Глава 7. Этой ярмарки краски

Чем хорош маленький провинциальный городок, так это ярмарками! Таковых у нас две: одна в районе бывшей Дровяной площади, считай, в центре, другая – в Черёмушках, в новом микрорайоне. Старожилы ещё помнят, как коз там пасли и конские «яблоки» собирали. А вот уже и захватил город эти поляны, и встали многоэтажки, и платаны на аллеях вымахали выше крыш! Летит время, не ждёт, торопит, куда – не знаем…

Та ярмарка, что в центре, оба выходных дня функционирует, а та, что в Черёмушках, по субботам только. И артисты, ежели праздник какой, всё больше в центре выступают. Оно и понятно: и престиж, и отчётность – завсегда к центру поближе. А в остальном большой разницы нету. Ходи, куда ближе, где привычнее, где лица примелькались. Ассортимент схожий, у перекупов так и вовсе идентичный.
Перекупы – это кто на оптовой базе с ночи закупается. А потом рассказывает, мол, со своего хозяйства, всё своё, никакой химией не порченое, бери, не сумлевайся. А пройдешь по ряду – одинаковые комплекты, и ящики одинаковые, и цена примерно одинаковая. Оно и понятно, отпускная-то цена на базе всем одна положена. Впрочем, не все врут, кто-то и правды не гнушается.

Есть и продавцы с вывеской ЛПХ. Личное подсобное хозяйство, значит. И бумага о наличии такового на видном месте трепыхается. Не факт, что весь товар именно свой, но частью свой. И цены разные: красивый крупный помидор подороже, средний да кривоватый подешевле. Вовсе мелкому самая низкая цена. А гнильё не везут. Это перекупу товар девать некуда, хоть как-то пропадающий пристроить надо, вот он и снижает цену на то, что завтра вовсе выкидывать.

Есть и вовсе мелкий хозяин, на перевернутый ящик свой продукт выкладывает, на табуреточке рядом сидит, покупателя зазывает, чтоб мимо не бежал. Тут тоже ухо востро держи, могут и магазинный «парафин» в полиэтиленовые пакетики расфасовать да про высшую степень экологичности втирать. За «экологичную», разумеется, цену. Пакетик вроде прозрачный, а как полежит, так и запотел изнутри, поди знай, что там на самом деле. Или вот свёкла, обычная с виду, ровненькая – а цена все рекорды бьёт! Потому как особо-чисто-целебная, «у меня её на лекарство берут!» Ну, пусть лечатся, не объедать же болезных. На еду и попроще можно найти, и по цене вразумительной. А не понравится ничего, так и в овощном ларьке у дома прикупить, зато и не переть лишний груз. С ярмарки налегке хоть как не уйдёшь.

Покупатель на ярмарку тянется с раннего утра, а продавцу, да с машиной, ещё ночью своё место занять надо. Потом не проедешь, не протиснешься между другими. Вот и стоят-сидят заспанные продаваны, кофием из термосов отпиваются-греются, бутерброды, из дому прихваченные, жуют. А если у кого в термосе чай, так непременно с чабрецом. Уважают у нас в зимнюю пору чабрец. Вдоль рынка даже идёшь – а аромат травки этой махонькой так и висит в воздухе, так и манит тоже чаю выпить, да с мёдом хорошим, для сугреву души!

Вместе с тем, не прост наш продавец. Вот пасечник. Мёд у него хороший, не поспоришь, а заговори с ним – так он по нумизматике целую лекцию прочитает и всю историю государства на несколько веков вглубь через монетки покажет. А про родной край и того пуще. И чего металлоискателем в здешних лесах сыскать можно – тоже знает. И почему урожай подсолнечника нынче собирать было невыгодно. Знает, но не скажет. Потому что не всем и не всё рассказывать нужно. А кое о чём так и вовсе лучше помалкивать.

А вот сосед его по ряду, на ящике сидит, свининой торгует. Этот историей не шибко увлечен, зато по физике не сходя с места натаскать может. И глаза у него будут гореть, как у живого! А сало у него не очень, жестковатое и с жилками. Не в обиду будь сказано. Откорм неправильный потому что.

В самом начале ряда напротив друг друга два мужика с овощами. У одного непременно несколько ящиков с уже пропадающими фруктами будут. И если нормальные с виду взять – всё одно на пользу не пойдут! Что-нибудь да случится. И глаз у него такой, будто плёнкой подернутый. Нехороший глаз. А который напротив продавец, у того бери. Он и расторговывается быстрее.

У тётушки из ближней деревни с восьми утра товар уже заканчивается. Опоздаешь – у неё уже остатки только. Она их недорого отдаст, чтоб лишнего времени не просиживать: своё хозяйство, всегда работы полно. Всегда свежее привезёт и цены не заламывает.

У каждого на ярмарке своё место. Никем оно не подписано, нигде официально не закреплено, а только одни и те же люди всегда на тех же местах. Овощи и фрукты, свежее мясо и фермерские колбасы, рыба свежая (того гляди обрызгает, хвостом в чане с водой бьёт) и мороженая. Зелень свежая (в зимнее время любой пучок тридцать рублей, подорожал в последние годы, был то по десять), конфеты-печенья, молоко и сыры, вязаные игрушки и варежки, травки сушеные, орехи грецкие, чищеные и нечищеные, сухофрукты, соленья-варенья в мелких баночках с авторским «неймингом» (аджика дерзкая – не пробовали?). Кипит ярмарка, ходит народ вдоль столов, присматривается, приценивается, выбирает. Кто тележку с колесиками за собой волочет, проход загораживает, кто пакеты полные в руках тащит – остановка троллейбусная недалече.

Ласточкина ярмарки не любила. Не здешние, а вообще. Белое пальто – оно не для ярмарок придумано. К нему ридикюль подходит. Или клатч. Или муфта. А сумки с продуктами, даже супердизайнерские – категорически не подходят. Даже когда говорят: «Дама, возьмите зелень, смотрите какие пучки большие, правда свежая, утром рвала, последние два – за пятьдесят оба отдам». Ну какая ты дама с двумя пучками кинзы? Пусть даже свежей…

Вспомнился Ласточкиной продавец помидоров. С машины торговал. Как раз кубанская сливка пошла.  Уж он докладывал и докладывал эти помидоры в пакет, никак остановиться не мог.

- Я столько не упру! – испугалась Ласточкина.
- Не родилась ышо та баба, шоб не упёрла! – хохотнул добрый продавец и досыпал, чтоб с горкой. Пакет, кстати, сдюжил. Крепкий был пакет. Самооценка не сдюжила.

При всей колоссальной разнице была между героями сего повествования одна общая черта. Считая капитализм однозначным злом, каждый хотел бы, чтобы на ярмарку вместо него ходила кухарка. Или экономка. Или как там она называется? Ведь есть, есть огромное количество индивидуумов, которым ярмарочная атмосфера – праздник. Они здесь чувствуют себя счастливыми, пока прицениваются, торгуются, здороваются, прощаются, обсуждают нововведения, вспоминают, как оно раньше, делятся рецептами, сплетнями, даже когда ругаются. Хорошо им тут. Так пусть им тут и будет хорошо! А кому нехорошо – дайте же им заниматься тем, отчего им хорошо и радостно. И тогда все будут заняты посильным и нужным трудом, разного масштаба общественной значимости.

Вспомнился Ласточкиной один водолей, впоследствии открывший одноимённое издательство. Будучи вовсе юнцом, едва окончившим институт, изрёк он однажды неподобающее:

- Я не претендую на бутерброд с икрой, я согласен на бутерброд с селёдкой. Но пусть мне его сделают!

Как же он, гад такой, был вопиюще прав… Женевьева переложила тяжёлый пакет в другую руку, остановилась, разминая затёкшие пальцы. И вдруг подумала, что ни разу не встречала Мефодия с авоськой. Он всегда в костюме и всегда со свободными руками. Никто никогда не видел лопату с моторчиком и Мефодия с авоськой! Памятник блоку взирал бесстрастно и секретов Закидонского не выдавал…

Редискин был на другой ярмарке. С Грибоедовым. Александр Сергеевич обладал феерической эрудицией в самых разных областях, кроме острого ума имел острый взгляд, примечал детали и был идеальным напарником даже в таком неприятном деле, как закупка продуктов. Не зря, не зря тосковала Черная Роза Тифлиса. Не было и не будет равного тому, кого пережила любовь её.