За медом

За медом.

На старости лет, ну как на старости, это чуть за шестьдесят, но уже на пенсии, я возобновил контакт со своим другом детства. Мы с ним жили в одном подъезде. Я на четвертом этаже, а он на пятом. Дружили мы долго, лет до двадцати и, конечно, много чего шебутного творили. Детство, да и времена такие были. Но всё в пределах приличия и без особых нарушений закона. Зачем его, закон, нарушать? Его нарушать не надо, да и нельзя, себе дороже.
Ну а потом наша жизнь как-то разошлась, и я не знал, что и как у него, да и честно думал, что больше и не увижу его в этой шебутной жизни. А тут как то, еще один мой товарищ по детству, Славка, звонит мне и говорит, мол, Валерка к нему на работу устроился сторожем в гаражи. Ну, я взял у него, у Славки, телефон и позвонил моему другу детства Валерке.
Поговорили, обменялись вкратце жизненными историями, поговорили про прошлое.
Я ему говорю, у меня мед есть, горный, каштановый. Мол, соседи по даче пчел в горах держат. А у нас с женой там домик есть. Хочешь, приезжай, угощу, да и самогон я хороший делаю, аж три перегона. Мягкий мой самогон, и настойки разные есть.
Он — да, конечно, обязательно приеду. Но его «да, конечно и обязательно» аж до конца года растянулось.
А тут он вдруг пищит в ватсап. Мол, завтра приеду за медом и тушенку с черным хлебушком возьму. Ну, я намек понял. Ладно, жду, пишу ему, приезжай. Хорошо, что меда много, мы не весь съели, а то времени-то много прошло. Вроде и повод есть, и не один. Праздник, седьмое ноября, и давно не виделись. Я ему пишу — домой приезжай, я тебя с женой познакомлю, а он пишет: домой потом зайдём, ты мне свою лабораторию покажи в гараже. Это он про мой мини-спиртзавод, я ему и видео, и фотки раньше высылал, как я натурпродукт делаю. У меня там и лежанка есть, и музыка, и даже телевизор. Жить можно, не то что самогон гнать. Он прям весь обзавидовался, интересно ему.
Ну вот, встретились. Он до меня на автобусе, метро и трамвае добирался. На машине же нельзя, как он назад-то поедет? Добрался, обнялись, посмотрели друг на друга. Да, не помолодели мы, я б, наверно, его, если бы встретил в метро или еще где-то, не узнал бы точно. Мордастый он стал и упитанный, значит, кушает хорошо. Ну и я такой же, и мордастый, и с животиком, и тоже кушаю неплохо. Это всё жены виноваты, откормили нас. Ну да ладно, как говорят, пока толстый сохнет, худой сдохнет, мы не в обиде на жён.
Зашли в гараж, я ему всё показываю, всё рассказываю, а он только языком цокает. Да, Генка, как ты тут всё хорошо придумал, вот молодец! А я перья распушил, похвала-то, она всем нравится. Да, говорю, я такой, люблю всё придумывать. Запасы настоек и разных других напитков ему показываю, предлагаю дегустацию провести. Ему интересно, он пробует, ну и я за компанию. Вкусно, говорит, хорошие настойки. Мы их все перепробовали, а их немало. И черносмородиновая, и клубничная, и малиновая, и вишневка, и красная смородина, и брусника, и клюква, и даже на крыжовнике. Они вроде сладенькие и не очень крепкие, но в голову бьют. А он еще и тушенку, и черный хлеб забыл дома.
А кушать-то хочется. Хорошо, что у меня в погребе и огурцы соленые, и грибочки, и лечо есть, жена наделала. Я ему и погреб показал, и он опять языком цокал, а мне опять приятно было. Достали закуски, открыли банки, я ему еще напитки показываю, мол, это чача из винограда подмосковного, это самогон на фруктовой браге, а это яблочный самогон. Еще есть настойки крепкие, на черносливе с изюмом, на кедровых орешках, есть висельник на лимоне и апельсине, и коньяк на дубовой щепе, и свой можжевеловый джин.
Сидим, дегустируем, закусываем, рассказываем про свою жизнь, про семьи. Непростые судьбы у нас, но, слава Богу, без трагедий жизненных. Всё у нас есть, и жены, и дети, а у меня даже внучки.
Напробовались мы напитков моих, надегустировались, уже пьяненькие. Валерку уже и в сон вроде клонит. Прилег на мою лежанку, говорит, как тут у тебя удобно и хорошо. Да, говорю, очень удобно. Я как запущу процесс по перегону, ложусь и жду, когда все приготовится. Здорово, говорит он. Ты, Генка, прям голова! Ну я опять весь сияю и соглашаюсь с ним.
Уже вечер наступил, говорю, пошли домой ко мне, я тебя с женой познакомлю. А он стесняется, мол, трезвым надо было идти, а сейчас не пойду, стыдно пьяному. Да и домой пора, меня тоже жена Катюша ждет, она у меня красавица. Добрая, но справедливая, может и поругать за дело. Хорошо, давай я тебе такси вызову, а он наотрез. Мол, ты что, я ж пенсионер. Какое такси? Я и на метро и автобусе доеду.
Да как ты доедешь, ты ж уже пьяный. Да не пьяный я, а так, навеселе. Ну хорошо, а как ты потащишь бутылки? Какие бутылки, спрашивает он. Как какие, вот эти, что мы пробовали. И клубнику, и малину, и клюкву, и чачу, и другие. Я их тебе подарить хотел.
Подарки я люблю, Генка, спасибо, возьму. Буду на праздники пить и тебя вспоминать добрым словом. Ну и как ты их потащишь? Потащу, своя ноша не тянет.
Ну ладно, как знаешь. Тогда я тебя до метро провожу, помогу тащить. Хорошо, проводи.
И мы разложили бутылки на два двойных пакета, чтобы пакеты в дороге не порвались, и вышли из гаража. Надо же, заходили в гараж, была осень, а вышли, уже зима, все в снегу. Пошли к метро, прошли метров девятьсот, и я вспомнил, что мед-то он забыл. Говорю, а мед-то мы забыли! Да, говорит Валерка, мед забыли, это плохо. Я Кате говорил, что я за медом к тебе поехал.
Ладно, стой тут, на остановке. Я сейчас назад вернусь, возьму мед, и тогда дальше пойдем к метро. Хорошо, говорит, пошатываясь, Валерка, иди, я тут подожду. Да, стой тут, не уходи никуда, я быстро. И я оставил его на автобусной остановке и, тоже пошатываясь, пошел за медом в гараж. Как мог торопился, но скользко, бегать нельзя. Пришел, взял этот горный каштановый мед, положил в пакет и пошел обратно.
Пришел, а Валерика нет нигде. Ни на остановке, ни на дороге, ни в кустах. Вот, блин, старый дурень, не дождался, домой слинял. Стал ему звонить, а он не подходит к телефону, наверное, не слышит, в метро-то шумно. Ладно, позже позвоню, а может, и сам перезвонит.
Да, плохо, что он без меда домой поехал, его, наверное, жена ругать будет. Съездил за медом, встретился с другом, а притащил два полных пакета настоек, да самогона, да еще и сам пьяный. Нехорошо, плохо обо мне подумает Катя, жена его. С такими мыслями доковылял до дома. Жена побранила меня, спросила, где же твой друг детства, я вам стол накрыла. Я ей все рассказал, пару раз позвонил Валерке, да и уснул крепким сном.
А утром зазвонил телефон, и Валерка рассказал мне страшную историю. Стоял он или сидел на остановке, точно уже не помнит. Ждал он, короче, меня, я ж за медом пошел.
А выпили-то мы немало жидкости, вот ему в туалет и приспичило. Он с двумя пакетами настоек пошёл местечко укромное искать. Говорит, только пристроился, и тут его патруль, проезжающий мимо, приметил. Подошли к нему и говорят, что это вы, гражданин, тут делаете, а он им: я вот тут писаю, очень мне приспичило.
Писаете! А вы знаете, что это нарушение закона, писать в неположенном месте.
Был бы он трезвый, наверное, покаялся, но хмель, он, гад, мозги набекрень ставит. Вот он и полез в бутылку, мол, а где же мне писать, тут же нет туалета рядом, а я очень захотел. Да и вообще, как вы докажете, что я тут писал, сказал он, застегивая гульфик. А они ему, мол, сами посмотрите, все улики на снегу. Да, про снег-то он забыл совсем. А они ему: так вы еще и выпивший! Говорят, а что у вас в пакетах? Настойки, самогон мне друг подарил, я его жду, он за медом пошел в гараж. А документы у вас есть, гражданин? Есть, говорит он, и достает паспорт. Они и его паспорт, и его самого усадили в свою карету и увезли.
В отделении проверили его по всем базам, он очень возмущался и кричал, что, мол, жаловаться на них всех будет. Что ему, трудовому человеку и пенсионеру, уже и пописать нельзя в стране, называл их сатрапами. Они подумали и решили, чего деда в обезьяннике держать, да и отправили в вытрезвитель.
Он, Валерка, уже и раскаялся, и протрезвел, и прощения готов был просить за сатрапов. Но было уже поздно. Ночь он провел на казенной кровати. А вот теперь утром его отпустили, но он не знает, что ему делать? Ехать домой с полными пакетами выпивки и без меда? И что говорить жене? Где был? Рассказать правду, что на старости лет был в вытрезвителе, страшно. Убьет, наверно, да еще надо оплатить за этот санаторий. Точно прибьет. Или, любя, покалечит.
Да, история, надо спасать друга. Оделся, взял мед, вызвал такси, на машине-то не могу, нельзя, вчера же гулял. И собрался выходить из дома, но Света приказала: жди, сейчас соберусь, вместе поедем. Я, мол, зачем, я сам, но она так «ласково» посмотрела, что я решил не спорить. А она, мало нам одного медоноса, второй тоже может нажужжать и в милицию попасть. Во как в рифму заговорила!
Сели в такси, летим, мед везем, Валерку спасать едем. А он, бедный, стоит с пакетами у дверей вытрезвителя, прям как коммерсант по спасению похмельных душ. И, главное, ничего не потерял и ничего у него не украли эти сатрапы. Заплатили за его ночной санаторий, у него-то денег нет, он пенсионер. Говорю, может, денег заработаем? Страдальцам, кто покидает двери этого платного санатория, предложим здоровье поправить? Валерка молчит, он не коммерсант, а Света всю коммерцию загубила на корню, я тебе предложу, медонос самогонный, а ну оба в такси быстро. Сели, а она: нет, это надо же, один в вытрезвителе ночь повел, а этого сейчас за нелегальную продажу к статье б привлекли. И, наверное, вместе с другом. Хорошо, что я поехала, прибить вас мало.
Молчим, едем, но я долго-то молчать не умею, я придумываю, как Валерку спасти и репутацию его семейную тоже.
Говорю, давайте так. Скажем Кате полуправду. Мол, пили, вернее, дегустировали, и на голодный желудок. Потом пошёл я его провожать, но до метро не дошли, нехорошо ему, Валерке, стало. Так я его домой привёл к нам и спать уложил. А он мне: почему я домой не позвонил, не предупредил и сам трубку не брал. Да, кстати, а почему ты трубку не брал? Я тебе звонил, когда пришел на остановку, и потом тоже звонил из дома. Не знаю. Дай-ка телефон. Так у тебя звонок отключен, и смотри, сколько пропущенных звонков. И мои, и жены, и еще кого-то. Ну, понятно, сначала не слышал, а потом отобрали. Тогда скажем так. Потерял телефон и пьяный у нас уснул. Света хоть и косилась на нас, медоносов, но согласилась. Так лучше, чем правда.
Приехали, поднялись на этаж, позвонили в дверь. Открылась дверь, вышла жена его, красивая и добрая, и не знает, что сказать. Ну это понятно, был бы он один, прибила б, наверное, а так при нас вроде и неудобно. Я набрался смелости и выдал тираду, и так убедительно, что сам слезу пустил. Да что там говорить, все пустили слезу. Ну как же, поехал за медом, а я, гад, его споил, и ему плохо, чуть не помер. А позвонить-то как, кому, телефон потерян. Он больной спит, а я не знаю телефона его жены. Да и он добытчик. Больной, а мед привез и два пакета настоек, и не потерял, и не разбил. Прям герой! Ну, смотрю, вроде его не должны бить дома. Попили чайку и сказали, мол, нам пора, нам тоже от стресса надо отдохнуть.
Едем домой назад в такси. Вроде все хорошо, а жена сидит и косится на меня. Значит, полуправда, говоришь, и часто ты её, полуправду, мне в уши греешь? Прям сказочник-медонос какой-то. Я: да что ты, это так, экспромт. Я ж уже пожилой человек, а ты меня обвиняешь черт-те в чем. Пожилой, говоришь? Ну-ну. Это ты, хрен старый, сейчас пожилой. А раньше, лет десять назад, не такой уж и пожилой был, я уже не говорю о более раннем возрасте. Я молчу и мычу. Что молчишь?
А таксист-киргиз просек всё и шутит, да что вы, женщина, десять лет уже, и срок давности прошел, не за что деда бранить. И я тоже заговорил, что ты, дорогая, я не помню, что вчера-то было, а ты о прошлом. Зато я всё помню, сказала жена. А вы, товарищ водитель, не отвлекайтесь, за дорогой смотрите. Так молча потом и ехали до самого дома.
Долго она меня ещё мучила расспросами про полуправду из прошлого. Но я сослался на 51-ю статью Конституции, на давление и ушел от этих ненужных воспоминаний. А вечером, лежа в кровати, я размышлял. Да, в прошлое ходить опасно. И лучше по телефону и по вотсапу общаться. Так безопасней.
Наверное, теперь мы с ним, с Валеркой, вживую не скоро увидимся. Жены могут возражать. А мед, если ему понравится, и мои настойки я ему почтой вышлю или курьером. Так и ему, и мне безопасней. И подзатыльник он дома все-таки получил от Кати за якобы утерю телефона, и поделом ему. Надо знать, где писать.
Катя женщина справедливая!
04.11.24 Москва