Дело прошлое

[ ... ]

                - 2 -


— ... вот-не-вру-мужики!.. Вот та-ак на-а#уй!!. — сидящий с раздвинутыми ногами, Серёга ладонью изображает замершую перед его лицом змею, когда мы с Федей, закончив двигаться краем крыши... и закончив работать... останавливаемся вплотную с ними.

— ... а денёк ещё такой жаркий!.. — качая головой и прикладывая руку к сердцу, искренне делится Серёга с теми, кто, побросав лопаты и мётлы, сидит сейчас развалясь рядом с ним на разогретой солнцем кровле, привычно спасаясь от жары — и сопутствующего ей безделия, — разговорами и курением... Но, даже и полулёжа продолжая помнить: в каком именно месте — невидимой для нас стены, — поднимается сюда пожарная лестница — единственная возможность для нечастого здесь начальства внезапно показать свою белую каску над кромкой парапета.

— А дело прошлое... Что я?.. Ага, значит, в наряд заступил!..

И пройдя через два КПП, закончив обход, заступив в караул и оставшись один, Серёга наконец расстёгивает ворот, ослабляет ремень и усаживается на траву... возле одного из тех специально спроектированных зданий, что не создают тени.

— Вот не спи#деть, мужики!.. Вот так вот — цистерна с керосином!!. — оставшись наконец один, в месте, где до следующего обхода его никто не потревожит, тычет он нам левой рукой в одну из стоящих в метрах двадцати от него ёмкостей с авиационным топливом.

— Склад ГСМ!... "Особый режим" — ё#аный твой рот!!. — с глухой нотой, быстро и отрывисто внушает невольным слушателям Серёга: голос и черты его суровы, суровы и его — родом от туда же, из 70-х, — тёмные усы на загорелом лице.

— А дело прошлое!..

И прежде чем воспользоваться редким случаем одиночества и свободы, уперев приклад в землю, снявший пилотку Серёга снимает с предохранителя, ставит на "одиночный" и-и!.. до-сылает патрон.

— А время уже... вот-не-спи#деть!.. поздняя весна уже где-то... ага... Лето уже где-то так!.. ага... А денёк ещё — такой тёплый!.. Травка зелёная!.. Цветочки!.. пахнут... — мгновенно сменив одну эмоцию другой, с теплом в голосе и ладонью у сердца, душевно признаётся Серёга и снова кладёт руку на лежащий между его ног автомат. — И чё-то я...

— На посту заснул?!. — возмущён Юра-Индеец.

— Рас...

— Да ты о#уел!!. — с детской своей простотой, под общий смех, обличает Юра лучшего друга.

— Рас-с-тре-е-лять... — лениво и негромко... тянет кто-то из тех, кто — также как и Серёга, — спиной привалился к внутреннему парапету.

— А погода — така-ая ласковая!.. — чуть задирая подбородок, как ни в чём предаётся своей пасторали Серёга. — Солнышком меня так пригрело!.. Птички тут надо мной поют!.. Травка тут такая... уже...

— Ветерок её так шевелит... с цветочками, — поводит он ладонью над "травкой".

— Тут — шмели гудят...

— Там... — показывает он рукой уже в другую сторону, — ага, значит — пчёлки над цветочками летают... Птички щебечут...

— Там бы тебя и...

— И та-ак мне хорошо стало!!.

— ... зае#ашил.

— И вот чё-то я...

— Из твоего же автомата, — вполголоса делится с ним Юра. 

— И вот чё-то я... — под нарастающий смех, сидящий с разведёнными в стороны ногами, Серёга склоняет голову всё ниже и ниже... и наконец, махнув рукой, хохочет, — заснул, на#уй!..

— Вот-не-спи#деть, мужики!..

И пока он коротко хохочет, а потом быстро прикуривает, мужики вспоминают похожие случаи... Вспоминает Молоток, вспоминает Федя-Краснодарец... Вспоминает — под снисходительным взглядом Серёги, — и Юра... Уже застреливший спящего на посту Серёгу — "из своего табельного... прямо в голову", — он вспоминает про тулуп и караул...

— А дело прошлое!.. — с новыми силами и на повышенных тонах готов нестись вперёд Серёга. — Сплю я, значит, такой!.. ласково убаюканный...

— И вот!.. Вот-не-вру-мужики!.. Сплю и так чувствую!.. — прикрывший глаза, он поводит перед собой открытой ладонью...

— Кто-то!.. на меня смотрит!!.

— Во-от, кляну-усь!!! — перебивая смех и издевательские предположения, подаётся он вперёд, с положенной на грудь — чистосердечной своей пятернёй...

— И то-ока, значит, я такой... — щурится и моргает на яркий свет приходящий в себя Серёга...

— Во-от-та-а-ак-во-от-передо-мной!!! — перейдя на крик, он напряжённой рукой показывает им выползшую откуда-то из травы на солнце и сейчас застывшую между его расставленных ног змею.

Трудно не заметить: в его реакции есть что-то от щенка — внезапно застигнутого до того неведомым ему кошмаром, застигнутого врасплох и готового взвыть от отчаяния...

— Ма-ма-дорогая!!! — содрогаясь всем телом, вопит Серёга: незаметно уснувший посреди летней идилии, он сейчас видит перед собой чёрное и скользкое тело... толщиной в руку... голову — с полной ядовитых зубов пастью, готовый ужалить раздвоенный язык и гипнотический взгляд — обращающий не там задремавшего путника в камень.

— Й-о-#а-ный-рот!!! что-со-мной-было!!. — искажённым лицом истошит Серёга.

Стараясь стряхнуть с себя ледяной мрак потустороннего наваждения — сидящий спиной к парапету, за которым полукругом поднимается стеклянная крыша атриума, — он в ужасе отбрыкивается обутыми в армейскую кирзу ногами, спиной вжимаясь в травяной склон... скрывающий бетонный свод подземного ангара... пальцем — как до этого не раз бывало в жизни, — нажимая на спусковой крючок.

— Во-от, кляну-усь!!! чуть-из-сапогов не выпрыгнул!!. так я там орал!.. — снова сучит ногами Серёга, всаживая пули "вслед"... давно скрывшемуся в траве.

По-ня-ятно, что всем смешно...

— Оа-а-ха-ха!!. йе#а-а-ать-твой-рот!.. — своим хохотом перекрывает он тех, кому смешон сейчас до смерти перепуганный Серёга. — Во-от!.. Чё-о тут на-ча-лось!!.

— Вот-не-спи#деть-мужики!.. А-атомная война!!! — снова сидящий в эпицентре — по тревоге, — разворачивающихся вокруг него событий, давясь смехом, спешит вспомнить Серёга воющие сирены и спешащих к нему людей с оружием...

— Эти!.. ага-значит... как-стрельбу-услышали... на-КПП!.. — торопясь, снова сам себя перебивает Серёга, — сигнализацию врубили сразу!.. Ага, значит... "застава в ружьё"!!.

— По бетонке — "66-й" летит!.. — всё также блестя глазами из-под пластикового козырька своей туристической фуражки, радостной рукой спешит показать Серёга — несущийся краем взлётной полосы, — ГАЗ-66.

— Сирены воют!.. на обоих КПП!..

— Роту охраны сразу подняли!..

— ... ты чё?.. змей никогда...

— Ага, значит!.. Две турели на нём!.. — ненадолго суровея лицом, уже об`ясняет он — руками показывая Серёге-Молотку — где, — и сам берётся за ручки затыльника. — Ага, значит...

— Бронированный... "66-й"!.. Кузов — целиком в броне!.. — с той же недолгой строгостью в голосе и взгляде, чуть склонив голову набок, перед собой руками, снова — как можно точнее — он обводит полуголым слушателям силуэт машины... стараниями умельцев превращённой в "броневик".

— Не!.. вот честно, мужики!.. Без пи#дежа!.. — заполняя паузу... качнувшись вперёд, прижимает он ладонь к сердцу.

— А тут!!..

И когда всем, казалось бы, всё уже ясно, и очевидный финал близок... набирая воздуха, задирая подбородок и молотя ещё громче, Серёга выводит историю на новый вираж:

— А-тут-и-этот-возник!!! из-пи#ды-на-лыжах!!.

— Стрелять?!. В змею??! — быстро убедившись, что стрелял караульный, и он не ранен, прибежавший с КПП офицер — силится сообразить: а в себе ли сидящий на траве боец — посреди тысяч тонн горючего, — открывший огонь на поражение.

— Да-йо-#а-ный-твой-рот!!. Блять! уб... — с колотящимся сердцем и трясущимися ногами, продолжает орать Серёга на прибежавшего капитана... с той самой интонацией, что заставляет меня вспомнить из детства: голос одноклассника... и увлечённого враля.

— Б-бое-ец!!? Ты о#уел??! Перед тобой — капитан!!. — не давая додумать мне, с вытянувшимся лицом подавшись назад, изображает Серёга оторопевшего капитана... уже спрятавшего ПМ обратно в кобуру.

— Вста-ать!!!

— Где пилотка?!.

— Застегнуться!!.

Вставший...

— Привести себя в порядок!!.

Стоя по ветру... и вывернув передние карманы, посмеиваясь... я вытряхиваю из них... обычный... строительный мусор.

— За-асну-ул, с-сука??!

— ... так попал куда?..

— Я же!..

— ... й-и#а-ать там б полыхнуло...

— Я — с Камчатки!!! Нет у нас там этой гадости! никакой!!. Ни змей нету! ни жабов!.. Ни скорпионов этих!..

— Ну, не видел я их никогда! живыми!!. — тщась оправдаться — окружённый сейчас хохотом, — всё ещё криком и жестами даёт выход Серёга пережитому ужасу.

— ... а на картинке — видел?..

— Откуда мне знать?!! "Ядовитая" она?!. Какая она?!. — оглядываясь на ещё подбежавших, пересохшим горлом об`ясняет он прапорщику... пересчитывающему оставшиеся в рожке патроны.

— Ну! бою-юсь я их!.. Любыми!!! — ещё раз — собравшимся вокруг себя, — об`ясняет Серёга... по малой нужде отошедший в сторону и там, впервые в жизни, столкнувшись со змеёй... "от неожиданности выстреливший в землю".

Федя... стоя, как и я, слушающий Серёгу, вслед за — ушедшим искать в траве, — капитаном... со знанием расспрашивает лично видевшего рептилию, и... понимающе покивав, — сам рассказывает: о настоящих размерах "ужика"... цвете, количестве и месте расположения полос... Ладони его не расходятся больше чем на тридцать-сорок "сантимов".

— А вот так... — чуть откидываясь, и с опорой на локоть — правой рукой, — Серёга снова поднимает автомат, — вот так... трасса прошла!..

— Один — в землю загнал!.. — не закрывая глАза, он снова целится "в противоположный склон". — Два — так!.. пО-верху... Мимо ёмкостей ушли!..

— А если б попал??.

— Я его, — собиравшийся "лишь вздремнуть", Серёга наматывает на руку ремень автомата, — специально так...

— Если кто будет, то я такой — сразу!.. — "сразу" — при появлении кого-то из старших по званию, — "вскакивает на ноги" предусмотрительный Серёга... который, и проваливаясь в сон, продолжал помнить: в какой именно стороне, невидимой для него уже территории, находится КПП — единственная возможность для внезапно проверяющего оказаться на охраняемой...

— А как лежал — так и схватил!.. — ещё раз — на локте, — приподнимает он автомат.

— Не нашли пули?..

— Ага!.. А там как получилось?!. — снова закурив, Серёга готов об`яснять...

— Он второе КПП уже проходил, — вспоминает Серёга первым прибежавшего капитана, — когда стрельбу услышал!.. и крики... ага, значит!.. И сразу такой — сигнализацию врубил!.. Тревогу поднял!.. Всех поднял!..

— Он, сука!!. — видящий в этом перст Судьбы, Серёга, ликуя, берёт верхние ноты:

— Меня шёл проверять!!!

— Все караулы проверил!.. ага-значит... И, сука — ко мне такой!!!

— Ага, значит, — аккуратным жестом, и как бы прицелясь, Серёга вкладывает ребро ладони в известный ему временной промежуток, — строго!!. между двумя обходами шёл!!.

— От бы...

— Оа-а-ха-ха!!. йе#а-а-ать-твой-рот!.. — смешно мотающему головой Серёге от одной мысли, что...

— От бы он там тебя...

— От бы он там меня!.. — на зло капитану вовремя разбуженный местным ужом, Серёга снова перебивает открывшего рот Юру, — застал!!.

— Ага, значит!.. нашёл бы он там меня!.. — снова хохочет Серёга...

— Пилоточка — на травке!.. — быстро показывает он слева.

— ... автоматик — на травке!.. — показывает он справа.

— И я — такой!!! голубчик!!. — быстро "откинувшись на травку", показывает он уже себя — в позе археоптерикса... "Берлинский экземпляр".

— Закрыли бы на кичу, — сухо и еле слышно, и, кажется, больше себе, чем кому-то, озвучивает Лёша-Старый то, что лично у него — не вызывает никаких сомнений.

— Да на кичман бы закрыли!.. — щелчком отправив окурок в сторону от себя, соглашается с ним Федя... и в голосе его — я слышу нетерпение.

— А так я!.. — вовремя сообразивший Серёга, которого жизнь опять врасплох не застала, рад показать с ног сбившимся командирам, — а вот сюда!.. в землю стрелял!.. Ищите!!.

Вокруг нас...

— Так а если б не разбудил он тебя??. — вспоминает живым убравшегося ужа незаметно очнувшийся Боярышник... веселя остальных не столько вопросом сколько серьёзностью, с которой он задан.

— О-хохохо-хо!!. КадилОм бы та-ак уе#али !!!

— Дизбат бы те был!.. — рад Юра хотя бы в мечтах...

— О-хохохо-хо!.. Так бы касатика закатали!!. — после не одной написанной им об`яснительной... отделавшийся лишь "губой", нарядами и — до самого дембеля, — насмешками сослуживцев, рад Серёга вспомнить — каких именно бед и лишений он счастливо избежал и на этот раз.

— Вместо Германии — загнали бы!.. куда-нибудь... в Среднюю Азию.

А вокруг нас... смотрю я по сторонам: всё тот же долгожданный и сухой Август, со своей — вплоть до самого Сентября, — жарой... переходящей в духоту, а над нами: всё тоже низкое островное небо, с каждым днём — вплоть до самого Октября, — становящееся всё прозрачнее и бездоннее. Уперев ладони в поясницу, я думаю...

— Сперва бы — на "дизель"!!! вместо Германии!.. А потом — в Среднюю Азию!!! — всё ещё готов смаковать Серёга возможные варианты чуть было с ним не случившегося. — Цоп! касатика за перья!.. и!..

— Короче, не посадили тебя в тот раз, — полным сожаления голосом вздыхает Юра... лёжа — потому что уже побеждён температурой и гравитацией, — подпирающий свою толстую щёку.

Они могут...

— Нет!.. — обеими ладонями хлопнув себя по ногам, — довольный и не желающий знать печали, — не задумываясь отвечает ему Серёга из-под козырька своей легкомысленной фуражки... кажется что выцветшей ещё во времена Союза. — В тот раз не посадили.

— А надо было...

Так говорить... и курить — они могут ещё долго. Они все долго ещё могут так: сидеть и лежать... пока их кто-нибудь не вспугнёт случайно... До самого вечера могут.

В отличии от нас — работающих здесь уже не первый и ещё не последний месяц, — сюда их привозят время от времени... не столько соображаясь с реальными потребностями этой стройки, сколько понукаемые прямой барской прихотью. И потому, раз статус их — и в первую очередь им самим, — до конца не ясен, как люди многоопытные и несгибаемые, большую часть времени эти мужчины заняты главным: они — экономят силы.

— Ну чё щас?.. — формальным вопросом — давно уставший топтаться, — Федя предлагает мне продолжить, то есть — пойти поискать ещё какую-нибудь работу, за которую мы с ним могли бы взяться ещё сегодня.

— А от судьбы — не уйдёшь!!.

— Погнали-чё... — заранее согласен я с Федей, всю дорогу сюда — по моей просьбе, — рассказывавшим: как у них делают саман и борются с саранчой.

— Щас у Станиславыча, — видя моё согласие... открытой речью южанина продолжает вслух планировать нам Федя, — возьмём...

Не пьющий уже скоро месяц, Федя спешит: он хочет "взять денег и заколдоваться", а я... я — не против.


                - 3 -


— А там лес — вот так!.. — мгновенно загорается Серёга. — На сквозь видно!!.

Бросивший работу...

— Прапор — мигом сразу!.. на "66-ом", с носилками!..

Минут за пять до начала "ланча"... раньше всех бросивший свою работу, я скорее ставлю полный чайник греться... а там и-и... сам успеваю занять свой низкий ящик во главе узкого стола: когда-то случайно — на один раз, — сложенного из школьной парты и чего-то там ещё... да так и оставшегося с тех пор столом. За который сейчас, на свои обычные места, быстро и тесно уселись все те, кто успел. Ибо...

— Кабан?..

Ибо места не успевших — у стен под вешалками.

— Кабан — очень опасен!!. — голосом не допускающим и тени сомнения живо откликается Серёга на чью-то случайную реплику, торопливым киванием и чуткой ладонью останавливая струю кипятка, наполнившую его кружку едва до половины. — Всё-сё-сё...

Кружку, которая теперь долго ещё будет стоять, остывая... если про неё, вообще,  вспомнят.

Заняв свой, некогда крашенный половой краской, ящик, и прислонившись к стене, я сразу чувствую, как глаза мои начинают слипаться... Это почти бессмысленное своей несерьёзностью — и больше тревожащее, нежели восстанавливающее, — время "первого чая" — вряд ли может расположить меня к "полноценному отдыху" или "обстоятельному разговору": посреди — всё более ощутимого, — гнёта этой стройки, это не отдых... Это — так себе.

Разве только...

— Кабана — один раз только видел!.. так себе... Зубы маленькие, — больше вспоминая себе, чем показывая другим, едва поднимает Серёга над столом — расстояние между большим и указательным пальцами правой руки.

Разве что... наблюдаю я привычную картину: у не поленившихся уже "сбЕгать" — есть сейчас свежий повод не тужить о скоротечности официально положенного "перекура"... Сейчас они быстро и "незаметно" выпьют по маленькой... и им — уже хорошо.

— Но, сука... очень вкусный!!. — с убеждённостью человека, которому есть с чем сравнить, к радости сидящих рядом, вынужден признать Серёга...

Некоторые из них, так же как и Серёга, сидящие по левую сторону стола... на разномастных — и преимущественно, школьных — стульях... достают сейчас, разворачивают и успевают сделать... пару движений ложкой: из банок с тем, что, вообще-то, принесено ими к обеду. Также как и те, кто сидит по правую от меня сторону, и также успевает... закусить — или как Мотя: демонстративно лишь занюхать, — то, ради чего они, на самом деле, и усаживались — шумно и тесно, — на короткую скамейку под стеной... с правой стороны стола.

Застолье наше — закончится быстро. Но даже и остатка издевательски короткого этого "перекура" и чьей-то нечаянной фразы — подобно пресловутому камешку, обрушившей на оказавшихся рядом обычную лавину воспоминаний, — хватает, чтобы — посреди многого прочего, — Серёга с вышки успел заметить свинью с выводком... на самом краю искусственного леса, высаженного когда усердной немецкой рукой.

— А прям с вышки и за#уячил!.. — привычно принимает в плечо отдачу человек, не умеющий долго думать при виде разгуливающего мяса.

— Подсвинки разбежались сразу!.. — также не обойти ему стороной и судьбу сирот — в панике скрывшихся среди аккуратными рядами посаженных деревьев...

Потрогав себя за нагрудный карман с пачкой, Лёша-Старый... тихо вставший со своего обычного места на углу и тихо ушедший курить, — позволил Серёге, на освободившемся клочке пространства, руками показывать размеры остывающего тела.

— Такая где-то!.. — деловито и с удовольствием — ладонями справа от себя, — ещё раз быстро вспоминает Серёга размеры... возможный возраст и примерный вес — добытой им свиньи.

Понимая...

— А-дело-прошлое!.. — и знакомая эта интонация, с которой звучит сейчас эта обычная его присказка, — надёжно свидетельствует, что...

— Дело прошлое...

Засыпающий... я знаю... что долго сидеть так — с кружкой в руке и закрытыми глазами, — не привлекая к себе внимания... Здесь у меня это не получиться... к сожалению. Поэтому...

— Ага, значит!.. дело-прошлое... Машину-значит-звоню-сразу!... — действуя строго по уставу, вслед за сработавшей сигнализацией, спешит Серёга снять трубку с висящего на стене... или столбе — служебного телефона.

Деваться мне некуда... и, "очнувшись"... я снова делаю глоток из горячей кружки.

— Там все посты — с телефоном!.. — глядя в ничего не выражающее лицо уже выпившего напротив него Славы, важно внести Серёге суровые и быстрые пояснения, касающиеся реалий караульной службы.

Серёга...

— Ага!.. летит-значит, — отхлебнув... и вновь дав тяжелеющим векам сомкнуться, я слушаю: как несётся у него вдоль столбов проволочного заграждения — служебная машина. — На#уй мигом там быстро!..

Серёга говорит... и раз уж он начал говорить, то для него уже не имеет значения: сколько у него слушателей, и слушают ли его, вообще. Будучи рабом лишь своего темперамента — и,  возможно, далёкий от того, чтобы лишний раз произвести впечатление, — он рассказывает сейчас лишь потому, что не рассказать не может... Что в моих — сейчас слипающихся, — глазах делает его похожим на другого, когда-то известного мне, человека...

— А-а там — мигом!.. — легко ему от истории, в которой на смену одному удачному происшествию — закономерно спешит другое... такое же удачное. — Прапор на "66-м"! с носилками... Мигом!.. там прилетел сразу!..

— Тушки — тресь-тресь!.. закидали быстро... — вместе со всеми подаёт он в кузов — приятные своей тяжестью, — носилки со свиной тушей и парой поросят, не успевших уйти от пули.

— Такая где-то...

Приложив усилие... я всё-таки открываю глаза... на свет, кажущийся мне слишком ярким.

— И подсвинок — так, — довольный, что не сплоховал и внёс разнообразие в — пусть и не скудный, но всё же, — солдатский рацион, за столом под тусклой лампочкой с посеревшим потолком... обращаясь к — в большинстве своём, — безразличной публике, Серёга рад вспомнить хороший выстрел.

— Балыки — пи#да-атые!.. — довольный жмурится он.

— Добыча знатная?.. — в унисон ему пытается вторить Юра... не раз слышавший эту историю и знающий, что дальше по сюжету идёт перечисление "корыт с холодцом" — вышедшим из той свиньи.

— Добыча — зна-атная!.. — глядя, как Юра тянет из его пачки сигарету — уже с авторской интонацией, — подтверждает Серёга...
 
Спиной откинувшийся на стену, я снова смотрю на наручные часы, где: погоняемое секундной стрелкой, ничтожное стадо этих двадцати минут продолжает таять, и скоро — нам выходить...

Прошедшим летом — была жара и работа на износ, сейчас — короткий световой день и "общий упадок сил"... Я давно уже перестал высыпаться, с трудом встаю, и по утрам — мне тошно. Долго державшийся, чтоб не начать пить "кофе", я...

— Не!.. ты, мужик!.. И-и-ли е#анутый!!. И-и-ли меломан!!.

Я признаю... что ничего с собой мне не поделать, и моим глазам всё также тяжело... даже и от этого... невнятного... "электрического света", на фоне которого — жестикулирует Серёга, уже погружая нас в подробности вышедшего на реке вооружённого противостояния:

— Один в амбицию — так встанет!.. другой...

Скоро... в тесном проходе... за спиной Моти, бесшумно встанет Георгич... с руками в карманах куртки, и начнёт поторапливать негромко... делая вид, что до этого — не слышал происходящего за столом, а сейчас — в упор не замечает состояния тех, кто сидит от меня справа, и чьи отцы — его ровесники и соседи... Начнёт поторапливать — и на мой взгляд: излишне робко, — выгоняя народ туда, где в просторном помещении будущего спортивного зала — уже можно ходить без верхней одежды, и где законченная уже кровля — всё также продолжает капать... медленно отдавая с осени набранную воду.

И также как и всем: каким бы разбитым я себя не чувствовал... мне сейчас вставать, выходить... и браться за рабо...

— ... о-очень вкусный!.. — Серёга... уже успевший вспомнить: один из случаев на одной из рыбалок, утиную охоту здесь, утиную охоту в Германии и медведя — каждое утро выходившего к ручью, на противоположный берег которого каждое утро выходил Серёга, — обращаясь к Вите-Сивучу, — рад снова вернуться к гастрономическим достоинствам выросшей на воле свинины.

— Но, сука!.. очень опасный!!. Чуть что, — разворачивается!.. и...
 
Со дня на день — если верить слухам, — нам должны привезти полы... и, ещё не известно как... но мы начнём стелить их. Я прикладываюсь к кружке и, глядя на ржущих под табачным облаком — Мотю и Бабича, снова думаю... что закончить...

— Юра-ась-ка!.. — формально, к концу "ланча", покончивший с историями, но, по обычаю, ещё полный беспокойного задора, не может не отозваться Серёга, заметив, как вновь оживилось лицо Юры — при словах "кабан" и "вкусный"...

И уже готовый вставать — по своей привычке: раньше всех, — качнувшись... Серёга обеими ладонями хлопает по столу:

— На работу — #уя-ясь-ка!!.

Наблюдая... как в день ото дня прибывающей неразберихе всё заметнее становятся: как искренний пафос... "лиц ответственных за освоение", так и бестолковое движение рядовых исполнителей... по традиции — ни за что не несущих... я...

— В Германии!..

Я всё равно думаю сейчас, что...

— В Германии — косулю хорошо охотить!.. Ага, там-значит, — рукой — так и не притронувшейся к кружке, — помогает себе Серёга избавиться от слов, — приглашали на охоту!..

И снова, переходя от общего к частному и глядя сейчас... в лицо фактам, не без раздражения... вынужден я себе признать, что следующее...

— Там!... Там смысл охоты...

Следя... за тем как... вставший уже Серёга, не глядя — потому что оглашает сейчас очередную аксиому, — рукой на столе... нашаривает свою пачку, я всё больше понимаю себе... что... и комом нарастающий для меня... хаос этой стройки, и окончательно смятый распорядок дня — не дающий мне войти в рабочий режим, — и моя сейчас не готовность уйти из конторы: уже по окончании этого... или следующего?.. месяца... всё это... и первое, и второе, и третье... всё это естественно перевешивает — с`едающее меня чувство острой досады... За то, что... "поддавшись слабости"... я всё-таки начал — пока лишь, по кружке в день, — пить растворимую дрянь, рекламой выдаваемую за кофе... Прекрасно понимая — что к хорошему... это уже не приведёт.

— А леса там!.. Совсем нет!!.

— Герма-ания — это одни озёра!!!


                - 4 -
[ ... ]
 
                - 5 -

[ ... ]

                - 6 -

[ ... ]

                - 7 -

[ ... ]

                - 8 -

[ ... ]



2009, апрель.