Lucifer Rising

               
                «Лучше бы ты не родился!»
                (Илиада)
               
               
               
Судьбой управляют Знаки. Знаками управляют Числа. Числа подвластны Воле… Воля сметает всякое обозначение, скрывающее Суть. Лиловая молния пробила густой мрак страха и невежества. Свобода – результат битвы. Битва – итог работы. Работа – освобождение от рабства судьбе.
6 июня во время грозы он стал Сыном Света, и узнал свою Миссию.  Вместе с новым именем, были получены две формулы. Или состав необходимых веществ. Ждать! И настойчиво плести сеть.

***

Где встречаем Новый год? И с кем? Как будто это важно. Важно. Как встретишь, так и проведешь – такая примета, которая никогда не сбывается. Тем не менее. Родные? Вариант для детей и бабушек. Знакомые? Да. Но слишком близкие грозят скукой и повторами – что нового услышишь от П, с которым две недели назад ходил на день рожденья к Р? Новые настораживают возможным непониманием и (вероятнее всего) принципиальной несостыковкой – интересы, темпераменты, неумение пить. Идеально, когда парочка старых, парочка новых и обязательно не у себя дома. И где-нибудь за городом.
Грех Агаты Кристи – обилие имен и фамилий персонажей. Перелистываешь к началу, пока не запомнишь или перестанешь обращать внимание. Какая разница, как звали жену полковника Грегори? Или любовника миссис Долли?  Для читателя абсолютно никакой.
Но кто литературно безгрешен? Тот, кто не пишет.
Новый год решили справлять у двоюродного брата Николаева. Никто не решал, так сложилось.  Он (хозяин-благодетель по имени Андрей) пригласил, намекнув, что готов и хочет принять компанию – надоело быть одному. Почему «один», и почему «надоело», никого не волновало. Основной вопрос «сколько?». Человек… не более десяти – все же не отель, а дача.  Лучше готовыми парами, не обязательно семейными, но с этим признаком. Условия: три спальни, холл с диваном, еще одно спальное место в комнатке рядом с сауной. Участок почти на берегу озера, двухэтажный коттедж, высокие сосны, высокий забор. Ну как? Супер!
Организационные детали - сбор к десяти, со своими закусками и алкоголем. Кто нуждается в огнях и треске, пусть берет с собой петарды. Обязательно купальники и плавки! Для бассейна или озера. Постельное белье не нужно....
К Андрею поехали: Николаев, Пахоменко, Смирнов, «Гарри» и Алексеев. Со своими дамами.
Иначе. К Андрею поехали: Елена Павловна, Ольга Сергеевна, Наташа, Марина и Вика. Со своими мужиками.
Андрей оказался не таким шикарным, как его дом – невысокий, лет под сорок, в очках, в серебристом костюме и черной рубашке.  С неконтролируемой манерой трогать пальцами губы. Но, в общем, приятный человек. Такой же приятный, как его голос.  Так показалось Наташе, когда она с Андреем знакомилась. Наташа и Смирнов прибыли первыми. За ними прикатили Елена Павловна и Николаев.  Чуть позже приехали Марина, Вика, Пахоменко, «Гарри».  Последней явилась Ольга Сергеевна с Алексеевым.
Без двадцати двенадцать переодетые, подкрашенные и надушенные сели за стол. «Встречать».
Ольга Сергеевна оказалась в компании самой старшей. Но это в глаза не бросалось – короткая стрижка, умелая косметика и платье, прячущее то, что необходимо спрятать. Елена Павловна тоже надела длинное. Но с вырезом. Бледный треугольник тела украшал поблескивающий кулон.
Стол был установлен, там, где и полагалось -  в громадном холле. Громадный, потому что трехметровая елка до обшитого темным деревом свода не доставала. На елке только малюсенькие красненькие огоньки. Этакие светящиеся рубины. «Очень изящно!» - отметила Вика.
Холл не мог не иметь камина, выложенного плиткой (под «песчаник») пола, музыкальных колонок, стойки с аппаратурой, широкого окна, сейчас для уюта занавешенного.  Против камина на стене висит большой и плоский телевизор, похожий на черное зеркало.
Это то, что заметно сразу. Не считая двери на террасу, куда нужно выходить для перекура. Рядом с дверью высокий комод. Под ампирную старину или действительно старинный.
Пока разгружались, определялись, кому где спать и остальное, налет официальности по отношению к Андрею и тем, с кем виделись впервые, исчез. Перешли на имена, иногда в именах ошибаясь.
Вернемся к праздничному столу. Без описания сервировки.
- Проводим? – спросил Николаев у сидящего во главе Андрея и посмотрел на бутылки с вином.
- Лучше крепким, - кивнул Андрей. – Впрочем, кому чем хочется.
Агата Кристи запустила бы разговоры. Но это не Агата Кристи. И не детектив.
Без пяти полночь Андрей нажал на пульт. На зеркале-мониторе появился Кремль и его олицетворение.
- Как он уже всех… – скривился кто-то.
- Можно отключить звук, – предложил Андрей.
- Нужно! – ответил за всех Пахоменко. 
В полночь, сотрясаемой боем курантов (в холл опять вернули громкость), наполнили бокалы шампанским. «Гарри» раздавал бенгальские огни.
- Ну, господа, с Новым годом!
- Вот и до двадцать второго дожили! За всех нас!
-С новым, как говорится, счастьем!
- Хоть бы раз!
До часу ночи всё было, как у миллионов – пили, закусывали, все больше блестели глазами, все громче и развязнее говорили. Соседу, соседке, Андрею, всем. После рассказанного Смирновым анекдота (как дед Мороз ошибся адресом) долго хохотали. Нахохотавшись, вышли на террасу покурить, продышаться, полюбоваться ночным видом. Смирнов и «Гарри» бухали салютами. От взлетающих огней небо казалось синим.
Исчезнувший было хозяин появился с подносом. На нем большие хрустальные бокалы с шампанским. Это льстило – поднос, и Андрей в роли лакея. Снег (или что-то сдуваемое с крыши) падает ему на голову и не тает.
Первый час Нового года прошел прекрасно.
Вернулись в дом. От холодного шампанского окончательно продрогшие, и поэтому с первым желанием - выпить. Теперь уж, точно «крепкого». Мужчины - водку, коньяк, виски. Женщины – коньяк, шоколадный ликер, ром какой-то особой, редкой марки. Так сказал Андрей, помогающий Николаеву разливать.
Сам он не пил. Только делал вид. Но так умело, что никто этого не замечал. Зато замечали произносимые им тосты. Замечательные тосты, не банальные. Порой, правда, не совсем понятные – умный мужик Андрей. И дом у него отличный- с хорошими деньгами человек.  Все правильно…
Потом погасили люстру, включили развешенные на стенах бра и музыку – опьянение требовало движения, танца. Происходило что-то еще, но типично новогоднее…
К двум часам картина была довольно странной – люди спали. Николаев и Пахоменко положив головы на стол; Вика, откинувшись на диване, Оля, сидя в кресле у камина. «Гарри» лежал перед угасающим камином, Алексеев храпел в туалете, скорчившись на унитазе; Марина на кровати в «своей» комнате, куда зашла поправить прическу. Прислонившись к перилам, Смирнов крепко спал на ступенях лестницы; Наташа свернулась калачиком перед елкой; Лена смотрела сны, лежа на спине перед музыкальной стойкой. Из колонок неслась никому не мешающая ритмичная, с восточным привкусом музыка.
Бодрый и трезвый Андрей холл покинул.
Через десять минут он появился снова. Без дурацкого серебристого костюма, без очков, делающих его «малахольным, но добрым». Таким его воспринимала Оля.
Не было больше Андрея. Был Сын Света. В низших сферах – Брат Сатир. В черном балахоне с капюшоном, в сандалиях на босу ногу, с глиняной кружкой в руке. Кружка ничего особенного, такие на каждом углу продаются в Испании. Особенное в её содержимом.  В мутной жидкости секретного состава. Состав был открыт Брату Сатиру утром шестого июня, в шесть минут седьмого, во время грозы.
Поставив кружку на стол, Брат Сатир извлек из комода свечи – толстые, тяжелые, высокие, коричнево-восковые. Пять свечей, пять вершин – Наташа, Лена, Оля, Марина, Вика…
Оля должна быть первой. Вика последней. Старость – молодость. В иные моменты время течет вспять.
Свечи зажжены и поставлены на пол – они теперь мерцающая звезда. 
Брат Сатир осушил чашку. Закрыл глаза… Минута, две, пять… Глаза Брата Сатира открылись. В них Воля и Сила. И Священная Похоть.

***

Совокупление происходило здесь же. В центре пентаграммы. Под прикрытием плаща. Быстрое, но с обязательным выбросом семени. С обязательным заклинанием на латыни:
- Да рухнет Мир! Да восстанет Хаос!
***
Похоже на дурной сон? Похоже. Потому что, сон. Приснившейся Оле. Приснившийся Вике, Наташе, Лене и Марине. И эта одинаковость грез настораживает. А вдруг?
А что «вдруг»?
Ки вивра вера.  Поживем - увидим…

30.12. 21.