Прыжок в ночи

Летняя экзаменационная сессия подходила к концу: до ее полного завершения оставались считанные дни, и поэтому мы с дружбаном, Лехой Красильниковым, размышляли уже о том, как и где будем проводить долгожданные каникулы. Если я еще мог помечтать о какой-то поездке, к примеру, к южному морю, то Алексею туда дорога, просто-напросто, была заказана. Родители его, после развала СССР и всех последующих катаклизмов в стране, оказались в числе таких же миллионов люмпенизированных граждан некогда великой страны. Колхоз, где они работали, приказал долго жить – разорился, и продвинутые члены хозяйства, в первую очередь, его «сливки» - председатель, главные специалисты, а также их многочисленные помощники и просто прихлебатели, бросились за бесценок, а где-то даже бесплатно, приватизировать имеющуюся в колхозе технику, сельхозинвентарь, семена. После ельцинского закона о продаже земли, они удачно выкупили у сельчан за символическую плату земельные паи и стали современными латифундистами. Лешкины же родители к числу колхозной элиты не относились, и поэтому остались ни с чем. Они довольствовались теперь тем, что держали скотину в личном хозяйстве: коров, бычков, а также птицу – гусей, уток, кур. Зерном и сеном-соломой их обеспечивали фермеры, за отданные им в аренду земельные паи. Излишки продукции, старшие Красильниковы, реализовывали на городском базаре, куда надо было добираться аж тридцать километров. Особо большого навара от этой деятельности, они не получали, но, как говорится: «Не до жиру, быть бы живу!». Хоть так, чем никак.
И, естественно, путь Лехи лежал туда, в родные пенаты, на помощь своим родителям. Единственное удовольствие, которое он получал там летом, и о чем он часто с упоением любил рассказывать, так это купание в реке Медведица, которая славилась своей ключевой водой и удивительной чистотой.
Мне было гораздо проще. Отец, когда пошел неконтролируемый раздел государственной собственности по Чубайсу, вовремя подсуетился и вместе с товарищами открыл кооператив по ремонту автомобилей, благо что были убраны все препоны против иномарок, установленные в СССР, и они вскоре заполнили весь российский авторынок. Ремонтировать их еще редко кто умел и поэтому, компаньоны отца, на две недели слетали в Германию, понабрались там опыта и стали, вернувшись оттуда, востребованными специалистами по ремонту заграничных авто. Таким образом, благодаря бизнесу отца, наша семья не бедствовала, а мне ни в чем не отказывали. Поэтому, турпутевка в Египет у меня уже была в кармане, и я с нетерпением ждал конца сессии.
Иногда по вечерам, нам с Лехой становилось скучно и тоскливо в невмоготу, и тогда мы шли с ним к соседям, живущим напротив, в комнате №70: поговорить, перекинуться в картишки или просто послушать музыку. Там жили ребята, которые, хотя и были нашими однокурсниками, но по возрасту были гораздо старше нас. Ведь известно, что в универ поступали люди разными путями: кто-то уже успел отслужить в армии или отработал несколько лет на производстве, а были и такие, кто решил кардинально поменять свою будущую профессию – перешел из другого вуза.
Естественно, мы с Лехой, в силу своей молодости, в армии не служили и поэтому с большим удовольствием слушали тех, кто эту школу прошел. Таких у соседей было трое: Саша Калугин, Володя Коношок и Сережа Варсилов. Несмотря на то, что между нами была существенная разница в возрасте, наши старшие товарищи весьма добродушно относились к нам. Не кичились, не обижали, а наоборот, готовы были всегда прийти на помощь. Помещение они держали всегда в чистоте и порядке: чувствовалась армейская закалка. Комендант общежития, сам старый служака, часто, прищурив глаза, говорил нам с укоризной: «Вы что это свою комнату в свинарник превратили? Учитесь, салаги, у жильцов 70 – й как надо ее содержать. Вот это дисциплинка, я понимаю!».
Из этих троих ребят, особый интерес и восхищение вызывал у нас Саша Калугин. Это был настоящий русский богатырь, ростом под два метра. Когда он ходил по комнате в обуви сорок пятого размера, своим широким размашистым шагом, то предательски прогибались и издавали свой протяжно-гнусный скрип половицы нашего старого общежития.
Обычно природа награждает сильных людей мягким характером. Таким был и Саша Калугин. Иногда мы с Лехой даже подначивали богатыря, отпуская разные остроты в его адрес. Он спокойно парировал наши «наезды», при этом продолжая добродушно улыбаться. Я в такие минуты вспоминал поведение Гулливера в стране лилипутов, когда те пытались вывести его из терпения. Иногда, когда мы уже его сильно доводили, Саша брал нас как детей на плечи и носил по комнате под смех окружающих, а потом ставил на стул по очереди и грозя пальцем говорил: «Леха, Леха, не балуй, а лучше быстро отсюда дуй!»
       Однажды, когда мы в очередной раз зашли погостить, то застали его в военной форме. Это нас сильно удивило, но вскоре выяснилось - ларчик-то просто открывается! Его оказывается пригласили в гости однополчане и просили прийти в военной форме. У нас в университете была военная кафедра и поэтому проблем у него с формой практически не было. На широкой груди Калугина красовались разные значки, которые можно было заслужить в советской армии. Мы с Алексеем сразу обратили пристальное внимание на красивый знак из металла золотистого цвета с эмалью в виде раскрытого белого купола парашюта со стропами, сходящимися у силуэта парашютиста. На куполе парашюта была изображена рельефная надпись - «Парашютист – отличник».
- Ты что с парашютом прыгал? – спросил Леха у Калугина, удивленный увиденным.
- Не-а, у друзей стырил, - усмехнулся тот, прихорашиваясь у зеркала.
- Нет, честно?
- Ну, если честно, то мой. Я его заслужил. Между прочим, совершил 11 прыжков с разной высоты.
- Врешь ведь!
- Ну, знаешь, за такие слова могу и по морде тебе настучать!- обиделся он.
- Чего сразу в бутылку-то полез, Саша? – примирительно заявил мой друг. - Ты действительно сейчас вырос на моих глазах: я и думать не мог, что рядом со мной живет такой бесстрашный человек, который, как ты утверждаешь, совершил столько прыжков с парашютом. Меня жуть берет даже от упоминания высоты, которую ты озвучил. Страшно!
 - Ладно, проехали. Ну, мне пора, друзья, - сказал Калугин, махнув рукой. - Покедова!
Он открыл дверь, но вдруг почему-то остановился и молча посмотрев на провожающих, вдруг громко сказал: «Приходите завтра все часам к девяти вечера, я думаю, будет интересно».
Весь день, мы с Лехой думали о том, какой сюрприз нам готовит Саша Кулагин.
- Да никакой интриги нет, все банально просто! – уверенно заявил Леха. – Он с друзьями сегодня встретится, попьет винца, послушает солдатские байки, а завтра все это выложит нам.
- Все может быть, - уклончиво ответил я. – Давай лучше спать.
На следующий день, в назначенный час, мы были в семидесятой комнате. К нашему приходу, там было уже много людей: парни, девушки, большинство – незнакомые.
Увидев нас, наш герой, оживленно разговаривающий с какой-то симпатичной девушкой, поднялся со стула и обращаясь к присутствующим, сказал: «Друзья, я вас приглашаю совершить вечерний променад, чтобы размять ваши ноги и наполнить легкие кислородом. Давайте поедем на наш красавец - мост, полюбуемся на Волгу, послушаем гудки теплоходов». Кто «за»? Единогласно. Решено, едем!»
Действительно, мост через Волгу является одним из самых узнаваемых достопримечательностей Саратова и поэтому предложение Калугина было поддержано без всяких возражений. И мы гурьбой высыпали из душного общежития, с удовольствием подставляя свои лица легкому дуновению июньского ветерка, и шумно галдя, направились по центральной улице к Волге-матушке. Дойдя до набережной реки, долго молча любовались великой рекой; она расстилалась перед нами бескрайним простором, медленно погружаясь в объятия ночи.
         Вдруг кто-то из девушек звонким голосом запела: «Огней так много золотых, на улицах Саратова…», остальные тут же нестройно поддержали ее душевный порыв, и песня еще некоторое время лилась над рекой, нарушая торжественную тишину наступающей ночи.
Потом, по настоянию неунывающего Саши Кулагина, мы медленным шагом пошли в сторону автодорожного моста через Волгу. На противоположном берегу виднелись тусклые, маленькие как светлячки, огни города – спутника.
Поднявшись на мост, компания, слушая анекдоты от вечного балагура Сережи Варсилова, побрела в сторону Энгельса. Таинственная и завораживающая аура ночи, нас так увлекла, что люди и не заметили, как дошли до середины трехкилометрового путепровода.
- Стоп! А куда мы идем? – вдруг подал голос Володя Коношок. – Давайте поворачивать назад, а то мы и до утра домой не вернемся.
Все остановились, заметив, что действительно далеко ушли от Саратова.
Вдруг Саша Кулагин, ни с того ни с сего, перелез через перила и держась за парапет, обратился к товарищам со странным заявлением: «А может мне прыгнуть с моста?».
- Что, Сашок, жить надоело? – спросила Валя Телегина, которая давно неровно дышала по отношению к Кулагину. – Не оставляй меня! Ну, хватит дурачиться, вылезай оттуда. Пошли домой, а то я уже замерзла.
- Ты чего, длинный, остаток разума что ли потерял? Смотри, ведь действительно можешь сорваться вниз! Не валяй дурака, давай уходи оттуда. – потребовал Варсилов и потянул Калугина за рукав.
- Нет, пожалуй, все-таки прыгну, а то тут некоторые сомневаются, что я с парашютом сигал, и у меня есть возможность доказать обратное. – упрямо твердил «мягкий» Калугин.
- Брось, Саша, понты колотить! Я же пошутил тогда. Ты что шуток не понимаешь? Поверь: это не самый лучший способ показать свою крутость. Действительно, харе выделываться, пошли домой, всем уже надоела эта затянувшаяся прогулка. – сказал Леха, неодобрительно покачав головой.
Все разом зашумели, призывая Калугина отойти от опасного места.
- Ты что, премию Дарвина хочешь получить, ихтиандр хренов? – возмущенно заявил Коношок, решительно направившись в сторону Калугина, но тот внезапно оторвался от перил и свечкой полетел вниз. Все в ужасе на мгновение застыли от случившегося. Потом вдруг раздался чей-то громкий крик, который разом вывел всех из оцепенения: девушки заплакали, а парни отчаянно перелезли через ограждение и стали глазами выискивать внизу своего друга, но ничего кроме темной глади реки, подсвеченной серебристым светом луны, они не увидели.
Варсилов, который единственный оставался невозмутимым в этой тревожной обстановке, догадался позвонить в службу спасения и обрисовать ситуацию. Остальные во всю прыть побежали с моста, в надежде увидеть у берега живого и невредимого Сашу Калугина. Однако там их ждали только речники, которые пристально глядели в темную даль, где мелькал огонек спасательного катера. Вскоре подъехали работники милиции и «скорая помощь». Все с тревогой ждали результата работы спасателей. Наконец, при свете фар показался катер надежды. Три спасателя, с большим трудом, на брезенте вынесли обмякшее тело Калугина. Наши девушки, увидев такую душераздирающую картину, заголосили, не обращая внимания на осуждающий взгляд врача, который начал осматривать Сашу.
- Ну как он? – наклонившись к нему, с тревогой спросил Коношок.
- А вы кто будете? – строго спросил врач. - Что вам надо здесь?
- Я его друг, - сказал Коношок, кивнув головой в сторону Калугина.
- Ваш друг недалекий человек, - бесцеремонно заявил эскулап. – Разве можно так легко подвергать свою жизнь опасности? Жаль, очень жаль. Молодой человек, стране нужны герои, а она почему – то рожает дураков. Радуйтесь тому, что он еще остался жив. Обычно, падение даже с меньшей высоты, имеет печальные последствия, заканчивающиеся летальным исходом. А он, судя по вашим словам, пролетел 23 метра. Я знаю, это пролет №8, самое высокое место моста, там обычно речные суда проходят. Говорят, что даже 15 метров прыжка в воду равносильно прыжку на асфальт. Только не приводите в пример спортсменов. Они годами тренируются, чтобы правильно войти в воду и умеют уменьшать скорость своего падения во время полета. Ну все. Идите отсюда и не мешайте мне работать. Ваш друг несколько дней полежит в стационаре, оклемается как следует, и домой. Но сначала, мне думается, у него будет долгая душещипательная беседа в правоохранительных органах. Видите, вон человек сидит в форме и заполняет протокол. И будет хорошо, если он отделается только штрафом. Так что, вы начинайте копить ему деньги.