СС 22. Плюс-минус целая жизнь

СС: синдром спиногрыза

Источник изображения обложки:  images.yandex.ru


Глава 22. Плюс-минус целая жизнь
Формально за участие в трансвременном рейде на Саркел объединённого отряда специалистов историков под руководством профессора Семёновского и оперативной группы спецслужб под командованием генерала Дукина Гешку наградили именным хронокластом. Не сразу, а в глубоком постфактуме, но всё равно это было нечто. На панели персональной машинки времени, чуть пониже темпоральной шкалы перемещения так и было выгравировано, в «3D» исполнении, золотистым на глубоком пропадающем тёмном: «Гешке Селивёрстову за активное содействие в организации разгрома Хазарского каганата. Князь Святослав Игоревич. 3 июля 965 года, г. Саркел (Белая Вежа)». Скромно и со вкусом.

Схватив очередной, действительно потрясающий наградной артефакт, Гешка побежал хвастаться к своей возлюбленной Маняне. Поскольку она в тот момент была на смене – то через две ступеньки ввысь - прямиком на отметку «Плюс 19» по-прежнему вразнос гудящего пятого цеха, на верхнюю площадку у аппаратов погружного горения АПГ. Скромно живописуя свои подвиги, Гешка, не забыл упомянуть своих боевых товарищей, о которых его Маша тоже была от него наслышана, а некоторых даже видела. Особо подчеркнул роль умнейшего профессора, также сурового неподкупного генерала и, разумеется, своего неусыпного опекуна Серёги Бареева, с которым вместе отбивались, убегая от подстреленного ими разъярённого викинга Свенельда. Впрочем, Серёга потом как-то странно пропал, не хочется и говорить как. Новый, не новый фокус с его стороны - время покажет. Он такой выдумщик! То к волхвам увезёт, то Царь-Пушку заставит вокруг них прыгать и скакать от радости, сыпля крупным чугунным горохом.

Более подробно остановился Гешка на тёмной роли во всём этом деле неких исключительно талантливых гипнотизёров и мистификаторов, которые напустили страшенный, чуть ли не гибельный морок на очень уважаемых людей, как тот же профессор или генерал. Последний со своей опергруппой от этого попутал берега и заблудился в древней пустыне, пока Гешка их не спас. Слегка присочинил о так и не виденном им решающем сражении храбрейших пришельцев викингов с умнейшими пришельцами евреями. Полностью проявил он свой дар живописания на подробном изложении деталей преследования викингами их самих. На пресловутых шишках во лбу Свенельда остановился в сотый раз. Неувядаемый штрих, если честно. Хоть вечность вспоминай! Никогда те шишки не завянут! Самого Свенельда тысячу лет как нет, а его шишки – вот они! Живут сами по себе. Как блуждающие улыбки Чеширского кота без него самого.

По уму и в торговле викинги сильно уступали евреям, но это может где-то там, в шуршащей тиши трансакций. Зато на поле боя им не было равных. Поскольку же викинги управляли и полностью опекали древних русичей, то они и привили им именно эту безудержную отвагу и великолепное воинское искусство. Заодно и полную свою непрактичность и неумение делать деньги. Поскольку главным призом в той генеральной битве был ещё только формирующийся русский народ, оседлый, покладистый, совестливый и работящий, не то что доставшиеся евреям бесстыжие и жадные до крови кочевники, к тому времени из-за своего фирменного скотоложства наградившие мир жуткими венерическими болезнями – то со всей ответственностью можно заявить, что викингам крупно повезло по жизни. Они отхватили настолько необъятный куш, перед которым запросто бледнеют все без исключения индейцы обеих Америк, также в то время открытых ими. А вот евреям удача крупно изменила, даже если не считать полученные от кочевников бонусы в виде сифилиса и гонореи. Их национальное мессианство могло вполне органично впитать в себя практически такое же русское. В таком случае неизвестно, каких великанов духа ещё могли оба народа тогда произвести на свет. Человечество гарантированно стало бы другим, может быть куда лучшим, чем оно получилось на самом деле. Но не случилось. Графьёв много не бывает. Особенно поднебесных, корчащих себя через одного мессиями и мессирами. Земля не вынесет.

Упомянул Гешка и о необыкновенно познавательных беседах с профессором про спиногрызов, как движущую силу истории человечества и особенно России, как вечно подростковой державы. Это потому так выходит, поскольку Россия всегда была, как вот сам Гешка, - никогда не взрослеющая, добрая и бестолковая отрочница, которой пользуются и которую дурят все подряд. И которая всегда во что-нибудь вляпывается. Не в дерьмо, так в партию. И потому какие только учителя-гувернёры ни сбегались по душу вечной девочки-отроковицы – от викингов до иудеев, от учёных византийцев и китайцев до утонченных арабов из Багдада, от учёных немцев до просвещённых французов. Но главный тинэйджер истории умудрился от всех их убежать и опять далеко не все уроки выучить. Зато потом всем своим учителям по кумполу здорово настучать, до того надоели.


Маняня, раскрыв рот, с естественным замиранием сердца слушала очередное потрясающее повествование о чём-то совершенно небывалом в её серой жизни, плюс в предельно пылком исполнении без памяти влюблённого в неё парнишки.
- А у тебя как тут дела?! – Несколько иссякнув, поинтересовался никак неостывающий Гешка. – Даём человечеству его палёное гавнецо ему же на голову в виде осадков?!
- И не говори! – Вздохнула Маняня. – Даже стыдно признаться, где работаю, что делаю.
- Помнишь со школы наше неувядаемое – «все профессии важны, все профессии нужны»!
- Особенно, если добавить: «Где родился, там и сгодился!». В сравнении с твоими приключениями моя профессия полное ничто, если не назвать её словом, которое ты успел поперёд меня употребить. Можно подумать я в нём и родилась! Но это далеко не так! Я для другой судьбы родилась и совсем-совсем другой!
- Да ладно! Успокойся. Были и тут у нас с тобой неплохие приключения и всякие таинственные явления. Вспомнить хотя бы тех загадочных существ из пламени, что повадились гостить в твоих адских топках. Ты их наверно чем-то приманивала. Может тем, что сама излучаешь свет. Признавайся, излучаешь?! Чем именно – губками или глазками вот этими?!
- Спасибо за комплимент, поцеловщик! Кстати, та огненная саламандра из пятой апэгэшки, от которой ты не отходил последнее время,  больше не появлялась.
- И не появится. – Неохотно ответил Гешка. – Я её выпустил на волю. Точнее, вернул домой.
- Да она без огня замёрзнет!.. Зато две новые поселились в первой апэгэшке и в третьей. Но периодически, из-за профилактик оборудования, кочуют во вторую или чётвёртую. А пятую прямо как заколдовал кто. Или держит в резерве, как бы не пускает посторонних. Или та, уходя, застолбила её за собой. Или для кого-то. Тут всё может быть, ничему не удивлюсь.
- Вот это скорее всего! И «резерв» и «застолбила»! – Сильнее нахмурился Гешка. – Знаешь, я наводил справки у профессоров. В столетиями тлеющем огне подземных пожаров торфяников этих огненных саламандр на самом деле большой народ собрался. Наверно свою цивилизацию там отстроили «анимэшную». Или поглубже в планету проникли, в магму мантии. Потом с извержениями вулканов на поверхность отдельными популяциями и выходят. В частности, они сейчас часто предпочитают вечные огни с душами погибших солдат. Там их тоже много, хотя и поддувает со всех сторон.
- А представляешь, что творится на солнце?! Сотни миллиардов умерших, и все там на пмж.
- Так мы все оттуда родом, а потом обратно возвращаемся. Ты разве не знала теорию «анимализма»?! На Землю только иногда соскальзываем, как из пекла в прорубь или в сугроб, подостыть немного. Эта планета, наверно, – как русская баня для саламандр, для наиболее продвинутых «аниме». Точнее, многофункциональный сугроб для их закаливания.
- Фантазёр ты действительно неугомонный! Давай-ка я сдам смену и мы возвратимся ко мне, на нашу квартиру. Я тебя покормлю чем-нибудь вкусненьким, а потом мы снова помечтаем о той красивой жизни, которая может где-то и была, но не исключено, что и на самом деле существует. Только мимо нас почему-то всё время проходит. Впрочем, ты там всё-таки бываешь, счастливчик! Перед тобой всё сразу раскрывается! Завидую. Может быть, потому что ты такой влюбчивый фантазёр.
- Всё верно. По молодости я чуть было не женился из-за этого. Опять спасла мамочка. Пораньше пришла с работы и забрала меня из садика.


Когда Маняша действительно накормила Гешку чем-то вкусненьким, он вновь достал свой именной хронокласт и стал показывать, как им пользоваться и рисовать всяческие перспективы, как можно теперь поступить. Например, сгонять к царице Савской, подружке мудрейшего царя Соломона, на её знаменитые пиршественные застолья в потерянном раю у врат мистического Офира со всем золотом и алмазами мира. Или без всякого стеснения заглянуть попить чаю, скажем, с Василисой Прекрасной или нашей обычной бабкой-ёжкой. Но лучше с Леонардо да Винчи и той недоразвитой женой торговца, которая ему позировала для Моны Лизы и всё цены себе не могла сложить, всё не знала, как бы ей ещё позагадочней стать. Совсем мозги мужикам заплести.
У смеющейся Маши даже захолонуло сердце, неужели такое возможно?!

Наконец они решили никуда зря не мотаться, пока не нажили себе каких-нибудь новых приключений на одно место. Не лучше ли посмотреть на своё собственное будущее, какими они сами станут, скажем, лет через пятьдесят, будут ли к тому времени вместе, сыграют ли золотую свадьбу и даст ли президент им на неё сто тысяч, как всё время обещает, и так далее. Произойдёт ли и в остальном долгожданная сбыча их мечт. Если жизнь есть дерево цветущих желаний, как утверждает Экклезиаст, то куда они все уходят, после того как отцветут, во что завязываются, в какие плоды? Разумеется, в облики будущего ставшего настоящим. Соответственно и вся жизнь фокусируется именно на этих фокусах перевоплощений, без которых таким образом никуда.



Вот так вот и попал Гешка со своей Маняней на полвека вперёд – к самому себе, профессору Геннадию Геннадьевичу Селивёрстову. Стараясь не шуметь, зашли в зал пятого курса истфака всё того же федерального университета. Присели незаметно в сторонке от по-прежнему неспокойных студентов. За кафедрой стоял не кто-нибудь – а сам бывший Гешка, только пятьдесят лет спустя. Седенький и крепенький, но в принципе прежний парнишка, неисправимый и озорной, хотя по всему и было видно – детство грозилось-грозилось, что останется навсегда, а всё-таки начинает проходить. Оно у спиногрызов лишь первые сорок лет бывает трудным, с невероятными залётами. А потом ничего, постепенно микшируется до вполне приличного состояния. Терпеть становится можно.

Рядом сидела она – глаз с него не сводящая, верная боевая подруга. Бывшая техническая аппаратчица устройств внешнего и внутреннего горения разнообразных промышленных и бытовых стоков. Укрывательница беглых огненных саламандр, спасительница неприкаянных душ от всяческих жизненных напастей, а теперь - хранительница незыблемого семейного очага. Со стороны глянуть, не отличить - какая-то чересчур серьёзная бабулька из учебной части пришла к студентам с плановой проверкой их посещаемости. Но не исключено, что и просто пасёт бабка своего деда. Мало ли, сколько девчат тут, которым всё пофиг! Им только попадись! И профессора схрумкают на раз.

Геннадий Геннадьевич как раз заканчивал лекцию, которая посвящена была, подумать только, всё той же проблематике, с детства не покидающей самую его мятущуюся душу. Потому что, каким он был, таким он и остался. Что сложилось в гузне, не перекуёшь и в кузне.


«…С точки зрения современной науки даже вполне очевидные вещи в наше время выглядят несколько иначе, чем они воспринимались полвека назад, хотя источники остаются фактически прежними. Известно ли вам, что всего через два года после взятия Саркела, в 967 году, не вылезавший из сражений князь Свендислейф Скёльдинг, известный по своей фактории как князь Святослав Игоревич Храбрый, издал важнейший указ по создаваемой им державе русов. Так сказать, основополагающий. Кто из вас стоит, господа студенты, должен присесть. Звучит он примерно так: лишение невесты девственности есть не только привилегия жениха, но и самая прямая обязанность его перед государством, за уклонение от которой назначаются серьёзные санкции вплоть до немилосердного штрафа и побиения кнутом. Потому что законный муж, уклоняющийся от дефлорации своей невесты, фактически является самым настоящим государственным преступником. Представляете, нам бы такой закон?! Да и у князя что, не было других дел поважнее?! Получается, что не было.
Но почему это было настолько важно именно с государственной точки зрения?! Давайте зададимся этим вопросом! На самом деле чрезвычайно важным для понимания сути нашего народа в момент нарождения его державы.

Прежде чем хохотать, вы должны вспомнить о коренном устое язычества, в том числе и местного, которое прочно оставалось внутри Святослава. Говоря в современных терминах, его можно изложить так. Женское лоно есть мистический портал в потусторонний мир, в котором находятся не только неродившиеся, но и мёртвые души. Этот неимоверной важности портал называется «Навь». Это мир тёмных божеств, в отличие от мира «Правь» - светлых божеств и в режиме реального времени, здесь и сейчас существующего мира «Явь». Из «Нави» как бабочки-однодневки выносятся в мир пока не раскрывшиеся «аниме», то есть души. «Из тени перелетают в свет», из «Нави» в «Явь», при откровенно недоказанном пособничестве «Прави». Предельно уязвимую «Навь» в семье берегут от початия кем-либо до последнего предела. Причём до такой степени, что когда двенадцатилетнюю невесту всё-таки выдают замуж и неопытный, но пылкий муженёк может как-нибудь повредить «Навь» и запустить в жизнь тёмные сценарии, то мать девочки первые несколько лет её обязательно бережёт, подменяя дочку на брачном ложе, пока дитё не созреет полностью. Порой вплоть до её совершеннолетия, а это бывает немалый срок, порою несколько лет.

Тысячу лет христианства, вошедшие в плоть и кровь народа, странные связи тёщи и зятя, несмотря ни на что, так и остаются вот такими отношениями неопытного пользователя и временной дублёрши, прикрывающей «Навь» от преждевременного извержения незрелых душ. Даже если они никогда не спали вместе, но теперь придётся, хотя бы в ментальном смысле. Столь глубокие состояния полу-любви полу-ненависти между тёщей и зятем, вошедшие и в фольклор и в анекдоты, на самом деле запечатлены практически на генном уровне. Тогда в этом состоял важнейший приспособительный механизм социума.
Даже отец девочки, ставшей юной женой, это воспринимал нормально, поскольку и сам в своё время прошёл через горнило неизбежного сожительства с тёщей при малолетней жене подростке. Таковы были простые житейские законы и родители естественным образом до последнего оберегали своего ребёнка. Зато приобретали тяглового мужика к себе на двор, благодаря чему зачастую и выживали. Так что овчинка стоила выделки в любом случае.


Только после устойчивого созревания, вхождения дочери в функционал тёща, сделав важнейшее в своей жизни дело, как бы оно ей ни понравилось, всё-таки отдаляется и наступает момент, когда молодой муж просто обязан был совершить то, что так привык делать с тёщей. Здесь довольно непростая и далеко не только нравственная коллизия. Она вовсе не повод для иронии или насмешек. Хотя тем для зубоскальства на эту тему, согласен, очень много. «Навь» не терпит раскупорки прежде времени и чуждым человеком. Могут прорваться мёртвые души. Тогда это будет вскрытие «Нави», что, говоря словами викингов, совсем не есть карашо. Такое количество уродов вокруг и посейчас не является ли прямым свидетельством повсеместно небрежного обращению с «Навью»?! Веком спустя, в «Русской Правде», своде законов Ярослава Мудрого была отражена именно эта глубокая жизненная правда и законодательно закреплён возраст повсеместной выдачи девочек замуж – двенадцать лет, ни больше, ни меньше.


Фактически девочки-подростки пребывали в стадии «молочно-восковой спелости». Они оставались почти детьми, продолжали играться в куклы. А рядом мамочка натаскивала её мужа для будущего отправления основополагающих функций. Затаившимся в обидах подросткам-дочечкам, так и остающимся непочатыми жёнами, предстояло их долго копить, а полную разрядку начать получать лишь с момента, пока сами не уложат к себе в койку зятьков, пришедших на дух наконец созревшей новой «Нави». Только тогда они отомстят всем, и мамочкам и мужьям. Крепкий замес был в истории, не правда ли?! Сам по себе не исчезнет. Основная причина всего этого – разумеется, экономическая. В том заключалось средство радикальной поддержки семейных хозяйств, особенно, когда зять добровольно приходил в семью жены и полностью включался в процесс её физического выживания. Пять тысяч лет до прихода викингов Русь жила именно так. Слишком давно вросла в это. Разве могло с приходом чужеземцев что-то кардинально поменяться в национальном архетипе?! Отныне викинги лишь могли корректировать местную врождённую аномалию. Синдром незрелой девочки. Особенность национальной особенности.


И всё же об этом неприглядном таинстве славянского рода открыто предпочитали не распространяться, в том числе и в самих тех семьях. Всё происходило по умолчанию, как бы по самому собой разумеющемуся порядку вещей. Даже по сугубо психологическим, ролевым причинам следовало поступать именно так, а не иначе. Когда мужику плохо или хорошо, он не рассказывает об этом всему миру. В отличие от женщины. Но и слабый пол в данном случае предпочитает подчёркивать лишь роль самоотверженной несчастной матери, пошедшей даже и на такую жертву ради своего дитя.

Почему князь Святослав среди всех своих великих государственных дел, нашёл силы и время прежде всего для такого?! Почему он поступил словно заурядный ветеринар на скотном дворе, зачем пошёл на издание такого действительно животноводческого закона?! Оказывается, довольно скоро с появлением викингов выяснилось, что русские мужья с появлением законных господ на своей шее зачастую стали попросту саботировать столь важную для себя задачу по продолжению жизни. Просто поразительно, но факт! Им всё равно стало, с пробегом ли их невеста, а может на ней клейма негде ставить. Никакого желания застолбить лично свою, главную жизненную делянку, основной жизненный выбор. Невесты с пробегом или даже случайным, единственным тест-драйвом, до конца принадлежать мужу всё равно не будут. И он внутренне всегда будет чувствовать именно этот гвоздик в душе.

Отсюда со временем естественное падение рождаемости, нестойкие брачные узы и прочие демографические проблемы, подрывающие устои государства. Викингам для его упрочения нужен был прирост населения, между тем как семьи после их появления, наоборот, становились всё менее крепкими именно в этом смысле, в отлынивании от установления с самого начала основных, предельно прочных семейных связей.

Какое тут потомство может получиться?! И какое потом государство?! Пригревшиеся к тёщам молодые мужья их дочерей, наверно по быстро формирующейся холопьей привычке отныне полагали, а то и надеялись, что их новый всесильный хозяин как-нибудь возьмёт на себя решение и этой проблемы, сразу оказавшейся госповинностью, как потом были и барщина и оброк. А им можно совсем перестать мышей ловить. Настоящий-то рай, как известно, бывает только с позволения хозяина и только в хлеву. Потому-то будущие русские «пассионарии» и сделали своим национальным девизом, а потом и национальной идеей евангелический императив: «Блаженны нищие духом». Барин прикажет – сделаем!
Двуногие овцы и понятия не имели, как это критически важно и морально и физически – лично распечатывать личную подругу на всю оставшуюся жизнь. Лишь тогда и она будет действительно твоя, да и жизнь твоя тоже. Только после этого, может быть (!), ты станешь человеком, а не скотом, просто ожидающим своей очереди! Как там, у Омара Хайяма? «Нет в женщинах и в жизни постоянства, бывает только очередь твоя!». Именно так.


Равноапостольный князь Владимир Ясно Солнышко потому и принялся повсюду комплектовать батальоны юных наложниц, что понял – указ отца не работает. Поэтому он просто стал показывать – как надо! Если хочешь чего-либо сделать хорошо и правильно – делай сам, так надёжнее. В армии всегда существовало то же правило, помните?! «Рота! Делай как я!». Более того, этот овечий императив до такой степени впечатался в сознание и генотип людей и их истории, что, как мы знаем, веками спустя, например «право первой ночи» в России было окончательно закреплено при крепостном праве, в самом Соборном уложении 1649 года. Барин без всякого зазрения совести спал со всеми приглянувшимися ему крепостными невестами в своих вотчинах и поместьях, а женихи только благодарно взмыкивали, терпеливо дожидаясь следующих ночей и своей очереди. Как «Это» требуется делать, они надысь увидели, барин показал. А то, что понесшие после первой брачной ночи их жёны рожали им не родных детей, совсем никак не воспринималось. Не всё ли равно?! Барин-то наверняка не оставит без пропитания родимую кровиночку, особенно если будет похожа на него! А там и остальным детишкам крестьянина перепадёт на молочишко.


Какой вывод нам остаётся из всего этого сделать, господа студенты?! Он в понимании викинга Свендислейфа Скёльдинга таков. Каждый должен только сам распечатывать и блюсти свою родовую наследственность и соответственно свою судьбу, никому этого не передоверять, не полагаться ни на «право первой ночи» своего господина, ни на соседа, ни на другие обстоятельства. Уклонение от первейшей обязанности мужчины означает его уход от ответственности за себя, за судьбу своих детей и своей семьи, а в целом и страны. А вот если ты не уклонился, тогда тебе по меньшей мере не подсунут чужую религию или чужую тётку вместо жены в постель. Тогда не получится, как сплошь и рядом происходит: «Жену – дяде, а сам – к б#ди!».

Не бояться всё брать на себя! Всегда идти «на вы», то есть наперекор любым обстоятельствам! Вот лозунги Святослава, которые не так уж плоски и претенциозны, как их принято выдавать.
Я не случайно подчеркнул отношение славян к лону женщины, как жерлу некоего мистического вулкана, из которого выносятся в жизнь прячущиеся там души, то есть, «аниме». Когда тот, кто в целях выживания своего рода обязан правильно отомкнуть животворящую бездну и взять ответственность на себя за судьбы являющихся оттуда душ, когда он не сделает этого – происходит конец существующего мира. Эти души сразу превращаются в пылающих подбитых саламандр, которые падают прямиком в подземные пожары торфяников или вулканов и в оцепенении остаются там навсегда. Как вы думаете, господа студенты, много ли у нас вот таких безответственных смурфиков?!

Вот почему Святославу сразу после своей потрясающей победы над хазарским каганатом, перевернувшей полмира, пришлось принимать столь «животноводческий» закон по своей фактории. Прежде всего, чтобы не обрушить её в депопуляцию! И потому что народ-победитель уж больно оказался телком бестолковым, никогда духовно не созревающим, да и проще говоря – недееспособным!.. В головах – лишь вечное отрочество, периодически скачущее вразнос. И вот так всю жизнь?! А между тем от худого семени никогда не жди доброго племени!».


После столь категорического заявления профессор Геннадий Геннадьевич Селивёрстов как-то внезапно иссяк, стал заикаться и у взыскательной молодёжной аудитории вновь пропал к нему интерес. Окончательно потеряв здравую нить рассуждения, старенький Гешка вдруг принялся нести полную околесицу, вроде той, что сам был лично знаком со Святославом и поэтому не врёт, а знает всё это из самых первых рук. Да и мамочку его, княгиню Ольгу, тоже знавал неплохо. По юности был с нею хорошим приятелем. Вплоть до того, что вместе не один раз убегали от ментов, а однажды даже резко их нахлобучили. При этом будущая княгиня хорошенько одному из ментов накостыляла.
Гешка подождал ещё немного, однако аплодисментов вновь не последовало. В зале сплошь вытянувшиеся лица.
Студенты устали поражаться выходкам экстравагантного и явно завравшегося профессора и поэтому, не задавая вопросов, деликатно отмалчивались, понимая, что и сами к старости может быть не то буровить начнут. Стар, что млад. Понимающе молчала и Маняня: «станешь седым как дым, но не изменишься!».

На посошок гнал он и другую пургу, как будто весьма правдоподобную на этот раз. Вроде той, что ему стало достоверно известно, будто хорошо всем известный хан Куря, ныне президент ново-печенежского Совкомбанка, бешено ухватившего всё общество за глотку, ныне стал баллотироваться в большие президенты страны, хотя сначала-то не возражал и в цари. Потом Куре объяснили, что в данный момент с этим в России сложно. С улицы царей перестали брать. Как-то так. Но он продолжал уверять, что является прямым потомком пленённой печенегами киевской княжны Рюриковичны, урождённой княжны Скёльдинг. А вот ныне, десятки сроков не слезающий с поста президент, в действительности чистокровный печенег. Куря-то это крысиное племя хорошо знает, ошибки быть не может. Есть характерные примеры, в том числе патологическая, даже по куриным меркам, кровожадность. Правда, шулюм из врагов бесконечно правящий старец не варит. Якобы невкусные вороги в основном попадаются, вырождаются, что ли. Или зубов у него поменьше стало. Впрочем, про конкурента на выборах что только не скажешь!

Представляю времечко, когда перерождённый хан Куря обязательно победит всех до единого потомков Скёльдингов на Руси. Вся страна в очередном курином эффекте мирабиле опять протянется над бездной, затылком на одном её склизком от крови крае, а пятками - на другом. И как струна натянутая! И море крыс. Туда-сюда. Туда-сюда. Впрочем, она и без того оцепенела до предела, коли такой груз по-прежнему держит, не прогибаясь и почти не содрогаясь.



Похоже, что Гешка сам крепко прогнулся где-то в предварительных настройках именного своего хронокласта. Или та машинка времени оказалась ненастоящей, а игрушечной. Возможно, она могла работать лишь в демонстрационном, тестовом режиме. Или в регистре «прокси». Ибо кто доверит настоящий агрегат подобного рода парню, который не закончил даже средней школы и у него нет ни своей квартиры, ни – о, боже! - даже «бэхи»?!
Во всяком случае, врученный наградной хронокласт никуда Гешку с подружкой особо не перемещал, но картинки и вправду по-прежнему предъявлял нон-стопом и довольно потрясающие. Не исключено, что и в фоновом режиме отчасти, этого теперь было не разобрать, а на самом деле и наплевать. В действительности их можно было принять и за галлюцинации подсаженного на ядрёные колёса мозга, нисколько не продвигающегося сквозь континуум пространства-времени, а всё больше утопающего в одном его месте.

Допустим, Гешка не профессор в предъявленном ему на этот раз будущем, то кто он тогда на самом деле?! И есть ли у него то самое будущее, да хоть какое-нибудь?! Не гоняет ли он сам себя непрерывно по кругу как котёнка за собственным хвостом, а теперь и невинную девушку увлёк за собой в гибельный водоворот времени, в который и без того лишь попади, а они попали, похоже, с концами?!

Оно и вправду было поздно отступать, потому что Маняня ему в этот момент внезапного прозрения поспешно и горячечно шептала, склонив голову на плечо: «Давай, давай опять! Полетели к царице Савской! Как её хоть звали по имени?! Пожалуйста-а! Ты обещал!». Или: «Для чего ты меня вырвал из прежней круговерти?! Она-то привычной была, хоть и без искры божьей, хоть давно притупилась, зато не доставляла таких тревог и боли. Подари мне новую жизнь, подари! Аннулируй! Отмени прежнюю! Ты обещал!..».

Маняня теперь просто не понимала, что от того, на что её сподобил Гешка в своём бегстве от действительности теперь не спастись! От преследующего повсюду образа иной, настоящей, красивой и полнокровной жизни! Лёгкая непереносимость бытия со временем, если ей активно потворствовать и культивировать, обязательно становится не только хронической, но и злокачественной болезнью. Впивается она незаметно, но в самую душу. И поэтому тогда пиши пропало!


Потом их вновь отбросило на просаженный маршрут зависшего хронокласта, погрузило в давно заезженные миражи теперь целиком отрицательных жизней. Гешка напоследок краем сознания подумал, что наверно это Светозар всё-таки поймал его под один колпак со своими подопытными крысами. Вот-вот и из него начнёт «Анимку» извлекать. Но пока медленно удушает под фиксирующими линзами на атомных весах. Потом взвесит сухой остаток с точностью до нанограмма. И всё! Готова к употреблению! «В каком месте, интересно, я ему попался и на чём?! Наверно приманил фантомом моей лекции в будущем, вдобавок в должности профессора?! Но для чего это ему?! Куда он с помощью меня экстрагированного собрался на этот раз?! Я-то наверно потенциалом «аниме» побольше крысы буду?! И, быть может, хоть чуть, но поумнее. Впрочем, теперь и это вряд ли».


Бывших нариков не бывает, папа-писатель вновь оказывался прав. С ними все боговы провайдеры оказываются бессильны. В них глючит и виснет какой угодно коннект и любой контент. Гешка всё-таки пытался вырваться из непрерывно суживающегося окоёма. Тасовал все подряд ингредиенты, пока не создал потрясающий микс мельдониев разного спектра действия. Он и распахнул внутри него самого невероятный мир, затмивший тот, в котором родился и начал жить. Круче всего его попёрло после навязчивых сорокоустов, призванных как бы спасти, удержать его в мире живых реалий. А родноверский «заговор сорока сороков» лишь окончательно накрыл, окунул в шевелящуюся внутри него самого собственную бездну. Все затаённые мечты и фантазии, всё нереализованное его естество выпрасталось и захватило в нём управление, а потом и полную над ним власть. Всё равно не спасёшься! Будет лишь так, как тебе было предписано! «Что сложилось в гузне, не перекуёшь и в кузне!».



Всех, с кем он ни соприкасался по остающейся реальной жизни, с кем так или иначе взаимодействовал, сами или с его помощью также уходили и туда же. Только так и только там они могли продолжать общаться. В результате почти всех приохотил к захватывающим приключениям в провалах индивидуального времени, теперь единственно существующего пространства - внутри себя. Даже ничего не потребляя, но контактируя с ним, все быстро индуцировались заданным типом психогенных галлюцинаций и тоже начинали уходить, а то и выпадать из быстро постылеющего перво-реального мира.

Гешка как-то запоздало всё это осознал, оно ему открылось лишь после того, как однажды с Маняшей они не попали в фазу друг друга, не за-когерентились. Как-то после особенно бурных объятий они забылись в своих всё более захватывающих и всё более отдельных видениях, поэтому и вышли по всем азимутам некогерентно друг другу, в полной противофазе. То есть выпали из несущей, доминантной фазы их общего, основного контакта. Так Маша Карабут внезапно увидела Гешку Селивёрстова, кто он был на самом деле в первоначальных, теперь окончательно покинутых реалиях: худой парнишка с горящими глазами, глубоко несчастными оттого, что ему приходится опять и опять сюда возвращаться. Впрочем, и сама Маша к этому моменту давно была Маняней и тоже не могла жить прежней обрыдлой, серой и тусклой жизнью.

Она в который раз стряхнула морок реальности и опять прижалась к своему Генчику:
- Хочу теперь насовсем вырваться из страшного круга вечного повторения одного и того же, каждый день и час, каждую минуту и каждый год. Всё для меня теперь яснее ясного оказалось. Наши друзья спиногрызы потому и бунтуют дико и как бы не в себе, что не хотят туда, куда их все взрослые тащат. Они кожей чувствуют, в какой ужас как спрут затягивает их существующее общество людей.
Скажи, как нам теперь без этого жить?! Вот этот мир, который опять вокруг как мираж дрожит и содрогается, он в подмётки не годится тому нашему, настоящему! Как и ты, я не хочу в него возвращаться! Мне тоже хочется чего-нибудь стоить и кем-нибудь великим стать, а не подбирать и сжигать всю свою жизнь дерьмо за людьми!
У тебя остался мельдоний последнего микса?!  Давай двойную ударную! Прежняя не берёт, как видишь! Хочу прожить там подальше и побольше, глянуть, чем всё закончится. А потом и чего-нибудь покруче замутить. Там всё можно! В том числе и самое-самое захватывающее приключение, которое у всех впереди и мимо которого никто не пройдёт…



- На связи пятнадцатая бригада! Как слышите?!
- Слышимость нормальная. Служба спасения прибыла?! Квартиру вскрыли?!
- Да. С нами наряд полиции, майор Шахов и старший лейтенант Сопин. Оказывается, они держали её под наблюдением. Так что вскрывать двери было кому. У нас тут парочка двухсотых. Передоз. Парнишка такой молоденький. Жалко. Ладно – начинаем оформлять.

Фельдшер «Скорой» отключил связь и сказал полицейскому майору, присутствовавшему при вскрытии квартиры:
- Девушку в коме пусть забирает наркослужба, она не наша. А с этими двумя, что будете делать?!
Офицер не ответил и продолжал напряжённо всматриваться в лежащие перед ним неостывшие трупы хорошо знакомых ему ребят. В соседней комнате на складном потёртом диване, отбросив грязный плед, лежала без сознания юная блондинка весьма эфирной, прямо-таки изысканной наружности. Словно ангелочек летел-летел, а потом тут случаем зацепился и прикорнул. Глазки закрыты, но сама с ровным дыханием и замедленным пульсом, даже щёчки с лёгким румянцем. Так что наверняка откачают. Документов нет и никто из задерживаемых её как будто не знал. Лишь кто-то неуверенно проговорил: «Кажется, Машкина знакомая! Она привела».

Только старлей Максим Сопин молча смотрел и смотрел на неё расширенными глазами. Майор несколько раз глянул на него, а потом участливо спросил:
- Та самая недотрога твоя, субтильная?! Это ею мы собирались кровавых викингов завораживать?! Твой нежный ангел во плоти?!
Сопин подавленно кивнул головой.
- Оказывается, лишь для тебя она была недотрога. – Грустно подытожил майор. – Впрочем, где-то я о таком не то читал, не то слышал! В принципе это классика! Извини.
Старлей вытащил телефон и глухо обронил:
- Согласен. Звоню Майе Фёдоровне, её матери. Пусть заберёт. Скольких чужих спасает, а свою упустила!
- Как обычно! – Вздохнул Шахов. – Звони. А я остальных жуков попытаюсь пробить. Хотя кое-кто из них и кажется абсолютно непробиваемым. Не удивлюсь, что он тоже пациент твоей Майи Фёдоровны, только беглый.
Не его ли ты однажды пытался стреножить, а, Макс?! Тогда, при первой облаве на кикбайкеров?! Тот самый деятель, что неотлучно с самого начала нашей эры в отделении буйных прозябал! Так ждал дембеля, что в нас все люки «ДМБ» полетели от его нетерпячки. Эге-ге-э! Да это и вправду именно он, самый умный товарищ из буйного отделения, у которого нет предела внутреннему самосовершенствованию и количеству благодарных пациентов вокруг! Как нет числа и его жертвам! Да он пострашнее самого чёрного гипнотизёра окажется! Вот это экземпляр, я понимаю!.. Эх, кто только тогда от нас не давал дёру! Даже такие матёрые человечищи! Вся шушера, какая только могла быть на белом свете!.. Так что, старлей, это он?!
- Похож. – Максим вяло глянул в его сторону. – Наверно он тут для всех экскурсоводом по глюкам подрабатывал. Да-да. Это он. Тот самый образцово-показательный пациент, малотиражный автор из буйного отделения собственной персоной. Без смирительной рубашки не сразу узнал его.
- Замечательно. Придётся твоей знакомой Фоминой на этот раз забирать двоих. Пропащую дочку и того, кто по-видимому её долгое время окучивал, пока боевой старлей всё стеснялся с нею познакомиться. У него, видите ли, при одном только взгляде на неё в зобу всегда дыханье клинило и сильно-сильно кружилась голова.
- Отвязни, майор! И без тебя тошно!
- Да-а, Макс, это как водится. Так оно по жизни всегда и бывает. Я не случайно сказал, всё так и есть – классика жанра! - Согласился майор. - Смотри, этот фрукт и вправду категорически не в себе! Кажется, он и песенки здесь напевает?! Вот это номер?! Что у него за диагноз такой интересный?! Пачками валит молодняк, а потом рулады выводит над остывающими трупами! Продолжает самосовершенствоваться?! Ей-ей, у меня мороз по коже!.. И такое, оказывается, бывает. А я-то думал, что всё повидал!.. Так, пакуем гада и покрепче!
- Не надо меня в психушку! – Вдруг стал орать и вырываться беглый буйный. – Теперь Фёдоровна меня совсем залечит!
- Это как пить дать! – Опять согласился Шахов и от всей души, с правой врезал под дых самому умному товарищу из буйного отделения. Тот сразу прекратил самосовершенствоваться и обмяк в полных непонятках, даже непонятно стало, где это.


Затем взявший себя в руки майор связался с оперативным дежурным:
- Шахов говорит. Да-да, спецгруппа. Да, та самая. Меньше вопросов! Пиши! В квартире помимо девушки в коме, дочери главврача психиатрической больницы номер один, а также трупов девушки и парня, о которых позже доложу отдельно, обнаружен выдающийся экземпляр самого умного и буйного товарища всех времён и народов. – Судя по взгляду, который майор бросил на пытающегося вдохнуть Минакова, он готов был ему врезать добавочно не одну сотню раз: - Одет как хипстер, но продвинут до упора. Говорит настолько умные вещи, что даже я немного понимаю о чём, поскольку, слава богу, повращался в этой среде. Кажется, встречались с ним пару раз, а заочно гораздо больше. По паспорту: «Светозар Алексеевич Минаков». Пробейте по базе, может, что дополнительное обнаружится. Непохоже, чтобы этот обдолбанный гений был в одной компании с усопшими. Скорее всего, поставщик. Сбыт, а также и производство, поскольку запахи здешние мне сильно не нравятся. Короче, по любому статья 228 прим.1. Записал?!

Да-да, вполне может статься, что перед нами и вправду гениальный подпольный химик, местный Хайзенберг, синтезировавший какую-то особую дрянь. На месте следов лаборатории нет, хотя запахи, повторяю, имеются. И очень симптоматичные. Она в другом месте, наверняка. Только какие-то огромные стеклянные весы в виде большого колпака с мигающими адаптерами и таймерами… Да-да, кстати, и вот что удивительно. Отметьте, даже не знаю, как в вещдоки это брать!.. Я такого никогда не встречал. Окоченевшие трупы животных, запрятанные под кровати и в шкафы - две мумифицированные кошки, чёрная и трёхцветная, три похоже обработанные собаки разных пород. Одна, кажется, терьер, другая точно такса и даже доверчивый ретривер живодёрам попался. И… просто с ума сойти… мешок с сушёными крысами. Хоть сразу к пиву. Кр-расота! Вы там ещё не попадали?! Их здесь наверно сотня штук наберётся, не меньше. Может и солёненьких, не знаю. Но пересчитывать и пробовать не буду, ладно?!

И всё-всё это, судя по всему, лишь остатки, поскольку здесь ощущается явно налаженный производственный поток, а также чёткий выхлоп инобытия. Анастасию нашу, дознавательницу, как увидела гору сушёных крыс и собачье-кошачьи мумии, сразу вырвало. На площадку выбежала, до сих пор в себя приходит. Когда вернётся, не знаю, лишь бы до работы теперь добралась. Похоже, эти психические тихушники каким-то образом на выдавливании и сушке крыс царство небесное себе и миру добывали. В поте лица. Судя по количеству обработанного биоматериала, скорее всего, оно лишь стартовое. Складывается впечатление, будто готовится не то массовый побег отсюда, не то массовый забег обратно сюда. Всё к чему-то такому, похоже, и шло. Налицо признаки подготовки каких-то крайне опасных перемещений, пока непонятно каких именно и куда. Но и обнаруженного, думаю, вполне достаточно. Явно готовился всеобщий дембель изо всех буйных отделений страны. Представляете, насколько академии госслужбы вскоре переполнятся абитуриентами?! Одним достойнее других.

Да, вот, чуть не забыл. – Поколебавшись, добавил майор Шахов. – Второй аналогично измождённый тип тоже не юноша, во всяком случае, куда более неопределённых лет. Также явный тихушник, но полностью седой. Паспорта нет. Называет себя профессором Виктором Егоровичем Семёновским. Этот знаком, даже хорошо. Так и запишем. – Майор на всякий случай сделал вид, что с трудом припоминает ФИО своего боевого товарища по вылазке в Саркел. – Да-да. Полностью вспомнил. Был такой профессор, в Федеральном университете. И был и есть. Вся грудь в крестах. Однако за что-то всё равно прижали. Теперь вот голова почти в кустах. Кажется, за разжигание межнаца. Статья тоже самая ходовая, народная - 282-я. В наших лучших традициях - ни за что. Но этого писать пока не будем.

Предварительный вывод таков: из числа живых тёртые все нарики подобрались, со стажем и опытом, выносливые, не в пример деткам. Молодёжь не выдержала, отдала богу душу. А вот эти, глядишь, продолжают разговаривать, какими-то терминами сыплют, умничают. Устойчивость к отраве у этого старичья оказалась далеко не та, что у молодых и без того чрезвычайно хлипких.

Ладно. Делаем вот что. Холодных спиногрызов отправляем на вскрытие и формальное опознание, хотя я их и так признал, девушку отдаём матери на перевоспитание, а главного злодея Светозара пакуем и везём. Мороки будет столько – не оберёшься. Сразу предупреждаю. Профессор дал мне подписку о невыезде. Поэтому отпускаю под свою ответственность. Он смирный, ручаюсь. На допрос явится, сомнений нет.

Слышите, что Светозар, наш самый умный товарищ из буйного отделения, продолжает бормотать?! Поржать хотите?! Значит поступим так - подношу телефон к этому Цицерону поближе, вы послушаете, а затем вслед за Настькой наверняка побежите блевать на лестницу. Только сделайте это, прошу, всё же не у нас в участке, а сразу в психушке, как только вас довезут. Итак, господа, делаем громкую связь и зацениваем шедевр:

В трубке раздался хриплый голос Светозара, перед всем полицейским участком развивающего очередную из своих действительно гениальных идей:
- «…Даже если бы мы были с иудеями, торговцами из каганата, а не с викингами, торговцами с греками, чтобы по большому счёту изменилось?! Хотя нет, вру. Многое. Во-первых, вместо династии Рюриковичей нашу страну точно создавала бы иудейская династия Буланидов бен Ааронов. Иосиф Виссарионович на их фоне сразу бы отдохнул, в Мавзолей даже на экскурсию не попал. Эти владыки свои мечи из рук никогда не роняют. И что бы для всего этого перформанса нам потребовалось при полном осуществлении?! Да сущие пустяки! Делов-то было бы всего – начать и кончить! Пара-другая десятков мешков сушёных крыс, да пяток-другой мумифицированных собак и кошек. Допустим, в нагрузку парочка аналогично обработанных бомжей. Зато на выходе стояли бы несколько кассет полностью взведённых для запуска гиперзвуковых «аниме», выдавленных из них душ, готовых проломить любую гору на планете и провести сколько угодно серий исторических катастроф, в какой угодно увязке, последовательности и развязке».
- Алё-о?! Кто-то продолжает слушать?! Вы одни остались?! Заиньки, вы по-прежнему думаете, что меня на спецзадании мёдом поят?! …А-а-а, понятно. Пи-пи так пи-пи! Аут!



Гешка с Маняней ничего этого не слышали. Даже рядом не парили в воздухе, чтобы как водится посмотреть на себя со стороны. Заряд в их батареях вновь зашкаливал на двойной ударной. В упряжке из шаровых молний своих и попутных душ, а может просто верхом на волшебных канализационных люках, как на летучих скейтбордах, или на теперь стосильных кикбайках со встроенными модулями сверхглубокого пронзания веков и тысячелетий - они вихрем уносились прочь и вдаль, пока не зная, куда и зачем. Главное, что уносились! То ли в столь полюбившийся век десятый, то ли в наговоренный сорок сороковой, а может и до упора – к началу, то есть концу всех времён и пространств. Навстречу никогда ими не виданному снегопаду времени, рыхлого, не успевшего схватиться или слежаться.

Оба ощущали себя шелудивыми котятами на кренящемся краю распахнутого люка пропасти, ожидающими спасения хоть от кого-нибудь. Если бы в тот исчезающий момент каким-то чудом появилась добрая бабушка из верхней квартиры Фаина Исаковна со своей рюмочкой тягучей и тёмной валерьянки, она бы наверняка успела выхватить и отпоить обоих котят, пока можно было сдёрнула их с последнего маршрута. Потому что, если не Каганатовна теперь, то кто?! Но у бабушки той должно быть валерьянка закончилась или бомжики украли и выпили. Или она просто-напросто не успела котят своих в последний миг перехватить.

Поэтому Гешка и Маняша продолжали нестись в постепенно ниспадающем потоке. Иссохшие травы отмерших веков хлестали их по щекам. Дикие печенеги гикающей лавой неслись по пятам, натягивая луки. С громовым рёвом «Иду на Вы!» грозный Свендислейф ломил на подмогу с дружиной своих викингов, с развевающимся на знамени ликом русского Перуна, слишком похожего на скандинавского Одина. Нордические драккары под слепящими квадратами белых парусов плыли вслед за ними по солнечным степным рекам новорождённой России, словно гнусом обложенной разнообразными пришельцами, согласно кивая на волнах резными драконьими головами, под шлюп и взмах ярко плещущих вёсел. Все пушки тысячелетнего русского Арсенала лихо грохотали им вслед, весело помахивая оборванными цепями и заливисто звеня ими на подзвон последнему побегу парочки с роковой девятнадцатой отметки. И пытаясь вцепиться в их стремительно остывающий след, да самим удержать хоть немного. Позади всех на своих чугунных катухах натужно телепалась варикозная ни разу не рожавшая царь-девица Кремля, да обомшелый Перун, пошатываясь, стоял в карстовом провале под Мавзолеем и шептал давно растресканными губами: «Да поднимите мне наконец веки! Я чего-то опять пропустил?!».

Впервые за ними никто не гнался, потому что здесь повсюду была только она, настоящая свобода. Тысячи попутных и даже встречных кикбайков приветливо щурили им раскосые длинные глазки. Иногда, растерянно моргнув, опрометью уносились прочь или их сразу сносило на обочину. Оба теперь подстерегали и ловили каждый рассвет, оба считали его за последний. Оба разгребали груды палого времени до тех пор, пока не дорвались и не прильнули к самому его источнику. Туда, туда, где беспрерывно и бесполезно чавкает и всё подряд отрыгивает бездна!


Тогда и завершил свой последний круг однажды запущенный и самый сильный заговор «сорока сороков». По истечении последнего, сорокового дня последнего сорокоуста, разом умолкли все сорок наёмных голосов за помин души ново-усопших. Одним махом всё взяло, да и оборвалось, исчезло в кромешной ледяной мгле. Стало страшно холодно и ничего не оказалось вокруг, даже лучика света.

Как почти все спасаться на солнце или в жерлах вулканов оба поначалу не захотели. Слишком тривиально и даже пошло. Так же не в тему им показалось селиться к пижонам-философам на пылающие поленья их примитивно дымящих каминов, дабы ублажать их дряблую мысль и гаснущий взор шутовской игрой огненных ящерок в вековом пламени. Тем более не с руки показалось опускаться в столетиями курящиеся чахлыми огнями змеиные торфяники и мерцающие крысятники мусорных свалок.

Нет-нет! Они вернулись к своему собственному началу на Земле. Откуда всё и пошло у них есть быть и где почему-то ещё не всё казалось законченным. Она – в третьем АПГ обосновалась, поближе к дежурному столику вновь принятой вместо неё молоденькой аппаратчицы погружного горения. Он – ушёл на ПМЖ сначала в четвёртый, а потом и в пятый, прозорливой мамочкой зарезервированный специально для него АПГ. Строго напротив подрагивающих стрелок манометров и самописцев до боли знакомого пульта управления на всё той же самой роковой девятнадцатой отметке. Но только с другой стороны этой чёрной и чёртовой дыры бытия.

Так они и перебивались там какое-то время, греясь возле адски пылающих колосников в огромных аппаратах погружного горения, уничтожающих в дым всё-всё, что выходит и вытекает из-под временно живого человечества. Изредка огненные саламандры, соскучившись, сбегались друг к дружке потереться плазменными чешуйками на огненной коже, то она к нему в четвёрку, а потом в пятёрку, а то и он к ней в тройку. Когда в пятом цеху происходила текущая профилактика или плановый ремонт и огонь в одном или обоих облюбованных аппаратах соответственно гас, они немедленно перебирались во вновь зажигающиеся и продолжали тереться и прыгать там. Словно бы опять заступали на караул возле живых, стараясь изо всех сил не разбудить по-прежнему чуткое лихо, пока оно тихо. Будто успокаивая: «Всё будет хорошо. Ваши мёртвые вас не оставят в беде!».

Изредка к девушке-аппаратчице присоединялся поднимающийся с нижних отметок симпатичный парнишка в синем рабочем комбинезоне, обляпанном разноцветными реактивами. Что он там такое теперь синтезирует?! Они постоянно о чём-то болтали, спорили, сидя за дежурным столиком, иногда вскакивая и подбегая к пульту управления для записи показаний КИПиА, регулировки напора газа на форсунки и подъёма непрерывно падающего уровня бесовски горящих канализационных стоков из-под людей.

И всё бы оно ничего караулилось дальше, да только иногда огненных саламандр сильно тревожил изумлённый глаз парнишки, неотрывно высматривающего их и поочерёдно появляющегося в обоих смотровых оконцах, а потом на время исчезающего. Иногда он тревожно и весело кричал от пульта прикорнувшей за столиком девушке:
- Ахтунг! Ольга! Не спать! Добавь гавнеца на пятый, не то взорвёмся! А на третьем придержи его, не ровен час опять захлебнёмся!

Из «Нави» в «Явь», а от неё ввысь, к «Прави» - таким вновь оказался диалектический путь восхождения от абстрактного к конкретному. И ничего с этим никогда не было поделать.

Потом огненным саламандрам последнего вида и потока «аниме» надоело бесконечно сторожить неизбежное. Всё равно никого, никогда и ни от чего не убережёшь! Свой раскалённый утюг найдёт каждый. И тогда они укрылись на Солнце, вслед за подавляющим большинством посетителей одного-единственного сеанса вечно цветущего дерева человеческих желаний, хоть и это у них жутко банально получилось. Но как пришли, так же пошло были обязаны и уйти. Рановато, это правда, но ничего не поделаешь, у каждого свой срок. Бездна ждать не будет.
Вики пувики отныне дувики! Во век по веку отныне до веку!