины, просочи-
лась. Кто за деньги, кто за страх мог бы эту информацию донести.
И также наверняка меня искали по всем больницам...
– Какой кошмар! Бедный мой друг...
– Я не нуждаюсь в жалости! Там, в госпитале, ко мне опять при-
шло божественное видение. Ангелы кружили около меня и успокаивали,
говоря, что всё идёт по Божьему плану и что передо мной
открываются новые границы дозволенности и возможностей
в жизни. Правда, они не уточнили какие...
– Я правда загорелся об этом книгу написать! Столько событий...
– Пиши. Удачи тебе. Уверен, получится!
Строитель
собрал инструменты, уложил их в чемодан и начал
собираться уже уйти, но я его остановил:
– А ты не боишься, что однажды твою свободу, которую ты так
ценишь, ограничат? Тут, на земле... Тебя найдут и посадят на цепь.
В смысле, опять упекут в тюрьму. Или найдут и... убьют. Не одни, так
другие – или бандиты, бывшие твои «коллеги», или правоохрани-
тельные органы...
Строитель
усмехнулся:
– Нет, не боюсь. Бандитам не под силу меня достать. Для них
я мертвец. А органы этого сделать не сумеют, так как у них все там...
мягко говоря, слишком заняты. И потом, я в очередной раз поме-
нял свой облик, так что даже Диана меня не узнает, если встретим-
ся однажды с ней. Я, видимо, её потерял навсегда!
– Чем заняты органы? – не понимая, о чём он говорит, спросил я.
– Пишут отчёты, – весело ответил Строитель.
– Вы в поликли-
нике были? (Он почему-то опять обратился ко мне на «вы».) Навер-
няка были и там видели своими глазами, как минут пятнадцать вра-
чи тратят на одну душу, в смысле, на тело пациента – и всё. Писать
начинают сразу, ещё до того, как вы туда войдёте.
84
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
85
Строитель, или Кладбище мужчин
– Да, бюрократии и бумажной волокиты достаточно много
во всех структурах.
– И так сейчас везде. Пишут отчёты во всех конторах, пишут...
а человека уже и не видят. Не нужен им, тем, кто при власти, обыч-
ный человек. Хотя главный лозунг всех властей: «Всё для человека,
и всё во имя человека».
– А правоохранительные органы?
– Правоохранительные органы, говорите? Да там бумаг запол-
нять надо ещё больше, чем в медицине! Уже сейчас они погрязли
в бумагах не меньше, чем при советской власти.
– А дальше что? Есть ли спасение человечеству от этого бес-
предела? Бог ничего не сказал? – уточнил я.
– Дальше натыкают везде видеокамер. Видеокамеры выпол-
нят роль главного ока жандармерии. Все, кому нужно будет знать
о преступнике, всё увидят, услышат – и так же опишут, не будучи
в контакте с преступником. Потом будет общая команда «фас»,
и преступник будет пойман хоть где. В магазине, в квартире, в ма-
шине, в метро, в электричке...
– Как видеонаблюдение поможет правоохранительным орга-
нам ловить преступников? Ведь у камеры мозгов-то нету! Она тебя,
допустим, заснимет и отсортирует. Пусть выберет человек десять,
на тебя похожих, а может, и сотню! И что дальше? Всех этих людей –
десять, сто – хватать?
– Да. Хватать, разобраться, вычислить...
– А если сам преступник наденет маску? Медицинскую или,
как ты, ново-человеческую? Тем более что сейчас это легко. Ведь
пандемия, дорогой мой, начинается! А это значит, что ходить в ма-
ске – это обязательное условие для передвижения по городу! До-
бавь на голову шапку какую-нибудь спортивную, которая натянется
до бровей, и попробуй пойди его засними! Это в девяностые годы
маски надевали только на дело, и то не видеокамер боясь, их тогда
не было, а прикрывая своё бессовестное лицо от людей. Даже если
армия сотрудников будет без сна и отдыха таращиться в камеры,
найти не смогут они меня. И полицейские, и бандиты... Да-да, будут
таращиться в камеры и строчить отчёты начальству...
– Знаешь, – остановил он меня, – таких, как ты, которые так
считают, их немного. Есть граждане, которые не будут простыми
наблюдателями, а примут в деле поимки преступников непосред-
ственное участие.
– Я из тех, кто готов принять участие.
– Знаю. Но, если решишь доносить на меня, ничего не до-
бьёшься. Что ты обо мне знаешь? Ничего! То, что я наговорил, мо-
жет быть, есть лишь фантазии для твоего романа!
Он рассмеялся мне в лицо. Так рассмеялся, что мне стало не-
много неприятно. И потом, он догадался, что я могу его сдать ор-
ганам власти.
– А что, бандиты тоже отчёты пишут? – перебил я его с удивле-
нием, делая вид, что не обиделся на его смех мне в лицо.
– Пишут, – рассмеялся он. – Сейчас отчёты пишут все – и офи-
циальные, и неофициальные... А пока они пишут, преступники спо-
койно уходят, прячутся куда-нибудь за город, где камер ещё не по-
наставили. И потом, – Строитель
задумался, – ведь вы видите, как
всё чаще и чаще стали использовать компьютеры. Буквально в лю-
бых целях, для всего. Так вот, помяните моё слово, скоро и лечить,
и учить, и прочее будут делать дистанционно.
– Красиво звучит.
– Да! Красиво, но чертовски неэффективно! Ученику, который
от учителя за сотню километров, ничего не стоит сослаться на по-
ломку компьютера и прогулять урок!
– Или ученик, который сможет спокойно подглядеть правиль-
ный ответ в интернете?!
– Правильно! Разве из такой личности получится по-настоящему
образованный человек, специалист?
– Сомневаюсь.
– Вот и я сомневаюсь! Врач сможет только увидеть пациента,
но не прикоснуться, не почувствовать, скажем, его запах, который
86
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
87
Строитель, или Кладбище мужчин
тоже способен сказать о какой-то болезни. Результат – неправиль-
ный диагноз, неправильное лечение и смерть.
– Да...
– Зато отчёт будет! Техника, она может исполнять, выдавать то,
что в неё вложили, но не мыслить самостоятельно, не творить или
изобретать, она не в состоянии вовремя и адекватно реагировать
на изменяющуюся ситуацию. Она это сделает только в рамках вло-
женных в её программу вариантов. Возьмём автонавигатор, напри-
мер. Он сумеет показать дорогу, но не определит, что там ремонт
или упавшее дерево лежит. То есть, если вариант не запрограмми-
рован, тут уже миль пардон, как говорят французы. Хотя... Предпо-
ложим, железки каким-то образом научатся самостоятельно прини-
мать решения, просчитывать множество этих самых вариантов. Но
что это будут за решения, а? Уж точно не человеческие. Тут, знаете,
напрашивается аналогия. Скажем, у богословов считалось, что
дьявол может делать очень многое, но не может создавать. Не дано
ему! Только Бог в состоянии творить, созидать. И эта же искра твор-
ца есть и в каждом человеке. В каждом из нас! Но и дьявол вложил
в каждого человека своё.
– Техника может многое, но не может создавать, – споря с ним,
стал я излагать свои мысли по данному вопросу вслух. – Однако
совершенству нет предела. Говорят, в Японии уже сегодня есть ку-
клы – точная копия человека. Они могут улыбаться, спорить, вы-
полнять многие домашние функции...
– Вывод? – коротко спросил он.
– Очень печальный, – покачал я головой, понимая, как он,
обычный «строитель», прав. – Вывод – что человек делает иногда
вещи, которые ему помогают лучше жить. А иногда делает такие от-
крытия, которые могут привести к общечеловеческой катастрофе,
к гибели цивилизации...
– Точно, – продолжил он. – Тем не менее человек всё больше
и больше полагается на технику и всё меньше – на себя. И поэтому
продолжит писать отчёты, действовать лишь на основе того, что
выдаст ему камера, компьютер и так далее. Не обращая внимания
на ближних, на реальных людей, находящихся рядом.
– Это вы верно подметили.
– Вот сейчас – кому я нужен? Скажи? – Он опять перешёл
на «ты».
– Вы нужны нашему русскому обществу. Нужны любимой Диа-
не. Нужны своему дяде. Однако есть незыблемые вещи – чувства,
отношения, семья, – возразил я, почувствовав, как неприятный хо-
лодок пробежал по спине от слов Строителя.
– Чувства? Да ну что вы! Ведь в мире уже дошли до таких
страшных вещей, как выращивание детей в пробирках, однопо-
лые браки, виртуальный секс, – захохотал он. – Зачем подсевшим
на него живые возлюбленные! Выбирай красивую картинку на мо-
ниторе, надевай специальный там шлем, очки, подключай к себе
какие-нибудь провода – и вперёд! Море удовольствия и никаких
проблем!
– Я не согласен с вами! Это не наш мир! Это мир развратного
западного сообщества! У нас другое общество! Мы более душев-
ные, богобоязненные, любвеобильные, сентиментальные...
– Да это всё я знаю. Я не о нас говорю, а о них! Я говорю о тех
изобретениях, которые наносят вред обществу. Например, элек-
тронная девушка, которая, что положительно на первый взгляд,
не будет обижаться, сердиться, опаздывать на свидания, плакать,
болеть наконец... Но она – не человек. Вы будете заниматься с ней
сексом, зная, что это не человек? Вы – наверное, нет, а вот японцы...
они это делают! Вы понимаете, что она не может любить, а японцы
этого не понимают! Вы понимаете, что она может только возбуж-
дать и стимулировать, причём сама ничего не ощущая, что это лишь
идеальный техносекс с железякой, напичканной микросхемами
и проводами. Что это всё равно что пытаться заниматься сексом с...
электрочайником или пылесосом — извращение полное! Полагаю,
скоро и на улицу-то выходить никому не надо будет: учёба и рабо-
та – из дома, еда – на дом, удовольствия – на дом. Человек будет
сидеть, опутанный проводами, превратится в безвольный прида-
ток компьютера. Его игрушку! Как кокон бабочки. И направлять его
будет какая-нибудь нейросеть. Зачем рожать детей, зачем творить,
влюбляться, путешествовать, покорять вершины? Ведь у вас появит-
ся совершенный новый мир, лишённый недостатков! Дивный мир,
в котором будет всё... и не будет ничего настоящего, человеческого!
– Ужас какой... – прошептал я.
– Не то слово! – согласился Строитель.
– Но человечество всё
больше и больше увязает в этом. И назад пути нет. Впрочем, если
это вам не нравится, пока ещё можно уйти, хлопнув дверью, – про-
сто не использовать технику или использовать её по минимуму. Уе-
хать подальше от больших городов, укрыться где-нибудь на приро-
де. «Потому мы радуемся, попадая в природу, что тут мы приходим
в себя», как сказал писатель Пришвин. Отказаться от привычного
уклада. Не уверен, что многие это захотят и смогут. Только те, кто
в душе всегда свободны, кто не станет мириться со всеобщим кон-
тролем, с дьявольским обменом...
– Обменом? – переспросил я.
– Ну конечно! Обменом из серии «свобода – за безопасность
и комфорт». Точнее, их иллюзию. Ведь там, где нет свободы, нет и на-
стоящей безопасности. Рабы никогда не могут быть в безопасности,
хозяин в любую минуту может их продать, а то и убить – из каприза,
из-за выгоды... Да мало ли! Тем более если хозяин – не человек.
Я помолчал, потрясённый услышанным. Наконец, собравшись
с мыслями, спросил:
– А ты? Ты – свободен?
Строитель
весело рассмеялся:
– А ты как считаешь?
– Думаю, да.
– Навряд ли. Хотя ещё спорный вопрос, честно говоря, насчёт
моей личной свободы. Я ещё тебе не рассказывал подробно про
спецслужбы? – поинтересовался он.
– Да особо нет, – пожал плечами я.
– Хм... Знаешь, а ведь тогда они меня зацепили. Я стал почему-
то им интересен. Может, потому что в бандитской среде уже успел
прославиться.
– Как я понимаю, это уже твоя личная, в то же время совер-
шенно другая история, – решил я возбудить в нём желание выло-
жить очередную порцию информационного материала.
– Да. Другая. И очень печальная. Однажды ко мне в кафе под-
сел один человек... безобидный с виду такой, простой. Мы с ним
слово за слово – и познакомились. Подружились с первой встречи.
Почти как с вами. – Строитель,
обращаясь ко мне, как я уже неодно-
кратно написал, часто использовал обращение «вы», очень редко
переходил на «ты».
– Бывает так, что люди сходятся быстро. Видимо, интересы лю-
дей совпадают, – поддержал я его.
– Да. Это так, – согласился Строитель.
– Он представился мне
научным работником. Мы беседовали долго, интересно. Были раз-
ные темы. И политические, и общегражданские... Потом, перед тем
как мы попрощались, он предложил мне заехать к нему в гости как-
нибудь. И это самое «как-нибудь» однажды наступило. Мне было
одиноко и скучно, день не задался – я и вспомнил про новоявлен-
ного дружка. Позвонил ему, он оказался дома и очень обрадовался,
узнав, что я могу приехать. Когда же я приехал к нему, он обрадо-
вался ещё больше и принял как родного.
После вкусного кофе с коньяком и бутербродами с красной
и чёрной икрой, фруктов и сладостей, пельменей, колбасных и иных
мясных продуктов и прочих изысков он мне прямо предложил
послужить Родине. Я сначала опешил: как послужить, чем, с ка-
кой стати? Он мне и объяснил. Образ жизни я мог вести тот же,
с бандюгами общаться – сколько угодно, чем больше, тем лучше...
Но не просто общаться, а с пользой для страны. Содействовать, так
сказать, очищению её от криминальных элементов.
Мне сначала это показалось чем-то не сильно честным. Но
потом... Знаешь, откровенно говоря, достала вся эта бандитская
жизнь, приятели все эти уголовные... Было в них что-то гнилое, не-
правильное. Да не что-то, а всё! Среди них много озверевших было.
Нелюдей. Однажды при мне убили девочку... – Он помрачнел. – По-
хитили прямо на улице студентку какую-то. Завезли на дачу к од-
ному и пустили по кругу. Мало им проституток было! Захотелось
невинную, гадам! – Лицо Строителя потемнело. – Я хотел помешать
им, но не смог. Их было много, и они... были мне как бы друзья.
Я просто сидел и смотрел. Трусливый сопляк! А потом... Девочка
с сильным характером оказалась. Едва жива была, но не умоляла
о пощаде, не плакала. Плюнула им в лицо и сказала, что в поли-
цию пойдёт и им не жить. Ну её и пристрелили. В лесу прикопали.
Я тогда стоял перед выбором – погибнуть вслед за девочкой или
сделать вид, что всё нормально. Выбрал последнее, как трусливый.
Оправдание может быть только то, что меня попросили, войдя
в банду, не особо выделиться среди них, дабы не вычислили.
– Да, наверное, тяжело даже бандитам согласиться с такими
чудовищными убийствами, – не желая его обидеть, сказал я.
– Да что там убийства! – будто бы не понял мой упрек, про-
должил он. – У меня жизнь на волоске была много раз, пока я был
в их среде. Однажды я ехал с главным бухгалтером нашего обща-
ка... Общак, мой дорогой друг, – это общие деньги, которые соби-
раются на всякие нужды банды. Ими распоряжается, как правило,
главарь, по согласованию со всеми или хотя бы с приближёнными
лицами. Это святой источник и требует к себе особого внимания
всех членов и даже главаря. Так вот, я ехал и... чувствовал некий
страх, всеобщий мандраж окутывал все мои внутренние органы.
Мозг кипел от напряжения. Даже ноги слега тряслись, отчего ма-
шина ехала, немного рявкая двигателем, подпрыгивая на асфальте.
Знаешь, когда опасно, я всегда смотрю и слушаю природу.
И в этот раз я так же смотрел, как цветут цветы на полях, как пыш-
но раскрылись деревья. Их зелёные листочки на фоне редких се-
ро-белых облаков смотрелись чудесно. Я приоткрыл окно и слу-
шал пение птиц. Они заливались трелями. Однако, так как я был
за рулём, некогда было мне пытаться искать их в кронах деревьев
и пышных цветеньях кустов, чтобы определить их принадлежность,
любоваться красотой их оперения. Ведь даже редкие автомобили,
которые ехали нам навстречу или тем более обгоняли нас, вызыва-
ли тревогу. Опасность витала в самом воздухе.
Главный бухгалтер, женщина средних лет, сидела в машине,
стараясь не выдавать свой страх, сжалась, как ангел над больным
человеком, и тряслась от страха, всё подсматривая за общими
деньгами, вздрагивая при каждом непонятном звуке. Она всегда
была очень ответственная, строгая и вела учет финансов до ко-
пейки! Умела молчать и хранить секреты общака. За это её ува-
жали и ценили в кругах руководителей бандформирований и во-
ров в законе. Ехали мы на моей личной машине. Представляете?
В моей машине было несколько мешков денег, а также золотых
и серебряных украшений, была иностранная валюта... и чего толь-
ко там не было!
Когда проехали полпути, будто бы дьявол вмешался в наше
дело! Машина сломалась. Загорелась лампочка датчика, указы-
вающая на неисправность в двигателе, а именно – упало давле-
ние масла. Я говорю этой прекрасной женщине: «Мы скоро вста-
нем. Двигатель греется! Может случиться беда, вплоть до взрыва
и возгорания автомобиля!» Она кричит в ответ: «Ничего не знаю!
Мы должны доехать, а дальше хоть взрывайся, хоть гори вместе
со своей машиной!» Мы начали ругаться, спорить, кричали друг
на друга, доказывали свои интересы – на самом деле пытаясь ути-
хомирить свой страх. А двигатель моего автомобиля тем временем
заглох. Из-под капота пошёл дым и пар. Я остановил машину, что
по инструкции было категорически запрещено, вышел на улицу,
сняв с предохранителя свой пистолет. Она же легла своим телом
на мешки с добром, обнимая автомат и дрожа от страха, с криками:
«Не убивай, гад! У меня дети не обустроены, и внуки мои маленькие
хотят сегодня со мной попасть в театр!» Стала истерить, тем самым
привлекая внимание водителей проезжающих машин.
– Она, видимо, от страха решила, что вы её хотите убить и за-
брать себе деньги и золото-серебро, – сказал я Строителю.
– Я тоже тогда так подумал, – ответил он и продолжил: – Тогда,
конечно же, я ошалел от услышанного. Только тогда я понял, что
она боится меня! Она думает, что я специально подстроил поломку!
И мне стало страшно того, что она шефам так и скажет! И в голове
промелькнула мысль: «Вместо того, чтобы меня возвели в ранг ге-
роев за то, что на личной машине рискую жизнью и везу общак,
я, возможно, буду пристрелен, как собака». «Дура недобитая, – кри-
чу я ей, – а я при чём?! Машина моя просто так сломалась!» А она
за своё: «Не убивай! Не отбирай деньги! Пожалей меня! Пожалей
моих детей и внуков! Что я тебе плохого сделала? Отдам, что хо-
чешь, даже себя, если хочешь! Люби, но не убивай!»
– О, ситуация! И смешно, и грустно, и страшно, – вздохнул
я с удивлением.
– И, представь себе, в это время перед нами резко останавли-
вается машина. Не простая! Оттуда вышли три накачанных парня,
в которых я узнал некоторых членов конкурирующей с нашими
на рынках группировки! Я вовсе струхнул, когда среди них узнал
одного главаря из той банды. Ну, думаю, не иначе как пришла
и моя смерть. И далее возникла мысль: «Наверняка наша бухгал-
терша с кем-то из них имеет связь и решила меня прикончить. Сей-
час меня убьют, машину сожгут, да так, чтобы не осталось и следа,
сама же пересядет в их машину – и ищите-свищите».
– Да, реально страшная картина с полным недоверием в от-
ношении друг друга, – согласился я.
– А что я должен был ещё подумать в те мгновения? – оправ-
дался он. – Тем более что её истерика была как театральное пред-
ставление. Я приготовился к бою! Засунул руку под полу пиджака,
где у меня был в кобуре пистолет, достал его из кобуры, не высо-
вывая из-под пиджака, и положил палец на курок! А ребята, ничего
не подозревая, приняв нас за обывателей, подошли ближе и спро-
сили: «Что случилось, друзья? Чем мы можем тебе помочь, братан?»
– Они тебя узнали? – удивился я.
– Навряд ли. Это манера общения. И я говорю им в ответ: «Всё
нормалью. Решили немного отдохнуть». «А кто ещё с тобой в маши-
не? – поинтересовался главарь, приглядываясь через приоткрытое
окошко внутрь моего затемнённого автомобиля. – И куда вы еде-
те?» «Да... мы с женой поехали на дачу. Сейчас немного отдохнём,
потом поедем к водохранилищу погулять да шашлыками пообе-
дать. А далее поедем к Можайску, на дачу». «А что капот открыл?
И почему пар идёт? – спросил он, видимо, не заметив автомат под
телом бухгалтерши, которая к этому времени, наверное, созна-
ние от страха потеряла, и они подумали, что она спит на сиденье
с баулами. – Прикипел мотор?» – «Да, жарко ведь. И наша маши-
на достаточно старая». «А почему за живот держимся?» – спросил
с недоверием в голосе главарь. «Так кушать хочу», – отшутился я,
пытаясь улыбнуться и скаля зубы по типу американского «чиз». «Ну,
бывайте! Удачной вам рыбалки!» – отшутились они в ответ и уехали.
С меня тёк холодный пот. Я чуть не уронил пистолет.
– Ужас! Они чуть-чуть не спалили вас с деньгами! Если бы дога-
дались... если бы нашли деньги – убили бы наверняка вас, а деньги
забрали, перегрузили себе, твою машину вместе с вашими телами
сожгли – и тю-тю!
– Да. Я долго ещё вытирал холодный пот со лба. А это дура,
как я уже говорил, потеряла сознание. И слава богу, иначе бы ста-
ла орать типа: «Спасите, грабят, убивают!» – и они догадались бы,
что тут, в нашей машине, не всё так чисто. И... противно мне стало.
И друзья-бандиты, и собственная моя личность были мне противны.
– Понятно. Я даже не знаю, как сам удержался бы в этой ситуа-
ции, чтобы не потерять своё лицо, а может, и сознание. Дело-то не-
шуточное! И как доехали с деньгами к своим?
– Помог случай. Именно в это время на какие-то очередные
разборки с небольшой группой людей ехал наш шеф. Эскорт, про-
езжая мимо нас, вдруг остановился. Как потом выяснилось, кто-то
из водителей увидел мою машину на обочине, узнал и доложил
шефу. Я, кстати, как раз в это время на заднем сиденье делал ис-
кусственное дыхание бухгалтерше. А он дружил с ней достаточно
близко, так как часто выезжали вместе по бухгалтерским делам.
И о том, что мы с ней вместе поехали, он знал. Моя машина, види-
мо, тряслась у обочины, и тот водитель подумал, естественно, что
я насилую его любимую бухгалтершу и, может, собираюсь грабить
общак и убить её.
Машина быстро остановилась, и несколько парней, по указа-
нию шефа, набросились на меня. Вытащили из машины и тут же за-
мотали верёвками, всунули в рот кляп из грязной, замасленной
тряпки и привязали для безопасности, пока шеф не принял реше-
ние, что со мной делать, к бамперу машины. В это время бухгал-
терша начала дышать. Она открыла глаза, приподнялась и увидела
меня, привязанного к бамперу, а рядом со мной несколько незна-
комых ей амбалов, которые ждали, когда подойдёт шеф. Конеч-
но же, напугалась и тут же стала орать: «Спасите! Помогите! Грабят!»
Ребята, которые её не знали и пока не поняли, что тут происходит,
чем-то тяжёлым треснули ей по голове, чтобы она не привлекала
внимание водителей других проезжающих мимо нас машин. И бух-
галтерша опять потеряла сознание.
Шеф подошёл к нам, оглянулся, отругал того, кто ударил бух-
галтершу по голове, проверил мешки, уточнил у меня, что произо-
шло, заглянул под капот, попытался заводить машину, посмотрел
приборы, скомандовал перегрузить деньги и драгоценности в его
машину, а нас с ней обоих распорядился тут же погрузить в мою
машину, сжечь прямо в машине и столкнуть с обрыва, который ока-
зался рядом с обочиной. И тут же мне опять засунули кляп в рот,
отвязали от бампера и, связанного веревками, бросили в машине
сверху на бухгалтершу. Потом один из парней сел за руль и попы-
тался завести машину, дабы исполнить его приказ, однако стартер
не крутил мотор. Видимо, двигатель заклинило. Он выскочил, до-
гнал шефа, который ещё не успел отъехать, и доложил ему, что ма-
шина действительно сломана.
Водитель шефа, который всё это время с удивлением и стра-
хом за всем наблюдал, ничего не говоря, вдруг сказал, что он любит
бухгалтершу больше жизни и ручается за неё. Сказал, что просит
сохранить ей жизнь. Шеф вернулся к моей машине. Подошёл бли-
же, открыл дверь, несколько минут молча смотрел мне в глаза, буд-
то бы убеждаясь, что я его храбрый, верный воин и раб, вытащил
кляп из моего рта и спросил: «Что произошло?» И пока я доклады-
вал, все остальные братки смотрели на нас как на предателей.
«Машина сломалась», – ответил я. «Зачем её насиловал?» –
спросил он, ещё не до конца веря моим словам. «Да она сознание
потеряла, и я ей делал искусственное дыхание». Он посмотрел
на бухгалтершу. Та, к счастью, в это время пришла в себя и смотрела
на него широко открытыми глазами. «Это правда?» – спросил он её.
Но та молчала и даже не моргала. «Это правда», – ответил вместо
неё любящий водитель. «Ладно, машину закройте и оставьте пока
тут. Этих, – показал он на нас, – забираем с собой».
Меня развязали, бухгалтерше помогли доковылять до машины,
и мы все уехали. Потом долго ребята из банды слушали эту исто-
рию и смеялись надо мной, над бухгалтершей и над тем, как и что
тогда было. Много раз меня переспрашивали: «Как же те бандиты
не догадались, что бухгалтерша лежит на деньгах?» И, не дожида-
ясь ответа, смеялись сквозь слёзы. Бухгалтершу с работы уволи-
ли. Я тоже был в опале и героем не стал, но мою машину всё же
сделали на деньги коллективного общака, то есть помогли мне
с ремонтом.
– Не извинились за то, что хотели убить? – с удивлением спро-
сил я.
– В этих кругах извинения не просят или просят очень редко.
– Слава богу, всё обошлось!
– Да, обошлось... Ладно, давай я потом заеду к тебе. Погово-
рим ещё. Мне есть о чём рассказать. Тебе будет интересно! Можешь
в этом не сомневаться. Моя жизнь как картина. И в ней всё так об-
стоит, что чем дальше, тем опаснее и ужаснее.
96
Иван Крайности, Екатерина Драгуцэ
97
Строитель, или Кладбище мужчин
– А ещё один вопрос можно? – умоляющим тоном обратился
я к нему.
– Давай.
– Никогда ты не думал, что можно сделать, чтобы изменить
свою жизнь? Стать обычным гражданином, обычным строителем,
обычным человеком?..
– Именно с тех пор я всё чаще думал, как изменить свою
жизнь, что мне делать. И вот – Бог послал случай. Я встретился
с неким агентом... Помню, меня повезли к шефу моего дяди, что-
бы лично представить как будущего, особо ценного работника. Как
мы только зашли в здание, молодая секретарша моего шефа, лет
двадцати пяти, уточнив мои данные по паспорту, записала в журнал
мои данные, потом сказала, что нас ждут. Представляете? Мы толь-
ко подошли, а нас уже ждут! Я очень этому удивился. Обычно мел-
кую сошку типа меня с руководителями вовсе не знакомят, а тут,
понимаешь, личный приём. Более того, руководителю, как правило,
наплевать на подчинённых, тем более что речь шла только о том,
что я дал согласие работать, но ведь ещё не был устроен!
– Так всем руководителям в те годы наплевать было на лю-
дей! – рассмеялся я одобрительно.
– Нет. Не всем. Разные были во все времена руководители.
Даже во времена Спартака были разные руководители... Однако
не об этом мы сейчас. Следует сказать, что тут имелись особые об-
стоятельства. Сразу же выяснилось, что мой новоявленный шеф –
это хороший друг дяди, о котором я тебе уже говорил, и он ему
очень доверял по всем вопросам. И когда дядя предложил мою
кандидатуру да представил ему сведения обо мне с самого дет-
ства, тот сразу же пригласил на собеседование и поручил мне осо-
бо важное задание, которое я успешно выполнил. Потом за ним
последовало другое, третье... и так далее. Для выполнения этого
задания требовалось сесть в тюрьму.
– Ничего себе! – поразился я.
Строитель
только скромно улыбнулся.
– Значит, дядя, о котором вы мне говорите, работал в спец-
службе? – удивился я.
– Да! Двоюродный брат моего отца. Раньше служил в КГБ, а те-
перь... Короче, мы разговорились с ним как-то по-родственному,
и он в разговоре признался, что давно за мной наблюдает, ещё
с детдома, и всячески мне помогал и помогает. Сказал, что он очень
рад, так как у него есть я. Поблагодарил меня за службу. Потом по-
просил в очередной раз согласиться выполнить важную миссию.
Как раз в это время началась специальная военная операция по де-
нацификации и девоенизации Украины. Для выполнения задания
мне надо сесть в тюрьму, без всяких приключений. Я, конечно,
очень разволновался. Я радовался и близкому с ним знакомству,
и новому заданию. Дядя улыбался. Сказал, что он понимает моё
волнение и это нормальная реакция здорового.
– Сесть в тюрьму... – тихо и с ужасом прошептал я.
– Да. Именно так. Сесть в тюрьму. Ни за что. Хотя до сегодня-
шнего дня я неоднократно это делал. Это моё нормальное, рабочее
состояние. Мне там даже кличку всегда дают одну и ту же – Строитель.
– Почему?
– Догадайся сразу! – рассмеялся он. – Потому что я люблю
строить, ремонтировать и сразу же начинаю проводить ремонты
в камере, куда меня сажают. Потом начальники узнают о моих спо-
собностях и дают задания по территории...
– Да, я их понимаю. В этом деле ты силён! Делаешь быстро,
красиво, чисто и надёжно.
– Спасибо за комплимент. Я и Диане сделал ремонт... в смысле,
в той квартире, которую я помог ей тогда купить. Но ей не повезло...
Глаза Строителя увлажнились. Говоря о Диане, он всегда рас-
чувствовался до слёз. Ясно было, что он её очень любил всегда.
– Может, ещё всё обойдётся... В смысле, Диана найдётся.
Ты же не видел, где она захоронена. Думаю, она жива...
– Надеюсь. Но как её найти?
– А дядя?
– Дядя? Он меня отправляет на СВО, правда...
– Так он может её найти! – перебил я его.
– Может. Я ему об этом сказал.
– И что он?
– Ладно. О Диане пока оставим разговор. Потом попрошу
её найти. Узнав о том, что мне предстоит вновь садиться в тюрьму
и выйти оттуда так, чтобы попасть на специальной военной опера-
ции в состав контингента войск товарища Пригожина, я обрадовал-
ся. Служить Родине в тяжёлые годы, искупить перед государством
и перед людьми свои грехи...
– Да кто, кроме меня, о них знает?
– Мой дядя.
– И всё?
– Всё.
– Главное, что об этом он никому не сказал! И я тоже нико-
му не скажу! Честное слово! Живут же люди, у которых за душой
и убийства, и воровство, и предательства...
– Живут! А я так жить не хочу! Я желаю работать в интересах
Родины и на благо людей! Хочу бороться с фашизмом на земле,
где бы он ни проявлялся! Фашизм – это большое зло! Это не лёгкий
бандитизм. Это не отдельный или групповой терроризм. Это всё
вместе взятое, да ещё в квадрате, а может, даже и в кубе! Фашизм –
угроза земной цивилизации! Эту угрозу наши предки не смогли
до конца устранить. И не будет мира на земле, пока не уничтожим
всех фашистов! Пока люди не исключат в своей голове это прокля-
тие человечества.
– Проявление фашизма – это прежде всего нарушение заповедей.
– Ну как тебе сказать... Зло порождает зло. Но если зло побе-
дить, добро воцарится на земле.
– Так нету добра без зла.
– Есть! Добро может существовать отдельно, как, например,
существует отдельно от ада рай.
– Мы маленькие и тёмные. Нам мало что известно.
– Известно. Я потом кое-что тебе ещё расскажу.
– Ничего себе! Вот так задание! – восхитился и удивился я, пы-
таясь сменить тему разговора. – Так как неизвестно, почему и отку-
да некие головные боли стали проникать во мне, – получается, что
ты сейчас, после выхода из тюрьмы, сразу пришёл ко мне? В смыс-
ле, отремонтировать мне квартиру после подтопления...
– Да. Я сначала не хотел тебе ремонт делать, прости. Но по-
том решил зайти, устранить причины аварии. Ведь я верю в добро
и служу добру! Авария произошла по моей вине. Менял батареи
и не учёл, что в них остаётся вода. Отрезал от труб, так как краны
не смог открутить, и они потекли. Хоть караул кричи! Делать было
нечего. Пока поискал вёдра, тазики, пока остановил протечь –
вода просочилась через потолочные перекрытия к тебе. Я решил
устранить недоразумения всего произошедшего и уехать спокойно
на СВО. Кроме того, понял, что ты очень правильный и хороший че-
ловек. Добрый и отзывчивый. А потом, когда познакомились бли-
же, понял ещё, что ты смелый и решительный, сильный и волевой.
Когда разговорились, понял, что ты ещё сможешь оказать мне одну
важную услугу...
– Какую? Я готов выполнить твою просьбу! Найти Диану? –
спросил я, будучи весьма довольным его похвалой.
– Диану? Её тоже можно попробовать найти. Я дам тебе её
фото. Если получится, то скажи ей, что я живой и здоровый. Ска-
жи ей, что её те уроды обманули. Найди, пожалуйста, хотя бы, где
её похоронили... Однако в это я не особо верю. Сейчас для меня
главнее, чтобы ты... Короче, оставайся моим другом! Пиши мне, зво-
ни и... напиши, пожалуйста, обо мне хорошую книгу.
– Хорошо. А насчёт СВО как? Когда поедешь туда?
– На днях. Сначала в тюрьму сяду, построю там что-то, отре-
монтирую какие-то комнаты, потом приедут ребята из ЧВК «Вагнер»
и я поеду с ними туда...
– Значит... туда?..
– Да. Я согласился на все условия предложенной работы! При-
знался дяде, что всю свою жизнь любил и люблю Россию и готов
за неё отдать свою жизнь. Отдать всё своё и даже больше.
– Таких, как ты, у нас в России много! И мы вами всеми гордим-
ся. Я тоже такой.
– Знаю. Потому и говорю с тобой на равных. Знаешь, среди про-
чих слов я сказал дяде такие слова: «Тем более что после прошлого
срока Диану мне уже вряд ли можно найти среди живых». Дядя, ви-
димо, воспринял это как упрёк в свой адрес. И тут случилось непред-
виденное чудо! Представляете себе, – опять он перешёл со мной
от волнения на «вы», – он меня тут же успокоил, сказав: «Диана жи-
ва-здорова и сейчас находится в безопасности. Более того, она моя
родная дочь!» Представляешь? И он, получается, её курирует издале-
ка так же, как и меня, всё о ней знает-ведает! Он знает о наших с ней
отношениях... Я спросил, почему не вмешался, узнав, что мы, двою-
родные брат с сестрой по отцу, встречаемся, живём вместе, на что
он мне ответил: «Я глубоко поверил в ваши чувства! Любовь между
вами возникла тогда, когда вы знать не могли о родственных отно-
шениях! Диана ничего не знает обо мне, о тебе, о нас... Я ей ничего
не говорил. Диана не знает, что у неё есть отец».
– А ты ничего не знал?
– Нет. Вот, на днях был проинформирован. Теперь и не знаю,
кому верить... Я никогда не спрашивал Диану о её родословной.
И дяде сказал, что Диана – это моя главная любовь всей жизни и что
ради неё я готов на всё! А раз она жива, так... пусть ждёт! Я вернусь и...
Если честно, я даже не знаю, что будет, когда вернусь. Для меня, после
услышанного, в душе было бы лучше, если её действительно больше
нет... Он же мне спокойно ответил: «Хорошо, знаю, верю. Она жива!
Она верна тебе! Она тебя ищет и не верит в то, что тебя больше нет».
– Вот так сюжет! – присвистнул я. – У него, похоже, железные
нервы.
– Работа у него такая. Я обрадовался. Успокоился. Подумал,
что это мой перст судьбы... Да что я всё о себе да о себе! Ладно, –
спохватился Строитель.
– Мне надо по одному делу сбегать. Забол-
тался я с тобой. Завтра зайду. Зайду, и мы обсудим важные детали.
– Мне с тобой очень интересно. Я хочу спросить, зна-
ешь ли ты что-то о западных ценностях? Об их отношениях к су-
пружеству, верности...
– Не втягивай меня опять в разговор, пожалуйста. Поговорим
и об этом, а сейчас правда надо срочно уйти. Что касается западных
ценностей... Ты об этом говоришь, спрашиваешь... Их, по-моему, нет.
В Европе идёт тенденция к тому, чтобы дети с рождения получили
искажения в воспитании. Их родители могут обозначить своего
ребёнка как «оно». Типа потом, когда дети подрастут, определятся
сами с тем, кто они, мальчик или девочка, и как их зовут. И семей-
ные отношения у многих там искажены. Но это я сказал тебе быстро
и коротко.
– Да. Это ужасно. И с этим не поспоришь, – согласился я.
– Над детьми на Западе во многих семьях родители экспери-
ментируют: подкрашивают им волосы, подцепляют им разные фин-
тифлюшки – и серьги, и рисуют татуировки на теле...
– Да. Вот я об этом хотел. Ты в моих глазах как сверхчеловек –
во всём разбираешься. У нас в стране проще, всё понятно, дочка
родилась или сыночек. Машей, Аней, Леной зовут – или Васей, Ива-
ном, Серёгой. И дедушки, и бабушки знают ещё до рождения, внук
у них родится или внучка.
– В этом деле у нас с ними разное мироощущение, мой до-
рогой. Мы также разные по отношениям к системе безопасности,
к здоровому образу жизни, к вопросам взаимоотношения полов.
У нас есть чёткие отношения в любви среди мужчин и женщин,
у них все границы дозволенного стёрты. Вся их любовь напрочь
грязная, неестественная, не божественная. Искусственная и лжи-
вая. Не путай тут мои отношения с Дианой! Мы ничего не знали.
И я пока что ничему не верю! Мне бы её найти! Ладно, продолжим
наш разговор в следующий раз, – усмехнулся он добродушно
и, распрощавшись, ушёл.
А я стал думать над услышанным. Я пытаться
понять всё то, о чём он мне поведал, в это время мысленно пытался
найти Диану и так же мысленно помочь ей найти своего любимого.
Ведь он очень хороший. Наверняка она такая же прекрасная де-
вочка. Правда, он в очередной раз поменял свою внешность, и это
осложняло мою задачу. А если учесть ещё то, что бандиты сказали
ей, что его убили в тюрьме, то...
Были и другие, не менее важные нюансы в этом сложном деле.
Бандиты отобрали у Дианы квартиру, которую он ей подарил. Она
переехала жить в незнакомое место. Он был в тюрьме. Сейчас вы-
шел и опять пойдёт туда, а оттуда поедет в зону специальной во-
енной операции. А Диана... Где она? Чем она занята? Я же никогда
её не видел, а пообещал ему найти её.
И тут же я в своих фантазиях попытался войти своей душой
в тело Дианы, чтобы понять то, что она сама сейчас чувствует, и вот
что у меня вышло...
На улице стояла тихая, ясная летняя погода, и день клонился
к закату. Диана брела по тротуару, не разбирая дороги. Вокруг тек-
ла привычная жизнь – люди шли с работы, гуляли с детьми, шути-
ли, смеялись... Молодые люди дарили своим возлюбленным цветы,
приглашали их в театр. До сознания Дианы доносился весёлый го-
мон детских голосов с площадок, шум проезжающих машин, ще-
бетание птиц. Всё говорило вокруг о счастливой жизни обычных,
ценящих мгновения людей. Но она словно была исключена из этой
жизни, точно рыба, выброшенная волнами на берег. Отрезанная
от нормального, привычного мира. Бездомная, никому не нужная.
Первая её мысль, которую я отчётливо услышал, будто она при-
надлежала мне самому: «Уехать бы мне в мой родной город, к моей
любимой маме», тут же была отброшена, ибо вызывала ужас: «Вдруг
появится Эдик и будет меня искать?» Потом другая мысль пронзила
остротой своей: «Что я скажу маме? Ведь она – гордая, талантливая,
упрямая, настоявшая на своём решении, – и вдруг я приползу, ску-
ля, домой?! Потом мы с ней будем жить вместе годами, выслуши-
вая упрёки друг друга, поучения, наставления и насмешки мамы.
Мы проведём годы, до самой старости, в глуши, на какой-нибудь
тупой работёнке, за копейки. И ещё: до окончания жизни я буду
напоминать самой себе жужжащую муху с оторванными крылыш-
ками. Буду ненавидеть себя, окружающих и весь мир... Нет, этого
не будет!» Диана в моём сознании чувствовала, что скорее умрёт,
чем допустит такое. Никогда она так не поступит и ни за что!
«Но что делать?» – задавала себе вопрос в моём мозге Диана.
И тут девушка вспомнила о бумажке с адресом, которую дал
ей бандит по имени Сашок. Меня вели ангелы и кто-то ещё, и я во-
шёл в её образ до такой степени, что стал, кажется, ею. «Ишь ты,
какой жалостливый! Тоже мне, рыцарь на белом коне! Что назы-
вается, отрезал руку и дал листик подорожника: „Приложи к ране,
дорогуша!“».
И тут я почувствовал, как её бросило в жар от ненависти
к себе, к другим людям. Никто, кроме любимого, её не понимал
и не смог бы понять и прочувствовать скрывающуюся в ней тон-
кую и ранимую натуру, ту, какая она есть... Девушке захотелось бить
в омерзительные, противные бандитские физиономии, пока они
все не превратятся в месиво. Господи, как легко они выкинули её
из квартиры Эдика, по сути из квартиры, которая принадлежала ей!
Будто она не человек, а зачуханная помойная кошка, тайком туда
забравшаяся! Но ведь у неё есть права! Её защитят! И она точно
добьётся справедливости и докажет им, что она существует, что
добро всегда побеждает зло!
Однако и другие мысли не давали ей покоя. «Дурёха ты, – зву-
чали слова с упрёком в её адрес в моей голове. – Защитит? Кто?!»
И тут Диана одёрнула себя, продолжая размышлять далее: «Как –
кто? Может, полиция? Напишу заявление, и всё!.. Нет! Нельзя!
Бандиты пригрозили насилием, если обращусь туда. Бездушные
бандиты убьют... Эти позорные волки, лишившие меня всего, по-
губившие любимого... Нет, кажется, можно забыть про права,
про справедливую защиту... Одна я осталась в этом мире, и нет
у меня более единственного, любимого, верного защитника. Есть
только я сама... больше никто не сможет помогать мне решать
свои же проблемы».
Я себе представил, как Диана вытерла навернувшиеся на гла-
за слёзы. Потом – как прочла адрес на бумажке и какое-то время
колебалась между желанием скомкать и выкинуть её – и оставить.
Я прочувствовал, как в её лицо подул ветерок, благоухающий аро-
матами свежести, с отголосками надежды на самое лучшее и свет-
лое, что может ожидать упорного человека впереди. Прочувство-
вал, как она немного успокоилась и к ней возвратился здравый
смысл. Накатившие первоначальные эмоции отступили, и она воз-
вратились к привычным чувствам. Любопытство моё восторжествовало.
Далее я увидел, как она присела на скамейку, развернула
листок и прочитала ещё раз: «Малая Черкизовская, дом четырнад-
цать, квартира шестьдесят два. Артамонова Аграфена Михайлов-
на». И далее приписка: «Сказать: „От Саши“».
В названии улицы маячило что-то знакомое... Диана вспомнила,
что однажды как-то была на этой улице с Эдиком. Это где-то за Со-
кольниками... кажется, станция «Преображенская площадь» или
что-то в этом роде.
Диана решительно встала и направилась к метро.
Часть 6. Прерванная фантазия автора
возобновляется
В мою дверь позвонили. «Кто ещё может мне позвонить
в дверь? – подумал с возмущением я. – Жена на работе. Гостей
не жду. Соседи пьяные, кричали пару часов назад, кидали бутылки
через окно во двор, так что сейчас наверняка отсыпаются...»
Я подошёл к дверям и открыл.
– Простите, это опять я. – В слегка приоткрытой двери, в про-
ёме, появилось лицо Строителя.
Я открыл дверь шире, как бы дав ему понять, что он для меня
важный гость, и передо мной возникла и вся его фигура. Высокий,
красивый, наглаженный, опрятный, пахнущий дорогими духами.
Мой герой, который собирается на выполнение специального за-
дания, рискуя жизнью, потерявший свою любовь.
– Что-то забыли? – спросил я с удивлением и непониманием.
– Да. Вернее, нет. Я хотел спросить ещё раз: можно я буду на-
зывать всегда вас своим другом? Простите за бестактность, по-
нимаю, что у вас много хороших друзей, но мне бы хотелось быть
одним из них. Для меня это очень важно. Детство моё прошло, как
вы знаете, в детдоме. Родителей своих я не знаю. Дядя... Как недав-
но выяснил, правда это или нет, есть у меня дядя, он же папа моей
любимой. В детдоме у меня были друзья, но я их растерял. Времена
развала СССР, мои бандитские «друзья», так сказать, с их тёмными
делами прошлого. Мои дела...
Прошу вас, разрешите мне писать вам СМС, звонить, приезжать
к вам, как к родному человеку, тогда, когда представится возмож-
ность. Вы большой человек. А я... я маленький, ничем не приме-
чательный строитель, имеющий в своём прошлом довольно-таки
неприятные моменты жизни и казусы. Я человек, который не имел
почти ничего и ещё к тому потерял почти всё, даже любимую де-
вушку... И найти её навряд ли смогу, если она даже жива. Она ведь
уверена в том, что меня больше нет. И никто не в состоянии мне
помочь! Меня найти невозможно, отследить – тоже! Меня ни-
кто, кроме Дианы, никогда не называл по имени. А Диану я на-
вряд ли когда-нибудь найду...
Он говорил так, будто прощался со мной. Мне было его очень
жалко. Но не стал выдавать свою жалость, дабы не вызвать в нём
отвращения. Я сказал:
– Полиция найдёт Диану! Именно полиция, которая в СССР
называлась милицией, а после развала стала полицией. Назва-
ние – это лишь подмена слов. На деле же наши Анискины никуда
не делись. Они продолжают работать исправно, помогают людям
и защищают людей в трудное время. Они найдут вашу любимую
Диану!
Он мне, кажется, не поверил.
– Не смешите меня! Я же вам сказал, что имею возможность
изменять морфологические признаки своего тела! И, мне кажется,
даже и душу свою поменял уже не раз. Так что меня найти невоз-
можно. То есть я не я и звать меня никак!
– Душу? Разве человек может поменять свою душу? – уточняюще
переспросил я.
– Может! Душа дана человеку с зачатия. И она с ним до его
смерти. Душа переселяется из тела в тело, таким образом являясь
временным приобретением человека! Следовательно, душу можно
передать другому, продать, обменять... досрочно.
– Постойте-постойте! А разве Бог разрешил людям проделы-
вать такие дела? – удивлённо спросил я, не ожидав от него такого
умозаключения.
– Бог? Он создал человека! Созидая мир, он создал и Вселен-
ную, и галактики, и солнечные системы, и нашу грешную Землю
с нами и с животным миром, с фауной и природой... Создал и про-
должает её совершенствовать. Бог всегда в работе! А мы тут – как
молекулы, как атомы, как ионы, как элементарные частицы в космо-
се или в организме человека! Разве может кто-либо из нас управ-
лять своими молекулами в организме? Разве может кто-то из нас
поменять движение ионов, протонов или хотя бы элементарных
частиц?
– Вы ещё бактерии и микробы вспомните, – рассмеялся я.
– А почему бы и нет? Мы – вообще никто! Однако можем де-
лать всё что хотим со своим телом! Если Бог услышит нас, почув-
ствует, что мы ему каким-либо образом мешаем, то он запросто
сможет от нас избавиться. Вот вы, например, если заболеете анги-
ной, что сделаете? – спросил он с любопытством.
– Думаю, пойду к врачу. Врач пропишет мне лекарства. Попью
таблетки всякие и жидкости, распылю аэрозоли в горло. Пара не-
дель – и ангины нет.
– А Богу не нужно идти к врачу! Он избавится от любого из нас
и от всех нас вместе взятых одним мигом! Одним движением мысли!
– Нельзя не согласиться. Тут вы, наверное, правы...
– Так разрешаете мне быть вашим другом или нет? – пере-
спросил он для убедительности, хотя я ему уже неоднократно
сказал «да».
– Конечно же, разрешаю! И даже очень рад нашему знаком-
ству и нашей дружбе.
– Рады? Почему же никогда не спросили у меня номер моего
телефона? Как вы собирались со мной общаться? Запишите себе но-
мер моего телефона и перезвоните сейчас же! Я так же сохраню ваш
номер в своём телефоне, чтобы мог вам звонить, отправлять СМС...
– Хорошо.
– И ещё... Если найдёте Диану, информируйте меня, пожалуй-
ста, сразу же! Я очень переживаю за неё! Я её очень люблю! Так
ей и передайте!
– А дядя? – зацепился я за соломинку. – Он наверняка знает,
где она!
– Да что там мой дядя! Мне ему звонить нельзя. Встретить-
ся – нельзя! Только он определит, когда мы сможем с ним увидеть-
ся. И вообще, он о Диане наверняка сейчас тоже ничего не знает,
блефует.
Строитель махнул безнадёжно рукой и отвернулся. На его гла-
зах опять выступили слёзы. Потом и вовсе он стал рыдать. Распла-
кался, как девчонка, и быстро ушёл, ничего не говоря, не прощаясь.
Оставшись опять в одиночестве, я снова вернулся к своим
мыслям. Стал думать дальше, что же произошло, куда делась Диа-
на. Попытался проникнуть мысленно в её тело и душу. Одновре-
менно передо мной стали возникать странные вопросы: «Почему
он так усердно просит меня её найти? Неужели я смогу? Ведь мне
о ней ничего неизвестно». И чем больше я над этим задумывался,
тем яснее становилась картина и чётче выстраивались события,
произошедшие с Дианой. Шаг за шагом в моих мыслях и чувствах
открывались действия Дианы после ухода из той квартиры.
Диана шла по многолюдной улице. Люди возвращались с ра-
боты. Солнышко закатывалась за горизонт. На небо стягивались
облака, покрывая солнечный свет. Птицы пели устало свои трели,
будто бы прощаясь со всеми своими знакомыми до завтра. Автомо-
били мчались по дорогам, обгоняя друг друга, порой не пропуская
пешеходов, чтобы не задерживаться в общем потоке.
Смеркалось, когда она подошла к старому пятиэтажному дому.
Остановилась у подъезда, покрутила головой, пытаясь прочитать
номера квартир на вывешенной табличке прямо над входной две-
рью. С удовольствием поняла, что по воле непонятных обстоятельств
оказалось возле нужного подъезда. Она глубоко вздохну-
ла, пытаясь унять непонятный страх, мысленно спросила себя: «Кто
знает, что меня ждёт там?» – и, помедлив ещё пару секунд, взялась
за отполированную до блеска ручку коричневой двери подъезда
и открыла её, так как кодового замка там не было.
Зайдя в подъезд дома, заметила, что внутри прохладно. Тусклая
лампочка ритмично подмигивала под потолком, едва осве-
щая выкрашенные тёмно-синей краской стены, уже кое-где об-
лупленные, разукрашенные хулиганами разными неприличными
рисунками. Местами стены подъезда были оплёваны алкашами,
разрисованы хулиганами. Ей показалось даже, что стены пытались
застенчиво скрыть свой срам редкими островками старой краски.
Между первым и вторым этажами на бетонной грязной лест-
нице лежал какой-то странный человек. Мокрые штаны на нём го-
ворили Диане о том, что он ходит в туалет не снимая одежду. Ходит,
видимо, в собственные штаны и по-малому, и по-большому. Диана
особо не удивилась. Сморщив нос, чтобы как-то не услышать вони,
пошла дальше. «С недавних пор эти люди появились в нашем обще-
стве. При СССР их не было, – подумала она. – Они занимают свою
нишу у вокзалов, в электричках, в подъездах домов и в подвалах.
Там же с ними, но в более комфортабельных условиях живут и так
называемые гастарбайтеры. Последние не имеют гражданства,
вида на жительство, квартиры или дома, поэтому они вынуждены
проживать в подвалах домов. Они приехали на заработки. И глав-
ное, слова „бомж“, „гастарбайтер“ нам, поколению, жившему в СССР
до самого его развала, были незнакомы».
Диана перешагнула через откинутую ногу бомжа. Он при-
открыл глаза и, увидев Диану, галантно повернулся к ней своим
грязным и покрытым ссадинами лицом. Осмотрел её с ног до го-
ловы и пьяным голосом выдавил из себя что-то типа: «Ой, какая
цыпочка!» Она ничего не сказала. Постаралась как можно быстрее
пройти мимо, затаила дыхание, чтобы её не стошнило от ужасного
запаха, и, перешагнув увереннее через него, быстро пошла выше
по лестнице.
Указанная в записочке квартира шестьдесят два была на вто-
ром этаже. Она подошла к дверям с ржавой табличкой и огляну-
ла её по-хозяйски, будто бы пытаясь запомнить. Дверь искомого
жилища тоже видала виды: серая обивка местами была прорва-
на, словно её драла парочка котов, желающих быстро войти, так
как за ними гнались злые собаки. Такая дверь органично смотре-
лась бы даже в брошенном сарае. Вся грязная, замусоленная.
Девушка нажала на чёрную, такую же грязную кнопку звонка.
Её ноги подкашивались от страха и усталости. За дверью раздался
резкий, дребезжащий звук, однако после звонка какое-то время
было тихо. Затем, лишь минуты две спустя, послышались шаркаю-
щие шаги и старческий кашель. С противным скрипом дверь отво-
рилась настежь. На пороге возникла кругленькая, наподобие той,
что в сказке о Карлсоне, который живёт на крыше, старушка, заку-
танная в выцветший цветастый ситцевый халат. Посмотрела на Диа-
ну молча, оглянула её несколько раз сверху донизу, изучая детали,
как будто смотрела на неё не женским, а мужским взглядом.
Диана также с любопытством рассматривала хозяйку и заме-
тила, что её седые короткие волосы были собраны в забавный хво-
стик на макушке и стянуты чёрной резинкой, а лицо было круглым
и красным, словно переспелое яблоко. Маленькие серые глазки
старушки под седыми бровями оказались неожиданно яркими для
такой пожилой женщины.
– Зд... здравствуйте, – пролепетала Диана. Казалось, эти сло-
ва – всё, на что она сейчас была способна.
– Доброго вечера, деточка. Тебе кого? – поинтересовалась ста-
рушка.
Её взгляд был цепким и оценивающим. Диане стало как-то не-
уютно, но отступать было поздно, и некуда на ночь глядя было по-
даться, так что нужно было терпеть все унижения.
– Я... я от Саши, – ответила она. – Вы же... э-э-э... Аграфена Ми-
хайловна, да?
– Ах, от Саши! – Круглое лицо бабули расплылось в сладкой,
прямо-таки медовой улыбке и стало ещё шире. – Ну да, я – Агра-
фена Михайловна, всё так. Ты заходи, красавица, заходи, чего стес-
няешься! Я одна. Саша мне сказал, что, возможно, на днях ко мне
заглянет одна очень красивая девушка. И в этом опять не ошибся.
Ты действительно очень красивая! Не то что я, старая галоша. Одна-
ко я не всегда такою была! Я потом покажу тебе свои фотографии,
и ты увидишь, что я тоже в своё время могла очаровать мужиков.
Диана молча вошла вслед за старушкой в тёмный прохладный
коридор. Внутри всё оказалось неожиданно более ухоженным,
чем снаружи: модная когда-то румынская прихожая цвета «тёмный
орех», красивые бежевые с золотником обои, идеально чистая зе-
лёная ковровая дорожка, будто бы для случая встречи дорогих го-
стей постелена. Имелись даже лосиные рога, служившие вешалкой
для мужских шляп.
Остановившись у входа, Диана сняла с себя пальто и повесила
на лосиные рога. Сняла обувь, надела предложенные белые тапоч-
ки, будто бы из гостиницы кем-то принесённые или из вагона «СВ»
или купе современного поезда, и пошла за старушкой.
Комната, в которую вошли женщины, была странноватой –
с претензией на роскошь, в ретро-стиле, правда, с небольшими
вкраплениями современности. Тут присутствовал древний, но ещё
крепкий югославский гарнитур, какой-то большой и вполне совре-
менный телевизор, а также куча всяческого старого фарфора-хру-
сталя в стенке. На окнах красовались светонепроницаемые бор-
довые шторы, похоже, бархатные, тоже под старину. Венчала эту
ярмарку тщеславия огромная хрустальная люстра, в своё время
стоившая, скорее всего, целую зарплату какого-нибудь младшего
научного сотрудника.
«Интересно, кто эта Аграфена по профессии? Чем занимает-
ся?» – подумалось Диане.
Аграфена Михайловна обитала в довольно большой трёхком-
натной квартире. Комнаты, как успела заметить Диана, были не-
смежные.
– Красиво тут у вас, – вежливо произнесла Диана, чувствовав-
шая, что надо что-то сказать, подошла к окну и посмотрела на пре-
красный вид вечернего города.
Яркие огни манили людей, как бабочек манит яркий свет. Лю-
дей на улице было по-прежнему много. Они явно все спешили
куда-то по своим делам. Непрерывный муравьиный поток. И машин
было много. Но в квартире их шум не мешал.
– Да уж не жалуемся, милочка, – хмыкнула старушка. – А всё
своим трудом заработано, девонька. Как тебя звать-то, кстати?
– Диана, – ответила девушка.
– Да ну? – удивилась бабуля. – Шикарно! Прямо как мою род-
ную дочь.
Девушка пожала плечами.
– Сашу-то давно знаешь? – продолжила расспросы Аграфена
Михайловна.
– Ну... не очень, – обтекаемо ответила Диана, передёрнувшись
при воспоминании об этом «знакомстве». – Можно сказать, совсем
недавно... познакомились...
– Понятно... Ладно. Ты вот что, садись за стол, дамочка, а я чай-
ку заварю, – ласково улыбаясь, распорядилась Аграфена Михай-
ловна. – Небось, очень голодная? Бледная вся, как мертвец, прости
меня господи!
Диана почувствовала, что и впрямь голодна, и только робко
кивнула в ответ.
– У меня оладушки есть с клубничным вареньем и чай с мятой, –
защебетала старушка. – Вот, устраивайся тут, на диванчике, я мигом.
С этими словами она скрылась на кухню, а Диана присела
на диван, застеленный белым пушистым пледом. Мерно тикали на-
стенные часы. С кухни доносились звуки, похожие на позвякивание
посуды. Всё Диане тут понравилось. Мирный быт, уют... Она рассла-
билась, успокоилась и подумала: «Наверное, все мои приключения
позади. В этой уютной квартирке не может существовать что-то от-
вратительное, плохое».
Аграфена Михайловна вернулась, неся большой цветастый
поднос с двумя фарфоровыми чашками, источавшими умопом-
рачительный аромат, рядом с которыми стояли две тарелки,
в которых красиво располагались по центру золотистые оладьи
с вареньем. Тут же на подносе прилагались изящные ложечки с по-
золоченными краями.
– Может, я вам помогу? – встрепенулась Диана, подумав, что
старушке тяжеловато тащить это всё великолепие из кухни в ком-
нату, к столу.
– Сиди-сиди, детка, ты и так устала, – пресекла её попытки
Аграфена Михайловна, водружая поднос на стол.
Потом она опять пошла к кухне и буквально мгновение спу-
стя снова вернулась, преподнеся на том же подносе две тарелки
с глазуньей, нарезанным хлебом и сливочным маслом. Даже ма-
ленькая баночка с красной икрой украшала необычную скатерть
стола. И когда стол был окончательно накрыт, они не спеша стали
угощаться. Чай был сказочно вкусным, оладьи и глазунья тоже.
Проголодавшаяся Диана ела, слушая повествования старушки
о днях её молодости, и, казалось, впадала в какое-то полугипноти-
ческое состояние после всего, что она недавно пережила.
– Ну, Дианочка, так я поняла, ты жильё ищешь? – вдруг спро-
сила старушка.
Девушка удивилась – она ведь даже не успела ничего сказать
по этому поводу.
– Ну, вообще-то, да... А как вы догадались? – смущённо спро-
сила она.
Бабуля усмехнулась загадочно:
– Так Саша обычно ко мне и направляет девочек, которым
комнатка нужна. И работа есть у меня заодно, если что. Чего тут
угадывать-то?
– А, ясно... Ну да, мне бы комнатку... Только у меня денег мало.
Но я заработаю, обязательно! – уверенно заговорила девушка. –
Я смогу заплатить, вы не переживайте! Да и по хозяйству я могу
вам помогать...
Аграфена Михайловна с шумом отхлебнула чаю.
– Понятное дело, заработаешь. Всё решим. Знаешь, у меня как
раз есть комнатка-то. Только, если согласишься вдвоём, то не одна
там будешь жить, а с Таней. У меня Танюша там уже три месяца сни-
мает комнату. Положительная девушка, студентка, умница, красави-
ца. Платить сможете с ней пополам. Она давно меня просила найти
кого-нибудь, а то ей одной скучно. И знаешь что, деточка... Я могу
подождать, пока ты работу найдёшь. А может, я сама тебе подскажу
насчёт работы. Думаю, смогу помочь такой хорошей девочке. Ты
не сомневайся, не бойся... это наше бабское дело. – Тут Аграфена
как-то по-особому, хитренько, искоса взглянула на Диану, и той
вдруг стало не по себе.
Почему ей стало не по себе, Диана не сразу поняла. Какой-то
неясный тревожный звоночек в душе робко, едва слышно звякнул
и потом затих, как звонок двери, в который она совсем недавно
прозвенела. Неожиданно всплыла в памяти сказка братьев Гримм
про ведьму в пряничном домике, заманивавшую детишек, а потом
поедавшую их. Диана решила, что всё это от усталости и нервного
напряжения, и с негодованием отогнала непрошеную мысль.
– Стоит комната моя тридцать тысяч рублей в месяц, – говори-
ла тем временем старушка. – На двоих. Подходит?
– Да! – твёрдо сказала девушка.
Выбора всё равно у неё не было, но даже если бы и был, то за-
чем отвергать такой хороший вариант – уютная комнатка, недалеко
от метро, приветливая хозяйка, оплата на двоих! Правда, смуща-
ла неведомая Таня, но Диана подумала, что сможет подружиться
с ней. Вряд ли у такой милой старушки снимает комнату какая-ни-
будь хулиганка – алкоголичка, наркоманка, не дай бог проститутка,
так что...
Из денег у Дианы оставалось ещё тысяч десять, как раз мо-
жет хватить хотя бы на месяц, а там она устроится куда-нибудь.
К тому же старушка намекала на то, что может помочь с поиском
работы.
– Ну вот и чудненько! – обрадовалась Аграфена. – Таня вернёт-
ся завтра утром, а сейчас давай я тебе покажу комнатку.
И девушка пошла за ней.
Комнатка, которую показала старушка, оказалась доволь-
но уютной и чем-то ещё раз напомнила об уже упоминавшейся
сказке. Уж очень всё было декоративно и опять-таки под старину.
Обои – нежно-розовые в крупный цветочек, две односпальные
кровати с деревянными спинками, застеленные пледами в весёлых
расцветках. На стенах над кроватями красовались бра в виде розо-
вых тюльпанов, в компании большого постера с портретом Димы
Билана и огромного календаря с красавицей-японкой в белом би-
кини, кокетливо поправлявшей пышную причёску на фоне Фудзия-
мы и сакуры. В углу Диана увидела маленький столик с хрустальной
вазой, из которой торчали искусственные розы, рядом громоздил-
ся музыкальный центр, сбоку которого притулился ноутбук. Кра-
соту интерьера комнаты довершало кресло, в котором, если так
можно выразиться, «восседала» гитара, платяной шкаф – похоже,
старинный – и пара стульев, на один из которых было небрежно
брошено голубое платьице. Окна тоже были плотно зашторены –
на этот раз ярко-красными шторами с ламбрекеном. Кроме ком-
пьютерного стола, был и передвижной, на котором стояла кра-
сивая вазочка для цветов или для компотов, посуда для конфет,
стеклянные тарелки с узорами, декоративные ложечки, вилочки,
ножи ресторанного типа, тарелочка-хлебница. Странным показа-
лось только то, что окна почти полностью зашторены и в комнате
воцарился мрачный покой. В этой комнате явно недолюбливали
солнечный свет.
– Ну, деточка, ты отдыхай. Да и я пойду, посмотрю киношку, по-
том на боковую, – внимательно наблюдая за Дианой, сказала бабу-
ля. – Сегодня вроде про Штирлица кино будет, первая серия по пер-
вой программе. Уже, наверное, идёт вовсю. Любишь это кино?
– Да... Хорошо. Спокойной ночи, – робко ответила девушка.
Старушка удалилась. Диана же пребывала в раздумьях. Какая-
то царапающая, зудящая мысль – даже нет, предчувствие – по-
прежнему не давала ей покоя. Девушке было не по себе ещё и от-
того, что придётся делить комнату с Таней. «А вдруг она вредная,
эта Таня?» – подумала она и прошлась ещё разок по комнате, рас-
смотрела всё как следует; аккуратно поправила брошенное на стул
чужое платье... Как вдруг из-под него на пол выпала маленькая яр-
кая пачка. «То ли жвачки, то ли конфеты», – с удивлением подметила
она. За ней последовала вторая такая же пачка. Девушка поспешно
подняла уроненные предметы, почитала блестящую надпись... и по-
краснела, хотя была уже не маленькой. Предметы оказались пачка-
ми презервативов. Хмыкнув, она быстренько положила обе пачки
туда, откуда упали, и вздохнула, подумав, что неаккуратная всё же
её соседка по комнате. «Разбрасывает такие интимные вещицы где
попало! Наверное, судя по этим пачкам, у неё есть жених, но ре-
бёнка они пока не хотят. Вон аж две упаковки „защиты от детей“
закупили. Видать, сильно не хотят ребёночка... Совсем не хотят».
Сама же Диана ребёночка очень хотела. Хотела именно от Эду-
арда. Она часто представляла этого малыша в кроватке, в одеяле,
представляла, как кормит его, а он ей улыбается. Мальчик это был
бы или девочка, Диане было не суть важно. Она бы любила своего
ребёнка всем сердцем!
Девушке стало грустно. Она с новой силой ощутила острую то-
ску по возлюбленному и чуть не заплакала. Но всё, что она могла
сейчас сделать, – это последовать совету хозяйки квартиры: вклю-
чить телевизор и лечь на одном из двух нераскрытых диванов, что
она и сделала, определив местоположение дивана Тани, разделась,
вывешивая одежду на спинке кресла, и легла на свободном дива-
не. Фильм действительно был интересный, но Диана так устала, что
вскоре, включив таймер самовыключения телевизора через час,
стала засыпать, вздрагивая от каждого шороха, а потом внезапно
отключилась.
Ей тут же приснился сон. Во сне она увидела Эдика. Он был
где-то в незнакомом ей месте. Одетый в бронежилет и в военную
форму одежды, бегал, стрелял... В последнее время Диане часто
снился Эдик. Она вздрогнула, проснулась, осмотрелась. Поняв, что
это лишь сон, уснула снова. И опять в её сне появился Эдик. Однако
сейчас он присел рядышком, положил её голову на свои ноги и, по-
глаживая волосы, рассказывал о многих страшных вещах. Напри-
мер, говорил, что он довольно часто вынужденно менял свой об-
лик. Она захотела поднять голову, посмотреть ему в лицо, сказать,
что очень любит, но не смогла. Его тяжёлые руки давили на неё.
И, кроме того, ей были приятны его прикосновения. И она продол-
жала лежать, слушать его голос. «Сейчас я опять другой, но помню
о тебе и очень люблю», – сказал он. И она во сне расплакалась.
Он продолжал ей гладить волосы, успокаивая: «Стать другим,
поменять свой облик помог мне дядя, который работает в службе
безопасности. И этот дядя, моя любимая, сказал мне, что он твой
отец».
Тут она вздрогнула от услышанного, опять хотела приподнять
голову, посмотреть на него, но не смогла. Из глаз просочились
слёзы. Она даже во сне их чувствовала. Солёные. Этот вкус ей был
знаком с детства. Всегда, когда было больно, она плакала и слёзы,
соскальзывая по щекам, попадали в рот.
Эдик продолжил говорить о том, что он постоянно и довольно
часто менял и меняет свой паспорт, фамилию, имя и отчество. Диа-
на слушала, боясь каждого своего вздоха и даже затаив дыхание,
чтобы не спугнуть этот странный сон.
Он также стал говорить ей, что порой забывает, кто он на са-
мом деле.
Диана слушала его, плакала, и в её голове рождались непри-
ятные мысли о том, что он от неё специально прячется, становит-
ся всё более и более незнакомым, становится другим человеком.
И, как подтверждение мыслей, она поняла, что сейчас не видит его
лица, так как он гладит ей голову и не даёт ей поднять взгляд, по-
смотреть на него. В этом сне нельзя было рассмотреть его лицо.
«Как он выглядит теперь?» – подумала судорожно она. Ей хотелось
сказать: «Остановись, милый мой! Я люблю тебя! Я не хочу тебя те-
рять! Я принимаю тебя любого, с любым лицом!» – но, как обычно
бывает во сне, ничего невозможно было произнести. Язык, как ка-
менный, не шевелился, тело не слушалось.
Она надеялась, что её возлюбленный разделяет с ней её чув-
ства. И ещё она решительно подумала тогда, что надо бы найти
человека, который работает в структуре органов власти, чтобы
он мог им оказать помощь с поисками друг друга.
Диана была готова сдать его с потрохами, сдать, чтобы спасти
от ещё большего зла. Спасти для себя и вновь быть с ним.
Девушка не знала, что готовит ей пробуждение, что препод-
несёт новый день. Иначе бы она не смогла уснуть совсем. Но ночь –
великая хранительница тайн, она милосердно скрывает от людей
то, что им готовит грядущее, что может ранить их души.....