Пролог. Накануне больших перемен

Книга третья. Лихолетье.
Пролог. Накануне крутых перемен.

 Сергей, возвращаясь из Медунов, ещё не подозревал, что его несчастья на этом ещё не кончаются и наступает время больших перемен, испытаний не только для него одного или же для их семьи Гончаровых, но и для всей большой страны в целом. Никто не ожидал, не желал и не предвидел эти перемены и испытания, да и сами реформаторы тоже. Особенно, из высших эшелонов власти.
 Всё случилось, как позже скажет премьер-министр России Виктор Степанович Черномырдин: "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда". Но как подозревал Сергей, не без помощи всегдашних "доброжелателей" СССР и "пятой колонны" внутри самой страны. 
 Произошло уникальное явление: внутри советского строя, социалистического устройства государства, начиная с Хрущёвской "оттепели" и Брежневской стабильности, зародилась тайная и мощная оппозиция советскому строю и советскому образу жизни. Как в экономике, так и в культуре, искусстве, в духовной жизни самого общества. Но всего этого Сергей не знал и не мог даже о том догадываться, а лишь только чувствовать.
 Развившийся бюрократизм во всех сферах, двойственность морали, блат, ханжество, мещанское отношение к ценностям жизни и её смыслу, обывательщина проросли в общественном сознании, пока пусть не явно и не открыто, но ощутимо, причём во всех слоях общества. И довольно основательно.
 Откуда же это всё взялось? Сергеем всё это ощущалось на каком-то подсознательном уровне, интуитивно и что он хотел изгнать из своего сознания. Но это не уходило. И это ухудшало его самочувствие.
 Куда-то незаметно исчезли из общественного сознания высокие идеалы служения Советской стране, интернационализм и дружба народов, вера в построение самого справедливого общества на Земле- коммунистического?! Всё это тонуло в формализме и бюрократизме повседневной жизни, в фарисействе партийно-хозяйственной номенклатуры и чиновничества.
 Вместо этого сквозь идеологические штампы пробивалось потребительство, желание у многих жить не по средствам, добиться высокого уровня благосостояния любыми средствами. Это становилось приоритетом, западный образ жизни для многих начинал казаться вершиной человеческого счастья и общественного развития.
 Сергею это тоже чувствовалось на бытом уровне, слушать такие разговоры, в среде окружающих его людей, ему было неприятно. Такие разговоры ему не нравились. Хотя официальная пропаганда продолжала рассказывать в средствах массовой информации о достижениях советской экономики и культуры, советского образа жизни, высоком моральном уровне и благосостоянии советского человека.
 Всем своим существом Сергей желал верить во всё хорошее, что было в сегодняшней жизни, о чём сообщалось по радио и телевидению, о чём писалось в газетах и журналах, верить в незыблемость советского строя.
 Именно, это он и старался показывать на страницах своей газеты, отмечая всё самое лучшее, что было в жизни Крутого Яра и металлургического комбината, в жизни простых людей, не забывая, конечно же, о недостатках, мешающих им нормально жить.
 И потому каждый номер его газеты люди ждали с большим нетерпением, она дарила им покой и хорошее настроение, уверенность в завтрашнем дне. Однако же, Сергей не мог знать того, что было скрыто в высших эшелонах власти, о планах дальнейшего развития страны, кроме как из публикаций с пленумов и съездов, из статей и призывов в центральной печати. Не мог знать о существующей борьбе направлений и взглядов в самых верхах на дальнейшие пути развития первого в мире советского государства трудового народа. 
 Об этом пока открыто в печати не дискутировалось, не изучалось это на историческом факультете пединститута, который он сам не так давно окончил, Сергей узнает об этом позже, пройдя все перипетии своей личной жизни, да все познав ухабы и рвы предстоящей перестройки, а затем и гибель великой страны. 
 Предпосылки этой гибели не были ничем не обоснованы, не предопределены её экономическим развитием или внешними угрозами, страна была сильна и могущественна, а лишь волей её руководителей, оказавшимися неспособными ответить на вызовы времени.
 Перестройка зарождалась задолго ещё до её объявления и катастрофического её результата для страны и населяющих её людей. Но этого Сергей тоже не мог знать и или предполагать, он поймёт это намного позже, размышляя о судьбе страны.
 Хотя и в этом случае, он не возьмёт на себя смелость оказаться в роли судьи над реформаторами. Прошло тогда, весьма и весьма, немного времени, чтобы свершиться суду истории. Вот что узнает он, спустя десятилетия.
 Движение в сторону буржуазной экономики и образу жизни началось, правда. едва заметно, сразу после смерти Сталина. В так называемую хрущёвскую "Оттепель". Само имя вождя подверглось тогда остракизму и охаиванию, низвергались памятники, вся его деятельность представлялась чудовищной и деспотической, тоталитарной, плановая экономика неэффективной.
 Но и нововведения Хрущёва, его непродуманные реформы ни к чему хорошему не привели. Почти что и к голоду. Продукты питания стали выдавать в городах по спискам и дозировано на каждого человека. Почти, что привели к талонной системе.         
 С принудительным уходом Хрущёва на пенсию положение мало в чём изменилось. Но жить народу стало легче. Устранение его "реформ" позволило значительно оживить экономику страны. Советской Союз достиг невиданных успехов во второй половине шестидесятых и в первой половине семидесятых годов.
 Но тут-то в верхних эшелонах власти, в самых элитных слоях общества, начался поиск более оптимальных путей развития общества, к его демократизации.
 Сергей и тогда до конца не поймёт: правильно это было или нет? Нужны были реформы или нет? Не стало ли это политическим и экономическим предательством первого в мире государства рабочих и крестьян, тех нескольких поколений советских людей, что отстояли страну в годы гражданской и Великой Отечественной войны, возродили её из пепла после этих страшных войн и сделать второй в мире по экономической и военной мощи, первой шагнувшей в Космос.
 Он удивлялся тому, как могли всё это руководители такого мощного государства бросить в топку перестройки, не предвидя, чем это могло окончиться? Гибелью Советского Союза! И всё это проводилось в тайне от народа, без широкой огласки.
 Так в октябре 1972 года был создан Международный институт прикладного системного анализа по инициативе Римского клуба, на базе договорённостей , достигнутых Брежневым и Никсоном во время первого визита американского лидера в Москву.
 Никто не предполагал тогда, что именно этот институт и станет новым "Лонжюмо" для новых молодых реформаторов страны. Никто не может и сегодня точно сказать: какие были мысли и планы у Ю.В.Андропова, ставшего Генеральным секретарём КПСС после смерти Брежнева, рискнувшего "спасти социализм". Первым же его "реформаторским" шагом стало создание, на базе упразднённого Отдела плановых и финансовых органов ЦК, нового Экономического отдела.
 Главой этого отдела был назначен Н.И.Рыжков, занимавший до этого должность первого заместителя председателя Госплана СССР и никогда до этого не работавшим в партийном аппарате. По задумке самого генсека, именно, этот Отдел и должен был стать "мозговым штабом" по подготовке очередной экономической реформы.
 И потому, как вспоминал потом Рыжков, Андропов прямо ему заявил, что во главе новой структуры "нам, как раз и нужен, именно, человек, не отягощённый "идеологическими шорами", у которого был бы ещё "свежий взгляд" на проблемы советской экономики".      
 В середине декабря 1982 года, по прямому указанию Андропова, три отраслевых секретаря ЦК - М.С Горбачёв, В.И.Долгих и Н.И.Рыжков, приступили к работе над проектом новой экономической реформы.
 Эта рабочая группа, где главную роль играл Горбачёв, имела неофициальный характер, поэтому их встречи никак не протоколировались, а принимаемые решения не оформлялись в письменной форме.
 К подготовке их проекта было привлечены несколько десятков самых различных организаций и коллективов. Институт экономики А.Н.СССР и институт Мировой экономики системы социализма А.Н.СССР, НИИ финансов и НИИ экономики при Госплане СССР, а также ряд закрытых структур, где работали чекисты, в частности, один из секторов Института социологии А.Н СССР.   
 Причём, по свидетельству Горбачёва, они, на сей раз, не гнушались идей и наработок "диссидентов" от экономической науки, таких как А.Г Агангебян, О.Т Богомолов, Т.И.Заславская, Л.И.Абалкин и другие, которые были убеждены, что главная причина кризисных явлений в советской экономики связана с тем, что мы, по существу, "проглядели" новый этап научно-технической революции.
 До сих пор Сергею трудно понять, что хотели реформаторы? Так, если следовать воспоминаниям Рыжкова, то первоначально речь шла о подготовке проекта долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством, которая подразумевала решение следующих ключевых проблем:  децентрализации управления, существенного укрепления всей исполнительской дисциплины и повышения роли экономических стимулов в народном хозяйстве страны.
 Позднее Рыжковым было отмечено: нам было предложено подготовить проект к многоукладной рыночной экономики, предполагавшим создание рядом с государственным и частного сектора. В начале 1983 года эти крамольные мысли стали обретать плоть, оказавшись в основе долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством.
 Изначально речь шла именно об идеях конвергенции, возрождения нэповских начал многоукладной экономики, создание концессий и кооперативов. На момент смерти Андропова под его прямым патронажем было подготовлено около сто двадцати  исследований, которые и составили основу программы ограниченных реформ, явленную миру на апрельском пленуме 1985 года.
 Предположительно, что существовал реальный план экономических реформ на началах конвергенции и интеграции советской экономики в буржуазную западную систему на выгодных для страны условиях.
 Общая идея этого плана состояла в следующим: первое - реформы должны были начаться поэтапно и пока не распространяться сразу на всю страну, второе - предполагалось создать порядка десяти экспериментальных зон, в которых шли бы преобразования, причём не факт, по единому сценарию, а по типу: одна страна - десяток систем и подсистем, третье, таким образом, убивалось два зайца: с одной стороны по итогам межрегионального соцсоревнования выявлялся лучший реформаторский проект, с другой - ликвидировался давний бич советской экономики -большие региональные диспропорции, серьёзно тормозившие развитие экономики и перманентно создававшие ненужную социальную и межнациональную напряжённость в различных регионах страны.
 Но для подобных экспериментов нужны были кадры, воспитанные на иных ценностных установках. Так как таких специалистов "для новой экономики" нельзя было готовить внутри страны, было решено готовить их за её пределами на базе иностранного опыта. Была создана первая группа "стажёров" из двадцати человек. Для места их обучения был избран Международный институт прикладного системного анализа, а весь "идеологический контроль" возложить на чекистов, которые в связи с этим были направлены "под крышу" Госстроя СССР и уже оттуда командированы за границу.          
  Штаб-квартирой  института МИПСА стал небольшой городок Лаксембург под Веной, а его создателями стали: член Палаты лордов Соломон Цукерман, главный разработчик стратегий ковровых бомбардировок немецких городов, бывший помощник по нац.безопасности президентов Дж.Кеннеди и Л.Джонсона Макджордж Банди и заместитель председателя ГКНТ  СССР Джермен Михайлович Гвишиани.
 Кстати, именно Гвишиани инициировал создание в Москве филиала МИПСА -Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований, Между тем, мало кто знает, что академик Гвишиани был не просто учёным и членом советского правительства, который ещё в 1969 году защитил докторскую диссертацию "Американская теория организационного управления", но и очень влиятельной фигурой в советской номенклатуре. Кроме того, ещё в 1948 году Гвишиани стал зятем будущего председателя Совета Министров СССР А.Н.Косыгина, во-вторых,по старой памяти, он поддерживал связи с целым рядом бывших сослуживцев его отца, генерал-лейтенантом МГБ М.М.Гвишиани.
 В том числе и с генерал-лейтенантом КГБ Е.П.Питоврановым, который ещё летом 1969 года создал и возглавил при Торгово-промышленной палате СССР службу финансовой разведки.
 Между тем, под присмотром андроповсеких чекистов Гвишиани стал собирать команду "юных птенцов", с прицелом на их дальнейшую стажировку в андропвсекое "Лонжюмо". Именно туда пришли: Гайдар, Авен, Ананьич, Жуков, Зурабов, Чубайс и многие другие "мальчиши-плохиши" из которых Ельцин потом и сформирует первое своё правительство.
 Да, роль Ю.В.Андропова в стремительном движении великой страны к своей катастрофе будет со временем всё более ясна, но нельзя и не отметить в этом движении политическую близорукость и слепоту Л.И.Брежнева, как Генерального секретаря, его лояльность к оппортунистам, свившим гнездо в пражском журнале "Проблемы мира и социализма", называя их "мои социал-демократы". Ярким представителем которых был Бовин.
 Вред для страны строящей социализм, этих "социал-демократов", был в том, что они активно проповедовали, под видом дальнейшего развития марксизма, оппортунистические идеи об конвергенции, о мирном сосуществовании в области идеологии с капиталистическими странами и все прочие атрибуты еврокоммунизма, который, в скором будущем, превратится в либерализм европейского толка.
 Идея об общенародном государстве тоже их плод воображения. В начале же перестройки, действительно, никому и в голову не могло прийти, что развал социалистической экономики планомерно осуществится в высших эшелонах власти. Именно оттуда, при отсутствии ясной теории дальнейшего развития советского общества, и пришла смерть СССР, о чём предупреждал Сталин.
 И этот развал был следствием не только в потребительском мышлении самого руководства СССР, но и их в политическом безграмотности. Стремясь к конвергенции и внося в социалистическую экономику столь чуждый элемент, как прибыль, они тем самым убили её.
 "Реформаторы" не понимали, что вместо понятия "прибыль" в созданной Сталиным социалистической экономике ещё существовало понятие "уровень рентабельности", которое было не самоцелью, а мерилом эффективности развития. Застой в политическом сознании, в идеологическом и экономическом развитии советского общества, а также стремление, подобное детскому капризу Хрущёва сделать всё "не как при Сталине", и явилось началом краха СССР, который с невиданной быстротой завершили начатые Андроповым и продолженные Горбачёвым с Ельциным гибельные реформы. Ничего этого Сергей тогда не знал и не мог знать.
А.Бочаров.