Грейс Дантон

Торонто. "---- Воля женщины умирает с трудом,
В поле или на лужайке".

"Там были три маленькие женщины
Каждая была прекрасна лицом к лицу,
И их смех с музыкой
Наполнил все зеленое пространство;
Пока они плели приятные мысли
Нитями их кружев.

О ветре в верхушках деревьев
Цветы в долине,
Птицы — коричневая малиновка,
лесной голубь, крапивник,
они говорили, но их мысли
были о трёх маленьких человечках!




СОДЕРЖАНИЕ.


I. — Грейс Дантон

II. — Кейт Дантон

III. — Смена династии

IV. — Роуз Дантон

V.-Видение призрака

VI.-Приключение Розы

VII.-Достопочтенный Лейтенант Реджинальд Стэнфорд

VIII. -Снова призрак

IX.-Игра для двоих

X.-Откровение

XI.-Прояснилась одна тайна

XII.-Гарри Дантон

XIII.-Занятие любовью

XIV.-Попытка быть правдивой

XV.-Один из земных Ангелов

XVI. — Эпистолярий

XVII. — «Она снова взвалила на себя бремя жизни»

XVIII. — «Дурной ветер никому не приносит добра»

XIX. — Крестный путь

XX. — Несение креста

XXI. — Добрые дела доктора Дантона

XXII. — После креста — корона

XXIII. — «Долго я был верен тебе, но теперь я больше не верен»

XXIV. — Угольки огня

XXV. — Дома




КЕЙТ ДАНТОН.




ГЛАВА I.

ГРЕЙС ДАНТОН.


Низкая комната продолговатой формы с тремя высокими узкими окнами, пропускающими свет
через маленькие старомодные стёкла. В тот момент особо не
на что было смотреть, потому что шёл сильный дождь, и день клонился к
закату; но даже в полумраке виднелась массивная мебель из
красного дерева, старомодная, как и сами окна, чёрная и блестящая
от старости и полировки; мягкий и толстый ковёр, но его некогда насыщенные цвета потускнели
и выцветшие; картины маслом, написанные со вкусом, некоторые из них портреты, на
оклеенные обоями стены, красное пламя большого камина приятно поблескивает
на их широких позолоченных рамах.

У одного из окон, глядя на непрекращающийся дождь, сидела молодая леди
- молодая леди, высокая, скорее полная, чем стройная, и некрасивая. Ее
цвет лица был слишком желтоватым; черты лица слишком неправильными; темные волосы слишком
редкими, сухими и с тонким пробором; но глаза у нее были красивые, большие,
смуглые и ясные; ее манеры - самообладающие и подобающие леди. Она была очень
одета просто, но со вкусом, и выглядела каждый день своей
возраст - двадцать шесть.

Дождливый день переходил в мрачные сумерки; подперев щекой руку, молодая леди сидела с задумчивым выражением лица.
Подперев щеку рукой.

Длинная аллея, затененная высокими тамаранами, вела к величественным
въездным воротам; за ними извилистая дорога, ведущая в деревню, которую не было видно из окна
. Разлившиеся луга, теперь голые и унылые, простирались
справа и слева от густых лесов, а за ними,
сквозь деревья, виднелся великий Сент-Лоуренс, мутный
и вздувшийся, несущийся к бурному заливу.

Почти полчаса молодая леди сидела у окна, не нарушая своего уединения.
Ничто не нарушало тишину ни внутри, ни снаружи дома. Затем
послышался топот копыт, и по аллее проскакал юноша,
исчезнув за углом здания.


Через десять минут в дверь постучали, и вошёл слуга с тёмным канадским лицом.

— Письмо, мисс Грейс, — сказала девочка по-французски.

"Принеси ещё угля, Бабетт, — сказала мисс Грейс тоже по-французски,
беря письмо. — Где мисс Ини?

"Занимается в гостиной, мадемуазель.

"Хорошо. Принеси уголь.

Бабетта исчезла, и молодая леди вскрыла письмо. Оно было очень
коротким.

"Монреаль, 5, 18 ноября..."

"Моя дорогая Грейс, Кейт прибыла в этот город неделю назад, и
С тех пор я остаюсь здесь, чтобы показать ей достопримечательности и позволить ей
завербоваться после путешествия. Огден сказал мне, что дом полностью готов
для нас, так что вы можете ожидать нас почти сразу, как получите это письмо. Мы
наверняка будем там к 7-му числу. Огден говорит, что Роуз
отсутствует. Напишите ей, чтобы она вернулась.

«Искренне Ваш,
Генри Дантон».

"P. S. - Огден сказал вам, что у нас должен быть посетитель - инвалид
джентльмен - мистер Ричардс? Приготовь для него анфиладу комнат на западной стороне
. Х. Д."

Молодая леди задумчиво сложила записку и, подойдя к камину,
остановилась, серьезно глядя на тлеющие угли.

"Так скоро, - подумала она, - так скоро все изменится. Что собой представляет
Интересно, старшая дочь капитана Дантона? Что собой представляет капитан
каков он сам, и кем может быть этот инвалид, мистер Ричардс? Я не люблю
перемены.

Вошла Бабетта с углем, и мисс Грейс очнулась от своих мыслей
.

«Бабетта, скажи Ледру, чтобы накрывал на стол в семь. Я думаю, что твой хозяин и
его дочь будут здесь сегодня вечером».

"Боже мой, мадемуазель! Юная леди из Англии?"

"Да, и проследи, чтобы во всех комнатах наверху был огонь."

"Да, мисс Грейс."

"Мисс Ини все еще в гостиной?"

- Да, мисс Грейс.

Мисс Грейс вышла из столовой, прошла по резному, украшенному картинами
коридору, поднялась по широкой лестнице из блестящего дуба и постучала в
первую дверь.

"Входи, Грейс", - позвал приятный голос, и Грейс вошла.

Это были гораздо более элегантные апартаменты, чем столовая, с цветами,
и книги, и птицы, и картинки, и открытое пианино с нотами
разбросанные повсюду.

Наполовину погребенный в огромном резном позолоченном кресле, лежал единственный обитатель
комнаты - юный ангел лет пятнадцати, хрупкий, светловолосый, с
нежным лицом, светлыми волосами и голубыми глазами. Раскрытый роман, лежащий на
ее коленях, свидетельствовал о том, чем она занималась раньше.

- Я думала, ты занимаешься музыкой, Ини, - сказала Грейс.

«Так и было, пока я не устала. Но что это у тебя? Письмо?»

Грейс вложила его ей в руку.

"От папы!" — воскликнула девочка, сразу же заинтересовавшись. «О, Грейс!
Кейт приехала!»

"Да."

Юная леди отложила письмо и посмотрела на неё.

"Как странно вы это сказали! Вам жаль?"

"Жаль! О, нет."

"Вы выглядели так, будто вам жаль. Как странно думать, что эта
моя сестра, о которой я так много слышала, но никогда не видела,
приедет сюда навсегда! И папа — он тоже почти чужой, Грейс.
Я полагаю, теперь все будет совсем по-другому.

"Очень, очень по-другому", - сказала Грейс, устремив спокойный взгляд на
огонь. - Старая жизнь скоро уйдет в прошлое. А мы были
очень счастливы здесь, не так ли, Ини?

— Очень счастлива, — ответила Ини, — и надеюсь, что так и будет. Папа и Кейт,
и мистер Ричардс — интересно, кто такой мистер Ричардс? — не сделают нас
несчастными.

— Полагаю, Ини, — сказала Грейс, — обо мне совсем забудут, когда приедет эта
красивая сестра Кейт. Она должна быть очень красивой.

Она посмотрела на овальную картину, висевшую на мраморной каминной полке, в богатой
раме — фотографию милой девушки примерно возраста Ини. Яркое
молодое лицо смотрело на вас с лучезарной улыбкой, пышные золотистые волосы
волнами ниспадали на пухлые белые плечи, а голубые
глаза и губы, похожие на бутон розы, улыбались тебе вместе. Прекрасное лицо, полное
безмятежного обещания грядущей еще большей красоты. Глаза Ини проследили за взглядом
Грейс.

- Ты прекрасно знаешь, что это не так, кузина Грейс. Мисс Кейт Дэнтон, может быть, и
воплощенный ангел, но она никогда не сможет полностью изгнать тебя из моего сердца.
Грейс, сколько лет Кейт?

— Двадцать лет.

— А Гарри был на три года старше?

— Да.

— Грейс, интересно, кто такой мистер Ричардс?

— Мне тоже интересно.

— Огден ничего не говорил о нём?

— Ни слова.

— Вы напишете Роуз?

— У меня не будет времени. Я бы хотел, чтобы ты написала, Ини. Это то, что я
— Я пришёл сюда, чтобы попросить тебя кое о чём.

— Конечно, с удовольствием, — сказал Ини. — Роза не станет ждать второго
приглашения, когда услышит, кто пришёл. Они приедут сегодня вечером?

— Возможно. Они могут прийти в любой момент. А я тут задерживаюсь. Напиши
записку, Ини, и отправь Сэма с ней обратно в деревню.

Она вышла из гостиной и спустилась по лестнице, заглянув в столовую
по пути. Бабетта уже накрывала на стол, и серебро и
хрусталь сверкали в свете рубинового пламени. Грейс пошла дальше, вверх по
другой лестнице, переходя из комнаты в комнату, проверяя, всё ли готово.
все было в идеальном порядке. В каждой квартире горел камин, на столах стояли лампы
столы были готовы к розжигу, поскольку ни печи, ни газа здесь не было
. Западная анфилада комнат, о которых говорилось в письме, была последней
посещенной. Длинный коридор, освещенный эркерным окном, через которое
дождливые сумерки пробирались достаточно устрашающе, вел к обитой сукном двери. Обитая сукном дверь
вела в более короткий коридор, заканчивавшийся второй дверью, верхней
наполовину из стекла. Это была дверь в кабинет, просто обставленный, со стенами,
украшенными книжными полками и бюстами. Рядом находилась ванная комната.
к ней примыкает спальня. Повсюду горели костры, а из занавешенных окон
открывался вид на широкую западную перспективу цветущего сада, колышущихся деревьев,
раскинувшихся полей и великого Святого Лаврентия, растворяющегося в низком
западном небе.

"Мистеру Ричардсу здесь должно быть очень уютно", - подумала Грейс. "Это
довольно странно, что Огден не говорил о нем".

Она снова спустилась по лестнице и вернулась в столовую. Ини была там,
она стояла перед камином, ее легкая фигура и нежное лицо казались
хрупкими в красном свете огня.

"О, Грейс, - сказала она, - я только что отправила Бабетту на поиски тебя. Там
к вам в гостиную посетитель.

- Ко мне?

- Да, джентльмен; молодой и довольно привлекательный. Я спросил его, кто мне должен
сказать, что хотел бы видеть вас, и - что вы думаете?-- он не сказал.

"Нет! Что он сказал?

- Просил передать мисс Грейс Дэнтон, что ее хочет видеть друг
ее. Загадочно, не так ли?

"Кто бы это мог быть?" — задумчиво спросила Грейс. — Как выглядит этот загадочный
джентльмен, Ини?

"Очень высокий, — ответила Ини, — и очень статный, с каштановыми волосами, бородой
и усами — великолепными усами, Грейс! и красивыми, ярко-каштановыми
глаза, чем-то похожие на твои. Очень симпатичный, очень вежливый, и с
ангельской улыбкой. Вот он.

- Я в такой же растерянности, как и всегда, - сказала Грейс, выходя из столовой.
"Я думаю, этому вечеру суждено стать вечером прибытий".

Она во второй раз взбежала наверх и открыла дверь гостиной.
джентльмен, сидевший у камина на стуле, который освободила Ини, поднялся при ее появлении
. Грейс на мгновение замерла, сомнение, изумление, восторг
попеременно отражались на ее лице; затем с криком "Фрэнк!" она бросилась вперед,
и оказалась в объятиях высокого незнакомца.

— Я думал, ты узнаешь меня, несмотря на усы, — сказал незнакомец.
— Вот, встань и дай мне посмотреть на тебя; дай мне увидеть, как шесть лет изменили мою сестру Грейс.


Он отстранил её на вытянутую руку и с улыбкой оглядел.

— Немного старше, немного серьёзнее, но в остальном такая же. Моя торжественная
Грейси, в тридцать ты будешь похожа на свою бабушку.

«Ну, я чувствую себя так, будто прожила уже столетие или два. Когда ты
приехала?

«Из Германии, на прошлой неделе; из Монреаля в полдень».

«Значит, ты была в Монреале неделю?

«С дядей Рузвельтом — да».

"Как, кажется, приятно снова тебя видеть, Фрэнк. Как долго ты пробудешь здесь
здесь ... в Сент-Круа?"

"Это зависит ... пока я не устану, я полагаю. Итак, капитан Дантон и его
старшая дочь приехали сюда из Англии?

- Откуда вы это узнали?

"Видел, как их прибытие в Монреаль было должным образом зафиксировано".

"Какая она из себя, Грейс?"

"Кто?"

"Мисс Кейт Дэнтон".

"Я не знаю. Я жду их каждую минуту; мне кажется, они приехали
тем же поездом, что и вы.

- Может быть, и так - я ехал вторым классом. Я разговорился со старым канадцем, и
он показался мне таким замечательным старикашкой, что я всю дорогу держался рядом с ним.
Кстати, Грейс, у тебя очень удобные апартаменты, не так ли
ты?"

"Да, Дантон-Холл - очень красивое место".

"Как долго вы здесь находитесь?"

"Четыре года".

"И как часто Капитан бывал здесь за это время?"

- Дважды; но теперь он бросил море и собирается остепениться.

- Я думал, его старшая дочь прочно обосновалась в Англии?

- Я тоже, - сказала Грейс. - Но бабушка, с которой она жила,
кажется, умерла; следовательно, она впервые приезжает в свой родной дом
. Это ее фотография.

Брат мисс Дантон поднял свои красивые карие глаза на изысканную
лицо, и провел долгий опрос.

"Она должна быть красавицей, если так выглядит. Прекрасная блондинка, а я
так восхищаюсь блондинками! знаешь, Грейс, мне кажется, я влюблюсь
в нее?

- Не надо. Это будет бесполезно.

"Почему бы и нет? Я Дантон, джентльмен, представитель ученой профессии
я врач и не так уж плохо выгляжу. Почему бы и нет, Грейс?

С этими словами он поднялся, его карие глаза улыбались. Не так уж плохо выглядит,
конечно. Симпатичный парень, когда он прислонился к мрамору
каминная полка, загорелый, бородатый, настоящий джентльмен.

"Все это бесполезно", - сказала Грейс с ответной улыбкой. "Доктор
Бесчисленные совершенства Дантона будут совершенно потеряны для наследницы
Дантон-холла. Она помолвлена.

- Какая жалость! Кто этот счастливчик?"

"Достопочтенный. Лейтенант Реджинальд Стэнфорд из Королевской семьи Стэнфорд, Нортумберленд,
Англия, младший сын лорда Ривза.

- Тогда моя надежда действительно напрасна! Какие шансы у подающего надежды молодого
врача против сына лорда.

- У тебя в любом случае не было бы шансов, - сказала Грейс с внезапной
серьезностью. "Однажды я спросил ее отца, на кого больше похожа его старшая дочь
, на Роуз или Ини. "Ни на кого не похожа", - был его ответ. "Моя дочь
Кейт красива, величественна и горда, как королева."Я никогда
не забуду его гордую улыбку, когда он это сказал".

- Вы полагаете, что мисс Дантон, будь она свободна, была бы слишком горда, чтобы связать себя узами брака с
простым плебеем-профессионалом.

- Да.

- Тогда смирение - это все, что остается. Разве неприлично курить в этом
священная комната, Грейс? Мне нужно что-нибудь, чтобы утешиться. Довольно
выгодный союз для дочери Дантона, не так ли?

"Они, кажется, так не считают. Я слышал, как её отец сказал, что не
считает принца королевской крови слишком хорошим для своей несравненной Кейт.

«Дурочка, он бы не стал! Какой же он, должно быть, благородный старик!»

"Капитан Дантон не старик. Ему около сорока пяти, но он не
выглядит на сорок лет."

"Тогда я скажу тебе, что делать, Грейс, — выходи за него замуж!"

"Фрэнк, не говори глупостей! Ты знаешь, что в этой комнате все будет у тебя
неделю пахнуть табаком. Я не могу этого допустить, сэр.

- Ну, я пойду, - сказал ее брат, взглянув на часы. - Я обещал
вернуться через полчаса к ужину.

"Обещал кому?"

"Господин ле Кер;. О, вы не знаете, что я остановился в пресвитерии. Я
случайно встретил викария, отца Фрэнсиса, в Монреале — мы
школьники вместе - и он был, пожалуй, самым необузданным, озорным
парень, которого я когда-либо встречал. Мы были большими друзьями - чувство товарищества, знаете ли,
делает нас удивительно добрыми. Оцените мое изумление при встрече с ним в Нотр-Дам
На Дам-стрит, в сутане и широкополой шляпе, и обнаружив, что его отвезли
в Церковь Матери. Ты мог бы сбить меня с ног ударом перышка, я
уверяю тебя. Последовали взаимные признания, и когда он узнал, что я
приезжаю в Сент-Круа, он сказал мне, что я должен разбить свою палатку у него.
Это очень удобное место, а месье ле Кур — сама гостеприимность.
Не нальёте ли вы мне бокал вина после этой долгой речи, чтобы подкрепить меня
перед возвращением домой?

Грейс позвонила и заказала вино. Доктор Дантон выпил свой бокал стоя, а
затем надел перчатки.

"Вам нужно идти пешком?" — спросила его сестра. "Я закажу для вас коляску."

"Ни в коем случае. Я прискакал сюда на дворняжьей кляче и приехал со скоростью
похоронной. Старый зверь, казалось, наслаждался собой, и ему скорее нравилось
промокать насквозь, и я не сомневаюсь, что он вернется таким, каким пришел. А
теперь я должен идти; не годится, чтобы меня застали здесь эти знатные
люди - капитан и мисс Дантон.

Его мокрое пальто висело на стуле; он надел его, направляясь к
двери, рядом с ним шла Грейс.

- Когда я увижу тебя снова, Фрэнк?

- Завтра. Я хочу взглянуть на нашу английскую красавицу. Ей-богу! Оно
знает, как в Канаде идут дожди".

Холодный ноябрьский порыв ветра ворвался внутрь, когда Грейс открыла входную дверь, и
дождь перешел в ливень. В кромешной тьме Грейс едва различала
белую лошадь, привязанную к дереву.

"Это зловеще, Грейс", - сказал ее брат. "Капитан Дантон и его
дочь прибывают, предвещаемые ветром и бурей. Берегитесь, чтобы это не было
предвестием домашних шквалов".

Он сбежал вниз по ступенькам, но тут же вернулся.

"Кто была та бледная голубоглазая фея, которую я встретил, когда вошёл?"

"Эвелин Дантон."

"Передайте ей мои наилучшие пожелания — от доктора Фрэнка. Она, я думаю, довольно хорошенькая.
И если мисс Кейт меня отвергнет, возможно, я обращусь к мисс
Эвелин. Мне кажется, я бы хотел попасть в такую великую семью.
Ещё раз, _bon soir_, сестра моя, и приятных снов.

На этот раз он ушёл навсегда. Его сестра стояла в дверях и
смотрела, как белая лошадь и её высокий тёмноволосый всадник исчезают под
трепещущими ветвями деревьев.




Глава II.

Кейт Дантон.


Грейс медленно вернулась в гостиную и остановилась, задумчиво глядя
в огонь. Было приятно в этой приятной гостиной, ярко освещенной
светом лампы и камина - вдвойне приятно по контрасту с
шумом ветра и дождя снаружи. Грейс это понравилось, и она вздохнула
устало подняв взгляд от рубиновых углей к сияющему лицу, улыбающемуся
с каминной полки.

"Завтра ты станешь хозяйкой, - подумала она. - Место, которое я занимала
последние четыре года, с сегодняшнего вечера твое. Прекрасна, как королева.
Интересно, на что будет похоже твое правление?

Она пододвинула кресло, которое освободил её брат, и села,
мысленно возвращаясь в прошлое. Она мысленно перенеслась на четыре года назад и увидела себя,
бездомную сироту, зависящую от милости скупого
дяди Рузвельта в Монреале. Она снова увидела величественного джентльмена, который
пришёл к ней и сказал, что он троюродный брат её отца, капитан
Дантон из Дантон-Холла. Она никогда не видела его раньше, но с детства слышала
о своем богатом кузене и знала его историю. Она знала, что он
в ранней юности женился на англичанке, которая умерла десять лет назад
после чего, оставив четверых детей — сына Генри и трёх дочерей,
Кэтрин, Розину и Эвелин. Сын, всю жизнь проживший бунтарем и повесой,
в возрасте двадцати лет сорвался с цепи, подделал имя своего отца и сбежал в
Нью-Йорк, женился на актрисе, ввязался в азартную игру и был
ранен. На этом всё и закончилось. Старшая дочь, родившаяся в Англии,
была воспитана своей богатой бабушкой по материнской линии,
наследницей которой она должна была стать. Миссис Дантон и двое её младших детей жили в Холле,
в то время как капитан в основном отсутствовал. После её смерти,
Канадская леди взяла на себя заботу о доме и дочерях капитана Дантона
. Все это Грейс знала и была совершенно не готова увидеть свою
дальнюю родственницу и услышать, что канадская леди вышла замуж и
уехала, и что ей предложили занять ее место. Условия капитана
были настолько щедрыми, что Грейс сразу согласилась; и через неделю была
пристроена в Холл экономкой и компаньонкой его дочерей.

Четыре года назад. Оглядываясь на тот вечер, Грейс со вздохом подумала о том,
как всё это было приятно, теперь, когда всё закончилось. Это было такое
тихое, безмятежное время - она единственная хозяйка, приступы дурного настроения Розы и
Приступы болезни Ини - единственный недостаток. И теперь все было кончено
навсегда. Наследница Дантон-Холла вступит во владение скипетром, и
завтра наступит новая эра.

Раздался стук в дверь, и чей-то голос спросил: "Могу я войти, Грейс?"
и Грейс очнулась от своих грёз.

"Да, Ини," — сказала она, и Ини вошла, пристально глядя на неё.

"Ты плакала?" — спросила она, присаживаясь на табурет у её ног.

"Плакала? Нет! С чего бы мне плакать?"

— Ты выглядишь таким серьёзным. Я слышала, как ушёл твой гость, и прибежала. Кто это был?

"Мой брат, который только что вернулся из Германии."

"Боже мой! Разве я не говорила, что у него такие же глаза, как у тебя? Он доктор, не так ли?

"Да."

- Грейс, мне показалось, ты говорила, что бедна?

- Ну, я беден, не так ли?

- Тогда кто оплатил обучение вашего брата медицине в Германии?

- Дядя Рузвельт. Он очень любит Фрэнка.

"Ваш дядя Рузвельт богат?"

"Я думаю, что да. Очень богат и очень скуп".

— У него есть сыновья и дочери?

— Нет, мы его ближайшие родственники.

— Тогда, возможно, он оставит вам своё состояние, Грейс.

- Думаю, вряд ли. Возможно, он упомянул Фрэнка в своем завещании, но это невозможно
сказать наверняка. Он очень эксцентричен.

- Грейс, я надеюсь, он не оставит это тебе, - серьезно сказала Ини.

- В самом деле, почему бы и нет, скажи на милость?

- Потому что, если бы вы были богаты, вы бы уехали. Мне было бы жаль, если бы вы
уехали из Дантон-Холла.

Грейс наклонилась, чтобы поцеловать бледное юное лицо.

"Моя дорогая Ини, ты забываешь, что приезжает твоя прекрасная сестра Кейт. Через
неделю или две в твоём сердце не останется места ни для кого, кроме неё."

"Ты лучше меня знаешь, — сказала Ини, — возможно, она будет похожа на Роуз,
и я совсем её не полюблю."

Грейс улыбнулась.

— Вы хотите сказать, что не любите Роуз?

"Любить Роуз? — повторила Ини, очень удивлённая этим вопросом. — Любить
Роуз, конечно! Я бы хотела посмотреть на того, кто мог бы любить Роуз. Грейс,
где остановился ваш брат? В отеле?

"Нет, у месье ле Кура. Он знает отца Фрэнсиса. Ини, ты слышишь
это?"

Она встрепенулась, прислушиваясь. Сквозь шум ветра и дождя и
шелест деревьев они могли слышать быстрый стук колес экипажа, подъезжающего к дому
.

- Я слышу, - сказала Ини. - папа пришел. О Грейс, какая ты бледная!

- Правда? - Спросила Грейс, прикладывая руку к сердцу и направляясь к
двери. Она остановилась в акт вскрытия его, и вдруг поймал Ини и
страстно к сердцу. "Ини, моя дорогая, прежде чем они придут, скажи мне
еще раз, что ты не позволишь этой новой сестре полностью украсть твое сердце
у меня. Скажи мне, что ты все еще будешь любить меня".

— Всегда, Грейс, — сказала Ини. — Вот и всё — карета остановилась!

Грейс открыла дверь и вышла в вестибюль. Мраморный
пол, куполообразный потолок, резные, украшенные статуями и
картинами стены были великолепны в свете огромной люстры.
мгновение спустя раздался громкий стук во весь дом, и Бабетта распахнула
входную дверь широко распахнули. В комнату вошел рослый джентльмен, застегнутый на все пуговицы
пальто, под прицелом у него была молодая леди.

"Настоящее канадское крещение, папа", - сказал серебристый голос молодой леди
. "Я почти промокла".

Грейс услышала это и мельком увидела, как человек капитана Дантона, Огден,
ухаживает за хорошенькой румяной девушкой, похожей на горничную, а затем,
очень-очень бледный, подходит к своему хозяину и его дочери.

"Моя дорогая мисс Грейс," — сказал моряк сердечным голосом, взяв её за руку.
ее рука: "Я рада видеть вас. Моя дочь Кейт, мисс Грейс".

Моя дочь Кейт с достоинством поклонилась, едва взглянув на нее.
Ее взгляд был прикован к маленькой, худощавой фигурке, съежившейся позади нее.

- Привет, Ини! - воскликнул капитан, подхватывая ее на руки. - пытаешься
поиграть в прятки, да? Выходи, дай нам на тебя посмотреть.

Он поднял её над головой, как котёнка, и поцеловал,
а потом поставил на пол, смеясь и задыхаясь.

"Ты, маленький сорванец, почему ты не можешь потолстеть и порозоветь, как все?
должен? Ну вот, поцелуй свою сестру Кейт и поприветствуй ее.

Ини робко подняла глаза и была очарована одним взглядом. Два прекрасных
сияющих, как звезды, глаза смотрели на нее сверху вниз, и самое красивое лицо, которое
Ини когда-либо видела, озарилось чарующей улыбкой. Протянулись две руки
, и Ини прыгнула в них и восторженно поцеловала прелестное личико
.

"Ты дорогое дитя!" - сказал нежный голос, и это было все; но она
прижала ее к себе со слезами на сияющих глазах.

- Ну, ну! - воскликнул капитан Дантон. - Этого достаточно. Вы двое можете обняться
со временем, когда вам будет удобно, но в данный момент я очень
проголодался и хотел бы поужинать. Столовая в этой стороне
направление, не так ли, Грейс? Кажется, я знаю дорогу.

Он исчез, и Кейт Дэнтон высвободила свою новообретенную сестру, все еще
держа ее за руку.

"Пойдем, покажи мне мою комнату, Ини", - сказала она. - Юнис, - обратилась к Рози
камеристка, - скажи Огдену, чтобы принес сундуки и немедленно распаковал.
Пойдем.

Все еще держа сестру за руку, Кейт поднялась наверх, а Ини больше ни на кого не смотрела
и не слышала. Юнис передала Огдену приказ своей юной леди
и последовала за ним, а Грейс осталась стоять одна.

"Уже, - с горечью подумала она, - уже обо мне забыли!"

Не совсем. Капитан Дантон появился на верхней площадке лестницы, без
пальто.

- Послушай, Огден. О, мисс Грейс, поднимитесь, пожалуйста, наверх.
Огден, займитесь багажом и подождите меня в моей гардеробной.

Он вернулся в гостиную, и Грейс, войдя, увидела, что он стоит спиной
к камину. Это был дородный и красивый мужчина, румяный и
добродушный, с густыми светлыми волосами, усами и бакенбардами. Он учтиво
пододвинул ей стул, и Грейс села.

- Вы побледнели, мисс Грейс, - сказал он, разглядывая ее. - Вы
надеюсь, ничем не болели. Огден сказал мне, что с вами все в порядке.

"У меня все хорошо, спасибо".

"Я полагаю, вы написали Розе? Куда она уехала?"

- В дом мисс Ла Туш, ее подруги, в Оттаве. Ини
написал ей, и Роуз, вероятно, будет здесь через день-два, самое большее.


Капитан кивнул.

"Что касается вас, моя дорогая юная леди, я нахожу, что вы так прекрасно справлялись в
моё отсутствие, что я надеюсь, что мы ещё много лет будем вас нанимать. Возможно,
я эгоистичен в своём желании, но оно так естественно, что вы меня простите.
эгоизм. Кейт совершенно не разбирается в тонкостях
домашнего хозяйства. Боже, помоги мне и моим друзьям, если бы нам пришлось полагаться на её
кулинарные способности! Кроме того, — слегка рассмеявшись, — скоро кто-нибудь приедет, чтобы забрать её.


Грейс серьёзно поклонилась.

"Как видите, моя прекрасная родственница, вы незаменимы. Я надеюсь, что мы
убедим вас остаться.

«Если вы хотите, чтобы я остался, капитан Дантон, я, конечно, останусь».

«Спасибо. Этот старый богач, ваш дядя, ещё жив?»

«Да, сэр».

«А ваш брат? Полагаю, он всё ещё в Германии».

- Нет, сэр, мой брат в Канаде, в Сент-Круа. Он был здесь сегодня
вечером.

- В самом деле! Где он остановился? Мы должны заставить его прийти сюда".

"Он находится с визитом в М. Ле пес, и я не думаю, что значит остаться надолго."

Как только она это сказала, дверь открылась, и вошли Кейт и Ини. Сестры
обнимали друг друга за талию, и Ини казалась очарованной.
Кейт подошла и встала рядом с отцом, с нежностью глядя ему в
лицо.

- Какие красивые комнаты, папа! Мой будуар и спальня очаровательны.
Завтра Ини будет повсюду сопровождать меня - такой милый, романтичный
старый дом."

Грейс сидела и смотрела на неё. Как она была прекрасна! На ней всё ещё был
лёгкий траур, а платье из чёрного шёлка ниспадало богатыми
складками позади неё, доходя до круглого белого горла, где оно
было застёгнуто сверкающим бриллиантом. На левой руке
сиял бриллиант-солитер — на этих тонких, изящных ручках
несомненно, было обручальное кольцо. Это были все драгоценности, которые она носила. Её платье было
обшито тонким чёрным кружевом, а все её золотистые волосы были
уложены короной вокруг благородной и прекрасной головы. Она была очень высокой,
очень стройная; и изысканное лицо лишь слегка оттенено
розовым. «Прекрасная, величественная и гордая, как королева!» Да, она
выглядела именно так, и Грейс задумалась, что за мужчина покорил это
трепетное сердце. В ее взгляде, в ее лучезарной
улыбке, в каждом грациозном движении было колдовство, которое очаровывало даже домработницу ее отца
степенную экономку, и это, казалось, полностью пленило малышку
Ини. В своей красоте и гордости, когда она стояла там такая грациозная и
элегантная, Грейс подумала, что ее отец был прав, когда говорил, что принц - это
не слишком хорошо для его несравненной дочери.

Теперь он улыбнулся ей сверху вниз, как мужчины улыбаются тому, что является зеницей их ока
и гордостью их сердец, а затем повернулся к Ини,
прижимающейся к своей статной сестре.

- Береги себя, Ини! Не дай Кейт околдовать тебя. Разве ты не знаешь, что она
волшебница и околдовывает всех, кого встречает? Она сверхъестественная, я
предупреждаю вас — ведьма, вот как это называется!"

В ответ Ини подняла руку Кейт и поцеловала её.

"А ведьмы когда-нибудь едят, папа?" — рассмеялась мисс Дантон, — "потому что я очень
голодна. Во сколько мы обедаем?"

"Во сколько, мисс Грейс?" — спросил капитан.

"Немедленно, если вы желаете, сэр".

"Тогда пусть это будет немедленно".

Грейс позвонила и распорядилась подать ужин. Томас, старый дворецкий и
мальчик в пуговицах принесли первое блюдо. Грейс
всегда председательствовала, но в этот вечер она сидела рядом с Ини, а мисс Кейт
заняла место во главе стола.

"В первый раз, папа", - сказала она. — Если я совершу какую-нибудь ошибку, скажите мне.

— О, папа! — воскликнула Ини. — Я думала, что придёт кто-то ещё. Больной
джентльмен — мистер кто? — о, Ричардс?

Лицо капитана Дантона и его старшей дочери внезапно помрачнело от
этого вопроса. Грейс удивлённо посмотрела на них.

"Он скоро будет здесь", - сказал он, но сказал это с видом
сдержанности; и Кейт, наклонившись вперед со своей лучезарной улыбкой,
начал рассказывать Ини какую-то историю из их жизни в море, которая заставила ее забыть
Мистера Ричардса.

После ужина они перешли в гостиную. Длинная, низкая, роскошная
квартира, очень величественная, оформленная с изысканным
вкусом.

«Какая красивая комната!» — сказала Кейт. «У нас дома не было ничего и вполовину такого же причудливого и
старинного, как здесь, папа?»

У одного из высоких окон стояло пианино с пюпитром для нот
рядом с ним стояла молодая леди, подошла, открыла его и виртуозно пробежалась
пальцами по клавишам.

"Правильно, Кейт, - сказал ее отец, - включи нам музыку. Как тебе
нравится твое пианино?"

"Нравится - не то слово, папа. Это превосходно!"

Белые руки заискрились над полированными клавишами из слоновой кости, и комната
наполнилась мелодией. Ини стояла у пианино с выражением восхищения на лице. Капитан
Дантон сидел в кресле и слушал, полузакрыв глаза, а Грейс
присела в уголке и достала из кармана вязанье.

"О, Кейт, как прекрасно ты играешь?" Ини восторженно воскликнула, когда
"летящие руки" помолчал. "Я никогда не слышал ничего подобного. Что это было?"

"Всего лишь немецкий вальс, маленький энтузиаст! Ты что, не играешь?"

"Немного. Роза тоже играет, польки и вальсы, но ба! не так".

"Кто твой учитель?"

"Monsieur De Lancey. Он приезжает из Монреаля дважды в неделю, чтобы давать нам
уроки. Но ты играешь лучше, чем он ".

"Маленький льстец!" - целуя ее и смеясь, и белые руки снова заняты
. "Папа, что ты будешь?"

"Песня, моя дорогая".

"Ну, что тебе нравится? Casta Diva?"

"Мне было бы жаль, если бы она понравилась! — Вы можете спеть «Девушку из Гоури»?

"Я попробую, если хотите.

Говоря это, она перешла на пение, и работа Грейс упала ей на колени
пока она слушала. Какой у нее был изысканный голос! Такой чистый, такой нежный, такой
мощный. Окутанная немотой тишина, последовавшая за песней, была лучшей
аплодисменты. Мисс Дантон встала, смеясь над восхищенным лицом своей сестры.

- О, не останавливайся! - умоляюще воскликнула Ини. - Спой еще раз, Кейт.

Прежде чем Кейт успела ответить, раздался громкий звонок в дверь. Капитан
Мгновением раньше Дантон и Грейс прислушивались к звукам подъезжающей кареты
. Первая завелась и поспешила выйти из дома.
комната; а Кейт стояла неподвижно, пристально глядя на дверь.

- Кто это? - спросила Ини. - Мистер Ричардс?

Кейт положила руку на плечо девушки и по-прежнему стояла молча и
сосредоточенная. Они услышали, как открылась дверь, услышали голоса капитана
и его помощника Огдена; а затем послышалось шарканье ног в холле
и на лестнице.

"Они помогают ему подняться наверх", - сказала Кейт, глубоко вздохнув. "Да,
это мистер Ричардс".

Ини выглядела так, словно хотела задать несколько вопросов, но ее сестра
снова села за пианино и потонула в музыкальном шторме.
Прошло полчаса, почти час, мисс Дантон все играла и играла
не переставая, а потом вернулся ее отец. Девушка посмотрела на него
быстро и вопросительно, но его раскрасневшееся лицо было таким же
добродушным, как всегда.

"Все еще играешь, - сказал он, - а глаза у Ини как две полуночные
луны. Вы знаете, что уже половина одиннадцатого, мисс Ини, и маленьким девочкам пора
ложиться спать?

Грейс встала и положила свою работу в карман. Подошла Ини, поцеловала
пожелав спокойной ночи отцу и сестре, и ушла. Грейс, просто пожелав
спокойной ночи, последовала ее примеру, но радушный Капитан протянул
руку.

- Спокойной ночи, моя маленькая экономка, - сказал он, - и приятных снов.

Мисс Дантон протянула свои тонкие пальцы, но пожелание спокойной ночи было тихим и
холодным.

Экономка ее отца, похоже, произвела на нее не слишком приятное впечатление
или она была слишком горда, чтобы проявлять сердечность к иждивенцам.

Грейс, поднявшись в свою комнату, приглушила свет и, сев у
окна, отдернула занавески. Дождь всё ещё шёл, ноябрьский ветер
шумел в кронах деревьев, и тьма была непроглядной. Была ли эта
зимняя буря, как сказал её брат, предвестницей грядущих бед и
бури в их мирном канадском доме?

"Интересно, как они с Роуз поладят", - подумала Грейс. "Характер Розы
такой же порывистый, как и этой ноябрьской ночью, и я должен судить, что эти фиолетовые глаза
тоже могут вспыхивать огнем Дантона. Когда встречаются две грозовые тучи,
обычно поднимается шум. Я не удивлюсь, если вскоре в
лагере начнется война ".

Дверь ее комнаты тихо открылась. Грейс обернулась и увидела Ини в длинной
ночной рубашке, похожую на привидение.

- Можно мне войти, Грейс?

- Тебе пора в постель, - сказала Грейс, зажигая лампу и
начиная расплетать волосы.

Ини вошла и села на низкий табурет у ног Грейс.

"О, Грейс, разве она не великолепна?"

"Кто?"

"Ты знаешь, кого я имею в виду — Кейт."

"Она очень красивая, — тихо сказала Грейс, продолжая работать.

"Красивая! Она прекрасна? Она великолепна! Грейс, люди говорят, что Роуз
хорошенькая, но для Кейт она не больше, чем... чем просто ничто
вообще.

- Вы зашли только для того, чтобы сказать это? Если так, мисс Эвелин, я должен попросить
вас удалиться, поскольку я собираюсь помолиться.

- Прямо сейчас, - ответила Ини, поудобнее устраиваясь на своем табурете. - Вы
когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь играл и пел так, как она?

"Она замечательно играет и поет".

"Грейс, что бы ты отдала, чтобы быть такой же красивой, как она?"

"Ничего! А теперь иди.

- Да. Разве не странно, что папа не привел мистера Ричардса в
гостиную. Огден и папа помогли ему подняться по лестнице, и Огден принес ему
ужин.

"Кто тебе это сказал?"

"Бабетта. Бабетта видела его, но он был так закутан, что она не могла разглядеть
его. Она говорит, что он очень высокий и стройный и выглядит как молодой
мужчина".

"Ини, как скоро ты уезжаешь?"

- О, Грейс, - умоляюще сказала она, - позволь мне остаться с тобой на всю ночь.

«И не давать мне спать до утра, болтая? Только не я», — сказала Грейс. «Уходи!»

"Пожалуйста, позволь мне остаться?"

"Нет! Убирайся!"

Она подняла её, подвела к двери и выпроводила, а Ини убежала
в свою комнату.

Когда Грейс закрыла за собой дверь, она услышала, как шелестит шёлковое платье Кейт Дантон
наверху.

"Спокойной ночи, папа," — услышала она её мягкий, чистый голос,
напомнивший ей о серебряных колокольчиках.

"Спокойной ночи, моя дорогая," — ответил капитан. Затем шёлковое платье
прошелестело мимо, дверь открылась и закрылась, и мисс Дантон удалилась.




Глава III.

СМЕНА ДИНАСТИИ.


Когда холодное ноябрьское солнце залило ее комнату, Грейс встала следующим
утром, оделась и спустилась по лестнице. Она выглядела очень опрятно и по-женски
в своем клетчатом халате в крапинку, белоснежном воротнике и манжетах и
ее темные волосы были недавно заплетены в косу.

Громкоголосые часы в прихожей пробили семь. Казалось, никто, кроме нее, не
двигался в доме, и ее шаги странным эхом отдавались в
темных коридорах. Сонная судомойка разжигала огонь на кухне,
когда она вошла, уныло уставившись на свою работу; и Грейс, оставив
несколько указаний для миссис Ледру, кухарки, снова ушла, на этот раз
столовая, где лакей Джеймс разводил еще один камин. Грейс
открыла ставни, раздвинула шторы и впустила утро
солнечные лучи во всей своей красе. Затем она вытерла пыль и расставила по местам
мебель, подмела мраморный камин и помогла Бабетте постелить
скатерть для завтрака. Это неизменно была ее утренняя работа; и стол
выглядел как картинка, когда она заканчивала, со старым фарфором и
сверкающим серебром.

Прошло почти восемь часов, прежде чем она закончила; она побежала наверх за своим
шляпкой и шалью и отправилась на свою обычную получасовую прогулку
завтрак. Она пошла по дороге, ведущей в деревню, тихой и пустынной,
и вернулась вся сияющая после быстрой тренировки.

Капитан Дантон стоял на крыльце, покуривая пенковую трубку, когда
она шла по аллее.

- Доброе утро, Хиби! - поздоровался капитан. "Ноябрьские розы ярче, чем где бы то ни было в августе"
в Канаде!"

Грейс рассмеялась и собралась уходить, но он остановил её.

"Не уходи пока. Я хочу с кем-нибудь поговорить. Где ты была?"

"Просто гуляла, сэр."

"Так рано! Во сколько ты встаёшь, скажи на милость?"

"Около половины седьмого."

"Боже, какие первобытные часы. Когда завтрак?"

- Девять, сэр. Через минуту прозвенит звонок.

Пока она говорила, телефон зазвонил, и Грейс отошла, чтобы снять шляпку и
пригладить волосы, растрепанные утренним ветром. Капитан был в
столовой, когда она спустилась, он стоял в своей любимой позе,
спиной к камину, фалды сюртука вытянуты вперед, а ноги, как у
две стороны треугольника.

- Девочки уже встали, Грейс? Извините за приставку; мы родственницы, вы
знаете. А! вот и одна из них. Доброе утро, мадемуазель.

- Доброе утро, папа, - сказала Ини, целуя его. - Где Кейт? - спросила я.

"Кейт здесь!" - произнес голос, похожий на звон серебряных колокольчиков; и вошла Кейт
грациозная и элегантная в своем белом кашемировом утреннем халате со шнуровкой
и фиолетовые кисточки, и узел из фиолетовой ленты на округлом
горловине. "Я не заставила тебя ждать, не так ли?"

Она поцеловала отца и сестру, улыбнулась, поклонилась Грейс и заняла свое
место председателя. Очень изящно и ловко белые руки порхали
среди хрупких фарфоровых чашек и блюдец и управлялись с резным
массивным серебряным кофейником.

Грейс подумала, что на утреннем солнце она выглядит красивее, чем в
яркий свет лампы, румянец на ее щеках и прекрасные
золотистые волосы, закрученные в блестящие кольца.

Грейс была очень молчалива во время завтрака, слушая остальное.
Капитан и его старшая дочь оба были отличными собеседниками и никогда
не опускали разговор. Мисс Дантон редко обращалась к ней, но
Сердечность капитана компенсировала это.

— Я должен сегодня увидеться с вашим братом, Грейс, — сказал он, — и пригласить его
сюда. Кэр тоже отличный парень — прошу прощения — я
должен пригласить их обоих на ужин. Понсонби и Лэндри,
а "Фавры" уже на старых местах?

- Да, сэр.

"Тогда я навещу их - они не знают, что я здесь - и посмотрю, не скрасит ли небольшая
компания нашу долгую канадскую зиму. Вы трое, Грейс, Роуз
и Ини, уже достаточно долго живете здесь как нонетки. Мы должны попытаться
и немного изменить всё для вас.

Добродушные попытки капитана разговорить свою немногословную экономку
не очень-то удавались. У неё была та неприятная черта замкнутых натур,
привычка молчать, и её замкнутость всегда проявлялась в
присутствии блестящей дочери капитана. Эта юная красавица
время от времени ее голубые глаза останавливались на смуглом, опущенном лице со странным
выражением, очень похожим на отвращение.

"Что за человек эта твоя мисс Грейс, Ини?" спросила она свою
сестру после завтрака. "Очень глупая, не правда ли?"

"Глупая! О, дорогая, нет! Грейс - самая дорогая, лучшая девушка в мире,
кроме тебя, Кейт. Я не знаю, как мы будем жить без неё.

«Я не знала, — довольно холодно сказала Кейт, — она такая молчаливая и
неприступная. Пойдёмте! Вы обещали показать мне дом».

Они были одни в столовой. Она подошла к камину и
Она задумчиво смотрела на два портрета, висевших над
каминной полкой, — капитана Дантона в двадцать семь лет и его жену в двадцать четыре.

"Бедная мама!" — сказала Кейт с редкой нежностью в голосе. "Какой
она была красивой! Ты помнишь её, Ини?"

"Нет," — ответила Ини. "Ты же знаешь, я была совсем маленькой, Кейт. Всё, что я о ней знаю, — это то, что рассказывает мне Марджери.


«Кто такая Марджери?»

«Моя старая няня, и Гарри, и твоя, и Роуз. Она нянчила нас всех,
младенцев, и заботилась о маме, когда та умерла. Она была мамина служанка, когда
мама вышла замуж, и прожила с ней всю жизнь. Она до сих пор здесь».

- Тогда я должен увидеть Марджери. Она мне понравится, я знаю; потому что я люблю все
старое, легендарное и почтенное. Я помню маму в последний раз, когда она была в Англии
ее высокую, стройную фигуру, темные волнистые волосы,
и красивую улыбку. Она брала меня на руки в сумерках и
пела мне перед сном".

"Дорогая Кейт! Но Грейс была мне матерью. Ты знаешь, Марджери говорит, что
Роза похожа на нее?"

"На кого? Mamma?"

- Да, все, кроме ее характера. О! - воскликнула Ини, внезапно состроив гримасу.
- Ну и вспыльчивая же Роза!

Кейт улыбнулась.

"Плохая?"

"Плохая! Вы бы видели, как она металась взад-вперед по комнате в
нарастающая страсть и брань. Боже мой! - воскликнула Ини, затаив дыхание
при воспоминании об этом.

"Вы когда-нибудь ссоритесь?" - спросила Кейт, смеясь.

"Примерно по пятьдесят раз на дню. О, какое это было счастье, когда она поехала в
Оттава! С тех пор мы с Грейс пребываем в раю. Она будет вести себя прилично
какое-то время, когда вернется домой, осмелюсь сказать, перед тобой и
папой; но это ненадолго.

Вошла Грейс, и Кейт увела Ини, чтобы показать ей дом. Это
была настоящая экскурсия. Посетить Дантон-Холл было не шуткой. Наверх и вниз
по лестницам; по коридорам; в гостиную, где они были
прошлая ночь; зимняя гостиная на втором этаже, вся золотая и
малиновая; летняя утренняя комната, застекленная с четырех сторон, с соломенными циновками на
пол, повсюду цветочные горшки, напоминающие оранжерею;
библиотека, где висело множество работ Дантона, увековеченных маслом, и где
вдоль стен тянулись книжные полки; в помещение, которое когда-то было детской, где
, как в старые времена, стояли пустые кроватки, и где под солнечным окном
низкое кресло-качалка, собственное кресло миссис Дантон; в сказочный будуар Кейт,
весь в рифленом атласе и парче; в ее спальню, где все
была белой, лазурной и безупречной, как она сама; в комнату Ини, красивую
и обставленную со вкусом, но не столь великолепную; в комнату Розы, очень беспорядочную, и
захламленный и характерный; в папин, большой, без ковра, без камина,
ужасно мрачный и непохожий на самого папу; в "Грейс", совершенство
закажите и попробуйте, и тут Ини остановилась, запыхавшись.

— Там ещё много чего есть, — сказала она, — папин кабинет, но он сейчас там
пишет, и зелёная комната, и комнаты мистера Ричардса, и…

— Неважно, — поспешно сказала Кейт, — мы не будем беспокоить папу или мистера
Ричардса. Пойдём посмотрим на старую Марджери.

Они нашли старую женщину в отведенной ей маленькой комнате, она деловито вязала
и выглядела бодрой и жизнерадостной. Она встала и
сделала юной леди чопорный реверанс.

- Я очень рада видеть вас, мисс, - сказала Марджери. "Я часто нянчила тебя, когда
ты был маленьким голубоглазым, кудрявым, розовощеким младенцем. Вы
очень высокая и очень хорошенькая, мисс, но вы не похожи на свою мать.
Она не похожа на свою мать. Вы оба Дантоны, но мисс
Роза, она похожа на нее, и мастер Гарри ... Ах, бедный, дорогой мастер Гарри!
Он убит, не так ли, мисс Кейт?

Кейт ничего не ответила. Она отошла от старухи к окну, и
Ини увидела, что она сильно побледнела.

"Не говори о Гарри, Марджери!" — прошептала Ини, толкнув её локтем.
"Кейт это не нравится."

"Прошу прощения, мисс," — сказала Марджери. "Я не хотела обидеть, но я
нянчила вас всех, и я знала вашу маму, когда она была маленькой девочкой. Я была тогда
молодой женщиной, и я так хорошо помню ее милое юное лицо
. Похожа на мисс Роуз, когда она не сердится.

Кейт улыбнулась завершению и ушла.

- Куда теперь? - весело спросила она. - Я и вполовину не устал от осмотра достопримечательностей.
Может, для разнообразия выйдем на улицу? Да? Тогда пойдёмте, возьмём наши шляпы.
Ваши канадские ноябри холоднее, чем в Арктике.

«Погоди, пока наши декабри не отщипнут кончик твоего имперского носа, — сказал
Ини, дрожа от предвкушения. — Ты ещё пожалеешь, что не вернулся в
Англию!»

Жёлтое ноябрьское солнце освещало сад, лужайку и поляну, когда Ини
вела свою сестру по территории. Они исследовали длинный фруктовый сад,
прогуливались по тамарисковой аллее и бродили вокруг пруда с рыбками. Но
сад и фруктовый сад были чёрными от ноябрьских морозов, деревья
застучали руки-скелеты, и опавшие листья закружились в меланхолии
ветер. Они спустились по извилистой аллее к воротам, и Кейт смогла
увидеть деревню Сент-Круа на протяжении четверти мили дороги, ведущей
к ней, с искрящейся рекой за ней.

"Я бы хотела посмотреть деревню, - сказала она, - но, возможно, ты
устал".

"Не настолько устал. Пойдемте.

- Если я утомлю вас до смерти, скажите мне об этом, - попросила Кейт. - Я отличный
пешеход. Дома я ежедневно проходила много миль ".

Мисс Дантон нашла Сент-Круа довольно большим городом с десятками
извилистые улицы, узкие деревянные тротуары, причудливого вида, во французском стиле
дома, магазины, в которых, казалось, ничего не продавалось, отели, все тихие и
заброшенная церковь с высоким крестом и открытыми дверями. Суббота
повсюду царила тишина - улицы были пустынны, дети казались
слишком ленивыми, чтобы играть, собаки слишком ленивыми, чтобы лаять. Длинный, медлительный
канал, извивающийся вокруг деревни, как спящая змея, казалось, был
оживлен больше, чем на самом деле.

"Какое унылое место!" - сказала Кейт. "Все легли спать? Здесь
всегда так?"

"В основном", - сказала Ини. "Ты бы слышал, как Роуз ругала это. Это годится только для
она говорит, что много Рипа Ван Винклза или "Семи спящих". Вся жизнь
она есть, находится вокруг станции, когда приходит и уходит поезд ".

Сестры бродили вдоль канала, пока деревня не осталась позади,
и вот они оказались в каких-то пустынных полях, размокших после недавних дождей.
за ним расстилалось черное болото, а на другой стороне возвышалось огромное мрачное здание
на фоне голубого канадского неба.

- Что это за старая бастилия? - спросила Кейт.

- Казармы Сент-Круа, - смущенно ответила Ини. - Пойдем отсюда, Кейт. Я
«Боюсь солдат — они могут нас увидеть».

Она обернулась и вскрикнула. Два мускулистых солдата в красных мундирах
шли по мокрому полю к тому месту, где они стояли. Они покачивались при ходьбе
и издали что-то вроде индейского боевого клича, обнаружив, что их заметили.

«Не убегайте, мои дорогие, — сказал один из них, — мы идём так быстро,
как только можем».

«О, Кейт! — в ужасе воскликнула Ини, — что нам делать?»

«Пойдёмте скорее, — сказала Кейт, — эти люди пьяны».

Они вместе побежали по полю, но мужчины с каждым шагом
нагоняли их.

"Послушай, моя дорогая", - икнул один из них, кладя свою большую руку на плечо Кейт
"ты не должна убегать, ты знаешь. Клянусь Джорджем! ты хорошенькая
девочка! поцелуй нас!"

Он обнял ее за талию. Только на мгновение; в следующее, когда вся
кровь всех Дантонов прилила к ее щекам, она отпрянула
и нанесла ему удар в лицо, который заставил его пошатнуться. Пошла кровь
из носа пьяного солдата, и он на секунду замер, ошеломленный
неожиданным ударом; следующий, с проклятием, он бы поймал
она, но это что-то схватило его сзади и удерживало, как в
тиски. Большая собака огромными прыжками пересекла поле, и два ряда
грозной слоновой кости крепко держали воина. Пес был не один; его
хозяин, высокий и рослый джентльмен, был рядом с испуганными девушками,
крепко держа другого солдата за ошейник.

"Ты, пьяный негодяй!" - сказал владелец собаки. "Завтра ты получишь за это
черную дыру. Тигр, мальчик мой, отпусти. Пес с
рычанием разжал хватку. - А теперь убирайтесь, вы оба, или моя собака
разорвет вас на фарш!

Пьяные хулиганы смущенно отпрянули, а Ини протянула к их герою обе свои
руки.

— О, доктор Дантон! Что бы мы без вас делали?

— Не знаю, — ответил доктор.
— Боюсь, вы оказались бы в очень неприятном положении.
Молодым леди вряд ли безопасно находиться так далеко от деревни без сопровождения,
пока здесь расквартированы эти пьяные солдаты.

- Раньше я часто приходила одна, - сказала Ини, - и никто ко мне не приставал. Позвольте мне
познакомить вас с моей сестрой - Кейт, доктор Дантон.

Кейт протянула руку со своей чарующей улыбкой.

"Большое спасибо тебе и Тайгеру. Я не знала, что у меня есть тезка в Сент-Луисе
Croix."

— Это брат Грейс, — сказала Ини, — и он здесь только в гостях — он
только что из Германии.

Кейт поклонилась, погладив Тигра по большой голове своей белоснежной рукой.

"Это ещё один друг, которого мы должны поблагодарить, — сказала она. — Как вы оказались
так кстати, доктор Дантон?

- По чистой случайности. Мы с Тайгером совершаем утреннюю прогулку
по этим безлюдным полям и равнинам. Я прикажу должным образом наказать этих парней
за их грубость.

- Нет, нет, - сказала Кейт, - отпусти их. Вряд ли это повторится.
Кроме того, - смеясь и краснея, - я уже наказал одного из них, и
Тигр пришел мне на помощь со вторым.

"Вы правильно поступили с ним", - сказал Доктор. "С вашего позволения, мисс
Дантон, я провожу тебя в деревню.

- Пойдем с нами домой, - предложила Ини, - мы как раз успеем к ленчу,
и я знаю, ты хочешь увидеть Грейс.

"Тысяча благодарностей, мадемуазель ... Но нет... не сегодня утром".

Кейт поддержала приглашение, но доктор Дантон вежливо настаивал на своем
отказался. Он проводил их до Сент-Круа, затем приподнял шляпу,
попрощался, свистнул Тигру и ушел.

Юные леди благополучно добрались до холла как раз вовремя, чтобы причесаться
перед обедом, где, конечно, не говорили ни о чем, кроме их
приключений и их победителя.

"Клянусь Джорджем! если я поймаю этих парней, я переломаю им все кости
пьяные шкуры, - закричал разгневанный капитан. - Вы двое попали бы в неплохую переделку
, если бы не Доктор. Я поеду в дом священника, или
как вы его там называете, сразу после обеда и привезу его к
ужину, а заодно и Кэрри, если он согласится, ведь Кэрри — мой старый друг.


Капитан Дантон сдержал слово. Как только обед закончился, он
сел на коня и ускакал, напевая какую-то мелодию. Кейт стояла на
ступеньках, и бледный ноябрьский солнечный свет золотил нежный розовый румянец на
щеках и создавал ореол вокруг блестящих волос, наблюдая за ним из поля зрения
. Ини, как обычно, цеплялась за нее, и Грейс остановилась поговорить
по пути через холл она обратилась к ней.

- Тебе следует пойти попрактиковаться, Ини. Ты сегодня не прикасалась к пианино,
а завтра придёт твой учитель.

«Да, Ини, — сказала Кейт, — иди занимайся музыкой. Я иду наверх,
в свою комнату».

Она улыбнулась, поцеловала её, открыла дверь гостиной, втолкнула её внутрь и убежала.
вверх по широкой лестнице. Но не в свою комнату, а по тихому
коридору, ведущему к двери, обитой зеленым сукном. Ключ от этой двери был у
нее в кармане; она открыла ее, заперла за собой и оказалась взаперти с
пока еще невидимым мистером Ричардсом.

Ини добросовестно тренировался три часа. Было почти пять
часов, и послеполуденное солнце опускалось низко в ровном небе. Она
встала, закрыла пианино и отправилась на поиски своей сестры. Наверх
и вниз по лестнице, и в комнату миледи, но миледи нигде не было
найдена. Грейс не знала, где она. Юнис, розовощекая горничная-англичанка,
не знала. Ини была озадачена и спровоцирована. Пробило пять часов, и
в сумерках она отправилась на поиски - все напрасно. Она
через полчаса бросила это занятие и вернулась в дом. Лампы в холле
были зажжены наверху и внизу, и Ини, проходя по верхнему коридору,
нашла то, что искала. Дверь, обитая зеленым сукном, была не заперта, и ее сестра
Кейт вышла, заперла ее и положила ключ в карман.

Ини стояла, глядя на нее, слишком удивленная, чтобы говорить. Пока она
разыскивая ее повсюду, Кейт весь день провела наедине с
таинственным инвалидом.

- Полагаю, Ини, пора переодеваться к обеду, - сказала она, взглянув на свои
часики. - Нужно одеваться, если папа приведет гостей. Ты видел Юнис?
она в моей комнате?"

"Я не знаю. Вы были там с мистером Ричардсом весь
день?"

"Да, бедняге становится одиноко! Сбегай и переоденься".

Юнис ждала в будуаре своей юной леди, где ярко горел камин
, горели восковые свечи, занавески были задернуты, и все
Она выглядела восхитительно уютно. Кейт опустилась в кресло, и Юнис
вынула шпильки из её прекрасных блестящих волос, и они
рассыпались вокруг неё сверкающим дождём.

"Какое платье вы хотите надеть, мисс?"

"Чёрное кружевное, я думаю, раз у нас будут гости, и жемчужное."

Она вяло лежала, пока Юнис расчесывала ее мягкие густые волосы и
укладывала их короной, как ей больше всего нравилось. Она стояла
вяло застегивая платье, ее глаза были затуманены и мечтательны,
она смотрела на кольцо с бриллиантом, которое носила. Она выглядела очень прелестно в мягком,
богатое кружево, бледный жемчуг на изысканном вырезе; и она одобрительно улыбнулась,
когда Юнис закончила.

"Так сойдет, Юнис, спасибо. Теперь можешь идти."

Девушка вышла, а Кейт откинулась на спинку кресла, ее голубые глаза,
нежные и мечтательные, все еще были устремлены на огонь. Погрузившись в мир грёз,
она лежала, поворачивая сверкающий бриллиант на пальце, и
не замечала, как проходят мгновения. Громкий звон обеденного колокольчика
разбудил её, и она, слегка вздохнув, вышла из приятной задумчивости,
отряхнула кружевные оборки и сбежала вниз по лестнице.

Когда она вошла, все были в столовой — папа, Ини, Грейс и
незнакомцы — доктор Дантон и похожий на священника молодой человек с бледным
интеллигентным лицом и проницательными глазами, которого представили как отца
Фрэнсиса.

"Кэр не смог прийти," — сказал капитан. "Приболел. Очень жаль.
Отличная компания, Кэр. — Почему люди не могут заболеть в разумное
время, отец Фрэнсис?

"Спросите доктора Дантона, — сказал отец Фрэнсис. — Я не врач — не лечу
людей.

"Не спрашивайте меня ни о чём, пока идёт первый курс, — сказал
Доктор. «Вам следовало бы знать лучше. Я надеюсь, вы уже оправились от
своего недавнего испуга, мисс Дантон».

"Дантон испугался!" — воскликнул её отец. "Дочь всех
Дантонов, которые когда-либо сражались и погибали, струсила! Кейт, отрицай это обвинение!"

"Мисс Дантон не трусиха," — сказал доктор. "Она сражалась как
героиня".

Кейт ярко покраснела.

"Поскольку вы сильны, будьте милосердны", - сказала она. "Признаюсь, я был так сильно напуган,
что никогда больше не пойду туда один. Надеюсь,
с моим спасителем, герром Тигром, все в порядке".

- Вполне хорошо. Если бы он знал, что я приду сюда, он, несомненно, сделал бы это
— Передайте ему от меня привет, — сказал он.

— Кто такой герр Тайгер? — спросил капитан.

— Мой большой ливонский кровяной пёс и самый близкий друг, за
исключением отца Франциска.

— Птицы одного полёта, — сказал молодой священник.
— Не то чтобы я причислял себя к докторам и кровяным псам. Тебе следовало позволить Тигру преподать
этим парням урок, который они запомнят, Дантон. Их пьяная
наглость становится невыносимой.

Обед продолжался и закончился. Дамы покинули столовую; джентльмены
задержались, но ненадолго.

Кейт играла на пианино, очаровывая Ини, а Грейс сидела за вязанием.
Мисс Дантон встала и приготовила чай, а молодой Доктор откинулся на спинку
кресла, разговаривая с Ини и наблюдая полузакрытыми глазами за
нежные руки ловко порхают по хрупким фарфоровым чашкам.

"Включи нам какую-нибудь музыку, Кейт", - сказал ее отец, когда все закончилось. "Грейс,
отложи свое вязание и будь моим партнером в игре в вист. Отец
У Фрэнсиса и Доктора не будет ни единого шанса против нас.

Квартет сел. Руки Кейт порхали вверх и вниз по сияющим октавам
фортепиано и наполняли комнату небесной гармонией, волнами
Музыка лилась, звучала и завораживала. Она играла, пока карточная
игра не закончилась, а затем развернулась на стуле.

"Кто победил?" — спросила она.

"Мы," — ответил Доктор. "Когда я решаю победить, я всегда побеждаю.
Победа зависит только от меня."

"Я ручаюсь за ваше умение жульничать", - сказала Грейс. "Отец Фрэнсис, я
удивлен, что вы одобряете такие нечестные действия".

"Я бы не стал играть ни в ком, кроме моего партнера", - сказал молодой священник, переходя
к пианино. "Не переставайте играть, мисс Дантон. Я преданно
Я люблю музыку, и очень редко я слышу такую музыку, как та, что вы
исполнили для нас сегодня вечером. Вы поёте, не так ли?

"Пой!" воскликнул её отец. "Кейт поёт как соловей. Спой нам
шотландскую песню, дорогая."

"Какую, папа?"

"Любую. «Старый Робин Грей», если хотите».

Кейт спела милую старую шотландскую балладу с таким пафосом, что тронула бы любое
сердце.

"Это очаровательно, — сказал отец Фрэнсис. — А теперь спой для меня, шотландка,
что ты умеешь."

Она весело взглянула на него; это была её любимая песня, и она
спела её для него так, как он никогда раньше не слышал.

- У вас нет любимчика, доктор Дантон? - спросила она, поворачиваясь к нему со своей
опасной улыбкой. - Я хочу относиться ко всем одинаково.

"Ты поешь "Услышь меня, Норма"?"

Ее ответом была песня. Затем она встала из-за инструмента, и отец
Фрэнсис вытащил часы.

"Что, черт возьми, подумает о нас!- половина двенадцатого! - воскликнул он.
Дантон, вставай сию же минуту и пойдем отсюда.

"Я понятия не имел, что уже так поздно", - сказал доктор, вставая, несмотря на
Протест капитана. "Ваша музыка, должно быть, околдовала нас, мисс Дантон".

Они пожали Капитану руку и удалились.

Грейс и Ини сразу же поднялись наверх. Кейт все еще задерживалась в
гостиной, когда ее отец вернулся, проводив своих гостей.

- Славный малый этот молодой доктор, - сказал капитан в своей сердечной манере.
- На редкость славный малый. Ты так не думаешь, Кейт?

- Он хорошо воспитан, - равнодушно сказала Кейт. - Думаю, я предпочитаю отца
Фрэнсис. Спокойной ночи, папа.

Она поцеловала отца и медленно поднялась в свою комнату.
Юнис ждала,
чтобы раздеть её, и Кейт откинулась на спинку кресла, пока служанка снимала с неё одежду и расчёсывала длинные волосы. Она лежала с полузакрытыми глазами,
нежно мечтая не об этом вечере, не о докторе Дантоне, а о
другом, более красивом, дорогом и далёком.




Глава IV.

Роза Дантон.


На следующее утро, когда семья собралась за завтраком, капитан Дантон
обнаружил на своей тарелке письмо, в котором его срочно вызывали в Монреаль.

"Дела, моя дорогая", - сказал он, отвечая на вопросительный взгляд своей старшей дочери
"Неотложные дела".

- Ничего, касающегося... - Она сделала паузу, выглядя пораженной. - Ничего, относящегося
к...

- К мистеру Ричардсу. Нет, моя дорогая. Как вы, леди, собираетесь провести этот
день?

Он посмотрел на Грейс, которая улыбнулась.

"Все мои обязанности улажены", - сказала она. "Я не боюсь наступающего дня"
это тяжким бременем ложится на мои плечи.

"А вы двое?"

- Я не знаю, папа, - вяло ответила Кейт. - Я могу практиковаться, читать
и писать письма, и навещать мистера Ричардса. Осмелюсь сказать, я справлюсь".

"Давай прокатимся", - предложила Ини. "Мы можем поехать с папой на
станцию, а потом попросить Томаса отвезти нас повсюду. Сегодня прекрасный день,
а вы еще ничего не видели в Сент-Круа и на наших проселочных дорогах.

Идея Ини была встречена аплодисментами, и сразу после завтрака было заказано карету
, и Томас присутствовал. Мистер Огден упаковал свой
Мистер Ричардс взял свой саквояж, и все трое сели в карету, которая тут же тронулась с места.

"Присмотри за мистером Ричардсом, как обычно, Огден, — сказал капитан, когда Огден
помогал ему надеть пальто. — Я вернусь завтра.

Грейс стояла в дверях и смотрела вслед карете, пока та не скрылась из виду на извилистой
дороге. Затем она вернулась к своим
обязанностям экономки - отдать необходимые распоряжения к обеду, проследить, чтобы
комнаты были должным образом убраны, и так далее. Все было
шло хорошо; дом содержался в безупречном порядке от чердака до подвала.
Огден заперся с мистером Ричардсом, слуги спокойно занимались своими делами, и в Дантон
Холле было тихо, как в церкви в будний день. Грейс, напевая себе под нос,
отнесла своё шитье в столовую, где ей больше всего нравилось сидеть, и
принялась усердно шить. Тиканье часов на каминной полке
приближалось к двенадцати, шелест ободранных деревьев на
свежем утреннем ветру какое-то время были единственными звуками снаружи и внутри.
Затем колеса быстро застучали по посыпанной гравием подъездной дорожке, приближаясь к дому
в спешке, и Грейс удивленно подняла голову.

«Так скоро вернулись, — подумала она. — Они, должно быть, недалеко уехали».

Но это был не красивый новый экипаж, а всего лишь потрёпанный маленький
фургончик со станции, в котором сидела молодая леди с кучей чемоданов
и коробок.

"Роуз! — воскликнула Грейс. — Я совсем забыла, что она сегодня приезжает."

Мгновение спустя входная дверь с грохотом открылась и закрылась, по коридору пронеслись
быстрые шаги, зашуршало шёлковое платье, дверь в столовую
распахнулась, и в неё влетела молодая леди, которая заключила Грейс в
пылкие объятия.

"Ты, милая старушка!" — воскликнул свежий молодой голос. "Я знала, что должна была прийти!"
найти тебя здесь, даже если бы я не видел тебя сидящей у окна. Разве
ты не рада, что я снова дома? И у тебя есть что-нибудь поесть? Я
заявляю, что умираю с голоду!"

Выпалив все это на одном дыхании, с поцелуями вместо запятых, молодая леди
отпустила Грейс и бросилась в кресло.

— Грейс, позвони в колокольчик и принеси нам что-нибудь поесть. Ты не представляешь,
как я голоден. Ты одна? Где остальные?

Грейс, приняв этот поток вопросов с присущей ей невозмутимостью,
встала, позвонила в колокольчик и заказала пирожные и холодную курицу; юная леди
тем временем она сняла свой красивый чёрный бархатный тюрбан с длинным
пером, швырнула его в угол и отправила вслед за ним шаль, перчатки и меховой
воротник.

"Ну же, Роуз," — возмутилась Грейс, подбирая их, — "сколько раз я должна тебе говорить,
что пол — неподходящее место для того, чтобы развешивать вещи? Я полагаю, что теперь, когда ты
вернулся домой,
как обычно, весь дом будет в беспорядке ".

"Тогда зачем вы послали за мной?" спросила Роза. "Я была очень обеспеченной. Я
не хотела приходить. Ни разу меня не отругали с тех пор, как я уехала, а я
повсюду разбросала свою одежду! Скажи, Грейс, как у тебя дела с
новички?"

"Очень хорошо".

Тут появилась Бабетта с ленчем для юной леди, и мисс Роуз тут же принялась за него
.

- Какая она, Кейт, - красивая?

"Очень!" - с ударением.

"Красивее, чем я?"

"В тысячу раз красивее!"

"Бах! Я не верю в это! Высокая и светловолосая, со светлыми волосами и голубыми глазами.
Я права?

"Да."

"Тогда она такая же пресная, как молоко и вода, — такая же пресная, как ты, старая
мадам Ворчунья. А папа — он большой, громогласный, краснолицый и
весёлый, я полагаю?

— Мисс Роуз Дантон, будьте немного вежливее, если хотите, чтобы я ответил
на ваши вопросы.

— Ну, а разве это не так? А мистер Ричардс — кто такой мистер Ричардс?

"Я не знаю."

"Разве его здесь нет?

"Да, конечно."

"Тогда почему ты не знаешь?"

— Потому что у меня, в отличие от Роуз Дантон, нет такой же большой склонности к любопытству,
как у репы.

— Грейс, не будь такой противной. Расскажи мне всё, что знаешь о мистере Ричардсе.

— И это ничего не значит. Я его даже никогда не видела. Он инвалид; он
не выходит из своих комнат ни днём, ни ночью. Его еду приносят наверх, и никто
не видит его, кроме вашего отца, сестры и Огдена.

«Боже мой!» — воскликнула Роуз, широко раскрыв глаза. «Тайна под нашим
— Ну и ну! Что это может значить? Где-то что-то не так, не
так ли?

"Я ничего об этом не знаю; это не моё дело, и я никогда
не вмешиваюсь в чужие дела.

"Ты, старая ворчунья! А теперь, когда я наелась, почему бы тебе
не спросить меня о моём визите в Оттаву и о том, как я провела время?

"Потому что мне на самом деле всё равно. Однако я верю, что ты
хорошо провела время.

"Хорошо провела время!" — пронзительно закричала Роуз. "Это было похоже на рай!" Я
никогда не проводил такого великолепного, очаровательного, восхитительного времени с момента своего рождения! Я
Я никогда ни о чём так не сожалела, как о том, что уезжаю.

«Правда!»

«О, Грейс! Это было прекрасно — так весело, так многолюдно; а я люблю
общество! Бал сегодня вечером, концерт завтра, светский приём в следующий вечер,
театр, званые ужины, дневные спектакли, утренние визиты, покупки и
приёмы!» О, - восторженно воскликнула Роза, - это было великолепно!"

"Боже мой!" - сказала Грейс, делая швы, как швейная машинка. "Должно быть, это
было большим испытанием уйти".

"Так и было. Но я возвращаюсь. Дорогая Оттава! Очаровательная Оттава! Я был
невероятно счастлив в Оттаве!"

Она взяла на руки мирно спящего на ковре котёнка и сказала:
и закружилась по комнате, насвистывая весёлую мелодию. Грейс посмотрела
на неё, попыталась сдержать улыбку, но не смогла и продолжила работу. Она
была очень, очень хорошенькой, эта вторая дочь капитана Дантона, и совсем
не похожей на двух других. Она была среднего роста, но такой пухленькой и округлой,
что казалась ниже, чем была на самом деле. Её густые каштановые волосы,
ниспадавшие густыми локонами до талии, были тёмными; кожа у неё была
смуглой, щёки круглыми и красными, как яблоки, лоб низкий, нос
идеальный, зубы как жемчужины, глаза маленькие, блестящие и карие.
Очень красивая, очень яркая, очень пикантная и кокетливая с колыбели.

"Вы, наверное, научились этому новому умению в Оттаве?" — спросила Грейс.

"Какому новому умению?"

"Свистеть."

"Да, меня научил Джулс."

"Кто такой Джулс?"

«Жюль Ла Туш — сын хозяина дома — красив, как ангел, и мой
преданный раб».

«В самом деле! Он научил тебя чему-нибудь ещё?»

«Только любить его и курить сигареты».

«Курить!» — в ужасе воскликнула Грейс.

«Да, любовь моя! У меня в чемодане целая пачка». Если ты починишь мои
чулки, я дам тебе немного. Сейчас я не могу жить без сигарет.


«В любом случае, мне придётся починить ваши чулки. Что касается сигарет,
разрешите мне отказаться. Что скажет ваш папа на такое поведение?

"Он, без сомнения, будет очарован. Если нет, то должен быть. Только представьте, когда
он сидит вечером в одиночестве за своим портсигаром, какие приятные,
компанейские сигареты мы можем выкурить вместе. Мы с Джулсом курили вместе
каждый час. Мой дорогой Джулс! Как же я хочу вернуться в Оттаву и снова быть с тобой!
Грейс! — она отпустила кошку и повернулась к ней, — хочешь узнать секрет?
"Не особенно; какой?

"Ты ведь не расскажешь, правда?

"

"Я не знаю; я должен услышать это первым".

"Это великий секрет; я бы не сказал никому, кроме тебя; и только не тебе,
если только ты не пообещаешь хранить глубочайшее молчание".

"Я не даю обещаний вслепую. Говори мне или нет, как тебе будет угодно. Я все равно не
высокого мнения о твоих секретах.

— Не веришь? — раздражённо спросила Роуз. — Тогда посмотри сюда.

Она протянула левую руку. На третьем пальце сверкало мерцающее опаловое
кольцо.

"Ну что?" — спросила Грейс.

"Ну что!" — торжествующе сказала Роуз. — Это Джулс подарил мне; это моё
обручальное кольцо.

Грейс села и в ужасе посмотрела на неё.

«Нет!» — сказала она. — «Ты же не это имела в виду, Роуз?»

"Я действительно это имею в виду. Я помолвлена с Жюлем Ла Туш, и мы собираемся
пожениться через год. Это мой секрет, и если ты предашь меня, я никогда
не прощу тебя.

- И ты это совершенно серьезно?

- Совершенно серьезно, мистер Грогнеус.

- Месье и мадам Ла Туш знают?

— Конечно, нет. _Mon Dieu!_ Мы слишком молоды. Жюлю всего двадцать, а
мне восемнадцать. Мы должны подождать, но я люблю его до безумия, а он обожает
меня! Тра-ля-ля!

Она снова схватила кошку и закружилась по комнате.

Её вальс внезапно прервался.

Джентльмен, молодой, высокий и статный, стоял в дверях, держа в руке шляпу.
в дверях, рассматривая ее.

- Не позволю себе вмешиваться, - сказал джентльмен, вежливо приближаясь. "Не
позвольте мне никого не прерывать, умоляю!"

Грейс встала, улыбаясь.

"Роуз, позвольте мне представить моего брата, доктора Дантона! Фрэнк, мисс Роуз
Дантон!"

Мисс Роуз уронила котёнка, опустила глаза и сделала изящный
реверанс.

"Мой приход испортил очень милую картину, — сказал доктор, —
и, боюсь, разочаровал кошечку. Пожалуйста, продолжайте свой вальс, мисс Роуз,
и не обращайте на меня внимания."

— Я не знаю, — беспечно ответила Роуз, — мой вальс закончился, и мне нужно
переодеться.

Она выбежала из комнаты, но тут же заглянула обратно.

— Грейс!

"Да!

"Ты не придешь как-нибудь завить мне волосы?

"Нет, у меня нет времени.

"Что же мне тогда делать? Бабетта вырывает их с корнем.

"Я не занят, — невозмутимо ответил доктор. "У меня не так много опыта в
завивке волос юным леди, но я очень хочу научиться".

"Вы очень добры, - сказала его сестра, - но мы можем обойтись без ваших
услуг. Ты мог бы позвать Юнис, я полагаю, Роуз; ей больше нечего
делать.

- Кто такая Юнис?

«Горничная вашей сестры; вы можете позвонить ей; она разбирается в причёсках
лучше, чем Бабетт».

Роуз взбежала по лестнице. У окна в верхней гостиной стояли Огден
и Юнис.

Роуз привычно кивнула камердинеру и повернулась к девушке.

"Ты Юнис?"

"Да, мисс."

"Ты занята?"

"Нет, мисс."

- Тогда, пожалуйста, зайди в мою комнату и причеши мне волосы.

Юнис последовала за молодой леди, а Огден вернулся в таинственные
районы, занятые мистером Ричардсом.

В доме снова воцарилась тишина; единственным тревожащим элементом было то, что она
завивала волосы; а Грейс и ее брат мирно беседовали внизу.

Время ленча миновало, когда к дверям подкатила коляска. Кейт,
вся раскрасневшаяся после прогулки по морозному воздуху, она прервала свою весёлую болтовню
с бледной Ини, увидев то, что предстало её взору. Стоя на крыльце
на ступеньках, играя с большой собакой, которую Кейт знала, и
флиртуя - это было похоже на флирт - с хозяином собаки, стоял
radiant vision, округлая девичья фигура, облаченная в яркое
платье из мериноса маисового цвета, искусно отделанное черным кружевом и бархатом,
идеальные обнаженные плечи и руки, щеки, похожие на розовые румяна,
глаза, сверкающие, как звезды, и золотисто-каштановые волосы, недавно завитые,
ниспадающие до талии.

"О, как красиво!" Кейт еле слышно воскликнула.

В следующее мгновение Ини взбежала по ступенькам и удостоила это видение
юного расцвета поцелуем, в то время как Кейт последовала за ней более благопристойно.

- Как поживаешь, Ини? сказала Роза. "Кейт!"

Она протянула обе руки. Кейт поймала ее в каком-то восторге
объятия.

— Моя сестра! — воскликнула она. — Моя дорогая Роуз!

И тут она замолчала, потому что доктор Дантон смотрел на неё с
необычайной серьёзностью, которая её раздражала.

"Когда ты приехала, Роуз?" — спросила Ини.

"Два часа назад. Ты хорошо доехала, Кейт?"

- Очень, и я проголодался. Боюсь, мы заставили мисс Грейс ждать,
не пора ли пообедать? Пойдем со мной в мою комнату, Роза.
вы уходите, доктор? Не останетесь ли на ленч?"

"Как-нибудь в другой раз. Доброе утро, дамы. Пойдемте, Тигр."

Он неторопливо пошёл по аллее, насвистывая, и три сестры повернулись
и вошли в дом.

"Очень приятный!" — сказала Роуз. "Брат Грейс, и довольно красивый."

"Красивый!" — воскликнула Кейт. "Он не красивый, моя милая сестра." Она
снова обняла её и нежно поцеловала. "Моя милая сестра!
как сильно я буду любить тебя!"

Роуз с готовностью подставила щёку для поцелуя, но в её тщеславном, кокетливом сердце
защемило от зависти, когда она увидела, насколько её превосходная сестра красивее,
чем она сама. Она с комфортом устроилась в кресле,
пока Юнис одевала свою юную госпожу, болтая по-французски, как
сорока. Они вместе спустились на ленч; бледная Ини была полностью
ее затмевала блестящая Роза, и весь день они провели вместе
за пианино и прогулками по саду.

- Возмездие, Ини, - сказала Грейс, целуя Ини в бледную щеку. - Ты забыл
я ради этой ослепительной Кейт, а теперь ты нигде. Ты должен вернуться
снова к Грейс.

"Нет никого лучше Грейс", - сказала Ини, прижимаясь к ней. "Но Кейт и
Роуз не всегда будут такими. "Люби меня мало, люби меня долго". Подожди
пока Кейт не узнает, из чего сделана Роза.

Но, несмотря на пророчество Ини, две сестры замечательно поладили
вместе.

Капитан Дантон не вернулся на следующий день, как обещал, так что они
были полностью брошены друг на друга. Вместо этого пришла записка от
Монреаль, который сказал им, что дела задержат его в этом городе
еще почти на две недели. "Когда я вернусь, - заканчивалась записка, - я
приведу старого друга повидаться с Кейт".

"Кто бы это мог быть?" - удивилась Кейт. "Насколько я знаю, в Монреале нет ни одного моего старого друга
. Папе нравится быть загадочным".

— Да, — сказала Роуз, — я бы так и подумала, когда у нас в самом
доме творится что-то непонятное.

— Что за непонятное?

— Мистер Ричардс, конечно. Он — загадка похлеще, чем в «Тайнах Удольфского замка».
Почему никто не может с ним увидеться, кроме этой
мягко ступающей, скользкой, как угорь, маленькой лапочки Огден?

Кейт посмотрела на хорошенькую сестру, которую она так любила, с самым холодным
взгляды, которые она когда-либо бросала на неё.

"Мистер Ричардс — инвалид; он не может ни с кем видеться или выходить из своей
комнаты. Что в этом загадочного?"

"Где-то здесь есть загадка," — проницательно заметила Роуз. "Кто такой мистер
Ричардс?"

"Друг папы — и бедняк. Не задавай так много вопросов, Роза. Мне
больше нечего сказать по этому поводу.

"Тогда я должна выяснить это сама - вот и все, - подумала Роза. - и я
вскоре тоже это сделаю, несмотря на полдюжины огденов".

Роуз старалась с рвением и настойчивостью, достойными лучшего дела, и большинство из них
явно потерпели неудачу. Мистер Ричардс был невидим. Его питание ежедневно дорожало.
Огден и Кейт навещали его ежедневно, но обитая сукном дверь всегда была заперта,
а Огден и Кейт в этом вопросе были немы. Кейт навещала больного
в любое время дня и ночи. Огден редко покидал его, за исключением тех случаев, когда
Мисс Дантон была там, а потом он вышел немного проветриться в саду.
Комната Розы находилась рядом с коридором, ведущим в комнату с зеленым сукном; и
часто просыпаясь "среди мертвой пустоты и посреди ночи", она
прокрадывалась в эту таинственную комнату, чтобы послушать. Но ничего не должно было быть
услышано, ничего не было видно - тайна была непостижима. Она бы
бродить по улице в любое время суток под окном мистера Ричардса и, глядя вверх,
удивляться, как он терпит свою тюрьму и чем может заниматься, если
эти тёмные шторы никогда не поднимаются и он никогда не смотрит на внешний
мир. Раз или два появлялось лицо, но это всегда было острое, худое лицо мистера Огдена,
и любопытство Роуз, подпитываемое тем, что она видела,
становилось невыносимым.

"Что это может значить, Грейс?" - спрашивала она экономку, которой она
имела обыкновение, несмотря на бесконечное пренебрежение, поверять свои тайные проблемы
. "Здесь что-то не так; там, где есть секретность, есть
«Вина — я всегда это слышала».

«Не спешите с выводами, мисс Роуз, и не беспокойтесь о
мистере Ричардсе; это не ваше дело».

«Но я не могу не беспокоиться. Какое дело папе, Кейт и
этому мерзкому Огдену до того, что у них есть секрет, а я о нём не знаю?» Я
чувствую себя оскорбленным, и я отомщу. Я не собираюсь останавливаться, пока не выведаю
тайну. Я твердо убежден, что рожден быть
сотрудником сыскной полиции, и в один прекрасный день тайна мистера
Ричардса перестанет быть тайной ".

У Грейс были свои подозрения, но Грейс славилась тем, что не лезет в чужие дела,
и держала свои подозрения при себе. Маневры Роуз
развесили её, и она позволила ей продолжать. Юная леди прибегала к
каждой мыслимой стратегии, и каждая уловка была ловко отражена.

"Почему бы тебе не пригласить доктора Дантона к мистеру Ричардсу, Кейт?" - спросила она
однажды вечером свою сестру, встретив ее выходящей из комнаты мистера Ричардса
. "Я бы сказала, что он был умелым".

"Весьма вероятно, - сказала Кейт сдержанно, - "но мистеру Ричардсу
медицинская помощь не требуется".

— О, значит, он не так уж плох? В таком случае вам следует спустить его с лестницы.
Немного оживлённого общества — например, моего — пошло бы ему на пользу.

Тёмные глаза Кейт нетерпеливо сверкнули.

— Роуз, — резко сказала она, — сколько раз я должна повторять тебе, что мистер Ричардс —
ипохондрик и не выходит из своей комнаты? Перестаньте говорить на эту
тему. Мистер Ричардс не спустится вниз.

Она проплыла мимо — величественная и немного недовольная.
Роуз пожала своими пухлыми плечами и сбежала по лестнице, потому что доктор Дантон
поднимался по улице, а Роуз в последнее время уделяла внимание и тому, и другому.
между игрой в детектива-любителя и флиртом с доктором Дантоном. Но
в гостиной к Розе пришел посетитель, и молодой Доктор,
войдя в столовую, застал сестру одну, мечтательно глядящей в окно
на звездные сумерки.

"Грейс, - сказал он, - я пришел попрощаться; я уезжаю в Монреаль".

Грейс оглянулась на него с внезапным облегчением.

— О, Фрэнк! Я рада. Когда ты уезжаешь?

Доктор Фрэнк молча посмотрел на неё, а затем подтолкнул к себе тростью
подставку для ног.

"Ну, честное слово, для сестры, которая не видела меня шесть лет,
это проявление нежности. Ты рад, что я уезжаю, не так ли?"

"Ты понимаешь, что я имею в виду; это касается Розы Дантон".

"Ну, а как насчет мисс Роуз?"

"Я рад, что вы уберетесь с ее пути. Я рад, что у нее не будет
шанса выставить тебя дураком. Я рад, что у тебя не будет времени влюбиться в нее
".

"Моя прелестная Роза! Моя темноглазая дорогая! Грейс, ты бессердечная.

Грейс посмотрела на него, но его лицо было в тени, и тон его
голоса ничего не говорил.

"Я не знаю, серьезно ты это или нет", - сказала она. "Ради тебя самого
Я надеюсь, что это не так. Роза флиртовала с тобой, но я подумал
у вас хватило проницательности, чтобы увидеть её насквозь. Я надеюсь, я верю, Фрэнк,
что вы не позволяли себе всерьёз думать о ней.


"Почему бы и нет?" — сказал доктор Дантон. — "Она очень красива, у неё очаровательные манеры, мы с ней одной крови, я бы хотел жениться.
Я думаю, что жениться очень хорошо. Почему бы мне не думать о ней всерьёз?"

- Потому что с таким же успехом ты мог бы влюбиться в луну и надеяться завоевать ее
.

- Ты хочешь сказать, что она не захотела меня?

"Да".

"Пытаюсь, это. Но почему? Ее поведение обнадеживает. Я думал, что она была в
влюблена в меня".

Грейс снова озадаченно посмотрела на него; его лицо снова было в тени, и
его непроницаемый голос сбил ее с толку.

"Я не верю, что ты когда-либо думал о чем-то подобном. Эта девушка
прирожденная кокетка. Она флиртовала с Огденом просто ради удовольствия
флиртовать. Она флиртует с тобой, потому что больше не с кем.

- Пытается! - повторил Доктор. - Очень! И ты действительно думаешь, что в моём предложении нет
смысла — ты действительно думаешь, что она не выйдет за меня замуж?

"Я действительно так думаю."

"И почему? Не разбивай мне сердце без причины. Это потому, что я
беден?

"Потому что ты беден и недостаточно красив или ловок для
самая тщеславная, самая поверхностная кокетка, которая когда-либо выставляла мужчин дураками. Достаточно ли это ясно?


«Это очень ясно, и я вам очень признателен. Моя дорогая
Роуз! Но тише! Шелестит шёлковое платье — вот она идёт!»

Дверь открылась; это была Роуз, но не одна; с ней были обе сестры,
и доктор Дантон сразу же встал, чтобы попрощаться.

"Завтра я уезжаю в Монреаль," — сказал он. "Прощайте, мисс Дантон."

"До свидания," — она коснулась его пальцев кончиками своих. "Счастливого пути."

Она отошла к окну, и в каждой черте её
гордого лица читалось холодное безразличие.

Он протянул руку Розе, искоса взглянув на сестру.

- Прощайте, мисс Роуз, - сказал он. - Я никогда не забуду приятных часов, которые я
провел в Дантон-Холле.

Он пожал маленькую пухлую ручку, и румяные щеки Розы залились краской еще сильнее
но она только сказала: "До свидания", отошла к пианино и
сыграла вальс.

Ини была единственной, кто выразил сожаление и дружески
пожала ему руку.

"Мне жаль, что вы уходите," — сказала она. "Возвращайтесь скорее, доктор Фрэнк."

Доктор Фрэнк выглядел так, будто хотел её поцеловать, но там была Кейт,
Она была царственной и величественной, и о таком неподобающем поведении не могло быть и речи.

Однако именно Кейт заговорила с ним в последний раз, когда он выходил из комнаты.

"Передавай от меня привет Тигру, — сказала она. — Я буду рада, когда Тигр
вернётся на Сент-Круа."

"Люби меня, люби мою собаку, — процитировала Роуз. — «Как поживает хозяин Тигра, Кейт?»

«Я всегда буду рада видеть доктора Дантона», — сказала Кейт с
крайним безразличием. «Спой мне песню на закате, Роуз».

Роуз спела «Кэтлин Маворнин» приятным контральто.

Кейт стояла, слушая изысканные слова и мелодию, и наблюдала за доктором
Фигура Дантона растворяется в ноябрьской мгле, и он думает о
ком-то, кого она любила вдали от него.

«О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
Может быть, на годы, а может быть, навсегда,
тогда почему ты молчишь, голос моего сердца?»




Глава V.

Видение призрака.


Через три дня после отъезда брата Грейс капитан Дантон
вернулся в Холл. Как ни странно, молодого Доктора стало не хватать
за эти три дня четыре мисс Дантон. Даже величественная Кейт,
которая скорее пошла бы на каторгу, чем стала бы его владелицей, скучала по его
добродушному присутствию, приятному смеху и интересным разговорам;
Роуз скучала по своему ухажеру и устало смотрела на часы, которые она
проводила, кокетничая с ним; Ини скучала по шоколаду,
конфетам и новым книгам из Монреаля; а Грейс скучала по нему
больше всех. Но Ини была единственной, кто был достаточно честен, чтобы признаться в этом, и она
заявила, что дом стал таким же одиноким, как темница, с тех пор, как доктор Фрэнк
уехал.

"Можно подумать, ты влюбилась в него, Ини," — сказала Роуз.

"Нет, - возразил Ини, - это я оставляю тебе. Но он был милым; он мне нравился
и я хочу, чтобы он вернулся. Правда, Кейт?"

"Меня это особенно не волнует", - сказала Кейт. "Я бы хотела, чтобы папа приехал".

"И привел своего неизвестного друга. Послушай, Кейт, - сказала Роуз
- говорят, ты помолвлена... Возможно, это твой жених.

К жемчужному лицу Кейт прилила горячая кровь, и она поспешно отвернулась к
ближайшему окну.

"Слишком поздно, ma soeur", - сказала Роза, и в ее глазах заплясали огоньки. "Вы краснеете
красиво. Не взгляну ли я на него, когда он приедет, на этого завоевателя
героя, который сможет покорить сердце нашей королевы Кейт.

— Роуз, тише! — воскликнула Кейт, но не рассердилась, и на её лице по-прежнему сияла
улыбка.

Роуз подошла к ней и ласково обняла за талию.

"Расскажи мне о нём, Кейт. Он красивый?

"Кто? Реджинальд? Конечно, он красивый.

"Я ужасно хочу его увидеть! У вас есть его фотография? Не покажете ли вы ее
мне?"

На шее Кейт была тонкая золотая цепочка, которую она носила днем
. К нему был прикреплен медальон, и сейчас ее рука сжимала его, но она не стала
вынимать.

"Как-нибудь в другой раз, моя милая", - сказала она, целуя Роуз. "Пойдем,
прокатимся".

Роуз была опытной наездницей и никогда не выглядела так хорошо, как в
седле. У неё была резвая чёрная кобыла, которую она называла Регина,
и она каждый день ездила верхом с доктором Фрэнком, пока этот джентльмен
был в Сент-Круа. Кейт тоже хорошо ездила верхом. Быстроногого маленького пони по кличке
Араб обучили для неё, и сёстры ежедневно вместе скакали по
стране.

Ини и Грейс, смертельно боявшиеся лошадей, никогда не катались на них.

Между музыкой, книгами и катанием на лошадях прошло три дня,
и это было довольно приятно.

Роуз была заядлой читательницей романов, и Кейт проводила время взаперти,
с этой непостижимой тайной, мистер Ричардс, скончалась ее младшая сестра
поглощенная последним новым романом.

У них тоже были гости - Понсонби, Ландри, Ле Фавры и
звонили все известные люди по соседству. Отец Фрэнсис, месье ле
Преподобный Огастес Клэр, епископ Сент-Круа,
молодой англичанин-аристократ, пришёл к ним вечером,
чтобы послушать пение мисс Дантон и поиграть в нарды.

Преподобный Огастес, стройный и светловолосый, с лицом и руками,
как у хорошенькой девушки, был очень впечатлён величественной дочерью
о капитане Дантоне, который так великолепно пел и смотрел на него
глазами, похожими на голубые звезды.

День, когда ее отец вернулся домой, был долгим и скучным. Там не было
посетителей не было, и они никуда не выходили. Холодный северный ветер
весь день завывал вокруг дома, дребезжал в окнах и отчаянно рвался
в костлявых объятиях ободранных деревьев. Небо было
свинцовым, река черной и мутной. Ближе к вечеру в непроглядном воздухе закружились крупные
снежинки, сначала медленно,
потом быстрее, пока всё не покрылось слепящей, порхающей белизной, и чёрная
земля не скрылась из виду.

Кейт стояла у окна в столовой и смотрела на быстро падающий снег. Это
был долгий день для неё — долгий, утомительный, бесцельный день. Она пыталась
читать, играть, петь, работать, но ничего не получалось. Она навещала мистера
Ричардса, бесцельно бродила из комнаты в комнату,
вяло лежала на диванах и пыталась уснуть, но всё было напрасно.
Демон скуки овладел ею, и теперь, исчерпав все
средства, она стояла, уныло глядя на зимнюю картину. Она была
одета к вечеру и выглядела как картинка, застегнутая на все пуговицы.
черный бархатный жакет, его насыщенный темный цвет так оттеняет ее светлое лицо и
сияющие золотистые волосы. Грейс была ее единственной спутницей - Грейс сидела
безмятежно заплетая передник для себя, Роуз была глубоко погружена в "Лес"
Отверженные", а Ини барабанила по пианино в гостиной.
Наступило долгое молчание, но вскоре Грейс оторвала взгляд от своей
работы и заговорила.

- Этот зимний пейзаж для вас в новинку, мисс Дантон. У вас в Англии не бывает таких диких
снежных бурь?

Кейт немного удивленно огляделась.

Экономка ее отца действительно очень редко обращалась к ней добровольно
к ней.

"Нет, - сказала она, - не так, но мне это нравится. Мы должны устроить
катание на санях завтра, если так будет продолжаться".

"Возможно. Правда, в ноябре мы не часто катаемся на санях.

Последовала еще одна пауза.

Кейт зевнула, прикрывшись белой рукой.

- Я бы хотела, чтобы отец Фрэнсис поднялся, - устало сказала она. «Он единственный,
с кем в Сент-Круа стоит поговорить».

Тёмный, короткий ноябрьский день сменялся снежной ночью, когда
сквозь призрачные сумерки к дому подъехала повозка со станции,
и из неё вышли два джентльмена. В пальто с поднятыми воротниками
опущенные воротнички и шляпы скрывали обоих, но Кейт узнала своего
отец, более высокий и плотный, вскрикнул от восторга.

- Папа! - воскликнула она и выбежала из комнаты ему навстречу. Он как раз входил
, его веселый смех звенел по дому, когда он стряхивал с себя
снег и заключил ее в свои мокрые объятия.

- Рад снова быть дома, Кейт! Вы не против холодного поцелуя, не так ли? Позвольте мне
представить вам старого друга, которого вы, держу пари, не ожидаете увидеть.

Джентльмен, стоявший позади него, вышел вперёд. Джентльмен не очень молодой,
не очень красивый и не очень высокий; одновременно невзрачный и
гордый вид. Бледные сумерки были достаточно яркими, чтобы Кейт узнала
он снял шляпу.

"Сэр Рональд Кит!" - воскликнула она, и на каждой черточке ее
лица отразилось сильное удивление. "Да кто бы мог подумать увидеть вас в Канаде?"

Она откровенно протянула руку, но в поведении сэра Рональда, когда он коснулся ее и снова опустил, чувствовалась заметная сдержанность
.

— Я думал, это будет нечто потрясающее, — сказал её отец. — Как поживают Грейс
и Ини?

"Очень хорошо."

"А Роуз? Роуз вернулась домой?

"Да, папа."

В этот момент появился Огден, и его хозяин повернулся к нему.

- Огден, проследи, чтобы багаж сэра Рональда отнесли в его комнату, а затем
будь готов сопровождать его. Таким образом, сэр Рональд, у нас есть
только время переодеться к обеду, и не более.

Он провел гостью в спальню, а Кейт вернулась в
гостиную. Роза была там, красиво одетая, с цветами в
волосах, и ей было любопытно узнать, кто их посетитель. На лице Кейт появился
румянец, а в глазах изменилось выражение
это озадачило Грейс.

"Это сэр Рональд Кит", - сказала она в ответ Розе. "Я знаю его
много лет".

- Сэр Рональд, рыцарь или баронет?

- Баронет, конечно, - холодно ответила Кейт. - и виски. Не попадай в
шторм, Роуз; тебе будет наплевать на него; он не молод и не красив.

- Он не женат?

"Да".

"И богатый?"

— Его доход составляет восемь тысяч в год.

— Mon Dieu!_ Баронет и восемь тысяч в год! Кейт, я собираюсь
наброситься на него. Леди Кит — леди Роуз Кит; звучит
замечательно, не так ли? Я всегда думала, что хотела бы быть «моей
леди». Грейс, как я выгляжу?

Кейт села за пианино и заглушила слова Роуз бурей звуков
музыка. Роуз посмотрела на неё, поджав губы.

"Кейт в одном из своих высокомерных настроений, — подумала она.
— Я не притворяюсь, что понимаю её.
Если она помолвлена в Англии, какая разница, буду я флиртовать с этим шотландским баронетом или нет?
Что мне до её высокомерия? Я буду флиртовать, если захочу."

Она сидела неподвижно, накручивая на пальцы свои блестящие локоны, пока
Кейт играла с этим неулыбчивым лицом. Прошло полчаса, и
прозвенел звонок к ужину. Через десять минут перед ними предстали капитан Дантон и его гость.


На мгновение Роуз не заметила его; крупные формы её отца, когда он
взял её на руки и поцеловал, заслонили всех остальных.

"Как выросла моя малышка Роуз!" — сказал капитан, с любовью глядя на неё.
"Пухленькая, как куропатка, и румяная, как её имя. Сэр Рональд — моя
дочь Роуз."

Роуз изящно поклонилась, думая с глубоким чувством
разочарования:

«Какой уродливый маленький человечек!»

Затем настала очередь Ини, и вскоре все они уже сидели за
столом — баронет по правую руку от Кейт, рассказывая ей о старой Англии,
и о давно минувших днях, и о людях, о которых остальные ничего не знали. Капитан
Дантон галантно посвятил себя остальным троим и сказал им, что он
привез им всем подарки из Монреаля.

"О, папа, а ты?" - воскликнула Роза. "Я очень люблю подарки; что
ты мне принесла?"

"Подожди до обеда, маленькая диковинка", - сказал ее отец. — Грейс,
как ты думаешь, кого я встретил в Монреале?

"Не знаю, сэр."

"Да твоего брата. Я слонялся по Марсову полю,
и кто бы мог подумать, что это будет доктор Фрэнк. Я был поражён! Я спросил
что привело его туда, и он сказал мне, что Сент-Круа показался ему таким медлительным, что он
не мог больше этого выносить. Комплимент вам, юные леди.

Кейт бросила на Роуз озорной взгляд, и Роуз прикусила губу и отбросила назад
свои каштановые кудри.

"Осмелюсь сказать, Сент-Круа и его жители смогут пережить эту потерю", - сказала она
. "Папа, в следующий раз, когда ты поедешь в Монреаль, я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
Я давно там не была".

- Я думала, ты возвращаешься в Оттаву, - сказала Грейс. - Ты, кажется,
совсем забыл об этом.

Роза бросила на нее встревоженный взгляд и, обнаружив брешь в т;те-;-т;те
между ее сестрой и сэром Рональдом, с улыбкой вошедшим. Он был маленького роста и
он был невзрачным, но он был баронетом и стоил восемь тысяч в год, и
Роза пустила в ход все свое обаяние. Напрасно. Она могла бы
с таким же успехом попытаться очаровать один из старых корявых тамараков
на открытом воздухе. Сэр Рональд был совершенно нечувствителен к ее ослепительным улыбкам
и взглядам, к ее румянцу и самым сладким словам. Он слушал
вежливо, он вежливо отвечал; но он был очарован
Второй дочерью капитана Дантона не больше, чем экономкой капитана Дантона
.

Роуз была возмущена, отошла в угол с книгой и надулась.
Грейс, Кейт и Ини, которые разгадали эту маленькую игру, были
чрезвычайно забавны.

"Я же говорила тебе, что это бесполезно, Роуз," — прошептала Кейт, остановившись в
углу. "Ты всегда читаешь книгу вверх ногами? Сэр Рональд — кремень, когда дело касается хорошеньких девушек.
Ты не будешь "миледи"
на этот раз.

"Сэр Рональд - тупая дубина!" - парировала Роза. - Я бы не вышла за него замуж, если бы
он был герцогом, а не баронетом. Хотя от шотландца нельзя было ожидать ничего лучшего
.

Кейт впервые столкнулась с характером Розы. Она отступила
теперь обеспокоенная.

"Надеюсь, он не заставит себя долго ждать!" - продолжала Роза,
злобно. "Это место и раньше было достаточно глупым, но теперь будет еще хуже
с этим угрюмым шотландцем, рыскающим повсюду. Я пытался быть с ним вежливым
этим вечером. Я никогда больше не буду пытаться".

С этими словами мисс Роуз поджала губы и снова углубилась в книгу,
совершенно не обращая внимания на раскрасневшуюся сестру и её сверкающие
глаза. Она молча отвернулась, а через пятнадцать минут Роуз встала
и вышла из комнаты, ни с кем не попрощавшись.

Роуз сдержала своё слово. С того вечера она никогда не была вежлива с шотландским
баронетом и при каждом удобном случае игнорировала его. Но её грубость была так же бесполезна,
как и её очарование. Сомнительно, что
сэр Рональд вообще заметил, что его игнорируют; а Кейт, увидев это, улыбнулась про себя
и снова подружилась с обиженной Роуз. Она и
баронет были в наилучших отношениях; он всегда был готов поговорить с ней,
всегда был готов сопровождать её, когда она шла или ехала верхом, всегда был рядом,
чтобы переключить её музыку и зачарованно слушать её пение. Если бы не было
флирт, это было что-то очень на это похожее, а Розы нигде не было. Она
смотрела на это негодующими глазами и мстила изо всех сил
в свою очередь, флиртуя с преподобным Огастесом Клэром.

"Он всего лишь дурачок!" - сказала она Грейс. "и ни на кого не обращает внимания
кроме Кейт. О, как бы я хотела, чтобы здесь был мой дорогой Джулс или даже ваш
брат, Грейс, — он был бы лучше, чем никто!

"Мой брат вам очень признателен."

"Вы говорите мне о моей склонности к флирту, — продолжила раздражённая
Роуз. — Я бы хотела знать, как вы называете поведение Кейт с этим
маленьким шотландцем.

— Дружба, моя дорогая, — ответила Грейс, сдерживая улыбку.

"Помни, они знают друг друга много лет.

"Дружба! Да, это было бы бессердечным кокетством с моей стороны. Надеюсь,
лейтенанту Реджинальду Стэнфорду из «Стэнфорд Ройялс» это понравится, когда он
приедет. Сэр Рональд Кит по уши в неё влюблён, и она
знает об этом и заигрывает с ним. Более хладнокровного флирта никто
никогда не видел!

"Ерунда, Роуз! Это всего лишь дружеская близость."

Но Роуз, не в силах это вынести, в ярости выбежала из комнаты
и нашла утешение в своих любимых романах.

Кейт и сэр Рональд, безусловно, проводили много времени вместе; но,
несмотря на их близость, она находила время уделять мистеру Ричардсу два или три
часа каждый день. Тайна Розы по-прежнему оставалась ее тайной.
Она не могла продвинуться дальше в ее разгадке. Мистер Ричардс мог
находиться за тысячу миль отсюда, несмотря на то, что все домочадцы видели его; и
Грейс, в одиночестве своей комнаты, много размышляла над этим
в последнее время.

Однажды декабрьским вечером она сидела у окна, размышляя об этом.
В тот день Кейт не спустилась к ужину — она ужинала с
инвалид в своих комнатах. Войдя в гостиную около девяти
часов, она выглядела бледной и встревоженной и весь
вечер была рассеянной. Теперь, когда в доме было тихо и все находились в своих комнатах,
Грейс задавалась вопросом. Мистеру Ричардсу стало хуже? Почему же тогда они не
вызвали врача? Кем бы он мог быть, этот больной незнакомец, которым так интересовались отец
и дочь? Грейс не могла уснуть, думая об этом
. Ночь была мягкой и светлой, и она встала, завернулась в большую шаль
и села у окна. Как все было тихо, как
торжественно, как спокойно! Полная луна плыла по темно-синему небу,
серебристо-белая, кристально чистая. Бесчисленные звезды сияли остро.
Заснеженная земля блестела ослепительно ярко и холодно; деревья стояли, как
мрачные, неподвижные часовые, охраняющие Дантон-Холл. Деревня затихла
в полуночном покое; высокий крест католической церкви и величественный шпиль
епископальной церкви сверкали в лучах луны. Быстрая река и
ленивый канал блестели в серебристом свете. Ночь была безмолвной,
тихой, прекрасной.

Нет, не бесшумно. Шаги захрустели по замерзшему снегу; из-под
Из-за деревьев появилась движущаяся тень. Мужчина, закутанный в длинный
плащ и с надвинутой на глаза меховой шапкой, вышел из-за угла
здания и начал расхаживать взад-вперёд по террасе. Сердце Грейс
на мгновение замерло. Кто был этот ночной гуляка? Не сэр Рональд
Кит, наблюдающий за решёткой своей дамы, — она была слишком высокой для него. Не
капитан — фигура в плаще была слишком хрупкой. Никто не знал Грейса, и никто
не был призраком, потому что он остановился на мгновение, закурил сигару и продолжил прогулку,
куря. Он слонялся взад-вперёд по террасе около четверти часа.
прошел час, когда из тени вышла еще одна фигура и присоединилась к нему. На этот раз это была
женщина, закутанная в шаль, с белым облаком на
голове. Лунный свет упал на ее лицо - бледное и прекрасное. Грейс
с трудом сдержала крик - это была Кейт Дэнтон.

Курильщик приблизился. Мисс Дантон взяла его под руку, и они вместе прошлись
взад и вперед, оживленно беседуя. Раз или два Кейт взглянула на
затемнённые окна, но наблюдателя там не было, и они пошли
дальше. Прошло полчаса, час, часы в холле пробили час, а затем
двое полуночных пешеходов скрылись за углом и пропали.

Мгновения шли, а Грейс все еще сидела, размышляя, и своему удивлению
не было конца. Что это значило? Кто был этот мужчина, с которым
самая гордая девушка, над которой когда-либо светило солнце, гуляла тайком и в полночь?
Кто он был? Внезапно в тишине и темноте наступающего утра
ее осенила мысль, от которой кровь бросилась ей в лицо.

«Мистер Ричардс».

Она сложила руки на груди. Уверенность, такая же непоколебимая, как и сама ночь,
пронзила её до мозга костей. Мистер Ричардс, затворник, был полуночником
уокер - мистер Ричардс, который вовсе не был инвалидом; и который, проведя весь
день взаперти, вышел глубокой ночью, когда все домочадцы спали, чтобы
подышать воздухом во дворе. Там, в торжественной тишине ее комнаты,
Необдуманные слова Розы вспомнились ей как откровение.

"Там, где есть тайна, есть и вина".

Когда семья собралась за завтраком, Грейс посмотрела на Кейт с новым
интересом. Но спокойное лицо ничего не выражало; она была немного бледна; но
фиалковые глаза были такими же сияющими, а улыбка такой же яркой, как всегда.
Пришла английская почта, и письма для нее и ее отца лежали на столе.
таблица. Там была одна, написанная смелым мужским почерком, с гербом на
печати, от которой розовая кровь мгновенно бросилась ей в лицо. Она
отошла к одному из окон, чтобы прочитать его самой. Грейс с любопытством наблюдала за
высокой, стройной фигурой. Она начинала становиться загадкой для
нее.

«Она в прекрасных отношениях с сэром Рональдом Кейтом, — подумала она. — Она
встречается с каким-то мужчиной ночью в саду, и при виде этого
почерка вся кровь приливает к её лицу. Полагаю, она
любит его; полагаю, он любит её. Интересно, что бы он подумал, если бы
знал то, что знаю я».

Утренняя почта принесла Роуз письмо из Оттавы, которое она с жадностью
прочитала и показала Грейс.

«Любовное письмо, миледи Грейс, — сказала она. — Мой дорогой Жюль умирает от желания
забрать меня обратно. Я собираюсь попросить папу отпустить меня. Здесь так же скучно, как в
монастыре Ла-Трапп».

- Какие новости из Англии, Кейт? - спросил ее отец, когда все уселись
за стол.

Розовый свет был ярче всего освещен лицом Кейт, но сэр Рональд
выглядел мрачным, как грозовая туча.

- Все в порядке, папа.

"Удовлетворительно, но не объяснительно. Все имеют в виду хороших людей в
"Стэнфорд Роялз", я полагаю?

"Да, папа".

"Где Реджинальд?"

"В Виндзоре. Но его полк отправлен в Ирландию.

- В Ирландию! Значит, он не сможет приехать этой зимой?

- Я не знаю. Он может получить отпуск".

- Надеюсь, что так. Реджинальд - отличный парень. Вы видели его
перед отъездом из Англии, сэр Рональд?

"Я познакомился с лейтенантом Стэнфордом на званом обеде на той неделе, когда я уехал", - сказал сэр
Рональд натянуто - так натянуто, что тема была сразу же закрыта.

После завтрака капитан Дантон удалился в свой кабинет, чтобы ответить на
письма, а сэр Рональд и Кейт отправились на утреннюю прогулку по
в деревне. Она пригласила Роуз составить им компанию, и Роуз довольно
угрюмо отказалась.


"Я никогда не восхищалась распущенными девицами, — усмехнулась вторая мисс Дантон, — и мне не нравится быть третьей в таких случаях — я могу оказаться _de trop_.
СэрРональд Кит — довольно глупый кавалер.
Я предпочитаю оставаться дома, спасибо.

— Как вам будет угодно, — сказала Кейт и ушла одеваться.

Роуз взяла роман и села у окна, чтобы хандрить и
читать. Утро было тёмным и пасмурным, свинцовое небо грозило снегом,
а завывающий декабрьский ветер был сам по себе унынием. В доме было очень
По-прежнему слышался слабый и далёкий звук пианино Ини, и
время от времени где-то открывалась и закрывалась дверь. Огден вышел из комнаты мистера
Ричардса, запер за собой дверь, положил ключ в
карман и ушёл. Роуз уронила книгу и сидела, глядя на эту
дверь — на комнату Синей Бороды — на эту живую загадку в их
обычном канадском доме. Пока она смотрела на него, кто-то
со свистом поднялся по лестнице. Это был её отец, и он остановился при виде
её.

"Ты здесь, Роуз, дорогая? Я думал, ты поехала кататься с Кейт."

"Кейт не хочет меня, папа", - ответила Роуз, пожимая плечами по-французски. "У нее
есть компания, которая ей нравится больше".

"Что, сэр Рональд! Бред, Роза! Кейт очень хорошо, сэр Рональд
подруга-больше ничего".

Роза дала еще один пожимают плечами.

"Может, и так, папа. Это похоже на флирт, но внешность
обманчива. Папа!"

"Да, моя дорогая".

"Я бы хотела, чтобы ты позволил мне вернуться в Оттаву!"

"В Оттаву! Да ведь ты уехал оттуда только на днях. Зачем ты хочешь поехать
обратно в Оттаву?"

— Здесь так скучно, папа, — ответила Роуз, теребя в руках книгу, — а
там я так хорошо проводила время. Я умру от скуки в этом доме
до конца зимы".

"Тогда мы должны попытаться немного оживить его для вас. Чего бы ты
хотел, новоселья?"

"О, папа! это было бы восхитительно".

- Ладно, тогда это будет новоселье. Мы должны поговорить об этом с Грейс
и Кейт; созвать военный совет, знаете ли, и решить
предварительные вопросы. Я не могу пока пощадить мою маленькую Рози и позволить ей сбежать
уехать в Оттаву".

Роза пылко поцеловала его, и капитан Дантон отошел, отпер
обитую зеленым сукном дверь и исчез.

Когда Кейт вернулась со своей прогулки верхом, Роуз сообщила ей о смерти ее отца.
предложение с сияющими глазами. Кейт выслушала спокойно и не высказала никаких
возражений; Грейс тоже; и так дело было решено.

После этого у Розы не было времени на одиночество. Отец дал ей _carte
бланш_ в вопросах одежды и украшений, и земное счастье мисс Роуз
было полным. Она, Кейт и Грейс отправились в Монреаль, чтобы
сделать необходимые покупки, заарканить портних и привезти их обратно
в Сент-Круа.

"Я знаю молодую женщину, которая, думаю, подойдет вам", - сказала мадам Ледрю,
кухарка. "Она превосходная портниха и вышивальщица, очень бедная и
я уверен, что она охотно поедет в деревню. Ее зовут Агнес
Дорогая, и она живет на Маленькой улице Сен-Жак.

Роза сразу же поспешила на Маленькую улицу Сен-Жак и в маленькой
комнатке доходного дома нашла швею; немного бледную, темноглазую,
темноволосое создание, с лицом, на котором были неприятности, хотя
ей нельзя было дать и двадцати. С этим не было никаких трудностей
нанять ее: она обещала быть готовой вернуться с ними в Сент-Круа
на следующее утро.

Они провели в городе всего два дня и, конечно, были все это время очень заняты
время. Грейс потратила несколько минут, чтобы попытаться найти своего брата, но
потерпела неудачу. О нем не было слышно по его обычному адресу; он
говорил о том, чтобы уехать из Монреаля, сказали ей там; вероятно, он так и сделал
так.

Дантоны в сопровождении маленькой бледной портнихи вернулись на следующий день, захватив с собой все
необходимое. Новоселье началось в
один раз. Дантон-холл, всегда безупречный во времена правления Грейс, был вычищен
от чердака до подвала. Приглашения были разосланы повсюду
. Игла Агнес Дарлинг летала с раннего рассвета до позднего вечера.
ночь; а Грейс и кухарка, поглощенные приготовлением торта и желе, были
невидимы весь день в нижних слоях. Ини и Роуз отдались сердцем
и душой восхитительной суете, совершенно новой для них, но Кейт это мало интересовало
. Она по-прежнему была очень хорошим другом сэра Рональда и, как
Миссис Микобер, никогда его не бросала. Капитан Дантон прятал свою лысеющую
голову в кабинете, в комнатах мистера Ричарда или укрывался у Кэр
от шума.

Наконец наступила та самая ночь, ясная, холодная и близкая к Рождеству.
Старый бальный зал Дантон-Холла, так долго пустовавший, был заново отделан,
натерли воском и украсили; длинная гостиная была великолепна; на накрытый к ужину
стол в столовой было приятно смотреть: серебро,
фарфор и сверкающие бокалы; гардеробные были в идеальном
порядке; слуги были одеты с иголочки; и Дантон-Холл был
освещен. В спальнях уже несколько часов совершались таинства туалета.
Юнис была занята со своей хозяйкой; Агнес
швея играла Розе "femme de chambre". Грейс оделась сама
за двадцать минут, а затем одела Ини, на которой были только розовый муслин и
жемчужное ожерелье, и оно, как всегда, выглядело сказочным и хрупким. Грейс,
в сером шелковом платье с изумрудной брошью, с каштановыми волосами, уложенными просто, как
она всегда их носила, выглядела как леди и непритязательно.

Гости приехали вечерним поездом из Монреаля, и вагоны
ближайших соседей начали прибывать в быстрой последовательности. Кейт стояла рядом с
своим сердечным отцом, принимая гостей. Такая высокая, такая величественная,
так изысканно одетая — все золотистые волосы, заплетённые в тугие косы,
обвивают её царственную голову, и одна бриллиантовая звезда сверкает в их янтарных
блеск. Прелестна с этим румянцем на нежных щеках, с этим струящимся
светом в голубых глазах.

Роза затмилась. Роза выглядит как нельзя лучше и очень хорошенькая, но ничто
рядом со своей величественной сестрой. Но Роза была просто великолепна, порхая туда-сюда
, беспрестанно пританцовывая и поворачивая усатые головы во все
стороны. Они могли бы влюбиться в хорошенькую, кокетливую Роуз, эти
совсем юные джентльмены, которые могли лишь смотреть на Кейт с почтительного
расстояния в безмолвном восхищении и благоговении. Роуз была им под стать, и
они могли с ней разговаривать; так что Роуз в конце концов стала королевой бала.

Сэр Рональд Кейт и два или три офицера из Монреаля с бакенбардами
, длинной родословной и первоклассным мнением о себе были
единственные джентльмены, которые имели наглость приблизиться к богине бала
о! за исключением преподобного Огастеса Клэра, который в своем сильном
восхищении был почти косноязычен, и доктора Дантона, который, к
к удивлению всех, кроме хозяина Зала, вошедшего последним
гость из всех.

«Вы выглядите удивлённой, мисс Дантон», — сказал он, пожимая ей руку. «Разве
капитан не сказал вам, что я приеду?»

"Ни слова."

"Я вернулся сегодня, ничего не зная об новоселье. Капитан
встретил меня и со своим обычным гостеприимством настоял на моем приезде".

"Мы очень рады, что он это сделал. Ваша сестра пыталась найти вас, когда мы
были в ... Боже правый! что это?"

Это был внезапный испуганный крик, который заставил замереть всех, кто стоял
рядом. В этот момент появился дворецкий Томас, взволнованный и торопливый.

"В чем дело?" - спросил капитан Дантон; и пораженные лица его
гости повторили вопрос. "Кто кричал?"

"Старая Марджери, сэр. Она видела привидение!"

"Видела что?"

— Призрак, сэр, на тамарисковой аллее? — Она упала в обморок в
холле.

Раздался хор испуганных возгласов дам.
Капитан Дантон вышел вперёд, его румяное лицо побледнело, и
Кейт, побледневшая как смерть, выпустила руку своего партнёра.

— Пойдёмте со мной, доктор Дантон, — сказал он. - Да, Кейт, ты тоже. Друзья мои,
пусть это глупое дело вас не беспокоит. Извините, мы отойдем на несколько минут,
и, пожалуйста, продолжайте, как будто ничего не случилось.

Они вместе покинули бальный зал. Музыка, которая прекратилась, возобновилась;
Танцы возобновились, и «все веселились, как на свадьбе».
Пожалуй, только один человек всерьёз задумался о случившемся. Грейс,
стоявшая у двери и разговаривавшая с пожилым майором из города, услышала
последние слова Томаса, обращённые к хозяину, когда они выходили.

"Огден говорит, что она видела именно его, но Марджери его не слушает. Огден
говорит, что он был на тропе под тамарисками, и она приняла его в
лунном свете за привидение.

Грейс вспомнила ту ночь, когда она видела таинственного
прохожего под тамарисками. Нет, это был не Огден, как сказала старая Марджери
видно, иначе у капитана Дантона и его дочери не было бы таких бледных лиц, когда они выходили из дома
и испуганныхлиц.

Это был не Огден, и это был не призрак; но за чей призрак приняла его Марджери
? Призрак на аллее тамарак, должно быть, был похож на
кого-то, кого она знала и кого теперь считала мертвым, иначе с чего бы ей думать
это вообще дух?

Майор с бакенбардами, который принял Грейс за одну из дочерей капитана,
и был слегка нетрезв, внезапно нашел ее очень странной,
и отвечала на его вопросы расплывчато и наугад. Он сделал все возможное, чтобы
заинтересовать её, но потерпел неудачу настолько явную, что встал и с отвращением ушёл.

Грейс сидела неподвижно и смотрела на дверь. Прошло полчаса,
три четверти часа, и затем её брат вернулся один. Она сразу же подошла к нему,
но по его непроницаемому лицу ничего нельзя было понять.

"Ну, — спросила она с тревогой, — как Марджери?"

"Оправилась и спит."

— Она что, правда думает, что видела привидение?

"Она действительно так думает и была напугана до смерти.

"Чьё это было привидение?

"Моя дорогая Грейс, — сказал доктор, — имейте здравый смысл. Я полагаю, что глупая старуха
назвала мисс Дантон какое-то имя, но я никогда не повторяю чепуху.
Она, осмелюсь сказать, в преклонном возрасте и видит двойников.

"Марджери не в преклонном возрасте, как и вы, — раздражённо сказала Грейс.
"Возможно, она не единственная, кто видел призрак Дантон-Холла.

"Грейс! Что вы имеете в виду?

"Простите, доктор Фрэнк, я никогда не говорю глупостей. Вы можете хранить свои
профессиональные секреты; я всё равно узнаю их от Марджери. Вот и
капитан; он выглядит лучше, чем когда уходил. Где Кейт?

"С Марджери. Она не останется одна."

Пока она говорила, подошла Роуз, широко улыбаясь.

"Я искал вас повсюду, доктор Фрэнк. Вас следовало бы
отправить в Ковентри. Разве вы не знаете, что наняли меня для немецкого, а тут
вы стоите и разговариваете с Грейс. Вам должно быть стыдно за себя, сэр.

"Я тоже", - сказал Доктор. "Прощай, Грейс. Простите меня на этот раз,
мадемуазель, и до конца вечера, до конца
моей жизни я полностью в вашем распоряжении.

Грейс стояла у двери, ожидая Кейт.
Через полчаса она появилась, слегка бледная, но в остальном спокойная. Её
тут же окружили «рыжебородые молодцы».
офицеры из Монреаля и проиграли в глазах экономки.

Новоселье прошло успешно. Где-то в большом, шумном мире
возможно, царили преступность, нищета, стыд, горе, голод и
все земные ужасы, но не в Дантон-Холле.
Время топтало цветы; чарующая музыка уносила прочь светлые часы;
золотая сторона жизни была на первом плане; и если эти весёлые танцоры и знали, что
означают слёзы и беды, то по их лицам этого не было заметно. Кейт, с её
спокойной и властной красотой, выглядела безмятежной, как летнее небо;
а ее отец, игравший в вист, смеялся до тех пор, пока все вокруг не засмеялись в
сочувствии. Нет, там не могло быть спрятанного скелета или масок, которые те носили
те, кто знал о его ужасном присутствии, были чем-то чудесным.

Черным и пронизывающе холодным рассветом раннего утра танцоры разошлись по домам
дрожа от холода. Первый поезд увез гостей города, посиневших и измученных,
в Монреаль; и доктор Фрэнк бодро зашагал сквозь пронизывающий воздух
по замерзшему снегу к своему отелю. А наверху, в своей комнате, старая Марджери
беспокойно спала под присмотром дремавшей Бабетты и время от времени
издавала стоны.

«Мастер Гарри! Мастер Гарри! О, мисс Кейт! Это был призрак мастера Гарри!»




Глава VI.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ РОУЗ.


Декабрь закончился бурей и зимним ветром. Наступило Рождество,
торжественное и окутанное белым, и прекрасные руки Кейт Дантон украсили
маленькую деревенскую церковь вечнозелёными растениями и белыми розами для отца
Фрэнсис; и нежный голос Кейт Дантон спел старую добрую "Adeste
Fideles" рождественским утром. Кейт Дантон тоже, с королевским
духом, которым наделили ее природа и привычки, радовала хижины
бедняков подарками в виде больших индеек, шерстяных одеял и бочонков с
мука. Они почти обожали, эти бедняги, статную молодую леди с
благородным и прекрасным лицом, столь непохожим ни на что, что Сент-Круа когда-либо видел
раньше. Какой бы гордой она ни была, она никогда не гордилась ими - Божьими бедняками
; она никогда не гордилась, когда преклоняла колени среди них, в этом смиренном
маленькой церкви и восклицал "Моя вина" так смиренно, как самый низкий грешник
там.

Наступил Новый год с его празднествами, собравшими множество посетителей из Монреаля,
и прошел; и Дантон-Холл снова погрузился в свое обычное спокойствие
. Сэр Рональд Кит по-прежнему был их гостем; доктор Фрэнк по-прежнему был
обитатель отеля "Сент-Круа" и постоянный посетитель "Холла". Еще
для Кейт пришли письма из Англии; полк лейтенанта Стэнфорда
отправился в Ирландию, и он ничего не сказал об отпуске или визите
в Канаду. Роза еженедельно получала письма из Оттавы; ее дорогой Жюль
изливал потоки вечной любви на самом лучшем французском, и Роза
самодовольно улыбалась им, спускалась вниз и строила глазки доктору
Фрэнк весь вечер. А старая Марджери ещё не оправилась от
страха перед привидениями и ни днём, ни ночью не оставалась
одна ни на секунду ради несметных сокровищ.

Закат ясного январского дня превращал западные окна
Дантон-Холла в золотые блики. Длинные красные лучи света
проникали сквозь чёрные ветви деревьев, окрашивали сугробы и
превращали низкое вечернее небо в пылающее алое великолепие. Ини стояла,
задумчиво глядя на великолепные оттенки зимнего заката и
неподвижный пейзаж, где не было ни одного живого существа. Она находилась в уютной
маленькой комнате, которая называлась комнатой экономки, но которой Грейс никогда не пользовалась,
кроме как для составления счетов или когда её любимая квартира,
столовая была занята. В камине ярко горел огонь, и
занавешенные окна и покрытый ковром пол были образцом уюта. В последнее время ее
использовали как швейную, и Агнес Дарлинг сидела у
другого окна, вышивая носовой платок для Розы. Наступило долгое
молчание - швея никогда много не говорила; и Ини погрузился в
грезы наяву. Вскоре по аллее, шумно прыгая, выбежала большая собака,
за ней неторопливо последовал высокий мужчина в пальто.

- Вот! - воскликнула Ини. - Вот Тигр и его хозяин. Ты еще не
видела брата Грейс, не так ли, Агнес?

- Нет, - сказала швея, выглядывая в окно. - Это он?

Он был слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть отчетливо; но мгновение или два спустя он
был рядом. Внезапный возглас швеи заставил Ини удивленно взглянуть на нее
. Она вскочила и снова села, бледная и испуганная,
и вся дрожала.

- В чем дело? - спросила Ини. "Вы знаете доктора Дантона?"

"Доктора Дантона?" повторила Агнес. "Да. О, что я говорю! Нет, я не
знаю его.

Она снова села, вся бледная, дрожащая и напуганная. Доктор Фрэнк
позвонил в колокольчик и скрылся из виду. Ини уставилась на нее с выражением крайнего изумления
.

- Что с вами? - повторила она. - Чего вы боитесь?
Вы знаете доктора Дантона?

"Не спрашивайте меня, пожалуйста, не проси меня!" крикнула маленькая швея,
жалобно. "Я видела его раньше, но, о, пожалуйста, ничего не говори
об этом!"

Она так сильно дрожала, её голос был таким взволнованным, что Ини
добродушно больше ничего не сказала. Она отвернулась и снова посмотрела на
бледнеющее великолепие заката, но на этот раз не видела его, а думала о
непонятном волнении Агнес Дарлинг при виде брата Грейс.

"Возможно, он был её любовником," подумала романтичная Ини, "и
ложь! Она очень хорошенькая, или была бы таковой, если бы не была бледной, как труп
. И все же я не думаю, что доктор Фрэнк мог бы кому-то изменять
также. Я не хочу так думать - он мне слишком нравится.

Ини вышла из швейной и поднялась наверх. Она нашла доктора Дантона в
столовой с его сестрой и Розой, и Роза пела для него французскую песенку
. Ини заняла своё место у окна; она знала, что
швея ежедневно совершает небольшую прогулку в сумерках по
своему любимому маршруту, вокруг пруда с рыбками, и она могла видеть
с того места, где стояла, когда та выходила.

"Я покажу ему ее, - подумала Ини, - и посмотрю, взволнует ли это его так же, как
взволновало ее. Между ними что-то есть, если бы можно было докопаться до сути
этого".

Песня Роуз закончилась. Закат померк, превратившись в бледную матовую полосу
серый - сумерки опустились на замерзшую землю. Маленькая чёрная фигурка,
накинувшая на голову шаль, выпорхнула в таинственный
полумрак и начала медленно расхаживать вокруг замёрзшего пруда с рыбками.

"Доктор Фрэнк, — сказала Ини, — подойдите сюда и посмотрите, как восходит луна."

"Как романтично! — рассмеялась Роуз. Но доктор подошёл и встал рядом с ней.

Зимний полумесяц медленно поднимался в небо, а рядом с ним сияла
вечерняя звезда, сверкая на побелевшей земле.

"Красиво," — сказал Доктор, — "очень. Торжественно, спокойно и бело! Что за
темная фея скользит вокруг пруда с рыбками?"

"Это, — сказала Ини, — Агнес Дарлинг."

- Кто? внезапно и резко спросил доктор Дантон.

- Агнес Дарлинг, наша швея. Боже мой, доктор Дантон, можно подумать,
вы знали ее!"

В его лице произошла мгновенная перемена, и подозрительный взгляд Ини
был прикован к нему - правда, только на мгновение; это сразу же исчезло,
и его непроницаемое лицо было спокойным, как летнее небо. Доктор
Фрэнк, должно быть, родился герцогом, настолько он был радикально и непринуждённо
невозмутим.

"Имя кажется мне знакомым, но я не думаю, что знаю вашу
швейную мастерскую. Иди и сыграй мне вальс, Ини."

От доктора Дантона невозможно было добиться ничего, чего бы он не
решил рассказать. Ини знала это и подошла к пианино, немного раздосадованная
таинственностью, которую они из этого сделали.

Но судьба, которая определяет наши цели, грубо обтесывая их так, как мы пожелаем, приняла решение
для дальнейших откровений, и против судьбы даже Доктор
Фрэнк был бессилен. Судьба тоже не теряла времени — откровение пришло
на следующий же вечер. Кейт и Ини были в Сент-Круа, навещая
некоторых из бедных пенсионеров Кейт, и вечер уже сгущался, когда они
добрались до Холла. Прекрасный вечер — тихий, безветренный, спокойный;
серебристый диск луны сиял на безоблачном небе, и над всем
царила священная тишина. Торжественная красота надвигающейся ночи побудила Кейт задержаться,
пока Ини шла к дому. У входных ворот росла группа высоких сосен с
деревенской скамейкой. Кейт села под сосной.
вечнозеленые растения, прислонившиеся к деревьям, ее темная фигура едва заметна
в их тени. Пока она сидела, прошли мужчина и женщина
. При ярком лунном свете она увидела, что это были доктор Дантон и
Агнес Дарлинг. Отчетливо в неподвижном морозном воздухе она услышала его низкие, серьезные
слова.

- Не выдавай себя, не показывай им, что ты меня знаешь. Будь начеку,
особенно с Ини, которая что-то подозревает. Это поможет избежать неприятных
объяснений. Лучше всего, чтобы они думали, что мы никогда не встречались.

Они ушли. Кейт сидела как вкопанная. Что это было за понимание между ними?
Доктор Дантон и их бледная маленькая швея? Они знали друг друга,
и были причины, по которым это знакомство должно было оставаться в тайне. «Это
потребовало бы неприятных объяснений!» Что мог иметь в виду доктор Фрэнк?
Решение загадки, которая озадачила Ини, пришло к ней. Были ли они
когда-то любовниками? Неужели доктор Фрэнк всё-таки злодей?

Луна стояла в зените, голубое небо было усеяно звездами,
и громкий звон обеденного колокольчика донесся до нее даже с того места, где она сидела.
Она поспешно встала и поспешила в дом, вбежала в свою комнату, сбросила с себя
Она сняла шляпку и шаль, пригладила волосы и спустилась в
столовую в своём простом чёрном шёлковом платье. Она опоздала; все были там — её отец, Грейс, Роуз, Ини, сэр Рональд, преподобный Огастес

Клэр и доктор Дантон.

— Беглянка, — сказал её отец, — мы тебя потеряли. Где ты была?

- Любуешься звездами, папа. Внизу, под соснами, возле ворот, еще пять
минут назад.

Доктор Фрэнк быстро поднял взгляд и встретился с устремленными прямо на него фиалковыми глазами
.

"Я услышал вас, сэр", - говорил этот яркий взгляд. "Твой секрет больше не секрет
".

Доктор Дантон опустил взгляд в свою тарелку, и на его смуглом лице появился едва заметный румянец
. Он понял ее так же хорошо, как если бы она заговорила; но,
за исключением слабого и мимолетного румянца, это никогда не трогало его. За ужином он рассказывал им
истории о своих приключениях в бытность студентом-медиком в
Германии, и все смеялись, кроме Кейт. Она не могла смеяться;
смех остальных раздражал ее. Его слова, сказанные на улице, звенели
у нее в ушах; бледное, встревоженное лицо швеи стояло перед глазами
. Что-то в печальном, безрадостном лице девушки заинтересовало ее с самого начала.
во-первых. Имел ли доктор Дантон какое-то отношение к этому безнадежному
взгляду?

С этим новым интересом в голове Кейт на следующее утро послала за швеей в свою
комнату. Нужно было пришить кружево к новому платью. Юнис
обычно выполняла такие мелкие поручения своей госпожи, но в этот раз
это должна была сделать Агнес. Девушка села в богатое кресло у окна
и усердно склонилась над работой. Мисс Дантон, в свободном халате,
полулежа в большом резном кресле с подушками,
косо поглядывала на неё, притворяясь, что читает. Какая она стройная, миниатюрная
Какое же это было создание — неподвижно-бледное, ещё более бледное в контрасте с её
чёрными волосами и большими, печальными тёмными глазами. Она никогда не поднимала глаз — она
продолжала шить, шить, как любая машина, пока Кейт внезапно не заговорила:

"Агнес!"

Тёмные глаза вопросительно поднялись.

"Сколько тебе лет?"

"Двадцать два."

— Вы не похожи на неё. Ваши родители живы?

"Нет, они умерли много лет назад.

"У вас есть братья или сёстры?

"Нет, у меня их никогда не было.

"Но у вас есть другие родственники — дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры?

"Нет, мисс Дантон, я их никогда не видела.

"Какая же вы одинокая! Вы прожили в Монреале всю
свою жизнь?"

"О, нет! Я в Монреале всего несколько месяцев. Я родился и
вырос в Нью-Йорке".

- В Нью-Йорке! - удивленно повторила Кейт. Затем последовала пауза.
Когда доктор Дантон был в Нью-Йорке? Последние четыре года он
жил в Германии; из Германии он приехал прямо в Канаду, так сказала Грейс
ей сказали; тогда где же он познакомился с этой нью-йоркской девушкой?

- Зачем вы приехали в Монреаль? - спросила Кейт.

Уголки рта девушки нервно сжались, и что-то
, казалось, исчезло с ее лица - не румянец, потому что у нее его не было, - но оно
потемнело от чего-то, похожего на внезапную боль.

- У меня был друг, - поспешно сказала она, - друг, которого я потеряла; я слышала, что могу
найти этого ... этого друга в Монреале, и поэтому...

Ее голос затих, и она подняла дрожащую руку, чтобы прикрыть
лицо. Кейт подошла и ласково коснулась руки, лежащей на ее черном платье,
. Она забыла о своей гордости, как часто забывала о ней в своей женственности
жалость.

«Моя бедная маленькая Агнес! Ты нашла того друга?»

"Нет."

"Нет?" — повторила Кейт.

Она думала, что ответом будет «да» — она думала, что другом был
доктор Фрэнк. Агнес убрала руку от лица.

— Нет, — печально сказала она, — я не нашла его. Боюсь, я никогда больше не найду его
в этом мире.

Его! Это маленькое говорящее местоимение! Кейт инстинктивно поняла, что друг был
«им», ведь мужчины всегда были причиной женских страданий в этом низшем
мире.

"Значит, это был не доктор Дантон?"

Агнес подняла внезапно испуганное лицо, ее огромные глаза
расширились, бледные губы приоткрылись.

- Я случайно увидела вас вчера вечером, когда вы шли с ним по аллее, - поспешила объяснить Кейт
. "Я случайно услышал его замечание мимоходом; я
ничего не мог с собой поделать".

Агнес в испуге сложила руки и умоляюще посмотрела на Кейт.

"Вы ведь никому не расскажете об этом?" — жалобно спросила она. "О, пожалуйста,
не говорите об этом никому! Мне так жаль, что вы подслушали. О, мисс
Дантон, вы ведь никому не расскажете?"

"Конечно, нет," — ответила Кейт, поражённая её волнением. — Я просто
подумал, что он может быть тем другом, которого вы искали.

— О, нет, нет! Доктор Дантон был моим другом; я обязан ему больше, чем когда-либо смогу
отплатить. Он лучший, самый благородный и великодушный из людей. Он
был моим другом, когда у меня не было друзей в мире, когда, если бы не он, я бы
«Возможно, он умер. Но он не тот, кого я искала».

"Прошу прощения, — сказала Кейт, возвращаясь в кресло. — Я задала
слишком много вопросов."

"Нет, нет! Вы имеете право спрашивать меня, но я не могу сказать. Я не очень
стара, но моё сердце почти разбито."

Она бросила работу, закрыла лицо тонкими руками и разразилась
страстными рыданиями. Кейт мгновенно оказалась рядом с ней,
успокаивая ее, лаская, как будто она была ее сестрой.

- Прости, прости, - сказала она, - это я во всем виновата. Не плачь,
Агнес, я пойду, тебе будет лучше одной.

Она наклонилась и поцеловала ее. Агнес подняла глаза в благодарном удивлении, но
Мисс Дантон ушла. Она сбежала вниз по лестнице и остановилась, глядя в
окно гостиной на залитый солнцем зимний пейзаж.

Значит, доктор Фрэнк все-таки был героем, а не злодеем. Он не имел никакого
отношения к беде этой бледной маленькой девочки. Он был всего лишь ее лучшим другом
и хотел это скрыть.

"Обычно люди любят, чтобы о их добрых делах знали", - размышляла мисс Дантон.
"Они хотят, чтобы их правая рука видела все, что дает их левая.
Доктор Фрэнк немного лучше остального человечества? Я знаю, что он посещает
больной бедняк с Сент-Круа ни за что, и я знаю, что он очень приятный,
и джентльмен. Он что, это современное чудо, к тому же хороший человек?

Ее размышления были прерваны появлением Розы, выглядевшей очень
очаровательной в облегающем жакете и длинной черной юбке для верховой езды, "жокейской шляпе"
и с пером" на ее кудрявой голове, и размахивая хлыстом для верховой езды в
руке в перчатке.

— Я думала, ты ушла, Кейт, со своим маленьким шотландцем, — сказала она,
похлопав себя по гетрам. — Я видела, как он сел на лошадь и уехал почти час назад.

— Я была в своей комнате.

"Я бы хотела, чтобы доктор Фрэнк приехал", - сказала Роза. "Мне нравится, когда кто-то занимается со мной любовью,
когда я катаюсь верхом".

- Доктор Фрэнк не занимается с тобой любовью.

- А разве нет? Откуда ты знаешь?

"Моя пророческая душа говорит мне, и более того, никогда не скажет. Тем
лучше для доктора Фрэнка, поскольку вы не приняли бы его или его любовь, если бы
он предложил их.

- И откуда вы это знаете? Должна признаться, сначала я считала его педантом, и
если сейчас я начинаю находить его восхитительным, то, полагаю, это просто из-за силы
контраста с вашим чернобровым, смертельно скучным баронетом. Ты придешь?
Нет? Что ж, тогда прощай и _до свидания_.

Кейт смотрела, как она садится в седло и скачет по аллее, целуя ей руку, когда
она исчезала из виду.

"Моя милая Роуз, — подумала она, улыбаясь, — она всего лишь избалованный ребёнок;
нельзя злиться, пусть говорит, что хочет."

За воротами Роуз перешла с рыси на галоп. Она
хорошо управляла лошадью и быстро покинула деревню, а затем
поскакала по широкой, хорошо утоптанной просёлочной дороге, на которой
через равные промежутки виднелись причудливые французские фермы.

Внезапно Регина поскользнулась — дорога была покрыта льдом, —
попыталась восстановить равновесие, упала и сбросила бы с себя
у Райдер не было мужчины, который, неторопливо прогуливаясь, прыгнул вперед и подхватил
ее на руки.

Роза не пострадала и, высвободившись из рук незнакомца
рукава пальто, поднялась тоже. Герой момента сделал попытку
последовать ее примеру, издал стон, скорчил гримасу и остановился
.

"Ты ушибся?" Спросила Роуз.

"Я подвернул лодыжку на этом проклятом льду - боюсь, растянул ее
в борьбе с лошадью. Если я смогу ходить ... Но нет, мои
двигательные способности, как я обнаружил, в настоящее время остановлены. Итак,
тогда, мадемуазель, что же нам делать?

Он с большим достоинством уселся на поваленное дерево и, задавая вопрос,
спокойно посмотрел на неё снизу вверх.

Роуз взглянула на одно из самых красивых лиц, которые она когда-либо видела,
хотя сейчас оно было бледным от сильной боли.

"Мне так жаль, — сказала она с искренним беспокойством. — Вы не можете идти, и вам
нельзя оставаться здесь. Что нам делать — о! что нам делать?"

— Говорю тебе, — сказал молодой человек. — Видишь тот старый жёлтый фермерский дом,
который похож на церковь в китайском траурном убранстве?

"Да."

"Ну, это будет очень хлопотно."

"Хлопотно! — воскликнула Роуз. — Не говори о хлопотах. Ты хочешь, чтобы я ушла?
на ту ферму!"

- Если вы будете так добры. Я останавливался там прошлой ночью. Скажите старику
Жак - это владелец - прислал сюда что-то вроде ловушки
для меня - сани, если ничего другого.

"Я вернусь через десять минут", - воскликнула Роуз, вскакивая на Реджину с
поразительной быстротой и улетая.

Старый Жак - маленький сморщенный житель - был огорчен этой новостью и
немедленно побежал запрягать свою старую кобылу и сани. Мадам Жак
положила матрас на сани, и повозка тронулась.

- Кто этот джентльмен? - Небрежно спросила Роза, когда они ехали дальше.

Старый Жак не знал. Он останавливался там прошлой ночью и заплатил им,
но не назвал ни своего имени, ни дела.

Через несколько минут они оказались на месте трагедии. Незнакомец
поднял свои темные глаза и выглядел таким невыразимо красивым, что
Роза прониклась более глубоким состраданием, чем когда-либо.

"Боюсь, вы почти замерзли до смерти", - сказала она, легко спрыгивая
на землю. "Давайте попробуем, если мы не можем помочь вам забраться в
сани".

"Вы очень добры", - ответил незнакомец, смеясь и принимая приглашение. "В конце концов, это
стоит вывихнутой лодыжки".

Роуз и старый Жак посадили его на сани, хотя его губы
побелели от сдерживаемой боли.

"Я послал Жана Батиста за доктором Пилюлем, — сказал старый Жак, запрягая кобылу.
"С месье будет — как вы это называете — всё в порядке, когда приедет доктор
Пилюль."

— Могу я спросить — но, возможно, это слишком большая просьба? — сказал незнакомец,
посмотрев на Роуз.

"Что такое?"

"Не вернётесь ли вы с нами и не узнаете ли, считает ли доктор Пилюль, что моя
жизнь в опасности?"

Роуз рассмеялась.

"Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умирал от растяжения лодыжки. _Несмотря на это_, я
верну, если пожелаешь, раз уж ты получил это от моего имени.

Конь Розы мирно трусил рядом с санями к двери фермерского дома.
Всю дорогу раненый герой лежал, глядя на грациозную девушку с
розово-красными щеками и каштановыми кудрями, и думал, возможно, если бы он был
любой ценитель фотографий поймет, какую хорошенькую картинку она сделала.

Роуз помогла ему войти в гостиную
отеля, которая на самом деле была очень убогой гостиной. Перед большим камином
стоял кожаный диван, на который и положили раненого
джентльмена.

Доктор Пилюль ещё не прибыл, и старый Жак стоял в ожидании
дальнейших распоряжений.

"Жак, принеси стул. Вот так, поставь его сюда, рядом со мной. Теперь можешь идти.
"Мадемуазель, окажете ли вы мне честь и сядете?

Роуз села очень близко — опасно близко — к обладателю этих глаз.

"Могу я спросить имя молодой леди, которой мне посчастливилось
помогать".

"Меня зовут Розина - Роза Дантон".

- Дантон, - медленно повторил молодой человек. - Дантон, я знаю это имя.
Здесь есть место под названием Дантон-Холл - прекрасное старое место, как они
говорят мне, - принадлежащее некоему капитану Дантону.

- Я вторая дочь капитана Дантона.

- В таком случае, мисс Дантон, я очень рад познакомиться с вами.

Он серьезно протянул руку. Роза пожала ему руку, смеясь и краснея.

- Я очень рада пожать вашу, мистер... - Она все еще смеялась и смотрела
на него.

- Рейнкорт, - представился джентльмен.

«Мистер Рейнкурт, я бы хотела, чтобы вы не растянули при этом лодыжку».

«Я не жалею об этом. Но вы ведь в долгу передо мной, не так ли?»

«Конечно».

«Тогда я хочу вернуть вам то, что вы мне должны. Я хочу, чтобы вы приходили
и навещали меня каждый день, пока я не поправлюсь».

Роуз густо покраснела.

"О, я не знаю. Ты слишком требователен!"

"Ни капельки. Я никогда в жизни не полечу спасать другую девицу, попавшую в беду,
если ты этого не сделаешь.

- Но каждый день! Одного раза в неделю будет достаточно".

"Если вы оскорбляете меня, приходя раз в неделю, я буду отдавать приказы, чтобы не допустить
вы. Обещаю, Мисс Дантон; вот идет доктор Pillule".

- Тогда я обещаю. Ну вот, я никогда не давал тебе разрешения целовать мне руку.

Она поспешно встала и стояла, глядя в окно, пока
Врач занимался растяжением связок.

Прошло почти полчаса. Лодыжка была должным образом промыта и перевязана, затем
старый Жак и Доктор ушли, а она подошла и посмотрела
смеясь, сверху вниз на больного, в ее кокетливо-дерзких
глазах плясали огоньки.

- Итак, мсье Рейнкур, когда, по словам мсье ле-Мейден, вы умрете?

- Когда вы подумаете покинуть меня, мадемуазель.

"Тогда немедленно позови своих друзей, потому что я не только думаю об этом, но и собираюсь
сделать это".

"О, не так скоро".

- Уже половина третьего, месье, - она достала часы. - Они подумают,
Я заблудилась дома. Я должна идти!

- Что ж, пожмите друг другу руки, прежде чем уйдете.

— Мне кажется, вы очень любите пожимать руки, мистер Рейнкурт.
— сказала Роуз, довольно охотно протягивая ему свою руку.

"И вы действительно должны уйти?"

"Я действительно должен."

"Но вы придёте завтра?" — всё ещё держа её за руку.

"Возможно, если мне нечем будет заняться."

"Вы не можете найти ничего лучше, чем навещать больных, и о да! окажи мне
ещё одну услугу. — сказала Роуз, протягивая ему свою руку. Принеси мне несколько книг, чтобы я мог почитать и скоротать унылые часы
твоего отсутствия.

— Хорошо, а теперь отпусти меня.

Он разжал её пухлую маленькую ручку, и Роуз натянула перчатки.

— Прощайте, мистер Рейнкурт, — сказала она, направляясь к двери.

— До свидания, мисс Дантон, до завтрашнего утра.

Роуз в восторге возвращалась домой. В одно мгновение мир изменился. Сент-Круа
превратился в рай, а свежий воздух был сладок, как «пряные бризы Цейлона».
Как говорит Элис Кэри, «что для неё был наш мир с его
бурями и непогодой», с этим бледным лицом, этими глазами, полными
счастья, этим чарующим голосом, преследовавшим её всю дорогу. Это была любовь с первого
взгляда с мисс Дантон второй. Что за девичью фантазию она испытывала
к Жюлю Ла Туш, к доктору Фрэнку, к дюжине других, по сравнению с
этим.

Джо, мальчик-конюх, увел Реджину, и Роза вошла в дом.
Пересекая холл, она встретила Ини, поднимавшуюся по лестнице.

"Ну-ну!" — сказала Ини, — "и где же ты была весь день, скажи на милость?"

"Каталась верхом."

"Где?"

"О, везде! Не беспокойся!"

"Ты знаешь, что мы уже пообедали?"

- Мне все равно ... Я не хочу завтракать.

Она пробежала мимо сестры и заперлась в своей комнате. Ини уставилась на нее.
За все время общения с сестрой она никогда не замечала, чтобы та была
равнодушна к еде и питью. Впервые в жизни Розы
любовь лишила ее аппетита.

Весь тот день она просидела взаперти в своей комнате, мечтая только о
восемнадцатилетняя, страстно влюблённая, мечтает. Когда стемнело, зажглись лампы,
и прозвенел звонок к ужину, она спустилась в столовую,
впервые не заботясь о том, хорошо ли она одета или нет.

"Какая разница?" подумала она, глядя в зеркало; "он
здесь не для того, чтобы смотреть на меня."

Доктор Фрэнк и преподобный Огастес Клэр заглянули после ужина,
но Роуз едва удостоила их взглядом. Она грациозно откинулась на
диван, полуприкрыв глаза, слушая, как Кейт играет одну из «Песен без слов»
Бетховена, и видя перед собой не длинную, освещённую лампами гостиную, а
со всей этой элегантной роскошью, или друзьями вокруг нее, но пустая
лучшая комната старого желтого фермерского дома и одинокий и больной мужчина, лежащий
перед пылающим камином. Доктор Дантон сел рядом с ней и заговорил с
ней; но Роза отвечала наугад и была так поглощена, молчалива и
озабочена, что озадачивала всех. Отец попросил ее спеть. Роза
попросила извинения - она не могла петь сегодня вечером. Кейт посмотрела на нее с
удивлением.

- Что с тобой, Роза? - спросила она. - Ты больна? В чем
дело?"

"Ничего, - ответила Роза, - просто мне не хочется говорить".

И если ей не хотелось этого, никто не мог заставить ее заговорить. Она легла спать
рано - чтобы еще раз пережить в мечтах события того дня и подумать
о блаженном завтрашнем дне.

На следующее утро, через час после завтрака, Ини встретила ее выходящей из дома, одетую
для прогулки верхом, с маленьким бархатным ридикюлем, до отказа набитым, перекинутым через
руку.

- Что у тебя в сумке? - спросила Ини. - твой ужин? Ты идёшь
на пикник?

Роуз рассмеялась при мысли о январском пикнике и убежала,
не ответив. Через час быстрой скачки она добралась до фермерского дома, и старый
Жак вышел, кланяясь и ухмыляясь, чтобы позаботиться о её лошади.

"Месье был в гостиной — не угодно ли мадемуазель пройти прямо в
гостиную? Доктор Пилюль был там и осмотрел лодыжку месье.
С месье всё было в порядке, только он ещё не мог встать."

Роза нашла мсье полусонным у камина, и он выглядел таким же красивым
как всегда во сне. При ее появлении он вскочил, протягивая обе
руки.

"Ну же, Энджи!_ Я думал, ты никогда не придешь. Я впадал в
отчаяние".

"Впасть в отчаяние означает заснуть, я полагаю. Не позволяй мне
нарушать твои сны".

«Сейчас я пребываю в более блаженном сне, чем любой из тех, что я могла бы увидеть во сне. Вот
и место. О, не садись так далеко. Это книги? Как я могу
поблагодарить тебя?

"Ты никогда не сможешь, так что даже не пытайся. Вот Теннисон — конечно, тебе нравится
Теннисон; вот Шелли — вот два новых очаровательных романа. Ты
читаешь романы?"

"Я прочту все, что ты мне принесешь. Кстати, это очень утомительно
читать лежа; ты не почитаешь мне?"

"Я не умею читать. Я имею в виду, что я не умею читать вслух.

"Позволь мне самой судить об этом. Дай-ка подумать - прочти "Мод".

Роуз начала и старалась изо всех сил, пока не устала. Мистер
Рейнкорт все это время наблюдал за ней, пока она сидела рядом с ним.

И вскоре они перешли к восхитительной беседе о поэзии и
романтике; и Роза, достав часы, с ужасом обнаружила, что было
два часа дня.

"Я должна идти!" - воскликнула она, вскакивая. "Что они подумают обо мне?"
"Что со мной стало?"

«Но вы придете завтра?» — умолял мистер Рейнкурт.

«Я не знаю — вы не заслуживаете этого, удерживая меня здесь до этого часа.
Может быть, я и приду — прощайте».

Говоря это, Роуз в глубине души знала, что не сможет уйти, даже если попытается.
На следующее утро она была там, и на следующее, и на следующее, и на следующее.
Далее. Затем наступила неделя дикой снежной погоды, когда дороги были
забиты, выйти на улицу было невозможно, и ей пришлось остаться дома
. Роза отчаянно страдала от сдержанности и стала такой раздражительной
что разговаривать с ней было довольно рискованно. Все ее прежнее приподнятое настроение испарилось
. Ее непрерывный поток разговоров внезапно оборвался. Она бродила по
дому бесцельно, бездумно, вяло, устало вздыхая и
глядя на летящий снег и безнадёжное небо. Неделя такой погоды, и
январь подходил к концу, прежде чем наступила перемена к лучшему. Роуз была
впадает в зелено-желтую меланхолию и приводит в замешательство всех
домашних необъяснимой переменой в ней. С первыми проблесками
хорошей погоды она тронулась в путь. Возобновились ее долгие утренние прогулки верхом;
улыбки и розы вернулись на ее лицо, и Роза снова стала самой собой.

Ей потребовалось очень много времени, чтобы поправиться после вывихнутой лодыжки. Прошло три недели
с того январского дня, когда Регина поскользнулась на льду,
а мистер Рейнкурт всё ещё был прикован к постели; по крайней мере, когда Роуз
была там, он перестал называть её мисс Дантон и стал называть Роуз.
поздно; но когда она ушла, было действительно удивительно, как хорошо он мог
ходить, причем без помощи палки. Старый Жак понимающе ухмыльнулся.
чтение стихов и долгие-долгие беседы продолжались каждый день, и сердце Роуз
было безнадежно и навсегда покинуто. Больше она ничего не знала о мистере
Рейнкорта, чем то, что он был мистером Рейнкортом; впрочем, ей вряд ли хотелось
знать. Она была влюблена и вела себя как идиотка; ей хватало сегодняшнего дня, а о завтрашнем
она могла позаботиться сама.

"Роз, _ch;rie_," — сказал ей однажды мистер Рейнкурт, — "ты оправдываешь
свой пол; ты свободна от порока любопытства. Ты не задаёшь вопросов,
и, кроме моего имени, вы ничего обо мне не знаете.

- Ну, мистер Рейнкорт, чья это вина?

"Ты хочешь знать?"

Роза посмотрела на него, затем отвела взгляд. Почему-то в последнее время она стала странно
застенчивой.

"Если хочешь, расскажи мне".

"Моя скромная маленькая Роза! Да, я расскажу тебе. Я должен скоро уехать отсюда;
Растяжение связок на лодыжке не будет длиться вечно, сделаем все возможное.

Она посмотрела на него с внезапной тревогой, ее яркий румянец поблек. Он
взял ее маленькую ручку, и ее пальцы непроизвольно сомкнулись с
его пальцами.

- Уезжаю! - повторила она. "Уезжаю!"

Он слегка улыбнулся. Его мужское тщеславие было удовлетворено тем, что
неудержимое признание в любви к нему.

"Не от тебя, моя дорогая маленькая Роза. Завтра ты узнаешь все - куда я
направляюсь и кто я такой.

- Кто ты! Вы не мистер Рейнкорт?"

"Конечно!" - полушутя. "Но это довольно скудная информация, не так ли
не так ли? «Ты можешь подождать до завтра?»

Его улыбка и то, как он держал её за руку, успокоили её.

"О да, — сказала она, глубоко вздохнув, — я могу подождать!"

В тот день — Роуз вспоминала это позже — он долго держал её за руки на
прощание.

"Ты уйдёшь! Ты всегда куда-то спешишь, — сказал он.

— Поторопитесь! — эхом отозвалась Роуз. — Я здесь уже три часа. Мне давно пора
уходить. Не задерживайте меня; до свидания!

"До свидания, моя Роуз, моя дорогая маленькая медсестра! До свидания, пока мы не встретимся снова."




Глава VII.

ПОЧТИ. ЛЕЙТЕНАНТ РЕГИНАЛЬД СТЭНФОРД.


Той ночью сон Розы Дантон был необычно тревожным. Мистер
Рейнкорт преследовал ее наяву, мистер Рейнкорт преследовал ее во сне. Что
принесет ей богатое событиями завтрашнее утро? Скажет ли он ей, что любит ее? Сделает ли
предложение стать его женой? Заботился ли он о ней, или он ничего не значил для нее
В конце концов?

Никакие мысли о Жюле Ла Туш не потревожили ее, когда она задремала
в сладостные воспоминания о прошлом и восторженные мечты о будущем.
Ни одна мысль о данном ею обещании, ни одно угрызение совести из-за собственной лжи
не тревожили её чистую совесть. Что ей было до Жюля Латуша?
Что он значил по сравнению с этим великолепным мистером Рейнкуром? Она думала о
нём — когда вообще думала о нём — с сердитым нетерпением, и она сняла
его кольцо с пальца и швырнула его через всю комнату.

«Какой же я была дурой, — подумала она, — когда мечтала выйти замуж за этого глупого
парня! Слава богу, я никому не рассказывала об этом, кроме Грейс».

Роуз сгорала от нетерпения и предвкушения, когда наступило утро.
Она села завтракать, попыталась есть, пить и разговаривать как обычно,
и ни в чем не преуспела. Как только с едой было покончено, она, не в силах ждать,
оделась и заказала себе лошадь. Доктор Фрэнк прогуливался по
авеню, покуривая сигару под холодным февральским солнцем, когда она отъезжала.

- Уехали так рано, инспектор Вернон, и без сопровождения? Могу я...

- Нет, - резко ответила Роза, - вам нельзя. Доброе утро!

Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед, когда она галопом скрылась из виду.

"Что это?" подумал он. "Что в ней изменилось за последнее время? Она уже не та
та же девушка, какой была две недели назад. Интересно, она влюбилась? Нет
вероятно, я должен думать; и все же..."

Он ушел, обдумывая вопрос, к дому, в то время как Роза
быстро сокращала расстояние между собой и своим возлюбленным. Старый
Когда она подъехала, Жак перегнулся через калитку и снял шляпу
с канадской вежливостью по отношению к молодой леди.

- Мистер Рейнкорт дома, мистер Жак? - спросила Роза, собираясь спешиться.

Жак приподнял брови в вежливом удивлении.

"Значит, мадемуазель не знает?"

"Не знает чего?"

"Что месье ушёл?"

"Ушёл?"

"Да, мадемуазель, полчаса назад. Ушёл навсегда."

— Но он вернётся? — слабым голосом спросила Роуз, и ей показалось, что её сердце внезапно
перестало биться.

Старый Жак покачал головой.

"Нет, матушка. Месье заплатил мне как королю, пожал нам с
Марго руки и ушёл навсегда.

Повисла мёртвая тишина. Роуз схватилась за поводья и почувствовала, как
земля уходит у неё из-под ног, а лицо бледнеет и холодеет.

«Он не оставил мне никаких вестей?»

Она едва могла выговорить эти слова, настолько велико было потрясение и ужас.
В глазах старого Жака мелькнуло что-то похожее на смех.

«Нет, мадемуазель, он никогда не говорил о вас. Он только заплатил нам и сказал…»
попрощался и ушел".

Роза перевернула Регина медленно повернул голову в обалдевшем виде пути, и с
поводья свободно на шее, пусть она возьмет ее дорога домой. Тупое чувство
отчаяния было всем, что она сознавала. Она не могла думать, она не могла
рассуждать, весь ее разум был погружен в пустой ужас. Он ушел. Она
не могла выйти за рамки этого - он ушел.

Мальчик, который пришёл увести её лошадь, уставился на её изменившееся лицо;
слуга, открывший дверь, тоже выпучил глаза при виде неё. Она
не обращала на них внимания; ей хотелось побыть одной.
она могла понять, и направилась прямо к маленькой нише, открывающейся из
нижнего конца длинного вестибюля. Арка и занавеска из
янтарного шелка отделяли ее от гостиной, частью которой она была
ниша. Диван, заваленный пуховыми подушками, заманчиво стоял под
окном. Бедная Роза бросилась на эти подушки, чтобы побороть
свое отчаяние.

Пока она лежала там в безмолвной ярости, она услышала, как открылась дверь гостиной
. Кто-то вошёл.

"Что мне сказать, сэр?" — спросил слуга.

"Просто скажите, что друг хочет видеть мисс Дантон," — был ответ.

Этот голос! Роза вскочила с дивана, ее глаза были дикими, губы приоткрыты.
Ее рука дрожала, когда она отодвинула занавеску и выглянула наружу. Там был джентльмен
, но он сидел к ней спиной, и его фигура была видна лишь
частично. Сердце Розы учащенно забилось,
но она сдержалась и ждала. Через десять минут послышался
шорох платья; в комнату вошла Кейт. Джентльмен встал, раздался
крик «Реджинальд!», и затем Кейт оказалась в объятиях незнакомца.
Теперь Роуз могла видеть его лицо; не нужно было присматриваться, чтобы узнать мистера
Рейнкурта.

Занавеска выпала из рук Розы, она стояла неподвижно, переводя дыхание
прерывисто. Она увидела все это как при электрическом свете - мистер Рейнкорт
был нареченным мужем Кейт, Реджинальдом Стэнфордом. Он знал ее с
первого дня. с самого начала он хладнокровно и систематически обманывал ее.
Он знал, что она любит его - он должен был это знать - и продолжал дурачить ее
доведя себя до предела. Возможно, они с Кейт посмеются над этим
ещё до конца дня. Роуз сжала кулаки, и её глаза вспыхнули
при этой мысли. К ней вернулся румянец, к ней вернулся свет.
ее глаза; гнев на мгновение погасил каждую искру любви. В конце концов, в ней было что-то от
отваги старого Дантона. Больше никакого отчаяния, никакого лежания на диванных
подушках в беспомощном горе.

"Как он посмел это сделать ... как он посмел?" - подумала она. "зная, что я Кейт
сестра. Я ненавижу его! о, я ненавижу его!"

И тут Роуз не выдержала и, поняв, что вот-вот начнётся истерика, убежала
в свою комнату и мстительно рыдала там два часа.

Наконец она встала, угрюмая и собранная. Она приняла решение. Она
покажет мистеру Рейнкурту (мистеру Рейнкурту, конечно же!) как сильно он ей дорог.
Он должен был увидеть то ледяное безразличие, с которым она могла относиться к нему;
он должен был увидеть, что её нельзя безнаказанно обманывать.

Роуз умывала своё раскрасневшееся и заплаканное лицо, пока не исчезли все следы
истерики, позвала Агнес Дарлинг, чтобы та завила ей волосы и одела её
в новое голубое платье, в котором она выглядела прекрасно. Затем, с румянцем, похожим на
лихорадочный румянец на щеках, с лихорадочным огнем в глазах, она спустилась вниз
по лестнице. В холле она встретила Ини.

"О, Роуз! Я как раз поднималась в твою комнату. Тебя зовет Кейт".

"Правда? Зачем?"

"Пришел мистер Стэнфорд. Он с ней в гостиной; и Роза,
он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз презрительно тряхнула кудрями и спустилась в
гостиную. _A la princesse_ она вошла и увидела покойного месье
Рейнкурта, сидящего у окна, а рядом с ним — Кейт, с таким счастливым
лицом! Она встала при появлении сестры, и на её лице появилась
улыбка бесконечного удовлетворения.

- Реджинальд, это моя сестра Роза. Роза, мистер Стэнфорд.

Роза отвесила самый грациозный поклон, который когда-либо видели, без малейшего
признака узнавания на ее лице. Она едва взглянула на мистера Стэнфорда - она
боялась слишком доверять себе - она боялась встретиться с этими
притягательные темные глаза. Если он и удивился ее хладнокровию, она этого не
заметила. Она пронеслась мимо так же величественно, как и сама Кейт, и заняла отдаленное
место.

На лице Кейт отразилось удивление. В последнее время Роза была для нее загадкой;
сейчас она была еще большей загадкой, чем когда-либо. Роза держалась с достоинством,
это было очевидно; а Роза не часто стояла на этом пьедестале. Она
не разговаривала или отвечала только односложно. Ее ответы мистеру Стэнфорду
были подчеркнуто холодными и краткими. Она сидела, выглядя очень хорошенькой в своем голубом
ледяном платье; и ярких кудрях, ее пальцы лениво играли с челкой и
безделушки и недоступная, как великая герцогиня.

Мистер Стэнфорд не пытался приблизиться к ней. Он сидел и разговаривал со своей
невестой о старых временах, старых друзьях и местах и, казалось,
забыл, что в мире есть кто-то ещё. Роуз слушала, и сердце её
наполнялось гневной горечью. Она молчала, за исключением тех случаев,
когда Кейт осторожно обращалась к ней, и ей хотелось мстительно вскочить и сказать этому красивому,
вероломному англичанину всё, что она о нём думает, прямо сейчас.

Близился час обеда, и её отец, который отсутствовал, вернулся.
с сэром Рональдом Китом и доктором Дантоном. Они все поднимались наверх;
но Кейт, с радостным румянцем на лице, выглянула из гостиной
дверь.

"Входи, папа", - сказала она. "Входи, сэр Рональд; здесь мой старый друг
".

Она приветливо улыбнулась молодому Врачу, который тоже вошел.
Реджинальд Стэнфорд встал. Капитан Дантон с радостным возгласом «Привет!»
схватил его за руки.

"Реджинальд, мой дорогой мальчик, я рад, более чем рад тебя видеть.
Добро пожаловать в Канаду, сэр Рональд; это больше, чем мы ожидали.

"Я был удивлен, увидев вас здесь, сэр Рональд", - сказал молодой офицер,
сердечно пожимая руку баронета. "Очень рад снова встретиться с вами".

Сэр Рональд, с темным румянцем на лице, молча чопорно поклонился
и отошел.

Доктор Фрэнк был представлен, поклонился и отступил к дивану Розы.

Капризная женственность! Роуз в то утро решительно отвернулась от него;
Роуз в полдень приветствовала его самой лучезарной улыбкой. Никогда, пожалуй,
за всю его жизнь ни одна юная леди не слушала его с таким
лестным вниманием, с таким неподдельным интересом. Никогда её ясные глаза
и розовые губы дарили ему такие взгляды и улыбки. Она ловила его слова;
у нее не было глаз и ушей ни для кого другого, и меньше всего для в высшей степени
красивого джентльмена, который был женихом ее сестры и который разговаривал с ней
отец; в то время как сэр Рональд хмуро склонился над книгой.

На звон колокольчика к обеду пришли Грейс и Ини, и все были
вскоре все расселись вокруг гостеприимного стола капитана.

Лейтенант Реджинальд Стэнфорд старался быть очаровательным и был
очарователен. В его красивом лице, в его
яркой улыбке и взгляде, в его приятном голосе, в его остроумных высказываниях было утончённое очарование.
истории и неисчерпаемый запас анекдотов и подражаний. То он был в
Ирландии, то во Франции, то в Шотландии, то в Йоркшире; и плохой
английский, и _патуа_, и акцент всех этих мест были воспроизведены в точности.
С таким лицом, таким голосом, таким талантом к подражанию лейтенант
Стэнфорд, будь он в другой сфере деятельности, мог бы сколотить состояние на
сцене. Его обаяние было непреодолимым. Грейс почувствовала это, Ини
почувствовала это, все почувствовали это, кроме сэра Рональда Кейта. Он сидел, как Мраморный
Гость, не очарованный, не очаровывающий, чёрный и неулыбчивый.

И Роуз тоже — что случилось с Роуз? Она, такая живая, когда
рассказывают хорошие истории, такая холодная, величественная и
незаинтересованная сейчас. Она пожала плечами с ямочками, когда за столом
поднялся шум; она открыла свои довольно маленькие карие глаза и уставилась на них,
словно удивляясь, над чем они смеются. Она даже не соизволила
взглянуть на него, виновника торжества; и, по правде говоря, настолько перестаралась
со своей стороны, что возбудила подозрения этого проницательного молодого человека, доктора
Дантон. Нет следствия без причины. Что стало причиной того, что Роуз
ледяное безразличие? Он посмотрел на нее, потом на Стэнфорда, потом снова на нее,
и приготовился наблюдать.

"Она встречала его раньше, - подумал проницательный доктор, - но где, если он
только что приехал из Англии? Я, пожалуй, спрошу его".

Прошло некоторое время, прежде чем в разговоре наступила пауза. В
первой вступила доктор Фрэнк.

— Как вы добрались, мистер Стэнфорд? — спросил он.

"На «Гисперии», из Саутгемптона в Нью-Йорк.

"Давно? — спросила Кейт, косвенно помогая ему. — Неделю назад?

"Нет, — сказал лейтенант Стэнфорд, хладнокровно нарезая свой холодный окорок. — Почти
пять.

Все уставились на него. Кейт выглядела ошеломлённой.

— Невозможно! — воскликнула она. — Пять недель с тех пор, как вы приземлились в Нью-Йорке?
Конечно, нет.

— Совершенно верно, уверяю вас. Путь был таким...

Он замолчал и посмотрел на Роуз, которая пролила бокал вина, пытаясь
поднять его странно дрожащей рукой. Ее глаза были опущены,
Щеки пылали, во всем ее поведении чувствовалось явное и необъяснимое смущение.

"Четыре недели назад я добралась до Канады. Я не писал тебе, Кейт, что я
приеду. Я хотел сделать тебе сюрприз. Я остановился в
Бельплен - вы знаете городок Бельплен, в тридцати милях отсюда - чтобы
повидать собрата-офицера, которого я знал в Виндзоре. Путешествуя из Бельплена
в затруднительном положении я остановился, полузамерзший, у старого фермерского дома в шести
милях отсюда. На следующее утро, продолжая свое пешее путешествие, я столкнулся с
небольшой неприятностью".

Он сделал вызывающую паузу, чтобы на досуге наполнить бокал шерри, и
Доктор Дантон, наблюдавший за Розой из-под ресниц, увидел, как краска появляется
и тут же исчезает с ее предательского лица.

«Я поскользнулся на льду, — продолжил мистер Стэнфорд. — Я не привык к
вашим ужасным канадским дорогам, помните, и сильно растянул лодыжку. Я
Меня пришлось везти обратно на ферму на санях — вызвали врача,
и три недели я был там пленником. Я мог бы, без сомнения,
послать вам весточку и доставить вам немало хлопот, приехав сюда,
но мне это не понравилось; я не хотел превращать Дантон-Холл в
больницу и ковылять по жизни, поэтому я решил, что
худой мир лучше доброй ссоры, и остался там, где был.

Послышался общий ропот сочувствия со стороны всех, кроме сэра Рональда и Розы.
Сэр Рональд сидел, как мрачная статуя из гранита; а Роза, все еще трепещущая
, не смела поднять глаз.

"Вам, должно быть, было очень одиноко", - сказал доктор Дантон.

"Нет. Конечно, я сожалел, что не попал сюда; но в остальном это не было
неприятно. Видите ли, они так хорошо заботились обо мне, и в моем распоряжении была
небольшая библиотека для избранных; так что, в целом, за свою жизнь я побывал в
гораздо более неприятных условиях ".

Доктор Фрэнк больше ничего не сказал. Он добился своего и был
удовлетворен.

"Это совершенно ясно", - подумал он. "Благодаря какому-то фокусу-покусу мисс Роуз
познакомилась с ним за эти три недели и помогла медленно пройти времени
. Он не сказал ей, что был любовником ее сестры, поэтому
Нынешняя холодность. Долгие утренние прогулки теперь объяснимы. Я
задумываюсь, — он посмотрел на милую Роуз, — задумываюсь, не закончится ли
всё этим?

Казалось, что так и будет. Доктор Дантон, каждый день приезжавший в Холл
и всегда внимательно наблюдавший, не замечал никаких признаков потепления со стороны Роуз
и никаких попыток угодить со стороны мистера Стэнфорда. Он обращался с
ней так же, как с Ини и Грейс, вежливо, добродушно, но ничего
больше. Он был беззаветно предан своей прекрасной нареченной, а Кейт...Что
словами можно описать бесконечное счастье на ее лице! Все, чего не хватало
было найдено средство сделать ее красоту совершенной. Она стала такой нежной, такой милой,
такой терпеливой со всеми; она сама была настолько благословенна, что могла
позволить себе опускаться до слабостей менее удачливых смертных. Это
неописуемая перемена, сияние ее глаз, жизнерадостность
походка, прекрасный румянец, который становился все гуще и гас, улыбки, которые появлялись так часто
теперь быстро - все говорило о том, как сильно она любила Реджинальда Стэнфорда.

Была ли она взаимна, эта всепоглощающая преданность? Он был очень предан; он
находился рядом с ней, когда она пела; он всегда искал её, когда входил в комнату,
он сопровождал ее во всех случаях; но... было ли это возвращено? Казалось,
Доктор Фрэнк спокойно наблюдал, что чего-то
не хватает - чего-то слишком неопределенного, чтобы это можно было описать, но чего-то не хватает. Кейт не
сама скучала по этому, и это могло быть всего лишь фантазией. Возможно, дело было в том, что она
была выше его, со своими искренними мыслями и чувствами
в ее сердце, которое он никогда не мог понять. Он был очень красив, очень
умен; но за внешней красотой и сиянием
скрывались поверхностность, эгоизм и фальшь.

Он ходил взад и вперед по тамарак-уок, думая об этом и
курил сигару, однажды вечером, примерно через неделю после прибытия
Стэнфорд. Февральские сумерки нежно опускались на заснеженную землю, темные,
ободранные деревья и мрачный старый особняк. Мягкий вечер, безветренный и
по-весеннему, с полной луной, круглой и красной. Его походка открывала вид на
большой замерзший пруд с рыбой, где происходила оживленная сцена.
Кейт, Роуз и Ини, пристегнутые к конькам, кружились в воде,
а за ними наблюдали капитан и лейтенант Стэнфорд.

Роуз была лучшей фигуристкой на пруду и выглядела очаровательно в своей
Подпоясанное платье, малиновая юбка, изящные сапожки и кокетливая шляпка с
пером. Она кружилась в головокружительном вихре впереди всех остальных,
презирая их. Стэнфорд очень хорошо катался для англичанина и
помогал Кейт, которая не очень хорошо умела кататься. Капитан
Дантон держал Ини за руку, и весёлый смех компании наполнял
тихий воздух. Грейс стояла на краю пруда, наблюдая за ними, и
сопротивлялась уговорам капитана выйти на лед и позволить ему научить
ее кататься на коньках. Ее брат присоединился к ней, внезапно подойдя вместе с Тайгером
рядом с ним.

- Неплохая картина, - сказал Доктор, доставая свою неизменную
сигару. - Прелестные женщины, храбрые мужчины, лунный свет и приятный ветерок. Ты же не
занимаешься подобными вещами, мама? Нет, я полагаю, что нет. Наш
кстати, симпатичный англичанин хорошо катается. Что ты о нем думаешь
Грейс?"

- Я разделяю ваше мнение, что он симпатичный молодой англичанин.

- И ничего больше?

- Что старшая мисс Дантон безнадежно и беспомощно влюблена в
него, и что это довольно печально. Роза подошла бы ему больше.

- Ах, ты, как всегда, проницательна, Грейс. Кто знает, кроме достопочтенного. Реджинальд думает
тоже. Где сегодня наш смуглый шотландец?

"Сэр Рональд? Уехал в Монреаль".

"Он возвращается?"

"Я не знаю. Очень вероятно. Если бы это было убийство мистера Стэнфорда, он бы
вернулся с удовольствием".

- Значит, он немного ревнует?

- Совсем немного. Вас зовет капитан. Идите.

Они подошли. Капитан Дантон резко обернулся и остановился, увидев
их.

"Послушай, Фрэнк, - сказал он, - я начинаю от этого уставать. Возьми мои коньки и
давай посмотрим, на что ты способен на льду".

Доктор Фрэнк надел коньки и отправился в путь.

Роза, проносясь мимо, бросила на него быстрый взгляд назад.

— Поймай меня, доктор Дантон! — закричала она. — Поймай меня, если сможешь!

— Честная игра без поблажек! — воскликнул Стэнфорд, разворачиваясь. — Давай,
Дантон, я тоже попробую.

Ини и Кейт остановились, чтобы посмотреть.

Группа на берегу была поглощена погоней. Доктор Дантон был
из них двоих конькобежец был лучше, но быстроногая Роза опередила обоих.

"Десять к одному на доктора!" - взволнованно воскликнул капитан. "Реджинальда нет
нигде!"

"Не спорю, - сказала Грейс, - но ни один из них не поймает Роуз, если та захочет".

Трио кружило и кружило над прудом с рыбками, Поднимаясь все выше и выше.
Доктор опережал лейтенанта. Погоня становилась захватывающей.
Не было никакой возможности догнать Роуз, следуя за ней. Дантон попробовал другую
стратегию. Когда она легко развернулась, он резко повернулся,
преградил ей путь и поймал её на отскоке в свои объятия.

"Боже мой!" — воскликнул капитан, радуясь, — "она у него. Реджинальд, мой мальчик,
ты проиграл."

— Я же говорил тебе, что у тебя нет шансов, Стэнфорд, — сказал доктор.

— Что я получу за свои старания, мисс Роуз?

— Наклонись, и ты увидишь.

Он наклонил голову. В награду он получил звонкую пощёчину, и Роуз
прочь, пролетая над сверкающим льдом и вне пределов досягаемости.

- Побежден, Реджинальд, - сказала Кейт, когда он приблизился. - К стыду своему, сэр.

"Побежденный, но не побежденный, - ответил ее возлюбленный. - Стэнфорд никогда не
сдается. Роза еще будет моим призом".

Роза обогнула пруд и проходила мимо. Он посмотрел на неё, когда
говорил, но она лишь сверкнула глазами и скривила губы,
улетая прочь. Кейт заметила это и задумчиво посмотрела ей вслед, озадаченная.

"Реджинальд, — сказала она, когда они все, закончив кататься,
возвращались домой, — что ты сделал с Роуз?"

Реджинальд Стэнфорд приподнял свои тёмные брови.

"Сделал с ней! Что, по-вашему, я с ней сделал?"

"Ничего, но почему же тогда она так вас не любит?"

"Неужели я настолько плох, что вызвал неприязнь вашей милой сестры?"

"Разве вы не видите? Она вас избегает. Она не заговорит с тобой, не споет для тебя
, не возьмет тебя за руку и не присоединится к нам, когда мы выйдем куда-нибудь. Я никогда раньше не видел, чтобы она обращалась с
каким-либо джентльменом с такой подчеркнутой холодностью.

- Невероятно, - сказал мистер Стэнфорд с глубочайшей серьезностью. - Я
самый невезучий человек в мире. Что мне сделать, чтобы преодолеть отвращение твоей прекрасной
сестры?

"Возможно, ты недостаточно уделяешь ей внимания. Роза знает, что она очень
хорошенькая, и ревниво требовательна в своих требованиях восхищения и
преданности. Сэр Рональд смертельно оскорбил ее в первый же вечер своего приезда,
своей бесчувственностью. Она так и не простила его и никогда не простит. Посвящай
больше себя ей и меньше мне, и, возможно, Роза согласится
позволить тебе греться в лучах ее улыбки".

Он посмотрел на нее с каким-то странным взглядом. Она улыбалась, но в шутку
слишком. Она так сильно любила свою сестру и ее возлюбленного, что чувствовала себя
неуютно, пока они не стали друзьями; а ее сердце было слишком велико и
верный до малейшей искры ревности. Он поднёс руку, на которой
было его кольцо, к губам.

"Твои желания — мой закон. Я сделаю всё возможное, чтобы угодить Роуз с
этого вечера."

В тот вечер Стэнфорд впервые сел рядом с Роуз и
сделал всё возможное, чтобы быть приятным. Кейт одобрительно улыбнулась со своего места за
пианино, а доктор Дантон, сидевший по другую сторону от Роуз, всё слышал и видел,
но не совсем понимал. Но Роуз всё ещё была оскорблена и отказалась
уступить. Трудно было противиться этому убедительному голосу, но она это сделала. Она
она решительно ожесточилась при мысли о том, как он обманул
ее - того, кто вскоре должен был стать мужем ее сестры. Роза резко встала,
извинилась и вышла из комнаты.

В тот вечер, когда семья расходилась по своим комнатам, Реджинальд
задержался, чтобы поговорить с Кейт.

"Как видите, я потерпел неудачу", - сказал он.

— Роуз — загадка, — раздражённо сказала Кейт. — Она ведёт себя совсем по-новому.
Но ты же знаешь, — лучезарно улыбаясь, — Стэнфорды никогда не сдаются.

— Верно. Это обескураживает, но я попробую ещё раз. Спокойной ночи, дорогая,
и всего наилучшего, и приятных снов — со мной.

Он поднялся в свою спальню с лампой в руке. В камине пылал огонь;
и, усевшись перед ней, без пальто, в тапочках, засунув руки в
карманы, он уставился на нее, нахмурив брови и тихонько насвистывая.
Полчаса он сидел неподвижно, как статуя. Потом встал, нашел свой
письменный прибор и сел писать письмо. Он напевал что-то,
окуная перо в чернила.

«Привяжи море к безмятежному сну,
привяжи его аромат к лилии,
привяжи осину, чтобы она никогда не дрожала,
а затем привяжи любовь, чтобы она длилась вечно!»

* * * * *

"Дантон-Холл, 26 февраля 18-го ...

"Мой дорогой Лодердейл, я думаю, что обещал, когда уезжал
Виндзор, пишу, чтобы рассказать тебе, как я справлялся в этом ужасном арктическом
регионе. Прошло почти два месяца с тех пор, как я покинул Виндзор, и моя
совесть (не смейся - я обнаружил, что у меня есть
совесть) вызывает у меня различные приступы, когда я думаю о тебе. Мне не хочется
спать сегодня ночью. Я полностью погрузился в свою тему, так что вот она.

«Во-первых, мисс Дантон в порядке и так же ангельски хороша,
как и всегда. Во-вторых, Дантон-Холл восхитителен и хранит
больше ангелов, чем один. В-третьих, здесь Рональд Кит, и
наполовину обезумевший от ревности. Самый сильный северный ветер, который когда-либо дул
с тех пор, как я приехал в Канаду, и вполовину не такой морозный, как он. Увы, бедный
Йорик! Он тоже отличный парень и сражался как лев в
Русских окопах; но там были Сэмпсон, и Дэвид, и Соломон,
а Марк Антоний - вы знаете, что любовь сделала с ними всеми без исключения.

«Кейт отказала ему год назад в Англии — я узнал об этом случайно,
конечно, не от неё, — и всё же он здесь. Это
старая история о мотыльке и свече, и иногда я смеюсь, а
иногда мне жаль его. У него тоже восемь тысяч в год;
а Кейты, я слышал, известные люди в Шотландии. Разве я не
всегда пытался внушить тебе, что лучше родиться
красивым, чем богатым? Я не стою и полутора тысяч шиллингов в
в год, а в июне (Д.В.) прекрасная Кейт Дэнтон станет моей женой.
Откажитесь от своей ереси и верьте в будущее.

«Ангел № 2 — я же говорил вам, что их больше одного — с карими глазами
глаза, розовые щёчки, каштановые кудри и милейшие привычки. Она
не красива, не величественна, не играет и не поёт,
выводя из себя, и всё же... и всё же... Лодердейл, ты
всегда говорил мне, что моя несравненная невеста в тысячу раз лучше
меня. Я никогда тебе не верил. Теперь верю. Иногда она
возвышается надо мной. Я не притворяюсь, что понимаю её,
и — не говорите об этом в Гате — я немного благоговею перед ней. Я никогда
не разговаривал с её милостивым величеством, которую благослови Господь
долгое сохранение; но, если бы это было так, я думаю, я чувствовал бы себя так же, как сейчас
иногда разговаривая с Кейт. Она само совершенство, а я... ну, я такой
нет, и она меня очень любит. Разобьет ли ей сердце, как вы
думаете, если она не станет миссис Реджинальд Стэнфорд? Июнь - это
время, но есть много промахов. Я знаю, каким будет твой ответ
- "Она разобьет себе сердце, если сделает это!"Это скверное дело,
старина, но такова судьба, или, скажем так, мы так скажем, а карие глаза и
каштановые кудри очень, очень соблазнительны.

«Если я не ошибаюсь, вы были высокого мнения о капитане Дантоне».
верно. Кстати, сколько лет капитану? Я спрашиваю, потому что здесь есть
экономка, дальняя родственница, член семьи,
очень тихая, рассудительная, похожая на леди, двадцати шести лет, которая может быть
Однажды миссис капитан Дантон. Имейте в виду, я не могу сказать наверняка, но у меня
есть подозрения. Он не мог бы сделать лучше. У Грейс — так её
зовут — есть брат, доктор, очень хороший парень и такой милый.
Иногда я ловлю его на том, что он смотрит на меня очень странно,
и, кажется, я понимаю почему.

«Ты ведь не ожидаешь, что я приеду раньше июня, не так ли? Тем не менее, не падай в обморок
если я вернусь на наш "правильный маленький, тесный островок" до этого.
Тем временем, напиши и дай мне знать, как мир относится к тебе; и,
хотя я знаю, что это не по твоей части, я должен попросить тебя вознести
молитву за твоего несчастного друга

"Реджинальд Стэнфорд".




ГЛАВА VIII.

СНОВА ПРИЗРАК.


Роуз Дантон стояла, прислонившись к низкому старомодному камину
в своей спальне, и угрюмо смотрела на огонь. Те, кто влюбился в хорошенькую Роуз,
должны были видеть её в таком угрюмом настроении,
если хотели окончательно разочароваться. Как раз сейчас, когда она
мрачно глядя в огонь, она размышляла, как
Достопочтенный Реджинальд Стэнфорд будет чувствовать себя в день своей свадьбы, или если он
что бы они почувствовали, если бы нашли ее (Роуз) в белом,
плавающей в пруду с рыбками, утонувшей! Пруд с рыбой был достаточно большим, и
Роуз угрюмо вспомнила, что где-то читала, что, когда прекрасная женщина впадает в безумие
и слишком поздно понимает, что мужчины предают, единственный способ скрыть это
безумие от всех глаз, заставить своего возлюбленного раскаяться, вырвать его
сердце из груди — это умереть!

Часы внизу пробили одиннадцать. Роуз слышала, как они расходятся по комнатам.
их спальни. Она слышала, и затаила дыхание, прислушиваясь, мистера
Стэнфорд, проходя мимо ее двери, насвистывал мелодию Кейт. Кейт, конечно
конечно! Он был счастлив и умел свистеть, а она была несчастна и
не могла. Если бы она не выплакалась досуха, как выжатая губка, она, должно быть,
снова впала бы в истерику; но поскольку она не могла, с
протяжно вздохнув, она решила лечь спать.

Итак, Роза легла спать, но не для того, чтобы уснуть. Она металась с боку на бок,
возбужденная и нетерпеливая; чем больше она пыталась заснуть, тем больше
не могла. Это был совершенно новый опыт для бедняжки Розы, она не привыкла к
«Слезы по ночам вместо сна». Зимний лунный свет ярко освещал
её комнату сквозь раздвинутые занавески, и, возможно, это помогало ей
не спать. Когда часы пробили двенадцать, она в отчаянии вскочила,
накинула на себя шаль и в ночной рубашке села у окна, чтобы
полюбоваться небесными телами.

Послушайте! Что это за шум?

В доме было тихо, как в склепе; все разошлись по своим комнатам и, вероятно,
спали. В мёртвой тишине Роза услышала, как открылась дверь — зелёная бархатная
дверь комнаты Синей Бороды. Её комната находилась совсем рядом с этой зелёной дверью;
этот звук нельзя было ни с чем спутать. Она снова затаила дыхание,
чтобы прислушаться. В глубокой тишине шаги эхом разносились по
коридору без ковра и проходили мимо её двери. Неужели Огден поднимается наверх? Нет!
Шаги остановились у следующей двери — комнаты Кейт — и раздался лёгкий
стук. Роуз, сгорая от любопытства, на цыпочках подошла к своей двери и приложила
ухо к замочной скважине. Дверь Кейт открылась; послышался
шепот; слушательница не могла разобрать слов, но голос, который
обращался к Кейт, был не голосом Огдена. Пять минут, десять, затем
дверь захлопнулась, шаги снова раздались у ее двери и вниз по лестнице.

Кто это был? Не Огден, не ее отец; может быть ... может быть, мистер
Ричардс собственной персоной.

Роуз всплеснула руками и застыла в замешательстве. Ее собственные проблемы так
занимали ее мысли в последнее время, что она почти забыла о мистере Ричардсе;
но теперь ее прежнее любопытство вернулось в полную силу.

«Если он ушёл, — подумала Роуз, — что мне мешает осмотреть
его комнаты? Я бы всё отдала, чтобы увидеть их!»

Она постояла с минуту в нерешительности.

Затем импульсивно схватила халат, прикрыла им свою светлую голову
накинув шаль, она тихо открыла дверь и выглянула наружу.

Все было тихо и безлюдно. Ночная лампа тускло горела в другом конце
длинного, холодного коридора, но не освещала то место, где она стояла.

Зеленая бархатная дверь была заманчиво приоткрыта; ни души не было
видно, ни звука не доносилось. Сердце Роуз бешено колотилось; таинственная
тишина ночи, призрачное мерцание лунного света,
загадочность и романтика её приключения заставляли её трепетать, но она
не колебалась. Её ноги в тапочках легко ступали по коридору; она была
рядом с зелёной дверью. Затем последовала ещё одна пауза — мгновение
затаённого дыхания, но мёртвая тишина полуночи не нарушалась.
Она на цыпочках прошла по короткому коридору и заглянула в комнату. В
кабинете никого не было; на столе, заваленном книгами,
бумагами и письменными принадлежностями, горела лампа. Роза с удивлением оглядела
стены, уставленные книгами. Мистер Ричардс мог бы скоротать скучные часы, если бы это были
все романы, подумала она.

Комната за ней не была освещена, если не считать луны, ярко светившей сквозь
раздвинутые шторы. Роза тоже осмотрела ее: это была спальня мистера Ричарда,
но в ту ночь на кровати никто не спал. Все было аккуратно и
элегантно; никаких признаков того, что обитатель комнаты был инвалидом. Одного быстрого,
всеобъемлющего взгляда девушке было достаточно; затем она повернулась,
чтобы поспешить обратно в свою комнату, и оказалась лицом к лицу с Огденом.

Камердинер стоял в дверях и смотрел на нее, на его лице было
привычное спокойное и почтительное выражение. Но Роуз отпрянула и
побледнела, как будто увидела привидение.

"Уже очень поздно, мисс Роуз," спокойно сказал Огден. "Думаю, вам лучше
не оставаться здесь дольше."

Роуз умоляюще сложила руки.

"О, Огден! Не говори папе! Пожалуйста, не говори папе!"

"Мне очень жаль, мисс Роуз, но это будет стоить мне
места. Я должен!"

Он отошёл в сторону, чтобы пропустить её. Роза, при всей своей легкомысленности, была слишком
горда, чтобы умолять слугу, и молча вышла.

Ни минутой раньше. Когда она открыла дверь, кто-то поднялся наверх;
кто-то высокий и худощавый, закутанный в длинный плащ.

Он прошел через обитую сукном дверь, прежде чем она успела разглядеть его лицо,
закрыл ее за собой и ушел.

Роуз заперла дверь, сама не зная почему, и села на
прикроватную тумбочку, чтобы подумать. Кто был этот мистер Ричардс, который притворялся инвалидом,
а на самом деле не был им? Почему он был заперт здесь, где его никто не мог
видеть, и почему всё это было тайной? Роуз вспомнила «Джейн Эйр» и мистера
Жена Рочестера, но мистер Ричардс не мог быть сумасшедшим, иначе они бы никогда не
доверили ему гулять одному ночью. Что бы еще сказал ей отец
завтра? Она слегка дрогнула при этой мысли; она никогда в жизни не видела своего
снисходительный отец выходил из себя. Он взял на себя большую часть
неприятная неожиданность с невозмутимым добродушием, но как бы
он это воспринял?

"Мне бы не хотелось обидеть папу," с тревогой подумала Роуз. "Он очень
добр ко мне и делает всё, о чём я его прошу. Я очень надеюсь, что он не рассердится.
Я почти жалею, что ушла!"

В ту ночь она не могла уснуть. Когда наступило утро, она почти
боялась спуститься к завтраку и встретиться лицом к лицу с отцом; но когда прозвенел звонок
и она все-таки спустилась, отца там не было.

Вошел Огден, извинившись перед своим хозяином - капитан Дантон был очень занят,
и позавтракает в своем кабинете. Новости испортили утро Розы.
аппетит; она сидела, кроша булочку на тарелку, и чувствовала, что
Огден рассказал ему, и что это стало причиной его отсутствия.

Когда они встали из-за стола, Огден снова вошёл, серьёзно поклонился Роуз
и сообщил ей, что её ждут в кабинете.

Кейт удивлённо посмотрела на сестру и с удивлением заметила, как
меняется её лицо. Но Роза, не говоря ни слова, последовала за камердинером, ее сердце
билось быстрее, чем прошлой ночью.

Когда она вошла, капитан Дантон расхаживал взад-вперед по своему кабинету с
самым суровым выражением лица, которое она когда-либо у него видела. Молча он указал на
Он сел, продолжая идти; его дочь села, побледнев, но в остальном
не дрогнув.

"Роуз!" — сказал он, останавливаясь перед ней, — "что привело тебя в комнаты мистера Ричардса
прошлой ночью?"

"Любопытство, папа," — охотно ответила Роуз, но втайне дрожа.

"Ты знаешь, что поступила очень подло? Ты знаешь, что играла в
шпионку?"

Краска бросилась в лицо Розы, и она опустила голову.

"Ты знал, что тебе запрещено входить туда; ты знал, что лезешь не в свое дело
; ты знал, что поступаешь неправильно, и
это вызвало бы мое неудовольствие; и все же, несмотря на все это, вы намеренно
прокрался в его комнату, как шпион, как вор, чтобы все выяснить самому.
Роуз Дантон, мне стыдно за тебя!"

Роуз разрыдалась. Ее отец был очень зол и глубоко оскорблен;
а Роза действительно очень любила своего снисходительного отца.

"О, папа! Я не хотела... я никогда не думала... О, пожалуйста, папа, прости
меня!

Капитан Дантон возобновил свою ходьбу взад-вперёд, и его гнев смягчился при виде её страданий.


— Это случилось впервые? — спросил он, снова останавливаясь.
— По правде говоря, Роуз, я могу простить всё, кроме лжи.

— Да, папа.

— Ты никогда раньше там не была?

— Нет, никогда!

Он снова зашагал по комнате и снова остановился перед ней.

"Почему ты ушла прошлой ночью?"

"Я не могла уснуть, папа. Я была чем-то встревожена и
сидела у окна. Я слышала, как открылась дверь в комнату мистера Ричардса, и кто-то
вышел и постучал в комнату Кейт. Кейт открыла, и я слышала, как они
разговаривали."

Её отец перебил её.

"Ты слышала, что они говорили?" — резко спросил он.

"Нет, папа, только звуки их голосов. Это был не твой голос и не
голос Огдена, поэтому я решила, что это, должно быть, сам мистер Ричардс. Я слышала, как он спускался
по лестнице, а потом выглянула. Его дверь была открыта, и я... я..."

"Вошел внутрь!"

— Да, папа, — очень смиренно ответила она.

— Вы видели мистера Ричардса?

— Я видела, как кто-то высокий и худощавый поднялся по лестнице и вошёл, но я не
видела его лица.

— И это всё?

— Да, папа.

Он снова начал расхаживать взад-вперёд с очень серьёзным, но
не таким суровым выражением лица. Роза искоса наблюдала за ним, нервничая и испытывая неловкость.

- Дочь моя, - сказал он наконец, - ты поступила очень неправильно и огорчила меня
я не могу выразить словами. Это серьезный вопрос - намного серьезнее, чем вы себе представляете
. Вы, вероятно, обнаружили, что помимо
болезни мистер Ричардс вынужден оставаться в своих комнатах по другим причинам.

- Да, папа.

"Мистер Ричардс не инвалид - по крайней мере, не сейчас, - хотя он был болен
когда он приехал сюда. Но причины, по которым он остается пленником в этом
доме, настолько серьезны, что я не осмеливаюсь доверить их вам. Вот что я
скажу - от этого зависит его жизнь.

- Папа! - Испуганно воскликнула Роза.

- От этого зависит его жизнь, - повторил капитан Дантон. «Только трое в этом
доме знают его секрет — я, Огден и ваша сестра Кейт. Огдену и
Кейт я могу безоговорочно доверять; могу ли я быть уверен в вас так же сильно?»

"Да, папа," — очень тихо.

"Мистер Ричардс," — продолжил капитан Дантон с лёгкой дрожью в голосе,
"это самый близкий друг, который у меня есть на этой земле. Это разобьет
мое сердце, Роуз, если с ним случится беда. Теперь ты понимаешь, почему я так стремлюсь
сохранить его тайну; почему я так глубоко переживал твой опрометчивый поступок прошлой
ночью?

- Прости меня, папа! - всхлипнула Роза. - Прости, я не знала. О, пожалуйста,
папа!

Он наклонился и поцеловал её.

"Моя безрассудная малышка! Одному Богу известно, как легко я тебя прощаю,
только пообещай мне, что не проронишь ни слова об этом."

"Обещаю, папа."

"Спасибо, моя дорогая. А теперь можешь идти, мне нужно кое-что написать. Иди.
и прокатиться, чтобы подбодрить тебя после всех этих унылых разговоров, и вернуть
твои розы до ленча.

Он снова поцеловал ее и придержал дверь открытой, чтобы она могла выйти. Роза,
сбросив с души огромную тяжесть, пошла по коридору и встретила Ини
бегущую наверх.

- Послушай, Роза, - воскликнула ее сестра, - разве ты не хочешь пойти на бал?
Что ж, в гостиной есть приглашения для мисс Дантон.

«Бал, Ини? Где?»

«У Понсонби, в следующий четверг вечером. Сэр Рональд, доктор Фрэнк, папа,
и мистер Стэнфорд — все приглашены».

Восторг поднялся на новости прогнал все воспоминания о неприятной сцене
только за. Бал был вершиной земного блаженства Розы, а бал у
Понсонби действительно что-то значил. Через десять минут каждая ее мысль
была поглощена главным вопросом: "Что мне надеть?"

"Сегодня среда", - подумала Роза. "Четверг один, пятница два, суббота
три, понедельник четыре, вторник пять, среда шесть, четверг семь. Куча
времени, чтобы сшить мой новый шелк. Я сейчас же пойду и поговорю с Агнес.

Она направилась в швейную в поисках маленькой швеи.
Дверь была приоткрыта; она толкнула её и замерла в изумлении, увидев то, что
открылось её глазам.

Швейная мастерская находилась на первом этаже, и единственное окно
было примерно в полутора метрах от пола. У этого открытого окна сидела швея,
лениво положив работу на колени и нервно теребя пальцы.
Прислонившись к окну снаружи,
положив руку на подоконник, стоял доктор Дантон и говорил так, словно знал
Агнес Дарлинг всю свою жизнь.

Шум от входа Роуз, каким бы тихим он ни был, достиг его чуткого слуха.
поднял глаза и хладнокровно встретил ее удивленный взгляд.

- Не позволяйте мне вторгаться! - сказала Роза, входя, когда обнаружила, что ее обнаружили
. - Я не ожидал увидеть здесь доктора Дантона.

"Весьма вероятно", - невозмутимо ответил Доктор. "Это старая привычка
моя появлялась в неожиданных местах. Кроме того, что мне оставалось делать? Грейс
на кухне была невидимкой, мисс Кейт отправилась кататься верхом с мистером
Стэнфордом, мисс Роуз таинственным образом заперлась с папой. Мисс Ини,
практикующуюся в «Пражской битве», нельзя было отвлекать. В своём
отчаянии я пришла сюда, где мисс Дарлинг любезно разрешила мне
остаться и изучить искусство кройки и шитья".

Он произнес свою речь, намеренно долго, что Роза не может видеть Мисс
Запутанное лицо избранника. Но Роза видела это и верила в ту часть,
историю джентльмена, в какую хотела.

"И теперь, когда вы это обнаружили, - сказала Роза, - я осмелюсь сказать, что мы будем
отправлять вас на все случаи жизни в этот refugium peccatorum. Ты
идешь? Не дай мне отпугнуть тебя.

"Ты не пойдешь, но я хочу выкурить сигару под тамараками. У тебя нет с собой
такой вещи, как спичка, не так ли? Неважно; У меня она есть
у меня самого.

Он зашагал прочь. Роза подозрительно посмотрела на все еще растерянное лицо
девушки-шитья.

- Откуда вы знаете доктора Дантона? - Спросила я. - резко спросила она.

- Я... он... я имею в виду, окно было открыто, и он проходил мимо, и остановился, чтобы
поговорить, - запинаясь, еще более смущенно пробормотала Агнес.

- Осмелюсь предположить, - сказала Роза, - но он бы не остановился, если бы не
знал вас раньше, не так ли?

"Я ... видела его однажды случайно раньше ... Я его не знаю..."

Она остановилась и жалобно посмотрела на Роуз. Она была маленьким ребенком
, очень нервным и, очевидно, боялась новых вопросов.

— Что ж, — резко сказала Роуз, — если ты не хочешь говорить, конечно, тебе
не нужно. Он ведь никогда не был твоим любовником, не так ли?

"О, нет! нет! нет!"

"Тогда я не понимаю, из-за чего ты так смущаешься. Над чем ты
работаешь?

«Пиджак мисс Ини.»

"Тогда пиджак мисс Ини должен подождать, потому что я хочу, чтобы мой новый шёлковый костюм был готов к
вечеру в четверг. Поднимайся в мою комнату и сразу приступай к работе."

Агнес послушно встала. Роуз повела её наверх, мысленно возвращаясь к
сцене в швейной мастерской, которую она прервала своим приходом.

— Послушайте, мисс Дарлинг, — выпалила она, — вы, должно быть, знали доктора
Дантон раньше. Теперь тебе не нужно отрицать это. Само твое лицо доказывает, что ты
виновен. Скажи правду и пристыди... Разве вы не знали его до того, как
вы приехали в Дантон-Холл?"

К этому времени они были в комнате Роз. К великому удивлению этой
любознательной молодой леди, Агнес Дарлинг опустилась на кушетку, закрыла
лицо руками и разрыдалась.

— Боже мой! — воскликнула вторая мисс Дантон, как только удивление
позволило ей заговорить. — Что с тобой, дорогая? О чём ты
плачешь? Что сделал тебе доктор Дантон?

— Ничего! Ничего! — воскликнула встревоженная маленькая швея. — О, ничего!
Дело не в этом! Я очень глупа и слаба, но, пожалуйста, не обращайте на меня
внимания и не спрашивайте меня об этом. Я ничего не могу с собой поделать, и я очень, очень
несчастна.

- Ну, - сказала Роуз после паузы, - перестань плакать. Я не знала, что ты
отнесешься к этому так серьезно, иначе я не стала бы тебя просить. Вот
платье, и я хочу, чтобы ты приложила к нему немало усилий, Агнес. Сними
с меня мерку.

Роуз больше ничего не сказала портнихе на столь явно
тревожную тему, но в тот вечер она взялась за самого доктора Фрэнка. Она
Она сидела за пианино, которое Кейт освободила для игры в шахматы с мистером
Стэнфордом, а брат Грейс преданно переворачивал для нее ноты. Роуз
резко подняла на него взгляд, ее пальцы продолжали отбивать бодрую
мазурку.

"Доктор Дантон, что вы делали с Агнес Дарлинг?"

"Я! Делал! Я не понимаю!

"Конечно, не понимаете. Где вы с ней познакомились?"

"Кто сказал, что я с ней познакомился?"

"Я. И не надо врать, это меня не убедит, а вы только
совершите грех ни за что. Это было в Монреале?"

"Право, мисс Роуз..."

— «Так сойдёт. Она не расскажет, она только плачет. Ты не расскажешь, ты только
признайся. Мне все равно. Рано или поздно я узнаю.

"Она плакала?"

"Я должен так думать. По моему
мнению, людям нравится создавать тайны в этом доме. Там, где есть секретность, что-то не так. Этим утром
ты не в первый раз разговариваешь с Агнес Дарлинг.

- Может быть, и нет, - ответил доктор Дантон с очень серьезным лицом. - Но, бедное
дитя! какое я имею право рассказывать о тех испытаниях, которые она перенесла? Ей
очень не повезло, и однажды у меня была возможность подружиться с ней
. Это все, что я знаю о ней или могу рассказать ".

В лице доктора Фрэнка было что-то такое, что, несмотря на заверения Розы,
запретило ей задавать больше никаких вопросов.

"Но я не успокоюсь, пока не узнаю", - подумала юная леди. "Я
добрался до мистера Ричардса и доберусь до тебя, так же уверен, как в том, что меня зовут Роуз".

В дни, предшествовавшие балу, Роуз была слишком поглощена своими
приготовлениями и предвкушением победы, чтобы думать об
Агнес Дарлинг и её секретах. Эта большая и скрытая от всех проблема в её
жизни — её неудачный роман — тоже беспокоила её. Мистер Стэнфорд,
Выполняя своё обещание, данное Кейт, он вёл себя с её сестрой
с вызывающей настойчивостью, которая не поддавалась никаким
угрозам и чуть не сводила Роуз с ума. Он садился рядом с ней,
всегда в присутствии Кейт, и часами разговаривал с ней, а она
могла только слушать и внутренне бунтовать. Никогда, даже когда она злилась больше всего,
она не любила его так сильно. Та сила очарования, то обаяние лица,
голоса, улыбки, которые покорили её непостоянное сердце в первый раз,
когда она его увидела, с каждым днём очаровывали её всё больше и больше.
день. Было очень тяжело сидеть там, угрюмой и молчаливой, и отводить глаза
но отвага Дантона сослужила ей хорошую службу, и память о
его предательство по отношению к ней подстегивало ее.

"Это бесполезно, Кейт, - сказал он своей возлюбленной. - Нашей прелестной Розе
нечего будет мне сказать. Я больше чем наполовину уверена, что она влюблена в
этого очень умного доктора Фрэнка.

«Доктор Фрэнк? О нет, он недостаточно красив для Роуз».

«Однако он очень приятный молодой человек. Вы уверены, что он не
захватил Роуз в плен?»

«Совершенно уверена. С ним очень приятно флиртовать, но не более того. Роуз ни о чём не заботится».
для него, но я не уверена, что она ему безразлична. Роза очень
хорошенькая.

"Очень, - улыбнулся мистер Стэнфорд, - и знает это. Интересно, потанцует ли она со мной
в ночь бала?"

Наступила ночь бала, яркая, морозная и спокойная. В большом, вместительном
старомодном семейном экипаже находились Роза, Ини, сэр Рональд и доктор
Дантон, в то время как мистер Стэнфорд подвозил Кейт на легком катере. Чета
Понсонби, которые были очень возвышенными людьми, не пригласили
Грейс; и капитан Дантон в последний момент объявил о своем намерении
также остаться дома.

- Мне очень удобно там, где я нахожусь, - сказал капитан, развалившись в
кресле перед пылающим камином. - И никаких хлопот с одеванием и
выйти на улицу в эту холодную ночь - это больше, чем стоит бал. Передай мои
извинения, моя дорогая; скажи им, что у меня внезапный приступ подагры, если хочешь
, или что-нибудь еще, что придет в голову.

— Но, папа, — возразила Кейт, очень удивлённая, потому что хозяин
Дантон-Холла был очень общительным человеком, — я бы так хотела, чтобы ты
пришёл, а Понсонби будут так разочарованы.

— Они переживут это, моя дорогая, не волнуйся. Я предпочитаю оставаться дома с
Грейс и отец Фрэнсис, которые скоро заглянут. Ну вот, Кейт, моя
дорогая, не трать время на уговоры. Реджинальд, уведи ее.

Мистер Стэнфорд, с едва заметной тенью понимающей улыбки на лице,
взял Кейт за руку и повел ее вниз по лестнице.

"Карие глаза и безмятежное лицо вашей скромной экономки обладают более сильным
очарованием для моего тестя, чем что-либо в четырех стенах дома
Понсонби. Интересно, что бы сказала Кейт, если бы я рассказал ей?

Как обычно, две дочери капитана Дантона были красавицами зала.
Кейт была величественна, как всегда, и так же далека от всего остального
мужественная, за одним исключением, как луна; Роуз, в изменчивом шёлке,
то голубом, то розовом, который краснел, когда она шла, с венком из плюща в блестящих волосах,
привлекала всеобщее внимание, куда бы она ни пошла. Доктор Фрэнк имел
честь пригласить её на первый танец. После этого её окружили все
самые привлекательные молодые люди в зале. Роза, с румянцем на округлых
щеках и блеском в глазах, который придавало возбуждение, танцевала
и флиртовала, и смеялась, и пела, и украдкой наблюдала за всем
в то время как единственный мужчина из присутствующих был ей хоть на йоту небезразличен. Это в высшей степени
красивый молодой офицер, мистер Стэнфорд, посвятив себя, как это было связано долгом
, своей величественной невесте, через некоторое время уволил ее с
полковник в эполетах из Монреаля, и он был любезен с Хелен
Понсонби, и Эмили Ховард, и множество других хорошеньких девушек. Роуз наблюдала за
внутренне он злился и ревновал, а внешне улыбался и сиял. Их
пальцы соприкоснулись в одной и той же позе, но Роуз так и не удостоила его взглядом.
Её надушенные юбки задели его, когда она пролетела мимо в редове, но она
даже не подняла глаз.

"Он увидит, как мало мне до него дела," подумала ревнивая Роза. "Полагаю, он
думает, что я умираю за него, но он узнает, как сильно он
ошибается".

С этой мыслью она села, пока ее партнер ходил за
мороженым. Впервые за этот вечер она осталась на минуту одна.
Мистер Стэнфорд, лениво прислонившийся к колонне, воспользовался этим и
оказался рядом с ней прежде, чем она успела опомниться. Её щёки вспыхнули, и
сердце невольно забилось быстрее, когда он сел рядом с ней.

"Весь вечер меня так явно игнорировали, что я почти боюсь
приблизиться к вам, — сказал он. — Будет ли государственной изменой, если я приглашу вас на вальс?


Увы, героическим решениям Роуз не суждено было сбыться! Как она могла устоять перед убедительным
голосом и улыбкой этого мужчины? Как она могла устоять перед удовольствием
танцевать с ним вальс? Она молча поклонилась, по-прежнему не поднимая глаз, и
лейтенант Стэнфорд, слегка улыбнувшись, взял её за руку. Её
бывший партнёр принёс мороженое, но Роуз получила кое-что получше,
чем мороженое, и не хотела его. Музыка немецкого вальса
наполнила гармонией длинный бальный зал; его рука скользнула по её талии,
её рука была в его руке, восковой пол ушёл из-под её ног,
и Роуз уплыла в райские кущи.

Вальс экстаза закончился, и они оказались в полумраке, в освещённой лишь наполовину
оранжерее. Вокруг них цвели тропические цветы, наполняя тёплый
воздух ароматом; звучала чарующая музыка. Холодная белая зимняя луна
заливала внешний мир своим морозным сиянием, и Роуз чувствовала, что
волшебная страна — не миф, а сказки — не выдумка. Они были одни в
оранжерее; как они туда попали, она так и не узнала; как она оказалась там
цепляясь за его руку, забыв о прошлом, настоящем и будущем, она никогда
не могла понять.

- Роза, - произнес этот самый музыкальный из голосов, - когда же ты научишься забывать
и простишь? Смотри, вот тебе мирная жертва!

В петлице у него была белая камелия — цветок, который полчаса
назад был главным украшением букета Кейт. Он вынул его и
вплел длинный стебель в её пышные локоны.

"Надень его, — сказал он, — и я буду знать, что ты меня простила. Носи это ради меня
ради тебя, Роуз.

Позади них послышалось шуршание женского платья и низкие тона
говорившего мужского голоса. Роза отшатнулась от него, чувствуя себя виноватой
кровь бросилась ей в лицо при виде своей старшей сестры на руках у доктора
Рука Дантона.

Ясные глаза Кейт устремились на раскрасневшееся, растерянное лицо сестры, на
восковую камелию, её подарок возлюбленному, а затем обратились на мистера
Стэнфорда. Этот в высшей степени невозмутимый молодой англичанин был холоден, как
морозная зимняя ночь.

- Я бы подумал, что вы двое могли бы выбрать для прогулки какую-нибудь другую квартиру в
доме и не приходить сюда, - сказал он,
приближаясь. "Мисс Роуз и я наслаждались первым т; те;-т;те, что мы
ели с момента моего приезда. Но поскольку ты здесь, Кейт, и, как я полагаю, мы здесь
чтобы танцевать немецкий вместе...

- И ты уступаешь мисс Роуз мне? - спросил доктор Фрэнк.

«Другого выхода нет. Позаботься о ней как следует, и прощай».

Он вывел Кейт из оранжереи. Доктор Фрэнк предложил руку
Роуз, которая всё ещё виновато стояла в стороне.

"И, кажется, ты обещала посвятить меня в тайны
немецкого языка. Ну что, я тебе нужен?"

Последнее было сказано вошедшему слуге, который выглядел так, будто ему есть что сказать.


"Да, сэр, если вы доктор Дантон."

"Я доктор Дантон. В чём дело?"

"Это слуга из Холла, сэр. С наилучшими пожеланиями от капитана Дантона, и
не могли бы вы немедленно отправиться туда?"

Роуз тихонько вскрикнула и схватила свою спутницу за руку.

— О, доктор Фрэнк, неужели папа заболел?

— Нет, мисс, — почтительно ответил мужчина, — это не ваш отец; это
молодая женщина, которая шьёт, Томас говорит… — он замялся.

— Ну, — сказал доктор Фрэнк, — что говорит Томас?

— Томас говорит, сэр, что она видела привидение!

"Что?"

"Привидение, сэр, так говорит Томас", - ответил мужчина с усмешкой.
"и у нее начались обмороки, не могли бы вы немедленно вернуться", - говорит он
. Сани у дверей.

- Скажи ему, что я буду там немедленно.

Он повернулся к Розе, улыбаясь ее безучастному лицу.

«Что мне с вами делать, мадемуазель? Кому мне вас отдать? Я
я должен попрощаться с миссис Понсонби и удалиться.

Роза схватила его за руку и крепко сжала, не сводя изумленных глаз с
его лица.

- Видела привидение! - тупо повторила она. - Это уже дважды! Доктор Фрэнк,
В Дантон-Холле водятся привидения?"

«Да, одержимая злым духом в облике Роуз Дантон,
ничего хуже».

"Но это уже во второй раз. Сначала была старая Марджери, а теперь Агнес
Дарлинг. В этом должно быть что-то!

"Конечно, есть — слишком живое воображение. Мисс Дарлинг увидела
высокое дерево, покрытое снегом, колышущееся в лунном свете, и ушла в
обмороки. А теперь, моя дорогая мисс, не держите меня больше в плену, потому что
как это ни тяжело, я действительно должен вас покинуть.

Роза отпустила его руку.

"Да, уходи немедленно. Не обращай на меня внимания; я отправляюсь на поиски Кейт".

Потребовалось некоторое время, чтобы найти Кейт. Когда ее нашли, она танцевала с
офицером в красной форме, и Розе пришлось подождать, пока танец закончится.

Она сразу же направилась к своей сестре. Мисс Дантон повернулась к
с ослепительной улыбкой, которая погасла при первом взгляде.

- Какая ты бледная, Роза! В чем дело?

- Я бледна? - небрежно спросила Роза. - Наверное, от жары. Ты знаешь
Доктор Фрэнк ушел?"

"Ушел! Куда?"

"В холл. Папа послал за ним."

"Папа? О, Роза...

- Ну вот! Нет причин для беспокойства; папа вполне здоров; это
Агнес, дорогая.

- Агнес! Что случилось с Агнес?

«Она видела привидение!»

Кейт уставилась на неё, как и молодой офицер.

"Что ты сказала, Роуз?" — удивлённо спросила Кейт.

"Она... видела... привидение!" — медленно повторила Роуз. — «Как и старая Марджери
до неё, знаете ли, и, как и Марджери, она впала в истерику». Папа
послал за доктором Фрэнком, и он ушёл полчаса назад.

С лица Кейт медленно сошла краска. Она встала.
внезапно в ее голубых глазах мелькнул испуг.

- Роза, я должна пойти домой ... я должна увидеть Агнес. Капитан Грирсон, не будете ли вы
достаточно любезны, чтобы найти мистера Стэнфорда и прислать его?"

Капитан Грирсон поспешил выполнить свое задание. Роза посмотрела на нее широко раскрытыми
глазами.

"Иди домой ... так рано! Почему, Кейт, о чем ты думаешь?"

- Об Агнес, Дорогая. Ты можешь остаться, если хочешь. Сэр Рональд будет тебя
сопровождать.

- Спасибо. Он тоже очаровательный сопровождающий - мрачнее, чем в старые добрые времена в
букварь. Нет; если ты уйдешь, уйду и я.

Пока она говорила, подошел мистер Стэнфорд, и Роза отступила.

"В чем дело, Кейт? Грирсон сказал, что ты возвращаешься домой".

Ответ Кейт был объяснением. Мистер Реджинальд Стэнфорд разразился
неприличным смехом.

"Призрак! Это превосходно! Почему ты раньше не сказал мне об этом, Дантон
В холле водились привидения, Кейт?

- Я хочу вернуться немедленно, - немного холодно ответила Кейт. - Я
должна поговорить с мистером Понсонби и найти Ини. Передайте это сэру Рональду, пожалуйста, и
будьте готовы нас сопровождать.

Она ушла с Розой, чтобы найти хозяйку. Сожаления миссис Понсонби
были невыразимы, но мисс Дантон была непреклонна.

— Как это нелепо, Хелен, — сказала она дочери, когда они ушли,
— такая чушь про больную швею.

— Я думала, Кейт Дантон гордая, — сказала мисс Хелен.
— Похоже, что нет. Я не жалею, что она ушла, однако половина мужчин в комнате
выставляли себя идиотами из-за неё.

Кейт и Реджинальд Стэнфорд вернулись так же, как и приехали, в легких
санях; а сэр Рональд, Роза и Ини - в экипаже. Роза, завернутая в
каминную полку, съежилась в углу и так и не разомкнула губ. Она
мрачно наблюдала, как и баронет, катер пролетал мимо над
сверкающий снег и милое личико Кейт, бледное, как лунный свет.

Капитан Дантон встретил их в прихожей, и его румяное лицо было менее
радостным, чем обычно. Кейт вышла вперёд, и её тревожные вопрошающие глаза
говорили за неё.

"Лучше, моя дорогая, намного лучше, — ответил её отец. — Доктор Фрэнк творит чудеса.
Грейс и он с ней; он дал ей опиат, и я
думаю, что она спит.

«Но что это, папа?» — воскликнула Роуз.

«Она что, видела привидение?» «Привидение, моя дорогая, — сказал капитан, щёлкнув её по подбородку.
— Вы, девочки, глупы, как гусыни, и воображаете, что видите всё, что захотите. Она
не может сказать, что ее напугало, бедняжка! Юнис -
единственная, кто, кажется, вообще что-то знает об этом.

- А что говорит Юнис? - спросила Кейт.

"Что ж, - сказал капитан Дантон, - кажется, Юнис и Агнес должны были сесть"
ради вас, двух юных леди, которые не в состоянии сами раздеться
тем не менее, они выбрали комнату Розы, так что сидите в ней. Около двух часов назад Агнес
пожаловалась на зубную боль и сказала, что спустится вниз за чем-нибудь
обезболивающее, которое было в швейной. Юнис, которая дремала,
осталась на месте и через десять минут услышала крик, который
напугал ее до полусмерти. Мы все уже ушли, но ночник
горел; и, выбежав на улицу, она увидела Агнес, прислонившуюся к стене,
всю бледную и дрожащую. В тот момент, когда Юнис заговорила с ней: "Я видела его
призрак!" - сказала она сдавленным шепотом и упала в обморок в
объятиях Юнис. Я нашла её в таком состоянии, когда вышла, потому что Юнис громко звала на помощь,
и Грейс со всеми слугами были там через две минуты. Мы
сделали для неё всё, что могли, но всё было напрасно. Она лежала как мёртвая. Тогда
Грейс предложила послать за её братом. Мы послали. Он пришёл и
вернул мёртвую к жизни.

"Необыкновенная история", - сказал Реджинальд Стэнфорд. "Когда она ожила,
что она сказала?"

"Ничего. Доктор Фрэнк дал ей опиат, который успокоил ее и отправил спать
".

Пока он говорил, появился сам доктор Фрэнк, его спокойное лицо было таким же
непроницаемым, как всегда.

- Как поживает ваш пациент, доктор? - спросила Кейт.

"Гораздо лучше, Мисс Кейт. Через день или два мы будем у нее все в порядке, я
думаю. Она маленькое нервное создание, с перенапряженным и очень
богатым воображением. Я удивляюсь, что она давно не видела призраков ".

"Вы же не собираетесь покинуть нас", - сказал капитан Дантон. "Нет, нет, я
и слышать об этом не хочу. Мы можем предоставить вам здесь ночлег и завтрак,
не уступающие тем, что в отеле, и это избавит вас от поездки завтра
утром. Грейс уже с ней?

"Да, Грейс настаивает на том, чтобы остаться до утра. В этом нет необходимости,
потому что она не проснётся."

Кейт подобрала складки своего роскошного бального платья и взбежала по
полированной дубовой лестнице, кивнув на прощание. Однако не в свою комнату, а
в комнату швеи.

Маленькую комнатку тускло освещала лампа, приглушенная. У кровати
сидела Грейс, закутанная в шаль; на подушке лежало белое лицо Агнес
Дорогая, спокойная во сне, но бесцветная, как сама подушка.

Кейт склонилась над ней, и Грейс встала при её появлении. Это был такой
контраст: величественная, красивая девушка с украшенными драгоценными камнями цветами в
волосах, в дорогом платье, волочащемся по полу без ковра, с ароматом её
платья и золотистых волос, наполняющим комнату, и измождённое маленькое создание, такое
худенькое и бледное, спящее на низкой кровати. Во сне она сжимала руками
подушку, и при каждом вздымании и опускании её груди
поднимался и опускался маленький медальон, висевший у неё на шее на чёрном шнурке.
Пальцы Кейт слегка коснулись его.

- Бедняжка! - сказала она. - Бедная маленькая Агнес! Ты останешься с
ней до утра, Грейс?

"Да, мисс Дантон".

"Я не мог пойти в свою комнату, не повидавшись с ней; но теперь нет
необходимости задерживаться. Доброе утро.

Мисс Дантон вышла из комнаты. Грейс снова села и с любопытством посмотрела на
медальон.

"Я бы хотела открыть его и посмотреть, чья там фотография, и
всё же..."

Ей стало немного стыдно, и она отдёрнула руку, которой коснулась медальона. Но
любопытству — самой сильной женской страсти — невозможно было противиться.

"Что в этом плохого? — подумала она. — Она никогда не узнает."

Она подняла медальон, слегка коснулась пружинки, и он открылся. В нём
было не только изображение, хотя там и была фотография
красивого юношеского лица, которое почему-то показалось Грейс знакомым. Из
медальона выпал сложенный листок бумаги, простое золотое кольцо и прядь
каштановых вьющихся волос. Грейс развернула листок бумаги и прочитала его с
крайне озадаченным видом. Оно было частично написано, частично напечатано и
оказалось свидетельством о браке Агнес Грант и Генри Дарлинга. На нем стояла
дата Нью-Йорк, два года назад.

Грейс в изумлении выронила газету. Мисс Агнес Дарлинг была замужней
Значит, она была женщиной, и, несмотря на детский вид, оставалась ею в течение двух лет.
Почему она отрицала это, и где был Генри Дарлинг — умер
или сбежал?

Она снова посмотрела на изображённое лицо. Очень красивый, но очень
молодой и нерешительный. Кого она когда-либо видела похожим на него?
Кто-то, конечно, потому что это было так же знакомо, как её собственное отражение в зеркале; но
кто, где и когда — всё это было сплошной загадкой.

Спящий беспокойно пошевелился. Грейс, чувствуя себя виноватой,
торопливо убрала прядь волос — без сомнения, его — и кольцо — обручальное кольцо,
конечно... и свидетельство о браке. Она закрыла медальон и положила
его обратно на трепещущее сердечко. Бедная маленькая бледная Агнес! эта великая
беда женской жизни - любить и терять - пришла к ней уже тогда
.

Холодным серым утром Грейс уступила свой офис
Бабетте, горничной, и отправилась в свою комнату. Агнес Дарлинг все еще
спала — спасительный сон, который подарил ей опиат доктора Фрэнка.




Глава IX.

Игра для двоих.


Холодное, сырое, дождливое, унылое утро — небо черное и безнадежно
безжизненное, долгие унылые порывы ветра жалобно завывают вокруг старого дома, и
призрачно раскачивались голые деревья. Дождь был скорее мокрым снегом, чем дождём;
он замерзал, падая на землю, и с шумом ударялся о запотевшие
стёкла. Утро для горячего кофе и маффинов, для ревущего огня,
газет и кресел, и для того, чтобы у вас не хватило
духа прогнать собаку вашего врага от двери.

Доктор Дантон стоял в это дикое и холодное февральское утро у окна своей комнаты
и рассеянно смотрел на косой дождь со снегом, не думая о
нём — не думая о бледной пелене влажного тумана, окутывающей далёкие
поля и болота, деревню и реку, но что-то, что заставило
его нахмурить брови в задумчивости.

"Что же она видела прошлой ночью?" размышлял он. "Не призрак из
воображения и не настоящий призрак. Старая Марджери что-то видела, а теперь
Агнес. Интересно..."

Он остановился, в дверь постучали.

— Входи, — сказал он, и Грейс вошла.

— Я не знала, что ты уже встал, — сказала Грейс.
— Но так уж вышло, что это очень кстати.
Я только что была в комнате мисс Дарлинг, и она в отчаянии зовёт тебя.

— Ах! — сказал её брат, вставая. — Она давно проснулась?

«Почти час, — говорит мне Бабетта, — и всё это время она
неистово звала тебя. Она в полном исступлении, и я боюсь…»

"Чего ты боишься?"

"Что вчерашний испуг помутил её рассудок."

"Боже упаси! Я сейчас же пойду к ней."

Он вышел из комнаты, не дослушав, и побежал наверх, в комнату
швеи. Серые утренние сумерки уныло проникали сквозь закрытые
ставни, и лампа горела тускло и уныло. Бабетта сидела у
кровати, пытаясь успокоить свою подопечную на очень плохом английском, и, очевидно,
но без особого успеха. Одеяло было сброшено, маленькие
тонкие ручки сжимались и разжимались, большие тёмные глаза были широко открыты
и дики, чёрные волосы разметались по подушке.

Бабетта поспешно встала при появлении доктора.

"Вот и доктор, мисс Дорогая. Я могу идти, месье?"

«Да, ты можешь идти, но останься снаружи на случай, если я тебя позову».

Он закрыл дверь перед Бабеттой и занял её место у постели больной девушки.


Бабетта задержалась в коридоре, глядя на хмурое утро и
печально вздыхая.

«Надеюсь, он не задержится надолго, — подумала она. — Я хочу пойти спать».

Однако доктор Фрэнк задержался надолго. Где-то в доме пробило восемь;
прошло полчаса, а он всё не появлялся. Бабетта дрожала
под шалью и ещё тоскливее, чем прежде, смотрела на хлещущий дождь.

Девять - еще час, а из комнаты больного пока никаких вестей. Бабетта поднялась
в отчаянии, но как раз в этот момент наверх поднялась Грейс.

- Ты здесь, Бабетта! - удивленно воскликнула она. - Кто с Агнес?

- Доктор, мадемуазель! он сказал мне подождать, пока он не выйдет, и я
Я подождала, но мне слишком хочется спать, чтобы ждать дальше. Можно мне уйти,
мадемуазель?

"Да, уходите, — сказала Грейс, — я займу ваше место."

Бабетта поспешно ушла, а Грейс села у разбитого бурей
окна. Она прислушивалась к звукам из комнаты больной, но ничего не слышала.
Не было слышно ничего, кроме шума бури снаружи, а теперь
и открывающейся и закрывающейся где-то внутри двери.

Прошло ещё полчаса. Затем дверь комнаты швеи открылась, и
вышел её брат. Каким бледным он был — бледнее и серьёзнее, чем его сестра
когда-либо видела его прежде.

— Ну что ж, — сказала она, вставая, — как ваша пациентка?

— Лучше, — коротко ответил он, — намного лучше.

— Я думала, ей хуже, вы такой бледный.

— Бледный, да? Наверное, из-за этого унылого утра. Грейс, — сказал он, понизив голос
и пристально глядя на неё, — чей призрак, по словам старой Марджери,
она видела?

"Чей призрак! Что за вопрос!"

"Ответьте на него!"

"Не будьте так настойчивы, пожалуйста. Призрак мастера Гарри, — сказала она.

"А мастер Гарри - сын капитана Дантона?"

"Был... теперь он мертв".

"Да, да! кажется, его убили в Нью-Йорке.

- Так говорят. Семья никогда о нем не говорит. Он был белой вороной в
стадо, ты знаешь. Но почему ты спрашиваешь? Это его призрак видела Агнес?"

"Ерунда! Конечно, нет! Что она может знать о сыне капитана Дантона?
Кто-то - вероятно, кто-то из слуг - поднялся по лестнице и
напугал ее до полусмерти. Я пытался втолковать
хоть немного здравого смысла в ее глупую голову все эти два часа.

— И вам это удалось?

— Отчасти. Но не задавайте ей никаких вопросов на эту тему и не позволяйте
мисс Дантон или кому-либо ещё, кто может её навестить, задавать ей вопросы. Это расстраивает
её, и я не буду отвечать за последствия.

- Это очень странно, - сказала Грейс, пристально глядя на брата, - очень
странно, что старая Марджери и Агнес Дарлинг обе увидели привидение
в этом доме. В этом должно что-то быть".

"Конечно, есть - разве я тебе не говорил - разгоряченное воображение. Я
в свое время знал более необычные оптические иллюзии, чем эта.
Как Марджери - снова лучше?"

"Нет, в самом деле. Она никогда не преодолеет свой страх в этом мире. Она держит
свет в своей комнате на всю ночь и заставляет одну из служанок спать с
ней, и ни на минуту не остается одна ни днем, ни ночью.

— Ах! — сказал доктор Фрэнк с профессиональной невозмутимостью. — Конечно! Она —
старая женщина, и мы вряд ли могли ожидать чего-то другого. Она много говорит о призраке?


— Нет. Малейший намёк на эту тему волнует её весь
день. Никто не смеет упоминать о призраках в присутствии Марджери.

«Я надеюсь, что вы все будете столь же осмотрительны с мисс Дарлинг. Время
избавит вас от галлюцинаций, если вы, женщины, будете держать язык за зубами. Я должен
предостеречь Роуз, у которой есть неприятная привычка говорить то, что
приходит в голову. А, вот и она!»

- Вы говорили обо мне? - осведомилась мисс Роуз, поднимаясь по лестнице, свежая
и хорошенькая, в голубом утреннем платье из мериноса с мягкой белой отделкой.

"Разве я когда-нибудь говорю о ком-нибудь другом?" - спросил доктор Фрэнк.

"Пух! Как поживает Агнес, дорогая?"

"Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, увидев привидение!"

— Но она видела привидение? — спросила Роуз, открывая свои карие глаза.

— Конечно, видела, и я советую вам, мисс Роуз, ложиться спать
каждую ночь с наступлением темноты и сразу же засыпать, накрывшись одеялом,
иначе вы тоже можете его увидеть.

«Спасибо за совет, которого я не хочу и не приму. Чьё
привидение она видела?»

"Возможно, привидение отца Гамлета — она не знает; прежде чем она
успела взглянуть ещё раз, оно исчезло в облаке голубого пламени, и она
потеряла сознание!»

— Доктор Дантон, — резко сказала Роуз, — я бы хотела, чтобы вы говорили разумно. Я
пойду и спрошу об этом саму Агнес. Я хочу докопаться до сути этого
дела.

— Очень похвальное желание, которое, к сожалению, я вынужден разочаровать, —
сказал доктор Дантон, вставая между ней и дверью.

— Вы! — воскликнула Роуз, выпрямляясь. - Что вы имеете в виду, сэр?

"Как врач мисс Агнес Дарлинг, моя дорогая мисс Роуз, - глубоко
как ни ранит меня отказ в малейшей вашей просьбе, - я действительно должен запретить
любой шаг подобного рода. Последствия могут быть серьезными.

- И я не увижусь с ней, если захочу? - спросила Роза, ее глаза довольно
сверкнули.

— Конечно, ты должна навестить её и принести ей желе, и курицу, и
тосты, и чай, если хочешь; но ты не должна говорить о призраке. Эта
леденящая кровь тема категорически запрещена в комнате больной, если только…

— Если только что? — сердито спросила Роуз.

- Если только ты не хочешь сделать из нее маньячку. Я говорю серьезно; вы должны
ни в малейшей степени не упоминать о причине ее болезни, когда будете
навещать ее, иначе вы можете пожалеть о своей неосмотрительности при жизни ".

Он говорил серьезно, что говорило о серьезности его намерений. Роза
нетерпеливо пожала плечами и направилась к двери Агнес. Грейс
последовала за братом, который сбежал вниз по лестнице.

Больная девочка не спала — она лежала с широко открытыми глазами,
бессмысленно уставившись в белую стену. Она посмотрела на них, когда они вошли,
полуиспуганным, полувопросительным взглядом.

"Тебе лучше, Агнес?" - спросила Роза, глядя на бесцветное
лицо.

"О, да!"

Она нервно ответила, ее пальцы теребили одежду
ее взгляд беспокойно перебегал с одного на другого.

"Не хочешь ли чего-нибудь поесть?" - спросила Роза, не зная, что
еще сказать.

"О, нет!"

"Тебе лучше выпить чаю", - решительно сказала Грейс. "Это пойдет тебе на пользу
. Я сейчас принесу тебе немного. Роза, это звонок к завтраку
"Звонок".

Роза, кивнув на прощание Агнес, ушла, очень разочарованная, и
в ярости от доктора Фрэнка за то, что он не позволил ей провести перекрестный допрос
швея о призраке.

"Призрак, которого она видела, должно быть, был мистером Ричардсом, возвращавшимся с
полуночной прогулки, — проницательно подумала Роуз. — По-моему, он единственный
призрак в Дантон-Холле."

За завтраком почти не упоминали о вчерашнем происшествии.
Казалось, все молчаливо понимали, что эта тема
неприятна, и, кроме вопроса доктора: «Как ваш пациент
сегодня утром?», ничего не было сказано. Но все смутно чувствовали, что здесь есть какая-то
загадка. Теория доктора Фрэнка об оптической иллюзии никого не удовлетворила.
во-первых, в глубине души они чего-то не понимали.

Штормовой день становился всё более штормовым. После завтрака Роуз села за
фортепиано в гостиной и попыталась скоротать унылое
утро за музыкой. Кейт была там и пыталась отвлечься от сильной головной боли
сложной вышивкой и разговором с мистером
Реджинальдом Стэнфордом. Этот джентльмен сидел на оттоманке у ее ног, сортируя
шелка, бусы и берлинскую шерсть, а Роза была выше того, чтобы бросить на них даже
взгляд. Капитан Дантон, сэр Рональд и Доктор играли
бильярд в другом конце ветхого дома. А наверху бедняки
Агнес Дарлинг лихорадочно металась на своей горячей подушке, и стонала, и спала
прерывисто, и бормотала имя в своем беспокойном сне, а Грейс наблюдала за ней
она прислушалась и услышала имя "Гарри".

Мрачность этого ужасного дня, казалось, отчасти повлияла на настроение Розы.
Она спела все известные ей грустные песни в минорной тональности,
пока разговор двух других девушек не прекратился, и они не почувствовали себя так же уныло,
как она.

"Роуз, не надо!" — наконец в отчаянии воскликнула Кейт. "Твои песни
достаточно, чтобы вызвать ужас. Вот Реджинальд с мрачным лицом
как день".

Роза встала в недовольном молчании, закрыла пианино и направилась к
двери.

"Прошу тебя, не надо!" - сказал Стэнфорд. "Не покидай нас. Нам с Кейт больше нечего
сказать друг другу, а мне есть что сказать тебе.

"Боюсь, тебе придется отложить их", - ответила Роза. "Кейт поднимет тебе
настроение более оживляющей музыкой, когда меня не станет".

"Хорошая идея", - сказал любовник Кейт, когда дверь закрылась. "Ну же, моя дорогая
девочка, подари нам что-нибудь менее унылое, чем то, что нам только что
преподнесли".

- Как странно, - томно произнесла Кейт, - что ты не понравишься Розе. Я не могу
понять этого.

"Я тоже не могу, - ответил мистер Стэнфорд, - но поскольку боги пожелали
что ж, ничего не остается, как смириться. Вот "Через
леса, через леса, следуй и найди меня". Спой это.

Кейт попыталась, но потерпела неудачу. У неё разболелась голова, и петь было
невозможно.

"Боюсь, мне придётся прилечь, — сказала она. — Я почти ничего не вижу от боли.
Тебе придётся укрыться в бильярдной, Реджинальд, а я
поднимусь наверх.

Мистер Стэнфорд выразил сожаление, поцеловал ей руку — он был очень спокоен
и был благопристойен со своей величественной возлюбленной - и позволил ей уйти.

"Лучше бы Роза осталась, - подумал он, - бедная маленькая девочка! какой несчастной
иногда она действительно выглядит. Боюсь, я поступил не совсем правильно; и я
не уверен, что не собираюсь выставить себя негодяем; но как
парень может с этим поделать? Кейт слишком красива и слишком совершенна для смертной
мужчина; а я действительно очень смертный и должен чувствовать себя неловко в браке с
совершенством ".

Он прошел в занавешенную нишу гостиной, где Роза
однажды утром боролась со своим отчаянием, и бросился на колени среди
подушки в гостиной. Те самые подушки, на которых покоилась его красивая голова
, были пропитаны слезами Розы, пролитыми ради него, милого... Но откуда
он мог это знать? Это был такой уютный маленький уголок, такой тихий и сумрачный,
и замкнутый, что мистер Стэнфорд, чьи проблемы не слишком его беспокоили,
глубоко вздохнув, закрыл свои темные глаза и заснул через пять минут.

Роза нашла его спящим. Зайдя в свою комнату, чтобы почитать, она вспомнила,
что оставила книгу на диване в гостиной, и снова сбежала вниз по лестнице,
чтобы взять её. Войдя в маленькую комнату из коридора, она увидела мистера
Стэнфорд спит, положив голову на руку, его красивое лицо такое же совершенное, как
что-то высеченное из мрамора, в глубоком покое.

Роза стояла неподвижно - любой на ее месте мог бы стоять, смотреть и восхищаться этой
картиной, но не так, как восхищалась она. Роза была влюблена в него - безнадежно,
ты знаешь, поэтому тем сильнее. Вся любовь, которую прайд пытался,
и тщетно, подавить, поднялась в отчаянии сильнее, чем когда-либо
внутри нее. Если бы он не был женихом её сестры, кто мог бы сказать,
что могло бы быть иначе? Если бы эта сестра была хоть на каплю менее красивой
и кто мог сказать, что ещё может случиться? Она была такой
испорченной девчонкой всю свою жизнь, получая всё, что хотела,
что ей было очень трудно смириться с отказом в самой большой радости, о которой она когда-либо мечтала, — в мистере Реджинальде Стэнфорде.


Может, какое-то гипнотическое воздействие сказало ему во сне, что она здесь? Возможно,
так и было, потому что его глаза открылись без шума и причины и уставились на Роуз.
раскрасневшееся и встревоженное лицо. Она отпрянула с растерянным возгласом,
но Стэнфорд, протянув руку, поймал и крепко обнял её.

"Не убегай, Роза", - сказал он. "Как долго ты здесь? Как долго
Я спал?"

"Я не знаю", - смущенно ответила Роза. "Я зашла сюда за книгой всего минуту
назад. Отпустите меня, мистер Стэнфорд".

- Отпустить тебя? Конечно, нет. Подойди, сядь рядом со мной, Роза. У меня есть
пятьдесят вещей, которые я хочу тебе сказать.

- Тебе нечего сказать мне - ничего из того, что я хотел бы услышать. Пожалуйста, позволь мне
уйти.

- Опять о твоем достоинстве, Роуз? он сказал, улыбаясь и гипнотизируя ее
своими темными глазами: "Когда ты закончишь носить свою маску?"

— Моя маска! — эхом отозвалась Роуз, покраснев. — Что вы имеете в виду, мистер Стэнфорд?

«Обращаешься со мной так! Ты ведь не хочешь сейчас меня бросить, не так ли? Ты
ненавидишь меня не так сильно, как притворяешься. Ты очень хорошо притворяешься, моя милая
малышка Роуз, но ты не имеешь этого в виду — ты же знаешь, что не имеешь!»

"Вы отпустите меня, мистер Стэнфорд?" надменно.

"Нет, моя дорогая, конечно же, нет. Я не получаю шанс ІТ;те-;-Т;te_
с вами так часто, что я должен отказаться от бесценную привилегию на
слово. Мы были хорошими друзьями, Роуз; почему мы не можем быть хорошими друзьями
снова?"

"Раньше были!" Эхом отозвалась Роуз, а затем голос подвел ее. Вся ее любовь
и уязвленная гордость подступили к горлу и душили ее.

Реджинальд Стэнфорд привлек ее ближе к себе и попытался заглянуть в отвернутое
лицо.

- Неужели ты не простишь меня, Роуз? Я вел себя нехорошо, я знаю; но ты мне так нравился
. Неужели ты не простишь меня?

Страстный взрыв слез, который больше нельзя было сдерживать,
ответил ему.

"О! как ты мог это сделать? Как ты мог это сделать? Как ты мог так меня
обмануть? — всхлипнула Роуз.

Стэнфорд притянул ее еще ближе.

"Обмануть тебя, моя дорогая! Как я тебя обманул? Скажи мне, Роуз, и
не плачь!"

— Вы сказали... вы сказали, что вас зовут Рейнкурт, но это не так, и я
не знала, что вы были любовником Кейт, иначе я бы никогда...
— О! Как вы могли так поступить?

"Моя дорогая девочка, я сказал тебе правду. Меня зовут Рейнкурт.

Роуз возмущённо посмотрела на него.

"Меня зовут Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд, и я дал тебе только треть, как я уже говорил, потому что ты мне очень понравилась.
Я дал тебе только треть, потому что ты мне очень понравилась. Ты
знаешь, моя дорогая маленькая Роуз, если бы я сказал тебе в тот день на льду, что меня зовут
Реджинальд Стэнфорд, ты бы пошла прямо в Зал, сказала
узнал новости и приказал немедленно доставить меня сюда. При таком подходе я, конечно, должен был
видеть вас очень редко. Разве вы не понимаете?"

"Да-а-а-с", - очень неуверенно.

"В тот день я поднял глаза ото льда, - продолжал Стэнфорд, - и увидел такую
милую маленькую кудрявую, ясноглазую, розовощекую фею, что ... нет, я
не могу передать вам, что я почувствовал при этом зрелище. Я назвал тебе свое второе имя, и
ты вел себя как Добрый самаритянин по отношению к раненому незнакомцу - приходил ко мне
каждый день и сделал эту вывихнутую лодыжку величайшим благом в моей жизни! "

— Мистер Стэнфорд…

— Зовите меня Реджинальд.

— Я не могу. Отпустите меня! Что скажет Кейт?

— Ей понравится. Она не понимает, почему вы так сильно меня ненавидите.

Он рассмеялся, произнося это. В его смехе было столько подтекста, что Роуз начала
встает, ярко краснея.

- Это неправильно! Я должен идти. Не задерживайте меня, мистер Стэнфорд.

"Реджинальд, пожалуйста!"

"Я не имею права называть тебя Реджинальдом".

"Да, у тебя есть право сестры!"

- Отпустите меня! - властно сказала Роза. — Я не должен быть здесь.

— Не понимаю почему. Мне очень приятно, что вы здесь. Вы ещё не сказали,
что прощаете меня.

— Конечно, я вас прощаю. Это не имеет значения. Вы отпустите меня,
мистер Стэнфорд?

— Не торопитесь. Я же говорил вам, что у меня пятьдесят дел, чтобы…

Он резко замолчал. Дверь в гостиную открылась, и в ней появился капитан Дантон.
послышался голос, разговаривающий с двумя его товарищами за бильярдом.

- Все пусто, - сказал капитан. - Я думал, мы найдем девушек
здесь. Входите. Осмелюсь предположить, что кто-нибудь скоро придет.

- О, отпустите меня! - воскликнула Роза в страшной тревоге. - Папа может войти сюда. О,
умоляю, умоляю, отпусти меня!"

— Если я это сделаю, ты обещаешь, что в будущем мы будем хорошими друзьями?

"Да, да! Отпусти меня!

"И ты забудешь и простишь прошлое?

"Да-да-да! Всё, что угодно, всё, что угодно.

Стэнфорд, который, как и сама Роуз, не хотел, чтобы его поймал тесть,
отпустил свою пленницу, и Роуз вылетела в окно.
Она пробежала по коридору и поднялась по лестнице быстрее, чем когда-либо прежде.

Она так и не узнала, как четверо джентльменов провели время в гостиной в её отсутствие.
Она весь день не выходила из своей комнаты и приложила немало усилий,
чтобы одеться к ужину. Она надела голубое платье, в котором выглядела так очаровательно,
и вплела в свои ярко-рыжие волосы несколько звёзд из драгоценных камней. Она посмотрела на
себя в зеркало, её глаза блестели, щёки раскраснелись, а розовые
губы приоткрылись.

"Я красивая, — подумала Роуз. — Мне нравится моя внешность больше, чем
Кейт, и все называют её красивой. Наверное, у неё красивые глаза
она больше, и нос у неё более совершенный, и лоб выше; но она
слишком бледная и холодная. О, если бы только Реджинальд любил меня больше, чем Кейт!

Она сбежала вниз по лестнице, когда прозвенел последний звонок, нетерпеливая и полная ожиданий, но
разочарованная. Грейс была там; Ини и Кейт были там, и сэр
Рональд Кит; но где же остальные?

"Где папа?" - спросила Роза, садясь на свое место.

"Ужинаем вне дома", - ответила Кейт, которая выглядела бледной и больной. "И Реджинальд, и
С ним доктор Дантон. Он у мистера Ховарда. Они уехали
час назад.

Глаза Розы опустились, и она побледнела. Пока трапеза не закончилась, она
она едва разомкнула губы; и когда все было кончено, она вернулась
сразу же в свою комнату. Какой смысл было ждать, когда его не будет
там?




ГЛАВА X.

ОТКРОВЕНИЕ.


На следующее утро, за завтраком, капитан Дантон вернулся; но Реджинальда
красивого лица и непринужденного течения беседы не было. Джордж
Говард, как оказалось, собирался покататься на коньках в нескольких милях отсюда,
в тот день и уговорил мистера Стэнфорда остаться и сопровождать его.

Роза чувствовала себя такой опустошенной, словно потерпела кораблекрушение на необитаемом
острове. К опустошению примешивался укол ревности.
Эмили Ховард была искрометной брюнеткой, кокеткой, богатой наследницей и
красавицей. Была ли это прогулка на коньках или большие черные глаза Эмили, которые
соблазнили его задержаться? Возможно, Эмили пойдет с ними кататься, и
Роза знала, какой очаровательной и пикантной была маленькая мисс Ховард на коньках.

Утро в целом было отвратительным, и Роза мучила себя в
истинно ортодоксальном стиле влюбленной. Она бесцельно бродила по дому,
то и дело доставая часы, чтобы посмотреть, который час, и тоскливо вздыхая
. Она удивленно посмотрела на Кейт, которая так безмятежно сидела и играла какую-то песню
без слов, с поглощенным своим занятием шотландским баронетом, стоящим у пианино.

"Что она знает о любви?" презрительно подумала Роза. "Она такая же
холодная, как полярный айсберг. Ей следовало бы выйти замуж за этого рыцаря с печальным лицом, стоящего рядом с ней,
и быть моей леди, и жить в замке, и есть
и спать в бархате и рубинах. Это как раз подошло бы ей.

Доктор Дантон пришёл ближе к полудню, чтобы сделать
профессиональный звонок. Его пациентке стало лучше, она успокоилась, перестала нервничать и
смогла сесть в кресло-качалку, закутавшись в большую шаль. Грейс
я уговорил его остаться на обед, и он остался, и попытался развеселить мисс
Роуз, но за свои старания получил от ворот поворот.

Но в Галааде Роуз нашла утешение. Сразу после обеда к двери подкатили
маленькие, похожие на ракушки сани с гарцующими пони и звенящими колокольчиками.
Хорошенькая, цветущая, черноглазая девушка была там
единственной обитательницей; и Роза, стоявшая у окна гостиной, выбежала ей навстречу
.

- Моя дорогая Эмили! - воскликнула Роза, целуя молодую леди, которой она была
весь день мечтала оказаться в Иерихоне. - Как я рада тебя видеть! Входи! Ты ведь
останешься на ужин, не так ли?

— Нет, дорогая, — сказала мисс Ховард, — я не могу. Я просто зашла за тобой; я
одна и хочу, чтобы ты провела со мной вечер. Не отказывайся; мистер Стэнфорд
вернётся домой к ужину с Джорджем, и он проводит тебя обратно.

— Милая! — воскликнула Роуз, снова пылко целуя её. "Просто подождите пять
минут, пока я сбегаю наверх и оденусь".

Мисс Ховард задержалась не очень надолго. Роза вернулась, полностью готовая, через
полчаса.

- Ваша сестра придет? - с сомнением спросила мисс Ховард, потому что она была
в большом почтении к этой высокой величественной сестре.

- Кто? Кейт? О, она на прогулке верхом с сэром Рональдом Китом. Не обращай на нее внимания.;
мы можем лучше провести время в одиночестве ".

Крошечные сани умчались со своими прекрасными пассажирами, и Роза впала в депрессию
Настроение поднялось до лихорадочного накала. Было первое марта, и Март пришел
как ягненок - ароматный, солнечный, сверкающий. Все смотрели на
них с восхищением, пока сказочные сани и две хорошенькие девушки летели
через деревню, и, наверное, подумали, как это здорово для
будь богат, и молод, и красив, и счастлив, вот так.

Дом мисс Ховард находился примерно в полумиле отсюда, и за несколько минут
они добрались до него.

Две девушки довольно приятно провели вторую половину дня за пианино и
за новыми книгами, но обе с нетерпением ждали вечера и возвращения
джентльменов. Мисс Ховард было всего шестнадцать, и она не могла не восхищаться мистером
Стенфордом и мечтала быть на месте своего брата Джорджа и проводить с ним весь день.

Мартовский день медленно темнел. Солнце опустилось низко и скрылось из виду
за сверкающей замёрзшей рекой, окрасив её в багровые и пурпурные тона.
Оттенки заката померкли, вечерняя звезда ярко сияла на
ночном небе, а две девушки стояли у окна и смотрели
когда джентльмены вернулись. Света оставалось ровно столько, чтобы можно было разглядеть
когда они приближались к дому, перекинув коньки через
руки; но мистер Джордж Ховард зашел, чтобы выразить им очень мало почтения.

- Красивый парень! - воскликнула мисс Ховард, ее глаза заблестели.

- Кто? - спросила Роза небрежно, как будто ее сердце не билось в такт
этому слову. - Реджинальд?

- Да, он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз рассмеялась - правда, довольно натянутым смехом.

"Не влюбляйся в моего красивого шурина, Эм. Кейт это не понравится"
.

"Они поженятся в июне следующего года, не так ли?" - спросила Эмили, не обращая внимания на Шурин.
уловив намек, если не считать легкого оттенка, который скрывали сумерки
.

- Так они говорят.

"Они будут великолепной парой. Джордж и все джентльмены говорят,
что она единственная по-настоящему красивая женщина, которую они когда-либо видели".

"О вкусах не спорят", - пожала плечами Роза. "Я так не думаю. Она слишком
бледная, и гордая, и холодная, и вообще слишком высоко витает в облаках. Ей
следовало бы уйти и стать монахиней; из нее получилась бы великолепная леди-настоятельница.

"Из нее получится великолепная миссис Стэнфорд".

- Кто? - спросил мистер Стэнфорд собственной персоной, неторопливо входя. - Вы, мисс Ховард?

"Нет, другая леди, которую я знаю. В какое время вы катались на коньках?"

"Превосходно, - ответил ее брат. - Для англичанина Стэнфорд превосходит
все. Привет, Роуз! кто бы мог подумать?"

Роза вышла из тени оконных занавесок и пожала руку
небрежно поздоровалась с мастером Джорджем.

"Я заехала за ней после того, как ты ушел", - сказала его сестра. "Пойдем, это
звонок к обеду, и мистер Стэнфорд, похоже, проголодался".

- И голоден, - добавил мистер Стэнфорд, подавая ей руку. - Я
удивлю миссис Ховард своим выступлением сегодня вечером.

Это была не очень большая компания - мистер и миссис Ховард. Их сын и
дочь, мистер Стэнфорд и Роуз — но они были очень весёлыми. Мистер
Стэнфорд однажды, три года назад, был в Индии и рассказывал им
удивительные истории об охоте на тигров, индуистских девушках,
приключениях в джунглях и войнах сипаев, пока не унёс своих слушателей
из заснеженной Канады под палящее солнце, в тропическое великолепие и
опасности далёкой Индии. Затем, после обеда, когда мистер Говард-старший
ушёл в библиотеку писать письма, а миссис Говард задремала в
кресле у камина, зазвучала музыка, и завязалась оживлённая беседа,
за обедом, за карточными играми и гаданием на картах, которое
проводил мистер Ховард-младший, и было уже двенадцать, когда Роуз подумала, что
половина десятого.

"Я должна идти," — сказала Роуз, вставая. "Я и не думала, что уже так поздно. Я
должна идти немедленно."

Обе молодые леди поднялись наверх за пальто мисс Дантон. Когда они
спустились, сани уже ждали, и все вышли вместе. Яркий мартовский день
закончился морозной, звездной, безветренной ночью. Крошечная луна
сверкала над головой и серебрила заснеженную землю.

"О, что за ночь!" - воскликнула Эмили Ховард. "Ты можешь говорить о своем ослепительном
Индия, мистер Стэнфорд, но я бы не отдал нашу дорогую заснеженную Канаду
за богатства тысячи Индий. Спокойной ночи, дорогая Роза, и
приятных снов.

Мисс Ховард поцеловала ее. Мистер Ховард подошел и попытался сделать
то же самое.

- Спокойной ночи, дорогая Роза, и приснись мне во сне.

Ответом Розы была пощечина, а затем Реджинальд оказался рядом с ней, и они
ехали в сияющих сумерках зимнего лунного света.

"Можешь остановиться у ворот, дружище", - сказал мистер Стэнфорд
водителю. "Ночь прекрасная ... Остаток пути мы пройдем пешком, а, Роуз?"

Ответом Розы была улыбка, и они почти
сразу оказались у ворот. Мистер Стэнфорд взял ее за руку, и они
медленно, очень медленно брел по темной, затененной деревьями аллее.

- Как здесь мрачно! - воскликнула Роза, с восхитительной дрожью прижимаясь к его руке
- и к тому же сейчас полночь. Как мне должно быть страшно
одной!"

— Это значит, что ты не боишься, находясь со мной. Мисс Роуз, вы
восхитительны!

"Толкуйте это как вам угодно. Что бы вы сказали, если бы призрак
вышел из-за этих мрачных чёрных деревьев и предстал перед нами?"

— Что? Ничего. Я бы тихо упала в обморок у тебя на руках. Но это не
прогулка призрака. Разве не на платановой аллее старая Марджери его видела?

"Пойдём туда!"

"Уже слишком поздно," — сказала Роуз.

"Нет, не поздно. Есть что-то восхитительно новое в прогулке с
юной леди в чарующий полуночный час, когда зияют кладбища и
бормочущие призраки в намотанных простынях нарезают кантри перед высокими небесами.
Приходите.

- Но, мистер Стэнфорд...

- Реджинальд, говорю тебе. Ты обещал, ты знаешь.

"Но на самом деле, Реджинальд, уже слишком поздно. Что, если нас увидят?

— Чепуха! Кто нас увидит! А если и увидит, разве братья и
сёстры не имеют права гулять в полночь так же, как и днём, если захотят?
Кроме того, мы можем увидеть призрак Дантон-Холла, и я бы отдал
месячное жалованье за такое зрелище в любое время.

Пока он говорил, они вышли на тамарак-уок, достаточно светлую
у входа, куда струился звездный свет, но дальше была кромешная тьма
. Темнота.

"Как ужасно мрачно!" - воскликнула Роза, прижимаясь к нему теснее, чем
когда-либо. "Здесь может быть совершено убийство, и никто ничего не узнает".

"Подходящее место для призрачной прогулки. Призрак Дантона, явись! Тсс!
Что это?"

Роза едва сдержала крик. Он зажал ей рот рукой и
молча увлек ее в тень.

Как будто его насмешливые слова пробудили их, пока он говорил, на
тамарак-уок появились две фигуры.

При свете звезд они были видны отчетливо - мужчина и женщина, женщина, закутанная
в шаль, опирающаяся на руку мужчины, и оба шли очень медленно,
серьезно разговаривая.

- Это не призраки, - прошептал Реджинальд Стэнфорд. - Успокойся, Роза, нас
ждет приключение.

— Я должна знать фигуру этой женщины, — сказала Роуз тем же тихим голосом.
— Смотри! Разве ты не видишь?

— Боже мой, Джордж! Это не может быть... Кейт!

— Это Кейт; а кто этот мужчина и что это значит?

Теперь Роуз, злорадно задавая этот вопрос, в глубине души знала, что мужчина был
Мистер Ричардс. Она, конечно, ничего не понимала, но знала, что всё должно быть
в порядке, потому что Кейт пошла с ним туда с разрешения отца.

Мистер Стэнфорд ничего не ответил; он смотрел так, словно не мог поверить
своим глазам.

Когда они подошли ближе, стало ясно видно лицо Кейт в профиль.
Лицо мужчины, скрытое воротником пальто и фуражкой, было не видно, кроме
носа правильной формы.

"Это Кейт, — тупо повторил мистер Стэнфорд. — И что это значит?"

"Тс-с! — прошептала Роуз. — Они тебя услышат."

Она мягко потянула его назад. Две приближающиеся фигуры были так близко
теперь можно было расслышать их слова. Это был мягкий голос Кейт, которая
говорила.

"Терпение, дорогой, - говорила она, - потерпи еще немного".

- Терпение! - страстно воскликнул мужчина. - Разве я не был терпелив?
Разве я не ждал и не ждал, изнывая от одиночества, и
одиночество и нищета? Если бы не твоя любовь, Кейт, твоя бессмертная любовь и
вера в меня - я бы давно сошел с ума!"

С последними словами они скрылись из виду. Реджинальд Стэнфорд встал
окаменев; даже Роуз была отчаянно поражена этими отчаянными словами.

- Забери меня, Реджинальд, - сказала она, дрожа. - О, пойдем, пока они не
вернутся.

Её голос взволновал его, и он посмотрел на неё с лицом белым, как
мёрзлый снег.

"Ты слышала его?" — спросил он. "Ты слышала её? Что это значит?"

"Я не знаю. Я боюсь. О, пойдём отсюда!"

Слишком поздно! Кейт и её спутница дошли до конца тропы из тамариска
и возвращались обратно. Когда они приблизились, она заговорила; и снова
двое слушателей в темноте услышали её слова.

«Не отчаивайся, — серьёзно сказала она. — О, моя дорогая, никогда не отчаивайся!
Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя — всегда буду доверять тебе — всегда...»

Они снова скрылись из виду — из темноты в освещённый конец
аллеи — и не вернулись.

Реджинальд и Роуз подождали четверть часа, но они
исчезли так же внезапно, как и появились.

- Прими меня, - повторила Роза, дрожа. - Я почти замерзла.

Он пошел с ней по дорожке, не говоря ни слова, очень бледный в
свете звезд. Когда они уходили с аллеи, никого не было видно; вокруг
в доме и на территории было тихо. Дверь в дом была заперта,
но не на засов. Мистер Стэнфорд открыл ее отмычкой, и они
вошли и поднялись наверх, по-прежнему молча. Роза добралась до своей комнаты
первой и остановилась, взявшись за ручку двери.

- Спокойной ночи, - сказала она застенчиво и тоскливо.

- Спокойной ночи, - коротко ответил он и ушел.




ГЛАВА XI.

ОДНА ТАЙНА РАЗГАДАНА.


В красивой комнате Роуз горел слабый огонёк, а на
столе тускло горела лампа. Шторы на окнах были задернуты, а простыни на
маленькой низкой белой кровати были откинуты, кресло стояло у камина, и
всё выглядело очень уютно. Она сбросила свои лохмотья на
ковёр, села в кресло и уставилась на тлеющие
угли, погрузившись в раздумья.

Каков будет результат этого ночного приключения? Реджинальд Стэнфорд,
добродушный и беспечный, всё же гордился собой. Она видела, как изменилось его лицо.
при свете звёзд, когда-то она едва ли могла представить, что
вечно смеющееся лицо может измениться; она видела его холодным и неподвижным,
как камень. Как бы он повёл себя с леди, которая должна была стать его женой, но
которая гуляла в полночь с другим мужчиной? Будет ли помолвка расторгнута,
и уедет ли он навсегда из Канады в отвращении? Или он,
бросив Кейт, обратится за любовью и утешением к младшей сестре Кейт?

Сердце Роуз забилось, и лицо её вспыхнуло от этой мысли в одиночестве её
комнаты. Конечно, он потребует объяснений;
будет ли она высокомерно отвергать его, как та надменная сестра, или же
тайна мистера Ричардса откроется ему?

Часы внизу пробили два. Роуз вспомнила, что из-за позднего просмотра
у неё были бледные щёки и потухшие глаза, и встала, с
сонной преданностью прочла свои молитвы и легла спать.

Солнечный свет очередного ясного мартовского дня заливал её комнату, когда она проснулась
от тревожного сна о мистере Ричардсе. Было всего семь часов, но
она встала, быстро оделась и еще до восьми открыла дверь в столовую
.

Несмотря на ранний час, квартира была занята. Грейс сидела за одним из
у окна, тщательно завязывая фартук, и капитан Дантон, стоявший
рядом с ней, наблюдавший за происходящим. Грейс подняла глаза, ее румянец усилился при виде
Входит Роза.

- Доброе утро, мисс Роуз, - сказал ее отец. - Рано ложиться и рано вставать
, да? Когда у тебя вошло в привычку вставать рано?"

"Доброе утро, папа. Я не чувствовала себя сонной и поэтому решила спуститься
вниз.

«Во сколько ты вчера вернулась домой?»

«Я ушла чуть позже двенадцати».

«Тебе понравилось, дорогая?»

«Да, папа».

«С тобой был Реджинальд?»

«Да, папа».

— Полагаю, всё в порядке, — сказал её отец, ущипнув её за щёку.
"но на месте Кейт я бы этого не допустила. Молодые люди
переменчивы, как хамелеоны, и эти розовые щечки соблазнительны".

Розовые щеки виновато покраснели при этих словах. Грейс, оторвав взгляд
от своей работы, увидела, что она покраснела, но капитан Дантон, отошедший
к камину, чтобы почитать утреннюю газету, ничего не сказал.

Роуз вяло стояла на месте своего отца и смотрела в окно.
Зимний пейзаж, сверкающий в лучах яркого солнца, был очень
красивым, но мечтательные карие глаза не смотрели на него.

"Роуз!" — внезапно сказала Грейс, — "когда ты получила весточку из Оттавы?"

Роза повернулась к ней, очнувшись от своих грез.

- Что ты сказала?

- Когда вы получили известие из Оттавы - от месье Жюля Ла Туша?

И снова краска залила лицо Розы, а в
ее глазах вспыхнул гневный огонек.

- Зачем ты хочешь это знать?

- Потому что я хочу знать. Это достаточная причина, не так ли? ответила
Грейс, безмятежно продолжая шить.

"Я не вижу, чтобы это касалось вас, миссис Грейс. Jules La
Туше - зануда!"

- О, правда? Месяц или два назад его не было. В кого ты влюбилась
сейчас, Роуз?"

— Это не твоё дело, — сердито сказала Роуз.

"Но если я решу сделать это своим делом, моя дорогая, добродушная Роза,
что тогда? Скажи мне, пожалуйста, имя последнего счастливчика? Я умираю от желания
узнать.

"Тогда умри, потому что ты не узнаешь".

"Предположим, я уже знаю".

"Что?"

"Это не мистер Стэнфорд, не так ли?"

Роза ахнула от неожиданности и покраснела.
Грейс увидела все это, спокойно вдевая нитку в иголку.

"На твоем месте я бы этого не делала", - тихо сказала она. "Это бесполезно, Роуз.
Кейт красивее тебя, и это будет всего лишь старая комедия
«Труд любви не пропадёт даром»

«Грейс Дантон, что ты имеешь в виду?»

«А теперь не волнуйся, Роуз, и не кричи. Твой отец
может тебя услышать, а это было бы неприятно. Всё довольно просто. Мистер
Стэнфорд очень красив, очень обаятелен, и, осмелюсь сказать, ему очень трудно
противостоять, но всё же ему нужно противостоять». Мистер Ла Туш —
очень достойный молодой человек, я в этом не сомневаюсь, из очень уважаемой
семьи, и, скорее всего, он станет вам отличным мужем. На вашем месте я бы
попросила папу позволить мне ещё раз съездить в Оттаву и
остаться там, скажем, до конца мая. Это пойдёт вам на пользу, я уверена.

Роза слушала эту речь, ее глаза сверкали.

- И на вашем месте, мисс Грейс Дантон, я бы придержала свой совет, пока его не спросят
. Будь настолько хорош в будущем, что занимайся своими делами,
занимайся своим домашним хозяйством и оставь в покое любовные похождения других людей ".

С этими словами Роза стремительно удалилась, с очень красными щеками и очень
яркими, сердитыми глазами, и уткнулась в книгу.

Грейс, совершенно невозмутимая, привыкшая к вспыльчивости Роуз, спокойно шила
. Она ждала, когда появятся остальные члены семьи.

Следующей вошла Ини, затем сэр Рональд Кит, который сел в кресло
напротив капитана Дантона и уткнулся в другую газету. Для него, в
отсутствие Кейт, комната была пуста.

Прозвенел звонок к завтраку, когда появилась эта молодая леди, красивая
и яркая, как солнечное утро, в струящемся белом кашемире, подпоясанная
голубая, а ее прекрасные золотистые волосы уложены в венок из янтарных косичек
вокруг ее головы. Она подошла к Роуз, угрюмой и молчаливой, и
поцеловала ее.

— _Добрый день, сестра!_ Как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера!

"Очень хорошо," — ответила Роуз, не глядя на неё.

"Реджинальд вернулся домой с тобой?" — улыбнулась Кейт, играя с красивыми
локонами Роуз.

— Да, — сказала она с тревогой.

"Я рада. Я так рада, что вы с ним наконец-то подружились."

Роуз заёрзала ещё сильнее и ничего не ответила.

"Почему он тебе не нравился? — ласково спросила Кейт. — Расскажи мне, моя
дорогая."

"Я не знаю. — Он мне очень понравился, — нелюбезно ответила Роуз. — Он
был мне незнаком.

— Дорогая моя, он станет твоим братом.

Роуз угрюмо уставилась в книгу.

— Ты ведь поедешь с нами в Англию, Роуз, — в старую добрую
Англию, — и моя милая сестра, может быть, станет моей леди?

Дверь снова открылась. Вошел мистер Стэнфорд.

Роза застенчиво подняла глаза.

Лицо его было необычайно серьезным и бледным; но все занимали свои места,
и в суматохе никто этого не заметил. Он не смотрел на Кейт, которая
с быстротой влюбленного поняла, что что-то не так.

Весь завтрак мистер Стэнфорд был очень молчалив, для него. Когда он заговаривал
, то обращался к капитану Дантону - редко к кому-либо из дам.

Грейс с удивлением наблюдала за ним, Роуз украдкой следила за ним, а у Кейт
полностью пропал аппетит.

Трапеза закончилась, семья разошлась.

Капитан отправился в свой кабинет, сэр Рональд сел в седло и уехал, Грейс
ушла заниматься домашними делами, Ини - учебой,
а Роза поспешила в свою комнату.

Влюбленные остались одни. Кейт взяла свое вышивание. Мистер Стэнфорд был
погружен в газету, которую недавно отложил капитан Дантон. Последовало
продолжительное молчание, во время которого леди работала, а джентльмен читал,
как будто от этого зависели их жизни.

Она подняла глаза от вышивания, чтобы взглянуть в его сторону, и обнаружила, что он
смотрит на нее пристально - серьезно.

- В чем дело, Реджинальд? - нетерпеливо воскликнула она. - Что случилось
с тобой сегодня утром?

"Мне интересно!" - серьезно сказал Стэнфорд.

"Интересно?"

"Да; если старая пословица о том, что видеть значит верить, верна".

- Я не понимаю, - сказала Кейт немного надменно.

Стэнфорд отложил газету, подошел к тому месту, где она сидела, и сел
стул рядом с ней.

- Произошло нечто экстраординарное, Кейт, чего я не могу понять.
«Рассказать вам, что это было?»

"Если вам угодно."

"Значит, это было прошлой ночью. Вы знаете, что я провёл день и вечер с
Говардами? Было поздно — больше двенадцати, когда я провожал Роуз домой; но
ночь была прекрасной, и мне хотелось задержаться подольше. Я свернул на
тропинку, ведущую к тамарискам..."

Он замолчал.

Работа Кейт со слабым криком отчаяния упала ей на колени.

"Я дошел до нижнего конца аллеи", - продолжал Реджинальд
Стэнфорд", и уже поворачивался, когда увидел двух человек - мужчину и
женщину - вошедших. "Кто они такие и что им здесь нужно в такой
поздний час?" Подумал я и остановился посмотреть. Они приближались. Я увидел в
звёздном свете её женское лицо. Я услышал в тишине её слова. Она
говорила мужчине, как сильно она его любит, как сильно она всегда
должна его любить, а потом они скрылись из виду и из слуха. Кейт, эта
женщина была тобой?

Она сидела, глядя на него, её голубые глаза расширились, губы приоткрылись, руки
сжались в кулаки, словно в трансе от ужаса.

"Это была ты, Кейт?" — повторил её возлюбленный. "Должен ли я верить своим глазам?"

Она с трудом заставила себя заговорить.

"О, Реджинальд! — воскликнула она, — что ты наделал! «Почему, почему ты пошёл
туда?»

В её голосе слышалось смятение, на лице было написано ужас, но ничего
больше. Ни стыда, ни вины, ни замешательства — ничего, кроме печали
и сожаления.

Убеждённость, которая всё это время не покидала его, что всё будет хорошо,
теперь стала сильнее, чем когда-либо; но его лицо не изменилось.
показать это — возможно, неосознанно, в глубине души он надеялся, что
всё будет не так хорошо.

"Возможно, мне не стоило туда идти, — холодно сказал он, — но я
уверяю вас, я очень плохо представлял себе, что увижу и услышу. Услышав
и увидев, я, боюсь, должен потребовать объяснений."

- Которого я не могу тебе дать, - сказала Кейт, заливаясь краской и пристально глядя
в его темные глаза.

- Ты не можешь дать мне! - надменно заявил Реджинальд. - Я правильно тебя понял
правильно ли, Кейт?

Она положила свою руку на его руку нежным, ласкающим прикосновением и наклонилась
вперед. Она любила его слишком глубоко и нежно, чтобы выносить этот холодный, гордый
тон.

- Мы еще ни разу не ссорились, Реджинальд, - ласково сказала она. - Давай не будем
ссориться сейчас. Я не могу дать тебе того объяснения, о котором ты просишь, но папа даст.

Он поднес красивую руку к губам, почему-то чувствуя, что был
недостоин прикасаться к подолу ее платья.

«Ты ангел, Кейт, — неспособный на дурные поступки. Я должен был бы довольствоваться
объяснением, зная тебя так, как я знаю, но...»

«Но, тем не менее, оно у тебя должно быть. Реджинальд, мне жаль, что ты видел меня
вчера вечером».

Он посмотрел на нее, не зная, что сказать. Она печально смотрела в окно
на залитый солнцем проспект.

"Бедняга!" - сказала она, наполовину про себя. "Бедняга! Эти полуночные
прогулки - почти единственное утешение, которое у него есть в этом мире, и теперь он будет
больше бояться выходить на улицу ".

Стэнфорд по-прежнему сидел молча.

Кейт улыбнулась ему и отложила свою работу.

- Подожди меня здесь, - сказала она, вставая. - Папа в своем кабинете. Я
поговорю с ним.

Она вышла из комнаты. Стэнфорд сидел и ждал, чувствуя себя более неуютно
никогда в жизни он себя так не чувствовал. Ему тоже было любопытно. Что за семья
Тайна вот-вот должна была раскрыться перед ним? Что за секрет был спрятан в
Дантон-Холле?

"Я слышал, что в каждом доме есть скелет, — подумал он, — но я
и представить себе не мог, что один из них спрятан в этом романтичном старом особняке.
Возможно, я видел призрак Дантон-Холла, как и остальные. Как
спокойно Кейт восприняла это! — на её лице не было ни тени вины или раскаяния. Если я
когда-нибудь окажусь злодеем, моему злодейству не будет оправдания с ее
стороны".

Кейт отсутствовала почти полчаса, но
нетерпеливому официанту это показалось небольшим столетием. Когда она вошла, на ее лице были следы слез.
Она взглянула на него, но её лицо было совершенно спокойным.

"Папа ждёт тебя, — сказала она, — в своём кабинете."

Он встал, подошёл к двери и нерешительно остановился.

"Где я найду тебя, когда вернусь?"

"Здесь."

Она сказала это тихо и немного грустно. Стэнфорд подошел к тому месту, где она
стояла, обнял ее - очень необычный для него поступок - и
поцеловал ее.

"Я абсолютно уверен в твоей правоте, моя дорогая", - сказал он. "Я так же
уверен в твоей доброте и невиновности перед объяснениями твоего отца, как
Возможно, я добьюсь этого ".

Был свидетель этого любовного заявления о том, что ни один из них
ожидалось. Роза, устав от собственной компании, сбежала
вниз по лестнице, чтобы развлечь себя музыкой. Стэнфорд оставил
дверь приоткрытой, когда вернулся; и Роза успела как раз вовремя, чтобы увидеть объятия
и услышать нежную речь. И как раз вовремя, чтобы улететь до того, как Реджинальд
покинул гостиную и направился в кабинет.

В то утро Роуз не играла на пианино, но, запершись в своей комнате, сделала
большую часть того, что услышала и увидела. Гостиная была в
полном распоряжении Кейт, и она сидела, сложив руки, и смотрела на яркое мартовское небо.
утро. В доме шли повседневные дела, двери открывались и
закрывались, Грейс и Ини входили и выходили, доктор Фрэнк
пришёл навестить Агнес Дарлинг, которой уже почти стало лучше; а в кабинете Реджинальд
Стэнфорд слушал рассказ о ночной прогулке мисс Дантон.

"Вы должны были услышать об этом рано или поздно, — сказал капитан Дантон, —
между этим и следующим июнем. Как сейчас, так и в любое другое время.

Стэнфорд поклонился и стал ждать.

"Вы прожили в этом доме столько недель, что не могли не слышать о
больном наверху, за которым ухаживает Огден и который никогда не появляется в нашем
в середине, и о ком все в доме проявляют большее или меньшее любопытство?"

"Мистер Ричардс?" удивленно переспросил Стэнфорд.

- Да, мистер Ричардс, вы слышали о нем. Это был мистер Ричардс, которого вы
видели с Кейт прошлой ночью.

Реджинальд Стэнфорд уронил нож для разрезания бумаги, которым барабанил по столу, и
непонимающе уставился на капитана Дантона.

— Мистер Ричардс! — повторил он. — Мистер Ричардс, который слишком болен, чтобы покидать свою
комнату!

— Не сейчас, — спокойно ответил капитан Дантон. — Он был болен, когда впервые пришёл сюда.
Вы знаете, что было не так с Макбетом — болезнь, которую не могли вылечить врачи.
Это жалоба мистера Ричардса - больной разум. Раскаяние и ужас - вот
болезни и тюремщики этого несчастного молодого человека ".

Повисла мертвая пауза. Реджинальд Стэнфорд, все еще "широко раскрытый", пристально смотрел на
избранного им тестя и ждал чего-то более удовлетворительного.

— «Это неприятная история, — продолжил капитан Дантон приглушённым голосом, —
история о глупости, безумии и
вине молодого человека, но её нужно рассказать. Человеку, которого вы видели прошлой ночью, едва
двадцать три года, но все надежды на его будущее рухнули.
отныне он может быть не кем иным, как преследуемым изгоем, на душе которого лежит
пятно убийства.

«Боже правый!» — воскликнул его собеседник. — «И Кейт гуляет с таким человеком,
одна, в полночь?»

«Да, — гордо ответил отец Кейт, — и будет гулять снова, да будет на то воля Небес. Бедный
мальчик! бедный, несчастный мальчик!» Если бы мы с Кейт бросили его, он бы
действительно пропал.

«Для меня это всё равно что греческий язык», — холодно сказал Стэнфорд.
«Если этот человек — убийца, как вы говорите, ничто не может оправдать поведение мисс Дантон».

«Послушай, Реджинальд, мой дорогой мальчик — почти мой сын; послушай, и ты поймёшь».
ничего, кроме жалости к бедняге наверху и глубокой любви к моей благородной
дочери. Но сначала дайте мне честное слово, что то, что я вам расскажу, останется в тайне.


Реджинальд поклонился.

"Три года назад этот молодой человек, которого зовут не Ричардс, — начал
капитан Дантон, — сбежал из дома и начал жить самостоятельно.
Он всегда был своенравным, своевольным, страстным мальчиком, но все же любящим
и щедрым. Он сбежал от своих друзей в несчастный час страсти
и больше никогда к ним не возвращался; для больных, грешных, сломленных,
вернувшийся несчастный мужчина так же отличался от вспыльчивого,
порывистого, счастливого мальчика, как день отличается от ночи.

- Он сбежал из дома и уехал в Нью-Йорк. Он, как и я, был моряком; он
в девятнадцать лет командовал судном; но он бросил море,
и несколько месяцев зарабатывал на жизнь в этом городе, рисуя и
продавал акварельные наброски, в чем был удивительно умен.
Постепенно он начал скатываться вниз. Бутылка вина, игорный стол
стали первыми вехами на пути к разорению. Игорным залам
в конце концов, это стало его постоянным пристанищем. Однажды он стоил тысячи;
на следующий день у него не было ни гроша. Возбуждение росло в нем. Он
еще до конца года стал убежденным и печально известным игроком.

"Однажды ночью в его жизни наступил кризис. Он был в театре Бауэри, чтобы
посмотреть рождественскую пантомиму. Это было сказочное представление, и сцена была
переполнена балеринами. Среди них было одно, самое прелестное, как ему казалось,
создание, которое он когда-либо видел, в которое в одно безумное
мгновение он страстно влюбился. Его друг по имени Фернисс,
Он смеялся над его восторгом. «Разве ты не знаешь её, Гарри? — сказал он. — Она
живет в одном доме с тобой. Она маленькая гризетка,
девочка из магазина, которую наняли только для того, чтобы она выглядела красиво, пока длится эта волшебная
пантомима. Ты видел её раз пятьдесят».

" Да, он видел её много раз. Он вспомнил об этом, когда заговорил его друг
а ведь до сих пор он никогда не думал о ней. Новое увлечение
завладело им, душой и телом. Он познакомился с ней на следующее
утро и узнал, что она, как и сказал его друг, продавщица.
Какое ему было дело? Если бы она была сборщицей тряпья, для этого молодого безумца это было бы
всё равно. Через две недели он сделал ей предложение; через месяц они
поженились, и был сделан третий шаг на пути к разорению.


"Если бы она была хорошей женщиной — искренней и верной женой, — она могла бы
сделать из него нового человека, потому что он любил её со страстной преданностью, которая была частью его вспыльчивой натуры. Но она была порочной — такой же развратной, как и
красивой, — и довела его падение до трагической кульминации
ужасно быстро.

"До замужества у этой несчастной девушки был любовник, от которого она отказалась ради
более красивый и пылкий ухажер. Но она знала его дольше всех и,
возможно, любила его больше всех. Во всяком случае, он возобновил свои визиты после
женитьбы, как ни в чем не бывало. Молодой муж, полный любви
и уверенности, не заподозрил ничего дурного. Он санкционировал визиты и был в
самых дружеских отношениях с отвергнутым поклонником. Несколько месяцев
продолжалась эта тайная и постыдная связь, и обманутый муж
ничего не замечал. Именно Фернисс первым открыл ему глаза на правду, и
последовала ужасная сцена. Муж страстно отказывался верить в это.
слово против правды и чистоты жены, которую он любил, и назвал своего
друга лжецом и клеветником.

"Очень хорошо, - холодно сказал Фернисс, - хвастайся, сколько тебе заблагорассудится, дорогой
мальчик, а когда устанешь, иди домой. Он на час раньше вас
обычно возвращается. Вряд ли он уже ушел. Если ты найдешь свою хорошенькую
маленькую идолищу в одиночестве и по ее молитвам, не верь мне. Если ты найдешь мистера
Кросби наслаждается _t ;te-;-t;te_ с ней, затем возвращайся и извинись
за эти грубые обзывательства ".

"Он ушел, насвистывая, а полубезумный муж бросился в
проезжал дилижанс и ехал домой. Было уже начало одиннадцатого, но он обычно оставался за
игорным столом каждый вечер до часу дня, и его жена обычно
ложилась спать до его возвращения. Он тихо поднялся по лестнице, снимая ботинки,
и бесшумно открыл дверь. Там сидела его жена, а рядом с ней
что-то серьезно говорил брошенный любовник. Он расслышал его последние слова, когда тот
входил:

«Ты знаешь, как я любил — ты знаешь, как я люблю, в тысячу раз
лучше, чем он! Почему бы нам не улететь прямо сейчас? Оставаться дольше —
это пытка для нас обоих».

" Это были последние слова, которые произнёс несчастный. Игрок
был пьян - будем надеяться, что алкоголь и ревнивая ярость свели его с ума
на какое-то время. Последовала вспышка, выстрел из пистолета; Кросби,
Любовник своей виновной жены, издал дикий вопль, подпрыгнул в воздух и
упал на спину с простреленным сердцем".

Повисла еще одна мертвая пауза. На мгновение ровный голос капитана Дантона
прервался, и Реджинальд Стэнфорд погрузился в потрясенное молчание.

- Что было дальше, - продолжал капитан дрожащим голосом, -
безумец так и не узнал. У него сохранилось смутное воспоминание о криках его жены
о том, как комната наполнилась людьми; о том, как он обнаружил себя где-то под
звёзды, а его разум и сердце в огне. Он смутно помнит, как
на следующий день купил парик, усы и матросскую форму и
бродил по докам в поисках корабля. По одному из тех
таинственных провидений, которые случаются каждый день, первым,
кого он встретил на пристани, был я. Я не узнал его — да и как я мог в таком обличье, —
но он сразу узнал меня и заговорил. Я
узнал его голос, взял его на борт своего корабля и выслушал
историю, которую я вам только что рассказал. Со мной он был в безопасности. Детективы были
обыскивали город в поисках убийцы; но на следующий день я отплыл в Англию,
и он оказался вне их досягаемости. Во время плавания он заболел; все
недели, пока мы пересекали Атлантику, он лежал в бреду,
сотрясаемый лихорадкой. Мы все думали, доктор и все остальные, что он никогда не
доберется до другого берега; но жизнь одержала трудную победу, и ему постепенно стало
лучше. Кейт, как вы знаете, вернулась со мной. Она тоже услышала эту
трагическую историю и не могла ничего, кроме как жалеть и молиться за
унесённую бурей душу.

"Когда мы добрались до Канады, он всё ещё был слаб и болен. Я привезла его сюда
под вымышленным именем, и он весь день сидит взаперти в своих комнатах, и
отваживается выходить только ночью, чтобы подышать свежим воздухом. Его разум так и не
восстановился после той мозговой лихорадки. Он стал мономаньяком по
одному предмету - страху быть обнаруженным и повешенным за убийство.
Ничто не отвлечет его от одиночества, ничто не может побудить его
выйти на улицу, кроме как в полночь, когда все спят. Он — призрак,
который напугал Марджери и Агнес Дарлинг; он — тот мужчина, которого вы видели с
Кейт на территории поместья. Он цепляется за неё, как ни за кого другого.
Единственное утешение, оставшееся ему в этом нижнем мире, - это ночные прогулки
с ней. Она самая храбрая, лучшая, благороднейшая из девушек; она покидает
свою теплую комнату, свою постель ради холодных полуночных прогулок с этим несчастным
и страдающим мужчиной ".

Снова пауза. Реджинальд Стэнфорд посмотрел на бледное,
взволнованное лицо капитана Дантона.

"Вы рассказали мне ужасную историю", - сказал он. «Я едва ли могу винить этого
человека за то, что он сделал; но какое право он имеет на то, чтобы вы
чувствовали к нему симпатию и защищали его, как вы это делаете? Какое право он имеет на моё будущее
жена, что она должна была совершать эти ночные прогулки с ним, не сказав мне об этом?

"Самое веское оправдание, какое только может быть у мужчины, — был ответ, — он мой
сын — он единственный брат Кейт!

"Боже мой! Капитан Дантон, что вы говорите?

"Правду, — ответил капитан Дантон надломленным голосом. — Да поможет мне
Бог — да смилуется он над ним! Несчастный человек, чью историю вы услышали, —
тот, кто живёт в заточении под этой крышей, — мой единственный сын, Генри Дантон.

Он закрыл лицо руками. Реджинальд Стэнфорд сидел в замешательстве.

"Я и представить себе не мог такого, — в ужасе сказал он. — Я думал, ваш сын
умер!

- Они все так думают, - сказал капитан, не поднимая глаз, - но вы знаете
правду. Когда-нибудь, в скором времени, ты навестишь его, когда я
подготовлю его к твоему приходу. Теперь ты понимаешь все, что слышал и видел?

"Мой дорогой сэр!" - воскликнул Стэнфорд, хватая пожилого мужчину за руку.
"Простите меня! Что бы я ни увидел, я, должно быть, сошел с ума, усомнившись в Кейт.
Твой секрет в такой же безопасности со мной, как и с тобой самим. Сейчас я тебя покину;
Я должен увидеть Кейт.

- Да, бедное дитя! Люби ее и доверяй ей всем сердцем,
Реджинальд, потому что она достойна.

Реджинальд Стэнфорд вышел, всё ещё ошеломлённый услышанным, и
вернулся в гостиную. Кейт сидела там, где он её оставил, и
мечтательно смотрела на ясное небо.


"Моя дорогая, — сказал он, наклонившись к ней и коснувшись её бледного лба, — ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сомневался в тебе? Ты самая верная, самая лучшая,
самая храбрая из женщин.

Она подняла полные любви и слёз глаза на красивое лицо
своего жениха.

"Я надеюсь, что те, кого я люблю, будут со мной — и даже больше. Прежде чем я стану лживой или
вероломной, я молю небеса, чтобы я могла умереть."




Глава XII.

Гарри Дантон.


Весенний полдень. Мартовское солнце ярко светит в канадском небе,
легкий и ласковый ветер, серебристый туман висит над рекой и
болота. Небольшие потоки быстро тающего снега разлились по
территории; пруд с рыбой, замороженный льдом, оттаивал под воздействием таяния
под воздействием солнечных лучей резиновые туфли и подоткнутые юбки были
незаменимые предметы первой необходимости для улицы.

Роуз Дантон в резиновых сапогах, с подоткнутыми под себя юбками и всем прочим, пыталась убить
время в этот приятный день, бесцельно прогуливаясь по мокрой
земле. Она выглядела очень красивой и кокетливой в этом малиновом
из-под её тёмного шёлкового платья виднелась нижняя юбка; жокейская шляпа с пером
небрежно сидела на её блестящих локонах; но её красота была для Роуз лишь тщеславием
и душевной болью. Что толку в розовых
щёчках, мягких карих глазах, каштановых локонах, изящных ножках и лодыжках,
когда рядом нет никого живого, чтобы смотреть и восхищаться? Какой был смысл
красиво одеваться и очаровательно выглядеть для кучки бесчувственных
смертных, для которых это была старая история, о которой не стоило и думать?
Солнечный мартовский день никак не отразился на лице Роуз; "угрюмый" - единственное
слово, которое расскажет вам, как она выглядела. Бедная Роза! Было довольно тяжело
быть безнадежно влюбленным, чувствовать себя с каждым днем все хуже и понимать, что все это
бесполезно. Было немного нехорошо иметь все, что она хотела в течение
восемнадцати лет, а затем быть отвергнутой очаровательным молодым офицером, которому она отдала
все свое сердце. Ибо мистер Стэнфорд снова потерялся. Как раз в тот момент, когда она
подумала, что ее птичка наверняка попалась в силки - о чудо! он расправил свои ослепительные
крылья и взмыл ввысь, к облакам, и стал недосягаем, как никогда.
Проще говоря, он вернулся к своей старой любви и улетел с
новый, как раз тогда, когда она была в нем больше всего уверена.

Целая неделя прошла с той ночи на тамарак-уок, той
ночи, когда он казался таким нежным и влюбленным, несравненным
обманщиком! А он едва ли сказал ей полдюжины слов. Он был
снова у подножия своего первого соверена, он был самым преданным из
помолвленных мужчин; Кейт была королевой часа, Роуз нигде не было. Это было
трудно, это было жестоко, это было постыдно. Роуз плакала и бранилась в
уединении своей девичьей комнаты и ненавидела мистера Стэнфорда, или говорила, что ненавидит;
и могла бы увидеть свою прекрасную старшую сестру в саване.
все удовольствия в жизни.

Итак, в этот солнечный день Роуз вяло бродила туда-сюда,
думая, что если такая погода продержится, то лёд на пруду с рыбками
скоро растает, и самоубийство станет самым простым делом на свете. Она
уныло ходила вокруг да около и гадала, что сказал бы мистер Стэнфорд
и что бы он почувствовал, когда однажды, в холодных, печальных сумерках,
они понесут ее, белую, безжизненную, с которой капала вода, перед ним, еще одну
более несчастную, ушедшую навстречу смерти! Она могла видеть себя - одетую в
белое, ее лицо белее платья, ее красивые каштановые кудри были мокрыми
и, обнимая её, уносил в опустевший дом. Она видела, как
Реджинальд Стэнфорд отпрянул, смертельно побледнел, и всё его будущее счастье
рухнуло при виде этого. Она представляла, как он в ужасе раскаивается, отказываясь от
Кейт, и становится скитальцем с разбитым сердцем на всю оставшуюся
жизнь. В этих размышлениях было мрачное наслаждение, и Роуз
ходила вокруг пруда, так сказать, упиваясь ими.

Когда часы показали три, один из конюхов вышел из
конюшни, ведя за собой двух лошадей. Она знала их — одна принадлежала мистеру Стэнфорду,
другая принадлежала Кейт. Мгновение спустя мистер Стэнфорд и Кейт появились на
крыльце, "в сапогах и со шпорами", готовые к поездке.
Англичанин помог своей даме взобраться в седло, поправил ее длинную юбку и
легко вскочил на своего коня. Роза многое бы отдала
, чтобы оказаться за много миль отсюда; но нужно миновать пруд с рыбками и увидеть ее, "деву
покинутую". Кейт весело прикоснулась к своей шляпе с пером; к шляпе Кейт
кавалер склонился к луке седла, и затем они скрылись из виду
среди распускающихся деревьев.

"Бессердечная, хладнокровная кокетка!" - подумала вторая мисс Дэнтон,
Роза, обращаясь к самому красивому из представителей своего пола, сказала: «Надеюсь, его лошадь убежит
вместе с ним и сломает ему шею!»

Но Роза не это имела в виду, и в следующее мгновение на её глазах выступили слёзы
от жалости к самой себе.

"Как плохо с его стороны — как плохо так со мной обращаться! Он знает, что я люблю его,
он заставил меня думать, что любит меня, а теперь ведёт себя так. Я
никогда не останусь здесь и не увижу, как он женится на Кейт! Я лучше умру! Я умру
или сделаю что-нибудь! Я сбегу и стану актрисой или монахиней — мне всё равно,
что из этого. Они обе романтичны, и люди всегда
«Что делают в таких случаях — по крайней мере, я читала много романов, где они
так поступали!» — размышляла мисс Дантон, продолжая кружить вокруг пруда с рыбками.

Грейс, окликнувшая из окна проходящего внизу слугу,
заставила её посмотреть в сторону дома как раз вовремя, чтобы увидеть, как что-то
белое мелькает в открытом окне спальни на ветру. Спальня
помещения располагались по всему третьему этажу Дантон-холла - по шесть на каждом
помещения. Комната мистера Стэнфорда находилась в передней части дома, и это было
из комнаты мистера Стэнфорда выпорхнул белый предмет. Роза наблюдала за этим
когда он приземлился на небольшую нерастаявшую снежную горку, и, поспешив к ней,
поднял его. Это была часть письма — лист почтовой бумаги, разорванный пополам,
с текстом на обеих сторонах. Он был написан рукой Реджинальда Стэнфорда, и
без лишних слов (хотя вы будете шокированы, услышав это) мисс Роуз
решительно начала читать его. Оно начиналось внезапно, с части
незаконченного предложения.

— Ты называешь меня злодеем! Возможно, я не буду злодеем,
в конце концов. Ангел с каштановыми локонами по-прежнему ангел,
но, Лодердейл, клянусь, я не хочу ничего делать.
неправильно, если я могу с этим поделать. Если это _kismit_, как говорят турки, моя
судьба, что я могу поделать? Что будет, то будет; если каштановые локоны и
желто-карие глаза - моя судьба, то кто я такой - потомок многих
Стэнфордс - что я должен сопротивляться? Тем не менее, если судьба займется своими
делами и оставит меня в покое, я подойду к цели как
мужчина. Кейт великолепна; я всегда это знал, но никогда не ценил её так, как сейчас.
Что-то случилось недавно — неважно что, — и это подняло
её в моих глазах на недосягаемую высоту. В ней есть что-то грандиозное
о девушке - что-то слишком великое и благородное в ее взвинченной натуре
для такого негодяя, как я! Это _entre nous_,
однако, если я говорю вам, что я негодяй, то по секрету. Я
счастливчик, не так ли, что у меня есть выбор из двух земных ангелов
? И всё же иногда я жалею, что мне так повезло; я не хочу
плохо себя вести — я не хочу разбивать ничьи сердца, но всё же…

Это закончилось так же внезапно, как и началось. Щеки Роуз
запылали, прежде чем она закончила. Она всё поняла. Он был связан
своей сестре; он пытался быть честным, но он любил ее! Если бы не он
признался в этом - разве она не могла все еще надеяться? Она всплеснула руками во внезапном,
экстатическом восторге.

"Он любит меня больше всех, - подумала она, - и той, кого он полюбит больше всего, будет
та, кого он выберет".

Она сложила драгоценный документ и спрятала его в карман. Она
посмотрела в окно, но листки с незаконченным письмом больше не выпорхнули
.

"Беспечный человек! - подумала она. - оставлять такие красноречивые письма на свободе.
Если бы Кейт нашла их, или Грейс, или Ини! Они не могли не
понять это. Я хотел бы осмелиться сказать ему; но я не могу."

Она повернулась и пошла в дом. Больше никаких унылых прогулок вокруг
пруда с рыбками. Роза снова была счастлива.

Самоубийство откладывалось на неопределенный срок, и монахиней могла стать Кейт, а не
она. Кейт была его обещанной женой; но здесь много недоговоренностей; и
вторая мисс Дантон побежала в свою комнату, распевая "Пусть расцветет новая надежда".

Если бы сердце Роуз было разбито, она бы всё равно
тщательно оделась. В тот вечер в доме должен был состояться званый ужин,
и среди гостей был виконт, недавно приехавший поохотиться на лосей.
Виконту было сорок, но он не был женат, у него был длинный список
более длинная родословная; и кто знал, какой эффект могли произвести на него сверкающие карие глаза и
золотисто-бронзовые волосы и сладкие улыбки? Итак, позвали Юнис
, и она надела свежевымытые каштановые локоны и широкий
халат из серебристого шелка, отделанный дорогим кружевом. Прелестная обнаженная фигура
шею и руки украшали бледные жемчужины, а ниспадающие локоны были
небрежно зачесаны назад гроздьями жемчужных бусин.

— Вы выглядите прекрасно, мисс! — воскликнула Юнис, не в силах сдержать восхищение.
— Я никогда раньше не видела вас такой красивой. Платье вам очень идёт.
Вы выглядите великолепно!

Роуз бросила торжествующий взгляд на своё отражение в зеркале.

"Правда, Юнис? Я выгляжу почти так же хорошо, как Кейт?"

"Иногда вы красивее, мисс Роуз, на мой вкус. Если бы у мисс Кейт были
красные щёки, но иногда она бела, как мрамор."

"Так и есть, но некоторым людям нравится такой стиль. Полагаю, мистер Стэнфорд
так и делает, Юнис?

"Осмелюсь сказать, что так, мисс."

"Вы считаете мистера Стэнфорда красивым, Юнис?

"Очень красивым, мисс, и таким приятным. Не высокомерным и надменным, как некоторые
молодые джентльмены, которых я видела. Он всем нравится."

"Что Кейт наденет этим вечером?" спросила Роуз, и ее сердце
затрепетало от похвалы.

"Черное кружево, мисс, и ее жемчуга. Ей больше всего идет синее, но она
наденет черное.

"Как поживает Агнес Дарлинг?" - спросила Роуз, переключаясь на другую тему.
- Я не видел ее два дня.

- Становится лучше, мисс; она может все время находиться в холмост-холле, но
она отошла в тень. Есть что-нибудь еще, мисс?

- Больше ничего, спасибо. Вы можете идти.

Юнис ушла, а Роуз, опустившись в кресло-качалку, коротали время
до обеда за книгой. Она услышала, как мистер Стэнфорд и Кейт приближаются.
они вместе поднимаются наверх, над чем-то смеются и расходятся по своим комнатам, чтобы
переодеться.

"Интересно, пропустит ли он часть своего письма", - нервно подумала она.
"Что бы он сказал, если бы я отдала это ему и сказала, что прочитала? Нет!
Я не осмелюсь этого сделать. Я ничего не скажу об этом, и пусть он сколько угодно переживает из-за потери
сколько ему угодно".

Роза спустилась в гостиную, когда прозвенел последний звонок, и обнаружила, что
раскланивается с полудюжиной незнакомцев, среди которых был полковник лорд Эллертон
остальные. Лорд Эллертон, который был очень похож на лорда Дандрири во всех отношениях
взял его под руку, подал руку Кейт и Стэнфорду с улыбкой и
неописуемый взгляд завладел Роуз.

«Тебя одевала твоя фея-крёстная, Роуз? Я никогда не видела тебя такой
ошеломляющей. Что это?»

Роуз дерзко тряхнула кудрями, хотя кончики её пальцев покалывало от
похвалы.

- Крестница моей феи-крестной не привела бы тебя в замешательство, если бы
Вон той Клеопатрой не завладел этот отвратительный пэр
королевства. Я достаточно хорош для более сурового курорта ".

"Что из этой речи вы имеете в виду? Ты выглядишь красивой, чтобы
очаровать виконта?"

"Я выгляжу красивой, потому что ничего не могу с этим поделать, и я никогда не опускаюсь до
очаруйте любого, мистер Стэнфорд, даже виконта. Кстати, вы
не поссорились с Кейт, не так ли?

"Конечно, нет. Почему я должен?"

"Конечно, почему ты должен! У нее есть полное право гулять по
территории в полночь с любым джентльменом, которого она выберет.

Она сказала это довольно горько. Стэнфорд вызывающе улыбнулся.

" _Chacun ; son gout_, знаете ли. Если Кейт нравится гулять по ночам, у неё, конечно,
должен быть кавалер. Когда она станет миссис Стэнфорд, я постараюсь
отучить её от этой привычки."

"Ты сказал ей, что я с тобой? — спросила Роуз, сверкнув глазами.

"Моя дорогая Роза, я никогда не рассказываю сказки. Кстати, когда мы устроим
еще одну прогулку при луне? Мне кажется, я очень редко тебя вижу
в последнее время.

- У нас больше не будет полуночных прогулок, мистер Стэнфорд, - резко сказала Роза
- и вы видите во мне ровно столько, сколько я хочу, чтобы вы видели. Мой
господин, прошу прощения, вы обращались ко мне?

Она отвернулась от Стэнфорда, сидевшего рядом с ней и разговаривавшего под прикрытием
звона ложек и ножей, и озарила лорда Эллертона, сидящего напротив, своей самой ослепительной улыбкой
. Да, пэр был
обращаясь к ней, он хотел задать какой-то вопрос, касающийся местных
Канадцев, на который Кейт была не в состоянии ответить.

Роза все знала об этом и немедленно взяла его светлость на буксир. Все
чары, известные хорошеньким маленьким кокеткам, были применены к
виконту, как когда-то раньше они были применены к сэру Рональду
Кит.

Кейт улыбнулась Реджинальду и тут же уступила пэра. Король
или кайзер были для нее почти ничем по сравнению с этим красавцем
идолом по другую сторону стола.

Ужин закончился, и дамы ушли. В гостиной Кейт сидела
сама села за пианино, чтобы спеть ошеломляющий дуэт с Розой. Прежде чем это
закончилось, появились джентльмены, и снова лорд Эллертон обнаружил, что
его взяли в плен и усадили рядом с Розой - каким образом, он сам не знал. Как
вертелся у нее язычок! И все это время глаза лорда Эллертона
блуждали по Кейт. Как и в случае с сэром Рональдом, чары прелестной Роуз не
подействовали; величественная красота Кейт затмила её, как солнце
затмевает звёзды. Когда наконец он смог без грубостей уйти, он
встал, поклонился юной леди и, пересекая длинную гостиную,
встал у пианино, где Кейт все еще сидела и пела. Стэнфорд
прислонился к инструменту, но уступил свое место
виконту и мгновение спустя оказался рядом с Розой.

"Обмен - это не грабеж", - сказал он. "Не повредит ли спросить, как вы
добились успеха?"

Роза сердито посмотрела в смеющиеся темные глаза.

"Я не понимаю, что ты имеешь в виду".

"Моя дорогая маленькая бесхитростная Роза! Следует ли мне выразиться яснее? Когда ты должна быть
Леди Эллертон?

- Мистер Стэнфорд...

- Моя дорогая Роуз, не сердитесь. Он слишком стар и слишком уродлив - пусть это будет низко сказано
- для самой красивой девушки Канады!"

— В смысле, я?

— В смысле, ты.

"Почему ты не исключаешь Кейт?"

"Потому что я думаю, что ты красивее Кейт?"

"Ты не считаешь! Я знаю лучше! Я тебе не верю!"

"Тогда не верь мне".

"Ты думаешь, что в мире нет никого, похожего на Кейт".

- Неужели? Кто тебе сказал?

«Мне не нужно ничего говорить; поступки говорят громче слов».

«И что же говорят мои поступки?»

«Что ты обожаешь землю, по которой она ходит, и ценишь её немного ниже,
чем ангелов».

«Так и есть». То есть я не то чтобы боготворю землю, по которой она ходит, — я
ещё не настолько далеко зашёл, — но я ставлю её чуть ниже
ангелов, конечно.

— Тогда этого достаточно. Почему бы тебе не остаться с ней, а не приходить сюда,
раздражая меня?

"О, я тебя раздражаю, да? Ты ведь не это имела в виду, Роуз?

"Да, это, — сказала Роуз, поджав губы. — Зачем ты приходишь?

— Потому что… вы ведь не обидитесь, правда?

"Нет."

"Потому что я очень вас люблю."

"Любите меня! — воскликнула Роуз, и её сердце забилось быстрее, — а вы помолвлены с Кейт!
Как вы смеете говорить мне такое, мистер Стэнфорд?"

Слова Роуз были именно такими, какими и должны были быть, но тон Роуз был
совсем не суровым. Стэнфорд поудобнее устроился на диване.

- Потому что мне нравится говорить правду. Не обращай внимания на виконта, Роуз; ты
он тебе безразличен, и если ты только подождешь и будешь хорошей девочкой,
тот, кто тебе небезразличен, может сделать тебе предложение на днях. Вот,
Доктор, на нашем диване найдется место еще для одного.

- Я буду в порядке? - спросил доктор Фрэнк, останавливаясь.

- Вовсе нет. Мы с Роуз обсуждаем политику. Она считает, что Канаду
следует присоединить к Соединённым Штатам, а я так не думаю. Что вы думаете
по этому поводу?

Доктор Дантон занял освободившееся место, и Стэнфорд продолжил разговор:
и начали обсуждать политику, пока Роуз с отвращением не встала и не ушла.

"Я думал, на этом все закончится", - сказал Стэнфорд. "Бедняжка
девочка! эта тема слишком тяжела для нее".

- Только я знал, что вам конец, мистер Стэнфорд, - сказал доктор Дантон. - Я
должен был подумать, что прерываю флирт.

- Вовсе нет. Поначалу мы с Роуз не очень ладили. Боюсь,
я ей невзлюбил ее, и я просто пытаюсь подвести ее к более
Христианский склад ума. Парню нравится быть в хороших отношениях со своей
сестрой."

"Так и есть. Я заметил, что вы и наша очаровательная мисс Роуз были в
обнаженные кинжалы еще до того, как вас должным образом представили друг другу; и я не мог
объяснить это иначе, чем предположив, что ты занимался с ней любовью
и бросил ее - возможно, на какой-нибудь другой планете.

Смеющимися от удивления глазами Стэнфорд смотрел в лицо
невозмутимый Доктор, у которого не дрогнул ни один мускул.

- Клянусь жизнью, Дантон, - воскликнул он, легко положив руку на
плечо Доктора, - тебя следовало бы сжечь за то, что ты волшебник! Какие еще
планета ты думаешь, это был?"

"И что вывих лодыжки, то у вас еще достаточно сильны?" - то
невпопад спросил врач.

Реджинальд Стэнфорд рассмеялся.

"Проницательнейший из людей! Кто рассказывал вам сказки?"

"Моя собственная природная проницательность. Сколько недель ты пролежал?"

"Три", - все еще смеясь.

"Я был здесь в то время, и я помню внезапную страсть, с которой Роуз
каждый день совершала длительные поездки верхом. Я не мог представить, что было
причиной. Думаю, теперь я могу.

- Доктор Дантон, ваша проницательность делает вам честь. Она милая малышка
девочка и лучшая из медсестер.

"И ты знаешь... Но, возможно, ты обидишься".

"Не я. Выкладывай".

"Что ж, тогда, я думаю, жаль, что вы были помолвлены до того, как вывихнули
лодыжку".

— Вы правда так думаете? Могу я спросить почему?

"Я думаю, что Роуз была бы такой очаровательной миссис Стэнфорд.

"Я тоже так думаю, — сказал мистер Стэнфорд, сохраняя самообладание. — Но разве Кейт не подойдёт?

"Мисс Дантон великолепна; ей следовало бы выйти замуж за императора, но нет, судьба
поставила ей подножку. Вторая дочь капитана Дантона должна быть
единственной.

- Ты действительно так думаешь?

- Я действительно так думаю.

"Какая досада!" - сказал Стэнфорд, поглаживая усы. "Как вы думаете,
это можно исправить?"

"Я думаю, да".

— Бросив — это тоже некрасивое слово — бросив Кейт?

— Именно.

— Но она разобьёт ей сердце.

- Нет, не разобьет. Я врач и знаю. Сердца никогда не разбиваются, разве что
в женских романах. Это самая жесткая часть человеческой анатомии ".

"Какая утешительная мысль! И ты действительно советуешь мне бросить
Кейт, и прижму к груди прекрасную, обворожительную Розу?"

"Ты не могла бы сделать лучше".

— «А если я это сделаю, не придётся ли мне расплачиваться с этим
чудовищным отцом? Мне вышибут мозги ещё до того, как закончится
медовый месяц».

"Не понимаю, почему, если ты женишься на одной из его дочерей,
ему будет всё равно, на какой именно? С виконтом и баронетом у ног
несравненная Кейт, он должен быть рад избавиться от вас.

- Мне кажется, доктор Дантон, вы говорите на необычайно простом английском.

"Это слишком просто? Я остановлюсь, если ты так говоришь".

"О, нет. Прошу тебя, продолжай. Мне от этого лучше. И, кроме того, я не знаю, но
что я согласен с тобой.

"Я так и думал. Я думал так некоторое время".

"Вы ревновали, доктор? Раньше ты был довольно внимателен к Розе, если я
правильно помню.

- Ужасно ревнив; но что толку? Она подарила мне _куп де конг;_
давным-давно. То, что я всё ещё жив и разговариваю с тобой, — самое
убедительное доказательство, которое я могу привести в пользу того, что сердца не разбиваются.

"В конце концов, - сказал Стэнфорд, - я не верю, что ты когда-либо заходил слишком далеко
с Розой. Моя величественная невеста подходит тебе больше. Если я поймаю тебя на
слове, и она отвергнет баронета и виконта, ты можешь попытать
удачи.

- Это было бы хуже, чем бесполезно. С таким же успехом я могла бы полюбить какую-нибудь яркую,
конкретную звезду и надеяться завоевать ее, как мисс Дантон. Ах, вот она
идёт!

Опираясь на руку лорда Эллертона, мисс Дантон с улыбкой подошла к ним.

"Вы двое замышляете измену, раз сидите с такими серьёзными лицами
весь вечер?" — спросила она.

"Вы угадали, - ответил ее возлюбленный, - это измена. Доктор, я
подумаю над тем, что вы сказали".

Он встал. Лорд Эллертон передал свою прекрасную спутницу ее законному
владельцу и вернулся к Розе, которая листала книгу красоты; и
Доктор Дантон подошёл к Ини, которая напевала себе под нос, сидя за
пианино, и со странной улыбкой выслушал её песню:

«Улыбнись снова, моя дорогая,
Не плачь, что я покидаю тебя;
Я решил отправиться в путь —
прими это, хотя тебе и грустно.
Смотри! Солнце, луна и звёзды
сияют по всему миру,
То ли близко, то ли далеко,
На твоем любящем скитальце.

"И у моря бывают приливы и отливы,
Ветер и облака обманывают нас;
Летняя жара и зимний снег
Ищут нас, но оставляют нас.
Таким образом, мир становится старым и новым -
Почему вы должны быть сильнее?
Я долго был верен тебе,
Теперь я больше не верен.

"Как больше не тоскует мое сердце,
Или твои улыбки поработили меня,
Позволь мне поблагодарить тебя, прежде чем мы расстанемся,
За любовь, которую ты подарил мне.
Посмотри на майские цветы, мокрые от росы
Пока они не отцвели -
Разве я не должен вернуться к тебе,
Ищи другого любовника."

Доктор Дантон рассмеялся.

«Я долго был верен тебе,
но теперь я больше не верен!»

«Вы поёте о самых ужасных чувствах — разве вы не знаете,
мисс Ини?»

Мистер Стэнфорд рядом с Кейт, лорд Эллертон, вежливо слушающий Роуз, и
Доктор Фрэнк с Ини никогда не замечали, как летит время, и были удивлены,
обнаружив, что уже почти полночь. Гости разошлись, "огни были
погашены, гирлянды увяли, и банкетный зал опустел" для всех, кроме
Реджинальда Стэнфорда и капитана Дантона. Они были одни в длинной,
полутёмной гостиной.

- Сегодня вечером ты займешь место Кейт, - говорил капитан, - и будешь
Компаньоном Гарри в его прогулке. Я сказал ему, что кто-то другой знает
его секрет. Я изложил все обстоятельства.

- Как он это воспринял? Он был раздражен?

"Нет; сначала он был немного напуган, но признал, что я не мог поступить
иначе. Бедняга! Ему не терпится увидеть тебя сейчас. Если ты возьмешь
свое пальто, ты найдешь его здесь, когда вернешься.

Мистер Стэнфорд в спешке побежал наверх и вернулся в меховой шапке и
пальто через десять минут. Молодой человек, высокий и стройный, но бледный до
мерзость, с ввалившимися щеками и ввалившимися глазами, стояла, закутанная в
длинный плащ, рядом с Капитаном. Вы могли видеть, что он был красив,
даже несмотря на бескровную бледность, в его больших
голубых глазах было что-то такое, что поразительно напоминало вам Кейт.

"Вы двое уже знаете друг друга", - сказал Капитан. "Я считаю вас обоих
сыновьями".

Реджинальд схватил протянутую руку Гарри Дантона и сердечно пожал её.

"Будучи братьями, я надеюсь, что мы скоро познакомимся поближе, — сказал он.
"Сегодня вечером я заменю Кейт на прогулке в Тамариновой роще. Надеюсь, нас не заметят.
Надеюсь, нас никто не увидит.

"Надеюсь, что нет", - сказал Гарри, поежившись от страха. "Меня
видели так много людей, и я так многих напугал, что начинаю бояться
выходить из своей комнаты ни днем, ни ночью".

"Думаю, бояться нечего", - весело сказал Стэнфорд, когда они
вышли и спустились по ступенькам. - Знаешь, они принимают тебя за привидение.
Позволь им продолжать так думать, и с тобой все будет в порядке. Ты отдал
Дантон-Холл все, что хотел, чтобы сделать его идеальным - это дом с привидениями ".

"Здесь водятся привидения", - мрачно сказал его спутник. "Чем я лучше
любого другого злого духа? О Небо! - воскликнул он страстно, - "Этот ужас
о той жизни, которую я веду! Запертый в тюрьме, которую я не смею покинуть, преследуемый
день и ночь видением этого убитого человека, всякая надежда и
благословение, которое хранит жизнь, ушло навсегда! Иногда мне кажется, что я
схожу с ума!"

Он приподнял кепку и подставил холодный ночной ветер своему пылающему
лбу. Последовала долгая, невыразительная пауза. Когда Реджинальд Стэнфорд заговорил,
его голос был низким и приглушенным.

— Вы совершенно уверены, что человек, в которого вы выстрелили, был убит? Вы, конечно, едва ли ждали,
чтобы убедиться в этом, и как вы можете с уверенностью сказать, что рана была
смертельной?

"Молю Небеса, чтобы в этом были хоть какие-то сомнения!" - простонал молодой человек.
мужчина. "Моя цель безошибочна; я видел, как он упал с простреленным сердцем".

Его голос перешел в хриплый шепот. Снова повисла пауза.

"Ваша провокация была великолепна", - сказал Реджинальд. "Если что-то и может смягчить вину
убийство ближнего, так это это. Вы совершенно уверены... Но
возможно, я не имею права говорить об этом.

«Говори, говори!» — воскликнул Гарри Дантон. «Я заперт в этих ужасных
комнатах с конца недели до конца недели, и единственное, что
удерживает меня от безумия, — это разговоры о том, что я сделал. Что вы делали?»
собираетесь сказать?"

"Я хотел спросить вас, были ли вы совершенно уверены - вне тени
сомнения - в виновности вашей жены? Иногда мы совершаем ужасные ошибки в
таких вопросах".

"Никакой ошибки не было", - ответил его спутник с внезапным выражением
боли на лице, - "ее и не могло быть. Я видел и слышал так же ясно, как вижу и
слышу тебя сейчас. Ошибки быть не могло".

"Ты знаешь, где твоя... где она сейчас?"

"Нет!" - все с тем же выражением муки на лице. - Нет, я никогда о ней не слышал
с той ужасной ночи. Возможно, она мертва, или хуже, чем мертва, задолго до этого
этого.

- Ты очень любил ее, - сказал Реджинальд, побуждаемый сказать это
выражением этого жуткого лица.

- Любил ее? - повторил он. - У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я любил ее.
Я думал, что она чиста, невинна, прекрасна и
женственна, а она — о, глупец, что я мог поверить ей, как поверил! —
думать, как она заставила меня думать, что я завладел всем её сердцем!

«Хотите, чтобы кто-нибудь попытался найти её для вас? Её судьбу ещё
можно выяснить. Я поеду в Нью-Йорк, если хотите, и сделаю всё, что в моих
силах».

— Нет, нет, — был ответ. — Какой в этом смысл? Если бы ты её нашёл
что это даст завтра? Лучше пусть ее судьба останется навсегда
неизвестной, чем мои худшие опасения оправдаются. Лживая, порочная, деградировавшая, какой я ее
знаю, я не могу забыть, как безумно я любил ее - я не могу забыть, что я
люблю ее до сих пор ".

Они шли по тропе, усыпанной тамариском, в морозном свете звёзд, и всё вокруг было
тихим и спокойным — небо, усеянное серебряными звёздами, такое
безмятежное, земля, белая от снежного покрова, такая тихая и
спокойная, — ничто не тревожило, кроме человеческого сердца, всё было в
покое, кроме его измученной души.

«Я задерживаю тебя здесь, — сказал Гарри, — и уже поздно, и холодно».
Я эгоистичен и требователен в своем несчастье, как, боюсь, знает бедняжка Кейт. Давайте
войдем.

Они направились к дому. Когда они вошли, Реджинальд запер дверь,
и молодые люди вместе поднялись наверх. Огден сонно опустился на
стул и вскочил при виде них. Гарри Дантон протянул руку
со слабой грустной улыбкой.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я рад, что пополнил список своих друзей.
Надеюсь, мы скоро снова встретимся. Спокойной ночи и приятных снов.


— Мы будем встречаться так часто, как ты пожелаешь, — ответил Реджинальд. — Я искренне
сочувствую тебе. Спокойной ночи.

Белое, отчаявшееся лицо преследовало Реджинальда Стэнфорда во сне всю ночь,
как будто он и впрямь был призраком. Он был рад, когда наступило утро и он
смог избавиться от призраков из мира грёз в суете повседневной
жизни. Спускаясь по лестнице, он остановился в холле, чтобы посмотреть на
утро, сырое, холодное, тёмное и унылое. Пока он стоял, кто-то
прошёл мимо него, поднимаясь в верхние спальни для прислуги, —
маленькое бледное создание, похожее на заблудившийся дух в своём чёрном
платье, — Агнес Дарлинг.

"Ещё один призрак?" — подумал мистер Стэнфорд, сбегая по лестнице. "Они
Не так уж неправы те, кто называет Дантон-Холл домом с привидениями.




Глава XIII.

Занятие любовью.


Мрачный мартовский день, земля твердая, как железо, покрытая черным инеем,
дикий ветер треплет чахлые деревья и жалобно воет вокруг
старого дома. Безрадостный, зимний день, грозящий бурей; но, несмотря на
его зловещий вид, молодёжь из Дантон-Холла отправилась на
долгую прогулку в санях. Реджинальд и Кейт взяли с собой маленький резвый экипаж,
Роуз, Ини, мистера Говарда-младшего, мисс Говард и доктора Фрэнка, в
больших трёхместных семейных санях. Под звон серебряных колокольчиков,
раскаты девичьего смеха и хор прощаний с капитаном и
Грейс, стоявшая на каменном крыльце, удалилась.

Капитан Дантон и его экономка провели унылый мартовский день очень
уютно вдвоем. В камине ярко горел огонь, гостиная была как
восковая статуэтка в идеальном порядке; Грейс с шитьем сидела у своего
любимого окна. Капитан Дантон с монреальским "Истинным свидетелем" сидели
напротив, читая ей новости. Грейс не очень глубоко интересовался
политическими вопросами, волновавшими тогда Канаду, или действиями и
высказывания канадского законодательного органа; но она слушала с видом
довольного внимания ко всему. Вскоре капитан отложил газету
и выглянул наружу.

- Девочки и мальчики попадут в шторм, как я им и говорил,
так и будет. Мы с тобой поступили мудрее всего, Грейс, оставшись дома.

Грейс улыбнулась и сложила свою работу.

"Куда ты идешь?" - спросил Капитан.

"Чтобы забрать остаток этой вышивки у Агнес Дарлинг. Вы знаете,
что это такое?"

"Откуда мне знать?"

"Ну, тогда это часть свадебного наряда мисс Кейт. Скоро наступит июнь,
хотя сегодня это не очень заметно."

Она вышла и спустилась в швейную. В полном одиночестве у
у окна, быстро орудуя иглой, сидела бледная швея.

- Вы закончили с этими лентами, мисс Дарлинг? Ах, я вижу, вы закончили, и
очень красиво. Я готова их принять и отнесу наверх. Это
рукава, над которыми вы работаете?

Мисс Дарлинг ответила утвердительно, и Грейс повернулась, чтобы уйти. На
пороге она остановилась.

"Вы неважно выглядите, мисс Дарлинг," — ласково сказала она. — "Не работайте
слишком поздно. Спешить некуда."

Она вернулась в гостиную, где капитан Дантон, который очень
в последнее время ему нравилось общество экономки, и он все еще сидел. А Агнес Дарлинг,
одна в уютной маленькой швейной комнате, усердно работала, пока горел свет
. Когда стало слишком темно для изящной вышивки, она положила ее на
колени и посмотрела на зимний пейзаж.

Гроза, которая грозила весь день, быстро усиливалась. Ветер
усилился до штормового, сотрясая окна и двери, раскачивая
деревья и с воем уносясь над унылыми болотами к бурному заливу
и стремительной реке. Крупные снежинки порхали в свинцовом воздухе,
всё быстрее и быстрее, и быстрее, пока всё не исчезло в головокружительном
облаке падающей белизны. Дикий и пустынный вечер, который делал
приятную маленькую комнату с розовым огнём, ковром и красивой
мебелью в десять раз приятнее. Мрачный и ужасный вечер
для всех путников — очень холодный и быстро темнеющий.

Швея сидела, пока унылый дневной свет медленно угасал, её
руки безвольно лежали на коленях, а большие, печальные тёмные глаза были устремлены на
быстро падающий снег. Признаки болезни и печали никуда не делись.
заметнее, чем когда-либо, были ее истощенная фигура и бесцветное лицо, и румянец
отблески огня играли на ее траурном платье. Усталая и
одинокая, она выглядела как умирающий день.

Вскоре, перекрывая вой штормового ветра, донесся другой
звук - громкий звон колокольчиков на санях. Смутно сквозь трепещущую
белизну снежной бури она увидела, как сани подкатили к двери,
и их пассажиры, заливаясь смехом, быстро вбежали в
дом. Она могла слышать этот веселый смех, эти женские интонации и
топот ног в гетрах по лестнице. Она могла слышать более глубокий
голоса джентльменов, которые топали и отряхивали снег со своих
шляп и пальто в холле. Она прислушалась и снова посмотрела на
зимние сумерки.

"О! - подумала она с усталой грустью. - Какие счастливые люди есть на
свете! Женщины, которые любят и которые любимы, у которых есть все, чего желают их
сердца: дом, и друзья, и молодость, и надежда, и счастье.
Женщины, которые едва ли знают, даже понаслышке, о таких несчастных, как
я.

Она отошла от окна к камину и, прислонившись к каминной полке,
устремила взгляд на мерцающее пламя.

"Мой день рождения, - сказала она себе, - этот долгий, одинокий, безрадостный день.
Безрадостный, как моя потерянная жизнь, как мое мертвое сердце. Всего двадцать два, и все
то, ради чего стоит жить, уже ушло.

Она снова подошла к окну. Далекая, бледная и тусклая сквозь

"Не все!" - была лучшая мысль, которая пришла ей в голову в ее
горечь: "Не все, но о! какой далекой кажется страна покоя!"

Она прислонилась к окну, как раньше прислонилась к каминной полке, и
достала из-за пазухи медальон, который всегда носила.

"Сегодня, двенадцать месяцев назад, он подарил мне это - свой подарок на день рождения. О, боже
дорогой! Муж мой! где, во имя всего святого, ты находишься в эту ненастную
ночь?"

Раздался стук в дверь. Она снова сунула медальон за пазуху,
подавила подступающие к сердцу истерические слезы, пересекла
комнату и открыла дверь. Ее посетителем был доктор Дантон.

- Я так и думал, что найду вас здесь, - сказал он, входя.

- Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Дарлинг? Не очень хорошо, о чем ясно свидетельствует ваше лицо
Дайте мне вашу руку - она холодна как лед! Мое дорогое дитя, в чем дело
теперь проблемы?

От доброты его тона она внезапно сломалась. Она была одна.
она так долго размышляла в одиночестве о своих проблемах, что впала в
истерику. Ей не хватало только этого доброго голоса и взгляда, чтобы открыть закрытые шлюзы
ее сердца. Она закрыла лицо руками и разразилась
страстными рыданиями.

Доктор Фрэнк мягко подвел ее к креслу и встал, прислонившись к
камину, глядя на угасающий огонь и не говоря ни слова. Он знал, что истерика
пройдет, если ее оставить в покое; и когда рыдания стали
менее сильными, он заговорил.

- Ты слишком много сидишь одна, - тихо сказал он. - Это вредно для тебя. Ты
ты должен бросить это, или ты совсем сломаешься.

- Прости меня, - сказала Агнес, пытаясь подавить рыдания. "Я слаба и
несчастна и ничего не могу с этим поделать. Я не хотела плакать сейчас".

- Вы слишком часто бываете одна, - повторил Доктор. - Так не годится. Вы слишком много думаете
о прошлом и слишком сильно унываете в настоящем. Так тоже не годится
. Ты должна бросить это.

Его спокойный, властный тон каким-то образом успокоил ее. Слез стало меньше
Они были горячими, и она подняла свое бедное, бледное лицо.

"Я очень глупа, но сегодня мой день рождения, и я ничего не могла поделать..."

Она снова не выдержала.

— Всё из-за того, что ты так много времени проводишь в одиночестве, — повторил доктор Фрэнк. — Это не
поможет. Агнес, сколько раз я должен тебе это говорить? Ты знаешь, что о тебе
говорят в доме?

"Нет, — она быстро подняла взгляд в тревоге.

"Они обвиняют тебя в том, что у тебя что-то на уме. Слуги смотрят на
тебя с подозрением, и все это происходит из-за твоей любви к одиночеству, твоей
тишины и печали. Перестаньте, Агнес, перестаньте.

- Доктор Дантон, - жалобно воскликнула она, - что я могу сделать? Я самая
несчастная женщина во всем мире. Что я могу сделать?"

"Тебе нет необходимости быть самой несчастной женщиной в мире;
тебе совсем не обязательно быть несчастным.

Она подняла на него побелевшие, безмолвные глаза с мольбой, ее губы и руки
дрожали.

"Не волнуйтесь, не волнуйтесь. У меня нет для вас новостей, но я
думаю, что могу пожелать вам спокойной жизни. Я не думаю, что это было привидение, которое ты
видел той ночью.

Она тихо вскрикнула, а затем села, побледнев, и стала ждать.

"Я не думаю, что это было привидение," — повторил он, понизив голос. "Я
не думаю, что он умер."

Она ничего не сказала, а лишь сидела, глядя на него с бледным неподвижным
лицом.

"Тебе не нужно носить траур, Агнес," — сказал он.
дотронувшись до её чёрного платья: «Я верю, что ваш муж жив».

Она ничего не ответила. Если бы от этого зависела её жизнь, она не смогла бы
вымолвить ни слова, не смогла бы отвести взгляд от его лица.

"У меня нет никаких доказательств того, что я говорю, но я уверен в этом так же, как в своих собственных мыслях.
Я верю, что ваш муж жив... я
верю, что он обитатель этого самого дома.

Он остановился в тревоге. Она откинулась на спинку стула, синеватая бледность
смерти разлилась по ее лицу.

"Я должен был подготовить тебя лучше", - сказал он. "Шок был слишком внезапным.
Может, мне сходить за стаканом воды?"

Она сделала легкое отрицательное движение и прошептала:

"Подожди!"

Несколько мгновений она боролась со своим прерывистым дыханием, а затем
смогла сесть.

- Тебе снова лучше? Мне сходить за водой?

- Нет, нет! Скажи мне...

Она не смогла закончить предложение.

— У меня нет никаких убедительных доказательств, — сказал доктор Дантон, — но у меня есть сильнейшее
внутреннее убеждение. Я считаю, что ваш муж скрывается в этом
доме. Я считаю, что вы видели его той ночью, а не призрака.

— Продолжайте, продолжайте! — выдохнула она.

— Вы слышали о мистере Ричардсе, инвалиде, запертом наверху, не так ли?
нет? ДА. Что ж, этот таинственный человек - ваш муж.

Она поднялась и встала рядом с ним, белая как смерть.

- Вы уверены?

- С моральной точки зрения - да. Как я уже говорил, у меня пока нет доказательств, и я не стал бы
сказал бы тебе так скоро, если бы не видел, как ты умираешь буквально в нескольких дюймах от моих глаз.
Теперь ты можешь сохранять бодрость духа, маленький унылый?

Она прижала руки к бешено колотящемуся сердцу, всё ещё не будучи
до конца уверенной, что не ослышалась.

"Вы должны хранить всё это в строжайшем секрете," — сказал доктор, — "пока я
не смогу убедиться в своих подозрениях. Говорят, женщины не умеют хранить
секреты — это правда?"

«Я сделаю всё, что вы мне скажете. О, слава небесам! Слава небесам за
это!»

Она обрела дар речи, и истерика снова грозила ей. Доктор
Дантон повелительно поднял палец.

"Не надо!" — властно сказал он. «Я этого не потерплю! Больше никаких слёз, или я
возьму свои слова обратно». «Скажи женщине хорошие новости, и она заплачет;
скажи ей плохие новости, и она сделает то же самое. Как мужчина должен с ними обращаться?»

Он прошёл по комнате и посмотрел в окно на ночь, обдумывая этот
глубокий вопрос, но так и не смог разгадать загадку
как и тысячи его собратьев, которые раньше задавались этим вопросом
тем же вопросом. С минуту он смотрел на слепящий вихрь
снега, потом вернулся к швее.

"С тобой снова все в порядке и ты готов меня выслушать?"

Ее ответ был вопросом.

"Как ты это узнал?"

"Я этого еще не выяснил. У меня есть только мои собственные подозрения - правда, очень сильные
.

Тень сомнения омрачила ее лицо. Ее сцепленные руки
опустились.

- В конце концов, это всего лишь подозрение! Я боюсь надеяться, это кажется таким нереальным, таким
невероятно. Если бы это был Гарри, почему он должен был быть здесь? Почему капитан
Дантон должен защищать его?"

"Именно к этому я и подхожу. Вы очень мало знали своего мужа
до того, как вышли за него замуж. Вы уверены, что он не женился на вас под
вымышленным именем?"

При этих словах краска пробежала по ее бесцветному лицу. Врач
Дантон видел это.

- Вы уверены, что вашего мужа звали Дарлинг? повторил он
настойчиво.

- Я не уверена, - еле слышно произнесла она. "У меня есть основания думать, что это не так".

"Вы знаете, как его звали?"

"Нет".

"Тогда я знаю. Кажется, его звали Дантон.

"Дантон!"

"Генри Ричард Дантон - единственный сын капитана Дантона".

Она смотрела на него, затаив дыхание от изумления.

"Единственный сын капитана Дантона", - продолжал Доктор. - Вы не могли прожить все
эти месяцы в этом доме, не зная, что у капитана Дантона был
сын?

- Я слышал об этом.

"Три года назад этот сын сбежал из дома и отправился в Нью-Йорк
под вымышленным именем. Три года назад Генри Дарлинг впервые приехал в Нью-
Йорк из Канады. Генри Дарлинг совершает преступление и сбегает. Через несколько месяцев
сюда приезжает капитан Дантон с таинственным инвалидом, которого никогда не
видели, что он слишком болен, чтобы выходить из своей комнаты днём, но вполне способен совершать
полуночные прогулки по саду. Старая Марджери знала сына капитана
Дантона с детства. Она видит, как мистер Ричардс возвращается с одной из
этих полуночных прогулок, и падает в обморок. Она говорит, что видела
призрак мастера Гарри, которого в настоящее время считают мёртвым.
Вскоре после этого вы встречаете мистера Ричардса при подобных обстоятельствах и падаете
в обморок. Вы говорите, что видели призрак своего мужа,
Генри Дарлинга. Если сложить всё это вместе, к чему это приведёт?
Вы хорошо считаете?

Она не могла ему ответить. Неудержимое изумление от услышанного
то, что она услышала, снова лишило ее дара речи.

"Не трудитесь говорить, - сказал доктор Фрэнк, - мои новости
ошеломили вас. Я оставлю вас обдумывать все это в одиночестве, и я
надеюсь, что слезам и меланхоличным лицам придет конец. Так бывает всегда
Темнее всего перед рассветом. «Добрый вечер!»

Он собрался уходить, но она положила руку ему на плечо.

"Подождите минутку, — сказала она, найдя в себе силы. — Я так растеряна и
сбита с толку, что едва понимаю, что вы сказали. Но разве это должно
все будет правдой ... Ты знаешь... Ты знаешь... - она отвернулась. - Он считает меня
виновной!

"Мы выведем его из заблуждения; я могу предоставить ему доказательства, "сильные, как Священное Писание";
и, если он любит вас, он будет открыт для осуждения. Все наладится
через некоторое время; только наберись терпения и жди. Сохраняй доброе сердце, мое
дорогое дитя, и уповай на Бога".

Она бессильно опустилась в кресло, растерянно глядя на
огонь.

"Я не могу в это поверить, — пробормотала она. — Это как сцена из романа. Я
не могу в это поверить."

Она услышала, как за доктором Фрэнком закрылась дверь, — она услышала девичий голос
подойди к нему в холле. Это была мисс Роуз в шуршащем шелковом
вечернем платье, украшенном кружевами, лентами и драгоценностями, которые развевались и
сверкали вокруг нее.

"Агнес Дарлинг там?" подозрительно спросила она.

"Да. Я только что звонила профессионалу".

"Профессионалу! Я думал, с ней все в порядке.

- Выздоравливаю, моя дорогая мисс Роуз; я счастлив сообщить, что выздоравливаю.
обязанность добросовестного врача - ухаживать за своими пациентами до
полного выздоровления".

"Интересно, считают ли добросовестные врачи этот долг более обязательным в
у молодых и хорошеньких пациенток лучше, чем у старых и уродливых?

"Нет", - внушительно сказал доктор Фрэнк. "С точки зрения профессионала,
страдающий ближний - это страдающий ближний, и ничего
больше. Думай лучше о нас, моя дорогая девочка, думай лучше обо мне.

После обеда в гостиной капитан Дантон с Грейс в качестве
партнёра, доктор с Ини, сели за карточную игру. Кейт сидела за
фортепиано и пела дуэтом с мисс Говард. Мистер Говард стоял у
правого локтя мисс Дантон, преданно переворачивая ноты; и вскоре
Уютный бархатный диван, достаточно большой для двоих, Реджинальд и Роуз были
те-;-те-;-те.

В последующие дни доктор Фрэнк вспоминал эту
картину — изысканное лицо за пианино, стройную и величественную фигуру,
красивого мужчину и милую кокетку на диване. Песня, которую
они пели в тот вечер, спустя годы и годы после этого так же ярко
представлялась ему, как и тогда.

Песня закончилась. Белые пальцы мисс Дантон в кольцах порхали по
клавишам в блестящем вальсе. Джордж Ховард и Роуз кружились
в воздухе, и Стэнфорд наблюдал за ними с
полузакрытые глаза. И посреди всего этого, перекрывая звенящую музыку и
завывания дикого ветра, послышался звон бубенчиков на санях
и громкий звонок в дверь дома. Роза и Джордж Ховард прекратили свой
вальс. Летающие пальцы Кейт замерли. Карточная компания подняла головы
с любопытством.

"Кто бы это мог быть, - спросил капитан, - "кто стучит так громко и так поздно" в эту ненастную ночь
? "Кто бы это мог быть?"

Слуга, распахнувший дверь гостиной, открыл ему. "Мсье Ла
Туше", - объявила Бабетта и исчезла.

У Розы вырвался негромкий возглас изумления; мгновенный
нерешительная пауза. Капитан Дантон встал. Это имя было знакомо ему
по рассказам дочери. Но Роуз пришла в себя раньше, чем он успел
подойти, и вышла вперёд, её милое личико раскраснелось.


"Откуда вы свалились на мою голову?" — спросила она, невозмутимо пожимая ему руку. "Вы что, слетели с неба из Оттавы?"

"Нет," — ответил месье Ла Туш. "Меня занесло снегом из Лапрайри. Я приехал из
Монреаль на вечернем поезде и приехал сюда, несмотря на ветер
и непогоду".

Капитан Дантон вышел вперед; и Роуз, все еще немного смущенный,
представил мсье Ла Туша. Радушный капитан пожал ему обычную
Он сердечно пожал протянутую руку молодого человека, поприветствовал его и
тут же наложил вето на его уход в ту ночь.

"Здесь много спален, и это не та ночь, когда нужно гнать от двери
собаку врага. Моя кузина, мисс Грейс Дантон, месье Ла Туш;
моя дочь Эвелин и доктор Фрэнк Дантон."

Мсье Ла Туш с присущей ему грацией поклонился в ответ на эти бесцеремонные представления,
а затем Роза отвела его в уголок с пианино, чтобы там должным образом представить
. Она еще не решила, раздражена она или
рада видеть своего возлюбленного. Сколько бы нежности она ни дарила ему в жизни.
он - и, должно быть, с самого начала он был одним из самых хрупких -
давным-давно испарился, как дым. Но Роза и не думала тосковать в
девичьем одиночестве, даже если она потеряла очаровательного Реджинальда, и она знала
этот невзрачный старик мечтал оказаться на земле между двумя табуретками.

Мсье Ла Туш имел счастье произвести приятное впечатление на
всех, кому его представляли. Он был очень хорош собой, с темными
Канадские глаза, волосы и оливковая кожа. Он был довольно невысоким и хрупким,
а его большие тёмные глаза были мечтательными, а улыбка — нежной,
как у девушки.

Мистер Стэнфорд уступил свое место на диване месье Ла Туш и поднялся
вскоре молодой канадец уже оживленно болтал по-французски.

"Почему ты не написала мне, что приедешь?"

"Потому что я не знал, что приеду. Роуз, я самый счастливый человек
на свете!"

Его темные глаза заблестели, оливковое лицо вспыхнуло. Роуз посмотрела на него
с удивлением.

- Как?

- Мне оставили целое состояние. Я богатый человек, и я пришел сюда, чтобы
сказать тебе, моя дорогая Роза.

- Целое состояние! - повторила Роза, открывая карие глаза.

- Да, моя любовь! Вы слышали, как я рассказывал о моем дяде в Лапрэри, который
очень богат? Что ж, он мертв и оставил все, что у него было, мне.

Роза всплеснула руками.

- И сколько же это?

- Сорок тысяч фунтов!

- Сорок тысяч фунтов! - повторила Роуз, совершенно ошеломленная величиной
суммы.

"Разве я не самый счастливый человек в мире?" спросил молодой наследник
с ликованием. - Я забочусь не только о себе, Роуз, но и о тебе.
Теперь ничто не помешает нашему браку.

Роза внезапно поникла и принялась поправлять браслеты.

- Я возьму долю в банке у моего отца, - продолжал молодой человек.
мужчина: «И завтра я поговорю с твоим отцом, чтобы он дал согласие на наш
брак!»

Роуз всё ещё теребила браслеты, её щёки то краснели, то бледнели. Она
могла видеть Реджинальда Стэнфорда, не поднимая глаз, и никогда он не был так
красив в её глазах; никогда она не любила его так, как любила сейчас.

"Ты ничего не говоришь, Роуз," — сказал её возлюбленный. — _Mon Dieu!_ ты ведь не можешь
любить меня меньше!

"Тише! — довольно резко сказала Роуз, — они тебя услышат. Дело не в этом,
но... но я пока не хочу выходить замуж. Я слишком молода.

"В Оттаве ты так не думала.

- Что ж, - раздраженно сказала Роза, - теперь я так думаю, и этого достаточно. Я пока не могу
выйти замуж; по крайней мере, не раньше июля.

"Я с удовольствием подожду до июля", - сказал Ла Туш, улыбаясь. "Без сомнения,
к тому времени вы почувствуете себя старше и мудрее".

- Твой отец знает? - спросила Роза.

"Да, я сказала ему перед отъездом из дома. Они все в восторге. Моя мать
и сестры передают тебе бесконечную любовь".

Роза некоторое время молчала, задумчиво крутя свой браслет.
Ей нравилось богатство, но Реджинальд Стэнфорд нравился ей больше всего на свете
богатство в мире. Жюль Ла Туш, обладавший сорока тысячами фунтов стерлингов, был
не так-то просто было сдаться; но она была готова в любой момент бросить
его ради сравнительно бедного англичанина. У нее не было желания
обидеть своего возлюбленного. Если ее самые заветные надежды рухнут, он будет самой
желанной партией.

"Что с тобой, Роза?" обеспокоенно спросил Жюль. "Ты
изменилась. Ты не та, какой была в Оттаве. Даже твои письма в последнее время
уже не те, что раньше. Почему это? Что я наделал?"

"Глупый ты парень, - сказала Роза, улыбаясь, - ничего! Я не изменилась.
Тебе это только кажется".

"Тогда я могу поговорить с твоим отцом?"

"Подожди до завтра", - сказала Роза. "Я подумаю об этом. Ты получишь
мой ответ после завтрака. А теперь не делай такое вытянутое лицо - для этого нет
на самом деле нет повода ".

Роза покорно оставалась рядом с ним весь вечер; но она украдкой бросала больше
взглядов на любовника Кейт, чем на своего собственного. Жюль Ла Туш почувствовал
неуловимую перемену в ней; и все же ему было бы трудно
определить это. Его натура была мягкой и ранимой, и он любил хорошенькую,
непостоянную, румяную красавицу с глубиной и искренностью, которых она была совершенно
недостойна.

Тем вечером, наверху, в своей комнате, Роуз сидела у камина и произносила тосты
ее ноги и размышления. Да, размышления. Она не часто бывала виновата в этом;
но сегодня вечером она взвешивала все "за" и "против" своего собственного дела. Если она
откажется позволить Жюлю поговорить с ее отцом, ничто не убедит его
что ее любовь не угасла. Он мог уйти в гневе, и она могла
потерять его навсегда. Это было последнее, чего она желала. Если она проиграет
Реджинальд, было бы некоторым утешением сразу после этого выйти замуж за
более богатого мужчину. Это было бы местью; это доказало бы, как мало она о нем заботится
; это лишило бы его удовольствия думать, что она томится по
девичье одиночество для него. Кроме того, публичное объявление о ее
помолвке и предстоящем браке с месье Ла Туш могло бы побудить его к
осознанию того, как сильно он ее любит. "Как сияют благословения, когда они
улетают!" а ревность безошибочно подводит медлительных влюбленных
к делу. Никакие вопросы о том, правильно это или неправильно, не беспокоили
спокойную совесть второй мисс Дантон.

В целом всё говорило в пользу того, чтобы месье Ла Туш поговорил с
папой. Роза решила, что он должен поговорить, сняла свою шляпку и
пошла спать.

На следующий день месье Ла Туш недолго пребывал в неведении; он получил ответ
до завтрака. Утро было солнечным и мягким, но снег лежал
высокими сугробами со всех сторон; и Роуз, сбежав по лестнице за десять минут до
завтрака, застала своего возлюбленного в открытой двери холла, где он
наблюдал за птицами и курил сигару. Роза подошла к нему очень миловидно
застенчиво, и молодой человек отбросил сигару и посмотрел на нее
с тревогой.

- Какое чудесное утро, - сказала Роза. - Какие великолепные сани нас ждут
.

- Я не собираюсь говорить о катании на санях, - решительно заявил мсье Ла Туш.
«Вы обещали мне ответ сегодня утром. Что это?»

Роуз начала играть со шнурком и кисточками.

"Что это?" — повторил канадец. "Да или нет?"

"Да!"

Тревожное выражение лица месье Ла Туша сменилось восторгом, но мисс Грейс
Дантон спускалась по лестнице, и ему пришлось быть сдержанным. Грейс задержалась
на несколько минут, чтобы поговорить о погоде, и Роуз воспользовалась
этим, чтобы сбежать.

После завтрака, когда семья расходилась, месье Ла Туш вышел
из комнаты вслед за капитаном Дантоном и попросил его об услуге
интервью. Капитан выглядел удивленным, но с готовностью согласился и повел
путь в свой кабинет, ни тени правды не мелькнуло у него в голове.

Это ужасное испытание для самых удачливых женихов, "разговор с папой", было
начинать было очень трудно; но мсье Ла Туш, ободренный воспоминанием о
сорока тысячах фунтов, кое-как сумел начать. Он сделал свое
предложение со скромной неуверенностью, которая не могла не понравиться.

«Мы давно любим друг друга», — сказал молодой человек, — «но я
и не мечтал, что заговорю с тобой так скоро. Я был всего лишь клерком в нашей
хаус, и мы с Розой предвкушали долгие годы ожидания. Это наследство,
однако, устранило все финансовые препятствия, и Роуз дала мне
согласие поговорить с вами.

Представьте себе удивление капитана. Его маленькая кудрявая Роза, на которую он
смотрел как на высокого ребенка, помолвленного!

- Боже мой! - наивно воскликнул капитан Дантон. - Вы застали меня
совершенно врасплох! Даю вам слово чести, я никогда не думал о таких
вещах!"

"Надеюсь, вы не будете возражать, сэр; я искренне люблю вашу дочь".

В тревожных расспросах не было необходимости. Капитан Дантон понятия не имел о
возражаю. Он хорошо знал семью Ла Туш; ему нравился этот
скромный молодой ухажер; и от сорока тысяч фунтов за его дочь без приданого
было нелегко отказаться.

- Возражай! - воскликнул он, схватив его за руку. - Только не я. Если вы с Роуз любите друг друга
я последний в мире, кто помешает вашему счастью. Возьми ее,
мой мальчик, с наилучшими пожеланиями твоего счастья.

Молодой канадец попытался выразить свою благодарность, но сломался при
первых словах.

"Неважно", - сказал капитан, смеясь. "Не пытайтесь благодарить меня. Твой
отец, конечно, знает?

"Да, сэр. Я разговаривал с ним перед отъездом из Оттавы. Он и вся наша семья
в восторге от моего выбора".

"И когда это должно быть?" - спросил капитан, все еще смеясь.

"Что?"

"Свадьба, конечно!"

Смуглое лицо месье Ла Туша покраснело, как у девушки. «Я не знаю, сэр. Мы
ещё не дошли до этого».

«Тогда позвольте мне помочь вам преодолеть трудности. Устройте двойную свадьбу».

«Двойную свадьбу?»

«Да. Моя дочь Кейт выйдет замуж за мистера Стэнфорда пятого
июня». Почему бы не устроить двойное свидание?

"С удовольствием, сэр, если Роуз согласна!"

- Тогда пойди и спроси ее. Но сначала, конечно, после этого ты останешься с
нами на некоторое время?

"Я могу остаться на неделю или две; после этого дела вынудят меня
уехать".

"Что ж, делами нужно заняться. Иди, поговори с Розой, и успеха тебе
!"

Жюль нашел Розу в гостиной, одну. По его лицу было видно, что
беседа прошла на редкость удачно. Он сел рядом с ней
и рассказал о том, что произошло, закончив предложением её отца.

"Скажи «да», Роуз," умолял Джулс.
"Я могу ждать до июня, и мне бы хотелось, чтобы это была двойная свадьба."

Лицо Розы стало пунцовым, и она отвернула голову. Знакомое
объявление о женитьбе Реджинальда на ее сестре, как о чем-то само собой разумеющемся,
ужалило ее в самое сердце.

- Ты не возражаешь, Роуз? - спросил он неловко. - Ты выйдешь замуж
в тот же день?

- Решайте, как хотите, - раздраженно ответила Роза. «Если я должен
жениться, то не так уж важно, когда именно».

В тот день, когда дамы встали из-за обеденного стола, капитан Дантон
поднялся.

"Подождите минутку, — сказал он, — я хочу предложить тост, прежде чем вы уйдёте.
Наполните бокалы и выпейте за долгую жизнь и процветание мистера и миссис
Жюль Ла Туш».

Все, кроме Грейс, были в восторге, а Роуз чуть не выбежала из
комнаты. Месье Ла Туш произнес скромную благодарственную речь, а затем мистер
Стэнфорд придержал дверь, чтобы дамы могли пройти.

Роуз не было в гостиной, когда они вошли, и Кейт побежала в
свою комнату, но дверь была заперта, и Роуз не впустила ее.

"Уходи, Кейт," — сказала она почти страстно. «Уходи и оставь меня
в покое».

Роуз провела весь вечер в своей комнате, к удивлению остальных. Молодой канадец
был в центре внимания и принимал почести с достоинством.
сдержанная скромность, которая так отличала его и которая делала таким
противоположность блестящему и застенчивому мистеру Стэнфорду.

На следующее утро Роза спустилась к завтраку с застенчивым и странным видом.
Однако еще до окончания трапезы застенчивость, совершенно чуждая ей
обычный характер, довольно быстро прошел, и она согласилась присоединиться к
катание на санях в Ришелье, соседнюю деревню.

Их было шестеро: Кейт и мистер Стэнфорд, Роуз и мистер Ла Туш,
Ини и доктор Фрэнк. Сэр Рональд Кит некоторое время
назад уехал в турне по стране с лордом Эллертоном и его
память уже ушла в прошлое.

Капитан через час после их отплытия разыскал Грейс в
столовой, где она сидела за работой. Он выглядел серьезным и встревоженным и,
присев рядом с ней, сказал то, что должен был сказать, со многими опасениями.

"Я вдвое старше ее", - подумал он. - У меня есть сын, который годится ей в мужья
как я могу надеяться?

Но, несмотря на это, он говорил, а Грейс слушала, бездумно положив шитье на
колени; одной рукой она прикрывала лицо, а другую держала в его руке. Он говорил
долго и серьёзно, а она слушала, молча и прикрыв лицо рукой.

«А теперь, Грейс, моя дорогая, ты всё слышала. Что ты скажешь? Когда я
потеряю своих девочек, вернусь ли я к прежней жизни или останусь? Я не смогу
остаться, если ты не скажешь «да», Грейс. Я вдвое старше тебя, но я
очень сильно тебя люблю и сделаю всё возможное, чтобы ты была счастлива. Моя дорогая, что ты скажешь?»
Она впервые подняла на него глаза, полные слёз.

"Да!"




ГЛАВА XIV.

ПЫТАЮСЬ БЫТЬ ПРАВДИВЫМ.


Поздно вечером группа катающихся на санях вернулась в отличном
расположении духа - сплошное возбуждение после долгой поездки по морозному воздуху.
Полумесяц и серебряные звезды усеивали глубокое канадское небо,
сверкая холодным блеском на твёрдом белом снегу, они весело зазвенели,
подходя к двери.

"О, какая ночь!" — воскликнула Кейт. "Противоестественно заходить в дом."

"Противоестественно сидеть на улице, — ответил Реджинальд. "Лунный свет
очень хорош, но я хочу есть."

В тот день компания, ехавшая на санях, уже пообедала, но была готова
к повторному обеду. В полдень они остановились в деревенской гостинице и
насладились жареной ветчиной, яйцами и чёрствым канадским хлебом, а затем
отправились бродить по холмам и лесам.

Как это произошло, никто, кроме Реджинальда Стэнфорда, так и не узнал; но это произошло
случилось так, что Кейт шла рядом с Жюлем Ла Туш по крутому заснеженному
хилл, и Реджинальд был рядом с Розой на тусклой, мрачной лесной тропинке. Роза
не возражала. Она шла рядом с ним, очень хорошенькая, в черной
шляпке с длинным белым пером и маленькой белой вуалью. Они шли,
не разговаривая, пока её глупое сердце не затрепетало, и она не
смогла больше этого выносить. Она остановилась в лесном проходе,
сквозь который пробивался бледный мартовский свет, и впервые
посмотрела на него.

— Куда мы идём? — спросила она.

"Прогуляться, — ответил мистер Стэнфорд, — и поговорить. Вы не боитесь, я
надеюсь?

"Боюсь? — сказала Роуз, краснея. — Чего мне
бояться?

"Меня!"

— А почему я должна вас бояться?

"Может быть, потому, что я могу заняться с вами любовью? Вы этого хотите?

"Нет."

"Тогда идёмте."

Он предложил ей руку, и Роуз осторожно вложила свои пальцы в перчатке в его
рукав, и её сердце забилось сильнее, чем когда-либо.

— Вы собираетесь замуж, — сказал он, — а у меня не было возможности
поздравить вас. Позвольте мне сделать это сейчас.

— Спасибо.

«Ваш месье Ла Туш — приятный малый, Роуз. Я от всего сердца
желаю вам с ним счастья в будущем».

"«Приятный малый» и я чрезвычайно вам
обязательны!" — её глаза сверкнули. — "А теперь, мистер Стэнфорд, если вы сказали всё, что хотели,
может, мы вернёмся?"

"Но я не сказал и половины того, что хотел сказать. Я хочу знать, почему ты
собираешься выйти за него замуж?

"А я хочу знать, — возразила Роуз, — какое тебе до этого дело?

"Будь вежлива, Роуз! Я уже говорил тебе однажды, если ты помнишь, что ты мне
очень нравишься. И поскольку ты мне нравишься, я, естественно, должен принять
— Забочусь о вашем благополучии. Зачем вы собираетесь на нём жениться?

"По любви!" — злобно сказала Роуз.

"Я в это не верю! Простите, что противоречу вам, дорогая Роуз, но
я в это не верю. Он симпатичный, как ягнёнок, и
стоит сорок тысяч фунтов, но я в это не верю!"

- Тогда не верьте этому. Во что вы верите или во что не верите, это
мне совершенно безразлично, - сказала Роза, глядя прямо
сжав губы, перед собой.

"Я тоже в это не верю. Какой смысл говорить такие вещи
мне?"

— Мистер Стэнфорд, вы хотите меня оскорбить? — в ярости спросила Роуз. — Отпустите
меня немедленно. Отведите меня к остальным. О, если бы папа был здесь,
вы бы не посмели так со мной разговаривать. Реджинальд Стэнфорд, отпустите меня.
Я вас ненавижу!

Потому что мистер Стэнфорд обнял ее за талию и смотрел сверху вниз
на нее своими темными дерзкими глазами. Что могла сделать Роза? - глупая,
измученная любовью Роза. Она не ненавидела его, и она разразилась совершенными
страстными рыданиями.

- Сядь, Роза, - сказал он очень нежно, подводя ее к поросшему мхом холмику
под деревом. - и, моя дорогая, не плачь. У тебя покраснеют глаза,
и распухнет твой нос, и ты будешь выглядеть некрасиво. Не плачь больше!

Если бы мистер Стэнфорд пытался целую неделю, он не смог бы привести более
убедительный аргумент.

Роуз изящно вытерла глаза, но не посмотрела на него.

"Вот и молодец!" — сказал Стэнфорд. "Я лучше соглашусь на всё,
чем обижу тебя. Вы любите мсье Ла Туш и ненавидите меня. Этого достаточно?"

"Давайте вернемся", - натянуто сказала Роза, вставая. "Я не понимаю, что вы
имеете в виду под такими разговорами. Я знаю, что это неправильно и оскорбительно".

"Вы чувствуете себя оскорбленным?" - спросил он, улыбаясь ей сверху вниз.

"Оставьте меня в покое!" - воскликнула Роза, и слезы страсти снова навернулись на ее глаза
. "Оставьте меня в покое, говорю вам! Ты не имеешь права так меня мучить
вот так!"

Он внезапно заключил ее в объятия и целовал снова и снова.

"Роза! Роза! моя дорогая! ты любишь меня, не так ли? Моя дорогая маленькая Роуз, я
не могу позволить тебе выйти замуж за Жюля Ла Туша или за кого-то другого.

Он разжал руки как раз вовремя.

"Роуз! Роуз!" — раздался где-то рядом чистый голос Кейт.

"Мы здесь, — ответил Стэнфорд, потому что Роуз потеряла дар речи;
и через две минуты они оказались лицом к лицу с мисс Дантон и месье Ла
Тушем.

Лицо мистера Стэнфорда было ясным, как голубое мартовское небо, но Роза выглядела такой же
раскрасневшейся и виноватой, какой себя чувствовала. Она старалась не смотреть ни на сестру, ни на
возлюбленного и невольно вцепилась в руку Реджинальда.

- Вы замышляли кого-нибудь убить? - спросила Кейт. "Ты выглядишь как
оно".

"Мы флиртовали", - сказал мистер Стэнфорд с самым безупречным
самообладанием. "Вы не возражаете, не так ли? Мсье Ла Туш, я отказываюсь от должности в вашу
пользу. Пойдемте, Кейт.

Роуз и Реджинальд за весь день не обменялись ни словом. Роза была очень
подавлена, очень спокойна. За весь день она почти не разжимала губ, чтобы
несчастная Джулс. Она почти не открывала их за ужином, разве что для того, чтобы
отведать что-нибудь, и весь вечер была неестественно тихой. Она удалилась в
угол с вязаньем в руках и отказывалась от разговоров и кофе
до самого сна. Она медленно и чинно поднялась наверх с этим
неописуемым подавленным выражением лица и пожелала всем спокойной
ночи, не глядя на них.

Ини, которая жила в одной комнате с Грейс, долго сидела на табурете перед камином в спальне
в ту ночь она долго мечтательно смотрела на тлеющие угли.

Грейс, сидевшая рядом с ней и расчесывавшая свои длинные волосы, наблюдала за ней в
молчании.

В какой-то момент Ини подняла взгляд.

"Как странно думать, что она вышла замуж."

"Кто?"

"Роуз. Это как-то странно. Я не против Кейт. Я слышала, что она собиралась выйти замуж,
ещё до того, как она приехала сюда; но Роуз — я не могу
в это поверить."

"Я давно это знала, — сказала Грейс. "Она сказала мне об этом в тот день, когда
вернулась из Оттавы. Я рад, что у нее все так хорошо получится ".

- Он мне очень нравится, - сказала Ини, - но он кажется слишком тихим для Розы.
Не так ли?

"Людям нравится выходить замуж за противоположность себе", - ответила Грейс. "Не за это, но
Роза сама становится удивительно тихой. За все это время ей не нашлось, что сказать.
вечер.

- Когда наступит июнь, будет очень одиноко, правда, Грейс? - спросила Ини
с легким вздохом. - Кейт поедет в Англию, Роуз - в Оттаву, твой
брат отправляется в Монреаль, и, возможно, папа снова сядет на свой корабль,
и там не будет никого, кроме нас с тобой, Грейс.

Грейс наклонилась и поцеловала нежное, задумчивое юное личико.

"Моя дорогая маленькая Ини, папа никуда не уезжает".

"Правда? Откуда ты знаешь?"

"Это секрет", - смеется и краснеет. "Если ты не будешь упоминать об этом, я
расскажу тебе".

"Не буду. Что это?"

Грейс наклонилась и прошептала, ее ниспадающие волосы скрывали лицо.

Ини вскочила и схватила её за руки.

"О, Грейс!"

"Ты сожалеешь, Ини?"

Ини обняла её за шею. Ини радостно целовала её.


"Я так рада! О, Грейс, ты больше никогда не уйдёшь!"

"Никогда, моя милая. А теперь давай больше не будем разговаривать; пора идти
спать.

Скорее к удивлению Ини, на следующее утро не было сделано никаких заявлений о
новом положении дел. Когда она пожелала отцу доброго утра
, поцеловав его, она только прошептала ему на ухо:

"Я так рада, папа".

Капитан улыбнулся, потрепал ее по бледной щеке и сел рядом.
завтракали, дружелюбно беседуя направо и налево.

После завтрака доктор Фрэнк, мистер Стэнфорд и месье Ла Туш с
большим псом Тайгером на поводке и ружьями за плечами отправились на утреннюю охоту.
Капитан Дантон отправился на часок к мистеру
Ричардсу.
Роуз уединилась с книгой в своей комнате, и Кейт осталась одна. Она попыталась поиграть, но в то утро ей было неспокойно, и
она бросила это занятие. Она попыталась почитать. Книга не заинтересовала её. Она
подошла к окну и посмотрела на солнечный свет, сверкающий на
тающем снегу.

«Я пойду прогуляюсь, — подумала она, — и навещу своих бедных соседей
в деревне».

Она взбежала по лестнице за шляпой и шалью и вышла из дома. Её бедные соседи
в деревне всегда были рады видеть красивую девушку, которая
так щедро тратила на них деньги и так ласково с ними разговаривала.
Она навестила полдюжины своих пенсионеров, оставив после себя приятные слова и
серебряные шиллинги, а затем направилась к церкви Святой
Крови. Рядом с ней, окружённой аккуратным садом с мощеными дорожками,
стоял дом священника. Кейт открыла калитку в сад и подошла к тому месту, где
Отец Фрэнсис стоял в открытой двери.

"Я пришла к тебе, — сказала она, — раз ты не хочешь прийти к нам.
Ты забыл своих друзей в Дантон-Холле? Ты не появлялся там
целую неделю."

"Я был слишком занят, — сказал отец Фрэнсис, — Кэр в Монреале, и всё
ложится на мои плечи. Входи."

Она последовала за ним в маленькую гостиную и села у открытого
окна.

"И что же нового в Дантон-Холле?"

"Ничего! О!" — сказала Кейт, краснея и улыбаясь, — "кроме ещё одной
свадьбы!"

"Ещё одной! Вы имеете в виду ещё две свадьбы?"

"Нет!" — удивлённо сказала Кейт, — "только одну. Роуз, ты же знаешь, отец, что нужно месье Ла.
Туше!"

Отец Франциск с улыбкой посмотрел на нее. - Значит, они тебе не сказали,
Значит?

- Что?

- Что твой отец собирается жениться!

Ее сердце замерло; комната, казалось, поплыла перед глазами от внезапности
потрясения.

"Отец Франциск!"

"Вам не сказали? Вы удивлены? Я уже давно этого ожидал.


"Вы шутите, отец Фрэнсис," сказала она, найдя голос, который на
мгновение ей изменил; "это не может быть правдой!"

"Это правда. Я вчера видел вашего отца, и он сам мне сказал."

"И кому же?"

Она попыталась закончить предложение, но ее непослушный язык не слушался.

- За Грейс! Я удивлен, что твой отец не сказал тебе. Если бы мне
приснилось, что это хоть в малейшей степени секрет, я бы, конечно, не стал
говорить. Она не ответила.

Он взглянул на нее и увидел, что ее щеки и губы стали пепельными
она пристально смотрела в окно.

— Дитя моё, — сказал священник, — ты молчишь. Ты не
разочарована — ты не огорчена?

Она встала, чтобы уйти, всё ещё бледная от сильного и внезапного потрясения.

"Вы сильно меня напугали, сказав мне это. Я и не мечтала о
другая заняла место моей дорогой покойной матери. Я очень эгоистична и
осмелюсь сказать, неразумна; но я думала, папа был бы доволен
сделать мой дом своим. Я очень любила своего отца и не могу
свыкнуться с мыслью, что в одно мгновение кто-то другой займет мое место.

Она направилась к двери. Отец Франциск последовал за ней.

- Одно слово, - сказал он. "В твоей власти, и только в твоей власти,
сделать твоего отца серьезно несчастным. Ты не имеешь права так поступать; он
был самым снисходительным из родителей к тебе. Запомни это сейчас - запомни
как он никогда не огорчал тебя, и не огорчай его. Могу ли я доверять тебе
сделай это?"

"Ты можешь доверять мне", - сказала Кейт, немного смягчившись. "Доброе утро".

Она пошла прямо домой, ее сердце было в мятежном смятении. С самого
начала она никогда не была особенно добра к Грейс; но только сейчас она почувствовала себя так,
будто положительно ненавидит ее.

"Как она посмела выйти за него замуж!" - подумала она, и кровь от гнева прилила к ее
щекам. "Как она посмела привязаться со своими тихими, квакерскими замашками
к его сердцу! Он вдвое старше ее, и ему остается только быть хозяйкой там, где
теперь, когда она выходит за него замуж, она служанка. О, как только папа мог подумать о
такое?"

Когда она пришла, Роуз застала ее в гостиной, она слушала Ини
с широко открытыми от удивления глазами. Как только Кейт вошла, она вскочила,
в состоянии крайнего возбуждения.

"Ты слышала новости, Кейт? О боже, помилуй меня! Во что катится
мир! Папа собирается жениться!"

— Я знаю, — холодно сказала Кейт.

"Кто тебе сказал? Ини только что рассказала мне, а Грейс сказала ей вчера
вечером. Это Грейс! Ты когда-нибудь! Только представь, называешь Грейс мамой!"

"Я никогда не буду называть её так.

"Значит, тебе это не нравится? Я сказал Ини, что тебе это не понравится. Что ты делаешь
— Что ты собираешься сказать папе?

"Ничего."

"Нет? Почему бы тебе не возразить? Скажи ему, что он достаточно взрослый и большой,
чтобы поступать разумно."

"Я не скажу ему ничего подобного, и я прошу тебя тоже не говорить.
Папа, конечно, имеет право поступать так, как ему вздумается. Нравится нам это или
нет, особого значения не имеет; Грейс Дантон с лихвой обеспечит нас
местами ".

Произнеся это с горечью, она повернулась, чтобы подняться в свою комнату. Уже взявшись за дверь
, она остановилась и посмотрела на Ини.

- Вы, без сомнения, довольны, Ини?

- Да, я доволен, - решительно ответил Ини. - Грейс всегда была мне как мать
— Я рада, что она станет моей настоящей матерью.

— Тебе повезло, — сказала Роуз, — потому что ты единственная,
кому придётся с ней мириться. Слава богу! Я собираюсь выйти
замуж.

— Слава богу! — повторила Ини. — В доме будет покой, когда
тебя в нём не будет. Я не знаю никого, кого бы я жалела так же сильно, как этого бедного
месье Ла Туша.

Кейт увидела в глазах Роуз гневную отповедь и поспешила уйти от
надвигающейся бури. Она оставалась в своей комнате до обеда и, войдя в столовую, обнаружила, что
отец сидит там один. Он бросил на неё тревожный взгляд.
это заставило ее вспомнить слова отца Франциска.

"Я все слышала, папа", - сказала она, улыбаясь и подставляя щеку.
"Я рад, что ты будешь счастлива, когда мы уедем".

Он облегченно вздохнул и поцеловал ее.

"Отец Франциск сказал тебе? Тебе нравится Грейс?

— «Я хочу нравиться всем, кто нравится тебе, папа», — уклончиво ответила она.

Пока она говорила, вошла Грейс, и, несмотря на себя, лицо Кейт приняло
тот холодный, гордый вид, который оно часто принимало; но она подошла к ней с
протянутой рукой. Она никогда не уклонялась от неприятных обязанностей.

"Прими мои поздравления, — холодно сказала она. — Надеюсь, ты будешь
«Счастлива».

На щеках
Грейс выступили два ярко-красных пятна, совсем не свойственных её обычному цвету лица. В ответ она лишь поклонилась и села за
стол.

Это была очень неприятная трапеза. Все были напряжены и сдерживались,
за одним исключением. Роза, которая
в последнее время была вся в даунсе, воспрянула духом среди всеобщего
уныния и затрепетала, как Роза прежних дней. Для нее идея
женитьбы ее отца была скорее хорошей шуткой, чем чем-либо иным. У нее не было
глубоких чувств, которые можно было бы уязвить, нежных воспоминаний, которые можно было бы задеть, и
Всеобщее смущение изрядно позабавило её.

"Ты бы слышал, как все говорят на ходулях, Реджинальд," — сказала она
несколько часов спустя, когда к ней вернулось хорошее настроение, когда
джентльмены вернулись. "Кейт, знаете ли, держалась с достоинством и была
неприступна, как принцесса королевской крови, а Грейс выглядела смущенной
и смущалась, а папа пытался быть неестественно веселым и
непринужденным, а Ини была беспокойной и напуганной, а я наслаждалась весельем.
ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь более забавном, чем "Папа женится"?

"Я никогда не слышал ни о чем более разумном", - решительно заявил Реджинальд.
"Грейс - королева домоправительниц, и из нее получатся розовые с рисунком
матроны. Я уже давно это предвидела и, уверяю вас, я
в восторге.

- Кейт тоже, - сказала Роуз, и ее глаза заблестели. "Вы бы видели, как она
поздравляла Грейс. Это было похоже на порыв северного ветра,
и мы все замерзли".

"Я рада, что Джун так близко", - сказала Кейт, слегка опираясь на плечо своего возлюбленного
. "Я не могла оставаться здесь и знать, что она была хозяйкой".

Мистер Стэнфорд, казалось, не слышал; он что-то свистел Тайгеру, неуклюже шагавшему по лужайке
. Когда он заговорил, то не глядя на нее.

"Я еду в Оттаву на следующей неделе".

"В Оттаву! С месье Ла Туш?" - спросила Кейт, в то время как лицо Розы вспыхнуло
.

"Да, он хочет, чтобы я поехала, и я согласилась. Я останусь до конца
апреля".

Кейт посмотрела на него немного задумчиво, но ничего не сказала. Роза резко повернулась
и побежала наверх.

"Мы будем скучать по тебе... Я буду скучать по тебе", - сказала она наконец.

"Это ненадолго", - небрежно ответил он. "Заходи и спой мне
песню".

Первый укол сомнения, который когда-либо приходил Кейт в голову относительно ее
красивого возлюбленного, охватил ее сейчас, когда она следовала за ним в
гостиную.

"Какой он беспечный! - подумала она. - как охотно покидает меня! И
Я ... могла ли я быть довольна где-нибудь в мире, где его не было?"

По какой-то загадочной случайности она выбрала песню Ини "Улыбнись
снова, моя самая дорогая любовь; не плачь, что я покидаю тебя".

Стэнфорд слушал это, его солнечное лицо омрачилось.

- Зачем ты это спела? - резко спросил он, когда она закончила.

- Тебе это не нравится?

"Нет, я не люблю цинизм, положенный на музыку. Вот французская
шансонетка - спой мне это".

Кейт пела для него песню за песней. Мгновенная боль, вызванная объявлением о его отъезде,
прошла.

"Естественно, что ему нравятся перемены, - подумала она, - а здесь так скучно
. Я рада, что он едет в Оттаву, и все же мне будет его не хватать. Дорогой
Реджинальд! Чего стоила бы жизнь без тебя?"

Период пребывания мсье Ла Туша быстро подходил к концу. Март
тоже подходил к концу - это была последняя ночь месяца. Накануне
отъезд отмечался в Дантон-холле светской вечеринкой. Старший
Дантон скучает по этому случаю были прекрасны, и как восхищался, как
когда-нибудь, и гг. Стэнфорд и Ла-туш завидовали больше, чем один
присутствовал один джентльмен. О помолвке Грейс с капитаном стало известно, и
она поделилась новостью со своими избранными падчерицами.

На следующее утро двое молодых людей уехали. Завтрак подали почти
до рассвета, и все встали, чтобы проводить их. Это было самое
унылое утро. Март ушёл, как глупый ягнёнок, а апрель
пришёл с изнуряющим дождём и промозглым туманом. Дождь непрерывно барабанил
по оконному стеклу, и у ветра было унылое эхо, которое звучало
гораздо больше похоже на зиму, чем на весну.

Бледные в тусклом утреннем свете, Кейт и Роза Дантон попрощались со своими
Он попрощался с влюблёнными и смотрел, как они уезжают по мокнущей под дождём улице и
исчезают из виду.


За час до того, как он спустился по лестнице в то утро, мистер Стэнфорд написал письмо.

Оно было очень коротким:
«Дорогой старина, я уезжаю. Через час я буду в пути в Оттаву, и оттуда я напишу тебе следующее письмо.
Ты знаешь, почему я уезжаю? Я убегаю от самого себя!» "Не вводи нас в
искушение"; и сатана, кажется, крепко держит меня в Дантон-холле
. Лодердейл, несмотря на твое плохое мнение обо мне, я не хочу
быть злодеем, если это в моих силах. Я не хочу причинять никакого вреда; Я делаю
хочу быть честным! А здесь это невозможно. Я опьянен
струящимися локонами, сверкающими темными глазами и всеми этими милыми,
чарующими, глупыми, неотразимыми манерами этой пикантной маленькой
красавицы, о которой я не должен и думать. Я знаю,
что она глупа, легкомысленна, кокетлива и тщеславна, но я люблю
ее! Вот, я признался в убийстве, и мне стало легче. Но,
кроме того, я хочу быть верным девушке, которая любит меня (ах! негодяй
вот я кто!), и поэтому я лечу. Целый месяц вне поля зрения этой милой
Месяц без этого весёлого молодого голоса, месяц
охоты, верховой езды и исследования этих канадских дебрей пойдёт мне на пользу,
и я вернусь другим человеком. По крайней мере, я на это надеюсь; и
не считайте меня злодеем хотя бы следующие четыре недели.


* * * * *

День отъезда в Холле был невыносимо долгим и скучным. Дождь
лил не переставая, и от этого становилось ещё хуже. Роуз не выходила из своей комнаты,
сославшись на головную боль. Кейт уныло бродила вверх и вниз по лестнице,
чувствуя себя опустошённой и покинутой.

В доме царила странная, унылая тишина, как будто кто-то
лежал в нем мертвый; и с утра до ночи ветер не переставал
тоскливо завывать.

Конечно, такое ненормальное положение вещей не могло продолжаться долго. Взошло солнце
на следующий день молодые леди снова стали самими собой. Приготовления
к свадьбе требл должны начаться всерьез уже сейчас - шоппинг, портнихи,
модистки, ювелиры, со всеми нужно было повидаться позже. Необходимо было немедленно отправиться в Монреаль
и приступить к делам. Кейт долго
совещалась с Розой в своей гостиной, но Роза, к её удивлению,
проявлял очень мало интереса к этому предмету. Она, которая всю свою жизнь заставляла
одеваться главную заботу своего существования, вдруг, в этот самый
важный кризис, стала безразличной.

Однако она сопровождала Кейт в Монреаль и помогала в выборе
кружев, шелка, цветов и лент; и еще одну портниху
разыскали и привезли обратно.

После этого наступило хлопотливое время; иголки Агнес Дарлинг, Юнис и
новой портнихи летали с утра до ночи. Грейс помогала ей,
а Кейт всегда была занята тем, что присматривала за всем и была
Она прибиралась и переставляла вещи, и у неё не было времени думать о том, как одиноко в доме,
или о том, как сильно она скучает по Реджинальду Стэнфорду. Она была счастлива настолько, что
не могла выразить это словами; близилось время, когда они больше
никогда не расстанутся — когда она станет его — его счастливой, счастливой женой.

С Роуз всё было по-другому; она изменилась самым необъяснимым образом.
Все её движения были вялыми и безжизненными, она, которая обычно
не давала дому заскучать; она не проявляла интереса к свадебным платьям
и украшениям; она сторонилась всех и хотела быть одна.
побледнела, исхудала, впала в истерику и была такой раздражительной, что заговаривать с ней было рискованно
. В чем дело?--каждый задавал этот вопрос,
и Грейс с братом Грейс были единственными, кто угадал с точностью до
мили от истины.

Так прошел апрель. Время, которое тянется вечно - неуклонно, неуклонно,
для счастливых и несчастных - приближало судьбоносное время.
Снег растаял, на лужайке и
деревьях зазеленела новая трава и свежие почки, а птицы пели свои _глариосы_ на ветвях, которые совсем недавно
колыхались под зимними ветрами.

Доктор Дантон все еще находился в Сент-Круа, но он тоже собирался уезжать. Он
побеседовал с Агнес Дарлинг, надежды которой угасали; и
еще раз попытался привить ей свою яркую, жизнерадостную натуру.

- Никогда не сдавайся, Агнес, - весело сказал он. - Терпение, еще немного потерпи
еще немного. Я вернусь на свадьбу своей сестры, и, думаю, тогда всё
будет в порядке.

Агнес слушала и устало вздыхала. Призрак Дантон-Холла в последнее время
вёл себя очень хорошо и никого не пугал. Посвящённые знали,
что мистер Ричардс нездоров и что ночной воздух
его сочли нездоровым, поэтому он никогда не покидал своих комнат. Тамарак-уок был
безлюдными апрельскими ночами никто не беспокоил - по крайней мере, никто, кроме доктора
Фрэнк, который иногда посещал это место, но который так ничего и не увидел
за свои старания.

Наступил май, а с ним и мистер Стэнфорд, загорелый, свежий и
красивее, чем когда-либо. Как в вечер своего отъезда из Холла,
так и накануне отъезда из Оттавы он написал этому
доверенному другу:

«Дорогой Лодердейл. Месяц испытательного срока истёк. Завтра
я возвращаюсь в Дантон-Холл. Что бы ни случилось, я сделал всё, что мог.
Если судьба такова, виноват ли я? Найди меня в июне и
будь готов засвидетельствовать свое почтение миссис Стэнфорд".




ГЛАВА XV.

ОДИН ИЗ АНГЕЛОВ ЗЕМЛИ.


Визит мистера Стэнфорда в Оттаву, как показалось
, каким-то образом изменил его. Кейт. Глаза, которые любят нас, остры; сердце, которое настраивает нас на свой
кумир быстро чувствует каждое изменение. Реджинальд изменился — смутно,
почти неуловимо, но определённо изменился. Он стал более молчаливым,
чем раньше, и у него появилась привычка погружаться в раздумья посреди
самого интересного разговора. Он почти так же мало интересовался
в свадебном убранстве, как Роза, и лениво прогуливалась по
территории или лежала на нежной молодой траве под деревьями, бесконечно куря
курим сигары и мечтательно смотрим на бесконечные пятна ярко-синего
неба и думаем, думаем - о чем?

Кейт видела это, чувствовала, и ей было не по себе. Грейс тоже это видела, потому что у Грейс были
свои подозрения относительно этого очаровательного молодого офицера, и она внимательно наблюдала за ним
. Они были не очень хорошими подругами, Грейс и Кейт Дантон;
между ними существовал своего рода вооружённый нейтралитет, и так было с тех пор, как Кейт
услышала о приближающейся свадьбе своего отца. Она никогда не любила
Грейс очень ... Теперь она нравилась ей меньше, чем когда-либо. Она выходила замуж за своего
отца из самых низких и корыстных побуждений, и Кейт презирала
ее и была холодно вежлива всякий раз, когда встречала ее. Она приняла это
очень спокойно, с той невозмутимой грацией, с какой она принимала все, и была
уважительна к мисс Дантон, как и подобало экономке отца мисс Дантон.

"Тебе не кажется, Фрэнк, что мистер Стэнфорд как-то изменился с тех пор, как уехал
в Оттаву?" - спросила она однажды своего брата, когда они сидели вдвоем
у окна в столовой.

Доктор Дантон выглянул наружу. Мистер Стэнфорд неторопливо прогуливался по аллее.
с удочкой на плече и избранницей на руке.

- Измененный! Каким образом?

"Я не знаю как, - сказала Грейс, - но он изменился. Что-то
в нем изменилось; я не знаю что. Я не думаю, что он окончательно пришел в себя
".

"Моя дорогая Грейс, о чем ты говоришь? Не определился в своих намерениях! Человек, который собирается жениться на самой красивой девушке в Северной Америке?


«Мне всё равно. Я бы не стала доверять мистеру Реджинальду Стэнфорду, если бы
могла его видеть».

«Не стала бы? Но тогда ты странная, Грейс. В чём ты его подозреваешь?»


- Неважно; мои подозрения - это только мои собственные. В одном я уверена: он
не более достоин жениться на Кейт Дантон, чем я выйти замуж за принца.

- Чепуха! Он красив, как Аполлон, он поет, танцует и разговаривает
божественно. Не слишком ли ты сурова, Грейс?

Грейс сжала губы.

"Мы не будем говорить об этом. Как ты думаешь, что случилось с Роуз?

"Я не знала, что с ней что-то случилось. Наверное, она слишком счастлива.
Знаешь, Грейс, девушкам нравится выходить замуж.

"Чушь! Она похудела; целыми днями хандрит в своей комнате.
и ни с кем не разговаривает — а ведь раньше она была самой болтливой из всех,
кого я знаю.

«Всё очень естественно, дорогая. Месье Ла Туш
отсутствует — несомненно, она тоскует по нему».

«Почти так же сильно, как я. Говорю тебе, Фрэнк, я надеюсь, что в июне всё
будет хорошо, но я в это не верю. Тише!» — А вот и мисс Дантон.

Мисс Дантон открыла дверь и, увидев, кто там, холодно поклонилась,
и снова удалилась. Как ни странно, брат вызвал у неё отвращение,
которое она испытывала к сестре.

Тем временем мистер Стэнфорд прогуливался по деревне со своей удочкой,
добродушно кивая направо и налево. Несмотря на то, что он недолго пробыл в
Дантон-Холле, его хорошо знали в деревне, и он заслужил
высокое мнение самых разных людей.
От черноглазых девушек, которые влюбились в его красивое лицо,
до мальчишек, валявшихся в грязи, которым он бросал горсти монет. Мир и мистер Стэнфорд удивительно хорошо
сочетались друг с другом, и, насвистывая всю дорогу, он за полчаса
добрался до места назначения — к чистому серебристому ручью, затенённому
раскидистыми деревьями и известному в рыболовных кругах. Он плюхнулся на
разровнял дерн, зажег сигару и принялся курить, задумчиво глядя в
пустоту.

День был чудесный, теплый, как в июне, небо было безоблачным, и
солнечный свет играл золотистой рябью на ручье. Все складывалось
благоприятно; но мистер Стэнфорд, очевидно, не отличался большим энтузиазмом
ученик Исаака Уолтона, поскольку его сигара была выкурена, а окурок выброшен
ушел, а его удочка все еще лежала неиспользованной. В конце концов он взял его в руки и
научно бросил в воду.

"Это плохой бизнес," — размышлял он, — "и повешение, и казнь, и четвертование
Это было бы слишком хорошо для меня. Но что, чёрт возьми, может сделать мужчина? И
потом, она так меня любит — бедная девочка!

Он снова отложил удочку, достал из внутреннего кармана
блокнот и карандаш. Из-под листов он вытащил
розовую, с позолоченными краями, бумагу для заметок и, используя блокнот как стол,
начал писать. Очевидно, это было письмо; и после того, как он написал первую
строчку, он сделал паузу и посмотрел на неё со странной улыбкой. Строчка была такой:
«Ангел моих грёз».

«Думаю, ей понравится такой стиль, — размышлял он, — это по-французски».
и сентиментальна, а она скорее притворяется в таких вещах. Бедное дитя!
Не понимаю, как я вообще мог так полюбить ее ".

Мистер Стэнфорд продолжил свое письмо. Оно было на французском, и писал он
очень медленно и вдумчиво. Он заполнил все четыре стороны, заканчивая
"Всецело твой, Реджинальд Стэнфорд". Он внимательно перечитал, сделал несколько
подчисток, сложил и положил в конверт. Когда он запечатывал конверт,
большая собака подбежала к берегу и с любопытством ткнулась холодным черным носом
ему в лицо.

- А! Тигр, _мейн Херр_, как ты? Где твой хозяин?

- Вот, - сказал доктор Фрэнк. - Не позволю себе мешать. Напишите адрес,
во что бы то ни стало.

"Как будто я могу поставить вас в известность о моих любовных письмах", - сказал мистер Стэнфорд,
хладнокровно засовывая письмо в записную книжку, а записную книжку - в
карман. - Я думал, у тебя сегодня выходной?

- Нет, завтра. Сейчас мне нужно встать и заняться делами; я устал от Сент-Круа
А делать нечего.

"Ты когда-нибудь вернешься?"

"Конечно. С Божьей помощью я вернусь четвертого июня, чтобы
увидеть, как ты станешь самым счастливым человеком на свете".

- Хотите сигару? - спросил мистер Стэнфорд, протягивая свой портсигар. "Я могу
порекомендуйте их. На моем месте вы были бы счастливейшим человеком на свете,
не так ли?"

"Совершенно определенно. Но я не родился, как некоторые мои знакомые, с
серебряной ложкой во рту. Красивые жены падают в объятия некоторых мужчин,
зрелые и готовые, но я не одна из них ".

"О, не унывайте! «Ваша очередь ещё может прийти!»

"Я не отчаиваюсь — оставляю это на... — но сравнения отвратительны."

"Продолжайте."

"Мисс Роуз Дантон. Она чахнет на корню из-за приближающегося
бракосочетания и бледнеет, как привидение. Что с ней такое?"

"Вам лучше знать. Вы же врач."

— Но любовная тоска; я не верю, что во всём арсенале медицины
есть что-то, что могло бы её вылечить. Что это — удочка?

"Да, — сказал мистер Стэнфорд, устраиваясь поудобнее на
траве. — Я решил попытать счастья в этот прекрасный день, но почему-то
я не очень быстро продвигаюсь вперёд.

"Я бы тоже так подумал. Давайте посмотрим, что я могу сделать.

Реджинальд лениво наблюдал за ним, пока тот забрасывал удочку в спокойную
воду.

"Что вы сами об этом думаете?" — спросил он после паузы.

"О чём?"

"Об этом новом союзе на ковре. Он очень милый малыш, я
без сомнения; но если бы я была хорошенькой девушкой, не думаю, что мне бы понравились симпатичные
маленькие парни. Он как раз из тех мужчин, за которых я бы не хотела, чтобы наша яркая Роуз вышла замуж.


«Конечно, он такой! Это недостаток женского пола — выходить замуж за самого неподходящего мужчину,
которого ожидают их друзья. Но в данном случае вы уверены?
«Апрельский день всегда был более переменчивым, чем Роуз Дантон».

«Я не понимаю, что вы имеете в виду. Они наверняка поженятся».

«На что вы поставите?»

«Я недостаточно богат, чтобы делать ставки, но если бы я был, это было бы нечестно,
знаете ли».

Доктор Фрэнк бросил на него странный взгляд, выуживая рыбу из воды
.

- О, если это становится вопросом чести, мне больше нечего сказать. Ты
видишь, как этот парень извивается на моем крючке?"

"Да".

"Ну, когда эта рыбка снова поплывет, Роза Дантон станет миссис Ла Туш,
и ты это знаешь.

Последние слова он произнёс так многозначительно и с таким видом, что вся
кровь Стэнфордов прилила к лицу Реджинальда.

"Чёрт бы побрал ваши намёки!" — воскликнул он. "Что вы имеете в виду?"

"Не спрашивайте меня," — сказал доктор Фрэнк. "Я ненавижу лгать и не буду"
скажу то, что я подозреваю. Давайте сменим тему. Где сэр Рональд
Кит?

"В Нью-Брансуике, в глуши, охотится на медведей. Бедняга!
С его-то восемью тысячами в год и этим раем в Шотландии, Глен
Кит, я ему не завидую. Я никогда не видел никого, кто был бы так безнадежно несчастен, как
он.

«Вам повезло, Стэнфорд, но я сомневаюсь, что вы это осознаёте. Сэр
Рональд был бы гораздо счастливее на вашем месте».

Лицо молодого англичанина внезапно помрачнело.

"Возможно, есть такое понятие, как «слишком повезло», и
пресыщен. Я хотел бы быть стойким, и непреклонным, и верным вечно
одной вещи, как некоторые мужчины, но я не могу. Сэр Рональд из таких,
и ты тоже, Дантон, но я...

Он бросил сигару в воду и не закончил фразу.
Наступило долгое молчание. Доктор Фрэнк ловил рыбу так, словно от этого зависела его жизнь
. А Стэнфорд лежал, наблюдал за ним и думал - кто знает,
что?

Майский день склонялся к вечеру, косые линии красный закат пылал
в верхушках деревьев, и пролил свою гордость, на спокойной воде. В
Из деревни доносился приглушённый гул вечерней суеты, и доктор
Дантон, отложив удочку, посмотрел на часы.

"Ты спишь, Стэнфорд? Ты знаешь, что уже шесть часов?"

"Боже мой!" — воскликнул Реджинальд, вскакивая. "Я и не думал, что уже так поздно.
Ты идёшь в Холл?"

"Конечно. Разве я не заслужил свой ужин в обмен на эту связку
серебристой рыбы? Пойдем.

Двое молодых людей неторопливо и довольно молча направились домой. Когда они
вошли в ворота, то увидели медленно приближающуюся молодую леди
к ним направлялась молодая леди, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами
и развевающиеся локоны.

"Первая роза лета!" - сказал доктор Франк. "Будущая мадам Ла
Туше!"

"Ты пришла познакомиться с нами, Роза?" - спросил Стэнфорд. "Очень вежливо с твоей стороны".

"Я не буду начеку", - сказал Доктор.; "Я продолжу".

Роуз повернулась вместе с Реджинальдом, и доктор Дантон ушёл, оставив их
следовать за ним, когда они будут готовы.

В холле он встретил Кейт, величественную и прекрасную, одетую в
шелестящий шёлк и с цветами в золотистых волосах.

"Вы видели мистера Стэнфорда?" спросила она, искоса поглядывая на рыбу.

"Да, он на территории с Роуз."

Она улыбнулась и прошла мимо. Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед
с явным восхищением.

"Слепой! слепой! слепой!" подумал он. "Какие глупцы мужчины! Всего лишь дети
большего роста, выбрасывающие золото ради жалкого блеска
мишуры".

Кейт мельком увидела розовую юбку, мелькавшую среди
деревьев, и направилась к ней. Ее легкие шаги по газону не отозвались эхом.
Как серьезно Реджинальд говорил, как внимательно Роуз слушала
с опущенным лицом! Что это он ей давал? Письмо! Конечно,
нет; и все же насколько это было похоже на это. Еще мгновение, и она была
рядом с ними стояла Роза, и она отошла от Реджинальда, ее лицо
стало пунцовым. Если когда-либо красное знамя вины висело на чьем-либо лице, то это было на
ее лице; и глаза Кейт с удивлением переводились с одного на другого. Мистер
Стэнфорд был таким же безмятежным, как безмятежное закатное небо над ними. Нравится
Талейран, если бы его ударили сзади, на его лице никогда бы этого не отразилось
.

«Я думала, ты уехал на рыбалку», — сказала Кейт. «С тобой была Роуз?»

"Мне не так повезло. Со мной был только доктор Фрэнк… О, не спеши уходить,
ещё не время ужинать.

Последнее адресовано Розе, которая отодвигалась, все еще изображая замешательство,
и одной рукой сжимала что-то белое, спрятанное в складках ее
платья. Сбивчиво извинившись, она внезапно повернулась и исчезла
среди деревьев. Кейт с подозрением уставилась своими большими глубокими глазами на
смеющееся лицо возлюбленного.

"Ну?" спросила она вопросительно.

"Ну?" он повторил, передразнивая ее тон.

«Что всё это значит?»

Стэнфорд беззаботно рассмеялся и взял её за руку.

"Это значит, моя дорогая, что твоя хорошенькая сестричка — гусыня! Я заплатил ей
комплимент, и она покраснела после него, при виде тебя, как будто я
говорил ей о любви. Пойдем, прогуляемся перед обедом.

- Мне показалось, я видел, как ты ей что-то передавал? Это было письмо?

Ни один мускул на его лице не дрогнул; ни тени перемены не было в его тоне,
когда он ответил:

"Письмо! Конечно, нет. Ты слышал, как она на днях просила меня спеть ту
старую английскую песню, которую я пел? Я записал ее сегодня днем и отдал
ей. Вы ревнуете, Кейт?"

"Ужасно! Не говорите комплиментов Розе, сэр; приберегите их
для меня. Спускайся по тамарак-уок.

Нежно опираясь на его руку, Кейт прогуливалась со своим возлюбленным взад и вперед по
грин-авеню, пока колокол не позвал их к обеду.

И все это время Роза, наверху, в своей комнате, с раскрасневшимися
щеками и блестящими глазами читала письмо, написанное у ручья,
начало: "Ангел моей мечты".

Когда семья собралась за ужином, выяснилось, что Роза отсутствует.
Слуга, посланный на её поиски, вернулся и сообщил, что у мисс Роуз
болит голова, и она просит её извинить.

Кейт поднялась в свою комнату сразу после ужина. Но обнаружила, что дверь заперта.
Она стучала и звала, но не было ни знака, ни ответа изнутри
.

"Она спит", - подумала Кейт и снова спустилась вниз.

Она попыталась снова, несколько часов спустя, по пути в свою комнату, но по-прежнему
не смогла добиться ни входа, ни ответа. Если бы она только могла видеть
ее, сидящую у окна, читающую и перечитывающую это письмо на французском,
начинающееся словами "Ангел моей мечты".

На следующее утро Роза спустилась к завтраку совершенно здоровой. С утренней
почтой ей принесли письмо из Квебека, и она прочла его, потягивая
кофе.

- Это от Виржини Леблан? - спросила Ини. - Она твоя единственная
корреспондент в Квебеке".

Роза кивнула и продолжила читать.

- Чего она хочет? - Настаивал Ини.

"Она хочет, чтобы я нанесла ей визит", - сказала Роуз, складывая письмо.

"И ты, конечно, не поедешь?"

- Нет... да... я не знаю.

Она говорила рассеянно, кроша булочку на тарелку и не притрагиваясь к еде. Она
задержалась в комнате после завтрака, когда все остальные ушли,
и смотрела в окно. Она всё ещё была там, когда полчаса спустя
Грейс пришла шить, но не одна. Мистер Стэнфорд стоял рядом с
ней, и Грейс уловила его последние тихие слова:

«Это самое удачное, что могло случиться. Не теряй
времени».

Он увидел Грейс, остановился, заговорил с ней и вышел из комнаты.
Роуз не отходила от окна целых десять минут. Когда она это сделала,
то спросила, где её отец.

"В кабинете."

Она вышла из комнаты и направилась в кабинет. Капитан Дантон оторвал взгляд от
своих записей и с некоторым удивлением посмотрел на вошедшую дочь.

"Не дави на меня, дорогая, в чём дело?"

"Папа, можно мне поехать в Квебек?"

"В Квебек? Дорогая, как ты можешь ехать?"

"Очень просто, папа. Виржини хочет, чтобы я поехала, и я бы хотела её увидеть.
Я не останусь там надолго.

"Но все твои свадебные наряды, Роуз, как они будут сшиты, если ты уедешь
далеко?"

- Почти все готово, папа, а с тем, что осталось, они могут обойтись
так же хорошо и без меня. Папа, скажи "да". Я ужасно хочу уехать; и я
останусь только на неделю или около того. Скажи "да", у меня есть любимый папа!"

- Что ж, моя дорогая, иди, если хочешь, но не забудь вернуться вовремя.
Мсье Ла Туш не должен приезжать сюда четвертого июня и
обнаружить, что его невеста пропала.

"Я не останусь в Квебеке до июня, папа", - сказала Роза, целуя его и
выбегая из комнаты. Он крикнул ей вслед, когда она закрывала
дверь:

"Доктор Фрэнк уезжает в Монреаль сегодня днем. Если ты готов, ты
мог бы поехать с ним".

"Да, папа, я буду готов".

Роза сразу же принялась за сборы, отказавшись от какой-либо помощи. Она наполнила
свой сундук всеми своими любимыми платьями; убрала все свои
драгоценности - можно подумать, что она взяла с собой совершенно ненужное количество багажа
для недельного визита.

За ланчем все были удивлены, когда было объявлено об отъезде Розы
. Никто не был удивлен больше, чем мистер Стэнфорд.

"Это так похоже на Роуз!" - воскликнула Ини. "С нее все начинается,
и ничего долгого. Улетаю на неделю в Квебек, как раз когда она собирается
выйти замуж, не перешив половины платьев. Это абсурд.

Дневной поезд на Монреаль проходил через Сент-Круа в три
часа. Кейт и Реджинальд поехали с ней на вокзал и увидели, что она
благополучно сидит рядом с доктором Фрэнком. Ее вуаль из тусклого газа была опущена на
ее лицо раскраснелось и взволновалось; она поцеловала сестру на прощание
, не поднимая ее. Реджинальд Стэнфорд пожал ей руку — долгим,
тёплым, крепким пожатием — и бросил на неё яркий, электрический взгляд,
который пронзил её до глубины души. Мгновение спустя поезд тронулся,
и Роуз исчезла.

Утро третьего дня принесло записку из Квебека. Роза
прибыла благополучно, и семья Леблан была рада ее видеть. На этом
было все.

В тот вечер мистер Стэнфорд объявил, что уезжает
на следующее утро в Монреаль. Разумеется, это было адресовано Кейт. Она прогуливалась
к воротам, чтобы встретить его в красном свете заката, когда он возвращался
домой после дневной охоты. В последнее время он стал часто отсутствовать
занимался рыбной ловлей и охотой; а последние три дня его не было
с завтрака до обеда.

- Едешь в Монреаль? - повторила Кейт. - Зачем?

- Повидать моего друга, майора Форсайта. Он недавно приезжал с
своей женой, и я только что узнал об этом. Кроме того, мне нужно сделать несколько покупок
".

Он перебирал трепетные весенние цветы на дорожке своей
тростью и, говоря это, не смотрел на нее.

- Как долго тебя не будет?

Он рассмеялся.

— Монреаль не очаровывает меня, ты же знаешь, — ответил он. — Я не
задержусь там надолго, наверное, не больше недели.

— В доме будет одиноко, когда ты уедешь, — теперь, когда Роуз уехала.

Она слегка вздохнула, произнося это. Почему-то у неё возникло смутное чувство тревоги.
в последнее время это беспокоило ее - чего-то не хватало в Реджинальде - чего-то, чего она
не могла определить, что раньше было там и ушло. Ей не нравилось
эта его готовность оставить ее при любых обстоятельствах. Она любила его
такой преданной и беззаветной любовью, что самое короткое расставание было для нее
самой острой болью.

- Ты войдешь? - спросил я. - спросил он, видя, что она задержалась под деревьями.

- Пока нет, вечер слишком хорош.

- Тогда я должен вас покинуть. Вряд ли, я полагаю, стоит идти на
ужин в этой охотничьей куртке.

Он вошел в дом и побежал к себе в комнату. Прозвенел звонок к обеду
прежде чем он закончил одеваться; но когда он спустился, Кейт все еще была
задержавшись на улице. Он стоял у окна, наблюдая за ней, пока она шла
медленно по лужайке. Желтое сияние заката образовало ореол вокруг
ее отливающих серебром волос; ее стройной фигуры, облаченной в мерцающий шелк; ее
движения плавные и легкие. Он долго потом вспоминал эту картину:
тот канадский пейзаж, тот голубой серебристый туман, наполняющий воздух, и
высокая, грациозная девушка, медленно идущая домой с угасающим жёлтым
светом в золотистых волосах.

После ужина, когда взошла луна — кристально-белый полумесяц, — они все
вышла из гостиной в маленький холл и портик. Кейт, белая,
накинув на плечи шаль, села на каменную ступеньку и тихо запела: "The
Молодая Майская луна"; Мистер Стэнфорд слегка прислонился к одной из каменных
колонн, курил сигару и смотрел в голубое, далекое небо, его
красивое лицо было бледным и неподвижным.

— «Спой «Когда ласточки летят домой», Кейт», — сказал её отец.

Она спела песню тихо и немного грустно, с каким-то смутным
предчувствием беды, давившей на её сердце. Они задержались там,
пока часы не пробили десять, — песни Кейт и лунный свет, очаровывавшие
оставалось несколько часов. Когда они вошли в дом и взяли свои ночники,
Стэнфорд попрощался с ними.

"Я, вероятно, уйду до того, как кто-либо из вас откроет глаза на эту смертную
жизнь завтра утром, - сказал он, - и поэтому лучше попрощаться сейчас".

- Значит, вы уезжаете поездом в восемь утра, - сказал Капитан. "Мне кажется,
мне кажется, что все убегают именно тогда, когда им следовало бы оставаться дома".

Стэнфорд рассмеялся, пожал руки Грейс и Кейт - одной так же
тепло, как и другой, - и ушел. Лицо Кейт выглядело бледным и печальным,
когда она медленно поднималась по лестнице, перед ней все еще стояло это смутное предзнаменование.
сердце.

Завтрак ожидал путешественника на следующее утро в половине восьмого,
когда он сбежал вниз по лестнице, готовый к путешествию. Ожидало нечто большее, чем завтрак
. Кейт стояла у окна, тоскливо глядя на утренний спектакль
солнечный свет.

- Так рано встала, Кейт? - сказал ее возлюбленный с выражением восторга. - Зачем
ты взяла на себя труд?

— Это не составило труда, — медленно произнесла Кейт, чувствуя себя холодно и странно.

Он сел за стол, но выпил только чашку кофе. Когда он встал,
вошли капитан Дантон и Грейс.

"Мы встали пораньше, чтобы проводить вас, — сказал капитан. — Восхитительно
доброе утро, отправляйся в путь. А вот и Сэм с двуколкой. Смотри в оба,
Реджинальд, осталось всего пятнадцать минут.

Реджинальд схватил пальто.

- До свидания, - сказал он, торопливо пожимая руку капитану, а затем и
Грейс. Кейт, стоявшая у окна, так и не обернулась. Он подошел к
ней, очень, очень бледный, как все они потом вспоминали, протягивая
руку.

- До свидания, Кейт.

Рука, которую она ему протянула, была ледяной, лицо совершенно бесцветным.
Холодные пальцы на мгновение задержались на его руке; глубокие, чистые, фиалковые
глаза с тоской смотрели ему в лицо. Это было ее единственное прощание - она
Он ничего не сказал. В следующую минуту он уже был за дверью; в следующую он
быстро скакал по аллее; в следующую он исчез — и навсегда.




Глава XVI.

Письма.


[От мадам Леблан к капитану Дантону.]

Квебек, 17 мая 18...

Дорогой сэр, я пишу вам в крайнем смятении и
растерянности. Я даже не знаю, как сообщить вам новость, которую
мой болезненный долг раскрыть, чтобы не навлечь на себя какую-нибудь вину
я или мои близкие, уверяю вас, ничего не заслужили. Ваша дочь Роуз
покинула нас - сбежала; на самом деле, я полагаю, сбежала. У меня есть причина
кажется, вчера она вышла замуж, но за кого, я пока не знаю
выяснил. Смею заверить вас, капитан Дантон, что ни я, ни
никто в моем доме не имел ни малейшего представления о ее намерениях; и мы
все в величайшем ужасе с тех пор, как было сделано это открытие
сделано. Я бы ни за что на свете не хотел, чтобы подобное произошло под моей
крышей, и я искренне верю, что вы не станете винить меня.

Шесть дней назад, во второй половине дня 11-го числа, ваша дочь
приехала сюда. Мы все были рады её видеть, особенно Виржини;
Услышав о её предстоящей свадьбе с месье Ла Тушем, мы
испугались, что она может не приехать. Мы все заметили, что она изменилась,
что её манеры стали другими, чем раньше, — вялость, апатия ко
всему, общая сонливость, от которой ничто не могло её
пробудить. Она, которая раньше была такой жизнерадостной и энергичной,
теперь была самой тихой в доме и, казалось, больше всего любила
оставаться одна и мечтать часами. К вечеру третьего
дня усталость оставила её. Она стала беспокойной и нервной — почти
очень лихорадочно. На следующее утро это лихорадочное беспокойство усилилось.
Днем она отказалась выходить из дома, чтобы сопровождать мою
дочь в походе по магазинам. Она сослалась на зубную боль, и
Виржини пошла одна. Утренняя почта принесла ей то, чего я
думаю, она ждала - письмо. Она побежала с ним к себе
в свою комнату, которую не покидала до наступления сумерек. Я стоял в
холле, когда она спустилась, одетая для прогулки и с
вуалью на лице. Я спросил её, куда она идёт. Она ответила
Прогулка могла бы облегчить её зубную боль. Через час Вирджиния
вернулась. Первым делом она спросила о Роуз. Я сообщил ей, что она ушла.


«Тогда, — воскликнула Вирджиния, — должно быть, это Роуз, которую я встретила на
соседней улице с джентльменом. Я подумала, что платье и
фигура принадлежат ей, но не смогла разглядеть лицо из-за густой вуали.
Джентльмен был высоким, смуглым и очень красивым.

Через полчаса Роуз вернулась. Мы немного поддразнили ее насчет
джентльмена, но она отмахнулась, сказав, что он
был знакомым, которого она встретила на улице, и что она
пообещала пойти с ним на следующее утро навестить свою подругу
, некую миссис мейджор Форсайт. Мы больше не думали об этом; и
на следующее утро, когда джентльмен приехал в экипаже, Роза была
совершенно готова и уехала с ним. Было около одиннадцати
часов, и она вернулась только в пять пополудни. Её
лицо раскраснелось, она была взволнована, отделилась от
Виржини и побежала в свою комнату. Весь вечер она была сама не своя.
Она была в каком-то необъяснимом приподнятом настроении, и
румянец на её лице был лихорадочным. Они с Виржини жили в одной комнате,
и когда они поднялись наверх на ночь, она не стала ложиться в постель.


«Ты можешь идти, — сказала она Виржини. — Мне нужно написать длинное письмо,
и ты не должна со мной разговаривать, дорогая».

Виржини легла в постель. Она очень крепко спит и редко
просыпается, когда ложится, до самого утра. Она заснула и
не просыпалась всю ночь. Она открыла глаза уже утром.
Она была одна. Роуз не было ни в постели, ни в комнате.

Виржини не придала этому значения. Она встала, оделась, спустилась к
завтраку, ожидая, что Роуз будет ждать её. Роуз не было ни до, ни после
завтрака — её не было в доме. Мы ждали её к завтраку до десяти,
с тревогой высматривая её, но она так и не пришла. Никто из слуг
не видел ее, но было очевидно, что она ушла очень рано, потому что
дверь в дом была не заперта и не заперта на засов, когда кухарка
спустился вниз в шесть утра. Мы ждали все утро, но
она так и не пришла. Наше беспокойство утроилось, когда мы сделали
открытие, что она взяла с собой свой чемодан. Как она вынесла его
из дома было глубочайшей загадкой. Мы расспросили
слуг; но все они упорно отрицали это. Верить им или
не могу сказать, но я сомневаюсь в горничной.

С утренней почтой Виржини получила записку. Прилагаю ее. Это
говорит вам все, что я могу сказать. Я пишу немедленно, расстроенный случившимся,
больше, чем я могу выразить словами. Я искренне верю в этого бедного ребёнка
не бросила себя. Я всем сердцем надеюсь, что это может быть не
все так плохо, как кажется на первый взгляд. Поверьте мне, мой дорогой сэр, искренне
сожалею о том, что произошло, и я верю, что вы снимете с меня
вину.

С глубочайшим сочувствием остаюсь,

Искренне ваша,
Матильда Леблан.


[Мисс Роуз Дантон мадемуазель. Virginie Leblanc. Вложено в предыдущее.]

В среду вечером.

Моя дорогая Вирджиния, когда ты это прочтёшь, мы
расстанемся — возможно, навсегда. Моя милая, я женат! Сегодня, когда
я уезжал, то не для того, чтобы навестить миссис майора Форсайта, а чтобы
женат. О, моя дорогая, ненаглядная Виржиния, я так счастлив, так
благословен... так...так...о! Я не могу передать тебе мою невыразимую радость! Я
уезжаю сегодня вечером, через полчаса. Я поцелую тебя на прощание, пока
ты будешь спать. Через день или два я навсегда покидаю Канаду, чтобы быть счастливой,
не описать словами, в другой стране. Прощай, мой
питомец. Если мы никогда не встретимся, не забывай свою счастливую, счастливую
Роуз.


[Мисс Грейс Дантон — доктору Фрэнку Дантону.]

Дантон-Холл, 21 мая 18--.

Мой дорогой Фрэнк, помнишь ли ты свои последние слова, обращённые ко мне?
уехала с Сент-Круа: «Напиши мне, Грейс. Думаю, у тебя скоро будут новости,
которые ты сможешь мне отправить.
Предчувствовала ли ты, как и я, то, что должно было случиться? Мои худшие опасения оправдались. Роуз сбежала.
Реджинальд Стэнфорд — негодяй. Они женаты. Пока нет
убедительных доказательств, но я морально уверена в этом факте. Я
давно подозревала, что он восхищался этой легкомысленной Розой больше, чем
имел на то право, но я и подумать не могла, что дойдёт до этого.
Боже, прости их и пожалей Кейт, которая так любила их обоих
что ж! Она пока ничего не знает об этом деле. Я с ужасом жду того времени, когда
правда откроется.

Утро 19-го принесло капитану Дантону письмо из
Квебека, написанное чужим почерком. Оно пришло после завтрака, и я сам отнес его
в его кабинет. Я вернулся в столовую, прежде чем он
открыл его, и сел за работу, но примерно через пятнадцать минут
вошёл капитан, его лицо раскраснелось, он был взволнован и
возбуждён больше, чем я когда-либо видел. «Прочти это», — вот и всё, что он смог сказать,
сунув мне в руки открытое письмо. Неудивительно, что он был
взволнован. Оно было от мадам Леблан и содержало новость о том, что
Роуз тайно вышла замуж и уехала, никто не знал,
куда.

К письму прилагалась короткая восторженная записка от самой Роуз,
в которой говорилось, что она вышла замуж в тот же день, была счастлива,
не передать словами, и собиралась навсегда покинуть
Канаду. Она не назвала своё новое имя. Она ничего не сказала о
своем муже, но сказала, что страстно любит его. В письме упоминалось только одно
имя некоей миссис мейджор Форсайт, которую
она ушла из дома якобы в гости.

С того момента, как я прочитал письмо, у меня не было сомнений, за кем она была
замужем. Через три дня после отъезда Роуз в Квебек мистер Стэнфорд
уехал от нас в Монреаль. Его не было всего неделю. Неделя прошла
почти истекла, а от него нет никаких известий. Как я уже говорил, я сразу понял,
с кем убежала Роза; но когда я поднял глаза, то не увидел
на лице капитана Дантона ни тени подозрения в правдивости сказанного.

"Что это значит?" спросил он с озадаченным видом. "Я не могу
понять это. А ты можешь?"

Не было смысла скрывать правду; рано или поздно он должен был
узнать её.

«Думаю, что могу, — ответил я. — Я считаю, что Роуз уехала отсюда с той самой
целью, которую она достигла, а не для того, чтобы навестить Виржини Леблан».

«Значит, вы верите этому письму?»

«Да, боюсь, что это правда».

«Но, боже мой! Зачем ей было сбегать? Мы все были готовы
к тому, что она выйдет замуж за Ла Туша.

"Я не думаю, что дело в месье Ла Туше," — неохотно сказала я.
"Я бы хотела, чтобы это было так. Боюсь, всё гораздо хуже."

Он стоял, глядя на меня, и ждал, слишком взволнованный, чтобы говорить. Я сразу же сказала ему
худшее.

«Боюсь, это связано с Реджинальдом Стэнфордом».

«Грейс, — сказал он, совершенно сбитый с толку, — что ты имеешь в виду?»

Я заставила его сесть и рассказала ему то, что, возможно, должна была рассказать
ему давным-давно, — о своих подозрениях в отношении этого молодого англичанина. Я сказал ему, что
уверен, что Роза была его ежедневным гостем в течение тех трех
недель болезни в деревне; что она была страстно увлечена
влюбилась в него с первого взгляда, и что он был негодяем и
предатель. Тысяча мелочей, слишком незначительных, чтобы их перечислять, но все
они вели к одному и тому же, убедили меня в этом. Он был непостоянен по своей
природе. Роуз, очаровательная и пикантная, околдовала его, и это было
концом.

"Надеюсь, я могу ошибаться", - сказал я. "Ради Кейт я надеюсь на это, потому что
она любит его любовью, которой он совершенно недостоин; но я
признайся, я в этом сомневаюсь.

Я не могу описать вам гнев капитана Дантона, и я молюсь, чтобы
возможно, я никогда больше не увижу подобного. Когда он нравится мужчинам, спокойным и
добродушным по привычке, впадает в страсть, страсть это
поистине ужасный.

- Негодяй! - крикнул он сквозь стиснутые зубы. - Жестокий
негодяй! Я пристрелю его, как собаку!

Я был напуган. Я дрожу даже сейчас при воспоминании об этом и
страхе перед тем, что может произойти. Я пытался успокоить его, но тщетно; он стряхнул меня
я оттолкнул его, как ребенка.

— «Оставь меня, Грейс!» — страстно воскликнул он. «Я не успокоюсь,
пока не пущу пулю ему в голову!»

Было половина двенадцатого; поезд на Монреаль проходил через
Сент-Круа в двенадцать. Капитан Дантон вышел и приказал собрать своих людей.
гиг произнес это таким тоном, что мальчик-конюх вытаращил глаза. Я последовал за ним в
его комнату и обнаружил, что он засовывает пистолеты в карман пальто. Я
спросила его, куда он направляется, почти боясь заговорить с ним, настолько изменилось его
лицо.

«Сначала в Монреаль, — ответил он, — чтобы найти этого несравненного
негодяя; потом в Квебек, чтобы вышибить ему мозги и мозги
моей постыдной дочери!»

Я умоляла, я просила, я плакала. Всё было бесполезно. Он не
слушал меня, но стал спокойнее.

«Не говори Кейт, — сказал он. «Я не буду с ней встречаться; скажу, что уехал»
— Если я найду Стэнфорда в Монреале, я вернусь. Роуз может катиться ко всем чертям.
Если я не… — он замолчал, его лицо побледнело.
— Если я не вернусь, я пришлю вам телеграмму, что уехал в Квебек.


Он сбежал вниз по лестнице, не попрощавшись, запрыгнул в двуколку
и уехал. Я была так взволнована, что не осмелилась спуститься по лестнице,
когда пришло время обеда. Сразу после этого пришла Ини и спросила,
не больна ли я. Я сослалась на головную боль, чтобы весь день
оставаться в своей комнате, потому что боялась встречи с Кейт. Эти глубокие, ясные глаза
некоторые из них, похоже, умеют читать мысли человека и
видят всю ложь насквозь. Следующий вопрос Ини был адресован ей
отцу. Я сказал, что он уехал в Монреаль по срочному делу, и я
не знаю, когда он вернется - вероятно, скоро.

Она спустилась вниз, чтобы рассказать Кейт, а я остался в своей комнате до
второй половины дня. Я спустился к обеду, снова успокоенный. Это было
невыразимо скучно и уныло, мы втроём, там, где несколько дней назад
нас было так много. Весь вечер никто не приходил, и часы тянулись бесконечно.
долго, и одиноко, и тихо. Мы все были угнетены и унылы. Я
едва осмеливался взглянуть на Кейт, которая тихо играла в полумраке
За нишей для фортепиано.

Это утро принесло мне ужасное известие. Капитан Дантон
уехал в Квебек; мистера Стэнфорда не было в Монреале.

Я не могу описать вам, как я провел вчерашний день. Я никогда не был так
несчастен за всю свою жизнь. У меня сердце разрывалось, когда я видела, как Кейт была счастлива
и занята с портнихами, отдавая распоряжения о тех
свадебных нарядах, которые она никогда не наденет. Это был день невыразимой радости
ужасный, и вечер был таким же унылым, как и его
предыдущий. Отец Франциск приходил на час, и его зоркие глаза
уловили тревогу на моем лице. Я бы сказал ему, если бы Кейт не было
но это было невозможно, и мне пришлось увиливать.

Это утро не принесло никаких новостей; неизвестность ужасна. Небеса
помоги Кейт! Я больше не могу писать.

Твоя любящая сестра,

Грейс Дантон


[Лейтенант Р. Р. Стэнфорд — майору Лодердейлу.]

Квебек, 17 мая.

Дорогой Лодердейл, дело сделано, игра окончена, пьеса сыграна
разыгрывается - Реджинальд Рейнкорт Стэнфорд женатый мужчина.

Вы читали, когда бесхитростный малыш в "каруселях", "
Дети аббатства" и другие рассказы о подобных почках. Они были
романтичными и сентиментальными, не так ли? Что ж, старина, ни один из них
не был и вполовину таким романтичным или сентиментальным, как этот наш брак
мой. В них тоже были злодеи - полковник Белгрейв и так далее
далее - черносотенные монстры, без единой искупающей черты. Я говорю
тебе, Лодердейл, никто из этих отъявленных негодяев и вполовину не был так плох
таким, какой я есть. Думай обо мне с худшей стороны, о негодяе самого низкого пошиба,
и ты почти попадешь в цель. Моя дорогая маленькая, хорошенькая Розочка
не намного лучше; но она такая милая маленькая грешница, что...
короче говоря, я не хочу, чтобы она исправлялась. Я нахожусь в состоянии неописуемого
блаженства, конечно - мы женаты всего два дня - и погружены в
радости "Лунной ночи". Форсайт — вы знаете Форсайта из
«Нашего» — был моим пособником и сообщником в сопровождении миссис Ф. Он сам
женился по любви и всегда готов помочь
товарищи по несчастью; полагаю, на том основании, что горе любит
компанию.

Завтра мы отплываем на «Амфитрите» в Саутгемптон. Не стоит
задерживаться, потому что мой тесть — меткий стрелок. Когда я увижу вас, я
расскажу вам об этом. А пока — до свидания и _au revoir_.

Реджинальд Стэнфорд.


[Миссис Реджинальд Стэнфорд — Грейс Дантон.]

Квебек, 18 мая.

Дорогая мама Грейс, я полагаю, что до этого ты уже слышала
ужасную новость о том, что мы с моим дорогим Реджинальдом поженились. Не
хотелось бы мне видеть тебя, когда ты будешь читать это? Разве я не знаю, что ты добродетельна
ты так хорошо хмуришься, моя драгоценная свекровь? Ах ты, милая старушка
ханжа, так приятно быть замужем, а Реджинальд - ангел! Я так сильно люблю
его, и я так счастлива; я никогда не была и вполовину так счастлива в своей
жизни.

Полагаю, мадам Леблан прислала вам полный, правдивый и подробный
отчет о моих действиях. Бедная старушка! Какой же она, должно быть, испытала ужас,
когда узнала, что я пропал. И Виржини тоже.
Виржини так ревновала, думая, что я женюсь раньше
нее, как будто я когда-нибудь женился бы на этой пресной Жюли. Как бы я хотел
у моего дорогого Реджинальда было состояние; но с состоянием или без состояния, я
люблю его всем сердцем и буду счастлива, пока длится
день.

Осмелюсь сказать, Кейт в ярости и говорит обо мне всякие нелицеприятные вещи
. Если так, то это несправедливо. Я ничего не могла поделать с тем, что Реджинальд
любил меня больше, чем ее, и я бы умерла, если бы не заполучила
его. Вот! Хотя мне очень жаль ее; Я знаю, что должна была бы чувствовать
, если бы потеряла его, и, смею сказать, ей почти так же плохо. Пусть она
заберет Джулса. Бедный Жюль, я думаю, что у него разобьется сердце, и я
буду шокирована и разочарована, если он этого не сделает. Пусть она возьмет его.
Он богат и хорош собой; и все эти прекрасные свадебные наряды
не пропадут даром. Ах! как мне жаль оставлять их здесь, но
ничего не поделаешь. Завтра мы уезжаем в Англию. Я не буду
чувствовать себя в безопасности, пока океан не будет между нами и папой. Я полагаю, папа
очень сердится; но что толку? Пока Реджинальд женится на одной из
своих дочерей, я думаю, что конкретная будет
несущественной.

Мне жаль, что я не могу присутствовать на твоей свадьбе, Грейс; Я дарю тебе
_carte blanche_ наденьте все красивые вещи, сшитые для миссис Жюль
La Touche, если они вам подойдут. Скажи бедному Жюлю, когда он придет,
что я сожалею, но я так сильно любила Реджинальда, что ничего не могла с этим поделать
. Разве он не божественно красив, Грейс? Если бы он знал, что я пишу
тебе, он бы передал привет, так что прими это как должное.

Я бы хотел написать ещё, но через час я поднимаюсь на борт.
Пожалуйста, скажите Кейт, чтобы она не разбивала себе сердце. Это бесполезно.

Передавайте привет вашему любезному брату. Он мне очень нравится
многое. Возможно, я напишу вам из Англии, если вы не будете возражать
и отвечу. Я хотел бы услышать новости из
Канады и Дантон-Холла. Восторженно твоя,

Роза Стэнфорд.


[Грейс Дантон доктору Дантону.]

Дантон-Холл, 30 мая.

Дорогой Фрэнк, «мужчина делает предложение». Вы знаете эту пословицу, которая
справедлива и в отношении женщин. Я знаю, что моё долгое молчание
должно было вас удивить, но в последнее время я так сильно волновалась и переживала,
что писать стало невозможно. Дантон-Холл
стал _maison de deuil_ — домом скорби. Я оглядываюсь
назад,
как люди оглядываются на смутные, восхитительные грёзы, на ушедшие дни, и задаюсь вопросом, действительно ли мы были такими весёлыми и жизнерадостными.
Теперь здесь царит могильная тишина. Смех, музыка — все
весёлые звуки счастливого дома — исчезли навсегда. Монастырь
монахинь-аскетов не мог быть более тихим, а святое сестричество более
серьезным и мрачным. Позвольте мне начать с самого начала и рассказать о событиях
так, как они происходили, если смогу.

На следующий день после того, как я написал вам в последний раз, произошло первое событие в
виде письма от Роуз, адресованного мне. Более эгоистичного и бессердечного послания
и быть не могло. Я всегда знал, что она
эгоистична, легкомысленна, тщеславна и глупа до мозга костей,
да, до мозга костей и всего остального, но всё же она мне нравилась.
Это письмо окончательно развеяло остатки моей слабости.
В нём говорилось о её браке с Реджинальдом Стэнфордом в
самой бесстыдно-наглом и торжествующем тоне. В нём упоминалось о ней
сестре и бедному Жюлю Ла Туш таким образом, что
"горькая плохая" кровь старых Дантонов бросилась мне в лицо. О, если бы я мог
в тот момент просто прикоснуться к госпоже Розе, какой бы тихой я ни был
, думаю, у нее зазвенело бы в ушах, как никогда
раньше.

Я ничего не сказал о письме. Больше всего я сейчас беспокоился о том,
Чтобы капитан Дантон и мистер Стэнфорд не встретились. Я весь день пребывал в состоянии
лихорадочного беспокойства, которое заметила даже Кейт. Ты же знаешь, что я
никогда ей не нравился, а в последнее время её неприязнь усилилась, хотя
Видит Бог, без всякой причины с моей стороны, и она избегала меня,
насколько это было возможно без грубости. Однако она спросила,
не случилось ли чего-нибудь, не получил ли я плохих новостей от её
отца, и озадаченно посмотрела на меня, когда я ответил: «Нет».
Я не мог смотреть на неё, едва мог говорить с ней; почему-то я
чувствовал себя виноватым в сокрытии правды, как если бы
участвовал в подлом заговоре, который разрушил её счастье.

Отец Фрэнсис пришёл в середине дня, и когда он был
Уходя, я позвал его в библиотеку и рассказал ему правду. Я
не могу передать, как он был потрясён вероломством Роуз и как
переживал за Кейт. Он согласился со мной, что лучше
ничего не говорить до возвращения капитана Дантона.

Он приехал той ночью. Было поздно — почти одиннадцать часов, и мы с
Томасом были единственными, кто не спал. Томас впустил его; и я
никогда не забуду, каким измученным, бледным и изможденным он выглядел, когда вошел
.

"Было слишком поздно, Грейс", - были его первые слова. "Они ушли".

— Слава Богу! — воскликнула я. — Слава Богу, что вы не встретились с ними,
и что не пролилась кровь. О, поверьте мне, так даже лучше.


— Кейт знает? — спросил он.

— Пока нет. Никто не знает, кроме отца Фрэнсиса.
Он, как и я, подумал, что лучше подождать вашего возвращения.

- Бедное мое дитя! Моя бедная Кейт! - сказал он прерывающимся голосом. - Кто
скажет тебе это?

Он был так расстроен, что я опустился на колени рядом с ним и попытался
успокоить его.

"Отец Фрэнсис поможет", - сказал я. "Она почитает его еще больше
выше, чем любое другое живое существо, и его влияние на нее
больше. Пусть отец Франциск скажет ей об этом завтра".

Капитан Дантон согласился, что это лучшее, что можно было
сделать, и вскоре после этого ушел в отставку.

Я тоже пошел в свою комнату, но не для того, чтобы заснуть. Я был слишком несчастен
беспокоился о завтрашнем дне. Ночь была чудесной - яркой, как день, и
теплой, как середина лета. Я сидела у окна и смотрела, как Кейт
ходит взад-вперёд по платановой аллее с этим таинственным мистером
Ричардсом. Они пробыли там больше часа, а потом я услышала
они тихо поднялись по лестнице и разошлись по своим комнатам.

На следующее утро после завтрака капитан Дантон поехал верхом в
деревню и побеседовал с отцом Франциском. Два часа спустя
они вернулись в Дантон-Холл вместе, оба выглядели бледными и не в своей тарелке
. Мы с Кейт были в гостиной - она репетировала новую
песню, я шила. Мы оба встали при их появлении - она весело, я с
мое сердце билось сильно и быстро.

— Я рад, что красота этого дня соблазнила вас, отец Фрэнсис.
она сказала. "Я бы хотела, чтобы наши странники вернулись. Дантон-холл
в последнее время мрачен, как старая бастилия".

Я не знаю, что сказал отец Франциск. Я знаю, что он выглядел так, как будто
поручение, которое он пришел выполнить, было невыразимо неприятно
ему.

- Реджинальд должен быть сегодня дома, - сказала Кейт, подходя к
окну, - а Роза на следующей неделе. Кажется, прошел век с тех пор, как они
ушли ".

Я не могла больше ждать - я выбежала из комнаты, плача, я
боюсь. Прежде чем я успел подняться наверх, капитан Дантон присоединился ко мне в
холле.

- Не уходи, - сказал он хрипло. - подожди здесь. Тебя могут разыскать.

Мое сердце, казалось, замерло в смутном предчувствии ... Я едва ли
знаю чего. Мы стояли там вместе и ждали, как, возможно, стояли те немногие друзья, которые
так сильно любили злополучную шотландскую королеву, когда она
положила голову на плаху. Я смотрела на закрытую дверь с
немым ужасом от того, что происходило внутри - каждый нерв был напряжен, чтобы
услышать крик боли бедной измученной девушки. Такого крика никогда не было
. Мы ждали десять, пятнадцать, двадцать минут, полчаса, час.
Прошёл час, прежде чем эта закрытая дверь открылась. Мы отпрянули, но это был
всего лишь отец Фрэнсис, очень бледный и печальный. Наши глаза задавали вопрос,
который не могли произнести наши губы.

«Она всё знает, — сказал он дрожащим голосом, — она приняла это
очень спокойно — слишком спокойно. Она встревожила меня — это неестественное спокойствие
более тревожно, чем самый бурный плач».

«Пойдём к ней?» — спросил её отец.

«Думаю, нет — думаю, ей лучше побыть одной. Не беспокойте её
сегодня. Я приду вечером».

«Что она сказала?» — спросил я.

«Очень мало. Она казалась ошеломлённой, как люди, которых оглушает внезапный
удар. Не задерживайтесь здесь; она, вероятно, поднимется в свою комнату,
и ей может не понравиться, что вы за ней наблюдаете».

Отец Фрэнсис ушёл. Капитан Дантон удалился в свой кабинет. Я
остался в нише, которая, как вы знаете, находится напротив
гостиной, с приоткрытой дверью. Я хотел помешать Ини или кому-нибудь из слуг
побеспокоить её внезапным появлением. Примерно через
час дверь открылась, она вышла и медленно пошла
наверху. Я мельком увидел ее лицо, когда она проходила мимо, и оно
приобрело смертельную бледность. Я слышала, как она вошла в комнату и заперла
дверь, и, кажется, я сидела и плакала все утро.

Она не спускалась весь день. Я позвал Ини и рассказал ей, что
произошло, и потряс бедное дитя так, как она никогда не была шокирована
раньше. Во время ужина я отправила ее наверх, узнать, не хочет ли Кейт
чего-нибудь перекусить. Ее стук и зов остались
без ответа. Она ушла в отчаянии, а Кейт так и не спустилась вниз.

Ещё одна бессонная ночь — ещё одно тревожное утро. Около восьми
часов я услышала, как зазвонил колокольчик Кейт, и Юнис поднялась наверх. Вскоре
девочка сбежала вниз и вошла в комнату, где я была.


«Пожалуйста, мисс Грейс, вас хочет видеть мисс Кейт, — сказала Юнис с
испуганным лицом. — И, о, мисс, я думаю, она больна, она выглядит так плохо!»

Хотела меня! Я уронила серебро, которое держала в руках, от страха.
Что ей от меня нужно? Я поднялась наверх, сердце едва не выпрыгивало
из груди от бешеного стука, и постучала в дверь.

Она открыла сама. Юнис вполне могла подумать, что она больна. Одна ночь
произвела такие перемены, о которых я никогда раньше не думал, что может произойти за ночь
. Очевидно, она ни разу не ложилась. На ней было то же платье, что и
вчера, и я мог видеть нетронутую кровать во внутренней комнате.
Её лицо было таким ужасно похожим на лицо трупа, глаза — такими измождёнными и
впавшими, красота так таинственно исчезла, что я отпрянула от неё,
как будто это был призрак яркой, красивой, сияющей
Кейт Дантон. Она прислонилась к низкой каминной полке и холодным, пристальным взглядом
позвала меня к себе.

— Вы знаете, — сказала она твёрдым, ледяным голосом — совсем не похожим на
нежные интонации вчерашнего дня, — что отец Фрэнсис приходил сюда
вчера, чтобы сказать. Вы и мой отец могли бы сказать мне об этом раньше; но
я никого не виню. Я хочу сказать следующее: с этого часа я не
желаю слышать ни от кого ни малейшего намёка на прошлое; я
не хочу слышать имена тех, кого больше нет. Я хочу, чтобы ты
сказал это моему отцу и сестре. Твое влияние на них
больше моего".

Я поклонился в знак согласия, не поднимая глаз; я чувствовал ледяной взгляд с
на что она смотрела на меня, не поднимая глаз.

"Отец Фрэнсис упоминал письмо, которое Р..."; она поколебалась
мгновение и, наконец, сказала: "Которое она отправила вам. Вы позволите мне взглянуть
это?"

Это жестокое, бессердечное, оскорбительное письмо! Я умоляюще посмотрела на него,
сложив руки.

"Умоляю, не надо", - сказала я. — О, пожалуйста, не спрашивай меня! Это недостойно
внимания — это только ещё больше ранит тебя.

Она решительно протянула руку.

— Ты позволишь мне взглянуть на него?

Что я мог сделать? Я с горечью достал письмо из кармана.
сожалея, что не уничтожил его, я протянул его ей.

«Спасибо».

Она подошла к окну и, повернувшись ко мне спиной, прочла его
от начала до конца — судя по тому, сколько времени это заняло,
она прочла его не один раз. Когда она снова повернулась ко мне, на её лице
не было никаких изменений.

«Это письмо вам чем-то поможет?» — Ты хочешь его?

— Нет! Я бы с радостью уничтожил его давным-давно!

— Тогда, с твоего позволения, я оставлю его себе.

— Ты! — в ужасе воскликнул я. — Что тебе от него нужно?

Странное выражение промелькнуло на её лице, сделав его мрачным, и
она крепко сжала его в руке.

«Я хочу сохранить его по очень важной причине, — сказала она, стиснув зубы.
— Если я когда-нибудь забуду о том, как Роуз Дантон помогла мне,
это письмо будет напоминать мне об этом».

Я был так напуган её взглядом, тоном и словами, что не мог
вымолвить ни слова. Она увидела это и мгновенно взяла себя в руки.

«Мне больше не нужно вас задерживать», — сказала она, взглянув на часы.
«Мне больше нечего сказать. Вы можете передать моему отцу и сестре то, что я
я уже говорил вам. Я спущусь к завтраку, и я вам очень признателен
.

Она отвернулась от меня и вернулась к окну. Я вышел из комнаты
глубоко огорченный, направился в столовую, где нашел
Капитана и Ини. Я пересказал все интервью и убедил
их в необходимости повиноваться ей. Пока мы разговаривали, прозвенел звонок к завтраку
и она вошла.

И Ини, и её отец были так же потрясены её измождённым видом, как и я,
но ни один из них не сказал ей об этом. Мы пытались
во время завтрака и непринуждённо беседовать, но
попытка провалилась с треском. Она не разговаривала, кроме как
по прямому обращению, и ничего не ела. После завтрака она, как обычно,
села за пианино и упорно занималась в течение двух часов. Затем
она взяла шляпу и книгу и вышла в сад почитать. К обеду
она вернулась с ещё меньшим аппетитом, а после
поднялась в комнату мистера Ричардса. Она пробыла с ним два или три
часа, а потом села за свою вышивальную раму, всё ещё холодную, и
бесстрастный и молчаливый. Вечером пришел отец Франциск;
но она была холодна и необщительна с ним, как и со всеми нами. Итак,
тот первый день закончился, и с тех пор так продолжался каждый день. Что она
страдает, она страдает в одиночестве и тишине; только ее изможденное лицо,
ввалившиеся щеки и ввалившиеся глаза говорят об этом. Она живет обычной
рутиной жизни с регулярностью беговой дорожки и становится худой
как тень. Она ни ест, ни спит, ни жалуется; и она
медленно убивает себя. Мы очень за неё беспокоимся.
и все же мы боимся произнести хоть слово в ее присутствии. Приходи к нам,
Фрэнк; ты врач, и хотя ты не можешь "ухаживать за
больным разумом", ты можешь, по крайней мере, сказать нам, что поможет ее слабеющему
телу. Ваше присутствие пойдет на пользу и капитану Дантону, потому что я никогда не
видел его таким несчастным! Мы все очень несчастливы, и любое пополнение в
нашем семейном кругу будет к лучшему. Мы никуда не выходим; у нас
мало гостей; и это место одиноко, как могила. Слухи и
скандалы распространяются со скоростью лесного пожара; эта история у всех на устах.
рот; даже в газетах. Не дай Бог, чтобы это дошло до
Ушей Кейт! Этому ее каменному спокойствию нельзя доверять. Это
пугает меня гораздо больше, чем любой истерический взрыв горя. У нее есть
очевидно, в ее голове есть какая-то глубокая цель - я боюсь думать об этом
может быть, месть. Приди к нам, брат, и попробуй, если сможешь, помочь нам
в нашей беде.

Твоя любящая сестра,
Грейс.




Глава XVII.

"ОНА СНОВА ПРИНЯЛА НА СЕБЯ БРЕМЯ ЖИЗНИ."


Второй поезд из Монреаля, проходящий через Сент-Круа по пути
в... где-то ещё, ближе к вечеру пятого июня.
Вместо того, чтобы прибыть в деревенское депо в четыре часа, он
прибыл в шесть и остановился примерно на полторы минуты, чтобы выпустить
пассажиров и принять новых. Немногие входили и еще меньше выходили -
загорелый пожилой француз, маленькая сморщенная француженка и их хорошенькая,
темнокожая, черноглазая дочь; и молодой человек, высокий и
светловолосый, симпатичный и воспитанный, и, судя по
его внешности, не француз. Но, хотя он и не был похож на такового, он мог говорить как
Он оживлённо беседовал с хорошенькой брюнеткой на
канадском французском в течение последнего часа. Теперь он вежливо приподнял шляпу,
сказав: «Добрый день, мадемуазель», и пошёл по главной
улице деревни.

Был чудесный летний вечер. «Западное небо было объято пламенем»
великолепных оттенков заката; воздух был подобен янтарному туману, и
звонкоголосые канадские птицы в ярком оперении пели свои
вечерние гимны высоко в зелёном сумраке пушистых тамарисков.

Прекрасный вечер с тихим гулом деревенской жизни, отдалённым звоном
коровьи колокольчики, песни мальчиков и девочек, провожающих их домой, далекие и слабые,
и время от времени грохот тележных колес по пыльной дороге.
поля по обе стороны, простирающиеся насколько хватало глаз, зеленые, как
бархат; гигантские деревья, мягко шелестящие на слабом, сладком ветерке;
яркие цветы вдоль живой изгороди и над всем золотым великолепием
летнего заката.

Молодой человек шёл очень неторопливо, размахивая лёгким тростниковым посохом.
Дикие розы и ладанник наполняли своим вечерним благоуханием сияющее
небо. Молодой человек закурил сигару и тоже выпустил струйку дыма.

Вскоре он оставил деревню позади и свернул на приятную
дорогу, ведущую к Дантон-Холлу. Через десять минут он был уже там,
изменившимся с тех пор, как он видел его в последний раз. Сосны, кедры, тамариски
были одеты в летнюю зелень; цветочные клумбы
пылали цветами, фруктовый сад был белым от цветущих деревьев,
а красный свет заката отразился в неподвижной широкой
рыбной заводи. Вьющиеся розы и жимолость свисали своими ароматными
ветвями с мрачных каменных колонн портика. Окна и двери
стоял широко, впуская прохладный, усиливающийся ветерок; и большая собака, которая
всю дорогу резвилась, издала басовитый лай узнавания. Ни в доме, ни вокруг него не было видно ничего живого
, но при звуке
лая из окна выглянуло лицо, примерно по пояс возвышавшееся над лужайкой.
Окно было открыто, и шиповник и виноградные лозы создавали очень
красивое обрамление для нежного юного лица. Бледное и задумчивое лицо, освещённое
яркими тёмными глазами и затенённое мягкими тёмными волосами.

Молодой человек подошёл и положил руку на низкий подоконник.

"Добрый вечер, Агнес."

Агнес Дарлинг протянула руку с выражением искреннего удовольствия на лице.

"Я рада снова вас видеть, доктор Дантон, и Тигра тоже."

"Спасибо. Я думал, что застану вас здесь за шитьем. Вы когда-нибудь прекращали
шить, днём или ночью, с тех пор, как я уехал?"

Она улыбнулась и продолжила работу.

"Мне нравится быть занятой, это отвлекает меня от мыслей. Не то чтобы я была очень
занята в последнее время.

- Конечно, нет; свадебные наряды были не нужны, не так ли? и все это
тщеславие приданого и томление духа. Вы видите, что в
мире были и другие несчастные, кроме вас, мисс Дарлинг. Меня ждут?"

"Да, неделю назад".

"Кто живет в доме?"

— Я точно не знаю. Мисс Дантон, кажется, в саду с
книгой; Ини на весь день ушла к мисс Ховард, а капитан час назад
уехал в деревню. Думаю, они все вернутся к ужину.


Доктор Фрэнк пересел на подоконник и, наклонившись вперёд, сказал приглушённым голосом:

- И как поживает призрак, Агнес? Появлялся ли он
с тех пор?

Агнес Дарлинг бросила работу и посмотрела на него, сложив руки
.

- Доктор Дантон, я его видела!

- Кого? Призрак?

- Не призрак, а мой муж. Это был Гарри, как никогда ясно я его не видела.

Она говорила взволнованным голосом, но молодой доктор слушал
совершенно спокойно.

"Как это было, Агнес? Где вы его видели?"

"Гулял по платановой аллее в лунную ночь, около недели назад,
с мисс Дантон."

"И вы уверены, что это был ваш муж?"

"Вы думаете, я могла бы ошибиться в таком деле? Это был Гарри - я
ясно видел его в лунном свете.

- Удивительно, что ты не выбежала и не упала в истерике к его
ногам.

Она устало вздохнула.

- Нет. Я не осмеливался. Но, о, доктор Дантон, когда я увижу его? Когда
вы скажете ему, что я невиновен?

- Не сейчас; в данном случае не стоит торопить события. Вы
ждали долго и терпеливо; подождите еще немного, пока не придет нужное время
. Счастье знать, что он жив и здоров и живет под
одной крышей с тобой, должно примирить тебя с этим ".

"Это так", - сказала она, и по ее щекам тихо покатились слезы. "Слава Богу! он все еще
жив. Теперь я могу надеяться; но, доктор, вы действительно считаете его сыном капитана
Дантона?

Я в этом уверен, и никто не встретит вас более радушно,
чем капитан Дантон, когда я расскажу ему правду. Сейчас я не
доказательство. Ты знаешь, что я собираюсь сделать, Агнес?"

"Нет".

"Кросби женат и живет в Нью-Йорке. Я собираюсь в ближайшее время съездить в
Нью-Йорк и получить от
него письменное заявление о твоей невиновности. Вот... сейчас нет, спасибо. Сохраняй доброе сердце и терпеливо жди
еще месяц или два. Пойдем, Тигр.

Он ушел, насвистывая на ходу какую-то мелодию. Прихожая была
пуста, столовая была пуста, и он взбежал по лестнице в
гостиную. Грейс была там, повернувшись спиной к двери; и, подойдя
бесшумно, он обнял ее за талию и поцеловал прежде, чем она
опомнилась.

Она обернулась с тихим возгласом, который сменился радостным восклицанием,
когда она увидела, кто это был.

"О, Фрэнк! Я так рада! Когда ты приехал? Я ждала тебя неделю назад."

"Я знаю," — сказал её брат, — "и я мог бы приехать и раньше, но мне пришло в голову,
что я хотел бы приехать сегодня."

"Сегодня! Почему? О, я забыла про пятое июня. Это тяжело, Фрэнк, не так ли?
Просто думать о том, что могло бы быть и что есть.

«Как она это восприняла?»

«Она почти весь день была на улице, — ответила Грейс, зная, кого он имеет в виду.
«Конечно, она чувствует это сильнее, чем можно выразить словами, но она никогда
выдает себя взглядом или действием. Я ни разу не видел, чтобы она пролила слезу или
произнесла хоть одно унылое слово с того дня, как до нее дошли новости, и до этого.
По ее лицу видно, как она страдает, и это выше ее сил
контролировать ".

Доктор Фрэнк задумчиво подошел к окну и посмотрел на
меркнущее сияние заката. Мгновение спустя Ини подъехала на
лошади, спрыгнула с седла на лужайку и взбежала по
ступеням.

Ещё мгновение, и она была в гостиной.

"Я видела тебя в окно," — сказала она. "Я рада, что ты вернулся
снова. Дантон-Холл в последнее время слишком мрачен, чтобы его можно было описать. Ах! Старина
Тигр, а как ты? Доктор Фрэнк, - она понизила голос, - вы знаете,
какой сегодня день?

Доктор Фрэнк посмотрел на нее со слабой тенью улыбки на лице,
напевая пару строк баллады.

"Я долго был верен тебе. Теперь я больше не честен. Очень жаль, Ини,
мы можем сорвать свадьбу, а говорят, что за одну свадьбу можно получить много.

- Очень жаль! - возмущенно отозвалась Ини. - О, доктор Фрэнк, это было жестоко со стороны
Роза, не так ли? Вы вряд ли узнали бы бедняжку Кейт сейчас".

"Тише! - сказал доктор. - Вот она идет!"

Высокая стройная фигура вышла из сада с книгой в руке и
медленно направилась к дому. Было ли это призраком, духами,
тенью прекрасной Кейт Дантон? Прекрасные золотистые волосы, сверкающие в
умирающем сиянии заката и заплетённые в блестящие косы, были такими же;
глубокие большие глаза, такие тёмно-синие, были ясными и безоблачными, как всегда,
но выражение их полностью изменилось. Царственная
грация, которая всегда была присуща ей, по-прежнему была присуща ей, но как
изменилась её гибкая фигура, какой призрачной и хрупкой она стала. Измождённая
Перемена в бледном лице, нервное сжатие губ,
впалые глаза с тёмными кругами под ними красноречиво говорили о случившемся.

«Бедное дитя!» — сказал доктор Фрэнк с невыразимой жалостью и
нежностью во взгляде. «Это было жестоко!»

Ини убежала переодеваться. Грейс слегка вытерла пыль с мебели,
а ее брат стоял у окна и наблюдал за хрупкой на вид девушкой,
медленно поднимающейся в янтарном воздухе.

"Какой усталой она выглядит!" - сказал он.

"Кейт?" - спросила Грейс, подходя. "Она теперь всегда такая. Устает при
встает, устает при лежании, всегда вялый и апатичный. Если
Если бы Реджинальд Стэнфорд убил ее, вряд ли это было бы более
злодейским поступком.

Ее брат не ответил.

Несколько минут спустя Кейт вошла в комнату все той же медленной,
усталой походкой. Она посмотрела на вошедшего с вялым безразличием,
произнесла несколько слов приветствия с холодной апатией, а затем отошла к
другому окну и уткнулась в книгу.

Капитан Дантон вернулся как раз в тот момент, когда зазвонил колокольчик к обеду, и его
радушный приём компенсировал недостаток радушия его дочери. Он тоже
изменился. Его румяное лицо сильно побледнело и осунулось.
Он похудел, и его взгляд, полный печальной нежности,
постоянно был устремлён на его бледную дочь.

Все они были довольно молчаливы.
Грейс, её брат и капитан
разговаривали во время ужина, но Кейт никогда не заговаривала, если к ней не обращались напрямую, а молчание было сильной стороной Ини.
После ужина она, по своему неизменному обычаю, села за пианино,
но не для того, чтобы петь. С того дня она больше никогда не пела. Как она могла? Во всей её коллекции не было
ни одной песни, которая не вызывала бы мучительных
воспоминаний о нём, поэтому она играла только блестящие, но бездушные
фантазии, которые были так же пусты, как и ее сердце.

Встав из-за инструмента, она снова взялась за книгу и уселась за
стол, старательно усаживаясь; но доктор Фрэнк, исподтишка наблюдавший за ней, увидел, что она
за час не перевернула ни страницы. Она первой ушла на пенсию - очень
рано, выглядя бледной и смертельно измученной. Полчаса спустя Ини
последовала за ней, и тогда капитан Дантон нетерпеливо отодвинул шахматную доску
. Он играл с доктором и начал лихорадочно расхаживать
взад-вперёд по комнате.

"Что мне с ней делать?" воскликнул он. "Что мне сделать, чтобы сохранить свою
дорогая моя девочка, не умирай у меня на глазах? Доктор Дантон, вы же
врач, скажите, что мне делать?

"Увезите её отсюда, — решительно сказал доктор. —
Это место убивает её. Как же иначе? Всё, что она видит
с утра до ночи, вызывает тысячу горьких воспоминаний о
том, что прошло и исчезло. Забери ее туда, где не будет ничего, что напоминало бы о
ее потере; забери ее туда, где перемены и волнение заглушат
мысли. По мере того, как ее разум восстанавливает тонус, восстанавливается и ее тело. Возьмите ее с собой
летом путешествуйте ".

— Да-да, — серьёзно сказала Грейс. — Я уверена, что это самое лучшее,
что вы можете сделать.

— Но, моя дорогая, — сказал капитан Дантон, слегка улыбнувшись, — вы забываете, что
в первую неделю июля мы должны пожениться.

— О, отложите это, — сказала Грейс, — что значит небольшая отсрочка? Мы
не такие, как Роуз и Реджинальд; мы старые и уравновешенные, и мы можем доверять друг другу
другому и ждать. Задержка на несколько месяцев - это ничто, а здоровье Кейт - это
все ".

"Она могла бы поехать с нами, - сказал капитан. - Предположим, это произойдет в этом
месяце, а не в следующем, и мы совершим длительное свадебное путешествие, она могла бы
сопровождать нас".

Грейс покачала головой.

"Она не поедет. Поверь мне, я знаю её, и она не поедет. Она поедет
с тобой одна, добровольно, но не со мной."

"Она несправедлива к тебе, а ты так великодушно готов пожертвовать своими
планами ради неё."

- Вы когда-нибудь знали молодую леди, которой нравилась идея о
мачехе? - с улыбкой спросила Грейс. - Мне никогда не нравилось. Мисс Дантон
неприязнь и отвращение, возможно, несправедливы, но совершенно естественны. Нет, нет,
осень или зима наступят достаточно скоро, и возьми Кейт с собой в путешествие.

"Очень хорошо, моя дорогая; будь по-твоему. Итак, куда же мы пойдем? Обратно в
Англию?

"Я думаю, что нет", - сказал доктор Фрэнк. "Англия вызывает у нее почти столько же болезненных
ассоциаций, сколько и Дантон-Холл. Перенесите ее туда, где она никогда не была;
где все ново и непривычно. Возьмите ее с собой в турне по
Соединенным Штатам, например.

"Отличная идея", - воскликнул Капитан. "Это то, о чем она мечтала
часто с тех пор, как мы приехали в Канаду. Я отвезу ее на юг. У меня есть старый
друг, плантатор, в Джорджии. Я отвезу ее в Джорджию".

"Вы не могли бы сделать лучше".

"Дайте-ка подумать, - продолжал Капитан, полный надежды. - Мы должны
останься на неделю-другую в Бостоне, на неделю-две в Нью-Йорке; мы должны навестить
Ньюпорт и Саратога, отдохнем в Филадельфии и Вашингтоне, а
затем отправимся прямиком в Джорджию. Сколько времени это у нас займет, как ты
полагаешь?

"Я бы сказал, до октября", - ответил Доктор. "Октябрь будет
вполне достаточно времени, чтобы вернуться сюда. Если ваша дочь не вернется
с новой жизнью, я в отчаянии откажусь от ее дела".

"Я поговорю с ней завтра, - сказал капитан, - и начну на следующий
день. Поскольку это необходимо сделать, лучше всего сделать быстро. Я и сам думаю, что это
пойдет ей на пользу ".

Капитан Дантон сдержал свое слово. Он затронул эту тему в разговоре со своей
дочерью вскоре после завтрака на следующее утро. Это было в
фруктовом саду, куда она, по обыкновению, забрела с книгой. Это было
читать было не так уж и много - ее любимые авторы внезапно стали
плоскими и безвкусными, и ее ничто не интересовало, - но ей нравилось быть одной
и безмятежная, "в солнечном свете спокойная и сладкая", с ароматным летом
воздух дует ей в лицо. Ей нравилось слушать, мечтательной и вялой,
когда вся энергия ее натуры была мертва внутри, это тихое бормотание
среди деревьев, под пение птиц над головой и наблюдение за
жемчужными облаками, плывущими в тающей лазури над головой. У нее не было
сил или желания ходить сейчас, как раньше. Она никогда не выходила за
входные ворота, за исключением воскресных утренних прогулок, когда медленно направлялась к
маленькой церкви Сент-Круа и тоскливо прислушивалась, как будто он что-то говорил
на незнакомом языке отец Франциск проповедует терпение и
долготерпение до конца.

Она лежала под корявой старой яблоней, и на её лицо то падала, то уходила мерцающая тень от
листьев, а солнечный свет отражался от них
сквозь ее золотистые волосы. Она со слабой улыбкой подняла глаза на своего
приближающегося отца. Она все еще очень любила его, но не так, как раньше
любила его когда-то; сила любить кого-либо прежним доверчивым, преданным образом
казалось, ушла навсегда.

"Моя бледная дочь, - сказал он, печально глядя на нее сверху вниз, - что мне делать
чтобы вернуть твои потерянные розы!"

"Я бледная?" - равнодушно спросила она. "Какое это имеет значение? Я чувствую себя хорошо
достаточно."

"Я не думаю, что ты чувствуешь. Ты ушла в тень. Не хотела бы ты
перемен, моя дорогая? Не хотела бы ты этим летом отправиться в увеселительную поездку
погода?"

- Меня это не волнует, папа.

- Но ты приедешь, чтобы доставить мне удовольствие. Я отвезу тебя в Южные
Штаты, а осенью привезу обратно мою собственную яркую Кейт.

На ее лице не было ни проблеска удовольствия или нетерпения. Она только беспокойно пошевелилась
на траве.

- Ты придешь, моя дорогая, не так ли? Юнис будет сопровождать тебя, и мы
посетим все великие города этого Нового Света, которые ты так
часто мечтала увидеть.

«Я сделаю всё, что ты пожелаешь, папа», — вяло сказала она.

«И ты сегодня отдашь Юнис распоряжения насчёт сборов и будешь
готова отправиться завтра?»

«Да, папа».

- Огден останется, - продолжал ее отец, понизив голос. - Я
пока никому ничего не говорил о Гарри. Я пойду и
поговорю с ними обоими об этом сейчас.

"Да, папа".

Она смотрела, как он уходит, с выражением усталой апатичности, которое
стало для нее привычным, и со вздохом поднялась со своего травяного ложа,
чтобы выполнить его указания. Она нашла Юнис в швейной мастерской вместе с Агнес
Дарлинг и приказала ей собрать вещи и быть готовой к отъезду
на следующее утро. Затем она вернулась на своё место под старой яблоней.
и пролежал на теплой траве в состоянии между сном и бодрствованием весь день
долго.

День отъезда выдался безоблачным и прекрасным. Грейс, ее
брат и Ини поехали на станцию вместе с путешественниками и проводили их
. Прощание Кейт было очень холодным даже для Ини. Какой был
смысл терять кого-либо или сожалеть о расставании с кем-либо, если весь
мир был фальшивым, пустым и лживым? Она потеряла
что-то - сердце, надежду, совесть - она едва знала, что; но что-то
внутри нее, что билось высоко, с надеждой и доверием, стало холодным и
неподвижным, как камень.

Маленькая компания на платформе возвращалась сквозь желтую дымку
жаркого полудня в тихий старый дом. Ах! как неописуемо тихо
и одиноко теперь! В этих гулких комнатах, казалось, кто-то лежал мертвый, настолько
мертвящей была тишина.

В их одиночестве для Грейс и Ини было одно утешение. Врач
Фрэнк собирался остаться в деревне. Он согласился главным образом по
просьбе отца Фрэнсиса.

"Доктор Пилюль уже в преклонном возрасте, — сказал молодой священник, — и
он старомоден и упорно противится всему современному".
инновации, в лучшем случае. Мы хотим, чтобы среди нас был новый человек - особенно сейчас
когда распространяется эта лихорадка ".

Низкая лихорадка коварно распространялась среди людей
с ранней весны и усиливалась с наступлением теплой погоды.
Возможно, причиной были миазмы, поднимающиеся с болот; но
несколько человек умерли, и многие лежали больными в те солнечные июньские дни.

"Ваша миссия лежит здесь", - решительно сказал отец Франциск. "Вы можете сделать
добро, доктор Дантон. Останьтесь!"

Итак, доктор Дантон остался, развесив свою гальку и заняв свое жилище
в деревенской гостинице. Доктор Пилюль внезапно, как мавр из
Венеции, обнаружил, что его работа закончилась. Всем нравился приятный молодой
доктор, который так отличался от доктора Пилюля и
который сидел у их горячих постелей и так ласково с ними разговаривал. Всем
он нравился; и вскоре он обнаружил, что занят, но не настолько
что иногда, каждый день, он не мог забежать на полчаса в Дантон-холл
.

Наступил июль и принес Грейс письмо от капитана Дантона. Как и многие
другие, он ненавидел писать письма и никогда не выполнял эту обязанность, когда ему
возможно, можно было бы избежать этого. Но Кейт категорически отказалась писать; так что это
выпало на его долю. Они были в Нью-Йорке накануне отъезда в
Ньюпорт и Кейт уже выиграли от перемены. Это было почти
все; и была середина июля, прежде чем прибыло второе. Они были
все еще в Ньюпорте, и улучшение состояния Кейт было заметным. Бледность и
болезненный вид быстро исчезали — перемена, волнение,
морские купания, весёлая жизнь творили чудеса.

"Она произвела здесь некоторый фурор, — сказал последний, — и
могла бы стать одной из красавиц, если бы захотела; но она не выбирает. Ее
холодность, ее гордый и окаменевший вид, ее странные и мрачные манеры,
создает вокруг нее ореол таинственности, который приковывает к ней все взгляды,
и заставляет трепать языки. Мы здесь совершенно неизвестны, и я не собираюсь
никого просвещать. Осмелюсь предположить, что было сочинено не одно маленькое романтическое
произведение, основанное на мрачном настроении бедной Кейт; но, кроме наших имён,
они на самом деле ничего не знают. Некоторые молодые люди выглядят так, будто они
влюблены в её голубые глаза.

Наступил август, жаркий и безветренный, и они были в Саратоге, пили
Пить воду и находить жизнь почти такой же, как в Ньюпорте. Кейт
восстановила свою внешность, говорилось в письмах капитана; красота, которая
делала ее такой неотразимой, вернулась и сделала ее еще более неотразимой
, чем когда-либо. В Саратоге не было ничего похожего на нее; но она была так же глубоко
окутана тайной, как всегда, и почти так же добродушна, как статуя из паросского
мрамора.

Конец августа застал их в пути на юг. В начале
сентября они поселились в гостеприимном доме в георгианском
стиле, и Кейт, уставшая после всех своих странствий, опустилась на
почувствовав тропическое тепло и красоту, я вздохнул с облегчением. Ей так нравился
этот прекрасный южный край, где цвели великолепные цветы
и порхали тропические птицы с райскими оттенками на своих
крыльях. Ей нравилось сияющее богатство южных дней и ночей,
леса и поля, столь непохожие ни на что, что она когда-либо видела раньше;
негры с их странными разговорами и безвкусной одеждой, приятный дом
и приятные люди. Ей всё это нравилось, и первое ощущение
покоя и умиротворения, которое она испытывала все эти месяцы, охватило её здесь.
И все же это пошло ей на пользу - она стала другим существом - по крайней мере, внешне
- хотя ее сердце было таким же немым и неподвижным, как всегда. В ее жизни
кораблекрушение было таким внезапным и таким ужасным, она была так ошеломлена
сначала ошеломлена, а последующие страдания были такими ужасно горькими, что
эта гавань отдыха была так же благодарна, как какой-нибудь зеленый остров в море
потерпевшему кораблекрушение моряку. Здесь ничто не напоминало ей обо всём, что
было в прошлом и ушло, — здесь, где всё было новым, её бедное израненное
сердце могло исцелиться.

Капитан Дантон увидел это и с благодарностью возблагодарил небеса за благословенную перемену.
в дочери, которую он любил, но которая уже не была прежней Кейт. Вся
молодость и радость весенней поры жизни ушли. Она больше не пела
песни, которые он любил; они были мертвы и похоронены в прошлом; её чистый
смех больше не радовал его сердце; её мимолетная улыбка была холодной и
бледной, как лунный свет на снегу. Она не интересовалась домом, который покинула;
она не наводила справки о тех, кто там был.

«Я получил письмо из Дантон-Холла, — говорил он, — и у них
всё хорошо». И она молча опускала голову. Или: «Я пишу в Дантон»
Холл, у тебя есть для меня какое-нибудь послание? "Всего лишь моя любовь к Ини", - был бы
ответ; и тогда она уходила и оставляла его одного. Она так же
изменилась по отношению к нему, как изменилась и во всем остальном. Грейс стояла
между ними - непреодолимый барьер.

Сентябрь подходил к концу. Наступил октябрь, а с ним и время их
отъезда. Кейт уходила неохотно; ей хотелось остаться там навсегда, в
этой солнечной стране, забыть обо всём и обрести покой. Это было всё равно что
раздирать заживающие раны, возвращаясь в место, где всё, на что она
смотрела или что слышала с утра до ночи, напоминало ей о горьком
Прошлое. Но судьба была неумолима; нужно было попрощаться с прекрасной
Джорджией и добрыми друзьями, и в начале второй
недели октября они отправились в путь к своему северному





дому. Глава XVIII.

"Злой ветер никому не приносит добра"


Они очень медленно продвигались на север, останавливаясь на несколько дней во всех
крупных городах, так что октябрь уже закончился, а часть ноября ещё не наступила, когда они
добрались до Монреаля. Там они задержались на неделю, а затем начали последний
этап своего путешествия домой.

Был унылый полдень, почти середина этого самого унылого
В ноябре, когда капитан Дантон и его дочь сели в
железнодорожный вагон в Сент-Круа и понеслись в Дантон-Холл,
как только могла старая кляча, был унылый день, с низким свинцовым небом, грозившим снегом, и землёй,
покрытой чёрным инеем, как железо.
противный, ноющий ветер, от которого болели нервы, волновал
наполовину ободранные деревья, и время от времени в
тусклом сером воздухе кружились огромные снежинки. Деревня выглядела тихой и пустынной, когда они проезжали через нее
и печальный колокол медленно звонил, звонил, звонил
всю дорогу. Кейт ощутимо вздрогнула и плотнее закуталась в подбитую мехом накидку
плотнее закуталась в нее.

"Для чего этот несчастный колокол?" - спросила она.

"Это проходящий колокол", - ответил отец, нахмурив брови. "Ты
знаешь, что в деревне лихорадка".

"И кто-то мертв".

Она с тоской и дрожью оглядела унылую картину:
чахлые чёрные деревья, мрачные чёрные болота, тусклую чёрную реку и низкое чёрное
небо. О, как всё это было уныло! Как всё это было уныло — так же уныло, как её собственное
мёртвое сердце. Какой смысл было уезжать, какой смысл был
Забыть на несколько жалких мгновений, а потом вернуться к старому
одиночеству и старой боли? Какой утомительный, утомительный кусок деловой жизни!
В лучшем случае он не стоил тех усилий и страданий, которые требовались для жизни!

Поездка в Холл была такой короткой, что ей едва ли показалось, что они
сели в экипаж, прежде чем двинулись по безлистному проспекту, где
деревья казались неестественно большими и чёрными в морозном воздухе, а опавшие листья
кружились большими дикими вихрями под копытами лошади. Мрак и запустение
были и здесь. Когда они уехали,
Почти полгода назад эти унылые аллеи были тенистыми арками,
где птицы пели весь день напролёт, цветы цвели
повсюду, куда ни глянь, а красные розы и шиповник обвивались
вокруг низких окон и каменных колонн портика. Теперь
деревья превратились в скрюченные скелеты, цветы увяли вместе с летом,
от роз не осталось ничего, кроме потрескивающих коричневых стеблей, а пруд с рыбками
лежал под хмурым зимним небом, словно стальной лист.

Она поднялась по каменным ступеням в холл, всё ещё дрожа от холода.
Она закуталась в шаль и увидела Грейс, Ини и слуг, собравшихся, чтобы
поприветствовать их, и слушала, как во сне. Всё казалось таким плоским,
мёртвым и неудовлетворительным, а старое время и старые воспоминания
вернулись в её сердце, и она чуть не сошла с ума. Она видела, как Ини
и Грейс немного боялись её и как по-разному они
приветствовали её отца, и как искренне и неподдельно он был
рад снова оказаться с ними. А потом она устало поднималась по длинной широкой
лестнице в сопровождении верной Юнис, и перед ней были четыре стены её собственной комнаты
наконец-то вокруг нее была маленькая гостиная.

Какой красивой была комната! В сверкающей стали ярко горел огонь
в камине были задернуты шторы, потому что уже наступили сумерки, такие короткие
Ноябрьский полдень; и румяный, веселый свет играл на
картинах, и книжном шкафу, и инкрустированном столике, и двух маленьких
Грейс посадила там вазы с алой геранью.

Снаружи, в отличие от всего этого тепла, света и уюта,
она слышала жалобный вой дикого ноябрьского ветра и
стоны измученных деревьев. Но это не приносило ей утешения.
она уныло сидела, пока Юнис готовила ее к ужину, и
тупо смотрела в огонь, размышляя, неужели так и будет продолжаться всю ее жизнь
. Всего двадцать один, а жизнь уже такая безнадежно пустая! Она
могла предвкушать свою будущую жизнь - долгую, долгую череду дней, и
каждый день был таким, как этот.

Вскоре прозвенел звонок к ужину, вырвав её из мрачных раздумий,
и она спустилась по лестнице, даже не взглянув на себя в
зеркало и не посмотрев, как её одела горничная. И всё же она выглядела
прекрасно — холодно, бледно, прекрасно — в этом струящемся платье глубокого
голубые; и украшенные драгоценными камнями незабудки в её роскошных янтарных волосах. Её лицо и
фигура обрели утраченную округлость и симметрию, но
первое, за исключением тех моментов, когда она говорила или улыбалась, было холодным и неподвижным, как
мрамор.

Отец Фрэнсис и доктор Дантон были в столовой, когда она
вошла, но их приветствие было встречено очень равнодушно. Она
молчала весь ужин, разговаривать было так утомительно, ничто
её не интересовало. Она почти не поднимала глаз — каким-то образом она чувствовала, что глубокие, ясные глаза молодого
священника смотрят на неё с серьёзным неодобрением, против
которого восстал её гордый дух.

"Зачем мне утруждать себя разговорами?" - подумала она; "Какое мне дело
до доктора Дантона или его сестры, или какой интерес для меня имеют вещи, о которых они
говорят?"

Поэтому она слушала так, словно они говорили по-гречески. Только однажды в ней
пробудилось что-то похожее на интерес. Двое их гостей рассказывали о
распространении этой опасной лихорадки в деревне и о том, скольких уже
унесли.

«Я бы подумал, что холодная погода остановит это», — сказал её
отец.

"Похоже, что это скорее на руку, — ответил священник, — сейчас в Сент-Круа десять
случаев."

— Мы слышали звон колокола, когда подъезжали сегодня днём, — сказал капитан.
"За кого он звонил?"

"За бедного старого Пьера, пономаря. Он подхватил лихорадку всего неделю назад и
почти всё время бредил."

Кейт подняла глаза, до сих пор прислушиваясь, но не понимая ни слова.

"Пьер, который разжигал костры и подметал церковь?"

— Да, вы знали его, — сказал отец Фрэнсис, глядя на неё. — Он не раз говорил о
вас во время своего бреда. Кажется, однажды вы спели для него,
и он этого не забыл. Это занимало его мысли больше всего,
во время той последней болезни.

Боль пронзила сердце Кейт. Она вспомнила тот день, когда она сбилась
в церковь с Реджинальдом, и нашли старый Пьер потрясающим. Он
высказал свою просьбу так смиренно и искренне, что она села за
маленькую фисгармонию, сыграла и спела гимн. И он никогда этого не забывал
он говорил об этом в свои последние часы. Самое острое раскаяние, которое она когда-либо испытывала
за все хорошее, что могла бы сделать, она почувствовала тогда.

"Мой бедный народ скучал по своей леди Баунтифул", - продолжал отец
Фрэнсис со своей мрачной улыбкой. - "Скучал по ней больше, чем когда-либо, в
это трудное время. Вы помните Эрмин Лашер, мисс Дантон?

"Ту хорошенькую, нежную девушку с большими темными глазами и черными локонами?
О, да, очень хорошо.

- То же самое. Я думаю, она была твоей любимицей. Ты научил ее
спеть несколько небольших гимнов в хоре. Тебе будет жаль услышать, что она
ушла ".

"Мертв!" Кейт вскрикнула, пораженная и взволнованная.

"Мертв", - сказал отец Фрэнсис с легкой дрожью в голосе. "Самая
достойная девушка, всеми любимая. Как и Пьер, она много говорила о вас во время своей последней болезни
и пела гимны, которым вы ее научили.
«Передайте от меня привет мисс Дантон, — это были почти её последние слова, обращённые ко мне;
'она была очень добра ко мне. Скажите ей, что я буду молиться за неё на небесах».

Наступила тишина.

"О, - подумала Кейт с невыразимой горечью горя, - какой счастливой я
могла бы быть... какими счастливыми я могла бы сделать других, если бы отдала свою
сердцем к Богу, а не к Его созданиям. Обильные благословения, которые я
растратил впустую - молодость, здоровье, богатство - скольким бедным душам я мог бы
обрадовать и помочь!"

Она встала из-за стола и подошла к окну. Темнота
Тьма опустилась на землю, но она этого не видела. Было ли
ещё не слишком поздно? Нашла ли она своё предназначение на земле? Было ли
ей ещё ради чего жить? Была ли она достойна столь великой миссии? Несколько часов
назад жизнь была пустой, без цели. Был ли отец Франциск
послан, чтобы указать цель, ради которой она должна отныне жить?
Вокруг неё были бедные и страдающие. В её силах было облегчить
их бедность и страдания. Великий Владыка Земли и
Неба посвятил Свою жизнь служению страждущим и
смиренный - несомненно, это было великим и славным делом - иметь возможность следовать
издалека по Его стопам. Мысли того часа изменили весь
ход ее мыслей - возможно, весь ход ее жизни. Она нашла
свое место в мире и свою работу, которую нужно было выполнять. Возможно, она никогда не будет счастлива
сама, но она может сделать счастливыми других. Возможно, у нее никогда не будет собственного дома
, но она может украсить и развеселить другие дома. Как непрофессиональная
сестра милосердия, она могла бы помогать бедным; и
в отдалённом будущем она могла бы увидеть монастырские стены, полные благодарных людей
отгородив её от тревог этой лихорадочной жизни. Стоя у
зашторенного окна, она смотрела в кромешную тьму, и ей казалось, что
в её жизни наступает новая эра.

Мисс Дантон никому не рассказала о своём новом решении.
Она чувствовала, что ей будут противиться, что ей придётся спорить и бороться
за разрешение, поэтому она держала язык за зубами. Но на следующее утро, через час после
завтрака, она подошла к Грейс и тем спокойным властным тоном, которым
всегда обращалась к экономке своего отца, попросила ключи от
буфета.

Грейс выглядела удивленной, но сразу же уступила их; и Кейт, подойдя к
большому резному старомодному буфету из орехового дерева, взяла два или
три бутылки старого портвейна, стеклянная банка желе и еще одна с
тамаринды; убрал эти трофеи в большой сафьяновый ридикюль,
вернула ключи Грейс и, поднявшись наверх, надела свое
самое простое платье, накидку и шляпку, взяла ридикюль и отправилась в путь. Она
улыбнулась сама себе, когда шла по аллее, — она, элегантная,
привередливая Кейт Дантон, одетая в эти мрачные одежды, с этой
набитая доверху сумка, и в одно мгновение она превратилась в сестру милосердия.

Было почти полдня, когда она вернулась, бледная и очень уставшая после
долгой прогулки. Грейс удивилась ещё больше, когда увидела, как та медленно поднимается
по лестнице.

"Где она могла быть?" размышляла она, "в этом платье и с этой сумкой,
и зачем ей понадобились ключи от буфета?"

Грейс узнала об этом несколько часов спустя, когда пришёл отец Фрэнсис и
сообщил домочадцам, что нашёл Кейт, которая ухаживала за одной из
самых тяжёлых больных лихорадкой в деревне — умирающей старухой.

"Она сидела у кровати и читала ей вслух, - сказал священник. - и
она дала бедной старой мадам Ланж то, о чем она мечтала уже несколько недель
- вино. Уверяю вас, я был сбит с толку этим зрелищем.

- Но, боже милостивый! - в ужасе воскликнул капитан. - Она подхватит
лихорадку.

- Я так и сказал ей ... Я упрекал ее в опрометчивости, но все
напрасно. Я сказал ей прислать им столько вина и желе, сколько она пожелает,
но держаться подальше от этих заразных коттеджей. Она только посмотрела на меня
своими большими серьезными глазами и сказала:

"Отец, если бы я называла себя Сестрой Милосердия, ты бы назвал моего
миссия, посланная Небом и славная; поскольку я таковой не являюсь, вы говорите мне, что я
глупый и опрометчивый. Я тоже так не думаю; я не боюсь
лихорадки; я молод, силен и здоров, и не думаю, что заболею
ею. Даже если я это сделаю, и если я умру, я умру, выполняя Божью работу. Лучше
такая смерть, как эта, чем долгая, жалкая, никчемная жизнь ".

- Значит, она решила?

- Ты бы так и сказал, если бы увидел ее лицо. Лучше не сопротивляться ей слишком сильно, я
думаю; она настроена на это, и это, кажется, делает ее счастливой. Это,
действительно, как она говорит, благородная работа. Бог защитит ее".

Капитан Дантон вздохнул. Это казалось ему очень скучным и унылым занятием
для его милой Кейт. Но у него не хватало духу возражать ей в чём бы то ни было,
даже если это было безумно и опасно. Он никогда не возражал ей,
когда она была счастлива, и теперь было поздно начинать.

Так началась новая жизнь Кейт. В то время как ноябрьские недели заканчивались
короткими, тёмными, унылыми днями и холодными, ветреными ночами, уходящим годом,
многие в охваченной лихорадкой деревне тоже умирали. Во все эти скромные
жилища прекрасная девушка вошла как ангел света.
деликатесами и крепкими винами, которые питали и укрепляли их, они были обязаны
её щедрости; слова святой надежды и утешения, которые смягчали их
предсмертные часы, она читала своим нежным голосом; гимны, которые казались предвестниками
рая, она пела своим чистым голосом. Её белые руки закрывали их угасающие глаза,
складывали безжизненные руки и украшали комнату смерти цветами,
которые наполовину смягчали её ужас. Ее ловкие пальцы расправили складки
савана и простыни, и ее нежный голос нашептывал
утешение и покорность скорбящим позади. Как они благословляли
о том, как они любили её, эти бедные люди, знали только небеса и
они сами.

Во всех этих несчастных домах, у этих смертных одров, были ещё двое —
отец Фрэнсис и доктор Дантон. Они были её неутомимыми
товарищами по доброму делу, такими же неутомимыми в своём рвении и
терпении и такими же горячо любимыми, как и она. Возможно, дело было в том, что,
постоянно проповедуя терпение, она сама научилась терпению. Возможно,
именно увидев всю его доброту и неутомимую преданность, она начала
через некоторое время поняла, что была несправедлива к доктору Дантону. Она могла бы
он невольно нравился и уважал ее. Она слышала похвалы в его адрес из всех уст
в деревне, и она не могла не признать, что они были вполне заслуженными.
Почти не подозревая об этом, она начинала любить и восхищаться этим
преданный молодой Врач, который никогда не уставал в своем рвении, который был таким мягким,
и женственным, и нежным к бедным и страждущим. Воздавая должное брату
запоздалое правосудие, до нее начало смутно доходить, что, возможно, она
поступила несправедливо и по отношению к сестре. Она никогда не знала ничего о Благодати, кроме
того, что было хорошим. Могло ли быть так, что она была предубеждена, горда и
несправедлива от начала до конца?

Она задала себе этот вопрос, возвращаясь домой однажды вечером после своей миссии
милосердия. Долгожданная свадьба должна была состояться в канун Рождества,
а сейчас было 7 декабря. Она шла домой одна, в
окружавшей её темноте. Новая жизнь несколько изменила её; суровый взгляд
исчез, лицо стало гораздо более спокойным и мягким, чем когда она пришла.
Возможно, в нём не было той сияющей яркости, но свет, который
остался, был гораздо более нежным и милым. Она выглядела очень красивой в этот
холодный ясный декабрьский день, в своей тёмной мантии, отороченной мехом, с
Красивая шляпка, тоже отороченная мехом, и длинный чёрный плюмаж, контрастирующий с
её янтарными волосами. Морозный ветер окрасил её бледные
щёки румянцем и сделал ярче свет её звёздных фиолетовых глаз. Она выглядела
прекрасно, и джентльмен подумал об этом, шагая за ней по заснеженной
земле. Она не обернулась, чтобы посмотреть, кто это был, и только когда
он встал рядом с ней, она взглянула на него, издав возглас
удивления.

"Сэр Рональд Кит! Это действительно вы? О, какой сюрприз!"

Она протянула руку в перчатке. Он взял его, подержал, пронзительно глядя
в ее глаза.

- Надеюсь, не неприятный? Вы рады меня видеть?

- Конечно! Как вы можете задавать такой вопрос? Но я думал, ты
за сотни миль отсюда, охотишься на лосей, медведей и волков в Нью-
Брансуике.

"И таким я был, и таким я мог бы остаться, если бы не услышал кое-какие новости
, которые отправили меня в Канаду, как стрелу из лука".

— Какие новости?

— Можешь спросить?

Она подняла ясные глаза на его лицо и прочла в них ответ. Новости о том, что
она свободна. На мгновение её лицо залилось краской,
а затем побледнело, став белым, как снег.

"Я узнал в дебрях Нью-Брансуика, куда сбежал, чтобы забыть тебя,
Кейт, что этот человек был тем, кем я знал, что он будет, предателем и
негодяем. Я услышал это всего две недели назад, и с тех пор я ни разу не останавливался на своем
пути к тебе. Возможно, я дурак и безумец, но я ничего не могу с собой поделать
надеюсь вопреки надежде. Я так сильно люблю тебя, Кейт, я так долго любил тебя,
что не могу тебя бросить. Он лжец, но я буду верен. Я люблю тебя
всем сердцем и душой, больше, чем свою собственную жизнь. Кейт, не
отправляй меня снова прочь. Реджинальд Стэнфорд больше не стоит между нами.
Подумай о том, как сильно я тебя люблю, и стань моей женой.

Она пыталась остановить его, но он порывисто побежал дальше. Он был таким изможденным
и так взволнован, разговаривая с ней, что она не могла сердиться, что она
не могла не пожалеть его.

- Не надо, - мягко сказала она, - не надо, сэр Рональд. Вы только причиняете боль
себе и мне. То, что я говорил тебе раньше, ты вынуждаешь меня повторить
тебе снова. Я не люблю тебя и не могу быть твоей женой.

«Я и не жду, что ты меня полюбишь, — нетерпеливо сказал он. — А зачем?
Я буду ждать, я сделаю всё, что ты пожелаешь, только дай мне
надежду. Дай мне шанс, Кейт! Я люблю тебя так искренне и всецело, что это
рано или поздно мы добьемся возвращения".

- Ах, не говорите мне, - сказала она с нетерпеливым вздохом, - не говорите
мне о любви. Я покончил с этим, мое сердце превратилось в пыль. Я
недостоин вас - я недостоин такой преданности. Я благодарю вас, сэр
Рональд, за честь, которую ты мне оказываешь, но я не могу... я не могу выйти за тебя замуж!"

"И ты позволишь этому трусу Стэнфорду хвастаться, как он действительно хвастается, что
ты будешь жить и умрешь холостяком ради него!" - с горечью воскликнул он. "Он
заключил на это пари в лондонском клубе с майором Лодердейлом
из гвардии".

— Нет! — сказала она, краснея и сверкая глазами. — Он никогда
этого не делал!

"Он это сделал. У меня есть доказательства. Ты так сильно его любила,
что он хвастался, что ты никогда не выйдешь замуж. Они с Лодердейлом поспорили.


Она сделала долгий, глубокий вдох, сверкая глазами и стиснув белые зубы.

— Подлец, — закричала она, — подлый, лживый, трусливый подлец! О, если бы я
была мужчиной!

"Отомсти ему, не будучи мужчиной. Докажи, что он лжец и хвастун.
Выходи за меня!

Она не ответила, но он прочел надежду на ее раскрасневшемся взволнованном лице.

«Кроме того, — лукаво продолжил он, — что ты здесь будешь делать? У тебя нет
больше не будет дома, когда твой отец женится; если только ты не согласишься быть
подчиненной женщине, которая когда-то была его экономкой. У тебя не будет
места в мире; ты будешь только обузой; твоя мачеха
пожелает убрать тебя с дороги, а твой отец научится желать так же, как его
новая жена. О, Кейт, пойдем со мной! Приезжай в Глен-Кит и правь
там; мы будем путешествовать по миру; у тебя будет всё, что
может дать богатство; все твои желания будут исполнены; ты будешь
королевой, моя прекрасная, на шее у тех, кто пренебрегал тобой и
унизил тебя. Оставь эту ненавистную Канаду и поезжай со мной как моя
жена - как леди Кит!"

"Не надо! не надо! - воскликнула она, поднимая руку, чтобы остановить его страстные
мольбы. - Ты сбиваешь меня с толку, у меня перехватывает дыхание! Дай мне время, дай
я подумаю; у меня сейчас голова идет кругом.

- Сколько хочешь, моя дорогая. Я не прошу у тебя любви сейчас; это
придет со временем. Дай мне только надежду, и я смогу ждать - ждать так долго, как
Иаков ради Рахили, если потребуется.

Он поднес ее руку к губам, но быстро опустил, потому что она
была как лед. Она смотрела прямо перед собой, на бледно-желтый
закат, ее темные глаза полны сумеречного огня, но лицо такое же
бесцветное, как заснеженная земля.

- Ты больна, Кэт? - спросил он встревоженно. - Я огорчил тебя? я
взволновал тебя своим внезапным приходом?

"Ты взволновал меня", - ответила она. "У меня кружится голова. Не разговаривай со
мной больше. Я хочу побыть одна и подумать».

Остаток пути они прошли бок о бок в полном молчании. Когда они
дошли до дома, Кейт сразу же побежала в свою комнату, а капитан
Дантон вышел в холл, чтобы поприветствовать своего старого друга. Мужчины обменялись рукопожатиями.
Они прогуливались по саду, куря сигары перед ужином, и сэр Рональд
вкратце рассказал о цели своего возвращения и о недавнем предложении, сделанном его
дочери. Капитан Дантон слушал молча и немного тревожно. Он
давно знал шотландского баронета, знал, насколько он богат и
как страстно любит свою дочь, но, несмотря на это, у него было
интуитивное чувство, что Кейт не будет с ним счастлива.

- Значит, она вам ничего не ответила? - спросил он, когда сэр Рональд
закончил.

- Пока ничего, но скоро ответит. Должен ли этот ответ быть благоприятным,
Капитан Дантон, ваш, я надеюсь, тоже будет благосклонен?

Он говорил довольно надменно, и румянец еще больше окрасил румяное лицо
Капитана.

- Моя дочь позаботится о себе сама. Если она думает, что может быть счастлива в качестве
твоей жены, мне нечего сказать. Вы говорили о Реджинальде Стэнфорде
минуту назад; вам известно что-нибудь о его действиях с тех пор, как он покинул Канаду?

— «Очень мало. Он продал свой офицерский чин и ушёл из армии — некоторые
говорят, что он уехал из Англии. Его семья, как вы знаете, отвернулась от него из-за
его бесчестного поведения».

«Я знаю — несколько месяцев назад я получил письмо от Стэнфорда Ройалса, в котором
в котором его отец выразил своё глубокое сожаление и неодобрение поведением
сына.

«Это всё, что вы о нём знаете?»

«Это всё. Я не наводил справок — я считал, что эта подлая собака недостойна
внимания».

Капитан Дантон вздохнул. Он очень любил свою хорошенькую, ясноглазую,
рыжеволосую Розу и не мог до конца забыть ее,
несмотря на ее проступок. Они прогуливались взад и вперед в серых, холодных
зимних сумерках, пока звон колокольчика не позвал их к обеду
в дом. Кейт была там, очень красивая, подумал сэр Рональд, в этом
темном, роскошном шелке, с блестящими украшениями в золотистых волосах.

В ту ночь, когда все домочадцы уже спали, Кейт долго сидела,
размышляя о прошлом, настоящем и будущем. Она отпустила
Юнис и сидела у камина в свободном белом халате,
её прекрасные волосы рассыпались по плечам, а глубокие, серьёзные глаза были устремлены на красное
пламя. Что ей делать? Принять предложение сэра Рональда Кейта и занять
блестящее положение в обществе или опуститься до ничтожества в этом
отдаленном уголке земли? Все, что он сказал, было правдой: через несколько
дней ее отец женится. Другая станет хозяйкой там, где она
правил — другой, который мог смотреть на неё как на обузу и
тяготу. Она была довольна тем, что оставалась здесь, пока занимала первое
место в сердце своего отца; но теперь это место занимал другой, и
он будет занимать его всегда. Что ей делать в долгие дни, месяцы и
годы, которые наступят? Как ей влачить бесполезное и
однообразное существование в этом унылом месте? Даже сейчас, когда она усердно
стремилась творить добро в своей миссии милосердия, были часы и часы
отвратительной, невыразимой тоски и одиночества. Когда её работа была
когда закончится лихорадка, что тогда с ней будет? То смутное
видение монастыря и вуали было смутным, как всегда, вдали. Нет
Ни пыла, ни святой тоски не наполнили ее сердце при мысли сказать
ей, что она нашла призвание. Ее жизнь была невыразимо пустой и
опустошенной, и должна была остаться такой навсегда, если она останется здесь. Другие мысли
тоже работали, соблазняя ее продолжать. Воспоминание о словах сэра Рональда
о её неверном возлюбленном — мысль о его наглой и трусливой
хвастливости — ранила её в самое сердце. Вот он, способ отомстить — способ
Она дала ему прямой отпор. Как жену сэра Рональда Кейта,
её ждала жизнь, полная великолепия и власти. Она вспомнила Глен-Кейт, каким он был когда-то,
старый и легендарный, серый и величественный, с плющом и розами, обвивающими его серые стены,
и с колышущимися деревьями, отбрасывающими манящие тени.
Кроме того, разве он не заслуживал награды за эту долгую, верную,
преданную любовь? Другие девушки каждый день заключали браки по расчёту и
были довольны своей судьбой — почему бы ей не быть такой же? Она не могла вечно
оставаться равнодушной к его верности и преданности. Возможно, со временем она научится
любить его.

Огонь угасал и тлел, часы унылой зимней ночи тянулись
медленно, и в три часа нового дня одинокий наблюдатель
лёг спать.

Шотландский баронет недолго оставался в неведении.
На следующее утро, когда мисс
Дантон спускалась по каменным ступеням с каким-то бумажным свёртком для своих бедных больных пенсионеров, к ней присоединился сэр Рональд Кит.

— Я провёл бессонную ночь, — сказал он. — Я не успокоюсь, пока не получу ваш ответ.
Когда я его получу, Кейт?

Её лицо слегка побледнело, но в остальном она не изменилась, и её голос звучал довольно твёрдо.


— Теперь, если хотите.

— И это «да», — нетерпеливо воскликнул он. — Ради всего святого, Кейт, скажи, что это «да»!


— Это «да», если ты примешь меня такой, какая я есть. Я не люблю тебя; я не
знаю, полюблю ли я тебя когда-нибудь, но я постараюсь. Если я выйду за тебя замуж, я
буду твоей настоящей и преданной женой, и твоя честь будет такой же священной, как и моя
спасение. Если ты сможешь взять меня, зная это, я твоя.

Он заключил ее в объятия и разразился потоком страсти
восторга и благодарности. Она высвободилась, холодная и очень бледная.

- Оставь меня сейчас, - сказала она. - Я должна пойти в деревню одна. Не спрашивай слишком
много от меня, сэр Рональд, иначе ты можешь разочароваться.

- Только еще одно, моя дорогая. Твой отец женится
двадцать четвертого. Я уверен, что после этого у вас не возникнет желания задерживаться в этом доме
. Не могли бы вы обойтись без обычных формальностей и
приготовлений и пожениться в тот же день?"

— Да, да, — нетерпеливо сказала она, — пусть будет так, как ты хочешь! Что это
значит? Доброе утро.

Она быстро пошла прочь по замёрзшему снегу, оставив счастливого
поклонника возвращаться в дом и рассказывать о своей удаче.




ГЛАВА XIX.

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ.


Итак, мисс Дантон снова была "помолвлена"; снова начались приготовления к
двойной свадьбе; снова был назначен день ее бракосочетания.

На этот раз по этому поводу было поднято очень мало шума. Отец
Фрэнсис и доктор Дантон были почти единственными за пределами семьи
кто что-либо знал об этом, и почему-то именно от них Кейт
сама больше всего хотела скрыть это.

Ей было стыдно за свой корыстный брак; вопреки самой себе она
презирала себя за это и чувствовала, что они тоже должны презирать её за это.
Она виновато отпрянула под ясным, пристальным, испытующим взглядом
Отец Фрэнсис, чувствуя, как низко она, должно быть, пала в его глазах.
Она настолько уважала священника и Доктора, что
было унизительно потерять их уважение из-за ее собственного добровольного поступка. Но
отступать было слишком поздно, даже если бы она этого хотела; ее оковы были
скованы - она была связана без остатка.

Сэр Рональд Кит получил то, чего желало его сердце - Кейт Дантон была его
обещанной женой, и все же он не был вполне счастлив. Бываем ли мы когда-нибудь по-настоящему счастливы,
Интересно, когда мы достигнем цели, о которой вздыхали и тосковали
возможно, годами? Наше воображение очень склонно рисовать это желание
нашего сердца в радужных тонах, и мы так часто обнаруживаем, что, когда
оно приходит, оно оказывается всего лишь уныло-серым.

Сэр Рональд любил свою прекрасную и царственную невесту с неизменной
преданностью, которую ничто не могло изменить. Он думал, что её обещание выйти за него
станет для него идеальным удовлетворением, но он получил это обещание и не был
удовлетворён. Он хотел чего-то большего — он хотел ответной любви, хотя
знал, что она его не любит, и был недоволен. Возможно, не очень
приятно обнаружить, что женщина, которую ты любишь и на которой собираешься жениться,
холодный как айсберг - видеть, как она сжимается при твоем приближении и избегает тебя
по всем возможным поводам. Без сомнения, довольно тяжело мириться с
слабым прикосновением холодных пальцев в ответ на твою самую теплую ласку и тяжелыми вздохами в
ответ на твои самые любящие речи.

Сэр Рональд обещал довольствоваться без любви, но это было не так, и
он был раздражен, оскорблен и дико ревновал Реджинальда Стэнфорда и
ко всему ненавистному прошлому.

Так что ухаживания баронета в целом были довольно мрачными и угнетающими
даже для сторонних наблюдателей, и Кейт снова угасала
больше походил на бледную, вялую тень, а сэр Рональд пребывал в состоянии
постоянной угрюмости.

Но готовились свадебные торты и платья, и наступил декабрь
дни пролетали один за другим, приближая заветное время. Мисс
Дантон по-прежнему ревностно и неутомимо продолжала свою миссию любви. Нет
погода удерживала ее дома, никакие уговоры ее будущего мужа не были сильными
этого было достаточно, чтобы заставить ее отказаться от одного визита ради его удовольствия или ночлега.

"Оставьте меня в покое, сэр Рональд Кит, - отвечала она устало и
немного нетерпеливо. - Это ненадолго. Оставьте меня в покое!"

Лихорадка, унесшая жизни стольких людей, медленно угасала. Больные
были уже не так плохи и их не было так много, но мисс Дантон со спокойной
совестью могла бы отказаться от них; но она этого не сделала. Она никогда не
хотела быть одна - она, которая так любила одиночество совсем недавно
некоторое время назад. Она боялась себя - боялась думать - боялась того туманного
будущего, которое было так близко. Все чувства, все помыслы
восстали против мысли об этом браке без любви — осквернение
самой себя казалось ей невыносимым.

"Я приду в отчаяние у самого алтаря!" - подумала она с чем-то
похожим на отчаяние. "Я не могу выйти за него замуж, не могу! Мысль об этом сводит меня с ума
это. Какой же я негодяй! Какой же я слабый, жалкий, трусливый негодяй, чтобы не
быть способным встретить судьбу, которую я сам для себя выбрал! Я не знаю, что делать,
и мне не с кем посоветоваться — ни с кем, кроме отца Фрэнсиса, а я
боюсь с ним говорить. Я не люблю его; мне ненавистна мысль о
том, чтобы выйти за него замуж; но отступать уже поздно. Если бы только можно было умереть,
и покончить со всем этим!

Она положила руку на подоконник; голова её опустилась и упала на руку.
с тяжелым вздохом. Она была невыразимо несчастна, и одинока, и
опустошена; она собиралась скрепить свои страдания на всю жизнь с человеком, лишенным любви
брак, который претил ее душе, и у нее не было сил отступить.
Она была подобна кораблю без руля, дрейфующему без руля и компаса среди
мелей и зыбучих песков - беспомощно дрейфующему к гибели.

"Если бы я только осмелилась спросить отца Франциска, он бы сказал мне, что делать", - уныло подумала она
. "Он такой мудрый и добрый, и знает, что лучше
для каждого. Он бы сказал мне, как поступать правильно, и я хочу
поступаю правильно, если могу. Но я пренебрегал им, избегал и
увиливал от него так долго, что не имею права беспокоить его сейчас.
И я знаю, он сказал бы мне, что я поступаю неправильно; я прочитал это на его
лице; и как я могу поступить правильно?"

Она сидела в мрачных раздумьях, опустив лицо на руку. Это было
во второй половине дня 14-го - еще десять дней, и действительно будет слишком поздно.
Чем ближе подходил брак, тем отвратительнее он становился.
раскачивающиеся деревья Глен-Кейта больше не отбрасывали манящих теней. Все было
темнота и запустение. Угрюмое, сердитое лицо сэра Рональда испугало и
Это огорчило её — она полагала, что это естественно. Она вела себя плохо,
но он знал, что она не любит его; она сказала ему об этом честно и
прямо; и если он выглядел так до женитьбы, то как он будет выглядеть
после? Она была невыразимо несчастна, бедная девочка; и угрызения
совести, которые не давали ей покоя, не добавляли ей утешения.

Она долго сидела, спрятав лицо в ладони, совершенно неподвижно.
Короткий зимний день подходил к концу; холодное жёлтое солнце
висело низко в бледном небе на западе, и вечерний ветер печально вздыхал
Она встала среди деревьев. Она выглядела бледной, но решительной; она
одела шляпку для прогулки, прикрыла лицо вуалью и медленно
спустилась по лестнице.

Когда она открыла дверь дома, из гостиной вышел сэр Рональд,
не слишком довольный тем, что его бросили на весь день.

"Вы идёте гулять?" — спросил он.

"Да."

— Куда?

"В деревню."

"Всегда в деревню! — нетерпеливо воскликнул он, — и всегда одна.
Можно мне пойти с тобой? Уже поздно, темнеет."

"Нет необходимости, — ответила она, гордо глядя на него. — Мне не нужен
защитник в Сент-Круа."

Она открыла дверь, вышла и быстро зашагала по унылой
аллее к воротам. Властный тон баронета задел ее
Гордость задела за живое.

"Какое право он имеет так со мной разговаривать?" - сердито подумала она. "Если бы я
любила его, я бы этого не вынесла; я не люблю его и не собираюсь этого терпеть
".

Ее глаза сверкали, как она шла вперед, легко и быстро, держа ее
надменный голову очень прямо. Приветствия встретил ее со всех сторон, когда она проходила мимо
через село. Она ни разу не остановилась, пока не дошла до церкви, и
остановилась у калитки маленького сада перед церковью.
дом. Там она нерешительно остановилась. Как здесь было спокойно, какая святая
тишина, казалось, царила вокруг! Вся её храбрость покинула её, и она
стояла робкая и взволнованная, как школьница. Пока она колебалась,
дверь открылась, и отец Фрэнсис посмотрел на неё.

"Входите, мисс Дантон," — сказал он. — "Вы выглядите так, будто почти
боитесь."

Она открыла маленькую калитку и пошла по дорожке, странно
опустив голову и встревоженная. Отец Фрэнсис с улыбкой протянул ей руку.

"Я думал, вы придете навестить меня перед отъездом из Канады," — сказал он.
- хотя в последнее время ты, кажется, немного подзабыл о своих старых друзьях.
Входи.

- Ты один? - Спросила Кейт, следуя за ним в маленькую гостиную.

- Совсем одна. Дворняжка уехала за две мили по болезни. И как
дела у хороших людей в Дантон-Холле?

"Очень хорошо", - ответила Кейт, садясь у окна и глядя на улицу
на бледно-желтый закат.

"То есть, кроме вас, мисс Дантон. Ты похудела за
последние две недели. В чем дело?"

"Я не очень счастлива", - сказала она с легкой дрожью в голосе.
"возможно, в этом все дело".

- Несчастлива? - переспросил отец Фрэнсис с коротким, странным смешком. - Я
думал, что, когда молодые леди выходят замуж за баронетов, достигается вершина земного
счастья. Это кажется довольно грязным, этот брак ради богатства
и титула. Я не думала, что Кейт Дэнтон сделает это; но, похоже, я
совершила глупую ошибку.

- Спасибо, - очень медленно произнесла Кейт. «Я пришёл сюда, чтобы попросить вас быть жестоким
со мной — сказать мне горькую правду. Вы очень хорошо умеете быть жестоким,
отец Фрэнсис».

«Зачем вы приходите ко мне за горькой правдой?» — довольно холодно спросил священник.
«Ты всё это время обманывал себя; почему бы тебе не продолжать? Какой
смысл говорить тебе правду? В конце концов, ты поступишь так, как тебе нравится».

"Возможно, нет. Я не так низко пал, как ты думаешь. Осмелюсь сказать,
ты презираешь меня, но вряд ли ты можешь презирать меня больше, чем я презираю
себя».

— «Тогда зачем идти по пути, который ведёт тебя вниз? Почему бы не остановиться,
пока не стало слишком поздно?»

"Теперь уже слишком поздно!"

"Чушь и вздор! Это ещё одно твоё заблуждение. Ты, или, скорее,
твоя гордыня, которая была главным камнем преткновения на твоём
жизнь, ведёт тебя по этому пути самообмана. Слишком поздно! Было бы не так
поздно, если бы ты была у алтаря! Лучше остановись сейчас и вынеси
унижение, чем сделать свою жизнь и жизнь этого человека несчастной.
Ты никогда не будешь счастлива как жена сэра Рональда Кейта; он никогда не будет
счастлив как твой муж. Я знаю, как ты пытаешься обмануть себя; я
знаю, что ты пытаешься поверить, что со временем полюбишь его и будешь счастлива.
Не потакай больше своим софизмам; не поддавайся собственной
гордости и глупости.

«Гордости и глупости!» — возмущённо повторила она.

"Да, я повторяю это. Ваше сердце, ваша совесть должны признать правду
то, что я говорю, если ваши губы этого не хотят. Вы когда-нибудь согласились бы, сэр
Рональд Кит, если бы ваш отец не собирался жениться на Грейс Дэнтон?"

Внезапный румянец, заливший ее лицо, ответил за нее, хотя она
промолчала. Она сидела, глядя прямо перед собой в пустоту, с
жестким, полным отчаяния выражением в темных глубоких глазах.

«Ты же знаешь, что не стал бы. Но твой отец собирается жениться на самой
прекрасной и достойной уважения женщине; его привязанность не совсем к нему
дочери больше нет; она должна немного постоять в тени и посмотреть
другое правление, где она раньше была королевой. Она не может занимать первое место
в сердце и доме своего отца; поэтому она готова покинуть этот дом
с первым мужчиной, который попросит ее об этом. Она не любит его; между ними нет
симпатии или чувства общего; они даже не
одной религии; она знает, что будет несчастна, и что она будет
сделай его тоже несчастным. Но какое все это имеет значение? Ее гордость должна быть
уязвлена, ее самолюбие унижено, и все остальные соображения должны
уступите этому. Она готова лжесвидетельствовать, поклясться любить и
чтить человека, который для нее не больше, чем тот крестьянин, идущий по
дороге. Она готова унизить себя и рискнуть своей душой из-за корысти
скорее выйти замуж, чем терпеть эту рану, нанесенную гордости!"

"Продолжай!" Кейт с горечью сказала: "Хорошо, когда твое сердце разрывается
иногда, я полагаю. Прошу, продолжайте".

"Я намерен продолжать. Ты привыкла быть королевой всю свою жизнь - к
тому, что тебе льстят, потакают и балуют до предела, и
это пойдет тебе на пользу. Когда ты станешь несчастной женой этого человека, ты будешь
никогда не говорите, что отец Фрэнсис мог бы предупредить меня — отец Фрэнсис мог бы
спасти меня. Вы правили здесь с размахом и шумом; вам было
угодно ослеплять и сбивать с толку простых людей Сент-Круа, чтобы вас
воспринимали как своего рода богиню. Ваш ранг, и
достижения, и красота — теперь мы говорим чистую правду, мисс
Дантон, всеми этими дарами, которыми Бог так щедро наделил тебя,
ты злоупотребил. Тебе так не кажется, не так ли? Ты думаешь, что был
очень хорошим, очень милосердным, очень снисходительным. Я этого не отрицаю
вы творили добро, были своего рода ангелом-хранителем для
бедных и больных, но каков был ваш мотив? Был ли он таким, что заставляет
тысячи девушек, таких же молодых, богатых и красивых, как вы, отказываться
от всего ради скромной одежды и скромных обязанностей сестры милосердия?
О нет! Вам нравилось, когда вас боготворили, почитали и смотрели на вас как на
ангела на земле. В основе всего этого лежала твоя гордость, которая побуждает тебя продавать себя
за столько-то тысяч фунтов в год
все. Вы хотите занять первое место в великой битве жизни - вы
хочешь, чтобы все препятствия расступились перед тобой. Этого не может быть; и вся твоя
жизнь - провал."

- Продолжай, - повторила Кейт, не шевелясь и не глядя на него,
белая как смерть.

"Вы считали себя очень хорошей, очень безупречной и благодарили
Небеса в каком-то возвышенном смысле, что ты была не такой, как другие женщины,
лживой, подлой и грязной. Вы хотели пройти по жизни по
тропе из роз без шипов, к безмятежной смерти и наследию
славы на небесах. Испытания простых людей были не для вас; горе,
разочарование и страдания должны были миновать мисс Дантон. Вы были
так хорошо, и так высоко в облаках, что ничто низкое или низменное не могло достать
тебя. Что ж, этому не суждено было сбыться. В конце концов, ты был всего лишь глиной -
фарфор из человеческой глины, возможно, но при этом очень хрупкий. Беда
пришла; человек, из которого ты сделала своего рода идола, которому ты отдала
все свое сердце, любовь настолько сильная, что кажется греховной, - этот человек
бросает тебя. Сестра, которой вы доверяли и которую любили, обманывает
вас, и вы понимаете, что беда — это нечто большее, чем слово из двух
слогов. Вы всегда были очень великими, благородными и героическими.
жизнь, в теории - как мы находим вас на практике? Почему, поникшая, как любая
другая потерявшая любовь девица, чахнущая без единого усилия к тому величию
и героизму, о которых ты так много думал; без единой цели победить
самому, без малейшего усилия покориться воле Небес. Ты
восстаёшь против женитьбы своего отца; все остальные должны быть одиноки
и несчастны, потому что ты несчастен; мир должен носить траур, а
солнечный свет должен быть приглушён. Но мир смеётся и поёт, как обычно,
солнце сияет так же радостно. Брак твоего отца будет
свершившийся факт, и наша современная героиня говорит «да» первому мужчине,
который в приступе хандры просит её выйти за него замуж, потому что она станет падчерицей Грейс
Дантон и должна будет отойти на второй план,
и с нетерпением ждать обычной скучной жизни, которую ведут простые смертные. Она
не просит помощи там, где можно найти только помощь; поэтому в час ее
испытания для нее нет света ни на земле, ни на Небесах. О, дитя мое! остановись
и подумай, что ты собираешься делать, пока не стало слишком поздно.

"Я не могу думать", - сказала она глухим голосом. "Я только знаю, что я
жалкое, грешное, падшее создание. Помоги мне, отец Франциск; скажи мне
что мне делать".

"Не просите помощи у меня, - серьезно сказал молодой священник. - просите ее у
сострадательного Отца, который на Небесах. О, дитя мое, путь к
той земле мира и упокоения - это Крестный путь, единственный путь. Под нашими ногами
больше шипов, чем роз, но мы должны идти вперёд, как
стойкие солдаты, до конца, неся свой крест и сохраняя в наших
сердцах боевой клич храбрых старых крестоносцев: «Так угодно Богу».
Я не сомневаюсь, что тебе было тяжело, моя бедная девочка, но ты
Вы не можете быть избавлены от общей участи. Мне жаль вас, видит Бог,
и я бы сделал вашу жизнь счастливой, если бы мог, несмотря на все
грубые слова, которые я могу сказать. Я говорю с вами так, потому что не хочу, чтобы вся ваша жизнь
была несчастной. Ваше сердце признаёт правдивость каждого
сказанного мной слова; и помните, что есть только один рецепт
настоящего счастья — добро. Будьте добры, и вы будете счастливы. Это
избитая заповедь, взятая из тетради, - сказал отец Франциск с
легкой улыбкой. - Но поверьте мне, это единственное непогрешимое правило. Разбудить
к лучшей жизни, моя дорогая Кейт; начни новую, более совершенную
жизнь, и Бог поможет тебе. Помни, дорогое дитя, "Есть любовь, которая
никогда не подводит, когда земная любовь угасает".

Она ничего не сказала. Она поднялась, холодная, бледная и неподвижная. Священник
тоже встал.

"Ты уходишь?" спросил он.

"Да".

- Ты не обижаешься на меня за все эти откровенные разговоры? Ты мне так нравишься
сильно, ты знаешь, что я хочу видеть тебя счастливой.

- Обиделась? она ответила: "О, нет! Когда-нибудь я поблагодарю тебя; я не могу
сейчас".

Она открыла дверь и исчезла, порхая, одинокая фигура на фоне
унылые зимние сумерки. Она не останавливалась в своей быстрой походке, пока не
дошла до Дантон-холла; а затем, бледная и поглощенная своими мыслями, быстро взбежала
наверх и заперлась в своей комнате. Сбросив шляпку и
накидку, она тотчас села за письменный стол и, не дожидаясь
раздумий, взяла перо и быстро набросала записку:

Сэр Рональд: - Я обманул вас. Я поступил очень неправильно.
Я не люблю тебя — и никогда не смогу полюбить; и я не могу быть твоей женой. Мне очень
жаль; я прошу тебя простить меня — будь великодушен и освободи меня от
моё обещание. Я буду несчастна как ваша жена, и я сделаю
вас несчастным тоже. О, пожалуйста, простите меня и отпустите, ведь
я действительно не могу выйти за вас замуж.

«Кейт Дантон».

Она быстро сложила записку, положила её в конверт, написала адрес: «Сэру Рональду Киту»
и запечатала его. Все так же быстро,
словно боясь остановиться, боясь доверять себе, она встала и
позвонила в звонок. Юнис откликнулась на зов и в ужасе уставилась на нее
лицо хозяйки.

- Вы не знаете, сэр Рональд в доме? - спросила я. - Спросила мисс Дантон.

"Да, мисс; он сидит в библиотеке, читает газету".

"Он один?"

"Да, мисс".

- Тогда отнеси ему это письмо; и, Юнис, скажи мисс Грейс, что меня не будет
спустишься к обеду. Можешь принести мне чашку чая сюда. Я не очень хорошо себя чувствую
.

Юнис отправилась по своему поручению. Кейт глубоко, очень глубоко вздохнула с облегчением
когда она закрыла за собой дверь. Она придвинула свое любимое кресло
к камину, взяла со стола книгу и уселась
решительно собираясь читать. Она была полна решимости отбросить все мысли, позволить событиям
идти своим чередом и перестать мучить себя, по крайней мере, на эту ночь.

Юнис принесла чай и маленький поднос с лакомствами, задернула
штору и зажгла лампу. Кейт отложила книгу и подняла взгляд.

"Вы передали записку, Юнис?"

"Да, мисс."

"И мое послание мисс Грейс?"

"Да, мисс."

"Тогда хорошо, можете идти."

Девушка ушла, а Кейт сидела, потягивая чай и читая. Она посидела
больше получаса, а затем встала и направилась в
апартаменты мистера Ричардса. Было уже больше десяти, когда она вернулась и
вошла в свою гостиную. Она обнаружила, что Юнис ждет ее, и
сразу взяла себя в руки.

- Сегодня я лягу спать пораньше, - сказала она. - У меня болит голова. Я должна попытаться
и уснуть.

Сон, к счастью, пришел к ней почти сразу, как только она положила голову на
подушку. Она спала так, как не спала уже много ночей до этого, и проснулась
на следующее утро посвежевшей и окрепшей для новых испытаний нового
дня. Она боялась встречи со своим отвергнутым поклонником, испытывала нервный
неописуемый ужас; но встреча должна была состояться, и она собралась с духом
поблагодарила себя за встречу короткой, горячей молитвой и спустилась вниз
по лестнице.

В столовой никого не было, но стол был накрыт. Она вошла
подошел к окну и постоял, глядя на черные голые деревья, которые корчились
и стонали на утреннем ветру, а желтый солнечный свет поблескивал на
замерзшем снегу. Пока она стояла, быстрая тяжелая поступь пересекла
холл - поступь, которую она хорошо знала. Ее сердце заколотилось, дыхание участилось.
Мгновение спустя вошел сэр Рональд с распечатанной запиской, которую она ему прислала
в руке.

— Что значит эта глупость, Кейт? — сердито спросил он,
направляясь к ней. — Вот, возьми обратно. Ты не это имела в виду.

— Я это имела в виду, — сказала Кейт, съёживаясь. — Я вела себя очень плохо; мне
очень жаль, но я это имела в виду.

Его чёрные брови грозно сошлись над мрачными глазами.

"Ты хочешь сказать, что бросила меня? Ты играла роль
капризной кокетки от начала и до конца?"

"Мне очень жаль! Мне очень жаль!" — запинаясь, произнесла бедная Кейт. "Я поступила
плохо! О, прости меня! И, пожалуйста, не сердись."

Он разразился резким смехом.

"Вы сожалеете! и вы поступили неправильно! Клянусь душой, мисс Дантон, вы
очень мягко выражаетесь. Вот, заберите это бессмысленное письмо.
Я не могу и не стану освобождать вас от помолвки."

Он протянул ей письмо, но она не взяла его. Сильная и гордая
дух начал подниматься; но воспоминание о том, что она навлекла это на себя,
удерживало ее в узде.

"Я не могу взять назад ни слова из этого письма. Я совершил большую ошибку,
думая, что могу жениться на тебе; сейчас я понимаю это больше, чем когда-либо. Я признал свою
вину. Я сказал тебе, что сожалею. Я больше ничего не могу сделать. Как джентльмен, вы
обязаны освободить меня.

"Конечно", - сказал он с горькой усмешкой. "Как джентльмен, я обязан
позволить вам играть быстро и свободно со мной, сколько душе угодно. Вы
вели себя со мной очень благородно, мисс Дантон, и очень похоже на
благородная женщина. Ты хочешь получить удовольствие от того, что тебя саму бросили
бросить другого? Вряд ли это то, за что нужно мстить
Что со мной делает Реджинальд Стэнфорд".

Кровь негодования бросилась в лицо Кейт; в ее глазах ярко вспыхнул гневный
огонь.

- Уходи! - крикнула она звенящим командным тоном. «Покиньте дом моего отца,
сэр Рональд Кит! Я думала, что разговариваю с джентльменом. Я поняла,
что ошибалась. Уходите! Если бы вы были монархом всего мира, я бы не вышла за вас
сейчас».

Он стиснул зубы, яростно выругавшись от злости и гнева. Письмо, которое она
Она всё ещё держала в руке письмо, которое отправила ему. Он яростно разорвал его на мелкие кусочки
и швырнул их к её ногам,

и они рассыпались у её ног белым дождём. — Я уйду, — сказал он, — но я запомню этот день, и ты тоже.
Я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, как ты ведёшь себя с
порядочным человеком, когда бесчестный бросает тебя.

С последней не по-мужски насмешливой фразой он ушел, хлопнув за собой дверью дома
пока старый особняк не затрясся. И Кейт убежала обратно в свою комнату, и
упала на колени перед своей маленькой белой кроваткой и молилась с
страстным потоком слез о том, чтобы у нее были силы вынести свой горький, очень горький крест
.

Позже в тот же день в Дантон-Холл за багажом баронета
пришёл человек из деревенского отеля. Капитан Дантон, озадаченный и сбитый с толку,
обратился к дочери за объяснением этих странных событий. Кейт рассказала
довольно унизительную историю, опустив жестокие насмешки сэра Рональда,
опасаясь ссоры между ним и её отцом.

- Не говори ничего об этом, папа, - умоляюще сказала Кейт. "Я
вела себя очень плохо, и я чувствую себя более несчастной и сожалею обо всем этом, чем
могу тебе выразить. Не пытайся увидеться с сэром Рональдом. Он справедливо очень зол, и
в гневе может наговорить такого, что спровоцирует ссору. Я
сейчас и без этого достаточно несчастен ".

Капитан Дантон пообещал и потихоньку отправил шотландца с
пожитками. В тот же вечер сэр Рональд отбыл в Квебек, чтобы взять билет
до Ливерпуля.




ГЛАВА XX.

НЕСУЩИЙ КРЕСТ.


Мрачная пустота, наступающая после любого рода волнений, очень тяжела для
переживания. Скучная монотонная жизнь после отъезда шотландского баронета
сильно сказалась на Кейт. Лихорадочное возбуждение от
короткой второй встречи поддержало её и разожгло в ней огонь
в её голубых глазах и на бледных щеках. Но в наступившей за этим неподвижной
тишине свет померк, розы увяли, и вернулись прежняя
усталость и апатия. У неё не было даже увлекательной
задачи в виде роли сестры милосердия-любителя, потому что лихорадка почти прошла, и
ей больше нечего было делать.

На этот раз не было ни скандала, ни _;шумихи_ из-за расторгнутого брака,
потому что его держали в строжайшей тайне — только в кухонном шкафу
шли бесконечные пересуды и домыслы.

Свадебное платье, сшитое во второй раз для мисс Дантон, было
второй раз тихо убрали.

Отец Фрэнсис за все свои визиты в Дантон-Холл ни разу не сделал
ни малейшего намека на произошедшее событие. Только он положил свою
руку на поникшую голову Кейт со словами "Да благословят тебя Небеса, дитя мое!", произнесенными так
пылко, что она почувствовала себя вознагражденной за все унижение, которое ей пришлось
претерпел.

Так незаметно в Дантон-Холле пролетел декабрь, и наступил канун Рождества,
день свадьбы Грейс Дантон. Около десяти утра к парадной двери подъехали большие,
просторные старомодные семейные сани, и
В зал вошла свадебная процессия и направилась в церковь. Очень избранная
компания: невеста и жених, брат невесты и
две дочери жениха.

Коричневая бархатная шляпка Грейс, коричневое шёлковое платье и жакет из тюленьей кожи не
совсем подходили для невесты, но с каштановыми волосами,
гладкими и блестящими, и карими глазами, полными счастья, Грейс выглядела
очень милой и прекрасной.

Ини в светлом шёлковом платье и красивой шляпке с длинным белым пером выглядела
прекрасной, как лилия, и счастливой, как королева, и очень гордилась своим положением
подружки невесты.

И Кейт, которая теперь храбро несла свой крест, одетая очень просто,
сидела рядом с доктором Фрэнком и старалась слушать и интересоваться тем, что он
говорил, и всё это время чувствовала себя как в каком-то неестественном сне.
Она видела унылое, серое, безсолнечное небо, предвещавшее бурю,
пустынные заснеженные поля, тихую деревню и маленькую церковь с
высоким шпилем и сверкающим крестом. Она видела всё это как в тумане,
как будто потерялась, сидела в церкви на скамье,
слушала и смотрела, как человек, который ходит во сне. Её отец
Они собирались пожениться! Как странно и неестественно это казалось. Она никогда
не привыкала к этой мысли, возможно, потому, что никогда
не позволяла себе думать об этом, а теперь он стоял на коленях на ступенях алтаря, рядом с Фрэнком
Дантоном, а Ини — по левую руку от Грейс, и Кэр, и
отец Фрэнсис были там в стихаре и епитрахили, и церемония
продолжалась. Она увидела кольцо, надетое на палец Грейс, услышала Проклятие
Голос с французским акцентом: "Генри Дантон, хочешь ли ты, чтобы Грейс Дантон стала
твоей законной женой?" и это твердое, ясное "Я сделаю" в ответ.

Потом все закончилось; они поженились. Ее бледное лицо опустилось на
переднюю перекладину скамьи, и по нему пролился дождь горячих слез.

Свадебный квартет направлялся в ризницу, чтобы зарегистрировать свои
имена. Она больше не могла задерживаться, хотя чувствовала, что хотела бы
хотела остаться здесь и умереть, поэтому она встала и устало пошла следом. Её
отец смотрел на неё тревожным, умоляющим взглядом; она подошла и
поцеловала его с улыбкой на бледном лице.

«Я надеюсь, что ты будешь очень счастлив, папа», — прошептала она.

Затем она повернулась к Грейс и прикоснулась холодными губами к
румяной щеке невесты.

— Я очень желаю вам счастья, миссис Дантон, — сказала она.

Да, она никогда не смогла бы стать матерью — она была всего лишь миссис Дантон, женой своего отца;
но отец Фрэнсис бросил на неё добрый, одобрительный взгляд, даже за
это. Она отвернулась от него с усталым вздохом. О, сколько хлопот и
насмешек было во всём этом? Какой унылой, жалкой была вся эта деловая жизнь!
Чувство одиночества и опустошённости давило на её
сердце в это унылое декабрьское утро, как свинец.

Должен был состояться свадебный завтрак, но Кёр, отец Фрэнсис,
и доктор Фрэнк были единственными гостями.

Кейт сидела рядом с отцом - Грейс теперь председательствовала, Грейс была хозяйкой
Зала - и все так же ошеломленно и тоскливо прислушивалась к происходящему замешательству
языки, огонь тостов, звон фарфора и серебра и
смех гостей. Она сидела очень тихо, ела и пила, потому что
ей нужно было есть и пить, чтобы не привлекать внимания, и она не думала о том, как прекрасна
она была в своём синем шёлковом платье, её шея и руки блестели, как слоновая кость,
на фоне лазури. Какое значение теперь имело то, как она выглядела?

Капитан и миссис Дантон отправлялись в свадебное путешествие.
Торонто - не собиралась отсутствовать больше двух недель. Они должны были уехать
двухчасовым поездом; позавтракав, Грейс поспешила переодеться
платье. Доктор Фрэнк собирался отвезти Ини на станцию на катере,
чтобы проводить их, но Кейт отказалась сопровождать их. У двери она пожала им руки
, а затем повернулась и пошла обратно в пустой,
безмолвный дом.

Свадьба, когда молодожёны, устыдившись самих себя, разбегаются
по округе в поисках развлечений и забав, оставляет в любом
доме почти такое же уныние, как на похоронах. Гробовая тишина наступает после шума
и суетились; те, кто остался, сидели, ничего не понимая, чувствуя, что в их
кругу образовалась брешь, которую никогда не восполнить. В Дантон-Холле
было хуже, чем обычно. Зимняя погода, исключавшая всякую возможность
забыть о делах и отдохнуть на свежем воздухе, отсутствие гостей — ведь
Кэр, отец Фрэнсис, доктор Дантон и преподобный мистер Клэр
составляли весь список посетителей Кейт — всё это делало уныние
ещё более унылым. Она могла вспомнить это время в прошлом году, когда Реджинальд и
Роуз, и сэр Рональд, и все остальные были с ними — тогда их было так много, а теперь так мало;
остались только она и Ини.

Память о прошедшем времени вернулась с притупленным чувством боли и
несчастья. Она так много страдала, что ощущение страдания было
притуплено - была только безысходная боль в сердце, когда она думала
об этом сейчас.

Декабрь и старый год угасли в огромном снежном покрове.
Наступил январь, и первая неделя его тянулась незаметно, а хозяина и
хозяйку дома каждый день ждали домой.

В конце январского дня Кейт сидела у окна в гостиной
. Она подперла подбородок рукой и пристально смотрела на белый
темнота. Ветер так шумел и грохотал внутри и снаружи,
что она не услышала ни тихого стука в дверь, ни поворота
ручки. Она очнулась от своих размышлений, только когда знакомый голос позвал её по имени.


"Пожалуйста, мисс Кейт."

"О, это вы, Огден? Я вас не слышала. Что случилось?"

Мистер Огден подошёл ближе и понизил голос:

«Мисс Кейт, вы сегодня поднимались наверх?»

Кейт поняла, что он имел в виду под этим довольно осторожным вопросом: была ли она у
мистера Ричардса?

«Нет, — с тревогой ответила она, — что-то случилось?»

- Боюсь, что да, мисс Кейт. Боюсь, что он не очень здоров.

- Не очень здоров! - повторила мисс Дантон. - Вы хотите сказать, что он болен,
Огден?

- Да, мисс Кейт, боюсь, что болен. Прошлой ночью ему было не очень хорошо, и
сегодня утром ему еще хуже. Он жалуется на ужасную головную боль, и у него
совсем нет аппетита. Он почти весь
день пролежал".

- Почему ты не сказал мне раньше? - Воскликнула Кейт, испытывая угрызения совести из-за
своего пренебрежения. - Я немедленно пойду к нему.

Она поспешила наверх, в комнаты своего брата. Молодой человек был
в спальне, лежа на кровати, одетый, в каком-то оцепенении. Когда
Кейт склонилась над ним и заговорила, он открыл глаза, тусклые и отяжелевшие.

"Гарри, дорогой", - сказала Кейт, целуя его, "в чем дело? Ты
болен?"

Гарри Дантон сделал попытку приподняться, но снова упал на подушку.

"Моя голова болит так, словно она вот-вот расколется, и я чувствую себя так, словно на каждую мою конечность навалилась
тонна веса. Кажется, у меня начинается
лихорадка.

Кейт побледнела.

- О, Гарри, ради Всего Святого, не думай так! Лихорадка покинула
деревню; почему она должна быть у тебя сейчас?"

Он не ответил. Тяжелое оцепенение, притупившее все чувства, навалилось на него
и лишило дара речи. Его глаза закрылись, и в следующее
мгновение он провалился в глубокий, летаргический сон.

Кейт встала и вышла в коридор, где обнаружила ожидающего ее Огдена
.

"Он уснул", - сказала она. - Я хочу, чтобы ты раздел его и уложил
как следует в постель, пока я пойду и приготовлю физраствор. Я
боюсь, что он будет очень болен.

Она прошла мимо и сбежала вниз по лестнице в кабинет отца, где стоял
аптечка. Ей потребовалось некоторое время, чтобы приготовить физиологический раствор
сквозняк; и когда она вернулась в спальню, Огден уже закончил
своё дело, и больной был в безопасности в постели. Он всё ещё спал — крепко,
глубоко, — но его дыхание было тяжёлым, а губы пересохли.


«Я дам ему это, когда он проснётся, — сказала Кейт, — и буду сидеть с ним всю ночь. Вы можете остаться в соседней комнате, Огден, чтобы быть
на расстоянии звонка, если понадобится.

Кейт оставалась с больным братом все долгие часы той зимней
ночи. Она сидела у постели, обтирая его разгорячённое лицо и лихорадочные руки,
и поднося к его сухим губам прохладительные напитки. Лампа с абажуром освещала комнату
смутно, слишком смутно, чтобы видеть и читать; поэтому она терпеливо сидела, прислушиваясь к
снежной буре и наблюдая за лицом своего больного брата. В соседней комнате мистер
Огден спал сном праведника в кресле, его глубокий храп
как бы аккомпанировал вою ветра.

Медленно-медленно тянулись часы, и наступило утро. Ему стало
хуже, он ослаб, был в прострации и смертельно болен, но не бредил.

"Я знаю, что у меня жар, Кейт," — сказал он слабым шепотом. — "Я рад
этому. Я только надеюсь, что это будет милосердно и избавит меня от страданий."

Кейт спустилась к завтраку, который не смогла съесть, а затем вернулась
в комнату больной. Ее опыт работы среди больных деревни сделали
ее умелые в болезни; но, несмотря на все, что она могла сделать, Гарри рос
слабее, и хуже. Она не осмеливалась позвать на помощь, она не осмеливалась вызвать
Врача до возвращения отца.

"Он должен быть здесь сегодня", - подумала она. «Да будет на то воля Божья! Если он не
справится и Гарри будет становиться всё хуже, я пойду и поговорю с отцом Фрэнсисом
сегодня вечером».

К счастью, в этом неприятном разговоре не было необходимости. Ближе к вечеру
поезд привез молодоженов домой. Кейт и Ини встретили их в
холле, последняя пылко целовала обеих, а Кейт только пожимала
руки, с бледным и встревоженным выражением лица.

Миссис Грейс поднялась наверх с Ини, чтобы переодеться в дорожный костюм,
а капитан Дантон остался стоять в холле со своей старшей
дочерью.

"В чем дело, моя дорогая?" спросил он; "Что пошло не так?"

"Боюсь, что-то очень серьезное, папа. Гарри болен".

"Болен! Как? - когда?-- что с ним?"

"Лихорадка", - сказала Кейт шепотом. "Никто в доме еще не знает об этом
но Огден. Ему стало плохо позавчера вечером, но я ничего не знала об этом
до вчерашнего дня. Я сидела с ним всю ночь и делала всё, что могла, но
боюсь, ему становится хуже. Я хотела позвать доктора, но не осмелилась
до вашего возвращения. Что нам делать?

"Немедленно пошлите за доктором Фрэнком, — быстро ответил её отец. —
Я не боюсь доверить ему свою жизнь. Он — сама честь, и тайна бедного Гарри
в такой же безопасности у него, как и у нас. Грейс слышала эту историю.
Я рассказал ей в Монреале. Конечно, у меня не может быть секретов от жены.
Я сам поеду в деревню, и немедленно, то есть как только
увижу бедного мальчика. Пойдем наверх, моя дорогая.

Кейт последовала за отцом наверх, в комнату больного. С
приближением ночи ему стало хуже, и он слегка бредил. Он
не узнал своего отца, когда тот наклонился и заговорил с ним. Он
беспокойно ворочался на подушке и что-то бессвязно бормотал,
ворочаясь.

"Мой бедный мальчик! Мой бедный Гарри!" - сказал его отец со слезами на глазах.
- Несчастье, похоже, отметело его по-своему. Оставайся с ним, Кейт;
Я немедленно отправлюсь за доктором Дантоном.

Пять минут спустя капитан галопом скакал к деревенской гостинице
сквозь серые, сгущающиеся сумерки. Молодой Врач был дома, сидел в своей
собственной комнате и читал увесистый на вид том. Он встал, чтобы поприветствовать своего посетителя
, но остановился, увидев его серьезное и встревоженное лицо.

- Надеюсь, ничего не случилось? он поинтересовался: "В
Холле ничего не случилось?"

Капитан оглядел маленькую комнату тем же тревожным
взглядом.

"Мы совсем одни?" спросил он.

"Совсем," ответил его зять, очень удивлённый.

"Я хочу рассказать вам историю — поделиться с вами секретом. Ваши услуги
требуются в Холле; но прежде чем я смогу воспользоваться этими
услугами, я должен доверить вам священное доверие - доверие, в котором я уверен
вы никогда не предадите.

- Я никогда не предам ваше доверие ко мне, капитан Дантон, -
молодой человек серьезно ответил.

Какое-то смутное предчувствие истины возникло в его голове, когда он говорил. Капитан
Дантон придвинул свой стул ближе и тихим, торопливым голосом начал свой
рассказ. Рассказ, который он однажды уже рассказывал Реджинальду Стэнфорду, рассказ о
его несчастном сыне.

Доктор Фрэнк слушал с непроницаемым спокойствием на лице. Он не удивился.
это выражалось на его серьезном, внимательном лице. Когда капитан
закончил свой рассказ о лихорадке, сделавшей
необходимым его присутствие, легкий румянец окрасил его лоб.

"Теперь я буду уверен", - подумал он. - Я видела мужа Агнес Дарлинг
всего один раз, и то на мгновение, но я узнаю его снова, если
когда-нибудь увижу его.

"Я сейчас приду к вам, - сказал он, вставая, - как только они оседлают
мою лошадь".

Он позвонил в колокольчик и отдал приказ. К тому времени, как он надел кепку и пальто
и сделал еще несколько приготовлений, конюх уже держал лошадь у
двери.

Уже совсем стемнело, но дорога была белой от снега, и двое мужчин
быстро ехали к Залу, а сильный январский ветер дул им в
лица. Они сразу же поднялись наверх, и доктор Фрэнк со странным
чувством последовал за хозяином Дантон-Холла через порог
комнаты таинственного мистера Ричардса.

Сын капитана лежал в лихорадочном сне, дико метался и бредил
бессвязно. Кейт, сидевшую у его постели, он принял за кого-то
другого, назвал её «Агнес» и бессвязно говорил о днях
и событиях давно минувших.

— Он думает, что она его жена, — очень печально сказал капитан. — Бедняга!

Доктор включил лампу и долго и пристально смотрел на
покрасневшее от лихорадки лицо. Казалось, что его собственное лицо отражало это
красное сияние, когда он наконец поднял взгляд.

"Это лихорадка, — сказал он, — и очень серьёзная. Вы не спали прошлой ночью,
Ваш отец сказал мне, мисс Кейт?"

"Да", - ответила Кейт.

Она была очень бледной и совершенно измученной.

- Ты недостаточно сильна, чтобы сделать что-либо подобное. Сейчас ты выглядишь
полумертвой. Я останусь здесь на всю ночь, а ты сейчас же иди и
ложись".

— Большое вам спасибо, — с благодарностью сказала Кейт. — Я могу спать, когда знаю,
что вы с ним. Как вы думаете, есть ли какая-то опасность?

"Я надеюсь, что нет. Мы с вами видели гораздо более серьёзные случаи там, на
Сент-Круа, и мы их вылечили. Это очень печальная история,
его... Мне очень жаль твоего брата". Кейт наклонилась и поцеловала разгоряченное
лицо, на которое капали слезы.

"Бедный, бедный Гарри! Преступление в этом ужасном убийстве должно быть совершено не у
него, а у низкой негодяйки, которую он сделал своей женой!"

- Вы совершенно уверены, мисс Дантон, - серьезно спросил молодой Врач,
- что, возможно, не было какой-то ужасной ошибки? Из того, что сказал мне ваш
отец, у вашего брата было очень мало доказательств преступной деятельности его жены
, кроме слов его друга Фернисса, который, возможно, был
движимый каким-то своим собственным низменным мотивом.

"У него были доказательства его собственного здравого смысла", - возмущенно сказала Кейт. "Он видел
Кросби с его женой и слышал его слова. Вина за опрометчивый поступок Гарри
должна лежать гораздо больше на ней, чем на нем.

Она повернулась и вышла из комнаты, оставив своего отца и молодого врача
дежурить у больного всю ночь. Капитан разыскал свою жену, и
объяснила причину внезапного вызова брата; и Кейт в своей
собственной комнате, совершенно измученная, легла одетая, как была, и впала в
глубокий, освежающий сон, от которого она проснулась только поздно вечером следующего дня
утром.

Когда она вернулась в палату брата, то обнаружила, что Доктор и
Капитан ушли, а Грейс дежурит. Миссис Дантон объяснила, что Фрэнка
вызвали примерно час назад, чтобы осмотреть пациента в
деревня; и Капитан, по ее просьбе, отправился немного отдохнуть
. Пациент был почти таким же, как прежде, и сейчас спал.

— Но вам не следовало приходить сюда, миссис Дантон, — упрекнула её Кейт.
"Вы же знаете, что эта лихорадка заразна.

Миссис Дантон улыбнулась.

"Моя жизнь не более ценна, чем ваша или моего мужа. Я не
боюсь — я была бы очень несчастна, если бы мне не позволили делать то, что
я могу.

Во второй раз Кейт промелькнула мысль, что она
никогда не отдавала должное этой женщине. Вот она, великодушная и
самоотверженная, рискует собственной безопасностью у постели больного сына
своего мужа. Неужели она вышла замуж за своего отца?
потому что она любила его, а не потому что он был капитаном Дантоном из Дантон
Холла?

"Отец Фрэнсис должен знать, — размышляла она, — и отец Фрэнсис воспевает её
хвалу при каждом удобном случае. Я знаю, что Ини очень её любит, и
слуги любят и уважают её так, как я никогда не видела. Может ли быть,
что я была слепа, несправедлива и предвзята с самого начала и
что жена моего отца в тысячу раз лучше меня?

Обе женщины провели весь день в комнате больной. Кейт
разговаривала со своей мачехой гораздо более учтиво и доброжелательно, чем когда-либо.
разговаривал с ней раньше и был удивлен, обнаружив, что Грейс была наготове
знания по каждому предмету, за который она бралась. Постепенно она улыбнулась сама себе
во время небольшой паузы в разговоре.

"Она действительно очень приятная", - подумала она. "Она начнет мне нравиться"
боюсь, что вскоре.

Вскоре после полудня вернулся доктор Фрэнк. В его пациенте мало что изменилось
, и у него не было причин оставаться. Он пробыл полчаса
, а затем взял шляпу, чтобы уйти. У него были более неотложные дела в
деревне, и он уехал, пообещав зайти снова до
наступления темноты.

Весть о болезни мистера Ричардса к этому времени распространилась по всему дому
. Молодой врач знал об этом и задавался вопросом, слышала ли об этом Агнес Дарлинг
и почему она не попыталась увидеться с ним. Он думал об этом
быстро шагая по аллее, и решил, что должен попытаться увидеть
ее в тот вечер, когда маленькая черная фигурка выступила из тени
из-за деревьев и столкнулся с ним лицом к лицу.

- "Ангелы и служители милосердия защищают нас", - воскликнул доктор. - "Я
подумал, что это привидение, а оказалось, что это всего лишь Агнес Дарлинг. Хотя ты выглядишь
бледным, как привидение. Что с тобой такое?

Она сжала руки и жалобно посмотрела на него.

"Он болен. Вы видели его? О, доктор Дантон! Это Гарри?"

"Моя дорогая миссис Дантон, я рад сообщить вам, что это он. Не падайте в обморок, иначе
я больше ничего вам не скажу."

Она прислонилась к дереву, бледная и дрожащая, прижав руки к
бьющемуся сердцу.

"И он болен, и я не могу его увидеть. О, скажите мне, что случилось."

"Лихорадка. Не тревожьтесь понапрасну. Я не думаю, что его жизни
что-то угрожает."

"Слава Богу! О, слава Богу за это!"

Она закрыла лицо тонкими руками, и он увидел, как
быстро текут её слёзы.

- Моя дорогая Агнес, - ласково сказал он. - Мне не нравится видеть, как ты расстраиваешься
таким образом. Кроме того, сейчас нет повода. Я думаю, твои
самые мрачные дни позади. Я не понимаю, почему ты не можешь пойти и поухаживать за своим
мужем ".

Она убрала руки от лица, ее большие темные глаза остановились
на его лице, расширенные и дикие.

- Тебе бы это понравилось, не так ли? Что ж, я действительно не думаю, что есть
что-то, что могло бы помешать. Он постоянно звонит вам, если это доставит вам удовольствие
вам приятно это знать. Немедленно расскажите мисс Дантон свою историю; скажите ей, кто
Вы правы, и если она усомнится в вашей правдивости, направьте её ко мне. У меня есть
письмо от мистера Кросби, в котором он самым торжественным образом подтверждает вашу
невиновность. Я написала ему, Агнес, так как не смогла найти времени, чтобы навестить его.
Скажите мисс Кейт сегодня, если хотите, и вы можете остаться у постели вашего
мужа на ночь. Всего доброго. Старый Рено кричит от
ревматизма; я должен пойти посмотреть, как он.

Он ушёл, оставив Агнес прислониться к дереву, дрожащую и бледную.
Значит, пришло время. Её муж жив, и его можно вернуть к ней.
пока. При этой мысли она упала на колени на заснеженную землю с
самой горячей благодарственной молитвой в своем сердце, которую она когда-либо
произносила.

Примерно через два часа, когда уже сгущались сумерки короткого зимнего дня
, Кейт вышла из комнаты больного брата. Она выглядела измученной и
измученной, когда на мгновение задержалась у окна в холле, чтобы посмотреть, как
серовато-желтый свет гаснет на небе. Она провела большую часть
дня в тесной камере, и свежий воздух снаружи показался ей
невыразимо освежающим. Она пошла в свою комнату, накинула большую матерчатую накидку
накинула на плечи отороченный мехом капюшон и вышла
на улицу.

Замерзший пруд с рыбой блестел, как лист слоновой кости, в угасающем
свете; медленно обходя его, она увидела маленькую знакомую фигурку,
одетую в черное, как монахиня. Она почти не видела бледную швею в течение
недель, та была слишком поглощена другими делами; но теперь, обрадованная
общением, она подошла к пруду с рыбками и присоединилась к ней. Когда она
подошла ближе и смогла разглядеть лицо девушки в холодных, бледных сумерках,
её поразила его бледность и невыразимо печальное выражение.

«Бедное бледное дитя! — сказала мисс Дантон. — Ты похожа на заблудившийся призрак,
призрачно бродивший по этому месту. Что случилось,
что ты выглядишь такой несчастной и одинокой?»

Агнес посмотрела в красивое, полное жалости лицо, и сердце её
забилось.

"Ничего, — сказала она дрожащим голосом, — но старая беда, которая никогда
меня не покидает. Иногда мне кажется, что я самое несчастное существо на всем белом свете
".

- Каждому сердцу свойственна горечь, - твердо сказала мисс Дантон.
- Похоже, неприятности - удел всех. Но твой... Ты никогда не говорил мне,
что это такое, и я думаю, что хотел бы знать.

Они прогуливались вдвоем вокруг замерзшего пруда, и лицо
швеи было отвернуто от угасающего света. Кейт не могла этого видеть,
но она слышала волнение в ее голосе, когда она заговорила.

"Я почти боюсь говорить тебе. Я боюсь, потому что, о, мисс Дантон! Я
обманул вас.

- Обманула меня, Агнес?

— Да, я пришла сюда под чужим именем. О, пожалуйста, не сердитесь, но
я не мисс Дарлинг — я замужняя женщина.

— Замужняя! Вы?

Она в безмолвном изумлении посмотрела на крошечную фигурку и
детское личико маленького создания рядом с ней.

"Ты женат!" - повторила она. "Ты маленький, по-детски выглядящий! И
где, во имя всего святого, твой муж?"

Агнес Дарлинг закрыла лицо руками и разразилась
истерическим потоком слез.

- Не плачь, бедная маленькая несчастная. Скажи мне, этот неверный
муж и есть тот друг, которого, как я однажды слышала, ты искала?

"Да, да", - ответила Агнес сквозь рыдания. - О, мисс Дантон! Пожалуйста,
пожалуйста, не сердитесь на меня, потому что я действительно очень несчастна.

- Сердится на тебя, мое бедное дитя, - нежно сказала Кейт. - Нет, конечно! Но
Расскажи мне всё об этом. Как этот жестокий муж бросил тебя? Разве
он не любил тебя?

"О, да, да, да."

"А ты — ты любила его?

"Всем сердцем."

Воспоминание о собственной умершей любви пронзило Кейт до глубины души.

- О! - с горечью сказала она. - в конце концов, это всего лишь очень старая история. Мы
все одинаковы; мы отдаем все свое сердце за мужскую улыбку, и,
поистине, мы получаем свою награду. Твой муж облюбовал, я
предположим, в какой-то новый и свежее лицо, и бросил тебя ради нее?"

- Агнес, дорогая посмотрел с широкими черными глазами.

— О, нет, нет! Он любил меня преданно. Он никогда не был неверным, как вы думаете.
Дело не в этом; он думал, что я неверная, подлая и порочная. О! — воскликнула она,
снова закрыв лицо руками. — Я не могу передать вам, какой
подлой он меня считал.

— Кажется, я понимаю, — медленно произнесла Кейт. - Но как это было? Это было не
конечно, правда.

Агнес подняла лицо, встретила скорбный взгляд своих серьезных темных глаз
пристальный взгляд серьезных голубых.

- Это была неправда, - просто ответила она. - Я любила его всем сердцем,
и только его. Он был для меня всем на свете, потому что я была одна, сирота,
без сестер и братьев. У меня был только один родственник на всем белом свете -
дальний кузен, молодой человек, который жил в одном доме со мной. Я
была всего лишь бедной работающей девушкой из Нью-Йорка, и мой муж был намного выше меня
я так думала тогда, знаю это с тех пор. Я очень мало знала о нем. Он
жил в том же доме, и я видел его только за столом. Как он вообще
смог полюбить меня — такую бледную, тихую — я не знаю; но
он любил меня — любил — и сейчас мне очень приятно это вспоминать. Он любил
меня и женился на мне, но под вымышленным именем, под именем
Дорогая, теперь я знаю, что это было не настоящее его имя.

Она немного помолчала, и Кейт посмотрела на неё с внезапным, затаённым интересом.
Как эта история похожа на другую, ужасно знакомую.

"Мы поженились, — тихо и печально продолжила Агнес, — и я была счастлива.
О, мисс Дантон, я никогда не смогу передать вам, как невыразимо счастлива я была какое-то время.
Но это было недолго. Проблемы начали накапливаться быстро и в большом количестве
за несколько месяцев до этого. Мой муж был игроком, — она сделала паузу на секунду или
две, когда мисс Дантон резко заговорила, — и вернулся к своим старым привычкам,
засиживаясь допоздна, и часто, когда проигрывал деньги,
возвращался домой угрюмый и несчастный. У меня не было никакого влияния на него, чтобы остановить
его. У него был друг, другой игрок и очень плохой человек, который втянул его в это дело
. Было очень тоскливо сидеть в одиночестве ночь за ночью до двенадцати или
часу дня, и моим единственным посетителем был мой двоюродный брат, молодой человек, о котором я вам рассказывала
. Он был влюблён и тайно помолвлен с молодой леди, чья
семья была богата и ни за что не согласилась бы на этот брак. Я была
его единственной наперсницей, и он любил приходить ко мне по вечерам и говорить со мной о
Хелен. Иногда, видя, что я такая одинокая и подавленная, он оставался у меня на ночь.
со мной в течение получаса после возвращения Гарри; но видит Бог, ни
ни ему, ни мне и в голову не приходило, что это может быть неправильно. Из этого никогда не вышло бы ничего плохого
, потому что мой муж знал его и любил, если бы не тот товарищ по азартным играм,
которого звали Фернисс.

Она снова остановилась, дрожа и взволнованная, потому что мисс Дантон издала
резкое, непроизвольное восклицание.

- Продолжайте! — Продолжайте! — сказала она, затаив дыхание.

— Этот Фернисс ненавидел моего кузена, потому что тот был его успешным соперником в
отношениях с Хелен Гамильтон, и отомстил ему самым жестоким и подлым образом.
Он узнал, что мой кузен имел привычку навещать меня.
иногда по вечерам, и он отравлял разум моего мужа
самыми грязными инсинуациями.

"Он сказал ему, что Уильям Кросби, мой кузен, был моим старым любовником, и
это ... о, я не могу передать вам, что он сказал! Он довел моего мужа, который был
жестоким и страстным, до полусумасшедшего состояния и отправил его домой однажды ночью пораньше,
когда он знал, что Уилл наверняка будет со мной. Я так хорошо помню ту ужасную ночь,
что у меня есть ужасная причина её помнить. Уилл сидел со мной,
говорил о Хелен, рассказывал, что больше не может ждать, что она
согласилась, и они собирались сбежать на следующую ночь. Пока он
Пока я говорила, дверь распахнулась, и перед нами предстал Гарри,
побагровевший от ярости, с пистолетом в руке. Секундой позже раздался
выстрел — Уильям Кросби вскочил со своего места и упал вперёд с
криком, который я никогда не забуду. Кажется, я тоже кричала; я едва
помню, что делала, но в мгновение ока комната наполнилась людьми, а мой муж
исчез — как, я не знаю. Это было два года назад, и с тех пор я его ни разу
не видела, но я думаю...

Она замолчала, потому что Кейт Дантон внезапно и резко схватила её за руку,
её глаза расширились.

- Агнес! - воскликнула она страстно. - Что ты такое рассказала
мне? Кто ты?

Агнес Дарлинг подняла сложенные руки.

- О, мисс Дантон, - воскликнула она, - ради нашего дорогого Господа, сжальтесь надо мной
! Я несчастная жена твоего брата!"




ГЛАВА XXI.

ДОБРЫЕ ДЕЛА ДОКТОРА ДАНТОНА.


Две женщины стояли в мрачных сумерках и смотрели друг на друга — Агнес
с жалобным, умоляющим взглядом, Кейт — ошеломлённая и безнадёжно растерянная.

"Жена моего брата!" — повторила она. "Вы! Агнес, дорогая!"

"О, дорогая мисс Дантон, сжальтесь надо мной! Позволь мне увидеть его. Позволь мне сказать ему
Я невиновна, и что я люблю его всем сердцем. Не отвергай меня
прочь! Не презирай меня! Действительно, я не такое уж виноватое создание, как он думает
я!"

"Агнес, подожди", - сказала Кейт, протягивая руку. "Я настолько сбит с толку
этим открытием, что едва знаю, что делать или говорить. Скажи мне, как ты
узнал, что мой брат здесь? Ты знал об этом, когда пришел?

- О, нет. Я приехала швеей с дамой из Нью-Йорка в Канаду, и
когда я ушла от нее, я жила на Маленькой улице Сен-Жак. Там ты
нашел меня; и я приехала сюда, даже не мечтая, что буду жить в одном
доме со своим пропавшим мужем".

"И как вы сделали это открытие? Вы видели его?"

"Да, мисс Дантон; в ту ночь, когда вы все были на вечеринке, вы
помните. Я увидел его на лестнице, возвращающимся в свою комнату. Я подумала тогда
это был дух, и я упала в обморок, как вы знаете, и послали за доктором Дантоном
и он сказал мне, что это был не дух, а сам Гарри.

— Доктор Дантон! — воскликнула Кейт в безграничном изумлении. — Откуда
доктор Дантон мог что-то знать об этом?

"Да, это был он… о, я вам не рассказывала. Я должна вернуться в ту ужасную
ночь, когда застрелили моего кузена. Как я вам говорила, комната была полна
люди, и среди них был молодой человек — доктор, как он нам сказал, — который
заставил их поднять бедного Уилла на кровать и принялся осматривать его рану.
Она не была смертельной.

Она остановилась, потому что Кейт вскрикнула и схватила её за руку.

"Не смертельной!" — выдохнула она. "О, Агнес! Агнес! Скажи мне, что он не умер!"

- Слава Богу, он этого не сделал. Он выжил и живет до сих пор - благодаря
мастерству и заботе доктора Дантона.

Кейт сложила руки в горячей благодарственной молитве.

"О, мой бедный Гарри!" - воскликнула она. "Так долго был замурован в этих мрачных комнатах,
когда ты был свободен ходить по миру. Но, возможно, наказание было
заслуженно. Продолжай, Агнес, расскажи мне все.

"Рана была не смертельной, но его состояние было очень критическим. Доктор Дантон
извлек пулю и оставался с ним всю ночь. Я был совершенно
беспомощен. Я ничего не помню ни об этом, ни о том, что происходило
почти две недели. Потом я оказалась в комнате соседки, и она сказала,
что я была очень больна и, если бы не доброта и забота молодого
доктора, наверное, умерла бы. Она сказала, что Уильям жив и постепенно поправляется,
но добрый доктор нанял для него сиделку, и
приходил к нам домой каждый день. Я увидел его в тот же день и имел с ним
долгую беседу. Он сказал мне, что его зовут доктор Дантон, что он
приехал из Германии по делам и должен вернуться через несколько дней.
Он сказал, что у него есть друзья в Канаде, которых он намеревался навестить, но
это досадное происшествие помешало ему. У него не хватило духу оставить
нас в нашем жалком и опасном состоянии. Он бы вообще не рассказал своим друзьям о
своём визите в Америку, чтобы у них не было возможности
обидеться. О, мисс Дантон, я не могу передать вам, насколько это хорошо, благородно,
он был щедр. Он уехал из Нью-Йорка на следующей неделе; но перед отъездом
он заставил меня взять денег, которых хватило бы на содержание в течение шести месяцев. Я никогда не чувствовала себя
совершенно опустошенной, пока не увидела, как он уходит, и тогда я подумала, что мое сердце
разорвется. Да благословят его Небеса! Он самый благородный человек, которого я когда-либо знала ".

Сердце Кейт затрепетало от неожиданного ответа. И это был человек, которым она
пренебрегала и, возможно, презирала - этот герой, этот великий, великодушный,
хороший человек!

- Ты права, - сказала она, - он благороден. И что после этого, Агнес,
ты сделала?

- Я отпустила нанятую сиделку и заботилась о бедном Уилле до тех пор, пока он полностью
выздоровел. Затем он возобновил свое дело; а я вернулся, больной и
опечаленный, к своей прежней жизни. Я никогда не смогу передать вам, насколько несчастным я был.
Муж, которого я любила, был потерян для меня навсегда. Он ушел, считая меня виновной
в худшем из преступлений, и я никогда больше не увижу его, чтобы сказать, что я
невиновна. Эта мысль едва не разбила мне сердце, но я жил и жил,
когда, как я знаю, по-греховски, молился о смерти. Я приехал в Канаду — я приехал
сюда, и здесь я снова встретил своего лучшего друга. Я видел Гарри или
призрак, как я думал, пока доктор Дантон не заверил меня в обратном.
вопреки. Он не знал, но подозревал правду - он такой умный;
и теперь, когда он увидел его и знает наверняка, он сказал мне сказать
вам, кто я такой. Мисс Дантон, я сказал вам простую правду, которую слышат Небеса
. Я была верна в мыслях и словах своему
мужу, которого я любила. Не прогоняй меня, не теряй веры и не презирай меня".

Она подняла заплаканные глаза и сложила руки в умоляющем жесте.
В голубых глазах Кейт тоже стояли слёзы, когда она взяла маленькую
просительницу на руки.

"Презираю тебя, моя бедная Агнес! Какой же я, должно быть, негодяй! Нет, я
поверь, я люблю тебя, бедное маленькое сломленное дитя. Я не
отошлю тебя прочь. Я знаю, Гарри все еще любит тебя; он постоянно зовет тебя
в своем бреду. Я поговорю с папой; ты увидишь его сегодня вечером. О!
подумать только, сколько ненужного горя в мире.

Она обняла ее за тонкую талию и повела к
дому. Не успели они дойти до него, как большая собака с лаем выскочила на аллею
и догнала их.

"Тише, Тигр," — сказала Кейт, останавливаясь. "Давай подождём хозяина Тигра,
Агнес."

Хозяин Тигра появился мгновением позже. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять его
как обстоят дела.

Он приподнял шляпу со спокойной улыбкой.

- Добрый вечер, мисс Дантон; добрый вечер, миссис Дантон. Я вижу, вы
наконец-то пришли к взаимопониманию.

"Брат мой, мы все в долгу перед тобой, который никогда не сможем вернуть", - серьезно сказала Кейт
"и здесь Агнес объявляет тебя неканонизированным святым".

- Так и есть. Постепенно мир воздаст должное моим огромным заслугам.
Вы были очень удивлены рассказом Агнес, мисс Дантон?

- Очень. Мы собираемся рассказать папе. Вы пойдете с нами,
Доктор?

«Если миссис Агнес не заставит меня покраснеть своими похвалами. Будь помягче,
Агнес, хорошо? Ты не представляешь, насколько я скромен».

Он открыл входную дверь и вошёл в холл, а за ним последовали
две девочки. Дверь в гостиную была приоткрыта, но Ини и её учительница
были единственными, кто находился в этой роскошной комнате.

— «Попробуйте зайти в столовую, — предложила Кейт, — скоро обед, и мы
найдем там кого-нибудь».

Доктор Фрэнк сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, за ним более
прилично следовали его спутники. Грейс сидела у стола и читала.
Свет высокой лампы освещал только её. Она удивлённо подняла глаза,
увидев, как шумно вошёл её брат.

"Где папа?" — спросила Кейт.

"Наверху, в комнате больного."

"Тогда подождите здесь, доктор; подождите здесь, Агнес! Я схожу за ним."

Она легко взбежала по лестнице и вошла в спальню больного. Лампа под абажуром
Тускло освещала комнату, и она увидела отца, сидящего у кровати
разговаривающего со своим сыном. Этим вечером больному стало лучше - очень, очень
он ослаб, но бреда больше нет.

- Тебе лучше, Гарри, дорогой, не так ли? - спросила его сестра, наклоняясь к
— Поцелуй его, — и ты можешь уделить папе полчаса? Можешь, Гарри?

В ответ он слабо улыбнулся. Он был слишком слаб, чтобы говорить. Мисс Дантон
вызвала Огдена из одной из дальних комнат, оставила его за главного и унесла
отца.

"Что случилось, дорогая? — спросил капитан. "У тебя на лице целый
том новостей".

Кейт обхватила его руку руками и посмотрела ему в лицо
своими большими серьезными глазами.

"Это самое замечательное, папа! Прямо как в пьесе или романе! Как ты
думаешь, кто здесь?"

"Кто? Надеюсь, не Роза вернулась?"

"Роза? О, нет!" Кейт ответила удивительно спокойно. "Ты никогда
не могла догадаться. Жена Гарри!"

"Что!"

"Папа! Бедный Гарри ужасно ошибаются. Она была невинна все
время. Доктор Фрэнк все знает об этом и спас жизнь человеку, которого застрелил
Гарри. Это Агнес Дарлинг, папа. Разве это не самая странная вещь, о которой вы
когда-либо слышали?

К этому времени они уже подошли к двери столовой. Капитан Дантон в
полнейшем замешательстве смотрел то на одного, то на другого из
стоящих перед ним.

"Что, во имя всего непонятного, это значит? Кейт,
ради всего святого, о чем вы говорили?

Мисс Дантон искренне рассмеялась, увидев озадаченное лицо своего отца.

- Садись, папа, и я тебе все расскажу. Вот!

Она подкатила его кресло и усадила его, затем перегнулась через
спинку и своим чистым, сладким голосом доходчиво повторила историю, которую рассказала ей Агнес
Дарлинг. Капитан и его жена сидели в полном изумлении;
а Агнес, закрыв лицо руками, рыдала в своём кресле.

"Боже мой!" — воскликнул поражённый хозяин Дантон-Холла. "Могу
ли я поверить своим ушам? Агнес Дарлинг, жена Гарри!"

— Да, капитан, — сказал доктор Фрэнк, — она жена вашего сына — его невинная
и глубоко несчастная жена. Человек по имени Кросби в то, что он считал своим
последним часом, торжественно засвидетельствовал в присутствии священника её
безупречную чистоту и верность. Это была злая работа этого негодяя
Фернисса, от начала и до конца. В данный момент у меня в кармане лежат письменные показания Уильяма
Кросби. Он жив и здоров и женат на
даме, о которой он говорил, когда ваш сын застрелил его. Я искренне
надеюсь, что вы примете это бедное дитя и соедините его с мужем, потому что
В этот момент я так же твердо убежден в ее невиновности, как в своем собственном существовании
"

"Примите ее!" - Примите ее! - закричал капитан Дантон со слезами на глазах. - Этого я
желаю всем сердцем. Бедная девочка, бедное дитя, - сказал он, подходя
и заключая плачущую жену в объятия. "Какое испытание ты выпало на твою долю
! Но теперь, я надеюсь, все позади. Слава Богу, мой сын не
убийца, и слава Богу, что вы здесь, доктор Дантон. Не плачь,
Агнес, не плачь. Я искренне рад, что у меня есть ещё одна
дочь.

«О, отведи меня к Гарри!» — взмолилась Агнес. «Позволь мне сказать ему, что я невиновна!»
«Дайте мне услышать, как он говорит, что прощает меня!»

"Честное слово, я думаю, что прощение должно исходить с другой стороны, —
сказал капитан. «Он всегда был вспыльчивым, глупым мальчишкой, но он
получил урок, который, я думаю, никогда не забудет. Что скажете, доктор,
может ли эта глупая девочка пойти к этому глупому мальчику?"

"Я думаю, пока нет, — ответил доктор. "В его нынешнем слабом состоянии
шок был бы для него слишком сильным. Сначала он должен подготовиться. Как он себя чувствует
сегодня вечером?"

"Гораздо лучше, совсем не бредит".

"Я пойду и взгляну на него", - сказал доктор Фрэнк, вставая. "Не надо
Не смотри так умоляюще, Агнес; ты скоро его увидишь. Мисс Дантон,
будьте так добры, сопроводите меня. Если мы обнаружим, что ему намного лучше, я
позволю вам сообщить ему новости, а затем привести Агнес. Но, мадам,
— она предостерегающе подняла палец, обращаясь к рыдающей маленькой женщине, — никакой истерики! Я
не могу допустить, чтобы мой пациент волновался. Обещай вести себя очень тихо, не надо
ты!"

"О, да! Я постараюсь".

"Очень хорошо. Сейчас, мисс Дантон.

Он взбежал по лестнице, Кейт последовала за ним. Больной лежал, как он и оставил
его, спокойно глядя на лампу под абажуром, очень слабый ... очень, очень слабый
и впустую. Врач сел рядом с ним, пощупал пульс и задал
ему несколько вопросов, на которые были даны четкие ответы
вразумительные.

- Сегодня ночью температуры нет. Бреда нет. Тебе на пятьдесят процентов. лучше. Мы
Сейчас с тобой все будет в порядке, очень скоро. Кейт привезла безошибочное
средство".

Больной мужчина удивлённо посмотрел на сестру.

"Ты выдержишь потрясение от очень хороших новостей, Гарри, дорогой?" — сказала Кейт,
склонившись над ним.

"Хорошие новости!" — повторил он слабым голосом и недоверчиво посмотрел на неё. "Хорошие
новости для меня!"

"Да, конечно, маловерный! Самые лучшие новости, которые ты когда-либо слышал.
Вы не будете волноваться, если я вам скажу?

Доктор Фрэнк встал, прежде чем тот успел ответить.

"Я оставляю вас наедине с ним. Я слышу звонок к обеду, так что до свидания."

Он спустился в столовую и занял свое место за столом. Капитан
Новообретённую дочь Дантона он заставил занять место бедной Роуз,
но Агнес даже не притворялась, что ест. Она
сидела, крепко сжав руки на коленях, не отрывая взгляда от двери,
изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и ждать.

Аппетит всей семьи значительно ухудшился из-за
откровение только что было сделано, и все с нетерпением ждали возвращения Кейт. Через
полчаса дверь столовой отворилась, и появилась та молодая леди,
очень бледная, со следами слез на лице, но при этом улыбающаяся.

Агнес вскочила, затаив дыхание.

- Пойдем, - сказала Кейт, протягивая руку. - Он ждет тебя!

С радостным криком Агнесса выбежала из комнаты и поднялась наверх.

У зеленой бархатной двери Кейт на мгновение задержала ее.

"Ты должна быть очень тихой, Агнес, очень спокойной, не волновать и не возбуждать
его."

"О да! да! О, отпустите меня!"

Мисс Дэнтон открыла дверь и впустила ее. Через мгновение она уже стояла на коленях
у кровати, обхватив руками его слабую голову, осыпая поцелуями и
слезами его бледное, худое лицо.

"Прости меня!" - сказала она. "Прости меня, мой родной, мой дорогой, мой потерянный муж.
О, никогда не думай, что я была лживой. Я никогда, никогда не был таким, ни в мыслях, ни в действиях, ни на
одно мгновение. Скажи, что ты прощаешь меня, моя дорогая, и все еще любишь.

Конечно, Кейт не стала медлить. Когда она снова вошла в столовую,
она обнаружила, что один из тех, кого она оставила, ушел.

"Где доктор Фрэнк?" - спросила она.

"Ушел", - сказала Грейс. "За ним приходил посыльный - кто-то заболел в
деревня. Забирай свой ужин. Я уверена, что ты, должно быть, хочешь его.

"Какой он хороший", - подумала Кейт. "Какой энергичный и самоотверженный. Если бы
Я была мужчиной, я хотела бы быть таким человеком, как он".

После этой ночи хороших новостей выздоровление Гарри Дантона было почти
чудесным образом быстрым. Отчаяние, которое притупляло всякую энергию, всякую
надежду, ушло. Он был новым человеком; ему было ради чего жить; было место
в мире, и нужно было вернуть утраченный характер. Через неделю после этой
насыщенной событиями ночи он смог сесть; через две недели он быстро начал
набираться сил и здравия для своей новой жизни.

Агнес, эта самая преданная маленькая жена, почти не покидала этих трех
таинственных комнат с тех пор, как впервые вошла в них. Она была лучшей,
самой неутомимой, самой нежной из медсестер и завоевала сердца
всех. Она была такой нежной, такой терпеливой, такой скромной, что не любить ее было невозможно
и капитан Дантон иногда задавался вопросом, любил ли он когда-нибудь
его потерянная, легкомысленная Роза, когда он любил свою новую дочь.

Было решено, что во избежание сплетен и расспросов Гарри не
должен показываться в доме слугам, но как только он
полностью поправился, чтобы уехать в Квебек со своей женой и принять там командование
судном.

Его отец написал судовладельцам - своим старым друзьям - и
с радостью принял их обещание.

Судно должно было отплыть в Плимут в начале марта, а сейчас было уже поздно
Февраль.

Конечно, Агнес должна была отправиться с ним. Ничто не могло разлучить их
теперь влюбленные воссоединились.

Шли дни, подготовка к путешествию продолжалась, наступил канун
отъезда. Семья Дантонов вместе с доктором и отцом
Фрэнсисом собралась в гостиной, чтобы провести этот последний вечер
вместе. Это был первый раз с момента его возвращения в Холл, когда Гарри
был там. Как мало кто из них мечтал, что это будет последним!

Им было не очень весело, когда они сидели и слушали музыку Кейт. Внизу, в
темной нише, где стояло пианино, она сидела и впервые пела
старые песни, которые любил Реджинальд Стэнфорд. Она была почти
удивлена самой себе, обнаружив, как легко она может их петь, как мало
эмоций пробуждали воспоминания, которые они приносили. Неужели старая любовь умерла навсегда,
значит? И это новое наполнение в ее сердце - что это значило? Она едва
Она не осмелилась спросить. Она не смогла бы ответить; она знала только, что счастлива,
и что прошлое больше не причиняет ей боль.

Было уже поздно, когда они расстались. Они попрощались, и добросердечная
маленькая Агнес заплакала, прощаясь с доктором Фрэнком. Священник и
врач вместе пошли в маленькую деревушку сквозь холодную
темноту беззвездной зимней ночи.

У ворот пресвитерии они расстались: отец Фрэнсис вошел внутрь, а доктор
Дантон продолжил свой путь к далекому домику бедного больного
пациента. Мужчина умирал. Молодой доктор задержался у его постели
пока все не закончилось, и небо на востоке не посерело, когда он покинул
дом смерти.

Но что еще за красный свет был в небе, кроме света
утра? Багровый, зловещий свет, который быстро распространялся по лицу
облачных небес и освещал даже деревенскую дорогу своим
неземным сиянием? Огонь! и в сторону Дантона зал, растет
все ярче и ярче и краснее с каждой секундой. Другие
тоже видели это, и двери распахнулись, и мужчины и женщины устремились
наружу.

"Пожар! Пожар!" чей-то голос закричал. "Дантон-Холл в огне!"

И этот крик подхватили, и он эхом разнёсся по округе, и все
бросились сломя голову в сторону Холла.

Доктор Фрэнк был одним из первых, кто прибыл на место. Весь фасад старого
особняка был охвачен огнём, и красные языки пламени с ужасным рёвом
взметнулись в чёрное небо. Семья только что проснулась и,
вместе со слугами, выбегала полуодетая. Доктор Фрэнк
тревожно оглядел их: там были капитан и Грейс, Гарри и
Агнес, и, наконец, Кейт.

Слуги все были на месте, но одного не хватало. Доктор
Фрэнк в мгновение ока оказался рядом с Грейс.

"Где Ини?"

"Ини! Её здесь нет?"

"Нет. Боже мой, Грейс! Она в доме?"

Грейс в панике огляделась.

"Да, да! Должно быть, она там! О, Фрэнк..."

Но Фрэнк исчез, пока она говорила, в горящем доме. Там
еще было время. Нижний холл и лестница все еще были свободны от огня,
только заполнены дымом.

Он бросился через нее наверх; во втором холле стоял удушающий дым
с пылающей крыши падали горящие головни.
Вверх по второму лестничному пролету он взлетел ослепленный, задыхающийся, обожженный. Он знал
Комната Ини; дверь была не заперта, и он ворвался внутрь. Дым или огонь
сюда еще не проникли, и девушка крепко спала на кровати,
ее не потревожил шум вокруг.

Закутать ее с головы до ног в одеяло, подхватить на руки и вылететь
из комнаты было делом нескольких секунд. Несущийся дым
ослепил и задушил его, но он бросился вниз по лестнице, как будто у него
ноги окрылились. Огромные угли и горящие хлопья падали
огненным дождем вокруг него, но он все еще слепо мчался вперед. Когда он добрался до нижнего зала
, в лицо ему подул ветерок благословенного холодного воздуха.

Их увидели, они были спасены, и среди
затаившей дыхание толпы раздались радостные возгласы. Как раз в этот момент, когда он поставил ногу на
порог, ему показалось, что лавина огня обрушилась на голову с
горящей крыши.

Еще один крик, на этот раз крик дикого ужаса раздался из толпы; он
пошатнулся, зашатался, как пьяный; кто-то подхватил Ини у него из
рук, когда он падал на землю.




ГЛАВА XXII.

ПОСЛЕ КРЕСТА - КОРОНА.


Отблески яркого апрельского заката сияли в переливчатом всеми цветами радуги западном
небе и на свежей, зеленой земле, все покрытой распускающимися почками, обещающими
весну.

Грейс Дантон стояла у окна длинной низкой комнаты и задумчиво смотрела
на оранжевые и малиновые краски далёкого неба.

Комната, в которой она стояла, совсем не походила на просторные старомодные
комнаты Дантон-Холла. Она была длинной, узкой, с низкими потолками и
очень простой мебелью. В центре стояла кровать, низкая,
без занавесок, и на ней, бледный, худой и мрачный,
лежал брат Грейс, как он лежал много утомительных недель. Теперь он крепко,
тяжело спал, больше не метался в диком бреду от лихорадки, как
метался столько бесконечных дней и ночей.

Грейс опустила занавеску и вернулась на свой пост у кровати. Как только
она это сделала, дверь тихо отворилась, и вошла Кейт в темном, непокорном
платье и бесшумных туфлях. Она изменилась за эти недели;
она выглядела бледнее и худее, а в фиалковых глазах было больше нежности
свет, более печальная красота, чем раньше.

- Все еще спит, - тихо сказала она, глядя на кровать. "Грейс, я думаю,
твои молитвы были услышаны".

"Я надеюсь на это, дорогая. Твой отец дома?"

- Нет, он приехал посмотреть, как идут дела у строителей. Ты, должно быть, хочешь
чаю, Грейс. Иди, я займу твое место.

Грейс встала и вышла из комнаты, а Кейт села в низкое кресло,
полная нежного сострадания. Каким же он стал бледным,
худым, измождённым! Рука, лежащая на покрывале, была
почти прозрачной, а лоб, покрытый влажными каштановыми волосами,
был похож на мрамор.

«Бедняжка!» — подумала Кейт, мягко откидывая назад выбившиеся пряди и
забывая, как опасно близка жалость к любви, — «бедняжка!»

Да, дело дошло до этого. Больная — возможно, умирающая — Кейт Дантон обнаружила, как
дорог её сердцу этот некогда неприятный молодой доктор. «Как
благословения становятся ярче, когда они улетают!" Теперь, когда она была на
грани того, чтобы потерять его навсегда, она осознала его ценность - обнаружила, что
ее восхищение было очень похоже на любовь. Что она могла с этим поделать? Женщины так восхищаются
героями! И разве этот храбрый молодой врач не был настоящим героем? От
от начала до конца, разве его жизнь в Сент-Круа не была сплошным перечнем добрых и
великодушных поступков?

В самый первый раз, когда она увидела его, он был ее защитником,
спас ее от оскорблений и грубости двух пьяных солдат. Он
был чем-то вроде ангела-хранителя для бедняжки Агнес в ее великой беде. Он был
спас жизнь и честь ее брата. Он рисковал собственной жизнью, чтобы
спасти жизнь ее сестры. Бедняки Сент-Круа говорили о нем только для того, чтобы
восхвалять и благословлять его. Разве этот дом не осаждали каждый день десятки
встревоженных любопытствующих? Он был таким хорошим, таким великим, таким благородным, таким
самоотверженный, такой великодушный... о! как она могла не любить его? Не
любовью, которая когда-то принадлежала Реджинальду Стэнфорду, единственной основой которой
было пристрастие взбалмошной девушки к красивому лицу, но любовью гораздо более глубокой
, истинной и сильной. Теперь она оглядывалась назад, на свое первое увлечение,
и удивлялась самой себе. Пелена спала с ее глаз, и она
увидела мужа своей сестры в его истинном свете - лживого, мелкого, эгоистичного,
бесчестного.

"О, - подумала она с невыразимой благодарностью в сердце, - что бы
стало со мной, если бы я вышла за него замуж?"

В ее сердце была и другая больная тема - эта недолговечная
помолвка с сэром Рональдом Китом. Как низко она, должно быть, пала, если
смогла это сделать! Как она презирала себя сейчас за то, что когда-либо лелеяла
мысль об этом подлом браке. Наконец-то она могла поблагодарить отца Фрэнсиса.
У постели больного доктора Фрэнка она усвоила урок, который запомнит
на всю жизнь.

Свет заката угасал на небе, и комнату наполняли серые
сумерки. Она встала, отдернула зелёные
занавески и на мгновение выглянула на тихую деревенскую улицу. Когда
она вернулась к постели, спящий проснулся, и его взгляд впервые был
спокойным и ясным. Она сдержала возглас восторга,
который готов был сорваться с её губ, и попыталась уловить одно слабое слово, которое он
произнёс:

«Воды?»

Она осторожно приподняла его голову, её щёки раскраснелись, и она протянула ему стакан воды.
лимонад поднес к губам. Слабой улыбкой поблагодарил ее; а затем его глаза
закрылись, и он снова уснул. Кейт опустилась на колени у
кровати, из ее глаз текли слезы благодарности, она благодарила Бога за жизнь
которая будет сохранена.

С того вечера молодой человек быстро пошел на поправку.

Врач, который каждый день приезжал из Монреаля, чтобы навестить его, сказал, что это все
благодаря его великолепному телосложению и поразительной жизненной силе. Но он был очень,
очень слаб. Проходили дни и дни, прежде чем он окреп настолько, чтобы думать,
говорить или двигаться. Он спал урывками почти весь день,
узнав свою сестру, и Кейт, и Ини, и капитана у своей
кровати, не задаваясь вопросом, как они там оказались и что с ним случилось
.

Но силы говорить и думать постепенно возвращались; и однажды вечером,
в бледных сумерках, открыв глаза, он увидел, что Кейт сидит рядом с ним и
читает. Он лежал и смотрел на неё, достаточно сильный, чтобы думать о том, как прекрасно
это совершенное лицо в мягком свете, и чувствовать восхитительный
прилив удовольствия, каким бы слабым он ни был, от того, что она была его сиделкой.

Кейт перевела взгляд с книги на кровать и очаровательно покраснела
обнаружить, что серьезные карие глаза так пристально наблюдают за ней.

- Я не знала, что ты не спишь, - спокойно сказала она. "Может, мне пойти и
позвонить Грейс?"

"Ни в коем случае. Мне не нужна Грейс. Как долго я болею?"

"О, много недель, но сейчас ты быстро поправляешься".

"Я не могу этого вспомнить", - сказал он, нахмурив брови. "Я знаю, что был
пожар, и я был в доме; но все перепуталось. Как это было?

- Холл сгорел дотла, ты знаешь - бедный старый дом! - и ты ворвался туда
, чтобы спасти Ини, и...

"О, я помню, я помню. Упала балка или что-то в этом роде, и после этого
все - забвение. Полагаю, у меня была лихорадка?

"Да, вы были ужасной помехой - говорили весь день и всю ночь
на самые разные темы и пугали нас до смерти".

Молодой человек улыбнулся.

- О чем я говорил? О чем-нибудь очень глупом?

- Осмелюсь сказать, что это было достаточно глупо, если бы кто-то мог это понять, но
для меня это был почти весь греческий. Иногда ты был в Германии, разговаривал
о всевозможных диковинных вещах; иногда ты был в Нью-Йорке,
разыгрывал доброго самаритянина перед Агнес Дарлинг ".

- О, бедняжка Агнес! Где она?

- Увезли в открытое море. Ей и Гарри пришлось уехать, во многом вопреки их
желанию, пока ты был так болен.

- А Ини... в ту ночь с Ини что-нибудь случилось?

- Нет, доктор Фрэнк был единственным пострадавшим. Бедный старый дом сгорел
дотла. Мне было так жаль.

- И все было потеряно?

- Нет, очень многое было спасено. И они строят новый,
гораздо более красивый Дантон-холл, но я никогда не полюблю его так, как любил
старое место ".

"Где мы сейчас находимся?"

"В деревне. Мы сняли этот коттедж до тех пор, пока не будет построен новый дом
. А теперь не задавай больше никаких вопросов. Слишком много разговоров - это нехорошо
для вас.

"Как вы безапелляционны!" - сказал больной, улыбаясь. "И вы
заботились обо мне все это утомительное время. Какие, должно быть, у меня были неприятности!"

"Разве я этого не говорил? Ужасные неприятности. И теперь, когда вы способны
вести разумный разговор, вы доставляете больше хлопот, чем когда-либо, задавая так много
вопросов. — Ложитесь спать.

— Позвольте мне сначала поблагодарить вас.

— Нет, спасибо никогда не возместит мне все те неудобства, которые вы мне причинили.
Проявите свою благодарность послушанием, сэр, — перестаньте говорить и ложитесь спать!

Возможно, доктору Фрэнку было очень приятно, что ему приказывают, потому что он повиновался
с улыбкой на лице.

Конечно, с такой сиделкой, как мисс Дантон, мужчина был бы упрямым,
если бы не оправился. Доктор Фрэнк был совсем не упрямым,
и оправился с поразительной быстротой. Его сестра Ини и Кейт были
самыми преданными, самыми внимательными сиделками, но часы, которые
старшая дочь капитана Дантона проводила у его постели, летели как минуты.
Было очень приятно лежать здесь, подложив под спину подушки,
в лучах апрельского солнца, которые жёлтыми квадратами ложились на выцветший старый ковёр,
и смотреть на это прекрасное лицо, склонившееся над каким-то замысловатым
вышивку или скромное платье какой-нибудь деревенской девочки. Она читала ему
очаровательные романы и стихи, такие же нежные, как журчание освещённого солнцем
ручья, своим чарующим голосом, и доктор Фрэнк начал думать,
что выздоровление — самое восхитительное состояние, о котором он когда-либо слышал,
и пожелал, чтобы оно длилось вечно.

Но, как и всё приятное в этой непростой жизни, оно
слишком скоро подошло к концу. Наступил день, когда он сидел в своём кресле у
открытого окна, наслаждаясь благоухающим ветерком, и
мечтательно смотрел на коров, пасущихся в полях, и на темноглазую
Французские девушки бегали взад-вперёд по пыльной дороге. Потом, чуть позже,
он уже мог гулять в крошечном саду перед домом и сидеть
целыми днями. Ему быстро становилось лучше, и мисс Дантон,
поняв, что её работа закончена, стала очень похожа на прежнюю мисс
Дантон. Не властная и гордая - она никогда больше не будет такой
- но сдержанная и отстраненная, и совершенно изменившаяся; восхитительная
чтения больше не было, приятные _t; te-;-t;tes_ были среди вещей
из прошлого, долгие часы, проведенные рядом с ним, с какой-нибудь женской работой в
ее пальцы кончились и исчезли. Она все еще была очень доброй и нежной, и
улыбка, которой его всегда встречали, была очень яркой и милой, но это
райское прошлое ушло навсегда. Доктор Фрэнк, примерно такой же проницательный, как и
представители его пола в целом, конечно, никогда и на милю не приближался к
правде.

"Каким же я был дураком! - с горечью подумал он. - Тешил себя такими
безумными мечтами, потому что она была благодарна мне за спасение жизни ее сестры
жизнь, и жалела меня, когда думала, что я на пороге смерти. Да ведь она
ухаживала за каждым больным нищим в Сент-Круа так же нежно, как и за мной. Она
«Право, нужно поставить меня на место, пока я не выставил себя идиотом!»

Так что выздоравливающий джентльмен стал угрюмым, молчаливым и в целом
неприятным, и Грейс была единственной, кто догадывался о его чувствах и
сочувствовал ему. Но он поправлялся, несмотря на скрытые проблемы, и
начал думать о том, что ему делать в будущем.

«Я, наверное, вернусь в Монреаль на следующей неделе, — сказал он сестре.
— Теперь, когда лихорадка прошла, оставаться здесь невыгодно. Если я не устроюсь в Монреале,
то попробую в Нью-Йорке».

Мужчина делает предложение и т. д. В тот вечер он получил письмо, которое
это существенно изменило все его планы. Он так долго сидел молчаливый и задумчивый
прочитав это, Грейс удивленно посмотрела на него.

"Ты выглядишь серьезным, как сова, Фрэнк. От кого ваше письмо?

Доктор Фрэнк очнулся от своей задумчивости и увидел, что Кейт тоже вопросительно смотрит на него
.

- От мистера Фрэнка. Грейсон и Хамберт, адвокаты моего дяди. — Он умер.

Грейс тихо вскрикнула.

"Умер! Фрэнк! И ты его наследник?

"Да.

"Сколько он оставил?

"Двадцать тысяч фунтов.

Грейс всплеснула руками.

- Двадцать тысяч фунтов? Мой дорогой Фрэнк! Тебе больше не нужно вкалывать
в своей профессии.

Ее брат посмотрел на нее с тихим удивлением.

"Я все равно буду рабом своей профессии. Эта неожиданная удача,
однако, сильно изменит мои планы. Завтра я должен уехать в Монреаль
утром.

Он встал и вышел из комнаты. Грейс повернулась к падчерице.

«Боюсь, ты считаешь нас бессердечными, Кейт, но мы очень
мало знали об этом дяде, и то немногое, что мы знали, было не в его пользу. Он был
скрягой, суровым и жёстким человеком, который всегда жил один и у которого было мало друзей. Я
я так благодарен, что он оставил свои деньги Фрэнку ".

На следующее утро доктор Фрэнк уехал из Сент-Круа в сити, и его отсутствие
создало странную пустоту в семье. Медленно тянулись весенние дни.
Апрель миновал, и наступил май. Капитан Дантон отсутствовал большую часть
каждого дня, наблюдая за возведением нового дома, и
три женщины остались одни. Мисс Дантон стала вялой и вялотекущей. Она
проводила дни в бесцельных блужданиях по дому и за его пределами, в
долгих раздумьях и одиноких прогулках.

Середина мая наступила, а молодой доктор так и не появился, как и
письмо от него. Однажды лунной ночью семья сидела на
большом старомодном крыльце перед коттеджем, наслаждаясь
лунным светом и игрой Ини на пианино. Кейт сидела в деревенском кресле на крыльце,
глядя на серебристый полумесяц, плывущий среди жемчужных облаков, и
на мерцающие тени от вьющейся жимолости, которые то появлялись, то исчезали на
её бледном лице. Капитан Дантон курил, а Грейс разговаривала с ним; и пока
она сидела, отец Фрэнсис открыл калитку в сад и присоединился к ним.

"Вы уже получили весточку от брата?" — спросил он Грейс после
нескольких минут предварительного разговора.

— Нет, довольно странно, что он не пишет.

"Он попросил меня передать ему извинения. Сегодня я получил от него письмо. Он
очень занят подготовкой к отъезду.

"К отъезду! Куда он едет?"

"В Германию; он уезжает через неделю.

- И он не спустится попрощаться? - спросила Грейс
с негодованием.

- О, конечно! Он будет здесь через день или два".

"И как долго он собирается оставаться за границей?"

"Это кажется неопределенным. Вероятно, год или два, по меньшей мере.

Грейс украдкой взглянула на Кейт, но та отошла в тень
на крыльце, и её лица не было видно. Отец Фрэнсис задержался на
Прошло полчаса, и они ушли; а так как на улице было сыро, то
все, кто был на крыльце, поднялись, чтобы войти в дом. Юная леди в кресле не
пошевелилась.

"Пойдем, Кейт, — сказал ее отец, — там слишком сыро, чтобы оставаться там."

"Да, папа, сейчас."

Примерно четверть часа спустя она вошла в гостиную, чтобы пожелать
спокойной ночи, очень бледная, как все заметили.

"Я знал, что сидеть на ночном воздухе вредно", - сказал ее отец. "Ты такая
белая, как привидение".

Следующие два дня мисс Дантон была очень серьезной и неподвижной - немного
грустной, подумала Грейс. На третий день приехал доктор Фрэнк. Было поздно
во второй половине дня, и он должен был снова уехать рано утром следующего дня.

"Куда ты теперь спешишь?" — резко спросила его сестра.
"Что за немецкие замашки?"

Молодой человек улыбнулся.

"Моя дорогая Грейс, не делай такое суровое лицо. Почему я не должен ехать? Что
меня здесь удерживает?"

Это был такой вопрос, на который невозможно было ответить, что Грейс лишь нетерпеливо отвернулась,
а Кейт, которая была в комнате и предположила, что брат и
сестра хотят побыть наедине, встала и вышла. Когда за ней закрылась дверь,
жена капитана Дантона повернулась и возобновила атаку.

"Если ты хочешь знать, что удерживает тебя здесь, я могу сказать тебе сейчас.
Оставайся дома и женись на Кейт Дэнтон".

Ее брат рассмеялся, но довольно натянуто.

"Это легче сказать, чем сделать, сестра моя. Мисс Дантон никогда в жизни не делала ничего большего,
только терпела меня, иногда даже этого. Невозможного
достичь не так-то легко, как ты думаешь.

- Предположим, ты попытаешься.

- И получишь отказ из-за моих стараний. Нет, спасибо.

"Очень хорошо", - сказала миссис Грейс, пожимая плечами. "Своенравный человек должен поступать по-своему
! Вы не можете сказать, будет вам отказано или нет, пока не попросите".

- Тем не менее, у меня достаточно твердое убеждение. Нет, миссис Грейс, я
поеду в Германию и забуду о своем безумии; этого я был идиотом, я
не отрицаю.

"И так неподвижны! Впрочем, делайте, что вам заблагорассудится; это не мое дело".

Доктор Фрэнк поехал в новое здание посмотреть, как продвигается строительство.
Когда он вернулся с капитаном, было уже поздно, и он обнаружил, что Кейт уже
ушла, чтобы провести вечер с мисс Ховард. Если ему нужны были дальнейшие
доказательства ее безразличия, то, несомненно, они были у него здесь.

Было уже очень поздно, и семья ушла до прихода мисс Дантон
Главная. Однако она была достаточно добра, чтобы встать на следующее утро очень рано, чтобы
попрощаться. Доктор Фрэнк наскоро позавтракал и вошел в
гостиную, где застал ее одну.

"Я думал, что не буду иметь удовольствия увидеть вас перед отъездом",
сказал он, протягивая руку. - У меня осталось всего десять минут, так что
до свидания.

Его голос слегка дрогнул, когда он это произнёс. Несмотря на все усилия, её
пальцы сомкнулись вокруг его, и она посмотрела на него со всей душой, заключённой в её ясных глазах.


— Кейт! — воскликнул он, и краска внезапно прилила к его лицу.
трепет экстаза, и его рука крепко сжала тонкие пальцы
он держал. "Кейт!"

Она отвернулась, ее щеки тоже покраснели, не смея встретить этот нетерпеливый,
вопрошающий взгляд.

- Кейт! - умоляюще воскликнул он. - Я уезжаю, потому что люблю тебя
. Мне и в голову не приходило сказать тебе об этом.

* * * * *

Пять минут спустя Грейс порывисто открыла дверь.

"Фрэнк, разве ты не знаешь, что ты будешь... О, прошу прощения."

Она поспешно закрыла дверь и отступила назад. Капитан, стоявший в
дверном проёме, нетерпеливо посмотрел на часы.

- Что задерживает этого парня? Он наверняка опоздает.

Грейс рассмеялась.

- Я думаю, спешить некуда. Я не верю, что Фрэнк поедет в Германию
на этот раз".




ГЛАВА XXIII.

Я ДОЛГО БЫЛ ВЕРЕН ТЕБЕ, НО ТЕПЕРЬ я БОЛЬШЕ НЕ ВЕРЕН.


Вдали от голубого неба и бодрящего бриза Нижней Канады
сумерки унылого апрельского дня сгущались над шумом и суматохой
Лондона.

Это был ужасный день — день проливного дождя и изнуряющего тумана.
Недавно зажжённые уличные фонари уныло мигали сквозь влажный туман, и
пешеходы спешили по своим делам, держа зонты наготове и застегнувшись на все пуговицы.
подбородок.

У окна убогой лондонской гостиницы для джентльменов сидела молодая женщина,
и в этот унылый апрельский вечер она смотрела на унылый вид
мокнущих крыш и грязного тротуара. Она сидела, подперев подбородок
руками, и безучастно смотрела на прохожих, не проявляя
интереса к тому, что видела. Она была довольно молода и очень красива,
потому что распущенные, неухоженные волосы были ярко-каштановыми, тусклые глаза —
карие, а черты лица — милыми и нежными. Но выражение глубокой угрюмости,
которое застыло на лице девушки, испортило бы и более
красивое лицо, но на нем были следы болезни и беспокойства,
слишком заметные. Она была одета в грязный шелк, расшитый арабесками с
пятнами, и общая атмосфера запущенности и беспорядка характеризовала ее саму и
ее окружение. Ковер был замусорен и не подметен, стулья стояли
впритык друг к другу, а посреди комнаты стояла детская кроватка, в которой покоился совсем новенький розовый
младенец.

Молодая женщина сидела у окна, угрюмо глядя на мрачную
ночь, и за всё это время почти не пошевелилась. Вскоре
раздался стук в дверь, и мгновение спустя она открылась, и
вошел подтянутый молодой человек и начал быстро накрывать на стол
ужин. Молодая особа была дочерью домовладелицы, и девушка у
у окна бросила на нее только один взгляд, а затем нелюдимо отвернулась.

"Вам не одиноко здесь, миссис Стэнфорд, совсем одной?" - спросила
молодая особа, зажигая лампу. «Мама говорит, что тебе, должно быть, ужасно
скучно, когда мистера Стэнфорда всё время нет рядом».

«Я уже почти привыкла к этому, — с горечью ответила миссис Стэнфорд. — К этому времени я
должна была бы смириться. Уже больше семи?»

- Да, мэм. Мистер Стэнфорд возвращается домой в семь, не так ли? Он должен быть
уже скоро здесь. Мама говорит, что хотела бы, чтобы ты спустилась в
гостиную и посидела с нами денек, вместо того чтобы хандрить здесь.

Миссис Стэнфорд ничего не ответила на эту добродушную речь, и
угрюмое выражение, казалось, усилилось на ее лице. Девушка,
закончив накрывать на стол, поспешно удалилась, но голос миссис
Стэнфорд остановил её:

«Если мистер Стэнфорд не придёт через полчаса, можете подавать ужин».

Пока миссис Стэнфорд говорила, розовый младенец в кроватке проснулся и сел.
унылый плач. Молодая мать встала, нетерпеливо вздохнув, взяла на руки
ребёнка и села в низкое кресло для кормления, чтобы снова убаюкать его.
Но ребёнок капризничал, плакал и жалобно стонал, сопротивляясь
всем попыткам убаюкать его.

"О боже, боже!" — нетерпеливо воскликнула Роуз, раздражённо встряхнув его.
«Какая же ты мучительница! Какое это горе и несчастье!

Она раскачивалась в кресле-качалке, уныло напевая какую-то
меланхоличную мелодию, пока, наконец, ребёнок, уставший, не заснул
снова у неё на руках.

В этот момент дверь открылась во второй раз, и энергичная молодая особа
вошла с первым блюдом. Миссис Стэнфорд положила своего первенца обратно
в кроватку и села ужинать в одиночестве. Она ела очень мало.
Супы и жаркое в пансионе никогда не были такими невкусными.
С чувством отвращения она оттолкнула вещи и вернулась к
своему низкому креслу, погрузившись в череду мрачных страданий. Ее мысли унеслись
назад в Канаду, в ее счастливый дом в Дантон-Холле.

Всего лишь год назад она отдала мир за любовь и думала
она была так счастлива — и вот! Юная мечта о любви, прекрасная в теории, не всегда
так прекрасна на практике. Юная мечта о любви через одиннадцать месяцев обернулась
нищетой, лишениями, болезнями и бедами,
небрежным мужем и плачущим ребёнком! Как она была счастлива в том
ярком детстве, которое ушло навсегда! Жизнь была одним долгим летним отпуском,
и она была одета в шелка и драгоценности, как одна из пчелиных маток в огромном
человеческом улье. Шёлк и драгоценности давно ушли к ростовщику,
и вот она сидела одна в убогой квартирке, перебиваясь с хлеба на воду.
питается невкусной пищей, спит на жестком матрасе, больная и несчастная,
а в ушах весь день и всю ночь звучат вопли этого хнычущего младенца.
О! казалось, как давно она не была яркой, красивой и
счастливой и свободной - по меньшей мере, сотни лет назад! Она вздохнула с
горькой печалью, когда подумала о прошлом - о невозвратимом прошлом.

«О, какой же я была дурой!» — подумала она, заливаясь истерическими слезами.
«Если бы я только вышла замуж за Жюля Ла Туша, как бы я была счастлива! Он
любил меня, бедняга, и всегда был бы верен мне, а я была бы
был богат, счастлив и почитаем. Теперь я беден и болен, и
мною пренебрегают и презирают, и я хочу умереть, чтобы все неприятности
закончились!"

Миссис Стэнфорд сидела в своем низком кресле, размышляя над такими мрачными мыслями,
пока тянулись долгие часы. На удивление, ребенок спал.
Соседние церковные часы торжественно отбивали один час за
другим — десять, одиннадцать, двенадцать! Мистера Стэнфорда всё ещё не было, но в этом не было ничего
нового. Когда пробило полночь, Роуз встала, заперла дверь и, войдя во
внутреннюю комнату, бросилась, как была, на кровать и уснула
Она погрузилась в тяжёлый сон без сновидений, вызванный переутомлением.


Она спала так крепко, что не услышала, как около трёх часов утра в замке повернулся ключ, или как по полу неуверенно прошёл мужчина.

Лампа, всё ещё горевшая на столе, позволила мистеру Реджинальду Стэнфорду увидеть, что он делает, иначе могли бы наступить серьёзные последствия.
Мистер Стэнфорд не совсем твёрдо держался на ногах и пошатывался при ходьбе,
как будто гостиная его жены была палубой
качающегося на волнах судна.

"Полагаю, она легла спать," пробормотал мистер Стэнфорд, икая. "Не
хочешь ее разбудить - поднимаешь дьявольский шум! Я не пьян, но я не
не хочу ее будить.

Мистер Стэнфорд, пошатываясь, пересек гостиную и осмотрел
спальню. Он глубокомысленно кивнул, увидев, что его жена спит, и после
предприняв одну или две тщетные попытки снять ботинки, потянулся,
в ботинках и со всем прочим, на кушетке в гостиной, и через две минуты был
крепок, как один из Семи Спящих.

На следующее утро было поздно, прежде чем кто-либо из счастливой пары проснулся. Смутная
мысль о том, что в воздухе раздался какой-то шум, разбудила джентльмена около девяти
час. Густой туман в его голове, который слишком щедрая порция
розового вина так легко вызывает, рассеялся не сразу; но когда
это произошло, он понял, что шум был не частью его сна,
а кто-то громко стучал в дверь.

Мистер Стэнфорд сонно побрёл через всю квартиру, отпер дверь
и впустил энергичную молодую женщину, которая принесла им еду.

Мистер Стэнфорд, широко зевая, приступил к утреннему туалету. Двенадцать
месяцев супружества изменили красивого бывшего лейтенанта, и не в лучшую сторону
тем лучше. Он выглядел похудевшим и бледнее; его глаза запали и
были окружены темными ореолами, говорящими о ночных пирушках и утренних головных болях.
Но та удивительная красота, которая магнетизировала Роуз Дантон, была здесь
по-прежнему; черты лица такие же совершенные, как всегда; черные глаза такие же блестящие; все
прежняя грациозная непринужденность и беспечность манер все еще отличали его.
Но красота, которая ослепляла ее, уступила место
очарованию. Она была замужем за ним год - достаточно долго, чтобы
разочароваться. Это красивое лицо могло бы очаровать других глупых мотыльков; оно
давным-давно утратило свою способность ослеплять её. Возможно,
разочарование было взаимным, потому что хорошенькая, розовощёкая, с мечтательными глазами
девушка, пленившая его праздное воображение, стала мечтой из прошлого,
а его жена была бледной, болезненной, раздражительной калекой с торчащими волосами и
босыми ногами.

Звон чашек и блюдец разбудил ребёнка, который начал
плакать, а плач ребёнка разбудил его маму. Роуз
встала, чувствуя себя скованной и невыспавшейся, и вышла в гостиную
с ребёнком на руках. Её муж отвернулся от унылого
созерцая, как солнце пытается пробиться сквозь тусклый жёлтый
туман, и опустила занавеску.

"Доброе утро, дорогая," — сказал мистер Стэнфорд, наливая себе чашку чая.
"Как ты сегодня? Не можешь заставить этого несносного мальчишку прикусить свой
проклятый язык?"

— Во сколько ты вернулся домой прошлой ночью? — спросила миссис Стэнфорд, сверкая глазами.


— Это было не прошлой ночью, дорогая, — спокойно ответил мистер Стэнфорд, намазывая маслом булочку.
— Кажется, это было сегодня утром.

— И, конечно, ты был пьян, как обычно!

— Любовь моя, пожалуйста, не говори так громко, они услышат тебя на лестнице.
возразил джентльмен. «Право же, я, кажется, немного перебрал.
Надеюсь, я вас не побеспокоил. Я нарочно шумел как можно меньше, уверяю вас.
Я даже спал в ботинках, не в силах их снять.
Умойтесь, моя дорогая, и причешитесь, им обоим это очень нужно,
и приходите завтракать. Если
этот ваш малыш не придержит язык, пожалуйста, выбросьте его из
окна ".

В ответ миссис Стэнфорд упала в кресло-качалку и разразилась
страсть, полная слез.

- Прошу вас, не надо! - запротестовал мистер Стэнфорд. - достаточно одного раза заплакать в
— Время. Пойдём, позавтракаем. Ты сегодня в истерике,
это очевидно, и чашка чая пойдёт тебе на пользу.

— Я бы предпочла умереть! — страстно воскликнула Роуз. — Я бы предпочла умереть
до того, как увидела твоё лицо!

— Осмелюсь заметить, любовь моя. Я могу понять ваши чувства и полностью с ними
сочувствую.

«О, какой же я была дурой!» — воскликнула Роуз, яростно раскачиваясь взад-вперёд. — «Покинуть свой счастливый дом, своего снисходительного отца, своего верного и
преданного возлюбленного ради тебя!
Покинуть богатство и счастье ради нищеты, лишений, пренебрежения и страданий!
О, какая же я была дурой! Дурой! Дурой! Дурой! какой же я была!»

"Совершенно верно, моя дорогая", - сочувственно пробормотал мистер Стэнфорд. "Я не
против признаться, что я сам был дураком. Ты не можешь сожалеть о своем
браке больше, чем я о своем ".

Это было немного чересчур. Роза вскочила, бросив младенца в
колыбель, и предстала перед своим господином с пылающими щеками и глазами, полными
огня.

— Ты негодяй! — закричала она. — Ты жестокий, хладнокровный негодяй, я ненавижу тебя!
Слышишь, Реджинальд Стэнфорд, я ненавижу тебя! Ты обманул меня так,
как никогда не обманывал ни один мужчина ни одну женщину! Думаешь, я не знаю, где
ты был прошлой ночью и с кем? Разве я не знаю, что это была
эта жалкая, униженная француженка — эта отвратительная мадам
Милльфлёр — которую я бы протащила по улицам Лондона, если бы
могла.

— Я в этом не сомневаюсь, дорогая, — пробормотал мистер Стэнфорд, всё ещё невозмутимый
перед лицом бушующей страсти своей жены. — Ваш нежный пол славится милосердием,
которое они всегда проявляют по отношению к своим более прекрасным сёстрам. Ваша проницательность делает вам
бесконечную честь, миссис Стэнфорд. Я был с мадам Мильфлер.

Роза стояла, уставившись на него, бледная и задыхающаяся от ярости, слишком сильной для
слов. Реджинальд Стэнфорд встал, встретив ее яростный взгляд с
удивительным хладнокровием.

- Ты же не собираешься рвать на мне волосы, правда, Роуз? Вы видите, как это происходит
дело было так: выйдя из офиса, где я имею честь работать
клерком - благодаря моему замужеству - я встретил мадам Мильфлер, ту самую
обворожительная и богатая из французских вдов. Она влюблена в меня, мой
дорогой. Вам может показаться необъяснимым, как кто-то может быть влюблен в
меня, но факт остается фактом. Она влюблена в меня почти так же сильно, как красотка
Роуз Дантон была "Когда-то давно" и пригласила меня составить ей компанию
вчера вечером она была в опере. Конечно, я была очарована. Опера - это
Сейчас это редкая роскошь, а «Мильфлёр» — в моде. Я был
счастлив весь вечер склоняться над её креслом — не смотри так,
любимая, это делает тебя совсем уродливой — и согласился сесть рядом с ней в
карете, когда всё закончилось. В карете нас ждал восхитительный _petit souper_.
Мадам, жемчужина будуара, и я не стыжусь признаться, что, вернувшись домой, я был слегка
подшофе от искрящегося «Мозеля». Открытые признания полезны для души — вот вам одно, моя дорогая.


Она слушала с бледным лицом, а он улыбался ей улыбкой,
которая чуть не свела её с ума.

"Я ненавижу тебя, Реджинальд Стэнфорд!" - вот и все, что она смогла сказать. "Я ненавижу тебя! Я
ненавижу тебя!"

- Вполне вероятно, любовь моя; но, смею сказать, я это переживу. Вы бы
предпочли, чтобы я сюда больше не приходил, я полагаю, миссис Стэнфорд?

- Я никогда больше не хочу видеть твоего ненавистного, злого лица. Жаль, что я не был
мертв до того, как увидел это ".

"И я желаю всего, чего пожелаешь ты, дорогая и наилучшая", - сказал он с
презрительным смехом. "Если ты когда-нибудь снова увидишь мое злое, ненавистное лицо, в этом не будет
моей вины. Возможно, вам лучше вернуться в Канаду. М. Ла
Туше был очень влюблен в вас в прошлом году и, возможно, не обратит на это внимания
маленький эпизод в вашей жизни, и он ещё прижмёт вас к своей груди. Доброе утро, миссис Стэнфорд.
Я собираюсь навестить мадам Миллефлер.

Он взял шляпу и вышел из комнаты, а Роуз опустилась в кресло
и закрыла лицо руками.


Если бы Кейт Дантон и Жюль Латуш когда-нибудь захотели отомстить, они бы увидели женщину, которая так жестоко обошлась с ними в тот момент.
Месть, более жестокая и ужасная, чем могла бы пожелать её злейшая врагиня,
настигла её и повергла на землю.

Бедная девочка так и не узнала, как прошёл тот долгий, мучительный день.
к концу, и последовала еще более долгая, мучительная ночь. Еще одно
утро, еще один день невыразимого горя и вторая ночь
слез и бессонницы. Прошел третий день, а
Реджинальд Стэнфорд все не возвращался. Вечером третьего дня принесли
ей письмо с головой Наполеона на углу.

"Отель Дю Лувр, Париж, 10 апреля.

Моя дорогая миссис Стэнфорд, вы по-прежнему несчастны
из-за того, что носите это отвратительное имя, хотя я не сомневаюсь, что капитан
Дантон вскоре предпримет необходимые шаги, чтобы избавить вас от него.
Как и обещал, я избавил вас от своего ненавистного присутствия, и
навсегда. Видите ли, я в блистательном Париже, в роскошном отеле,
наслаждаюсь всеми благами, которые может дать богатство, и мадам Миллефлер
— моя спутница. Контраст между моей жизнью на этой неделе и
прошлой поразителен. Хмурое лицо миссис
Стэнфорд сменилось вечно улыбающимся лицом моей темноглазой
Ад, и убогие покои на Краун-стрит, Стрэнд,
заменены этой роскошной восточной комнатой. Я счастлив, и
как и вы, без сомнения. Возвращайтесь в Канаду, моя дорогая миссис Стэнфорд.
Папа примет свою маленькую беглянку с распростертыми объятиями и зарежет
откормленного теленка, чтобы поприветствовать ее. Дорогой Жюль, возможно, все еще верен мне,
а ты, возможно, еще будешь трижды благословлена как мадам Ла Туш. Ах, я
забыл - ты принадлежишь к Церкви, как и он, который не
верит в развод. Какая жалость!

"Я прошу вас не беспокоиться по поводу денежных вопросов, моя дорогая
Роза. Этой почтой я пишу нашей доброй хозяйке, прилагая следующее
за шесть месяцев, и здесь вы найдёте чек на все текущие
расходы.

«Полагаю, это всё, что я должен сказать, и Адель ждёт меня,
чтобы я сопроводил её в магазин. Прощайте, моя Роуз; поверьте,
с наилучшими пожеланиями вашего будущего счастья, ваш
друг,

«Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд».




Глава XXIV.

Угли костра.


Однажды днём, примерно через две недели после получения этого письма из
Франции, Роуз Стэнфорд снова сидела одна в убогой маленькой гостиной
лондонского пансиона. Был конец апреля, но в камине горел огонь
слабый свет горел в маленькой каминной решетке, и она сидела, съежившись, завернувшись в
большую шаль. Она ужасно изменилась за эти две недели; она
постарела, с ввалившимися глазами, стала изможденной, измученной, несчастной женщиной.

Этим апрельским днем она была на ногах третий день, потому что слабая, мучительная
лихорадка приковала ее к постели и превратила в бледную тень, которой она
была сейчас. Она только что закончила писать письмо, длинное, грустное письмо, и
оно лежало у неё на коленях, пока она сидела, дрожа, у камина. Это было письмо
отцу, запоздалая молитва о прощении и признание во всём
её проступки и ошибки — скорее, Реджинальда Стэнфорда, потому что, конечно,
вся вина была возложена на него, хотя, если бы Роуз сказала правду,
она оказалась бы виноватой больше, чем он.

"Я больна, бедна и убита горем, — писала миссис Стэнфорд, — и я
хочу вернуться домой и умереть. Я была очень зла, папа, но я
так много страдала, что даже те, кому я причинила больше всего зла, могли бы меня простить.
Напиши мне поскорее и скажи, что я могу вернуться домой; я хочу только одного — вернуться и умереть в
спокойствии. Я чувствую, что умираю прямо сейчас.

Она сложила письмо с усталым вздохом и дрожащей рукой.
пожилая женщина поднялась и позвонила в колокольчик. Бойкая молодая женщина ответила
на вызов явилась сразу с улыбкой на лице, а малышка миссис Стэнфорд
радостно кричала у нее на руках. Они были очень добры к бедной молодой матери
и ребенку, оставшемуся без отца, во время этого испытания; но миссис Стэнфорд была
слишком больна и разбита, чтобы думать об этом или испытывать благодарность.

"Вот, Джейн, - сказала миссис Стэнфорд, протягивая письмо, - отдай мне
ребенка и отправь это письмо".

Джейн повиновалась, а Роза с младенцем на коленях сидела, мрачно уставившись
на красные угли.

"За две недели до того, как это дойдет до них, еще за две недели до того, как придет ответ
, и еще за две недели до того, как я смогу быть с ними. О, боже
я! боже мой! как я буду влачить жизнь в течение этих бесконечных недель.
Если бы я только мог умереть сразу и покончить со всем этим".

Слезы невыразимого горя, одиночества и тоски потекли по
ее бледным, худым щекам. Несомненно, никто никогда не расплачивался за короткое безумие любви
так дорого, как эта несчастная маленькая Роза.

"Женись поспешно, а раскайся на досуге, — подумала она с невыразимой
горечью. — О, как бы я была счастлива сегодня, если бы только сделала это
прямо в прошлом году. Но я был безумным, вероломным и лживым, и, осмелюсь сказать,
так мне и надо. Как я смогу когда-нибудь посмотреть им в лицо, когда вернусь
домой?"

Тянулись томительные недели, насколько томительно и несчастно, знала только Роза.
Она никуда не выходила; она целыми днями сидела в своей убогой гостиной и
тупо смотрела на прохожих на улице, ожидая, ожидая.

Добродушная хозяйка и её дочь взяли на себя заботу о ребёнке
в те ужасные недели ожидания, иначе единственным сыном миссис Реджинальд Стэнфорд
грустно было бы пренебрегать.

Апрель закончился; наступил май, и Роуз исполнилось бы пять лет.
неудачный брак и нахождение ее в худшем состоянии вдовства, день, полный
непрерывных слез и сожалений несчастной, покинутой жены. Яркая
Майские дни проходили один за другим, как проходят ужасные дни и даже больше
каким-то образом проходят ужасные ночи; и июнь занял их место. За все
это долгое, очень долгое время для Розы не приходило ни одного письма. Как она наблюдала и
ждала этого; как она изо дня в день напрягала зрение, чтобы
увидеть почтальона; как её сердце подпрыгивало и билось, когда она
видела, как он приближается, и тяжелело в груди, когда он проходил мимо, только
те могут знать, кто наблюдал и ждал, как она. Тошнотворное чувство
наконец ею овладело отчаяние. Они забыли ее; они ненавидели
и презирали ее, и бросили ее на произвол судьбы. Ничего не оставалось, как
пойти в богадельню и умереть, как любой другой нищий.

Она сошла с ума, когда вообразила, что ее могут простить. Ее грехи
были слишком велики. Весь мир покинул ее, и чем скорее она будет
мертва и убрана с дороги, тем лучше.

Она сидела в туманных июньских сумерках, думая об этом с грустью, безнадежностью
своего рода смирением. Было пятое июня. Могла ли она забыть это
именно в этот день через год должна была состояться ее свадьба? Бедняжка
Джулс, бедняжка Кейт! О, какой же негодяйкой она была!

Она закрыла лицо руками, слезы дождем текли сквозь ее
тонкие пальцы.

"Интересно, пожалеют ли они меня и простят ли, когда узнают, что я
мертва?" - подумала она. «О, как я живу, и живу, когда другие женщины давно бы
умерли, если бы у них было хоть вполовину столько же забот. Всего девятнадцать, и
нечего желать, кроме смерти».

В дверь постучали. Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и
Джейн, энергичная, вошла, шурша платьем.

«Там внизу джентльмен, миссис Стэнфорд, он хочет вас видеть».

Роуз вскочила, приоткрыв рот и расширив глаза.

"Меня видеть! Джентльмен! Джейн, это мистер Стэнфорд?"

Джейн покачала головой.

- Нисколько не похож на мистера Стэнфорда, мэм; и близко не такой 'красивый, хотя и очень
приятный джентльмен. Он сказал, передать тебе, что "оу друг хотел
увидеть тебя".

Друг! О, кто бы это мог быть? Она сделала знак Джейн проводить его
она была слишком взволнована, чтобы говорить. Она стояла, прижав руки к
ее бьющееся сердце, затаив дыхание, ждало.

Быстрые шаги мужчины зазвучали на лестнице; высокая фигура стояла в
в дверях со шляпой в руке.

Роза слабо вскрикнула. Она подумала о своем отце, о Жюле Ла
Туше, ни разу о том, кто стоял перед ней.

"Доктор Фрэнк!" - ахнула она; и тут же ухватилась за стул для
поддержки, чувствуя, как стены поплыли вокруг нее.

Доктор Фрэнк обнял её и поцеловал в бледную щёку так нежно
и с такой жалостью, как мог бы поцеловать её отец.

"Бедное дитя! Бедная маленькая Роуз! Ты похожа на тень! Не плачь так сильно,
пожалуйста, не плачь!"

Она склонила свою усталую голову ему на плечо и разразилась
истерическими рыданиями. Так приятно было видеть это дружелюбное знакомое лицо
ещё раз — она прижалась к нему с чувством невыразимого доверия и
облегчения и заплакала от всего сердца.

Он дал ей выплакаться, сидя рядом с ней и убирая с бледного лица
выцветшие, растрёпанные волосы.

"Ну-ну! Ну-ну!" — сказал он наконец, — "теперь хватит слёз. Посмотри на меня
и позволь мне поговорить с тобой. Что вы подумали, когда не получили ответа
на своё письмо?

"Я подумала, что вы все очень жестоки. Я подумала, что меня забыли."

"Конечно, вы так подумали, но вас не забыли, и это моя вина, что
вы не получили письма. Я хотел удивить вас, и я принёс
письмо от твоего отца не дышит ничем, кроме любви и прощения".

"Отдай его мне!" - задыхаясь, закричала Роза. "Отдай его мне!"

- К сожалению, пока не могу. Я оставила его в отеле. Не смотри так
разочарованно. Я отвезу тебя туда через полчаса. Hallo!
это тот самый ребенок?"

Реджинальд Стэнфорд-младший, спавший в своей кроватке, внезапно завопил в
этот момент.

Доктор Фрэнк пересёк комнату и в мгновение ока поднял его.

"Ну, он замечательный малыш, Роуз, и точная копия... Как
ты его называешь?"

"Реджинальд," — сказала Роуз очень тихим голосом.

— Что ж, мастер Реджинальд, мы с тобой будем хорошими друзьями, не так ли?
И ты не будешь плакать?

Он поднял его высоко в воздух, и малыш ответил громким «ку-ку».

— Вот именно. Малыши всегда тянутся ко мне, Роуз. Ты не представляешь, сколько
малышей я вырастил за свою жизнь. Но ты не задавай мне никаких вопросов
о доме. Разве тебе не любопытно узнать, как у них там дела?

"Полагаю, папа женился?" — спросила Роуз.

"Конечно, в январе. А Дантон-Холл сгорел, и они
построили новый, в два раза больше и в три раза красивее. И мистер
Ричардс — вы помните таинственного инвалида, Роуз?

"Да."

"Ну, мистер Ричардс оказался вашим братом Гарри, который жил там затворником,
потому что считал, что совершил убийство, когда-то
давно, в Нью-Йорке. А Агнес Дарлинг — вы не забыли Агнес
Дарлинг?

"О, нет."

«Агнес Дарлинг оказывается его женой. Довольно романтично, не так ли? Я
расскажу тебе все подробности в другой раз. А сейчас я хочу, чтобы ты
надела шляпку и поехала со мной в мой отель. Не спрашивай меня почему — я
не скажу. Мы заберём и ребёнка. Иди, собирайся».

Доктор Фрэнк был настойчив, и Роза сразу же уступила. Это было так
неописуемо восхитительно, после всех этих недель ожидания и отчаяния,
видеть дружелюбное лицо Фрэнка Дантона и слушать его дружелюбные
голос, повелительный, как у человека, имеющего на это право. Роза сразу надела шляпку и шаль
и с ребенком на руках последовала за ним вниз по лестнице.
Кеб стоял в ожидании. Он помог ей сесть в машину, отдал распоряжения таксисту, занял
свое место рядом с ней, и они тронулись в путь.

- Когда я еду домой? - спросил я. - Внезапно спросила Роза. - Ты пришел забрать
меня?

- Не совсем. Однако ты должен вернуться со мной.

— И когда мы поедем?

"Это ещё не совсем решено. Это вопрос второстепенный, и торопиться
некуда. Тебе очень хочется вернуться в Канаду?

"Я устала быть одинокой и бездомной, — ответила бедная Роуз, и у неё на глазах
заблестели слёзы. — Я хочу отдохнуть и побыть среди дорогих мне людей.
Доктор Фрэнк, - сказала она, умоляюще глядя на него, - они простили
как вы думаете, меня?

- Кого вы имеете в виду, говоря "они", миссис Стэнфорд?

"Папа и... и Кейт".

"У меня есть основания так думать. Конечно, должно быть, это было довольно
поначалу Кейт было неприятно, что ее возлюбленный сбежал и бросил ее,
но я действительно думаю, что она справилась с этим. Мы должны смириться с
неизбежное, ты знаешь, моя дорогая Роуз, в этом изменчивом мире ".

Роза вздохнула и выглянула в окно. Мгновение спустя такси
остановилось перед величественным отелем.

"Это то самое место", - сказал Доктор. "Пойдем!"

Он помог ей выйти, подал руку и повел вверх по длинному пролету широкой
лестницы. Это было довольно короткое путешествие по устланным коврами коридорам до
апартаментов джентльмена, но наконец он добрался до двери. Она открывалась в
длинный роскошный коридор, как показалось Роуз, которая так долго
Потрепанный дом на Стрэнде. Она ожидала, что комнаты доктора
будут пустыми, но, к её удивлению, во внутренней комнате, дверь
которой была широко распахнута, она увидела даму. Дама, одетая в яркий шёлк, высокая и статная,
с золотистыми волосами, уложенными короной вокруг красивой головы,
стояла к ним спиной и смотрела в окно. Что-то в этой прямой
и величественной фигуре наполнило сердце Роуз Стэнфорд невыразимым трепетом;
и она застыла в дверях, словно зачарованная. Услышав шум их
прихода, дама обернулась, воскликнула от удовольствия и
подошел к ним. Доктор Фрэнк стоял с улыбкой на лице,
наслаждаясь испугом миссис Стэнфорд. Еще секунда, и она была
заключена в объятия леди.

"Роза! Роза! Моя дорогая сестренка!"

"Кейт!" - Еле слышно пробормотала Роза, вся побелевшая и дрожащая.

Кейт посмотрела на улыбающееся лицо Доктора, и ее озарил новый свет
.

- О, он никогда тебе не говорил! Как тебе не стыдно, Фрэнк, так шокировать ее! Мой
дорогой, разве ты не знал, что я здесь?"

"Нет, он мне никогда не говорил", - сказала Роуз, опускаясь на стул и безнадежно глядя
на сестру. "Что это значит, Кейт? Папа здесь?"

"Я оставляю обременительную обязанность объяснять все тебе, Кейт", - сказал
доктор, прежде чем Кейт успела ответить. "Я спущусь вниз покурить".

- Вот провокатор! - Сказала Кейт, с улыбкой глядя ему вслед. - Это
в точности на него похоже.

- Папа здесь? - спросила я. - Удивленно повторила Роза.

— «Нет, дорогая, папа в Дантон-Холле, со своей женой. Он не мог
приехать».

"Тогда как же ты оказалась здесь, с доктором Фрэнком?

Кейт рассмеялась — таким милым, чистым, счастливым смехом — и поцеловала Роуз в
удивлённое личико.

"По самой лучшей на свете причине, миссис Стэнфорд! Потому что я оказалась
стать женой доктора Фрэнка!"

Роуз сидела, сбитая с толку, потеряв дар речи - буквально онемев - и беспомощно смотрела
.

"Его жена!" - повторила она. "Его жена!" - а затем села, потерявшись в ошеломлении
.

"Да, моя дорогая, его счастливая жена. Я не удивляюсь, что вы удивлены,
зная прошлое; но рассказывать об этом долго. Мне стыдно думать
каким злым, неприятным и порочным я был раньше; но все это позади
теперь. Я думаю, во всем огромном мире нет никого, подобного Фрэнку! "

Ее глаза наполнились слезами, когда она произнесла это, и она на мгновение уткнулась лицом в
плечо сестры.

«В те дни я была слепа, Роуз, и слишком предвзята, чтобы по достоинству оценить
благородство этого человека. Я люблю своего мужа всем сердцем — с
привязанностью, которая никогда не изменится».

"И ты прощаешь меня?"

"Я давно тебя простила. Это малыш? Какой хорошенький! Дай его мне.

Она обняла мастера Реджинальда и поцеловала его пухлое личико.

"Подумать только, что ты когда-либо нянчилась с ребенком Реджинальда Стэнфорда! Как
странно! - вяло произнесла Роза.

Краска бросилась в лицо миссис Фрэнк Дэнтон на секунду или две, когда
она склонилась над ребенком.

"Странные вещи случаются в этом мире. Я буду очень любить ребенка,
Я знаю".

- А Грейс, которую ты так не любила, - твоя мать и сестра одновременно
. Как странно!

Кейт рассмеялась.

"Это странно, но совершенно верно. Пойдемте, раздевайтесь; вы не должны
покидать нас снова. Мы пришлём за вашим багажом в ваш номер.

"Как давно вы женаты?" — спросила Роуз, повинуясь.

"Три недели, и это наш медовый месяц. Мы уезжаем в Париж через два
дня. Вы знаете, что у Фрэнка есть состояние.

"Я ничего не знаю. Расскажите мне всё об этом — о вашем браке и
— Всё. Я умираю от любопытства.


Миссис доктор Дантон села в низкое кресло, положив на колени первенца Реджинальда
Стэнфорда, и начала пересказывать то, что было необходимо, чтобы просветить миссис Стэнфорд.

- Итак, он спас Ини жизнь; и ты ухаживала за ним, и влюбилась в него,
и вышла за него замуж, а его старый дядя умирает и оставляет ему состояние в самый последний момент
. Это звучит как сказка; тебе следовало бы закончить
словами: "и после этого они жили счастливо вечно!"

"Пожалуйста, Небеса, так и будет! Такой роман в реальной жизни случается каждый день,
сестра моя. О, кстати, угадай, кто был на нашей свадьбе?"

"Кто?"

- Твой очень старый друг, моя дорогая, месье Жюль Ла Туш.

- Нет! Но был ли он? Как вам пришло в голову пригласить его?"

"Он случайно оказался в то время поблизости. Знаешь, Роуз, я
не удивлюсь, если он уже выполнил свое предназначение и стал
папиным зятем.

Роза подняла глаза, затаив дыхание, думая только о себе.

"Невозможно, Кейт! - Что ты имеешь в виду?"

"Вовсе не невозможно, уверяю тебя. Ини была моей подружкой невесты, и ты
не представляешь, какой хорошенькой она выглядела; и мсье Ла Туш, похоже, тоже
подумайте, судя по тому, какое внимание он ей уделял. Это было бы
для нее это было бы замечательно; он на верном пути к тому, чтобы стать миллионером ".

Укол самой горькой зависти и унижения, которые она когда-либо испытывала,
пронзил сердце Розы Стэнфорд. О, каким жалким... каким несчастным
созданием она была! Она отвернулась, чтобы сестра не видела
ее лица, и Кейт небрежно продолжила.

«Он всегда нравился Ини, я знаю. Сейчас он нравится ей больше, чем когда-либо. Я
не удивлюсь, если мы застанем её помолвленной, когда вернёмся домой».

«В самом деле!» — сказала Роуз, пытаясь говорить непринуждённо, но безуспешно.
— А когда мы вернёмся домой?

— Полагаю, в начале ноября. Мы с Фрэнком будем жить в Монреале,
потому что он, конечно, не откажется от своей профессии, а ты
приедешь и будешь жить с нами, если тебе этот город понравится больше, чем Сент-Круа.

В ту ночь Роуз плохо спала. Дело было не в контрасте
между её красивой спальней с пуховыми подушками и неуютной
маленькой комнатой, в которой она так долго спала; дело было не в мыслях о доброте и щедрости
её сестры: дело было в образе Ини в шёлке и
драгоценностях, невесты Жюля Ла Туша, миллионера.

Каким-то образом в глубине её души теплилась надежда
отомстить мужу, триумфально выйти замуж за своего
брошенного любовника! Она бы развелась, а потом могла бы
выйти замуж по закону. Она не испытывала угрызений совести по поводу таких браков,
и она считала само собой разумеющимся, что месье Ла Туш тоже
не испытывает их. Но теперь эти надежды были похоронены. Ини — моложе, свежее,
возможно, красивее — должна была получить его и блестящее положение, которого должна была
добиться его жена; а она должна была всю жизнь быть несчастной, бедной, брошенной женой.

Боюсь, миссис Стэнфорд не была должным образом благодарна за свои благословения
в тот вечер. Всего лишь день назад она думала, что найти своих
друзей и получить от них прощение было бы высшим земным
счастьем; но теперь, когда она нашла их и была прощена, она была как
несчастный, как всегда.

Контраст между тем, кем она была, и тем, кем она могла бы быть, был, конечно,
довольно разительным, и самой горькой болью была
мысль о том, что она не могла винить никого, кроме себя, с самого начала и до конца.

О, если бы она только была честной! Вот к чему приводит брак по любви.
и растоптали ногами благоразумие, честь и правду. Месяц или два
радости, а потом всю жизнь сожаления и раскаяния!

Доктор Дантон, его жена и сестра поспешно покинули Лондон
и отправились в Париж.

Погода в этой весёлой столице была очень тёплой, но Роуз, которая никогда раньше не пересекала Ла-Манш,
была в восторге. Париж был сравнительно
знакомым местом для молодого доктора; он постоянно водил двух дам на
экскурсии, и миссис Стэнфорд почти забыла о своих проблемах в
очаровательном французском городе.

Для малыша была нанята сиделка, так что этот беспокойный молодой джентльмен
больше не стоял между своей мамой и наслаждением жизнью. Ее уменьшившийся
гардероб тоже пополнился; и, сытая и хорошо одетая, Роза
стала выглядеть почти как искрящаяся, пикантная Роза прежних дней.

Дантоны пробыли в Париже три недели и должны были уехать через день или
два по пути в Швейцарию. Доктор взял их на последнюю прогулку
по Булонскому лесу в тот солнечный день, который должен был стать для них
последним на некоторое время во французской столице. Кейт и Роуз, выглядящие очень
красивый и прекрасно одетый, он откинулся на подушки,
привлекая не один восхищенный взгляд тех, кто проходил мимо.

Миссис Дантон весело болтала со своим мужем, а Роза, подняв
изящный лазурный зонтик, разглядывала окружавших ее хорошо одетых парижан.

Внезапно рука, так изящно державшая зонтик, крепко сжала его,
горячая кровь прилила потоком к ее лицу, а глаза остановились и
расширились при виде двух медленно приближающихся всадников. Леди и джентльмен-
леди, очевидно, француженка, темноволосая, довольно симпатичная и не очень
молодой; джентльмен, высокий, чрезвычайно красивый и гораздо более молодой,
чем его прекрасная спутница, Роза Стэнфорд и ее ложный муж оказались лицом к лицу
!

Он увидел их и побагровел как смерть; его глаза были прикованы к
Доктору Дантону и его красавице жене, которые разговаривали и смеялись с такими
бесконечно счастливыми лицами.

Один взгляд сказал ему, как обстоят дела - сказал ему, что девушка, которую он бросил
была счастливой женой лучшего человека. Затем его взгляд встретился со взглядом своей
жены, хорошенькой, цветущей и сияющей, как тогда, когда он впервые влюбился в нее
но в этих карих глазах горел огонь, а хорошенькая
лицо исказилось от ярости и презрения.

Затем они прошли; и Реджинальд Стэнфорд и его жена увидели друг друга
в последний раз на земле.

* * * * *

Лето пролетело незаметно. Они посетили Швейцарию, Германию, Италию и были
в октябре вернулись в Париж. Примерно в середине того месяца они отплыли
из Гавра в Нью-Йорк и достигли этого города после восхитительного
перехода. Поскольку Роуз впервые увидела Эмпайр-Сити, они задержались на
неделю, чтобы показать ей львов, и в начале ноября отправились в первый
этап своего путешествия в Дантон-Холл.




Глава XXV.

Дома.


Поздним вечером темного ноябрьского дня наши путешественники добрались до Сент-
Круа и обнаружили, что экипаж из Холла ждет их на
вокзале. Роза откинулась в угол, закутавшись в большую шаль, и
с сердцем, слишком переполненным смешанными чувствами, чтобы говорить. Как все это вернулось
к ней, с горечью смерти, в последний раз, когда ее глаза смотрели
на эти знакомые предметы - какой счастливой она была тогда, какой полной надежд;
какой несчастной она была тогда, какой безнадёжной стала сейчас. Хорошо знакомые
предметы мелькали перед её глазами, видимые сквозь пелену слёз, таких
Хорошо известно, что ей казалось, будто она в последний раз смотрела на них
только вчера, а эти унылые месяцы, прошедшие с тех пор, были лишь жалким сном. Ах, нет, не сном,
потому что там сидела английская няня с ребёнком на руках,
живое доказательство их реальности. Одно за другим проносились мимо старые места:
церковь, пресвитерия, отец Фрэнсис, расхаживающий взад-вперёд по
маленькому саду, с подвёрнутой сутаной и требником в руке,
казавшийся призраком в тусклом дневном свете. Теперь деревня осталась позади,
они летели через широко распахнутые ворота и под тенью
Там был Дантон-Холл, не тот обшарпанный, обветшалый
Дантон-Холл, который она знала, а гораздо более современный, гораздо более элегантный особняк;
и там, на серых каменных ступенях, стоял её отец, красивый и дородный, такой же добрый, как всегда; и там была Грейс — милая, добрая Грейс;

и там была Ини, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами, светлая
и хрупкая, похожая на бутон розы. Небольшая группа из трех человек
позади, при виде которых Кейт издала восторженный возглас.

- О, Фрэнк! вон Гарри и Агнес! Подумать только, папа никогда не говорил нам! Какой
очаровательный сюрприз!"

Это было всё, что Роуз услышала; затем она оказалась в крепких
объятиях отца и рыдала у него на груди. Они все собрались вокруг неё,
их вернувшейся блудной дочери, и Грейс с любовью поцеловала её, а
мягкие руки Ини обняли её за шею. Затем группа на заднем плане
вышла вперёд, и Роуз увидела загорелое лицо моряка и поняла, что это
её брат Гарри, который целовал её, и сестра Агнес, которая
обнимала её. Затем она посмотрела на третьего человека, который
скромно стоял на заднем плане, и тихонько вскрикнула.

"Жюль! Месье Ла Туш!"

Он вышел вперёд с улыбкой на лице и протянутой рукой,
а Ини смущённо стояла в стороне.

«Я очень рад снова вас видеть, миссис Стэнфорд, — очень рад, что вы
так хорошо выглядите!»

Итак, они встретились, и на этом всё! Затем они оказались в
гостиной — как, Роуз не могла сказать, — для неё всё было как во сне,
а у Ини на руках был младенец, и она носила его по комнате, чтобы все
целовали его и восхищались им. «Красавица! Дорогая! Любимица!» Ини не могла
найти слов, чтобы выразить свой восторг от такого чуда
Она поцеловала мастера Реджинальда, и тот разразился сердитыми рыданиями.

Наконец они поднялись в свои комнаты. Роуз снова разрыдалась в
уединении своей спальни и плакала, пока глаза не заболели так же сильно, как
её сердце. Какими счастливыми они все выглядели, любящие и любимые, а она,
брошенная жена, была объектом жалости. Пока она сидела и плакала, в дверь
постучали. Торопливо вытерев глаза, она открыла дверь и впустила
Грейс.

"Ты плакала, Роуз?" — спросила она, нежно взяв её за руки
и сев рядом с ней. "Моя бедная дорогая, ты должна постараться забыть о своём
неприятности и будьте счастливы с нами. Я знаю, что это очень печально, и мы все
сожалеем о вас, но муж, которого вы потеряли, не стоит того, чтобы о нём горевать.
Вы не удивились, — улыбаясь, — увидев здесь мистера Ла Туша?

"Едва ли, — довольно угрюмо ответила Роуз. — Полагаю, он здесь в
роли поклонника Ини?

- Более того, моя дорогая. Он здесь в роли Ини
обрученный муж. Они должны пожениться в следующем месяце.

Роза издала восклицание - восклицание смятения. Она, конечно,
никогда не мечтала об этом.

"Свадьба должна была состояться раньше, но была отложена в
ожидание вашего с Кейт приезда. Вот почему Гарри и Агнес здесь
. У мсье Ла Туша приготовлен идеальный дом для его невесты в Оттаве.
Пойдемте, она сейчас в комнате Кейт. Я покажу вам ее приданое.

Роза вышла со своей мачехой из ее комнаты в комнату Ини
в гардеробной. Там был разложен свадебный наряд. Богатые шелка
жесткие, способные стоять отдельно; кружева, драгоценности, фата невесты и венок.
Роза смотрела ослепленными глазами и чувством страстной, ревнивой зависти
в ее сердце. Все это могло бы принадлежать ей, все это великолепие - она могла бы
была хозяйкой дворца в Оттаве и женой
миллионера.

Но она отказалась от всего ради любви к красивому лицу; и это красивое лицо
теперь улыбалось другому, и оно было потеряно для нее навсегда. Она подавила
непослушный стук своего сердца и похвалила дорогой свадебный наряд
и была рада, когда смогла сбежать и снова побыть одна. Всё это было
горько, как воды Мары, для бедной овдовевшей Розы; их
прощение, такое быстрое и щедрое, было углём, брошенным на её
голову; и дома, в окружении добрых друзей и всех тех, кого она так долго
чужая ей, она чувствовала себя ещё более одинокой, чем когда-либо в
унылых лондонских комнатах.

Но пока все были счастливы в Дантон-Холле, кроме второй
дочери капитана Дантона, которая когда-то была самой весёлой из них, дни летели, и наступил день свадьбы Эвелин
Дантон. Такой прекрасный декабрьский день, ясный,
безветренный, тёплый — как раз для свадьбы. Маленькая деревенская церковь
была переполнена богатыми и бедными задолго до того, как прибыли экипажи из
Холла. Очень красивой выглядела юная невеста в своём шёлковом платье
девственно-белого цвета, с туманной вуалью и опущенной головой, украшенной цветами. Очень красивой.
милая, и прекрасная, и невинная, и такая же бледная, как ее белоснежное платье,
в центре внимания всех, когда она шла по проходу под руку со своим отцом.
Было четыре служанки невесты; по этому случаю из Оттавы приехали демуазель Ла Туш
. Мисс Эмили Ховард и мисс Ла Фавр.
Сестры невесты разделили с ней всеобщее восхищение - миссис доктор Дантон; миссис
Стэнфорд, сплошь каштановые локоны и золотисто-коричневый шелк, и никаких внешних
признаков внутренних мук; миссис Гарри Дантон, прекрасная, как лилия, цепляющаяся за
к руке своего мужа-моряка, как какой-нибудь морской дух; и последнее, но
и не в последнюю очередь жена капитана Дантона, очень просто одетая, но выглядящая такой
тихо счастливой и безмятежной. Затем все закончилось, и разинувшие рты
зрители увидели, как свадебная процессия возвращается в экипажи и
направляется к Залу.

Мистер и миссис Ла Туш должны были совершить лишь короткую экскурсию и вернуться вовремя
на рождественское новоселье. Доктор Фрэнк и его жена отправились в свой
Монреаль вернулся домой, а миссис Стэнфорд осталась в Сент-Круа. Семья собиралась
всем собраться в Оттаве, чтобы встретить Новый год с мадам Ла Туш.

Прошедшие недели в Холле показались Розе очень долгими и унылыми.
Капитан Гарри вернулся на свой корабль, и, конечно, Агнес отправилась
с ним. Они хотели, чтобы она осталась дома в это путешествие, но Агнес так
жалобно посмотрела на них и с такой тревогой прижалась к Гарри при
одной мысли о том, что он её покинет, что они сразу же передумали. Так что
Роуз, у которой не было никого, кроме Грейс, чувствовала себя очень одиноко и
вздыхала в долгие часы ожидания, как современная Мариана в Моут-Грейндж.

Но наконец-то наступил весёлый Новый год, и все Дантоны снова
собрались вместе в великолепном доме Ини. У Роуз защемило сердце
с завистью бродила по этим прекрасным комнатам — длинным залам, полным великолепия
и роскоши.

"Это могло бы быть моим! — Это могло бы быть моим!" — кричало её мятежное
сердце. "Я могла бы быть хозяйкой всей этой
свиты слуг — я могла бы носить эти драгоценности и шелка! Я могла бы
править как королева в этом величественном доме, если бы только поступила
правильно!"

Но было уже слишком поздно, и миссис Стэнфорд приходилось соблюдать приличия и
улыбаться, хотя змеи зависти и сожаления грызли ее изнутри.
Там было очень весело! Казалось, что вся жизнь состоит из музыки, танцев и
пиршества и веселье, катание на коньках и санях, одевание и
пение. Жизнь протекала как сказочное представление, или восточная драма, или
Аркадийский сон - с заботой, испытаниями и неприятностями, с монстрами, неизвестными даже по имени
.

Mme. Жюль Ла Туш играла на гитаре с очаровательной грацией - немного застенчивой,
как и подобало ее молодости и неопытности, но от этого только еще более очаровательной
. Они были очень, очень счастливы вместе, эта тихая молодая пара —
они очень любили друг друга, как вы могли заметить, и с надеждой
смотрели в будущее, которое должно было быть безоблачным.

Миссис Ла Туш и миссис Стэнфорд, без сомнения, вызывали восхищение в обществе,
но люди были в восторге от миссис Фрэнк Дантон. Такие глаза,
такие золотистые волосы, такие редкие улыбки, такая королевская грация, такое пение,
такая игра на фортепиано — несомненно, природа создала эту свою любимицу в
благосклонном расположении духа и одарила её двойной порцией своих милостей. Вы
могли бы подумать, что другие дамы — в том числе её младшие сёстры —
прекрасны, пока она не появилась; и тогда это величественное присутствие,
очаровательная яркость и грация затмили их, как солнце затмевает
звёзды.

"Какой счастливчик Дантон!" - говорили мужчины. "Такую
великолепную женщину не увидишь раз в столетие".

И доктор Фрэнк услышал это и улыбнулся, покуривая пенковую трубку, и
тоже так подумал.

* * * * *

И вот мы покидаем их. Кейт счастлива; Ини царит в ней по-королевски
Дом в Оттаве; а у Роуз — ну, у бедной Роуз нет дома, и она круглый год мечется
между Сент-Круа, Монреалем и Оттавой. Она
называет Дантон-Холл своим домом, но большую часть времени проводит с Кейт. Конечно,
там не так роскошно, как в Оттаве, в доме молодого доктора, делающего карьеру.
дома; но она не терзается каждую минуту дня мучительными
сожалениями, которые разрывают ей сердце в Ини. Она время от времени
слышала о своём муже, когда он странствовал по континенту, и цепь,
которая связывает её с ним, терзает её днём и ночью. Маленький Реджинальд, который теперь может бегать на своих
крепких ножках, сопровождает её в её перелётах и его до смерти
гладят везде, куда бы он ни пошёл. Он совсем недавно пришёл в себя
и очень переживает из-за того, что дедушке приходится
ухаживать ещё за кем-то, кроме себя. Этот кто-то — маленький
атом человечества по имени Грейси, младшая дочь капитана Дантона



КОНЕЦ.


* * * * *
Торонто.




"----Воля женщины непоколебима
В поле или на лугу."




"Было три маленьких женщины
Каждая прекрасна лицом
И их смех звучал как музыка
Заполнили все зеленое пространство;
Когда они плели приятные мысли
Нитями своего кружева.

О ветре в верхушках деревьев
Цветы в долине,
Птицы - бурая малиновка,
Лесной голубь, крапивник,
Они разговаривали - но их мысли
«Три маленьких человечка!»




СОДЕРЖАНИЕ.


I. — Грейс Дантон

II. — Кейт Дантон

III. — Смена династии

IV. — Роуз Дантон

V. — Привидение

VI. — Приключения Роуз

VII. — Достопочтенный лейтенант Реджинальд Стэнфорд

VIII. — Снова привидение

IX. — Игра для двоих

X. — Откровение

XI. — Раскрыта одна тайна

XII. — Гарри Дантон

XIII. — Занятия любовью

XIV. — Попытка быть честным

XV. — Один из земных ангелов

XVI. — Эпистолярий

XVII. — «Она снова взвалила на себя бремя жизни».

XVIII. — «Это дурной ветер, который никому не приносит добра»

XIX. — Крестный путь

XX. — Несение креста

XXI. — Добрые дела доктора Дантона

XXII. — После креста — корона

XXIII. — «Долго я был верен Тебе, но теперь я больше не верен»

XXIV. — Огненные угли

XXV. — Дома




КЕЙТ ДАНТОН.




ГЛАВА I.

ГРЕЙС ДАНТОН.


Низкая комната, продолговатой формы, с тремя высокими узкими окнами, пропускающими
свет через маленькие старомодные стекла. Прямо сейчас было не
в чем признаться, потому что шел сильный дождь, и день клонился к вечеру
сгущались сумерки; но даже во влажном полумраке было видно, что это массивное красное дерево
мебель, старомодная, как и сами окна, черная и блестящая
от времени и полировки; ковер мягкий и толстый, но его некогда насыщенные оттенки потускнели
и выцветшие; картины маслом, написанные со вкусом, некоторые из них портреты, на
оклеенные обоями стены, красное пламя большого камина приятно поблескивает
на их широких позолоченных рамах.

У одного из окон, глядя на непрекращающийся дождь, сидела молодая леди
— высокая, скорее полная, чем стройная, и не очень красивая. Цвет её
лица был слишком землистым, черты лица — слишком неправильными, а тёмные волосы — слишком
скудная, сухая и с тонким пробором; но глаза у нее были прекрасные, большие,
карие и ясные; ее манеры были самообладающими и подобающими леди. Она была очень
одета просто, но со вкусом, и каждый день выглядела на свой
возраст - двадцать шесть.

Дождливый день переходил в мрачные сумерки; и, подперев щеку рукой, молодая леди сидела с задумчивым выражением лица.
Подперев щеку рукой.

Длинная аллея, затененная высокими тамаранами, вела к величественным
въездным воротам; за ними извилистая дорога, ведущая в деревню, которую не было видно из окна
. Набухающие луга, теперь голые и унылые, расстилались вдали
Справа и слева от густо поросшей лесом территории, а за ней,
сквозь деревья, виднелся великий Сент-Лоуренс, мутный
и вздувшийся, несущийся к бурному заливу.

Почти полчаса молодая леди сидела у окна, наслаждаясь
одиночеством; ни внутри, ни снаружи не было никаких признаков жизни. Затем
послышался топот копыт, и по аллее проскакал юноша,
исчезнув за углом здания.

Через десять минут в дверь постучали, и в комнату
вошёл слуга с тёмным канадским лицом.

- Письмо, мисс Грейс, - сказала девушка по-французски.

- Принесите еще угля, Бабетта, - сказала мисс Грейс тоже по-французски,
взяв письмо. "Где мисс Ини?"

"Тренируется в гостиной, мадемуазель".

"Очень хорошо. Принесите уголь".

Бабетта исчезла, и юная леди открыла письмо. Оно было очень
коротким.

«Монреаль, 5 ноября 18...

«Моя дорогая Грейс, Кейт приехала в этот город неделю назад, и
с тех пор я остаюсь здесь, чтобы показать ей достопримечательности и
дать ей отдохнуть после путешествия. Огден говорит мне, что дом полностью готов.
для нас, так что вы можете ожидать нас почти сразу после того, как получите это письмо. Мы
точно приедем к 7-му числу. Огден говорит, что Роуз
отсутствует. Напишите ей, чтобы она вернулась.

«Искренне ваш,
Генри Дантон».

«P. S. Огден сказал вам, что у нас будет гость — инвалид,
джентльмен, мистер Ричардс?» Приготовь для него анфиладу комнат на западной стороне
. Х. Д."

Молодая леди задумчиво сложила записку и, подойдя к камину,
остановилась, серьезно глядя на тлеющие угли.

"Так скоро, - подумала она, - так скоро, все изменится. Что такое
Интересно, на кого похожа старшая дочь капитана Дантона? Какой из себя капитан
каков он сам, и кем может быть этот инвалид, мистер Ричардс? Я не люблю
перемены.

Вошла Бабетта с углем, и мисс Грейс очнулась от своих
мечтаний.

- Бабетта, скажи Ледрю, чтобы ужинал в семь. Я думаю, твой хозяин и
его дочь будут здесь сегодня вечером.

"Mon Dieu, Mademoiselle! Юная леди из Англии?

- Да, и проследите, чтобы во всех комнатах наверху были разведены камины.

- Да, мисс Грейс.

- Мисс Ини все еще в гостиной?

- Да, мисс Грейс.

Мисс Грейс вышла из столовой по резной лестнице с изображениями
коридор, поднялся по широкой лестнице из блестящего дуба и постучал в
первую дверь.

- Входи, Грейс, - позвал приятный голос, и Грейс вошла.

Это была гораздо более элегантная квартира, чем столовая, с цветами,
и книгами, и птицами, и картинами, и открытым пианино с нотами,
разбросанными повсюду.

В большом резном позолоченном кресле, наполовину погрузившись в него, лежала единственная обитательница
комнаты — юная пятнадцатилетняя девушка, хрупкая, с милым и
нежным лицом, светлыми волосами и голубыми глазами. На её коленях лежал раскрытый роман,
показывающий, чем она занималась.

"Я думала, ты репетируешь свою музыку, Ини", - сказала Грейс.

"Так я и занималась, пока не устала. Но что это у тебя есть? Письмо?

Грейс вложила его ей в руку.

- От папы! - воскликнула девочка, сразу заинтересовавшись. - О, Грейс!
Кейт пришла!"

"Да".

Молодая леди отложила письмо и посмотрела на нее.

"Как странно вы это сказали! Вы сожалеете?"

"Извините! О, нет.

- Ты выглядел так, как будто был. Как странно думать, что эта
моя сестра, о которой я так много слышала, но никогда не видела, должна
приехать сюда навсегда! И папа ... он тоже почти чужой, Грейс.
Полагаю, теперь всё будет совсем по-другому.

«Совсем, совсем по-другому», — сказала Грейс, не отрывая спокойного взгляда от
огня. . «Старая жизнь скоро останется в прошлом. И мы были
здесь очень счастливы, не так ли, Ини?»

«Очень счастливы, — ответила Ини, — и надеюсь, будем счастливы и дальше». Папа и Кейт,
и мистер Ричардс — интересно, кто такой мистер Ричардс? — не сделают нас
несчастными.

— Полагаю, Ини, — сказала Грейс, — обо мне совсем забудут, когда приедет эта
красивая сестра Кейт. Она должна быть очень красивой.

Она посмотрела на овальную картину на мраморной каминной полке.
рамка - фотография милой девушки примерно возраста Ини. Яркое
юное лицо смотрело на тебя с лучезарной улыбкой, пышные золотистые волосы
падали солнечными лучами на пухлые белые плечи, а голубые
глаза и губы, похожие на бутон розы, улыбались тебе вместе. Прекрасное лицо, полное
безмятежного обещания грядущей еще большей красоты. Ини проследила за взглядом
глаза Грейс.

— Ты же лучше меня знаешь, кузина Грейс. Мисс Кейт Дантон, может, и ангел во плоти,
но она никогда не сможет изгнать тебя из моего сердца.
Грейс, сколько лет Кейт?

"Двадцать лет."

"А Гарри был на три года старше?

"Да."

"Грейс, интересно, кто такой мистер Ричардс?"

"Я тоже"

"Огден ничего о нем не говорил?"

- Ни слова.

- Ты напишешь Розе?

- У меня не будет времени. Я бы хотел, чтобы ты написала, Ини. Это то, о чем я
пришел сюда, чтобы попросить тебя сделать.

- Конечно, с удовольствием, - сказала Ини. - Роуз не будет ждать второго приглашения,
когда она услышит, кто приехал. Они приедут сегодня вечером?

- Вероятно. Они могут прийти в любой момент. И вот я медлю. Напиши
немедленно записку, Ини, и отправь Сэма с ней обратно в деревню.

Она вышла из гостиной и спустилась по лестнице, заглянув в столовую
когда она проходила мимо. Бабетта уже накрывала на стол, и серебро и
хрусталь сверкали в свете рубинового пламени. Грейс пошла дальше, вверх по
другой лестнице, переходя из комнаты в комнату, проверяя, всё ли в
порядке. В каждой комнате горел камин, на
столах стояли лампы, готовые к зажиганию, потому что здесь не было ни
печей, ни газа. Западные комнаты, о которых говорилось в письме, были
последними, которые она посетила. Длинный коридор, освещённый эркерным окном, через которое, как ни странно,
проникали дождливые сумерки, вёл к обитой тканью двери. Обитая тканью дверь
Дверь вела в короткий коридор, заканчивающийся второй дверью, верхняя
половина которой была стеклянной. Это была дверь в кабинет, просто обставленный, со стенами,
уставленными книжными полками, увенчанными бюстами. Рядом была ванная,
а за ней — спальня. Во всех комнатах горел огонь, а из занавешенных
окон открывался широкий вид на цветущий сад, колышущиеся деревья,
расстилающиеся поля и великий Сент-Лоуренс, сливающийся с низким
западным небом.

«Мистер Ричардс, должно быть, чувствует себя здесь очень комфортно, — подумала Грейс. — Довольно странно, что Огден не упомянул о нём».
«Довольно странно, что Огден не упомянул о нём».

Она снова спустилась по лестнице и вернулась в столовую. Ини была там,
стояла у камина, и её хрупкая фигурка и нежное лицо казались
хрупкими в красном свете огня.

"О, Грейс," сказала она, "я только что послала Бабетту за тобой.
В гостиной тебя ждёт гость."

"Меня?"

- Да, джентльмен, молодой и довольно привлекательный. Я спросила его, кто я такая
сказал, что хотел бы вас видеть, и ... что вы думаете?-- он бы не сказал".

"Нет! Что он сказал?"

- Просил передать мисс Грейс Дантон, что ее желает видеть друг
. Загадочно, не правда ли?

— Кто бы это мог быть? — задумчиво спросила Грейс. — Как выглядит этот таинственный
джентльмен, Ини?

— Очень высокий, — ответила Ини, — и очень статный, с каштановыми волосами, бородой
и усами — великолепными усами, Грейс! и красивыми, ясными карими
глазами, как у тебя. Очень симпатичный, очень вежливый и с
ангельской улыбкой. — Вот он, перед вами.

"Я в таком же замешательстве, как и всегда, — сказала Грейс, выходя из столовой.
"Думаю, этот вечер будет полон гостей.

Она во второй раз взбежала по лестнице и открыла дверь гостиной. A
джентльмен, сидевший у камина на стуле, который освободила Ини, поднялся при ее появлении
. Грейс на мгновение замерла, сомнение, изумление, восторг
попеременно отражались на ее лице; затем с криком "Фрэнк!" она бросилась вперед,
и оказалась в объятиях высокого незнакомца.

"Я думал, вы узнаете меня, несмотря на бакенбарды", - сказал
незнакомец. — Ну-ка, отойди и дай мне на тебя посмотреть; дай мне увидеть,
какие перемены за шесть лет произошли с моей сестрой Грейс.

Он отстранил её на вытянутую руку и с улыбкой оглядел.

"Немного старше, немного серьёзнее, но в остальном такая же. Моя серьёзная
Грейси, в тридцать ты будешь похожа на свою бабушку.

«Ну, я чувствую себя так, будто прожила уже столетие или два. Когда ты
приехала?

«Из Германии, на прошлой неделе; из Монреаля в полдень».

«Значит, ты была в Монреале неделю?

«С дядей Рузвельтом — да».

«Как приятно снова тебя видеть, Фрэнк». Как долго вы пробудете
здесь — в Сент-Круа?

"Это зависит от того, насколько я устану, полагаю. Значит, капитан Дантон и его
старшая дочь приехали из Англии?

"Как вы узнали об этом?

"Прочитал в хронике об их прибытии в Монреаль.

Какая она, Грейс?

"Кто?

""Мисс Кейт Дэнтон".

"Я не знаю. Я жду их каждую минуту; я думаю, они приехали на
тем же поездом, что и вы".

"Возможно, так - я ехал вторым классом. Я разговорился со старым канадцем, и
он показался мне таким замечательным старикашкой, что я всю дорогу держался рядом с ним.
Кстати, Грейс, у тебя очень удобные апартаменты, не так ли
ты?

— Да, Дантон-Холл — очень красивое место.

— Как давно вы здесь?

— Четыре года.

— И как часто за это время приезжал капитан?

— Дважды, но теперь он оставил море и собирается осесть на одном месте.

— Я думал, его старшая дочь живёт в Англии.

- Я тоже, - сказала Грейс. - Но бабушка, с которой она жила,
кажется, умерла; следовательно, она впервые приезжает в свой родной дом
. Это ее фотография.

Брат мисс Дантон поднял свои красивые карие глаза на изящное
лицо и долго рассматривал его.

- Она должна быть красавицей, если так выглядит. Прекрасная блондинка, и я
так восхищаюсь блондинками! знаешь, Грейс, я думаю, что влюблюсь
в нее?"

"Не надо. Это бесполезно.

- Почему бы и нет? Я Дантон, джентльмен, представитель ученой профессии
врач и не так уж плохо выгляжу. Почему бы и нет, Грейс?

С этими словами он поднялся, его карие глаза улыбались. Не так уж плохо выглядит,
конечно. Симпатичный парень, когда он прислонился к мрамору
каминная полка, загорелый, бородатый, настоящий джентльмен.

"Все это бесполезно", - сказала Грейс с ответной улыбкой. "Доктор
Бесчисленные совершенства Дантона будут совершенно потеряны для наследницы
Дантон Холл. Она помолвлена".

"Какая жалость! Кто этот счастливчик?"

"Достопочтенный. Лейтенант Реджинальд Стэнфорд из Королевской семьи Стэнфорд, Нортумберленд,
Англия, младший сын лорда Ривза.

"Тогда моя надежда действительно тщетна! Какие шансы у честолюбивого молодого
доктор против сына лорда.

- У тебя в любом случае не было бы шансов, - сказала Грейс с неожиданной
серьезностью. "Однажды я спросил ее отца, на кого больше всего похожа его старшая дочь
, на Роуз или Ини. "Ни на кого не похожа", - был его ответ. "Моя дочь"
Кейт красива, величественна и горда, как королева."Я никогда
не забуду его гордую улыбку, когда он это сказал".

- Вы полагаете, что мисс Дантон, будь она свободна, была бы слишком горда, чтобы связать себя узами брака с
простым плебеем-профессионалом.

- Да.

- Тогда смирение - это все, что остается. Разве неприлично курить в этом
священная комната, Грейс? Мне нужно что-нибудь, чтобы утешиться. Довольно
великий союз для дочери Дантона, не так ли?"

"Похоже, они так не думают. Я слышал, как ее отец сказал, что не стал бы
считать принца королевской крови слишком хорошим для своей несравненной Кейт.

"О боже, он бы этого не сделал! Какой, должно быть, жизнерадостный старик!"

"Капитан Дантон не стар. Ему около сорока пяти, и он не
выглядит на сорок.

«Тогда я скажу тебе, что делать, Грейс, — выходи за него замуж!»

«Фрэнк, не будь смешным! Ты же знаешь, что в этой
комнате неделю будет пахнуть табаком. Я не могу этого допустить, сэр».

— «Что ж, я пойду», — сказал её брат, взглянув на часы. — «Я обещал».
— Вернусь через полчаса на ужин. —

"Обещал кому?"

"М-ру ле Куру. О, вы не знаете, что я остановился в пресвитерии. Я
случайно встретил викария, отца Фрэнсиса, в Монреале — мы
вместе учились в школе — и он был самым диким и озорным
парнем, которого я когда-либо встречал. Мы были большими друзьями — чувство товарищества, знаете ли,
делает нас удивительно добрыми. Представьте моё изумление, когда я встретил его на улице Нотр-
Дам в сутане и широкополой шляпе и узнал, что он отправился
в Матерь-Церковь. Вы могли бы сбить меня с ног одним взмахом пера, я
уверяю вас. Последовали взаимные откровения; и когда он узнал, что я
приезжаю в Сент-Круа, он сказал мне, что я должен разбить свою палатку вместе с ним.
Это тоже столичный квартал, а месье ле Кер - душа гостеприимства.
Не нальете ли вы мне бокал вина после этой длинной речи, чтобы подкрепить силы
перед возвращением домой?

Грейс позвонила и заказала вино. Доктор Дантон выпил свой стакан стоя, а
затем надел перчатки.

"Вам нужно идти пешком?" спросила его сестра. "Я закажу для вас коляску."

"Ни в коем случае. Я приехал сюда на кляче Кюра и добрался со скоростью
похороны. Старый зверь, казалось, наслаждался собой, и ему, скорее, нравилось
промокать насквозь, и я не сомневаюсь, что он вернется таким, каким пришел. А
теперь я должен идти; не годится, чтобы меня нашли здесь эти знатные
люди - капитан и мисс Дантон.

Его мокрое пальто висело на стуле; он надел его, направляясь к
двери, рядом с ним шла Грейс.

- Когда я увижу тебя снова, Фрэнк?

«Завтра. Я хочу взглянуть на нашу английскую красавицу. Клянусь богом,
в Канаде тоже бывает дождь».

Холодный ноябрьский ветер ворвался в дом, когда Грейс открыла входную дверь, и
дождь перешел в ливень. В кромешной тьме Грейс едва различала
белую лошадь, привязанную к дереву.

"Это зловеще, Грейс", - сказал ее брат. "Капитан Дантон и его
дочь прибывают, предвещаемые ветром и бурей. Смотри, чтобы это не было
предвестием домашних штормов.

Он сбежал вниз по ступенькам, но сразу же вернулся.

— Кто была та бледная голубоглазая фея, которую я встретил, когда вошёл?

"Эвелин Дантон."

"Передайте ей мои наилучшие пожелания — от доктора Фрэнка. Она, наверное, довольно хорошенькая.
И если мисс Кейт меня отвергнет, я, пожалуй, обращусь к мисс
Эвелин. Мне кажется, я бы хотела попасть в такую великую семью.
Ещё раз, _bon soir_, сестра моя, и приятных снов.

На этот раз он ушёл навсегда. Его сестра стояла в дверях и
смотрела, как белая лошадь и её высокий тёмноволосый всадник исчезают под
трепещущими ветвями деревьев.




Глава II.

Кейт Дантон.


Грейс медленно вернулась в гостиную и остановилась, задумчиво глядя
в огонь. Было приятно в этой приятной гостиной, ярко освещенной
светом лампы и камина - вдвойне приятно по контрасту с
шумом ветра и дождя снаружи. Грейс это было очень приятно, и она вздохнула
устало оторвав взгляд от рубиновых углей, она посмотрела на сияющее лицо, улыбающееся
с каминной полки.

"Завтра ты станешь хозяйкой, - подумала она. - Место, которое я занимала
последние четыре года, с сегодняшнего вечера твое. Прекрасна, как королева.
Интересно, на что будет похоже твое правление?

Она пододвинула кресло, которое освободил ее брат, и села, ее
мысли вернулись в прошлое. Вернувшись на четыре года назад, она увидела
себя, сироту без гроша в кармане, зависящую от щедрот этого скупердяя
Дяди Рузвельта в Монреале. Она снова увидела статного джентльмена , который
пришел к ней и сказал, что он троюродный брат ее отца, капитан
Дантон из Дантон-Холла. Она никогда не видела его раньше, но с детства слышала
о своем богатом кузене и знала его историю. Она знала, что он
в ранней юности женился на англичанке, которая умерла десять лет спустя
, оставив четверых детей - сына Генри и трех дочерей
Кэтрин, Розину и Эвелин. Сын, всю жизнь проживший в своевольстве и распутстве,
в двадцать лет сорвался с цепи, подделал отцовскую подпись и сбежал в
Нью-Йорк, женился на актрисе, ввязался в азартную игру и был
его зарезали. Так он и умер. Старшую дочь, родившуюся в Англии,
воспитывала её бабушка по материнской линии, которая была богата и чьей
наследницей она должна была стать. Миссис Дантон и двое её младших детей
жили в Холле, в то время как капитан в основном отсутствовал. После её смерти
канадская леди взяла на себя заботу о доме и дочерях капитана Дантона.
Грейс знала обо всём этом и была совершенно не готова увидеть своего
дальнего родственника и услышать, что канадская леди вышла замуж и
уехала, а её попросили занять её место. Условия капитана
Он был так щедр, что Грейс сразу же согласилась, и через неделю она уже была
домоправительницей в Холле и компаньонкой его дочерей.

Четыре года назад. Оглядываясь назад, Грейс вздыхала, думая о том, как
приятно всё это было, теперь, когда всё закончилось. Это было такое
спокойное, безмятежное время — она была единственной хозяйкой, а приступы плохого настроения Роуз и
болезни Ини были единственным недостатком. И теперь всему этому пришёл конец
навсегда. Наследница Дантон-Холла собиралась принять скипетр, и
на следующий день должна была наступить новая эра.

В дверь постучали, и голос спросил: «Можно войти, Грейс?»
и Грейс очнулась от своих грёз.

"Да, Ини, — сказала она, и Ини вошла, пристально глядя на неё.

"Ты плакала? — спросила она, присаживаясь на табурет у её ног.

"Плакала? Нет! С чего бы мне плакать?

"Ты такая серьёзная. Я слышала, как ушёл твой гость, и прибежала. Кто это был?"

"Мой брат, который только что вернулся из Германии".

"Боже мой! Разве я не говорил, что у него глаза, как у тебя? Он врач, не так ли?"

"Да".

"Грейс, мне показалось, ты говорила, что бедна?"

"Ну, я беден, не так ли?"

— Тогда кто платил за то, чтобы ваш брат изучал медицину в Германии?

— Дядя Рузвельт. Он очень любит Фрэнка.

"Ваш дядя Рузвельт богат?"

"Я думаю, что да. Очень богат и очень скуп".

"У него есть сыновья и дочери?"

- Нет, мы его ближайшие родственники.

- Тогда, возможно, он оставит тебе свое состояние, Грейс.

- Думаю, вряд ли. Возможно, он упомянет Фрэнка в своем завещании; но это невозможно
сказать наверняка. Он очень эксцентричный.

- Грейс, я надеюсь, он не оставит это тебе, - серьезно сказала Ини.

"В самом деле, почему бы и нет, скажи на милость?"

"Потому что, если бы ты был богат, ты бы уехал. Мне было бы жаль, если бы ты
покинул Дантон-Холл".

Грейс наклонилась, чтобы поцеловать бледное юное личико.

«Моя дорогая Ини, ты забываешь, что твоя прекрасная сестра Кейт приезжает.
Через неделю или две в твоём сердце не останется места ни для кого, кроме неё.

«Ты же знаешь, что это не так, — сказала Ини. — Возможно, она будет похожа на Роуз,
и я совсем не буду её любить».

Грейс улыбнулась.

«Ты хочешь сказать, что не любишь Роуз?»

«Любить Роуз?» — повторила Ини, очень удивлённая этим вопросом. «Любить
Роза, в самом деле! Я бы хотела увидеть кого-нибудь, кто мог бы полюбить Розу. Грейс,
где остановился твой брат? В отеле?

"Нет, у месье ле Кура. Он знаком с отцом Фрэнсисом. Ини, ты слышишь
это?

Она выпрямилась, прислушиваясь. Сквозь бурю ветра и дождя, и
Сквозь шум деревьев они услышали, как быстро грохочут колёса кареты,
подъезжающей к дому.

"Я слышу, — сказала Ини, — папа приехал. О, Грейс, как ты бледна!"

"Правда? — сказала Грейс, прижав руку к сердцу и направляясь к
двери. Она остановилась, собираясь открыть её, и внезапно и страстно прижала Ини к
сердцу. "Ини, моя дорогая, прежде чем они придут, скажи мне
еще раз, что ты не позволишь этой новой сестре полностью украсть твое сердце
у меня. Скажи, что будешь любить меня по-прежнему.

- Всегда, Грейс, - сказал Ини. - Вот... экипаж остановился!

Грейс открыла дверь и вышла в прихожую.
вымощенный мрамором пол, куполообразный потолок, резьба, статуи и
стены с рисунками выглядели довольно величественно в свете огромной люстры.
Мгновение спустя в дверь дома раздался громкий стук, и Бабетта распахнула
входную дверь широко распахнули. В комнату вошел рослый джентльмен, застегнутый на все пуговицы
пальто, под прицелом у него была молодая леди.

«Настоящее канадское крещение, папа», — раздался серебристый голос юной леди.
«Я почти промокла насквозь».

Грейс услышала это и мельком увидела человека капитана Дантона, Огдена,
галантно обходя хорошенькую румяную девушку, похожую на горничную, а затем,
очень, очень бледная, вышла навстречу своему хозяину и его дочери.

"Моя дорогая мисс Грейс", - прозвучал сердечный голос моряка, когда он пожал
ее руку, - "Я рад видеть вас. Моя дочь Кейт, мисс Грейс".

Моя дочь Кейт с достоинством поклонилась, едва взглянув на нее.
Её взгляд был прикован к маленькой, хрупкой фигурке, которая пряталась у неё за спиной.

"Привет, Ини!" — воскликнул капитан, подхватывая её на руки. — "Пытаешься
спрятаться, да? Выходи, дай нам на тебя посмотреть."

Он поднял её над головой, как котёнка, и поцеловал,
а потом поставил на пол, смеясь и задыхаясь.

«Ты, маленький сорванец, почему ты не можешь стать толстым и румяным, как тебе
следует? Ну-ка, поцелуй свою сестру Кейт и поприветствуй её».

Ини робко подняла взгляд и замерла, очарованная с первого взгляда. Два прекрасных
сияющих, как звезды, глаза смотрели на нее сверху вниз, и самое красивое лицо, которое
Ини когда-либо видела, озарилось чарующей улыбкой. Протянулись две руки
, и Ини прыгнула в них и восторженно поцеловала прелестное личико
.

"Ты дорогое дитя!" - сказал нежный голос, и это было все; но она
прижала ее к себе со слезами на сияющих глазах.

- Ну, ну! - закричал капитан Дантон. - Этого достаточно. Вы двое можете обнять
друг друга на досуге, со временем; но как раз сейчас я очень
голоден и хотел бы поужинать. Столовая в этой стороне
направление, не так ли, Грейс? Кажется, я знаю дорогу.

Он исчез, и Кейт Дэнтон высвободила свою новообретенную сестру, все еще
держа ее за руку.

"Пойдем, покажи мне мою комнату, Ини", - сказала она. — Юнис, — обратилась она к розовощёкой
горничной, — вели Огдену принести сундуки и немедленно распаковать их.
Пойдем.

Все еще держа сестру за руку, Кейт поднялась наверх, а Ини больше ни на кого не смотрела
и не слышала. Юнис передала Огдену распоряжение своей юной леди
и последовала за ним, а Грейс осталась стоять одна.

"Уже, - с горечью подумала она, - уже обо мне забыли!"

Не совсем. Капитан Дантон появился на верхней площадке лестницы, без
пальто.

- Послушай, Огден. О, мисс Грейс, поднимитесь, пожалуйста, наверх.
Огден, займитесь багажом и подождите меня в моей гардеробной.

Он вернулся в гостиную, и Грейс обнаружила его стоящим к нему спиной
к камину, когда она вошла. Дородный и красивый мужчина, румяный и
добродушный, с пышными светлыми волосами, усами и бакенбардами. Он вежливо подвинул ей
стул, и Грейс села.

- Вы побледнели, мисс Грейс, - сказал он, разглядывая ее. - Вы
надеюсь, не болели. Огден сказал мне, что с вами все в порядке.

"У меня все хорошо, спасибо".

"Я полагаю, вы написали Розе? Куда она уехала?"

- В дом мисс Ла Туш, ее подруги, в Оттаве. Ини
написал ей, и Роза, вероятно, будет здесь через день или два, самое большее
.

Капитан кивнул.

"Что касается вас, моя дорогая юная леди, я нахожу, что вы так превосходно справились в
мое отсутствие, что я надеюсь, мы сохраним вас еще на долгие годы. Возможно,
Я эгоистичен в своем желании, но оно приходит так естественно, что вы простите меня
за эгоизм. Кейт в полном неведении о тайнах
ведения домашнего хозяйства. Да помогут небеса мне и моим друзьям, если бы нам пришлось зависеть от нее
организация питания! Кроме того, — слегка усмехнувшись, — скоро кто-нибудь приедет,
чтобы увезти её.

Грейс серьёзно поклонилась.

"Как видите, моя прекрасная родственница, вы незаменимы. Надеюсь, мы убедим вас остаться.


- Если вы хотите, чтобы я это сделал, капитан Дантон, я, конечно, сделаю.

- Спасибо. Этот богатый старый скряга, ваш дядя, еще жив?

- Да, сэр.

- А ваш брат? Полагаю, все еще в Германии.

- Нет, сэр, мой брат в Канаде, на Сент-Круа. Он был здесь сегодня
вечером.

- В самом деле! Где он остановился? Мы должны заставить его прийти сюда.

"Он в гостях у месье ле Кюра;, и я не думаю, что собирается задержаться надолго".

Как только она это сказала, дверь открылась, и вошли Кейт и Ини. Сестры
обнимали друг друга за талию, и Ини казалась очарованной.
Кейт подошла и встала рядом с отцом, с нежностью глядя ему в
лицо.

- Какие красивые комнаты, папа! Мой будуар и спальня очаровательны.
Завтра Ини будет повсюду сопровождать меня - такой милый, романтичный
старый дом.

Грейс сидела и смотрела на нее. Как она была красива! На ней все еще был
легкий траур, и ее платье из черного шелка ниспадало пышными
складками сзади, высоко к круглой белой шее, где оно было застегнуто
сверкающим бриллиантом. На ее левой руке сверкал бриллиант-солитер
эти тонкие, нежные маленькие ручки - ее обручальное кольцо, нет
без сомнения. Это были все драгоценности, которые она носила. Платье было отделано
тонким чёрным кружевом, а все её золотистые волосы были
уложены короной вокруг благородной и прекрасной головы. Она была очень высокой,
очень стройной, а её изысканное лицо лишь слегка
порозовело. «Красивая, величественная и гордая, как королева!» Да, она
выглядела именно так, и Грейс гадала, какой мужчина покорил это
бьющееся в груди сердце. В её взгляде, в её сияющей
улыбке, в каждом грациозном движении было что-то колдовское, что очаровывало даже её отца.
степенная экономка, и это, казалось, полностью покорило маленькую
Ини. В своей красоте и гордости, стоя там, такая грациозная и
элегантная, Грейс подумала, что её отец был прав, когда сказал, что принц не
слишком хорош для его несравненной дочери.

Он улыбнулся ей, как мужчины улыбаются тому, что является зеницей их
ока и гордостью их сердца, а затем повернулся к Ини,
прильнувшей к своей величественной сестре.

— Берегись, Ини! Не позволяй Кейт околдовать тебя. Разве ты не знаешь, что она
колдунья и наводит чары на всех, кого встречает? Она сверхъестественна, я
предупреждаю тебя — ведьма, вот как это называется!

В ответ Ини подняла руку Кейт и поцеловала её.

"А ведьмы когда-нибудь едят, папа?" — рассмеялась мисс Дантон, — "потому что я очень
голодна. Во сколько мы обедаем?"

"Во сколько, мисс Грейс?" — спросил капитан.

"Немедленно, если вы желаете, сэр".

"Тогда пусть это будет немедленно".

Грейс позвонила и распорядилась подать ужин. Томас, старый дворецкий и
мальчик в пуговицах принесли первое блюдо. Грейс
всегда председательствовала, но в этот вечер она сидела рядом с Ини, а мисс Кейт
заняла место во главе стола.

"В первый раз, папа", - сказала она. "Если я допущу какие-нибудь промахи, скажи мне".

- О, папа! - воскликнула Ини. - Я думала, придет кто-нибудь еще. Больной
джентльмен - мистер что? - о, Ричардс?

Лица капитана Дантона и его старшей дочери внезапно потемнели при
вопросе. Грейс увидела это с удивлением.

"Он скоро будет здесь", - сказал он, но сказал это с видом
сдержанности; и Кейт, наклонившись вперед со своей лучезарной улыбкой,
начал рассказывать Ини какую-то историю из их жизни в море, которая заставила ее забыть
Мистера Ричардса.

После ужина они перешли в гостиную. Длинный, низкий, роскошный
квартира, очень величественная и роскошная, обставленная с изысканным
вкусом.

"Какая красивая комната!" — сказала Кейт. "У нас дома не было ничего и вполовину такого же причудливого и
старинного, как здесь, папа?"

У одного из высоких окон стояло пианино, рядом с ним — музыкальная
шкатулка, и юная леди подошла к нему, открыла и мастерски пробежалась
пальцами по клавишам.

«Верно, Кейт, — сказал её отец, — сыграй нам что-нибудь. Как тебе
нравится твоё пианино?»

«Нравится — не то слово, папа. Оно великолепное!»

Белые пальцы заскользили по полированным клавишам из слоновой кости, и в комнате зазвучала музыка.
наполненная мелодией. Ини стояла у пианино с восторженным лицом. Капитан
Дантон сидел в кресле и слушал с полузакрытыми глазами, а Грейс
села в углу и достала из кармана вязанье.

"О, Кейт, как прекрасно ты играешь!" — восторженно воскликнула Ини, когда
летящие руки замерли. "Я никогда не слышала ничего подобного. Что это было?"

"Всего лишь немецкий вальс, маленький энтузиаст! Ты что, не играешь?"

"Немного. Роза тоже играет, польки и вальсы; но бах! не так".

"Кто твой учитель?"

"Monsieur De Lancey. Он приезжает из Монреаля два раза в неделю, чтобы дать нам
уроки. Но ты играешь лучше, чем он.

"Маленький льстец!" - целует ее и смеется, и белые руки заняты
снова. "Папа, что ты будешь?"

"Песню, мой дорогой".

"Ну, что тебе нравится? Casta Diva?"

- Мне было бы жаль, если бы это понравилось! ты можешь спеть "Девушку о'Гаури"?

"Я попробую, если хочешь".

Говоря это, она перешла на пение, и работа Грейс упала ей на колени
пока она слушала. Какой у нее был изысканный голос! Такой чистый, такой нежный, такой
мощный. Окутанная немотой тишина, которая последовала за песней, была лучшей
аплодисменты. Мисс Дантон встала, смеясь над восторженным лицом своей сестры.

— О, не останавливайся! — умоляюще воскликнула Ини. — Пой ещё, Кейт.

Прежде чем Кейт успела ответить, раздался громкий звонок в дверь.
Капитан
Дантон и Грейс только что прислушивались к тому, как по подъездной дорожке подъехала карета.
Капитан вскочил и поспешил из

комнаты, а Кейт стояла неподвижно, пристально глядя на дверь.— Кто это? — спросила Ини. — Мистер Ричардс?

Кейт положила руку на плечо девочки и продолжала молча стоять,
напряженно прислушиваясь. Они услышали, как открылась дверь, голоса капитана
и его человека Огдена, а затем в коридоре послышались шаги.
и вверх по лестнице.

"Они помогают ему подняться наверх," — сказала Кейт, глубоко вздохнув. "Да,
это мистер Ричардс."

Ини выглядела так, будто хотела задать несколько вопросов, но её сестра
снова села за пианино и заглушила её слова бурей музыки.
Прошло полчаса, почти час, мисс Дантон все играла и играла
не переставая, а потом вернулся ее отец. Девушка посмотрела на него
быстро и вопросительно, но его раскрасневшееся лицо было таким же
добродушным, как всегда.

"Все еще играешь на выезде, - сказал он, - а глаза у Ини как две полуночные звезды".
«Луны. Вы знаете, что уже половина одиннадцатого, мисс Ини, и маленьким девочкам
пора ложиться спать?»

Грейс встала и положила свою работу в карман. Ини подошла, поцеловала
отца и сестру на ночь и ушла спать. Грейс, просто
пожелав спокойной ночи, последовала её примеру, но радушный капитан
протянул ей руку.

- Спокойной ночи, моя маленькая экономка, - сказал он, - и приятных снов.

Мисс Дантон протянула свои тонкие пальцы, но пожелание спокойной ночи было тихим и
холодным.

Экономка ее отца, похоже, произвела на нее не слишком приятное впечатление
или она была слишком горда, чтобы проявлять сердечность к иждивенцам.

Грейс приглушила свет в своей комнате и, сев у
окна, отдернула занавески. Дождь всё ещё шёл, ноябрьский ветер
шумел в кронах деревьев, и тьма была непроглядной. Была ли эта
зимняя буря, как сказал её брат, предвестницей грядущих бед и
бурь в их мирном канадском доме?

"Интересно, как они с Роуз поладят," — подумала Грейс. «Характер Роуз
такой же вспыльчивый, как эта ноябрьская ночь, и я бы сказал, что эти фиолетовые глаза
тоже могут вспыхивать огнём Дантонов. Когда встречаются две грозовые тучи,
это может вызвать переполох. Я не удивлюсь, если в скором времени в
лагере начнется война.

Ее дверь тихо приоткрылась. Грейс обернулась и увидела Ини в длинной
ночной рубашке, похожую на привидение.

- Можно мне войти, Грейс?

- Тебе пора в постель, - сказала Грейс, зажигая лампу и
начиная расплетать волосы.

Ини вошла и села на низкий табурет у ног Грейс.

"О, Грейс, разве она не великолепна?"

"Кто?"

"Ты знаешь, кого я имею в виду — Кейт."

"Она очень красивая, — тихо сказала Грейс, продолжая работать.

"Красивая! Она очаровательна? Она великолепна! Грейс, люди говорят о Роуз
Она хорошенькая, но для Кейт она не больше, чем... чем просто ничто.


"Вы пришли только для того, чтобы сказать это? Если так, мисс Эвелин, я должна попросить вас уйти,
потому что я собираюсь помолиться.

"Прямо сейчас, — сказала Ини, удобнее устраиваясь на стуле.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь так играл и пел, как она?

«Она замечательно играет и поёт».

«Грейс, что бы ты отдала, чтобы быть такой же красивой, как она?»

«Ничего! А теперь иди».

«Да. Странно, что папа не привёл мистера Ричардса в
гостиную. Огден и папа помогли ему подняться по лестнице, и Огден принёс ему
ужин».

"Кто тебе это сказал?"

"Бабетта. Бабетта видела его, но он был так закутан, что она не могла разглядеть
его. Она говорит, что он очень высокий и стройный и выглядит как молодой
мужчина".

"Ини, как скоро ты уезжаешь?"

"О, Грейс, - умоляюще сказала она, - позволь мне остаться с тобой на всю ночь".

- И не даете мне уснуть до утра разговорами? Не я, - сказала Грейс. - Уходи!

- Пожалуйста, позволь мне остаться?

- Нет! Убирайся!"

Она подняла ее, подвела к двери и выставила, а Ини убежала
в свою комнату.

Закрывая дверь, Грейс услышала шорох шелкового платья Кейт Дэнтон
наверху.

«Спокойной ночи, папа», — услышала она её мягкий, чистый голос, который
напомнил ей о серебряных колокольчиках.

«Спокойной ночи, дорогая», — ответил капитан. Затем мимо промелькнуло шёлковое платье,
дверь открылась и закрылась, и мисс Дантон удалилась.




ГЛАВА III.

СМЕНА ДИНАСТИИ.


Когда холодное ноябрьское солнце залило ее комнату, Грейс встала следующим
утром, оделась и спустилась по лестнице. Она выглядела очень опрятно и по-женски
в своем клетчатом халате в крапинку, белоснежном воротнике и манжетах и
ее темные волосы были недавно заплетены в косу.

Громкоголосые часы в прихожей пробили семь. Казалось, никто не заметил
в доме была только она сама, и ее шаги странно отдавались эхом в
темных коридорах. Сонная судомойка разводила на кухне огонь
когда она вошла туда, уныло разинув рот от своей работы; и Грейс, уходящая
получив указания для мадам Ледрю, кухарка снова удалилась, на этот раз в
столовую, где лакей Джеймс разводил еще один камин. Грейс
открыла ставни, отдернула шторы и впустила в комнату утреннее
солнце во всей его красе. Затем она вытерла пыль и переставила
мебель, подмела мраморный камин и помогла Бабетт застелить
скатерть для завтрака. Это неизменно было её утренней работой, и стол
с его старинным фарфором и
блестящим серебром

выглядел как на картинке, когда она заканчивала. Прошло почти восемь часов, прежде чем она закончила, и она побежала наверх за
шляпкой и шалью и отправилась на свою обычную получасовую прогулку перед
завтраком. Она пошла по дороге, ведущей в деревню, тихой и безлюдной,
и вернулась вся раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.

Капитан Дантон стоял на крыльце, покуривая трубку, когда
она шла по аллее.

"Доброе утро, Геба!" — сказал капитан. — Ноябрьские розы ярче
— В Канаде в августе прохладнее, чем где бы то ни было!

Грейс рассмеялась и собралась уходить, но он остановил её.

"Не уходи пока. Я хочу с кем-нибудь поговорить. Где ты была?"

"Просто гуляла, сэр."

"Так рано! Во сколько ты встаёшь, скажи на милость?"

"Около половины седьмого."

— «Первобытные часы, честное слово. Когда будет завтрак?»

"В девять, сэр. Через минуту зазвонит колокольчик."

Пока она говорила, зазвонил колокольчик, и Грейс поспешила снять шляпку и
пригладить волосы, растрепанные утренним ветром. Капитан был в
столовой, когда она спустилась, и стоял в своей любимой позе,
он стоял спиной к огню, вытянув руки по швам, а его ноги были похожи на
две стороны треугольника.

"Девочки уже встали, Грейс? Простите за обращение на «вы», мы ведь родственники, вы
знаете. А, вот и одна из них. Доброе утро, мадемуазель."

"Доброе утро, папа," сказала Ини, целуя его. "Где Кейт?"

"Кейт здесь!" - произнес голос, похожий на звон серебряных колокольчиков; и вошла Кейт
грациозная и элегантная в своем белом кашемировом утреннем халате со шнуровкой
и фиолетовые кисточки, и узел из фиолетовой ленты на округлом
горловине. - Я не заставил вас ждать, не так ли?

Она поцеловала отца и сестру, улыбнулась и поклонилась Грейс и заняла её
место за столом. Очень изящно и ловко её белые руки порхали
среди хрупких фарфоровых чашек и блюдец и управлялись с резным
массивным серебряным кофейником.


Грейс подумала, что в лучах утреннего солнца она выглядит красивее, чем при
ярком свете лампы, с румянцем на щеках и прекрасными

золотистыми волосами, заплетёнными в блестящие косы.Грейс очень тихо вела себя за завтраком, слушая остальных. Капитан
и его старшая дочь были прекрасными собеседниками и никогда
пусть разговор затянется. Мисс Дантон редко обращалась к ней, но
Сердечность капитана компенсировала это.

"Я должен сегодня же увидеть твоего брата, Грейс, - сказал он, - и попросить его
подняться сюда. Дворняжка тоже отличный парень - прошу у него прощения - я
должен привести их обоих к обеду. Понсонби, и Ландри,
и Ле Фавры еще на старых местах?

- Да, сэр.

"Тогда я навещу их - они не знают, что я здесь - и посмотрю, не скрасит ли небольшая
компания нашу долгую канадскую зиму. Вы трое, Грейс, Роуз
и Ини, уже достаточно долго живете здесь как нонетки. Мы должны попытаться
и немного изменить всё к лучшему для вас».

Добродушные попытки капитана разговорить свою немногословную экономку
не очень-то удавались. У неё была та неприятная черта замкнутых
натур — привычка молчать, и её замкнутость всегда проявлялась в
присутствии блестящей дочери капитана. Эта юная красавица
время от времени останавливала взгляд своих голубых глаз на смуглом, опущенном лице со странным выражением
- очень похожим на отвращение.

"Что за человек эта твоя мисс Грейс, Ини?" спросила она свою
сестру после завтрака. "Очень глупая, не правда ли?"

- Глупая! О, дорогая, нет! Грейс - самая дорогая, лучшая девушка в мире,
кроме тебя, Кейт. Я не знаю, как мы вообще будем жить без нее.

- Я не знала, - довольно холодно сказала Кейт. - Она такая молчаливая и
непроницаемая. Идем! Ты обещал показать мне дом.

Они были одни в столовой. Она подошла к камину и
постояла, задумчиво глядя на два портрета, висевших над
каминной полкой: капитан Дантон в двадцать семь лет и его жена в двадцать четыре.

- Бедная мама! - Сказала Кейт с редкой нежностью в голосе. - Какая
хорошенькая она была! Ты помнишь ее, Ини?

- Нет, - ответила Ини. - Ты же знаешь, я была такой маленькой, Кейт. Все, что я знаю
о ней мне рассказала Марджери.

"Кто такая Марджери?"

"Моя старая няня, и Гарри, и твоя, и Роуз. Она выхаживала всех нас,
младенцев, и заботилась о маме, когда та умерла. Она была маминой горничной, когда
она вышла замуж и прожила с ней всю свою жизнь. Она все еще здесь.

- Тогда я должен увидеть Марджери. Я знаю, она мне понравится, потому что я люблю все
старое, легендарное и почтенное. Я помню маму в последний раз, когда она была в Англии
ее высокая, стройная фигура, темные волнистые волосы,
и красивая улыбка. Она брала меня на руки в сумерках и
пела мне перед сном".

"Дорогая Кейт! Но Грейс была мне матерью. Ты знаешь, Марджери говорит, что
Роза похожа на нее?"

"На кого? Mamma?"

- Да, все, кроме ее характера. О! - воскликнула Ини, внезапно состроив гримасу.
- Ну и вспыльчивая же Роза!

Кейт улыбнулась.

"Плохая?"

"Плохая! Ты бы видел, как она металась взад и вперед по комнате в
нарастающей страсти и брани. Боже мой! - воскликнула Ини, затаив
дыхание при воспоминании.

— Вы когда-нибудь ссоритесь? — смеясь, спросила Кейт.

— Примерно по пятьдесят раз в день. О, какое это было счастье, когда она уехала в
Оттаву! С тех пор мы с Грейс живём как в раю. Когда она вернётся домой,
она какое-то время будет вести себя прилично, я уверена, прежде чем вы с
папой, но это ненадолго.

Грейс вошла, и Кейт увела Ини, чтобы показать ей дом.
Это была настоящая экскурсия. В Дантон-Холле было не до шуток. Вверх и вниз по
лестницам, по залам и коридорам, по гостиной, где они были
вчера вечером, по зимней гостиной на втором этаже, отделанной золотом и
красным бархатом, по летней утренней комнате со стеклянными стенами и соломенными циновками на
пол, повсюду цветочные горшки, напоминающие оранжерею;
библиотека, где висело множество работ Дантона, увековеченных маслом, и где
вдоль стен тянулись книжные полки; в помещение, которое когда-то было детской, где
, как в старые времена, стояли пустые кроватки, и где под солнечным окном
низкое кресло-качалка, собственное кресло миссис Дантон; в сказочный будуар Кейт,
весь в рифленом атласе и парче; в ее спальню, где все
была белой, лазурной и безупречной, как она сама; в комнату Ини, красивую
и обставленную со вкусом, но не столь великолепную; в комнату Розы, очень беспорядочную и
захламленный и характерный; в папин, большой, без ковра, без камина,
ужасно мрачный и непохожий на самого папу; в "Грейс", совершенство
закажите и попробуйте, и тут Ини остановилась, запыхавшись.

— Там ещё много всего, — сказала она, — папин кабинет, но он сейчас там пишет,
и зелёная комната, и комнаты мистера Ричардса, и…

— Неважно, — поспешно сказала Кейт, — мы не будем беспокоить папу или мистера
Ричардса. Пойдёмте лучше к старой Марджери.

Они нашли старушку в маленькой комнате, которую ей выделили, за вязанием.
Она выглядела бодрой, здоровой и энергичной. Она встала и
юная леди сделала чопорный реверанс.

- Я очень рада видеть вас, мисс, - сказала Марджери. "Я часто нянчила тебя, когда
ты был маленьким голубоглазым, кудрявым, розовощеким младенцем. Вы
очень высокая и очень хорошенькая, мисс, но вы не похожи на свою мать.
Она не похожа на свою мать. Вы оба — Дантоны, но мисс
Роуз похожа на неё, а мастер Гарри — ах, бедный, милый мастер Гарри!
Он убит, не так ли, мисс Кейт?

Кейт ничего не ответила. Она отошла от старухи к окну, и
Ини увидела, что она очень побледнела.

— Не говори о Гарри, Марджери! — прошептала Ини, толкнув её локтем.
"Кейт это не нравится."

"Прошу прощения, мисс, — сказала Марджери. — Я не хотела вас обидеть, но я
выхаживала вас всех и знала вашу маму, когда она была маленькой девочкой. Я была тогда
молодой женщиной, и я так хорошо помню ее милое юное лицо
. Похожа на мисс Роуз, когда она не сердится.

Кейт улыбнулась завершению и ушла.

- Куда теперь? - весело спросила она. - Я и вполовину не устала от осмотра достопримечательностей.
Может, для разнообразия прогуляемся снаружи? Да? Тогда приходите и позвольте нам
наши шляпы. В вашем канадском ноябре арктическая температура".

"Подождите, пока наши декабрьцы открутят верхушку вашего имперского носа", - сказал
Ини, дрожа в предвкушении. "Разве ты не хотел бы вернуться в
Англию!"

Желтое ноябрьское солнце освещало сад, лужайку и луг, когда Ини
вела сестру по территории. Они исследовали длинный фруктовый сад,
прогулялись по тамарисковой аллее и побродили вокруг пруда с рыбками. Но
сад и фруктовый сад почернели от ноябрьских морозов, деревья
грохотали, как скелеты, а опавшие листья кружились в меланхолии
ветер. Они спустились по извилистой аллее к воротам, и Кейт смогла
увидеть деревню Сент-Круа на протяжении четверти мили дороги, ведущей
к ней, с искрящейся рекой за ней.

"Я бы хотела посмотреть деревню, - сказала она, - но, возможно, ты
устал".

"Не настолько устал. Пойдем".

— Если я вас утомила, так и скажите, — сказала Кейт. — Я отличная пешеходница.
Дома я ежедневно проходила по многу миль.

Мисс Дантон нашла Сент-Круа довольно большим городом с десятками
извилистых улиц, узкими деревянными тротуарами, причудливыми, французскими
дома, магазины, в которых, казалось, ничего не продавалось, отели, все тихие и
заброшенные, и церковь с высоким крестом и открытыми дверями. Суббота
повсюду царила тишина - улицы были пустынны, дети казались
слишком ленивыми, чтобы играть, собаки слишком ленивыми, чтобы лаять. Длинный, медлительный
канал, извивающийся вокруг деревни, как спящая змея, казалось, был
оживлен больше, чем на самом деле.

— Какое унылое место! — сказала Кейт. — Все уже спят? Здесь
всегда так?

"Почти всегда, — ответила Ини. — Вы бы слышали, как Роуз его ругает. Оно годится только для
"много Рипа Ван Винклза, или Семи спящих", - говорит она. Вся жизнь, которая там есть
, находится вокруг станции, когда приходит и уходит поезд ".

Сестры бродили вдоль канала, пока деревня не осталась позади,
и вот они оказались в каких-то пустынных полях, размокших после недавних дождей.
за ним расстилалось черное болото, а на другой стороне возвышалось огромное мрачное здание
на фоне голубого канадского неба.

— Что это за старая тюрьма? — спросила Кейт.

— Казармы Сент-Круа, — с тревогой ответила Ини. — Пойдём, Кейт. Я
боюсь солдат — они могут нас увидеть.

Она обернулась и вскрикнула. Двое мускулистых красномундирников шагали
через мокрое поле к тому месту, где они стояли. Они пошатывались на ходу,
и издали что-то вроде индейского военного клича, обнаружив, что их обнаружили.

"Не убегайте, мои дорогие малыши, - сказал один из них. - Мы едем так быстро, как только можем"
.

— О, Кейт! — в ужасе воскликнула Ини. — Что нам делать?

— Пойдёмте скорее, — сказала Кейт, — эти люди пьяны.

Они вместе побежали через поля, но мужчины догоняли их
с каждым шагом.

— Послушайте, дорогая, — икнул один из них, положив свою большую руку на плечо Кейт.
— Послушай, ты не должна убегать. Клянусь Георгом! Ты хорошенькая
девушка! Поцелуй нас!

Он обнял её за талию. Всего на мгновение; в следующее,
вся кровь Дантонов прилила к её щекам, она отскочила назад
и ударила его по лицу так, что он пошатнулся. Пошла кровь
из носа пьяного солдата, и он на секунду замер, ошеломленный
неожиданным ударом; следующий, с проклятием, он бы поймал
она, но это что-то схватило его сзади и держало, как в
тисках. Большая собака огромными прыжками пересекла поля, и два ряда
грозная слоновая кость крепко держала воина. Пес был не один; его
хозяин, высокий и рослый джентльмен, был рядом с испуганными девушками,
крепко держа другого солдата за ошейник.

"Ты, пьяный негодяй!" - сказал владелец собаки. "Завтра ты получишь за это
черную дыру. Тигр, мальчик мой, отпусти". Пес с
рычанием разжал хватку. — А теперь убирайтесь оба, или моя собака
разорвёт вас на куски!

Пьяные хулиганы в замешательстве попятились, а Ини протянула обе руки
своему герою.

"О, доктор Дантон! Что бы мы без вас делали?"

"Я не знаю", - сказал доктор. "Боюсь, вы оказались бы в очень
неприятном положении. Вряд ли молодым
леди безопасно удаляться так далеко от деревни без присмотра, в то время как здесь расквартированы эти
пьяные солдаты.

- Раньше я часто приходил один, - сказал Ини, - и никто ко мне не приставал. Позвольте мне
познакомить вас с моей сестрой - Кейт, доктор Дантон.

Кейт протянула руку со своей чарующей улыбкой.

Большое спасибо тебе и Тайгеру. Я не знал, что у меня есть тезка в Сент-Луисе
Croix."

"Он брат Грейс, - сказал Ини, - и он здесь только с визитом - он
только что из Германии".

Кейт поклонилась, погладив Тигра по большой голове своей белоснежной рукой.

"Это ещё один друг, которого мы должны поблагодарить, — сказала она. — Как вы оказались
так кстати, доктор Дантон?

"По чистой случайности. Мы с Тигром совершаем утреннюю прогулку по
этим пустынным полям и равнинам. Я позабочусь о том, чтобы эти ребята были должным образом
наказаны за свою грубость.

«Нет-нет, — сказала Кейт, — отпустите их. Вряд ли это повторится.
Кроме того, — смеясь и краснея, — я уже наказала одного из них, а
Тигр помог мне с другим».

"Вы правильно поступили с ним", - сказал доктор. "Если вы позволите мне, мисс
Дантон, я провожу вас в деревню".

- Пойдем с нами домой, - предложила Ини, - мы как раз успеем к ленчу,
и я знаю, ты хочешь увидеть Грейс.

- Тысяча благодарностей, мадемуазель, но нет... не сегодня утром.

Кейт поддержала приглашение, но доктор Дантон вежливо настаивал на
отказе. Он проводил их до Сент-Круа, затем приподнял шляпу,
попрощался, свистнул Тигру и ушел.

Юные леди благополучно добрались до холла как раз вовремя, чтобы причесаться
перед обедом, где, конечно, не говорили ни о чем, кроме их
приключений и их победителя.

"Клянусь Джорджем! если я поймаю этих парней, я переломаю им все кости
пьяные шкуры, - закричал разгневанный капитан. - Вы двое попали бы в неплохую переделку
, если бы не Доктор. Я поеду в дом священника, или
как вы его там называете, сразу после обеда и привезу его к
ужину, а заодно и Кэрри, если он согласится, ведь Кэрри — мой старый друг.


Капитан Дантон сдержал слово. Как только обед закончился, он
сел на коня и ускакал, напевая какую-то мелодию. Кейт стояла на
ступеньках, и бледный ноябрьский солнечный свет золотил нежный розовый румянец на
щеках и создавал ореол вокруг блестящих волос, наблюдая за ним из поля зрения
. Ини, как обычно, цеплялась за нее, и Грейс остановилась поговорить
по пути через холл она обратилась к ней.

- Тебе следует пойти попрактиковаться, Ини. Ты сегодня не прикасалась к пианино,
а завтра придёт твой учитель.

«Да, Ини, — сказала Кейт, — иди занимайся музыкой. Я иду наверх,
в свою комнату».

Она улыбнулась, поцеловала её, открыла дверь гостиной, втолкнула её внутрь и убежала.
вверх по широкой лестнице. Но не в свою комнату, а по тихому
коридору, ведущему к двери, обитой зеленым сукном. Ключ от этой двери был у
нее в кармане; она открыла ее, заперла за собой и оказалась взаперти с
пока еще невидимым мистером Ричардсом.

Ини добросовестно тренировался три часа. Было почти пять
часов, и послеполуденное солнце опускалось низко в ровном небе. Она
встала, закрыла пианино и отправилась на поиски своей сестры. Наверх
и вниз по лестнице, и в комнату миледи, но миледи нигде не было
найдена. Грейс не знала, где она. Юнис, розовощекая горничная-англичанка,
не знала. Ини была озадачена и спровоцирована. Пробило пять часов, и
в сумерках она отправилась на поиски - все напрасно. Она
через полчаса бросила это занятие и вернулась в дом. Лампы в холле
были зажжены наверху и внизу, и Ини, проходя по верхнему коридору,
нашла то, что искала. Дверь, обитая зеленым сукном, была не заперта, и ее сестра
Кейт вышла, заперла ее и положила ключ в карман.

Ини стояла, глядя на нее, слишком удивленная, чтобы говорить. Пока она
разыскивая ее повсюду, Кейт весь день провела наедине с
таинственным инвалидом.

- Полагаю, Ини, пора переодеваться к обеду, - сказала она, взглянув на свои
часики. - Нужно одеваться, если папа приведет гостей. Ты видел Юнис?
она в моей комнате?"

"Я не знаю. Вы были там с мистером Ричардсом весь
день?"

"Да, бедняге становится одиноко! Сбегай и переоденься".

Юнис ждала в будуаре своей юной леди, где ярко горел камин
, горели восковые свечи, занавески были задернуты, и все
Она выглядела восхитительно уютно. Кейт опустилась в кресло, и Юнис
вынула шпильки из её прекрасных блестящих волос, и они
рассыпались вокруг неё сверкающим дождём.

"Какое платье вы хотите надеть, мисс?"

"Чёрное кружевное, я думаю, раз у нас будут гости, и жемчужное."

Она вяло лежала, пока Юнис расчесывала ее мягкие густые волосы и
укладывала их короной, как ей больше всего нравилось. Она стояла
вяло застегивая платье, ее глаза были затуманены и мечтательны,
она смотрела на кольцо с бриллиантом, которое носила. Она выглядела очень прелестно в мягком,
богатое кружево, бледный жемчуг на изысканном вырезе; и она одобрительно улыбнулась,
когда Юнис закончила.

"Так сойдет, Юнис, спасибо. Теперь можешь идти."

Девушка вышла, а Кейт откинулась на спинку кресла, ее голубые глаза,
нежные и мечтательные, все еще были устремлены на огонь. Погрузившись в мир грёз,
она лежала, поворачивая сверкающий бриллиант на пальце, и
не замечала, как проходят мгновения. Громкий звон обеденного колокольчика
разбудил её, и она, слегка вздохнув, вышла из приятной задумчивости,
отряхнула кружевные оборки и сбежала вниз по лестнице.

Когда она вошла, все были в столовой — папа, Ини, Грейс и
незнакомцы — доктор Дантон и похожий на священника молодой человек с бледным
интеллигентным лицом и проницательными глазами, которого представили как отца
Фрэнсиса.

"Кэр не смог прийти," — сказал капитан. "Приболел. Очень жаль.
Отличная компания, Кэр. — Почему люди не могут заболеть в разумное
время, отец Фрэнсис?

"Спросите доктора Дантона, — сказал отец Фрэнсис. — Я не врач — не лечу
людей.

"Не спрашивайте меня ни о чём, пока идёт первый курс, — сказал
Доктор. «Вам следовало бы знать лучше. Я надеюсь, вы уже оправились от
своего недавнего испуга, мисс Дантон».

"Дантон испугался!" — воскликнул её отец. "Дочь всех
Дантонов, которые когда-либо сражались и погибали, струсила! Кейт, отрицай это обвинение!"

"Мисс Дантон не трусиха," — сказал доктор. "Она сражалась как
героиня".

Кейт ярко покраснела.

"Поскольку вы сильны, будьте милосердны", - сказала она. "Признаюсь, я был так сильно напуган,
что никогда больше не пойду туда один. Надеюсь,
с моим спасителем, герром Тигром, все в порядке".

- Вполне хорошо. Если бы он знал, что я приду сюда, он, несомненно, сделал бы это
— Передайте ему от меня привет, — сказал он.

— Кто такой герр Тайгер? — спросил капитан.

— Мой большой ливонский кровяной пёс и самый близкий друг, за
исключением отца Франциска.

— Птицы одного полёта, — сказал молодой священник.
— Не то чтобы я причислял себя к докторам и кровяным псам. Тебе следовало позволить Тигру преподать
этим парням урок, который они запомнят, Дантон. Их пьяная
наглость становится невыносимой.

Обед продолжался и закончился. Дамы покинули столовую; джентльмены
задержались, но ненадолго.

Кейт играла на пианино, очаровывая Ини, а Грейс сидела за вязанием.
Мисс Дантон встала и приготовила чай, а молодой Доктор откинулся на спинку
кресла, разговаривая с Ини и наблюдая полузакрытыми глазами за
нежные руки ловко порхают по хрупким фарфоровым чашкам.

"Включи нам какую-нибудь музыку, Кейт", - сказал ее отец, когда все закончилось. "Грейс,
отложи свое вязание и будь моим партнером в игре в вист. Отец
У Фрэнсиса и Доктора не будет ни единого шанса против нас.

Квартет сел. Руки Кейт порхали вверх и вниз по сияющим октавам
фортепиано и наполняли комнату небесной гармонией, волнами
Музыка лилась, звучала и завораживала. Она играла, пока карточная
игра не закончилась, а затем развернулась на стуле.

"Кто победил?" — спросила она.

"Мы," — ответил Доктор. "Когда я решаю победить, я всегда побеждаю.
Победа зависит только от меня."

"Я ручаюсь за ваше умение жульничать", - сказала Грейс. "Отец Фрэнсис, я
удивлен, что вы одобряете такие нечестные действия".

"Я бы не стал играть ни в ком, кроме моего партнера", - сказал молодой священник, переходя
к пианино. "Не переставайте играть, мисс Дантон. Я преданно
Я люблю музыку, и очень редко я слышу такую музыку, как та, что вы
исполнили для нас сегодня вечером. Вы поёте, не так ли?

"Пой!" воскликнул её отец. "Кейт поёт как соловей. Спой нам
шотландскую песню, дорогая."

"Какую, папа?"

"Любую. «Старый Робин Грей», если хотите».

Кейт спела милую старую шотландскую балладу с таким пафосом, что тронула бы любое
сердце.

"Это очаровательно, — сказал отец Фрэнсис. — А теперь спой для меня, шотландка,
что ты умеешь."

Она весело взглянула на него; это была её любимая песня, и она
спела её для него так, как он никогда раньше не слышал.

- У вас нет любимчика, доктор Дантон? - спросила она, поворачиваясь к нему со своей
опасной улыбкой. - Я хочу относиться ко всем одинаково.

"Ты поешь "Услышь меня, Норма"?"

Ее ответом была песня. Затем она встала из-за инструмента, и отец
Фрэнсис вытащил часы.

"Что, черт возьми, подумает о нас!- половина двенадцатого! - воскликнул он.
Дантон, вставай сию же минуту и пойдем отсюда.

"Я понятия не имел, что уже так поздно", - сказал доктор, вставая, несмотря на
Протест капитана. "Ваша музыка, должно быть, околдовала нас, мисс Дантон".

Они пожали Капитану руку и удалились.

Грейс и Ини сразу же поднялись наверх. Кейт все еще задерживалась в
гостиной, когда ее отец вернулся, проводив своих гостей.

- Славный малый этот молодой доктор, - сказал капитан в своей сердечной манере.
- На редкость славный малый. Ты так не думаешь, Кейт?

- Он хорошо воспитан, - равнодушно сказала Кейт. - Думаю, я предпочитаю отца
Фрэнсис. Спокойной ночи, папа.

Она поцеловала отца и медленно поднялась в свою комнату.
Юнис ждала,
чтобы раздеть её, и Кейт откинулась на спинку кресла, пока служанка снимала с неё одежду и расчёсывала длинные волосы. Она лежала с полузакрытыми глазами,
нежно мечтая не об этом вечере, не о докторе Дантоне, а о
другом, более красивом, дорогом и далёком.




Глава IV.

Роза Дантон.


На следующее утро, когда семья собралась за завтраком, капитан Дантон
обнаружил на своей тарелке письмо, в котором его срочно вызывали в Монреаль.

"Дела, моя дорогая", - сказал он, отвечая на вопросительный взгляд своей старшей дочери
"Неотложные дела".

- Ничего, касающегося... - Она сделала паузу, выглядя пораженной. - Ничего, относящегося
к...

- К мистеру Ричардсу. Нет, моя дорогая. Как вы, леди, собираетесь провести этот
день?

Он посмотрел на Грейс, которая улыбнулась.

"Все мои обязанности улажены", - сказала она. "Я не боюсь наступающего дня"
это тяжким бременем ложится на мои плечи.

"А вы двое?"

- Я не знаю, папа, - вяло ответила Кейт. - Я могу практиковаться, читать
и писать письма, и навещать мистера Ричардса. Осмелюсь сказать, я справлюсь".

"Давай прокатимся", - предложила Ини. "Мы можем поехать с папой на
станцию, а потом попросить Томаса отвезти нас повсюду. Сегодня прекрасный день,
а вы еще ничего не видели в Сент-Круа и на наших проселочных дорогах.

Идея Ини была встречена аплодисментами, и сразу после завтрака было заказано карету
, и Томас присутствовал. Мистер Огден упаковал свой
Мистер Ричардс взял свой саквояж, и все трое сели в карету, которая тут же тронулась с места.

"Присмотри за мистером Ричардсом, как обычно, Огден, — сказал капитан, когда Огден
помогал ему надеть пальто. — Я вернусь завтра.

Грейс стояла в дверях и смотрела вслед карете, пока та не скрылась из виду на извилистой
дороге. Затем она вернулась к своим
обязанностям экономки - отдать необходимые распоряжения к обеду, проследить, чтобы
комнаты были должным образом убраны, и так далее. Все было
шло хорошо; дом содержался в безупречном порядке от чердака до подвала.
Огден заперся с мистером Ричардсом, слуги спокойно занимались своими делами, и в Дантон
Холле было тихо, как в церкви в будний день. Грейс, напевая себе под нос,
отнесла своё шитье в столовую, где ей больше всего нравилось сидеть, и
принялась усердно шить. Тиканье часов на каминной полке
приближалось к двенадцати, шелест ободранных деревьев на
свежем утреннем ветру какое-то время были единственными звуками снаружи и внутри.
Затем колеса быстро застучали по посыпанной гравием подъездной дорожке, приближаясь к дому
в спешке, и Грейс удивленно подняла голову.

«Так скоро вернулись, — подумала она. — Они, должно быть, недалеко уехали».

Но это был не красивый новый экипаж, а всего лишь потрёпанный маленький
фургончик со станции, в котором сидела молодая леди с кучей чемоданов
и коробок.

"Роуз! — воскликнула Грейс. — Я совсем забыла, что она сегодня приезжает."

Мгновение спустя входная дверь с грохотом открылась и закрылась, по коридору пронеслись
быстрые шаги, зашуршало шёлковое платье, дверь в столовую
распахнулась, и в неё влетела молодая леди, которая заключила Грейс в
пылкие объятия.

"Ты, милая старушка!" — воскликнул свежий молодой голос. "Я знала, что должна была прийти!"
найти тебя здесь, даже если бы я не видел тебя сидящей у окна. Разве
ты не рада, что я снова дома? И у тебя есть что-нибудь поесть? Я
заявляю, что умираю с голоду!"

Выпалив все это на одном дыхании, с поцелуями вместо запятых, молодая леди
отпустила Грейс и бросилась в кресло.

— Грейс, позвони в колокольчик и принеси нам что-нибудь поесть. Ты не представляешь,
как я голоден. Ты одна? Где остальные?

Грейс, приняв этот поток вопросов с присущей ей невозмутимостью,
встала, позвонила в колокольчик и заказала пирожные и холодную курицу; юная леди
тем временем она сняла свой красивый чёрный бархатный тюрбан с длинным
пером, швырнула его в угол и отправила вслед за ним шаль, перчатки и меховой
воротник.

"Ну же, Роуз," — возмутилась Грейс, подбирая их, — "сколько раз я должна тебе говорить,
что пол — неподходящее место для того, чтобы развешивать вещи? Я полагаю, что теперь, когда ты
вернулся домой,
как обычно, весь дом будет в беспорядке ".

"Тогда зачем вы послали за мной?" спросила Роза. "Я была очень обеспеченной. Я
не хотела приходить. Ни разу меня не отругали с тех пор, как я уехала, а я
повсюду разбросала свою одежду! Скажи, Грейс, как у тебя дела с
новички?"

"Очень хорошо".

Тут появилась Бабетта с ленчем для юной леди, и мисс Роуз тут же принялась за него
.

- Какая она, Кейт, - красивая?

"Очень!" - с ударением.

"Красивее, чем я?"

"В тысячу раз красивее!"

"Бах! Я не верю в это! Высокая и светловолосая, со светлыми волосами и голубыми глазами.
Я права?

"Да."

"Тогда она такая же пресная, как молоко и вода, — такая же пресная, как ты, старая
мадам Ворчунья. А папа — он большой, громогласный, краснолицый и
весёлый, я полагаю?

— Мисс Роуз Дантон, будьте немного вежливее, если хотите, чтобы я ответил
на ваши вопросы.

— Ну, а разве это не так? А мистер Ричардс — кто такой мистер Ричардс?

"Я не знаю."

"Разве его здесь нет?

"Да, конечно."

"Тогда почему ты не знаешь?"

— Потому что у меня, в отличие от Роуз Дантон, нет такой же большой склонности к любопытству,
как у репы.

— Грейс, не будь такой противной. Расскажи мне всё, что знаешь о мистере Ричардсе.

— И это ничего не значит. Я его даже никогда не видела. Он инвалид; он
не выходит из своих комнат ни днём, ни ночью. Его еду приносят наверх, и никто
не видит его, кроме вашего отца, сестры и Огдена.

«Боже мой!» — воскликнула Роуз, широко раскрыв глаза. «Тайна под нашим
— Ну и ну! Что это может значить? Где-то что-то не так, не
так ли?

"Я ничего об этом не знаю; это не моё дело, и я никогда
не вмешиваюсь в чужие дела.

"Ты, старая ворчунья! А теперь, когда я наелась, почему бы тебе
не спросить меня о моём визите в Оттаву и о том, как я провела время?

"Потому что мне на самом деле всё равно. Однако я верю, что ты
хорошо провела время.

"Хорошо провела время!" — пронзительно закричала Роуз. "Это было похоже на рай!" Я
никогда не проводил такого великолепного, очаровательного, восхитительного времени с момента своего рождения! Я
Я никогда ни о чём так не сожалела, как о том, что уезжаю.

«Правда!»

«О, Грейс! Это было прекрасно — так весело, так многолюдно; а я люблю
общество! Бал сегодня вечером, концерт завтра, светский приём в следующий вечер,
театр, званые ужины, дневные спектакли, утренние визиты, покупки и
приёмы!» О, - восторженно воскликнула Роза, - это было великолепно!"

"Боже мой!" - сказала Грейс, делая швы, как швейная машинка. "Должно быть, это
было большим испытанием уйти".

"Так и было. Но я возвращаюсь. Дорогая Оттава! Очаровательная Оттава! Я был
невероятно счастлив в Оттаве!"

Она взяла на руки мирно спящего на ковре котёнка и сказала:
и закружилась по комнате, насвистывая весёлую мелодию. Грейс посмотрела
на неё, попыталась сдержать улыбку, но не смогла и продолжила работу. Она
была очень, очень хорошенькой, эта вторая дочь капитана Дантона, и совсем
не похожей на двух других. Она была среднего роста, но такой пухленькой и округлой,
что казалась ниже, чем была на самом деле. Её густые каштановые волосы,
ниспадавшие густыми локонами до талии, были тёмными; кожа у неё была
смуглой, щёки круглыми и красными, как яблоки, лоб низкий, нос
идеальный, зубы как жемчужины, глаза маленькие, блестящие и карие.
Очень красивая, очень яркая, очень пикантная и кокетливая с колыбели.

"Вы, наверное, научились этому новому умению в Оттаве?" — спросила Грейс.

"Какому новому умению?"

"Свистеть."

"Да, меня научил Джулс."

"Кто такой Джулс?"

«Жюль Ла Туш — сын хозяина дома — красив, как ангел, и мой
преданный раб».

«В самом деле! Он научил тебя чему-нибудь ещё?»

«Только любить его и курить сигареты».

«Курить!» — в ужасе воскликнула Грейс.

«Да, любовь моя! У меня в чемодане целая пачка». Если ты починишь мои
чулки, я дам тебе немного. Сейчас я не могу жить без сигарет.


«В любом случае, мне придётся починить ваши чулки. Что касается сигарет,
разрешите мне отказаться. Что скажет ваш папа на такое поведение?

"Он, без сомнения, будет очарован. Если нет, то должен быть. Только представьте, когда
он сидит вечером в одиночестве за своим портсигаром, какие приятные,
компанейские сигареты мы можем выкурить вместе. Мы с Джулсом курили вместе
каждый час. Мой дорогой Джулс! Как же я хочу вернуться в Оттаву и снова быть с тобой!
Грейс! — она отпустила кошку и повернулась к ней, — хочешь узнать секрет?
"Не особенно; какой?

"Ты ведь не расскажешь, правда?

"

"Я не знаю; я должен услышать это первым".

"Это великий секрет; я бы не сказал никому, кроме тебя; и только не тебе,
если только ты не пообещаешь хранить глубочайшее молчание".

"Я не даю обещаний вслепую. Говори мне или нет, как тебе будет угодно. Я все равно не
высокого мнения о твоих секретах.

— Не веришь? — раздражённо спросила Роуз. — Тогда посмотри сюда.

Она протянула левую руку. На третьем пальце сверкало мерцающее опаловое
кольцо.

"Ну что?" — спросила Грейс.

"Ну что!" — торжествующе сказала Роуз. — Это Джулс подарил мне; это моё
обручальное кольцо.

Грейс села и в ужасе посмотрела на неё.

«Нет!» — сказала она. — «Ты же не это имела в виду, Роуз?»

"Я действительно это имею в виду. Я помолвлена с Жюлем Ла Туш, и мы собираемся
пожениться через год. Это мой секрет, и если ты предашь меня, я никогда
не прощу тебя.

- И ты это совершенно серьезно?

- Совершенно серьезно, мистер Грогнеус.

- Месье и мадам Ла Туш знают?

— Конечно, нет. _Mon Dieu!_ Мы слишком молоды. Жюлю всего двадцать, а
мне восемнадцать. Мы должны подождать, но я люблю его до безумия, а он обожает
меня! Тра-ля-ля!

Она снова схватила кошку и закружилась по комнате.

Её вальс внезапно прервался.

Джентльмен, молодой, высокий и статный, стоял в дверях, держа в руке шляпу.
в дверях, рассматривая ее.

- Не позволю себе вмешиваться, - сказал джентльмен, вежливо приближаясь. "Не
позвольте мне никого не прерывать, умоляю!"

Грейс встала, улыбаясь.

"Роуз, позвольте мне представить моего брата, доктора Дантона! Фрэнк, мисс Роуз
Дантон!"

Мисс Роуз уронила котёнка, опустила глаза и сделала изящный
реверанс.

"Мой приход испортил очень милую картину, — сказал доктор, —
и, боюсь, разочаровал кошечку. Пожалуйста, продолжайте свой вальс, мисс Роуз,
и не обращайте на меня внимания."

— Я не знаю, — беспечно ответила Роуз, — мой вальс закончился, и мне нужно
переодеться.

Она выбежала из комнаты, но тут же заглянула обратно.

— Грейс!

"Да!

"Ты не придешь как-нибудь завить мне волосы?

"Нет, у меня нет времени.

"Что же мне тогда делать? Бабетта вырывает их с корнем.

"Я не занят, — невозмутимо ответил доктор. "У меня не так много опыта в
завивке волос юным леди, но я очень хочу научиться".

"Вы очень добры, - сказала его сестра, - но мы можем обойтись без ваших
услуг. Ты мог бы позвать Юнис, я полагаю, Роуз; ей больше нечего
делать.

- Кто такая Юнис?

«Горничная вашей сестры; вы можете позвонить ей; она разбирается в причёсках
лучше, чем Бабетт».

Роуз взбежала по лестнице. У окна в верхней гостиной стояли Огден
и Юнис.

Роуз привычно кивнула камердинеру и повернулась к девушке.

"Ты Юнис?"

"Да, мисс."

"Ты занята?"

"Нет, мисс."

- Тогда, пожалуйста, зайди в мою комнату и причеши мне волосы.

Юнис последовала за молодой леди, а Огден вернулся в таинственные
районы, занятые мистером Ричардсом.

В доме снова воцарилась тишина; единственным тревожащим элементом было то, что она
завивала волосы; а Грейс и ее брат мирно беседовали внизу.

Время ленча миновало, когда к дверям подкатила коляска. Кейт,
вся раскрасневшаяся после прогулки по морозному воздуху, она прервала свою весёлую болтовню
с бледной Ини, увидев то, что предстало её взору. Стоя на крыльце
на ступеньках, играя с большой собакой, которую Кейт знала, и
флиртуя - это было похоже на флирт - с хозяином собаки, стоял
radiant vision, округлая девичья фигура, облаченная в яркое
платье из мериноса маисового цвета, искусно отделанное черным кружевом и бархатом,
идеальные обнаженные плечи и руки, щеки, похожие на розовые румяна,
глаза, сверкающие, как звезды, и золотисто-каштановые волосы, недавно завитые,
ниспадающие до талии.

"О, как красиво!" Кейт еле слышно воскликнула.

В следующее мгновение Ини взбежала по ступенькам и удостоила это видение
юного расцвета поцелуем, в то время как Кейт последовала за ней более благопристойно.

- Как поживаешь, Ини? сказала Роза. "Кейт!"

Она протянула обе руки. Кейт поймала ее в каком-то восторге
объятия.

— Моя сестра! — воскликнула она. — Моя дорогая Роуз!

И тут она замолчала, потому что доктор Дантон смотрел на неё с
необычайной серьёзностью, которая её раздражала.

"Когда ты приехала, Роуз?" — спросила Ини.

"Два часа назад. Ты хорошо доехала, Кейт?"

- Очень, и я проголодался. Боюсь, мы заставили мисс Грейс ждать,
не пора ли пообедать? Пойдем со мной в мою комнату, Роза.
вы уходите, доктор? Не останетесь ли на ленч?"

"Как-нибудь в другой раз. Доброе утро, дамы. Пойдемте, Тигр."

Он неторопливо пошёл по аллее, насвистывая, и три сестры повернулись
и вошли в дом.

"Очень приятный!" — сказала Роуз. "Брат Грейс, и довольно красивый."

"Красивый!" — воскликнула Кейт. "Он не красивый, моя милая сестра." Она
снова обняла её и нежно поцеловала. "Моя милая сестра!
как сильно я буду любить тебя!"

Роуз с готовностью подставила щёку для поцелуя, но в её тщеславном, кокетливом сердце
защемило от зависти, когда она увидела, насколько её превосходная сестра красивее,
чем она сама. Она с комфортом устроилась в кресле,
пока Юнис одевала свою юную госпожу, болтая по-французски, как
сорока. Они вместе спустились на ленч; бледная Ини была полностью
ее затмевала блестящая Роза, и весь день они провели вместе
за пианино и прогулками по саду.

- Возмездие, Ини, - сказала Грейс, целуя Ини в бледную щеку. - Ты забыл
я ради этой ослепительной Кейт, а теперь ты нигде. Ты должен вернуться
снова к Грейс.

"Нет никого лучше Грейс", - сказала Ини, прижимаясь к ней. "Но Кейт и
Роуз не всегда будут такими. "Люби меня мало, люби меня долго". Подожди
пока Кейт не узнает, из чего сделана Роза.

Но, несмотря на пророчество Ини, две сестры замечательно поладили
вместе.

Капитан Дантон не вернулся на следующий день, как обещал, так что они
были полностью брошены друг на друга. Вместо этого пришла записка от
Монреаль, который сказал им, что дела задержат его в этом городе
еще почти на две недели. "Когда я вернусь, - заканчивалась записка, - я
приведу старого друга повидаться с Кейт".

"Кто бы это мог быть?" - удивилась Кейт. "Насколько я знаю, в Монреале нет ни одного моего старого друга
. Папе нравится быть загадочным".

— Да, — сказала Роуз, — я бы так и подумала, когда у нас в самом
доме творится что-то непонятное.

— Что за непонятное?

— Мистер Ричардс, конечно. Он — загадка похлеще, чем в «Тайнах Удольфского замка».
Почему никто не может с ним увидеться, кроме этой
мягко ступающей, скользкой, как угорь, маленькой лапочки Огден?

Кейт посмотрела на хорошенькую сестру, которую она так любила, с самым холодным
взгляды, которые она когда-либо бросала на неё.

"Мистер Ричардс — инвалид; он не может ни с кем видеться или выходить из своей
комнаты. Что в этом загадочного?"

"Где-то здесь есть загадка," — проницательно заметила Роуз. "Кто такой мистер
Ричардс?"

"Друг папы — и бедняк. Не задавай так много вопросов, Роза. Мне
больше нечего сказать по этому поводу.

"Тогда я должна выяснить это сама - вот и все, - подумала Роза. - и я
вскоре тоже это сделаю, несмотря на полдюжины огденов".

Роуз старалась с рвением и настойчивостью, достойными лучшего дела, и большинство из них
явно потерпели неудачу. Мистер Ричардс был невидим. Его питание ежедневно дорожало.
Огден и Кейт навещали его ежедневно, но обитая сукном дверь всегда была заперта,
а Огден и Кейт в этом вопросе были немы. Кейт навещала больного
в любое время дня и ночи. Огден редко покидал его, за исключением тех случаев, когда
Мисс Дантон была там, а потом он вышел немного проветриться в саду.
Комната Розы находилась рядом с коридором, ведущим в комнату с зеленым сукном; и
часто просыпаясь "среди мертвой пустоты и посреди ночи", она
прокрадывалась в эту таинственную комнату, чтобы послушать. Но ничего не должно было быть
услышано, ничего не было видно - тайна была непостижима. Она бы
бродить по улице в любое время суток под окном мистера Ричардса и, глядя вверх,
удивляться, как он терпит свою тюрьму и чем может заниматься, если
эти тёмные шторы никогда не поднимаются и он никогда не смотрит на внешний
мир. Раз или два появлялось лицо, но это всегда было острое, худое лицо мистера Огдена,
и любопытство Роуз, подпитываемое тем, что она видела,
становилось невыносимым.

"Что это может значить, Грейс?" - спрашивала она экономку, которой она
имела обыкновение, несмотря на бесконечное пренебрежение, поверять свои тайные проблемы
. "Здесь что-то не так; там, где есть секретность, есть
«Вина — я всегда это слышала».

«Не спешите с выводами, мисс Роуз, и не беспокойтесь о
мистере Ричардсе; это не ваше дело».

«Но я не могу не беспокоиться. Какое дело папе, Кейт и
этому мерзкому Огдену до того, что у них есть секрет, а я о нём не знаю?» Я
чувствую себя оскорбленным, и я отомщу. Я не собираюсь останавливаться, пока не выведаю
тайну. Я твердо убежден, что рожден быть
сотрудником сыскной полиции, и в один прекрасный день тайна мистера
Ричардса перестанет быть тайной ".

У Грейс были свои подозрения, но Грейс славилась тем, что не лезет в чужие дела,
и держала свои подозрения при себе. Маневры Роуз
развесили её, и она позволила ей продолжать. Юная леди прибегала к
каждой мыслимой стратегии, и каждая уловка была ловко отражена.

"Почему бы тебе не пригласить доктора Дантона к мистеру Ричардсу, Кейт?" - спросила она
однажды вечером свою сестру, встретив ее выходящей из комнаты мистера Ричардса
. "Я бы сказала, что он был умелым".

"Весьма вероятно, - сказала Кейт сдержанно, - "но мистеру Ричардсу
медицинская помощь не требуется".

— О, значит, он не так уж плох? В таком случае вам следует спустить его с лестницы.
Немного оживлённого общества — например, моего — пошло бы ему на пользу.

Тёмные глаза Кейт нетерпеливо сверкнули.

— Роуз, — резко сказала она, — сколько раз я должна повторять тебе, что мистер Ричардс —
ипохондрик и не выходит из своей комнаты? Перестаньте говорить на эту
тему. Мистер Ричардс не спустится вниз.

Она проплыла мимо — величественная и немного недовольная.
Роуз пожала своими пухлыми плечами и сбежала по лестнице, потому что доктор Дантон
поднимался по улице, а Роуз в последнее время уделяла внимание и тому, и другому.
между игрой в детектива-любителя и флиртом с доктором Дантоном. Но
в гостиной к Розе пришел посетитель, и молодой Доктор,
войдя в столовую, застал сестру одну, мечтательно глядящей в окно
на звездные сумерки.

"Грейс, - сказал он, - я пришел попрощаться; я уезжаю в Монреаль".

Грейс оглянулась на него с внезапным облегчением.

— О, Фрэнк! Я рада. Когда ты уезжаешь?

Доктор Фрэнк молча посмотрел на неё, а затем подтолкнул к себе тростью
подставку для ног.

"Ну, честное слово, для сестры, которая не видела меня шесть лет,
это проявление нежности. Ты рад, что я уезжаю, не так ли?"

"Ты понимаешь, что я имею в виду; это касается Розы Дантон".

"Ну, а как насчет мисс Роуз?"

"Я рад, что вы уберетесь с ее пути. Я рад, что у нее не будет
шанса выставить тебя дураком. Я рад, что у тебя не будет времени влюбиться в нее
".

"Моя прелестная Роза! Моя темноглазая дорогая! Грейс, ты бессердечная.

Грейс посмотрела на него, но его лицо было в тени, и тон его
голоса ничего не говорил.

"Я не знаю, серьезно ты это или нет", - сказала она. "Ради тебя самого
Я надеюсь, что это не так. Роза флиртовала с тобой, но я подумал
у вас хватило проницательности, чтобы увидеть её насквозь. Я надеюсь, я верю, Фрэнк,
что вы не позволяли себе всерьёз думать о ней.


"Почему бы и нет?" — сказал доктор Дантон. — "Она очень красива, у неё очаровательные манеры, мы с ней одной крови, я бы хотел жениться.
Я думаю, что жениться очень хорошо. Почему бы мне не думать о ней всерьёз?"

- Потому что с таким же успехом ты мог бы влюбиться в луну и надеяться завоевать ее
.

- Ты хочешь сказать, что она не захотела меня?

"Да".

"Пытаюсь, это. Но почему? Ее поведение обнадеживает. Я думал, что она была в
влюблена в меня".

Грейс снова озадаченно посмотрела на него; его лицо снова было в тени, и
его непроницаемый голос сбил ее с толку.

"Я не верю, что ты когда-либо думал о чем-то подобном. Эта девушка
прирожденная кокетка. Она флиртовала с Огденом просто ради удовольствия
флиртовать. Она флиртует с тобой, потому что больше не с кем.

- Пытается! - повторил Доктор. - Очень! И ты действительно думаешь, что в моём предложении нет
смысла — ты действительно думаешь, что она не выйдет за меня замуж?

"Я действительно так думаю."

"И почему? Не разбивай мне сердце без причины. Это потому, что я
беден?

"Потому что ты беден и недостаточно красив или ловок для
самая тщеславная, самая поверхностная кокетка, которая когда-либо выставляла мужчин дураками. Достаточно ли это ясно?


«Это очень ясно, и я вам очень признателен. Моя дорогая
Роуз! Но тише! Шелестит шёлковое платье — вот она идёт!»

Дверь открылась; это была Роуз, но не одна; с ней были обе сестры,
и доктор Дантон сразу же встал, чтобы попрощаться.

"Завтра я уезжаю в Монреаль," — сказал он. "Прощайте, мисс Дантон."

"До свидания," — она коснулась его пальцев кончиками своих. "Счастливого пути."

Она отошла к окну, и в каждой черте её
гордого лица читалось холодное безразличие.

Он протянул руку Розе, искоса взглянув на сестру.

- Прощайте, мисс Роуз, - сказал он. - Я никогда не забуду приятных часов, которые я
провел в Дантон-Холле.

Он пожал маленькую пухлую ручку, и румяные щеки Розы залились краской еще сильнее
но она только сказала: "До свидания", отошла к пианино и
сыграла вальс.

Ини была единственной, кто выразил сожаление и дружески
пожала ему руку.

"Мне жаль, что вы уходите," — сказала она. "Возвращайтесь скорее, доктор Фрэнк."

Доктор Фрэнк выглядел так, будто хотел её поцеловать, но там была Кейт,
Она была царственной и величественной, и о таком неподобающем поведении не могло быть и речи.

Однако именно Кейт заговорила с ним в последний раз, когда он выходил из комнаты.

"Передавай от меня привет Тигру, — сказала она. — Я буду рада, когда Тигр
вернётся на Сент-Круа."

"Люби меня, люби мою собаку, — процитировала Роуз. — «Как поживает хозяин Тигра, Кейт?»

«Я всегда буду рада видеть доктора Дантона», — сказала Кейт с
крайним безразличием. «Спой мне песню на закате, Роуз».

Роуз спела «Кэтлин Маворнин» приятным контральто.

Кейт стояла, слушая изысканные слова и мелодию, и наблюдала за доктором
Фигура Дантона растворяется в ноябрьской мгле, и он думает о
ком-то, кого она любила вдали от него.

«О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
Может быть, на годы, а может быть, навсегда,
тогда почему ты молчишь, голос моего сердца?»




Глава V.

Видение призрака.


Через три дня после отъезда брата Грейс капитан Дантон
вернулся в Холл. Как ни странно, молодого Доктора стало не хватать
за эти три дня четыре мисс Дантон. Даже величественная Кейт,
которая скорее пошла бы на каторгу, чем стала бы его владелицей, скучала по его
добродушному присутствию, приятному смеху и интересным разговорам;
Роуз скучала по своему ухажеру и устало смотрела на часы, которые она
проводила, кокетничая с ним; Ини скучала по шоколаду,
конфетам и новым книгам из Монреаля; а Грейс скучала по нему
больше всех. Но Ини была единственной, кто был достаточно честен, чтобы признаться в этом, и она
заявила, что дом стал таким же одиноким, как темница, с тех пор, как доктор Фрэнк
уехал.

"Можно подумать, ты влюбилась в него, Ини," — сказала Роуз.

"Нет, - возразил Ини, - это я оставляю тебе. Но он был милым; он мне нравился
и я хочу, чтобы он вернулся. Правда, Кейт?"

"Меня это особенно не волнует", - сказала Кейт. "Я бы хотела, чтобы папа приехал".

"И привел своего неизвестного друга. Послушай, Кейт, - сказала Роуз
- говорят, ты помолвлена... Возможно, это твой жених.

К жемчужному лицу Кейт прилила горячая кровь, и она поспешно отвернулась к
ближайшему окну.

"Слишком поздно, ma soeur", - сказала Роза, и в ее глазах заплясали огоньки. "Вы краснеете
красиво. Не взгляну ли я на него, когда он приедет, на этого завоевателя
героя, который сможет покорить сердце нашей королевы Кейт.

— Роуз, тише! — воскликнула Кейт, но не рассердилась, и на её лице по-прежнему сияла
улыбка.

Роуз подошла к ней и ласково обняла за талию.

"Расскажи мне о нём, Кейт. Он красивый?

"Кто? Реджинальд? Конечно, он красивый.

"Я ужасно хочу его увидеть! У вас есть его фотография? Не покажете ли вы ее
мне?"

На шее Кейт была тонкая золотая цепочка, которую она носила днем
. К нему был прикреплен медальон, и сейчас ее рука сжимала его, но она не стала
вынимать.

"Как-нибудь в другой раз, моя милая", - сказала она, целуя Роуз. "Пойдем,
прокатимся".

Роуз была опытной наездницей и никогда не выглядела так хорошо, как в
седле. У неё была резвая чёрная кобыла, которую она называла Регина,
и она каждый день ездила верхом с доктором Фрэнком, пока этот джентльмен
был в Сент-Круа. Кейт тоже хорошо ездила верхом. Быстроногого маленького пони по кличке
Араб обучили для неё, и сёстры ежедневно вместе скакали по
стране.

Ини и Грейс, смертельно боявшиеся лошадей, никогда не катались на них.

Между музыкой, книгами и катанием на лошадях прошло три дня,
и это было довольно приятно.

Роуз была заядлой читательницей романов, и Кейт проводила время взаперти,
с этой непостижимой тайной, мистер Ричардс, скончалась ее младшая сестра
поглощенная последним новым романом.

У них тоже были гости - Понсонби, Ландри, Ле Фавры и
звонили все известные люди по соседству. Отец Фрэнсис, месье ле
Преподобный Огастес Клэр, епископ Сент-Круа,
молодой англичанин-аристократ, пришёл к ним вечером,
чтобы послушать пение мисс Дантон и поиграть в нарды.

Преподобный Огастес, стройный и светловолосый, с лицом и руками,
как у хорошенькой девушки, был очень впечатлён величественной дочерью
о капитане Дантоне, который так великолепно пел и смотрел на него
глазами, похожими на голубые звезды.

День, когда ее отец вернулся домой, был долгим и скучным. Там не было
посетителей не было, и они никуда не выходили. Холодный северный ветер
весь день завывал вокруг дома, дребезжал в окнах и отчаянно рвался
в костлявых объятиях ободранных деревьев. Небо было
свинцовым, река черной и мутной. Ближе к вечеру в непроглядном воздухе закружились крупные
снежинки, сначала медленно,
потом быстрее, пока всё не покрылось слепящей, порхающей белизной, и чёрная
земля не скрылась из виду.

Кейт стояла у окна в столовой и смотрела на быстро падающий снег. Это
был долгий день для неё — долгий, утомительный, бесцельный день. Она пыталась
читать, играть, петь, работать, но ничего не получалось. Она навещала мистера
Ричардса, бесцельно бродила из комнаты в комнату,
вяло лежала на диванах и пыталась уснуть, но всё было напрасно.
Демон скуки овладел ею, и теперь, исчерпав все
средства, она стояла, уныло глядя на зимнюю картину. Она была
одета к вечеру и выглядела как картинка, застегнутая на все пуговицы.
черный бархатный жакет, его насыщенный темный цвет так оттеняет ее светлое лицо и
сияющие золотистые волосы. Грейс была ее единственной спутницей - Грейс сидела
безмятежно заплетая передник для себя, Роуз была глубоко погружена в "Лес"
Отверженные", а Ини барабанила по пианино в гостиной.
Наступило долгое молчание, но вскоре Грейс оторвала взгляд от своей
работы и заговорила.

- Этот зимний пейзаж для вас в новинку, мисс Дантон. У вас в Англии не бывает таких диких
снежных бурь?

Кейт немного удивленно огляделась.

Экономка ее отца действительно очень редко обращалась к ней добровольно
к ней.

"Нет, - сказала она, - не так, но мне это нравится. Мы должны устроить
катание на санях завтра, если так будет продолжаться".

"Возможно. Правда, в ноябре мы не часто катаемся на санях.

Последовала еще одна пауза.

Кейт зевнула, прикрывшись белой рукой.

- Я бы хотела, чтобы отец Фрэнсис поднялся, - устало сказала она. «Он единственный,
с кем в Сент-Круа стоит поговорить».

Тёмный, короткий ноябрьский день сменялся снежной ночью, когда
сквозь призрачные сумерки к дому подъехала повозка со станции,
и из неё вышли два джентльмена. В пальто с поднятыми воротниками
опущенные воротнички и шляпы скрывали обоих, но Кейт узнала своего
отец, более высокий и плотный, вскрикнул от восторга.

- Папа! - воскликнула она и выбежала из комнаты ему навстречу. Он как раз входил
, его веселый смех звенел по дому, когда он стряхивал с себя
снег и заключил ее в свои мокрые объятия.

- Рад снова быть дома, Кейт! Вы не против холодного поцелуя, не так ли? Позвольте мне
представить вам старого друга, которого вы, держу пари, не ожидаете увидеть.

Джентльмен, стоявший позади него, вышел вперёд. Джентльмен не очень молодой,
не очень красивый и не очень высокий; одновременно невзрачный и
гордый вид. Бледные сумерки были достаточно яркими, чтобы Кейт узнала
он снял шляпу.

"Сэр Рональд Кит!" - воскликнула она, и на каждой черточке ее
лица отразилось сильное удивление. "Да кто бы мог подумать увидеть вас в Канаде?"

Она откровенно протянула руку, но в поведении сэра Рональда, когда он коснулся ее и снова опустил, чувствовалась заметная сдержанность
.

— Я думал, это будет нечто потрясающее, — сказал её отец. — Как поживают Грейс
и Ини?

"Очень хорошо."

"А Роуз? Роуз вернулась домой?

"Да, папа."

В этот момент появился Огден, и его хозяин повернулся к нему.

- Огден, проследи, чтобы багаж сэра Рональда отнесли в его комнату, а затем
будь готов сопровождать его. Таким образом, сэр Рональд, у нас есть
только время переодеться к обеду, и не более.

Он провел гостью в спальню, а Кейт вернулась в
гостиную. Роза была там, красиво одетая, с цветами в
волосах, и ей было любопытно узнать, кто их посетитель. На лице Кейт появился
румянец, а в глазах изменилось выражение
это озадачило Грейс.

"Это сэр Рональд Кит", - сказала она в ответ Розе. "Я знаю его
много лет".

- Сэр Рональд, рыцарь или баронет?

- Баронет, конечно, - холодно ответила Кейт. - и виски. Не попадай в
шторм, Роуз; тебе будет наплевать на него; он не молод и не красив.

- Он не женат?

"Да".

"И богатый?"

— Его доход составляет восемь тысяч в год.

— Mon Dieu!_ Баронет и восемь тысяч в год! Кейт, я собираюсь
наброситься на него. Леди Кит — леди Роуз Кит; звучит
замечательно, не так ли? Я всегда думала, что хотела бы быть «моей
леди». Грейс, как я выгляжу?

Кейт села за пианино и заглушила слова Роуз бурей звуков
музыка. Роуз посмотрела на неё, поджав губы.

"Кейт в одном из своих высокомерных настроений, — подумала она.
— Я не притворяюсь, что понимаю её.
Если она помолвлена в Англии, какая разница, буду я флиртовать с этим шотландским баронетом или нет?
Что мне до её высокомерия? Я буду флиртовать, если захочу."

Она сидела неподвижно, накручивая на пальцы свои блестящие локоны, пока
Кейт играла с этим неулыбчивым лицом. Прошло полчаса, и
прозвенел звонок к ужину. Через десять минут перед ними предстали капитан Дантон и его гость.


На мгновение Роуз не заметила его; крупные формы её отца, когда он
взял её на руки и поцеловал, заслонили всех остальных.

"Как выросла моя малышка Роуз!" — сказал капитан, с любовью глядя на неё.
"Пухленькая, как куропатка, и румяная, как её имя. Сэр Рональд — моя
дочь Роуз."

Роуз изящно поклонилась, думая с глубоким чувством
разочарования:

«Какой уродливый маленький человечек!»

Затем настала очередь Ини, и вскоре все они уже сидели за
столом — баронет по правую руку от Кейт, рассказывая ей о старой Англии,
и о давно минувших днях, и о людях, о которых остальные ничего не знали. Капитан
Дантон галантно посвятил себя остальным троим и сказал им, что он
привез им всем подарки из Монреаля.

"О, папа, а ты?" - воскликнула Роза. "Я очень люблю подарки; что
ты мне принесла?"

"Подожди до обеда, маленькая диковинка", - сказал ее отец. — Грейс,
как ты думаешь, кого я встретил в Монреале?

"Не знаю, сэр."

"Да твоего брата. Я слонялся по Марсову полю,
и кто бы мог подумать, что это будет доктор Фрэнк. Я был поражён! Я спросил
что привело его туда, и он сказал мне, что Сент-Круа показался ему таким медлительным, что он
не мог больше этого выносить. Комплимент вам, юные леди.

Кейт бросила на Роуз озорной взгляд, и Роуз прикусила губу и отбросила назад
свои каштановые кудри.

"Осмелюсь сказать, Сент-Круа и его жители смогут пережить эту потерю", - сказала она
. "Папа, в следующий раз, когда ты поедешь в Монреаль, я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
Я давно там не была".

- Я думала, ты возвращаешься в Оттаву, - сказала Грейс. - Ты, кажется,
совсем забыл об этом.

Роза бросила на нее встревоженный взгляд и, обнаружив брешь в т;те-;-т;те
между ее сестрой и сэром Рональдом, с улыбкой вошедшим. Он был маленького роста и
он был невзрачным, но он был баронетом и стоил восемь тысяч в год, и
Роза пустила в ход все свое обаяние. Напрасно. Она могла бы
с таким же успехом попытаться очаровать один из старых корявых тамараков
на открытом воздухе. Сэр Рональд был совершенно нечувствителен к ее ослепительным улыбкам
и взглядам, к ее румянцу и самым сладким словам. Он слушал
вежливо, он вежливо отвечал; но он был очарован
Второй дочерью капитана Дантона не больше, чем экономкой капитана Дантона
.

Роуз была возмущена, отошла в угол с книгой и надулась.
Грейс, Кейт и Ини, которые разгадали эту маленькую игру, были
чрезвычайно забавны.

"Я же говорила тебе, что это бесполезно, Роуз," — прошептала Кейт, остановившись в
углу. "Ты всегда читаешь книгу вверх ногами? Сэр Рональд — кремень, когда дело касается хорошеньких девушек.
Ты не будешь "миледи"
на этот раз.

"Сэр Рональд - тупая дубина!" - парировала Роза. - Я бы не вышла за него замуж, если бы
он был герцогом, а не баронетом. Хотя от шотландца нельзя было ожидать ничего лучшего
.

Кейт впервые столкнулась с характером Розы. Она отступила
теперь обеспокоенная.

"Надеюсь, он не заставит себя долго ждать!" - продолжала Роза,
злобно. "Это место и раньше было достаточно глупым, но теперь будет еще хуже
с этим угрюмым шотландцем, рыскающим повсюду. Я пытался быть с ним вежливым
этим вечером. Я никогда больше не буду пытаться".

С этими словами мисс Роуз поджала губы и снова углубилась в книгу,
совершенно не обращая внимания на раскрасневшуюся сестру и её сверкающие
глаза. Она молча отвернулась, а через пятнадцать минут Роуз встала
и вышла из комнаты, ни с кем не попрощавшись.

Роуз сдержала своё слово. С того вечера она никогда не была вежлива с шотландским
баронетом и при каждом удобном случае игнорировала его. Но её грубость была так же бесполезна,
как и её очарование. Сомнительно, что
сэр Рональд вообще заметил, что его игнорируют; а Кейт, увидев это, улыбнулась про себя
и снова подружилась с обиженной Роуз. Она и
баронет были в наилучших отношениях; он всегда был готов поговорить с ней,
всегда был готов сопровождать её, когда она шла или ехала верхом, всегда был рядом,
чтобы переключить её музыку и зачарованно слушать её пение. Если бы не было
флирт, это было что-то очень на это похожее, а Розы нигде не было. Она
смотрела на это негодующими глазами и мстила изо всех сил
в свою очередь, флиртуя с преподобным Огастесом Клэром.

"Он всего лишь дурачок!" - сказала она Грейс. "и ни на кого не обращает внимания
кроме Кейт. О, как бы я хотела, чтобы здесь был мой дорогой Джулс или даже ваш
брат, Грейс, — он был бы лучше, чем никто!

"Мой брат вам очень признателен."

"Вы говорите мне о моей склонности к флирту, — продолжила раздражённая
Роуз. — Я бы хотела знать, как вы называете поведение Кейт с этим
маленьким шотландцем.

— Дружба, моя дорогая, — ответила Грейс, сдерживая улыбку.

"Помни, они знают друг друга много лет.

"Дружба! Да, это было бы бессердечным кокетством с моей стороны. Надеюсь,
лейтенанту Реджинальду Стэнфорду из «Стэнфорд Ройялс» это понравится, когда он
приедет. Сэр Рональд Кит по уши в неё влюблён, и она
знает об этом и заигрывает с ним. Более хладнокровного флирта никто
никогда не видел!

"Ерунда, Роуз! Это всего лишь дружеская близость."

Но Роуз, не в силах это вынести, в ярости выбежала из комнаты
и нашла утешение в своих любимых романах.

Кейт и сэр Рональд, безусловно, проводили много времени вместе; но,
несмотря на их близость, она находила время уделять мистеру Ричардсу два или три
часа каждый день. Тайна Розы по-прежнему оставалась ее тайной.
Она не могла продвинуться дальше в ее разгадке. Мистер Ричардс мог
находиться за тысячу миль отсюда, несмотря на то, что все домочадцы видели его; и
Грейс, в одиночестве своей комнаты, много размышляла над этим
в последнее время.

Однажды декабрьским вечером она сидела у окна, размышляя об этом.
В тот день Кейт не спустилась к ужину — она ужинала с
инвалид в своих комнатах. Войдя в гостиную около девяти
часов, она выглядела бледной и встревоженной и весь
вечер была рассеянной. Теперь, когда в доме было тихо и все находились в своих комнатах,
Грейс задавалась вопросом. Мистеру Ричардсу стало хуже? Почему же тогда они не
вызвали врача? Кем бы он мог быть, этот больной незнакомец, которым так интересовались отец
и дочь? Грейс не могла уснуть, думая об этом
. Ночь была мягкой и светлой, и она встала, завернулась в большую шаль
и села у окна. Как все было тихо, как
торжественно, как спокойно! Полная луна плыла по темно-синему небу,
серебристо-белая, кристально чистая. Бесчисленные звезды сияли остро.
Заснеженная земля блестела ослепительно ярко и холодно; деревья стояли, как
мрачные, неподвижные часовые, охраняющие Дантон-Холл. Деревня затихла
в полуночном покое; высокий крест католической церкви и величественный шпиль
епископальной церкви сверкали в лучах луны. Быстрая река и
ленивый канал блестели в серебристом свете. Ночь была безмолвной,
тихой, прекрасной.

Нет, не бесшумно. Шаги захрустели по замерзшему снегу; из-под
Из-за деревьев появилась движущаяся тень. Мужчина, закутанный в длинный
плащ и с надвинутой на глаза меховой шапкой, вышел из-за угла
здания и начал расхаживать взад-вперёд по террасе. Сердце Грейс
на мгновение замерло. Кто был этот ночной гуляка? Не сэр Рональд
Кит, наблюдающий за решёткой своей дамы, — она была слишком высокой для него. Не
капитан — фигура в плаще была слишком хрупкой. Никто не знал Грейса, и никто
не был призраком, потому что он остановился на мгновение, закурил сигару и продолжил прогулку,
куря. Он слонялся взад-вперёд по террасе около четверти часа.
прошел час, когда из тени вышла еще одна фигура и присоединилась к нему. На этот раз это была
женщина, закутанная в шаль, с белым облаком на
голове. Лунный свет упал на ее лицо - бледное и прекрасное. Грейс
с трудом сдержала крик - это была Кейт Дэнтон.

Курильщик приблизился. Мисс Дантон взяла его под руку, и они вместе прошлись
взад и вперед, оживленно беседуя. Раз или два Кейт взглянула на
затемнённые окна, но наблюдателя там не было, и они пошли
дальше. Прошло полчаса, час, часы в холле пробили час, а затем
двое полуночных пешеходов скрылись за углом и пропали.

Мгновения шли, а Грейс все еще сидела, размышляя, и своему удивлению
не было конца. Что это значило? Кто был этот мужчина, с которым
самая гордая девушка, над которой когда-либо светило солнце, гуляла тайком и в полночь?
Кто он был? Внезапно в тишине и темноте наступающего утра
ее осенила мысль, от которой кровь бросилась ей в лицо.

«Мистер Ричардс».

Она сложила руки на груди. Уверенность, такая же непоколебимая, как и сама ночь,
пронзила её до мозга костей. Мистер Ричардс, затворник, был полуночником
уокер - мистер Ричардс, который вовсе не был инвалидом; и который, проведя весь
день взаперти, вышел глубокой ночью, когда все домочадцы спали, чтобы
подышать воздухом во дворе. Там, в торжественной тишине ее комнаты,
Необдуманные слова Розы вспомнились ей как откровение.

"Там, где есть тайна, есть и вина".

Когда семья собралась за завтраком, Грейс посмотрела на Кейт с новым
интересом. Но спокойное лицо ничего не выражало; она была немного бледна; но
фиалковые глаза были такими же сияющими, а улыбка такой же яркой, как всегда.
Пришла английская почта, и письма для нее и ее отца лежали на столе.
таблица. Там была одна, написанная смелым мужским почерком, с гербом на
печати, от которой розовая кровь мгновенно бросилась ей в лицо. Она
отошла к одному из окон, чтобы прочитать его самой. Грейс с любопытством наблюдала за
высокой, стройной фигурой. Она начинала становиться загадкой для
нее.

«Она в прекрасных отношениях с сэром Рональдом Кейтом, — подумала она. — Она
встречается с каким-то мужчиной ночью в саду, и при виде этого
почерка вся кровь приливает к её лицу. Полагаю, она
любит его; полагаю, он любит её. Интересно, что бы он подумал, если бы
знал то, что знаю я».

Утренняя почта принесла Роуз письмо из Оттавы, которое она с жадностью
прочитала и показала Грейс.

«Любовное письмо, миледи Грейс, — сказала она. — Мой дорогой Жюль умирает от желания
забрать меня обратно. Я собираюсь попросить папу отпустить меня. Здесь так же скучно, как в
монастыре Ла-Трапп».

- Какие новости из Англии, Кейт? - спросил ее отец, когда все уселись
за стол.

Розовый свет был ярче всего освещен лицом Кейт, но сэр Рональд
выглядел мрачным, как грозовая туча.

- Все в порядке, папа.

"Удовлетворительно, но не объяснительно. Все имеют в виду хороших людей в
"Стэнфорд Роялз", я полагаю?

"Да, папа".

"Где Реджинальд?"

"В Виндзоре. Но его полк отправлен в Ирландию.

- В Ирландию! Значит, он не сможет приехать этой зимой?

- Я не знаю. Он может получить отпуск".

- Надеюсь, что так. Реджинальд - отличный парень. Вы видели его
перед отъездом из Англии, сэр Рональд?

"Я познакомился с лейтенантом Стэнфордом на званом обеде на той неделе, когда я уехал", - сказал сэр
Рональд натянуто - так натянуто, что тема была сразу же закрыта.

После завтрака капитан Дантон удалился в свой кабинет, чтобы ответить на
письма, а сэр Рональд и Кейт отправились на утреннюю прогулку по
в деревне. Она пригласила Роуз составить им компанию, и Роуз довольно
угрюмо отказалась.


"Я никогда не восхищалась распущенными девицами, — усмехнулась вторая мисс Дантон, — и мне не нравится быть третьей в таких случаях — я могу оказаться _de trop_.
СэрРональд Кит — довольно глупый кавалер.
Я предпочитаю оставаться дома, спасибо.

— Как вам будет угодно, — сказала Кейт и ушла одеваться.

Роуз взяла роман и села у окна, чтобы хандрить и
читать. Утро было тёмным и пасмурным, свинцовое небо грозило снегом,
а завывающий декабрьский ветер был сам по себе унынием. В доме было очень
По-прежнему слышался слабый и далёкий звук пианино Ини, и
время от времени где-то открывалась и закрывалась дверь. Огден вышел из комнаты мистера
Ричардса, запер за собой дверь, положил ключ в
карман и ушёл. Роуз уронила книгу и сидела, глядя на эту
дверь — на комнату Синей Бороды — на эту живую загадку в их
обычном канадском доме. Пока она смотрела на него, кто-то
со свистом поднялся по лестнице. Это был её отец, и он остановился при виде
её.

"Ты здесь, Роуз, дорогая? Я думал, ты поехала кататься с Кейт."

"Кейт не хочет меня, папа", - ответила Роуз, пожимая плечами по-французски. "У нее
есть компания, которая ей нравится больше".

"Что, сэр Рональд! Бред, Роза! Кейт очень хорошо, сэр Рональд
подруга-больше ничего".

Роза дала еще один пожимают плечами.

"Может, и так, папа. Это похоже на флирт, но внешность
обманчива. Папа!"

"Да, моя дорогая".

"Я бы хотела, чтобы ты позволил мне вернуться в Оттаву!"

"В Оттаву! Да ведь ты уехал оттуда только на днях. Зачем ты хочешь поехать
обратно в Оттаву?"

— Здесь так скучно, папа, — ответила Роуз, теребя в руках книгу, — а
там я так хорошо проводила время. Я умру от скуки в этом доме
до конца зимы".

"Тогда мы должны попытаться немного оживить его для вас. Чего бы ты
хотел, новоселья?"

"О, папа! это было бы восхитительно".

- Ладно, тогда это будет новоселье. Мы должны поговорить об этом с Грейс
и Кейт; созвать военный совет, знаете ли, и решить
предварительные вопросы. Я не могу пока пощадить мою маленькую Рози и позволить ей сбежать
уехать в Оттаву".

Роза пылко поцеловала его, и капитан Дантон отошел, отпер
обитую зеленым сукном дверь и исчез.

Когда Кейт вернулась со своей прогулки верхом, Роуз сообщила ей о смерти ее отца.
предложение с сияющими глазами. Кейт выслушала спокойно и не высказала никаких
возражений; Грейс тоже; и так дело было решено.

После этого у Розы не было времени на одиночество. Отец дал ей _carte
бланш_ в вопросах одежды и украшений, и земное счастье мисс Роуз
было полным. Она, Кейт и Грейс отправились в Монреаль, чтобы
сделать необходимые покупки, заарканить портних и привезти их обратно
в Сент-Круа.

"Я знаю молодую женщину, которая, думаю, подойдет вам", - сказала мадам Ледрю,
кухарка. "Она превосходная портниха и вышивальщица, очень бедная и
я уверен, что она охотно поедет в деревню. Ее зовут Агнес
Дорогая, и она живет на Маленькой улице Сен-Жак.

Роза сразу же поспешила на Маленькую улицу Сен-Жак и в маленькой
комнатке доходного дома нашла швею; немного бледную, темноглазую,
темноволосое создание, с лицом, на котором были неприятности, хотя
ей нельзя было дать и двадцати. С этим не было никаких трудностей
нанять ее: она обещала быть готовой вернуться с ними в Сент-Круа
на следующее утро.

Они провели в городе всего два дня и, конечно, были все это время очень заняты
время. Грейс потратила несколько минут, чтобы попытаться найти своего брата, но
потерпела неудачу. О нем не было слышно по его обычному адресу; он
говорил о том, чтобы уехать из Монреаля, сказали ей там; вероятно, он так и сделал
так.

Дантоны в сопровождении маленькой бледной портнихи вернулись на следующий день, захватив с собой все
необходимое. Новоселье началось в
один раз. Дантон-холл, всегда безупречный во времена правления Грейс, был вычищен
от чердака до подвала. Приглашения были разосланы повсюду
. Игла Агнес Дарлинг летала с раннего рассвета до позднего вечера.
ночь; а Грейс и кухарка, поглощенные приготовлением торта и желе, были
невидимы весь день в нижних слоях. Ини и Роуз отдались сердцем
и душой восхитительной суете, совершенно новой для них, но Кейт это мало интересовало
. Она по-прежнему была очень хорошим другом сэра Рональда и, как
Миссис Микобер, никогда его не бросала. Капитан Дантон прятал свою лысеющую
голову в кабинете, в комнатах мистера Ричарда или укрывался у Кэр
от шума.

Наконец наступила та самая ночь, ясная, холодная и близкая к Рождеству.
Старый бальный зал Дантон-Холла, так долго пустовавший, был заново отделан,
натерли воском и украсили; длинная гостиная была великолепна; на накрытый к ужину
стол в столовой было приятно смотреть: серебро,
фарфор и сверкающие бокалы; гардеробные были в идеальном
порядке; слуги были одеты с иголочки; и Дантон-Холл был
освещен. В спальнях уже несколько часов совершались таинства туалета.
Юнис была занята со своей хозяйкой; Агнес
швея играла Розе "femme de chambre". Грейс оделась сама
за двадцать минут, а затем одела Ини, на которой были только розовый муслин и
жемчужное ожерелье, и оно, как всегда, выглядело сказочным и хрупким. Грейс,
в сером шелковом платье с изумрудной брошью, с каштановыми волосами, уложенными просто, как
она всегда их носила, выглядела как леди и непритязательно.

Гости приехали вечерним поездом из Монреаля, и вагоны
ближайших соседей начали прибывать в быстрой последовательности. Кейт стояла рядом с
своим сердечным отцом, принимая гостей. Такая высокая, такая величественная,
так изысканно одетая — все золотистые волосы, заплетённые в тугие косы,
обвивают её царственную голову, и одна бриллиантовая звезда сверкает в их янтарных
блеск. Прелестна с этим румянцем на нежных щеках, с этим струящимся
светом в голубых глазах.

Роза затмилась. Роза выглядит как нельзя лучше и очень хорошенькая, но ничто
рядом со своей величественной сестрой. Но Роза была просто великолепна, порхая туда-сюда
, беспрестанно пританцовывая и поворачивая усатые головы во все
стороны. Они могли бы влюбиться в хорошенькую, кокетливую Роуз, эти
совсем юные джентльмены, которые могли лишь смотреть на Кейт с почтительного
расстояния в безмолвном восхищении и благоговении. Роуз была им под стать, и
они могли с ней разговаривать; так что Роуз в конце концов стала королевой бала.

Сэр Рональд Кейт и два или три офицера из Монреаля с бакенбардами
, длинной родословной и первоклассным мнением о себе были
единственные джентльмены, которые имели наглость приблизиться к богине бала
о! за исключением преподобного Огастеса Клэра, который в своем сильном
восхищении был почти косноязычен, и доктора Дантона, который, к
к удивлению всех, кроме хозяина Зала, вошедшего последним
гость из всех.

«Вы выглядите удивлённой, мисс Дантон», — сказал он, пожимая ей руку. «Разве
капитан не сказал вам, что я приеду?»

"Ни слова."

"Я вернулся сегодня, ничего не зная об новоселье. Капитан
встретил меня и со своим обычным гостеприимством настоял на моем приезде".

"Мы очень рады, что он это сделал. Ваша сестра пыталась найти вас, когда мы
были в ... Боже правый! что это?"

Это был внезапный испуганный крик, который заставил замереть всех, кто стоял
рядом. В этот момент появился дворецкий Томас, взволнованный и торопливый.

"В чем дело?" - спросил капитан Дантон; и пораженные лица его
гости повторили вопрос. "Кто кричал?"

"Старая Марджери, сэр. Она видела привидение!"

"Видела что?"

— Призрак, сэр, на тамарисковой аллее? — Она упала в обморок в
холле.

Раздался хор испуганных возгласов дам.
Капитан Дантон вышел вперёд, его румяное лицо побледнело, и
Кейт, побледневшая как смерть, выпустила руку своего партнёра.

— Пойдёмте со мной, доктор Дантон, — сказал он. - Да, Кейт, ты тоже. Друзья мои,
пусть это глупое дело вас не беспокоит. Извините, мы отойдем на несколько минут,
и, пожалуйста, продолжайте, как будто ничего не случилось.

Они вместе покинули бальный зал. Музыка, которая прекратилась, возобновилась;
Танцы возобновились, и «все веселились, как на свадьбе».
Пожалуй, только один человек всерьёз задумался о случившемся. Грейс,
стоявшая у двери и разговаривавшая с пожилым майором из города, услышала
последние слова Томаса, обращённые к хозяину, когда они выходили.

"Огден говорит, что она видела именно его, но Марджери его не слушает. Огден
говорит, что он был на тропе под тамарисками, и она приняла его в
лунном свете за привидение.

Грейс вспомнила ту ночь, когда она видела таинственного
прохожего под тамарисками. Нет, это был не Огден, как сказала старая Марджери
видно, иначе у капитана Дантона и его дочери не было бы таких бледных лиц, когда они выходили из дома
и испуганныхлиц.

Это был не Огден, и это был не призрак; но за чей призрак приняла его Марджери
? Призрак на аллее тамарак, должно быть, был похож на
кого-то, кого она знала и кого теперь считала мертвым, иначе с чего бы ей думать
это вообще дух?

Майор с бакенбардами, который принял Грейс за одну из дочерей капитана,
и был слегка нетрезв, внезапно нашел ее очень странной,
и отвечала на его вопросы расплывчато и наугад. Он сделал все возможное, чтобы
заинтересовать её, но потерпел неудачу настолько явную, что встал и с отвращением ушёл.

Грейс сидела неподвижно и смотрела на дверь. Прошло полчаса,
три четверти часа, и затем её брат вернулся один. Она сразу же подошла к нему,
но по его непроницаемому лицу ничего нельзя было понять.

"Ну, — спросила она с тревогой, — как Марджери?"

"Оправилась и спит."

— Она что, правда думает, что видела привидение?

"Она действительно так думает и была напугана до смерти.

"Чьё это было привидение?

"Моя дорогая Грейс, — сказал доктор, — имейте здравый смысл. Я полагаю, что глупая старуха
назвала мисс Дантон какое-то имя, но я никогда не повторяю чепуху.
Она, осмелюсь сказать, в преклонном возрасте и видит двойников.

"Марджери не в преклонном возрасте, как и вы, — раздражённо сказала Грейс.
"Возможно, она не единственная, кто видел призрак Дантон-Холла.

"Грейс! Что вы имеете в виду?

"Простите, доктор Фрэнк, я никогда не говорю глупостей. Вы можете хранить свои
профессиональные секреты; я всё равно узнаю их от Марджери. Вот и
капитан; он выглядит лучше, чем когда уходил. Где Кейт?

"С Марджери. Она не останется одна."

Пока она говорила, подошла Роуз, широко улыбаясь.

"Я искал вас повсюду, доктор Фрэнк. Вас следовало бы
отправить в Ковентри. Разве вы не знаете, что наняли меня для немецкого, а тут
вы стоите и разговариваете с Грейс. Вам должно быть стыдно за себя, сэр.

"Я тоже", - сказал Доктор. "Прощай, Грейс. Простите меня на этот раз,
мадемуазель, и до конца вечера, до конца
моей жизни я полностью в вашем распоряжении.

Грейс стояла у двери, ожидая Кейт.
Через полчаса она появилась, слегка бледная, но в остальном спокойная. Её
тут же окружили «рыжебородые молодцы».
офицеры из Монреаля и проиграли в глазах экономки.

Новоселье прошло успешно. Где-то в большом, шумном мире
возможно, царили преступность, нищета, стыд, горе, голод и
все земные ужасы, но не в Дантон-Холле.
Время топтало цветы; чарующая музыка уносила прочь светлые часы;
золотая сторона жизни была на первом плане; и если эти весёлые танцоры и знали, что
означают слёзы и беды, то по их лицам этого не было заметно. Кейт, с её
спокойной и властной красотой, выглядела безмятежной, как летнее небо;
а ее отец, игравший в вист, смеялся до тех пор, пока все вокруг не засмеялись в
сочувствии. Нет, там не могло быть спрятанного скелета или масок, которые те носили
те, кто знал о его ужасном присутствии, были чем-то чудесным.

Черным и пронизывающе холодным рассветом раннего утра танцоры разошлись по домам
дрожа от холода. Первый поезд увез гостей города, посиневших и измученных,
в Монреаль; и доктор Фрэнк бодро зашагал сквозь пронизывающий воздух
по замерзшему снегу к своему отелю. А наверху, в своей комнате, старая Марджери
беспокойно спала под присмотром дремавшей Бабетты и время от времени
издавала стоны.

«Мастер Гарри! Мастер Гарри! О, мисс Кейт! Это был призрак мастера Гарри!»




Глава VI.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ РОУЗ.


Декабрь закончился бурей и зимним ветром. Наступило Рождество,
торжественное и окутанное белым, и прекрасные руки Кейт Дантон украсили
маленькую деревенскую церковь вечнозелёными растениями и белыми розами для отца
Фрэнсис; и нежный голос Кейт Дантон спел старую добрую "Adeste
Fideles" рождественским утром. Кейт Дантон тоже, с королевским
духом, которым наделили ее природа и привычки, радовала хижины
бедняков подарками в виде больших индеек, шерстяных одеял и бочонков с
мука. Они почти обожали, эти бедняги, статную молодую леди с
благородным и прекрасным лицом, столь непохожим ни на что, что Сент-Круа когда-либо видел
раньше. Какой бы гордой она ни была, она никогда не гордилась ими - Божьими бедняками
; она никогда не гордилась, когда преклоняла колени среди них, в этом смиренном
маленькой церкви и восклицал "Моя вина" так смиренно, как самый низкий грешник
там.

Наступил Новый год с его празднествами, собравшими множество посетителей из Монреаля,
и прошел; и Дантон-Холл снова погрузился в свое обычное спокойствие
. Сэр Рональд Кит по-прежнему был их гостем; доктор Фрэнк по-прежнему был
обитатель отеля "Сент-Круа" и постоянный посетитель "Холла". Еще
для Кейт пришли письма из Англии; полк лейтенанта Стэнфорда
отправился в Ирландию, и он ничего не сказал об отпуске или визите
в Канаду. Роза еженедельно получала письма из Оттавы; ее дорогой Жюль
изливал потоки вечной любви на самом лучшем французском, и Роза
самодовольно улыбалась им, спускалась вниз и строила глазки доктору
Фрэнк весь вечер. А старая Марджери ещё не оправилась от
страха перед привидениями и ни днём, ни ночью не оставалась
одна ни на секунду ради несметных сокровищ.

Закат ясного январского дня превращал западные окна
Дантон-Холла в золотые блики. Длинные красные лучи света
проникали сквозь чёрные ветви деревьев, окрашивали сугробы и
превращали низкое вечернее небо в пылающее алое великолепие. Ини стояла,
задумчиво глядя на великолепные оттенки зимнего заката и
неподвижный пейзаж, где не было ни одного живого существа. Она находилась в уютной
маленькой комнате, которая называлась комнатой экономки, но которой Грейс никогда не пользовалась,
кроме как для составления счетов или когда её любимая квартира,
столовая была занята. В камине ярко горел огонь, и
занавешенные окна и покрытый ковром пол были образцом уюта. В последнее время ее
использовали как швейную, и Агнес Дарлинг сидела у
другого окна, вышивая носовой платок для Розы. Наступило долгое
молчание - швея никогда много не говорила; и Ини погрузился в
грезы наяву. Вскоре по аллее, шумно прыгая, выбежала большая собака,
за ней неторопливо последовал высокий мужчина в пальто.

- Вот! - воскликнула Ини. - Вот Тигр и его хозяин. Ты еще не
видела брата Грейс, не так ли, Агнес?

- Нет, - сказала швея, выглядывая в окно. - Это он?

Он был слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть отчетливо; но мгновение или два спустя он
был рядом. Внезапный возглас швеи заставил Ини удивленно взглянуть на нее
. Она вскочила и снова села, бледная и испуганная,
и вся дрожала.

- В чем дело? - спросила Ини. "Вы знаете доктора Дантона?"

"Доктора Дантона?" повторила Агнес. "Да. О, что я говорю! Нет, я не
знаю его.

Она снова села, вся бледная, дрожащая и напуганная. Доктор Фрэнк
позвонил в колокольчик и скрылся из виду. Ини уставилась на нее с выражением крайнего изумления
.

- Что с вами? - повторила она. - Чего вы боитесь?
Вы знаете доктора Дантона?

"Не спрашивайте меня, пожалуйста, не проси меня!" крикнула маленькая швея,
жалобно. "Я видела его раньше, но, о, пожалуйста, ничего не говори
об этом!"

Она так сильно дрожала, её голос был таким взволнованным, что Ини
добродушно больше ничего не сказала. Она отвернулась и снова посмотрела на
бледнеющее великолепие заката, но на этот раз не видела его, а думала о
непонятном волнении Агнес Дарлинг при виде брата Грейс.

"Возможно, он был её любовником," подумала романтичная Ини, "и
ложь! Она очень хорошенькая, или была бы таковой, если бы не была бледной, как труп
. И все же я не думаю, что доктор Фрэнк мог бы кому-то изменять
также. Я не хочу так думать - он мне слишком нравится.

Ини вышла из швейной и поднялась наверх. Она нашла доктора Дантона в
столовой с его сестрой и Розой, и Роза пела для него французскую песенку
. Ини заняла своё место у окна; она знала, что
швея ежедневно совершает небольшую прогулку в сумерках по
своему любимому маршруту, вокруг пруда с рыбками, и она могла видеть
с того места, где стояла, когда та выходила.

"Я покажу ему ее, - подумала Ини, - и посмотрю, взволнует ли это его так же, как
взволновало ее. Между ними что-то есть, если бы можно было докопаться до сути
этого".

Песня Роуз закончилась. Закат померк, превратившись в бледную матовую полосу
серый - сумерки опустились на замерзшую землю. Маленькая чёрная фигурка,
накинувшая на голову шаль, выпорхнула в таинственный
полумрак и начала медленно расхаживать вокруг замёрзшего пруда с рыбками.

"Доктор Фрэнк, — сказала Ини, — подойдите сюда и посмотрите, как восходит луна."

"Как романтично! — рассмеялась Роуз. Но доктор подошёл и встал рядом с ней.

Зимний полумесяц медленно поднимался в небо, а рядом с ним сияла
вечерняя звезда, сверкая на побелевшей земле.

"Красиво," — сказал Доктор, — "очень. Торжественно, спокойно и бело! Что за
темная фея скользит вокруг пруда с рыбками?"

"Это, — сказала Ини, — Агнес Дарлинг."

- Кто? внезапно и резко спросил доктор Дантон.

- Агнес Дарлинг, наша швея. Боже мой, доктор Дантон, можно подумать,
вы знали ее!"

В его лице произошла мгновенная перемена, и подозрительный взгляд Ини
был прикован к нему - правда, только на мгновение; это сразу же исчезло,
и его непроницаемое лицо было спокойным, как летнее небо. Доктор
Фрэнк, должно быть, родился герцогом, настолько он был радикально и непринуждённо
невозмутим.

"Имя кажется мне знакомым, но я не думаю, что знаю вашу
швейную мастерскую. Иди и сыграй мне вальс, Ини."

От доктора Дантона невозможно было добиться ничего, чего бы он не
решил рассказать. Ини знала это и подошла к пианино, немного раздосадованная
таинственностью, которую они из этого сделали.

Но судьба, которая определяет наши цели, грубо обтесывая их так, как мы пожелаем, приняла решение
для дальнейших откровений, и против судьбы даже Доктор
Фрэнк был бессилен. Судьба тоже не теряла времени — откровение пришло
на следующий же вечер. Кейт и Ини были в Сент-Круа, навещая
некоторых из бедных пенсионеров Кейт, и вечер уже сгущался, когда они
добрались до Холла. Прекрасный вечер — тихий, безветренный, спокойный;
серебристый диск луны сиял на безоблачном небе, и над всем
царила священная тишина. Торжественная красота надвигающейся ночи побудила Кейт задержаться,
пока Ини шла к дому. У входных ворот росла группа высоких сосен с
деревенской скамейкой. Кейт села под сосной.
вечнозеленые растения, прислонившиеся к деревьям, ее темная фигура едва заметна
в их тени. Пока она сидела, прошли мужчина и женщина
. При ярком лунном свете она увидела, что это были доктор Дантон и
Агнес Дарлинг. Отчетливо в неподвижном морозном воздухе она услышала его низкие, серьезные
слова.

- Не выдавай себя, не показывай им, что ты меня знаешь. Будь начеку,
особенно с Ини, которая что-то подозревает. Это поможет избежать неприятных
объяснений. Лучше всего, чтобы они думали, что мы никогда не встречались.

Они ушли. Кейт сидела как вкопанная. Что это было за понимание между ними?
Доктор Дантон и их бледная маленькая швея? Они знали друг друга,
и были причины, по которым это знакомство должно было оставаться в тайне. «Это
потребовало бы неприятных объяснений!» Что мог иметь в виду доктор Фрэнк?
Решение загадки, которая озадачила Ини, пришло к ней. Были ли они
когда-то любовниками? Неужели доктор Фрэнк всё-таки злодей?

Луна стояла в зените, голубое небо было усеяно звездами,
и громкий звон обеденного колокольчика донесся до нее даже с того места, где она сидела.
Она поспешно встала и поспешила в дом, вбежала в свою комнату, сбросила с себя
Она сняла шляпку и шаль, пригладила волосы и спустилась в
столовую в своём простом чёрном шёлковом платье. Она опоздала; все были там — её отец, Грейс, Роуз, Ини, сэр Рональд, преподобный Огастес

Клэр и доктор Дантон.

— Беглянка, — сказал её отец, — мы тебя потеряли. Где ты была?

- Любуешься звездами, папа. Внизу, под соснами, возле ворот, еще пять
минут назад.

Доктор Фрэнк быстро поднял взгляд и встретился с устремленными прямо на него фиалковыми глазами
.

"Я услышал вас, сэр", - говорил этот яркий взгляд. "Твой секрет больше не секрет
".

Доктор Дантон опустил взгляд в свою тарелку, и на его смуглом лице появился едва заметный румянец
. Он понял ее так же хорошо, как если бы она заговорила; но,
за исключением слабого и мимолетного румянца, это никогда не трогало его. За ужином он рассказывал им
истории о своих приключениях в бытность студентом-медиком в
Германии, и все смеялись, кроме Кейт. Она не могла смеяться;
смех остальных раздражал ее. Его слова, сказанные на улице, звенели
у нее в ушах; бледное, встревоженное лицо швеи стояло перед глазами
. Что-то в печальном, безрадостном лице девушки заинтересовало ее с самого начала.
во-первых. Имел ли доктор Дантон какое-то отношение к этому безнадежному
взгляду?

С этим новым интересом в голове Кейт на следующее утро послала за швеей в свою
комнату. Нужно было пришить кружево к новому платью. Юнис
обычно выполняла такие мелкие поручения своей госпожи, но в этот раз
это должна была сделать Агнес. Девушка села в богатое кресло у окна
и усердно склонилась над работой. Мисс Дантон, в свободном халате,
полулежа в большом резном кресле с подушками,
косо поглядывала на неё, притворяясь, что читает. Какая она стройная, миниатюрная
Какое же это было создание — неподвижно-бледное, ещё более бледное в контрасте с её
чёрными волосами и большими, печальными тёмными глазами. Она никогда не поднимала глаз — она
продолжала шить, шить, как любая машина, пока Кейт внезапно не заговорила:

"Агнес!"

Тёмные глаза вопросительно поднялись.

"Сколько тебе лет?"

"Двадцать два."

— Вы не похожи на неё. Ваши родители живы?

"Нет, они умерли много лет назад.

"У вас есть братья или сёстры?

"Нет, у меня их никогда не было.

"Но у вас есть другие родственники — дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры?

"Нет, мисс Дантон, я их никогда не видела.

"Какая же вы одинокая! Вы прожили в Монреале всю
свою жизнь?"

"О, нет! Я в Монреале всего несколько месяцев. Я родился и
вырос в Нью-Йорке".

- В Нью-Йорке! - удивленно повторила Кейт. Затем последовала пауза.
Когда доктор Дантон был в Нью-Йорке? Последние четыре года он
жил в Германии; из Германии он приехал прямо в Канаду, так сказала Грейс
ей сказали; тогда где же он познакомился с этой нью-йоркской девушкой?

- Зачем вы приехали в Монреаль? - спросила Кейт.

Уголки рта девушки нервно сжались, и что-то
, казалось, исчезло с ее лица - не румянец, потому что у нее его не было, - но оно
потемнело от чего-то, похожего на внезапную боль.

- У меня был друг, - поспешно сказала она, - друг, которого я потеряла; я слышала, что могу
найти этого ... этого друга в Монреале, и поэтому...

Ее голос затих, и она подняла дрожащую руку, чтобы прикрыть
лицо. Кейт подошла и ласково коснулась руки, лежащей на ее черном платье,
. Она забыла о своей гордости, как часто забывала о ней в своей женственности
жалость.

«Моя бедная маленькая Агнес! Ты нашла того друга?»

"Нет."

"Нет?" — повторила Кейт.

Она думала, что ответом будет «да» — она думала, что другом был
доктор Фрэнк. Агнес убрала руку от лица.

— Нет, — печально сказала она, — я не нашла его. Боюсь, я никогда больше не найду его
в этом мире.

Его! Это маленькое говорящее местоимение! Кейт инстинктивно поняла, что друг был
«им», ведь мужчины всегда были причиной женских страданий в этом низшем
мире.

"Значит, это был не доктор Дантон?"

Агнес подняла внезапно испуганное лицо, ее огромные глаза
расширились, бледные губы приоткрылись.

- Я случайно увидела вас вчера вечером, когда вы шли с ним по аллее, - поспешила объяснить Кейт
. "Я случайно услышал его замечание мимоходом; я
ничего не мог с собой поделать".

Агнес в испуге сложила руки и умоляюще посмотрела на Кейт.

"Вы ведь никому не расскажете об этом?" — жалобно спросила она. "О, пожалуйста,
не говорите об этом никому! Мне так жаль, что вы подслушали. О, мисс
Дантон, вы ведь никому не расскажете?"

"Конечно, нет," — ответила Кейт, поражённая её волнением. — Я просто
подумал, что он может быть тем другом, которого вы искали.

— О, нет, нет! Доктор Дантон был моим другом; я обязан ему больше, чем когда-либо смогу
отплатить. Он лучший, самый благородный и великодушный из людей. Он
был моим другом, когда у меня не было друзей в мире, когда, если бы не он, я бы
«Возможно, он умер. Но он не тот, кого я искала».

"Прошу прощения, — сказала Кейт, возвращаясь в кресло. — Я задала
слишком много вопросов."

"Нет, нет! Вы имеете право спрашивать меня, но я не могу сказать. Я не очень
стара, но моё сердце почти разбито."

Она бросила работу, закрыла лицо тонкими руками и разразилась
страстными рыданиями. Кейт мгновенно оказалась рядом с ней,
успокаивая ее, лаская, как будто она была ее сестрой.

- Прости, прости, - сказала она, - это я во всем виновата. Не плачь,
Агнес, я пойду, тебе будет лучше одной.

Она наклонилась и поцеловала ее. Агнес подняла глаза в благодарном удивлении, но
Мисс Дантон ушла. Она сбежала вниз по лестнице и остановилась, глядя в
окно гостиной на залитый солнцем зимний пейзаж.

Значит, доктор Фрэнк все-таки был героем, а не злодеем. Он не имел никакого
отношения к беде этой бледной маленькой девочки. Он был всего лишь ее лучшим другом
и хотел это скрыть.

"Обычно люди любят, чтобы о их добрых делах знали", - размышляла мисс Дантон.
"Они хотят, чтобы их правая рука видела все, что дает их левая.
Доктор Фрэнк немного лучше остального человечества? Я знаю, что он посещает
больной бедняк с Сент-Круа ни за что, и я знаю, что он очень приятный,
и джентльмен. Он что, это современное чудо, к тому же хороший человек?

Ее размышления были прерваны появлением Розы, выглядевшей очень
очаровательной в облегающем жакете и длинной черной юбке для верховой езды, "жокейской шляпе"
и с пером" на ее кудрявой голове, и размахивая хлыстом для верховой езды в
руке в перчатке.

— Я думала, ты ушла, Кейт, со своим маленьким шотландцем, — сказала она,
похлопав себя по гетрам. — Я видела, как он сел на лошадь и уехал почти час назад.

— Я была в своей комнате.

"Я бы хотела, чтобы доктор Фрэнк приехал", - сказала Роза. "Мне нравится, когда кто-то занимается со мной любовью,
когда я катаюсь верхом".

- Доктор Фрэнк не занимается с тобой любовью.

- А разве нет? Откуда ты знаешь?

"Моя пророческая душа говорит мне, и более того, никогда не скажет. Тем
лучше для доктора Фрэнка, поскольку вы не приняли бы его или его любовь, если бы
он предложил их.

- И откуда вы это знаете? Должна признаться, сначала я считала его педантом, и
если сейчас я начинаю находить его восхитительным, то, полагаю, это просто из-за силы
контраста с вашим чернобровым, смертельно скучным баронетом. Ты придешь?
Нет? Что ж, тогда прощай и _до свидания_.

Кейт смотрела, как она садится в седло и скачет по аллее, целуя ей руку, когда
она исчезала из виду.

"Моя милая Роуз, — подумала она, улыбаясь, — она всего лишь избалованный ребёнок;
нельзя злиться, пусть говорит, что хочет."

За воротами Роуз перешла с рыси на галоп. Она
хорошо управляла лошадью и быстро покинула деревню, а затем
поскакала по широкой, хорошо утоптанной просёлочной дороге, на которой
через равные промежутки виднелись причудливые французские фермы.

Внезапно Регина поскользнулась — дорога была покрыта льдом, —
попыталась восстановить равновесие, упала и сбросила бы с себя
у Райдер не было мужчины, который, неторопливо прогуливаясь, прыгнул вперед и подхватил
ее на руки.

Роза не пострадала и, высвободившись из рук незнакомца
рукава пальто, поднялась тоже. Герой момента сделал попытку
последовать ее примеру, издал стон, скорчил гримасу и остановился
.

"Ты ушибся?" Спросила Роуз.

"Я подвернул лодыжку на этом проклятом льду - боюсь, растянул ее
в борьбе с лошадью. Если я смогу ходить ... Но нет, мои
двигательные способности, как я обнаружил, в настоящее время остановлены. Итак,
тогда, мадемуазель, что же нам делать?

Он с большим достоинством уселся на поваленное дерево и, задавая вопрос,
спокойно посмотрел на неё снизу вверх.

Роуз взглянула на одно из самых красивых лиц, которые она когда-либо видела,
хотя сейчас оно было бледным от сильной боли.

"Мне так жаль, — сказала она с искренним беспокойством. — Вы не можете идти, и вам
нельзя оставаться здесь. Что нам делать — о! что нам делать?"

— Говорю тебе, — сказал молодой человек. — Видишь тот старый жёлтый фермерский дом,
который похож на церковь в китайском траурном убранстве?

"Да."

"Ну, это будет очень хлопотно."

"Хлопотно! — воскликнула Роуз. — Не говори о хлопотах. Ты хочешь, чтобы я ушла?
на ту ферму!"

- Если вы будете так добры. Я останавливался там прошлой ночью. Скажите старику
Жак - это владелец - прислал сюда что-то вроде ловушки
для меня - сани, если ничего другого.

"Я вернусь через десять минут", - воскликнула Роуз, вскакивая на Реджину с
поразительной быстротой и улетая.

Старый Жак - маленький сморщенный житель - был огорчен этой новостью и
немедленно побежал запрягать свою старую кобылу и сани. Мадам Жак
положила матрас на сани, и повозка тронулась.

- Кто этот джентльмен? - Небрежно спросила Роза, когда они ехали дальше.

Старый Жак не знал. Он останавливался там прошлой ночью и заплатил им,
но не назвал ни своего имени, ни дела.

Через несколько минут они оказались на месте трагедии. Незнакомец
поднял свои темные глаза и выглядел таким невыразимо красивым, что
Роза прониклась более глубоким состраданием, чем когда-либо.

"Боюсь, вы почти замерзли до смерти", - сказала она, легко спрыгивая
на землю. "Давайте попробуем, если мы не можем помочь вам забраться в
сани".

"Вы очень добры", - ответил незнакомец, смеясь и принимая приглашение. "В конце концов, это
стоит вывихнутой лодыжки".

Роуз и старый Жак посадили его на сани, хотя его губы
побелели от сдерживаемой боли.

"Я послал Жана Батиста за доктором Пилюлем, — сказал старый Жак, запрягая кобылу.
"С месье будет — как вы это называете — всё в порядке, когда приедет доктор
Пилюль."

— Могу я спросить — но, возможно, это слишком большая просьба? — сказал незнакомец,
посмотрев на Роуз.

"Что такое?"

"Не вернётесь ли вы с нами и не узнаете ли, считает ли доктор Пилюль, что моя
жизнь в опасности?"

Роуз рассмеялась.

"Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умирал от растяжения лодыжки. _Несмотря на это_, я
верну, если пожелаешь, раз уж ты получил это от моего имени.

Конь Розы мирно трусил рядом с санями к двери фермерского дома.
Всю дорогу раненый герой лежал, глядя на грациозную девушку с
розово-красными щеками и каштановыми кудрями, и думал, возможно, если бы он был
любой ценитель фотографий поймет, какую хорошенькую картинку она сделала.

Роуз помогла ему войти в гостиную
отеля, которая на самом деле была очень убогой гостиной. Перед большим камином
стоял кожаный диван, на который и положили раненого
джентльмена.

Доктор Пилюль ещё не прибыл, и старый Жак стоял в ожидании
дальнейших распоряжений.

"Жак, принеси стул. Вот так, поставь его сюда, рядом со мной. Теперь можешь идти.
"Мадемуазель, окажете ли вы мне честь и сядете?

Роуз села очень близко — опасно близко — к обладателю этих глаз.

"Могу я спросить имя молодой леди, которой мне посчастливилось
помогать".

"Меня зовут Розина - Роза Дантон".

- Дантон, - медленно повторил молодой человек. - Дантон, я знаю это имя.
Здесь есть место под названием Дантон-Холл - прекрасное старое место, как они
говорят мне, - принадлежащее некоему капитану Дантону.

- Я вторая дочь капитана Дантона.

- В таком случае, мисс Дантон, я очень рад познакомиться с вами.

Он серьезно протянул руку. Роза пожала ему руку, смеясь и краснея.

- Я очень рада пожать вашу, мистер... - Она все еще смеялась и смотрела
на него.

- Рейнкорт, - представился джентльмен.

«Мистер Рейнкурт, я бы хотела, чтобы вы не растянули при этом лодыжку».

«Я не жалею об этом. Но вы ведь в долгу передо мной, не так ли?»

«Конечно».

«Тогда я хочу вернуть вам то, что вы мне должны. Я хочу, чтобы вы приходили
и навещали меня каждый день, пока я не поправлюсь».

Роуз густо покраснела.

"О, я не знаю. Ты слишком требователен!"

"Ни капельки. Я никогда в жизни не полечу спасать другую девицу, попавшую в беду,
если ты этого не сделаешь.

- Но каждый день! Одного раза в неделю будет достаточно".

"Если вы оскорбляете меня, приходя раз в неделю, я буду отдавать приказы, чтобы не допустить
вы. Обещаю, Мисс Дантон; вот идет доктор Pillule".

- Тогда я обещаю. Ну вот, я никогда не давал тебе разрешения целовать мне руку.

Она поспешно встала и стояла, глядя в окно, пока
Врач занимался растяжением связок.

Прошло почти полчаса. Лодыжка была должным образом промыта и перевязана, затем
старый Жак и Доктор ушли, а она подошла и посмотрела
смеясь, сверху вниз на больного, в ее кокетливо-дерзких
глазах плясали огоньки.

- Итак, мсье Рейнкур, когда, по словам мсье ле-Мейден, вы умрете?

- Когда вы подумаете покинуть меня, мадемуазель.

"Тогда немедленно позови своих друзей, потому что я не только думаю об этом, но и собираюсь
сделать это".

"О, не так скоро".

- Уже половина третьего, месье, - она достала часы. - Они подумают,
Я заблудилась дома. Я должна идти!

- Что ж, пожмите друг другу руки, прежде чем уйдете.

— Мне кажется, вы очень любите пожимать руки, мистер Рейнкурт.
— сказала Роуз, довольно охотно протягивая ему свою руку.

"И вы действительно должны уйти?"

"Я действительно должен."

"Но вы придёте завтра?" — всё ещё держа её за руку.

"Возможно, если мне нечем будет заняться."

"Вы не можете найти ничего лучше, чем навещать больных, и о да! окажи мне
ещё одну услугу. — сказала Роуз, протягивая ему свою руку. Принеси мне несколько книг, чтобы я мог почитать и скоротать унылые часы
твоего отсутствия.

— Хорошо, а теперь отпусти меня.

Он разжал её пухлую маленькую ручку, и Роуз натянула перчатки.

— Прощайте, мистер Рейнкурт, — сказала она, направляясь к двери.

— До свидания, мисс Дантон, до завтрашнего утра.

Роуз в восторге возвращалась домой. В одно мгновение мир изменился. Сент-Круа
превратился в рай, а свежий воздух был сладок, как «пряные бризы Цейлона».
Как говорит Элис Кэри, «что для неё был наш мир с его
бурями и непогодой», с этим бледным лицом, этими глазами, полными
счастья, этим чарующим голосом, преследовавшим её всю дорогу. Это была любовь с первого
взгляда с мисс Дантон второй. Что за девичью фантазию она испытывала
к Жюлю Ла Туш, к доктору Фрэнку, к дюжине других, по сравнению с
этим.

Джо, мальчик-конюх, увел Реджину, и Роза вошла в дом.
Пересекая холл, она встретила Ини, поднимавшуюся по лестнице.

"Ну-ну!" — сказала Ини, — "и где же ты была весь день, скажи на милость?"

"Каталась верхом."

"Где?"

"О, везде! Не беспокойся!"

"Ты знаешь, что мы уже пообедали?"

- Мне все равно ... Я не хочу завтракать.

Она пробежала мимо сестры и заперлась в своей комнате. Ини уставилась на нее.
За все время общения с сестрой она никогда не замечала, чтобы та была
равнодушна к еде и питью. Впервые в жизни Розы
любовь лишила ее аппетита.

Весь тот день она просидела взаперти в своей комнате, мечтая только о
восемнадцатилетняя, страстно влюблённая, мечтает. Когда стемнело, зажглись лампы,
и прозвенел звонок к ужину, она спустилась в столовую,
впервые не заботясь о том, хорошо ли она одета или нет.

"Какая разница?" подумала она, глядя в зеркало; "он
здесь не для того, чтобы смотреть на меня."

Доктор Фрэнк и преподобный Огастес Клэр заглянули после ужина,
но Роуз едва удостоила их взглядом. Она грациозно откинулась на
диван, полуприкрыв глаза, слушая, как Кейт играет одну из «Песен без слов»
Бетховена, и видя перед собой не длинную, освещённую лампами гостиную, а
со всей этой элегантной роскошью, или друзьями вокруг нее, но пустая
лучшая комната старого желтого фермерского дома и одинокий и больной мужчина, лежащий
перед пылающим камином. Доктор Дантон сел рядом с ней и заговорил с
ней; но Роза отвечала наугад и была так поглощена, молчалива и
озабочена, что озадачивала всех. Отец попросил ее спеть. Роза
попросила извинения - она не могла петь сегодня вечером. Кейт посмотрела на нее с
удивлением.

- Что с тобой, Роза? - спросила она. - Ты больна? В чем
дело?"

"Ничего, - ответила Роза, - просто мне не хочется говорить".

И если ей не хотелось этого, никто не мог заставить ее заговорить. Она легла спать
рано - чтобы еще раз пережить в мечтах события того дня и подумать
о блаженном завтрашнем дне.

На следующее утро, через час после завтрака, Ини встретила ее выходящей из дома, одетую
для прогулки верхом, с маленьким бархатным ридикюлем, до отказа набитым, перекинутым через
руку.

- Что у тебя в сумке? - спросила Ини. - твой ужин? Ты идёшь
на пикник?

Роуз рассмеялась при мысли о январском пикнике и убежала,
не ответив. Через час быстрой скачки она добралась до фермерского дома, и старый
Жак вышел, кланяясь и ухмыляясь, чтобы позаботиться о её лошади.

"Месье был в гостиной — не угодно ли мадемуазель пройти прямо в
гостиную? Доктор Пилюль был там и осмотрел лодыжку месье.
С месье всё было в порядке, только он ещё не мог встать."

Роза нашла мсье полусонным у камина, и он выглядел таким же красивым
как всегда во сне. При ее появлении он вскочил, протягивая обе
руки.

"Ну же, Энджи!_ Я думал, ты никогда не придешь. Я впадал в
отчаяние".

"Впасть в отчаяние означает заснуть, я полагаю. Не позволяй мне
нарушать твои сны".

«Сейчас я пребываю в более блаженном сне, чем любой из тех, что я могла бы увидеть во сне. Вот
и место. О, не садись так далеко. Это книги? Как я могу
поблагодарить тебя?

"Ты никогда не сможешь, так что даже не пытайся. Вот Теннисон — конечно, тебе нравится
Теннисон; вот Шелли — вот два новых очаровательных романа. Ты
читаешь романы?"

"Я прочту все, что ты мне принесешь. Кстати, это очень утомительно
читать лежа; ты не почитаешь мне?"

"Я не умею читать. Я имею в виду, что я не умею читать вслух.

"Позволь мне самой судить об этом. Дай-ка подумать - прочти "Мод".

Роуз начала и старалась изо всех сил, пока не устала. Мистер
Рейнкорт все это время наблюдал за ней, пока она сидела рядом с ним.

И вскоре они перешли к восхитительной беседе о поэзии и
романтике; и Роза, достав часы, с ужасом обнаружила, что было
два часа дня.

"Я должна идти!" - воскликнула она, вскакивая. "Что они подумают обо мне?"
"Что со мной стало?"

«Но вы придете завтра?» — умолял мистер Рейнкурт.

«Я не знаю — вы не заслуживаете этого, удерживая меня здесь до этого часа.
Может быть, я и приду — прощайте».

Говоря это, Роуз в глубине души знала, что не сможет уйти, даже если попытается.
На следующее утро она была там, и на следующее, и на следующее, и на следующее.
Далее. Затем наступила неделя дикой снежной погоды, когда дороги были
забиты, выйти на улицу было невозможно, и ей пришлось остаться дома
. Роза отчаянно страдала от сдержанности и стала такой раздражительной
что разговаривать с ней было довольно рискованно. Все ее прежнее приподнятое настроение испарилось
. Ее непрерывный поток разговоров внезапно оборвался. Она бродила по
дому бесцельно, бездумно, вяло, устало вздыхая и
глядя на летящий снег и безнадёжное небо. Неделя такой погоды, и
январь подходил к концу, прежде чем наступила перемена к лучшему. Роуз была
впадает в зелено-желтую меланхолию и приводит в замешательство всех
домашних необъяснимой переменой в ней. С первыми проблесками
хорошей погоды она тронулась в путь. Возобновились ее долгие утренние прогулки верхом;
улыбки и розы вернулись на ее лицо, и Роза снова стала самой собой.

Ей потребовалось очень много времени, чтобы поправиться после вывихнутой лодыжки. Прошло три недели
с того январского дня, когда Регина поскользнулась на льду,
а мистер Рейнкурт всё ещё был прикован к постели; по крайней мере, когда Роуз
была там, он перестал называть её мисс Дантон и стал называть Роуз.
поздно; но когда она ушла, было действительно удивительно, как хорошо он мог
ходить, причем без помощи палки. Старый Жак понимающе ухмыльнулся.
чтение стихов и долгие-долгие беседы продолжались каждый день, и сердце Роуз
было безнадежно и навсегда покинуто. Больше она ничего не знала о мистере
Рейнкорта, чем то, что он был мистером Рейнкортом; впрочем, ей вряд ли хотелось
знать. Она была влюблена и вела себя как идиотка; ей хватало сегодняшнего дня, а о завтрашнем
она могла позаботиться сама.

"Роз, _ch;rie_," — сказал ей однажды мистер Рейнкурт, — "ты оправдываешь
свой пол; ты свободна от порока любопытства. Ты не задаёшь вопросов,
и, кроме моего имени, вы ничего обо мне не знаете.

- Ну, мистер Рейнкорт, чья это вина?

"Ты хочешь знать?"

Роза посмотрела на него, затем отвела взгляд. Почему-то в последнее время она стала странно
застенчивой.

"Если хочешь, расскажи мне".

"Моя скромная маленькая Роза! Да, я расскажу тебе. Я должен скоро уехать отсюда;
Растяжение связок на лодыжке не будет длиться вечно, сделаем все возможное.

Она посмотрела на него с внезапной тревогой, ее яркий румянец поблек. Он
взял ее маленькую ручку, и ее пальцы непроизвольно сомкнулись с
его пальцами.

- Уезжаю! - повторила она. "Уезжаю!"

Он слегка улыбнулся. Его мужское тщеславие было удовлетворено тем, что
неудержимое признание в любви к нему.

"Не от тебя, моя дорогая маленькая Роза. Завтра ты узнаешь все - куда я
направляюсь и кто я такой.

- Кто ты! Вы не мистер Рейнкорт?"

"Конечно!" - полушутя. "Но это довольно скудная информация, не так ли
не так ли? «Ты можешь подождать до завтра?»

Его улыбка и то, как он держал её за руку, успокоили её.

"О да, — сказала она, глубоко вздохнув, — я могу подождать!"

В тот день — Роуз вспоминала это позже — он долго держал её за руки на
прощание.

"Ты уйдёшь! Ты всегда куда-то спешишь, — сказал он.

— Поторопитесь! — эхом отозвалась Роуз. — Я здесь уже три часа. Мне давно пора
уходить. Не задерживайте меня; до свидания!

"До свидания, моя Роуз, моя дорогая маленькая медсестра! До свидания, пока мы не встретимся снова."




Глава VII.

ПОЧТИ. ЛЕЙТЕНАНТ РЕГИНАЛЬД СТЭНФОРД.


Той ночью сон Розы Дантон был необычно тревожным. Мистер
Рейнкорт преследовал ее наяву, мистер Рейнкорт преследовал ее во сне. Что
принесет ей богатое событиями завтрашнее утро? Скажет ли он ей, что любит ее? Сделает ли
предложение стать его женой? Заботился ли он о ней, или он ничего не значил для нее
В конце концов?

Никакие мысли о Жюле Ла Туш не потревожили ее, когда она задремала
в сладостные воспоминания о прошлом и восторженные мечты о будущем.
Ни одна мысль о данном ею обещании, ни одно угрызение совести из-за собственной лжи
не тревожили её чистую совесть. Что ей было до Жюля Латуша?
Что он значил по сравнению с этим великолепным мистером Рейнкуром? Она думала о
нём — когда вообще думала о нём — с сердитым нетерпением, и она сняла
его кольцо с пальца и швырнула его через всю комнату.

«Какой же я была дурой, — подумала она, — когда мечтала выйти замуж за этого глупого
парня! Слава богу, я никому не рассказывала об этом, кроме Грейс».

Роуз сгорала от нетерпения и предвкушения, когда наступило утро.
Она села завтракать, попыталась есть, пить и разговаривать как обычно,
и ни в чем не преуспела. Как только с едой было покончено, она, не в силах ждать,
оделась и заказала себе лошадь. Доктор Фрэнк прогуливался по
авеню, покуривая сигару под холодным февральским солнцем, когда она отъезжала.

- Уехали так рано, инспектор Вернон, и без сопровождения? Могу я...

- Нет, - резко ответила Роза, - вам нельзя. Доброе утро!

Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед, когда она галопом скрылась из виду.

"Что это?" подумал он. "Что в ней изменилось за последнее время? Она уже не та
та же девушка, какой была две недели назад. Интересно, она влюбилась? Нет
вероятно, я должен думать; и все же..."

Он ушел, обдумывая вопрос, к дому, в то время как Роза
быстро сокращала расстояние между собой и своим возлюбленным. Старый
Когда она подъехала, Жак перегнулся через калитку и снял шляпу
с канадской вежливостью по отношению к молодой леди.

- Мистер Рейнкорт дома, мистер Жак? - спросила Роза, собираясь спешиться.

Жак приподнял брови в вежливом удивлении.

"Значит, мадемуазель не знает?"

"Не знает чего?"

"Что месье ушёл?"

"Ушёл?"

"Да, мадемуазель, полчаса назад. Ушёл навсегда."

— Но он вернётся? — слабым голосом спросила Роуз, и ей показалось, что её сердце внезапно
перестало биться.

Старый Жак покачал головой.

"Нет, матушка. Месье заплатил мне как королю, пожал нам с
Марго руки и ушёл навсегда.

Повисла мёртвая тишина. Роуз схватилась за поводья и почувствовала, как
земля уходит у неё из-под ног, а лицо бледнеет и холодеет.

«Он не оставил мне никаких вестей?»

Она едва могла выговорить эти слова, настолько велико было потрясение и ужас.
В глазах старого Жака мелькнуло что-то похожее на смех.

«Нет, мадемуазель, он никогда не говорил о вас. Он только заплатил нам и сказал…»
попрощался и ушел".

Роза перевернула Регина медленно повернул голову в обалдевшем виде пути, и с
поводья свободно на шее, пусть она возьмет ее дорога домой. Тупое чувство
отчаяния было всем, что она сознавала. Она не могла думать, она не могла
рассуждать, весь ее разум был погружен в пустой ужас. Он ушел. Она
не могла выйти за рамки этого - он ушел.

Мальчик, который пришёл увести её лошадь, уставился на её изменившееся лицо;
слуга, открывший дверь, тоже выпучил глаза при виде неё. Она
не обращала на них внимания; ей хотелось побыть одной.
она могла понять, и направилась прямо к маленькой нише, открывающейся из
нижнего конца длинного вестибюля. Арка и занавеска из
янтарного шелка отделяли ее от гостиной, частью которой она была
ниша. Диван, заваленный пуховыми подушками, заманчиво стоял под
окном. Бедная Роза бросилась на эти подушки, чтобы побороть
свое отчаяние.

Пока она лежала там в безмолвной ярости, она услышала, как открылась дверь гостиной
. Кто-то вошёл.

"Что мне сказать, сэр?" — спросил слуга.

"Просто скажите, что друг хочет видеть мисс Дантон," — был ответ.

Этот голос! Роза вскочила с дивана, ее глаза были дикими, губы приоткрыты.
Ее рука дрожала, когда она отодвинула занавеску и выглянула наружу. Там был джентльмен
, но он сидел к ней спиной, и его фигура была видна лишь
частично. Сердце Розы учащенно забилось,
но она сдержалась и ждала. Через десять минут послышался
шорох платья; в комнату вошла Кейт. Джентльмен встал, раздался
крик «Реджинальд!», и затем Кейт оказалась в объятиях незнакомца.
Теперь Роуз могла видеть его лицо; не нужно было присматриваться, чтобы узнать мистера
Рейнкурта.

Занавеска выпала из рук Розы, она стояла неподвижно, переводя дыхание
прерывисто. Она увидела все это как при электрическом свете - мистер Рейнкорт
был нареченным мужем Кейт, Реджинальдом Стэнфордом. Он знал ее с
первого дня. с самого начала он хладнокровно и систематически обманывал ее.
Он знал, что она любит его - он должен был это знать - и продолжал дурачить ее
доведя себя до предела. Возможно, они с Кейт посмеются над этим
ещё до конца дня. Роуз сжала кулаки, и её глаза вспыхнули
при этой мысли. К ней вернулся румянец, к ней вернулся свет.
ее глаза; гнев на мгновение погасил каждую искру любви. В конце концов, в ней было что-то от
отваги старого Дантона. Больше никакого отчаяния, никакого лежания на диванных
подушках в беспомощном горе.

"Как он посмел это сделать ... как он посмел?" - подумала она. "зная, что я Кейт
сестра. Я ненавижу его! о, я ненавижу его!"

И тут Роуз не выдержала и, поняв, что вот-вот начнётся истерика, убежала
в свою комнату и мстительно рыдала там два часа.

Наконец она встала, угрюмая и собранная. Она приняла решение. Она
покажет мистеру Рейнкурту (мистеру Рейнкурту, конечно же!) как сильно он ей дорог.
Он должен был увидеть то ледяное безразличие, с которым она могла относиться к нему;
он должен был увидеть, что её нельзя безнаказанно обманывать.

Роуз умывала своё раскрасневшееся и заплаканное лицо, пока не исчезли все следы
истерики, позвала Агнес Дарлинг, чтобы та завила ей волосы и одела её
в новое голубое платье, в котором она выглядела прекрасно. Затем, с румянцем, похожим на
лихорадочный румянец на щеках, с лихорадочным огнем в глазах, она спустилась вниз
по лестнице. В холле она встретила Ини.

"О, Роуз! Я как раз поднималась в твою комнату. Тебя зовет Кейт".

"Правда? Зачем?"

"Пришел мистер Стэнфорд. Он с ней в гостиной; и Роза,
он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз презрительно тряхнула кудрями и спустилась в
гостиную. _A la princesse_ она вошла и увидела покойного месье
Рейнкурта, сидящего у окна, а рядом с ним — Кейт, с таким счастливым
лицом! Она встала при появлении сестры, и на её лице появилась
улыбка бесконечного удовлетворения.

- Реджинальд, это моя сестра Роза. Роза, мистер Стэнфорд.

Роза отвесила самый грациозный поклон, который когда-либо видели, без малейшего
признака узнавания на ее лице. Она едва взглянула на мистера Стэнфорда - она
боялась слишком доверять себе - она боялась встретиться с этими
притягательные темные глаза. Если он и удивился ее хладнокровию, она этого не
заметила. Она пронеслась мимо так же величественно, как и сама Кейт, и заняла отдаленное
место.

На лице Кейт отразилось удивление. В последнее время Роза была для нее загадкой;
сейчас она была еще большей загадкой, чем когда-либо. Роза держалась с достоинством,
это было очевидно; а Роза не часто стояла на этом пьедестале. Она
не разговаривала или отвечала только односложно. Ее ответы мистеру Стэнфорду
были подчеркнуто холодными и краткими. Она сидела, выглядя очень хорошенькой в своем голубом
ледяном платье; и ярких кудрях, ее пальцы лениво играли с челкой и
безделушки и недоступная, как великая герцогиня.

Мистер Стэнфорд не пытался приблизиться к ней. Он сидел и разговаривал со своей
невестой о старых временах, старых друзьях и местах и, казалось,
забыл, что в мире есть кто-то ещё. Роуз слушала, и сердце её
наполнялось гневной горечью. Она молчала, за исключением тех случаев,
когда Кейт осторожно обращалась к ней, и ей хотелось мстительно вскочить и сказать этому красивому,
вероломному англичанину всё, что она о нём думает, прямо сейчас.

Близился час обеда, и её отец, который отсутствовал, вернулся.
с сэром Рональдом Китом и доктором Дантоном. Они все поднимались наверх;
но Кейт, с радостным румянцем на лице, выглянула из гостиной
дверь.

"Входи, папа", - сказала она. "Входи, сэр Рональд; здесь мой старый друг
".

Она приветливо улыбнулась молодому Врачу, который тоже вошел.
Реджинальд Стэнфорд встал. Капитан Дантон с радостным возгласом «Привет!»
схватил его за руки.

"Реджинальд, мой дорогой мальчик, я рад, более чем рад тебя видеть.
Добро пожаловать в Канаду, сэр Рональд; это больше, чем мы ожидали.

"Я был удивлен, увидев вас здесь, сэр Рональд", - сказал молодой офицер,
сердечно пожимая руку баронета. "Очень рад снова встретиться с вами".

Сэр Рональд, с темным румянцем на лице, молча чопорно поклонился
и отошел.

Доктор Фрэнк был представлен, поклонился и отступил к дивану Розы.

Капризная женственность! Роуз в то утро решительно отвернулась от него;
Роуз в полдень приветствовала его самой лучезарной улыбкой. Никогда, пожалуй,
за всю его жизнь ни одна юная леди не слушала его с таким
лестным вниманием, с таким неподдельным интересом. Никогда её ясные глаза
и розовые губы дарили ему такие взгляды и улыбки. Она ловила его слова;
у нее не было глаз и ушей ни для кого другого, и меньше всего для в высшей степени
красивого джентльмена, который был женихом ее сестры и который разговаривал с ней
отец; в то время как сэр Рональд хмуро склонился над книгой.

На звон колокольчика к обеду пришли Грейс и Ини, и все были
вскоре все расселись вокруг гостеприимного стола капитана.

Лейтенант Реджинальд Стэнфорд старался быть очаровательным и был
очарователен. В его красивом лице, в его
яркой улыбке и взгляде, в его приятном голосе, в его остроумных высказываниях было утончённое очарование.
истории и неисчерпаемый запас анекдотов и подражаний. То он был в
Ирландии, то во Франции, то в Шотландии, то в Йоркшире; и плохой
английский, и _патуа_, и акцент всех этих мест были воспроизведены в точности.
С таким лицом, таким голосом, таким талантом к подражанию лейтенант
Стэнфорд, будь он в другой сфере деятельности, мог бы сколотить состояние на
сцене. Его обаяние было непреодолимым. Грейс почувствовала это, Ини
почувствовала это, все почувствовали это, кроме сэра Рональда Кейта. Он сидел, как Мраморный
Гость, не очарованный, не очаровывающий, чёрный и неулыбчивый.

И Роуз тоже — что случилось с Роуз? Она, такая живая, когда
рассказывают хорошие истории, такая холодная, величественная и
незаинтересованная сейчас. Она пожала плечами с ямочками, когда за столом
поднялся шум; она открыла свои довольно маленькие карие глаза и уставилась на них,
словно удивляясь, над чем они смеются. Она даже не соизволила
взглянуть на него, виновника торжества; и, по правде говоря, настолько перестаралась
со своей стороны, что возбудила подозрения этого проницательного молодого человека, доктора
Дантон. Нет следствия без причины. Что стало причиной того, что Роуз
ледяное безразличие? Он посмотрел на нее, потом на Стэнфорда, потом снова на нее,
и приготовился наблюдать.

"Она встречала его раньше, - подумал проницательный доктор, - но где, если он
только что приехал из Англии? Я, пожалуй, спрошу его".

Прошло некоторое время, прежде чем в разговоре наступила пауза. В
первой вступила доктор Фрэнк.

— Как вы добрались, мистер Стэнфорд? — спросил он.

"На «Гисперии», из Саутгемптона в Нью-Йорк.

"Давно? — спросила Кейт, косвенно помогая ему. — Неделю назад?

"Нет, — сказал лейтенант Стэнфорд, хладнокровно нарезая свой холодный окорок. — Почти
пять.

Все уставились на него. Кейт выглядела ошеломлённой.

— Невозможно! — воскликнула она. — Пять недель с тех пор, как вы приземлились в Нью-Йорке?
Конечно, нет.

— Совершенно верно, уверяю вас. Путь был таким...

Он замолчал и посмотрел на Роуз, которая пролила бокал вина, пытаясь
поднять его странно дрожащей рукой. Ее глаза были опущены,
Щеки пылали, во всем ее поведении чувствовалось явное и необъяснимое смущение.

"Четыре недели назад я добралась до Канады. Я не писал тебе, Кейт, что я
приеду. Я хотел сделать тебе сюрприз. Я остановился в
Бельплен - вы знаете городок Бельплен, в тридцати милях отсюда - чтобы
повидать собрата-офицера, которого я знал в Виндзоре. Путешествуя из Бельплена
в затруднительном положении я остановился, полузамерзший, у старого фермерского дома в шести
милях отсюда. На следующее утро, продолжая свое пешее путешествие, я столкнулся с
небольшой неприятностью".

Он сделал вызывающую паузу, чтобы на досуге наполнить бокал шерри, и
Доктор Дантон, наблюдавший за Розой из-под ресниц, увидел, как краска появляется
и тут же исчезает с ее предательского лица.

«Я поскользнулся на льду, — продолжил мистер Стэнфорд. — Я не привык к
вашим ужасным канадским дорогам, помните, и сильно растянул лодыжку. Я
Меня пришлось везти обратно на ферму на санях — вызвали врача,
и три недели я был там пленником. Я мог бы, без сомнения,
послать вам весточку и доставить вам немало хлопот, приехав сюда,
но мне это не понравилось; я не хотел превращать Дантон-Холл в
больницу и ковылять по жизни, поэтому я решил, что
худой мир лучше доброй ссоры, и остался там, где был.

Послышался общий ропот сочувствия со стороны всех, кроме сэра Рональда и Розы.
Сэр Рональд сидел, как мрачная статуя из гранита; а Роза, все еще трепещущая
, не смела поднять глаз.

"Вам, должно быть, было очень одиноко", - сказал доктор Дантон.

"Нет. Конечно, я сожалел, что не попал сюда; но в остальном это не было
неприятно. Видите ли, они так хорошо заботились обо мне, и в моем распоряжении была
небольшая библиотека для избранных; так что, в целом, за свою жизнь я побывал в
гораздо более неприятных условиях ".

Доктор Фрэнк больше ничего не сказал. Он добился своего и был
удовлетворен.

"Это совершенно ясно", - подумал он. "Благодаря какому-то фокусу-покусу мисс Роуз
познакомилась с ним за эти три недели и помогла медленно пройти времени
. Он не сказал ей, что был любовником ее сестры, поэтому
Нынешняя холодность. Долгие утренние прогулки теперь объяснимы. Я
задумываюсь, — он посмотрел на милую Роуз, — задумываюсь, не закончится ли
всё этим?

Казалось, что так и будет. Доктор Дантон, каждый день приезжавший в Холл
и всегда внимательно наблюдавший, не замечал никаких признаков потепления со стороны Роуз
и никаких попыток угодить со стороны мистера Стэнфорда. Он обращался с
ней так же, как с Ини и Грейс, вежливо, добродушно, но ничего
больше. Он был беззаветно предан своей прекрасной нареченной, а Кейт...Что
словами можно описать бесконечное счастье на ее лице! Все, чего не хватало
было найдено средство сделать ее красоту совершенной. Она стала такой нежной, такой милой,
такой терпеливой со всеми; она сама была настолько благословенна, что могла
позволить себе опускаться до слабостей менее удачливых смертных. Это
неописуемая перемена, сияние ее глаз, жизнерадостность
походка, прекрасный румянец, который становился все гуще и гас, улыбки, которые появлялись так часто
теперь быстро - все говорило о том, как сильно она любила Реджинальда Стэнфорда.

Была ли она взаимна, эта всепоглощающая преданность? Он был очень предан; он
находился рядом с ней, когда она пела; он всегда искал её, когда входил в комнату,
он сопровождал ее во всех случаях; но... было ли это возвращено? Казалось,
Доктор Фрэнк спокойно наблюдал, что чего-то
не хватает - чего-то слишком неопределенного, чтобы это можно было описать, но чего-то не хватает. Кейт не
сама скучала по этому, и это могло быть всего лишь фантазией. Возможно, дело было в том, что она
была выше его, со своими искренними мыслями и чувствами
в ее сердце, которое он никогда не мог понять. Он был очень красив, очень
блестящ, но за красотой и блеском внешней оболочки
скрывались поверхностность, эгоизм и фальшь.

Он ходил взад и вперёд по аллее, думая об этом и
курил сигару, однажды вечером, примерно через неделю после прибытия
Стэнфорд. Февральские сумерки нежно опускались на заснеженную землю, темные,
ободранные деревья и мрачный старый особняк. Мягкий вечер, безветренный и
по-весеннему, с полной луной, круглой и красной. Его походка открывала вид на
большой замерзший пруд с рыбой, где происходила оживленная сцена.
Кейт, Роуз и Ини, пристегнутые к конькам, кружились в воде,
а за ними наблюдали капитан и лейтенант Стэнфорд.

Роуз была лучшей фигуристкой на пруду и выглядела очаровательно в своей
Подпоясанное платье, малиновая юбка, изящные сапожки и кокетливая шляпка с
пером. Она кружилась в головокружительном вихре впереди всех остальных,
презирая их. Стэнфорд очень хорошо катался для англичанина и
помогал Кейт, которая не очень хорошо умела кататься. Капитан
Дантон держал Ини за руку, и весёлый смех компании наполнял
тихий воздух. Грейс стояла на краю пруда, наблюдая за ними, и
сопротивлялась уговорам капитана выйти на лед и позволить ему научить
ее кататься на коньках. Ее брат присоединился к ней, внезапно подойдя вместе с Тайгером
рядом с ним.

- Неплохая картина, - сказал Доктор, доставая свою неизменную
сигару. - Прелестные женщины, храбрые мужчины, лунный свет и приятный ветерок. Ты же не
занимаешься подобными вещами, мама? Нет, я полагаю, что нет. Наш
кстати, симпатичный англичанин хорошо катается. Что ты о нем думаешь
Грейс?"

- Я разделяю ваше мнение, что он симпатичный молодой англичанин.

- И ничего больше?

- Что старшая мисс Дантон безнадежно и беспомощно влюблена в
него, и что это довольно печально. Роза подошла бы ему больше.

- Ах, ты, как всегда, проницательна, Грейс. Кто знает, кроме достопочтенного. Реджинальд думает
тоже. Где сегодня наш смуглый шотландец?

"Сэр Рональд? Уехал в Монреаль".

"Он возвращается?"

"Я не знаю. Очень вероятно. Если бы это было убийство мистера Стэнфорда, он бы
вернулся с удовольствием".

- Значит, он немного ревнует?

- Совсем немного. Вас зовет капитан. Идите.

Они подошли. Капитан Дантон резко обернулся и остановился, увидев
их.

"Послушай, Фрэнк, - сказал он, - я начинаю от этого уставать. Возьми мои коньки и
давай посмотрим, на что ты способен на льду".

Доктор Фрэнк надел коньки и отправился в путь.

Роза, проносясь мимо, бросила на него быстрый взгляд назад.

— Поймай меня, доктор Дантон! — закричала она. — Поймай меня, если сможешь!

— Честная игра без поблажек! — воскликнул Стэнфорд, разворачиваясь. — Давай,
Дантон, я тоже попробую.

Ини и Кейт остановились, чтобы посмотреть.

Группа на берегу была поглощена погоней. Доктор Дантон был
из них двоих конькобежец был лучше, но быстроногая Роза опередила обоих.

"Десять к одному на доктора!" - взволнованно воскликнул капитан. "Реджинальда нет
нигде!"

"Не спорю, - сказала Грейс, - но ни один из них не поймает Роуз, если та захочет".

Трио кружило и кружило над прудом с рыбками, Поднимаясь все выше и выше.
Доктор опережал лейтенанта. Погоня становилась захватывающей.
Не было никакой возможности догнать Роуз, следуя за ней. Дантон попробовал другую
стратегию. Когда она легко развернулась, он резко повернулся,
преградил ей путь и поймал её на отскоке в свои объятия.

"Боже мой!" — воскликнул капитан, радуясь, — "она у него. Реджинальд, мой мальчик,
ты проиграл."

— Я же говорил тебе, что у тебя нет шансов, Стэнфорд, — сказал доктор.

— Что я получу за свои старания, мисс Роуз?

— Наклонись, и ты увидишь.

Он наклонил голову. В награду он получил звонкую пощёчину, и Роуз
прочь, пролетая над сверкающим льдом и вне пределов досягаемости.

- Побежден, Реджинальд, - сказала Кейт, когда он приблизился. - К стыду своему, сэр.

"Побежденный, но не побежденный, - ответил ее возлюбленный. - Стэнфорд никогда не
сдается. Роза еще будет моим призом".

Роза обогнула пруд и проходила мимо. Он посмотрел на неё, когда
говорил, но она лишь сверкнула глазами и скривила губы,
улетая прочь. Кейт заметила это и задумчиво посмотрела ей вслед, озадаченная.

"Реджинальд, — сказала она, когда они все, закончив кататься,
возвращались домой, — что ты сделал с Роуз?"

Реджинальд Стэнфорд приподнял свои тёмные брови.

"Сделал с ней! Что, по-вашему, я с ней сделал?"

"Ничего, но почему же тогда она так вас не любит?"

"Неужели я настолько плох, что вызвал неприязнь вашей милой сестры?"

"Разве вы не видите? Она вас избегает. Она не заговорит с тобой, не споет для тебя
, не возьмет тебя за руку и не присоединится к нам, когда мы выйдем куда-нибудь. Я никогда раньше не видел, чтобы она обращалась с
каким-либо джентльменом с такой подчеркнутой холодностью.

- Невероятно, - сказал мистер Стэнфорд с глубочайшей серьезностью. - Я
самый невезучий человек в мире. Что мне сделать, чтобы преодолеть отвращение твоей прекрасной
сестры?

"Возможно, ты недостаточно уделяешь ей внимания. Роза знает, что она очень
хорошенькая, и ревниво требовательна в своих требованиях восхищения и
преданности. Сэр Рональд смертельно оскорбил ее в первый же вечер своего приезда,
своей бесчувственностью. Она так и не простила его и никогда не простит. Посвящай
больше себя ей и меньше мне, и, возможно, Роза согласится
позволить тебе греться в лучах ее улыбки".

Он посмотрел на нее с каким-то странным взглядом. Она улыбалась, но в шутку
слишком. Она так сильно любила свою сестру и ее возлюбленного, что чувствовала себя
неуютно, пока они не стали друзьями; а ее сердце было слишком велико и
верный до малейшей искры ревности. Он поднёс руку, на которой
было его кольцо, к губам.

"Твои желания — мой закон. Я сделаю всё возможное, чтобы угодить Роуз с
этого вечера."

В тот вечер Стэнфорд впервые сел рядом с Роуз и
сделал всё возможное, чтобы быть приятным. Кейт одобрительно улыбнулась со своего места за
пианино, а доктор Дантон, сидевший по другую сторону от Роуз, всё слышал и видел,
но не совсем понимал. Но Роуз всё ещё была оскорблена и отказалась
уступить. Трудно было противиться этому убедительному голосу, но она это сделала. Она
она решительно ожесточилась при мысли о том, как он обманул
ее - того, кто вскоре должен был стать мужем ее сестры. Роза резко встала,
извинилась и вышла из комнаты.

В тот вечер, когда семья расходилась по своим комнатам, Реджинальд
задержался, чтобы поговорить с Кейт.

"Как видите, я потерпел неудачу", - сказал он.

— Роуз — загадка, — раздражённо сказала Кейт. — Она ведёт себя совсем по-новому.
Но ты же знаешь, — лучезарно улыбаясь, — Стэнфорды никогда не сдаются.

— Верно. Это обескураживает, но я попробую ещё раз. Спокойной ночи, дорогая,
и всего наилучшего, и приятных снов — со мной.

Он поднялся в свою спальню с лампой в руке. В камине пылал огонь;
и, усевшись перед ней, без пальто, в тапочках, засунув руки в
карманы, он уставился на нее, нахмурив брови и тихонько насвистывая.
Полчаса он сидел неподвижно, как статуя. Потом встал, нашел свой
письменный прибор и сел писать письмо. Он напевал что-то,
окуная перо в чернила.

«Привяжи море к безмятежному сну,
привяжи его аромат к лилии,
привяжи осину, чтобы она никогда не дрожала,
а затем привяжи любовь, чтобы она длилась вечно!»

* * * * *

"Дантон-Холл, 26 февраля 18-го ...

"Мой дорогой Лодердейл, я думаю, что обещал, когда уезжал
Виндзор, пишу, чтобы рассказать тебе, как я справлялся в этом ужасном арктическом
регионе. Прошло почти два месяца с тех пор, как я покинул Виндзор, и моя
совесть (не смейся - я обнаружил, что у меня есть
совесть) вызывает у меня различные приступы, когда я думаю о тебе. Мне не хочется
спать сегодня ночью. Я полностью погрузился в свою тему, так что вот она.

«Во-первых, мисс Дантон в порядке и так же ангельски хороша,
как и всегда. Во-вторых, Дантон-Холл восхитителен и хранит
больше ангелов, чем один. В-третьих, здесь Рональд Кит, и
наполовину обезумевший от ревности. Самый сильный северный ветер, который когда-либо дул
с тех пор, как я приехал в Канаду, и вполовину не такой морозный, как он. Увы, бедный
Йорик! Он тоже отличный парень и сражался как лев в
Русских окопах; но там были Сэмпсон, и Дэвид, и Соломон,
а Марк Антоний - вы знаете, что любовь сделала с ними всеми без исключения.

«Кейт отказала ему год назад в Англии — я узнал об этом случайно,
конечно, не от неё, — и всё же он здесь. Это
старая история о мотыльке и свече, и иногда я смеюсь, а
иногда мне жаль его. У него тоже восемь тысяч в год;
а Кейты, я слышал, известные люди в Шотландии. Разве я не
всегда пытался внушить тебе, что лучше родиться
красивым, чем богатым? Я не стою и полутора тысяч шиллингов в
в год, а в июне (Д.В.) прекрасная Кейт Дэнтон станет моей женой.
Откажитесь от своей ереси и верьте в будущее.

«Ангел № 2 — я же говорил вам, что их больше одного — с карими глазами
глаза, розовые щёчки, каштановые кудри и милейшие привычки. Она
не красива, не величественна, не играет и не поёт,
выводя из себя, и всё же... и всё же... Лодердейл, ты
всегда говорил мне, что моя несравненная невеста в тысячу раз лучше
меня. Я никогда тебе не верил. Теперь верю. Иногда она
возвышается надо мной. Я не притворяюсь, что понимаю её,
и — не говорите об этом в Гате — я немного благоговею перед ней. Я никогда
не разговаривал с её милостивым величеством, которую благослови Господь
долгое сохранение; но, если бы это было так, я думаю, я чувствовал бы себя так же, как сейчас
иногда разговаривая с Кейт. Она само совершенство, а я... ну, я такой
нет, и она меня очень любит. Разобьет ли ей сердце, как вы
думаете, если она не станет миссис Реджинальд Стэнфорд? Июнь - это
время, но есть много промахов. Я знаю, каким будет твой ответ
- "Она разобьет себе сердце, если сделает это!"Это скверное дело,
старина, но такова судьба, или, скажем так, мы так скажем, а карие глаза и
каштановые кудри очень, очень соблазнительны.

«Если я не ошибаюсь, вы были высокого мнения о капитане Дантоне».
верно. Кстати, сколько лет капитану? Я спрашиваю, потому что здесь есть
экономка, дальняя родственница, член семьи,
очень тихая, рассудительная, похожая на леди, двадцати шести лет, которая может быть
Однажды миссис капитан Дантон. Имейте в виду, я не могу сказать наверняка, но у меня
есть подозрения. Он не мог бы сделать лучше. У Грейс — так её
зовут — есть брат, доктор, очень хороший парень и такой милый.
Иногда я ловлю его на том, что он смотрит на меня очень странно,
и, кажется, я понимаю почему.

«Ты ведь не ожидаешь, что я приеду раньше июня, не так ли? Тем не менее, не падай в обморок
если я вернусь на наш "правильный маленький, тесный островок" до этого.
Тем временем, напиши и дай мне знать, как мир относится к тебе; и,
хотя я знаю, что это не по твоей части, я должен попросить тебя вознести
молитву за твоего несчастного друга

"Реджинальд Стэнфорд".




ГЛАВА VIII.

СНОВА ПРИЗРАК.


Роуз Дантон стояла, прислонившись к низкому старомодному камину
в своей спальне, и угрюмо смотрела на огонь. Те, кто влюбился в хорошенькую Роуз,
должны были видеть её в таком угрюмом настроении,
если хотели окончательно разочароваться. Как раз сейчас, когда она
мрачно глядя в огонь, она размышляла, как
Достопочтенный Реджинальд Стэнфорд будет чувствовать себя в день своей свадьбы, или если он
что бы они почувствовали, если бы нашли ее (Роуз) в белом,
плавающей в пруду с рыбками, утонувшей! Пруд с рыбой был достаточно большим, и
Роуз угрюмо вспомнила, что где-то читала, что, когда прекрасная женщина впадает в безумие
и слишком поздно понимает, что мужчины предают, единственный способ скрыть это
безумие от всех глаз, заставить своего возлюбленного раскаяться, вырвать его
сердце из груди — это умереть!

Часы внизу пробили одиннадцать. Роуз слышала, как они расходятся по комнатам.
их спальни. Она слышала, и затаила дыхание, прислушиваясь, мистера
Стэнфорд, проходя мимо ее двери, насвистывал мелодию Кейт. Кейт, конечно
конечно! Он был счастлив и умел свистеть, а она была несчастна и
не могла. Если бы она не выплакалась досуха, как выжатая губка, она, должно быть,
снова впала бы в истерику; но поскольку она не могла, с
протяжно вздохнув, она решила лечь спать.

Итак, Роза легла спать, но не для того, чтобы уснуть. Она металась с боку на бок,
возбужденная и нетерпеливая; чем больше она пыталась заснуть, тем больше
не могла. Это был совершенно новый опыт для бедняжки Розы, она не привыкла к
«Слезы по ночам вместо сна». Зимний лунный свет ярко освещал
её комнату сквозь раздвинутые занавески, и, возможно, это помогало ей
не спать. Когда часы пробили двенадцать, она в отчаянии вскочила,
накинула на себя шаль и в ночной рубашке села у окна, чтобы
полюбоваться небесными телами.

Послушайте! Что это за шум?

В доме было тихо, как в склепе; все разошлись по своим комнатам и, вероятно,
спали. В мёртвой тишине Роза услышала, как открылась дверь — зелёная бархатная
дверь комнаты Синей Бороды. Её комната находилась совсем рядом с этой зелёной дверью;
этот звук нельзя было ни с чем спутать. Она снова затаила дыхание,
чтобы прислушаться. В глубокой тишине шаги эхом разносились по
коридору без ковра и проходили мимо её двери. Неужели Огден поднимается наверх? Нет!
Шаги остановились у следующей двери — комнаты Кейт — и раздался лёгкий
стук. Роуз, сгорая от любопытства, на цыпочках подошла к своей двери и приложила
ухо к замочной скважине. Дверь Кейт открылась; послышался
шепот; слушательница не могла разобрать слов, но голос, который
обращался к Кейт, был не голосом Огдена. Пять минут, десять, затем
дверь захлопнулась, шаги снова раздались у ее двери и вниз по лестнице.

Кто это был? Не Огден, не ее отец; может быть ... может быть, мистер
Ричардс собственной персоной.

Роуз всплеснула руками и застыла в замешательстве. Ее собственные проблемы так
занимали ее мысли в последнее время, что она почти забыла о мистере Ричардсе;
но теперь ее прежнее любопытство вернулось в полную силу.

«Если он ушёл, — подумала Роуз, — что мне мешает осмотреть
его комнаты? Я бы всё отдала, чтобы увидеть их!»

Она постояла с минуту в нерешительности.

Затем импульсивно схватила халат, прикрыла им свою светлую голову
накинув шаль, она тихо открыла дверь и выглянула наружу.

Все было тихо и безлюдно. Ночная лампа тускло горела в другом конце
длинного, холодного коридора, но не освещала то место, где она стояла.

Зеленая бархатная дверь была заманчиво приоткрыта; ни души не было
видно, ни звука не доносилось. Сердце Роуз бешено колотилось; таинственная
тишина ночи, призрачное мерцание лунного света,
загадочность и романтика её приключения заставляли её трепетать, но она
не колебалась. Её ноги в тапочках легко ступали по коридору; она была
рядом с зелёной дверью. Затем последовала ещё одна пауза — мгновение
затаённого дыхания, но мёртвая тишина полуночи не нарушалась.
Она на цыпочках прошла по короткому коридору и заглянула в комнату. В
кабинете никого не было; на столе, заваленном книгами,
бумагами и письменными принадлежностями, горела лампа. Роза с удивлением оглядела
стены, уставленные книгами. Мистер Ричардс мог бы скоротать скучные часы, если бы это были
все романы, подумала она.

Комната за ней не была освещена, если не считать луны, ярко светившей сквозь
раздвинутые шторы. Роза тоже осмотрела ее: это была спальня мистера Ричарда,
но в ту ночь на кровати никто не спал. Все было аккуратно и
элегантно; никаких признаков того, что обитатель комнаты был инвалидом. Одного быстрого,
всеобъемлющего взгляда девушке было достаточно; затем она повернулась,
чтобы поспешить обратно в свою комнату, и оказалась лицом к лицу с Огденом.

Камердинер стоял в дверях и смотрел на нее, на его лице было
привычное спокойное и почтительное выражение. Но Роуз отпрянула и
побледнела, как будто увидела привидение.

"Уже очень поздно, мисс Роуз," спокойно сказал Огден. "Думаю, вам лучше
не оставаться здесь дольше."

Роуз умоляюще сложила руки.

"О, Огден! Не говори папе! Пожалуйста, не говори папе!"

"Мне очень жаль, мисс Роуз, но это будет стоить мне
места. Я должен!"

Он отошёл в сторону, чтобы пропустить её. Роза, при всей своей легкомысленности, была слишком
горда, чтобы умолять слугу, и молча вышла.

Ни минутой раньше. Когда она открыла дверь, кто-то поднялся наверх;
кто-то высокий и худощавый, закутанный в длинный плащ.

Он прошел через обитую сукном дверь, прежде чем она успела разглядеть его лицо,
закрыл ее за собой и ушел.

Роуз заперла дверь, сама не зная почему, и села на
прикроватную тумбочку, чтобы подумать. Кто был этот мистер Ричардс, который притворялся инвалидом,
а на самом деле не был им? Почему он был заперт здесь, где его никто не мог
видеть, и почему всё это было тайной? Роуз вспомнила «Джейн Эйр» и мистера
Жена Рочестера, но мистер Ричардс не мог быть сумасшедшим, иначе они бы никогда не
доверили ему гулять одному ночью. Что бы еще сказал ей отец
завтра? Она слегка дрогнула при этой мысли; она никогда в жизни не видела своего
снисходительный отец выходил из себя. Он взял на себя большую часть
неприятная неожиданность с невозмутимым добродушием, но как бы
он это воспринял?

"Мне бы не хотелось обидеть папу," с тревогой подумала Роуз. "Он очень
добр ко мне и делает всё, о чём я его прошу. Я очень надеюсь, что он не рассердится.
Я почти жалею, что ушла!"

В ту ночь она не могла уснуть. Когда наступило утро, она почти
боялась спуститься к завтраку и встретиться лицом к лицу с отцом; но когда прозвенел звонок
и она все-таки спустилась, отца там не было.

Вошел Огден, извинившись перед своим хозяином - капитан Дантон был очень занят,
и позавтракает в своем кабинете. Новости испортили утро Розы.
аппетит; она сидела, кроша булочку на тарелку, и чувствовала, что
Огден рассказал ему, и что это стало причиной его отсутствия.

Когда они встали из-за стола, Огден снова вошёл, серьёзно поклонился Роуз
и сообщил ей, что её ждут в кабинете.

Кейт удивлённо посмотрела на сестру и с удивлением заметила, как
меняется её лицо. Но Роза, не говоря ни слова, последовала за камердинером, ее сердце
билось быстрее, чем прошлой ночью.

Когда она вошла, капитан Дантон расхаживал взад-вперед по своему кабинету с
самым суровым выражением лица, которое она когда-либо у него видела. Молча он указал на
Он сел, продолжая идти; его дочь села, побледнев, но в остальном
не дрогнув.

"Роуз!" — сказал он, останавливаясь перед ней, — "что привело тебя в комнаты мистера Ричардса
прошлой ночью?"

"Любопытство, папа," — охотно ответила Роуз, но втайне дрожа.

"Ты знаешь, что поступила очень подло? Ты знаешь, что играла в
шпионку?"

Краска бросилась в лицо Розы, и она опустила голову.

"Ты знал, что тебе запрещено входить туда; ты знал, что лезешь не в свое дело
; ты знал, что поступаешь неправильно, и
это вызвало бы мое неудовольствие; и все же, несмотря на все это, вы намеренно
прокрался в его комнату, как шпион, как вор, чтобы все выяснить самому.
Роуз Дантон, мне стыдно за тебя!"

Роуз разрыдалась. Ее отец был очень зол и глубоко оскорблен;
а Роза действительно очень любила своего снисходительного отца.

"О, папа! Я не хотела... я никогда не думала... О, пожалуйста, папа, прости
меня!

Капитан Дантон возобновил свою ходьбу взад-вперёд, и его гнев смягчился при виде её страданий.


— Это случилось впервые? — спросил он, снова останавливаясь.
— По правде говоря, Роуз, я могу простить всё, кроме лжи.

— Да, папа.

— Ты никогда раньше там не была?

— Нет, никогда!

Он снова зашагал по комнате и снова остановился перед ней.

"Почему ты ушла прошлой ночью?"

"Я не могла уснуть, папа. Я была чем-то встревожена и
сидела у окна. Я слышала, как открылась дверь в комнату мистера Ричардса, и кто-то
вышел и постучал в комнату Кейт. Кейт открыла, и я слышала, как они
разговаривали."

Её отец перебил её.

"Ты слышала, что они говорили?" — резко спросил он.

"Нет, папа, только звуки их голосов. Это был не твой голос и не
голос Огдена, поэтому я решила, что это, должно быть, сам мистер Ричардс. Я слышала, как он спускался
по лестнице, а потом выглянула. Его дверь была открыта, и я... я..."

"Вошел внутрь!"

— Да, папа, — очень смиренно ответила она.

— Вы видели мистера Ричардса?

— Я видела, как кто-то высокий и худощавый поднялся по лестнице и вошёл, но я не
видела его лица.

— И это всё?

— Да, папа.

Он снова начал расхаживать взад-вперёд с очень серьёзным, но
не таким суровым выражением лица. Роза искоса наблюдала за ним, нервничая и испытывая неловкость.

- Дочь моя, - сказал он наконец, - ты поступила очень неправильно и огорчила меня
я не могу выразить словами. Это серьезный вопрос - намного серьезнее, чем вы себе представляете
. Вы, вероятно, обнаружили, что помимо
болезни мистер Ричардс вынужден оставаться в своих комнатах по другим причинам.

- Да, папа.

"Мистер Ричардс не инвалид - по крайней мере, не сейчас, - хотя он был болен
когда он приехал сюда. Но причины, по которым он остается пленником в этом
доме, настолько серьезны, что я не осмеливаюсь доверить их вам. Вот что я
скажу - от этого зависит его жизнь.

- Папа! - Испуганно воскликнула Роза.

- От этого зависит его жизнь, - повторил капитан Дантон. «Только трое в этом
доме знают его секрет — я, Огден и ваша сестра Кейт. Огдену и
Кейт я могу безоговорочно доверять; могу ли я быть уверен в вас так же сильно?»

"Да, папа," — очень тихо.

"Мистер Ричардс," — продолжил капитан Дантон с лёгкой дрожью в голосе,
"это самый близкий друг, который у меня есть на этой земле. Это разобьет
мое сердце, Роуз, если с ним случится беда. Теперь ты понимаешь, почему я так стремлюсь
сохранить его тайну; почему я так глубоко переживал твой опрометчивый поступок прошлой
ночью?

- Прости меня, папа! - всхлипнула Роза. - Прости, я не знала. О, пожалуйста,
папа!

Он наклонился и поцеловал её.

"Моя безрассудная малышка! Одному Богу известно, как легко я тебя прощаю,
только пообещай мне, что не проронишь ни слова об этом."

"Обещаю, папа."

"Спасибо, моя дорогая. А теперь можешь идти, мне нужно кое-что написать. Иди.
и прокатиться, чтобы подбодрить тебя после всех этих унылых разговоров, и вернуть
твои розы до ленча.

Он снова поцеловал ее и придержал дверь открытой, чтобы она могла выйти. Роза,
сбросив с души огромную тяжесть, пошла по коридору и встретила Ини
бегущую наверх.

- Послушай, Роза, - воскликнула ее сестра, - разве ты не хочешь пойти на бал?
Что ж, в гостиной есть приглашения для мисс Дантон.

«Бал, Ини? Где?»

«У Понсонби, в следующий четверг вечером. Сэр Рональд, доктор Фрэнк, папа,
и мистер Стэнфорд — все приглашены».

Восторг поднялся на новости прогнал все воспоминания о неприятной сцене
только за. Бал был вершиной земного блаженства Розы, а бал у
Понсонби действительно что-то значил. Через десять минут каждая ее мысль
была поглощена главным вопросом: "Что мне надеть?"

"Сегодня среда", - подумала Роза. "Четверг один, пятница два, суббота
три, понедельник четыре, вторник пять, среда шесть, четверг семь. Куча
времени, чтобы сшить мой новый шелк. Я сейчас же пойду и поговорю с Агнес.

Она направилась в швейную в поисках маленькой швеи.
Дверь была приоткрыта; она толкнула её и замерла в изумлении, увидев то, что
открылось её глазам.

Швейная мастерская находилась на первом этаже, и единственное окно
было примерно в полутора метрах от пола. У этого открытого окна сидела швея,
лениво положив работу на колени и нервно теребя пальцы.
Прислонившись к окну снаружи,
положив руку на подоконник, стоял доктор Дантон и говорил так, словно знал
Агнес Дарлинг всю свою жизнь.

Шум от входа Роуз, каким бы тихим он ни был, достиг его чуткого слуха.
поднял глаза и хладнокровно встретил ее удивленный взгляд.

- Не позволяйте мне вторгаться! - сказала Роза, входя, когда обнаружила, что ее обнаружили
. - Я не ожидал увидеть здесь доктора Дантона.

"Весьма вероятно", - невозмутимо ответил Доктор. "Это старая привычка
моя появлялась в неожиданных местах. Кроме того, что мне оставалось делать? Грейс
на кухне была невидимкой, мисс Кейт отправилась кататься верхом с мистером
Стэнфордом, мисс Роуз таинственным образом заперлась с папой. Мисс Ини,
практикующуюся в «Пражской битве», нельзя было отвлекать. В своём
отчаянии я пришла сюда, где мисс Дарлинг любезно разрешила мне
остаться и изучить искусство кройки и шитья".

Он произнес свою речь, намеренно долго, что Роза не может видеть Мисс
Запутанное лицо избранника. Но Роза видела это и верила в ту часть,
историю джентльмена, в какую хотела.

"И теперь, когда вы это обнаружили, - сказала Роза, - я осмелюсь сказать, что мы будем
отправлять вас на все случаи жизни в этот refugium peccatorum. Ты
идешь? Не дай мне отпугнуть тебя.

"Ты не пойдешь, но я хочу выкурить сигару под тамараками. У тебя нет с собой
такой вещи, как спичка, не так ли? Неважно; У меня она есть
у меня самого.

Он зашагал прочь. Роза подозрительно посмотрела на все еще растерянное лицо
девушки-шитья.

- Откуда вы знаете доктора Дантона? - Спросила я. - резко спросила она.

- Я... он... я имею в виду, окно было открыто, и он проходил мимо, и остановился, чтобы
поговорить, - запинаясь, еще более смущенно пробормотала Агнес.

- Осмелюсь предположить, - сказала Роза, - но он бы не остановился, если бы не
знал вас раньше, не так ли?

"Я ... видела его однажды случайно раньше ... Я его не знаю..."

Она остановилась и жалобно посмотрела на Роуз. Она была маленьким ребенком
, очень нервным и, очевидно, боялась новых вопросов.

— Что ж, — резко сказала Роуз, — если ты не хочешь говорить, конечно, тебе
не нужно. Он ведь никогда не был твоим любовником, не так ли?

"О, нет! нет! нет!"

"Тогда я не понимаю, из-за чего ты так смущаешься. Над чем ты
работаешь?

«Пиджак мисс Ини.»

"Тогда пиджак мисс Ини должен подождать, потому что я хочу, чтобы мой новый шёлковый костюм был готов к
вечеру в четверг. Поднимайся в мою комнату и сразу приступай к работе."

Агнес послушно встала. Роуз повела её наверх, мысленно возвращаясь к
сцене в швейной мастерской, которую она прервала своим приходом.

— Послушайте, мисс Дарлинг, — выпалила она, — вы, должно быть, знали доктора
Дантон раньше. Теперь тебе не нужно отрицать это. Само твое лицо доказывает, что ты
виновен. Скажи правду и пристыди... Разве вы не знали его до того, как
вы приехали в Дантон-Холл?"

К этому времени они были в комнате Роз. К великому удивлению этой
любознательной молодой леди, Агнес Дарлинг опустилась на кушетку, закрыла
лицо руками и разрыдалась.

— Боже мой! — воскликнула вторая мисс Дантон, как только удивление
позволило ей заговорить. — Что с тобой, дорогая? О чём ты
плачешь? Что сделал тебе доктор Дантон?

— Ничего! Ничего! — воскликнула встревоженная маленькая швея. — О, ничего!
Дело не в этом! Я очень глупа и слаба, но, пожалуйста, не обращайте на меня
внимания и не спрашивайте меня об этом. Я ничего не могу с собой поделать, и я очень, очень
несчастна.

- Ну, - сказала Роуз после паузы, - перестань плакать. Я не знала, что ты
отнесешься к этому так серьезно, иначе я не стала бы тебя просить. Вот
платье, и я хочу, чтобы ты приложила к нему немало усилий, Агнес. Сними
с меня мерку.

Роуз больше ничего не сказала портнихе на столь явно
тревожную тему, но в тот вечер она взялась за самого доктора Фрэнка. Она
Она сидела за пианино, которое Кейт освободила для игры в шахматы с мистером
Стэнфордом, а брат Грейс преданно переворачивал для нее ноты. Роуз
резко подняла на него взгляд, ее пальцы продолжали отбивать бодрую
мазурку.

"Доктор Дантон, что вы делали с Агнес Дарлинг?"

"Я! Делал! Я не понимаю!

"Конечно, не понимаете. Где вы с ней познакомились?"

"Кто сказал, что я с ней познакомился?"

"Я. И не надо врать, это меня не убедит, а вы только
совершите грех ни за что. Это было в Монреале?"

"Право, мисс Роуз..."

— «Так сойдёт. Она не расскажет, она только плачет. Ты не расскажешь, ты только
признайся. Мне все равно. Рано или поздно я узнаю.

"Она плакала?"

"Я должен так думать. По моему
мнению, людям нравится создавать тайны в этом доме. Там, где есть секретность, что-то не так. Этим утром
ты не в первый раз разговариваешь с Агнес Дарлинг.

- Может быть, и нет, - ответил доктор Дантон с очень серьезным лицом. - Но, бедное
дитя! какое я имею право рассказывать о тех испытаниях, которые она перенесла? Ей
очень не повезло, и однажды у меня была возможность подружиться с ней
. Это все, что я знаю о ней или могу рассказать ".

В лице доктора Фрэнка было что-то такое, что, несмотря на заверения Розы,
запретило ей задавать больше никаких вопросов.

"Но я не успокоюсь, пока не узнаю", - подумала юная леди. "Я
добрался до мистера Ричардса и доберусь до тебя, так же уверен, как в том, что меня зовут Роуз".

В дни, предшествовавшие балу, Роуз была слишком поглощена своими
приготовлениями и предвкушением победы, чтобы думать об
Агнес Дарлинг и её секретах. Эта большая и скрытая от всех проблема в её
жизни — её неудачный роман — тоже беспокоила её. Мистер Стэнфорд,
Выполняя своё обещание, данное Кейт, он вёл себя с её сестрой
с вызывающей настойчивостью, которая не поддавалась никаким
угрозам и чуть не сводила Роуз с ума. Он садился рядом с ней,
всегда в присутствии Кейт, и часами разговаривал с ней, а она
могла только слушать и внутренне бунтовать. Никогда, даже когда она злилась больше всего,
она не любила его так сильно. Та сила очарования, то обаяние лица,
голоса, улыбки, которые покорили её непостоянное сердце в первый раз,
когда она его увидела, с каждым днём очаровывали её всё больше и больше.
день. Было очень тяжело сидеть там, угрюмой и молчаливой, и отводить глаза
но отвага Дантона сослужила ей хорошую службу, и память о
его предательство по отношению к ней подстегивало ее.

"Это бесполезно, Кейт, - сказал он своей возлюбленной. - Нашей прелестной Розе
нечего будет мне сказать. Я больше чем наполовину уверена, что она влюблена в
этого очень умного доктора Фрэнка.

«Доктор Фрэнк? О нет, он недостаточно красив для Роуз».

«Однако он очень приятный молодой человек. Вы уверены, что он не
захватил Роуз в плен?»

«Совершенно уверена. С ним очень приятно флиртовать, но не более того. Роуз ни о чём не заботится».
для него, но я не уверена, что она ему безразлична. Роза очень
хорошенькая.

"Очень, - улыбнулся мистер Стэнфорд, - и знает это. Интересно, потанцует ли она со мной
в ночь бала?"

Наступила ночь бала, яркая, морозная и спокойная. В большом, вместительном
старомодном семейном экипаже находились Роза, Ини, сэр Рональд и доктор
Дантон, в то время как мистер Стэнфорд подвозил Кейт на легком катере. Чета
Понсонби, которые были очень возвышенными людьми, не пригласили
Грейс; и капитан Дантон в последний момент объявил о своем намерении
также остаться дома.

- Мне очень удобно там, где я нахожусь, - сказал капитан, развалившись в
кресле перед пылающим камином. - И никаких хлопот с одеванием и
выйти на улицу в эту холодную ночь - это больше, чем стоит бал. Передай мои
извинения, моя дорогая; скажи им, что у меня внезапный приступ подагры, если хочешь
, или что-нибудь еще, что придет в голову.

— Но, папа, — возразила Кейт, очень удивлённая, потому что хозяин
Дантон-Холла был очень общительным человеком, — я бы так хотела, чтобы ты
пришёл, а Понсонби будут так разочарованы.

— Они переживут это, моя дорогая, не волнуйся. Я предпочитаю оставаться дома с
Грейс и отец Фрэнсис, которые скоро заглянут. Ну вот, Кейт, моя
дорогая, не трать время на уговоры. Реджинальд, уведи ее.

Мистер Стэнфорд, с едва заметной тенью понимающей улыбки на лице,
взял Кейт за руку и повел ее вниз по лестнице.

"Карие глаза и безмятежное лицо вашей скромной экономки обладают более сильным
очарованием для моего тестя, чем что-либо в четырех стенах дома
Понсонби. Интересно, что бы сказала Кейт, если бы я рассказал ей?

Как обычно, две дочери капитана Дантона были красавицами зала.
Кейт была величественна, как всегда, и так же далека от всего остального
мужественная, за одним исключением, как луна; Роуз, в изменчивом шёлке,
то голубом, то розовом, который краснел, когда она шла, с венком из плюща в блестящих волосах,
привлекала всеобщее внимание, куда бы она ни пошла. Доктор Фрэнк имел
честь пригласить её на первый танец. После этого её окружили все
самые привлекательные молодые люди в зале. Роза, с румянцем на округлых
щеках и блеском в глазах, который придавало возбуждение, танцевала
и флиртовала, и смеялась, и пела, и украдкой наблюдала за всем
в то время как единственный мужчина из присутствующих был ей хоть на йоту небезразличен. Это в высшей степени
красивый молодой офицер, мистер Стэнфорд, посвятив себя, как это было связано долгом
, своей величественной невесте, через некоторое время уволил ее с
полковник в эполетах из Монреаля, и он был любезен с Хелен
Понсонби, и Эмили Ховард, и множество других хорошеньких девушек. Роуз наблюдала за
внутренне он злился и ревновал, а внешне улыбался и сиял. Их
пальцы соприкоснулись в одной и той же позе, но Роуз так и не удостоила его взглядом.
Её надушенные юбки задели его, когда она пролетела мимо в редове, но она
даже не подняла глаз.

"Он увидит, как мало мне до него дела," подумала ревнивая Роза. "Полагаю, он
думает, что я умираю за него, но он узнает, как сильно он
ошибается".

С этой мыслью она села, пока ее партнер ходил за
мороженым. Впервые за этот вечер она осталась на минуту одна.
Мистер Стэнфорд, лениво прислонившийся к колонне, воспользовался этим и
оказался рядом с ней прежде, чем она успела опомниться. Её щёки вспыхнули, и
сердце невольно забилось быстрее, когда он сел рядом с ней.

"Весь вечер меня так явно игнорировали, что я почти боюсь
приблизиться к вам, — сказал он. — Будет ли государственной изменой, если я приглашу вас на вальс?


Увы, героическим решениям Роуз не суждено было сбыться! Как она могла устоять перед убедительным
голосом и улыбкой этого мужчины? Как она могла устоять перед удовольствием
танцевать с ним вальс? Она молча поклонилась, по-прежнему не поднимая глаз, и
лейтенант Стэнфорд, слегка улыбнувшись, взял её за руку. Её
бывший партнёр принёс мороженое, но Роуз получила кое-что получше,
чем мороженое, и не хотела его. Музыка немецкого вальса
наполнила гармонией длинный бальный зал; его рука скользнула по её талии,
её рука была в его руке, восковой пол ушёл из-под её ног,
и Роуз уплыла в райские кущи.

Вальс экстаза закончился, и они оказались в полумраке, в освещённой лишь наполовину
оранжерее. Вокруг них цвели тропические цветы, наполняя тёплый
воздух ароматом; звучала чарующая музыка. Холодная белая зимняя луна
заливала внешний мир своим морозным сиянием, и Роуз чувствовала, что
волшебная страна — не миф, а сказки — не выдумка. Они были одни в
оранжерее; как они туда попали, она так и не узнала; как она оказалась там
цепляясь за его руку, забыв о прошлом, настоящем и будущем, она никогда
не могла понять.

- Роза, - произнес этот самый музыкальный из голосов, - когда же ты научишься забывать
и простишь? Смотри, вот тебе мирная жертва!

В петлице у него была белая камелия — цветок, который полчаса
назад был главным украшением букета Кейт. Он вынул его и
вплел длинный стебель в её пышные локоны.

"Надень его, — сказал он, — и я буду знать, что ты меня простила. Носи это ради меня
ради тебя, Роуз.

Позади них послышалось шуршание женского платья и низкие тона
говорившего мужского голоса. Роза отшатнулась от него, чувствуя себя виноватой
кровь бросилась ей в лицо при виде своей старшей сестры на руках у доктора
Рука Дантона.

Ясные глаза Кейт устремились на раскрасневшееся, растерянное лицо сестры, на
восковую камелию, её подарок возлюбленному, а затем обратились на мистера
Стэнфорда. Этот в высшей степени невозмутимый молодой англичанин был холоден, как
морозная зимняя ночь.

- Я бы подумал, что вы двое могли бы выбрать для прогулки какую-нибудь другую квартиру в
доме и не приходить сюда, - сказал он,
приближаясь. "Мисс Роуз и я наслаждались первым т; те;-т;те, что мы
ели с момента моего приезда. Но поскольку ты здесь, Кейт, и, как я полагаю, мы здесь
чтобы танцевать немецкий вместе...

- И ты уступаешь мисс Роуз мне? - спросил доктор Фрэнк.

«Другого выхода нет. Позаботься о ней как следует, и прощай».

Он вывел Кейт из оранжереи. Доктор Фрэнк предложил руку
Роуз, которая всё ещё виновато стояла в стороне.

"И, кажется, ты обещала посвятить меня в тайны
немецкого языка. Ну что, я тебе нужен?"

Последнее было сказано вошедшему слуге, который выглядел так, будто ему есть что сказать.


"Да, сэр, если вы доктор Дантон."

"Я доктор Дантон. В чём дело?"

"Это слуга из Холла, сэр. С наилучшими пожеланиями от капитана Дантона, и
не могли бы вы немедленно отправиться туда?"

Роуз тихонько вскрикнула и схватила свою спутницу за руку.

— О, доктор Фрэнк, неужели папа заболел?

— Нет, мисс, — почтительно ответил мужчина, — это не ваш отец; это
молодая женщина, которая шьёт, Томас говорит… — он замялся.

— Ну, — сказал доктор Фрэнк, — что говорит Томас?

— Томас говорит, сэр, что она видела привидение!

"Что?"

"Привидение, сэр, так говорит Томас", - ответил мужчина с усмешкой.
"и у нее начались обмороки, не могли бы вы немедленно вернуться", - говорит он
. Сани у дверей.

- Скажи ему, что я буду там немедленно.

Он повернулся к Розе, улыбаясь ее безучастному лицу.

«Что мне с вами делать, мадемуазель? Кому мне вас отдать? Я
я должен попрощаться с миссис Понсонби и удалиться.

Роза схватила его за руку и крепко сжала, не сводя изумленных глаз с
его лица.

- Видела привидение! - тупо повторила она. - Это уже дважды! Доктор Фрэнк,
В Дантон-Холле водятся привидения?"

«Да, одержимая злым духом в облике Роуз Дантон,
ничего хуже».

"Но это уже во второй раз. Сначала была старая Марджери, а теперь Агнес
Дарлинг. В этом должно быть что-то!

"Конечно, есть — слишком живое воображение. Мисс Дарлинг увидела
высокое дерево, покрытое снегом, колышущееся в лунном свете, и ушла в
обмороки. А теперь, моя дорогая мисс, не держите меня больше в плену, потому что
как это ни тяжело, я действительно должен вас покинуть.

Роза отпустила его руку.

"Да, уходи немедленно. Не обращай на меня внимания; я отправляюсь на поиски Кейт".

Потребовалось некоторое время, чтобы найти Кейт. Когда ее нашли, она танцевала с
офицером в красной форме, и Розе пришлось подождать, пока танец закончится.

Она сразу же направилась к своей сестре. Мисс Дантон повернулась к
с ослепительной улыбкой, которая погасла при первом взгляде.

- Какая ты бледная, Роза! В чем дело?

- Я бледна? - небрежно спросила Роза. - Наверное, от жары. Ты знаешь
Доктор Фрэнк ушел?"

"Ушел! Куда?"

"В холл. Папа послал за ним."

"Папа? О, Роза...

- Ну вот! Нет причин для беспокойства; папа вполне здоров; это
Агнес, дорогая.

- Агнес! Что случилось с Агнес?

«Она видела привидение!»

Кейт уставилась на неё, как и молодой офицер.

"Что ты сказала, Роуз?" — удивлённо спросила Кейт.

"Она... видела... привидение!" — медленно повторила Роуз. — «Как и старая Марджери
до неё, знаете ли, и, как и Марджери, она впала в истерику». Папа
послал за доктором Фрэнком, и он ушёл полчаса назад.

С лица Кейт медленно сошла краска. Она встала.
внезапно в ее голубых глазах мелькнул испуг.

- Роза, я должна пойти домой ... я должна увидеть Агнес. Капитан Грирсон, не будете ли вы
достаточно любезны, чтобы найти мистера Стэнфорда и прислать его?"

Капитан Грирсон поспешил выполнить свое задание. Роза посмотрела на нее широко раскрытыми
глазами.

"Иди домой ... так рано! Почему, Кейт, о чем ты думаешь?"

- Об Агнес, Дорогая. Ты можешь остаться, если хочешь. Сэр Рональд будет тебя
сопровождать.

- Спасибо. Он тоже очаровательный сопровождающий - мрачнее, чем в старые добрые времена в
букварь. Нет; если ты уйдешь, уйду и я.

Пока она говорила, подошел мистер Стэнфорд, и Роза отступила.

"В чем дело, Кейт? Грирсон сказал, что ты возвращаешься домой".

Ответ Кейт был объяснением. Мистер Реджинальд Стэнфорд разразился
неприличным смехом.

"Призрак! Это превосходно! Почему ты раньше не сказал мне об этом, Дантон
В холле водились привидения, Кейт?

- Я хочу вернуться немедленно, - немного холодно ответила Кейт. - Я
должна поговорить с мистером Понсонби и найти Ини. Передайте это сэру Рональду, пожалуйста, и
будьте готовы нас сопровождать.

Она ушла с Розой, чтобы найти хозяйку. Сожаления миссис Понсонби
были невыразимы, но мисс Дантон была непреклонна.

— Как это нелепо, Хелен, — сказала она дочери, когда они ушли,
— такая чушь про больную швею.

— Я думала, Кейт Дантон гордая, — сказала мисс Хелен.
— Похоже, что нет. Я не жалею, что она ушла, однако половина мужчин в комнате
выставляли себя идиотами из-за неё.

Кейт и Реджинальд Стэнфорд вернулись так же, как и приехали, в легких
санях; а сэр Рональд, Роза и Ини - в экипаже. Роза, завернутая в
каминную полку, съежилась в углу и так и не разомкнула губ. Она
мрачно наблюдала, как и баронет, катер пролетал мимо над
сверкающий снег и милое личико Кейт, бледное, как лунный свет.

Капитан Дантон встретил их в прихожей, и его румяное лицо было менее
радостным, чем обычно. Кейт вышла вперёд, и её тревожные вопрошающие глаза
говорили за неё.

"Лучше, моя дорогая, намного лучше, — ответил её отец. — Доктор Фрэнк творит чудеса.
Грейс и он с ней; он дал ей опиат, и я
думаю, что она спит.

«Но что это, папа?» — воскликнула Роуз.

«Она что, видела привидение?» «Привидение, моя дорогая, — сказал капитан, щёлкнув её по подбородку.
— Вы, девочки, глупы, как гусыни, и воображаете, что видите всё, что захотите. Она
не может сказать, что ее напугало, бедняжка! Юнис -
единственная, кто, кажется, вообще что-то знает об этом.

- А что говорит Юнис? - спросила Кейт.

"Что ж, - сказал капитан Дантон, - кажется, Юнис и Агнес должны были сесть"
ради вас, двух юных леди, которые не в состоянии сами раздеться
тем не менее, они выбрали комнату Розы, так что сидите в ней. Около двух часов назад Агнес
пожаловалась на зубную боль и сказала, что спустится вниз за чем-нибудь
обезболивающее, которое было в швейной. Юнис, которая дремала,
осталась на месте и через десять минут услышала крик, который
напугал ее до полусмерти. Мы все уже ушли, но ночник
горел; и, выбежав на улицу, она увидела Агнес, прислонившуюся к стене,
всю бледную и дрожащую. В тот момент, когда Юнис заговорила с ней: "Я видела его
призрак!" - сказала она сдавленным шепотом и упала в обморок в
объятиях Юнис. Я нашла её в таком состоянии, когда вышла, потому что Юнис громко звала на помощь,
и Грейс со всеми слугами были там через две минуты. Мы
сделали для неё всё, что могли, но всё было напрасно. Она лежала как мёртвая. Тогда
Грейс предложила послать за её братом. Мы послали. Он пришёл и
вернул мёртвую к жизни.

"Необыкновенная история", - сказал Реджинальд Стэнфорд. "Когда она ожила,
что она сказала?"

"Ничего. Доктор Фрэнк дал ей опиат, который успокоил ее и отправил спать
".

Пока он говорил, появился сам доктор Фрэнк, его спокойное лицо было таким же
непроницаемым, как всегда.

- Как поживает ваш пациент, доктор? - спросила Кейт.

"Гораздо лучше, Мисс Кейт. Через день или два мы будем у нее все в порядке, я
думаю. Она маленькое нервное создание, с перенапряженным и очень
богатым воображением. Я удивляюсь, что она давно не видела призраков ".

"Вы же не собираетесь покинуть нас", - сказал капитан Дантон. "Нет, нет, я
и слышать об этом не хочу. Мы можем предоставить вам здесь ночлег и завтрак,
не уступающие тем, что в отеле, и это избавит вас от поездки завтра
утром. Грейс уже с ней?

"Да, Грейс настаивает на том, чтобы остаться до утра. В этом нет необходимости,
потому что она не проснётся."

Кейт подобрала складки своего роскошного бального платья и взбежала по
полированной дубовой лестнице, кивнув на прощание. Однако не в свою комнату, а
в комнату швеи.

Маленькую комнатку тускло освещала лампа, приглушенная. У кровати
сидела Грейс, закутанная в шаль; на подушке лежало белое лицо Агнес
Дорогая, спокойная во сне, но бесцветная, как сама подушка.

Кейт склонилась над ней, и Грейс встала при её появлении. Это был такой
контраст: величественная, красивая девушка с украшенными драгоценными камнями цветами в
волосах, в дорогом платье, волочащемся по полу без ковра, с ароматом её
платья и золотистых волос, наполняющим комнату, и измождённое маленькое создание, такое
худенькое и бледное, спящее на низкой кровати. Во сне она сжимала руками
подушку, и при каждом вздымании и опускании её груди
поднимался и опускался маленький медальон, висевший у неё на шее на чёрном шнурке.
Пальцы Кейт слегка коснулись его.

- Бедняжка! - сказала она. - Бедная маленькая Агнес! Ты останешься с
ней до утра, Грейс?

"Да, мисс Дантон".

"Я не мог пойти в свою комнату, не повидавшись с ней; но теперь нет
необходимости задерживаться. Доброе утро.

Мисс Дантон вышла из комнаты. Грейс снова села и с любопытством посмотрела на
медальон.

"Я бы хотела открыть его и посмотреть, чья там фотография, и
всё же..."

Ей стало немного стыдно, и она отдёрнула руку, которой коснулась медальона. Но
любопытству — самой сильной женской страсти — невозможно было противиться.

"Что в этом плохого? — подумала она. — Она никогда не узнает."

Она подняла медальон, слегка коснулась пружинки, и он открылся. В нём
было не только изображение, хотя там и была фотография
красивого юношеского лица, которое почему-то показалось Грейс знакомым. Из
медальона выпал сложенный листок бумаги, простое золотое кольцо и прядь
каштановых вьющихся волос. Грейс развернула листок бумаги и прочитала его с
крайне озадаченным видом. Оно было частично написано, частично напечатано и
оказалось свидетельством о браке Агнес Грант и Генри Дарлинга. На нем стояла
дата Нью-Йорк, два года назад.

Грейс в изумлении выронила газету. Мисс Агнес Дарлинг была замужней
Значит, она была женщиной, и, несмотря на детский вид, оставалась ею в течение двух лет.
Почему она отрицала это, и где был Генри Дарлинг — умер
или сбежал?

Она снова посмотрела на изображённое лицо. Очень красивый, но очень
молодой и нерешительный. Кого она когда-либо видела похожим на него?
Кто-то, конечно, потому что это было так же знакомо, как её собственное отражение в зеркале; но
кто, где и когда — всё это было сплошной загадкой.

Спящий беспокойно пошевелился. Грейс, чувствуя себя виноватой,
торопливо убрала прядь волос — без сомнения, его — и кольцо — обручальное кольцо,
конечно... и свидетельство о браке. Она закрыла медальон и положила
его обратно на трепещущее сердечко. Бедная маленькая бледная Агнес! эта великая
беда женской жизни - любить и терять - пришла к ней уже тогда
.

Холодным серым утром Грейс уступила свой офис
Бабетте, горничной, и отправилась в свою комнату. Агнес Дарлинг все еще
спала — спасительный сон, который подарил ей опиат доктора Фрэнка.




Глава IX.

Игра для двоих.


Холодное, сырое, дождливое, унылое утро — небо черное и безнадежно
безжизненное, долгие унылые порывы ветра жалобно завывают вокруг старого дома, и
призрачно раскачивались голые деревья. Дождь был скорее мокрым снегом, чем дождём;
он замерзал, падая на землю, и с шумом ударялся о запотевшие
стёкла. Утро для горячего кофе и маффинов, для ревущего огня,
газет и кресел, и для того, чтобы у вас не хватило
духа прогнать собаку вашего врага от двери.

Доктор Дантон стоял в это дикое и холодное февральское утро у окна своей комнаты
и рассеянно смотрел на косой дождь со снегом, не думая о
нём — не думая о бледной пелене влажного тумана, окутывающей далёкие
поля и болота, деревню и реку, но что-то, что заставило
его нахмурить брови в задумчивости.

"Что же она видела прошлой ночью?" размышлял он. "Не призрак из
воображения и не настоящий призрак. Старая Марджери что-то видела, а теперь
Агнес. Интересно..."

Он остановился, в дверь постучали.

— Входи, — сказал он, и Грейс вошла.

— Я не знала, что ты уже встал, — сказала Грейс.
— Но так уж вышло, что это очень кстати.
Я только что была в комнате мисс Дарлинг, и она в отчаянии зовёт тебя.

— Ах! — сказал её брат, вставая. — Она давно проснулась?

«Почти час, — говорит мне Бабетта, — и всё это время она
неистово звала тебя. Она в полном исступлении, и я боюсь…»

"Чего ты боишься?"

"Что вчерашний испуг помутил её рассудок."

"Боже упаси! Я сейчас же пойду к ней."

Он вышел из комнаты, не дослушав, и побежал наверх, в комнату
швеи. Серые утренние сумерки уныло проникали сквозь закрытые
ставни, и лампа горела тускло и уныло. Бабетта сидела у
кровати, пытаясь успокоить свою подопечную на очень плохом английском, и, очевидно,
но без особого успеха. Одеяло было сброшено, маленькие
тонкие ручки сжимались и разжимались, большие тёмные глаза были широко открыты
и дики, чёрные волосы разметались по подушке.

Бабетта поспешно встала при появлении доктора.

"Вот и доктор, мисс Дорогая. Я могу идти, месье?"

«Да, ты можешь идти, но останься снаружи на случай, если я тебя позову».

Он закрыл дверь перед Бабеттой и занял её место у постели больной девушки.


Бабетта задержалась в коридоре, глядя на хмурое утро и
печально вздыхая.

«Надеюсь, он не задержится надолго, — подумала она. — Я хочу пойти спать».

Однако доктор Фрэнк задержался надолго. Где-то в доме пробило восемь;
прошло полчаса, а он всё не появлялся. Бабетта дрожала
под шалью и ещё тоскливее, чем прежде, смотрела на хлещущий дождь.

Девять - еще час, а из комнаты больного пока никаких вестей. Бабетта поднялась
в отчаянии, но как раз в этот момент наверх поднялась Грейс.

- Ты здесь, Бабетта! - удивленно воскликнула она. - Кто с Агнес?

- Доктор, мадемуазель! он сказал мне подождать, пока он не выйдет, и я
Я подождала, но мне слишком хочется спать, чтобы ждать дальше. Можно мне уйти,
мадемуазель?

"Да, уходите, — сказала Грейс, — я займу ваше место."

Бабетта поспешно ушла, а Грейс села у разбитого бурей
окна. Она прислушивалась к звукам из комнаты больной, но ничего не слышала.
Не было слышно ничего, кроме шума бури снаружи, а теперь
и открывающейся и закрывающейся где-то внутри двери.

Прошло ещё полчаса. Затем дверь комнаты швеи открылась, и
вышел её брат. Каким бледным он был — бледнее и серьёзнее, чем его сестра
когда-либо видела его прежде.

— Ну что ж, — сказала она, вставая, — как ваша пациентка?

— Лучше, — коротко ответил он, — намного лучше.

— Я думала, ей хуже, вы такой бледный.

— Бледный, да? Наверное, из-за этого унылого утра. Грейс, — сказал он, понизив голос
и пристально глядя на неё, — чей призрак, по словам старой Марджери,
она видела?

"Чей призрак! Что за вопрос!"

"Ответьте на него!"

"Не будьте так настойчивы, пожалуйста. Призрак мастера Гарри, — сказала она.

"А мастер Гарри - сын капитана Дантона?"

"Был... теперь он мертв".

"Да, да! кажется, его убили в Нью-Йорке.

- Так говорят. Семья никогда о нем не говорит. Он был белой вороной в
стадо, ты знаешь. Но почему ты спрашиваешь? Это его призрак видела Агнес?"

"Ерунда! Конечно, нет! Что она может знать о сыне капитана Дантона?
Кто-то - вероятно, кто-то из слуг - поднялся по лестнице и
напугал ее до полусмерти. Я пытался втолковать
хоть немного здравого смысла в ее глупую голову все эти два часа.

— И вам это удалось?

— Отчасти. Но не задавайте ей никаких вопросов на эту тему и не позволяйте
мисс Дантон или кому-либо ещё, кто может её навестить, задавать ей вопросы. Это расстраивает
её, и я не буду отвечать за последствия.

- Это очень странно, - сказала Грейс, пристально глядя на брата, - очень
странно, что старая Марджери и Агнес Дарлинг обе увидели привидение
в этом доме. В этом должно что-то быть".

"Конечно, есть - разве я тебе не говорил - разгоряченное воображение. Я
в свое время знал более необычные оптические иллюзии, чем эта.
Как Марджери - снова лучше?"

"Нет, в самом деле. Она никогда не преодолеет свой страх в этом мире. Она держит
свет в своей комнате на всю ночь и заставляет одну из служанок спать с
ней, и ни на минуту не остается одна ни днем, ни ночью.

— Ах! — сказал доктор Фрэнк с профессиональной невозмутимостью. — Конечно! Она —
старая женщина, и мы вряд ли могли ожидать чего-то другого. Она много говорит о призраке?


— Нет. Малейший намёк на эту тему волнует её весь
день. Никто не смеет упоминать о призраках в присутствии Марджери.

«Я надеюсь, что вы все будете столь же осмотрительны с мисс Дарлинг. Время
избавит вас от галлюцинаций, если вы, женщины, будете держать язык за зубами. Я должен
предостеречь Роуз, у которой есть неприятная привычка говорить то, что
приходит в голову. А, вот и она!»

- Вы говорили обо мне? - осведомилась мисс Роуз, поднимаясь по лестнице, свежая
и хорошенькая, в голубом утреннем платье из мериноса с мягкой белой отделкой.

"Разве я когда-нибудь говорю о ком-нибудь другом?" - спросил доктор Фрэнк.

"Пух! Как поживает Агнес, дорогая?"

"Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, увидев привидение!"

— Но она видела привидение? — спросила Роуз, открывая свои карие глаза.

— Конечно, видела, и я советую вам, мисс Роуз, ложиться спать
каждую ночь с наступлением темноты и сразу же засыпать, накрывшись одеялом,
иначе вы тоже можете его увидеть.

«Спасибо за совет, которого я не хочу и не приму. Чьё
привидение она видела?»

"Возможно, привидение отца Гамлета — она не знает; прежде чем она
успела взглянуть ещё раз, оно исчезло в облаке голубого пламени, и она
потеряла сознание!»

— Доктор Дантон, — резко сказала Роуз, — я бы хотела, чтобы вы говорили разумно. Я
пойду и спрошу об этом саму Агнес. Я хочу докопаться до сути этого
дела.

— Очень похвальное желание, которое, к сожалению, я вынужден разочаровать, —
сказал доктор Дантон, вставая между ней и дверью.

— Вы! — воскликнула Роуз, выпрямляясь. - Что вы имеете в виду, сэр?

"Как врач мисс Агнес Дарлинг, моя дорогая мисс Роуз, - глубоко
как ни ранит меня отказ в малейшей вашей просьбе, - я действительно должен запретить
любой шаг подобного рода. Последствия могут быть серьезными.

- И я не увижусь с ней, если захочу? - спросила Роза, ее глаза довольно
сверкнули.

— Конечно, ты должна навестить её и принести ей желе, и курицу, и
тосты, и чай, если хочешь; но ты не должна говорить о призраке. Эта
леденящая кровь тема категорически запрещена в комнате больной, если только…

— Если только что? — сердито спросила Роуз.

- Если только ты не хочешь сделать из нее маньячку. Я говорю серьезно; вы должны
ни в малейшей степени не упоминать о причине ее болезни, когда будете
навещать ее, иначе вы можете пожалеть о своей неосмотрительности при жизни ".

Он говорил серьезно, что говорило о серьезности его намерений. Роза
нетерпеливо пожала плечами и направилась к двери Агнес. Грейс
последовала за братом, который сбежал вниз по лестнице.

Больная девочка не спала — она лежала с широко открытыми глазами,
бессмысленно уставившись в белую стену. Она посмотрела на них, когда они вошли,
полуиспуганным, полувопросительным взглядом.

"Тебе лучше, Агнес?" - спросила Роза, глядя на бесцветное
лицо.

"О, да!"

Она нервно ответила, ее пальцы теребили одежду
ее взгляд беспокойно перебегал с одного на другого.

"Не хочешь ли чего-нибудь поесть?" - спросила Роза, не зная, что
еще сказать.

"О, нет!"

"Тебе лучше выпить чаю", - решительно сказала Грейс. "Это пойдет тебе на пользу
. Я сейчас принесу тебе немного. Роза, это звонок к завтраку
"Звонок".

Роза, кивнув на прощание Агнес, ушла, очень разочарованная, и
в ярости от доктора Фрэнка за то, что он не позволил ей провести перекрестный допрос
швея о призраке.

"Призрак, которого она видела, должно быть, был мистером Ричардсом, возвращавшимся с
полуночной прогулки, — проницательно подумала Роуз. — По-моему, он единственный
призрак в Дантон-Холле."

За завтраком почти не упоминали о вчерашнем происшествии.
Казалось, все молчаливо понимали, что эта тема
неприятна, и, кроме вопроса доктора: «Как ваш пациент
сегодня утром?», ничего не было сказано. Но все смутно чувствовали, что здесь есть какая-то
загадка. Теория доктора Фрэнка об оптической иллюзии никого не удовлетворила.
во-первых, в глубине души они чего-то не понимали.

Штормовой день становился всё более штормовым. После завтрака Роуз села за
фортепиано в гостиной и попыталась скоротать унылое
утро за музыкой. Кейт была там и пыталась отвлечься от сильной головной боли
сложной вышивкой и разговором с мистером
Реджинальдом Стэнфордом. Этот джентльмен сидел на оттоманке у ее ног, сортируя
шелка, бусы и берлинскую шерсть, а Роза была выше того, чтобы бросить на них даже
взгляд. Капитан Дантон, сэр Рональд и Доктор играли
бильярд в другом конце ветхого дома. А наверху бедняки
Агнес Дарлинг лихорадочно металась на своей горячей подушке, и стонала, и спала
прерывисто, и бормотала имя в своем беспокойном сне, а Грейс наблюдала за ней
она прислушалась и услышала имя "Гарри".

Мрачность этого ужасного дня, казалось, отчасти повлияла на настроение Розы.
Она спела все известные ей грустные песни в минорной тональности,
пока разговор двух других девушек не прекратился, и они не почувствовали себя так же уныло,
как она.

"Роуз, не надо!" — наконец в отчаянии воскликнула Кейт. "Твои песни
достаточно, чтобы вызвать ужас. Вот Реджинальд с мрачным лицом
как день".

Роза встала в недовольном молчании, закрыла пианино и направилась к
двери.

"Прошу тебя, не надо!" - сказал Стэнфорд. "Не покидай нас. Нам с Кейт больше нечего
сказать друг другу, а мне есть что сказать тебе.

"Боюсь, тебе придется отложить их", - ответила Роза. "Кейт поднимет тебе
настроение более оживляющей музыкой, когда меня не станет".

"Хорошая идея", - сказал любовник Кейт, когда дверь закрылась. "Ну же, моя дорогая
девочка, подари нам что-нибудь менее унылое, чем то, что нам только что
преподнесли".

- Как странно, - томно произнесла Кейт, - что ты не понравишься Розе. Я не могу
понять этого.

"Я тоже не могу, - ответил мистер Стэнфорд, - но поскольку боги пожелали
что ж, ничего не остается, как смириться. Вот "Через
леса, через леса, следуй и найди меня". Спой это.

Кейт попыталась, но потерпела неудачу. У неё разболелась голова, и петь было
невозможно.

"Боюсь, мне придётся прилечь, — сказала она. — Я почти ничего не вижу от боли.
Тебе придётся укрыться в бильярдной, Реджинальд, а я
поднимусь наверх.

Мистер Стэнфорд выразил сожаление, поцеловал ей руку — он был очень спокоен
и был благопристойен со своей величественной возлюбленной - и позволил ей уйти.

"Лучше бы Роза осталась, - подумал он, - бедная маленькая девочка! какой несчастной
иногда она действительно выглядит. Боюсь, я поступил не совсем правильно; и я
не уверен, что не собираюсь выставить себя негодяем; но как
парень может с этим поделать? Кейт слишком красива и слишком совершенна для смертной
мужчина; а я действительно очень смертный и должен чувствовать себя неловко в браке с
совершенством ".

Он прошел в занавешенную нишу гостиной, где Роза
однажды утром боролась со своим отчаянием, и бросился на колени среди
подушки в гостиной. Те самые подушки, на которых покоилась его красивая голова
, были пропитаны слезами Розы, пролитыми ради него, милого... Но откуда
он мог это знать? Это был такой уютный маленький уголок, такой тихий и сумрачный,
и замкнутый, что мистер Стэнфорд, чьи проблемы не слишком его беспокоили,
глубоко вздохнув, закрыл свои темные глаза и заснул через пять минут.

Роза нашла его спящим. Зайдя в свою комнату, чтобы почитать, она вспомнила,
что оставила книгу на диване в гостиной, и снова сбежала вниз по лестнице,
чтобы взять её. Войдя в маленькую комнату из коридора, она увидела мистера
Стэнфорд спит, положив голову на руку, его красивое лицо такое же совершенное, как
что-то высеченное из мрамора, в глубоком покое.

Роза стояла неподвижно - любой на ее месте мог бы стоять, смотреть и восхищаться этой
картиной, но не так, как восхищалась она. Роза была влюблена в него - безнадежно,
ты знаешь, поэтому тем сильнее. Вся любовь, которую прайд пытался,
и тщетно, подавить, поднялась в отчаянии сильнее, чем когда-либо
внутри нее. Если бы он не был женихом её сестры, кто мог бы сказать,
что могло бы быть иначе? Если бы эта сестра была хоть на каплю менее красивой
и кто мог сказать, что ещё может случиться? Она была такой
испорченной девчонкой всю свою жизнь, получая всё, что хотела,
что ей было очень трудно смириться с отказом в самой большой радости, о которой она когда-либо мечтала, — в мистере Реджинальде Стэнфорде.


Может, какое-то гипнотическое воздействие сказало ему во сне, что она здесь? Возможно,
так и было, потому что его глаза открылись без шума и причины и уставились на Роуз.
раскрасневшееся и встревоженное лицо. Она отпрянула с растерянным возгласом,
но Стэнфорд, протянув руку, поймал и крепко обнял её.

"Не убегай, Роза", - сказал он. "Как долго ты здесь? Как долго
Я спал?"

"Я не знаю", - смущенно ответила Роза. "Я зашла сюда за книгой всего минуту
назад. Отпустите меня, мистер Стэнфорд".

- Отпустить тебя? Конечно, нет. Подойди, сядь рядом со мной, Роза. У меня есть
пятьдесят вещей, которые я хочу тебе сказать.

- Тебе нечего сказать мне - ничего из того, что я хотел бы услышать. Пожалуйста, позволь мне
уйти.

- Опять о твоем достоинстве, Роуз? он сказал, улыбаясь и гипнотизируя ее
своими темными глазами: "Когда ты закончишь носить свою маску?"

— Моя маска! — эхом отозвалась Роуз, покраснев. — Что вы имеете в виду, мистер Стэнфорд?

«Обращаешься со мной так! Ты ведь не хочешь сейчас меня бросить, не так ли? Ты
ненавидишь меня не так сильно, как притворяешься. Ты очень хорошо притворяешься, моя милая
малышка Роуз, но ты не имеешь этого в виду — ты же знаешь, что не имеешь!»

"Вы отпустите меня, мистер Стэнфорд?" надменно.

"Нет, моя дорогая, конечно же, нет. Я не получаю шанс ІТ;те-;-Т;te_
с вами так часто, что я должен отказаться от бесценную привилегию на
слово. Мы были хорошими друзьями, Роуз; почему мы не можем быть хорошими друзьями
снова?"

"Раньше были!" Эхом отозвалась Роуз, а затем голос подвел ее. Вся ее любовь
и уязвленная гордость подступили к горлу и душили ее.

Реджинальд Стэнфорд привлек ее ближе к себе и попытался заглянуть в отвернутое
лицо.

- Неужели ты не простишь меня, Роуз? Я вел себя нехорошо, я знаю; но ты мне так нравился
. Неужели ты не простишь меня?

Страстный взрыв слез, который больше нельзя было сдерживать,
ответил ему.

"О! как ты мог это сделать? Как ты мог это сделать? Как ты мог так меня
обмануть? — всхлипнула Роуз.

Стэнфорд притянул ее еще ближе.

"Обмануть тебя, моя дорогая! Как я тебя обманул? Скажи мне, Роуз, и
не плачь!"

— Вы сказали... вы сказали, что вас зовут Рейнкурт, но это не так, и я
не знала, что вы были любовником Кейт, иначе я бы никогда...
— О! Как вы могли так поступить?

"Моя дорогая девочка, я сказал тебе правду. Меня зовут Рейнкурт.

Роуз возмущённо посмотрела на него.

"Меня зовут Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд, и я дал тебе только треть, как я уже говорил, потому что ты мне очень понравилась.
Я дал тебе только треть, потому что ты мне очень понравилась. Ты
знаешь, моя дорогая маленькая Роуз, если бы я сказал тебе в тот день на льду, что меня зовут
Реджинальд Стэнфорд, ты бы пошла прямо в Зал, сказала
узнал новости и приказал немедленно доставить меня сюда. При таком подходе я, конечно, должен был
видеть вас очень редко. Разве вы не понимаете?"

"Да-а-а-с", - очень неуверенно.

"В тот день я поднял глаза ото льда, - продолжал Стэнфорд, - и увидел такую
милую маленькую кудрявую, ясноглазую, розовощекую фею, что ... нет, я
не могу передать вам, что я почувствовал при этом зрелище. Я назвал тебе свое второе имя, и
ты вел себя как Добрый самаритянин по отношению к раненому незнакомцу - приходил ко мне
каждый день и сделал эту вывихнутую лодыжку величайшим благом в моей жизни! "

"Мистер Стэнфорд..."

"Зовите меня Реджинальд".

"Я не могу. Отпустите меня! Что бы сказала Кейт?"

"Ей это понравится. Она не понимает, почему я тебе так не нравлюсь".

Говоря это, он рассмеялся. Смех подразумевал так много, что Роуз вздрогнула
встает, ярко краснея.

- Это неправильно! Я должен идти. Не задерживайте меня, мистер Стэнфорд.

"Реджинальд, пожалуйста!"

"Я не имею права называть тебя Реджинальдом".

"Да, у тебя есть право сестры!"

- Отпустите меня! - властно сказала Роза. — Я не должен быть здесь.

— Не понимаю почему. Мне очень приятно, что вы здесь. Вы ещё не сказали,
что прощаете меня.

— Конечно, я вас прощаю. Это не имеет значения. Вы отпустите меня,
мистер Стэнфорд?

— Не торопитесь. Я же говорил вам, что у меня пятьдесят дел, чтобы…

Он резко замолчал. Дверь в гостиную открылась, и в ней появился капитан Дантон.
послышался голос, разговаривающий с двумя его товарищами за бильярдом.

- Все пусто, - сказал капитан. - Я думал, мы найдем девушек
здесь. Входите. Осмелюсь предположить, что кто-нибудь скоро придет.

- О, отпустите меня! - воскликнула Роза в страшной тревоге. - Папа может войти сюда. О,
умоляю, умоляю, отпусти меня!"

— Если я это сделаю, ты обещаешь, что в будущем мы будем хорошими друзьями?

"Да, да! Отпусти меня!

"И ты забудешь и простишь прошлое?

"Да-да-да! Всё, что угодно, всё, что угодно.

Стэнфорд, который, как и сама Роуз, не хотел, чтобы его поймал тесть,
отпустил свою пленницу, и Роуз вылетела в окно.
Она пробежала по коридору и поднялась по лестнице быстрее, чем когда-либо прежде.

Она так и не узнала, как четверо джентльменов провели время в гостиной в её отсутствие.
Она весь день не выходила из своей комнаты и приложила немало усилий,
чтобы одеться к ужину. Она надела голубое платье, в котором выглядела так очаровательно,
и вплела в свои ярко-рыжие волосы несколько звёзд из драгоценных камней. Она посмотрела на
себя в зеркало, её глаза блестели, щёки раскраснелись, а розовые
губы приоткрылись.

"Я красивая, — подумала Роуз. — Мне нравится моя внешность больше, чем
Кейт, и все называют её красивой. Наверное, у неё красивые глаза
она больше, и нос у неё более совершенный, и лоб выше; но она
слишком бледная и холодная. О, если бы только Реджинальд любил меня больше, чем Кейт!

Она сбежала вниз по лестнице, когда прозвенел последний звонок, нетерпеливая и полная ожиданий, но
разочарованная. Грейс была там; Ини и Кейт были там, и сэр
Рональд Кит; но где же остальные?

"Где папа?" - спросила Роза, садясь на свое место.

"Ужинаем вне дома", - ответила Кейт, которая выглядела бледной и больной. "И Реджинальд, и
С ним доктор Дантон. Он у мистера Ховарда. Они уехали
час назад.

Глаза Розы опустились, и она побледнела. Пока трапеза не закончилась, она
она едва разомкнула губы; и когда все было кончено, она вернулась
сразу же в свою комнату. Какой смысл было ждать, когда его не будет
там?




ГЛАВА X.

ОТКРОВЕНИЕ.


На следующее утро, за завтраком, капитан Дантон вернулся; но Реджинальда
красивого лица и непринужденного течения беседы не было. Джордж
Говард, как оказалось, собирался покататься на коньках в нескольких милях отсюда,
в тот день и уговорил мистера Стэнфорда остаться и сопровождать его.

Роза чувствовала себя такой опустошенной, словно потерпела кораблекрушение на необитаемом
острове. К опустошению примешивался укол ревности.
Эмили Ховард была искрометной брюнеткой, кокеткой, богатой наследницей и
красавицей. Была ли это прогулка на коньках или большие черные глаза Эмили, которые
соблазнили его задержаться? Возможно, Эмили пойдет с ними кататься, и
Роза знала, какой очаровательной и пикантной была маленькая мисс Ховард на коньках.

Утро в целом было отвратительным, и Роза мучила себя в
истинно ортодоксальном стиле влюбленной. Она бесцельно бродила по дому,
то и дело доставая часы, чтобы посмотреть, который час, и тоскливо вздыхая
. Она удивленно посмотрела на Кейт, которая так безмятежно сидела и играла какую-то песню
без слов, с поглощенным своим занятием шотландским баронетом, стоящим у пианино.

"Что она знает о любви?" презрительно подумала Роза. "Она такая же
холодная, как полярный айсберг. Ей следовало бы выйти замуж за этого рыцаря с печальным лицом, стоящего рядом с ней,
и быть моей леди, и жить в замке, и есть
и спать в бархате и рубинах. Это как раз подошло бы ей.

Доктор Дантон пришёл ближе к полудню, чтобы сделать
профессиональный звонок. Его пациентке стало лучше, она успокоилась, перестала нервничать и
смогла сесть в кресло-качалку, закутавшись в большую шаль. Грейс
я уговорил его остаться на обед, и он остался, и попытался развеселить мисс
Роуз, но за свои старания получил от ворот поворот.

Но в Галааде Роуз нашла утешение. Сразу после обеда к двери подкатили
маленькие, похожие на ракушки сани с гарцующими пони и звенящими колокольчиками.
Хорошенькая, цветущая, черноглазая девушка была там
единственной обитательницей; и Роза, стоявшая у окна гостиной, выбежала ей навстречу
.

- Моя дорогая Эмили! - воскликнула Роза, целуя молодую леди, которой она была
весь день мечтала оказаться в Иерихоне. - Как я рада тебя видеть! Входи! Ты ведь
останешься на ужин, не так ли?

— Нет, дорогая, — сказала мисс Ховард, — я не могу. Я просто зашла за тобой; я
одна и хочу, чтобы ты провела со мной вечер. Не отказывайся; мистер Стэнфорд
вернётся домой к ужину с Джорджем, и он проводит тебя обратно.

— Милая! — воскликнула Роуз, снова пылко целуя её. "Просто подождите пять
минут, пока я сбегаю наверх и оденусь".

Мисс Ховард задержалась не очень надолго. Роза вернулась, полностью готовая, через
полчаса.

- Ваша сестра придет? - с сомнением спросила мисс Ховард, потому что она была
в большом почтении к этой высокой величественной сестре.

- Кто? Кейт? О, она на прогулке верхом с сэром Рональдом Китом. Не обращай на нее внимания.;
мы можем лучше провести время в одиночестве ".

Крошечные сани умчались со своими прекрасными пассажирами, и Роза впала в депрессию
Настроение поднялось до лихорадочного накала. Было первое марта, и Март пришел
как ягненок - ароматный, солнечный, сверкающий. Все смотрели на
них с восхищением, пока сказочные сани и две хорошенькие девушки летели
через деревню, и, наверное, подумали, как это здорово для
будь богат, и молод, и красив, и счастлив, вот так.

Дом мисс Ховард находился примерно в полумиле отсюда, и за несколько минут
они добрались до него.

Две девушки довольно приятно провели вторую половину дня за пианино и
за новыми книгами, но обе с нетерпением ждали вечера и возвращения
джентльменов. Мисс Ховард было всего шестнадцать, и она не могла не восхищаться мистером
Стенфордом и мечтала быть на месте своего брата Джорджа и проводить с ним весь день.

Мартовский день медленно темнел. Солнце опустилось низко и скрылось из виду
за сверкающей замёрзшей рекой, окрасив её в багровые и пурпурные тона.
Оттенки заката померкли, вечерняя звезда ярко сияла на
ночном небе, а две девушки стояли у окна и смотрели
когда джентльмены вернулись. Света оставалось ровно столько, чтобы можно было разглядеть
когда они приближались к дому, перекинув коньки через
руки; но мистер Джордж Ховард зашел, чтобы выразить им очень мало почтения.

- Красивый парень! - воскликнула мисс Ховард, ее глаза заблестели.

- Кто? - спросила Роза небрежно, как будто ее сердце не билось в такт
этому слову. - Реджинальд?

- Да, он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз рассмеялась - правда, довольно натянутым смехом.

"Не влюбляйся в моего красивого шурина, Эм. Кейт это не понравится"
.

"Они поженятся в июне следующего года, не так ли?" - спросила Эмили, не обращая внимания на Шурин.
уловив намек, если не считать легкого оттенка, который скрывали сумерки
.

- Так они говорят.

"Они будут великолепной парой. Джордж и все джентльмены говорят,
что она единственная по-настоящему красивая женщина, которую они когда-либо видели".

"О вкусах не спорят", - пожала плечами Роза. "Я так не думаю. Она слишком
бледная, и гордая, и холодная, и вообще слишком высоко витает в облаках. Ей
следовало бы уйти и стать монахиней; из нее получилась бы великолепная леди-настоятельница.

"Из нее получится великолепная миссис Стэнфорд".

- Кто? - спросил мистер Стэнфорд собственной персоной, неторопливо входя. - Вы, мисс Ховард?

"Нет, другая леди, которую я знаю. В какое время вы катались на коньках?"

"Превосходно, - ответил ее брат. - Для англичанина Стэнфорд превосходит
все. Привет, Роуз! кто бы мог подумать?"

Роза вышла из тени оконных занавесок и пожала руку
небрежно поздоровалась с мастером Джорджем.

"Я заехала за ней после того, как ты ушел", - сказала его сестра. "Пойдем, это
звонок к обеду, и мистер Стэнфорд, похоже, проголодался".

- И голоден, - добавил мистер Стэнфорд, подавая ей руку. - Я
удивлю миссис Ховард своим выступлением сегодня вечером.

Это была не очень большая компания - мистер и миссис Ховард. Их сын и
дочь, мистер Стэнфорд и Роуз — но они были очень весёлыми. Мистер
Стэнфорд однажды, три года назад, был в Индии и рассказывал им
удивительные истории об охоте на тигров, индуистских девушках,
приключениях в джунглях и войнах сипаев, пока не унёс своих слушателей
из заснеженной Канады под палящее солнце, в тропическое великолепие и
опасности далёкой Индии. Затем, после обеда, когда мистер Говард-старший
ушёл в библиотеку писать письма, а миссис Говард задремала в
кресле у камина, зазвучала музыка, и завязалась оживлённая беседа,
за обедом, за карточными играми и гаданием на картах, которое
проводил мистер Ховард-младший, и было уже двенадцать, когда Роуз подумала, что
половина десятого.

"Я должна идти," — сказала Роуз, вставая. "Я и не думала, что уже так поздно. Я
должна идти немедленно."

Обе молодые леди поднялись наверх за пальто мисс Дантон. Когда они
спустились, сани уже ждали, и все вышли вместе. Яркий мартовский день
закончился морозной, звездной, безветренной ночью. Крошечная луна
сверкала над головой и серебрила заснеженную землю.

"О, что за ночь!" - воскликнула Эмили Ховард. "Ты можешь говорить о своем ослепительном
Индия, мистер Стэнфорд, но я бы не отдал нашу дорогую заснеженную Канаду
за богатства тысячи Индий. Спокойной ночи, дорогая Роза, и
приятных снов.

Мисс Ховард поцеловала ее. Мистер Ховард подошел и попытался сделать
то же самое.

- Спокойной ночи, дорогая Роза, и приснись мне во сне.

Ответом Розы была пощечина, а затем Реджинальд оказался рядом с ней, и они
ехали в сияющих сумерках зимнего лунного света.

"Можешь остановиться у ворот, дружище", - сказал мистер Стэнфорд
водителю. "Ночь прекрасная ... Остаток пути мы пройдем пешком, а, Роуз?"

Ответом Розы была улыбка, и они почти
сразу оказались у ворот. Мистер Стэнфорд взял ее за руку, и они
медленно, очень медленно брел по темной, затененной деревьями аллее.

- Как здесь мрачно! - воскликнула Роза, с восхитительной дрожью прижимаясь к его руке
- и к тому же сейчас полночь. Как мне должно быть страшно
одной!"

— Это значит, что ты не боишься, находясь со мной. Мисс Роуз, вы
восхитительны!

"Толкуйте это как вам угодно. Что бы вы сказали, если бы призрак
вышел из-за этих мрачных чёрных деревьев и предстал перед нами?"

— Что? Ничего. Я бы тихо упала в обморок у тебя на руках. Но это не
прогулка призрака. Разве не на платановой аллее старая Марджери его видела?

"Пойдём туда!"

"Уже слишком поздно," — сказала Роуз.

"Нет, не поздно. Есть что-то восхитительно новое в прогулке с
юной леди в чарующий полуночный час, когда зияют кладбища и
бормочущие призраки в намотанных простынях нарезают кантри перед высокими небесами.
Приходите.

- Но, мистер Стэнфорд...

- Реджинальд, говорю тебе. Ты обещал, ты знаешь.

"Но на самом деле, Реджинальд, уже слишком поздно. Что, если нас увидят?

— Чепуха! Кто нас увидит! А если и увидит, разве братья и
сёстры не имеют права гулять в полночь так же, как и днём, если захотят?
Кроме того, мы можем увидеть призрак Дантон-Холла, и я бы отдал
месячное жалованье за такое зрелище в любое время.

Пока он говорил, они вышли на тамарак-уок, достаточно светлую
у входа, куда струился звездный свет, но дальше была кромешная тьма
. Темнота.

"Как ужасно мрачно!" - воскликнула Роза, прижимаясь к нему теснее, чем
когда-либо. "Здесь может быть совершено убийство, и никто ничего не узнает".

"Подходящее место для призрачной прогулки. Призрак Дантона, явись! Тсс!
Что это?"

Роза едва сдержала крик. Он зажал ей рот рукой и
молча увлек ее в тень.

Как будто его насмешливые слова пробудили их, пока он говорил, на
тамарак-уок появились две фигуры.

При свете звезд они были видны отчетливо - мужчина и женщина, женщина, закутанная
в шаль, опирающаяся на руку мужчины, и оба шли очень медленно,
серьезно разговаривая.

- Это не призраки, - прошептал Реджинальд Стэнфорд. - Успокойся, Роза, нас
ждет приключение.

— Я должна знать фигуру этой женщины, — сказала Роуз тем же тихим голосом.
— Смотри! Разве ты не видишь?

— Боже мой, Джордж! Это не может быть... Кейт!

— Это Кейт; а кто этот мужчина и что это значит?

Теперь Роуз, злорадно задавая этот вопрос, в глубине души знала, что мужчина был
Мистер Ричардс. Она, конечно, ничего не понимала, но знала, что всё должно быть
в порядке, потому что Кейт пошла с ним туда с разрешения отца.

Мистер Стэнфорд ничего не ответил; он смотрел так, словно не мог поверить
своим глазам.

Когда они подошли ближе, стало ясно видно лицо Кейт в профиль.
Лицо мужчины, скрытое воротником пальто и фуражкой, было не видно, кроме
носа правильной формы.

"Это Кейт, — тупо повторил мистер Стэнфорд. — И что это значит?"

"Тс-с! — прошептала Роуз. — Они тебя услышат."

Она мягко потянула его назад. Две приближающиеся фигуры были так близко
теперь можно было расслышать их слова. Это был мягкий голос Кейт, которая
говорила.

"Терпение, дорогой, - говорила она, - потерпи еще немного".

- Терпение! - страстно воскликнул мужчина. - Разве я не был терпелив?
Разве я не ждал и не ждал, изнывая от одиночества, и
одиночество и нищета? Если бы не твоя любовь, Кейт, твоя бессмертная любовь и
вера в меня - я бы давно сошел с ума!"

С последними словами они скрылись из виду. Реджинальд Стэнфорд встал
окаменев; даже Роуз была отчаянно поражена этими отчаянными словами.

- Забери меня, Реджинальд, - сказала она, дрожа. - О, пойдем, пока они не
вернутся.

Её голос взволновал его, и он посмотрел на неё с лицом белым, как
мёрзлый снег.

"Ты слышала его?" — спросил он. "Ты слышала её? Что это значит?"

"Я не знаю. Я боюсь. О, пойдём отсюда!"

Слишком поздно! Кейт и её спутница дошли до конца тропы из тамариска
и возвращались обратно. Когда они приблизились, она заговорила; и снова
двое слушателей в темноте услышали её слова.

«Не отчаивайся, — серьёзно сказала она. — О, моя дорогая, никогда не отчаивайся!
Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя — всегда буду доверять тебе — всегда...»

Они снова скрылись из виду — из темноты в освещённый конец
аллеи — и не вернулись.

Реджинальд и Роуз подождали четверть часа, но они
исчезли так же внезапно, как и появились.

- Прими меня, - повторила Роза, дрожа. - Я почти замерзла.

Он пошел с ней по дорожке, не говоря ни слова, очень бледный в
свете звезд. Когда они уходили с аллеи, никого не было видно; вокруг
в доме и на территории было тихо. Дверь в дом была заперта,
но не на засов. Мистер Стэнфорд открыл ее отмычкой, и они
вошли и поднялись наверх, по-прежнему молча. Роза добралась до своей комнаты
первой и остановилась, взявшись за ручку двери.

- Спокойной ночи, - сказала она застенчиво и тоскливо.

- Спокойной ночи, - коротко ответил он и ушел.




ГЛАВА XI.

ОДНА ТАЙНА РАЗГАДАНА.


В красивой комнате Роуз горел слабый огонёк, а на
столе тускло горела лампа. Шторы на окнах были задернуты, а простыни на
маленькой низкой белой кровати были откинуты, кресло стояло у камина, и
всё выглядело очень уютно. Она сбросила свои лохмотья на
ковёр, села в кресло и уставилась на тлеющие
угли, погрузившись в раздумья.

Каков будет результат этого ночного приключения? Реджинальд Стэнфорд,
добродушный и беспечный, всё же гордился собой. Она видела, как изменилось его лицо.
при свете звёзд, когда-то она едва ли могла представить, что
вечно смеющееся лицо может измениться; она видела его холодным и неподвижным,
как камень. Как бы он повёл себя с леди, которая должна была стать его женой, но
которая гуляла в полночь с другим мужчиной? Будет ли помолвка расторгнута,
и уедет ли он навсегда из Канады в отвращении? Или он,
бросив Кейт, обратится за любовью и утешением к младшей сестре Кейт?

Сердце Роуз забилось, и лицо её вспыхнуло от этой мысли в одиночестве её
комнаты. Конечно, он потребует объяснений;
будет ли она высокомерно отвергать его, как та надменная сестра, или же
тайна мистера Ричардса откроется ему?

Часы внизу пробили два. Роуз вспомнила, что из-за позднего просмотра
у неё были бледные щёки и потухшие глаза, и встала, с
сонной преданностью прочла свои молитвы и легла спать.

Солнечный свет очередного ясного мартовского дня заливал её комнату, когда она проснулась
от тревожного сна о мистере Ричардсе. Было всего семь часов, но
она встала, быстро оделась и еще до восьми открыла дверь в столовую
.

Несмотря на ранний час, квартира была занята. Грейс сидела за одним из
у окна, тщательно завязывая фартук, и капитан Дантон, стоявший
рядом с ней, наблюдавший за происходящим. Грейс подняла глаза, ее румянец усилился при виде
Входит Роза.

- Доброе утро, мисс Роуз, - сказал ее отец. - Рано ложиться и рано вставать
, да? Когда у тебя вошло в привычку вставать рано?"

"Доброе утро, папа. Я не чувствовала себя сонной и поэтому решила спуститься
вниз.

«Во сколько ты вчера вернулась домой?»

«Я ушла чуть позже двенадцати».

«Тебе понравилось, дорогая?»

«Да, папа».

«С тобой был Реджинальд?»

«Да, папа».

— Полагаю, всё в порядке, — сказал её отец, ущипнув её за щёку.
"но на месте Кейт я бы этого не допустила. Молодые люди
переменчивы, как хамелеоны, и эти розовые щечки соблазнительны".

Розовые щеки виновато покраснели при этих словах. Грейс, оторвав взгляд
от своей работы, увидела, что она покраснела, но капитан Дантон, отошедший
к камину, чтобы почитать утреннюю газету, ничего не сказал.

Роуз вяло стояла на месте своего отца и смотрела в окно.
Зимний пейзаж, сверкающий в лучах яркого солнца, был очень
красивым, но мечтательные карие глаза не смотрели на него.

"Роуз!" — внезапно сказала Грейс, — "когда ты получила весточку из Оттавы?"

Роза повернулась к ней, очнувшись от своих грез.

- Что ты сказала?

- Когда вы получили известие из Оттавы - от месье Жюля Ла Туша?

И снова краска залила лицо Розы, а в
ее глазах вспыхнул гневный огонек.

- Зачем ты хочешь это знать?

- Потому что я хочу знать. Это достаточная причина, не так ли? ответила
Грейс, безмятежно продолжая шить.

"Я не вижу, чтобы это касалось вас, миссис Грейс. Jules La
Туше - зануда!"

- О, правда? Месяц или два назад его не было. В кого ты влюбилась
сейчас, Роуз?"

— Это не твоё дело, — сердито сказала Роуз.

"Но если я решу сделать это своим делом, моя дорогая, добродушная Роза,
что тогда? Скажи мне, пожалуйста, имя последнего счастливчика? Я умираю от желания
узнать.

"Тогда умри, потому что ты не узнаешь".

"Предположим, я уже знаю".

"Что?"

"Это не мистер Стэнфорд, не так ли?"

Роза ахнула от неожиданности и покраснела.
Грейс увидела все это, спокойно вдевая нитку в иголку.

"На твоем месте я бы этого не делала", - тихо сказала она. "Это бесполезно, Роуз.
Кейт красивее тебя, и это будет всего лишь старая комедия
«Труд любви не пропадёт даром»

«Грейс Дантон, что ты имеешь в виду?»

«А теперь не волнуйся, Роуз, и не кричи. Твой отец
может тебя услышать, а это было бы неприятно. Всё довольно просто. Мистер
Стэнфорд очень красив, очень обаятелен, и, осмелюсь сказать, ему очень трудно
противостоять, но всё же ему нужно противостоять». Мистер Ла Туш —
очень достойный молодой человек, я в этом не сомневаюсь, из очень уважаемой
семьи, и, скорее всего, он станет вам отличным мужем. На вашем месте я бы
попросила папу позволить мне ещё раз съездить в Оттаву и
остаться там, скажем, до конца мая. Это пойдёт вам на пользу, я уверена.

Роза слушала эту речь, ее глаза сверкали.

- И на вашем месте, мисс Грейс Дантон, я бы придержала свой совет, пока его не спросят
. Будь настолько хорош в будущем, что занимайся своими делами,
занимайся своим домашним хозяйством и оставь в покое любовные похождения других людей ".

С этими словами Роза стремительно удалилась, с очень красными щеками и очень
яркими, сердитыми глазами, и уткнулась в книгу.

Грейс, совершенно невозмутимая, привыкшая к вспыльчивости Роуз, спокойно шила
. Она ждала, когда появятся остальные члены семьи.

Следующей вошла Ини, затем сэр Рональд Кит, который сел в кресло
напротив капитана Дантона и уткнулся в другую газету. Для него, в
отсутствие Кейт, комната была пуста.

Прозвенел звонок к завтраку, когда появилась эта молодая леди, красивая
и яркая, как солнечное утро, в струящемся белом кашемире, подпоясанная
голубая, а ее прекрасные золотистые волосы уложены в венок из янтарных косичек
вокруг ее головы. Она подошла к Роуз, угрюмой и молчаливой, и
поцеловала ее.

— _Добрый день, сестра!_ Как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера!

"Очень хорошо," — ответила Роуз, не глядя на неё.

"Реджинальд вернулся домой с тобой?" — улыбнулась Кейт, играя с красивыми
локонами Роуз.

— Да, — сказала она с тревогой.

"Я рада. Я так рада, что вы с ним наконец-то подружились."

Роуз заёрзала ещё сильнее и ничего не ответила.

"Почему он тебе не нравился? — ласково спросила Кейт. — Расскажи мне, моя
дорогая."

"Я не знаю. — Он мне очень понравился, — нелюбезно ответила Роуз. — Он
был мне незнаком.

— Дорогая моя, он станет твоим братом.

Роуз угрюмо уставилась в книгу.

— Ты ведь поедешь с нами в Англию, Роуз, — в старую добрую
Англию, — и моя милая сестра, может быть, станет моей леди?

Дверь снова открылась. Вошел мистер Стэнфорд.

Роза застенчиво подняла глаза.

Лицо его было необычайно серьезным и бледным; но все занимали свои места,
и в суматохе никто этого не заметил. Он не смотрел на Кейт, которая
с быстротой влюбленного поняла, что что-то не так.

Весь завтрак мистер Стэнфорд был очень молчалив, для него. Когда он заговаривал
, то обращался к капитану Дантону - редко к кому-либо из дам.

Грейс с удивлением наблюдала за ним, Роуз украдкой следила за ним, а у Кейт
полностью пропал аппетит.

Трапеза закончилась, семья разошлась.

Капитан отправился в свой кабинет, сэр Рональд сел в седло и уехал, Грейс
ушла заниматься домашними делами, Ини - учебой,
а Роза поспешила в свою комнату.

Влюбленные остались одни. Кейт взяла свое вышивание. Мистер Стэнфорд был
погружен в газету, которую недавно отложил капитан Дантон. Последовало
продолжительное молчание, во время которого леди работала, а джентльмен читал,
как будто от этого зависели их жизни.

Она подняла глаза от вышивания, чтобы взглянуть в его сторону, и обнаружила, что он
смотрит на нее пристально - серьезно.

- В чем дело, Реджинальд? - нетерпеливо воскликнула она. - Что случилось
с тобой сегодня утром?

"Мне интересно!" - серьезно сказал Стэнфорд.

"Интересно?"

"Да; если старая пословица о том, что видеть значит верить, верна".

- Я не понимаю, - сказала Кейт немного надменно.

Стэнфорд отложил газету, подошел к тому месту, где она сидела, и сел
стул рядом с ней.

- Произошло нечто экстраординарное, Кейт, чего я не могу понять.
«Рассказать вам, что это было?»

"Если вам угодно."

"Значит, это было прошлой ночью. Вы знаете, что я провёл день и вечер с
Говардами? Было поздно — больше двенадцати, когда я провожал Роуз домой; но
ночь была прекрасной, и мне хотелось задержаться подольше. Я свернул на
тропинку, ведущую к тамарискам..."

Он замолчал.

Работа Кейт со слабым криком отчаяния упала ей на колени.

"Я дошел до нижнего конца аллеи", - продолжал Реджинальд
Стэнфорд", и уже поворачивался, когда увидел двух человек - мужчину и
женщину - вошедших. "Кто они такие и что им здесь нужно в такой
поздний час?" Подумал я и остановился посмотреть. Они приближались. Я увидел в
звёздном свете её женское лицо. Я услышал в тишине её слова. Она
говорила мужчине, как сильно она его любит, как сильно она всегда
должна его любить, а потом они скрылись из виду и из слуха. Кейт, эта
женщина была тобой?

Она сидела, глядя на него, её голубые глаза расширились, губы приоткрылись, руки
сжались в кулаки, словно в трансе от ужаса.

"Это была ты, Кейт?" — повторил её возлюбленный. "Должен ли я верить своим глазам?"

Она с трудом заставила себя заговорить.

"О, Реджинальд! — воскликнула она, — что ты наделал! «Почему, почему ты пошёл
туда?»

В её голосе слышалось смятение, на лице было написано ужас, но ничего
больше. Ни стыда, ни вины, ни замешательства — ничего, кроме печали
и сожаления.

Убеждённость, которая всё это время не покидала его, что всё будет хорошо,
теперь стала сильнее, чем когда-либо; но его лицо не изменилось.
показать это — возможно, неосознанно, в глубине души он надеялся, что
всё будет не так хорошо.

"Возможно, мне не стоило туда идти, — холодно сказал он, — но я
уверяю вас, я очень плохо представлял себе, что увижу и услышу. Услышав
и увидев, я, боюсь, должен потребовать объяснений."

- Которого я не могу тебе дать, - сказала Кейт, заливаясь краской и пристально глядя
в его темные глаза.

- Ты не можешь дать мне! - надменно заявил Реджинальд. - Я правильно тебя понял
правильно ли, Кейт?

Она положила свою руку на его руку нежным, ласкающим прикосновением и наклонилась
вперед. Она любила его слишком глубоко и нежно, чтобы выносить этот холодный, гордый
тон.

- Мы еще ни разу не ссорились, Реджинальд, - ласково сказала она. - Давай не будем
ссориться сейчас. Я не могу дать тебе того объяснения, о котором ты просишь, но папа даст.

Он поднес красивую руку к губам, почему-то чувствуя, что был
недостоин прикасаться к подолу ее платья.

«Ты ангел, Кейт, — неспособный на дурные поступки. Я должен был бы довольствоваться
объяснением, зная тебя так, как я знаю, но...»

«Но, тем не менее, оно у тебя должно быть. Реджинальд, мне жаль, что ты видел меня
вчера вечером».

Он посмотрел на нее, не зная, что сказать. Она печально смотрела в окно
на залитый солнцем проспект.

"Бедняга!" - сказала она, наполовину про себя. "Бедняга! Эти полуночные
прогулки - почти единственное утешение, которое у него есть в этом мире, и теперь он будет
больше бояться выходить на улицу ".

Стэнфорд по-прежнему сидел молча.

Кейт улыбнулась ему и отложила свою работу.

- Подожди меня здесь, - сказала она, вставая. - Папа в своем кабинете. Я
поговорю с ним.

Она вышла из комнаты. Стэнфорд сидел и ждал, чувствуя себя более неуютно
никогда в жизни он себя так не чувствовал. Ему тоже было любопытно. Что за семья
Тайна вот-вот должна была раскрыться перед ним? Что за секрет был спрятан в
Дантон-Холле?

"Я слышал, что в каждом доме есть скелет, — подумал он, — но я
и представить себе не мог, что один из них спрятан в этом романтичном старом особняке.
Возможно, я видел призрак Дантон-Холла, как и остальные. Как
спокойно Кейт восприняла это! — на её лице не было ни тени вины или раскаяния. Если я
когда-нибудь окажусь злодеем, моему злодейству не будет оправдания с ее
стороны".

Кейт отсутствовала почти полчаса, но
нетерпеливому официанту это показалось небольшим столетием. Когда она вошла, на ее лице были следы слез.
Она взглянула на него, но её лицо было совершенно спокойным.

"Папа ждёт тебя, — сказала она, — в своём кабинете."

Он встал, подошёл к двери и нерешительно остановился.

"Где я найду тебя, когда вернусь?"

"Здесь."

Она сказала это тихо и немного грустно. Стэнфорд подошел к тому месту, где она
стояла, обнял ее - очень необычный для него поступок - и
поцеловал ее.

"Я абсолютно уверен в твоей правоте, моя дорогая", - сказал он. "Я так же
уверен в твоей доброте и невиновности перед объяснениями твоего отца, как
Возможно, я добьюсь этого ".

Был свидетель этого любовного заявления о том, что ни один из них
ожидалось. Роза, устав от собственной компании, сбежала
вниз по лестнице, чтобы развлечь себя музыкой. Стэнфорд оставил
дверь приоткрытой, когда вернулся; и Роза успела как раз вовремя, чтобы увидеть объятия
и услышать нежную речь. И как раз вовремя, чтобы улететь до того, как Реджинальд
покинул гостиную и направился в кабинет.

В то утро Роуз не играла на пианино, но, запершись в своей комнате, сделала
большую часть того, что услышала и увидела. Гостиная была в
полном распоряжении Кейт, и она сидела, сложив руки, и смотрела на яркое мартовское небо.
утро. В доме шли повседневные дела, двери открывались и
закрывались, Грейс и Ини входили и выходили, доктор Фрэнк
пришёл навестить Агнес Дарлинг, которой уже почти стало лучше; а в кабинете Реджинальд
Стэнфорд слушал рассказ о ночной прогулке мисс Дантон.

"Вы должны были услышать об этом рано или поздно, — сказал капитан Дантон, —
между этим и следующим июнем. Как сейчас, так и в любое другое время.

Стэнфорд поклонился и стал ждать.

"Вы прожили в этом доме столько недель, что не могли не слышать о
больном наверху, за которым ухаживает Огден и который никогда не появляется в нашем
в середине, и о ком все в доме проявляют большее или меньшее любопытство?"

"Мистер Ричардс?" удивленно переспросил Стэнфорд.

- Да, мистер Ричардс, вы слышали о нем. Это был мистер Ричардс, которого вы
видели с Кейт прошлой ночью.

Реджинальд Стэнфорд уронил нож для разрезания бумаги, которым барабанил по столу, и
непонимающе уставился на капитана Дантона.

— Мистер Ричардс! — повторил он. — Мистер Ричардс, который слишком болен, чтобы покидать свою
комнату!

— Не сейчас, — спокойно ответил капитан Дантон. — Он был болен, когда впервые пришёл сюда.
Вы знаете, что было не так с Макбетом — болезнь, которую не могли вылечить врачи.
Это жалоба мистера Ричардса - больной разум. Раскаяние и ужас - вот
болезни и тюремщики этого несчастного молодого человека ".

Повисла мертвая пауза. Реджинальд Стэнфорд, все еще "широко раскрытый", пристально смотрел на
избранного им тестя и ждал чего-то более удовлетворительного.

— «Это неприятная история, — продолжил капитан Дантон приглушённым голосом, —
история о глупости, безумии и
вине молодого человека, но её нужно рассказать. Человеку, которого вы видели прошлой ночью, едва
двадцать три года, но все надежды на его будущее рухнули.
отныне он может быть не кем иным, как преследуемым изгоем, на душе которого лежит
пятно убийства.

«Боже правый!» — воскликнул его собеседник. — «И Кейт гуляет с таким человеком,
одна, в полночь?»

«Да, — гордо ответил отец Кейт, — и будет гулять снова, да будет на то воля Небес. Бедный
мальчик! бедный, несчастный мальчик!» Если бы мы с Кейт бросили его, он бы
действительно пропал.

«Для меня это всё равно что греческий язык», — холодно сказал Стэнфорд.
«Если этот человек — убийца, как вы говорите, ничто не может оправдать поведение мисс Дантон».

«Послушай, Реджинальд, мой дорогой мальчик — почти мой сын; послушай, и ты поймёшь».
ничего, кроме жалости к бедняге наверху и глубокой любви к моей благородной
дочери. Но сначала дайте мне честное слово, что то, что я вам расскажу, останется в тайне.


Реджинальд поклонился.

"Три года назад этот молодой человек, которого зовут не Ричардс, — начал
капитан Дантон, — сбежал из дома и начал жить самостоятельно.
Он всегда был своенравным, своевольным, страстным мальчиком, но все же любящим
и щедрым. Он сбежал от своих друзей в несчастный час страсти
и больше никогда к ним не возвращался; для больных, грешных, сломленных,
вернувшийся несчастный мужчина так же отличался от вспыльчивого,
порывистого, счастливого мальчика, как день отличается от ночи.

- Он сбежал из дома и уехал в Нью-Йорк. Он, как и я, был моряком; он
в девятнадцать лет командовал судном; но он бросил море,
и несколько месяцев зарабатывал на жизнь в этом городе, рисуя и
продавал акварельные наброски, в чем был удивительно умен.
Постепенно он начал скатываться вниз. Бутылка вина, игорный стол
стали первыми вехами на пути к разорению. Игорным залам
в конце концов, это стало его постоянным пристанищем. Однажды он стоил тысячи;
на следующий день у него не было ни гроша. Возбуждение росло в нем. Он
еще до конца года стал убежденным и печально известным игроком.

"Однажды ночью в его жизни наступил кризис. Он был в театре Бауэри, чтобы
посмотреть рождественскую пантомиму. Это было сказочное представление, и сцена была
переполнена балеринами. Среди них было одно, самое прелестное, как ему казалось,
создание, которое он когда-либо видел, в которое в одно безумное
мгновение он страстно влюбился. Его друг по имени Фернисс,
Он смеялся над его восторгом. «Разве ты не знаешь её, Гарри? — сказал он. — Она
живет в одном доме с тобой. Она маленькая гризетка,
девочка из магазина, которую наняли только для того, чтобы она выглядела красиво, пока длится эта волшебная
пантомима. Ты видел её раз пятьдесят».

" Да, он видел её много раз. Он вспомнил об этом, когда заговорил его друг
а ведь до сих пор он никогда не думал о ней. Новое увлечение
завладело им, душой и телом. Он познакомился с ней на следующее
утро и узнал, что она, как и сказал его друг, продавщица.
Какое ему было дело? Если бы она была сборщицей тряпья, для этого молодого безумца это было бы
всё равно. Через две недели он сделал ей предложение; через месяц они
поженились, и был сделан третий шаг на пути к разорению.


"Если бы она была хорошей женщиной — искренней и верной женой, — она могла бы
сделать из него нового человека, потому что он любил её со страстной преданностью, которая была частью его вспыльчивой натуры. Но она была порочной — такой же развратной, как и
красивой, — и довела его падение до трагической кульминации
ужасно быстро.

"До замужества у этой несчастной девушки был любовник, от которого она отказалась ради
более красивый и пылкий ухажер. Но она знала его дольше всех и,
возможно, любила его больше всех. Во всяком случае, он возобновил свои визиты после
женитьбы, как ни в чем не бывало. Молодой муж, полный любви
и уверенности, не заподозрил ничего дурного. Он санкционировал визиты и был в
самых дружеских отношениях с отвергнутым поклонником. Несколько месяцев
продолжалась эта тайная и постыдная связь, и обманутый муж
ничего не замечал. Именно Фернисс первым открыл ему глаза на правду, и
последовала ужасная сцена. Муж страстно отказывался верить в это.
слово против правды и чистоты жены, которую он любил, и назвал своего
друга лжецом и клеветником.

"Очень хорошо, - холодно сказал Фернисс, - хвастайся, сколько тебе заблагорассудится, дорогой
мальчик, а когда устанешь, иди домой. Он на час раньше вас
обычно возвращается. Вряд ли он уже ушел. Если ты найдешь свою хорошенькую
маленькую идолищу в одиночестве и по ее молитвам, не верь мне. Если ты найдешь мистера
Кросби наслаждается _t ;te-;-t;te_ с ней, затем возвращайся и извинись
за эти грубые обзывательства ".

"Он ушел, насвистывая, а полубезумный муж бросился в
проезжал дилижанс и ехал домой. Было уже начало одиннадцатого, но он обычно оставался за
игорным столом каждый вечер до часу дня, и его жена обычно
ложилась спать до его возвращения. Он тихо поднялся по лестнице, снимая ботинки,
и бесшумно открыл дверь. Там сидела его жена, а рядом с ней
что-то серьезно говорил брошенный любовник. Он расслышал его последние слова, когда тот
входил:

«Ты знаешь, как я любил — ты знаешь, как я люблю, в тысячу раз
лучше, чем он! Почему бы нам не улететь прямо сейчас? Оставаться дольше —
это пытка для нас обоих».

" Это были последние слова, которые произнёс несчастный. Игрок
был пьян - будем надеяться, что алкоголь и ревнивая ярость свели его с ума
на какое-то время. Последовала вспышка, выстрел из пистолета; Кросби,
Любовник своей виновной жены, издал дикий вопль, подпрыгнул в воздух и
упал на спину с простреленным сердцем".

Повисла еще одна мертвая пауза. На мгновение ровный голос капитана Дантона
прервался, и Реджинальд Стэнфорд погрузился в потрясенное молчание.

- Что было дальше, - продолжал капитан дрожащим голосом, -
безумец так и не узнал. У него сохранилось смутное воспоминание о криках его жены
о том, как комната наполнилась людьми; о том, как он обнаружил себя где-то под
звёзды, а его разум и сердце в огне. Он смутно помнит, как
на следующий день купил парик, усы и матросскую форму и
бродил по докам в поисках корабля. По одному из тех
таинственных провидений, которые случаются каждый день, первым,
кого он встретил на пристани, был я. Я не узнал его — да и как я мог в таком обличье, —
но он сразу узнал меня и заговорил. Я
узнал его голос, взял его на борт своего корабля и выслушал
историю, которую я вам только что рассказал. Со мной он был в безопасности. Детективы были
обыскивали город в поисках убийцы; но на следующий день я отплыл в Англию,
и он оказался вне их досягаемости. Во время плавания он заболел; все
недели, пока мы пересекали Атлантику, он лежал в бреду,
сотрясаемый лихорадкой. Мы все думали, доктор и все остальные, что он никогда не
доберется до другого берега; но жизнь одержала трудную победу, и ему постепенно стало
лучше. Кейт, как вы знаете, вернулась со мной. Она тоже услышала эту
трагическую историю и не могла ничего, кроме как жалеть и молиться за
унесённую бурей душу.

"Когда мы добрались до Канады, он всё ещё был слаб и болен. Я привезла его сюда
под вымышленным именем, и он весь день сидит взаперти в своих комнатах, и
отваживается выходить только ночью, чтобы подышать свежим воздухом. Его разум так и не
восстановился после той мозговой лихорадки. Он стал мономаньяком по
одному предмету - страху быть обнаруженным и повешенным за убийство.
Ничто не отвлечет его от одиночества, ничто не может побудить его
выйти на улицу, кроме как в полночь, когда все спят. Он — призрак,
который напугал Марджери и Агнес Дарлинг; он — тот мужчина, которого вы видели с
Кейт на территории поместья. Он цепляется за неё, как ни за кого другого.
Единственное утешение, оставшееся ему в этом нижнем мире, - это ночные прогулки
с ней. Она самая храбрая, лучшая, благороднейшая из девушек; она покидает
свою теплую комнату, свою постель ради холодных полуночных прогулок с этим несчастным
и страдающим мужчиной ".

Снова пауза. Реджинальд Стэнфорд посмотрел на бледное,
взволнованное лицо капитана Дантона.

"Вы рассказали мне ужасную историю", - сказал он. «Я едва ли могу винить этого
человека за то, что он сделал; но какое право он имеет на то, чтобы вы
чувствовали к нему симпатию и защищали его, как вы это делаете? Какое право он имеет на моё будущее
жена, что она должна была совершать эти ночные прогулки с ним, не сказав мне об этом?

"Самое веское оправдание, какое только может быть у мужчины, — был ответ, — он мой
сын — он единственный брат Кейт!

"Боже мой! Капитан Дантон, что вы говорите?

"Правду, — ответил капитан Дантон надломленным голосом. — Да поможет мне
Бог — да смилуется он над ним! Несчастный человек, чью историю вы услышали, —
тот, кто живёт в заточении под этой крышей, — мой единственный сын, Генри Дантон.

Он закрыл лицо руками. Реджинальд Стэнфорд сидел в замешательстве.

"Я и представить себе не мог такого, — в ужасе сказал он. — Я думал, ваш сын
умер!

- Они все так думают, - сказал капитан, не поднимая глаз, - но вы знаете
правду. Когда-нибудь, в скором времени, ты навестишь его, когда я
подготовлю его к твоему приходу. Теперь ты понимаешь все, что слышал и видел?

"Мой дорогой сэр!" - воскликнул Стэнфорд, хватая пожилого мужчину за руку.
"Простите меня! Что бы я ни увидел, я, должно быть, сошел с ума, усомнившись в Кейт.
Твой секрет в такой же безопасности со мной, как и с тобой самим. Сейчас я тебя покину;
Я должен увидеть Кейт.

- Да, бедное дитя! Люби ее и доверяй ей всем сердцем,
Реджинальд, потому что она достойна.

Реджинальд Стэнфорд вышел, всё ещё ошеломлённый услышанным, и
вернулся в гостиную. Кейт сидела там, где он её оставил, и
мечтательно смотрела на ясное небо.


"Моя дорогая, — сказал он, наклонившись к ней и коснувшись её бледного лба, — ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сомневался в тебе? Ты самая верная, самая лучшая,
самая храбрая из женщин.

Она подняла полные любви и слёз глаза на красивое лицо
своего жениха.

"Я надеюсь, что те, кого я люблю, будут со мной — и даже больше. Прежде чем я стану лживой или
вероломной, я молю небеса, чтобы я могла умереть."




Глава XII.

Гарри Дантон.


Весенний полдень. Мартовское солнце ярко светит в канадском небе,
легкий и ласковый ветер, серебристый туман висит над рекой и
болота. Небольшие потоки быстро тающего снега разлились по
территории; пруд с рыбой, замороженный льдом, оттаивал под воздействием таяния
под воздействием солнечных лучей резиновые туфли и подоткнутые юбки были
незаменимые предметы первой необходимости для улицы.

Роуз Дантон в резиновых сапогах, с подоткнутыми под себя юбками и всем прочим, пыталась убить
время в этот приятный день, бесцельно прогуливаясь по мокрой
земле. Она выглядела очень красивой и кокетливой в этом малиновом
из-под её тёмного шёлкового платья виднелась нижняя юбка; жокейская шляпа с пером
небрежно сидела на её блестящих локонах; но её красота была для Роуз лишь тщеславием
и душевной болью. Что толку в розовых
щёчках, мягких карих глазах, каштановых локонах, изящных ножках и лодыжках,
когда рядом нет никого живого, чтобы смотреть и восхищаться? Какой был смысл
красиво одеваться и очаровательно выглядеть для кучки бесчувственных
смертных, для которых это была старая история, о которой не стоило и думать?
Солнечный мартовский день никак не отразился на лице Роуз; "угрюмый" - единственное
слово, которое расскажет вам, как она выглядела. Бедная Роза! Было довольно тяжело
быть безнадежно влюбленным, чувствовать себя с каждым днем все хуже и понимать, что все это
бесполезно. Было немного нехорошо иметь все, что она хотела в течение
восемнадцати лет, а затем быть отвергнутой очаровательным молодым офицером, которому она отдала
все свое сердце. Ибо мистер Стэнфорд снова потерялся. Как раз в тот момент, когда она
подумала, что ее птичка наверняка попалась в силки - о чудо! он расправил свои ослепительные
крылья и взмыл ввысь, к облакам, и стал недосягаем, как никогда.
Проще говоря, он вернулся к своей старой любви и улетел с
новый, как раз тогда, когда она была в нем больше всего уверена.

Целая неделя прошла с той ночи на тамарак-уок, той
ночи, когда он казался таким нежным и влюбленным, несравненным
обманщиком! А он едва ли сказал ей полдюжины слов. Он был
снова у подножия своего первого соверена, он был самым преданным из
помолвленных мужчин; Кейт была королевой часа, Роуз нигде не было. Это было
трудно, это было жестоко, это было постыдно. Роуз плакала и бранилась в
уединении своей девичьей комнаты и ненавидела мистера Стэнфорда, или говорила, что ненавидит;
и могла бы увидеть свою прекрасную старшую сестру в саване.
все удовольствия в жизни.

Итак, в этот солнечный день Роуз вяло бродила туда-сюда,
думая, что если такая погода продержится, то лёд на пруду с рыбками
скоро растает, и самоубийство станет самым простым делом на свете. Она
уныло ходила вокруг да около и гадала, что сказал бы мистер Стэнфорд
и что бы он почувствовал, когда однажды, в холодных, печальных сумерках,
они понесут ее, белую, безжизненную, с которой капала вода, перед ним, еще одну
более несчастную, ушедшую навстречу смерти! Она могла видеть себя - одетую в
белое, ее лицо белее платья, ее красивые каштановые кудри были мокрыми
и, обнимая её, уносил в опустевший дом. Она видела, как
Реджинальд Стэнфорд отпрянул, смертельно побледнел, и всё его будущее счастье
рухнуло при виде этого. Она представляла, как он в ужасе раскаивается, отказываясь от
Кейт, и становится скитальцем с разбитым сердцем на всю оставшуюся
жизнь. В этих размышлениях было мрачное наслаждение, и Роуз
ходила вокруг пруда, так сказать, упиваясь ими.

Когда часы показали три, один из конюхов вышел из
конюшни, ведя за собой двух лошадей. Она знала их — одна принадлежала мистеру Стэнфорду,
другая принадлежала Кейт. Мгновение спустя мистер Стэнфорд и Кейт появились на
крыльце, "в сапогах и со шпорами", готовые к поездке.
Англичанин помог своей даме взобраться в седло, поправил ее длинную юбку и
легко вскочил на своего коня. Роза многое бы отдала
, чтобы оказаться за много миль отсюда; но нужно миновать пруд с рыбками и увидеть ее, "деву
покинутую". Кейт весело прикоснулась к своей шляпе с пером; к шляпе Кейт
кавалер склонился к луке седла, и затем они скрылись из виду
среди распускающихся деревьев.

"Бессердечная, хладнокровная кокетка!" - подумала вторая мисс Дэнтон,
Роза, обращаясь к самому красивому из представителей своего пола, сказала: «Надеюсь, его лошадь убежит
вместе с ним и сломает ему шею!»

Но Роза не это имела в виду, и в следующее мгновение на её глазах выступили слёзы
от жалости к самой себе.

"Как плохо с его стороны — как плохо так со мной обращаться! Он знает, что я люблю его,
он заставил меня думать, что любит меня, а теперь ведёт себя так. Я
никогда не останусь здесь и не увижу, как он женится на Кейт! Я лучше умру! Я умру
или сделаю что-нибудь! Я сбегу и стану актрисой или монахиней — мне всё равно,
что из этого. Они обе романтичны, и люди всегда
«Что делают в таких случаях — по крайней мере, я читала много романов, где они
так поступали!» — размышляла мисс Дантон, продолжая кружить вокруг пруда с рыбками.

Грейс, окликнувшая из окна проходящего внизу слугу,
заставила её посмотреть в сторону дома как раз вовремя, чтобы увидеть, как что-то
белое мелькает в открытом окне спальни на ветру. Спальня
помещения располагались по всему третьему этажу Дантон-холла - по шесть на каждом
помещения. Комната мистера Стэнфорда находилась в передней части дома, и это было
из комнаты мистера Стэнфорда выпорхнул белый предмет. Роза наблюдала за этим
когда он приземлился на небольшую нерастаявшую снежную горку, и, поспешив к ней,
поднял его. Это была часть письма — лист почтовой бумаги, разорванный пополам,
с текстом на обеих сторонах. Он был написан рукой Реджинальда Стэнфорда, и
без лишних слов (хотя вы будете шокированы, услышав это) мисс Роуз
решительно начала читать его. Оно начиналось внезапно, с части
незаконченного предложения.

— Ты называешь меня злодеем! Возможно, я не буду злодеем,
в конце концов. Ангел с каштановыми локонами по-прежнему ангел,
но, Лодердейл, клянусь, я не хочу ничего делать.
неправильно, если я могу с этим поделать. Если это _kismit_, как говорят турки, моя
судьба, что я могу поделать? Что будет, то будет; если каштановые локоны и
желто-карие глаза - моя судьба, то кто я такой - потомок многих
Стэнфордс - что я должен сопротивляться? Тем не менее, если судьба займется своими
делами и оставит меня в покое, я подойду к цели как
мужчина. Кейт великолепна; я всегда это знал, но никогда не ценил её так, как сейчас.
Что-то случилось недавно — неважно что, — и это подняло
её в моих глазах на недосягаемую высоту. В ней есть что-то грандиозное
о девушке - что-то слишком великое и благородное в ее взвинченной натуре
для такого негодяя, как я! Это _entre nous_,
однако, если я говорю вам, что я негодяй, то по секрету. Я
счастливчик, не так ли, что у меня есть выбор из двух земных ангелов
? И всё же иногда я жалею, что мне так повезло; я не хочу
плохо себя вести — я не хочу разбивать ничьи сердца, но всё же…

Это закончилось так же внезапно, как и началось. Щеки Роуз
запылали, прежде чем она закончила. Она всё поняла. Он был связан
своей сестре; он пытался быть честным, но он любил ее! Если бы не он
признался в этом - разве она не могла все еще надеяться? Она всплеснула руками во внезапном,
экстатическом восторге.

"Он любит меня больше всех, - подумала она, - и той, кого он полюбит больше всего, будет
та, кого он выберет".

Она сложила драгоценный документ и спрятала его в карман. Она
посмотрела в окно, но листки с незаконченным письмом больше не выпорхнули
.

"Беспечный человек! - подумала она. - оставлять такие красноречивые письма на свободе.
Если бы Кейт нашла их, или Грейс, или Ини! Они не могли не
понять это. Я хотел бы осмелиться сказать ему; но я не могу."

Она повернулась и пошла в дом. Больше никаких унылых прогулок вокруг
пруда с рыбками. Роза снова была счастлива.

Самоубийство откладывалось на неопределенный срок, и монахиней могла стать Кейт, а не
она. Кейт была его обещанной женой; но здесь много недоговоренностей; и
вторая мисс Дантон побежала в свою комнату, распевая "Пусть расцветет новая надежда".

Если бы сердце Роуз было разбито, она бы всё равно
тщательно оделась. В тот вечер в доме должен был состояться званый ужин,
и среди гостей был виконт, недавно приехавший поохотиться на лосей.
Виконту было сорок, но он не был женат, у него был длинный список
более длинная родословная; и кто знал, какой эффект могли произвести на него сверкающие карие глаза и
золотисто-бронзовые волосы и сладкие улыбки? Итак, позвали Юнис
, и она надела свежевымытые каштановые локоны и широкий
халат из серебристого шелка, отделанный дорогим кружевом. Прелестная обнаженная фигура
шею и руки украшали бледные жемчужины, а ниспадающие локоны были
небрежно зачесаны назад гроздьями жемчужных бусин.

— Вы выглядите прекрасно, мисс! — воскликнула Юнис, не в силах сдержать восхищение.
— Я никогда раньше не видела вас такой красивой. Платье вам очень идёт.
Вы выглядите великолепно!

Роуз бросила торжествующий взгляд на своё отражение в зеркале.

"Правда, Юнис? Я выгляжу почти так же хорошо, как Кейт?"

"Иногда вы красивее, мисс Роуз, на мой вкус. Если бы у мисс Кейт были
красные щёки, но иногда она бела, как мрамор."

"Так и есть, но некоторым людям нравится такой стиль. Полагаю, мистер Стэнфорд
так и делает, Юнис?

"Осмелюсь сказать, что так, мисс."

"Вы считаете мистера Стэнфорда красивым, Юнис?

"Очень красивым, мисс, и таким приятным. Не высокомерным и надменным, как некоторые
молодые джентльмены, которых я видела. Он всем нравится."

"Что Кейт наденет этим вечером?" спросила Роуз, и ее сердце
затрепетало от похвалы.

"Черное кружево, мисс, и ее жемчуга. Ей больше всего идет синее, но она
наденет черное.

"Как поживает Агнес Дарлинг?" - спросила Роуз, переключаясь на другую тему.
- Я не видел ее два дня.

- Становится лучше, мисс; она может все время находиться в холмост-холле, но
она отошла в тень. Есть что-нибудь еще, мисс?

- Больше ничего, спасибо. Вы можете идти.

Юнис ушла, а Роуз, опустившись в кресло-качалку, коротали время
до обеда за книгой. Она услышала, как мистер Стэнфорд и Кейт приближаются.
они вместе поднимаются наверх, над чем-то смеются и расходятся по своим комнатам, чтобы
переодеться.

"Интересно, пропустит ли он часть своего письма", - нервно подумала она.
"Что бы он сказал, если бы я отдала это ему и сказала, что прочитала? Нет!
Я не осмелюсь этого сделать. Я ничего не скажу об этом, и пусть он сколько угодно переживает из-за потери
сколько ему угодно".

Роза спустилась в гостиную, когда прозвенел последний звонок, и обнаружила, что
раскланивается с полудюжиной незнакомцев, среди которых был полковник лорд Эллертон
остальные. Лорд Эллертон, который был очень похож на лорда Дандрири во всех отношениях
взял его под руку, подал руку Кейт и Стэнфорду с улыбкой и
неописуемый взгляд завладел Роуз.

«Тебя одевала твоя фея-крёстная, Роуз? Я никогда не видела тебя такой
ошеломляющей. Что это?»

Роуз дерзко тряхнула кудрями, хотя кончики её пальцев покалывало от
похвалы.

- Крестница моей феи-крестной не привела бы тебя в замешательство, если бы
Вон той Клеопатрой не завладел этот отвратительный пэр
королевства. Я достаточно хорош для более сурового курорта ".

"Что из этой речи вы имеете в виду? Ты выглядишь красивой, чтобы
очаровать виконта?"

"Я выгляжу красивой, потому что ничего не могу с этим поделать, и я никогда не опускаюсь до
очаруйте любого, мистер Стэнфорд, даже виконта. Кстати, вы
не поссорились с Кейт, не так ли?

"Конечно, нет. Почему я должен?"

"Конечно, почему ты должен! У нее есть полное право гулять по
территории в полночь с любым джентльменом, которого она выберет.

Она сказала это довольно горько. Стэнфорд вызывающе улыбнулся.

" _Chacun ; son gout_, знаете ли. Если Кейт нравится гулять по ночам, у неё, конечно,
должен быть кавалер. Когда она станет миссис Стэнфорд, я постараюсь
отучить её от этой привычки."

"Ты сказал ей, что я с тобой? — спросила Роуз, сверкнув глазами.

"Моя дорогая Роза, я никогда не рассказываю сказки. Кстати, когда мы устроим
еще одну прогулку при луне? Мне кажется, я очень редко тебя вижу
в последнее время.

- У нас больше не будет полуночных прогулок, мистер Стэнфорд, - резко сказала Роза
- и вы видите во мне ровно столько, сколько я хочу, чтобы вы видели. Мой
господин, прошу прощения, вы обращались ко мне?

Она отвернулась от Стэнфорда, сидевшего рядом с ней и разговаривавшего под прикрытием
звона ложек и ножей, и озарила лорда Эллертона, сидящего напротив, своей самой ослепительной улыбкой
. Да, пэр был
обращаясь к ней, он хотел задать какой-то вопрос, касающийся местных
Канадцев, на который Кейт была не в состоянии ответить.

Роза все знала об этом и немедленно взяла его светлость на буксир. Все
чары, известные хорошеньким маленьким кокеткам, были применены к
виконту, как когда-то раньше они были применены к сэру Рональду
Кит.

Кейт улыбнулась Реджинальду и тут же уступила пэра. Король
или кайзер были для нее почти ничем по сравнению с этим красавцем
идолом по другую сторону стола.

Ужин закончился, и дамы ушли. В гостиной Кейт сидела
сама села за пианино, чтобы спеть ошеломляющий дуэт с Розой. Прежде чем это
закончилось, появились джентльмены, и снова лорд Эллертон обнаружил, что
его взяли в плен и усадили рядом с Розой - каким образом, он сам не знал. Как
вертелся у нее язычок! И все это время глаза лорда Эллертона
блуждали по Кейт. Как и в случае с сэром Рональдом, чары прелестной Роуз не
подействовали; величественная красота Кейт затмила её, как солнце
затмевает звёзды. Когда наконец он смог без грубостей уйти, он
встал, поклонился юной леди и, пересекая длинную гостиную,
встал у пианино, где Кейт все еще сидела и пела. Стэнфорд
прислонился к инструменту, но уступил свое место
виконту и мгновение спустя оказался рядом с Розой.

"Обмен - это не грабеж", - сказал он. "Не повредит ли спросить, как вы
добились успеха?"

Роза сердито посмотрела в смеющиеся темные глаза.

"Я не понимаю, что ты имеешь в виду".

"Моя дорогая маленькая бесхитростная Роза! Следует ли мне выразиться яснее? Когда ты должна быть
Леди Эллертон?

- Мистер Стэнфорд...

- Моя дорогая Роуз, не сердитесь. Он слишком стар и слишком уродлив - пусть это будет низко сказано
- для самой красивой девушки Канады!"

— В смысле, я?

— В смысле, ты.

"Почему ты не исключаешь Кейт?"

"Потому что я думаю, что ты красивее Кейт?"

"Ты не считаешь! Я знаю лучше! Я тебе не верю!"

"Тогда не верь мне".

"Ты думаешь, что в мире нет никого, похожего на Кейт".

- Неужели? Кто тебе сказал?

«Мне не нужно ничего говорить; поступки говорят громче слов».

«И что же говорят мои поступки?»

«Что ты обожаешь землю, по которой она ходит, и ценишь её немного ниже,
чем ангелов».

«Так и есть». То есть я не то чтобы боготворю землю, по которой она ходит, — я
ещё не настолько далеко зашёл, — но я ставлю её чуть ниже
ангелов, конечно.

— Тогда этого достаточно. Почему бы тебе не остаться с ней, а не приходить сюда,
раздражая меня?

"О, я тебя раздражаю, да? Ты ведь не это имела в виду, Роуз?

"Да, это, — сказала Роуз, поджав губы. — Зачем ты приходишь?

— Потому что… вы ведь не обидитесь, правда?

"Нет."

"Потому что я очень вас люблю."

"Любите меня! — воскликнула Роуз, и её сердце забилось быстрее, — а вы помолвлены с Кейт!
Как вы смеете говорить мне такое, мистер Стэнфорд?"

Слова Роуз были именно такими, какими и должны были быть, но тон Роуз был
совсем не суровым. Стэнфорд поудобнее устроился на диване.

- Потому что мне нравится говорить правду. Не обращай внимания на виконта, Роуз; ты
он тебе безразличен, и если ты только подождешь и будешь хорошей девочкой,
тот, кто тебе небезразличен, может сделать тебе предложение на днях. Вот,
Доктор, на нашем диване найдется место еще для одного.

- Я буду в порядке? - спросил доктор Фрэнк, останавливаясь.

- Вовсе нет. Мы с Роуз обсуждаем политику. Она считает, что Канаду
следует присоединить к Соединённым Штатам, а я так не думаю. Что вы думаете
по этому поводу?

Доктор Дантон занял освободившееся место, и Стэнфорд продолжил разговор:
и начали обсуждать политику, пока Роуз с отвращением не встала и не ушла.

"Я думал, на этом все закончится", - сказал Стэнфорд. "Бедняжка
девочка! эта тема слишком тяжела для нее".

- Только я знал, что вам конец, мистер Стэнфорд, - сказал доктор Дантон. - Я
должен был подумать, что прерываю флирт.

- Вовсе нет. Поначалу мы с Роуз не очень ладили. Боюсь,
я ей невзлюбил ее, и я просто пытаюсь подвести ее к более
Христианский склад ума. Парню нравится быть в хороших отношениях со своей
сестрой."

"Так и есть. Я заметил, что вы и наша очаровательная мисс Роуз были в
обнаженные кинжалы еще до того, как вас должным образом представили друг другу; и я не мог
объяснить это иначе, чем предположив, что ты занимался с ней любовью
и бросил ее - возможно, на какой-нибудь другой планете.

Смеющимися от удивления глазами Стэнфорд смотрел в лицо
невозмутимый Доктор, у которого не дрогнул ни один мускул.

- Клянусь жизнью, Дантон, - воскликнул он, легко положив руку на
плечо Доктора, - тебя следовало бы сжечь за то, что ты волшебник! Какие еще
планета ты думаешь, это был?"

"И что вывих лодыжки, то у вас еще достаточно сильны?" - то
невпопад спросил врач.

Реджинальд Стэнфорд рассмеялся.

"Проницательнейший из людей! Кто рассказывал вам сказки?"

"Моя собственная природная проницательность. Сколько недель ты пролежал?"

"Три", - все еще смеясь.

"Я был здесь в то время, и я помню внезапную страсть, с которой Роуз
каждый день совершала длительные поездки верхом. Я не мог представить, что было
причиной. Думаю, теперь я могу.

- Доктор Дантон, ваша проницательность делает вам честь. Она милая малышка
девочка и лучшая из медсестер.

"И ты знаешь... Но, возможно, ты обидишься".

"Не я. Выкладывай".

"Что ж, тогда, я думаю, жаль, что вы были помолвлены до того, как вывихнули
лодыжку".

— Вы правда так думаете? Могу я спросить почему?

"Я думаю, что Роуз была бы такой очаровательной миссис Стэнфорд.

"Я тоже так думаю, — сказал мистер Стэнфорд, сохраняя самообладание. — Но разве Кейт не подойдёт?

"Мисс Дантон великолепна; ей следовало бы выйти замуж за императора, но нет, судьба
поставила ей подножку. Вторая дочь капитана Дантона должна быть
единственной.

- Ты действительно так думаешь?

- Я действительно так думаю.

"Какая досада!" - сказал Стэнфорд, поглаживая усы. "Как вы думаете,
это можно исправить?"

"Я думаю, да".

— Бросив — это тоже некрасивое слово — бросив Кейт?

— Именно.

— Но она разобьёт ей сердце.

- Нет, не разобьет. Я врач и знаю. Сердца никогда не разбиваются, разве что
в женских романах. Это самая жесткая часть человеческой анатомии ".

"Какая утешительная мысль! И ты действительно советуешь мне бросить
Кейт, и прижму к груди прекрасную, обворожительную Розу?"

"Ты не могла бы сделать лучше".

— «А если я это сделаю, не придётся ли мне расплачиваться с этим
чудовищным отцом? Мне вышибут мозги ещё до того, как закончится
медовый месяц».

"Не понимаю, почему, если ты женишься на одной из его дочерей,
ему будет всё равно, на какой именно? С виконтом и баронетом у ног
несравненная Кейт, он должен быть рад избавиться от вас.

- Мне кажется, доктор Дантон, вы говорите на необычайно простом английском.

"Это слишком просто? Я остановлюсь, если ты так говоришь".

"О, нет. Прошу тебя, продолжай. Мне от этого лучше. И, кроме того, я не знаю, но
что я согласен с тобой.

"Я так и думал. Я думал так некоторое время".

"Вы ревновали, доктор? Раньше ты был довольно внимателен к Розе, если я
правильно помню.

- Ужасно ревнив; но что толку? Она подарила мне _куп де конг;_
давным-давно. То, что я всё ещё жив и разговариваю с тобой, — самое
убедительное доказательство, которое я могу привести в пользу того, что сердца не разбиваются.

"В конце концов, - сказал Стэнфорд, - я не верю, что ты когда-либо заходил слишком далеко
с Розой. Моя величественная невеста подходит тебе больше. Если я поймаю тебя на
слове, и она отвергнет баронета и виконта, ты можешь попытать
удачи.

- Это было бы хуже, чем бесполезно. С таким же успехом я могла бы полюбить какую-нибудь яркую,
конкретную звезду и надеяться завоевать ее, как мисс Дантон. Ах, вот она
идёт!

Опираясь на руку лорда Эллертона, мисс Дантон с улыбкой подошла к ним.

"Вы двое замышляете измену, раз сидите с такими серьёзными лицами
весь вечер?" — спросила она.

"Вы угадали, - ответил ее возлюбленный, - это измена. Доктор, я
подумаю над тем, что вы сказали".

Он встал. Лорд Эллертон передал свою прекрасную спутницу ее законному
владельцу и вернулся к Розе, которая листала книгу красоты; и
Доктор Дантон подошёл к Ини, которая напевала себе под нос, сидя за
пианино, и со странной улыбкой выслушал её песню:

«Улыбнись снова, моя дорогая,
Не плачь, что я покидаю тебя;
Я решил отправиться в путь —
прими это, хотя тебе и грустно.
Смотри! Солнце, луна и звёзды
сияют по всему миру,
То ли близко, то ли далеко,
На твоем любящем скитальце.

"И у моря бывают приливы и отливы,
Ветер и облака обманывают нас;
Летняя жара и зимний снег
Ищут нас, но оставляют нас.
Таким образом, мир становится старым и новым -
Почему вы должны быть сильнее?
Я долго был верен тебе,
Теперь я больше не верен.

"Как больше не тоскует мое сердце,
Или твои улыбки поработили меня,
Позволь мне поблагодарить тебя, прежде чем мы расстанемся,
За любовь, которую ты подарил мне.
Посмотри на майские цветы, мокрые от росы
Пока они не отцвели -
Разве я не должен вернуться к тебе,
Ищи другого любовника."

Доктор Дантон рассмеялся.

«Я долго был верен тебе,
но теперь я больше не верен!»

«Вы поёте о самых ужасных чувствах — разве вы не знаете,
мисс Ини?»

Мистер Стэнфорд рядом с Кейт, лорд Эллертон, вежливо слушающий Роуз, и
Доктор Фрэнк с Ини никогда не замечали, как летит время, и были удивлены,
обнаружив, что уже почти полночь. Гости разошлись, "огни были
погашены, гирлянды увяли, и банкетный зал опустел" для всех, кроме
Реджинальда Стэнфорда и капитана Дантона. Они были одни в длинной,
полутёмной гостиной.

- Сегодня вечером ты займешь место Кейт, - говорил капитан, - и будешь
Компаньоном Гарри в его прогулке. Я сказал ему, что кто-то другой знает
его секрет. Я изложил все обстоятельства.

- Как он это воспринял? Он был раздражен?

"Нет; сначала он был немного напуган, но признал, что я не мог поступить
иначе. Бедняга! Ему не терпится увидеть тебя сейчас. Если ты возьмешь
свое пальто, ты найдешь его здесь, когда вернешься.

Мистер Стэнфорд в спешке побежал наверх и вернулся в меховой шапке и
пальто через десять минут. Молодой человек, высокий и стройный, но бледный до
мерзость, с ввалившимися щеками и ввалившимися глазами, стояла, закутанная в
длинный плащ, рядом с Капитаном. Вы могли видеть, что он был красив,
даже несмотря на бескровную бледность, в его больших
голубых глазах было что-то такое, что поразительно напоминало вам Кейт.

"Вы двое уже знаете друг друга", - сказал Капитан. "Я считаю вас обоих
сыновьями".

Реджинальд схватил протянутую руку Гарри Дантона и сердечно пожал её.

"Будучи братьями, я надеюсь, что мы скоро познакомимся поближе, — сказал он.
"Сегодня вечером я заменю Кейт на прогулке в Тамариновой роще. Надеюсь, нас не заметят.
Надеюсь, нас никто не увидит.

"Надеюсь, что нет", - сказал Гарри, поежившись от страха. "Меня
видели так много людей, и я так многих напугал, что начинаю бояться
выходить из своей комнаты ни днем, ни ночью".

"Думаю, бояться нечего", - весело сказал Стэнфорд, когда они
вышли и спустились по ступенькам. - Знаешь, они принимают тебя за привидение.
Позволь им продолжать так думать, и с тобой все будет в порядке. Ты отдал
Дантон-Холл все, что хотел, чтобы сделать его идеальным - это дом с привидениями ".

"Здесь водятся привидения", - мрачно сказал его спутник. "Чем я лучше
любого другого злого духа? О Небо! - воскликнул он страстно, - "Этот ужас
о той жизни, которую я веду! Запертый в тюрьме, которую я не смею покинуть, преследуемый
день и ночь видением этого убитого человека, всякая надежда и
благословение, которое хранит жизнь, ушло навсегда! Иногда мне кажется, что я
схожу с ума!"

Он приподнял кепку и подставил холодный ночной ветер своему пылающему
лбу. Последовала долгая, невыразительная пауза. Когда Реджинальд Стэнфорд заговорил,
его голос был низким и приглушенным.

— Вы совершенно уверены, что человек, в которого вы выстрелили, был убит? Вы, конечно, едва ли ждали,
чтобы убедиться в этом, и как вы можете с уверенностью сказать, что рана была
смертельной?

"Молю Небеса, чтобы в этом были хоть какие-то сомнения!" - простонал молодой человек.
мужчина. "Моя цель безошибочна; я видел, как он упал с простреленным сердцем".

Его голос перешел в хриплый шепот. Снова повисла пауза.

"Ваша провокация была великолепна", - сказал Реджинальд. "Если что-то и может смягчить вину
убийство ближнего, так это это. Вы совершенно уверены... Но
возможно, я не имею права говорить об этом.

«Говори, говори!» — воскликнул Гарри Дантон. «Я заперт в этих ужасных
комнатах с конца недели до конца недели, и единственное, что
удерживает меня от безумия, — это разговоры о том, что я сделал. Что вы делали?»
собираетесь сказать?"

"Я хотел спросить вас, были ли вы совершенно уверены - вне тени
сомнения - в виновности вашей жены? Иногда мы совершаем ужасные ошибки в
таких вопросах".

"Никакой ошибки не было", - ответил его спутник с внезапным выражением
боли на лице, - "ее и не могло быть. Я видел и слышал так же ясно, как вижу и
слышу тебя сейчас. Ошибки быть не могло".

"Ты знаешь, где твоя... где она сейчас?"

"Нет!" - все с тем же выражением муки на лице. - Нет, я никогда о ней не слышал
с той ужасной ночи. Возможно, она мертва, или хуже, чем мертва, задолго до этого
этого.

- Ты очень любил ее, - сказал Реджинальд, побуждаемый сказать это
выражением этого жуткого лица.

- Любил ее? - повторил он. - У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я любил ее.
Я думал, что она чиста, невинна, прекрасна и
женственна, а она — о, глупец, что я мог поверить ей, как поверил! —
думать, как она заставила меня думать, что я завладел всем её сердцем!

«Хотите, чтобы кто-нибудь попытался найти её для вас? Её судьбу ещё
можно выяснить. Я поеду в Нью-Йорк, если хотите, и сделаю всё, что в моих
силах».

— Нет, нет, — был ответ. — Какой в этом смысл? Если бы ты её нашёл
что это даст завтра? Лучше пусть ее судьба останется навсегда
неизвестной, чем мои худшие опасения оправдаются. Лживая, порочная, деградировавшая, какой я ее
знаю, я не могу забыть, как безумно я любил ее - я не могу забыть, что я
люблю ее до сих пор ".

Они шли по тропе, усыпанной тамариском, в морозном свете звёзд, и всё вокруг было
тихим и спокойным — небо, усеянное серебряными звёздами, такое
безмятежное, земля, белая от снежного покрова, такая тихая и
спокойная, — ничто не тревожило, кроме человеческого сердца, всё было в
покое, кроме его измученной души.

«Я задерживаю тебя здесь, — сказал Гарри, — и уже поздно, и холодно».
Я эгоистичен и требователен в своем несчастье, как, боюсь, знает бедняжка Кейт. Давайте
войдем.

Они направились к дому. Когда они вошли, Реджинальд запер дверь,
и молодые люди вместе поднялись наверх. Огден сонно опустился на
стул и вскочил при виде них. Гарри Дантон протянул руку
со слабой грустной улыбкой.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я рад, что пополнил список своих друзей.
Надеюсь, мы скоро снова встретимся. Спокойной ночи и приятных снов.


— Мы будем встречаться так часто, как ты пожелаешь, — ответил Реджинальд. — Я искренне
сочувствую тебе. Спокойной ночи.

Белое, отчаявшееся лицо преследовало Реджинальда Стэнфорда во сне всю ночь,
как будто он и впрямь был призраком. Он был рад, когда наступило утро и он
смог избавиться от призраков из мира грёз в суете повседневной
жизни. Спускаясь по лестнице, он остановился в холле, чтобы посмотреть на
утро, сырое, холодное, тёмное и унылое. Пока он стоял, кто-то
прошёл мимо него, поднимаясь в верхние спальни для прислуги, —
маленькое бледное создание, похожее на заблудившийся дух в своём чёрном
платье, — Агнес Дарлинг.

"Ещё один призрак?" — подумал мистер Стэнфорд, сбегая по лестнице. "Они
Не так уж неправы те, кто называет Дантон-Холл домом с привидениями.




Глава XIII.

Занятие любовью.


Мрачный мартовский день, земля твердая, как железо, покрытая черным инеем,
дикий ветер треплет чахлые деревья и жалобно воет вокруг
старого дома. Безрадостный, зимний день, грозящий бурей; но, несмотря на
его зловещий вид, молодёжь из Дантон-Холла отправилась на
долгую прогулку в санях. Реджинальд и Кейт взяли с собой маленький резвый экипаж,
Роуз, Ини, мистера Говарда-младшего, мисс Говард и доктора Фрэнка, в
больших трёхместных семейных санях. Под звон серебряных колокольчиков,
раскаты девичьего смеха и хор прощаний с капитаном и
Грейс, стоявшая на каменном крыльце, удалилась.

Капитан Дантон и его экономка провели унылый мартовский день очень
уютно вдвоем. В камине ярко горел огонь, гостиная была как
восковая статуэтка в идеальном порядке; Грейс с шитьем сидела у своего
любимого окна. Капитан Дантон с монреальским "Истинным свидетелем" сидели
напротив, читая ей новости. Грейс не очень глубоко интересовался
политическими вопросами, волновавшими тогда Канаду, или действиями и
высказывания канадского законодательного органа; но она слушала с видом
довольного внимания ко всему. Вскоре капитан отложил газету
и выглянул наружу.

- Девочки и мальчики попадут в шторм, как я им и говорил,
так и будет. Мы с тобой поступили мудрее всего, Грейс, оставшись дома.

Грейс улыбнулась и сложила свою работу.

"Куда ты идешь?" - спросил Капитан.

"Чтобы забрать остаток этой вышивки у Агнес Дарлинг. Вы знаете,
что это такое?"

"Откуда мне знать?"

"Ну, тогда это часть свадебного наряда мисс Кейт. Скоро наступит июнь,
хотя сегодня это не очень заметно."

Она вышла и спустилась в швейную. В полном одиночестве у
у окна, быстро орудуя иглой, сидела бледная швея.

- Вы закончили с этими лентами, мисс Дарлинг? Ах, я вижу, вы закончили, и
очень красиво. Я готова их принять и отнесу наверх. Это
рукава, над которыми вы работаете?

Мисс Дарлинг ответила утвердительно, и Грейс повернулась, чтобы уйти. На
пороге она остановилась.

"Вы неважно выглядите, мисс Дарлинг," — ласково сказала она. — "Не работайте
слишком поздно. Спешить некуда."

Она вернулась в гостиную, где капитан Дантон, который очень
в последнее время ему нравилось общество экономки, и он все еще сидел. А Агнес Дарлинг,
одна в уютной маленькой швейной комнате, усердно работала, пока горел свет
. Когда стало слишком темно для изящной вышивки, она положила ее на
колени и посмотрела на зимний пейзаж.

Гроза, которая грозила весь день, быстро усиливалась. Ветер
усилился до штормового, сотрясая окна и двери, раскачивая
деревья и с воем уносясь над унылыми болотами к бурному заливу
и стремительной реке. Крупные снежинки порхали в свинцовом воздухе,
всё быстрее и быстрее, и быстрее, пока всё не исчезло в головокружительном
облаке падающей белизны. Дикий и пустынный вечер, который делал
приятную маленькую комнату с розовым огнём, ковром и красивой
мебелью в десять раз приятнее. Мрачный и ужасный вечер
для всех путников — очень холодный и быстро темнеющий.

Швея сидела, пока унылый дневной свет медленно угасал, её
руки безвольно лежали на коленях, а большие, печальные тёмные глаза были устремлены на
быстро падающий снег. Признаки болезни и печали никуда не делись.
заметнее, чем когда-либо, были ее истощенная фигура и бесцветное лицо, и румянец
отблески огня играли на ее траурном платье. Усталая и
одинокая, она выглядела как умирающий день.

Вскоре, перекрывая вой штормового ветра, донесся другой
звук - громкий звон колокольчиков на санях. Смутно сквозь трепещущую
белизну снежной бури она увидела, как сани подкатили к двери,
и их пассажиры, заливаясь смехом, быстро вбежали в
дом. Она могла слышать этот веселый смех, эти женские интонации и
топот ног в гетрах по лестнице. Она могла слышать более глубокий
голоса джентльменов, которые топали и отряхивали снег со своих
шляп и пальто в холле. Она прислушалась и снова посмотрела на
зимние сумерки.

"О! - подумала она с усталой грустью. - Какие счастливые люди есть на
свете! Женщины, которые любят и которые любимы, у которых есть все, чего желают их
сердца: дом, и друзья, и молодость, и надежда, и счастье.
Женщины, которые едва ли знают, даже понаслышке, о таких несчастных, как
я.

Она отошла от окна к камину и, прислонившись к каминной полке,
устремила взгляд на мерцающее пламя.

"Мой день рождения, - сказала она себе, - этот долгий, одинокий, безрадостный день.
Безрадостный, как моя потерянная жизнь, как мое мертвое сердце. Всего двадцать два, и все
то, ради чего стоит жить, уже ушло.

Она снова подошла к окну. Далекая, бледная и тусклая сквозь

"Не все!" - была лучшая мысль, которая пришла ей в голову в ее
горечь: "Не все, но о! какой далекой кажется страна покоя!"

Она прислонилась к окну, как раньше прислонилась к каминной полке, и
достала из-за пазухи медальон, который всегда носила.

"Сегодня, двенадцать месяцев назад, он подарил мне это - свой подарок на день рождения. О, боже
дорогой! Муж мой! где, во имя всего святого, ты находишься в эту ненастную
ночь?"

Раздался стук в дверь. Она снова сунула медальон за пазуху,
подавила подступающие к сердцу истерические слезы, пересекла
комнату и открыла дверь. Ее посетителем был доктор Дантон.

- Я так и думал, что найду вас здесь, - сказал он, входя.

- Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Дарлинг? Не очень хорошо, о чем ясно свидетельствует ваше лицо
Дайте мне вашу руку - она холодна как лед! Мое дорогое дитя, в чем дело
теперь проблемы?

От доброты его тона она внезапно сломалась. Она была одна.
она так долго размышляла в одиночестве о своих проблемах, что впала в
истерику. Ей не хватало только этого доброго голоса и взгляда, чтобы открыть закрытые шлюзы
ее сердца. Она закрыла лицо руками и разразилась
страстными рыданиями.

Доктор Фрэнк мягко подвел ее к креслу и встал, прислонившись к
камину, глядя на угасающий огонь и не говоря ни слова. Он знал, что истерика
пройдет, если ее оставить в покое; и когда рыдания стали
менее сильными, он заговорил.

- Ты слишком много сидишь одна, - тихо сказал он. - Это вредно для тебя. Ты
ты должен бросить это, или ты совсем сломаешься.

- Прости меня, - сказала Агнес, пытаясь подавить рыдания. "Я слаба и
несчастна и ничего не могу с этим поделать. Я не хотела плакать сейчас".

- Вы слишком часто бываете одна, - повторил Доктор. - Так не годится. Вы слишком много думаете
о прошлом и слишком сильно унываете в настоящем. Так тоже не годится
. Ты должна бросить это.

Его спокойный, властный тон каким-то образом успокоил ее. Слез стало меньше
Они были горячими, и она подняла свое бедное, бледное лицо.

"Я очень глупа, но сегодня мой день рождения, и я ничего не могла поделать..."

Она снова не выдержала.

— Всё из-за того, что ты так много времени проводишь в одиночестве, — повторил доктор Фрэнк. — Это не
поможет. Агнес, сколько раз я должен тебе это говорить? Ты знаешь, что о тебе
говорят в доме?

"Нет, — она быстро подняла взгляд в тревоге.

"Они обвиняют тебя в том, что у тебя что-то на уме. Слуги смотрят на
тебя с подозрением, и все это происходит из-за твоей любви к одиночеству, твоей
тишины и печали. Перестаньте, Агнес, перестаньте.

- Доктор Дантон, - жалобно воскликнула она, - что я могу сделать? Я самая
несчастная женщина во всем мире. Что я могу сделать?"

"Тебе нет необходимости быть самой несчастной женщиной в мире;
тебе совсем не обязательно быть несчастным.

Она подняла на него побелевшие, безмолвные глаза с мольбой, ее губы и руки
дрожали.

"Не волнуйтесь, не волнуйтесь. У меня нет для вас новостей, но я
думаю, что могу пожелать вам спокойной жизни. Я не думаю, что это было привидение, которое ты
видел той ночью.

Она тихо вскрикнула, а затем села, побледнев, и стала ждать.

"Я не думаю, что это было привидение," — повторил он, понизив голос. "Я
не думаю, что он умер."

Она ничего не сказала, а лишь сидела, глядя на него с бледным неподвижным
лицом.

"Тебе не нужно носить траур, Агнес," — сказал он.
дотронувшись до её чёрного платья: «Я верю, что ваш муж жив».

Она ничего не ответила. Если бы от этого зависела её жизнь, она не смогла бы
вымолвить ни слова, не смогла бы отвести взгляд от его лица.

"У меня нет никаких доказательств того, что я говорю, но я уверен в этом так же, как в своих собственных мыслях.
Я верю, что ваш муж жив... я
верю, что он обитатель этого самого дома.

Он остановился в тревоге. Она откинулась на спинку стула, синеватая бледность
смерти разлилась по ее лицу.

"Я должен был подготовить тебя лучше", - сказал он. "Шок был слишком внезапным.
Может, мне сходить за стаканом воды?"

Она сделала легкое отрицательное движение и прошептала:

"Подожди!"

Несколько мгновений она боролась со своим прерывистым дыханием, а затем
смогла сесть.

- Тебе снова лучше? Мне сходить за водой?

- Нет, нет! Скажи мне...

Она не смогла закончить предложение.

— У меня нет никаких убедительных доказательств, — сказал доктор Дантон, — но у меня есть сильнейшее
внутреннее убеждение. Я считаю, что ваш муж скрывается в этом
доме. Я считаю, что вы видели его той ночью, а не призрака.

— Продолжайте, продолжайте! — выдохнула она.

— Вы слышали о мистере Ричардсе, инвалиде, запертом наверху, не так ли?
нет? ДА. Что ж, этот таинственный человек - ваш муж.

Она поднялась и встала рядом с ним, белая как смерть.

- Вы уверены?

- С моральной точки зрения - да. Как я уже говорил, у меня пока нет доказательств, и я не стал бы
сказал бы тебе так скоро, если бы не видел, как ты умираешь буквально в нескольких дюймах от моих глаз.
Теперь ты можешь сохранять бодрость духа, маленький унылый?

Она прижала руки к бешено колотящемуся сердцу, всё ещё не будучи
до конца уверенной, что не ослышалась.

"Вы должны хранить всё это в строжайшем секрете," — сказал доктор, — "пока я
не смогу убедиться в своих подозрениях. Говорят, женщины не умеют хранить
секреты — это правда?"

«Я сделаю всё, что вы мне скажете. О, слава небесам! Слава небесам за
это!»

Она обрела дар речи, и истерика снова грозила ей. Доктор
Дантон повелительно поднял палец.

"Не надо!" — властно сказал он. «Я этого не потерплю! Больше никаких слёз, или я
возьму свои слова обратно». «Скажи женщине хорошие новости, и она заплачет;
скажи ей плохие новости, и она сделает то же самое. Как мужчина должен с ними обращаться?»

Он прошёл по комнате и посмотрел в окно на ночь, обдумывая этот
глубокий вопрос, но так и не смог разгадать загадку
как и тысячи его собратьев, которые раньше задавались этим вопросом
тем же вопросом. С минуту он смотрел на слепящий вихрь
снега, потом вернулся к швее.

"С тобой снова все в порядке и ты готов меня выслушать?"

Ее ответ был вопросом.

"Как ты это узнал?"

"Я этого еще не выяснил. У меня есть только мои собственные подозрения - правда, очень сильные
.

Тень сомнения омрачила ее лицо. Ее сцепленные руки
опустились.

- В конце концов, это всего лишь подозрение! Я боюсь надеяться, это кажется таким нереальным, таким
невероятно. Если бы это был Гарри, почему он должен был быть здесь? Почему капитан
Дантон должен защищать его?"

"Именно к этому я и подхожу. Вы очень мало знали своего мужа
до того, как вышли за него замуж. Вы уверены, что он не женился на вас под
вымышленным именем?"

При этих словах краска пробежала по ее бесцветному лицу. Врач
Дантон видел это.

- Вы уверены, что вашего мужа звали Дарлинг? повторил он
настойчиво.

- Я не уверена, - еле слышно произнесла она. "У меня есть основания думать, что это не так".

"Вы знаете, как его звали?"

"Нет".

"Тогда я знаю. Кажется, его звали Дантон.

"Дантон!"

"Генри Ричард Дантон - единственный сын капитана Дантона".

Она смотрела на него, затаив дыхание от изумления.

"Единственный сын капитана Дантона", - продолжал Доктор. - Вы не могли прожить все
эти месяцы в этом доме, не зная, что у капитана Дантона был
сын?

- Я слышал об этом.

"Три года назад этот сын сбежал из дома и отправился в Нью-Йорк
под вымышленным именем. Три года назад Генри Дарлинг впервые приехал в Нью-
Йорк из Канады. Генри Дарлинг совершает преступление и сбегает. Через несколько месяцев
сюда приезжает капитан Дантон с таинственным инвалидом, которого никогда не
видели, что он слишком болен, чтобы выходить из своей комнаты днём, но вполне способен совершать
полуночные прогулки по саду. Старая Марджери знала сына капитана
Дантона с детства. Она видит, как мистер Ричардс возвращается с одной из
этих полуночных прогулок, и падает в обморок. Она говорит, что видела
призрак мастера Гарри, которого в настоящее время считают мёртвым.
Вскоре после этого вы встречаете мистера Ричардса при подобных обстоятельствах и падаете
в обморок. Вы говорите, что видели призрак своего мужа,
Генри Дарлинга. Если сложить всё это вместе, к чему это приведёт?
Вы хорошо считаете?

Она не могла ему ответить. Неудержимое изумление от услышанного
то, что она услышала, снова лишило ее дара речи.

"Не трудитесь говорить, - сказал доктор Фрэнк, - мои новости
ошеломили вас. Я оставлю вас обдумывать все это в одиночестве, и я
надеюсь, что слезам и меланхоличным лицам придет конец. Так бывает всегда
Темнее всего перед рассветом. «Добрый вечер!»

Он собрался уходить, но она положила руку ему на плечо.

"Подождите минутку, — сказала она, найдя в себе силы. — Я так растеряна и
сбита с толку, что едва понимаю, что вы сказали. Но разве это должно
все будет правдой ... Ты знаешь... Ты знаешь... - она отвернулась. - Он считает меня
виновной!

"Мы выведем его из заблуждения; я могу предоставить ему доказательства, "сильные, как Священное Писание";
и, если он любит вас, он будет открыт для осуждения. Все наладится
через некоторое время; только наберись терпения и жди. Сохраняй доброе сердце, мое
дорогое дитя, и уповай на Бога".

Она бессильно опустилась в кресло, растерянно глядя на
огонь.

"Я не могу в это поверить, — пробормотала она. — Это как сцена из романа. Я
не могу в это поверить."

Она услышала, как за доктором Фрэнком закрылась дверь, — она услышала девичий голос
подойди к нему в холле. Это была мисс Роуз в шуршащем шелковом
вечернем платье, украшенном кружевами, лентами и драгоценностями, которые развевались и
сверкали вокруг нее.

"Агнес Дарлинг там?" подозрительно спросила она.

"Да. Я только что звонила профессионалу".

"Профессионалу! Я думал, с ней все в порядке.

- Выздоравливаю, моя дорогая мисс Роуз; я счастлив сообщить, что выздоравливаю.
обязанность добросовестного врача - ухаживать за своими пациентами до
полного выздоровления".

"Интересно, считают ли добросовестные врачи этот долг более обязательным в
у молодых и хорошеньких пациенток лучше, чем у старых и уродливых?

"Нет", - внушительно сказал доктор Фрэнк. "С точки зрения профессионала,
страдающий ближний - это страдающий ближний, и ничего
больше. Думай лучше о нас, моя дорогая девочка, думай лучше обо мне.

После обеда в гостиной капитан Дантон с Грейс в качестве
партнёра, доктор с Ини, сели за карточную игру. Кейт сидела за
фортепиано и пела дуэтом с мисс Говард. Мистер Говард стоял у
правого локтя мисс Дантон, преданно переворачивая ноты; и вскоре
Уютный бархатный диван, достаточно большой для двоих, Реджинальд и Роуз были
те-;-те-;-те.

В последующие дни доктор Фрэнк вспоминал эту
картину — изысканное лицо за пианино, стройную и величественную фигуру,
красивого мужчину и милую кокетку на диване. Песня, которую
они пели в тот вечер, спустя годы и годы после этого так же ярко
представлялась ему, как и тогда.

Песня закончилась. Белые пальцы мисс Дантон в кольцах порхали по
клавишам в блестящем вальсе. Джордж Ховард и Роуз кружились
в воздухе, и Стэнфорд наблюдал за ними с
полузакрытые глаза. И посреди всего этого, перекрывая звенящую музыку и
завывания дикого ветра, послышался звон бубенчиков на санях
и громкий звонок в дверь дома. Роза и Джордж Ховард прекратили свой
вальс. Летающие пальцы Кейт замерли. Карточная компания подняла головы
с любопытством.

"Кто бы это мог быть, - спросил капитан, - "кто стучит так громко и так поздно" в эту ненастную ночь
? "Кто бы это мог быть?"

Слуга, распахнувший дверь гостиной, открыл ему. "Мсье Ла
Туше", - объявила Бабетта и исчезла.

У Розы вырвался негромкий возглас изумления; мгновенный
нерешительная пауза. Капитан Дантон встал. Это имя было знакомо ему
по рассказам дочери. Но Роуз пришла в себя раньше, чем он успел
подойти, и вышла вперёд, её милое личико раскраснелось.


"Откуда вы свалились на мою голову?" — спросила она, невозмутимо пожимая ему руку. "Вы что, слетели с неба из Оттавы?"

"Нет," — ответил месье Ла Туш. "Меня занесло снегом из Лапрайри. Я приехал из
Монреаль на вечернем поезде и приехал сюда, несмотря на ветер
и непогоду".

Капитан Дантон вышел вперед; и Роуз, все еще немного смущенный,
представил мсье Ла Туша. Радушный капитан пожал ему обычную
Он сердечно пожал протянутую руку молодого человека, поприветствовал его и
тут же наложил вето на его уход в ту ночь.

"Здесь много спален, и это не та ночь, когда нужно гнать от двери
собаку врага. Моя кузина, мисс Грейс Дантон, месье Ла Туш;
моя дочь Эвелин и доктор Фрэнк Дантон."

Мсье Ла Туш с присущей ему грацией поклонился в ответ на эти бесцеремонные представления,
а затем Роза отвела его в уголок с пианино, чтобы там должным образом представить
. Она еще не решила, раздражена она или
рада видеть своего возлюбленного. Сколько бы нежности она ни дарила ему в жизни.
он - и, должно быть, с самого начала он был одним из самых хрупких -
давным-давно испарился, как дым. Но Роза и не думала тосковать в
девичьем одиночестве, даже если она потеряла очаровательного Реджинальда, и она знала
этот невзрачный старик мечтал оказаться на земле между двумя табуретками.

Мсье Ла Туш имел счастье произвести приятное впечатление на
всех, кому его представляли. Он был очень хорош собой, с темными
Канадские глаза, волосы и оливковая кожа. Он был довольно невысоким и хрупким,
а его большие тёмные глаза были мечтательными, а улыбка — нежной,
как у девушки.

Мистер Стэнфорд уступил свое место на диване месье Ла Туш и поднялся
вскоре молодой канадец уже оживленно болтал по-французски.

"Почему ты не написала мне, что приедешь?"

"Потому что я не знал, что приеду. Роуз, я самый счастливый человек
на свете!"

Его темные глаза заблестели, оливковое лицо вспыхнуло. Роуз посмотрела на него
с удивлением.

- Как?

- Мне оставили целое состояние. Я богатый человек, и я пришел сюда, чтобы
сказать тебе, моя дорогая Роза.

- Целое состояние! - повторила Роза, открывая карие глаза.

- Да, моя любовь! Вы слышали, как я рассказывал о моем дяде в Лапрэри, который
очень богат? Что ж, он мертв и оставил все, что у него было, мне.

Роза всплеснула руками.

- И сколько же это?

- Сорок тысяч фунтов!

- Сорок тысяч фунтов! - повторила Роуз, совершенно ошеломленная величиной
суммы.

"Разве я не самый счастливый человек в мире?" спросил молодой наследник
с ликованием. - Я забочусь не только о себе, Роуз, но и о тебе.
Теперь ничто не помешает нашему браку.

Роза внезапно поникла и принялась поправлять браслеты.

- Я возьму долю в банке у моего отца, - продолжал молодой человек.
мужчина: «И завтра я поговорю с твоим отцом, чтобы он дал согласие на наш
брак!»

Роуз всё ещё теребила браслеты, её щёки то краснели, то бледнели. Она
могла видеть Реджинальда Стэнфорда, не поднимая глаз, и никогда он не был так
красив в её глазах; никогда она не любила его так, как любила сейчас.

"Ты ничего не говоришь, Роуз," — сказал её возлюбленный. — _Mon Dieu!_ ты ведь не можешь
любить меня меньше!

"Тише! — довольно резко сказала Роуз, — они тебя услышат. Дело не в этом,
но... но я пока не хочу выходить замуж. Я слишком молода.

"В Оттаве ты так не думала.

- Что ж, - раздраженно сказала Роза, - теперь я так думаю, и этого достаточно. Я пока не могу
выйти замуж; по крайней мере, не раньше июля.

"Я с удовольствием подожду до июля", - сказал Ла Туш, улыбаясь. "Без сомнения,
к тому времени вы почувствуете себя старше и мудрее".

- Твой отец знает? - спросила Роза.

"Да, я сказала ему перед отъездом из дома. Они все в восторге. Моя мать
и сестры передают тебе бесконечную любовь".

Роза некоторое время молчала, задумчиво крутя свой браслет.
Ей нравилось богатство, но Реджинальд Стэнфорд нравился ей больше всего на свете
богатство в мире. Жюль Ла Туш, обладавший сорока тысячами фунтов стерлингов, был
не так-то просто было сдаться; но она была готова в любой момент бросить
его ради сравнительно бедного англичанина. У нее не было желания
обидеть своего возлюбленного. Если ее самые заветные надежды рухнут, он будет самой
желанной партией.

"Что с тобой, Роза?" обеспокоенно спросил Жюль. "Ты
изменилась. Ты не та, какой была в Оттаве. Даже твои письма в последнее время
уже не те, что раньше. Почему это? Что я наделал?"

"Глупый ты парень, - сказала Роза, улыбаясь, - ничего! Я не изменилась.
Тебе это только кажется".

"Тогда я могу поговорить с твоим отцом?"

"Подожди до завтра", - сказала Роза. "Я подумаю об этом. Ты получишь
мой ответ после завтрака. А теперь не делай такое вытянутое лицо - для этого нет
на самом деле нет повода ".

Роза покорно оставалась рядом с ним весь вечер; но она украдкой бросала больше
взглядов на любовника Кейт, чем на своего собственного. Жюль Ла Туш почувствовал
неуловимую перемену в ней; и все же ему было бы трудно
определить это. Его натура была мягкой и ранимой, и он любил хорошенькую,
непостоянную, румяную красавицу с глубиной и искренностью, которых она была совершенно
недостойна.

Тем вечером, наверху, в своей комнате, Роуз сидела у камина и произносила тосты
ее ноги и размышления. Да, размышления. Она не часто бывала виновата в этом;
но сегодня вечером она взвешивала все "за" и "против" своего собственного дела. Если она
откажется позволить Жюлю поговорить с ее отцом, ничто не убедит его
что ее любовь не угасла. Он мог уйти в гневе, и она могла
потерять его навсегда. Это было последнее, чего она желала. Если она проиграет
Реджинальд, было бы некоторым утешением сразу после этого выйти замуж за
более богатого мужчину. Это было бы местью; это доказало бы, как мало она о нем заботится
; это лишило бы его удовольствия думать, что она томится по
девичье одиночество для него. Кроме того, публичное объявление о ее
помолвке и предстоящем браке с месье Ла Туш могло бы побудить его к
осознанию того, как сильно он ее любит. "Как сияют благословения, когда они
улетают!" а ревность безошибочно подводит медлительных влюбленных
к делу. Никакие вопросы о том, правильно это или неправильно, не беспокоили
спокойную совесть второй мисс Дантон.

В целом всё говорило в пользу того, чтобы месье Ла Туш поговорил с
папой. Роза решила, что он должен поговорить, сняла свою шляпку и
пошла спать.

На следующий день месье Ла Туш недолго пребывал в неведении; он получил ответ
до завтрака. Утро было солнечным и мягким, но снег лежал
высокими сугробами со всех сторон; и Роуз, сбежав по лестнице за десять минут до
завтрака, застала своего возлюбленного в открытой двери холла, где он
наблюдал за птицами и курил сигару. Роза подошла к нему очень миловидно
застенчиво, и молодой человек отбросил сигару и посмотрел на нее
с тревогой.

- Какое чудесное утро, - сказала Роза. - Какие великолепные сани нас ждут
.

- Я не собираюсь говорить о катании на санях, - решительно заявил мсье Ла Туш.
«Вы обещали мне ответ сегодня утром. Что это?»

Роуз начала играть со шнурком и кисточками.

"Что это?" — повторил канадец. "Да или нет?"

"Да!"

Тревожное выражение лица месье Ла Туша сменилось восторгом, но мисс Грейс
Дантон спускалась по лестнице, и ему пришлось быть сдержанным. Грейс задержалась
на несколько минут, чтобы поговорить о погоде, и Роуз воспользовалась
этим, чтобы сбежать.

После завтрака, когда семья расходилась, месье Ла Туш вышел
из комнаты вслед за капитаном Дантоном и попросил его об услуге
интервью. Капитан выглядел удивленным, но с готовностью согласился и повел
путь в свой кабинет, ни тени правды не мелькнуло у него в голове.

Это ужасное испытание для самых удачливых женихов, "разговор с папой", было
начинать было очень трудно; но мсье Ла Туш, ободренный воспоминанием о
сорока тысячах фунтов, кое-как сумел начать. Он сделал свое
предложение со скромной неуверенностью, которая не могла не понравиться.

«Мы давно любим друг друга», — сказал молодой человек, — «но я
и не мечтал, что заговорю с тобой так скоро. Я был всего лишь клерком в нашей
хаус, и мы с Розой предвкушали долгие годы ожидания. Это наследство,
однако, устранило все финансовые препятствия, и Роуз дала мне
согласие поговорить с вами.

Представьте себе удивление капитана. Его маленькая кудрявая Роза, на которую он
смотрел как на высокого ребенка, помолвленного!

- Боже мой! - наивно воскликнул капитан Дантон. - Вы застали меня
совершенно врасплох! Даю вам слово чести, я никогда не думал о таких
вещах!"

"Надеюсь, вы не будете возражать, сэр; я искренне люблю вашу дочь".

В тревожных расспросах не было необходимости. Капитан Дантон понятия не имел о
возражаю. Он хорошо знал семью Ла Туш; ему нравился этот
скромный молодой ухажер; и от сорока тысяч фунтов за его дочь без приданого
было нелегко отказаться.

- Возражай! - воскликнул он, схватив его за руку. - Только не я. Если вы с Роуз любите друг друга
я последний в мире, кто помешает вашему счастью. Возьми ее,
мой мальчик, с наилучшими пожеланиями твоего счастья.

Молодой канадец попытался выразить свою благодарность, но сломался при
первых словах.

"Неважно", - сказал капитан, смеясь. "Не пытайтесь благодарить меня. Твой
отец, конечно, знает?

"Да, сэр. Я разговаривал с ним перед отъездом из Оттавы. Он и вся наша семья
в восторге от моего выбора".

"И когда это должно быть?" - спросил капитан, все еще смеясь.

"Что?"

"Свадьба, конечно!"

Смуглое лицо месье Ла Туша покраснело, как у девушки. «Я не знаю, сэр. Мы
ещё не дошли до этого».

«Тогда позвольте мне помочь вам преодолеть трудности. Устройте двойную свадьбу».

«Двойную свадьбу?»

«Да. Моя дочь Кейт выйдет замуж за мистера Стэнфорда пятого
июня». Почему бы не устроить двойное свидание?

"С удовольствием, сэр, если Роуз согласна!"

- Тогда пойди и спроси ее. Но сначала, конечно, после этого ты останешься с
нами на некоторое время?

"Я могу остаться на неделю или две; после этого дела вынудят меня
уехать".

"Что ж, делами нужно заняться. Иди, поговори с Розой, и успеха тебе
!"

Жюль нашел Розу в гостиной, одну. По его лицу было видно, что
беседа прошла на редкость удачно. Он сел рядом с ней
и рассказал о том, что произошло, закончив предложением её отца.

"Скажи «да», Роуз," умолял Джулс.
"Я могу ждать до июня, и мне бы хотелось, чтобы это была двойная свадьба."

Лицо Розы стало пунцовым, и она отвернула голову. Знакомое
объявление о женитьбе Реджинальда на ее сестре, как о чем-то само собой разумеющемся,
ужалило ее в самое сердце.

- Ты не возражаешь, Роуз? - спросил он неловко. - Ты выйдешь замуж
в тот же день?

- Решайте, как хотите, - раздраженно ответила Роза. «Если я должен
жениться, то не так уж важно, когда именно».

В тот день, когда дамы встали из-за обеденного стола, капитан Дантон
поднялся.

"Подождите минутку, — сказал он, — я хочу предложить тост, прежде чем вы уйдёте.
Наполните бокалы и выпейте за долгую жизнь и процветание мистера и миссис
Жюль Ла Туш».

Все, кроме Грейс, были в восторге, а Роуз чуть не выбежала из
комнаты. Месье Ла Туш произнес скромную благодарственную речь, а затем мистер
Стэнфорд придержал дверь, чтобы дамы могли пройти.

Роуз не было в гостиной, когда они вошли, и Кейт побежала в
свою комнату, но дверь была заперта, и Роуз не впустила ее.

"Уходи, Кейт," — сказала она почти страстно. «Уходи и оставь меня
в покое».

Роуз провела весь вечер в своей комнате, к удивлению остальных. Молодой канадец
был в центре внимания и принимал почести с достоинством.
сдержанная скромность, которая так отличала его и которая делала таким
противоположность блестящему и застенчивому мистеру Стэнфорду.

На следующее утро Роза спустилась к завтраку с застенчивым и странным видом.
Однако еще до окончания трапезы застенчивость, совершенно чуждая ей
обычный характер, довольно быстро прошел, и она согласилась присоединиться к
катание на санях в Ришелье, соседнюю деревню.

Их было шестеро: Кейт и мистер Стэнфорд, Роуз и мистер Ла Туш,
Ини и доктор Фрэнк. Сэр Рональд Кит некоторое время
назад уехал в турне по стране с лордом Эллертоном и его
память уже ушла в прошлое.

Капитан через час после их отплытия разыскал Грейс в
столовой, где она сидела за работой. Он выглядел серьезным и встревоженным и,
присев рядом с ней, сказал то, что должен был сказать, со многими опасениями.

"Я вдвое старше ее", - подумал он. - У меня есть сын, который годится ей в мужья
как я могу надеяться?

Но, несмотря на это, он говорил, а Грейс слушала, бездумно положив шитье на
колени; одной рукой она прикрывала лицо, а другую держала в его руке. Он говорил
долго и серьёзно, а она слушала, молча и прикрыв лицо рукой.

«А теперь, Грейс, моя дорогая, ты всё слышала. Что ты скажешь? Когда я
потеряю своих девочек, вернусь ли я к прежней жизни или останусь? Я не смогу
остаться, если ты не скажешь «да», Грейс. Я вдвое старше тебя, но я
очень сильно тебя люблю и сделаю всё возможное, чтобы ты была счастлива. Моя дорогая, что ты скажешь?»
Она впервые подняла на него глаза, полные слёз.

"Да!"




ГЛАВА XIV.

ПЫТАЮСЬ БЫТЬ ПРАВДИВЫМ.


Поздно вечером группа катающихся на санях вернулась в отличном
расположении духа - сплошное возбуждение после долгой поездки по морозному воздуху.
Полумесяц и серебряные звезды усеивали глубокое канадское небо,
сверкая холодным блеском на твёрдом белом снегу, они весело зазвенели,
подходя к двери.

"О, какая ночь!" — воскликнула Кейт. "Противоестественно заходить в дом."

"Противоестественно сидеть на улице, — ответил Реджинальд. "Лунный свет
очень хорош, но я хочу есть."

В тот день компания, ехавшая на санях, уже пообедала, но была готова
к повторному обеду. В полдень они остановились в деревенской гостинице и
насладились жареной ветчиной, яйцами и чёрствым канадским хлебом, а затем
отправились бродить по холмам и лесам.

Как это произошло, никто, кроме Реджинальда Стэнфорда, так и не узнал; но это произошло
случилось так, что Кейт шла рядом с Жюлем Ла Туш по крутому заснеженному
хилл, и Реджинальд был рядом с Розой на тусклой, мрачной лесной тропинке. Роза
не возражала. Она шла рядом с ним, очень хорошенькая, в черной
шляпке с длинным белым пером и маленькой белой вуалью. Они шли,
не разговаривая, пока её глупое сердце не затрепетало, и она не
смогла больше этого выносить. Она остановилась в лесном проходе,
сквозь который пробивался бледный мартовский свет, и впервые
посмотрела на него.

— Куда мы идём? — спросила она.

"Прогуляться, — ответил мистер Стэнфорд, — и поговорить. Вы не боитесь, я
надеюсь?

"Боюсь? — сказала Роуз, краснея. — Чего мне
бояться?

"Меня!"

— А почему я должна вас бояться?

"Может быть, потому, что я могу заняться с вами любовью? Вы этого хотите?

"Нет."

"Тогда идёмте."

Он предложил ей руку, и Роуз осторожно вложила свои пальцы в перчатке в его
рукав, и её сердце забилось сильнее, чем когда-либо.

— Вы собираетесь замуж, — сказал он, — а у меня не было возможности
поздравить вас. Позвольте мне сделать это сейчас.

— Спасибо.

«Ваш месье Ла Туш — приятный малый, Роуз. Я от всего сердца
желаю вам с ним счастья в будущем».

"«Приятный малый» и я чрезвычайно вам
обязательны!" — её глаза сверкнули. — "А теперь, мистер Стэнфорд, если вы сказали всё, что хотели,
может, мы вернёмся?"

"Но я не сказал и половины того, что хотел сказать. Я хочу знать, почему ты
собираешься выйти за него замуж?

"А я хочу знать, — возразила Роуз, — какое тебе до этого дело?

"Будь вежлива, Роуз! Я уже говорил тебе однажды, если ты помнишь, что ты мне
очень нравишься. И поскольку ты мне нравишься, я, естественно, должен принять
— Забочусь о вашем благополучии. Зачем вы собираетесь на нём жениться?

"По любви!" — злобно сказала Роуз.

"Я в это не верю! Простите, что противоречу вам, дорогая Роуз, но
я в это не верю. Он симпатичный, как ягнёнок, и
стоит сорок тысяч фунтов, но я в это не верю!"

- Тогда не верьте этому. Во что вы верите или во что не верите, это
мне совершенно безразлично, - сказала Роза, глядя прямо
сжав губы, перед собой.

"Я тоже в это не верю. Какой смысл говорить такие вещи
мне?"

— Мистер Стэнфорд, вы хотите меня оскорбить? — в ярости спросила Роуз. — Отпустите
меня немедленно. Отведите меня к остальным. О, если бы папа был здесь,
вы бы не посмели так со мной разговаривать. Реджинальд Стэнфорд, отпустите меня.
Я вас ненавижу!

Потому что мистер Стэнфорд обнял ее за талию и смотрел сверху вниз
на нее своими темными дерзкими глазами. Что могла сделать Роза? - глупая,
измученная любовью Роза. Она не ненавидела его, и она разразилась совершенными
страстными рыданиями.

- Сядь, Роза, - сказал он очень нежно, подводя ее к поросшему мхом холмику
под деревом. - и, моя дорогая, не плачь. У тебя покраснеют глаза,
и распухнет твой нос, и ты будешь выглядеть некрасиво. Не плачь больше!

Если бы мистер Стэнфорд пытался целую неделю, он не смог бы привести более
убедительный аргумент.

Роуз изящно вытерла глаза, но не посмотрела на него.

"Вот и молодец!" — сказал Стэнфорд. "Я лучше соглашусь на всё,
чем обижу тебя. Вы любите мсье Ла Туш и ненавидите меня. Этого достаточно?"

"Давайте вернемся", - натянуто сказала Роза, вставая. "Я не понимаю, что вы
имеете в виду под такими разговорами. Я знаю, что это неправильно и оскорбительно".

"Вы чувствуете себя оскорбленным?" - спросил он, улыбаясь ей сверху вниз.

"Оставьте меня в покое!" - воскликнула Роза, и слезы страсти снова навернулись на ее глаза
. "Оставьте меня в покое, говорю вам! Ты не имеешь права так меня мучить
вот так!"

Он внезапно заключил ее в объятия и целовал снова и снова.

"Роза! Роза! моя дорогая! ты любишь меня, не так ли? Моя дорогая маленькая Роуз, я
не могу позволить тебе выйти замуж за Жюля Ла Туша или за кого-то другого.

Он разжал руки как раз вовремя.

"Роуз! Роуз!" — раздался где-то рядом чистый голос Кейт.

"Мы здесь, — ответил Стэнфорд, потому что Роуз потеряла дар речи;
и через две минуты они оказались лицом к лицу с мисс Дантон и месье Ла
Тушем.

Лицо мистера Стэнфорда было ясным, как голубое мартовское небо, но Роза выглядела такой же
раскрасневшейся и виноватой, какой себя чувствовала. Она старалась не смотреть ни на сестру, ни на
возлюбленного и невольно вцепилась в руку Реджинальда.

- Вы замышляли кого-нибудь убить? - спросила Кейт. "Ты выглядишь как
оно".

"Мы флиртовали", - сказал мистер Стэнфорд с самым безупречным
самообладанием. "Вы не возражаете, не так ли? Мсье Ла Туш, я отказываюсь от должности в вашу
пользу. Пойдемте, Кейт.

Роуз и Реджинальд за весь день не обменялись ни словом. Роза была очень
подавлена, очень спокойна. За весь день она почти не разжимала губ, чтобы
несчастная Джулс. Она почти не открывала их за ужином, разве что для того, чтобы
отведать что-нибудь, и весь вечер была неестественно тихой. Она удалилась в
угол с вязаньем в руках и отказывалась от разговоров и кофе
до самого сна. Она медленно и чинно поднялась наверх с этим
неописуемым подавленным выражением лица и пожелала всем спокойной
ночи, не глядя на них.

Ини, которая жила в одной комнате с Грейс, долго сидела на табурете перед камином в спальне
в ту ночь она долго мечтательно смотрела на тлеющие угли.

Грейс, сидевшая рядом с ней и расчесывавшая свои длинные волосы, наблюдала за ней в
молчании.

В какой-то момент Ини подняла взгляд.

"Как странно думать, что она вышла замуж."

"Кто?"

"Роуз. Это как-то странно. Я не против Кейт. Я слышала, что она собиралась выйти замуж,
ещё до того, как она приехала сюда; но Роуз — я не могу
в это поверить."

"Я давно это знала, — сказала Грейс. "Она сказала мне об этом в тот день, когда
вернулась из Оттавы. Я рад, что у нее все так хорошо получится ".

- Он мне очень нравится, - сказала Ини, - но он кажется слишком тихим для Розы.
Не так ли?

"Людям нравится выходить замуж за противоположность себе", - ответила Грейс. "Не за это, но
Роза сама становится удивительно тихой. За все это время ей не нашлось, что сказать.
вечер.

- Когда наступит июнь, будет очень одиноко, правда, Грейс? - спросила Ини
с легким вздохом. - Кейт поедет в Англию, Роуз - в Оттаву, твой
брат отправляется в Монреаль, и, возможно, папа снова сядет на свой корабль,
и там не будет никого, кроме нас с тобой, Грейс.

Грейс наклонилась и поцеловала нежное, задумчивое юное личико.

"Моя дорогая маленькая Ини, папа никуда не уезжает".

"Правда? Откуда ты знаешь?"

"Это секрет", - смеется и краснеет. "Если ты не будешь упоминать об этом, я
расскажу тебе".

"Не буду. Что это?"

Грейс наклонилась и прошептала, ее ниспадающие волосы скрывали лицо.

Ини вскочила и схватила её за руки.

"О, Грейс!"

"Ты сожалеешь, Ини?"

Ини обняла её за шею. Ини радостно целовала её.


"Я так рада! О, Грейс, ты больше никогда не уйдёшь!"

"Никогда, моя милая. А теперь давай больше не будем разговаривать; пора идти
спать.

Скорее к удивлению Ини, на следующее утро не было сделано никаких заявлений о
новом положении дел. Когда она пожелала отцу доброго утра
, поцеловав его, она только прошептала ему на ухо:

"Я так рада, папа".

Капитан улыбнулся, потрепал ее по бледной щеке и сел рядом.
завтракали, дружелюбно беседуя направо и налево.

После завтрака доктор Фрэнк, мистер Стэнфорд и месье Ла Туш с
большим псом Тайгером на поводке и ружьями за плечами отправились на утреннюю охоту.
Капитан Дантон отправился на часок к мистеру
Ричардсу.
Роуз уединилась с книгой в своей комнате, и Кейт осталась одна. Она попыталась поиграть, но в то утро ей было неспокойно, и
она бросила это занятие. Она попыталась почитать. Книга не заинтересовала её. Она
подошла к окну и посмотрела на солнечный свет, сверкающий на
тающем снегу.

«Я пойду прогуляюсь, — подумала она, — и навещу своих бедных соседей
в деревне».

Она взбежала по лестнице за шляпой и шалью и вышла из дома. Её бедные соседи
в деревне всегда были рады видеть красивую девушку, которая
так щедро тратила на них деньги и так ласково с ними разговаривала.
Она навестила полдюжины своих пенсионеров, оставив после себя приятные слова и
серебряные шиллинги, а затем направилась к церкви Святой
Крови. Рядом с ней, окружённой аккуратным садом с мощеными дорожками,
стоял дом священника. Кейт открыла калитку в сад и подошла к тому месту, где
Отец Фрэнсис стоял в открытой двери.

"Я пришла к тебе, — сказала она, — раз ты не хочешь прийти к нам.
Ты забыл своих друзей в Дантон-Холле? Ты не появлялся там
целую неделю."

"Я был слишком занят, — сказал отец Фрэнсис, — Кэр в Монреале, и всё
ложится на мои плечи. Входи."

Она последовала за ним в маленькую гостиную и села у открытого
окна.

"И что же нового в Дантон-Холле?"

"Ничего! О!" — сказала Кейт, краснея и улыбаясь, — "кроме ещё одной
свадьбы!"

"Ещё одной! Вы имеете в виду ещё две свадьбы?"

"Нет!" — удивлённо сказала Кейт, — "только одну. Роуз, ты же знаешь, отец, что нужно месье Ла.
Туше!"

Отец Франциск с улыбкой посмотрел на нее. - Значит, они тебе не сказали,
Значит?

- Что?

- Что твой отец собирается жениться!

Ее сердце замерло; комната, казалось, поплыла перед глазами от внезапности
потрясения.

"Отец Франциск!"

"Вам не сказали? Вы удивлены? Я уже давно этого ожидал.


"Вы шутите, отец Фрэнсис," сказала она, найдя голос, который на
мгновение ей изменил; "это не может быть правдой!"

"Это правда. Я вчера видел вашего отца, и он сам мне сказал."

"И кому же?"

Она попыталась закончить предложение, но ее непослушный язык не слушался.

- За Грейс! Я удивлен, что твой отец не сказал тебе. Если бы мне
приснилось, что это хоть в малейшей степени секрет, я бы, конечно, не стал
говорить. Она не ответила.

Он взглянул на нее и увидел, что ее щеки и губы стали пепельными
она пристально смотрела в окно.

— Дитя моё, — сказал священник, — ты молчишь. Ты не
разочарована — ты не огорчена?

Она встала, чтобы уйти, всё ещё бледная от сильного и внезапного потрясения.

"Вы сильно меня напугали, сказав мне это. Я и не мечтала о
другая заняла место моей дорогой покойной матери. Я очень эгоистична и
осмелюсь сказать, неразумна; но я думала, папа был бы доволен
сделать мой дом своим. Я очень любила своего отца и не могу
свыкнуться с мыслью, что в одно мгновение кто-то другой займет мое место.

Она направилась к двери. Отец Франциск последовал за ней.

- Одно слово, - сказал он. "В твоей власти, и только в твоей власти,
сделать твоего отца серьезно несчастным. Ты не имеешь права так поступать; он
был самым снисходительным из родителей к тебе. Запомни это сейчас - запомни
как он никогда не огорчал тебя, и не огорчай его. Могу ли я доверять тебе
сделай это?"

"Ты можешь доверять мне", - сказала Кейт, немного смягчившись. "Доброе утро".

Она пошла прямо домой, ее сердце было в мятежном смятении. С самого
начала она никогда не была особенно добра к Грейс; но только сейчас она почувствовала себя так,
будто положительно ненавидит ее.

"Как она посмела выйти за него замуж!" - подумала она, и кровь от гнева прилила к ее
щекам. "Как она посмела привязаться со своими тихими, квакерскими замашками
к его сердцу! Он вдвое старше ее, и ему остается только быть хозяйкой там, где
теперь, когда она выходит за него замуж, она служанка. О, как только папа мог подумать о
такое?"

Когда она пришла, Роуз застала ее в гостиной, она слушала Ини
с широко открытыми от удивления глазами. Как только Кейт вошла, она вскочила,
в состоянии крайнего возбуждения.

"Ты слышала новости, Кейт? О боже, помилуй меня! Во что катится
мир! Папа собирается жениться!"

— Я знаю, — холодно сказала Кейт.

"Кто тебе сказал? Ини только что рассказала мне, а Грейс сказала ей вчера
вечером. Это Грейс! Ты когда-нибудь! Только представь, называешь Грейс мамой!"

"Я никогда не буду называть её так.

"Значит, тебе это не нравится? Я сказал Ини, что тебе это не понравится. Что ты делаешь
— Что ты собираешься сказать папе?

"Ничего."

"Нет? Почему бы тебе не возразить? Скажи ему, что он достаточно взрослый и большой,
чтобы поступать разумно."

"Я не скажу ему ничего подобного, и я прошу тебя тоже не говорить.
Папа, конечно, имеет право поступать так, как ему вздумается. Нравится нам это или
нет, особого значения не имеет; Грейс Дантон с лихвой обеспечит нас
местами ".

Произнеся это с горечью, она повернулась, чтобы подняться в свою комнату. Уже взявшись за дверь
, она остановилась и посмотрела на Ини.

- Вы, без сомнения, довольны, Ини?

- Да, я доволен, - решительно ответил Ини. - Грейс всегда была мне как мать
— Я рада, что она станет моей настоящей матерью.

— Тебе повезло, — сказала Роуз, — потому что ты единственная,
кому придётся с ней мириться. Слава богу! Я собираюсь выйти
замуж.

— Слава богу! — повторила Ини. — В доме будет покой, когда
тебя в нём не будет. Я не знаю никого, кого бы я жалела так же сильно, как этого бедного
месье Ла Туша.

Кейт увидела в глазах Роуз гневную отповедь и поспешила уйти от
надвигающейся бури. Она оставалась в своей комнате до обеда и, войдя в столовую, обнаружила, что
отец сидит там один. Он бросил на неё тревожный взгляд.
это заставило ее вспомнить слова отца Франциска.

"Я все слышала, папа", - сказала она, улыбаясь и подставляя щеку.
"Я рад, что ты будешь счастлива, когда мы уедем".

Он облегченно вздохнул и поцеловал ее.

"Отец Франциск сказал тебе? Тебе нравится Грейс?

— «Я хочу нравиться всем, кто нравится тебе, папа», — уклончиво ответила она.

Пока она говорила, вошла Грейс, и, несмотря на себя, лицо Кейт приняло
тот холодный, гордый вид, который оно часто принимало; но она подошла к ней с
протянутой рукой. Она никогда не уклонялась от неприятных обязанностей.

"Прими мои поздравления, — холодно сказала она. — Надеюсь, ты будешь
«Счастлива».

На щеках
Грейс выступили два ярко-красных пятна, совсем не свойственных её обычному цвету лица. В ответ она лишь поклонилась и села за
стол.

Это была очень неприятная трапеза. Все были напряжены и сдерживались,
за одним исключением. Роза, которая
в последнее время была вся в даунсе, воспрянула духом среди всеобщего
уныния и затрепетала, как Роза прежних дней. Для нее идея
женитьбы ее отца была скорее хорошей шуткой, чем чем-либо иным. У нее не было
глубоких чувств, которые можно было бы уязвить, нежных воспоминаний, которые можно было бы задеть, и
Всеобщее смущение изрядно позабавило её.

"Ты бы слышал, как все говорят на ходулях, Реджинальд," — сказала она
несколько часов спустя, когда к ней вернулось хорошее настроение, когда
джентльмены вернулись. "Кейт, знаете ли, держалась с достоинством и была
неприступна, как принцесса королевской крови, а Грейс выглядела смущенной
и смущалась, а папа пытался быть неестественно веселым и
непринужденным, а Ини была беспокойной и напуганной, а я наслаждалась весельем.
ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь более забавном, чем "Папа женится"?

"Я никогда не слышал ни о чем более разумном", - решительно заявил Реджинальд.
"Грейс - королева домоправительниц, и из нее получатся розовые с рисунком
матроны. Я уже давно это предвидела и, уверяю вас, я
в восторге.

- Кейт тоже, - сказала Роуз, и ее глаза заблестели. "Вы бы видели, как она
поздравляла Грейс. Это было похоже на порыв северного ветра,
и мы все замерзли".

"Я рада, что Джун так близко", - сказала Кейт, слегка опираясь на плечо своего возлюбленного
. "Я не могла оставаться здесь и знать, что она была хозяйкой".

Мистер Стэнфорд, казалось, не слышал; он что-то свистел Тайгеру, неуклюже шагавшему по лужайке
. Когда он заговорил, то не глядя на нее.

"Я еду в Оттаву на следующей неделе".

"В Оттаву! С месье Ла Туш?" - спросила Кейт, в то время как лицо Розы вспыхнуло
.

"Да, он хочет, чтобы я поехала, и я согласилась. Я останусь до конца
апреля".

Кейт посмотрела на него немного задумчиво, но ничего не сказала. Роза резко повернулась
и побежала наверх.

"Мы будем скучать по тебе... Я буду скучать по тебе", - сказала она наконец.

"Это ненадолго", - небрежно ответил он. "Заходи и спой мне
песню".

Первый укол сомнения, который когда-либо приходил Кейт в голову относительно ее
красивого возлюбленного, охватил ее сейчас, когда она следовала за ним в
гостиную.

"Какой он беспечный! - подумала она. - как охотно покидает меня! И
Я ... могла ли я быть довольна где-нибудь в мире, где его не было?"

По какой-то загадочной случайности она выбрала песню Ини "Улыбнись
снова, моя самая дорогая любовь; не плачь, что я покидаю тебя".

Стэнфорд слушал это, его солнечное лицо омрачилось.

- Зачем ты это спела? - резко спросил он, когда она закончила.

- Тебе это не нравится?

"Нет, я не люблю цинизм, положенный на музыку. Вот французская
шансонетка - спой мне это".

Кейт пела для него песню за песней. Мгновенная боль, вызванная объявлением о его отъезде,
прошла.

"Естественно, что ему нравятся перемены, - подумала она, - а здесь так скучно
. Я рада, что он едет в Оттаву, и все же мне будет его не хватать. Дорогой
Реджинальд! Чего стоила бы жизнь без тебя?"

Период пребывания мсье Ла Туша быстро подходил к концу. Март
тоже подходил к концу - это была последняя ночь месяца. Накануне
отъезд отмечался в Дантон-холле светской вечеринкой. Старший
Дантон скучает по этому случаю были прекрасны, и как восхищался, как
когда-нибудь, и гг. Стэнфорд и Ла-туш завидовали больше, чем один
присутствовал один джентльмен. О помолвке Грейс с капитаном стало известно, и
она поделилась новостью со своими избранными падчерицами.

На следующее утро двое молодых людей уехали. Завтрак подали почти
до рассвета, и все встали, чтобы проводить их. Это было самое
унылое утро. Март ушёл, как глупый ягнёнок, а апрель
пришёл с изнуряющим дождём и промозглым туманом. Дождь непрерывно барабанил
по оконному стеклу, и у ветра было унылое эхо, которое звучало
гораздо больше похоже на зиму, чем на весну.

Бледные в тусклом утреннем свете, Кейт и Роза Дантон попрощались со своими
Он попрощался с влюблёнными и смотрел, как они уезжают по мокнущей под дождём улице и
исчезают из виду.


За час до того, как он спустился по лестнице в то утро, мистер Стэнфорд написал письмо.

Оно было очень коротким:
«Дорогой старина, я уезжаю. Через час я буду в пути в Оттаву, и оттуда я напишу тебе следующее письмо.
Ты знаешь, почему я уезжаю? Я убегаю от самого себя!» "Не вводи нас в
искушение"; и сатана, кажется, крепко держит меня в Дантон-холле
. Лодердейл, несмотря на твое плохое мнение обо мне, я не хочу
быть злодеем, если это в моих силах. Я не хочу причинять никакого вреда; Я делаю
хочу быть честным! А здесь это невозможно. Я опьянен
струящимися локонами, сверкающими темными глазами и всеми этими милыми,
чарующими, глупыми, неотразимыми манерами этой пикантной маленькой
красавицы, о которой я не должен и думать. Я знаю,
что она глупа, легкомысленна, кокетлива и тщеславна, но я люблю
ее! Вот, я признался в убийстве, и мне стало легче. Но,
кроме того, я хочу быть верным девушке, которая любит меня (ах! негодяй
вот я кто!), и поэтому я лечу. Целый месяц вне поля зрения этой милой
Месяц без этого весёлого молодого голоса, месяц
охоты, верховой езды и исследования этих канадских дебрей пойдёт мне на пользу,
и я вернусь другим человеком. По крайней мере, я на это надеюсь; и
не считайте меня злодеем хотя бы следующие четыре недели.


* * * * *

День отъезда в Холле был невыносимо долгим и скучным. Дождь
лил не переставая, и от этого становилось ещё хуже. Роуз не выходила из своей комнаты,
сославшись на головную боль. Кейт уныло бродила вверх и вниз по лестнице,
чувствуя себя опустошённой и покинутой.

В доме царила странная, унылая тишина, как будто кто-то
лежал в нем мертвый; и с утра до ночи ветер не переставал
тоскливо завывать.

Конечно, такое ненормальное положение вещей не могло продолжаться долго. Взошло солнце
на следующий день молодые леди снова стали самими собой. Приготовления
к свадьбе требл должны начаться всерьез уже сейчас - шоппинг, портнихи,
модистки, ювелиры, со всеми нужно было повидаться позже. Необходимо было немедленно отправиться в Монреаль
и приступить к делам. Кейт долго
совещалась с Розой в своей гостиной, но Роза, к её удивлению,
проявлял очень мало интереса к этому предмету. Она, которая всю свою жизнь заставляла
одеваться главную заботу своего существования, вдруг, в этот самый
важный кризис, стала безразличной.

Однако она сопровождала Кейт в Монреаль и помогала в выборе
кружев, шелка, цветов и лент; и еще одну портниху
разыскали и привезли обратно.

После этого наступило хлопотливое время; иголки Агнес Дарлинг, Юнис и
новой портнихи летали с утра до ночи. Грейс помогала ей,
а Кейт всегда была занята тем, что присматривала за всем и была
Она прибиралась и переставляла вещи, и у неё не было времени думать о том, как одиноко в доме,
или о том, как сильно она скучает по Реджинальду Стэнфорду. Она была счастлива настолько, что
не могла выразить это словами; близилось время, когда они больше
никогда не расстанутся — когда она станет его — его счастливой, счастливой женой.

С Роуз всё было по-другому; она изменилась самым необъяснимым образом.
Все её движения были вялыми и безжизненными, она, которая обычно
не давала дому заскучать; она не проявляла интереса к свадебным платьям
и украшениям; она сторонилась всех и хотела быть одна.
побледнела, исхудала, впала в истерику и была такой раздражительной, что заговаривать с ней было рискованно
. В чем дело?--каждый задавал этот вопрос,
и Грейс с братом Грейс были единственными, кто угадал с точностью до
мили от истины.

Так прошел апрель. Время, которое тянется вечно - неуклонно, неуклонно,
для счастливых и несчастных - приближало судьбоносное время.
Снег растаял, на лужайке и
деревьях зазеленела новая трава и свежие почки, а птицы пели свои _глариосы_ на ветвях, которые совсем недавно
колыхались под зимними ветрами.

Доктор Дантон все еще находился в Сент-Круа, но он тоже собирался уезжать. Он
побеседовал с Агнес Дарлинг, надежды которой угасали; и
еще раз попытался привить ей свою яркую, жизнерадостную натуру.

- Никогда не сдавайся, Агнес, - весело сказал он. - Терпение, еще немного потерпи
еще немного. Я вернусь на свадьбу своей сестры, и, думаю, тогда всё
будет в порядке.

Агнес слушала и устало вздыхала. Призрак Дантон-Холла в последнее время
вёл себя очень хорошо и никого не пугал. Посвящённые знали,
что мистер Ричардс нездоров и что ночной воздух
его сочли нездоровым, поэтому он никогда не покидал своих комнат. Тамарак-уок был
безлюдными апрельскими ночами никто не беспокоил - по крайней мере, никто, кроме доктора
Фрэнк, который иногда посещал это место, но который так ничего и не увидел
за свои старания.

Наступил май, а с ним и мистер Стэнфорд, загорелый, свежий и
красивее, чем когда-либо. Как в вечер своего отъезда из Холла,
так и накануне отъезда из Оттавы он написал этому
доверенному другу:

«Дорогой Лодердейл. Месяц испытательного срока истёк. Завтра
я возвращаюсь в Дантон-Холл. Что бы ни случилось, я сделал всё, что мог.
Если судьба такова, виноват ли я? Найди меня в июне и
будь готов засвидетельствовать свое почтение миссис Стэнфорд".




ГЛАВА XV.

ОДИН ИЗ АНГЕЛОВ ЗЕМЛИ.


Визит мистера Стэнфорда в Оттаву, как показалось
, каким-то образом изменил его. Кейт. Глаза, которые любят нас, остры; сердце, которое настраивает нас на свой
кумир быстро чувствует каждое изменение. Реджинальд изменился — смутно,
почти неуловимо, но определённо изменился. Он стал более молчаливым,
чем раньше, и у него появилась привычка погружаться в раздумья посреди
самого интересного разговора. Он почти так же мало интересовался
в свадебном убранстве, как Роза, и лениво прогуливалась по
территории или лежала на нежной молодой траве под деревьями, бесконечно куря
курим сигары и мечтательно смотрим на бесконечные пятна ярко-синего
неба и думаем, думаем - о чем?

Кейт видела это, чувствовала, и ей было не по себе. Грейс тоже это видела, потому что у Грейс были
свои подозрения относительно этого очаровательного молодого офицера, и она внимательно наблюдала за ним
. Они были не очень хорошими подругами, Грейс и Кейт Дантон;
между ними существовал своего рода вооружённый нейтралитет, и так было с тех пор, как Кейт
услышала о приближающейся свадьбе своего отца. Она никогда не любила
Грейс очень ... Теперь она нравилась ей меньше, чем когда-либо. Она выходила замуж за своего
отца из самых низких и корыстных побуждений, и Кейт презирала
ее и была холодно вежлива всякий раз, когда встречала ее. Она приняла это
очень спокойно, с той невозмутимой грацией, с какой она принимала все, и была
уважительна к мисс Дантон, как и подобало экономке отца мисс Дантон.

"Тебе не кажется, Фрэнк, что мистер Стэнфорд как-то изменился с тех пор, как уехал
в Оттаву?" - спросила она однажды своего брата, когда они сидели вдвоем
у окна в столовой.

Доктор Дантон выглянул наружу. Мистер Стэнфорд неторопливо прогуливался по аллее.
с удочкой на плече и избранницей на руке.

- Измененный! Каким образом?

"Я не знаю как, - сказала Грейс, - но он изменился. Что-то
в нем изменилось; я не знаю что. Я не думаю, что он окончательно пришел в себя
".

"Моя дорогая Грейс, о чем ты говоришь? Не определился в своих намерениях! Человек, который собирается жениться на самой красивой девушке в Северной Америке?


«Мне всё равно. Я бы не стала доверять мистеру Реджинальду Стэнфорду, если бы
могла его видеть».

«Не стала бы? Но тогда ты странная, Грейс. В чём ты его подозреваешь?»


- Неважно; мои подозрения - это только мои собственные. В одном я уверена: он
не более достоин жениться на Кейт Дантон, чем я выйти замуж за принца.

- Чепуха! Он красив, как Аполлон, он поет, танцует и разговаривает
божественно. Не слишком ли ты сурова, Грейс?

Грейс сжала губы.

"Мы не будем говорить об этом. Как ты думаешь, что случилось с Роуз?

"Я не знала, что с ней что-то случилось. Наверное, она слишком счастлива.
Знаешь, Грейс, девушкам нравится выходить замуж.

"Чушь! Она похудела; целыми днями хандрит в своей комнате.
и ни с кем не разговаривает — а ведь раньше она была самой болтливой из всех,
кого я знаю.

«Всё очень естественно, дорогая. Месье Ла Туш
отсутствует — несомненно, она тоскует по нему».

«Почти так же сильно, как я. Говорю тебе, Фрэнк, я надеюсь, что в июне всё
будет хорошо, но я в это не верю. Тише!» — А вот и мисс Дантон.

Мисс Дантон открыла дверь и, увидев, кто там, холодно поклонилась,
и снова удалилась. Как ни странно, брат вызвал у неё отвращение,
которое она испытывала к сестре.

Тем временем мистер Стэнфорд прогуливался по деревне со своей удочкой,
добродушно кивая направо и налево. Несмотря на то, что он недолго пробыл в
Дантон-Холле, его хорошо знали в деревне, и он заслужил
высокое мнение самых разных людей.
От черноглазых девушек, которые влюбились в его красивое лицо,
до мальчишек, валявшихся в грязи, которым он бросал горсти монет. Мир и мистер Стэнфорд удивительно хорошо
сочетались друг с другом, и, насвистывая всю дорогу, он за полчаса
добрался до места назначения — к чистому серебристому ручью, затенённому
раскидистыми деревьями и известному в рыболовных кругах. Он плюхнулся на
разровнял дерн, зажег сигару и принялся курить, задумчиво глядя в
пустоту.

День был чудесный, теплый, как в июне, небо было безоблачным, и
солнечный свет играл золотистой рябью на ручье. Все складывалось
благоприятно; но мистер Стэнфорд, очевидно, не отличался большим энтузиазмом
ученик Исаака Уолтона, поскольку его сигара была выкурена, а окурок выброшен
ушел, а его удочка все еще лежала неиспользованной. В конце концов он взял его в руки и
научно бросил в воду.

"Это плохой бизнес," — размышлял он, — "и повешение, и казнь, и четвертование
Это было бы слишком хорошо для меня. Но что, чёрт возьми, может сделать мужчина? И
потом, она так меня любит — бедная девочка!

Он снова отложил удочку, достал из внутреннего кармана
блокнот и карандаш. Из-под листов он вытащил
розовую, с позолоченными краями, бумагу для заметок и, используя блокнот как стол,
начал писать. Очевидно, это было письмо; и после того, как он написал первую
строчку, он сделал паузу и посмотрел на неё со странной улыбкой. Строчка была такой:
«Ангел моих грёз».

«Думаю, ей понравится такой стиль, — размышлял он, — это по-французски».
и сентиментальна, а она скорее притворяется в таких вещах. Бедное дитя!
Не понимаю, как я вообще мог так полюбить ее ".

Мистер Стэнфорд продолжил свое письмо. Оно было на французском, и писал он
очень медленно и вдумчиво. Он заполнил все четыре стороны, заканчивая
"Всецело твой, Реджинальд Стэнфорд". Он внимательно перечитал, сделал несколько
подчисток, сложил и положил в конверт. Когда он запечатывал конверт,
большая собака подбежала к берегу и с любопытством ткнулась холодным черным носом
ему в лицо.

- А! Тигр, _мейн Херр_, как ты? Где твой хозяин?

- Вот, - сказал доктор Фрэнк. - Не позволю себе мешать. Напишите адрес,
во что бы то ни стало.

"Как будто я могу поставить вас в известность о моих любовных письмах", - сказал мистер Стэнфорд,
хладнокровно засовывая письмо в записную книжку, а записную книжку - в
карман. - Я думал, у тебя сегодня выходной?

- Нет, завтра. Сейчас мне нужно встать и заняться делами; я устал от Сент-Круа
А делать нечего.

"Ты когда-нибудь вернешься?"

"Конечно. С Божьей помощью я вернусь четвертого июня, чтобы
увидеть, как ты станешь самым счастливым человеком на свете".

- Хотите сигару? - спросил мистер Стэнфорд, протягивая свой портсигар. "Я могу
порекомендуйте их. На моем месте вы были бы счастливейшим человеком на свете,
не так ли?"

"Совершенно определенно. Но я не родился, как некоторые мои знакомые, с
серебряной ложкой во рту. Красивые жены падают в объятия некоторых мужчин,
зрелые и готовые, но я не одна из них ".

"О, не унывайте! «Ваша очередь ещё может прийти!»

"Я не отчаиваюсь — оставляю это на... — но сравнения отвратительны."

"Продолжайте."

"Мисс Роуз Дантон. Она чахнет на корню из-за приближающегося
бракосочетания и бледнеет, как привидение. Что с ней такое?"

"Вам лучше знать. Вы же врач."

— Но любовная тоска; я не верю, что во всём арсенале медицины
есть что-то, что могло бы её вылечить. Что это — удочка?

"Да, — сказал мистер Стэнфорд, устраиваясь поудобнее на
траве. — Я решил попытать счастья в этот прекрасный день, но почему-то
я не очень быстро продвигаюсь вперёд.

"Я бы тоже так подумал. Давайте посмотрим, что я могу сделать.

Реджинальд лениво наблюдал за ним, пока тот забрасывал удочку в спокойную
воду.

"Что вы сами об этом думаете?" — спросил он после паузы.

"О чём?"

"Об этом новом союзе на ковре. Он очень милый малыш, я
без сомнения; но если бы я была хорошенькой девушкой, не думаю, что мне бы понравились симпатичные
маленькие парни. Он как раз из тех мужчин, за которых я бы не хотела, чтобы наша яркая Роуз вышла замуж.


«Конечно, он такой! Это недостаток женского пола — выходить замуж за самого неподходящего мужчину,
которого ожидают их друзья. Но в данном случае вы уверены?
«Апрельский день всегда был более переменчивым, чем Роуз Дантон».

«Я не понимаю, что вы имеете в виду. Они наверняка поженятся».

«На что вы поставите?»

«Я недостаточно богат, чтобы делать ставки, но если бы я был, это было бы нечестно,
знаете ли».

Доктор Фрэнк бросил на него странный взгляд, выуживая рыбу из воды
.

- О, если это становится вопросом чести, мне больше нечего сказать. Ты
видишь, как этот парень извивается на моем крючке?"

"Да".

"Ну, когда эта рыбка снова поплывет, Роза Дантон станет миссис Ла Туш,
и ты это знаешь.

Последние слова он произнёс так многозначительно и с таким видом, что вся
кровь Стэнфордов прилила к лицу Реджинальда.

"Чёрт бы побрал ваши намёки!" — воскликнул он. "Что вы имеете в виду?"

"Не спрашивайте меня," — сказал доктор Фрэнк. "Я ненавижу лгать и не буду"
скажу то, что я подозреваю. Давайте сменим тему. Где сэр Рональд
Кит?

"В Нью-Брансуике, в глуши, охотится на медведей. Бедняга!
С его-то восемью тысячами в год и этим раем в Шотландии, Глен
Кит, я ему не завидую. Я никогда не видел никого, кто был бы так безнадежно несчастен, как
он.

«Вам повезло, Стэнфорд, но я сомневаюсь, что вы это осознаёте. Сэр
Рональд был бы гораздо счастливее на вашем месте».

Лицо молодого англичанина внезапно помрачнело.

"Возможно, есть такое понятие, как «слишком повезло», и
пресыщен. Я хотел бы быть стойким, и непреклонным, и верным вечно
одной вещи, как некоторые мужчины, но я не могу. Сэр Рональд из таких,
и ты тоже, Дантон, но я...

Он бросил сигару в воду и не закончил фразу.
Наступило долгое молчание. Доктор Фрэнк ловил рыбу так, словно от этого зависела его жизнь
. А Стэнфорд лежал, наблюдал за ним и думал - кто знает,
что?

Майский день склонялся к вечеру, косые линии красный закат пылал
в верхушках деревьев, и пролил свою гордость, на спокойной воде. В
Из деревни доносился приглушённый гул вечерней суеты, и доктор
Дантон, отложив удочку, посмотрел на часы.

"Ты спишь, Стэнфорд? Ты знаешь, что уже шесть часов?"

"Боже мой!" — воскликнул Реджинальд, вскакивая. "Я и не думал, что уже так поздно.
Ты идёшь в Холл?"

"Конечно. Разве я не заслужил свой ужин в обмен на эту связку
серебристой рыбы? Пойдем.

Двое молодых людей неторопливо и довольно молча направились домой. Когда они
вошли в ворота, то увидели медленно приближающуюся молодую леди
к ним направлялась молодая леди, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами
и развевающиеся локоны.

"Первая роза лета!" - сказал доктор Франк. "Будущая мадам Ла
Туше!"

"Ты пришла познакомиться с нами, Роза?" - спросил Стэнфорд. "Очень вежливо с твоей стороны".

"Я не буду начеку", - сказал Доктор.; "Я продолжу".

Роуз повернулась вместе с Реджинальдом, и доктор Дантон ушёл, оставив их
следовать за ним, когда они будут готовы.

В холле он встретил Кейт, величественную и прекрасную, одетую в
шелестящий шёлк и с цветами в золотистых волосах.

"Вы видели мистера Стэнфорда?" спросила она, искоса поглядывая на рыбу.

"Да, он на территории с Роуз."

Она улыбнулась и прошла мимо. Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед
с явным восхищением.

"Слепой! слепой! слепой!" подумал он. "Какие глупцы мужчины! Всего лишь дети
большего роста, выбрасывающие золото ради жалкого блеска
мишуры".

Кейт мельком увидела розовую юбку, мелькавшую среди
деревьев, и направилась к ней. Ее легкие шаги по газону не отозвались эхом.
Как серьезно Реджинальд говорил, как внимательно Роуз слушала
с опущенным лицом! Что это он ей давал? Письмо! Конечно,
нет; и все же насколько это было похоже на это. Еще мгновение, и она была
рядом с ними стояла Роза, и она отошла от Реджинальда, ее лицо
стало пунцовым. Если когда-либо красное знамя вины висело на чьем-либо лице, то это было на
ее лице; и глаза Кейт с удивлением переводились с одного на другого. Мистер
Стэнфорд был таким же безмятежным, как безмятежное закатное небо над ними. Нравится
Талейран, если бы его ударили сзади, на его лице никогда бы этого не отразилось
.

«Я думала, ты уехал на рыбалку», — сказала Кейт. «С тобой была Роуз?»

"Мне не так повезло. Со мной был только доктор Фрэнк… О, не спеши уходить,
ещё не время ужинать.

Последнее адресовано Розе, которая отодвигалась, все еще изображая замешательство,
и одной рукой сжимала что-то белое, спрятанное в складках ее
платья. Сбивчиво извинившись, она внезапно повернулась и исчезла
среди деревьев. Кейт с подозрением уставилась своими большими глубокими глазами на
смеющееся лицо возлюбленного.

"Ну?" спросила она вопросительно.

"Ну?" он повторил, передразнивая ее тон.

«Что всё это значит?»

Стэнфорд беззаботно рассмеялся и взял её за руку.

"Это значит, моя дорогая, что твоя хорошенькая сестричка — гусыня! Я заплатил ей
комплимент, и она покраснела после него, при виде тебя, как будто я
говорил ей о любви. Пойдем, прогуляемся перед обедом.

- Мне показалось, я видел, как ты ей что-то передавал? Это было письмо?

Ни один мускул на его лице не дрогнул; ни тени перемены не было в его тоне,
когда он ответил:

"Письмо! Конечно, нет. Ты слышал, как она на днях просила меня спеть ту
старую английскую песню, которую я пел? Я записал ее сегодня днем и отдал
ей. Вы ревнуете, Кейт?"

"Ужасно! Не говорите комплиментов Розе, сэр; приберегите их
для меня. Спускайся по тамарак-уок.

Нежно опираясь на его руку, Кейт прогуливалась со своим возлюбленным взад и вперед по
грин-авеню, пока колокол не позвал их к обеду.

И все это время Роза, наверху, в своей комнате, с раскрасневшимися
щеками и блестящими глазами читала письмо, написанное у ручья,
начало: "Ангел моей мечты".

Когда семья собралась за ужином, выяснилось, что Роза отсутствует.
Слуга, посланный на её поиски, вернулся и сообщил, что у мисс Роуз
болит голова, и она просит её извинить.

Кейт поднялась в свою комнату сразу после ужина. Но обнаружила, что дверь заперта.
Она стучала и звала, но не было ни знака, ни ответа изнутри
.

"Она спит", - подумала Кейт и снова спустилась вниз.

Она попыталась снова, несколько часов спустя, по пути в свою комнату, но по-прежнему
не смогла добиться ни входа, ни ответа. Если бы она только могла видеть
ее, сидящую у окна, читающую и перечитывающую это письмо на французском,
начинающееся словами "Ангел моей мечты".

На следующее утро Роза спустилась к завтраку совершенно здоровой. С утренней
почтой ей принесли письмо из Квебека, и она прочла его, потягивая
кофе.

- Это от Виржини Леблан? - спросила Ини. - Она твоя единственная
корреспондент в Квебеке".

Роза кивнула и продолжила читать.

- Чего она хочет? - Настаивал Ини.

"Она хочет, чтобы я нанесла ей визит", - сказала Роуз, складывая письмо.

"И ты, конечно, не поедешь?"

- Нет... да... я не знаю.

Она говорила рассеянно, кроша булочку на тарелку и не притрагиваясь к еде. Она
задержалась в комнате после завтрака, когда все остальные ушли,
и смотрела в окно. Она всё ещё была там, когда полчаса спустя
Грейс пришла шить, но не одна. Мистер Стэнфорд стоял рядом с
ней, и Грейс уловила его последние тихие слова:

«Это самое удачное, что могло случиться. Не теряй
времени».

Он увидел Грейс, остановился, заговорил с ней и вышел из комнаты.
Роуз не отходила от окна целых десять минут. Когда она это сделала,
то спросила, где её отец.

"В кабинете."

Она вышла из комнаты и направилась в кабинет. Капитан Дантон оторвал взгляд от
своих записей и с некоторым удивлением посмотрел на вошедшую дочь.

"Не дави на меня, дорогая, в чём дело?"

"Папа, можно мне поехать в Квебек?"

"В Квебек? Дорогая, как ты можешь ехать?"

"Очень просто, папа. Виржини хочет, чтобы я поехала, и я бы хотела её увидеть.
Я не останусь там надолго.

"Но все твои свадебные наряды, Роуз, как они будут сшиты, если ты уедешь
далеко?"

- Почти все готово, папа, а с тем, что осталось, они могут обойтись
так же хорошо и без меня. Папа, скажи "да". Я ужасно хочу уехать; и я
останусь только на неделю или около того. Скажи "да", у меня есть любимый папа!"

- Что ж, моя дорогая, иди, если хочешь, но не забудь вернуться вовремя.
Мсье Ла Туш не должен приезжать сюда четвертого июня и
обнаружить, что его невеста пропала.

"Я не останусь в Квебеке до июня, папа", - сказала Роза, целуя его и
выбегая из комнаты. Он крикнул ей вслед, когда она закрывала
дверь:

"Доктор Фрэнк уезжает в Монреаль сегодня днем. Если ты готов, ты
мог бы поехать с ним".

"Да, папа, я буду готов".

Роза сразу же принялась за сборы, отказавшись от какой-либо помощи. Она наполнила
свой сундук всеми своими любимыми платьями; убрала все свои
драгоценности - можно подумать, что она взяла с собой совершенно ненужное количество багажа
для недельного визита.

За ланчем все были удивлены, когда было объявлено об отъезде Розы
. Никто не был удивлен больше, чем мистер Стэнфорд.

"Это так похоже на Роуз!" - воскликнула Ини. "С нее все начинается,
и ничего долгого. Улетаю на неделю в Квебек, как раз когда она собирается
выйти замуж, не перешив половины платьев. Это абсурд.

Дневной поезд на Монреаль проходил через Сент-Круа в три
часа. Кейт и Реджинальд поехали с ней на вокзал и увидели, что она
благополучно сидит рядом с доктором Фрэнком. Ее вуаль из тусклого газа была опущена на
ее лицо раскраснелось и взволновалось; она поцеловала сестру на прощание
, не поднимая ее. Реджинальд Стэнфорд пожал ей руку — долгим,
тёплым, крепким пожатием — и бросил на неё яркий, электрический взгляд,
который пронзил её до глубины души. Мгновение спустя поезд тронулся,
и Роуз исчезла.

Утро третьего дня принесло записку из Квебека. Роза
прибыла благополучно, и семья Леблан была рада ее видеть. На этом
было все.

В тот вечер мистер Стэнфорд объявил, что уезжает
на следующее утро в Монреаль. Разумеется, это было адресовано Кейт. Она прогуливалась
к воротам, чтобы встретить его в красном свете заката, когда он возвращался
домой после дневной охоты. В последнее время он стал часто отсутствовать
занимался рыбной ловлей и охотой; а последние три дня его не было
с завтрака до обеда.

- Едешь в Монреаль? - повторила Кейт. - Зачем?

- Повидать моего друга, майора Форсайта. Он недавно приезжал с
своей женой, и я только что узнал об этом. Кроме того, мне нужно сделать несколько покупок
".

Он перебирал трепетные весенние цветы на дорожке своей
тростью и, говоря это, не смотрел на нее.

- Как долго тебя не будет?

Он рассмеялся.

— Монреаль не очаровывает меня, ты же знаешь, — ответил он. — Я не
задержусь там надолго, наверное, не больше недели.

— В доме будет одиноко, когда ты уедешь, — теперь, когда Роуз уехала.

Она слегка вздохнула, произнося это. Почему-то у неё возникло смутное чувство тревоги.
в последнее время это беспокоило ее - чего-то не хватало в Реджинальде - чего-то, чего она
не могла определить, что раньше было там и ушло. Ей не нравилось
эта его готовность оставить ее при любых обстоятельствах. Она любила его
такой преданной и беззаветной любовью, что самое короткое расставание было для нее
самой острой болью.

- Ты войдешь? - спросил я. - спросил он, видя, что она задержалась под деревьями.

- Пока нет, вечер слишком хорош.

- Тогда я должен вас покинуть. Вряд ли, я полагаю, стоит идти на
ужин в этой охотничьей куртке.

Он вошел в дом и побежал к себе в комнату. Прозвенел звонок к обеду
прежде чем он закончил одеваться; но когда он спустился, Кейт все еще была
задержавшись на улице. Он стоял у окна, наблюдая за ней, пока она шла
медленно по лужайке. Желтое сияние заката образовало ореол вокруг
ее отливающих серебром волос; ее стройной фигуры, облаченной в мерцающий шелк; ее
движения плавные и легкие. Он долго потом вспоминал эту картину:
тот канадский пейзаж, тот голубой серебристый туман, наполняющий воздух, и
высокая, грациозная девушка, медленно идущая домой с угасающим жёлтым
светом в золотистых волосах.

После ужина, когда взошла луна — кристально-белый полумесяц, — они все
вышла из гостиной в маленький холл и портик. Кейт, белая,
накинув на плечи шаль, села на каменную ступеньку и тихо запела: "The
Молодая Майская луна"; Мистер Стэнфорд слегка прислонился к одной из каменных
колонн, курил сигару и смотрел в голубое, далекое небо, его
красивое лицо было бледным и неподвижным.

— «Спой «Когда ласточки летят домой», Кейт», — сказал её отец.

Она спела песню тихо и немного грустно, с каким-то смутным
предчувствием беды, давившей на её сердце. Они задержались там,
пока часы не пробили десять, — песни Кейт и лунный свет, очаровывавшие
оставалось несколько часов. Когда они вошли в дом и взяли свои ночники,
Стэнфорд попрощался с ними.

"Я, вероятно, уйду до того, как кто-либо из вас откроет глаза на эту смертную
жизнь завтра утром, - сказал он, - и поэтому лучше попрощаться сейчас".

- Значит, вы уезжаете поездом в восемь утра, - сказал Капитан. "Мне кажется,
мне кажется, что все убегают именно тогда, когда им следовало бы оставаться дома".

Стэнфорд рассмеялся, пожал руки Грейс и Кейт - одной так же
тепло, как и другой, - и ушел. Лицо Кейт выглядело бледным и печальным,
когда она медленно поднималась по лестнице, перед ней все еще стояло это смутное предзнаменование.
сердце.

Завтрак ожидал путешественника на следующее утро в половине восьмого,
когда он сбежал вниз по лестнице, готовый к путешествию. Ожидало нечто большее, чем завтрак
. Кейт стояла у окна, тоскливо глядя на утренний спектакль
солнечный свет.

- Так рано встала, Кейт? - сказал ее возлюбленный с выражением восторга. - Зачем
ты взяла на себя труд?

— Это не составило труда, — медленно произнесла Кейт, чувствуя себя холодно и странно.

Он сел за стол, но выпил только чашку кофе. Когда он встал,
вошли капитан Дантон и Грейс.

"Мы встали пораньше, чтобы проводить вас, — сказал капитан. — Восхитительно
доброе утро, отправляйся в путь. А вот и Сэм с двуколкой. Смотри в оба,
Реджинальд, осталось всего пятнадцать минут.

Реджинальд схватил пальто.

- До свидания, - сказал он, торопливо пожимая руку капитану, а затем и
Грейс. Кейт, стоявшая у окна, так и не обернулась. Он подошел к
ней, очень, очень бледный, как все они потом вспоминали, протягивая
руку.

- До свидания, Кейт.

Рука, которую она ему протянула, была ледяной, лицо совершенно бесцветным.
Холодные пальцы на мгновение задержались на его руке; глубокие, чистые, фиалковые
глаза с тоской смотрели ему в лицо. Это было ее единственное прощание - она
Он ничего не сказал. В следующую минуту он уже был за дверью; в следующую он
быстро скакал по аллее; в следующую он исчез — и навсегда.




Глава XVI.

Письма.


[От мадам Леблан к капитану Дантону.]

Квебек, 17 мая 18...

Дорогой сэр, я пишу вам в крайнем смятении и
растерянности. Я даже не знаю, как сообщить вам новость, которую
мой болезненный долг раскрыть, чтобы не навлечь на себя какую-нибудь вину
я или мои близкие, уверяю вас, ничего не заслужили. Ваша дочь Роуз
покинула нас - сбежала; на самом деле, я полагаю, сбежала. У меня есть причина
кажется, вчера она вышла замуж, но за кого, я пока не знаю
выяснил. Смею заверить вас, капитан Дантон, что ни я, ни
никто в моем доме не имел ни малейшего представления о ее намерениях; и мы
все в величайшем ужасе с тех пор, как было сделано это открытие
сделано. Я бы ни за что на свете не хотел, чтобы подобное произошло под моей
крышей, и я искренне верю, что вы не станете винить меня.

Шесть дней назад, во второй половине дня 11-го числа, ваша дочь
приехала сюда. Мы все были рады её видеть, особенно Виржини;
Услышав о её предстоящей свадьбе с месье Ла Тушем, мы
испугались, что она может не приехать. Мы все заметили, что она изменилась,
что её манеры стали другими, чем раньше, — вялость, апатия ко
всему, общая сонливость, от которой ничто не могло её
пробудить. Она, которая раньше была такой жизнерадостной и энергичной,
теперь была самой тихой в доме и, казалось, больше всего любила
оставаться одна и мечтать часами. К вечеру третьего
дня усталость оставила её. Она стала беспокойной и нервной — почти
очень лихорадочно. На следующее утро это лихорадочное беспокойство усилилось.
Днем она отказалась выходить из дома, чтобы сопровождать мою
дочь в походе по магазинам. Она сослалась на зубную боль, и
Виржини пошла одна. Утренняя почта принесла ей то, чего я
думаю, она ждала - письмо. Она побежала с ним к себе
в свою комнату, которую не покидала до наступления сумерек. Я стоял в
холле, когда она спустилась, одетая для прогулки и с
вуалью на лице. Я спросил её, куда она идёт. Она ответила
Прогулка могла бы облегчить её зубную боль. Через час Вирджиния
вернулась. Первым делом она спросила о Роуз. Я сообщил ей, что она ушла.


«Тогда, — воскликнула Вирджиния, — должно быть, это Роуз, которую я встретила на
соседней улице с джентльменом. Я подумала, что платье и
фигура принадлежат ей, но не смогла разглядеть лицо из-за густой вуали.
Джентльмен был высоким, смуглым и очень красивым.

Через полчаса Роуз вернулась. Мы немного поддразнили ее насчет
джентльмена, но она отмахнулась, сказав, что он
был знакомым, которого она встретила на улице, и что она
пообещала пойти с ним на следующее утро навестить свою подругу
, некую миссис мейджор Форсайт. Мы больше не думали об этом; и
на следующее утро, когда джентльмен приехал в экипаже, Роза была
совершенно готова и уехала с ним. Было около одиннадцати
часов, и она вернулась только в пять пополудни. Её
лицо раскраснелось, она была взволнована, отделилась от
Виржини и побежала в свою комнату. Весь вечер она была сама не своя.
Она была в каком-то необъяснимом приподнятом настроении, и
румянец на её лице был лихорадочным. Они с Виржини жили в одной комнате,
и когда они поднялись наверх на ночь, она не стала ложиться в постель.


«Ты можешь идти, — сказала она Виржини. — Мне нужно написать длинное письмо,
и ты не должна со мной разговаривать, дорогая».

Виржини легла в постель. Она очень крепко спит и редко
просыпается, когда ложится, до самого утра. Она заснула и
не просыпалась всю ночь. Она открыла глаза уже утром.
Она была одна. Роуз не было ни в постели, ни в комнате.

Виржини не придала этому значения. Она встала, оделась, спустилась к
завтраку, ожидая, что Роуз будет ждать её. Роуз не было ни до, ни после
завтрака — её не было в доме. Мы ждали её к завтраку до десяти,
с тревогой высматривая её, но она так и не пришла. Никто из слуг
не видел ее, но было очевидно, что она ушла очень рано, потому что
дверь в дом была не заперта и не заперта на засов, когда кухарка
спустился вниз в шесть утра. Мы ждали все утро, но
она так и не пришла. Наше беспокойство утроилось, когда мы сделали
открытие, что она взяла с собой свой чемодан. Как она вынесла его
из дома было глубочайшей загадкой. Мы расспросили
слуг; но все они упорно отрицали это. Верить им или
не могу сказать, но я сомневаюсь в горничной.

С утренней почтой Виржини получила записку. Прилагаю ее. Это
говорит вам все, что я могу сказать. Я пишу немедленно, расстроенный случившимся,
больше, чем я могу выразить словами. Я искренне верю в этого бедного ребёнка
не бросила себя. Я всем сердцем надеюсь, что это может быть не
все так плохо, как кажется на первый взгляд. Поверьте мне, мой дорогой сэр, искренне
сожалею о том, что произошло, и я верю, что вы снимете с меня
вину.

С глубочайшим сочувствием остаюсь,

Искренне ваша,
Матильда Леблан.


[Мисс Роуз Дантон мадемуазель. Virginie Leblanc. Вложено в предыдущее.]

В среду вечером.

Моя дорогая Вирджиния, когда ты это прочтёшь, мы
расстанемся — возможно, навсегда. Моя милая, я женат! Сегодня, когда
я уезжал, то не для того, чтобы навестить миссис майора Форсайта, а чтобы
женат. О, моя дорогая, ненаглядная Виржиния, я так счастлив, так
благословен... так...так...о! Я не могу передать тебе мою невыразимую радость! Я
уезжаю сегодня вечером, через полчаса. Я поцелую тебя на прощание, пока
ты будешь спать. Через день или два я навсегда покидаю Канаду, чтобы быть счастливой,
не описать словами, в другой стране. Прощай, мой
питомец. Если мы никогда не встретимся, не забывай свою счастливую, счастливую
Роуз.


[Мисс Грейс Дантон — доктору Фрэнку Дантону.]

Дантон-Холл, 21 мая 18--.

Мой дорогой Фрэнк, помнишь ли ты свои последние слова, обращённые ко мне?
уехала с Сент-Круа: «Напиши мне, Грейс. Думаю, у тебя скоро будут новости,
которые ты сможешь мне отправить.
Предчувствовала ли ты, как и я, то, что должно было случиться? Мои худшие опасения оправдались. Роуз сбежала.
Реджинальд Стэнфорд — негодяй. Они женаты. Пока нет
убедительных доказательств, но я морально уверена в этом факте. Я
давно подозревала, что он восхищался этой легкомысленной Розой больше, чем
имел на то право, но я и подумать не могла, что дойдёт до этого.
Боже, прости их и пожалей Кейт, которая так любила их обоих
что ж! Она пока ничего не знает об этом деле. Я с ужасом жду того времени, когда
правда откроется.

Утро 19-го принесло капитану Дантону письмо из
Квебека, написанное чужим почерком. Оно пришло после завтрака, и я сам отнес его
в его кабинет. Я вернулся в столовую, прежде чем он
открыл его, и сел за работу, но примерно через пятнадцать минут
вошёл капитан, его лицо раскраснелось, он был взволнован и
возбуждён больше, чем я когда-либо видел. «Прочти это», — вот и всё, что он смог сказать,
сунув мне в руки открытое письмо. Неудивительно, что он был
взволнован. Оно было от мадам Леблан и содержало новость о том, что
Роуз тайно вышла замуж и уехала, никто не знал,
куда.

К письму прилагалась короткая восторженная записка от самой Роуз,
в которой говорилось, что она вышла замуж в тот же день, была счастлива,
не передать словами, и собиралась навсегда покинуть
Канаду. Она не назвала своё новое имя. Она ничего не сказала о
своем муже, но сказала, что страстно любит его. В письме упоминалось только одно
имя некоей миссис мейджор Форсайт, которую
она ушла из дома якобы в гости.

С того момента, как я прочитал письмо, у меня не было сомнений, за кем она была
замужем. Через три дня после отъезда Роуз в Квебек мистер Стэнфорд
уехал от нас в Монреаль. Его не было всего неделю. Неделя прошла
почти истекла, а от него нет никаких известий. Как я уже говорил, я сразу понял,
с кем убежала Роза; но когда я поднял глаза, то не увидел
на лице капитана Дантона ни тени подозрения в правдивости сказанного.

"Что это значит?" спросил он с озадаченным видом. "Я не могу
понять это. А ты можешь?"

Не было смысла скрывать правду; рано или поздно он должен был
узнать её.

«Думаю, что могу, — ответил я. — Я считаю, что Роуз уехала отсюда с той самой
целью, которую она достигла, а не для того, чтобы навестить Виржини Леблан».

«Значит, вы верите этому письму?»

«Да, боюсь, что это правда».

«Но, боже мой! Зачем ей было сбегать? Мы все были готовы
к тому, что она выйдет замуж за Ла Туша.

"Я не думаю, что дело в месье Ла Туше," — неохотно сказала я.
"Я бы хотела, чтобы это было так. Боюсь, всё гораздо хуже."

Он стоял, глядя на меня, и ждал, слишком взволнованный, чтобы говорить. Я сразу же сказала ему
худшее.

«Боюсь, это связано с Реджинальдом Стэнфордом».

«Грейс, — сказал он, совершенно сбитый с толку, — что ты имеешь в виду?»

Я заставила его сесть и рассказала ему то, что, возможно, должна была рассказать
ему давным-давно, — о своих подозрениях в отношении этого молодого англичанина. Я сказал ему, что
уверен, что Роза была его ежедневным гостем в течение тех трех
недель болезни в деревне; что она была страстно увлечена
влюбилась в него с первого взгляда, и что он был негодяем и
предатель. Тысяча мелочей, слишком незначительных, чтобы их перечислять, но все
они вели к одному и тому же, убедили меня в этом. Он был непостоянен по своей
природе. Роуз, очаровательная и пикантная, околдовала его, и это было
концом.

"Надеюсь, я могу ошибаться", - сказал я. "Ради Кейт я надеюсь на это, потому что
она любит его любовью, которой он совершенно недостоин; но я
признайся, я в этом сомневаюсь.

Я не могу описать вам гнев капитана Дантона, и я молюсь, чтобы
возможно, я никогда больше не увижу подобного. Когда он нравится мужчинам, спокойным и
добродушным по привычке, впадает в страсть, страсть это
поистине ужасный.

- Негодяй! - крикнул он сквозь стиснутые зубы. - Жестокий
негодяй! Я пристрелю его, как собаку!

Я был напуган. Я дрожу даже сейчас при воспоминании об этом и
страхе перед тем, что может произойти. Я пытался успокоить его, но тщетно; он стряхнул меня
я оттолкнул его, как ребенка.

— «Оставь меня, Грейс!» — страстно воскликнул он. «Я не успокоюсь,
пока не пущу пулю ему в голову!»

Было половина двенадцатого; поезд на Монреаль проходил через
Сент-Круа в двенадцать. Капитан Дантон вышел и приказал собрать своих людей.
гиг произнес это таким тоном, что мальчик-конюх вытаращил глаза. Я последовал за ним в
его комнату и обнаружил, что он засовывает пистолеты в карман пальто. Я
спросила его, куда он направляется, почти боясь заговорить с ним, настолько изменилось его
лицо.

«Сначала в Монреаль, — ответил он, — чтобы найти этого несравненного
негодяя; потом в Квебек, чтобы вышибить ему мозги и мозги
моей постыдной дочери!»

Я умоляла, я просила, я плакала. Всё было бесполезно. Он не
слушал меня, но стал спокойнее.

«Не говори Кейт, — сказал он. «Я не буду с ней встречаться; скажу, что уехал»
— Если я найду Стэнфорда в Монреале, я вернусь. Роуз может катиться ко всем чертям.
Если я не… — он замолчал, его лицо побледнело.
— Если я не вернусь, я пришлю вам телеграмму, что уехал в Квебек.


Он сбежал вниз по лестнице, не попрощавшись, запрыгнул в двуколку
и уехал. Я была так взволнована, что не осмелилась спуститься по лестнице,
когда пришло время обеда. Сразу после этого пришла Ини и спросила,
не больна ли я. Я сослалась на головную боль, чтобы весь день
оставаться в своей комнате, потому что боялась встречи с Кейт. Эти глубокие, ясные глаза
некоторые из них, похоже, умеют читать мысли человека и
видят всю ложь насквозь. Следующий вопрос Ини был адресован ей
отцу. Я сказал, что он уехал в Монреаль по срочному делу, и я
не знаю, когда он вернется - вероятно, скоро.

Она спустилась вниз, чтобы рассказать Кейт, а я остался в своей комнате до
второй половины дня. Я спустился к обеду, снова успокоенный. Это было
невыразимо скучно и уныло, мы втроём, там, где несколько дней назад
нас было так много. Весь вечер никто не приходил, и часы тянулись бесконечно.
долго, и одиноко, и тихо. Мы все были угнетены и унылы. Я
едва осмеливался взглянуть на Кейт, которая тихо играла в полумраке
За нишей для фортепиано.

Это утро принесло мне ужасное известие. Капитан Дантон
уехал в Квебек; мистера Стэнфорда не было в Монреале.

Я не могу описать вам, как я провел вчерашний день. Я никогда не был так
несчастен за всю свою жизнь. У меня сердце разрывалось, когда я видела, как Кейт была счастлива
и занята с портнихами, отдавая распоряжения о тех
свадебных нарядах, которые она никогда не наденет. Это был день невыразимой радости
ужасный, и вечер был таким же унылым, как и его
предыдущий. Отец Франциск приходил на час, и его зоркие глаза
уловили тревогу на моем лице. Я бы сказал ему, если бы Кейт не было
но это было невозможно, и мне пришлось увиливать.

Это утро не принесло никаких новостей; неизвестность ужасна. Небеса
помоги Кейт! Я больше не могу писать.

Твоя любящая сестра,

Грейс Дантон


[Лейтенант Р. Р. Стэнфорд — майору Лодердейлу.]

Квебек, 17 мая.

Дорогой Лодердейл, дело сделано, игра окончена, пьеса сыграна
разыгрывается - Реджинальд Рейнкорт Стэнфорд женатый мужчина.

Вы читали, когда бесхитростный малыш в "каруселях", "
Дети аббатства" и другие рассказы о подобных почках. Они были
романтичными и сентиментальными, не так ли? Что ж, старина, ни один из них
не был и вполовину таким романтичным или сентиментальным, как этот наш брак
мой. В них тоже были злодеи - полковник Белгрейв и так далее
далее - черносотенные монстры, без единой искупающей черты. Я говорю
тебе, Лодердейл, никто из этих отъявленных негодяев и вполовину не был так плох
таким, какой я есть. Думай обо мне с худшей стороны, о негодяе самого низкого пошиба,
и ты почти попадешь в цель. Моя дорогая маленькая, хорошенькая Розочка
не намного лучше; но она такая милая маленькая грешница, что...
короче говоря, я не хочу, чтобы она исправлялась. Я нахожусь в состоянии неописуемого
блаженства, конечно - мы женаты всего два дня - и погружены в
радости "Лунной ночи". Форсайт — вы знаете Форсайта из
«Нашего» — был моим пособником и сообщником в сопровождении миссис Ф. Он сам
женился по любви и всегда готов помочь
товарищи по несчастью; полагаю, на том основании, что горе любит
компанию.

Завтра мы отплываем на «Амфитрите» в Саутгемптон. Не стоит
задерживаться, потому что мой тесть — меткий стрелок. Когда я увижу вас, я
расскажу вам об этом. А пока — до свидания и _au revoir_.

Реджинальд Стэнфорд.


[Миссис Реджинальд Стэнфорд — Грейс Дантон.]

Квебек, 18 мая.

Дорогая мама Грейс, я полагаю, что до этого ты уже слышала
ужасную новость о том, что мы с моим дорогим Реджинальдом поженились. Не
хотелось бы мне видеть тебя, когда ты будешь читать это? Разве я не знаю, что ты добродетельна
ты так хорошо хмуришься, моя драгоценная свекровь? Ах ты, милая старушка
ханжа, так приятно быть замужем, а Реджинальд - ангел! Я так сильно люблю
его, и я так счастлива; я никогда не была и вполовину так счастлива в своей
жизни.

Полагаю, мадам Леблан прислала вам полный, правдивый и подробный
отчет о моих действиях. Бедная старушка! Какой же она, должно быть, испытала ужас,
когда узнала, что я пропал. И Виржини тоже.
Виржини так ревновала, думая, что я женюсь раньше
нее, как будто я когда-нибудь женился бы на этой пресной Жюли. Как бы я хотел
у моего дорогого Реджинальда было состояние; но с состоянием или без состояния, я
люблю его всем сердцем и буду счастлива, пока длится
день.

Осмелюсь сказать, Кейт в ярости и говорит обо мне всякие нелицеприятные вещи
. Если так, то это несправедливо. Я ничего не могла поделать с тем, что Реджинальд
любил меня больше, чем ее, и я бы умерла, если бы не заполучила
его. Вот! Хотя мне очень жаль ее; Я знаю, что должна была бы чувствовать
, если бы потеряла его, и, смею сказать, ей почти так же плохо. Пусть она
заберет Джулса. Бедный Жюль, я думаю, что у него разобьется сердце, и я
буду шокирована и разочарована, если он этого не сделает. Пусть она возьмет его.
Он богат и хорош собой; и все эти прекрасные свадебные наряды
не пропадут даром. Ах! как мне жаль оставлять их здесь, но
ничего не поделаешь. Завтра мы уезжаем в Англию. Я не буду
чувствовать себя в безопасности, пока океан не будет между нами и папой. Я полагаю, папа
очень сердится; но что толку? Пока Реджинальд женится на одной из
своих дочерей, я думаю, что конкретная будет
несущественной.

Мне жаль, что я не могу присутствовать на твоей свадьбе, Грейс; Я дарю тебе
_carte blanche_ наденьте все красивые вещи, сшитые для миссис Жюль
La Touche, если они вам подойдут. Скажи бедному Жюлю, когда он придет,
что я сожалею, но я так сильно любила Реджинальда, что ничего не могла с этим поделать
. Разве он не божественно красив, Грейс? Если бы он знал, что я пишу
тебе, он бы передал привет, так что прими это как должное.

Я бы хотел написать ещё, но через час я поднимаюсь на борт.
Пожалуйста, скажите Кейт, чтобы она не разбивала себе сердце. Это бесполезно.

Передавайте привет вашему любезному брату. Он мне очень нравится
многое. Возможно, я напишу вам из Англии, если вы не будете возражать
и отвечу. Я хотел бы услышать новости из
Канады и Дантон-Холла. Восторженно твоя,

Роза Стэнфорд.


[Грейс Дантон доктору Дантону.]

Дантон-Холл, 30 мая.

Дорогой Фрэнк, «мужчина делает предложение». Вы знаете эту пословицу, которая
справедлива и в отношении женщин. Я знаю, что моё долгое молчание
должно было вас удивить, но в последнее время я так сильно волновалась и переживала,
что писать стало невозможно. Дантон-Холл
стал _maison de deuil_ — домом скорби. Я оглядываюсь
назад,
как люди оглядываются на смутные, восхитительные грёзы, на ушедшие дни, и задаюсь вопросом, действительно ли мы были такими весёлыми и жизнерадостными.
Теперь здесь царит могильная тишина. Смех, музыка — все
весёлые звуки счастливого дома — исчезли навсегда. Монастырь
монахинь-аскетов не мог быть более тихим, а святое сестричество более
серьезным и мрачным. Позвольте мне начать с самого начала и рассказать о событиях
так, как они происходили, если смогу.

На следующий день после того, как я написал вам в последний раз, произошло первое событие в
виде письма от Роуз, адресованного мне. Более эгоистичного и бессердечного послания
и быть не могло. Я всегда знал, что она
эгоистична, легкомысленна, тщеславна и глупа до мозга костей,
да, до мозга костей и всего остального, но всё же она мне нравилась.
Это письмо окончательно развеяло остатки моей слабости.
В нём говорилось о её браке с Реджинальдом Стэнфордом в
самой бесстыдно-наглом и торжествующем тоне. В нём упоминалось о ней
сестре и бедному Жюлю Ла Туш таким образом, что
"горькая плохая" кровь старых Дантонов бросилась мне в лицо. О, если бы я мог
в тот момент просто прикоснуться к госпоже Розе, какой бы тихой я ни был
, думаю, у нее зазвенело бы в ушах, как никогда
раньше.

Я ничего не сказал о письме. Больше всего я сейчас беспокоился о том,
Чтобы капитан Дантон и мистер Стэнфорд не встретились. Я весь день пребывал в состоянии
лихорадочного беспокойства, которое заметила даже Кейт. Ты же знаешь, что я
никогда ей не нравился, а в последнее время её неприязнь усилилась, хотя
Видит Бог, без всякой причины с моей стороны, и она избегала меня,
насколько это было возможно без грубости. Однако она спросила,
не случилось ли чего-нибудь, не получил ли я плохих новостей от её
отца, и озадаченно посмотрела на меня, когда я ответил: «Нет».
Я не мог смотреть на неё, едва мог говорить с ней; почему-то я
чувствовал себя виноватым в сокрытии правды, как если бы
участвовал в подлом заговоре, который разрушил её счастье.

Отец Фрэнсис пришёл в середине дня, и когда он был
Уходя, я позвал его в библиотеку и рассказал ему правду. Я
не могу передать, как он был потрясён вероломством Роуз и как
переживал за Кейт. Он согласился со мной, что лучше
ничего не говорить до возвращения капитана Дантона.

Он приехал той ночью. Было поздно — почти одиннадцать часов, и мы с
Томасом были единственными, кто не спал. Томас впустил его; и я
никогда не забуду, каким измученным, бледным и изможденным он выглядел, когда вошел
.

"Было слишком поздно, Грейс", - были его первые слова. "Они ушли".

— Слава Богу! — воскликнула я. — Слава Богу, что вы не встретились с ними,
и что не пролилась кровь. О, поверьте мне, так даже лучше.


— Кейт знает? — спросил он.

— Пока нет. Никто не знает, кроме отца Фрэнсиса.
Он, как и я, подумал, что лучше подождать вашего возвращения.

- Бедное мое дитя! Моя бедная Кейт! - сказал он прерывающимся голосом. - Кто
скажет тебе это?

Он был так расстроен, что я опустился на колени рядом с ним и попытался
успокоить его.

"Отец Фрэнсис поможет", - сказал я. "Она почитает его еще больше
выше, чем любое другое живое существо, и его влияние на нее
больше. Пусть отец Франциск скажет ей об этом завтра".

Капитан Дантон согласился, что это лучшее, что можно было
сделать, и вскоре после этого ушел в отставку.

Я тоже пошел в свою комнату, но не для того, чтобы заснуть. Я был слишком несчастен
беспокоился о завтрашнем дне. Ночь была чудесной - яркой, как день, и
теплой, как середина лета. Я сидела у окна и смотрела, как Кейт
ходит взад-вперёд по платановой аллее с этим таинственным мистером
Ричардсом. Они пробыли там больше часа, а потом я услышала
они тихо поднялись по лестнице и разошлись по своим комнатам.

На следующее утро после завтрака капитан Дантон поехал верхом в
деревню и побеседовал с отцом Франциском. Два часа спустя
они вернулись в Дантон-Холл вместе, оба выглядели бледными и не в своей тарелке
. Мы с Кейт были в гостиной - она репетировала новую
песню, я шила. Мы оба встали при их появлении - она весело, я с
мое сердце билось сильно и быстро.

— Я рад, что красота этого дня соблазнила вас, отец Фрэнсис.
она сказала. "Я бы хотела, чтобы наши странники вернулись. Дантон-холл
в последнее время мрачен, как старая бастилия".

Я не знаю, что сказал отец Франциск. Я знаю, что он выглядел так, как будто
поручение, которое он пришел выполнить, было невыразимо неприятно
ему.

- Реджинальд должен быть сегодня дома, - сказала Кейт, подходя к
окну, - а Роза на следующей неделе. Кажется, прошел век с тех пор, как они
ушли ".

Я не могла больше ждать - я выбежала из комнаты, плача, я
боюсь. Прежде чем я успел подняться наверх, капитан Дантон присоединился ко мне в
холле.

- Не уходи, - сказал он хрипло. - подожди здесь. Тебя могут разыскать.

Мое сердце, казалось, замерло в смутном предчувствии ... Я едва ли
знаю чего. Мы стояли там вместе и ждали, как, возможно, стояли те немногие друзья, которые
так сильно любили злополучную шотландскую королеву, когда она
положила голову на плаху. Я смотрела на закрытую дверь с
немым ужасом от того, что происходило внутри - каждый нерв был напряжен, чтобы
услышать крик боли бедной измученной девушки. Такого крика никогда не было
. Мы ждали десять, пятнадцать, двадцать минут, полчаса, час.
Прошёл час, прежде чем эта закрытая дверь открылась. Мы отпрянули, но это был
всего лишь отец Фрэнсис, очень бледный и печальный. Наши глаза задавали вопрос,
который не могли произнести наши губы.

«Она всё знает, — сказал он дрожащим голосом, — она приняла это
очень спокойно — слишком спокойно. Она встревожила меня — это неестественное спокойствие
более тревожно, чем самый бурный плач».

«Пойдём к ней?» — спросил её отец.

«Думаю, нет — думаю, ей лучше побыть одной. Не беспокойте её
сегодня. Я приду вечером».

«Что она сказала?» — спросил я.

«Очень мало. Она казалась ошеломлённой, как люди, которых оглушает внезапный
удар. Не задерживайтесь здесь; она, вероятно, поднимется в свою комнату,
и ей может не понравиться, что вы за ней наблюдаете».

Отец Фрэнсис ушёл. Капитан Дантон удалился в свой кабинет. Я
остался в нише, которая, как вы знаете, находится напротив
гостиной, с приоткрытой дверью. Я хотел помешать Ини или кому-нибудь из слуг
побеспокоить её внезапным появлением. Примерно через
час дверь открылась, она вышла и медленно пошла
наверху. Я мельком увидел ее лицо, когда она проходила мимо, и оно
приобрело смертельную бледность. Я слышала, как она вошла в комнату и заперла
дверь, и, кажется, я сидела и плакала все утро.

Она не спускалась весь день. Я позвал Ини и рассказал ей, что
произошло, и потряс бедное дитя так, как она никогда не была шокирована
раньше. Во время ужина я отправила ее наверх, узнать, не хочет ли Кейт
чего-нибудь перекусить. Ее стук и зов остались
без ответа. Она ушла в отчаянии, а Кейт так и не спустилась вниз.

Ещё одна бессонная ночь — ещё одно тревожное утро. Около восьми
часов я услышала, как зазвонил колокольчик Кейт, и Юнис поднялась наверх. Вскоре
девочка сбежала вниз и вошла в комнату, где я была.


«Пожалуйста, мисс Грейс, вас хочет видеть мисс Кейт, — сказала Юнис с
испуганным лицом. — И, о, мисс, я думаю, она больна, она выглядит так плохо!»

Хотела меня! Я уронила серебро, которое держала в руках, от страха.
Что ей от меня нужно? Я поднялась наверх, сердце едва не выпрыгивало
из груди от бешеного стука, и постучала в дверь.

Она открыла сама. Юнис вполне могла подумать, что она больна. Одна ночь
произвела такие перемены, о которых я никогда раньше не думал, что может произойти за ночь
. Очевидно, она ни разу не ложилась. На ней было то же платье, что и
вчера, и я мог видеть нетронутую кровать во внутренней комнате.
Её лицо было таким ужасно похожим на лицо трупа, глаза — такими измождёнными и
впавшими, красота так таинственно исчезла, что я отпрянула от неё,
как будто это был призрак яркой, красивой, сияющей
Кейт Дантон. Она прислонилась к низкой каминной полке и холодным, пристальным взглядом
позвала меня к себе.

— Вы знаете, — сказала она твёрдым, ледяным голосом — совсем не похожим на
нежные интонации вчерашнего дня, — что отец Фрэнсис приходил сюда
вчера, чтобы сказать. Вы и мой отец могли бы сказать мне об этом раньше; но
я никого не виню. Я хочу сказать следующее: с этого часа я не
желаю слышать ни от кого ни малейшего намёка на прошлое; я
не хочу слышать имена тех, кого больше нет. Я хочу, чтобы ты
сказал это моему отцу и сестре. Твое влияние на них
больше моего".

Я поклонился в знак согласия, не поднимая глаз; я чувствовал ледяной взгляд с
на что она смотрела на меня, не поднимая глаз.

"Отец Фрэнсис упоминал письмо, которое Р..."; она поколебалась
мгновение и, наконец, сказала: "Которое она отправила вам. Вы позволите мне взглянуть
это?"

Это жестокое, бессердечное, оскорбительное письмо! Я умоляюще посмотрела на него,
сложив руки.

"Умоляю, не надо", - сказала я. — О, пожалуйста, не спрашивай меня! Это недостойно
внимания — это только ещё больше ранит тебя.

Она решительно протянула руку.

— Ты позволишь мне взглянуть на него?

Что я мог сделать? Я с горечью достал письмо из кармана.
сожалея, что не уничтожил его, я протянул его ей.

«Спасибо».

Она подошла к окну и, повернувшись ко мне спиной, прочла его
от начала до конца — судя по тому, сколько времени это заняло,
она прочла его не один раз. Когда она снова повернулась ко мне, на её лице
не было никаких изменений.

«Это письмо вам чем-то поможет?» — Ты хочешь его?

— Нет! Я бы с радостью уничтожил его давным-давно!

— Тогда, с твоего позволения, я оставлю его себе.

— Ты! — в ужасе воскликнул я. — Что тебе от него нужно?

Странное выражение промелькнуло на её лице, сделав его мрачным, и
она крепко сжала его в руке.

«Я хочу сохранить его по очень важной причине, — сказала она, стиснув зубы.
— Если я когда-нибудь забуду о том, как Роуз Дантон помогла мне,
это письмо будет напоминать мне об этом».

Я был так напуган её взглядом, тоном и словами, что не мог
вымолвить ни слова. Она увидела это и мгновенно взяла себя в руки.

«Мне больше не нужно вас задерживать», — сказала она, взглянув на часы.
«Мне больше нечего сказать. Вы можете передать моему отцу и сестре то, что я
я уже говорил вам. Я спущусь к завтраку, и я вам очень признателен
.

Она отвернулась от меня и вернулась к окну. Я вышел из комнаты
глубоко огорченный, направился в столовую, где нашел
Капитана и Ини. Я пересказал все интервью и убедил
их в необходимости повиноваться ей. Пока мы разговаривали, прозвенел звонок к завтраку
и она вошла.

И Ини, и её отец были так же потрясены её измождённым видом, как и я,
но ни один из них не сказал ей об этом. Мы пытались
во время завтрака и непринуждённо беседовать, но
попытка провалилась с треском. Она не разговаривала, кроме как
по прямому обращению, и ничего не ела. После завтрака она, как обычно,
села за пианино и упорно занималась в течение двух часов. Затем
она взяла шляпу и книгу и вышла в сад почитать. К обеду
она вернулась с ещё меньшим аппетитом, а после
поднялась в комнату мистера Ричардса. Она пробыла с ним два или три
часа, а потом села за свою вышивальную раму, всё ещё холодную, и
бесстрастный и молчаливый. Вечером пришел отец Франциск;
но она была холодна и необщительна с ним, как и со всеми нами. Итак,
тот первый день закончился, и с тех пор так продолжался каждый день. Что она
страдает, она страдает в одиночестве и тишине; только ее изможденное лицо,
ввалившиеся щеки и ввалившиеся глаза говорят об этом. Она живет обычной
рутиной жизни с регулярностью беговой дорожки и становится худой
как тень. Она ни ест, ни спит, ни жалуется; и она
медленно убивает себя. Мы очень за неё беспокоимся.
и все же мы боимся произнести хоть слово в ее присутствии. Приходи к нам,
Фрэнк; ты врач, и хотя ты не можешь "ухаживать за
больным разумом", ты можешь, по крайней мере, сказать нам, что поможет ее слабеющему
телу. Ваше присутствие пойдет на пользу и капитану Дантону, потому что я никогда не
видел его таким несчастным! Мы все очень несчастливы, и любое пополнение в
нашем семейном кругу будет к лучшему. Мы никуда не выходим; у нас
мало гостей; и это место одиноко, как могила. Слухи и
скандалы распространяются со скоростью лесного пожара; эта история у всех на устах.
рот; даже в газетах. Не дай Бог, чтобы это дошло до
Ушей Кейт! Этому ее каменному спокойствию нельзя доверять. Это
пугает меня гораздо больше, чем любой истерический взрыв горя. У нее есть
очевидно, в ее голове есть какая-то глубокая цель - я боюсь думать об этом
может быть, месть. Приди к нам, брат, и попробуй, если сможешь, помочь нам
в нашей беде.

Твоя любящая сестра,
Грейс.




Глава XVII.

"ОНА СНОВА ПРИНЯЛА НА СЕБЯ БРЕМЯ ЖИЗНИ."


Второй поезд из Монреаля, проходящий через Сент-Круа по пути
в... где-то ещё, ближе к вечеру пятого июня.
Вместо того, чтобы прибыть в деревенское депо в четыре часа, он
прибыл в шесть и остановился примерно на полторы минуты, чтобы выпустить
пассажиров и принять новых. Немногие входили и еще меньше выходили -
загорелый пожилой француз, маленькая сморщенная француженка и их хорошенькая,
темнокожая, черноглазая дочь; и молодой человек, высокий и
светловолосый, симпатичный и воспитанный, и, судя по
его внешности, не француз. Но, хотя он и не был похож на такового, он мог говорить как
Он оживлённо беседовал с хорошенькой брюнеткой на
канадском французском в течение последнего часа. Теперь он вежливо приподнял шляпу,
сказав: «Добрый день, мадемуазель», и пошёл по главной
улице деревни.

Был чудесный летний вечер. «Западное небо было объято пламенем»
великолепных оттенков заката; воздух был подобен янтарному туману, и
звонкоголосые канадские птицы в ярком оперении пели свои
вечерние гимны высоко в зелёном сумраке пушистых тамарисков.

Прекрасный вечер с тихим гулом деревенской жизни, отдалённым звоном
коровьи колокольчики, песни мальчиков и девочек, провожающих их домой, далекие и слабые,
и время от времени грохот тележных колес по пыльной дороге.
поля по обе стороны, простирающиеся насколько хватало глаз, зеленые, как
бархат; гигантские деревья, мягко шелестящие на слабом, сладком ветерке;
яркие цветы вдоль живой изгороди и над всем золотым великолепием
летнего заката.

Молодой человек шёл очень неторопливо, размахивая лёгким тростниковым посохом.
Дикие розы и ладанник наполняли своим вечерним благоуханием сияющее
небо. Молодой человек закурил сигару и тоже выпустил струйку дыма.

Вскоре он оставил деревню позади и свернул на приятную
дорогу, ведущую к Дантон-Холлу. Через десять минут он был уже там,
изменившимся с тех пор, как он видел его в последний раз. Сосны, кедры, тамариски
были одеты в летнюю зелень; цветочные клумбы
пылали цветами, фруктовый сад был белым от цветущих деревьев,
а красный свет заката отразился в неподвижной широкой
рыбной заводи. Вьющиеся розы и жимолость свисали своими ароматными
ветвями с мрачных каменных колонн портика. Окна и двери
стоял широко, впуская прохладный, усиливающийся ветерок; и большая собака, которая
всю дорогу резвилась, издала басовитый лай узнавания. Ни в доме, ни вокруг него не было видно ничего живого
, но при звуке
лая из окна выглянуло лицо, примерно по пояс возвышавшееся над лужайкой.
Окно было открыто, и шиповник и виноградные лозы создавали очень
красивое обрамление для нежного юного лица. Бледное и задумчивое лицо, освещённое
яркими тёмными глазами и затенённое мягкими тёмными волосами.

Молодой человек подошёл и положил руку на низкий подоконник.

"Добрый вечер, Агнес."

Агнес Дарлинг протянула руку с выражением искреннего удовольствия на лице.

"Я рада снова вас видеть, доктор Дантон, и Тигра тоже."

"Спасибо. Я думал, что застану вас здесь за шитьем. Вы когда-нибудь прекращали
шить, днём или ночью, с тех пор, как я уехал?"

Она улыбнулась и продолжила работу.

"Мне нравится быть занятой, это отвлекает меня от мыслей. Не то чтобы я была очень
занята в последнее время.

- Конечно, нет; свадебные наряды были не нужны, не так ли? и все это
тщеславие приданого и томление духа. Вы видите, что в
мире были и другие несчастные, кроме вас, мисс Дарлинг. Меня ждут?"

"Да, неделю назад".

"Кто живет в доме?"

— Я точно не знаю. Мисс Дантон, кажется, в саду с
книгой; Ини на весь день ушла к мисс Ховард, а капитан час назад
уехал в деревню. Думаю, они все вернутся к ужину.


Доктор Фрэнк пересел на подоконник и, наклонившись вперёд, сказал приглушённым голосом:

- И как поживает призрак, Агнес? Появлялся ли он
с тех пор?

Агнес Дарлинг бросила работу и посмотрела на него, сложив руки
.

- Доктор Дантон, я его видела!

- Кого? Призрак?

- Не призрак, а мой муж. Это был Гарри, как никогда ясно я его не видела.

Она говорила взволнованным голосом, но молодой доктор слушал
совершенно спокойно.

"Как это было, Агнес? Где вы его видели?"

"Гулял по платановой аллее в лунную ночь, около недели назад,
с мисс Дантон."

"И вы уверены, что это был ваш муж?"

"Вы думаете, я могла бы ошибиться в таком деле? Это был Гарри - я
ясно видел его в лунном свете.

- Удивительно, что ты не выбежала и не упала в истерике к его
ногам.

Она устало вздохнула.

- Нет. Я не осмеливался. Но, о, доктор Дантон, когда я увижу его? Когда
вы скажете ему, что я невиновен?

- Не сейчас; в данном случае не стоит торопить события. Вы
ждали долго и терпеливо; подождите еще немного, пока не придет нужное время
. Счастье знать, что он жив и здоров и живет под
одной крышей с тобой, должно примирить тебя с этим ".

"Это так", - сказала она, и по ее щекам тихо покатились слезы. "Слава Богу! он все еще
жив. Теперь я могу надеяться; но, доктор, вы действительно считаете его сыном капитана
Дантона?

Я в этом уверен, и никто не встретит вас более радушно,
чем капитан Дантон, когда я расскажу ему правду. Сейчас я не
доказательство. Ты знаешь, что я собираюсь сделать, Агнес?"

"Нет".

"Кросби женат и живет в Нью-Йорке. Я собираюсь в ближайшее время съездить в
Нью-Йорк и получить от
него письменное заявление о твоей невиновности. Вот... сейчас нет, спасибо. Сохраняй доброе сердце и терпеливо жди
еще месяц или два. Пойдем, Тигр.

Он ушел, насвистывая на ходу какую-то мелодию. Прихожая была
пуста, столовая была пуста, и он взбежал по лестнице в
гостиную. Грейс была там, повернувшись спиной к двери; и, подойдя
бесшумно, он обнял ее за талию и поцеловал прежде, чем она
опомнилась.

Она обернулась с тихим возгласом, который сменился радостным восклицанием,
когда она увидела, кто это был.

"О, Фрэнк! Я так рада! Когда ты приехал? Я ждала тебя неделю назад."

"Я знаю," — сказал её брат, — "и я мог бы приехать и раньше, но мне пришло в голову,
что я хотел бы приехать сегодня."

"Сегодня! Почему? О, я забыла про пятое июня. Это тяжело, Фрэнк, не так ли?
Просто думать о том, что могло бы быть и что есть.

«Как она это восприняла?»

«Она почти весь день была на улице, — ответила Грейс, зная, кого он имеет в виду.
«Конечно, она чувствует это сильнее, чем можно выразить словами, но она никогда
выдает себя взглядом или действием. Я ни разу не видел, чтобы она пролила слезу или
произнесла хоть одно унылое слово с того дня, как до нее дошли новости, и до этого.
По ее лицу видно, как она страдает, и это выше ее сил
контролировать ".

Доктор Фрэнк задумчиво подошел к окну и посмотрел на
меркнущее сияние заката. Мгновение спустя Ини подъехала на
лошади, спрыгнула с седла на лужайку и взбежала по
ступеням.

Ещё мгновение, и она была в гостиной.

"Я видела тебя в окно," — сказала она. "Я рада, что ты вернулся
снова. Дантон-Холл в последнее время слишком мрачен, чтобы его можно было описать. Ах! Старина
Тигр, а как ты? Доктор Фрэнк, - она понизила голос, - вы знаете,
какой сегодня день?

Доктор Фрэнк посмотрел на нее со слабой тенью улыбки на лице,
напевая пару строк баллады.

"Я долго был верен тебе. Теперь я больше не честен. Очень жаль, Ини,
мы можем сорвать свадьбу, а говорят, что за одну свадьбу можно получить много.

- Очень жаль! - возмущенно отозвалась Ини. - О, доктор Фрэнк, это было жестоко со стороны
Роза, не так ли? Вы вряд ли узнали бы бедняжку Кейт сейчас".

"Тише! - сказал доктор. - Вот она идет!"

Высокая стройная фигура вышла из сада с книгой в руке и
медленно направилась к дому. Было ли это призраком, духами,
тенью прекрасной Кейт Дантон? Прекрасные золотистые волосы, сверкающие в
умирающем сиянии заката и заплетённые в блестящие косы, были такими же;
глубокие большие глаза, такие тёмно-синие, были ясными и безоблачными, как всегда,
но выражение их полностью изменилось. Царственная
грация, которая всегда была присуща ей, по-прежнему была присуща ей, но как
изменилась её гибкая фигура, какой призрачной и хрупкой она стала. Измождённая
Перемена в бледном лице, нервное сжатие губ,
впалые глаза с тёмными кругами под ними красноречиво говорили о случившемся.

«Бедное дитя!» — сказал доктор Фрэнк с невыразимой жалостью и
нежностью во взгляде. «Это было жестоко!»

Ини убежала переодеваться. Грейс слегка вытерла пыль с мебели,
а ее брат стоял у окна и наблюдал за хрупкой на вид девушкой,
медленно поднимающейся в янтарном воздухе.

"Какой усталой она выглядит!" - сказал он.

"Кейт?" - спросила Грейс, подходя. "Она теперь всегда такая. Устает при
встает, устает при лежании, всегда вялый и апатичный. Если
Если бы Реджинальд Стэнфорд убил ее, вряд ли это было бы более
злодейским поступком.

Ее брат не ответил.

Несколько минут спустя Кейт вошла в комнату все той же медленной,
усталой походкой. Она посмотрела на вошедшего с вялым безразличием,
произнесла несколько слов приветствия с холодной апатией, а затем отошла к
другому окну и уткнулась в книгу.

Капитан Дантон вернулся как раз в тот момент, когда зазвонил колокольчик к обеду, и его
радушный приём компенсировал недостаток радушия его дочери. Он тоже
изменился. Его румяное лицо сильно побледнело и осунулось.
Он похудел, и его взгляд, полный печальной нежности,
постоянно был устремлён на его бледную дочь.

Все они были довольно молчаливы.
Грейс, её брат и капитан
разговаривали во время ужина, но Кейт никогда не заговаривала, если к ней не обращались напрямую, а молчание было сильной стороной Ини.
После ужина она, по своему неизменному обычаю, села за пианино,
но не для того, чтобы петь. С того дня она больше никогда не пела. Как она могла? Во всей её коллекции не было
ни одной песни, которая не вызывала бы мучительных
воспоминаний о нём, поэтому она играла только блестящие, но бездушные
фантазии, которые были так же пусты, как и ее сердце.

Встав из-за инструмента, она снова взялась за книгу и уселась за
стол, старательно усаживаясь; но доктор Фрэнк, исподтишка наблюдавший за ней, увидел, что она
за час не перевернула ни страницы. Она первой ушла на пенсию - очень
рано, выглядя бледной и смертельно измученной. Полчаса спустя Ини
последовала за ней, и тогда капитан Дантон нетерпеливо отодвинул шахматную доску
. Он играл с доктором и начал лихорадочно расхаживать
взад-вперёд по комнате.

"Что мне с ней делать?" воскликнул он. "Что мне сделать, чтобы сохранить свою
дорогая моя девочка, не умирай у меня на глазах? Доктор Дантон, вы же
врач, скажите, что мне делать?

"Увезите её отсюда, — решительно сказал доктор. —
Это место убивает её. Как же иначе? Всё, что она видит
с утра до ночи, вызывает тысячу горьких воспоминаний о
том, что прошло и исчезло. Забери ее туда, где не будет ничего, что напоминало бы о
ее потере; забери ее туда, где перемены и волнение заглушат
мысли. По мере того, как ее разум восстанавливает тонус, восстанавливается и ее тело. Возьмите ее с собой
летом путешествуйте ".

— Да-да, — серьёзно сказала Грейс. — Я уверена, что это самое лучшее,
что вы можете сделать.

— Но, моя дорогая, — сказал капитан Дантон, слегка улыбнувшись, — вы забываете, что
в первую неделю июля мы должны пожениться.

— О, отложите это, — сказала Грейс, — что значит небольшая отсрочка? Мы
не такие, как Роуз и Реджинальд; мы старые и уравновешенные, и мы можем доверять друг другу
другому и ждать. Задержка на несколько месяцев - это ничто, а здоровье Кейт - это
все ".

"Она могла бы поехать с нами, - сказал капитан. - Предположим, это произойдет в этом
месяце, а не в следующем, и мы совершим длительное свадебное путешествие, она могла бы
сопровождать нас".

Грейс покачала головой.

"Она не поедет. Поверь мне, я знаю её, и она не поедет. Она поедет
с тобой одна, добровольно, но не со мной."

"Она несправедлива к тебе, а ты так великодушно готов пожертвовать своими
планами ради неё."

- Вы когда-нибудь знали молодую леди, которой нравилась идея о
мачехе? - с улыбкой спросила Грейс. - Мне никогда не нравилось. Мисс Дантон
неприязнь и отвращение, возможно, несправедливы, но совершенно естественны. Нет, нет,
осень или зима наступят достаточно скоро, и возьми Кейт с собой в путешествие.

"Очень хорошо, моя дорогая; будь по-твоему. Итак, куда же мы пойдем? Обратно в
Англию?

"Я думаю, что нет", - сказал доктор Фрэнк. "Англия вызывает у нее почти столько же болезненных
ассоциаций, сколько и Дантон-Холл. Перенесите ее туда, где она никогда не была;
где все ново и непривычно. Возьмите ее с собой в турне по
Соединенным Штатам, например.

"Отличная идея", - воскликнул Капитан. "Это то, о чем она мечтала
часто с тех пор, как мы приехали в Канаду. Я отвезу ее на юг. У меня есть старый
друг, плантатор, в Джорджии. Я отвезу ее в Джорджию".

"Вы не могли бы сделать лучше".

"Дайте-ка подумать, - продолжал Капитан, полный надежды. - Мы должны
останься на неделю-другую в Бостоне, на неделю-две в Нью-Йорке; мы должны навестить
Ньюпорт и Саратога, отдохнем в Филадельфии и Вашингтоне, а
затем отправимся прямиком в Джорджию. Сколько времени это у нас займет, как ты
полагаешь?

"Я бы сказал, до октября", - ответил Доктор. "Октябрь будет
вполне достаточно времени, чтобы вернуться сюда. Если ваша дочь не вернется
с новой жизнью, я в отчаянии откажусь от ее дела".

"Я поговорю с ней завтра, - сказал капитан, - и начну на следующий
день. Поскольку это необходимо сделать, лучше всего сделать быстро. Я и сам думаю, что это
пойдет ей на пользу ".

Капитан Дантон сдержал свое слово. Он затронул эту тему в разговоре со своей
дочерью вскоре после завтрака на следующее утро. Это было в
фруктовом саду, куда она, по обыкновению, забрела с книгой. Это было
читать было не так уж и много - ее любимые авторы внезапно стали
плоскими и безвкусными, и ее ничто не интересовало, - но ей нравилось быть одной
и безмятежная, "в солнечном свете спокойная и сладкая", с ароматным летом
воздух дует ей в лицо. Ей нравилось слушать, мечтательной и вялой,
когда вся энергия ее натуры была мертва внутри, это тихое бормотание
среди деревьев, под пение птиц над головой и наблюдение за
жемчужными облаками, плывущими в тающей лазури над головой. У нее не было
сил или желания ходить сейчас, как раньше. Она никогда не выходила за
входные ворота, за исключением воскресных утренних прогулок, когда медленно направлялась к
маленькой церкви Сент-Круа и тоскливо прислушивалась, как будто он что-то говорил
на незнакомом языке отец Франциск проповедует терпение и
долготерпение до конца.

Она лежала под корявой старой яблоней, и на её лицо то падала, то уходила мерцающая тень от
листьев, а солнечный свет отражался от них
сквозь ее золотистые волосы. Она со слабой улыбкой подняла глаза на своего
приближающегося отца. Она все еще очень любила его, но не так, как раньше
любила его когда-то; сила любить кого-либо прежним доверчивым, преданным образом
казалось, ушла навсегда.

"Моя бледная дочь, - сказал он, печально глядя на нее сверху вниз, - что мне делать
чтобы вернуть твои потерянные розы!"

"Я бледная?" - равнодушно спросила она. "Какое это имеет значение? Я чувствую себя хорошо
достаточно."

"Я не думаю, что ты чувствуешь. Ты ушла в тень. Не хотела бы ты
перемен, моя дорогая? Не хотела бы ты этим летом отправиться в увеселительную поездку
погода?"

- Меня это не волнует, папа.

- Но ты приедешь, чтобы доставить мне удовольствие. Я отвезу тебя в Южные
Штаты, а осенью привезу обратно мою собственную яркую Кейт.

На ее лице не было ни проблеска удовольствия или нетерпения. Она только беспокойно пошевелилась
на траве.

- Ты придешь, моя дорогая, не так ли? Юнис будет сопровождать тебя, и мы
посетим все великие города этого Нового Света, которые ты так
часто мечтала увидеть.

«Я сделаю всё, что ты пожелаешь, папа», — вяло сказала она.

«И ты сегодня отдашь Юнис распоряжения насчёт сборов и будешь
готова отправиться завтра?»

«Да, папа».

- Огден останется, - продолжал ее отец, понизив голос. - Я
пока никому ничего не говорил о Гарри. Я пойду и
поговорю с ними обоими об этом сейчас.

"Да, папа".

Она смотрела, как он уходит, с выражением усталой апатичности, которое
стало для нее привычным, и со вздохом поднялась со своего травяного ложа,
чтобы выполнить его указания. Она нашла Юнис в швейной мастерской вместе с Агнес
Дарлинг и приказала ей собрать вещи и быть готовой к отъезду
на следующее утро. Затем она вернулась на своё место под старой яблоней.
и пролежал на теплой траве в состоянии между сном и бодрствованием весь день
долго.

День отъезда выдался безоблачным и прекрасным. Грейс, ее
брат и Ини поехали на станцию вместе с путешественниками и проводили их
. Прощание Кейт было очень холодным даже для Ини. Какой был
смысл терять кого-либо или сожалеть о расставании с кем-либо, если весь
мир был фальшивым, пустым и лживым? Она потеряла
что-то - сердце, надежду, совесть - она едва знала, что; но что-то
внутри нее, что билось высоко, с надеждой и доверием, стало холодным и
неподвижным, как камень.

Маленькая компания на платформе возвращалась сквозь желтую дымку
жаркого полудня в тихий старый дом. Ах! как неописуемо тихо
и одиноко теперь! В этих гулких комнатах, казалось, кто-то лежал мертвый, настолько
мертвящей была тишина.

В их одиночестве для Грейс и Ини было одно утешение. Врач
Фрэнк собирался остаться в деревне. Он согласился главным образом по
просьбе отца Фрэнсиса.

"Доктор Пилюль уже в преклонном возрасте, — сказал молодой священник, — и
он старомоден и упорно противится всему современному".
инновации, в лучшем случае. Мы хотим, чтобы среди нас был новый человек - особенно сейчас
когда распространяется эта лихорадка ".

Низкая лихорадка коварно распространялась среди людей
с ранней весны и усиливалась с наступлением теплой погоды.
Возможно, причиной были миазмы, поднимающиеся с болот; но
несколько человек умерли, и многие лежали больными в те солнечные июньские дни.

"Ваша миссия лежит здесь", - решительно сказал отец Франциск. "Вы можете сделать
добро, доктор Дантон. Останьтесь!"

Итак, доктор Дантон остался, развесив свою гальку и заняв свое жилище
в деревенской гостинице. Доктор Пилюль внезапно, как мавр из
Венеции, обнаружил, что его работа закончилась. Всем нравился приятный молодой
доктор, который так отличался от доктора Пилюля и
который сидел у их горячих постелей и так ласково с ними разговаривал. Всем
он нравился; и вскоре он обнаружил, что занят, но не настолько
что иногда, каждый день, он не мог забежать на полчаса в Дантон-холл
.

Наступил июль и принес Грейс письмо от капитана Дантона. Как и многие
другие, он ненавидел писать письма и никогда не выполнял эту обязанность, когда ему
возможно, можно было бы избежать этого. Но Кейт категорически отказалась писать; так что это
выпало на его долю. Они были в Нью-Йорке накануне отъезда в
Ньюпорт и Кейт уже выиграли от перемены. Это было почти
все; и была середина июля, прежде чем прибыло второе. Они были
все еще в Ньюпорте, и улучшение состояния Кейт было заметным. Бледность и
болезненный вид быстро исчезали — перемена, волнение,
морские купания, весёлая жизнь творили чудеса.

"Она произвела здесь некоторый фурор, — сказал последний, — и
могла бы стать одной из красавиц, если бы захотела; но она не выбирает. Ее
холодность, ее гордый и окаменевший вид, ее странные и мрачные манеры,
создает вокруг нее ореол таинственности, который приковывает к ней все взгляды,
и заставляет трепать языки. Мы здесь совершенно неизвестны, и я не собираюсь
никого просвещать. Осмелюсь предположить, что было сочинено не одно маленькое романтическое
произведение, основанное на мрачном настроении бедной Кейт; но, кроме наших имён,
они на самом деле ничего не знают. Некоторые молодые люди выглядят так, будто они
влюблены в её голубые глаза.

Наступил август, жаркий и безветренный, и они были в Саратоге, пили
Пить воду и находить жизнь почти такой же, как в Ньюпорте. Кейт
восстановила свою внешность, говорилось в письмах капитана; красота, которая
делала ее такой неотразимой, вернулась и сделала ее еще более неотразимой
, чем когда-либо. В Саратоге не было ничего похожего на нее; но она была так же глубоко
окутана тайной, как всегда, и почти так же добродушна, как статуя из паросского
мрамора.

Конец августа застал их в пути на юг. В начале
сентября они поселились в гостеприимном доме в георгианском
стиле, и Кейт, уставшая после всех своих странствий, опустилась на
почувствовав тропическое тепло и красоту, я вздохнул с облегчением. Ей так нравился
этот прекрасный южный край, где цвели великолепные цветы
и порхали тропические птицы с райскими оттенками на своих
крыльях. Ей нравилось сияющее богатство южных дней и ночей,
леса и поля, столь непохожие ни на что, что она когда-либо видела раньше;
негры с их странными разговорами и безвкусной одеждой, приятный дом
и приятные люди. Ей всё это нравилось, и первое ощущение
покоя и умиротворения, которое она испытывала все эти месяцы, охватило её здесь.
И все же это пошло ей на пользу - она стала другим существом - по крайней мере, внешне
- хотя ее сердце было таким же немым и неподвижным, как всегда. В ее жизни
кораблекрушение было таким внезапным и таким ужасным, она была так ошеломлена
сначала ошеломлена, а последующие страдания были такими ужасно горькими, что
эта гавань отдыха была так же благодарна, как какой-нибудь зеленый остров в море
потерпевшему кораблекрушение моряку. Здесь ничто не напоминало ей обо всём, что
было в прошлом и ушло, — здесь, где всё было новым, её бедное израненное
сердце могло исцелиться.

Капитан Дантон увидел это и с благодарностью возблагодарил небеса за благословенную перемену.
в дочери, которую он любил, но которая уже не была прежней Кейт. Вся
молодость и радость весенней поры жизни ушли. Она больше не пела
песни, которые он любил; они были мертвы и похоронены в прошлом; её чистый
смех больше не радовал его сердце; её мимолетная улыбка была холодной и
бледной, как лунный свет на снегу. Она не интересовалась домом, который покинула;
она не наводила справки о тех, кто там был.

«Я получил письмо из Дантон-Холла, — говорил он, — и у них
всё хорошо». И она молча опускала голову. Или: «Я пишу в Дантон»
Холл, у тебя есть для меня какое-нибудь послание? "Всего лишь моя любовь к Ини", - был бы
ответ; и тогда она уходила и оставляла его одного. Она так же
изменилась по отношению к нему, как изменилась и во всем остальном. Грейс стояла
между ними - непреодолимый барьер.

Сентябрь подходил к концу. Наступил октябрь, а с ним и время их
отъезда. Кейт уходила неохотно; ей хотелось остаться там навсегда, в
этой солнечной стране, забыть обо всём и обрести покой. Это было всё равно что
раздирать заживающие раны, возвращаясь в место, где всё, на что она
смотрела или что слышала с утра до ночи, напоминало ей о горьком
Прошлое. Но судьба была неумолима; нужно было попрощаться с прекрасной
Джорджией и добрыми друзьями, и в начале второй
недели октября они отправились в путь к своему северному





дому. Глава XVIII.

"Злой ветер никому не приносит добра"


Они очень медленно продвигались на север, останавливаясь на несколько дней во всех
крупных городах, так что октябрь уже закончился, а часть ноября ещё не наступила, когда они
добрались до Монреаля. Там они задержались на неделю, а затем начали последний
этап своего путешествия домой.

Был унылый полдень, почти середина этого самого унылого
В ноябре, когда капитан Дантон и его дочь сели в
железнодорожный вагон в Сент-Круа и понеслись в Дантон-Холл,
как только могла старая кляча, был унылый день, с низким свинцовым небом, грозившим снегом, и землёй,
покрытой чёрным инеем, как железо.
противный, ноющий ветер, от которого болели нервы, волновал
наполовину ободранные деревья, и время от времени в
тусклом сером воздухе кружились огромные снежинки. Деревня выглядела тихой и пустынной, когда они проезжали через нее
и печальный колокол медленно звонил, звонил, звонил
всю дорогу. Кейт ощутимо вздрогнула и плотнее закуталась в подбитую мехом накидку
плотнее закуталась в нее.

"Для чего этот несчастный колокол?" - спросила она.

"Это проходящий колокол", - ответил отец, нахмурив брови. "Ты
знаешь, что в деревне лихорадка".

"И кто-то мертв".

Она с тоской и дрожью оглядела унылую картину:
чахлые чёрные деревья, мрачные чёрные болота, тусклую чёрную реку и низкое чёрное
небо. О, как всё это было уныло! Как всё это было уныло — так же уныло, как её собственное
мёртвое сердце. Какой смысл было уезжать, какой смысл был
Забыть на несколько жалких мгновений, а потом вернуться к старому
одиночеству и старой боли? Какой утомительный, утомительный кусок деловой жизни!
В лучшем случае он не стоил тех усилий и страданий, которые требовались для жизни!

Поездка в Холл была такой короткой, что ей едва ли показалось, что они
сели в экипаж, прежде чем двинулись по безлистному проспекту, где
деревья казались неестественно большими и чёрными в морозном воздухе, а опавшие листья
кружились большими дикими вихрями под копытами лошади. Мрак и запустение
были и здесь. Когда они уехали,
Почти полгода назад эти унылые аллеи были тенистыми арками,
где птицы пели весь день напролёт, цветы цвели
повсюду, куда ни глянь, а красные розы и шиповник обвивались
вокруг низких окон и каменных колонн портика. Теперь
деревья превратились в скрюченные скелеты, цветы увяли вместе с летом,
от роз не осталось ничего, кроме потрескивающих коричневых стеблей, а пруд с рыбками
лежал под хмурым зимним небом, словно стальной лист.

Она поднялась по каменным ступеням в холл, всё ещё дрожа от холода.
Она закуталась в шаль и увидела Грейс, Ини и слуг, собравшихся, чтобы
поприветствовать их, и слушала, как во сне. Всё казалось таким плоским,
мёртвым и неудовлетворительным, а старое время и старые воспоминания
вернулись в её сердце, и она чуть не сошла с ума. Она видела, как Ини
и Грейс немного боялись её и как по-разному они
приветствовали её отца, и как искренне и неподдельно он был
рад снова оказаться с ними. А потом она устало поднималась по длинной широкой
лестнице в сопровождении верной Юнис, и перед ней были четыре стены её собственной комнаты
наконец-то вокруг нее была маленькая гостиная.

Какой красивой была комната! В сверкающей стали ярко горел огонь
в камине были задернуты шторы, потому что уже наступили сумерки, такие короткие
Ноябрьский полдень; и румяный, веселый свет играл на
картинах, и книжном шкафу, и инкрустированном столике, и двух маленьких
Грейс посадила там вазы с алой геранью.

Снаружи, в отличие от всего этого тепла, света и уюта,
она слышала жалобный вой дикого ноябрьского ветра и
стоны измученных деревьев. Но это не приносило ей утешения.
она уныло сидела, пока Юнис готовила ее к ужину, и
тупо смотрела в огонь, размышляя, неужели так и будет продолжаться всю ее жизнь
. Всего двадцать один, а жизнь уже такая безнадежно пустая! Она
могла предвкушать свою будущую жизнь - долгую, долгую череду дней, и
каждый день был таким, как этот.

Вскоре прозвенел звонок к ужину, вырвав её из мрачных раздумий,
и она спустилась по лестнице, даже не взглянув на себя в
зеркало и не посмотрев, как её одела горничная. И всё же она выглядела
прекрасно — холодно, бледно, прекрасно — в этом струящемся платье глубокого
голубые; и украшенные драгоценными камнями незабудки в её роскошных янтарных волосах. Её лицо и
фигура обрели утраченную округлость и симметрию, но
первое, за исключением тех моментов, когда она говорила или улыбалась, было холодным и неподвижным, как
мрамор.

Отец Фрэнсис и доктор Дантон были в столовой, когда она
вошла, но их приветствие было встречено очень равнодушно. Она
молчала весь ужин, разговаривать было так утомительно, ничто
её не интересовало. Она почти не поднимала глаз — каким-то образом она чувствовала, что глубокие, ясные глаза молодого
священника смотрят на неё с серьёзным неодобрением, против
которого восстал её гордый дух.

"Зачем мне утруждать себя разговорами?" - подумала она; "Какое мне дело
до доктора Дантона или его сестры, или какой интерес для меня имеют вещи, о которых они
говорят?"

Поэтому она слушала так, словно они говорили по-гречески. Только однажды в ней
пробудилось что-то похожее на интерес. Двое их гостей рассказывали о
распространении этой опасной лихорадки в деревне и о том, скольких уже
унесли.

«Я бы подумал, что холодная погода остановит это», — сказал её
отец.

"Похоже, что это скорее на руку, — ответил священник, — сейчас в Сент-Круа десять
случаев."

— Мы слышали звон колокола, когда подъезжали сегодня днём, — сказал капитан.
"За кого он звонил?"

"За бедного старого Пьера, пономаря. Он подхватил лихорадку всего неделю назад и
почти всё время бредил."

Кейт подняла глаза, до сих пор прислушиваясь, но не понимая ни слова.

"Пьер, который разжигал костры и подметал церковь?"

— Да, вы знали его, — сказал отец Фрэнсис, глядя на неё. — Он не раз говорил о
вас во время своего бреда. Кажется, однажды вы спели для него,
и он этого не забыл. Это занимало его мысли больше всего,
во время той последней болезни.

Боль пронзила сердце Кейт. Она вспомнила тот день, когда она сбилась
в церковь с Реджинальдом, и нашли старый Пьер потрясающим. Он
высказал свою просьбу так смиренно и искренне, что она села за
маленькую фисгармонию, сыграла и спела гимн. И он никогда этого не забывал
он говорил об этом в свои последние часы. Самое острое раскаяние, которое она когда-либо испытывала
за все хорошее, что могла бы сделать, она почувствовала тогда.

"Мой бедный народ скучал по своей леди Баунтифул", - продолжал отец
Фрэнсис со своей мрачной улыбкой. - "Скучал по ней больше, чем когда-либо, в
это трудное время. Вы помните Эрмин Лашер, мисс Дантон?

"Ту хорошенькую, нежную девушку с большими темными глазами и черными локонами?
О, да, очень хорошо.

- То же самое. Я думаю, она была твоей любимицей. Ты научил ее
спеть несколько небольших гимнов в хоре. Тебе будет жаль услышать, что она
ушла ".

"Мертв!" Кейт вскрикнула, пораженная и взволнованная.

"Мертв", - сказал отец Фрэнсис с легкой дрожью в голосе. "Самая
достойная девушка, всеми любимая. Как и Пьер, она много говорила о вас во время своей последней болезни
и пела гимны, которым вы ее научили.
«Передайте от меня привет мисс Дантон, — это были почти её последние слова, обращённые ко мне;
'она была очень добра ко мне. Скажите ей, что я буду молиться за неё на небесах».

Наступила тишина.

"О, - подумала Кейт с невыразимой горечью горя, - какой счастливой я
могла бы быть... какими счастливыми я могла бы сделать других, если бы отдала свою
сердцем к Богу, а не к Его созданиям. Обильные благословения, которые я
растратил впустую - молодость, здоровье, богатство - скольким бедным душам я мог бы
обрадовать и помочь!"

Она встала из-за стола и подошла к окну. Темнота
Тьма опустилась на землю, но она этого не видела. Было ли
ещё не слишком поздно? Нашла ли она своё предназначение на земле? Было ли
ей ещё ради чего жить? Была ли она достойна столь великой миссии? Несколько часов
назад жизнь была пустой, без цели. Был ли отец Франциск
послан, чтобы указать цель, ради которой она должна отныне жить?
Вокруг неё были бедные и страдающие. В её силах было облегчить
их бедность и страдания. Великий Владыка Земли и
Неба посвятил Свою жизнь служению страждущим и
смиренный - несомненно, это было великим и славным делом - иметь возможность следовать
издалека по Его стопам. Мысли того часа изменили весь
ход ее мыслей - возможно, весь ход ее жизни. Она нашла
свое место в мире и свою работу, которую нужно было выполнять. Возможно, она никогда не будет счастлива
сама, но она может сделать счастливыми других. Возможно, у нее никогда не будет собственного дома
, но она может украсить и развеселить другие дома. Как непрофессиональная
сестра милосердия, она могла бы помогать бедным; и
в отдалённом будущем она могла бы увидеть монастырские стены, полные благодарных людей
отгородив её от тревог этой лихорадочной жизни. Стоя у
зашторенного окна, она смотрела в кромешную тьму, и ей казалось, что
в её жизни наступает новая эра.

Мисс Дантон никому не рассказала о своём новом решении.
Она чувствовала, что ей будут противиться, что ей придётся спорить и бороться
за разрешение, поэтому она держала язык за зубами. Но на следующее утро, через час после
завтрака, она подошла к Грейс и тем спокойным властным тоном, которым
всегда обращалась к экономке своего отца, попросила ключи от
буфета.

Грейс выглядела удивленной, но сразу же уступила их; и Кейт, подойдя к
большому резному старомодному буфету из орехового дерева, взяла два или
три бутылки старого портвейна, стеклянная банка желе и еще одна с
тамаринды; убрал эти трофеи в большой сафьяновый ридикюль,
вернула ключи Грейс и, поднявшись наверх, надела свое
самое простое платье, накидку и шляпку, взяла ридикюль и отправилась в путь. Она
улыбнулась сама себе, когда шла по аллее, — она, элегантная,
привередливая Кейт Дантон, одетая в эти мрачные одежды, с этой
набитая доверху сумка, и в одно мгновение она превратилась в сестру милосердия.

Было почти полдня, когда она вернулась, бледная и очень уставшая после
долгой прогулки. Грейс удивилась ещё больше, когда увидела, как та медленно поднимается
по лестнице.

"Где она могла быть?" размышляла она, "в этом платье и с этой сумкой,
и зачем ей понадобились ключи от буфета?"

Грейс узнала об этом несколько часов спустя, когда пришёл отец Фрэнсис и
сообщил домочадцам, что нашёл Кейт, которая ухаживала за одной из
самых тяжёлых больных лихорадкой в деревне — умирающей старухой.

"Она сидела у кровати и читала ей вслух, - сказал священник. - и
она дала бедной старой мадам Ланж то, о чем она мечтала уже несколько недель
- вино. Уверяю вас, я был сбит с толку этим зрелищем.

- Но, боже милостивый! - в ужасе воскликнул капитан. - Она подхватит
лихорадку.

- Я так и сказал ей ... Я упрекал ее в опрометчивости, но все
напрасно. Я сказал ей прислать им столько вина и желе, сколько она пожелает,
но держаться подальше от этих заразных коттеджей. Она только посмотрела на меня
своими большими серьезными глазами и сказала:

"Отец, если бы я называла себя Сестрой Милосердия, ты бы назвал моего
миссия, посланная Небом и славная; поскольку я таковой не являюсь, вы говорите мне, что я
глупый и опрометчивый. Я тоже так не думаю; я не боюсь
лихорадки; я молод, силен и здоров, и не думаю, что заболею
ею. Даже если я это сделаю, и если я умру, я умру, выполняя Божью работу. Лучше
такая смерть, как эта, чем долгая, жалкая, никчемная жизнь ".

- Значит, она решила?

- Ты бы так и сказал, если бы увидел ее лицо. Лучше не сопротивляться ей слишком сильно, я
думаю; она настроена на это, и это, кажется, делает ее счастливой. Это,
действительно, как она говорит, благородная работа. Бог защитит ее".

Капитан Дантон вздохнул. Это казалось ему очень скучным и унылым занятием
для его милой Кейт. Но у него не хватало духу возражать ей в чём бы то ни было,
даже если это было безумно и опасно. Он никогда не возражал ей,
когда она была счастлива, и теперь было поздно начинать.

Так началась новая жизнь Кейт. В то время как ноябрьские недели заканчивались
короткими, тёмными, унылыми днями и холодными, ветреными ночами, уходящим годом,
многие в охваченной лихорадкой деревне тоже умирали. Во все эти скромные
жилища прекрасная девушка вошла как ангел света.
деликатесами и крепкими винами, которые питали и укрепляли их, они были обязаны
её щедрости; слова святой надежды и утешения, которые смягчали их
предсмертные часы, она читала своим нежным голосом; гимны, которые казались предвестниками
рая, она пела своим чистым голосом. Её белые руки закрывали их угасающие глаза,
складывали безжизненные руки и украшали комнату смерти цветами,
которые наполовину смягчали её ужас. Ее ловкие пальцы расправили складки
савана и простыни, и ее нежный голос нашептывал
утешение и покорность скорбящим позади. Как они благословляли
о том, как они любили её, эти бедные люди, знали только небеса и
они сами.

Во всех этих несчастных домах, у этих смертных одров, были ещё двое —
отец Фрэнсис и доктор Дантон. Они были её неутомимыми
товарищами по доброму делу, такими же неутомимыми в своём рвении и
терпении и такими же горячо любимыми, как и она. Возможно, дело было в том, что,
постоянно проповедуя терпение, она сама научилась терпению. Возможно,
именно увидев всю его доброту и неутомимую преданность, она начала
через некоторое время поняла, что была несправедлива к доктору Дантону. Она могла бы
он невольно нравился и уважал ее. Она слышала похвалы в его адрес из всех уст
в деревне, и она не могла не признать, что они были вполне заслуженными.
Почти не подозревая об этом, она начинала любить и восхищаться этим
преданный молодой Врач, который никогда не уставал в своем рвении, который был таким мягким,
и женственным, и нежным к бедным и страждущим. Воздавая должное брату
запоздалое правосудие, до нее начало смутно доходить, что, возможно, она
поступила несправедливо и по отношению к сестре. Она никогда не знала ничего о Благодати, кроме
того, что было хорошим. Могло ли быть так, что она была предубеждена, горда и
несправедлива от начала до конца?

Она задала себе этот вопрос, возвращаясь домой однажды вечером после своей миссии
милосердия. Долгожданная свадьба должна была состояться в канун Рождества,
а сейчас было 7 декабря. Она шла домой одна, в
окружавшей её темноте. Новая жизнь несколько изменила её; суровый взгляд
исчез, лицо стало гораздо более спокойным и мягким, чем когда она пришла.
Возможно, в нём не было той сияющей яркости, но свет, который
остался, был гораздо более нежным и милым. Она выглядела очень красивой в этот
холодный ясный декабрьский день, в своей тёмной мантии, отороченной мехом, с
Красивая шляпка, тоже отороченная мехом, и длинный чёрный плюмаж, контрастирующий с
её янтарными волосами. Морозный ветер окрасил её бледные
щёки румянцем и сделал ярче свет её звёздных фиолетовых глаз. Она выглядела
прекрасно, и джентльмен подумал об этом, шагая за ней по заснеженной
земле. Она не обернулась, чтобы посмотреть, кто это был, и только когда
он встал рядом с ней, она взглянула на него, издав возглас
удивления.

"Сэр Рональд Кит! Это действительно вы? О, какой сюрприз!"

Она протянула руку в перчатке. Он взял его, подержал, пронзительно глядя
в ее глаза.

- Надеюсь, не неприятный? Вы рады меня видеть?

- Конечно! Как вы можете задавать такой вопрос? Но я думал, ты
за сотни миль отсюда, охотишься на лосей, медведей и волков в Нью-
Брансуике.

"И таким я был, и таким я мог бы остаться, если бы не услышал кое-какие новости
, которые отправили меня в Канаду, как стрелу из лука".

— Какие новости?

— Можешь спросить?

Она подняла ясные глаза на его лицо и прочла в них ответ. Новости о том, что
она свободна. На мгновение её лицо залилось краской,
а затем побледнело, став белым, как снег.

"Я узнал в дебрях Нью-Брансуика, куда сбежал, чтобы забыть тебя,
Кейт, что этот человек был тем, кем я знал, что он будет, предателем и
негодяем. Я услышал это всего две недели назад, и с тех пор я ни разу не останавливался на своем
пути к тебе. Возможно, я дурак и безумец, но я ничего не могу с собой поделать
надеюсь вопреки надежде. Я так сильно люблю тебя, Кейт, я так долго любил тебя,
что не могу тебя бросить. Он лжец, но я буду верен. Я люблю тебя
всем сердцем и душой, больше, чем свою собственную жизнь. Кейт, не
отправляй меня снова прочь. Реджинальд Стэнфорд больше не стоит между нами.
Подумай о том, как сильно я тебя люблю, и стань моей женой.

Она пыталась остановить его, но он порывисто побежал дальше. Он был таким изможденным
и так взволнован, разговаривая с ней, что она не могла сердиться, что она
не могла не пожалеть его.

- Не надо, - мягко сказала она, - не надо, сэр Рональд. Вы только причиняете боль
себе и мне. То, что я говорил тебе раньше, ты вынуждаешь меня повторить
тебе снова. Я не люблю тебя и не могу быть твоей женой.

«Я и не жду, что ты меня полюбишь, — нетерпеливо сказал он. — А зачем?
Я буду ждать, я сделаю всё, что ты пожелаешь, только дай мне
надежду. Дай мне шанс, Кейт! Я люблю тебя так искренне и всецело, что это
рано или поздно мы добьемся возвращения".

- Ах, не говорите мне, - сказала она с нетерпеливым вздохом, - не говорите
мне о любви. Я покончил с этим, мое сердце превратилось в пыль. Я
недостоин вас - я недостоин такой преданности. Я благодарю вас, сэр
Рональд, за честь, которую ты мне оказываешь, но я не могу... я не могу выйти за тебя замуж!"

"И ты позволишь этому трусу Стэнфорду хвастаться, как он действительно хвастается, что
ты будешь жить и умрешь холостяком ради него!" - с горечью воскликнул он. "Он
заключил на это пари в лондонском клубе с майором Лодердейлом
из гвардии".

— Нет! — сказала она, краснея и сверкая глазами. — Он никогда
этого не делал!

"Он это сделал. У меня есть доказательства. Ты так сильно его любила,
что он хвастался, что ты никогда не выйдешь замуж. Они с Лодердейлом поспорили.


Она сделала долгий, глубокий вдох, сверкая глазами и стиснув белые зубы.

— Подлец, — закричала она, — подлый, лживый, трусливый подлец! О, если бы я
была мужчиной!

"Отомсти ему, не будучи мужчиной. Докажи, что он лжец и хвастун.
Выходи за меня!

Она не ответила, но он прочел надежду на ее раскрасневшемся взволнованном лице.

«Кроме того, — лукаво продолжил он, — что ты здесь будешь делать? У тебя нет
больше не будет дома, когда твой отец женится; если только ты не согласишься быть
подчиненной женщине, которая когда-то была его экономкой. У тебя не будет
места в мире; ты будешь только обузой; твоя мачеха
пожелает убрать тебя с дороги, а твой отец научится желать так же, как его
новая жена. О, Кейт, пойдем со мной! Приезжай в Глен-Кит и правь
там; мы будем путешествовать по миру; у тебя будет всё, что
может дать богатство; все твои желания будут исполнены; ты будешь
королевой, моя прекрасная, на шее у тех, кто пренебрегал тобой и
унизил тебя. Оставь эту ненавистную Канаду и поезжай со мной как моя
жена - как леди Кит!"

"Не надо! не надо! - воскликнула она, поднимая руку, чтобы остановить его страстные
мольбы. - Ты сбиваешь меня с толку, у меня перехватывает дыхание! Дай мне время, дай
я подумаю; у меня сейчас голова идет кругом.

- Сколько хочешь, моя дорогая. Я не прошу у тебя любви сейчас; это
придет со временем. Дай мне только надежду, и я смогу ждать - ждать так долго, как
Иаков ради Рахили, если потребуется.

Он поднес ее руку к губам, но быстро опустил, потому что она
была как лед. Она смотрела прямо перед собой, на бледно-желтый
закат, ее темные глаза полны сумеречного огня, но лицо такое же
бесцветное, как заснеженная земля.

- Ты больна, Кэт? - спросил он встревоженно. - Я огорчил тебя? я
взволновал тебя своим внезапным приходом?

"Ты взволновал меня", - ответила она. "У меня кружится голова. Не разговаривай со
мной больше. Я хочу побыть одна и подумать».

Остаток пути они прошли бок о бок в полном молчании. Когда они
дошли до дома, Кейт сразу же побежала в свою комнату, а капитан
Дантон вышел в холл, чтобы поприветствовать своего старого друга. Мужчины обменялись рукопожатиями.
Они прогуливались по саду, куря сигары перед ужином, и сэр Рональд
вкратце рассказал о цели своего возвращения и о недавнем предложении, сделанном его
дочери. Капитан Дантон слушал молча и немного тревожно. Он
давно знал шотландского баронета, знал, насколько он богат и
как страстно любит свою дочь, но, несмотря на это, у него было
интуитивное чувство, что Кейт не будет с ним счастлива.

- Значит, она вам ничего не ответила? - спросил он, когда сэр Рональд
закончил.

- Пока ничего, но скоро ответит. Должен ли этот ответ быть благоприятным,
Капитан Дантон, ваш, я надеюсь, тоже будет благосклонен?

Он говорил довольно надменно, и румянец еще больше окрасил румяное лицо
Капитана.

- Моя дочь позаботится о себе сама. Если она думает, что может быть счастлива в качестве
твоей жены, мне нечего сказать. Вы говорили о Реджинальде Стэнфорде
минуту назад; вам известно что-нибудь о его действиях с тех пор, как он покинул Канаду?

— «Очень мало. Он продал свой офицерский чин и ушёл из армии — некоторые
говорят, что он уехал из Англии. Его семья, как вы знаете, отвернулась от него из-за
его бесчестного поведения».

«Я знаю — несколько месяцев назад я получил письмо от Стэнфорда Ройалса, в котором
в котором его отец выразил своё глубокое сожаление и неодобрение поведением
сына.

«Это всё, что вы о нём знаете?»

«Это всё. Я не наводил справок — я считал, что эта подлая собака недостойна
внимания».

Капитан Дантон вздохнул. Он очень любил свою хорошенькую, ясноглазую,
рыжеволосую Розу и не мог до конца забыть ее,
несмотря на ее проступок. Они прогуливались взад и вперед в серых, холодных
зимних сумерках, пока звон колокольчика не позвал их к обеду
в дом. Кейт была там, очень красивая, подумал сэр Рональд, в этом
темном, роскошном шелке, с блестящими украшениями в золотистых волосах.

В ту ночь, когда все домочадцы уже спали, Кейт долго сидела,
размышляя о прошлом, настоящем и будущем. Она отпустила
Юнис и сидела у камина в свободном белом халате,
её прекрасные волосы рассыпались по плечам, а глубокие, серьёзные глаза были устремлены на красное
пламя. Что ей делать? Принять предложение сэра Рональда Кейта и занять
блестящее положение в обществе или опуститься до ничтожества в этом
отдаленном уголке земли? Все, что он сказал, было правдой: через несколько
дней ее отец женится. Другая станет хозяйкой там, где она
правил — другой, который мог смотреть на неё как на обузу и
тяготу. Она была довольна тем, что оставалась здесь, пока занимала первое
место в сердце своего отца; но теперь это место занимал другой, и
он будет занимать его всегда. Что ей делать в долгие дни, месяцы и
годы, которые наступят? Как ей влачить бесполезное и
однообразное существование в этом унылом месте? Даже сейчас, когда она усердно
стремилась творить добро в своей миссии милосердия, были часы и часы
отвратительной, невыразимой тоски и одиночества. Когда её работа была
когда закончится лихорадка, что тогда с ней будет? То смутное
видение монастыря и вуали было смутным, как всегда, вдали. Нет
Ни пыла, ни святой тоски не наполнили ее сердце при мысли сказать
ей, что она нашла призвание. Ее жизнь была невыразимо пустой и
опустошенной, и должна была остаться такой навсегда, если она останется здесь. Другие мысли
тоже работали, соблазняя ее продолжать. Воспоминание о словах сэра Рональда
о её неверном возлюбленном — мысль о его наглой и трусливой
хвастливости — ранила её в самое сердце. Вот он, способ отомстить — способ
Она дала ему прямой отпор. Как жену сэра Рональда Кейта,
её ждала жизнь, полная великолепия и власти. Она вспомнила Глен-Кейт, каким он был когда-то,
старый и легендарный, серый и величественный, с плющом и розами, обвивающими его серые стены,
и с колышущимися деревьями, отбрасывающими манящие тени.
Кроме того, разве он не заслуживал награды за эту долгую, верную,
преданную любовь? Другие девушки каждый день заключали браки по расчёту и
были довольны своей судьбой — почему бы ей не быть такой же? Она не могла вечно
оставаться равнодушной к его верности и преданности. Возможно, со временем она научится
любить его.

Огонь угасал и тлел, часы унылой зимней ночи тянулись
медленно, и в три часа нового дня одинокий наблюдатель
лёг спать.

Шотландский баронет недолго оставался в неведении.
На следующее утро, когда мисс
Дантон спускалась по каменным ступеням с каким-то бумажным свёртком для своих бедных больных пенсионеров, к ней присоединился сэр Рональд Кит.

— Я провёл бессонную ночь, — сказал он. — Я не успокоюсь, пока не получу ваш ответ.
Когда я его получу, Кейт?

Её лицо слегка побледнело, но в остальном она не изменилась, и её голос звучал довольно твёрдо.


— Теперь, если хотите.

— И это «да», — нетерпеливо воскликнул он. — Ради всего святого, Кейт, скажи, что это «да»!


— Это «да», если ты примешь меня такой, какая я есть. Я не люблю тебя; я не
знаю, полюблю ли я тебя когда-нибудь, но я постараюсь. Если я выйду за тебя замуж, я
буду твоей настоящей и преданной женой, и твоя честь будет такой же священной, как и моя
спасение. Если ты сможешь взять меня, зная это, я твоя.

Он заключил ее в объятия и разразился потоком страсти
восторга и благодарности. Она высвободилась, холодная и очень бледная.

- Оставь меня сейчас, - сказала она. - Я должна пойти в деревню одна. Не спрашивай слишком
много от меня, сэр Рональд, иначе ты можешь разочароваться.

- Только еще одно, моя дорогая. Твой отец женится
двадцать четвертого. Я уверен, что после этого у вас не возникнет желания задерживаться в этом доме
. Не могли бы вы обойтись без обычных формальностей и
приготовлений и пожениться в тот же день?"

— Да, да, — нетерпеливо сказала она, — пусть будет так, как ты хочешь! Что это
значит? Доброе утро.

Она быстро пошла прочь по замёрзшему снегу, оставив счастливого
поклонника возвращаться в дом и рассказывать о своей удаче.




ГЛАВА XIX.

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ.


Итак, мисс Дантон снова была "помолвлена"; снова начались приготовления к
двойной свадьбе; снова был назначен день ее бракосочетания.

На этот раз по этому поводу было поднято очень мало шума. Отец
Фрэнсис и доктор Дантон были почти единственными за пределами семьи
кто что-либо знал об этом, и почему-то именно от них Кейт
сама больше всего хотела скрыть это.

Ей было стыдно за свой корыстный брак; вопреки самой себе она
презирала себя за это и чувствовала, что они тоже должны презирать её за это.
Она виновато отпрянула под ясным, пристальным, испытующим взглядом
Отец Фрэнсис, чувствуя, как низко она, должно быть, пала в его глазах.
Она настолько уважала священника и Доктора, что
было унизительно потерять их уважение из-за ее собственного добровольного поступка. Но
отступать было слишком поздно, даже если бы она этого хотела; ее оковы были
скованы - она была связана без остатка.

Сэр Рональд Кит получил то, чего желало его сердце - Кейт Дантон была его
обещанной женой, и все же он не был вполне счастлив. Бываем ли мы когда-нибудь по-настоящему счастливы,
Интересно, когда мы достигнем цели, о которой вздыхали и тосковали
возможно, годами? Наше воображение очень склонно рисовать это желание
нашего сердца в радужных тонах, и мы так часто обнаруживаем, что, когда
оно приходит, оно оказывается всего лишь уныло-серым.

Сэр Рональд любил свою прекрасную и царственную невесту с неизменной
преданностью, которую ничто не могло изменить. Он думал, что её обещание выйти за него
станет для него идеальным удовлетворением, но он получил это обещание и не был
удовлетворён. Он хотел чего-то большего — он хотел ответной любви, хотя
знал, что она его не любит, и был недоволен. Возможно, не очень
приятно обнаружить, что женщина, которую ты любишь и на которой собираешься жениться,
холодный как айсберг - видеть, как она сжимается при твоем приближении и избегает тебя
по всем возможным поводам. Без сомнения, довольно тяжело мириться с
слабым прикосновением холодных пальцев в ответ на твою самую теплую ласку и тяжелыми вздохами в
ответ на твои самые любящие речи.

Сэр Рональд обещал довольствоваться без любви, но это было не так, и
он был раздражен, оскорблен и дико ревновал Реджинальда Стэнфорда и
ко всему ненавистному прошлому.

Так что ухаживания баронета в целом были довольно мрачными и угнетающими
даже для сторонних наблюдателей, и Кейт снова угасала
больше походил на бледную, вялую тень, а сэр Рональд пребывал в состоянии
постоянной угрюмости.

Но готовились свадебные торты и платья, и наступил декабрь
дни пролетали один за другим, приближая заветное время. Мисс
Дантон по-прежнему ревностно и неутомимо продолжала свою миссию любви. Нет
погода удерживала ее дома, никакие уговоры ее будущего мужа не были сильными
этого было достаточно, чтобы заставить ее отказаться от одного визита ради его удовольствия или ночлега.

"Оставьте меня в покое, сэр Рональд Кит, - отвечала она устало и
немного нетерпеливо. - Это ненадолго. Оставьте меня в покое!"

Лихорадка, унесшая жизни стольких людей, медленно угасала. Больные
были уже не так плохи и их не было так много, но мисс Дантон со спокойной
совестью могла бы отказаться от них; но она этого не сделала. Она никогда не
хотела быть одна - она, которая так любила одиночество совсем недавно
некоторое время назад. Она боялась себя - боялась думать - боялась того туманного
будущего, которое было так близко. Все чувства, все помыслы
восстали против мысли об этом браке без любви — осквернение
самой себя казалось ей невыносимым.

"Я приду в отчаяние у самого алтаря!" - подумала она с чем-то
похожим на отчаяние. "Я не могу выйти за него замуж, не могу! Мысль об этом сводит меня с ума
это. Какой же я негодяй! Какой же я слабый, жалкий, трусливый негодяй, чтобы не
быть способным встретить судьбу, которую я сам для себя выбрал! Я не знаю, что делать,
и мне не с кем посоветоваться — ни с кем, кроме отца Фрэнсиса, а я
боюсь с ним говорить. Я не люблю его; мне ненавистна мысль о
том, чтобы выйти за него замуж; но отступать уже поздно. Если бы только можно было умереть,
и покончить со всем этим!

Она положила руку на подоконник; голова её опустилась и упала на руку.
с тяжелым вздохом. Она была невыразимо несчастна, и одинока, и
опустошена; она собиралась скрепить свои страдания на всю жизнь с человеком, лишенным любви
брак, который претил ее душе, и у нее не было сил отступить.
Она была подобна кораблю без руля, дрейфующему без руля и компаса среди
мелей и зыбучих песков - беспомощно дрейфующему к гибели.

"Если бы я только осмелилась спросить отца Франциска, он бы сказал мне, что делать", - уныло подумала она
. "Он такой мудрый и добрый, и знает, что лучше
для каждого. Он бы сказал мне, как поступать правильно, и я хочу
поступаю правильно, если могу. Но я пренебрегал им, избегал и
увиливал от него так долго, что не имею права беспокоить его сейчас.
И я знаю, он сказал бы мне, что я поступаю неправильно; я прочитал это на его
лице; и как я могу поступить правильно?"

Она сидела в мрачных раздумьях, опустив лицо на руку. Это было
во второй половине дня 14-го - еще десять дней, и действительно будет слишком поздно.
Чем ближе подходил брак, тем отвратительнее он становился.
раскачивающиеся деревья Глен-Кейта больше не отбрасывали манящих теней. Все было
темнота и запустение. Угрюмое, сердитое лицо сэра Рональда испугало и
Это огорчило её — она полагала, что это естественно. Она вела себя плохо,
но он знал, что она не любит его; она сказала ему об этом честно и
прямо; и если он выглядел так до женитьбы, то как он будет выглядеть
после? Она была невыразимо несчастна, бедная девочка; и угрызения
совести, которые не давали ей покоя, не добавляли ей утешения.

Она долго сидела, спрятав лицо в ладони, совершенно неподвижно.
Короткий зимний день подходил к концу; холодное жёлтое солнце
висело низко в бледном небе на западе, и вечерний ветер печально вздыхал
Она встала среди деревьев. Она выглядела бледной, но решительной; она
одела шляпку для прогулки, прикрыла лицо вуалью и медленно
спустилась по лестнице.

Когда она открыла дверь дома, из гостиной вышел сэр Рональд,
не слишком довольный тем, что его бросили на весь день.

"Вы идёте гулять?" — спросил он.

"Да."

— Куда?

"В деревню."

"Всегда в деревню! — нетерпеливо воскликнул он, — и всегда одна.
Можно мне пойти с тобой? Уже поздно, темнеет."

"Нет необходимости, — ответила она, гордо глядя на него. — Мне не нужен
защитник в Сент-Круа."

Она открыла дверь, вышла и быстро зашагала по унылой
аллее к воротам. Властный тон баронета задел ее
Гордость задела за живое.

"Какое право он имеет так со мной разговаривать?" - сердито подумала она. "Если бы я
любила его, я бы этого не вынесла; я не люблю его и не собираюсь этого терпеть
".

Ее глаза сверкали, как она шла вперед, легко и быстро, держа ее
надменный голову очень прямо. Приветствия встретил ее со всех сторон, когда она проходила мимо
через село. Она ни разу не остановилась, пока не дошла до церкви, и
остановилась у калитки маленького сада перед церковью.
дом. Там она нерешительно остановилась. Как здесь было спокойно, какая святая
тишина, казалось, царила вокруг! Вся её храбрость покинула её, и она
стояла робкая и взволнованная, как школьница. Пока она колебалась,
дверь открылась, и отец Фрэнсис посмотрел на неё.

"Входите, мисс Дантон," — сказал он. — "Вы выглядите так, будто почти
боитесь."

Она открыла маленькую калитку и пошла по дорожке, странно
опустив голову и встревоженная. Отец Фрэнсис с улыбкой протянул ей руку.

"Я думал, вы придете навестить меня перед отъездом из Канады," — сказал он.
- хотя в последнее время ты, кажется, немного подзабыл о своих старых друзьях.
Входи.

- Ты один? - Спросила Кейт, следуя за ним в маленькую гостиную.

- Совсем одна. Дворняжка уехала за две мили по болезни. И как
дела у хороших людей в Дантон-Холле?

"Очень хорошо", - ответила Кейт, садясь у окна и глядя на улицу
на бледно-желтый закат.

"То есть, кроме вас, мисс Дантон. Ты похудела за
последние две недели. В чем дело?"

"Я не очень счастлива", - сказала она с легкой дрожью в голосе.
"возможно, в этом все дело".

- Несчастлива? - переспросил отец Фрэнсис с коротким, странным смешком. - Я
думал, что, когда молодые леди выходят замуж за баронетов, достигается вершина земного
счастья. Это кажется довольно грязным, этот брак ради богатства
и титула. Я не думала, что Кейт Дэнтон сделает это; но, похоже, я
совершила глупую ошибку.

- Спасибо, - очень медленно произнесла Кейт. «Я пришёл сюда, чтобы попросить вас быть жестоким
со мной — сказать мне горькую правду. Вы очень хорошо умеете быть жестоким,
отец Фрэнсис».

«Зачем вы приходите ко мне за горькой правдой?» — довольно холодно спросил священник.
«Ты всё это время обманывал себя; почему бы тебе не продолжать? Какой
смысл говорить тебе правду? В конце концов, ты поступишь так, как тебе нравится».

"Возможно, нет. Я не так низко пал, как ты думаешь. Осмелюсь сказать,
ты презираешь меня, но вряд ли ты можешь презирать меня больше, чем я презираю
себя».

— «Тогда зачем идти по пути, который ведёт тебя вниз? Почему бы не остановиться,
пока не стало слишком поздно?»

"Теперь уже слишком поздно!"

"Чушь и вздор! Это ещё одно твоё заблуждение. Ты, или, скорее,
твоя гордыня, которая была главным камнем преткновения на твоём
жизнь, ведёт тебя по этому пути самообмана. Слишком поздно! Было бы не так
поздно, если бы ты была у алтаря! Лучше остановись сейчас и вынеси
унижение, чем сделать свою жизнь и жизнь этого человека несчастной.
Ты никогда не будешь счастлива как жена сэра Рональда Кейта; он никогда не будет
счастлив как твой муж. Я знаю, как ты пытаешься обмануть себя; я
знаю, что ты пытаешься поверить, что со временем полюбишь его и будешь счастлива.
Не потакай больше своим софизмам; не поддавайся собственной
гордости и глупости.

«Гордости и глупости!» — возмущённо повторила она.

"Да, я повторяю это. Ваше сердце, ваша совесть должны признать правду
то, что я говорю, если ваши губы этого не хотят. Вы когда-нибудь согласились бы, сэр
Рональд Кит, если бы ваш отец не собирался жениться на Грейс Дэнтон?"

Внезапный румянец, заливший ее лицо, ответил за нее, хотя она
промолчала. Она сидела, глядя прямо перед собой в пустоту, с
жестким, полным отчаяния выражением в темных глубоких глазах.

«Ты же знаешь, что не стал бы. Но твой отец собирается жениться на самой
прекрасной и достойной уважения женщине; его привязанность не совсем к нему
дочери больше нет; она должна немного постоять в тени и посмотреть
другое правление, где она раньше была королевой. Она не может занимать первое место
в сердце и доме своего отца; поэтому она готова покинуть этот дом
с первым мужчиной, который попросит ее об этом. Она не любит его; между ними нет
симпатии или чувства общего; они даже не
одной религии; она знает, что будет несчастна, и что она будет
сделай его тоже несчастным. Но какое все это имеет значение? Ее гордость должна быть
уязвлена, ее самолюбие унижено, и все остальные соображения должны
уступите этому. Она готова лжесвидетельствовать, поклясться любить и
чтить человека, который для нее не больше, чем тот крестьянин, идущий по
дороге. Она готова унизить себя и рискнуть своей душой из-за корысти
скорее выйти замуж, чем терпеть эту рану, нанесенную гордости!"

"Продолжай!" Кейт с горечью сказала: "Хорошо, когда твое сердце разрывается
иногда, я полагаю. Прошу, продолжайте".

"Я намерен продолжать. Ты привыкла быть королевой всю свою жизнь - к
тому, что тебе льстят, потакают и балуют до предела, и
это пойдет тебе на пользу. Когда ты станешь несчастной женой этого человека, ты будешь
никогда не говорите, что отец Фрэнсис мог бы предупредить меня — отец Фрэнсис мог бы
спасти меня. Вы правили здесь с размахом и шумом; вам было
угодно ослеплять и сбивать с толку простых людей Сент-Круа, чтобы вас
воспринимали как своего рода богиню. Ваш ранг, и
достижения, и красота — теперь мы говорим чистую правду, мисс
Дантон, всеми этими дарами, которыми Бог так щедро наделил тебя,
ты злоупотребил. Тебе так не кажется, не так ли? Ты думаешь, что был
очень хорошим, очень милосердным, очень снисходительным. Я этого не отрицаю
вы творили добро, были своего рода ангелом-хранителем для
бедных и больных, но каков был ваш мотив? Был ли он таким, что заставляет
тысячи девушек, таких же молодых, богатых и красивых, как вы, отказываться
от всего ради скромной одежды и скромных обязанностей сестры милосердия?
О нет! Вам нравилось, когда вас боготворили, почитали и смотрели на вас как на
ангела на земле. В основе всего этого лежала твоя гордость, которая побуждает тебя продавать себя
за столько-то тысяч фунтов в год
все. Вы хотите занять первое место в великой битве жизни - вы
хочешь, чтобы все препятствия расступились перед тобой. Этого не может быть; и вся твоя
жизнь - провал."

- Продолжай, - повторила Кейт, не шевелясь и не глядя на него,
белая как смерть.

"Вы считали себя очень хорошей, очень безупречной и благодарили
Небеса в каком-то возвышенном смысле, что ты была не такой, как другие женщины,
лживой, подлой и грязной. Вы хотели пройти по жизни по
тропе из роз без шипов, к безмятежной смерти и наследию
славы на небесах. Испытания простых людей были не для вас; горе,
разочарование и страдания должны были миновать мисс Дантон. Вы были
так хорошо, и так высоко в облаках, что ничто низкое или низменное не могло достать
тебя. Что ж, этому не суждено было сбыться. В конце концов, ты был всего лишь глиной -
фарфор из человеческой глины, возможно, но при этом очень хрупкий. Беда
пришла; человек, из которого ты сделала своего рода идола, которому ты отдала
все свое сердце, любовь настолько сильная, что кажется греховной, - этот человек
бросает тебя. Сестра, которой вы доверяли и которую любили, обманывает
вас, и вы понимаете, что беда — это нечто большее, чем слово из двух
слогов. Вы всегда были очень великими, благородными и героическими.
жизнь, в теории - как мы находим вас на практике? Почему, поникшая, как любая
другая потерявшая любовь девица, чахнущая без единого усилия к тому величию
и героизму, о которых ты так много думал; без единой цели победить
самому, без малейшего усилия покориться воле Небес. Ты
восстаёшь против женитьбы своего отца; все остальные должны быть одиноки
и несчастны, потому что ты несчастен; мир должен носить траур, а
солнечный свет должен быть приглушён. Но мир смеётся и поёт, как обычно,
солнце сияет так же радостно. Брак твоего отца будет
свершившийся факт, и наша современная героиня говорит «да» первому мужчине,
который в приступе хандры просит её выйти за него замуж, потому что она станет падчерицей Грейс
Дантон и должна будет отойти на второй план,
и с нетерпением ждать обычной скучной жизни, которую ведут простые смертные. Она
не просит помощи там, где можно найти только помощь; поэтому в час ее
испытания для нее нет света ни на земле, ни на Небесах. О, дитя мое! остановись
и подумай, что ты собираешься делать, пока не стало слишком поздно.

"Я не могу думать", - сказала она глухим голосом. "Я только знаю, что я
жалкое, грешное, падшее создание. Помоги мне, отец Франциск; скажи мне
что мне делать".

"Не просите помощи у меня, - серьезно сказал молодой священник. - просите ее у
сострадательного Отца, который на Небесах. О, дитя мое, путь к
той земле мира и упокоения - это Крестный путь, единственный путь. Под нашими ногами
больше шипов, чем роз, но мы должны идти вперёд, как
стойкие солдаты, до конца, неся свой крест и сохраняя в наших
сердцах боевой клич храбрых старых крестоносцев: «Так угодно Богу».
Я не сомневаюсь, что тебе было тяжело, моя бедная девочка, но ты
Вы не можете быть избавлены от общей участи. Мне жаль вас, видит Бог,
и я бы сделал вашу жизнь счастливой, если бы мог, несмотря на все
грубые слова, которые я могу сказать. Я говорю с вами так, потому что не хочу, чтобы вся ваша жизнь
была несчастной. Ваше сердце признаёт правдивость каждого
сказанного мной слова; и помните, что есть только один рецепт
настоящего счастья — добро. Будьте добры, и вы будете счастливы. Это
избитая заповедь, взятая из тетради, - сказал отец Франциск с
легкой улыбкой. - Но поверьте мне, это единственное непогрешимое правило. Разбудить
к лучшей жизни, моя дорогая Кейт; начни новую, более совершенную
жизнь, и Бог поможет тебе. Помни, дорогое дитя, "Есть любовь, которая
никогда не подводит, когда земная любовь угасает".

Она ничего не сказала. Она поднялась, холодная, бледная и неподвижная. Священник
тоже встал.

"Ты уходишь?" спросил он.

"Да".

- Ты не обижаешься на меня за все эти откровенные разговоры? Ты мне так нравишься
сильно, ты знаешь, что я хочу видеть тебя счастливой.

- Обиделась? она ответила: "О, нет! Когда-нибудь я поблагодарю тебя; я не могу
сейчас".

Она открыла дверь и исчезла, порхая, одинокая фигура на фоне
унылые зимние сумерки. Она не останавливалась в своей быстрой походке, пока не
дошла до Дантон-холла; а затем, бледная и поглощенная своими мыслями, быстро взбежала
наверх и заперлась в своей комнате. Сбросив шляпку и
накидку, она тотчас села за письменный стол и, не дожидаясь
раздумий, взяла перо и быстро набросала записку:

Сэр Рональд: - Я обманул вас. Я поступил очень неправильно.
Я не люблю тебя — и никогда не смогу полюбить; и я не могу быть твоей женой. Мне очень
жаль; я прошу тебя простить меня — будь великодушен и освободи меня от
моё обещание. Я буду несчастна как ваша жена, и я сделаю
вас несчастным тоже. О, пожалуйста, простите меня и отпустите, ведь
я действительно не могу выйти за вас замуж.

«Кейт Дантон».

Она быстро сложила записку, положила её в конверт, написала адрес: «Сэру Рональду Киту»
и запечатала его. Все так же быстро,
словно боясь остановиться, боясь доверять себе, она встала и
позвонила в звонок. Юнис откликнулась на зов и в ужасе уставилась на нее
лицо хозяйки.

- Вы не знаете, сэр Рональд в доме? - спросила я. - Спросила мисс Дантон.

"Да, мисс; он сидит в библиотеке, читает газету".

"Он один?"

"Да, мисс".

- Тогда отнеси ему это письмо; и, Юнис, скажи мисс Грейс, что меня не будет
спустишься к обеду. Можешь принести мне чашку чая сюда. Я не очень хорошо себя чувствую
.

Юнис отправилась по своему поручению. Кейт глубоко, очень глубоко вздохнула с облегчением
когда она закрыла за собой дверь. Она придвинула свое любимое кресло
к камину, взяла со стола книгу и уселась
решительно собираясь читать. Она была полна решимости отбросить все мысли, позволить событиям
идти своим чередом и перестать мучить себя, по крайней мере, на эту ночь.

Юнис принесла чай и маленький поднос с лакомствами, задернула
штору и зажгла лампу. Кейт отложила книгу и подняла взгляд.

"Вы передали записку, Юнис?"

"Да, мисс."

"И мое послание мисс Грейс?"

"Да, мисс."

"Тогда хорошо, можете идти."

Девушка ушла, а Кейт сидела, потягивая чай и читая. Она посидела
больше получаса, а затем встала и направилась в
апартаменты мистера Ричардса. Было уже больше десяти, когда она вернулась и
вошла в свою гостиную. Она обнаружила, что Юнис ждет ее, и
сразу взяла себя в руки.

- Сегодня я лягу спать пораньше, - сказала она. - У меня болит голова. Я должна попытаться
и уснуть.

Сон, к счастью, пришел к ней почти сразу, как только она положила голову на
подушку. Она спала так, как не спала уже много ночей до этого, и проснулась
на следующее утро посвежевшей и окрепшей для новых испытаний нового
дня. Она боялась встречи со своим отвергнутым поклонником, испытывала нервный
неописуемый ужас; но встреча должна была состояться, и она собралась с духом
поблагодарила себя за встречу короткой, горячей молитвой и спустилась вниз
по лестнице.

В столовой никого не было, но стол был накрыт. Она вошла
подошел к окну и постоял, глядя на черные голые деревья, которые корчились
и стонали на утреннем ветру, а желтый солнечный свет поблескивал на
замерзшем снегу. Пока она стояла, быстрая тяжелая поступь пересекла
холл - поступь, которую она хорошо знала. Ее сердце заколотилось, дыхание участилось.
Мгновение спустя вошел сэр Рональд с распечатанной запиской, которую она ему прислала
в руке.

— Что значит эта глупость, Кейт? — сердито спросил он,
направляясь к ней. — Вот, возьми обратно. Ты не это имела в виду.

— Я это имела в виду, — сказала Кейт, съёживаясь. — Я вела себя очень плохо; мне
очень жаль, но я это имела в виду.

Его чёрные брови грозно сошлись над мрачными глазами.

"Ты хочешь сказать, что бросила меня? Ты играла роль
капризной кокетки от начала и до конца?"

"Мне очень жаль! Мне очень жаль!" — запинаясь, произнесла бедная Кейт. "Я поступила
плохо! О, прости меня! И, пожалуйста, не сердись."

Он разразился резким смехом.

"Вы сожалеете! и вы поступили неправильно! Клянусь душой, мисс Дантон, вы
очень мягко выражаетесь. Вот, заберите это бессмысленное письмо.
Я не могу и не стану освобождать вас от помолвки."

Он протянул ей письмо, но она не взяла его. Сильная и гордая
дух начал подниматься; но воспоминание о том, что она навлекла это на себя,
удерживало ее в узде.

"Я не могу взять назад ни слова из этого письма. Я совершил большую ошибку,
думая, что могу жениться на тебе; сейчас я понимаю это больше, чем когда-либо. Я признал свою
вину. Я сказал тебе, что сожалею. Я больше ничего не могу сделать. Как джентльмен, вы
обязаны освободить меня.

"Конечно", - сказал он с горькой усмешкой. "Как джентльмен, я обязан
позволить вам играть быстро и свободно со мной, сколько душе угодно. Вы
вели себя со мной очень благородно, мисс Дантон, и очень похоже на
благородная женщина. Ты хочешь получить удовольствие от того, что тебя саму бросили
бросить другого? Вряд ли это то, за что нужно мстить
Что со мной делает Реджинальд Стэнфорд".

Кровь негодования бросилась в лицо Кейт; в ее глазах ярко вспыхнул гневный
огонь.

- Уходи! - крикнула она звенящим командным тоном. «Покиньте дом моего отца,
сэр Рональд Кит! Я думала, что разговариваю с джентльменом. Я поняла,
что ошибалась. Уходите! Если бы вы были монархом всего мира, я бы не вышла за вас
сейчас».

Он стиснул зубы, яростно выругавшись от злости и гнева. Письмо, которое она
Она всё ещё держала в руке письмо, которое отправила ему. Он яростно разорвал его на мелкие кусочки
и швырнул их к её ногам,

и они рассыпались у её ног белым дождём. — Я уйду, — сказал он, — но я запомню этот день, и ты тоже.
Я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, как ты ведёшь себя с
порядочным человеком, когда бесчестный бросает тебя.

С последней не по-мужски насмешливой фразой он ушел, хлопнув за собой дверью дома
пока старый особняк не затрясся. И Кейт убежала обратно в свою комнату, и
упала на колени перед своей маленькой белой кроваткой и молилась с
страстным потоком слез о том, чтобы у нее были силы вынести свой горький, очень горький крест
.

Позже в тот же день в Дантон-Холл за багажом баронета
пришёл человек из деревенского отеля. Капитан Дантон, озадаченный и сбитый с толку,
обратился к дочери за объяснением этих странных событий. Кейт рассказала
довольно унизительную историю, опустив жестокие насмешки сэра Рональда,
опасаясь ссоры между ним и её отцом.

- Не говори ничего об этом, папа, - умоляюще сказала Кейт. "Я
вела себя очень плохо, и я чувствую себя более несчастной и сожалею обо всем этом, чем
могу тебе выразить. Не пытайся увидеться с сэром Рональдом. Он справедливо очень зол, и
в гневе может наговорить такого, что спровоцирует ссору. Я
сейчас и без этого достаточно несчастен ".

Капитан Дантон пообещал и потихоньку отправил шотландца с
пожитками. В тот же вечер сэр Рональд отбыл в Квебек, чтобы взять билет
до Ливерпуля.




ГЛАВА XX.

НЕСУЩИЙ КРЕСТ.


Мрачная пустота, наступающая после любого рода волнений, очень тяжела для
переживания. Скучная монотонная жизнь после отъезда шотландского баронета
сильно сказалась на Кейт. Лихорадочное возбуждение от
короткой второй встречи поддержало её и разожгло в ней огонь
в её голубых глазах и на бледных щеках. Но в наступившей за этим неподвижной
тишине свет померк, розы увяли, и вернулись прежняя
усталость и апатия. У неё не было даже увлекательной
задачи в виде роли сестры милосердия-любителя, потому что лихорадка почти прошла, и
ей больше нечего было делать.

На этот раз не было ни скандала, ни _;шумихи_ из-за расторгнутого брака,
потому что его держали в строжайшей тайне — только в кухонном шкафу
шли бесконечные пересуды и домыслы.

Свадебное платье, сшитое во второй раз для мисс Дантон, было
второй раз тихо убрали.

Отец Фрэнсис за все свои визиты в Дантон-Холл ни разу не сделал
ни малейшего намека на произошедшее событие. Только он положил свою
руку на поникшую голову Кейт со словами "Да благословят тебя Небеса, дитя мое!", произнесенными так
пылко, что она почувствовала себя вознагражденной за все унижение, которое ей пришлось
претерпел.

Так незаметно в Дантон-Холле пролетел декабрь, и наступил канун Рождества,
день свадьбы Грейс Дантон. Около десяти утра к парадной двери подъехали большие,
просторные старомодные семейные сани, и
В зал вошла свадебная процессия и направилась в церковь. Очень избранная
компания: невеста и жених, брат невесты и
две дочери жениха.

Коричневая бархатная шляпка Грейс, коричневое шёлковое платье и жакет из тюленьей кожи не
совсем подходили для невесты, но с каштановыми волосами,
гладкими и блестящими, и карими глазами, полными счастья, Грейс выглядела
очень милой и прекрасной.

Ини в светлом шёлковом платье и красивой шляпке с длинным белым пером выглядела
прекрасной, как лилия, и счастливой, как королева, и очень гордилась своим положением
подружки невесты.

И Кейт, которая теперь храбро несла свой крест, одетая очень просто,
сидела рядом с доктором Фрэнком и старалась слушать и интересоваться тем, что он
говорил, и всё это время чувствовала себя как в каком-то неестественном сне.
Она видела унылое, серое, безсолнечное небо, предвещавшее бурю,
пустынные заснеженные поля, тихую деревню и маленькую церковь с
высоким шпилем и сверкающим крестом. Она видела всё это как в тумане,
как будто потерялась, сидела в церкви на скамье,
слушала и смотрела, как человек, который ходит во сне. Её отец
Они собирались пожениться! Как странно и неестественно это казалось. Она никогда
не привыкала к этой мысли, возможно, потому, что никогда
не позволяла себе думать об этом, а теперь он стоял на коленях на ступенях алтаря, рядом с Фрэнком
Дантоном, а Ини — по левую руку от Грейс, и Кэр, и
отец Фрэнсис были там в стихаре и епитрахили, и церемония
продолжалась. Она увидела кольцо, надетое на палец Грейс, услышала Проклятие
Голос с французским акцентом: "Генри Дантон, хочешь ли ты, чтобы Грейс Дантон стала
твоей законной женой?" и это твердое, ясное "Я сделаю" в ответ.

Потом все закончилось; они поженились. Ее бледное лицо опустилось на
переднюю перекладину скамьи, и по нему пролился дождь горячих слез.

Свадебный квартет направлялся в ризницу, чтобы зарегистрировать свои
имена. Она больше не могла задерживаться, хотя чувствовала, что хотела бы
хотела остаться здесь и умереть, поэтому она встала и устало пошла следом. Её
отец смотрел на неё тревожным, умоляющим взглядом; она подошла и
поцеловала его с улыбкой на бледном лице.

«Я надеюсь, что ты будешь очень счастлив, папа», — прошептала она.

Затем она повернулась к Грейс и прикоснулась холодными губами к
румяной щеке невесты.

— Я очень желаю вам счастья, миссис Дантон, — сказала она.

Да, она никогда не смогла бы стать матерью — она была всего лишь миссис Дантон, женой своего отца;
но отец Фрэнсис бросил на неё добрый, одобрительный взгляд, даже за
это. Она отвернулась от него с усталым вздохом. О, сколько хлопот и
насмешек было во всём этом? Какой унылой, жалкой была вся эта деловая жизнь!
Чувство одиночества и опустошённости давило на её
сердце в это унылое декабрьское утро, как свинец.

Должен был состояться свадебный завтрак, но Кёр, отец Фрэнсис,
и доктор Фрэнк были единственными гостями.

Кейт сидела рядом с отцом - Грейс теперь председательствовала, Грейс была хозяйкой
Зала - и все так же ошеломленно и тоскливо прислушивалась к происходящему замешательству
языки, огонь тостов, звон фарфора и серебра и
смех гостей. Она сидела очень тихо, ела и пила, потому что
ей нужно было есть и пить, чтобы не привлекать внимания, и она не думала о том, как прекрасна
она была в своём синем шёлковом платье, её шея и руки блестели, как слоновая кость,
на фоне лазури. Какое значение теперь имело то, как она выглядела?

Капитан и миссис Дантон отправлялись в свадебное путешествие.
Торонто - не собиралась отсутствовать больше двух недель. Они должны были уехать
двухчасовым поездом; позавтракав, Грейс поспешила переодеться
платье. Доктор Фрэнк собирался отвезти Ини на станцию на катере,
чтобы проводить их, но Кейт отказалась сопровождать их. У двери она пожала им руки
, а затем повернулась и пошла обратно в пустой,
безмолвный дом.

Свадьба, когда молодожёны, устыдившись самих себя, разбегаются
по округе в поисках развлечений и забав, оставляет в любом
доме почти такое же уныние, как на похоронах. Гробовая тишина наступает после шума
и суетились; те, кто остался, сидели, ничего не понимая, чувствуя, что в их
кругу образовалась брешь, которую никогда не восполнить. В Дантон-Холле
было хуже, чем обычно. Зимняя погода, исключавшая всякую возможность
забыть о делах и отдохнуть на свежем воздухе, отсутствие гостей — ведь
Кэр, отец Фрэнсис, доктор Дантон и преподобный мистер Клэр
составляли весь список посетителей Кейт — всё это делало уныние
ещё более унылым. Она могла вспомнить это время в прошлом году, когда Реджинальд и
Роуз, и сэр Рональд, и все остальные были с ними — тогда их было так много, а теперь так мало;
остались только она и Ини.

Память о прошедшем времени вернулась с притупленным чувством боли и
несчастья. Она так много страдала, что ощущение страдания было
притуплено - была только безысходная боль в сердце, когда она думала
об этом сейчас.

Декабрь и старый год угасли в огромном снежном покрове.
Наступил январь, и первая неделя его тянулась незаметно, а хозяина и
хозяйку дома каждый день ждали домой.

В конце январского дня Кейт сидела у окна в гостиной
. Она подперла подбородок рукой и пристально смотрела на белый
темнота. Ветер так шумел и грохотал внутри и снаружи,
что она не услышала ни тихого стука в дверь, ни поворота
ручки. Она очнулась от своих размышлений, только когда знакомый голос позвал её по имени.


"Пожалуйста, мисс Кейт."

"О, это вы, Огден? Я вас не слышала. Что случилось?"

Мистер Огден подошёл ближе и понизил голос:

«Мисс Кейт, вы сегодня поднимались наверх?»

Кейт поняла, что он имел в виду под этим довольно осторожным вопросом: была ли она у
мистера Ричардса?

«Нет, — с тревогой ответила она, — что-то случилось?»

- Боюсь, что да, мисс Кейт. Боюсь, что он не очень здоров.

- Не очень здоров! - повторила мисс Дантон. - Вы хотите сказать, что он болен,
Огден?

- Да, мисс Кейт, боюсь, что болен. Прошлой ночью ему было не очень хорошо, и
сегодня утром ему еще хуже. Он жалуется на ужасную головную боль, и у него
совсем нет аппетита. Он почти весь
день пролежал".

- Почему ты не сказал мне раньше? - Воскликнула Кейт, испытывая угрызения совести из-за
своего пренебрежения. - Я немедленно пойду к нему.

Она поспешила наверх, в комнаты своего брата. Молодой человек был
в спальне, лежа на кровати, одетый, в каком-то оцепенении. Когда
Кейт склонилась над ним и заговорила, он открыл глаза, тусклые и отяжелевшие.

"Гарри, дорогой", - сказала Кейт, целуя его, "в чем дело? Ты
болен?"

Гарри Дантон сделал попытку приподняться, но снова упал на подушку.

"Моя голова болит так, словно она вот-вот расколется, и я чувствую себя так, словно на каждую мою конечность навалилась
тонна веса. Кажется, у меня начинается
лихорадка.

Кейт побледнела.

- О, Гарри, ради Всего Святого, не думай так! Лихорадка покинула
деревню; почему она должна быть у тебя сейчас?"

Он не ответил. Тяжелое оцепенение, притупившее все чувства, навалилось на него
и лишило дара речи. Его глаза закрылись, и в следующее
мгновение он провалился в глубокий, летаргический сон.

Кейт встала и вышла в коридор, где обнаружила ожидающего ее Огдена
.

"Он уснул", - сказала она. - Я хочу, чтобы ты раздел его и уложил
как следует в постель, пока я пойду и приготовлю физраствор. Я
боюсь, что он будет очень болен.

Она прошла мимо и сбежала вниз по лестнице в кабинет отца, где стоял
аптечка. Ей потребовалось некоторое время, чтобы приготовить физиологический раствор
сквозняк; и когда она вернулась в спальню, Огден уже закончил
своё дело, и больной был в безопасности в постели. Он всё ещё спал — крепко,
глубоко, — но его дыхание было тяжёлым, а губы пересохли.


«Я дам ему это, когда он проснётся, — сказала Кейт, — и буду сидеть с ним всю ночь. Вы можете остаться в соседней комнате, Огден, чтобы быть
на расстоянии звонка, если понадобится.

Кейт оставалась с больным братом все долгие часы той зимней
ночи. Она сидела у постели, обтирая его разгорячённое лицо и лихорадочные руки,
и поднося к его сухим губам прохладительные напитки. Лампа с абажуром освещала комнату
смутно, слишком смутно, чтобы видеть и читать; поэтому она терпеливо сидела, прислушиваясь к
снежной буре и наблюдая за лицом своего больного брата. В соседней комнате мистер
Огден спал сном праведника в кресле, его глубокий храп
как бы аккомпанировал вою ветра.

Медленно-медленно тянулись часы, и наступило утро. Ему стало
хуже, он ослаб, был в прострации и смертельно болен, но не бредил.

"Я знаю, что у меня жар, Кейт," — сказал он слабым шепотом. — "Я рад
этому. Я только надеюсь, что это будет милосердно и избавит меня от страданий."

Кейт спустилась к завтраку, который не смогла съесть, а затем вернулась
в комнату больной. Ее опыт работы среди больных деревни сделали
ее умелые в болезни; но, несмотря на все, что она могла сделать, Гарри рос
слабее, и хуже. Она не осмеливалась позвать на помощь, она не осмеливалась вызвать
Врача до возвращения отца.

"Он должен быть здесь сегодня", - подумала она. «Да будет на то воля Божья! Если он не
справится и Гарри будет становиться всё хуже, я пойду и поговорю с отцом Фрэнсисом
сегодня вечером».

К счастью, в этом неприятном разговоре не было необходимости. Ближе к вечеру
поезд привез молодоженов домой. Кейт и Ини встретили их в
холле, последняя пылко целовала обеих, а Кейт только пожимала
руки, с бледным и встревоженным выражением лица.

Миссис Грейс поднялась наверх с Ини, чтобы переодеться в дорожный костюм,
а капитан Дантон остался стоять в холле со своей старшей
дочерью.

"В чем дело, моя дорогая?" спросил он; "Что пошло не так?"

"Боюсь, что-то очень серьезное, папа. Гарри болен".

"Болен! Как? - когда?-- что с ним?"

"Лихорадка", - сказала Кейт шепотом. "Никто в доме еще не знает об этом
но Огден. Ему стало плохо позавчера вечером, но я ничего не знала об этом
до вчерашнего дня. Я сидела с ним всю ночь и делала всё, что могла, но
боюсь, ему становится хуже. Я хотела позвать доктора, но не осмелилась
до вашего возвращения. Что нам делать?

"Немедленно пошлите за доктором Фрэнком, — быстро ответил её отец. —
Я не боюсь доверить ему свою жизнь. Он — сама честь, и тайна бедного Гарри
в такой же безопасности у него, как и у нас. Грейс слышала эту историю.
Я рассказал ей в Монреале. Конечно, у меня не может быть секретов от жены.
Я сам поеду в деревню, и немедленно, то есть как только
увижу бедного мальчика. Пойдем наверх, моя дорогая.

Кейт последовала за отцом наверх, в комнату больного. С
приближением ночи ему стало хуже, и он слегка бредил. Он
не узнал своего отца, когда тот наклонился и заговорил с ним. Он
беспокойно ворочался на подушке и что-то бессвязно бормотал,
ворочаясь.

"Мой бедный мальчик! Мой бедный Гарри!" - сказал его отец со слезами на глазах.
- Несчастье, похоже, отметело его по-своему. Оставайся с ним, Кейт;
Я немедленно отправлюсь за доктором Дантоном.

Пять минут спустя капитан галопом скакал к деревенской гостинице
сквозь серые, сгущающиеся сумерки. Молодой Врач был дома, сидел в своей
собственной комнате и читал увесистый на вид том. Он встал, чтобы поприветствовать своего посетителя
, но остановился, увидев его серьезное и встревоженное лицо.

- Надеюсь, ничего не случилось? он поинтересовался: "В
Холле ничего не случилось?"

Капитан оглядел маленькую комнату тем же тревожным
взглядом.

"Мы совсем одни?" спросил он.

"Совсем," ответил его зять, очень удивлённый.

"Я хочу рассказать вам историю — поделиться с вами секретом. Ваши услуги
требуются в Холле; но прежде чем я смогу воспользоваться этими
услугами, я должен доверить вам священное доверие - доверие, в котором я уверен
вы никогда не предадите.

- Я никогда не предам ваше доверие ко мне, капитан Дантон, -
молодой человек серьезно ответил.

Какое-то смутное предчувствие истины возникло в его голове, когда он говорил. Капитан
Дантон придвинул свой стул ближе и тихим, торопливым голосом начал свой
рассказ. Рассказ, который он однажды уже рассказывал Реджинальду Стэнфорду, рассказ о
его несчастном сыне.

Доктор Фрэнк слушал с непроницаемым спокойствием на лице. Он не удивился.
это выражалось на его серьезном, внимательном лице. Когда капитан
закончил свой рассказ о лихорадке, сделавшей
необходимым его присутствие, легкий румянец окрасил его лоб.

"Теперь я буду уверен", - подумал он. - Я видела мужа Агнес Дарлинг
всего один раз, и то на мгновение, но я узнаю его снова, если
когда-нибудь увижу его.

"Я сейчас приду к вам, - сказал он, вставая, - как только они оседлают
мою лошадь".

Он позвонил в колокольчик и отдал приказ. К тому времени, как он надел кепку и пальто
и сделал еще несколько приготовлений, конюх уже держал лошадь у
двери.

Уже совсем стемнело, но дорога была белой от снега, и двое мужчин
быстро ехали к Залу, а сильный январский ветер дул им в
лица. Они сразу же поднялись наверх, и доктор Фрэнк со странным
чувством последовал за хозяином Дантон-Холла через порог
комнаты таинственного мистера Ричардса.

Сын капитана лежал в лихорадочном сне, дико метался и бредил
бессвязно. Кейт, сидевшую у его постели, он принял за кого-то
другого, назвал её «Агнес» и бессвязно говорил о днях
и событиях давно минувших.

— Он думает, что она его жена, — очень печально сказал капитан. — Бедняга!

Доктор включил лампу и долго и пристально смотрел на
покрасневшее от лихорадки лицо. Казалось, что его собственное лицо отражало это
красное сияние, когда он наконец поднял взгляд.

"Это лихорадка, — сказал он, — и очень серьёзная. Вы не спали прошлой ночью,
Ваш отец сказал мне, мисс Кейт?"

"Да", - ответила Кейт.

Она была очень бледной и совершенно измученной.

- Ты недостаточно сильна, чтобы сделать что-либо подобное. Сейчас ты выглядишь
полумертвой. Я останусь здесь на всю ночь, а ты сейчас же иди и
ложись".

— Большое вам спасибо, — с благодарностью сказала Кейт. — Я могу спать, когда знаю,
что вы с ним. Как вы думаете, есть ли какая-то опасность?

"Я надеюсь, что нет. Мы с вами видели гораздо более серьёзные случаи там, на
Сент-Круа, и мы их вылечили. Это очень печальная история,
его... Мне очень жаль твоего брата". Кейт наклонилась и поцеловала разгоряченное
лицо, на которое капали слезы.

"Бедный, бедный Гарри! Преступление в этом ужасном убийстве должно быть совершено не у
него, а у низкой негодяйки, которую он сделал своей женой!"

- Вы совершенно уверены, мисс Дантон, - серьезно спросил молодой Врач,
- что, возможно, не было какой-то ужасной ошибки? Из того, что сказал мне ваш
отец, у вашего брата было очень мало доказательств преступной деятельности его жены
, кроме слов его друга Фернисса, который, возможно, был
движимый каким-то своим собственным низменным мотивом.

"У него были доказательства его собственного здравого смысла", - возмущенно сказала Кейт. "Он видел
Кросби с его женой и слышал его слова. Вина за опрометчивый поступок Гарри
должна лежать гораздо больше на ней, чем на нем.

Она повернулась и вышла из комнаты, оставив своего отца и молодого врача
дежурить у больного всю ночь. Капитан разыскал свою жену, и
объяснила причину внезапного вызова брата; и Кейт в своей
собственной комнате, совершенно измученная, легла одетая, как была, и впала в
глубокий, освежающий сон, от которого она проснулась только поздно вечером следующего дня
утром.

Когда она вернулась в палату брата, то обнаружила, что Доктор и
Капитан ушли, а Грейс дежурит. Миссис Дантон объяснила, что Фрэнка
вызвали примерно час назад, чтобы осмотреть пациента в
деревня; и Капитан, по ее просьбе, отправился немного отдохнуть
. Пациент был почти таким же, как прежде, и сейчас спал.

— Но вам не следовало приходить сюда, миссис Дантон, — упрекнула её Кейт.
"Вы же знаете, что эта лихорадка заразна.

Миссис Дантон улыбнулась.

"Моя жизнь не более ценна, чем ваша или моего мужа. Я не
боюсь — я была бы очень несчастна, если бы мне не позволили делать то, что
я могу.

Во второй раз Кейт промелькнула мысль, что она
никогда не отдавала должное этой женщине. Вот она, великодушная и
самоотверженная, рискует собственной безопасностью у постели больного сына
своего мужа. Неужели она вышла замуж за своего отца?
потому что она любила его, а не потому что он был капитаном Дантоном из Дантон
Холла?

"Отец Фрэнсис должен знать, — размышляла она, — и отец Фрэнсис воспевает её
хвалу при каждом удобном случае. Я знаю, что Ини очень её любит, и
слуги любят и уважают её так, как я никогда не видела. Может ли быть,
что я была слепа, несправедлива и предвзята с самого начала и
что жена моего отца в тысячу раз лучше меня?

Обе женщины провели весь день в комнате больной. Кейт
разговаривала со своей мачехой гораздо более учтиво и доброжелательно, чем когда-либо.
разговаривал с ней раньше и был удивлен, обнаружив, что Грейс была наготове
знания по каждому предмету, за который она бралась. Постепенно она улыбнулась сама себе
во время небольшой паузы в разговоре.

"Она действительно очень приятная", - подумала она. "Она начнет мне нравиться"
боюсь, что вскоре.

Вскоре после полудня вернулся доктор Фрэнк. В его пациенте мало что изменилось
, и у него не было причин оставаться. Он пробыл полчаса
, а затем взял шляпу, чтобы уйти. У него были более неотложные дела в
деревне, и он уехал, пообещав зайти снова до
наступления темноты.

Весть о болезни мистера Ричардса к этому времени распространилась по всему дому
. Молодой врач знал об этом и задавался вопросом, слышала ли об этом Агнес Дарлинг
и почему она не попыталась увидеться с ним. Он думал об этом
быстро шагая по аллее, и решил, что должен попытаться увидеть
ее в тот вечер, когда маленькая черная фигурка выступила из тени
из-за деревьев и столкнулся с ним лицом к лицу.

- "Ангелы и служители милосердия защищают нас", - воскликнул доктор. - "Я
подумал, что это привидение, а оказалось, что это всего лишь Агнес Дарлинг. Хотя ты выглядишь
бледным, как привидение. Что с тобой такое?

Она сжала руки и жалобно посмотрела на него.

"Он болен. Вы видели его? О, доктор Дантон! Это Гарри?"

"Моя дорогая миссис Дантон, я рад сообщить вам, что это он. Не падайте в обморок, иначе
я больше ничего вам не скажу."

Она прислонилась к дереву, бледная и дрожащая, прижав руки к
бьющемуся сердцу.

"И он болен, и я не могу его увидеть. О, скажите мне, что случилось."

"Лихорадка. Не тревожьтесь понапрасну. Я не думаю, что его жизни
что-то угрожает."

"Слава Богу! О, слава Богу за это!"

Она закрыла лицо тонкими руками, и он увидел, как
быстро текут её слёзы.

- Моя дорогая Агнес, - ласково сказал он. - Мне не нравится видеть, как ты расстраиваешься
таким образом. Кроме того, сейчас нет повода. Я думаю, твои
самые мрачные дни позади. Я не понимаю, почему ты не можешь пойти и поухаживать за своим
мужем ".

Она убрала руки от лица, ее большие темные глаза остановились
на его лице, расширенные и дикие.

- Тебе бы это понравилось, не так ли? Что ж, я действительно не думаю, что есть
что-то, что могло бы помешать. Он постоянно звонит вам, если это доставит вам удовольствие
вам приятно это знать. Немедленно расскажите мисс Дантон свою историю; скажите ей, кто
Вы правы, и если она усомнится в вашей правдивости, направьте её ко мне. У меня есть
письмо от мистера Кросби, в котором он самым торжественным образом подтверждает вашу
невиновность. Я написала ему, Агнес, так как не смогла найти времени, чтобы навестить его.
Скажите мисс Кейт сегодня, если хотите, и вы можете остаться у постели вашего
мужа на ночь. Всего доброго. Старый Рено кричит от
ревматизма; я должен пойти посмотреть, как он.

Он ушёл, оставив Агнес прислониться к дереву, дрожащую и бледную.
Значит, пришло время. Её муж жив, и его можно вернуть к ней.
пока. При этой мысли она упала на колени на заснеженную землю с
самой горячей благодарственной молитвой в своем сердце, которую она когда-либо
произносила.

Примерно через два часа, когда уже сгущались сумерки короткого зимнего дня
, Кейт вышла из комнаты больного брата. Она выглядела измученной и
измученной, когда на мгновение задержалась у окна в холле, чтобы посмотреть, как
серовато-желтый свет гаснет на небе. Она провела большую часть
дня в тесной камере, и свежий воздух снаружи показался ей
невыразимо освежающим. Она пошла в свою комнату, накинула большую матерчатую накидку
накинула на плечи отороченный мехом капюшон и вышла
на улицу.

Замерзший пруд с рыбой блестел, как лист слоновой кости, в угасающем
свете; медленно обходя его, она увидела маленькую знакомую фигурку,
одетую в черное, как монахиня. Она почти не видела бледную швею в течение
недель, та была слишком поглощена другими делами; но теперь, обрадованная
общением, она подошла к пруду с рыбками и присоединилась к ней. Когда она
подошла ближе и смогла разглядеть лицо девушки в холодных, бледных сумерках,
её поразила его бледность и невыразимо печальное выражение.

«Бедное бледное дитя! — сказала мисс Дантон. — Ты похожа на заблудившийся призрак,
призрачно бродивший по этому месту. Что случилось,
что ты выглядишь такой несчастной и одинокой?»

Агнес посмотрела в красивое, полное жалости лицо, и сердце её
забилось.

"Ничего, — сказала она дрожащим голосом, — но старая беда, которая никогда
меня не покидает. Иногда мне кажется, что я самое несчастное существо на всем белом свете
".

- Каждому сердцу свойственна горечь, - твердо сказала мисс Дантон.
- Похоже, неприятности - удел всех. Но твой... Ты никогда не говорил мне,
что это такое, и я думаю, что хотел бы знать.

Они прогуливались вдвоем вокруг замерзшего пруда, и лицо
швеи было отвернуто от угасающего света. Кейт не могла этого видеть,
но она слышала волнение в ее голосе, когда она заговорила.

"Я почти боюсь говорить тебе. Я боюсь, потому что, о, мисс Дантон! Я
обманул вас.

- Обманула меня, Агнес?

— Да, я пришла сюда под чужим именем. О, пожалуйста, не сердитесь, но
я не мисс Дарлинг — я замужняя женщина.

— Замужняя! Вы?

Она в безмолвном изумлении посмотрела на крошечную фигурку и
детское личико маленького создания рядом с ней.

"Ты женат!" - повторила она. "Ты маленький, по-детски выглядящий! И
где, во имя всего святого, твой муж?"

Агнес Дарлинг закрыла лицо руками и разразилась
истерическим потоком слез.

- Не плачь, бедная маленькая несчастная. Скажи мне, этот неверный
муж и есть тот друг, которого, как я однажды слышала, ты искала?

"Да, да", - ответила Агнес сквозь рыдания. - О, мисс Дантон! Пожалуйста,
пожалуйста, не сердитесь на меня, потому что я действительно очень несчастна.

- Сердится на тебя, мое бедное дитя, - нежно сказала Кейт. - Нет, конечно! Но
Расскажи мне всё об этом. Как этот жестокий муж бросил тебя? Разве
он не любил тебя?

"О, да, да, да."

"А ты — ты любила его?

"Всем сердцем."

Воспоминание о собственной умершей любви пронзило Кейт до глубины души.

- О! - с горечью сказала она. - в конце концов, это всего лишь очень старая история. Мы
все одинаковы; мы отдаем все свое сердце за мужскую улыбку, и,
поистине, мы получаем свою награду. Твой муж облюбовал, я
предположим, в какой-то новый и свежее лицо, и бросил тебя ради нее?"

- Агнес, дорогая посмотрел с широкими черными глазами.

— О, нет, нет! Он любил меня преданно. Он никогда не был неверным, как вы думаете.
Дело не в этом; он думал, что я неверная, подлая и порочная. О! — воскликнула она,
снова закрыв лицо руками. — Я не могу передать вам, какой
подлой он меня считал.

— Кажется, я понимаю, — медленно произнесла Кейт. - Но как это было? Это было не
конечно, правда.

Агнес подняла лицо, встретила скорбный взгляд своих серьезных темных глаз
пристальный взгляд серьезных голубых.

- Это была неправда, - просто ответила она. - Я любила его всем сердцем,
и только его. Он был для меня всем на свете, потому что я была одна, сирота,
без сестер и братьев. У меня был только один родственник на всем белом свете -
дальний кузен, молодой человек, который жил в одном доме со мной. Я
была всего лишь бедной работающей девушкой из Нью-Йорка, и мой муж был намного выше меня
я так думала тогда, знаю это с тех пор. Я очень мало знала о нем. Он
жил в том же доме, и я видел его только за столом. Как он вообще
смог полюбить меня — такую бледную, тихую — я не знаю; но
он любил меня — любил — и сейчас мне очень приятно это вспоминать. Он любил
меня и женился на мне, но под вымышленным именем, под именем
Дорогая, теперь я знаю, что это было не настоящее его имя.

Она немного помолчала, и Кейт посмотрела на неё с внезапным, затаённым интересом.
Как эта история похожа на другую, ужасно знакомую.

"Мы поженились, — тихо и печально продолжила Агнес, — и я была счастлива.
О, мисс Дантон, я никогда не смогу передать вам, как невыразимо счастлива я была какое-то время.
Но это было недолго. Проблемы начали накапливаться быстро и в большом количестве
за несколько месяцев до этого. Мой муж был игроком, — она сделала паузу на секунду или
две, когда мисс Дантон резко заговорила, — и вернулся к своим старым привычкам,
засиживаясь допоздна, и часто, когда проигрывал деньги,
возвращался домой угрюмый и несчастный. У меня не было никакого влияния на него, чтобы остановить
его. У него был друг, другой игрок и очень плохой человек, который втянул его в это дело
. Было очень тоскливо сидеть в одиночестве ночь за ночью до двенадцати или
часу дня, и моим единственным посетителем был мой двоюродный брат, молодой человек, о котором я вам рассказывала
. Он был влюблён и тайно помолвлен с молодой леди, чья
семья была богата и ни за что не согласилась бы на этот брак. Я была
его единственной наперсницей, и он любил приходить ко мне по вечерам и говорить со мной о
Хелен. Иногда, видя, что я такая одинокая и подавленная, он оставался у меня на ночь.
со мной в течение получаса после возвращения Гарри; но видит Бог, ни
ни ему, ни мне и в голову не приходило, что это может быть неправильно. Из этого никогда не вышло бы ничего плохого
, потому что мой муж знал его и любил, если бы не тот товарищ по азартным играм,
которого звали Фернисс.

Она снова остановилась, дрожа и взволнованная, потому что мисс Дантон издала
резкое, непроизвольное восклицание.

- Продолжайте! — Продолжайте! — сказала она, затаив дыхание.

— Этот Фернисс ненавидел моего кузена, потому что тот был его успешным соперником в
отношениях с Хелен Гамильтон, и отомстил ему самым жестоким и подлым образом.
Он узнал, что мой кузен имел привычку навещать меня.
иногда по вечерам, и он отравлял разум моего мужа
самыми грязными инсинуациями.

"Он сказал ему, что Уильям Кросби, мой кузен, был моим старым любовником, и
это ... о, я не могу передать вам, что он сказал! Он довел моего мужа, который был
жестоким и страстным, до полусумасшедшего состояния и отправил его домой однажды ночью пораньше,
когда он знал, что Уилл наверняка будет со мной. Я так хорошо помню ту ужасную ночь,
что у меня есть ужасная причина её помнить. Уилл сидел со мной,
говорил о Хелен, рассказывал, что больше не может ждать, что она
согласилась, и они собирались сбежать на следующую ночь. Пока он
Пока я говорила, дверь распахнулась, и перед нами предстал Гарри,
побагровевший от ярости, с пистолетом в руке. Секундой позже раздался
выстрел — Уильям Кросби вскочил со своего места и упал вперёд с
криком, который я никогда не забуду. Кажется, я тоже кричала; я едва
помню, что делала, но в мгновение ока комната наполнилась людьми, а мой муж
исчез — как, я не знаю. Это было два года назад, и с тех пор я его ни разу
не видела, но я думаю...

Она замолчала, потому что Кейт Дантон внезапно и резко схватила её за руку,
её глаза расширились.

- Агнес! - воскликнула она страстно. - Что ты такое рассказала
мне? Кто ты?

Агнес Дарлинг подняла сложенные руки.

- О, мисс Дантон, - воскликнула она, - ради нашего дорогого Господа, сжальтесь надо мной
! Я несчастная жена твоего брата!"




ГЛАВА XXI.

ДОБРЫЕ ДЕЛА ДОКТОРА ДАНТОНА.


Две женщины стояли в мрачных сумерках и смотрели друг на друга — Агнес
с жалобным, умоляющим взглядом, Кейт — ошеломлённая и безнадёжно растерянная.

"Жена моего брата!" — повторила она. "Вы! Агнес, дорогая!"

"О, дорогая мисс Дантон, сжальтесь надо мной! Позволь мне увидеть его. Позволь мне сказать ему
Я невиновна, и что я люблю его всем сердцем. Не отвергай меня
прочь! Не презирай меня! Действительно, я не такое уж виноватое создание, как он думает
я!"

"Агнес, подожди", - сказала Кейт, протягивая руку. "Я настолько сбит с толку
этим открытием, что едва знаю, что делать или говорить. Скажи мне, как ты
узнал, что мой брат здесь? Ты знал об этом, когда пришел?

- О, нет. Я приехала швеей с дамой из Нью-Йорка в Канаду, и
когда я ушла от нее, я жила на Маленькой улице Сен-Жак. Там ты
нашел меня; и я приехала сюда, даже не мечтая, что буду жить в одном
доме со своим пропавшим мужем".

"И как вы сделали это открытие? Вы видели его?"

"Да, мисс Дантон; в ту ночь, когда вы все были на вечеринке, вы
помните. Я увидел его на лестнице, возвращающимся в свою комнату. Я подумала тогда
это был дух, и я упала в обморок, как вы знаете, и послали за доктором Дантоном
и он сказал мне, что это был не дух, а сам Гарри.

— Доктор Дантон! — воскликнула Кейт в безграничном изумлении. — Откуда
доктор Дантон мог что-то знать об этом?

"Да, это был он… о, я вам не рассказывала. Я должна вернуться в ту ужасную
ночь, когда застрелили моего кузена. Как я вам говорила, комната была полна
люди, и среди них был молодой человек — доктор, как он нам сказал, — который
заставил их поднять бедного Уилла на кровать и принялся осматривать его рану.
Она не была смертельной.

Она остановилась, потому что Кейт вскрикнула и схватила её за руку.

"Не смертельной!" — выдохнула она. "О, Агнес! Агнес! Скажи мне, что он не умер!"

- Слава Богу, он этого не сделал. Он выжил и живет до сих пор - благодаря
мастерству и заботе доктора Дантона.

Кейт сложила руки в горячей благодарственной молитве.

"О, мой бедный Гарри!" - воскликнула она. "Так долго был замурован в этих мрачных комнатах,
когда ты был свободен ходить по миру. Но, возможно, наказание было
заслуженно. Продолжай, Агнес, расскажи мне все.

"Рана была не смертельной, но его состояние было очень критическим. Доктор Дантон
извлек пулю и оставался с ним всю ночь. Я был совершенно
беспомощен. Я ничего не помню ни об этом, ни о том, что происходило
почти две недели. Потом я оказалась в комнате соседки, и она сказала,
что я была очень больна и, если бы не доброта и забота молодого
доктора, наверное, умерла бы. Она сказала, что Уильям жив и постепенно поправляется,
но добрый доктор нанял для него сиделку, и
приходил к нам домой каждый день. Я увидел его в тот же день и имел с ним
долгую беседу. Он сказал мне, что его зовут доктор Дантон, что он
приехал из Германии по делам и должен вернуться через несколько дней.
Он сказал, что у него есть друзья в Канаде, которых он намеревался навестить, но
это досадное происшествие помешало ему. У него не хватило духу оставить
нас в нашем жалком и опасном состоянии. Он бы вообще не рассказал своим друзьям о
своём визите в Америку, чтобы у них не было возможности
обидеться. О, мисс Дантон, я не могу передать вам, насколько это хорошо, благородно,
он был щедр. Он уехал из Нью-Йорка на следующей неделе; но перед отъездом
он заставил меня взять денег, которых хватило бы на содержание в течение шести месяцев. Я никогда не чувствовала себя
совершенно опустошенной, пока не увидела, как он уходит, и тогда я подумала, что мое сердце
разорвется. Да благословят его Небеса! Он самый благородный человек, которого я когда-либо знала ".

Сердце Кейт затрепетало от неожиданного ответа. И это был человек, которым она
пренебрегала и, возможно, презирала - этот герой, этот великий, великодушный,
хороший человек!

- Ты права, - сказала она, - он благороден. И что после этого, Агнес,
ты сделала?

- Я отпустила нанятую сиделку и заботилась о бедном Уилле до тех пор, пока он полностью
выздоровел. Затем он возобновил свое дело; а я вернулся, больной и
опечаленный, к своей прежней жизни. Я никогда не смогу передать вам, насколько несчастным я был.
Муж, которого я любила, был потерян для меня навсегда. Он ушел, считая меня виновной
в худшем из преступлений, и я никогда больше не увижу его, чтобы сказать, что я
невиновна. Эта мысль едва не разбила мне сердце, но я жил и жил,
когда, как я знаю, по-греховски, молился о смерти. Я приехал в Канаду — я приехал
сюда, и здесь я снова встретил своего лучшего друга. Я видел Гарри или
призрак, как я думал, пока доктор Дантон не заверил меня в обратном.
вопреки. Он не знал, но подозревал правду - он такой умный;
и теперь, когда он увидел его и знает наверняка, он сказал мне сказать
вам, кто я такой. Мисс Дантон, я сказал вам простую правду, которую слышат Небеса
. Я была верна в мыслях и словах своему
мужу, которого я любила. Не прогоняй меня, не теряй веры и не презирай меня".

Она подняла заплаканные глаза и сложила руки в умоляющем жесте.
В голубых глазах Кейт тоже стояли слёзы, когда она взяла маленькую
просительницу на руки.

"Презираю тебя, моя бедная Агнес! Какой же я, должно быть, негодяй! Нет, я
поверь, я люблю тебя, бедное маленькое сломленное дитя. Я не
отошлю тебя прочь. Я знаю, Гарри все еще любит тебя; он постоянно зовет тебя
в своем бреду. Я поговорю с папой; ты увидишь его сегодня вечером. О!
подумать только, сколько ненужного горя в мире.

Она обняла ее за тонкую талию и повела к
дому. Не успели они дойти до него, как большая собака с лаем выскочила на аллею
и догнала их.

"Тише, Тигр," — сказала Кейт, останавливаясь. "Давай подождём хозяина Тигра,
Агнес."

Хозяин Тигра появился мгновением позже. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять его
как обстоят дела.

Он приподнял шляпу со спокойной улыбкой.

- Добрый вечер, мисс Дантон; добрый вечер, миссис Дантон. Я вижу, вы
наконец-то пришли к взаимопониманию.

"Брат мой, мы все в долгу перед тобой, который никогда не сможем вернуть", - серьезно сказала Кейт
"и здесь Агнес объявляет тебя неканонизированным святым".

- Так и есть. Постепенно мир воздаст должное моим огромным заслугам.
Вы были очень удивлены рассказом Агнес, мисс Дантон?

- Очень. Мы собираемся рассказать папе. Вы пойдете с нами,
Доктор?

«Если миссис Агнес не заставит меня покраснеть своими похвалами. Будь помягче,
Агнес, хорошо? Ты не представляешь, насколько я скромен».

Он открыл входную дверь и вошёл в холл, а за ним последовали
две девочки. Дверь в гостиную была приоткрыта, но Ини и её учительница
были единственными, кто находился в этой роскошной комнате.

— «Попробуйте зайти в столовую, — предложила Кейт, — скоро обед, и мы
найдем там кого-нибудь».

Доктор Фрэнк сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, за ним более
прилично следовали его спутники. Грейс сидела у стола и читала.
Свет высокой лампы освещал только её. Она удивлённо подняла глаза,
увидев, как шумно вошёл её брат.

"Где папа?" — спросила Кейт.

"Наверху, в комнате больного."

"Тогда подождите здесь, доктор; подождите здесь, Агнес! Я схожу за ним."

Она легко взбежала по лестнице и вошла в спальню больного. Лампа под абажуром
Тускло освещала комнату, и она увидела отца, сидящего у кровати
разговаривающего со своим сыном. Этим вечером больному стало лучше - очень, очень
он ослаб, но бреда больше нет.

- Тебе лучше, Гарри, дорогой, не так ли? - спросила его сестра, наклоняясь к
— Поцелуй его, — и ты можешь уделить папе полчаса? Можешь, Гарри?

В ответ он слабо улыбнулся. Он был слишком слаб, чтобы говорить. Мисс Дантон
вызвала Огдена из одной из дальних комнат, оставила его за главного и унесла
отца.

"Что случилось, дорогая? — спросил капитан. "У тебя на лице целый
том новостей".

Кейт обхватила его руку руками и посмотрела ему в лицо
своими большими серьезными глазами.

"Это самое замечательное, папа! Прямо как в пьесе или романе! Как ты
думаешь, кто здесь?"

"Кто? Надеюсь, не Роза вернулась?"

"Роза? О, нет!" Кейт ответила удивительно спокойно. "Ты никогда
не могла догадаться. Жена Гарри!"

"Что!"

"Папа! Бедный Гарри ужасно ошибаются. Она была невинна все
время. Доктор Фрэнк все знает об этом и спас жизнь человеку, которого застрелил
Гарри. Это Агнес Дарлинг, папа. Разве это не самая странная вещь, о которой вы
когда-либо слышали?

К этому времени они уже подошли к двери столовой. Капитан Дантон в
полнейшем замешательстве смотрел то на одного, то на другого из
стоящих перед ним.

"Что, во имя всего непонятного, это значит? Кейт,
ради всего святого, о чем вы говорили?

Мисс Дантон искренне рассмеялась, увидев озадаченное лицо своего отца.

- Садись, папа, и я тебе все расскажу. Вот!

Она подкатила его кресло и усадила его, затем перегнулась через
спинку и своим чистым, сладким голосом доходчиво повторила историю, которую рассказала ей Агнес
Дарлинг. Капитан и его жена сидели в полном изумлении;
а Агнес, закрыв лицо руками, рыдала в своём кресле.

"Боже мой!" — воскликнул поражённый хозяин Дантон-Холла. "Могу
ли я поверить своим ушам? Агнес Дарлинг, жена Гарри!"

— Да, капитан, — сказал доктор Фрэнк, — она жена вашего сына — его невинная
и глубоко несчастная жена. Человек по имени Кросби в то, что он считал своим
последним часом, торжественно засвидетельствовал в присутствии священника её
безупречную чистоту и верность. Это была злая работа этого негодяя
Фернисса, от начала и до конца. В данный момент у меня в кармане лежат письменные показания Уильяма
Кросби. Он жив и здоров и женат на
даме, о которой он говорил, когда ваш сын застрелил его. Я искренне
надеюсь, что вы примете это бедное дитя и соедините его с мужем, потому что
В этот момент я так же твердо убежден в ее невиновности, как в своем собственном существовании
"

"Примите ее!" - Примите ее! - закричал капитан Дантон со слезами на глазах. - Этого я
желаю всем сердцем. Бедная девочка, бедное дитя, - сказал он, подходя
и заключая плачущую жену в объятия. "Какое испытание ты выпало на твою долю
! Но теперь, я надеюсь, все позади. Слава Богу, мой сын не
убийца, и слава Богу, что вы здесь, доктор Дантон. Не плачь,
Агнес, не плачь. Я искренне рад, что у меня есть ещё одна
дочь.

«О, отведи меня к Гарри!» — взмолилась Агнес. «Позволь мне сказать ему, что я невиновна!»
«Дайте мне услышать, как он говорит, что прощает меня!»

"Честное слово, я думаю, что прощение должно исходить с другой стороны, —
сказал капитан. «Он всегда был вспыльчивым, глупым мальчишкой, но он
получил урок, который, я думаю, никогда не забудет. Что скажете, доктор,
может ли эта глупая девочка пойти к этому глупому мальчику?"

"Я думаю, пока нет, — ответил доктор. "В его нынешнем слабом состоянии
шок был бы для него слишком сильным. Сначала он должен подготовиться. Как он себя чувствует
сегодня вечером?"

"Гораздо лучше, совсем не бредит".

"Я пойду и взгляну на него", - сказал доктор Фрэнк, вставая. "Не надо
Не смотри так умоляюще, Агнес; ты скоро его увидишь. Мисс Дантон,
будьте так добры, сопроводите меня. Если мы обнаружим, что ему намного лучше, я
позволю вам сообщить ему новости, а затем привести Агнес. Но, мадам,
— она предостерегающе подняла палец, обращаясь к рыдающей маленькой женщине, — никакой истерики! Я
не могу допустить, чтобы мой пациент волновался. Обещай вести себя очень тихо, не надо
ты!"

"О, да! Я постараюсь".

"Очень хорошо. Сейчас, мисс Дантон.

Он взбежал по лестнице, Кейт последовала за ним. Больной лежал, как он и оставил
его, спокойно глядя на лампу под абажуром, очень слабый ... очень, очень слабый
и впустую. Врач сел рядом с ним, пощупал пульс и задал
ему несколько вопросов, на которые были даны четкие ответы
вразумительные.

- Сегодня ночью температуры нет. Бреда нет. Тебе на пятьдесят процентов. лучше. Мы
Сейчас с тобой все будет в порядке, очень скоро. Кейт привезла безошибочное
средство".

Больной мужчина удивлённо посмотрел на сестру.

"Ты выдержишь потрясение от очень хороших новостей, Гарри, дорогой?" — сказала Кейт,
склонившись над ним.

"Хорошие новости!" — повторил он слабым голосом и недоверчиво посмотрел на неё. "Хорошие
новости для меня!"

"Да, конечно, маловерный! Самые лучшие новости, которые ты когда-либо слышал.
Вы не будете волноваться, если я вам скажу?

Доктор Фрэнк встал, прежде чем тот успел ответить.

"Я оставляю вас наедине с ним. Я слышу звонок к обеду, так что до свидания."

Он спустился в столовую и занял свое место за столом. Капитан
Новообретённую дочь Дантона он заставил занять место бедной Роуз,
но Агнес даже не притворялась, что ест. Она
сидела, крепко сжав руки на коленях, не отрывая взгляда от двери,
изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и ждать.

Аппетит всей семьи значительно ухудшился из-за
откровение только что было сделано, и все с нетерпением ждали возвращения Кейт. Через
полчаса дверь столовой отворилась, и появилась та молодая леди,
очень бледная, со следами слез на лице, но при этом улыбающаяся.

Агнес вскочила, затаив дыхание.

- Пойдем, - сказала Кейт, протягивая руку. - Он ждет тебя!

С радостным криком Агнесса выбежала из комнаты и поднялась наверх.

У зеленой бархатной двери Кейт на мгновение задержала ее.

"Ты должна быть очень тихой, Агнес, очень спокойной, не волновать и не возбуждать
его."

"О да! да! О, отпустите меня!"

Мисс Дэнтон открыла дверь и впустила ее. Через мгновение она уже стояла на коленях
у кровати, обхватив руками его слабую голову, осыпая поцелуями и
слезами его бледное, худое лицо.

"Прости меня!" - сказала она. "Прости меня, мой родной, мой дорогой, мой потерянный муж.
О, никогда не думай, что я была лживой. Я никогда, никогда не был таким, ни в мыслях, ни в действиях, ни на
одно мгновение. Скажи, что ты прощаешь меня, моя дорогая, и все еще любишь.

Конечно, Кейт не стала медлить. Когда она снова вошла в столовую,
она обнаружила, что один из тех, кого она оставила, ушел.

"Где доктор Фрэнк?" - спросила она.

"Ушел", - сказала Грейс. "За ним приходил посыльный - кто-то заболел в
деревня. Забирай свой ужин. Я уверена, что ты, должно быть, хочешь его.

"Какой он хороший", - подумала Кейт. "Какой энергичный и самоотверженный. Если бы
Я была мужчиной, я хотела бы быть таким человеком, как он".

После этой ночи хороших новостей выздоровление Гарри Дантона было почти
чудесным образом быстрым. Отчаяние, которое притупляло всякую энергию, всякую
надежду, ушло. Он был новым человеком; ему было ради чего жить; было место
в мире, и нужно было вернуть утраченный характер. Через неделю после этой
насыщенной событиями ночи он смог сесть; через две недели он быстро начал
набираться сил и здравия для своей новой жизни.

Агнес, эта самая преданная маленькая жена, почти не покидала этих трех
таинственных комнат с тех пор, как впервые вошла в них. Она была лучшей,
самой неутомимой, самой нежной из медсестер и завоевала сердца
всех. Она была такой нежной, такой терпеливой, такой скромной, что не любить ее было невозможно
и капитан Дантон иногда задавался вопросом, любил ли он когда-нибудь
его потерянная, легкомысленная Роза, когда он любил свою новую дочь.

Было решено, что во избежание сплетен и расспросов Гарри не
должен показываться в доме слугам, но как только он
полностью поправился, чтобы уехать в Квебек со своей женой и принять там командование
судном.

Его отец написал судовладельцам - своим старым друзьям - и
с радостью принял их обещание.

Судно должно было отплыть в Плимут в начале марта, а сейчас было уже поздно
Февраль.

Конечно, Агнес должна была отправиться с ним. Ничто не могло разлучить их
теперь влюбленные воссоединились.

Шли дни, подготовка к путешествию продолжалась, наступил канун
отъезда. Семья Дантонов вместе с доктором и отцом
Фрэнсисом собралась в гостиной, чтобы провести этот последний вечер
вместе. Это был первый раз с момента его возвращения в Холл, когда Гарри
был там. Как мало кто из них мечтал, что это будет последним!

Им было не очень весело, когда они сидели и слушали музыку Кейт. Внизу, в
темной нише, где стояло пианино, она сидела и впервые пела
старые песни, которые любил Реджинальд Стэнфорд. Она была почти
удивлена самой себе, обнаружив, как легко она может их петь, как мало
эмоций пробуждали воспоминания, которые они приносили. Неужели старая любовь умерла навсегда,
значит? И это новое наполнение в ее сердце - что это значило? Она едва
Она не осмелилась спросить. Она не смогла бы ответить; она знала только, что счастлива,
и что прошлое больше не причиняет ей боль.

Было уже поздно, когда они расстались. Они попрощались, и добросердечная
маленькая Агнес заплакала, прощаясь с доктором Фрэнком. Священник и
врач вместе пошли в маленькую деревушку сквозь холодную
темноту беззвездной зимней ночи.

У ворот пресвитерии они расстались: отец Фрэнсис вошел внутрь, а доктор
Дантон продолжил свой путь к далекому домику бедного больного
пациента. Мужчина умирал. Молодой доктор задержался у его постели
пока все не закончилось, и небо на востоке не посерело, когда он покинул
дом смерти.

Но что еще за красный свет был в небе, кроме света
утра? Багровый, зловещий свет, который быстро распространялся по лицу
облачных небес и освещал даже деревенскую дорогу своим
неземным сиянием? Огонь! и в сторону Дантона зал, растет
все ярче и ярче и краснее с каждой секундой. Другие
тоже видели это, и двери распахнулись, и мужчины и женщины устремились
наружу.

"Пожар! Пожар!" чей-то голос закричал. "Дантон-Холл в огне!"

И этот крик подхватили, и он эхом разнёсся по округе, и все
бросились сломя голову в сторону Холла.

Доктор Фрэнк был одним из первых, кто прибыл на место. Весь фасад старого
особняка был охвачен огнём, и красные языки пламени с ужасным рёвом
взметнулись в чёрное небо. Семья только что проснулась и,
вместе со слугами, выбегала полуодетая. Доктор Фрэнк
тревожно оглядел их: там были капитан и Грейс, Гарри и
Агнес, и, наконец, Кейт.

Слуги все были на месте, но одного не хватало. Доктор
Фрэнк в мгновение ока оказался рядом с Грейс.

"Где Ини?"

"Ини! Её здесь нет?"

"Нет. Боже мой, Грейс! Она в доме?"

Грейс в панике огляделась.

"Да, да! Должно быть, она там! О, Фрэнк..."

Но Фрэнк исчез, пока она говорила, в горящем доме. Там
еще было время. Нижний холл и лестница все еще были свободны от огня,
только заполнены дымом.

Он бросился через нее наверх; во втором холле стоял удушающий дым
с пылающей крыши падали горящие головни.
Вверх по второму лестничному пролету он взлетел ослепленный, задыхающийся, обожженный. Он знал
Комната Ини; дверь была не заперта, и он ворвался внутрь. Дым или огонь
сюда еще не проникли, и девушка крепко спала на кровати,
ее не потревожил шум вокруг.

Закутать ее с головы до ног в одеяло, подхватить на руки и вылететь
из комнаты было делом нескольких секунд. Несущийся дым
ослепил и задушил его, но он бросился вниз по лестнице, как будто у него
ноги окрылились. Огромные угли и горящие хлопья падали
огненным дождем вокруг него, но он все еще слепо мчался вперед. Когда он добрался до нижнего зала
, в лицо ему подул ветерок благословенного холодного воздуха.

Их увидели, они были спасены, и среди
затаившей дыхание толпы раздались радостные возгласы. Как раз в этот момент, когда он поставил ногу на
порог, ему показалось, что лавина огня обрушилась на голову с
горящей крыши.

Еще один крик, на этот раз крик дикого ужаса раздался из толпы; он
пошатнулся, зашатался, как пьяный; кто-то подхватил Ини у него из
рук, когда он падал на землю.




ГЛАВА XXII.

ПОСЛЕ КРЕСТА - КОРОНА.


Отблески яркого апрельского заката сияли в переливчатом всеми цветами радуги западном
небе и на свежей, зеленой земле, все покрытой распускающимися почками, обещающими
весну.

Грейс Дантон стояла у окна длинной низкой комнаты и задумчиво смотрела
на оранжевые и малиновые краски далёкого неба.

Комната, в которой она стояла, совсем не походила на просторные старомодные
комнаты Дантон-Холла. Она была длинной, узкой, с низкими потолками и
очень простой мебелью. В центре стояла кровать, низкая,
без занавесок, и на ней, бледный, худой и мрачный,
лежал брат Грейс, как он лежал много утомительных недель. Теперь он крепко,
тяжело спал, больше не метался в диком бреду от лихорадки, как
метался столько бесконечных дней и ночей.

Грейс опустила занавеску и вернулась на свой пост у кровати. Как только
она это сделала, дверь тихо отворилась, и вошла Кейт в темном, непокорном
платье и бесшумных туфлях. Она изменилась за эти недели;
она выглядела бледнее и худее, а в фиалковых глазах было больше нежности
свет, более печальная красота, чем раньше.

- Все еще спит, - тихо сказала она, глядя на кровать. "Грейс, я думаю,
твои молитвы были услышаны".

"Я надеюсь на это, дорогая. Твой отец дома?"

- Нет, он приехал посмотреть, как идут дела у строителей. Ты, должно быть, хочешь
чаю, Грейс. Иди, я займу твое место.

Грейс встала и вышла из комнаты, а Кейт села в низкое кресло,
полная нежного сострадания. Каким же он стал бледным,
худым, измождённым! Рука, лежащая на покрывале, была
почти прозрачной, а лоб, покрытый влажными каштановыми волосами,
был похож на мрамор.

«Бедняжка!» — подумала Кейт, мягко откидывая назад выбившиеся пряди и
забывая, как опасно близка жалость к любви, — «бедняжка!»

Да, дело дошло до этого. Больная — возможно, умирающая — Кейт Дантон обнаружила, как
дорог её сердцу этот некогда неприятный молодой доктор. «Как
благословения становятся ярче, когда они улетают!" Теперь, когда она была на
грани того, чтобы потерять его навсегда, она осознала его ценность - обнаружила, что
ее восхищение было очень похоже на любовь. Что она могла с этим поделать? Женщины так восхищаются
героями! И разве этот храбрый молодой врач не был настоящим героем? От
от начала до конца, разве его жизнь в Сент-Круа не была сплошным перечнем добрых и
великодушных поступков?

В самый первый раз, когда она увидела его, он был ее защитником,
спас ее от оскорблений и грубости двух пьяных солдат. Он
был чем-то вроде ангела-хранителя для бедняжки Агнес в ее великой беде. Он был
спас жизнь и честь ее брата. Он рисковал собственной жизнью, чтобы
спасти жизнь ее сестры. Бедняки Сент-Круа говорили о нем только для того, чтобы
восхвалять и благословлять его. Разве этот дом не осаждали каждый день десятки
встревоженных любопытствующих? Он был таким хорошим, таким великим, таким благородным, таким
самоотверженный, такой великодушный... о! как она могла не любить его? Не
любовью, которая когда-то принадлежала Реджинальду Стэнфорду, единственной основой которой
было пристрастие взбалмошной девушки к красивому лицу, но любовью гораздо более глубокой
, истинной и сильной. Теперь она оглядывалась назад, на свое первое увлечение,
и удивлялась самой себе. Пелена спала с ее глаз, и она
увидела мужа своей сестры в его истинном свете - лживого, мелкого, эгоистичного,
бесчестного.

"О, - подумала она с невыразимой благодарностью в сердце, - что бы
стало со мной, если бы я вышла за него замуж?"

В ее сердце была и другая больная тема - эта недолговечная
помолвка с сэром Рональдом Китом. Как низко она, должно быть, пала, если
смогла это сделать! Как она презирала себя сейчас за то, что когда-либо лелеяла
мысль об этом подлом браке. Наконец-то она могла поблагодарить отца Фрэнсиса.
У постели больного доктора Фрэнка она усвоила урок, который запомнит
на всю жизнь.

Свет заката угасал на небе, и комнату наполняли серые
сумерки. Она встала, отдернула зелёные
занавески и на мгновение выглянула на тихую деревенскую улицу. Когда
она вернулась к постели, спящий проснулся, и его взгляд впервые был
спокойным и ясным. Она сдержала возглас восторга,
который готов был сорваться с её губ, и попыталась уловить одно слабое слово, которое он
произнёс:

«Воды?»

Она осторожно приподняла его голову, её щёки раскраснелись, и она протянула ему стакан воды.
лимонад поднес к губам. Слабой улыбкой поблагодарил ее; а затем его глаза
закрылись, и он снова уснул. Кейт опустилась на колени у
кровати, из ее глаз текли слезы благодарности, она благодарила Бога за жизнь
которая будет сохранена.

С того вечера молодой человек быстро пошел на поправку.

Врач, который каждый день приезжал из Монреаля, чтобы навестить его, сказал, что это все
благодаря его великолепному телосложению и поразительной жизненной силе. Но он был очень,
очень слаб. Проходили дни и дни, прежде чем он окреп настолько, чтобы думать,
говорить или двигаться. Он спал урывками почти весь день,
узнав свою сестру, и Кейт, и Ини, и капитана у своей
кровати, не задаваясь вопросом, как они там оказались и что с ним случилось
.

Но силы говорить и думать постепенно возвращались; и однажды вечером,
в бледных сумерках, открыв глаза, он увидел, что Кейт сидит рядом с ним и
читает. Он лежал и смотрел на неё, достаточно сильный, чтобы думать о том, как прекрасно
это совершенное лицо в мягком свете, и чувствовать восхитительный
прилив удовольствия, каким бы слабым он ни был, от того, что она была его сиделкой.

Кейт перевела взгляд с книги на кровать и очаровательно покраснела
обнаружить, что серьезные карие глаза так пристально наблюдают за ней.

- Я не знала, что ты не спишь, - спокойно сказала она. "Может, мне пойти и
позвонить Грейс?"

"Ни в коем случае. Мне не нужна Грейс. Как долго я болею?"

"О, много недель, но сейчас ты быстро поправляешься".

"Я не могу этого вспомнить", - сказал он, нахмурив брови. "Я знаю, что был
пожар, и я был в доме; но все перепуталось. Как это было?

- Холл сгорел дотла, ты знаешь - бедный старый дом! - и ты ворвался туда
, чтобы спасти Ини, и...

"О, я помню, я помню. Упала балка или что-то в этом роде, и после этого
все - забвение. Полагаю, у меня была лихорадка?

"Да, вы были ужасной помехой - говорили весь день и всю ночь
на самые разные темы и пугали нас до смерти".

Молодой человек улыбнулся.

- О чем я говорил? О чем-нибудь очень глупом?

- Осмелюсь сказать, что это было достаточно глупо, если бы кто-то мог это понять, но
для меня это был почти весь греческий. Иногда ты был в Германии, разговаривал
о всевозможных диковинных вещах; иногда ты был в Нью-Йорке,
разыгрывал доброго самаритянина перед Агнес Дарлинг ".

- О, бедняжка Агнес! Где она?

- Увезли в открытое море. Ей и Гарри пришлось уехать, во многом вопреки их
желанию, пока ты был так болен.

- А Ини... в ту ночь с Ини что-нибудь случилось?

- Нет, доктор Фрэнк был единственным пострадавшим. Бедный старый дом сгорел
дотла. Мне было так жаль.

- И все было потеряно?

- Нет, очень многое было спасено. И они строят новый,
гораздо более красивый Дантон-холл, но я никогда не полюблю его так, как любил
старое место ".

"Где мы сейчас находимся?"

"В деревне. Мы сняли этот коттедж до тех пор, пока не будет построен новый дом
. А теперь не задавай больше никаких вопросов. Слишком много разговоров - это нехорошо
для вас.

"Как вы безапелляционны!" - сказал больной, улыбаясь. "И вы
заботились обо мне все это утомительное время. Какие, должно быть, у меня были неприятности!"

"Разве я этого не говорил? Ужасные неприятности. И теперь, когда вы способны
вести разумный разговор, вы доставляете больше хлопот, чем когда-либо, задавая так много
вопросов. — Ложитесь спать.

— Позвольте мне сначала поблагодарить вас.

— Нет, спасибо никогда не возместит мне все те неудобства, которые вы мне причинили.
Проявите свою благодарность послушанием, сэр, — перестаньте говорить и ложитесь спать!

Возможно, доктору Фрэнку было очень приятно, что ему приказывают, потому что он повиновался
с улыбкой на лице.

Конечно, с такой сиделкой, как мисс Дантон, мужчина был бы упрямым,
если бы не оправился. Доктор Фрэнк был совсем не упрямым,
и оправился с поразительной быстротой. Его сестра Ини и Кейт были
самыми преданными, самыми внимательными сиделками, но часы, которые
старшая дочь капитана Дантона проводила у его постели, летели как минуты.
Было очень приятно лежать здесь, подложив под спину подушки,
в лучах апрельского солнца, которые жёлтыми квадратами ложились на выцветший старый ковёр,
и смотреть на это прекрасное лицо, склонившееся над каким-то замысловатым
вышивку или скромное платье какой-нибудь деревенской девочки. Она читала ему
очаровательные романы и стихи, такие же нежные, как журчание освещённого солнцем
ручья, своим чарующим голосом, и доктор Фрэнк начал думать,
что выздоровление — самое восхитительное состояние, о котором он когда-либо слышал,
и пожелал, чтобы оно длилось вечно.

Но, как и всё приятное в этой непростой жизни, оно
слишком скоро подошло к концу. Наступил день, когда он сидел в своём кресле у
открытого окна, наслаждаясь благоухающим ветерком, и
мечтательно смотрел на коров, пасущихся в полях, и на темноглазую
Французские девушки бегали взад-вперёд по пыльной дороге. Потом, чуть позже,
он уже мог гулять в крошечном саду перед домом и сидеть
целыми днями. Ему быстро становилось лучше, и мисс Дантон,
поняв, что её работа закончена, стала очень похожа на прежнюю мисс
Дантон. Не властная и гордая - она никогда больше не будет такой
- но сдержанная и отстраненная, и совершенно изменившаяся; восхитительная
чтения больше не было, приятные _t; te-;-t;tes_ были среди вещей
из прошлого, долгие часы, проведенные рядом с ним, с какой-нибудь женской работой в
ее пальцы кончились и исчезли. Она все еще была очень доброй и нежной, и
улыбка, которой его всегда встречали, была очень яркой и милой, но это
райское прошлое ушло навсегда. Доктор Фрэнк, примерно такой же проницательный, как и
представители его пола в целом, конечно, никогда и на милю не приближался к
правде.

"Каким же я был дураком! - с горечью подумал он. - Тешил себя такими
безумными мечтами, потому что она была благодарна мне за спасение жизни ее сестры
жизнь, и жалела меня, когда думала, что я на пороге смерти. Да ведь она
ухаживала за каждым больным нищим в Сент-Круа так же нежно, как и за мной. Она
«Право, нужно поставить меня на место, пока я не выставил себя идиотом!»

Так что выздоравливающий джентльмен стал угрюмым, молчаливым и в целом
неприятным, и Грейс была единственной, кто догадывался о его чувствах и
сочувствовал ему. Но он поправлялся, несмотря на скрытые проблемы, и
начал думать о том, что ему делать в будущем.

«Я, наверное, вернусь в Монреаль на следующей неделе, — сказал он сестре.
— Теперь, когда лихорадка прошла, оставаться здесь невыгодно. Если я не устроюсь в Монреале,
то попробую в Нью-Йорке».

Мужчина делает предложение и т. д. В тот вечер он получил письмо, которое
это существенно изменило все его планы. Он так долго сидел молчаливый и задумчивый
прочитав это, Грейс удивленно посмотрела на него.

"Ты выглядишь серьезным, как сова, Фрэнк. От кого ваше письмо?

Доктор Фрэнк очнулся от своей задумчивости и увидел, что Кейт тоже вопросительно смотрит на него
.

- От мистера Фрэнка. Грейсон и Хамберт, адвокаты моего дяди. — Он умер.

Грейс тихо вскрикнула.

"Умер! Фрэнк! И ты его наследник?

"Да.

"Сколько он оставил?

"Двадцать тысяч фунтов.

Грейс всплеснула руками.

- Двадцать тысяч фунтов? Мой дорогой Фрэнк! Тебе больше не нужно вкалывать
в своей профессии.

Ее брат посмотрел на нее с тихим удивлением.

"Я все равно буду рабом своей профессии. Эта неожиданная удача,
однако, сильно изменит мои планы. Завтра я должен уехать в Монреаль
утром.

Он встал и вышел из комнаты. Грейс повернулась к падчерице.

«Боюсь, ты считаешь нас бессердечными, Кейт, но мы очень
мало знали об этом дяде, и то немногое, что мы знали, было не в его пользу. Он был
скрягой, суровым и жёстким человеком, который всегда жил один и у которого было мало друзей. Я
я так благодарен, что он оставил свои деньги Фрэнку ".

На следующее утро доктор Фрэнк уехал из Сент-Круа в сити, и его отсутствие
создало странную пустоту в семье. Медленно тянулись весенние дни.
Апрель миновал, и наступил май. Капитан Дантон отсутствовал большую часть
каждого дня, наблюдая за возведением нового дома, и
три женщины остались одни. Мисс Дантон стала вялой и вялотекущей. Она
проводила дни в бесцельных блужданиях по дому и за его пределами, в
долгих раздумьях и одиноких прогулках.

Середина мая наступила, а молодой доктор так и не появился, как и
письмо от него. Однажды лунной ночью семья сидела на
большом старомодном крыльце перед коттеджем, наслаждаясь
лунным светом и игрой Ини на пианино. Кейт сидела в деревенском кресле на крыльце,
глядя на серебристый полумесяц, плывущий среди жемчужных облаков, и
на мерцающие тени от вьющейся жимолости, которые то появлялись, то исчезали на
её бледном лице. Капитан Дантон курил, а Грейс разговаривала с ним; и пока
она сидела, отец Фрэнсис открыл калитку в сад и присоединился к ним.

"Вы уже получили весточку от брата?" — спросил он Грейс после
нескольких минут предварительного разговора.

— Нет, довольно странно, что он не пишет.

"Он попросил меня передать ему извинения. Сегодня я получил от него письмо. Он
очень занят подготовкой к отъезду.

"К отъезду! Куда он едет?"

"В Германию; он уезжает через неделю.

- И он не спустится попрощаться? - спросила Грейс
с негодованием.

- О, конечно! Он будет здесь через день или два".

"И как долго он собирается оставаться за границей?"

"Это кажется неопределенным. Вероятно, год или два, по меньшей мере.

Грейс украдкой взглянула на Кейт, но та отошла в тень
на крыльце, и её лица не было видно. Отец Фрэнсис задержался на
Прошло полчаса, и они ушли; а так как на улице было сыро, то
все, кто был на крыльце, поднялись, чтобы войти в дом. Юная леди в кресле не
пошевелилась.

"Пойдем, Кейт, — сказал ее отец, — там слишком сыро, чтобы оставаться там."

"Да, папа, сейчас."

Примерно четверть часа спустя она вошла в гостиную, чтобы пожелать
спокойной ночи, очень бледная, как все заметили.

"Я знал, что сидеть на ночном воздухе вредно", - сказал ее отец. "Ты такая
белая, как привидение".

Следующие два дня мисс Дантон была очень серьезной и неподвижной - немного
грустной, подумала Грейс. На третий день приехал доктор Фрэнк. Было поздно
во второй половине дня, и он должен был снова уехать рано утром следующего дня.

"Куда ты теперь спешишь?" — резко спросила его сестра.
"Что за немецкие замашки?"

Молодой человек улыбнулся.

"Моя дорогая Грейс, не делай такое суровое лицо. Почему я не должен ехать? Что
меня здесь удерживает?"

Это был такой вопрос, на который невозможно было ответить, что Грейс лишь нетерпеливо отвернулась,
а Кейт, которая была в комнате и предположила, что брат и
сестра хотят побыть наедине, встала и вышла. Когда за ней закрылась дверь,
жена капитана Дантона повернулась и возобновила атаку.

"Если ты хочешь знать, что удерживает тебя здесь, я могу сказать тебе сейчас.
Оставайся дома и женись на Кейт Дэнтон".

Ее брат рассмеялся, но довольно натянуто.

"Это легче сказать, чем сделать, сестра моя. Мисс Дантон никогда в жизни не делала ничего большего,
только терпела меня, иногда даже этого. Невозможного
достичь не так-то легко, как ты думаешь.

- Предположим, ты попытаешься.

- И получишь отказ из-за моих стараний. Нет, спасибо.

"Очень хорошо", - сказала миссис Грейс, пожимая плечами. "Своенравный человек должен поступать по-своему
! Вы не можете сказать, будет вам отказано или нет, пока не попросите".

- Тем не менее, у меня достаточно твердое убеждение. Нет, миссис Грейс, я
поеду в Германию и забуду о своем безумии; этого я был идиотом, я
не отрицаю.

"И так неподвижны! Впрочем, делайте, что вам заблагорассудится; это не мое дело".

Доктор Фрэнк поехал в новое здание посмотреть, как продвигается строительство.
Когда он вернулся с капитаном, было уже поздно, и он обнаружил, что Кейт уже
ушла, чтобы провести вечер с мисс Ховард. Если ему нужны были дальнейшие
доказательства ее безразличия, то, несомненно, они были у него здесь.

Было уже очень поздно, и семья ушла до прихода мисс Дантон
Главная. Однако она была достаточно добра, чтобы встать на следующее утро очень рано, чтобы
попрощаться. Доктор Фрэнк наскоро позавтракал и вошел в
гостиную, где застал ее одну.

"Я думал, что не буду иметь удовольствия увидеть вас перед отъездом",
сказал он, протягивая руку. - У меня осталось всего десять минут, так что
до свидания.

Его голос слегка дрогнул, когда он это произнёс. Несмотря на все усилия, её
пальцы сомкнулись вокруг его, и она посмотрела на него со всей душой, заключённой в её ясных глазах.


— Кейт! — воскликнул он, и краска внезапно прилила к его лицу.
трепет экстаза, и его рука крепко сжала тонкие пальцы
он держал. "Кейт!"

Она отвернулась, ее щеки тоже покраснели, не смея встретить этот нетерпеливый,
вопрошающий взгляд.

- Кейт! - умоляюще воскликнул он. - Я уезжаю, потому что люблю тебя
. Мне и в голову не приходило сказать тебе об этом.

* * * * *

Пять минут спустя Грейс порывисто открыла дверь.

"Фрэнк, разве ты не знаешь, что ты будешь... О, прошу прощения."

Она поспешно закрыла дверь и отступила назад. Капитан, стоявший в
дверном проёме, нетерпеливо посмотрел на часы.

- Что задерживает этого парня? Он наверняка опоздает.

Грейс рассмеялась.

- Я думаю, спешить некуда. Я не верю, что Фрэнк поедет в Германию
на этот раз".




ГЛАВА XXIII.

Я ДОЛГО БЫЛ ВЕРЕН ТЕБЕ, НО ТЕПЕРЬ я БОЛЬШЕ НЕ ВЕРЕН.


Вдали от голубого неба и бодрящего бриза Нижней Канады
сумерки унылого апрельского дня сгущались над шумом и суматохой
Лондона.

Это был ужасный день — день проливного дождя и изнуряющего тумана.
Недавно зажжённые уличные фонари уныло мигали сквозь влажный туман, и
пешеходы спешили по своим делам, держа зонты наготове и застегнувшись на все пуговицы.
подбородок.

У окна убогой лондонской гостиницы для джентльменов сидела молодая женщина,
и в этот унылый апрельский вечер она смотрела на унылый вид
мокнущих крыш и грязного тротуара. Она сидела, подперев подбородок
руками, и безучастно смотрела на прохожих, не проявляя
интереса к тому, что видела. Она была довольно молода и очень красива,
потому что распущенные, неухоженные волосы были ярко-каштановыми, тусклые глаза —
карие, а черты лица — милыми и нежными. Но выражение глубокой угрюмости,
которое застыло на лице девушки, испортило бы и более
красивое лицо, но на нем были следы болезни и беспокойства,
слишком заметные. Она была одета в грязный шелк, расшитый арабесками с
пятнами, и общая атмосфера запущенности и беспорядка характеризовала ее саму и
ее окружение. Ковер был замусорен и не подметен, стулья стояли
впритык друг к другу, а посреди комнаты стояла детская кроватка, в которой покоился совсем новенький розовый
младенец.

Молодая женщина сидела у окна, угрюмо глядя на мрачную
ночь, и за всё это время почти не пошевелилась. Вскоре
раздался стук в дверь, и мгновение спустя она открылась, и
вошел подтянутый молодой человек и начал быстро накрывать на стол
ужин. Молодая особа была дочерью домовладелицы, и девушка у
у окна бросила на нее только один взгляд, а затем нелюдимо отвернулась.

"Вам не одиноко здесь, миссис Стэнфорд, совсем одной?" - спросила
молодая особа, зажигая лампу. «Мама говорит, что тебе, должно быть, ужасно
скучно, когда мистера Стэнфорда всё время нет рядом».

«Я уже почти привыкла к этому, — с горечью ответила миссис Стэнфорд. — К этому времени я
должна была бы смириться. Уже больше семи?»

- Да, мэм. Мистер Стэнфорд возвращается домой в семь, не так ли? Он должен быть
уже скоро здесь. Мама говорит, что хотела бы, чтобы ты спустилась в
гостиную и посидела с нами денек, вместо того чтобы хандрить здесь.

Миссис Стэнфорд ничего не ответила на эту добродушную речь, и
угрюмое выражение, казалось, усилилось на ее лице. Девушка,
закончив накрывать на стол, поспешно удалилась, но голос миссис
Стэнфорд остановил её:

«Если мистер Стэнфорд не придёт через полчаса, можете подавать ужин».

Пока миссис Стэнфорд говорила, розовый младенец в кроватке проснулся и сел.
унылый плач. Молодая мать встала, нетерпеливо вздохнув, взяла на руки
ребёнка и села в низкое кресло для кормления, чтобы снова убаюкать его.
Но ребёнок капризничал, плакал и жалобно стонал, сопротивляясь
всем попыткам убаюкать его.

"О боже, боже!" — нетерпеливо воскликнула Роуз, раздражённо встряхнув его.
«Какая же ты мучительница! Какое это горе и несчастье!

Она раскачивалась в кресле-качалке, уныло напевая какую-то
меланхоличную мелодию, пока, наконец, ребёнок, уставший, не заснул
снова у неё на руках.

В этот момент дверь открылась во второй раз, и энергичная молодая особа
вошла с первым блюдом. Миссис Стэнфорд положила своего первенца обратно
в кроватку и села ужинать в одиночестве. Она ела очень мало.
Супы и жаркое в пансионе никогда не были такими невкусными.
С чувством отвращения она оттолкнула вещи и вернулась к
своему низкому креслу, погрузившись в череду мрачных страданий. Ее мысли унеслись
назад в Канаду, в ее счастливый дом в Дантон-Холле.

Всего лишь год назад она отдала мир за любовь и думала
она была так счастлива — и вот! Юная мечта о любви, прекрасная в теории, не всегда
так прекрасна на практике. Юная мечта о любви через одиннадцать месяцев обернулась
нищетой, лишениями, болезнями и бедами,
небрежным мужем и плачущим ребёнком! Как она была счастлива в том
ярком детстве, которое ушло навсегда! Жизнь была одним долгим летним отпуском,
и она была одета в шелка и драгоценности, как одна из пчелиных маток в огромном
человеческом улье. Шёлк и драгоценности давно ушли к ростовщику,
и вот она сидела одна в убогой квартирке, перебиваясь с хлеба на воду.
питается невкусной пищей, спит на жестком матрасе, больная и несчастная,
а в ушах весь день и всю ночь звучат вопли этого хнычущего младенца.
О! казалось, как давно она не была яркой, красивой и
счастливой и свободной - по меньшей мере, сотни лет назад! Она вздохнула с
горькой печалью, когда подумала о прошлом - о невозвратимом прошлом.

«О, какой же я была дурой!» — подумала она, заливаясь истерическими слезами.
«Если бы я только вышла замуж за Жюля Ла Туша, как бы я была счастлива! Он
любил меня, бедняга, и всегда был бы верен мне, а я была бы
был богат, счастлив и почитаем. Теперь я беден и болен, и
мною пренебрегают и презирают, и я хочу умереть, чтобы все неприятности
закончились!"

Миссис Стэнфорд сидела в своем низком кресле, размышляя над такими мрачными мыслями,
пока тянулись долгие часы. На удивление, ребенок спал.
Соседние церковные часы торжественно отбивали один час за
другим — десять, одиннадцать, двенадцать! Мистера Стэнфорда всё ещё не было, но в этом не было ничего
нового. Когда пробило полночь, Роуз встала, заперла дверь и, войдя во
внутреннюю комнату, бросилась, как была, на кровать и уснула
Она погрузилась в тяжёлый сон без сновидений, вызванный переутомлением.


Она спала так крепко, что не услышала, как около трёх часов утра в замке повернулся ключ, или как по полу неуверенно прошёл мужчина.

Лампа, всё ещё горевшая на столе, позволила мистеру Реджинальду Стэнфорду увидеть, что он делает, иначе могли бы наступить серьёзные последствия.
Мистер Стэнфорд не совсем твёрдо держался на ногах и пошатывался при ходьбе,
как будто гостиная его жены была палубой
качающегося на волнах судна.

"Полагаю, она легла спать," пробормотал мистер Стэнфорд, икая. "Не
хочешь ее разбудить - поднимаешь дьявольский шум! Я не пьян, но я не
не хочу ее будить.

Мистер Стэнфорд, пошатываясь, пересек гостиную и осмотрел
спальню. Он глубокомысленно кивнул, увидев, что его жена спит, и после
предприняв одну или две тщетные попытки снять ботинки, потянулся,
в ботинках и со всем прочим, на кушетке в гостиной, и через две минуты был
крепок, как один из Семи Спящих.

На следующее утро было поздно, прежде чем кто-либо из счастливой пары проснулся. Смутная
мысль о том, что в воздухе раздался какой-то шум, разбудила джентльмена около девяти
час. Густой туман в его голове, который слишком щедрая порция
розового вина так легко вызывает, рассеялся не сразу; но когда
это произошло, он понял, что шум был не частью его сна,
а кто-то громко стучал в дверь.

Мистер Стэнфорд сонно побрёл через всю квартиру, отпер дверь
и впустил энергичную молодую женщину, которая принесла им еду.

Мистер Стэнфорд, широко зевая, приступил к утреннему туалету. Двенадцать
месяцев супружества изменили красивого бывшего лейтенанта, и не в лучшую сторону
тем лучше. Он выглядел похудевшим и бледнее; его глаза запали и
были окружены темными ореолами, говорящими о ночных пирушках и утренних головных болях.
Но та удивительная красота, которая магнетизировала Роуз Дантон, была здесь
по-прежнему; черты лица такие же совершенные, как всегда; черные глаза такие же блестящие; все
прежняя грациозная непринужденность и беспечность манер все еще отличали его.
Но красота, которая ослепляла ее, уступила место
очарованию. Она была замужем за ним год - достаточно долго, чтобы
разочароваться. Это красивое лицо могло бы очаровать других глупых мотыльков; оно
давным-давно утратило свою способность ослеплять её. Возможно,
разочарование было взаимным, потому что хорошенькая, розовощёкая, с мечтательными глазами
девушка, пленившая его праздное воображение, стала мечтой из прошлого,
а его жена была бледной, болезненной, раздражительной калекой с торчащими волосами и
босыми ногами.

Звон чашек и блюдец разбудил ребёнка, который начал
плакать, а плач ребёнка разбудил его маму. Роуз
встала, чувствуя себя скованной и невыспавшейся, и вышла в гостиную
с ребёнком на руках. Её муж отвернулся от унылого
созерцая, как солнце пытается пробиться сквозь тусклый жёлтый
туман, и опустила занавеску.

"Доброе утро, дорогая," — сказал мистер Стэнфорд, наливая себе чашку чая.
"Как ты сегодня? Не можешь заставить этого несносного мальчишку прикусить свой
проклятый язык?"

— Во сколько ты вернулся домой прошлой ночью? — спросила миссис Стэнфорд, сверкая глазами.


— Это было не прошлой ночью, дорогая, — спокойно ответил мистер Стэнфорд, намазывая маслом булочку.
— Кажется, это было сегодня утром.

— И, конечно, ты был пьян, как обычно!

— Любовь моя, пожалуйста, не говори так громко, они услышат тебя на лестнице.
возразил джентльмен. «Право же, я, кажется, немного перебрал.
Надеюсь, я вас не побеспокоил. Я нарочно шумел как можно меньше, уверяю вас.
Я даже спал в ботинках, не в силах их снять.
Умойтесь, моя дорогая, и причешитесь, им обоим это очень нужно,
и приходите завтракать. Если
этот ваш малыш не придержит язык, пожалуйста, выбросьте его из
окна ".

В ответ миссис Стэнфорд упала в кресло-качалку и разразилась
страсть, полная слез.

- Прошу вас, не надо! - запротестовал мистер Стэнфорд. - достаточно одного раза заплакать в
— Время. Пойдём, позавтракаем. Ты сегодня в истерике,
это очевидно, и чашка чая пойдёт тебе на пользу.

— Я бы предпочла умереть! — страстно воскликнула Роуз. — Я бы предпочла умереть
до того, как увидела твоё лицо!

— Осмелюсь заметить, любовь моя. Я могу понять ваши чувства и полностью с ними
сочувствую.

«О, какой же я была дурой!» — воскликнула Роуз, яростно раскачиваясь взад-вперёд. — «Покинуть свой счастливый дом, своего снисходительного отца, своего верного и
преданного возлюбленного ради тебя!
Покинуть богатство и счастье ради нищеты, лишений, пренебрежения и страданий!
О, какая же я была дурой! Дурой! Дурой! Дурой! какой же я была!»

"Совершенно верно, моя дорогая", - сочувственно пробормотал мистер Стэнфорд. "Я не
против признаться, что я сам был дураком. Ты не можешь сожалеть о своем
браке больше, чем я о своем ".

Это было немного чересчур. Роза вскочила, бросив младенца в
колыбель, и предстала перед своим господином с пылающими щеками и глазами, полными
огня.

— Ты негодяй! — закричала она. — Ты жестокий, хладнокровный негодяй, я ненавижу тебя!
Слышишь, Реджинальд Стэнфорд, я ненавижу тебя! Ты обманул меня так,
как никогда не обманывал ни один мужчина ни одну женщину! Думаешь, я не знаю, где
ты был прошлой ночью и с кем? Разве я не знаю, что это была
эта жалкая, униженная француженка — эта отвратительная мадам
Милльфлёр — которую я бы протащила по улицам Лондона, если бы
могла.

— Я в этом не сомневаюсь, дорогая, — пробормотал мистер Стэнфорд, всё ещё невозмутимый
перед лицом бушующей страсти своей жены. — Ваш нежный пол славится милосердием,
которое они всегда проявляют по отношению к своим более прекрасным сёстрам. Ваша проницательность делает вам
бесконечную честь, миссис Стэнфорд. Я был с мадам Мильфлер.

Роза стояла, уставившись на него, бледная и задыхающаяся от ярости, слишком сильной для
слов. Реджинальд Стэнфорд встал, встретив ее яростный взгляд с
удивительным хладнокровием.

- Ты же не собираешься рвать на мне волосы, правда, Роуз? Вы видите, как это происходит
дело было так: выйдя из офиса, где я имею честь работать
клерком - благодаря моему замужеству - я встретил мадам Мильфлер, ту самую
обворожительная и богатая из французских вдов. Она влюблена в меня, мой
дорогой. Вам может показаться необъяснимым, как кто-то может быть влюблен в
меня, но факт остается фактом. Она влюблена в меня почти так же сильно, как красотка
Роуз Дантон была "Когда-то давно" и пригласила меня составить ей компанию
вчера вечером она была в опере. Конечно, я была очарована. Опера - это
Сейчас это редкая роскошь, а «Мильфлёр» — в моде. Я был
счастлив весь вечер склоняться над её креслом — не смотри так,
любимая, это делает тебя совсем уродливой — и согласился сесть рядом с ней в
карете, когда всё закончилось. В карете нас ждал восхитительный _petit souper_.
Мадам, жемчужина будуара, и я не стыжусь признаться, что, вернувшись домой, я был слегка
подшофе от искрящегося «Мозеля». Открытые признания полезны для души — вот вам одно, моя дорогая.


Она слушала с бледным лицом, а он улыбался ей улыбкой,
которая чуть не свела её с ума.

"Я ненавижу тебя, Реджинальд Стэнфорд!" - вот и все, что она смогла сказать. "Я ненавижу тебя! Я
ненавижу тебя!"

- Вполне вероятно, любовь моя; но, смею сказать, я это переживу. Вы бы
предпочли, чтобы я сюда больше не приходил, я полагаю, миссис Стэнфорд?

- Я никогда больше не хочу видеть твоего ненавистного, злого лица. Жаль, что я не был
мертв до того, как увидел это ".

"И я желаю всего, чего пожелаешь ты, дорогая и наилучшая", - сказал он с
презрительным смехом. "Если ты когда-нибудь снова увидишь мое злое, ненавистное лицо, в этом не будет
моей вины. Возможно, вам лучше вернуться в Канаду. М. Ла
Туше был очень влюблен в вас в прошлом году и, возможно, не обратит на это внимания
маленький эпизод в вашей жизни, и он ещё прижмёт вас к своей груди. Доброе утро, миссис Стэнфорд.
Я собираюсь навестить мадам Миллефлер.

Он взял шляпу и вышел из комнаты, а Роуз опустилась в кресло
и закрыла лицо руками.


Если бы Кейт Дантон и Жюль Латуш когда-нибудь захотели отомстить, они бы увидели женщину, которая так жестоко обошлась с ними в тот момент.
Месть, более жестокая и ужасная, чем могла бы пожелать её злейшая врагиня,
настигла её и повергла на землю.

Бедная девочка так и не узнала, как прошёл тот долгий, мучительный день.
к концу, и последовала еще более долгая, мучительная ночь. Еще одно
утро, еще один день невыразимого горя и вторая ночь
слез и бессонницы. Прошел третий день, а
Реджинальд Стэнфорд все не возвращался. Вечером третьего дня принесли
ей письмо с головой Наполеона на углу.

"Отель Дю Лувр, Париж, 10 апреля.

Моя дорогая миссис Стэнфорд, вы по-прежнему несчастны
из-за того, что носите это отвратительное имя, хотя я не сомневаюсь, что капитан
Дантон вскоре предпримет необходимые шаги, чтобы избавить вас от него.
Как и обещал, я избавил вас от своего ненавистного присутствия, и
навсегда. Видите ли, я в блистательном Париже, в роскошном отеле,
наслаждаюсь всеми благами, которые может дать богатство, и мадам Миллефлер
— моя спутница. Контраст между моей жизнью на этой неделе и
прошлой поразителен. Хмурое лицо миссис
Стэнфорд сменилось вечно улыбающимся лицом моей темноглазой
Ад, и убогие покои на Краун-стрит, Стрэнд,
заменены этой роскошной восточной комнатой. Я счастлив, и
как и вы, без сомнения. Возвращайтесь в Канаду, моя дорогая миссис Стэнфорд.
Папа примет свою маленькую беглянку с распростертыми объятиями и зарежет
откормленного теленка, чтобы поприветствовать ее. Дорогой Жюль, возможно, все еще верен мне,
а ты, возможно, еще будешь трижды благословлена как мадам Ла Туш. Ах, я
забыл - ты принадлежишь к Церкви, как и он, который не
верит в развод. Какая жалость!

"Я прошу вас не беспокоиться по поводу денежных вопросов, моя дорогая
Роза. Этой почтой я пишу нашей доброй хозяйке, прилагая следующее
за шесть месяцев, и здесь вы найдёте чек на все текущие
расходы.

«Полагаю, это всё, что я должен сказать, и Адель ждёт меня,
чтобы я сопроводил её в магазин. Прощайте, моя Роуз; поверьте,
с наилучшими пожеланиями вашего будущего счастья, ваш
друг,

«Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд».




Глава XXIV.

Угли костра.


Однажды днём, примерно через две недели после получения этого письма из
Франции, Роуз Стэнфорд снова сидела одна в убогой маленькой гостиной
лондонского пансиона. Был конец апреля, но в камине горел огонь
слабый свет горел в маленькой каминной решетке, и она сидела, съежившись, завернувшись в
большую шаль. Она ужасно изменилась за эти две недели; она
постарела, с ввалившимися глазами, стала изможденной, измученной, несчастной женщиной.

Этим апрельским днем она была на ногах третий день, потому что слабая, мучительная
лихорадка приковала ее к постели и превратила в бледную тень, которой она
была сейчас. Она только что закончила писать письмо, длинное, грустное письмо, и
оно лежало у неё на коленях, пока она сидела, дрожа, у камина. Это было письмо
отцу, запоздалая молитва о прощении и признание во всём
её проступки и ошибки — скорее, Реджинальда Стэнфорда, потому что, конечно,
вся вина была возложена на него, хотя, если бы Роуз сказала правду,
она оказалась бы виноватой больше, чем он.

"Я больна, бедна и убита горем, — писала миссис Стэнфорд, — и я
хочу вернуться домой и умереть. Я была очень зла, папа, но я
так много страдала, что даже те, кому я причинила больше всего зла, могли бы меня простить.
Напиши мне поскорее и скажи, что я могу вернуться домой; я хочу только одного — вернуться и умереть в
спокойствии. Я чувствую, что умираю прямо сейчас.

Она сложила письмо с усталым вздохом и дрожащей рукой.
пожилая женщина поднялась и позвонила в колокольчик. Бойкая молодая женщина ответила
на вызов явилась сразу с улыбкой на лице, а малышка миссис Стэнфорд
радостно кричала у нее на руках. Они были очень добры к бедной молодой матери
и ребенку, оставшемуся без отца, во время этого испытания; но миссис Стэнфорд была
слишком больна и разбита, чтобы думать об этом или испытывать благодарность.

"Вот, Джейн, - сказала миссис Стэнфорд, протягивая письмо, - отдай мне
ребенка и отправь это письмо".

Джейн повиновалась, а Роза с младенцем на коленях сидела, мрачно уставившись
на красные угли.

"За две недели до того, как это дойдет до них, еще за две недели до того, как придет ответ
, и еще за две недели до того, как я смогу быть с ними. О, боже
я! боже мой! как я буду влачить жизнь в течение этих бесконечных недель.
Если бы я только мог умереть сразу и покончить со всем этим".

Слезы невыразимого горя, одиночества и тоски потекли по
ее бледным, худым щекам. Несомненно, никто никогда не расплачивался за короткое безумие любви
так дорого, как эта несчастная маленькая Роза.

"Женись поспешно, а раскайся на досуге, — подумала она с невыразимой
горечью. — О, как бы я была счастлива сегодня, если бы только сделала это
прямо в прошлом году. Но я был безумным, вероломным и лживым, и, осмелюсь сказать,
так мне и надо. Как я смогу когда-нибудь посмотреть им в лицо, когда вернусь
домой?"

Тянулись томительные недели, насколько томительно и несчастно, знала только Роза.
Она никуда не выходила; она целыми днями сидела в своей убогой гостиной и
тупо смотрела на прохожих на улице, ожидая, ожидая.

Добродушная хозяйка и её дочь взяли на себя заботу о ребёнке
в те ужасные недели ожидания, иначе единственным сыном миссис Реджинальд Стэнфорд
грустно было бы пренебрегать.

Апрель закончился; наступил май, и Роуз исполнилось бы пять лет.
неудачный брак и нахождение ее в худшем состоянии вдовства, день, полный
непрерывных слез и сожалений несчастной, покинутой жены. Яркая
Майские дни проходили один за другим, как проходят ужасные дни и даже больше
каким-то образом проходят ужасные ночи; и июнь занял их место. За все
это долгое, очень долгое время для Розы не приходило ни одного письма. Как она наблюдала и
ждала этого; как она изо дня в день напрягала зрение, чтобы
увидеть почтальона; как её сердце подпрыгивало и билось, когда она
видела, как он приближается, и тяжелело в груди, когда он проходил мимо, только
те могут знать, кто наблюдал и ждал, как она. Тошнотворное чувство
наконец ею овладело отчаяние. Они забыли ее; они ненавидели
и презирали ее, и бросили ее на произвол судьбы. Ничего не оставалось, как
пойти в богадельню и умереть, как любой другой нищий.

Она сошла с ума, когда вообразила, что ее могут простить. Ее грехи
были слишком велики. Весь мир покинул ее, и чем скорее она будет
мертва и убрана с дороги, тем лучше.

Она сидела в туманных июньских сумерках, думая об этом с грустью, безнадежностью
своего рода смирением. Было пятое июня. Могла ли она забыть это
именно в этот день через год должна была состояться ее свадьба? Бедняжка
Джулс, бедняжка Кейт! О, какой же негодяйкой она была!

Она закрыла лицо руками, слезы дождем текли сквозь ее
тонкие пальцы.

"Интересно, пожалеют ли они меня и простят ли, когда узнают, что я
мертва?" - подумала она. «О, как я живу, и живу, когда другие женщины давно бы
умерли, если бы у них было хоть вполовину столько же забот. Всего девятнадцать, и
нечего желать, кроме смерти».

В дверь постучали. Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и
Джейн, энергичная, вошла, шурша платьем.

«Там внизу джентльмен, миссис Стэнфорд, он хочет вас видеть».

Роуз вскочила, приоткрыв рот и расширив глаза.

"Меня видеть! Джентльмен! Джейн, это мистер Стэнфорд?"

Джейн покачала головой.

- Нисколько не похож на мистера Стэнфорда, мэм; и близко не такой 'красивый, хотя и очень
приятный джентльмен. Он сказал, передать тебе, что "оу друг хотел
увидеть тебя".

Друг! О, кто бы это мог быть? Она сделала знак Джейн проводить его
она была слишком взволнована, чтобы говорить. Она стояла, прижав руки к
ее бьющееся сердце, затаив дыхание, ждало.

Быстрые шаги мужчины зазвучали на лестнице; высокая фигура стояла в
в дверях со шляпой в руке.

Роза слабо вскрикнула. Она подумала о своем отце, о Жюле Ла
Туше, ни разу о том, кто стоял перед ней.

"Доктор Фрэнк!" - ахнула она; и тут же ухватилась за стул для
поддержки, чувствуя, как стены поплыли вокруг нее.

Доктор Фрэнк обнял её и поцеловал в бледную щёку так нежно
и с такой жалостью, как мог бы поцеловать её отец.

"Бедное дитя! Бедная маленькая Роуз! Ты похожа на тень! Не плачь так сильно,
пожалуйста, не плачь!"

Она склонила свою усталую голову ему на плечо и разразилась
истерическими рыданиями. Так приятно было видеть это дружелюбное знакомое лицо
ещё раз — она прижалась к нему с чувством невыразимого доверия и
облегчения и заплакала от всего сердца.

Он дал ей выплакаться, сидя рядом с ней и убирая с бледного лица
выцветшие, растрёпанные волосы.

"Ну-ну! Ну-ну!" — сказал он наконец, — "теперь хватит слёз. Посмотри на меня
и позволь мне поговорить с тобой. Что вы подумали, когда не получили ответа
на своё письмо?

"Я подумала, что вы все очень жестоки. Я подумала, что меня забыли."

"Конечно, вы так подумали, но вас не забыли, и это моя вина, что
вы не получили письма. Я хотел удивить вас, и я принёс
письмо от твоего отца не дышит ничем, кроме любви и прощения".

"Отдай его мне!" - задыхаясь, закричала Роза. "Отдай его мне!"

- К сожалению, пока не могу. Я оставила его в отеле. Не смотри так
разочарованно. Я отвезу тебя туда через полчаса. Hallo!
это тот самый ребенок?"

Реджинальд Стэнфорд-младший, спавший в своей кроватке, внезапно завопил в
этот момент.

Доктор Фрэнк пересёк комнату и в мгновение ока поднял его.

"Ну, он замечательный малыш, Роуз, и точная копия... Как
ты его называешь?"

"Реджинальд," — сказала Роуз очень тихим голосом.

— Что ж, мастер Реджинальд, мы с тобой будем хорошими друзьями, не так ли?
И ты не будешь плакать?

Он поднял его высоко в воздух, и малыш ответил громким «ку-ку».

— Вот именно. Малыши всегда тянутся ко мне, Роуз. Ты не представляешь, сколько
малышей я вырастил за свою жизнь. Но ты не задавай мне никаких вопросов
о доме. Разве тебе не любопытно узнать, как у них там дела?

"Полагаю, папа женился?" — спросила Роуз.

"Конечно, в январе. А Дантон-Холл сгорел, и они
построили новый, в два раза больше и в три раза красивее. И мистер
Ричардс — вы помните таинственного инвалида, Роуз?

"Да."

"Ну, мистер Ричардс оказался вашим братом Гарри, который жил там затворником,
потому что считал, что совершил убийство, когда-то
давно, в Нью-Йорке. А Агнес Дарлинг — вы не забыли Агнес
Дарлинг?

"О, нет."

«Агнес Дарлинг оказывается его женой. Довольно романтично, не так ли? Я
расскажу тебе все подробности в другой раз. А сейчас я хочу, чтобы ты
надела шляпку и поехала со мной в мой отель. Не спрашивай меня почему — я
не скажу. Мы заберём и ребёнка. Иди, собирайся».

Доктор Фрэнк был настойчив, и Роза сразу же уступила. Это было так
неописуемо восхитительно, после всех этих недель ожидания и отчаяния,
видеть дружелюбное лицо Фрэнка Дантона и слушать его дружелюбные
голос, повелительный, как у человека, имеющего на это право. Роза сразу надела шляпку и шаль
и с ребенком на руках последовала за ним вниз по лестнице.
Кеб стоял в ожидании. Он помог ей сесть в машину, отдал распоряжения таксисту, занял
свое место рядом с ней, и они тронулись в путь.

- Когда я еду домой? - спросил я. - Внезапно спросила Роза. - Ты пришел забрать
меня?

- Не совсем. Однако ты должен вернуться со мной.

— И когда мы поедем?

"Это ещё не совсем решено. Это вопрос второстепенный, и торопиться
некуда. Тебе очень хочется вернуться в Канаду?

"Я устала быть одинокой и бездомной, — ответила бедная Роуз, и у неё на глазах
заблестели слёзы. — Я хочу отдохнуть и побыть среди дорогих мне людей.
Доктор Фрэнк, - сказала она, умоляюще глядя на него, - они простили
как вы думаете, меня?

- Кого вы имеете в виду, говоря "они", миссис Стэнфорд?

"Папа и... и Кейт".

"У меня есть основания так думать. Конечно, должно быть, это было довольно
поначалу Кейт было неприятно, что ее возлюбленный сбежал и бросил ее,
но я действительно думаю, что она справилась с этим. Мы должны смириться с
неизбежное, ты знаешь, моя дорогая Роуз, в этом изменчивом мире ".

Роза вздохнула и выглянула в окно. Мгновение спустя такси
остановилось перед величественным отелем.

"Это то самое место", - сказал Доктор. "Пойдем!"

Он помог ей выйти, подал руку и повел вверх по длинному пролету широкой
лестницы. Это было довольно короткое путешествие по устланным коврами коридорам до
апартаментов джентльмена, но наконец он добрался до двери. Она открывалась в
длинный роскошный коридор, как показалось Роуз, которая так долго
Потрепанный дом на Стрэнде. Она ожидала, что комнаты доктора
будут пустыми, но, к её удивлению, во внутренней комнате, дверь
которой была широко распахнута, она увидела даму. Дама, одетая в яркий шёлк, высокая и статная,
с золотистыми волосами, уложенными короной вокруг красивой головы,
стояла к ним спиной и смотрела в окно. Что-то в этой прямой
и величественной фигуре наполнило сердце Роуз Стэнфорд невыразимым трепетом;
и она застыла в дверях, словно зачарованная. Услышав шум их
прихода, дама обернулась, воскликнула от удовольствия и
подошел к ним. Доктор Фрэнк стоял с улыбкой на лице,
наслаждаясь испугом миссис Стэнфорд. Еще секунда, и она была
заключена в объятия леди.

"Роза! Роза! Моя дорогая сестренка!"

"Кейт!" - Еле слышно пробормотала Роза, вся побелевшая и дрожащая.

Кейт посмотрела на улыбающееся лицо Доктора, и ее озарил новый свет
.

- О, он никогда тебе не говорил! Как тебе не стыдно, Фрэнк, так шокировать ее! Мой
дорогой, разве ты не знал, что я здесь?"

"Нет, он мне никогда не говорил", - сказала Роуз, опускаясь на стул и безнадежно глядя
на сестру. "Что это значит, Кейт? Папа здесь?"

"Я оставляю обременительную обязанность объяснять все тебе, Кейт", - сказал
доктор, прежде чем Кейт успела ответить. "Я спущусь вниз покурить".

- Вот провокатор! - Сказала Кейт, с улыбкой глядя ему вслед. - Это
в точности на него похоже.

- Папа здесь? - спросила я. - Удивленно повторила Роза.

— «Нет, дорогая, папа в Дантон-Холле, со своей женой. Он не мог
приехать».

"Тогда как же ты оказалась здесь, с доктором Фрэнком?

Кейт рассмеялась — таким милым, чистым, счастливым смехом — и поцеловала Роуз в
удивлённое личико.

"По самой лучшей на свете причине, миссис Стэнфорд! Потому что я оказалась
стать женой доктора Фрэнка!"

Роуз сидела, сбитая с толку, потеряв дар речи - буквально онемев - и беспомощно смотрела
.

"Его жена!" - повторила она. "Его жена!" - а затем села, потерявшись в ошеломлении
.

"Да, моя дорогая, его счастливая жена. Я не удивляюсь, что вы удивлены,
зная прошлое; но рассказывать об этом долго. Мне стыдно думать
каким злым, неприятным и порочным я был раньше; но все это позади
теперь. Я думаю, во всем огромном мире нет никого, подобного Фрэнку! "

Ее глаза наполнились слезами, когда она произнесла это, и она на мгновение уткнулась лицом в
плечо сестры.

«В те дни я была слепа, Роуз, и слишком предвзята, чтобы по достоинству оценить
благородство этого человека. Я люблю своего мужа всем сердцем — с
привязанностью, которая никогда не изменится».

"И ты прощаешь меня?"

"Я давно тебя простила. Это малыш? Какой хорошенький! Дай его мне.

Она обняла мастера Реджинальда и поцеловала его пухлое личико.

"Подумать только, что ты когда-либо нянчилась с ребенком Реджинальда Стэнфорда! Как
странно! - вяло произнесла Роза.

Краска бросилась в лицо миссис Фрэнк Дэнтон на секунду или две, когда
она склонилась над ребенком.

"Странные вещи случаются в этом мире. Я буду очень любить ребенка,
Я знаю".

- А Грейс, которую ты так не любила, - твоя мать и сестра одновременно
. Как странно!

Кейт рассмеялась.

"Это странно, но совершенно верно. Пойдемте, раздевайтесь; вы не должны
покидать нас снова. Мы пришлём за вашим багажом в ваш номер.

"Как давно вы женаты?" — спросила Роуз, повинуясь.

"Три недели, и это наш медовый месяц. Мы уезжаем в Париж через два
дня. Вы знаете, что у Фрэнка есть состояние.

"Я ничего не знаю. Расскажите мне всё об этом — о вашем браке и
— Всё. Я умираю от любопытства.


Миссис доктор Дантон села в низкое кресло, положив на колени первенца Реджинальда
Стэнфорда, и начала пересказывать то, что было необходимо, чтобы просветить миссис Стэнфорд.

- Итак, он спас Ини жизнь; и ты ухаживала за ним, и влюбилась в него,
и вышла за него замуж, а его старый дядя умирает и оставляет ему состояние в самый последний момент
. Это звучит как сказка; тебе следовало бы закончить
словами: "и после этого они жили счастливо вечно!"

"Пожалуйста, Небеса, так и будет! Такой роман в реальной жизни случается каждый день,
сестра моя. О, кстати, угадай, кто был на нашей свадьбе?"

"Кто?"

- Твой очень старый друг, моя дорогая, месье Жюль Ла Туш.

- Нет! Но был ли он? Как вам пришло в голову пригласить его?"

"Он случайно оказался в то время поблизости. Знаешь, Роуз, я
не удивлюсь, если он уже выполнил свое предназначение и стал
папиным зятем.

Роза подняла глаза, затаив дыхание, думая только о себе.

"Невозможно, Кейт! - Что ты имеешь в виду?"

"Вовсе не невозможно, уверяю тебя. Ини была моей подружкой невесты, и ты
не представляешь, какой хорошенькой она выглядела; и мсье Ла Туш, похоже, тоже
подумайте, судя по тому, какое внимание он ей уделял. Это было бы
для нее это было бы замечательно; он на верном пути к тому, чтобы стать миллионером ".

Укол самой горькой зависти и унижения, которые она когда-либо испытывала,
пронзил сердце Розы Стэнфорд. О, каким жалким... каким несчастным
созданием она была! Она отвернулась, чтобы сестра не видела
ее лица, и Кейт небрежно продолжила.

«Он всегда нравился Ини, я знаю. Сейчас он нравится ей больше, чем когда-либо. Я
не удивлюсь, если мы застанем её помолвленной, когда вернёмся домой».

«В самом деле!» — сказала Роуз, пытаясь говорить непринуждённо, но безуспешно.
— А когда мы вернёмся домой?

— Полагаю, в начале ноября. Мы с Фрэнком будем жить в Монреале,
потому что он, конечно, не откажется от своей профессии, а ты
приедешь и будешь жить с нами, если тебе этот город понравится больше, чем Сент-Круа.

В ту ночь Роуз плохо спала. Дело было не в контрасте
между её красивой спальней с пуховыми подушками и неуютной
маленькой комнатой, в которой она так долго спала; дело было не в мыслях о доброте и щедрости
её сестры: дело было в образе Ини в шёлке и
драгоценностях, невесты Жюля Ла Туша, миллионера.

Каким-то образом в глубине её души теплилась надежда
отомстить мужу, триумфально выйти замуж за своего
брошенного любовника! Она бы развелась, а потом могла бы
выйти замуж по закону. Она не испытывала угрызений совести по поводу таких браков,
и она считала само собой разумеющимся, что месье Ла Туш тоже
не испытывает их. Но теперь эти надежды были похоронены. Ини — моложе, свежее,
возможно, красивее — должна была получить его и блестящее положение, которого должна была
добиться его жена; а она должна была всю жизнь быть несчастной, бедной, брошенной женой.

Боюсь, миссис Стэнфорд не была должным образом благодарна за свои благословения
в тот вечер. Всего лишь день назад она думала, что найти своих
друзей и получить от них прощение было бы высшим земным
счастьем; но теперь, когда она нашла их и была прощена, она была как
несчастный, как всегда.

Контраст между тем, кем она была, и тем, кем она могла бы быть, был, конечно,
довольно разительным, и самой горькой болью была
мысль о том, что она не могла винить никого, кроме себя, с самого начала и до конца.

О, если бы она только была честной! Вот к чему приводит брак по любви.
и растоптали ногами благоразумие, честь и правду. Месяц или два
радости, а потом всю жизнь сожаления и раскаяния!

Доктор Дантон, его жена и сестра поспешно покинули Лондон
и отправились в Париж.

Погода в этой весёлой столице была очень тёплой, но Роуз, которая никогда раньше не пересекала Ла-Манш,
была в восторге. Париж был сравнительно
знакомым местом для молодого доктора; он постоянно водил двух дам на
экскурсии, и миссис Стэнфорд почти забыла о своих проблемах в
очаровательном французском городе.

Для малыша была нанята сиделка, так что этот беспокойный молодой джентльмен
больше не стоял между своей мамой и наслаждением жизнью. Ее уменьшившийся
гардероб тоже пополнился; и, сытая и хорошо одетая, Роза
стала выглядеть почти как искрящаяся, пикантная Роза прежних дней.

Дантоны пробыли в Париже три недели и должны были уехать через день или
два по пути в Швейцарию. Доктор взял их на последнюю прогулку
по Булонскому лесу в тот солнечный день, который должен был стать для них
последним на некоторое время во французской столице. Кейт и Роуз, выглядящие очень
красивый и прекрасно одетый, он откинулся на подушки,
привлекая не один восхищенный взгляд тех, кто проходил мимо.

Миссис Дантон весело болтала со своим мужем, а Роза, подняв
изящный лазурный зонтик, разглядывала окружавших ее хорошо одетых парижан.

Внезапно рука, так изящно державшая зонтик, крепко сжала его,
горячая кровь прилила потоком к ее лицу, а глаза остановились и
расширились при виде двух медленно приближающихся всадников. Леди и джентльмен-
леди, очевидно, француженка, темноволосая, довольно симпатичная и не очень
молодой; джентльмен, высокий, чрезвычайно красивый и гораздо более молодой,
чем его прекрасная спутница, Роза Стэнфорд и ее ложный муж оказались лицом к лицу
!

Он увидел их и побагровел как смерть; его глаза были прикованы к
Доктору Дантону и его красавице жене, которые разговаривали и смеялись с такими
бесконечно счастливыми лицами.

Один взгляд сказал ему, как обстоят дела - сказал ему, что девушка, которую он бросил
была счастливой женой лучшего человека. Затем его взгляд встретился со взглядом своей
жены, хорошенькой, цветущей и сияющей, как тогда, когда он впервые влюбился в нее
но в этих карих глазах горел огонь, а хорошенькая
лицо исказилось от ярости и презрения.

Затем они прошли; и Реджинальд Стэнфорд и его жена увидели друг друга
в последний раз на земле.

* * * * *

Лето пролетело незаметно. Они посетили Швейцарию, Германию, Италию и были
в октябре вернулись в Париж. Примерно в середине того месяца они отплыли
из Гавра в Нью-Йорк и достигли этого города после восхитительного
перехода. Поскольку Роуз впервые увидела Эмпайр-Сити, они задержались на
неделю, чтобы показать ей львов, и в начале ноября отправились в первый
этап своего путешествия в Дантон-Холл.




Глава XXV.

Дома.


Поздним вечером темного ноябрьского дня наши путешественники добрались до Сент-
Круа и обнаружили, что экипаж из Холла ждет их на
вокзале. Роза откинулась в угол, закутавшись в большую шаль, и
с сердцем, слишком переполненным смешанными чувствами, чтобы говорить. Как все это вернулось
к ней, с горечью смерти, в последний раз, когда ее глаза смотрели
на эти знакомые предметы - какой счастливой она была тогда, какой полной надежд;
какой несчастной она была тогда, какой безнадёжной стала сейчас. Хорошо знакомые
предметы мелькали перед её глазами, видимые сквозь пелену слёз, таких
Хорошо известно, что ей казалось, будто она в последний раз смотрела на них
только вчера, а эти унылые месяцы, прошедшие с тех пор, были лишь жалким сном. Ах, нет, не сном,
потому что там сидела английская няня с ребёнком на руках,
живое доказательство их реальности. Одно за другим проносились мимо старые места:
церковь, пресвитерия, отец Фрэнсис, расхаживающий взад-вперёд по
маленькому саду, с подвёрнутой сутаной и требником в руке,
казавшийся призраком в тусклом дневном свете. Теперь деревня осталась позади,
они летели через широко распахнутые ворота и под тенью
Там был Дантон-Холл, не тот обшарпанный, обветшалый
Дантон-Холл, который она знала, а гораздо более современный, гораздо более элегантный особняк;
и там, на серых каменных ступенях, стоял её отец, красивый и дородный, такой же добрый, как всегда; и там была Грейс — милая, добрая Грейс;

и там была Ини, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами, светлая
и хрупкая, похожая на бутон розы. Небольшая группа из трех человек
позади, при виде которых Кейт издала восторженный возглас.

- О, Фрэнк! вон Гарри и Агнес! Подумать только, папа никогда не говорил нам! Какой
очаровательный сюрприз!"

Это было всё, что Роуз услышала; затем она оказалась в крепких
объятиях отца и рыдала у него на груди. Они все собрались вокруг неё,
их вернувшейся блудной дочери, и Грейс с любовью поцеловала её, а
мягкие руки Ини обняли её за шею. Затем группа на заднем плане
вышла вперёд, и Роуз увидела загорелое лицо моряка и поняла, что это
её брат Гарри, который целовал её, и сестра Агнес, которая
обнимала её. Затем она посмотрела на третьего человека, который
скромно стоял на заднем плане, и тихонько вскрикнула.

"Жюль! Месье Ла Туш!"

Он вышел вперёд с улыбкой на лице и протянутой рукой,
а Ини смущённо стояла в стороне.

«Я очень рад снова вас видеть, миссис Стэнфорд, — очень рад, что вы
так хорошо выглядите!»

Итак, они встретились, и на этом всё! Затем они оказались в
гостиной — как, Роуз не могла сказать, — для неё всё было как во сне,
а у Ини на руках был младенец, и она носила его по комнате, чтобы все
целовали его и восхищались им. «Красавица! Дорогая! Любимица!» Ини не могла
найти слов, чтобы выразить свой восторг от такого чуда
Она поцеловала мастера Реджинальда, и тот разразился сердитыми рыданиями.

Наконец они поднялись в свои комнаты. Роуз снова разрыдалась в
уединении своей спальни и плакала, пока глаза не заболели так же сильно, как
её сердце. Какими счастливыми они все выглядели, любящие и любимые, а она,
брошенная жена, была объектом жалости. Пока она сидела и плакала, в дверь
постучали. Торопливо вытерев глаза, она открыла дверь и впустила
Грейс.

"Ты плакала, Роуз?" — спросила она, нежно взяв её за руки
и сев рядом с ней. "Моя бедная дорогая, ты должна постараться забыть о своём
неприятности и будьте счастливы с нами. Я знаю, что это очень печально, и мы все
сожалеем о вас, но муж, которого вы потеряли, не стоит того, чтобы о нём горевать.
Вы не удивились, — улыбаясь, — увидев здесь мистера Ла Туша?

"Едва ли, — довольно угрюмо ответила Роуз. — Полагаю, он здесь в
роли поклонника Ини?

- Более того, моя дорогая. Он здесь в роли Ини
обрученный муж. Они должны пожениться в следующем месяце.

Роза издала восклицание - восклицание смятения. Она, конечно,
никогда не мечтала об этом.

"Свадьба должна была состояться раньше, но была отложена в
ожидание вашего с Кейт приезда. Вот почему Гарри и Агнес здесь
. У мсье Ла Туша приготовлен идеальный дом для его невесты в Оттаве.
Пойдемте, она сейчас в комнате Кейт. Я покажу вам ее приданое.

Роза вышла со своей мачехой из ее комнаты в комнату Ини
в гардеробной. Там был разложен свадебный наряд. Богатые шелка
жесткие, способные стоять отдельно; кружева, драгоценности, фата невесты и венок.
Роза смотрела ослепленными глазами и чувством страстной, ревнивой зависти
в ее сердце. Все это могло бы принадлежать ей, все это великолепие - она могла бы
была хозяйкой дворца в Оттаве и женой
миллионера.

Но она отказалась от всего ради любви к красивому лицу; и это красивое лицо
теперь улыбалось другому, и оно было потеряно для нее навсегда. Она подавила
непослушный стук своего сердца и похвалила дорогой свадебный наряд
и была рада, когда смогла сбежать и снова побыть одна. Всё это было
горько, как воды Мары, для бедной овдовевшей Розы; их
прощение, такое быстрое и щедрое, было углём, брошенным на её
голову; и дома, в окружении добрых друзей и всех тех, кого она так долго
чужая ей, она чувствовала себя ещё более одинокой, чем когда-либо в
унылых лондонских комнатах.

Но пока все были счастливы в Дантон-Холле, кроме второй
дочери капитана Дантона, которая когда-то была самой весёлой из них, дни летели, и наступил день свадьбы Эвелин
Дантон. Такой прекрасный декабрьский день, ясный,
безветренный, тёплый — как раз для свадьбы. Маленькая деревенская церковь
была переполнена богатыми и бедными задолго до того, как прибыли экипажи из
Холла. Очень красивой выглядела юная невеста в своём шёлковом платье
девственно-белого цвета, с туманной вуалью и опущенной головой, украшенной цветами. Очень красивой.
милая, и прекрасная, и невинная, и такая же бледная, как ее белоснежное платье,
в центре внимания всех, когда она шла по проходу под руку со своим отцом.
Было четыре служанки невесты; по этому случаю из Оттавы приехали демуазель Ла Туш
. Мисс Эмили Ховард и мисс Ла Фавр.
Сестры невесты разделили с ней всеобщее восхищение - миссис доктор Дантон; миссис
Стэнфорд, сплошь каштановые локоны и золотисто-коричневый шелк, и никаких внешних
признаков внутренних мук; миссис Гарри Дантон, прекрасная, как лилия, цепляющаяся за
к руке своего мужа-моряка, как какой-нибудь морской дух; и последнее, но
и не в последнюю очередь жена капитана Дантона, очень просто одетая, но выглядящая такой
тихо счастливой и безмятежной. Затем все закончилось, и разинувшие рты
зрители увидели, как свадебная процессия возвращается в экипажи и
направляется к Залу.

Мистер и миссис Ла Туш должны были совершить лишь короткую экскурсию и вернуться вовремя
на рождественское новоселье. Доктор Фрэнк и его жена отправились в свой
Монреаль вернулся домой, а миссис Стэнфорд осталась в Сент-Круа. Семья собиралась
всем собраться в Оттаве, чтобы встретить Новый год с мадам Ла Туш.

Прошедшие недели в Холле показались Розе очень долгими и унылыми.
Капитан Гарри вернулся на свой корабль, и, конечно, Агнес отправилась
с ним. Они хотели, чтобы она осталась дома в это путешествие, но Агнес так
жалобно посмотрела на них и с такой тревогой прижалась к Гарри при
одной мысли о том, что он её покинет, что они сразу же передумали. Так что
Роуз, у которой не было никого, кроме Грейс, чувствовала себя очень одиноко и
вздыхала в долгие часы ожидания, как современная Мариана в Моут-Грейндж.

Но наконец-то наступил весёлый Новый год, и все Дантоны снова
собрались вместе в великолепном доме Ини. У Роуз защемило сердце
с завистью бродила по этим прекрасным комнатам — длинным залам, полным великолепия
и роскоши.

"Это могло бы быть моим! — Это могло бы быть моим!" — кричало её мятежное
сердце. "Я могла бы быть хозяйкой всей этой
свиты слуг — я могла бы носить эти драгоценности и шелка! Я могла бы
править как королева в этом величественном доме, если бы только поступила
правильно!"

Но было уже слишком поздно, и миссис Стэнфорд приходилось соблюдать приличия и
улыбаться, хотя змеи зависти и сожаления грызли ее изнутри.
Там было очень весело! Казалось, что вся жизнь состоит из музыки, танцев и
пиршества и веселье, катание на коньках и санях, одевание и
пение. Жизнь протекала как сказочное представление, или восточная драма, или
Аркадийский сон - с заботой, испытаниями и неприятностями, с монстрами, неизвестными даже по имени
.

Mme. Жюль Ла Туш играла на гитаре с очаровательной грацией - немного застенчивой,
как и подобало ее молодости и неопытности, но от этого только еще более очаровательной
. Они были очень, очень счастливы вместе, эта тихая молодая пара —
они очень любили друг друга, как вы могли заметить, и с надеждой
смотрели в будущее, которое должно было быть безоблачным.

Миссис Ла Туш и миссис Стэнфорд, без сомнения, вызывали восхищение в обществе,
но люди были в восторге от миссис Фрэнк Дантон. Такие глаза,
такие золотистые волосы, такие редкие улыбки, такая королевская грация, такое пение,
такая игра на фортепиано — несомненно, природа создала эту свою любимицу в
благосклонном расположении духа и одарила её двойной порцией своих милостей. Вы
могли бы подумать, что другие дамы — в том числе её младшие сёстры —
прекрасны, пока она не появилась; и тогда это величественное присутствие,
очаровательная яркость и грация затмили их, как солнце затмевает
звёзды.

"Какой счастливчик Дантон!" - говорили мужчины. "Такую
великолепную женщину не увидишь раз в столетие".

И доктор Фрэнк услышал это и улыбнулся, покуривая пенковую трубку, и
тоже так подумал.

* * * * *

И вот мы покидаем их. Кейт счастлива; Ини царит в ней по-королевски
Дом в Оттаве; а у Роуз — ну, у бедной Роуз нет дома, и она круглый год мечется
между Сент-Круа, Монреалем и Оттавой. Она
называет Дантон-Холл своим домом, но большую часть времени проводит с Кейт. Конечно,
там не так роскошно, как в Оттаве, в доме молодого доктора, делающего карьеру.
дома; но она не терзается каждую минуту дня мучительными
сожалениями, которые разрывают ей сердце в Ини. Она время от времени
слышала о своём муже, когда он странствовал по континенту, и цепь,
которая связывает её с ним, терзает её днём и ночью. Маленький Реджинальд, который теперь может бегать на своих
крепких ножках, сопровождает её в её перелётах и его до смерти
гладят везде, куда бы он ни пошёл. Он совсем недавно пришёл в себя
и очень переживает из-за того, что дедушке приходится
ухаживать ещё за кем-то, кроме себя. Этот кто-то — маленький
атом человечества по имени Грейси, младшая дочь капитана Дантона
.


КОНЕЦ.


* * * * *

_Би Мэй Агнес Флеминг._




МЕСТЬ НОРИН.

"Рассказы миссис Флеминг с каждым днем становятся все более популярными.
Их описания характеров, живые беседы, вспышки остроумия,
постоянно меняющиеся сцены и глубоко интересные сюжеты в совокупности
ставят их автора в самый первый ряд современных романистов ".

_Би Мэй Агнес Флеминг._




МЕСТЬ НОРИН.

"Рассказы миссис Флеминг с каждым днем становятся все более популярными.
Их описания характеров, живые беседы, вспышки остроумия,
постоянно меняющиеся сцены и глубоко интересные сюжеты в совокупности
ставят их автора в самый первый ряд современных романистов ".

"... Воля женщины умирает с трудом,
В поле или на лужайке".




"Там были три маленькие женщины
У каждого прекрасное лицо,
И их смех под музыку
Заняли всё зелёное пространство;
Пока они плели приятные мысли
Из нитей своего кружева.

О ветре в верхушках деревьев
О цветах в долине,
О птицах — коричневой малиновке,
Лесной голубь, крапивник,
Они говорили, но их мысли
были о трёх маленьких человечках!




СОДЕРЖАНИЕ.


I. — Грейс Дантон

II. — Кейт Дантон

III. — Смена династии

IV. — Роуз Дантон

V. — Видение призрака

VI. — Приключения Роуз

VII. — Достопочтенный лейтенант Реджинальд Стэнфорд

VIII. — Призрак снова

IX.-Игра для двоих

X.-Откровение

XI.-Прояснилась одна тайна

XII.-Гарри Дантон

XIII.-Занятие любовью

XIV.-Попытка быть правдивой

XV.-Один из земных Ангелов

XVI.-Эпистолярный

XVII.- "Она снова взвалила на себя бремя жизни".

XVIII.- "Дурной ветер никого не уносит к добру"

XIX.- Через Crucis

XX.-Несущий крест

XXI.-Добрые дела доктора Дантона

XXII.-После Креста - Корона

XXIII. — «Долго я был верен тебе, но теперь я больше не верен»

XXIV. — Угольки огня

XXV. — Дома




КЕЙТ ДАНТОН.




ГЛАВА I.

ГРЕЙС ДАНТОН.


Низкая комната продолговатой формы с тремя высокими узкими окнами, пропускающими свет
через маленькие старомодные стёкла. В тот момент не было
ничего, что можно было бы признать, потому что шёл сильный дождь, и день клонился к вечеру
до сумерек; но даже в сыром полумраке было видно массивное красное дерево
мебель, старомодная, как и сами окна, черная и блестящая
с возрастом и полировкой; ковер мягкий и толстый, но его некогда насыщенные оттенки потускнели
и поблекли; картины маслом со вкусом и достоинствами, некоторые из них портреты, на
стены, оклеенные обоями, красный отблеск большого камина, в котором горят угли, приятно поблескивает
на их широких позолоченных рамах.

У одного из окон, глядя на непрекращающийся дождь, сидела молодая леди
— высокая, скорее полная, чем стройная, и не очень красивая. Цвет её
лица был слишком землистым, черты лица — слишком неправильными, а тёмные волосы — слишком
скудная, сухая и с тонким пробором; но глаза у нее были прекрасные, большие,
карие и ясные; ее манеры были самообладающими и подобающими леди. Она была очень
одета просто, но со вкусом, и каждый день выглядела на свой
возраст - двадцать шесть.

Дождливый день переходил в мрачные сумерки; и, подперев щеку рукой, молодая леди сидела с задумчивым выражением лица.
Подперев щеку рукой.

Длинная аллея, затененная высокими тамаранами, вела к величественным
въездным воротам; за ними извилистая дорога, ведущая в деревню, которую не было видно из окна
. Набухающие луга, теперь голые и унылые, расстилались вдали
Справа и слева от густо поросшей лесом территории, а за ней,
сквозь деревья, виднелся великий Сент-Лоуренс, мутный
и вздувшийся, несущийся к бурному заливу.

Почти полчаса молодая леди сидела у окна, наслаждаясь
одиночеством; ни внутри, ни снаружи не было никаких признаков жизни. Затем
послышался топот копыт, и по аллее проскакал юноша,
исчезнув за углом здания.

Через десять минут в дверь постучали, и в комнату
вошёл слуга с тёмным канадским лицом.

- Письмо, мисс Грейс, - сказала девушка по-французски.

- Принесите еще угля, Бабетта, - сказала мисс Грейс тоже по-французски,
взяв письмо. "Где мисс Ини?"

"Тренируется в гостиной, мадемуазель".

"Очень хорошо. Принесите уголь".

Бабетта исчезла, и юная леди открыла письмо. Оно было очень
коротким.

«Монреаль, 5 ноября 18...

«Моя дорогая Грейс, Кейт приехала в этот город неделю назад, и
с тех пор я остаюсь здесь, чтобы показать ей достопримечательности и
дать ей отдохнуть после путешествия. Огден говорит мне, что дом полностью готов.
для нас, так что вы можете ожидать нас почти сразу после того, как получите это письмо. Мы
точно приедем к 7-му числу. Огден говорит, что Роуз
отсутствует. Напишите ей, чтобы она вернулась.

«Искренне ваш,
Генри Дантон».

«P. S. Огден сказал вам, что у нас будет гость — инвалид,
джентльмен, мистер Ричардс?» Приготовь для него анфиладу комнат на западной стороне
. Х. Д."

Молодая леди задумчиво сложила записку и, подойдя к камину,
остановилась, серьезно глядя на тлеющие угли.

"Так скоро, - подумала она, - так скоро, все изменится. Что такое
Интересно, на кого похожа старшая дочь капитана Дантона? Какой из себя капитан
каков он сам, и кем может быть этот инвалид, мистер Ричардс? Я не люблю
перемены.

Вошла Бабетта с углем, и мисс Грейс очнулась от своих
мечтаний.

- Бабетта, скажи Ледрю, чтобы ужинал в семь. Я думаю, твой хозяин и
его дочь будут здесь сегодня вечером.

"Mon Dieu, Mademoiselle! Юная леди из Англии?

- Да, и проследите, чтобы во всех комнатах наверху были разведены камины.

- Да, мисс Грейс.

- Мисс Ини все еще в гостиной?

- Да, мисс Грейс.

Мисс Грейс вышла из столовой по резной лестнице с изображениями
коридор, поднялся по широкой лестнице из блестящего дуба и постучал в
первую дверь.

- Входи, Грейс, - позвал приятный голос, и Грейс вошла.

Это была гораздо более элегантная квартира, чем столовая, с цветами,
и книгами, и птицами, и картинами, и открытым пианино с нотами,
разбросанными повсюду.

В большом резном позолоченном кресле, наполовину погрузившись в него, лежала единственная обитательница
комнаты — юная пятнадцатилетняя девушка, хрупкая, с милым и
нежным лицом, светлыми волосами и голубыми глазами. На её коленях лежал раскрытый роман,
показывающий, чем она занималась.

"Я думала, ты репетируешь свою музыку, Ини", - сказала Грейс.

"Так я и занималась, пока не устала. Но что это у тебя есть? Письмо?

Грейс вложила его ей в руку.

- От папы! - воскликнула девочка, сразу заинтересовавшись. - О, Грейс!
Кейт пришла!"

"Да".

Молодая леди отложила письмо и посмотрела на нее.

"Как странно вы это сказали! Вы сожалеете?"

"Извините! О, нет.

- Ты выглядел так, как будто был. Как странно думать, что эта
моя сестра, о которой я так много слышала, но никогда не видела, должна
приехать сюда навсегда! И папа ... он тоже почти чужой, Грейс.
Полагаю, теперь всё будет совсем по-другому.

«Совсем, совсем по-другому», — сказала Грейс, не отрывая спокойного взгляда от
огня. . «Старая жизнь скоро останется в прошлом. И мы были
здесь очень счастливы, не так ли, Ини?»

«Очень счастливы, — ответила Ини, — и надеюсь, будем счастливы и дальше». Папа и Кейт,
и мистер Ричардс — интересно, кто такой мистер Ричардс? — не сделают нас
несчастными.

— Полагаю, Ини, — сказала Грейс, — обо мне совсем забудут, когда приедет эта
красивая сестра Кейт. Она должна быть очень красивой.

Она посмотрела на овальную картину на мраморной каминной полке.
рамка - фотография милой девушки примерно возраста Ини. Яркое
юное лицо смотрело на тебя с лучезарной улыбкой, пышные золотистые волосы
падали солнечными лучами на пухлые белые плечи, а голубые
глаза и губы, похожие на бутон розы, улыбались тебе вместе. Прекрасное лицо, полное
безмятежного обещания грядущей еще большей красоты. Ини проследила за взглядом
глаза Грейс.

— Ты же лучше меня знаешь, кузина Грейс. Мисс Кейт Дантон, может, и ангел во плоти,
но она никогда не сможет изгнать тебя из моего сердца.
Грейс, сколько лет Кейт?

"Двадцать лет."

"А Гарри был на три года старше?

"Да."

"Грейс, интересно, кто такой мистер Ричардс?"

"Я тоже"

"Огден ничего о нем не говорил?"

- Ни слова.

- Ты напишешь Розе?

- У меня не будет времени. Я бы хотел, чтобы ты написала, Ини. Это то, о чем я
пришел сюда, чтобы попросить тебя сделать.

- Конечно, с удовольствием, - сказала Ини. - Роуз не будет ждать второго приглашения,
когда она услышит, кто приехал. Они приедут сегодня вечером?

- Вероятно. Они могут прийти в любой момент. И вот я медлю. Напиши
немедленно записку, Ини, и отправь Сэма с ней обратно в деревню.

Она вышла из гостиной и спустилась по лестнице, заглянув в столовую
когда она проходила мимо. Бабетта уже накрывала на стол, и серебро и
хрусталь сверкали в свете рубинового пламени. Грейс пошла дальше, вверх по
другой лестнице, переходя из комнаты в комнату, проверяя, всё ли в
порядке. В каждой комнате горел камин, на
столах стояли лампы, готовые к зажиганию, потому что здесь не было ни
печей, ни газа. Западные комнаты, о которых говорилось в письме, были
последними, которые она посетила. Длинный коридор, освещённый эркерным окном, через которое, как ни странно,
проникали дождливые сумерки, вёл к обитой тканью двери. Обитая тканью дверь
Дверь вела в короткий коридор, заканчивающийся второй дверью, верхняя
половина которой была стеклянной. Это была дверь в кабинет, просто обставленный, со стенами,
уставленными книжными полками, увенчанными бюстами. Рядом была ванная,
а за ней — спальня. Во всех комнатах горел огонь, а из занавешенных
окон открывался широкий вид на цветущий сад, колышущиеся деревья,
расстилающиеся поля и великий Сент-Лоуренс, сливающийся с низким
западным небом.

«Мистер Ричардс, должно быть, чувствует себя здесь очень комфортно, — подумала Грейс. — Довольно странно, что Огден не упомянул о нём».
«Довольно странно, что Огден не упомянул о нём».

Она снова спустилась по лестнице и вернулась в столовую. Ини была там,
стояла у камина, и её хрупкая фигурка и нежное лицо казались
хрупкими в красном свете огня.

"О, Грейс," сказала она, "я только что послала Бабетту за тобой.
В гостиной тебя ждёт гость."

"Меня?"

- Да, джентльмен, молодой и довольно привлекательный. Я спросила его, кто я такая
сказал, что хотел бы вас видеть, и ... что вы думаете?-- он бы не сказал".

"Нет! Что он сказал?"

- Просил передать мисс Грейс Дантон, что ее желает видеть друг
. Загадочно, не правда ли?

— Кто бы это мог быть? — задумчиво спросила Грейс. — Как выглядит этот таинственный
джентльмен, Ини?

— Очень высокий, — ответила Ини, — и очень статный, с каштановыми волосами, бородой
и усами — великолепными усами, Грейс! и красивыми, ясными карими
глазами, как у тебя. Очень симпатичный, очень вежливый и с
ангельской улыбкой. — Вот он, перед вами.

"Я в таком же замешательстве, как и всегда, — сказала Грейс, выходя из столовой.
"Думаю, этот вечер будет полон гостей.

Она во второй раз взбежала по лестнице и открыла дверь гостиной. A
джентльмен, сидевший у камина на стуле, который освободила Ини, поднялся при ее появлении
. Грейс на мгновение замерла, сомнение, изумление, восторг
попеременно отражались на ее лице; затем с криком "Фрэнк!" она бросилась вперед,
и оказалась в объятиях высокого незнакомца.

"Я думал, вы узнаете меня, несмотря на бакенбарды", - сказал
незнакомец. — Ну-ка, отойди и дай мне на тебя посмотреть; дай мне увидеть,
какие перемены за шесть лет произошли с моей сестрой Грейс.

Он отстранил её на вытянутую руку и с улыбкой оглядел.

"Немного старше, немного серьёзнее, но в остальном такая же. Моя серьёзная
Грейси, в тридцать ты будешь похожа на свою бабушку.

«Ну, я чувствую себя так, будто прожила уже столетие или два. Когда ты
приехала?

«Из Германии, на прошлой неделе; из Монреаля в полдень».

«Значит, ты была в Монреале неделю?

«С дядей Рузвельтом — да».

«Как приятно снова тебя видеть, Фрэнк». Как долго вы пробудете здесь
- в Сент-Круа?

- Это зависит ... пока я не устану, я полагаю. Итак, капитан Дантон и его
старшая дочь приехали сюда из Англии?

- Откуда вы это узнали?

"Видел, как их прибытие в Монреаль было должным образом зафиксировано".

"Какая она из себя, Грейс?"

"Кто?"

"Мисс Кейт Дэнтон".

"Я не знаю. Я жду их каждую минуту; я думаю, они приехали на
тем же поездом, что и вы".

"Возможно, так - я ехал вторым классом. Я разговорился со старым канадцем, и
он показался мне таким замечательным старикашкой, что я всю дорогу держался рядом с ним.
Кстати, Грейс, у тебя очень удобные апартаменты, не так ли
ты?

— Да, Дантон-Холл — очень красивое место.

— Как давно вы здесь?

— Четыре года.

— И как часто за это время приезжал капитан?

— Дважды, но теперь он оставил море и собирается осесть на одном месте.

— Я думал, его старшая дочь живёт в Англии.

- Я тоже, - сказала Грейс. - Но бабушка, с которой она жила,
кажется, умерла; следовательно, она впервые приезжает в свой родной дом
. Это ее фотография.

Брат мисс Дантон поднял свои красивые карие глаза на изящное
лицо и долго рассматривал его.

- Она должна быть красавицей, если так выглядит. Прекрасная блондинка, и я
так восхищаюсь блондинками! знаешь, Грейс, я думаю, что влюблюсь
в нее?"

"Не надо. Это бесполезно.

- Почему бы и нет? Я Дантон, джентльмен, представитель ученой профессии
врач и не так уж плохо выгляжу. Почему бы и нет, Грейс?

С этими словами он поднялся, его карие глаза улыбались. Не так уж плохо выглядит,
конечно. Симпатичный парень, когда он прислонился к мрамору
каминная полка, загорелый, бородатый, настоящий джентльмен.

"Все это бесполезно", - сказала Грейс с ответной улыбкой. "Доктор
Бесчисленные совершенства Дантона будут совершенно потеряны для наследницы
Дантон Холл. Она помолвлена".

"Какая жалость! Кто этот счастливчик?"

"Достопочтенный. Лейтенант Реджинальд Стэнфорд из Королевской семьи Стэнфорд, Нортумберленд,
Англия, младший сын лорда Ривза.

"Тогда моя надежда действительно тщетна! Какие шансы у честолюбивого молодого
доктор против сына лорда.

- У тебя в любом случае не было бы шансов, - сказала Грейс с неожиданной
серьезностью. "Однажды я спросил ее отца, на кого больше всего похожа его старшая дочь
, на Роуз или Ини. "Ни на кого не похожа", - был его ответ. "Моя дочь"
Кейт красива, величественна и горда, как королева."Я никогда
не забуду его гордую улыбку, когда он это сказал".

- Вы полагаете, что мисс Дантон, будь она свободна, была бы слишком горда, чтобы связать себя узами брака с
простым плебеем-профессионалом.

- Да.

- Тогда смирение - это все, что остается. Разве неприлично курить в этом
священная комната, Грейс? Мне нужно что-нибудь, чтобы утешиться. Довольно
великий союз для дочери Дантона, не так ли?"

"Похоже, они так не думают. Я слышал, как ее отец сказал, что не стал бы
считать принца королевской крови слишком хорошим для своей несравненной Кейт.

"О боже, он бы этого не сделал! Какой, должно быть, жизнерадостный старик!"

"Капитан Дантон не стар. Ему около сорока пяти, и он не
выглядит на сорок.

«Тогда я скажу тебе, что делать, Грейс, — выходи за него замуж!»

«Фрэнк, не будь смешным! Ты же знаешь, что в этой
комнате неделю будет пахнуть табаком. Я не могу этого допустить, сэр».

— «Что ж, я пойду», — сказал её брат, взглянув на часы. — «Я обещал».
— Вернусь через полчаса на ужин. —

"Обещал кому?"

"М-ру ле Куру. О, вы не знаете, что я остановился в пресвитерии. Я
случайно встретил викария, отца Фрэнсиса, в Монреале — мы
вместе учились в школе — и он был самым диким и озорным
парнем, которого я когда-либо встречал. Мы были большими друзьями — чувство товарищества, знаете ли,
делает нас удивительно добрыми. Представьте моё изумление, когда я встретил его на улице Нотр-
Дам в сутане и широкополой шляпе и узнал, что он отправился
в Матерь-Церковь. Вы могли бы сбить меня с ног одним взмахом пера, я
уверяю вас. Последовали взаимные откровения; и когда он узнал, что я
приезжаю в Сент-Круа, он сказал мне, что я должен разбить свою палатку вместе с ним.
Это тоже столичный квартал, а месье ле Кер - душа гостеприимства.
Не нальете ли вы мне бокал вина после этой длинной речи, чтобы подкрепить силы
перед возвращением домой?

Грейс позвонила и заказала вино. Доктор Дантон выпил свой стакан стоя, а
затем надел перчатки.

"Вам нужно идти пешком?" спросила его сестра. "Я закажу для вас коляску."

"Ни в коем случае. Я приехал сюда на кляче Кюра и добрался со скоростью
похороны. Старый зверь, казалось, наслаждался собой, и ему, скорее, нравилось
промокать насквозь, и я не сомневаюсь, что он вернется таким, каким пришел. А
теперь я должен идти; не годится, чтобы меня нашли здесь эти знатные
люди - капитан и мисс Дантон.

Его мокрое пальто висело на стуле; он надел его, направляясь к
двери, рядом с ним шла Грейс.

- Когда я увижу тебя снова, Фрэнк?

«Завтра. Я хочу взглянуть на нашу английскую красавицу. Клянусь богом,
в Канаде тоже бывает дождь».

Холодный ноябрьский ветер ворвался в дом, когда Грейс открыла входную дверь, и
дождь перешел в ливень. В кромешной тьме Грейс едва различала
белую лошадь, привязанную к дереву.

"Это зловеще, Грейс", - сказал ее брат. "Капитан Дантон и его
дочь прибывают, предвещаемые ветром и бурей. Смотри, чтобы это не было
предвестием домашних штормов.

Он сбежал вниз по ступенькам, но сразу же вернулся.

— Кто была та бледная голубоглазая фея, которую я встретил, когда вошёл?

"Эвелин Дантон."

"Передайте ей мои наилучшие пожелания — от доктора Фрэнка. Она, наверное, довольно хорошенькая.
И если мисс Кейт меня отвергнет, я, пожалуй, обращусь к мисс
Эвелин. Мне кажется, я бы хотела попасть в такую великую семью.
Ещё раз, _bon soir_, сестра моя, и приятных снов.

На этот раз он ушёл навсегда. Его сестра стояла в дверях и
смотрела, как белая лошадь и её высокий тёмноволосый всадник исчезают под
трепещущими ветвями деревьев.




Глава II.

Кейт Дантон.


Грейс медленно вернулась в гостиную и остановилась, задумчиво глядя
в огонь. Было приятно в этой приятной гостиной, ярко освещенной
светом лампы и камина - вдвойне приятно по контрасту с
шумом ветра и дождя снаружи. Грейс это было очень приятно, и она вздохнула
устало оторвав взгляд от рубиновых углей, она посмотрела на сияющее лицо, улыбающееся
с каминной полки.

"Завтра ты станешь хозяйкой, - подумала она. - Место, которое я занимала
последние четыре года, с сегодняшнего вечера твое. Прекрасна, как королева.
Интересно, на что будет похоже твое правление?

Она пододвинула кресло, которое освободил ее брат, и села, ее
мысли вернулись в прошлое. Вернувшись на четыре года назад, она увидела
себя, сироту без гроша в кармане, зависящую от щедрот этого скупердяя
Дяди Рузвельта в Монреале. Она снова увидела статного джентльмена , который
пришел к ней и сказал, что он троюродный брат ее отца, капитан
Дантон из Дантон-Холла. Она никогда не видела его раньше, но с детства слышала
о своем богатом кузене и знала его историю. Она знала, что он
в ранней юности женился на англичанке, которая умерла десять лет спустя
, оставив четверых детей - сына Генри и трех дочерей
Кэтрин, Розину и Эвелин. Сын, всю жизнь проживший в своевольстве и распутстве,
в двадцать лет сорвался с цепи, подделал отцовскую подпись и сбежал в
Нью-Йорк, женился на актрисе, ввязался в азартную игру и был
его зарезали. Так он и умер. Старшую дочь, родившуюся в Англии,
воспитывала её бабушка по материнской линии, которая была богата и чьей
наследницей она должна была стать. Миссис Дантон и двое её младших детей
жили в Холле, в то время как капитан в основном отсутствовал. После её смерти
канадская леди взяла на себя заботу о доме и дочерях капитана Дантона.
Грейс знала обо всём этом и была совершенно не готова увидеть своего
дальнего родственника и услышать, что канадская леди вышла замуж и
уехала, а её попросили занять её место. Условия капитана
Он был так щедр, что Грейс сразу же согласилась, и через неделю она уже была
домоправительницей в Холле и компаньонкой его дочерей.

Четыре года назад. Оглядываясь назад, Грейс вздыхала, думая о том, как
приятно всё это было, теперь, когда всё закончилось. Это было такое
спокойное, безмятежное время — она была единственной хозяйкой, а приступы плохого настроения Роуз и
болезни Ини были единственным недостатком. И теперь всему этому пришёл конец
навсегда. Наследница Дантон-Холла собиралась принять скипетр, и
на следующий день должна была наступить новая эра.

В дверь постучали, и голос спросил: «Можно войти, Грейс?»
и Грейс очнулась от своих грёз.

"Да, Ини, — сказала она, и Ини вошла, пристально глядя на неё.

"Ты плакала? — спросила она, присаживаясь на табурет у её ног.

"Плакала? Нет! С чего бы мне плакать?

"Ты такая серьёзная. Я слышала, как ушёл твой гость, и прибежала. Кто это был?"

"Мой брат, который только что вернулся из Германии".

"Боже мой! Разве я не говорил, что у него глаза, как у тебя? Он врач, не так ли?"

"Да".

"Грейс, мне показалось, ты говорила, что бедна?"

"Ну, я беден, не так ли?"

— Тогда кто платил за то, чтобы ваш брат изучал медицину в Германии?

— Дядя Рузвельт. Он очень любит Фрэнка.

"Ваш дядя Рузвельт богат?"

"Я думаю, что да. Очень богат и очень скуп".

"У него есть сыновья и дочери?"

- Нет, мы его ближайшие родственники.

- Тогда, возможно, он оставит тебе свое состояние, Грейс.

- Думаю, вряд ли. Возможно, он упомянет Фрэнка в своем завещании; но это невозможно
сказать наверняка. Он очень эксцентричный.

- Грейс, я надеюсь, он не оставит это тебе, - серьезно сказала Ини.

"В самом деле, почему бы и нет, скажи на милость?"

"Потому что, если бы ты был богат, ты бы уехал. Мне было бы жаль, если бы ты
покинул Дантон-Холл".

Грейс наклонилась, чтобы поцеловать бледное юное личико.

«Моя дорогая Ини, ты забываешь, что твоя прекрасная сестра Кейт приезжает.
Через неделю или две в твоём сердце не останется места ни для кого, кроме неё.

«Ты же знаешь, что это не так, — сказала Ини. — Возможно, она будет похожа на Роуз,
и я совсем не буду её любить».

Грейс улыбнулась.

«Ты хочешь сказать, что не любишь Роуз?»

«Любить Роуз?» — повторила Ини, очень удивлённая этим вопросом. «Любить
Роза, в самом деле! Я бы хотела увидеть кого-нибудь, кто мог бы полюбить Розу. Грейс,
где остановился твой брат? В отеле?

"Нет, у месье ле Кура. Он знаком с отцом Фрэнсисом. Ини, ты слышишь
это?

Она выпрямилась, прислушиваясь. Сквозь бурю ветра и дождя, и
Сквозь шум деревьев они услышали, как быстро грохочут колёса кареты,
подъезжающей к дому.

"Я слышу, — сказала Ини, — папа приехал. О, Грейс, как ты бледна!"

"Правда? — сказала Грейс, прижав руку к сердцу и направляясь к
двери. Она остановилась, собираясь открыть её, и внезапно и страстно прижала Ини к
сердцу. "Ини, моя дорогая, прежде чем они придут, скажи мне
еще раз, что ты не позволишь этой новой сестре полностью украсть твое сердце
у меня. Скажи, что будешь любить меня по-прежнему.

- Всегда, Грейс, - сказал Ини. - Вот... экипаж остановился!

Грейс открыла дверь и вышла в прихожую.
вымощенный мрамором пол, куполообразный потолок, резьба, статуи и
стены с рисунками выглядели довольно величественно в свете огромной люстры.
Мгновение спустя в дверь дома раздался громкий стук, и Бабетта распахнула
входную дверь широко распахнули. В комнату вошел рослый джентльмен, застегнутый на все пуговицы
пальто, под прицелом у него была молодая леди.

«Настоящее канадское крещение, папа», — раздался серебристый голос юной леди.
«Я почти промокла насквозь».

Грейс услышала это и мельком увидела человека капитана Дантона, Огдена,
галантно обходя хорошенькую румяную девушку, похожую на горничную, а затем,
очень, очень бледная, вышла навстречу своему хозяину и его дочери.

"Моя дорогая мисс Грейс", - прозвучал сердечный голос моряка, когда он пожал
ее руку, - "Я рад видеть вас. Моя дочь Кейт, мисс Грейс".

Моя дочь Кейт с достоинством поклонилась, едва взглянув на нее.
Её взгляд был прикован к маленькой, хрупкой фигурке, которая пряталась у неё за спиной.

"Привет, Ини!" — воскликнул капитан, подхватывая её на руки. — "Пытаешься
спрятаться, да? Выходи, дай нам на тебя посмотреть."

Он поднял её над головой, как котёнка, и поцеловал,
а потом поставил на пол, смеясь и задыхаясь.

«Ты, маленький сорванец, почему ты не можешь стать толстым и румяным, как тебе
следует? Ну-ка, поцелуй свою сестру Кейт и поприветствуй её».

Ини робко подняла взгляд и замерла, очарованная с первого взгляда. Два прекрасных
сияющих, как звезды, глаза смотрели на нее сверху вниз, и самое красивое лицо, которое
Ини когда-либо видела, озарилось чарующей улыбкой. Протянулись две руки
, и Ини прыгнула в них и восторженно поцеловала прелестное личико
.

"Ты дорогое дитя!" - сказал нежный голос, и это было все; но она
прижала ее к себе со слезами на сияющих глазах.

- Ну, ну! - закричал капитан Дантон. - Этого достаточно. Вы двое можете обнять
друг друга на досуге, со временем; но как раз сейчас я очень
голоден и хотел бы поужинать. Столовая в этой стороне
направление, не так ли, Грейс? Кажется, я знаю дорогу.

Он исчез, и Кейт Дэнтон высвободила свою новообретенную сестру, все еще
держа ее за руку.

"Пойдем, покажи мне мою комнату, Ини", - сказала она. — Юнис, — обратилась она к розовощёкой
горничной, — вели Огдену принести сундуки и немедленно распаковать их.
Пойдем.

Все еще держа сестру за руку, Кейт поднялась наверх, а Ини больше ни на кого не смотрела
и не слышала. Юнис передала Огдену распоряжение своей юной леди
и последовала за ним, а Грейс осталась стоять одна.

"Уже, - с горечью подумала она, - уже обо мне забыли!"

Не совсем. Капитан Дантон появился на верхней площадке лестницы, без
пальто.

- Послушай, Огден. О, мисс Грейс, поднимитесь, пожалуйста, наверх.
Огден, займитесь багажом и подождите меня в моей гардеробной.

Он вернулся в гостиную, и Грейс обнаружила его стоящим к нему спиной
к камину, когда она вошла. Дородный и красивый мужчина, румяный и
добродушный, с пышными светлыми волосами, усами и бакенбардами. Он вежливо подвинул ей
стул, и Грейс села.

- Вы побледнели, мисс Грейс, - сказал он, разглядывая ее. - Вы
надеюсь, не болели. Огден сказал мне, что с вами все в порядке.

"У меня все хорошо, спасибо".

"Я полагаю, вы написали Розе? Куда она уехала?"

- В дом мисс Ла Туш, ее подруги, в Оттаве. Ини
написал ей, и Роза, вероятно, будет здесь через день или два, самое большее
.

Капитан кивнул.

"Что касается вас, моя дорогая юная леди, я нахожу, что вы так превосходно справились в
мое отсутствие, что я надеюсь, мы сохраним вас еще на долгие годы. Возможно,
Я эгоистичен в своем желании, но оно приходит так естественно, что вы простите меня
за эгоизм. Кейт в полном неведении о тайнах
ведения домашнего хозяйства. Да помогут небеса мне и моим друзьям, если бы нам пришлось зависеть от нее
организация питания! Кроме того, — слегка усмехнувшись, — скоро кто-нибудь приедет,
чтобы увезти её.

Грейс серьёзно поклонилась.

"Как видите, моя прекрасная родственница, вы незаменимы. Надеюсь, мы убедим вас остаться.


- Если вы хотите, чтобы я это сделал, капитан Дантон, я, конечно, сделаю.

- Спасибо. Этот богатый старый скряга, ваш дядя, еще жив?

- Да, сэр.

- А ваш брат? Полагаю, все еще в Германии.

- Нет, сэр, мой брат в Канаде, на Сент-Круа. Он был здесь сегодня
вечером.

- В самом деле! Где он остановился? Мы должны заставить его прийти сюда.

"Он в гостях у месье ле Кюра;, и я не думаю, что собирается задержаться надолго".

Как только она это сказала, дверь открылась, и вошли Кейт и Ини. Сестры
обнимали друг друга за талию, и Ини казалась очарованной.
Кейт подошла и встала рядом с отцом, с нежностью глядя ему в
лицо.

- Какие красивые комнаты, папа! Мой будуар и спальня очаровательны.
Завтра Ини будет повсюду сопровождать меня - такой милый, романтичный
старый дом.

Грейс сидела и смотрела на нее. Как она была красива! На ней все еще был
легкий траур, и ее платье из черного шелка ниспадало пышными
складками сзади, высоко к круглой белой шее, где оно было застегнуто
сверкающим бриллиантом. На ее левой руке сверкал бриллиант-солитер
эти тонкие, нежные маленькие ручки - ее обручальное кольцо, нет
без сомнения. Это были все драгоценности, которые она носила. Платье было отделано
тонким чёрным кружевом, а все её золотистые волосы были
уложены короной вокруг благородной и прекрасной головы. Она была очень высокой,
очень стройной, а её изысканное лицо лишь слегка
порозовело. «Красивая, величественная и гордая, как королева!» Да, она
выглядела именно так, и Грейс гадала, какой мужчина покорил это
бьющееся в груди сердце. В её взгляде, в её сияющей
улыбке, в каждом грациозном движении было что-то колдовское, что очаровывало даже её отца.
степенная экономка, и это, казалось, полностью покорило маленькую
Ини. В своей красоте и гордости, стоя там, такая грациозная и
элегантная, Грейс подумала, что её отец был прав, когда сказал, что принц не
слишком хорош для его несравненной дочери.

Он улыбнулся ей, как мужчины улыбаются тому, что является зеницей их
ока и гордостью их сердца, а затем повернулся к Ини,
прильнувшей к своей величественной сестре.

— Берегись, Ини! Не позволяй Кейт околдовать тебя. Разве ты не знаешь, что она
колдунья и наводит чары на всех, кого встречает? Она сверхъестественна, я
предупреждаю тебя — ведьма, вот как это называется!

В ответ Ини подняла руку Кейт и поцеловала её.

"А ведьмы когда-нибудь едят, папа?" — рассмеялась мисс Дантон, — "потому что я очень
голодна. Во сколько мы обедаем?"

"Во сколько, мисс Грейс?" — спросил капитан.

"Немедленно, если вы желаете, сэр".

"Тогда пусть это будет немедленно".

Грейс позвонила и распорядилась подать ужин. Томас, старый дворецкий и
мальчик в пуговицах принесли первое блюдо. Грейс
всегда председательствовала, но в этот вечер она сидела рядом с Ини, а мисс Кейт
заняла место во главе стола.

"В первый раз, папа", - сказала она. "Если я допущу какие-нибудь промахи, скажи мне".

- О, папа! - воскликнула Ини. - Я думала, придет кто-нибудь еще. Больной
джентльмен - мистер что? - о, Ричардс?

Лица капитана Дантона и его старшей дочери внезапно потемнели при
вопросе. Грейс увидела это с удивлением.

"Он скоро будет здесь", - сказал он, но сказал это с видом
сдержанности; и Кейт, наклонившись вперед со своей лучезарной улыбкой,
начал рассказывать Ини какую-то историю из их жизни в море, которая заставила ее забыть
Мистера Ричардса.

После ужина они перешли в гостиную. Длинный, низкий, роскошный
квартира, очень величественная и роскошная, обставленная с изысканным
вкусом.

"Какая красивая комната!" — сказала Кейт. "У нас дома не было ничего и вполовину такого же причудливого и
старинного, как здесь, папа?"

У одного из высоких окон стояло пианино, рядом с ним — музыкальная
шкатулка, и юная леди подошла к нему, открыла и мастерски пробежалась
пальцами по клавишам.

«Верно, Кейт, — сказал её отец, — сыграй нам что-нибудь. Как тебе
нравится твоё пианино?»

«Нравится — не то слово, папа. Оно великолепное!»

Белые пальцы заскользили по полированным клавишам из слоновой кости, и в комнате зазвучала музыка.
наполненная мелодией. Ини стояла у пианино с восторженным лицом. Капитан
Дантон сидел в кресле и слушал с полузакрытыми глазами, а Грейс
села в углу и достала из кармана вязанье.

"О, Кейт, как прекрасно ты играешь!" — восторженно воскликнула Ини, когда
летящие руки замерли. "Я никогда не слышала ничего подобного. Что это было?"

"Всего лишь немецкий вальс, маленький энтузиаст! Ты что, не играешь?"

"Немного. Роза тоже играет, польки и вальсы; но бах! не так".

"Кто твой учитель?"

"Monsieur De Lancey. Он приезжает из Монреаля два раза в неделю, чтобы дать нам
уроки. Но ты играешь лучше, чем он.

"Маленький льстец!" - целует ее и смеется, и белые руки заняты
снова. "Папа, что ты будешь?"

"Песню, мой дорогой".

"Ну, что тебе нравится? Casta Diva?"

- Мне было бы жаль, если бы это понравилось! ты можешь спеть "Девушку о'Гаури"?

"Я попробую, если хочешь".

Говоря это, она перешла на пение, и работа Грейс упала ей на колени
пока она слушала. Какой у нее был изысканный голос! Такой чистый, такой нежный, такой
мощный. Окутанная немотой тишина, которая последовала за песней, была лучшей
аплодисменты. Мисс Дантон встала, смеясь над восторженным лицом своей сестры.

- О, не останавливайся! - умоляюще воскликнула Ини. - Спой еще раз, Кейт.

Прежде чем Кейт успела ответить, раздался громкий звонок в дверь. Капитан
За мгновение до этого Дантон и Грейс прислушивались к звукам подъезжающего экипажа
. Первый вскочил и поспешил вон из
комнаты; а Кейт стояла неподвижно, пристально глядя на дверь.

— Кто это? — спросила Ини. — Мистер Ричардс?

Кейт положила руку на плечо девочки и продолжала молча стоять,
напряженно прислушиваясь. Они услышали, как открылась дверь, голоса капитана
и его человека Огдена, а затем в коридоре послышались шаги.
и вверх по лестнице.

"Они помогают ему подняться наверх," — сказала Кейт, глубоко вздохнув. "Да,
это мистер Ричардс."

Ини выглядела так, будто хотела задать несколько вопросов, но её сестра
снова села за пианино и заглушила её слова бурей музыки.
Прошло полчаса, почти час, мисс Дантон все играла и играла
не переставая, а потом вернулся ее отец. Девушка посмотрела на него
быстро и вопросительно, но его раскрасневшееся лицо было таким же
добродушным, как всегда.

"Все еще играешь на выезде, - сказал он, - а глаза у Ини как две полуночные звезды".
«Луны. Вы знаете, что уже половина одиннадцатого, мисс Ини, и маленьким девочкам
пора ложиться спать?»

Грейс встала и положила свою работу в карман. Ини подошла, поцеловала
отца и сестру на ночь и ушла спать. Грейс, просто
пожелав спокойной ночи, последовала её примеру, но радушный капитан
протянул ей руку.

- Спокойной ночи, моя маленькая экономка, - сказал он, - и приятных снов.

Мисс Дантон протянула свои тонкие пальцы, но пожелание спокойной ночи было тихим и
холодным.

Экономка ее отца, похоже, произвела на нее не слишком приятное впечатление
или она была слишком горда, чтобы проявлять сердечность к иждивенцам.

Грейс приглушила свет в своей комнате и, сев у
окна, отдернула занавески. Дождь всё ещё шёл, ноябрьский ветер
шумел в кронах деревьев, и тьма была непроглядной. Была ли эта
зимняя буря, как сказал её брат, предвестницей грядущих бед и
бурь в их мирном канадском доме?

"Интересно, как они с Роуз поладят," — подумала Грейс. «Характер Роуз
такой же вспыльчивый, как эта ноябрьская ночь, и я бы сказал, что эти фиолетовые глаза
тоже могут вспыхивать огнём Дантонов. Когда встречаются две грозовые тучи,
это может вызвать переполох. Я не удивлюсь, если в скором времени в
лагере начнется война.

Ее дверь тихо приоткрылась. Грейс обернулась и увидела Ини в длинной
ночной рубашке, похожую на привидение.

- Можно мне войти, Грейс?

- Тебе пора в постель, - сказала Грейс, зажигая лампу и
начиная расплетать волосы.

Ини вошла и села на низкий табурет у ног Грейс.

"О, Грейс, разве она не великолепна?"

"Кто?"

"Ты знаешь, кого я имею в виду — Кейт."

"Она очень красивая, — тихо сказала Грейс, продолжая работать.

"Красивая! Она очаровательна? Она великолепна! Грейс, люди говорят о Роуз
Она хорошенькая, но для Кейт она не больше, чем... чем просто ничто.


"Вы пришли только для того, чтобы сказать это? Если так, мисс Эвелин, я должна попросить вас уйти,
потому что я собираюсь помолиться.

"Прямо сейчас, — сказала Ини, удобнее устраиваясь на стуле.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь так играл и пел, как она?

«Она замечательно играет и поёт».

«Грейс, что бы ты отдала, чтобы быть такой же красивой, как она?»

«Ничего! А теперь иди».

«Да. Странно, что папа не привёл мистера Ричардса в
гостиную. Огден и папа помогли ему подняться по лестнице, и Огден принёс ему
ужин».

"Кто тебе это сказал?"

"Бабетта. Бабетта видела его, но он был так закутан, что она не могла разглядеть
его. Она говорит, что он очень высокий и стройный и выглядит как молодой
мужчина".

"Ини, как скоро ты уезжаешь?"

"О, Грейс, - умоляюще сказала она, - позволь мне остаться с тобой на всю ночь".

- И не даете мне уснуть до утра разговорами? Не я, - сказала Грейс. - Уходи!

- Пожалуйста, позволь мне остаться?

- Нет! Убирайся!"

Она подняла ее, подвела к двери и выставила, а Ини убежала
в свою комнату.

Закрывая дверь, Грейс услышала шорох шелкового платья Кейт Дэнтон
наверху.

«Спокойной ночи, папа», — услышала она её мягкий, чистый голос, который
напомнил ей о серебряных колокольчиках.

«Спокойной ночи, дорогая», — ответил капитан. Затем мимо промелькнуло шёлковое платье,
дверь открылась и закрылась, и мисс Дантон удалилась.




ГЛАВА III.

СМЕНА ДИНАСТИИ.


Когда холодное ноябрьское солнце залило ее комнату, Грейс встала следующим
утром, оделась и спустилась по лестнице. Она выглядела очень опрятно и по-женски
в своем клетчатом халате в крапинку, белоснежном воротнике и манжетах и
ее темные волосы были недавно заплетены в косу.

Громкоголосые часы в прихожей пробили семь. Казалось, никто не заметил
в доме была только она сама, и ее шаги странно отдавались эхом в
темных коридорах. Сонная судомойка разводила на кухне огонь
когда она вошла туда, уныло разинув рот от своей работы; и Грейс, уходящая
получив указания для мадам Ледрю, кухарка снова удалилась, на этот раз в
столовую, где лакей Джеймс разводил еще один камин. Грейс
открыла ставни, отдернула шторы и впустила в комнату утреннее
солнце во всей его красе. Затем она вытерла пыль и переставила
мебель, подмела мраморный камин и помогла Бабетт застелить
скатерть для завтрака. Это неизменно было её утренней работой, и стол
с его старинным фарфором и
блестящим серебром

выглядел как на картинке, когда она заканчивала. Прошло почти восемь часов, прежде чем она закончила, и она побежала наверх за
шляпкой и шалью и отправилась на свою обычную получасовую прогулку перед
завтраком. Она пошла по дороге, ведущей в деревню, тихой и безлюдной,
и вернулась вся раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.

Капитан Дантон стоял на крыльце, покуривая трубку, когда
она шла по аллее.

"Доброе утро, Геба!" — сказал капитан. — Ноябрьские розы ярче
— В Канаде в августе прохладнее, чем где бы то ни было!

Грейс рассмеялась и собралась уходить, но он остановил её.

"Не уходи пока. Я хочу с кем-нибудь поговорить. Где ты была?"

"Просто гуляла, сэр."

"Так рано! Во сколько ты встаёшь, скажи на милость?"

"Около половины седьмого."

— «Первобытные часы, честное слово. Когда будет завтрак?»

"В девять, сэр. Через минуту зазвонит колокольчик."

Пока она говорила, зазвонил колокольчик, и Грейс поспешила снять шляпку и
пригладить волосы, растрепанные утренним ветром. Капитан был в
столовой, когда она спустилась, и стоял в своей любимой позе,
он стоял спиной к огню, вытянув руки по швам, а его ноги были похожи на
две стороны треугольника.

"Девочки уже встали, Грейс? Простите за обращение на «вы», мы ведь родственники, вы
знаете. А, вот и одна из них. Доброе утро, мадемуазель."

"Доброе утро, папа," сказала Ини, целуя его. "Где Кейт?"

"Кейт здесь!" - произнес голос, похожий на звон серебряных колокольчиков; и вошла Кейт
грациозная и элегантная в своем белом кашемировом утреннем халате со шнуровкой
и фиолетовые кисточки, и узел из фиолетовой ленты на округлом
горловине. - Я не заставил вас ждать, не так ли?

Она поцеловала отца и сестру, улыбнулась, поклонилась Грейс и заняла свое
место председателя. Очень красиво и ловко порхали белые руки
среди хрупких фарфоровых чашек и блюдец, орудовали резным
массивным серебряным кофейником.

Грейс подумала, что в лучах утреннего солнца она выглядит еще красивее, чем при
ярком свете лампы, с этим румянцем на щеках и прекрасными
золотистыми волосами, закрученными в блестящие локоны.

Грейс очень тихо вела себя за завтраком, слушая остальных. Капитан
и его старшая дочь были прекрасными собеседниками и никогда
пусть разговор затянется. Мисс Дантон редко обращалась к ней, но
Сердечность капитана компенсировала это.

"Я должен сегодня же увидеть твоего брата, Грейс, - сказал он, - и попросить его
подняться сюда. Дворняжка тоже отличный парень - прошу у него прощения - я
должен привести их обоих к обеду. Понсонби, и Ландри,
и Ле Фавры еще на старых местах?

- Да, сэр.

"Тогда я навещу их - они не знают, что я здесь - и посмотрю, не скрасит ли небольшая
компания нашу долгую канадскую зиму. Вы трое, Грейс, Роуз
и Ини, уже достаточно долго живете здесь как нонетки. Мы должны попытаться
и немного изменить всё к лучшему для вас».

Добродушные попытки капитана разговорить свою немногословную экономку
не очень-то удавались. У неё была та неприятная черта замкнутых
натур — привычка молчать, и её замкнутость всегда проявлялась в
присутствии блестящей дочери капитана. Эта юная красавица
время от времени останавливала взгляд своих голубых глаз на смуглом, опущенном лице со странным выражением
- очень похожим на отвращение.

"Что за человек эта твоя мисс Грейс, Ини?" спросила она свою
сестру после завтрака. "Очень глупая, не правда ли?"

- Глупая! О, дорогая, нет! Грейс - самая дорогая, лучшая девушка в мире,
кроме тебя, Кейт. Я не знаю, как мы вообще будем жить без нее.

- Я не знала, - довольно холодно сказала Кейт. - Она такая молчаливая и
непроницаемая. Идем! Ты обещал показать мне дом.

Они были одни в столовой. Она подошла к камину и
постояла, задумчиво глядя на два портрета, висевших над
каминной полкой: капитан Дантон в двадцать семь лет и его жена в двадцать четыре.

- Бедная мама! - Сказала Кейт с редкой нежностью в голосе. - Какая
хорошенькая она была! Ты помнишь ее, Ини?

- Нет, - ответила Ини. - Ты же знаешь, я была такой маленькой, Кейт. Все, что я знаю
о ней мне рассказала Марджери.

"Кто такая Марджери?"

"Моя старая няня, и Гарри, и твоя, и Роуз. Она выхаживала всех нас,
младенцев, и заботилась о маме, когда та умерла. Она была маминой горничной, когда
она вышла замуж и прожила с ней всю свою жизнь. Она все еще здесь.

- Тогда я должен увидеть Марджери. Я знаю, она мне понравится, потому что я люблю все
старое, легендарное и почтенное. Я помню маму в последний раз, когда она была в Англии
ее высокая, стройная фигура, темные волнистые волосы,
и красивая улыбка. Она брала меня на руки в сумерках и
пела мне перед сном".

"Дорогая Кейт! Но Грейс была мне матерью. Ты знаешь, Марджери говорит, что
Роза похожа на нее?"

"На кого? Mamma?"

- Да, все, кроме ее характера. О! - воскликнула Ини, внезапно состроив гримасу.
- Ну и вспыльчивая же Роза!

Кейт улыбнулась.

"Плохая?"

"Плохая! Ты бы видел, как она металась взад и вперед по комнате в
нарастающей страсти и брани. Боже мой! - воскликнула Ини, затаив
дыхание при воспоминании.

— Вы когда-нибудь ссоритесь? — смеясь, спросила Кейт.

— Примерно по пятьдесят раз в день. О, какое это было счастье, когда она уехала в
Оттаву! С тех пор мы с Грейс живём как в раю. Когда она вернётся домой,
она какое-то время будет вести себя прилично, я уверена, прежде чем вы с
папой, но это ненадолго.

Грейс вошла, и Кейт увела Ини, чтобы показать ей дом.
Это была настоящая экскурсия. В Дантон-Холле было не до шуток. Вверх и вниз по
лестницам, по залам и коридорам, по гостиной, где они были
вчера вечером, по зимней гостиной на втором этаже, отделанной золотом и
красным бархатом, по летней утренней комнате со стеклянными стенами и соломенными циновками на
пол, повсюду цветочные горшки, напоминающие оранжерею;
библиотека, где висело множество работ Дантона, увековеченных маслом, и где
вдоль стен тянулись книжные полки; в помещение, которое когда-то было детской, где
, как в старые времена, стояли пустые кроватки, и где под солнечным окном
низкое кресло-качалка, собственное кресло миссис Дантон; в сказочный будуар Кейт,
весь в рифленом атласе и парче; в ее спальню, где все
была белой, лазурной и безупречной, как она сама; в комнату Ини, красивую
и обставленную со вкусом, но не столь великолепную; в комнату Розы, очень беспорядочную и
захламленный и характерный; в папин, большой, без ковра, без камина,
ужасно мрачный и непохожий на самого папу; в "Грейс", совершенство
закажите и попробуйте, и тут Ини остановилась, запыхавшись.

— Там ещё много всего, — сказала она, — папин кабинет, но он сейчас там пишет,
и зелёная комната, и комнаты мистера Ричардса, и…

— Неважно, — поспешно сказала Кейт, — мы не будем беспокоить папу или мистера
Ричардса. Пойдёмте лучше к старой Марджери.

Они нашли старушку в маленькой комнате, которую ей выделили, за вязанием.
Она выглядела бодрой, здоровой и энергичной. Она встала и
юная леди сделала чопорный реверанс.

- Я очень рада видеть вас, мисс, - сказала Марджери. "Я часто нянчила тебя, когда
ты был маленьким голубоглазым, кудрявым, розовощеким младенцем. Вы
очень высокая и очень хорошенькая, мисс, но вы не похожи на свою мать.
Она не похожа на свою мать. Вы оба — Дантоны, но мисс
Роуз похожа на неё, а мастер Гарри — ах, бедный, милый мастер Гарри!
Он убит, не так ли, мисс Кейт?

Кейт ничего не ответила. Она отошла от старухи к окну, и
Ини увидела, что она очень побледнела.

— Не говори о Гарри, Марджери! — прошептала Ини, толкнув её локтем.
"Кейт это не нравится."

"Прошу прощения, мисс, — сказала Марджери. — Я не хотела вас обидеть, но я
выхаживала вас всех и знала вашу маму, когда она была маленькой девочкой. Я была тогда
молодой женщиной, и я так хорошо помню ее милое юное лицо
. Похожа на мисс Роуз, когда она не сердится.

Кейт улыбнулась завершению и ушла.

- Куда теперь? - весело спросила она. - Я и вполовину не устала от осмотра достопримечательностей.
Может, для разнообразия прогуляемся снаружи? Да? Тогда приходите и позвольте нам
наши шляпы. В вашем канадском ноябре арктическая температура".

"Подождите, пока наши декабрьцы открутят верхушку вашего имперского носа", - сказал
Ини, дрожа в предвкушении. "Разве ты не хотел бы вернуться в
Англию!"

Желтое ноябрьское солнце освещало сад, лужайку и луг, когда Ини
вела сестру по территории. Они исследовали длинный фруктовый сад,
прогулялись по тамарисковой аллее и побродили вокруг пруда с рыбками. Но
сад и фруктовый сад почернели от ноябрьских морозов, деревья
грохотали, как скелеты, а опавшие листья кружились в меланхолии
ветер. Они спустились по извилистой аллее к воротам, и Кейт смогла
увидеть деревню Сент-Круа на протяжении четверти мили дороги, ведущей
к ней, с искрящейся рекой за ней.

"Я бы хотела посмотреть деревню, - сказала она, - но, возможно, ты
устал".

"Не настолько устал. Пойдем".

— Если я вас утомила, так и скажите, — сказала Кейт. — Я отличная пешеходница.
Дома я ежедневно проходила по многу миль.

Мисс Дантон нашла Сент-Круа довольно большим городом с десятками
извилистых улиц, узкими деревянными тротуарами, причудливыми, французскими
дома, магазины, в которых, казалось, ничего не продавалось, отели, все тихие и
заброшенные, и церковь с высоким крестом и открытыми дверями. Суббота
повсюду царила тишина - улицы были пустынны, дети казались
слишком ленивыми, чтобы играть, собаки слишком ленивыми, чтобы лаять. Длинный, медлительный
канал, извивающийся вокруг деревни, как спящая змея, казалось, был
оживлен больше, чем на самом деле.

— Какое унылое место! — сказала Кейт. — Все уже спят? Здесь
всегда так?

"Почти всегда, — ответила Ини. — Вы бы слышали, как Роуз его ругает. Оно годится только для
"много Рипа Ван Винклза, или Семи спящих", - говорит она. Вся жизнь, которая там есть
, находится вокруг станции, когда приходит и уходит поезд ".

Сестры бродили вдоль канала, пока деревня не осталась позади,
и вот они оказались в каких-то пустынных полях, размокших после недавних дождей.
за ним расстилалось черное болото, а на другой стороне возвышалось огромное мрачное здание
на фоне голубого канадского неба.

— Что это за старая тюрьма? — спросила Кейт.

— Казармы Сент-Круа, — с тревогой ответила Ини. — Пойдём, Кейт. Я
боюсь солдат — они могут нас увидеть.

Она обернулась и вскрикнула. Двое мускулистых красномундирников шагали
через мокрое поле к тому месту, где они стояли. Они пошатывались на ходу,
и издали что-то вроде индейского военного клича, обнаружив, что их обнаружили.

"Не убегайте, мои дорогие малыши, - сказал один из них. - Мы едем так быстро, как только можем"
.

— О, Кейт! — в ужасе воскликнула Ини. — Что нам делать?

— Пойдёмте скорее, — сказала Кейт, — эти люди пьяны.

Они вместе побежали через поля, но мужчины догоняли их
с каждым шагом.

— Послушайте, дорогая, — икнул один из них, положив свою большую руку на плечо Кейт.
— Послушай, ты не должна убегать. Клянусь Георгом! Ты хорошенькая
девушка! Поцелуй нас!

Он обнял её за талию. Всего на мгновение; в следующее,
вся кровь Дантонов прилила к её щекам, она отскочила назад
и ударила его по лицу так, что он пошатнулся. Пошла кровь
из носа пьяного солдата, и он на секунду замер, ошеломленный
неожиданным ударом; следующий, с проклятием, он бы поймал
она, но это что-то схватило его сзади и держало, как в
тисках. Большая собака огромными прыжками пересекла поля, и два ряда
грозная слоновая кость крепко держала воина. Пес был не один; его
хозяин, высокий и рослый джентльмен, был рядом с испуганными девушками,
крепко держа другого солдата за ошейник.

"Ты, пьяный негодяй!" - сказал владелец собаки. "Завтра ты получишь за это
черную дыру. Тигр, мальчик мой, отпусти". Пес с
рычанием разжал хватку. — А теперь убирайтесь оба, или моя собака
разорвёт вас на куски!

Пьяные хулиганы в замешательстве попятились, а Ини протянула обе руки
своему герою.

"О, доктор Дантон! Что бы мы без вас делали?"

"Я не знаю", - сказал доктор. "Боюсь, вы оказались бы в очень
неприятном положении. Вряд ли молодым
леди безопасно удаляться так далеко от деревни без присмотра, в то время как здесь расквартированы эти
пьяные солдаты.

- Раньше я часто приходил один, - сказал Ини, - и никто ко мне не приставал. Позвольте мне
познакомить вас с моей сестрой - Кейт, доктор Дантон.

Кейт протянула руку со своей чарующей улыбкой.

Большое спасибо тебе и Тайгеру. Я не знал, что у меня есть тезка в Сент-Луисе
Croix."

"Он брат Грейс, - сказал Ини, - и он здесь только с визитом - он
только что из Германии".

Кейт поклонилась, погладив Тигра по большой голове своей белоснежной рукой.

"Это ещё один друг, которого мы должны поблагодарить, — сказала она. — Как вы оказались
так кстати, доктор Дантон?

"По чистой случайности. Мы с Тигром совершаем утреннюю прогулку по
этим пустынным полям и равнинам. Я позабочусь о том, чтобы эти ребята были должным образом
наказаны за свою грубость.

«Нет-нет, — сказала Кейт, — отпустите их. Вряд ли это повторится.
Кроме того, — смеясь и краснея, — я уже наказала одного из них, а
Тигр помог мне с другим».

"Вы правильно поступили с ним", - сказал доктор. "Если вы позволите мне, мисс
Дантон, я провожу вас в деревню".

- Пойдем с нами домой, - предложила Ини, - мы как раз успеем к ленчу,
и я знаю, ты хочешь увидеть Грейс.

- Тысяча благодарностей, мадемуазель, но нет... не сегодня утром.

Кейт поддержала приглашение, но доктор Дантон вежливо настаивал на
отказе. Он проводил их до Сент-Круа, затем приподнял шляпу,
попрощался, свистнул Тигру и ушел.

Юные леди благополучно добрались до холла как раз вовремя, чтобы причесаться
перед обедом, где, конечно, не говорили ни о чем, кроме их
приключений и их победителя.

"Клянусь Джорджем! если я поймаю этих парней, я переломаю им все кости
пьяные шкуры, - закричал разгневанный капитан. - Вы двое попали бы в неплохую переделку
, если бы не Доктор. Я поеду в дом священника, или
как вы его там называете, сразу после обеда и привезу его к
ужину, а заодно и Кэрри, если он согласится, ведь Кэрри — мой старый друг.


Капитан Дантон сдержал слово. Как только обед закончился, он
сел на коня и ускакал, напевая какую-то мелодию. Кейт стояла на
ступеньках, и бледный ноябрьский солнечный свет золотил нежный розовый румянец на
щеках и создавал ореол вокруг блестящих волос, наблюдая за ним из поля зрения
. Ини, как обычно, цеплялась за нее, и Грейс остановилась поговорить
по пути через холл она обратилась к ней.

- Тебе следует пойти попрактиковаться, Ини. Ты сегодня не прикасалась к пианино,
а завтра придёт твой учитель.

«Да, Ини, — сказала Кейт, — иди занимайся музыкой. Я иду наверх,
в свою комнату».

Она улыбнулась, поцеловала её, открыла дверь гостиной, втолкнула её внутрь и убежала.
вверх по широкой лестнице. Но не в свою комнату, а по тихому
коридору, ведущему к двери, обитой зеленым сукном. Ключ от этой двери был у
нее в кармане; она открыла ее, заперла за собой и оказалась взаперти с
пока еще невидимым мистером Ричардсом.

Ини добросовестно тренировался три часа. Было почти пять
часов, и послеполуденное солнце опускалось низко в ровном небе. Она
встала, закрыла пианино и отправилась на поиски своей сестры. Наверх
и вниз по лестнице, и в комнату миледи, но миледи нигде не было
найдена. Грейс не знала, где она. Юнис, розовощекая горничная-англичанка,
не знала. Ини была озадачена и спровоцирована. Пробило пять часов, и
в сумерках она отправилась на поиски - все напрасно. Она
через полчаса бросила это занятие и вернулась в дом. Лампы в холле
были зажжены наверху и внизу, и Ини, проходя по верхнему коридору,
нашла то, что искала. Дверь, обитая зеленым сукном, была не заперта, и ее сестра
Кейт вышла, заперла ее и положила ключ в карман.

Ини стояла, глядя на нее, слишком удивленная, чтобы говорить. Пока она
разыскивая ее повсюду, Кейт весь день провела наедине с
таинственным инвалидом.

- Полагаю, Ини, пора переодеваться к обеду, - сказала она, взглянув на свои
часики. - Нужно одеваться, если папа приведет гостей. Ты видел Юнис?
она в моей комнате?"

"Я не знаю. Вы были там с мистером Ричардсом весь
день?"

"Да, бедняге становится одиноко! Сбегай и переоденься".

Юнис ждала в будуаре своей юной леди, где ярко горел камин
, горели восковые свечи, занавески были задернуты, и все
Она выглядела восхитительно уютно. Кейт опустилась в кресло, и Юнис
вынула шпильки из её прекрасных блестящих волос, и они
рассыпались вокруг неё сверкающим дождём.

"Какое платье вы хотите надеть, мисс?"

"Чёрное кружевное, я думаю, раз у нас будут гости, и жемчужное."

Она вяло лежала, пока Юнис расчесывала ее мягкие густые волосы и
укладывала их короной, как ей больше всего нравилось. Она стояла
вяло застегивая платье, ее глаза были затуманены и мечтательны,
она смотрела на кольцо с бриллиантом, которое носила. Она выглядела очень прелестно в мягком,
богатое кружево, бледный жемчуг на изысканном вырезе; и она одобрительно улыбнулась,
когда Юнис закончила.

"Так сойдет, Юнис, спасибо. Теперь можешь идти."

Девушка вышла, а Кейт откинулась на спинку кресла, ее голубые глаза,
нежные и мечтательные, все еще были устремлены на огонь. Погрузившись в мир грёз,
она лежала, поворачивая сверкающий бриллиант на пальце, и
не замечала, как проходят мгновения. Громкий звон обеденного колокольчика
разбудил её, и она, слегка вздохнув, вышла из приятной задумчивости,
отряхнула кружевные оборки и сбежала вниз по лестнице.

Когда она вошла, все были в столовой — папа, Ини, Грейс и
незнакомцы — доктор Дантон и похожий на священника молодой человек с бледным
интеллигентным лицом и проницательными глазами, которого представили как отца
Фрэнсиса.

"Кэр не смог прийти," — сказал капитан. "Приболел. Очень жаль.
Отличная компания, Кэр. — Почему люди не могут заболеть в разумное
время, отец Фрэнсис?

"Спросите доктора Дантона, — сказал отец Фрэнсис. — Я не врач — не лечу
людей.

"Не спрашивайте меня ни о чём, пока идёт первый курс, — сказал
Доктор. «Вам следовало бы знать лучше. Я надеюсь, вы уже оправились от
своего недавнего испуга, мисс Дантон».

"Дантон испугался!" — воскликнул её отец. "Дочь всех
Дантонов, которые когда-либо сражались и погибали, струсила! Кейт, отрицай это обвинение!"

"Мисс Дантон не трусиха," — сказал доктор. "Она сражалась как
героиня".

Кейт ярко покраснела.

"Поскольку вы сильны, будьте милосердны", - сказала она. "Признаюсь, я был так сильно напуган,
что никогда больше не пойду туда один. Надеюсь,
с моим спасителем, герром Тигром, все в порядке".

- Вполне хорошо. Если бы он знал, что я приду сюда, он, несомненно, сделал бы это
— Передайте ему от меня привет, — сказал он.

— Кто такой герр Тайгер? — спросил капитан.

— Мой большой ливонский кровяной пёс и самый близкий друг, за
исключением отца Франциска.

— Птицы одного полёта, — сказал молодой священник.
— Не то чтобы я причислял себя к докторам и кровяным псам. Тебе следовало позволить Тигру преподать
этим парням урок, который они запомнят, Дантон. Их пьяная
наглость становится невыносимой.

Обед продолжался и закончился. Дамы покинули столовую; джентльмены
задержались, но ненадолго.

Кейт играла на пианино, очаровывая Ини, а Грейс сидела за вязанием.
Мисс Дантон встала и приготовила чай, а молодой Доктор откинулся на спинку
кресла, разговаривая с Ини и наблюдая полузакрытыми глазами за
нежные руки ловко порхают по хрупким фарфоровым чашкам.

"Включи нам какую-нибудь музыку, Кейт", - сказал ее отец, когда все закончилось. "Грейс,
отложи свое вязание и будь моим партнером в игре в вист. Отец
У Фрэнсиса и Доктора не будет ни единого шанса против нас.

Квартет сел. Руки Кейт порхали вверх и вниз по сияющим октавам
фортепиано и наполняли комнату небесной гармонией, волнами
Музыка лилась, звучала и завораживала. Она играла, пока карточная
игра не закончилась, а затем развернулась на стуле.

"Кто победил?" — спросила она.

"Мы," — ответил Доктор. "Когда я решаю победить, я всегда побеждаю.
Победа зависит только от меня."

"Я ручаюсь за ваше умение жульничать", - сказала Грейс. "Отец Фрэнсис, я
удивлен, что вы одобряете такие нечестные действия".

"Я бы не стал играть ни в ком, кроме моего партнера", - сказал молодой священник, переходя
к пианино. "Не переставайте играть, мисс Дантон. Я преданно
Я люблю музыку, и очень редко я слышу такую музыку, как та, что вы
исполнили для нас сегодня вечером. Вы поёте, не так ли?

"Пой!" воскликнул её отец. "Кейт поёт как соловей. Спой нам
шотландскую песню, дорогая."

"Какую, папа?"

"Любую. «Старый Робин Грей», если хотите».

Кейт спела милую старую шотландскую балладу с таким пафосом, что тронула бы любое
сердце.

"Это очаровательно, — сказал отец Фрэнсис. — А теперь спой для меня, шотландка,
что ты умеешь."

Она весело взглянула на него; это была её любимая песня, и она
спела её для него так, как он никогда раньше не слышал.

- У вас нет любимчика, доктор Дантон? - спросила она, поворачиваясь к нему со своей
опасной улыбкой. - Я хочу относиться ко всем одинаково.

"Ты поешь "Услышь меня, Норма"?"

Ее ответом была песня. Затем она встала из-за инструмента, и отец
Фрэнсис вытащил часы.

"Что, черт возьми, подумает о нас!- половина двенадцатого! - воскликнул он.
Дантон, вставай сию же минуту и пойдем отсюда.

"Я понятия не имел, что уже так поздно", - сказал доктор, вставая, несмотря на
Протест капитана. "Ваша музыка, должно быть, околдовала нас, мисс Дантон".

Они пожали Капитану руку и удалились.

Грейс и Ини сразу же поднялись наверх. Кейт все еще задерживалась в
гостиной, когда ее отец вернулся, проводив своих гостей.

- Славный малый этот молодой доктор, - сказал капитан в своей сердечной манере.
- На редкость славный малый. Ты так не думаешь, Кейт?

- Он хорошо воспитан, - равнодушно сказала Кейт. - Думаю, я предпочитаю отца
Фрэнсис. Спокойной ночи, папа.

Она поцеловала отца и медленно поднялась в свою комнату.
Юнис ждала,
чтобы раздеть её, и Кейт откинулась на спинку кресла, пока служанка снимала с неё одежду и расчёсывала длинные волосы. Она лежала с полузакрытыми глазами,
нежно мечтая не об этом вечере, не о докторе Дантоне, а о
другом, более красивом, дорогом и далёком.




Глава IV.

Роза Дантон.


На следующее утро, когда семья собралась за завтраком, капитан Дантон
обнаружил на своей тарелке письмо, в котором его срочно вызывали в Монреаль.

"Дела, моя дорогая", - сказал он, отвечая на вопросительный взгляд своей старшей дочери
"Неотложные дела".

- Ничего, касающегося... - Она сделала паузу, выглядя пораженной. - Ничего, относящегося
к...

- К мистеру Ричардсу. Нет, моя дорогая. Как вы, леди, собираетесь провести этот
день?

Он посмотрел на Грейс, которая улыбнулась.

"Все мои обязанности улажены", - сказала она. "Я не боюсь наступающего дня"
это тяжким бременем ложится на мои плечи.

"А вы двое?"

- Я не знаю, папа, - вяло ответила Кейт. - Я могу практиковаться, читать
и писать письма, и навещать мистера Ричардса. Осмелюсь сказать, я справлюсь".

"Давай прокатимся", - предложила Ини. "Мы можем поехать с папой на
станцию, а потом попросить Томаса отвезти нас повсюду. Сегодня прекрасный день,
а вы еще ничего не видели в Сент-Круа и на наших проселочных дорогах.

Идея Ини была встречена аплодисментами, и сразу после завтрака было заказано карету
, и Томас присутствовал. Мистер Огден упаковал свой
Мистер Ричардс взял свой саквояж, и все трое сели в карету, которая тут же тронулась с места.

"Присмотри за мистером Ричардсом, как обычно, Огден, — сказал капитан, когда Огден
помогал ему надеть пальто. — Я вернусь завтра.

Грейс стояла в дверях и смотрела вслед карете, пока та не скрылась из виду на извилистой
дороге. Затем она вернулась к своим
обязанностям экономки - отдать необходимые распоряжения к обеду, проследить, чтобы
комнаты были должным образом убраны, и так далее. Все было
шло хорошо; дом содержался в безупречном порядке от чердака до подвала.
Огден заперся с мистером Ричардсом, слуги спокойно занимались своими делами, и в Дантон
Холле было тихо, как в церкви в будний день. Грейс, напевая себе под нос,
отнесла своё шитье в столовую, где ей больше всего нравилось сидеть, и
принялась усердно шить. Тиканье часов на каминной полке
приближалось к двенадцати, шелест ободранных деревьев на
свежем утреннем ветру какое-то время были единственными звуками снаружи и внутри.
Затем колеса быстро застучали по посыпанной гравием подъездной дорожке, приближаясь к дому
в спешке, и Грейс удивленно подняла голову.

«Так скоро вернулись, — подумала она. — Они, должно быть, недалеко уехали».

Но это был не красивый новый экипаж, а всего лишь потрёпанный маленький
фургончик со станции, в котором сидела молодая леди с кучей чемоданов
и коробок.

"Роуз! — воскликнула Грейс. — Я совсем забыла, что она сегодня приезжает."

Мгновение спустя входная дверь с грохотом открылась и закрылась, по коридору пронеслись
быстрые шаги, зашуршало шёлковое платье, дверь в столовую
распахнулась, и в неё влетела молодая леди, которая заключила Грейс в
пылкие объятия.

"Ты, милая старушка!" — воскликнул свежий молодой голос. "Я знала, что должна была прийти!"
найти тебя здесь, даже если бы я не видел тебя сидящей у окна. Разве
ты не рада, что я снова дома? И у тебя есть что-нибудь поесть? Я
заявляю, что умираю с голоду!"

Выпалив все это на одном дыхании, с поцелуями вместо запятых, молодая леди
отпустила Грейс и бросилась в кресло.

— Грейс, позвони в колокольчик и принеси нам что-нибудь поесть. Ты не представляешь,
как я голоден. Ты одна? Где остальные?

Грейс, приняв этот поток вопросов с присущей ей невозмутимостью,
встала, позвонила в колокольчик и заказала пирожные и холодную курицу; юная леди
тем временем она сняла свой красивый чёрный бархатный тюрбан с длинным
пером, швырнула его в угол и отправила вслед за ним шаль, перчатки и меховой
воротник.

"Ну же, Роуз," — возмутилась Грейс, подбирая их, — "сколько раз я должна тебе говорить,
что пол — неподходящее место для того, чтобы развешивать вещи? Я полагаю, что теперь, когда ты
вернулся домой,
как обычно, весь дом будет в беспорядке ".

"Тогда зачем вы послали за мной?" спросила Роза. "Я была очень обеспеченной. Я
не хотела приходить. Ни разу меня не отругали с тех пор, как я уехала, а я
повсюду разбросала свою одежду! Скажи, Грейс, как у тебя дела с
новички?"

"Очень хорошо".

Тут появилась Бабетта с ленчем для юной леди, и мисс Роуз тут же принялась за него
.

- Какая она, Кейт, - красивая?

"Очень!" - с ударением.

"Красивее, чем я?"

"В тысячу раз красивее!"

"Бах! Я не верю в это! Высокая и светловолосая, со светлыми волосами и голубыми глазами.
Я права?

"Да."

"Тогда она такая же пресная, как молоко и вода, — такая же пресная, как ты, старая
мадам Ворчунья. А папа — он большой, громогласный, краснолицый и
весёлый, я полагаю?

— Мисс Роуз Дантон, будьте немного вежливее, если хотите, чтобы я ответил
на ваши вопросы.

— Ну, а разве это не так? А мистер Ричардс — кто такой мистер Ричардс?

"Я не знаю."

"Разве его здесь нет?

"Да, конечно."

"Тогда почему ты не знаешь?"

— Потому что у меня, в отличие от Роуз Дантон, нет такой же большой склонности к любопытству,
как у репы.

— Грейс, не будь такой противной. Расскажи мне всё, что знаешь о мистере Ричардсе.

— И это ничего не значит. Я его даже никогда не видела. Он инвалид; он
не выходит из своих комнат ни днём, ни ночью. Его еду приносят наверх, и никто
не видит его, кроме вашего отца, сестры и Огдена.

«Боже мой!» — воскликнула Роуз, широко раскрыв глаза. «Тайна под нашим
— Ну и ну! Что это может значить? Где-то что-то не так, не
так ли?

"Я ничего об этом не знаю; это не моё дело, и я никогда
не вмешиваюсь в чужие дела.

"Ты, старая ворчунья! А теперь, когда я наелась, почему бы тебе
не спросить меня о моём визите в Оттаву и о том, как я провела время?

"Потому что мне на самом деле всё равно. Однако я верю, что ты
хорошо провела время.

"Хорошо провела время!" — пронзительно закричала Роуз. "Это было похоже на рай!" Я
никогда не проводил такого великолепного, очаровательного, восхитительного времени с момента своего рождения! Я
Я никогда ни о чём так не сожалела, как о том, что уезжаю.

«Правда!»

«О, Грейс! Это было прекрасно — так весело, так многолюдно; а я люблю
общество! Бал сегодня вечером, концерт завтра, светский приём в следующий вечер,
театр, званые ужины, дневные спектакли, утренние визиты, покупки и
приёмы!» О, - восторженно воскликнула Роза, - это было великолепно!"

"Боже мой!" - сказала Грейс, делая швы, как швейная машинка. "Должно быть, это
было большим испытанием уйти".

"Так и было. Но я возвращаюсь. Дорогая Оттава! Очаровательная Оттава! Я был
невероятно счастлив в Оттаве!"

Она взяла на руки мирно спящего на ковре котёнка и сказала:
и закружилась по комнате, насвистывая весёлую мелодию. Грейс посмотрела
на неё, попыталась сдержать улыбку, но не смогла и продолжила работу. Она
была очень, очень хорошенькой, эта вторая дочь капитана Дантона, и совсем
не похожей на двух других. Она была среднего роста, но такой пухленькой и округлой,
что казалась ниже, чем была на самом деле. Её густые каштановые волосы,
ниспадавшие густыми локонами до талии, были тёмными; кожа у неё была
смуглой, щёки круглыми и красными, как яблоки, лоб низкий, нос
идеальный, зубы как жемчужины, глаза маленькие, блестящие и карие.
Очень красивая, очень яркая, очень пикантная и кокетливая с колыбели.

"Вы, наверное, научились этому новому умению в Оттаве?" — спросила Грейс.

"Какому новому умению?"

"Свистеть."

"Да, меня научил Джулс."

"Кто такой Джулс?"

«Жюль Ла Туш — сын хозяина дома — красив, как ангел, и мой
преданный раб».

«В самом деле! Он научил тебя чему-нибудь ещё?»

«Только любить его и курить сигареты».

«Курить!» — в ужасе воскликнула Грейс.

«Да, любовь моя! У меня в чемодане целая пачка». Если ты починишь мои
чулки, я дам тебе немного. Сейчас я не могу жить без сигарет.


«В любом случае, мне придётся починить ваши чулки. Что касается сигарет,
разрешите мне отказаться. Что скажет ваш папа на такое поведение?

"Он, без сомнения, будет очарован. Если нет, то должен быть. Только представьте, когда
он сидит вечером в одиночестве за своим портсигаром, какие приятные,
компанейские сигареты мы можем выкурить вместе. Мы с Джулсом курили вместе
каждый час. Мой дорогой Джулс! Как же я хочу вернуться в Оттаву и снова быть с тобой!
Грейс! — она отпустила кошку и повернулась к ней, — хочешь узнать секрет?
"Не особенно; какой?

"Ты ведь не расскажешь, правда?

"

"Я не знаю; я должен услышать это первым".

"Это великий секрет; я бы не сказал никому, кроме тебя; и только не тебе,
если только ты не пообещаешь хранить глубочайшее молчание".

"Я не даю обещаний вслепую. Говори мне или нет, как тебе будет угодно. Я все равно не
высокого мнения о твоих секретах.

— Не веришь? — раздражённо спросила Роуз. — Тогда посмотри сюда.

Она протянула левую руку. На третьем пальце сверкало мерцающее опаловое
кольцо.

"Ну что?" — спросила Грейс.

"Ну что!" — торжествующе сказала Роуз. — Это Джулс подарил мне; это моё
обручальное кольцо.

Грейс села и в ужасе посмотрела на неё.

«Нет!» — сказала она. — «Ты же не это имела в виду, Роуз?»

"Я действительно это имею в виду. Я помолвлена с Жюлем Ла Туш, и мы собираемся
пожениться через год. Это мой секрет, и если ты предашь меня, я никогда
не прощу тебя.

- И ты это совершенно серьезно?

- Совершенно серьезно, мистер Грогнеус.

- Месье и мадам Ла Туш знают?

— Конечно, нет. _Mon Dieu!_ Мы слишком молоды. Жюлю всего двадцать, а
мне восемнадцать. Мы должны подождать, но я люблю его до безумия, а он обожает
меня! Тра-ля-ля!

Она снова схватила кошку и закружилась по комнате.

Её вальс внезапно прервался.

Джентльмен, молодой, высокий и статный, стоял в дверях, держа в руке шляпу.
в дверях, рассматривая ее.

- Не позволю себе вмешиваться, - сказал джентльмен, вежливо приближаясь. "Не
позвольте мне никого не прерывать, умоляю!"

Грейс встала, улыбаясь.

"Роуз, позвольте мне представить моего брата, доктора Дантона! Фрэнк, мисс Роуз
Дантон!"

Мисс Роуз уронила котёнка, опустила глаза и сделала изящный
реверанс.

"Мой приход испортил очень милую картину, — сказал доктор, —
и, боюсь, разочаровал кошечку. Пожалуйста, продолжайте свой вальс, мисс Роуз,
и не обращайте на меня внимания."

— Я не знаю, — беспечно ответила Роуз, — мой вальс закончился, и мне нужно
переодеться.

Она выбежала из комнаты, но тут же заглянула обратно.

— Грейс!

"Да!

"Ты не придешь как-нибудь завить мне волосы?

"Нет, у меня нет времени.

"Что же мне тогда делать? Бабетта вырывает их с корнем.

"Я не занят, — невозмутимо ответил доктор. "У меня не так много опыта в
завивке волос юным леди, но я очень хочу научиться".

"Вы очень добры, - сказала его сестра, - но мы можем обойтись без ваших
услуг. Ты мог бы позвать Юнис, я полагаю, Роуз; ей больше нечего
делать.

- Кто такая Юнис?

«Горничная вашей сестры; вы можете позвонить ей; она разбирается в причёсках
лучше, чем Бабетт».

Роуз взбежала по лестнице. У окна в верхней гостиной стояли Огден
и Юнис.

Роуз привычно кивнула камердинеру и повернулась к девушке.

"Ты Юнис?"

"Да, мисс."

"Ты занята?"

"Нет, мисс."

- Тогда, пожалуйста, зайди в мою комнату и причеши мне волосы.

Юнис последовала за молодой леди, а Огден вернулся в таинственные
районы, занятые мистером Ричардсом.

В доме снова воцарилась тишина; единственным тревожащим элементом было то, что она
завивала волосы; а Грейс и ее брат мирно беседовали внизу.

Время ленча миновало, когда к дверям подкатила коляска. Кейт,
вся раскрасневшаяся после прогулки по морозному воздуху, она прервала свою весёлую болтовню
с бледной Ини, увидев то, что предстало её взору. Стоя на крыльце
на ступеньках, играя с большой собакой, которую Кейт знала, и
флиртуя - это было похоже на флирт - с хозяином собаки, стоял
radiant vision, округлая девичья фигура, облаченная в яркое
платье из мериноса маисового цвета, искусно отделанное черным кружевом и бархатом,
идеальные обнаженные плечи и руки, щеки, похожие на розовые румяна,
глаза, сверкающие, как звезды, и золотисто-каштановые волосы, недавно завитые,
ниспадающие до талии.

"О, как красиво!" Кейт еле слышно воскликнула.

В следующее мгновение Ини взбежала по ступенькам и удостоила это видение
юного расцвета поцелуем, в то время как Кейт последовала за ней более благопристойно.

- Как поживаешь, Ини? сказала Роза. "Кейт!"

Она протянула обе руки. Кейт поймала ее в каком-то восторге
объятия.

— Моя сестра! — воскликнула она. — Моя дорогая Роуз!

И тут она замолчала, потому что доктор Дантон смотрел на неё с
необычайной серьёзностью, которая её раздражала.

"Когда ты приехала, Роуз?" — спросила Ини.

"Два часа назад. Ты хорошо доехала, Кейт?"

- Очень, и я проголодался. Боюсь, мы заставили мисс Грейс ждать,
не пора ли пообедать? Пойдем со мной в мою комнату, Роза.
вы уходите, доктор? Не останетесь ли на ленч?"

"Как-нибудь в другой раз. Доброе утро, дамы. Пойдемте, Тигр."

Он неторопливо пошёл по аллее, насвистывая, и три сестры повернулись
и вошли в дом.

"Очень приятный!" — сказала Роуз. "Брат Грейс, и довольно красивый."

"Красивый!" — воскликнула Кейт. "Он не красивый, моя милая сестра." Она
снова обняла её и нежно поцеловала. "Моя милая сестра!
как сильно я буду любить тебя!"

Роуз с готовностью подставила щёку для поцелуя, но в её тщеславном, кокетливом сердце
защемило от зависти, когда она увидела, насколько её превосходная сестра красивее,
чем она сама. Она с комфортом устроилась в кресле,
пока Юнис одевала свою юную госпожу, болтая по-французски, как
сорока. Они вместе спустились на ленч; бледная Ини была полностью
ее затмевала блестящая Роза, и весь день они провели вместе
за пианино и прогулками по саду.

- Возмездие, Ини, - сказала Грейс, целуя Ини в бледную щеку. - Ты забыл
я ради этой ослепительной Кейт, а теперь ты нигде. Ты должен вернуться
снова к Грейс.

"Нет никого лучше Грейс", - сказала Ини, прижимаясь к ней. "Но Кейт и
Роуз не всегда будут такими. "Люби меня мало, люби меня долго". Подожди
пока Кейт не узнает, из чего сделана Роза.

Но, несмотря на пророчество Ини, две сестры замечательно поладили
вместе.

Капитан Дантон не вернулся на следующий день, как обещал, так что они
были полностью брошены друг на друга. Вместо этого пришла записка от
Монреаль, который сказал им, что дела задержат его в этом городе
еще почти на две недели. "Когда я вернусь, - заканчивалась записка, - я
приведу старого друга повидаться с Кейт".

"Кто бы это мог быть?" - удивилась Кейт. "Насколько я знаю, в Монреале нет ни одного моего старого друга
. Папе нравится быть загадочным".

— Да, — сказала Роуз, — я бы так и подумала, когда у нас в самом
доме творится что-то непонятное.

— Что за непонятное?

— Мистер Ричардс, конечно. Он — загадка похлеще, чем в «Тайнах Удольфского замка».
Почему никто не может с ним увидеться, кроме этой
мягко ступающей, скользкой, как угорь, маленькой лапочки Огден?

Кейт посмотрела на хорошенькую сестру, которую она так любила, с самым холодным
взгляды, которые она когда-либо бросала на неё.

"Мистер Ричардс — инвалид; он не может ни с кем видеться или выходить из своей
комнаты. Что в этом загадочного?"

"Где-то здесь есть загадка," — проницательно заметила Роуз. "Кто такой мистер
Ричардс?"

"Друг папы — и бедняк. Не задавай так много вопросов, Роза. Мне
больше нечего сказать по этому поводу.

"Тогда я должна выяснить это сама - вот и все, - подумала Роза. - и я
вскоре тоже это сделаю, несмотря на полдюжины огденов".

Роуз старалась с рвением и настойчивостью, достойными лучшего дела, и большинство из них
явно потерпели неудачу. Мистер Ричардс был невидим. Его питание ежедневно дорожало.
Огден и Кейт навещали его ежедневно, но обитая сукном дверь всегда была заперта,
а Огден и Кейт в этом вопросе были немы. Кейт навещала больного
в любое время дня и ночи. Огден редко покидал его, за исключением тех случаев, когда
Мисс Дантон была там, а потом он вышел немного проветриться в саду.
Комната Розы находилась рядом с коридором, ведущим в комнату с зеленым сукном; и
часто просыпаясь "среди мертвой пустоты и посреди ночи", она
прокрадывалась в эту таинственную комнату, чтобы послушать. Но ничего не должно было быть
услышано, ничего не было видно - тайна была непостижима. Она бы
бродить по улице в любое время суток под окном мистера Ричардса и, глядя вверх,
удивляться, как он терпит свою тюрьму и чем может заниматься, если
эти тёмные шторы никогда не поднимаются и он никогда не смотрит на внешний
мир. Раз или два появлялось лицо, но это всегда было острое, худое лицо мистера Огдена,
и любопытство Роуз, подпитываемое тем, что она видела,
становилось невыносимым.

"Что это может значить, Грейс?" - спрашивала она экономку, которой она
имела обыкновение, несмотря на бесконечное пренебрежение, поверять свои тайные проблемы
. "Здесь что-то не так; там, где есть секретность, есть
«Вина — я всегда это слышала».

«Не спешите с выводами, мисс Роуз, и не беспокойтесь о
мистере Ричардсе; это не ваше дело».

«Но я не могу не беспокоиться. Какое дело папе, Кейт и
этому мерзкому Огдену до того, что у них есть секрет, а я о нём не знаю?» Я
чувствую себя оскорбленным, и я отомщу. Я не собираюсь останавливаться, пока не выведаю
тайну. Я твердо убежден, что рожден быть
сотрудником сыскной полиции, и в один прекрасный день тайна мистера
Ричардса перестанет быть тайной ".

У Грейс были свои подозрения, но Грейс славилась тем, что не лезет в чужие дела,
и держала свои подозрения при себе. Маневры Роуз
развесили её, и она позволила ей продолжать. Юная леди прибегала к
каждой мыслимой стратегии, и каждая уловка была ловко отражена.

"Почему бы тебе не пригласить доктора Дантона к мистеру Ричардсу, Кейт?" - спросила она
однажды вечером свою сестру, встретив ее выходящей из комнаты мистера Ричардса
. "Я бы сказала, что он был умелым".

"Весьма вероятно, - сказала Кейт сдержанно, - "но мистеру Ричардсу
медицинская помощь не требуется".

— О, значит, он не так уж плох? В таком случае вам следует спустить его с лестницы.
Немного оживлённого общества — например, моего — пошло бы ему на пользу.

Тёмные глаза Кейт нетерпеливо сверкнули.

— Роуз, — резко сказала она, — сколько раз я должна повторять тебе, что мистер Ричардс —
ипохондрик и не выходит из своей комнаты? Перестаньте говорить на эту
тему. Мистер Ричардс не спустится вниз.

Она проплыла мимо — величественная и немного недовольная.
Роуз пожала своими пухлыми плечами и сбежала по лестнице, потому что доктор Дантон
поднимался по улице, а Роуз в последнее время уделяла внимание и тому, и другому.
между игрой в детектива-любителя и флиртом с доктором Дантоном. Но
в гостиной к Розе пришел посетитель, и молодой Доктор,
войдя в столовую, застал сестру одну, мечтательно глядящей в окно
на звездные сумерки.

"Грейс, - сказал он, - я пришел попрощаться; я уезжаю в Монреаль".

Грейс оглянулась на него с внезапным облегчением.

— О, Фрэнк! Я рада. Когда ты уезжаешь?

Доктор Фрэнк молча посмотрел на неё, а затем подтолкнул к себе тростью
подставку для ног.

"Ну, честное слово, для сестры, которая не видела меня шесть лет,
это проявление нежности. Ты рад, что я уезжаю, не так ли?"

"Ты понимаешь, что я имею в виду; это касается Розы Дантон".

"Ну, а как насчет мисс Роуз?"

"Я рад, что вы уберетесь с ее пути. Я рад, что у нее не будет
шанса выставить тебя дураком. Я рад, что у тебя не будет времени влюбиться в нее
".

"Моя прелестная Роза! Моя темноглазая дорогая! Грейс, ты бессердечная.

Грейс посмотрела на него, но его лицо было в тени, и тон его
голоса ничего не говорил.

"Я не знаю, серьезно ты это или нет", - сказала она. "Ради тебя самого
Я надеюсь, что это не так. Роза флиртовала с тобой, но я подумал
у вас хватило проницательности, чтобы увидеть её насквозь. Я надеюсь, я верю, Фрэнк,
что вы не позволяли себе всерьёз думать о ней.


"Почему бы и нет?" — сказал доктор Дантон. — "Она очень красива, у неё очаровательные манеры, мы с ней одной крови, я бы хотел жениться.
Я думаю, что жениться очень хорошо. Почему бы мне не думать о ней всерьёз?"

- Потому что с таким же успехом ты мог бы влюбиться в луну и надеяться завоевать ее
.

- Ты хочешь сказать, что она не захотела меня?

"Да".

"Пытаюсь, это. Но почему? Ее поведение обнадеживает. Я думал, что она была в
влюблена в меня".

Грейс снова озадаченно посмотрела на него; его лицо снова было в тени, и
его непроницаемый голос сбил ее с толку.

"Я не верю, что ты когда-либо думал о чем-то подобном. Эта девушка
прирожденная кокетка. Она флиртовала с Огденом просто ради удовольствия
флиртовать. Она флиртует с тобой, потому что больше не с кем.

- Пытается! - повторил Доктор. - Очень! И ты действительно думаешь, что в моём предложении нет
смысла — ты действительно думаешь, что она не выйдет за меня замуж?

"Я действительно так думаю."

"И почему? Не разбивай мне сердце без причины. Это потому, что я
беден?

"Потому что ты беден и недостаточно красив или ловок для
самая тщеславная, самая поверхностная кокетка, которая когда-либо выставляла мужчин дураками. Достаточно ли это ясно?


«Это очень ясно, и я вам очень признателен. Моя дорогая
Роуз! Но тише! Шелестит шёлковое платье — вот она идёт!»

Дверь открылась; это была Роуз, но не одна; с ней были обе сестры,
и доктор Дантон сразу же встал, чтобы попрощаться.

"Завтра я уезжаю в Монреаль," — сказал он. "Прощайте, мисс Дантон."

"До свидания," — она коснулась его пальцев кончиками своих. "Счастливого пути."

Она отошла к окну, и в каждой черте её
гордого лица читалось холодное безразличие.

Он протянул руку Розе, искоса взглянув на сестру.

- Прощайте, мисс Роуз, - сказал он. - Я никогда не забуду приятных часов, которые я
провел в Дантон-Холле.

Он пожал маленькую пухлую ручку, и румяные щеки Розы залились краской еще сильнее
но она только сказала: "До свидания", отошла к пианино и
сыграла вальс.

Ини была единственной, кто выразил сожаление и дружески
пожала ему руку.

"Мне жаль, что вы уходите," — сказала она. "Возвращайтесь скорее, доктор Фрэнк."

Доктор Фрэнк выглядел так, будто хотел её поцеловать, но там была Кейт,
Она была царственной и величественной, и о таком неподобающем поведении не могло быть и речи.

Однако именно Кейт заговорила с ним в последний раз, когда он выходил из комнаты.

"Передавай от меня привет Тигру, — сказала она. — Я буду рада, когда Тигр
вернётся на Сент-Круа."

"Люби меня, люби мою собаку, — процитировала Роуз. — «Как поживает хозяин Тигра, Кейт?»

«Я всегда буду рада видеть доктора Дантона», — сказала Кейт с
крайним безразличием. «Спой мне песню на закате, Роуз».

Роуз спела «Кэтлин Маворнин» приятным контральто.

Кейт стояла, слушая изысканные слова и мелодию, и наблюдала за доктором
Фигура Дантона растворяется в ноябрьской мгле, и он думает о
ком-то, кого она любила вдали от него.

«О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
О, неужели ты забыл, как скоро мы должны расстаться?
Может быть, на годы, а может быть, навсегда,
тогда почему ты молчишь, голос моего сердца?»




Глава V.

Видение призрака.


Через три дня после отъезда брата Грейс капитан Дантон
вернулся в Холл. Как ни странно, молодого Доктора стало не хватать
за эти три дня четыре мисс Дантон. Даже величественная Кейт,
которая скорее пошла бы на каторгу, чем стала бы его владелицей, скучала по его
добродушному присутствию, приятному смеху и интересным разговорам;
Роуз скучала по своему ухажеру и устало смотрела на часы, которые она
проводила, кокетничая с ним; Ини скучала по шоколаду,
конфетам и новым книгам из Монреаля; а Грейс скучала по нему
больше всех. Но Ини была единственной, кто был достаточно честен, чтобы признаться в этом, и она
заявила, что дом стал таким же одиноким, как темница, с тех пор, как доктор Фрэнк
уехал.

"Можно подумать, ты влюбилась в него, Ини," — сказала Роуз.

"Нет, - возразил Ини, - это я оставляю тебе. Но он был милым; он мне нравился
и я хочу, чтобы он вернулся. Правда, Кейт?"

"Меня это особенно не волнует", - сказала Кейт. "Я бы хотела, чтобы папа приехал".

"И привел своего неизвестного друга. Послушай, Кейт, - сказала Роуз
- говорят, ты помолвлена... Возможно, это твой жених.

К жемчужному лицу Кейт прилила горячая кровь, и она поспешно отвернулась к
ближайшему окну.

"Слишком поздно, ma soeur", - сказала Роза, и в ее глазах заплясали огоньки. "Вы краснеете
красиво. Не взгляну ли я на него, когда он приедет, на этого завоевателя
героя, который сможет покорить сердце нашей королевы Кейт.

— Роуз, тише! — воскликнула Кейт, но не рассердилась, и на её лице по-прежнему сияла
улыбка.

Роуз подошла к ней и ласково обняла за талию.

"Расскажи мне о нём, Кейт. Он красивый?

"Кто? Реджинальд? Конечно, он красивый.

"Я ужасно хочу его увидеть! У вас есть его фотография? Не покажете ли вы ее
мне?"

На шее Кейт была тонкая золотая цепочка, которую она носила днем
. К нему был прикреплен медальон, и сейчас ее рука сжимала его, но она не стала
вынимать.

"Как-нибудь в другой раз, моя милая", - сказала она, целуя Роуз. "Пойдем,
прокатимся".

Роуз была опытной наездницей и никогда не выглядела так хорошо, как в
седле. У неё была резвая чёрная кобыла, которую она называла Регина,
и она каждый день ездила верхом с доктором Фрэнком, пока этот джентльмен
был в Сент-Круа. Кейт тоже хорошо ездила верхом. Быстроногого маленького пони по кличке
Араб обучили для неё, и сёстры ежедневно вместе скакали по
стране.

Ини и Грейс, смертельно боявшиеся лошадей, никогда не катались на них.

Между музыкой, книгами и катанием на лошадях прошло три дня,
и это было довольно приятно.

Роуз была заядлой читательницей романов, и Кейт проводила время взаперти,
с этой непостижимой тайной, мистер Ричардс, скончалась ее младшая сестра
поглощенная последним новым романом.

У них тоже были гости - Понсонби, Ландри, Ле Фавры и
звонили все известные люди по соседству. Отец Фрэнсис, месье ле
Преподобный Огастес Клэр, епископ Сент-Круа,
молодой англичанин-аристократ, пришёл к ним вечером,
чтобы послушать пение мисс Дантон и поиграть в нарды.

Преподобный Огастес, стройный и светловолосый, с лицом и руками,
как у хорошенькой девушки, был очень впечатлён величественной дочерью
о капитане Дантоне, который так великолепно пел и смотрел на него
глазами, похожими на голубые звезды.

День, когда ее отец вернулся домой, был долгим и скучным. Там не было
посетителей не было, и они никуда не выходили. Холодный северный ветер
весь день завывал вокруг дома, дребезжал в окнах и отчаянно рвался
в костлявых объятиях ободранных деревьев. Небо было
свинцовым, река черной и мутной. Ближе к вечеру в непроглядном воздухе закружились крупные
снежинки, сначала медленно,
потом быстрее, пока всё не покрылось слепящей, порхающей белизной, и чёрная
земля не скрылась из виду.

Кейт стояла у окна в столовой и смотрела на быстро падающий снег. Это
был долгий день для неё — долгий, утомительный, бесцельный день. Она пыталась
читать, играть, петь, работать, но ничего не получалось. Она навещала мистера
Ричардса, бесцельно бродила из комнаты в комнату,
вяло лежала на диванах и пыталась уснуть, но всё было напрасно.
Демон скуки овладел ею, и теперь, исчерпав все
средства, она стояла, уныло глядя на зимнюю картину. Она была
одета к вечеру и выглядела как картинка, застегнутая на все пуговицы.
черный бархатный жакет, его насыщенный темный цвет так оттеняет ее светлое лицо и
сияющие золотистые волосы. Грейс была ее единственной спутницей - Грейс сидела
безмятежно заплетая передник для себя, Роуз была глубоко погружена в "Лес"
Отверженные", а Ини барабанила по пианино в гостиной.
Наступило долгое молчание, но вскоре Грейс оторвала взгляд от своей
работы и заговорила.

- Этот зимний пейзаж для вас в новинку, мисс Дантон. У вас в Англии не бывает таких диких
снежных бурь?

Кейт немного удивленно огляделась.

Экономка ее отца действительно очень редко обращалась к ней добровольно
к ней.

"Нет, - сказала она, - не так, но мне это нравится. Мы должны устроить
катание на санях завтра, если так будет продолжаться".

"Возможно. Правда, в ноябре мы не часто катаемся на санях.

Последовала еще одна пауза.

Кейт зевнула, прикрывшись белой рукой.

- Я бы хотела, чтобы отец Фрэнсис поднялся, - устало сказала она. «Он единственный,
с кем в Сент-Круа стоит поговорить».

Тёмный, короткий ноябрьский день сменялся снежной ночью, когда
сквозь призрачные сумерки к дому подъехала повозка со станции,
и из неё вышли два джентльмена. В пальто с поднятыми воротниками
опущенные воротнички и шляпы скрывали обоих, но Кейт узнала своего
отец, более высокий и плотный, вскрикнул от восторга.

- Папа! - воскликнула она и выбежала из комнаты ему навстречу. Он как раз входил
, его веселый смех звенел по дому, когда он стряхивал с себя
снег и заключил ее в свои мокрые объятия.

- Рад снова быть дома, Кейт! Вы не против холодного поцелуя, не так ли? Позвольте мне
представить вам старого друга, которого вы, держу пари, не ожидаете увидеть.

Джентльмен, стоявший позади него, вышел вперёд. Джентльмен не очень молодой,
не очень красивый и не очень высокий; одновременно невзрачный и
гордый вид. Бледные сумерки были достаточно яркими, чтобы Кейт узнала
он снял шляпу.

"Сэр Рональд Кит!" - воскликнула она, и на каждой черточке ее
лица отразилось сильное удивление. "Да кто бы мог подумать увидеть вас в Канаде?"

Она откровенно протянула руку, но в поведении сэра Рональда, когда он коснулся ее и снова опустил, чувствовалась заметная сдержанность
.

— Я думал, это будет нечто потрясающее, — сказал её отец. — Как поживают Грейс
и Ини?

"Очень хорошо."

"А Роуз? Роуз вернулась домой?

"Да, папа."

В этот момент появился Огден, и его хозяин повернулся к нему.

- Огден, проследи, чтобы багаж сэра Рональда отнесли в его комнату, а затем
будь готов сопровождать его. Таким образом, сэр Рональд, у нас есть
только время переодеться к обеду, и не более.

Он провел гостью в спальню, а Кейт вернулась в
гостиную. Роза была там, красиво одетая, с цветами в
волосах, и ей было любопытно узнать, кто их посетитель. На лице Кейт появился
румянец, а в глазах изменилось выражение
это озадачило Грейс.

"Это сэр Рональд Кит", - сказала она в ответ Розе. "Я знаю его
много лет".

- Сэр Рональд, рыцарь или баронет?

- Баронет, конечно, - холодно ответила Кейт. - и виски. Не попадай в
шторм, Роуз; тебе будет наплевать на него; он не молод и не красив.

- Он не женат?

"Да".

"И богатый?"

— Его доход составляет восемь тысяч в год.

— Mon Dieu!_ Баронет и восемь тысяч в год! Кейт, я собираюсь
наброситься на него. Леди Кит — леди Роуз Кит; звучит
замечательно, не так ли? Я всегда думала, что хотела бы быть «моей
леди». Грейс, как я выгляжу?

Кейт села за пианино и заглушила слова Роуз бурей звуков
музыка. Роуз посмотрела на неё, поджав губы.

"Кейт в одном из своих высокомерных настроений, — подумала она.
— Я не притворяюсь, что понимаю её.
Если она помолвлена в Англии, какая разница, буду я флиртовать с этим шотландским баронетом или нет?
Что мне до её высокомерия? Я буду флиртовать, если захочу."

Она сидела неподвижно, накручивая на пальцы свои блестящие локоны, пока
Кейт играла с этим неулыбчивым лицом. Прошло полчаса, и
прозвенел звонок к ужину. Через десять минут перед ними предстали капитан Дантон и его гость.


На мгновение Роуз не заметила его; крупные формы её отца, когда он
взял её на руки и поцеловал, заслонили всех остальных.

"Как выросла моя малышка Роуз!" — сказал капитан, с любовью глядя на неё.
"Пухленькая, как куропатка, и румяная, как её имя. Сэр Рональд — моя
дочь Роуз."

Роуз изящно поклонилась, думая с глубоким чувством
разочарования:

«Какой уродливый маленький человечек!»

Затем настала очередь Ини, и вскоре все они уже сидели за
столом — баронет по правую руку от Кейт, рассказывая ей о старой Англии,
и о давно минувших днях, и о людях, о которых остальные ничего не знали. Капитан
Дантон галантно посвятил себя остальным троим и сказал им, что он
привез им всем подарки из Монреаля.

"О, папа, а ты?" - воскликнула Роза. "Я очень люблю подарки; что
ты мне принесла?"

"Подожди до обеда, маленькая диковинка", - сказал ее отец. — Грейс,
как ты думаешь, кого я встретил в Монреале?

"Не знаю, сэр."

"Да твоего брата. Я слонялся по Марсову полю,
и кто бы мог подумать, что это будет доктор Фрэнк. Я был поражён! Я спросил
что привело его туда, и он сказал мне, что Сент-Круа показался ему таким медлительным, что он
не мог больше этого выносить. Комплимент вам, юные леди.

Кейт бросила на Роуз озорной взгляд, и Роуз прикусила губу и отбросила назад
свои каштановые кудри.

"Осмелюсь сказать, Сент-Круа и его жители смогут пережить эту потерю", - сказала она
. "Папа, в следующий раз, когда ты поедешь в Монреаль, я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
Я давно там не была".

- Я думала, ты возвращаешься в Оттаву, - сказала Грейс. - Ты, кажется,
совсем забыл об этом.

Роза бросила на нее встревоженный взгляд и, обнаружив брешь в т;те-;-т;те
между ее сестрой и сэром Рональдом, с улыбкой вошедшим. Он был маленького роста и
он был невзрачным, но он был баронетом и стоил восемь тысяч в год, и
Роза пустила в ход все свое обаяние. Напрасно. Она могла бы
с таким же успехом попытаться очаровать один из старых корявых тамараков
на открытом воздухе. Сэр Рональд был совершенно нечувствителен к ее ослепительным улыбкам
и взглядам, к ее румянцу и самым сладким словам. Он слушал
вежливо, он вежливо отвечал; но он был очарован
Второй дочерью капитана Дантона не больше, чем экономкой капитана Дантона
.

Роуз была возмущена, отошла в угол с книгой и надулась.
Грейс, Кейт и Ини, которые разгадали эту маленькую игру, были
чрезвычайно забавны.

"Я же говорила тебе, что это бесполезно, Роуз," — прошептала Кейт, остановившись в
углу. "Ты всегда читаешь книгу вверх ногами? Сэр Рональд — кремень, когда дело касается хорошеньких девушек.
Ты не будешь "миледи"
на этот раз.

"Сэр Рональд - тупая дубина!" - парировала Роза. - Я бы не вышла за него замуж, если бы
он был герцогом, а не баронетом. Хотя от шотландца нельзя было ожидать ничего лучшего
.

Кейт впервые столкнулась с характером Розы. Она отступила
теперь обеспокоенная.

"Надеюсь, он не заставит себя долго ждать!" - продолжала Роза,
злобно. "Это место и раньше было достаточно глупым, но теперь будет еще хуже
с этим угрюмым шотландцем, рыскающим повсюду. Я пытался быть с ним вежливым
этим вечером. Я никогда больше не буду пытаться".

С этими словами мисс Роуз поджала губы и снова углубилась в книгу,
совершенно не обращая внимания на раскрасневшуюся сестру и её сверкающие
глаза. Она молча отвернулась, а через пятнадцать минут Роуз встала
и вышла из комнаты, ни с кем не попрощавшись.

Роуз сдержала своё слово. С того вечера она никогда не была вежлива с шотландским
баронетом и при каждом удобном случае игнорировала его. Но её грубость была так же бесполезна,
как и её очарование. Сомнительно, что
сэр Рональд вообще заметил, что его игнорируют; а Кейт, увидев это, улыбнулась про себя
и снова подружилась с обиженной Роуз. Она и
баронет были в наилучших отношениях; он всегда был готов поговорить с ней,
всегда был готов сопровождать её, когда она шла или ехала верхом, всегда был рядом,
чтобы переключить её музыку и зачарованно слушать её пение. Если бы не было
флирт, это было что-то очень на это похожее, а Розы нигде не было. Она
смотрела на это негодующими глазами и мстила изо всех сил
в свою очередь, флиртуя с преподобным Огастесом Клэром.

"Он всего лишь дурачок!" - сказала она Грейс. "и ни на кого не обращает внимания
кроме Кейт. О, как бы я хотела, чтобы здесь был мой дорогой Джулс или даже ваш
брат, Грейс, — он был бы лучше, чем никто!

"Мой брат вам очень признателен."

"Вы говорите мне о моей склонности к флирту, — продолжила раздражённая
Роуз. — Я бы хотела знать, как вы называете поведение Кейт с этим
маленьким шотландцем.

— Дружба, моя дорогая, — ответила Грейс, сдерживая улыбку.

"Помни, они знают друг друга много лет.

"Дружба! Да, это было бы бессердечным кокетством с моей стороны. Надеюсь,
лейтенанту Реджинальду Стэнфорду из «Стэнфорд Ройялс» это понравится, когда он
приедет. Сэр Рональд Кит по уши в неё влюблён, и она
знает об этом и заигрывает с ним. Более хладнокровного флирта никто
никогда не видел!

"Ерунда, Роуз! Это всего лишь дружеская близость."

Но Роуз, не в силах это вынести, в ярости выбежала из комнаты
и нашла утешение в своих любимых романах.

Кейт и сэр Рональд, безусловно, проводили много времени вместе; но,
несмотря на их близость, она находила время уделять мистеру Ричардсу два или три
часа каждый день. Тайна Розы по-прежнему оставалась ее тайной.
Она не могла продвинуться дальше в ее разгадке. Мистер Ричардс мог
находиться за тысячу миль отсюда, несмотря на то, что все домочадцы видели его; и
Грейс, в одиночестве своей комнаты, много размышляла над этим
в последнее время.

Однажды декабрьским вечером она сидела у окна, размышляя об этом.
В тот день Кейт не спустилась к ужину — она ужинала с
инвалид в своих комнатах. Войдя в гостиную около девяти
часов, она выглядела бледной и встревоженной и весь
вечер была рассеянной. Теперь, когда в доме было тихо и все находились в своих комнатах,
Грейс задавалась вопросом. Мистеру Ричардсу стало хуже? Почему же тогда они не
вызвали врача? Кем бы он мог быть, этот больной незнакомец, которым так интересовались отец
и дочь? Грейс не могла уснуть, думая об этом
. Ночь была мягкой и светлой, и она встала, завернулась в большую шаль
и села у окна. Как все было тихо, как
торжественно, как спокойно! Полная луна плыла по темно-синему небу,
серебристо-белая, кристально чистая. Бесчисленные звезды сияли остро.
Заснеженная земля блестела ослепительно ярко и холодно; деревья стояли, как
мрачные, неподвижные часовые, охраняющие Дантон-Холл. Деревня затихла
в полуночном покое; высокий крест католической церкви и величественный шпиль
епископальной церкви сверкали в лучах луны. Быстрая река и
ленивый канал блестели в серебристом свете. Ночь была безмолвной,
тихой, прекрасной.

Нет, не бесшумно. Шаги захрустели по замерзшему снегу; из-под
Из-за деревьев появилась движущаяся тень. Мужчина, закутанный в длинный
плащ и с надвинутой на глаза меховой шапкой, вышел из-за угла
здания и начал расхаживать взад-вперёд по террасе. Сердце Грейс
на мгновение замерло. Кто был этот ночной гуляка? Не сэр Рональд
Кит, наблюдающий за решёткой своей дамы, — она была слишком высокой для него. Не
капитан — фигура в плаще была слишком хрупкой. Никто не знал Грейса, и никто
не был призраком, потому что он остановился на мгновение, закурил сигару и продолжил прогулку,
куря. Он слонялся взад-вперёд по террасе около четверти часа.
прошел час, когда из тени вышла еще одна фигура и присоединилась к нему. На этот раз это была
женщина, закутанная в шаль, с белым облаком на
голове. Лунный свет упал на ее лицо - бледное и прекрасное. Грейс
с трудом сдержала крик - это была Кейт Дэнтон.

Курильщик приблизился. Мисс Дантон взяла его под руку, и они вместе прошлись
взад и вперед, оживленно беседуя. Раз или два Кейт взглянула на
затемнённые окна, но наблюдателя там не было, и они пошли
дальше. Прошло полчаса, час, часы в холле пробили час, а затем
двое полуночных пешеходов скрылись за углом и пропали.

Мгновения шли, а Грейс все еще сидела, размышляя, и своему удивлению
не было конца. Что это значило? Кто был этот мужчина, с которым
самая гордая девушка, над которой когда-либо светило солнце, гуляла тайком и в полночь?
Кто он был? Внезапно в тишине и темноте наступающего утра
ее осенила мысль, от которой кровь бросилась ей в лицо.

«Мистер Ричардс».

Она сложила руки на груди. Уверенность, такая же непоколебимая, как и сама ночь,
пронзила её до мозга костей. Мистер Ричардс, затворник, был полуночником
уокер - мистер Ричардс, который вовсе не был инвалидом; и который, проведя весь
день взаперти, вышел глубокой ночью, когда все домочадцы спали, чтобы
подышать воздухом во дворе. Там, в торжественной тишине ее комнаты,
Необдуманные слова Розы вспомнились ей как откровение.

"Там, где есть тайна, есть и вина".

Когда семья собралась за завтраком, Грейс посмотрела на Кейт с новым
интересом. Но спокойное лицо ничего не выражало; она была немного бледна; но
фиалковые глаза были такими же сияющими, а улыбка такой же яркой, как всегда.
Пришла английская почта, и письма для нее и ее отца лежали на столе.
таблица. Там была одна, написанная смелым мужским почерком, с гербом на
печати, от которой розовая кровь мгновенно бросилась ей в лицо. Она
отошла к одному из окон, чтобы прочитать его самой. Грейс с любопытством наблюдала за
высокой, стройной фигурой. Она начинала становиться загадкой для
нее.

«Она в прекрасных отношениях с сэром Рональдом Кейтом, — подумала она. — Она
встречается с каким-то мужчиной ночью в саду, и при виде этого
почерка вся кровь приливает к её лицу. Полагаю, она
любит его; полагаю, он любит её. Интересно, что бы он подумал, если бы
знал то, что знаю я».

Утренняя почта принесла Роуз письмо из Оттавы, которое она с жадностью
прочитала и показала Грейс.

«Любовное письмо, миледи Грейс, — сказала она. — Мой дорогой Жюль умирает от желания
забрать меня обратно. Я собираюсь попросить папу отпустить меня. Здесь так же скучно, как в
монастыре Ла-Трапп».

- Какие новости из Англии, Кейт? - спросил ее отец, когда все уселись
за стол.

Розовый свет был ярче всего освещен лицом Кейт, но сэр Рональд
выглядел мрачным, как грозовая туча.

- Все в порядке, папа.

"Удовлетворительно, но не объяснительно. Все имеют в виду хороших людей в
"Стэнфорд Роялз", я полагаю?

"Да, папа".

"Где Реджинальд?"

"В Виндзоре. Но его полк отправлен в Ирландию.

- В Ирландию! Значит, он не сможет приехать этой зимой?

- Я не знаю. Он может получить отпуск".

- Надеюсь, что так. Реджинальд - отличный парень. Вы видели его
перед отъездом из Англии, сэр Рональд?

"Я познакомился с лейтенантом Стэнфордом на званом обеде на той неделе, когда я уехал", - сказал сэр
Рональд натянуто - так натянуто, что тема была сразу же закрыта.

После завтрака капитан Дантон удалился в свой кабинет, чтобы ответить на
письма, а сэр Рональд и Кейт отправились на утреннюю прогулку по
в деревне. Она пригласила Роуз составить им компанию, и Роуз довольно
угрюмо отказалась.


"Я никогда не восхищалась распущенными девицами, — усмехнулась вторая мисс Дантон, — и мне не нравится быть третьей в таких случаях — я могу оказаться _de trop_.
СэрРональд Кит — довольно глупый кавалер.
Я предпочитаю оставаться дома, спасибо.

— Как вам будет угодно, — сказала Кейт и ушла одеваться.

Роуз взяла роман и села у окна, чтобы хандрить и
читать. Утро было тёмным и пасмурным, свинцовое небо грозило снегом,
а завывающий декабрьский ветер был сам по себе унынием. В доме было очень
По-прежнему слышался слабый и далёкий звук пианино Ини, и
время от времени где-то открывалась и закрывалась дверь. Огден вышел из комнаты мистера
Ричардса, запер за собой дверь, положил ключ в
карман и ушёл. Роуз уронила книгу и сидела, глядя на эту
дверь — на комнату Синей Бороды — на эту живую загадку в их
обычном канадском доме. Пока она смотрела на него, кто-то
со свистом поднялся по лестнице. Это был её отец, и он остановился при виде
её.

"Ты здесь, Роуз, дорогая? Я думал, ты поехала кататься с Кейт."

"Кейт не хочет меня, папа", - ответила Роуз, пожимая плечами по-французски. "У нее
есть компания, которая ей нравится больше".

"Что, сэр Рональд! Бред, Роза! Кейт очень хорошо, сэр Рональд
подруга-больше ничего".

Роза дала еще один пожимают плечами.

"Может, и так, папа. Это похоже на флирт, но внешность
обманчива. Папа!"

"Да, моя дорогая".

"Я бы хотела, чтобы ты позволил мне вернуться в Оттаву!"

"В Оттаву! Да ведь ты уехал оттуда только на днях. Зачем ты хочешь поехать
обратно в Оттаву?"

— Здесь так скучно, папа, — ответила Роуз, теребя в руках книгу, — а
там я так хорошо проводила время. Я умру от скуки в этом доме
до конца зимы".

"Тогда мы должны попытаться немного оживить его для вас. Чего бы ты
хотел, новоселья?"

"О, папа! это было бы восхитительно".

- Ладно, тогда это будет новоселье. Мы должны поговорить об этом с Грейс
и Кейт; созвать военный совет, знаете ли, и решить
предварительные вопросы. Я не могу пока пощадить мою маленькую Рози и позволить ей сбежать
уехать в Оттаву".

Роза пылко поцеловала его, и капитан Дантон отошел, отпер
обитую зеленым сукном дверь и исчез.

Когда Кейт вернулась со своей прогулки верхом, Роуз сообщила ей о смерти ее отца.
предложение с сияющими глазами. Кейт выслушала спокойно и не высказала никаких
возражений; Грейс тоже; и так дело было решено.

После этого у Розы не было времени на одиночество. Отец дал ей _carte
бланш_ в вопросах одежды и украшений, и земное счастье мисс Роуз
было полным. Она, Кейт и Грейс отправились в Монреаль, чтобы
сделать необходимые покупки, заарканить портних и привезти их обратно
в Сент-Круа.

"Я знаю молодую женщину, которая, думаю, подойдет вам", - сказала мадам Ледрю,
кухарка. "Она превосходная портниха и вышивальщица, очень бедная и
я уверен, что она охотно поедет в деревню. Ее зовут Агнес
Дорогая, и она живет на Маленькой улице Сен-Жак.

Роза сразу же поспешила на Маленькую улицу Сен-Жак и в маленькой
комнатке доходного дома нашла швею; немного бледную, темноглазую,
темноволосое создание, с лицом, на котором были неприятности, хотя
ей нельзя было дать и двадцати. С этим не было никаких трудностей
нанять ее: она обещала быть готовой вернуться с ними в Сент-Круа
на следующее утро.

Они провели в городе всего два дня и, конечно, были все это время очень заняты
время. Грейс потратила несколько минут, чтобы попытаться найти своего брата, но
потерпела неудачу. О нем не было слышно по его обычному адресу; он
говорил о том, чтобы уехать из Монреаля, сказали ей там; вероятно, он так и сделал
так.

Дантоны в сопровождении маленькой бледной портнихи вернулись на следующий день, захватив с собой все
необходимое. Новоселье началось в
один раз. Дантон-холл, всегда безупречный во времена правления Грейс, был вычищен
от чердака до подвала. Приглашения были разосланы повсюду
. Игла Агнес Дарлинг летала с раннего рассвета до позднего вечера.
ночь; а Грейс и кухарка, поглощенные приготовлением торта и желе, были
невидимы весь день в нижних слоях. Ини и Роуз отдались сердцем
и душой восхитительной суете, совершенно новой для них, но Кейт это мало интересовало
. Она по-прежнему была очень хорошим другом сэра Рональда и, как
Миссис Микобер, никогда его не бросала. Капитан Дантон прятал свою лысеющую
голову в кабинете, в комнатах мистера Ричарда или укрывался у Кэр
от шума.

Наконец наступила та самая ночь, ясная, холодная и близкая к Рождеству.
Старый бальный зал Дантон-Холла, так долго пустовавший, был заново отделан,
натерли воском и украсили; длинная гостиная была великолепна; на накрытый к ужину
стол в столовой было приятно смотреть: серебро,
фарфор и сверкающие бокалы; гардеробные были в идеальном
порядке; слуги были одеты с иголочки; и Дантон-Холл был
освещен. В спальнях уже несколько часов совершались таинства туалета.
Юнис была занята со своей хозяйкой; Агнес
швея играла Розе "femme de chambre". Грейс оделась сама
за двадцать минут, а затем одела Ини, на которой были только розовый муслин и
жемчужное ожерелье, и оно, как всегда, выглядело сказочным и хрупким. Грейс,
в сером шелковом платье с изумрудной брошью, с каштановыми волосами, уложенными просто, как
она всегда их носила, выглядела как леди и непритязательно.

Гости приехали вечерним поездом из Монреаля, и вагоны
ближайших соседей начали прибывать в быстрой последовательности. Кейт стояла рядом с
своим сердечным отцом, принимая гостей. Такая высокая, такая величественная,
так изысканно одетая — все золотистые волосы, заплетённые в тугие косы,
обвивают её царственную голову, и одна бриллиантовая звезда сверкает в их янтарных
блеск. Прелестна с этим румянцем на нежных щеках, с этим струящимся
светом в голубых глазах.

Роза затмилась. Роза выглядит как нельзя лучше и очень хорошенькая, но ничто
рядом со своей величественной сестрой. Но Роза была просто великолепна, порхая туда-сюда
, беспрестанно пританцовывая и поворачивая усатые головы во все
стороны. Они могли бы влюбиться в хорошенькую, кокетливую Роуз, эти
совсем юные джентльмены, которые могли лишь смотреть на Кейт с почтительного
расстояния в безмолвном восхищении и благоговении. Роуз была им под стать, и
они могли с ней разговаривать; так что Роуз в конце концов стала королевой бала.

Сэр Рональд Кейт и два или три офицера из Монреаля с бакенбардами
, длинной родословной и первоклассным мнением о себе были
единственные джентльмены, которые имели наглость приблизиться к богине бала
о! за исключением преподобного Огастеса Клэра, который в своем сильном
восхищении был почти косноязычен, и доктора Дантона, который, к
к удивлению всех, кроме хозяина Зала, вошедшего последним
гость из всех.

«Вы выглядите удивлённой, мисс Дантон», — сказал он, пожимая ей руку. «Разве
капитан не сказал вам, что я приеду?»

"Ни слова."

"Я вернулся сегодня, ничего не зная об новоселье. Капитан
встретил меня и со своим обычным гостеприимством настоял на моем приезде".

"Мы очень рады, что он это сделал. Ваша сестра пыталась найти вас, когда мы
были в ... Боже правый! что это?"

Это был внезапный испуганный крик, который заставил замереть всех, кто стоял
рядом. В этот момент появился дворецкий Томас, взволнованный и торопливый.

"В чем дело?" - спросил капитан Дантон; и пораженные лица его
гости повторили вопрос. "Кто кричал?"

"Старая Марджери, сэр. Она видела привидение!"

"Видела что?"

— Призрак, сэр, на тамарисковой аллее? — Она упала в обморок в
холле.

Раздался хор испуганных возгласов дам.
Капитан Дантон вышел вперёд, его румяное лицо побледнело, и
Кейт, побледневшая как смерть, выпустила руку своего партнёра.

— Пойдёмте со мной, доктор Дантон, — сказал он. - Да, Кейт, ты тоже. Друзья мои,
пусть это глупое дело вас не беспокоит. Извините, мы отойдем на несколько минут,
и, пожалуйста, продолжайте, как будто ничего не случилось.

Они вместе покинули бальный зал. Музыка, которая прекратилась, возобновилась;
Танцы возобновились, и «все веселились, как на свадьбе».
Пожалуй, только один человек всерьёз задумался о случившемся. Грейс,
стоявшая у двери и разговаривавшая с пожилым майором из города, услышала
последние слова Томаса, обращённые к хозяину, когда они выходили.

"Огден говорит, что она видела именно его, но Марджери его не слушает. Огден
говорит, что он был на тропе под тамарисками, и она приняла его в
лунном свете за привидение.

Грейс вспомнила ту ночь, когда она видела таинственного
прохожего под тамарисками. Нет, это был не Огден, как сказала старая Марджери
видно, иначе у капитана Дантона и его дочери не было бы таких бледных лиц, когда они выходили из дома
и испуганныхлиц.

Это был не Огден, и это был не призрак; но за чей призрак приняла его Марджери
? Призрак на аллее тамарак, должно быть, был похож на
кого-то, кого она знала и кого теперь считала мертвым, иначе с чего бы ей думать
это вообще дух?

Майор с бакенбардами, который принял Грейс за одну из дочерей капитана,
и был слегка нетрезв, внезапно нашел ее очень странной,
и отвечала на его вопросы расплывчато и наугад. Он сделал все возможное, чтобы
заинтересовать её, но потерпел неудачу настолько явную, что встал и с отвращением ушёл.

Грейс сидела неподвижно и смотрела на дверь. Прошло полчаса,
три четверти часа, и затем её брат вернулся один. Она сразу же подошла к нему,
но по его непроницаемому лицу ничего нельзя было понять.

"Ну, — спросила она с тревогой, — как Марджери?"

"Оправилась и спит."

— Она что, правда думает, что видела привидение?

"Она действительно так думает и была напугана до смерти.

"Чьё это было привидение?

"Моя дорогая Грейс, — сказал доктор, — имейте здравый смысл. Я полагаю, что глупая старуха
назвала мисс Дантон какое-то имя, но я никогда не повторяю чепуху.
Она, осмелюсь сказать, в преклонном возрасте и видит двойников.

"Марджери не в преклонном возрасте, как и вы, — раздражённо сказала Грейс.
"Возможно, она не единственная, кто видел призрак Дантон-Холла.

"Грейс! Что вы имеете в виду?

"Простите, доктор Фрэнк, я никогда не говорю глупостей. Вы можете хранить свои
профессиональные секреты; я всё равно узнаю их от Марджери. Вот и
капитан; он выглядит лучше, чем когда уходил. Где Кейт?

"С Марджери. Она не останется одна."

Пока она говорила, подошла Роуз, широко улыбаясь.

"Я искал вас повсюду, доктор Фрэнк. Вас следовало бы
отправить в Ковентри. Разве вы не знаете, что наняли меня для немецкого, а тут
вы стоите и разговариваете с Грейс. Вам должно быть стыдно за себя, сэр.

"Я тоже", - сказал Доктор. "Прощай, Грейс. Простите меня на этот раз,
мадемуазель, и до конца вечера, до конца
моей жизни я полностью в вашем распоряжении.

Грейс стояла у двери, ожидая Кейт.
Через полчаса она появилась, слегка бледная, но в остальном спокойная. Её
тут же окружили «рыжебородые молодцы».
офицеры из Монреаля и проиграли в глазах экономки.

Новоселье прошло успешно. Где-то в большом, шумном мире
возможно, царили преступность, нищета, стыд, горе, голод и
все земные ужасы, но не в Дантон-Холле.
Время топтало цветы; чарующая музыка уносила прочь светлые часы;
золотая сторона жизни была на первом плане; и если эти весёлые танцоры и знали, что
означают слёзы и беды, то по их лицам этого не было заметно. Кейт, с её
спокойной и властной красотой, выглядела безмятежной, как летнее небо;
а ее отец, игравший в вист, смеялся до тех пор, пока все вокруг не засмеялись в
сочувствии. Нет, там не могло быть спрятанного скелета или масок, которые те носили
те, кто знал о его ужасном присутствии, были чем-то чудесным.

Черным и пронизывающе холодным рассветом раннего утра танцоры разошлись по домам
дрожа от холода. Первый поезд увез гостей города, посиневших и измученных,
в Монреаль; и доктор Фрэнк бодро зашагал сквозь пронизывающий воздух
по замерзшему снегу к своему отелю. А наверху, в своей комнате, старая Марджери
беспокойно спала под присмотром дремавшей Бабетты и время от времени
издавала стоны.

«Мастер Гарри! Мастер Гарри! О, мисс Кейт! Это был призрак мастера Гарри!»




Глава VI.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ РОУЗ.


Декабрь закончился бурей и зимним ветром. Наступило Рождество,
торжественное и окутанное белым, и прекрасные руки Кейт Дантон украсили
маленькую деревенскую церковь вечнозелёными растениями и белыми розами для отца
Фрэнсис; и нежный голос Кейт Дантон спел старую добрую "Adeste
Fideles" рождественским утром. Кейт Дантон тоже, с королевским
духом, которым наделили ее природа и привычки, радовала хижины
бедняков подарками в виде больших индеек, шерстяных одеял и бочонков с
мука. Они почти обожали, эти бедняги, статную молодую леди с
благородным и прекрасным лицом, столь непохожим ни на что, что Сент-Круа когда-либо видел
раньше. Какой бы гордой она ни была, она никогда не гордилась ими - Божьими бедняками
; она никогда не гордилась, когда преклоняла колени среди них, в этом смиренном
маленькой церкви и восклицал "Моя вина" так смиренно, как самый низкий грешник
там.

Наступил Новый год с его празднествами, собравшими множество посетителей из Монреаля,
и прошел; и Дантон-Холл снова погрузился в свое обычное спокойствие
. Сэр Рональд Кит по-прежнему был их гостем; доктор Фрэнк по-прежнему был
обитатель отеля "Сент-Круа" и постоянный посетитель "Холла". Еще
для Кейт пришли письма из Англии; полк лейтенанта Стэнфорда
отправился в Ирландию, и он ничего не сказал об отпуске или визите
в Канаду. Роза еженедельно получала письма из Оттавы; ее дорогой Жюль
изливал потоки вечной любви на самом лучшем французском, и Роза
самодовольно улыбалась им, спускалась вниз и строила глазки доктору
Фрэнк весь вечер. А старая Марджери ещё не оправилась от
страха перед привидениями и ни днём, ни ночью не оставалась
одна ни на секунду ради несметных сокровищ.

Закат ясного январского дня превращал западные окна
Дантон-Холла в золотые блики. Длинные красные лучи света
проникали сквозь чёрные ветви деревьев, окрашивали сугробы и
превращали низкое вечернее небо в пылающее алое великолепие. Ини стояла,
задумчиво глядя на великолепные оттенки зимнего заката и
неподвижный пейзаж, где не было ни одного живого существа. Она находилась в уютной
маленькой комнате, которая называлась комнатой экономки, но которой Грейс никогда не пользовалась,
кроме как для составления счетов или когда её любимая квартира,
столовая была занята. В камине ярко горел огонь, и
занавешенные окна и покрытый ковром пол были образцом уюта. В последнее время ее
использовали как швейную, и Агнес Дарлинг сидела у
другого окна, вышивая носовой платок для Розы. Наступило долгое
молчание - швея никогда много не говорила; и Ини погрузился в
грезы наяву. Вскоре по аллее, шумно прыгая, выбежала большая собака,
за ней неторопливо последовал высокий мужчина в пальто.

- Вот! - воскликнула Ини. - Вот Тигр и его хозяин. Ты еще не
видела брата Грейс, не так ли, Агнес?

- Нет, - сказала швея, выглядывая в окно. - Это он?

Он был слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть отчетливо; но мгновение или два спустя он
был рядом. Внезапный возглас швеи заставил Ини удивленно взглянуть на нее
. Она вскочила и снова села, бледная и испуганная,
и вся дрожала.

- В чем дело? - спросила Ини. "Вы знаете доктора Дантона?"

"Доктора Дантона?" повторила Агнес. "Да. О, что я говорю! Нет, я не
знаю его.

Она снова села, вся бледная, дрожащая и напуганная. Доктор Фрэнк
позвонил в колокольчик и скрылся из виду. Ини уставилась на нее с выражением крайнего изумления
.

- Что с вами? - повторила она. - Чего вы боитесь?
Вы знаете доктора Дантона?

"Не спрашивайте меня, пожалуйста, не проси меня!" крикнула маленькая швея,
жалобно. "Я видела его раньше, но, о, пожалуйста, ничего не говори
об этом!"

Она так сильно дрожала, её голос был таким взволнованным, что Ини
добродушно больше ничего не сказала. Она отвернулась и снова посмотрела на
бледнеющее великолепие заката, но на этот раз не видела его, а думала о
непонятном волнении Агнес Дарлинг при виде брата Грейс.

"Возможно, он был её любовником," подумала романтичная Ини, "и
ложь! Она очень хорошенькая, или была бы таковой, если бы не была бледной, как труп
. И все же я не думаю, что доктор Фрэнк мог бы кому-то изменять
также. Я не хочу так думать - он мне слишком нравится.

Ини вышла из швейной и поднялась наверх. Она нашла доктора Дантона в
столовой с его сестрой и Розой, и Роза пела для него французскую песенку
. Ини заняла своё место у окна; она знала, что
швея ежедневно совершает небольшую прогулку в сумерках по
своему любимому маршруту, вокруг пруда с рыбками, и она могла видеть
с того места, где стояла, когда та выходила.

"Я покажу ему ее, - подумала Ини, - и посмотрю, взволнует ли это его так же, как
взволновало ее. Между ними что-то есть, если бы можно было докопаться до сути
этого".

Песня Роуз закончилась. Закат померк, превратившись в бледную матовую полосу
серый - сумерки опустились на замерзшую землю. Маленькая чёрная фигурка,
накинувшая на голову шаль, выпорхнула в таинственный
полумрак и начала медленно расхаживать вокруг замёрзшего пруда с рыбками.

"Доктор Фрэнк, — сказала Ини, — подойдите сюда и посмотрите, как восходит луна."

"Как романтично! — рассмеялась Роуз. Но доктор подошёл и встал рядом с ней.

Зимний полумесяц медленно поднимался в небо, а рядом с ним сияла
вечерняя звезда, сверкая на побелевшей земле.

"Красиво," — сказал Доктор, — "очень. Торжественно, спокойно и бело! Что за
темная фея скользит вокруг пруда с рыбками?"

"Это, — сказала Ини, — Агнес Дарлинг."

- Кто? внезапно и резко спросил доктор Дантон.

- Агнес Дарлинг, наша швея. Боже мой, доктор Дантон, можно подумать,
вы знали ее!"

В его лице произошла мгновенная перемена, и подозрительный взгляд Ини
был прикован к нему - правда, только на мгновение; это сразу же исчезло,
и его непроницаемое лицо было спокойным, как летнее небо. Доктор
Фрэнк, должно быть, родился герцогом, настолько он был радикально и непринуждённо
невозмутим.

"Имя кажется мне знакомым, но я не думаю, что знаю вашу
швейную мастерскую. Иди и сыграй мне вальс, Ини."

От доктора Дантона невозможно было добиться ничего, чего бы он не
решил рассказать. Ини знала это и подошла к пианино, немного раздосадованная
таинственностью, которую они из этого сделали.

Но судьба, которая определяет наши цели, грубо обтесывая их так, как мы пожелаем, приняла решение
для дальнейших откровений, и против судьбы даже Доктор
Фрэнк был бессилен. Судьба тоже не теряла времени — откровение пришло
на следующий же вечер. Кейт и Ини были в Сент-Круа, навещая
некоторых из бедных пенсионеров Кейт, и вечер уже сгущался, когда они
добрались до Холла. Прекрасный вечер — тихий, безветренный, спокойный;
серебристый диск луны сиял на безоблачном небе, и над всем
царила священная тишина. Торжественная красота надвигающейся ночи побудила Кейт задержаться,
пока Ини шла к дому. У входных ворот росла группа высоких сосен с
деревенской скамейкой. Кейт села под сосной.
вечнозеленые растения, прислонившиеся к деревьям, ее темная фигура едва заметна
в их тени. Пока она сидела, прошли мужчина и женщина
. При ярком лунном свете она увидела, что это были доктор Дантон и
Агнес Дарлинг. Отчетливо в неподвижном морозном воздухе она услышала его низкие, серьезные
слова.

- Не выдавай себя, не показывай им, что ты меня знаешь. Будь начеку,
особенно с Ини, которая что-то подозревает. Это поможет избежать неприятных
объяснений. Лучше всего, чтобы они думали, что мы никогда не встречались.

Они ушли. Кейт сидела как вкопанная. Что это было за понимание между ними?
Доктор Дантон и их бледная маленькая швея? Они знали друг друга,
и были причины, по которым это знакомство должно было оставаться в тайне. «Это
потребовало бы неприятных объяснений!» Что мог иметь в виду доктор Фрэнк?
Решение загадки, которая озадачила Ини, пришло к ней. Были ли они
когда-то любовниками? Неужели доктор Фрэнк всё-таки злодей?

Луна стояла в зените, голубое небо было усеяно звездами,
и громкий звон обеденного колокольчика донесся до нее даже с того места, где она сидела.
Она поспешно встала и поспешила в дом, вбежала в свою комнату, сбросила с себя
Она сняла шляпку и шаль, пригладила волосы и спустилась в
столовую в своём простом чёрном шёлковом платье. Она опоздала; все были там — её отец, Грейс, Роуз, Ини, сэр Рональд, преподобный Огастес

Клэр и доктор Дантон.

— Беглянка, — сказал её отец, — мы тебя потеряли. Где ты была?

- Любуешься звездами, папа. Внизу, под соснами, возле ворот, еще пять
минут назад.

Доктор Фрэнк быстро поднял взгляд и встретился с устремленными прямо на него фиалковыми глазами
.

"Я услышал вас, сэр", - говорил этот яркий взгляд. "Твой секрет больше не секрет
".

Доктор Дантон опустил взгляд в свою тарелку, и на его смуглом лице появился едва заметный румянец
. Он понял ее так же хорошо, как если бы она заговорила; но,
за исключением слабого и мимолетного румянца, это никогда не трогало его. За ужином он рассказывал им
истории о своих приключениях в бытность студентом-медиком в
Германии, и все смеялись, кроме Кейт. Она не могла смеяться;
смех остальных раздражал ее. Его слова, сказанные на улице, звенели
у нее в ушах; бледное, встревоженное лицо швеи стояло перед глазами
. Что-то в печальном, безрадостном лице девушки заинтересовало ее с самого начала.
во-первых. Имел ли доктор Дантон какое-то отношение к этому безнадежному
взгляду?

С этим новым интересом в голове Кейт на следующее утро послала за швеей в свою
комнату. Нужно было пришить кружево к новому платью. Юнис
обычно выполняла такие мелкие поручения своей госпожи, но в этот раз
это должна была сделать Агнес. Девушка села в богатое кресло у окна
и усердно склонилась над работой. Мисс Дантон, в свободном халате,
полулежа в большом резном кресле с подушками,
косо поглядывала на неё, притворяясь, что читает. Какая она стройная, миниатюрная
Какое же это было создание — неподвижно-бледное, ещё более бледное в контрасте с её
чёрными волосами и большими, печальными тёмными глазами. Она никогда не поднимала глаз — она
продолжала шить, шить, как любая машина, пока Кейт внезапно не заговорила:

"Агнес!"

Тёмные глаза вопросительно поднялись.

"Сколько тебе лет?"

"Двадцать два."

— Вы не похожи на неё. Ваши родители живы?

"Нет, они умерли много лет назад.

"У вас есть братья или сёстры?

"Нет, у меня их никогда не было.

"Но у вас есть другие родственники — дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры?

"Нет, мисс Дантон, я их никогда не видела.

"Какая же вы одинокая! Вы прожили в Монреале всю
свою жизнь?"

"О, нет! Я в Монреале всего несколько месяцев. Я родился и
вырос в Нью-Йорке".

- В Нью-Йорке! - удивленно повторила Кейт. Затем последовала пауза.
Когда доктор Дантон был в Нью-Йорке? Последние четыре года он
жил в Германии; из Германии он приехал прямо в Канаду, так сказала Грейс
ей сказали; тогда где же он познакомился с этой нью-йоркской девушкой?

- Зачем вы приехали в Монреаль? - спросила Кейт.

Уголки рта девушки нервно сжались, и что-то
, казалось, исчезло с ее лица - не румянец, потому что у нее его не было, - но оно
потемнело от чего-то, похожего на внезапную боль.

- У меня был друг, - поспешно сказала она, - друг, которого я потеряла; я слышала, что могу
найти этого ... этого друга в Монреале, и поэтому...

Ее голос затих, и она подняла дрожащую руку, чтобы прикрыть
лицо. Кейт подошла и ласково коснулась руки, лежащей на ее черном платье,
. Она забыла о своей гордости, как часто забывала о ней в своей женственности
жалость.

«Моя бедная маленькая Агнес! Ты нашла того друга?»

"Нет."

"Нет?" — повторила Кейт.

Она думала, что ответом будет «да» — она думала, что другом был
доктор Фрэнк. Агнес убрала руку от лица.

— Нет, — печально сказала она, — я не нашла его. Боюсь, я никогда больше не найду его
в этом мире.

Его! Это маленькое говорящее местоимение! Кейт инстинктивно поняла, что друг был
«им», ведь мужчины всегда были причиной женских страданий в этом низшем
мире.

"Значит, это был не доктор Дантон?"

Агнес подняла внезапно испуганное лицо, ее огромные глаза
расширились, бледные губы приоткрылись.

- Я случайно увидела вас вчера вечером, когда вы шли с ним по аллее, - поспешила объяснить Кейт
. "Я случайно услышал его замечание мимоходом; я
ничего не мог с собой поделать".

Агнес в испуге сложила руки и умоляюще посмотрела на Кейт.

"Вы ведь никому не расскажете об этом?" — жалобно спросила она. "О, пожалуйста,
не говорите об этом никому! Мне так жаль, что вы подслушали. О, мисс
Дантон, вы ведь никому не расскажете?"

"Конечно, нет," — ответила Кейт, поражённая её волнением. — Я просто
подумал, что он может быть тем другом, которого вы искали.

— О, нет, нет! Доктор Дантон был моим другом; я обязан ему больше, чем когда-либо смогу
отплатить. Он лучший, самый благородный и великодушный из людей. Он
был моим другом, когда у меня не было друзей в мире, когда, если бы не он, я бы
«Возможно, он умер. Но он не тот, кого я искала».

"Прошу прощения, — сказала Кейт, возвращаясь в кресло. — Я задала
слишком много вопросов."

"Нет, нет! Вы имеете право спрашивать меня, но я не могу сказать. Я не очень
стара, но моё сердце почти разбито."

Она бросила работу, закрыла лицо тонкими руками и разразилась
страстными рыданиями. Кейт мгновенно оказалась рядом с ней,
успокаивая ее, лаская, как будто она была ее сестрой.

- Прости, прости, - сказала она, - это я во всем виновата. Не плачь,
Агнес, я пойду, тебе будет лучше одной.

Она наклонилась и поцеловала ее. Агнес подняла глаза в благодарном удивлении, но
Мисс Дантон ушла. Она сбежала вниз по лестнице и остановилась, глядя в
окно гостиной на залитый солнцем зимний пейзаж.

Значит, доктор Фрэнк все-таки был героем, а не злодеем. Он не имел никакого
отношения к беде этой бледной маленькой девочки. Он был всего лишь ее лучшим другом
и хотел это скрыть.

"Обычно люди любят, чтобы о их добрых делах знали", - размышляла мисс Дантон.
"Они хотят, чтобы их правая рука видела все, что дает их левая.
Доктор Фрэнк немного лучше остального человечества? Я знаю, что он посещает
больной бедняк с Сент-Круа ни за что, и я знаю, что он очень приятный,
и джентльмен. Он что, это современное чудо, к тому же хороший человек?

Ее размышления были прерваны появлением Розы, выглядевшей очень
очаровательной в облегающем жакете и длинной черной юбке для верховой езды, "жокейской шляпе"
и с пером" на ее кудрявой голове, и размахивая хлыстом для верховой езды в
руке в перчатке.

— Я думала, ты ушла, Кейт, со своим маленьким шотландцем, — сказала она,
похлопав себя по гетрам. — Я видела, как он сел на лошадь и уехал почти час назад.

— Я была в своей комнате.

"Я бы хотела, чтобы доктор Фрэнк приехал", - сказала Роза. "Мне нравится, когда кто-то занимается со мной любовью,
когда я катаюсь верхом".

- Доктор Фрэнк не занимается с тобой любовью.

- А разве нет? Откуда ты знаешь?

"Моя пророческая душа говорит мне, и более того, никогда не скажет. Тем
лучше для доктора Фрэнка, поскольку вы не приняли бы его или его любовь, если бы
он предложил их.

- И откуда вы это знаете? Должна признаться, сначала я считала его педантом, и
если сейчас я начинаю находить его восхитительным, то, полагаю, это просто из-за силы
контраста с вашим чернобровым, смертельно скучным баронетом. Ты придешь?
Нет? Что ж, тогда прощай и _до свидания_.

Кейт смотрела, как она садится в седло и скачет по аллее, целуя ей руку, когда
она исчезала из виду.

"Моя милая Роуз, — подумала она, улыбаясь, — она всего лишь избалованный ребёнок;
нельзя злиться, пусть говорит, что хочет."

За воротами Роуз перешла с рыси на галоп. Она
хорошо управляла лошадью и быстро покинула деревню, а затем
поскакала по широкой, хорошо утоптанной просёлочной дороге, на которой
через равные промежутки виднелись причудливые французские фермы.

Внезапно Регина поскользнулась — дорога была покрыта льдом, —
попыталась восстановить равновесие, упала и сбросила бы с себя
у Райдер не было мужчины, который, неторопливо прогуливаясь, прыгнул вперед и подхватил
ее на руки.

Роза не пострадала и, высвободившись из рук незнакомца
рукава пальто, поднялась тоже. Герой момента сделал попытку
последовать ее примеру, издал стон, скорчил гримасу и остановился
.

"Ты ушибся?" Спросила Роуз.

"Я подвернул лодыжку на этом проклятом льду - боюсь, растянул ее
в борьбе с лошадью. Если я смогу ходить ... Но нет, мои
двигательные способности, как я обнаружил, в настоящее время остановлены. Итак,
тогда, мадемуазель, что же нам делать?

Он с большим достоинством уселся на поваленное дерево и, задавая вопрос,
спокойно посмотрел на неё снизу вверх.

Роуз взглянула на одно из самых красивых лиц, которые она когда-либо видела,
хотя сейчас оно было бледным от сильной боли.

"Мне так жаль, — сказала она с искренним беспокойством. — Вы не можете идти, и вам
нельзя оставаться здесь. Что нам делать — о! что нам делать?"

— Говорю тебе, — сказал молодой человек. — Видишь тот старый жёлтый фермерский дом,
который похож на церковь в китайском траурном убранстве?

"Да."

"Ну, это будет очень хлопотно."

"Хлопотно! — воскликнула Роуз. — Не говори о хлопотах. Ты хочешь, чтобы я ушла?
на ту ферму!"

- Если вы будете так добры. Я останавливался там прошлой ночью. Скажите старику
Жак - это владелец - прислал сюда что-то вроде ловушки
для меня - сани, если ничего другого.

"Я вернусь через десять минут", - воскликнула Роуз, вскакивая на Реджину с
поразительной быстротой и улетая.

Старый Жак - маленький сморщенный житель - был огорчен этой новостью и
немедленно побежал запрягать свою старую кобылу и сани. Мадам Жак
положила матрас на сани, и повозка тронулась.

- Кто этот джентльмен? - Небрежно спросила Роза, когда они ехали дальше.

Старый Жак не знал. Он останавливался там прошлой ночью и заплатил им,
но не назвал ни своего имени, ни дела.

Через несколько минут они оказались на месте трагедии. Незнакомец
поднял свои темные глаза и выглядел таким невыразимо красивым, что
Роза прониклась более глубоким состраданием, чем когда-либо.

"Боюсь, вы почти замерзли до смерти", - сказала она, легко спрыгивая
на землю. "Давайте попробуем, если мы не можем помочь вам забраться в
сани".

"Вы очень добры", - ответил незнакомец, смеясь и принимая приглашение. "В конце концов, это
стоит вывихнутой лодыжки".

Роуз и старый Жак посадили его на сани, хотя его губы
побелели от сдерживаемой боли.

"Я послал Жана Батиста за доктором Пилюлем, — сказал старый Жак, запрягая кобылу.
"С месье будет — как вы это называете — всё в порядке, когда приедет доктор
Пилюль."

— Могу я спросить — но, возможно, это слишком большая просьба? — сказал незнакомец,
посмотрев на Роуз.

"Что такое?"

"Не вернётесь ли вы с нами и не узнаете ли, считает ли доктор Пилюль, что моя
жизнь в опасности?"

Роуз рассмеялась.

"Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умирал от растяжения лодыжки. _Несмотря на это_, я
верну, если пожелаешь, раз уж ты получил это от моего имени.

Конь Розы мирно трусил рядом с санями к двери фермерского дома.
Всю дорогу раненый герой лежал, глядя на грациозную девушку с
розово-красными щеками и каштановыми кудрями, и думал, возможно, если бы он был
любой ценитель фотографий поймет, какую хорошенькую картинку она сделала.

Роуз помогла ему войти в гостиную
отеля, которая на самом деле была очень убогой гостиной. Перед большим камином
стоял кожаный диван, на который и положили раненого
джентльмена.

Доктор Пилюль ещё не прибыл, и старый Жак стоял в ожидании
дальнейших распоряжений.

"Жак, принеси стул. Вот так, поставь его сюда, рядом со мной. Теперь можешь идти.
"Мадемуазель, окажете ли вы мне честь и сядете?

Роуз села очень близко — опасно близко — к обладателю этих глаз.

"Могу я спросить имя молодой леди, которой мне посчастливилось
помогать".

"Меня зовут Розина - Роза Дантон".

- Дантон, - медленно повторил молодой человек. - Дантон, я знаю это имя.
Здесь есть место под названием Дантон-Холл - прекрасное старое место, как они
говорят мне, - принадлежащее некоему капитану Дантону.

- Я вторая дочь капитана Дантона.

- В таком случае, мисс Дантон, я очень рад познакомиться с вами.

Он серьезно протянул руку. Роза пожала ему руку, смеясь и краснея.

- Я очень рада пожать вашу, мистер... - Она все еще смеялась и смотрела
на него.

- Рейнкорт, - представился джентльмен.

«Мистер Рейнкурт, я бы хотела, чтобы вы не растянули при этом лодыжку».

«Я не жалею об этом. Но вы ведь в долгу передо мной, не так ли?»

«Конечно».

«Тогда я хочу вернуть вам то, что вы мне должны. Я хочу, чтобы вы приходили
и навещали меня каждый день, пока я не поправлюсь».

Роуз густо покраснела.

"О, я не знаю. Ты слишком требователен!"

"Ни капельки. Я никогда в жизни не полечу спасать другую девицу, попавшую в беду,
если ты этого не сделаешь.

- Но каждый день! Одного раза в неделю будет достаточно".

"Если вы оскорбляете меня, приходя раз в неделю, я буду отдавать приказы, чтобы не допустить
вы. Обещаю, Мисс Дантон; вот идет доктор Pillule".

- Тогда я обещаю. Ну вот, я никогда не давал тебе разрешения целовать мне руку.

Она поспешно встала и стояла, глядя в окно, пока
Врач занимался растяжением связок.

Прошло почти полчаса. Лодыжка была должным образом промыта и перевязана, затем
старый Жак и Доктор ушли, а она подошла и посмотрела
смеясь, сверху вниз на больного, в ее кокетливо-дерзких
глазах плясали огоньки.

- Итак, мсье Рейнкур, когда, по словам мсье ле-Мейден, вы умрете?

- Когда вы подумаете покинуть меня, мадемуазель.

"Тогда немедленно позови своих друзей, потому что я не только думаю об этом, но и собираюсь
сделать это".

"О, не так скоро".

- Уже половина третьего, месье, - она достала часы. - Они подумают,
Я заблудилась дома. Я должна идти!

- Что ж, пожмите друг другу руки, прежде чем уйдете.

— Мне кажется, вы очень любите пожимать руки, мистер Рейнкурт.
— сказала Роуз, довольно охотно протягивая ему свою руку.

"И вы действительно должны уйти?"

"Я действительно должен."

"Но вы придёте завтра?" — всё ещё держа её за руку.

"Возможно, если мне нечем будет заняться."

"Вы не можете найти ничего лучше, чем навещать больных, и о да! окажи мне
ещё одну услугу. — сказала Роуз, протягивая ему свою руку. Принеси мне несколько книг, чтобы я мог почитать и скоротать унылые часы
твоего отсутствия.

— Хорошо, а теперь отпусти меня.

Он разжал её пухлую маленькую ручку, и Роуз натянула перчатки.

— Прощайте, мистер Рейнкурт, — сказала она, направляясь к двери.

— До свидания, мисс Дантон, до завтрашнего утра.

Роуз в восторге возвращалась домой. В одно мгновение мир изменился. Сент-Круа
превратился в рай, а свежий воздух был сладок, как «пряные бризы Цейлона».
Как говорит Элис Кэри, «что для неё был наш мир с его
бурями и непогодой», с этим бледным лицом, этими глазами, полными
счастья, этим чарующим голосом, преследовавшим её всю дорогу. Это была любовь с первого
взгляда с мисс Дантон второй. Что за девичью фантазию она испытывала
к Жюлю Ла Туш, к доктору Фрэнку, к дюжине других, по сравнению с
этим.

Джо, мальчик-конюх, увел Реджину, и Роза вошла в дом.
Пересекая холл, она встретила Ини, поднимавшуюся по лестнице.

"Ну-ну!" — сказала Ини, — "и где же ты была весь день, скажи на милость?"

"Каталась верхом."

"Где?"

"О, везде! Не беспокойся!"

"Ты знаешь, что мы уже пообедали?"

- Мне все равно ... Я не хочу завтракать.

Она пробежала мимо сестры и заперлась в своей комнате. Ини уставилась на нее.
За все время общения с сестрой она никогда не замечала, чтобы та была
равнодушна к еде и питью. Впервые в жизни Розы
любовь лишила ее аппетита.

Весь тот день она просидела взаперти в своей комнате, мечтая только о
восемнадцатилетняя, страстно влюблённая, мечтает. Когда стемнело, зажглись лампы,
и прозвенел звонок к ужину, она спустилась в столовую,
впервые не заботясь о том, хорошо ли она одета или нет.

"Какая разница?" подумала она, глядя в зеркало; "он
здесь не для того, чтобы смотреть на меня."

Доктор Фрэнк и преподобный Огастес Клэр заглянули после ужина,
но Роуз едва удостоила их взглядом. Она грациозно откинулась на
диван, полуприкрыв глаза, слушая, как Кейт играет одну из «Песен без слов»
Бетховена, и видя перед собой не длинную, освещённую лампами гостиную, а
со всей этой элегантной роскошью, или друзьями вокруг нее, но пустая
лучшая комната старого желтого фермерского дома и одинокий и больной мужчина, лежащий
перед пылающим камином. Доктор Дантон сел рядом с ней и заговорил с
ней; но Роза отвечала наугад и была так поглощена, молчалива и
озабочена, что озадачивала всех. Отец попросил ее спеть. Роза
попросила извинения - она не могла петь сегодня вечером. Кейт посмотрела на нее с
удивлением.

- Что с тобой, Роза? - спросила она. - Ты больна? В чем
дело?"

"Ничего, - ответила Роза, - просто мне не хочется говорить".

И если ей не хотелось этого, никто не мог заставить ее заговорить. Она легла спать
рано - чтобы еще раз пережить в мечтах события того дня и подумать
о блаженном завтрашнем дне.

На следующее утро, через час после завтрака, Ини встретила ее выходящей из дома, одетую
для прогулки верхом, с маленьким бархатным ридикюлем, до отказа набитым, перекинутым через
руку.

- Что у тебя в сумке? - спросила Ини. - твой ужин? Ты идёшь
на пикник?

Роуз рассмеялась при мысли о январском пикнике и убежала,
не ответив. Через час быстрой скачки она добралась до фермерского дома, и старый
Жак вышел, кланяясь и ухмыляясь, чтобы позаботиться о её лошади.

"Месье был в гостиной — не угодно ли мадемуазель пройти прямо в
гостиную? Доктор Пилюль был там и осмотрел лодыжку месье.
С месье всё было в порядке, только он ещё не мог встать."

Роза нашла мсье полусонным у камина, и он выглядел таким же красивым
как всегда во сне. При ее появлении он вскочил, протягивая обе
руки.

"Ну же, Энджи!_ Я думал, ты никогда не придешь. Я впадал в
отчаяние".

"Впасть в отчаяние означает заснуть, я полагаю. Не позволяй мне
нарушать твои сны".

«Сейчас я пребываю в более блаженном сне, чем любой из тех, что я могла бы увидеть во сне. Вот
и место. О, не садись так далеко. Это книги? Как я могу
поблагодарить тебя?

"Ты никогда не сможешь, так что даже не пытайся. Вот Теннисон — конечно, тебе нравится
Теннисон; вот Шелли — вот два новых очаровательных романа. Ты
читаешь романы?"

"Я прочту все, что ты мне принесешь. Кстати, это очень утомительно
читать лежа; ты не почитаешь мне?"

"Я не умею читать. Я имею в виду, что я не умею читать вслух.

"Позволь мне самой судить об этом. Дай-ка подумать - прочти "Мод".

Роуз начала и старалась изо всех сил, пока не устала. Мистер
Рейнкорт все это время наблюдал за ней, пока она сидела рядом с ним.

И вскоре они перешли к восхитительной беседе о поэзии и
романтике; и Роза, достав часы, с ужасом обнаружила, что было
два часа дня.

"Я должна идти!" - воскликнула она, вскакивая. "Что они подумают обо мне?"
"Что со мной стало?"

«Но вы придете завтра?» — умолял мистер Рейнкурт.

«Я не знаю — вы не заслуживаете этого, удерживая меня здесь до этого часа.
Может быть, я и приду — прощайте».

Говоря это, Роуз в глубине души знала, что не сможет уйти, даже если попытается.
На следующее утро она была там, и на следующее, и на следующее, и на следующее.
Далее. Затем наступила неделя дикой снежной погоды, когда дороги были
забиты, выйти на улицу было невозможно, и ей пришлось остаться дома
. Роза отчаянно страдала от сдержанности и стала такой раздражительной
что разговаривать с ней было довольно рискованно. Все ее прежнее приподнятое настроение испарилось
. Ее непрерывный поток разговоров внезапно оборвался. Она бродила по
дому бесцельно, бездумно, вяло, устало вздыхая и
глядя на летящий снег и безнадёжное небо. Неделя такой погоды, и
январь подходил к концу, прежде чем наступила перемена к лучшему. Роуз была
впадает в зелено-желтую меланхолию и приводит в замешательство всех
домашних необъяснимой переменой в ней. С первыми проблесками
хорошей погоды она тронулась в путь. Возобновились ее долгие утренние прогулки верхом;
улыбки и розы вернулись на ее лицо, и Роза снова стала самой собой.

Ей потребовалось очень много времени, чтобы поправиться после вывихнутой лодыжки. Прошло три недели
с того январского дня, когда Регина поскользнулась на льду,
а мистер Рейнкурт всё ещё был прикован к постели; по крайней мере, когда Роуз
была там, он перестал называть её мисс Дантон и стал называть Роуз.
поздно; но когда она ушла, было действительно удивительно, как хорошо он мог
ходить, причем без помощи палки. Старый Жак понимающе ухмыльнулся.
чтение стихов и долгие-долгие беседы продолжались каждый день, и сердце Роуз
было безнадежно и навсегда покинуто. Больше она ничего не знала о мистере
Рейнкорта, чем то, что он был мистером Рейнкортом; впрочем, ей вряд ли хотелось
знать. Она была влюблена и вела себя как идиотка; ей хватало сегодняшнего дня, а о завтрашнем
она могла позаботиться сама.

"Роз, _ch;rie_," — сказал ей однажды мистер Рейнкурт, — "ты оправдываешь
свой пол; ты свободна от порока любопытства. Ты не задаёшь вопросов,
и, кроме моего имени, вы ничего обо мне не знаете.

- Ну, мистер Рейнкорт, чья это вина?

"Ты хочешь знать?"

Роза посмотрела на него, затем отвела взгляд. Почему-то в последнее время она стала странно
застенчивой.

"Если хочешь, расскажи мне".

"Моя скромная маленькая Роза! Да, я расскажу тебе. Я должен скоро уехать отсюда;
Растяжение связок на лодыжке не будет длиться вечно, сделаем все возможное.

Она посмотрела на него с внезапной тревогой, ее яркий румянец поблек. Он
взял ее маленькую ручку, и ее пальцы непроизвольно сомкнулись с
его пальцами.

- Уезжаю! - повторила она. "Уезжаю!"

Он слегка улыбнулся. Его мужское тщеславие было удовлетворено тем, что
неудержимое признание в любви к нему.

"Не от тебя, моя дорогая маленькая Роза. Завтра ты узнаешь все - куда я
направляюсь и кто я такой.

- Кто ты! Вы не мистер Рейнкорт?"

"Конечно!" - полушутя. "Но это довольно скудная информация, не так ли
не так ли? «Ты можешь подождать до завтра?»

Его улыбка и то, как он держал её за руку, успокоили её.

"О да, — сказала она, глубоко вздохнув, — я могу подождать!"

В тот день — Роуз вспоминала это позже — он долго держал её за руки на
прощание.

"Ты уйдёшь! Ты всегда куда-то спешишь, — сказал он.

— Поторопитесь! — эхом отозвалась Роуз. — Я здесь уже три часа. Мне давно пора
уходить. Не задерживайте меня; до свидания!

"До свидания, моя Роуз, моя дорогая маленькая медсестра! До свидания, пока мы не встретимся снова."




Глава VII.

ПОЧТИ. ЛЕЙТЕНАНТ РЕГИНАЛЬД СТЭНФОРД.


Той ночью сон Розы Дантон был необычно тревожным. Мистер
Рейнкорт преследовал ее наяву, мистер Рейнкорт преследовал ее во сне. Что
принесет ей богатое событиями завтрашнее утро? Скажет ли он ей, что любит ее? Сделает ли
предложение стать его женой? Заботился ли он о ней, или он ничего не значил для нее
В конце концов?

Никакие мысли о Жюле Ла Туш не потревожили ее, когда она задремала
в сладостные воспоминания о прошлом и восторженные мечты о будущем.
Ни одна мысль о данном ею обещании, ни одно угрызение совести из-за собственной лжи
не тревожили её чистую совесть. Что ей было до Жюля Латуша?
Что он значил по сравнению с этим великолепным мистером Рейнкуром? Она думала о
нём — когда вообще думала о нём — с сердитым нетерпением, и она сняла
его кольцо с пальца и швырнула его через всю комнату.

«Какой же я была дурой, — подумала она, — когда мечтала выйти замуж за этого глупого
парня! Слава богу, я никому не рассказывала об этом, кроме Грейс».

Роуз сгорала от нетерпения и предвкушения, когда наступило утро.
Она села завтракать, попыталась есть, пить и разговаривать как обычно,
и ни в чем не преуспела. Как только с едой было покончено, она, не в силах ждать,
оделась и заказала себе лошадь. Доктор Фрэнк прогуливался по
авеню, покуривая сигару под холодным февральским солнцем, когда она отъезжала.

- Уехали так рано, инспектор Вернон, и без сопровождения? Могу я...

- Нет, - резко ответила Роза, - вам нельзя. Доброе утро!

Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед, когда она галопом скрылась из виду.

"Что это?" подумал он. "Что в ней изменилось за последнее время? Она уже не та
та же девушка, какой была две недели назад. Интересно, она влюбилась? Нет
вероятно, я должен думать; и все же..."

Он ушел, обдумывая вопрос, к дому, в то время как Роза
быстро сокращала расстояние между собой и своим возлюбленным. Старый
Когда она подъехала, Жак перегнулся через калитку и снял шляпу
с канадской вежливостью по отношению к молодой леди.

- Мистер Рейнкорт дома, мистер Жак? - спросила Роза, собираясь спешиться.

Жак приподнял брови в вежливом удивлении.

"Значит, мадемуазель не знает?"

"Не знает чего?"

"Что месье ушёл?"

"Ушёл?"

"Да, мадемуазель, полчаса назад. Ушёл навсегда."

— Но он вернётся? — слабым голосом спросила Роуз, и ей показалось, что её сердце внезапно
перестало биться.

Старый Жак покачал головой.

"Нет, матушка. Месье заплатил мне как королю, пожал нам с
Марго руки и ушёл навсегда.

Повисла мёртвая тишина. Роуз схватилась за поводья и почувствовала, как
земля уходит у неё из-под ног, а лицо бледнеет и холодеет.

«Он не оставил мне никаких вестей?»

Она едва могла выговорить эти слова, настолько велико было потрясение и ужас.
В глазах старого Жака мелькнуло что-то похожее на смех.

«Нет, мадемуазель, он никогда не говорил о вас. Он только заплатил нам и сказал…»
попрощался и ушел".

Роза перевернула Регина медленно повернул голову в обалдевшем виде пути, и с
поводья свободно на шее, пусть она возьмет ее дорога домой. Тупое чувство
отчаяния было всем, что она сознавала. Она не могла думать, она не могла
рассуждать, весь ее разум был погружен в пустой ужас. Он ушел. Она
не могла выйти за рамки этого - он ушел.

Мальчик, который пришёл увести её лошадь, уставился на её изменившееся лицо;
слуга, открывший дверь, тоже выпучил глаза при виде неё. Она
не обращала на них внимания; ей хотелось побыть одной.
она могла понять, и направилась прямо к маленькой нише, открывающейся из
нижнего конца длинного вестибюля. Арка и занавеска из
янтарного шелка отделяли ее от гостиной, частью которой она была
ниша. Диван, заваленный пуховыми подушками, заманчиво стоял под
окном. Бедная Роза бросилась на эти подушки, чтобы побороть
свое отчаяние.

Пока она лежала там в безмолвной ярости, она услышала, как открылась дверь гостиной
. Кто-то вошёл.

"Что мне сказать, сэр?" — спросил слуга.

"Просто скажите, что друг хочет видеть мисс Дантон," — был ответ.

Этот голос! Роза вскочила с дивана, ее глаза были дикими, губы приоткрыты.
Ее рука дрожала, когда она отодвинула занавеску и выглянула наружу. Там был джентльмен
, но он сидел к ней спиной, и его фигура была видна лишь
частично. Сердце Розы учащенно забилось,
но она сдержалась и ждала. Через десять минут послышался
шорох платья; в комнату вошла Кейт. Джентльмен встал, раздался
крик «Реджинальд!», и затем Кейт оказалась в объятиях незнакомца.
Теперь Роуз могла видеть его лицо; не нужно было присматриваться, чтобы узнать мистера
Рейнкурта.

Занавеска выпала из рук Розы, она стояла неподвижно, переводя дыхание
прерывисто. Она увидела все это как при электрическом свете - мистер Рейнкорт
был нареченным мужем Кейт, Реджинальдом Стэнфордом. Он знал ее с
первого дня. с самого начала он хладнокровно и систематически обманывал ее.
Он знал, что она любит его - он должен был это знать - и продолжал дурачить ее
доведя себя до предела. Возможно, они с Кейт посмеются над этим
ещё до конца дня. Роуз сжала кулаки, и её глаза вспыхнули
при этой мысли. К ней вернулся румянец, к ней вернулся свет.
ее глаза; гнев на мгновение погасил каждую искру любви. В конце концов, в ней было что-то от
отваги старого Дантона. Больше никакого отчаяния, никакого лежания на диванных
подушках в беспомощном горе.

"Как он посмел это сделать ... как он посмел?" - подумала она. "зная, что я Кейт
сестра. Я ненавижу его! о, я ненавижу его!"

И тут Роуз не выдержала и, поняв, что вот-вот начнётся истерика, убежала
в свою комнату и мстительно рыдала там два часа.

Наконец она встала, угрюмая и собранная. Она приняла решение. Она
покажет мистеру Рейнкурту (мистеру Рейнкурту, конечно же!) как сильно он ей дорог.
Он должен был увидеть то ледяное безразличие, с которым она могла относиться к нему;
он должен был увидеть, что её нельзя безнаказанно обманывать.

Роуз умывала своё раскрасневшееся и заплаканное лицо, пока не исчезли все следы
истерики, позвала Агнес Дарлинг, чтобы та завила ей волосы и одела её
в новое голубое платье, в котором она выглядела прекрасно. Затем, с румянцем, похожим на
лихорадочный румянец на щеках, с лихорадочным огнем в глазах, она спустилась вниз
по лестнице. В холле она встретила Ини.

"О, Роуз! Я как раз поднималась в твою комнату. Тебя зовет Кейт".

"Правда? Зачем?"

"Пришел мистер Стэнфорд. Он с ней в гостиной; и Роза,
он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз презрительно тряхнула кудрями и спустилась в
гостиную. _A la princesse_ она вошла и увидела покойного месье
Рейнкурта, сидящего у окна, а рядом с ним — Кейт, с таким счастливым
лицом! Она встала при появлении сестры, и на её лице появилась
улыбка бесконечного удовлетворения.

- Реджинальд, это моя сестра Роза. Роза, мистер Стэнфорд.

Роза отвесила самый грациозный поклон, который когда-либо видели, без малейшего
признака узнавания на ее лице. Она едва взглянула на мистера Стэнфорда - она
боялась слишком доверять себе - она боялась встретиться с этими
притягательные темные глаза. Если он и удивился ее хладнокровию, она этого не
заметила. Она пронеслась мимо так же величественно, как и сама Кейт, и заняла отдаленное
место.

На лице Кейт отразилось удивление. В последнее время Роза была для нее загадкой;
сейчас она была еще большей загадкой, чем когда-либо. Роза держалась с достоинством,
это было очевидно; а Роза не часто стояла на этом пьедестале. Она
не разговаривала или отвечала только односложно. Ее ответы мистеру Стэнфорду
были подчеркнуто холодными и краткими. Она сидела, выглядя очень хорошенькой в своем голубом
ледяном платье; и ярких кудрях, ее пальцы лениво играли с челкой и
безделушки и недоступная, как великая герцогиня.

Мистер Стэнфорд не пытался приблизиться к ней. Он сидел и разговаривал со своей
невестой о старых временах, старых друзьях и местах и, казалось,
забыл, что в мире есть кто-то ещё. Роуз слушала, и сердце её
наполнялось гневной горечью. Она молчала, за исключением тех случаев,
когда Кейт осторожно обращалась к ней, и ей хотелось мстительно вскочить и сказать этому красивому,
вероломному англичанину всё, что она о нём думает, прямо сейчас.

Близился час обеда, и её отец, который отсутствовал, вернулся.
с сэром Рональдом Китом и доктором Дантоном. Они все поднимались наверх;
но Кейт, с радостным румянцем на лице, выглянула из гостиной
дверь.

"Входи, папа", - сказала она. "Входи, сэр Рональд; здесь мой старый друг
".

Она приветливо улыбнулась молодому Врачу, который тоже вошел.
Реджинальд Стэнфорд встал. Капитан Дантон с радостным возгласом «Привет!»
схватил его за руки.

"Реджинальд, мой дорогой мальчик, я рад, более чем рад тебя видеть.
Добро пожаловать в Канаду, сэр Рональд; это больше, чем мы ожидали.

"Я был удивлен, увидев вас здесь, сэр Рональд", - сказал молодой офицер,
сердечно пожимая руку баронета. "Очень рад снова встретиться с вами".

Сэр Рональд, с темным румянцем на лице, молча чопорно поклонился
и отошел.

Доктор Фрэнк был представлен, поклонился и отступил к дивану Розы.

Капризная женственность! Роуз в то утро решительно отвернулась от него;
Роуз в полдень приветствовала его самой лучезарной улыбкой. Никогда, пожалуй,
за всю его жизнь ни одна юная леди не слушала его с таким
лестным вниманием, с таким неподдельным интересом. Никогда её ясные глаза
и розовые губы дарили ему такие взгляды и улыбки. Она ловила его слова;
у нее не было глаз и ушей ни для кого другого, и меньше всего для в высшей степени
красивого джентльмена, который был женихом ее сестры и который разговаривал с ней
отец; в то время как сэр Рональд хмуро склонился над книгой.

На звон колокольчика к обеду пришли Грейс и Ини, и все были
вскоре все расселись вокруг гостеприимного стола капитана.

Лейтенант Реджинальд Стэнфорд старался быть очаровательным и был
очарователен. В его красивом лице, в его
яркой улыбке и взгляде, в его приятном голосе, в его остроумных высказываниях было утончённое очарование.
истории и неисчерпаемый запас анекдотов и подражаний. То он был в
Ирландии, то во Франции, то в Шотландии, то в Йоркшире; и плохой
английский, и _патуа_, и акцент всех этих мест были воспроизведены в точности.
С таким лицом, таким голосом, таким талантом к подражанию лейтенант
Стэнфорд, будь он в другой сфере деятельности, мог бы сколотить состояние на
сцене. Его обаяние было непреодолимым. Грейс почувствовала это, Ини
почувствовала это, все почувствовали это, кроме сэра Рональда Кейта. Он сидел, как Мраморный
Гость, не очарованный, не очаровывающий, чёрный и неулыбчивый.

И Роуз тоже — что случилось с Роуз? Она, такая живая, когда
рассказывают хорошие истории, такая холодная, величественная и
незаинтересованная сейчас. Она пожала плечами с ямочками, когда за столом
поднялся шум; она открыла свои довольно маленькие карие глаза и уставилась на них,
словно удивляясь, над чем они смеются. Она даже не соизволила
взглянуть на него, виновника торжества; и, по правде говоря, настолько перестаралась
со своей стороны, что возбудила подозрения этого проницательного молодого человека, доктора
Дантон. Нет следствия без причины. Что стало причиной того, что Роуз
ледяное безразличие? Он посмотрел на нее, потом на Стэнфорда, потом снова на нее,
и приготовился наблюдать.

"Она встречала его раньше, - подумал проницательный доктор, - но где, если он
только что приехал из Англии? Я, пожалуй, спрошу его".

Прошло некоторое время, прежде чем в разговоре наступила пауза. В
первой вступила доктор Фрэнк.

— Как вы добрались, мистер Стэнфорд? — спросил он.

"На «Гисперии», из Саутгемптона в Нью-Йорк.

"Давно? — спросила Кейт, косвенно помогая ему. — Неделю назад?

"Нет, — сказал лейтенант Стэнфорд, хладнокровно нарезая свой холодный окорок. — Почти
пять.

Все уставились на него. Кейт выглядела ошеломлённой.

— Невозможно! — воскликнула она. — Пять недель с тех пор, как вы приземлились в Нью-Йорке?
Конечно, нет.

— Совершенно верно, уверяю вас. Путь был таким...

Он замолчал и посмотрел на Роуз, которая пролила бокал вина, пытаясь
поднять его странно дрожащей рукой. Ее глаза были опущены,
Щеки пылали, во всем ее поведении чувствовалось явное и необъяснимое смущение.

"Четыре недели назад я добралась до Канады. Я не писал тебе, Кейт, что я
приеду. Я хотел сделать тебе сюрприз. Я остановился в
Бельплен - вы знаете городок Бельплен, в тридцати милях отсюда - чтобы
повидать собрата-офицера, которого я знал в Виндзоре. Путешествуя из Бельплена
в затруднительном положении я остановился, полузамерзший, у старого фермерского дома в шести
милях отсюда. На следующее утро, продолжая свое пешее путешествие, я столкнулся с
небольшой неприятностью".

Он сделал вызывающую паузу, чтобы на досуге наполнить бокал шерри, и
Доктор Дантон, наблюдавший за Розой из-под ресниц, увидел, как краска появляется
и тут же исчезает с ее предательского лица.

«Я поскользнулся на льду, — продолжил мистер Стэнфорд. — Я не привык к
вашим ужасным канадским дорогам, помните, и сильно растянул лодыжку. Я
Меня пришлось везти обратно на ферму на санях — вызвали врача,
и три недели я был там пленником. Я мог бы, без сомнения,
послать вам весточку и доставить вам немало хлопот, приехав сюда,
но мне это не понравилось; я не хотел превращать Дантон-Холл в
больницу и ковылять по жизни, поэтому я решил, что
худой мир лучше доброй ссоры, и остался там, где был.

Послышался общий ропот сочувствия со стороны всех, кроме сэра Рональда и Розы.
Сэр Рональд сидел, как мрачная статуя из гранита; а Роза, все еще трепещущая
, не смела поднять глаз.

"Вам, должно быть, было очень одиноко", - сказал доктор Дантон.

"Нет. Конечно, я сожалел, что не попал сюда; но в остальном это не было
неприятно. Видите ли, они так хорошо заботились обо мне, и в моем распоряжении была
небольшая библиотека для избранных; так что, в целом, за свою жизнь я побывал в
гораздо более неприятных условиях ".

Доктор Фрэнк больше ничего не сказал. Он добился своего и был
удовлетворен.

"Это совершенно ясно", - подумал он. "Благодаря какому-то фокусу-покусу мисс Роуз
познакомилась с ним за эти три недели и помогла медленно пройти времени
. Он не сказал ей, что был любовником ее сестры, поэтому
Нынешняя холодность. Долгие утренние прогулки теперь объяснимы. Я
задумываюсь, — он посмотрел на милую Роуз, — задумываюсь, не закончится ли
всё этим?

Казалось, что так и будет. Доктор Дантон, каждый день приезжавший в Холл
и всегда внимательно наблюдавший, не замечал никаких признаков потепления со стороны Роуз
и никаких попыток угодить со стороны мистера Стэнфорда. Он обращался с
ней так же, как с Ини и Грейс, вежливо, добродушно, но ничего
больше. Он был беззаветно предан своей прекрасной нареченной, а Кейт...Что
словами можно описать бесконечное счастье на ее лице! Все, чего не хватало
было найдено средство сделать ее красоту совершенной. Она стала такой нежной, такой милой,
такой терпеливой со всеми; она сама была настолько благословенна, что могла
позволить себе опускаться до слабостей менее удачливых смертных. Это
неописуемая перемена, сияние ее глаз, жизнерадостность
походка, прекрасный румянец, который становился все гуще и гас, улыбки, которые появлялись так часто
теперь быстро - все говорило о том, как сильно она любила Реджинальда Стэнфорда.

Была ли она взаимна, эта всепоглощающая преданность? Он был очень предан; он
находился рядом с ней, когда она пела; он всегда искал её, когда входил в комнату,
он сопровождал ее во всех случаях; но... было ли это возвращено? Казалось,
Доктор Фрэнк спокойно наблюдал, что чего-то
не хватает - чего-то слишком неопределенного, чтобы это можно было описать, но чего-то не хватает. Кейт не
сама скучала по этому, и это могло быть всего лишь фантазией. Возможно, дело было в том, что она
была выше его, со своими искренними мыслями и чувствами
в ее сердце, которое он никогда не мог понять. Он был очень красив, очень
блестящ, но за красотой и блеском внешней оболочки
скрывались поверхностность, эгоизм и фальшь.

Он ходил взад и вперёд по аллее, думая об этом и
курил сигару, однажды вечером, примерно через неделю после прибытия
Стэнфорд. Февральские сумерки нежно опускались на заснеженную землю, темные,
ободранные деревья и мрачный старый особняк. Мягкий вечер, безветренный и
по-весеннему, с полной луной, круглой и красной. Его походка открывала вид на
большой замерзший пруд с рыбой, где происходила оживленная сцена.
Кейт, Роуз и Ини, пристегнутые к конькам, кружились в воде,
а за ними наблюдали капитан и лейтенант Стэнфорд.

Роуз была лучшей фигуристкой на пруду и выглядела очаровательно в своей
Подпоясанное платье, малиновая юбка, изящные сапожки и кокетливая шляпка с
пером. Она кружилась в головокружительном вихре впереди всех остальных,
презирая их. Стэнфорд очень хорошо катался для англичанина и
помогал Кейт, которая не очень хорошо умела кататься. Капитан
Дантон держал Ини за руку, и весёлый смех компании наполнял
тихий воздух. Грейс стояла на краю пруда, наблюдая за ними, и
сопротивлялась уговорам капитана выйти на лед и позволить ему научить
ее кататься на коньках. Ее брат присоединился к ней, внезапно подойдя вместе с Тайгером
рядом с ним.

- Неплохая картина, - сказал Доктор, доставая свою неизменную
сигару. - Прелестные женщины, храбрые мужчины, лунный свет и приятный ветерок. Ты же не
занимаешься подобными вещами, мама? Нет, я полагаю, что нет. Наш
кстати, симпатичный англичанин хорошо катается. Что ты о нем думаешь
Грейс?"

- Я разделяю ваше мнение, что он симпатичный молодой англичанин.

- И ничего больше?

- Что старшая мисс Дантон безнадежно и беспомощно влюблена в
него, и что это довольно печально. Роза подошла бы ему больше.

- Ах, ты, как всегда, проницательна, Грейс. Кто знает, кроме достопочтенного. Реджинальд думает
тоже. Где сегодня наш смуглый шотландец?

"Сэр Рональд? Уехал в Монреаль".

"Он возвращается?"

"Я не знаю. Очень вероятно. Если бы это было убийство мистера Стэнфорда, он бы
вернулся с удовольствием".

- Значит, он немного ревнует?

- Совсем немного. Вас зовет капитан. Идите.

Они подошли. Капитан Дантон резко обернулся и остановился, увидев
их.

"Послушай, Фрэнк, - сказал он, - я начинаю от этого уставать. Возьми мои коньки и
давай посмотрим, на что ты способен на льду".

Доктор Фрэнк надел коньки и отправился в путь.

Роза, проносясь мимо, бросила на него быстрый взгляд назад.

— Поймай меня, доктор Дантон! — закричала она. — Поймай меня, если сможешь!

— Честная игра без поблажек! — воскликнул Стэнфорд, разворачиваясь. — Давай,
Дантон, я тоже попробую.

Ини и Кейт остановились, чтобы посмотреть.

Группа на берегу была поглощена погоней. Доктор Дантон был
из них двоих конькобежец был лучше, но быстроногая Роза опередила обоих.

"Десять к одному на доктора!" - взволнованно воскликнул капитан. "Реджинальда нет
нигде!"

"Не спорю, - сказала Грейс, - но ни один из них не поймает Роуз, если та захочет".

Трио кружило и кружило над прудом с рыбками, Поднимаясь все выше и выше.
Доктор опережал лейтенанта. Погоня становилась захватывающей.
Не было никакой возможности догнать Роуз, следуя за ней. Дантон попробовал другую
стратегию. Когда она легко развернулась, он резко повернулся,
преградил ей путь и поймал её на отскоке в свои объятия.

"Боже мой!" — воскликнул капитан, радуясь, — "она у него. Реджинальд, мой мальчик,
ты проиграл."

— Я же говорил тебе, что у тебя нет шансов, Стэнфорд, — сказал доктор.

— Что я получу за свои старания, мисс Роуз?

— Наклонись, и ты увидишь.

Он наклонил голову. В награду он получил звонкую пощёчину, и Роуз
прочь, пролетая над сверкающим льдом и вне пределов досягаемости.

- Побежден, Реджинальд, - сказала Кейт, когда он приблизился. - К стыду своему, сэр.

"Побежденный, но не побежденный, - ответил ее возлюбленный. - Стэнфорд никогда не
сдается. Роза еще будет моим призом".

Роза обогнула пруд и проходила мимо. Он посмотрел на неё, когда
говорил, но она лишь сверкнула глазами и скривила губы,
улетая прочь. Кейт заметила это и задумчиво посмотрела ей вслед, озадаченная.

"Реджинальд, — сказала она, когда они все, закончив кататься,
возвращались домой, — что ты сделал с Роуз?"

Реджинальд Стэнфорд приподнял свои тёмные брови.

"Сделал с ней! Что, по-вашему, я с ней сделал?"

"Ничего, но почему же тогда она так вас не любит?"

"Неужели я настолько плох, что вызвал неприязнь вашей милой сестры?"

"Разве вы не видите? Она вас избегает. Она не заговорит с тобой, не споет для тебя
, не возьмет тебя за руку и не присоединится к нам, когда мы выйдем куда-нибудь. Я никогда раньше не видел, чтобы она обращалась с
каким-либо джентльменом с такой подчеркнутой холодностью.

- Невероятно, - сказал мистер Стэнфорд с глубочайшей серьезностью. - Я
самый невезучий человек в мире. Что мне сделать, чтобы преодолеть отвращение твоей прекрасной
сестры?

"Возможно, ты недостаточно уделяешь ей внимания. Роза знает, что она очень
хорошенькая, и ревниво требовательна в своих требованиях восхищения и
преданности. Сэр Рональд смертельно оскорбил ее в первый же вечер своего приезда,
своей бесчувственностью. Она так и не простила его и никогда не простит. Посвящай
больше себя ей и меньше мне, и, возможно, Роза согласится
позволить тебе греться в лучах ее улыбки".

Он посмотрел на нее с каким-то странным взглядом. Она улыбалась, но в шутку
слишком. Она так сильно любила свою сестру и ее возлюбленного, что чувствовала себя
неуютно, пока они не стали друзьями; а ее сердце было слишком велико и
верный до малейшей искры ревности. Он поднёс руку, на которой
было его кольцо, к губам.

"Твои желания — мой закон. Я сделаю всё возможное, чтобы угодить Роуз с
этого вечера."

В тот вечер Стэнфорд впервые сел рядом с Роуз и
сделал всё возможное, чтобы быть приятным. Кейт одобрительно улыбнулась со своего места за
пианино, а доктор Дантон, сидевший по другую сторону от Роуз, всё слышал и видел,
но не совсем понимал. Но Роуз всё ещё была оскорблена и отказалась
уступить. Трудно было противиться этому убедительному голосу, но она это сделала. Она
она решительно ожесточилась при мысли о том, как он обманул
ее - того, кто вскоре должен был стать мужем ее сестры. Роза резко встала,
извинилась и вышла из комнаты.

В тот вечер, когда семья расходилась по своим комнатам, Реджинальд
задержался, чтобы поговорить с Кейт.

"Как видите, я потерпел неудачу", - сказал он.

— Роуз — загадка, — раздражённо сказала Кейт. — Она ведёт себя совсем по-новому.
Но ты же знаешь, — лучезарно улыбаясь, — Стэнфорды никогда не сдаются.

— Верно. Это обескураживает, но я попробую ещё раз. Спокойной ночи, дорогая,
и всего наилучшего, и приятных снов — со мной.

Он поднялся в свою спальню с лампой в руке. В камине пылал огонь;
и, усевшись перед ней, без пальто, в тапочках, засунув руки в
карманы, он уставился на нее, нахмурив брови и тихонько насвистывая.
Полчаса он сидел неподвижно, как статуя. Потом встал, нашел свой
письменный прибор и сел писать письмо. Он напевал что-то,
окуная перо в чернила.

«Привяжи море к безмятежному сну,
привяжи его аромат к лилии,
привяжи осину, чтобы она никогда не дрожала,
а затем привяжи любовь, чтобы она длилась вечно!»

* * * * *

"Дантон-Холл, 26 февраля 18-го ...

"Мой дорогой Лодердейл, я думаю, что обещал, когда уезжал
Виндзор, пишу, чтобы рассказать тебе, как я справлялся в этом ужасном арктическом
регионе. Прошло почти два месяца с тех пор, как я покинул Виндзор, и моя
совесть (не смейся - я обнаружил, что у меня есть
совесть) вызывает у меня различные приступы, когда я думаю о тебе. Мне не хочется
спать сегодня ночью. Я полностью погрузился в свою тему, так что вот она.

«Во-первых, мисс Дантон в порядке и так же ангельски хороша,
как и всегда. Во-вторых, Дантон-Холл восхитителен и хранит
больше ангелов, чем один. В-третьих, здесь Рональд Кит, и
наполовину обезумевший от ревности. Самый сильный северный ветер, который когда-либо дул
с тех пор, как я приехал в Канаду, и вполовину не такой морозный, как он. Увы, бедный
Йорик! Он тоже отличный парень и сражался как лев в
Русских окопах; но там были Сэмпсон, и Дэвид, и Соломон,
а Марк Антоний - вы знаете, что любовь сделала с ними всеми без исключения.

«Кейт отказала ему год назад в Англии — я узнал об этом случайно,
конечно, не от неё, — и всё же он здесь. Это
старая история о мотыльке и свече, и иногда я смеюсь, а
иногда мне жаль его. У него тоже восемь тысяч в год;
а Кейты, я слышал, известные люди в Шотландии. Разве я не
всегда пытался внушить тебе, что лучше родиться
красивым, чем богатым? Я не стою и полутора тысяч шиллингов в
в год, а в июне (Д.В.) прекрасная Кейт Дэнтон станет моей женой.
Откажитесь от своей ереси и верьте в будущее.

«Ангел № 2 — я же говорил вам, что их больше одного — с карими глазами
глаза, розовые щёчки, каштановые кудри и милейшие привычки. Она
не красива, не величественна, не играет и не поёт,
выводя из себя, и всё же... и всё же... Лодердейл, ты
всегда говорил мне, что моя несравненная невеста в тысячу раз лучше
меня. Я никогда тебе не верил. Теперь верю. Иногда она
возвышается надо мной. Я не притворяюсь, что понимаю её,
и — не говорите об этом в Гате — я немного благоговею перед ней. Я никогда
не разговаривал с её милостивым величеством, которую благослови Господь
долгое сохранение; но, если бы это было так, я думаю, я чувствовал бы себя так же, как сейчас
иногда разговаривая с Кейт. Она само совершенство, а я... ну, я такой
нет, и она меня очень любит. Разобьет ли ей сердце, как вы
думаете, если она не станет миссис Реджинальд Стэнфорд? Июнь - это
время, но есть много промахов. Я знаю, каким будет твой ответ
- "Она разобьет себе сердце, если сделает это!"Это скверное дело,
старина, но такова судьба, или, скажем так, мы так скажем, а карие глаза и
каштановые кудри очень, очень соблазнительны.

«Если я не ошибаюсь, вы были высокого мнения о капитане Дантоне».
верно. Кстати, сколько лет капитану? Я спрашиваю, потому что здесь есть
экономка, дальняя родственница, член семьи,
очень тихая, рассудительная, похожая на леди, двадцати шести лет, которая может быть
Однажды миссис капитан Дантон. Имейте в виду, я не могу сказать наверняка, но у меня
есть подозрения. Он не мог бы сделать лучше. У Грейс — так её
зовут — есть брат, доктор, очень хороший парень и такой милый.
Иногда я ловлю его на том, что он смотрит на меня очень странно,
и, кажется, я понимаю почему.

«Ты ведь не ожидаешь, что я приеду раньше июня, не так ли? Тем не менее, не падай в обморок
если я вернусь на наш "правильный маленький, тесный островок" до этого.
Тем временем, напиши и дай мне знать, как мир относится к тебе; и,
хотя я знаю, что это не по твоей части, я должен попросить тебя вознести
молитву за твоего несчастного друга

"Реджинальд Стэнфорд".




ГЛАВА VIII.

СНОВА ПРИЗРАК.


Роуз Дантон стояла, прислонившись к низкому старомодному камину
в своей спальне, и угрюмо смотрела на огонь. Те, кто влюбился в хорошенькую Роуз,
должны были видеть её в таком угрюмом настроении,
если хотели окончательно разочароваться. Как раз сейчас, когда она
мрачно глядя в огонь, она размышляла, как
Достопочтенный Реджинальд Стэнфорд будет чувствовать себя в день своей свадьбы, или если он
что бы они почувствовали, если бы нашли ее (Роуз) в белом,
плавающей в пруду с рыбками, утонувшей! Пруд с рыбой был достаточно большим, и
Роуз угрюмо вспомнила, что где-то читала, что, когда прекрасная женщина впадает в безумие
и слишком поздно понимает, что мужчины предают, единственный способ скрыть это
безумие от всех глаз, заставить своего возлюбленного раскаяться, вырвать его
сердце из груди — это умереть!

Часы внизу пробили одиннадцать. Роуз слышала, как они расходятся по комнатам.
их спальни. Она слышала, и затаила дыхание, прислушиваясь, мистера
Стэнфорд, проходя мимо ее двери, насвистывал мелодию Кейт. Кейт, конечно
конечно! Он был счастлив и умел свистеть, а она была несчастна и
не могла. Если бы она не выплакалась досуха, как выжатая губка, она, должно быть,
снова впала бы в истерику; но поскольку она не могла, с
протяжно вздохнув, она решила лечь спать.

Итак, Роза легла спать, но не для того, чтобы уснуть. Она металась с боку на бок,
возбужденная и нетерпеливая; чем больше она пыталась заснуть, тем больше
не могла. Это был совершенно новый опыт для бедняжки Розы, она не привыкла к
«Слезы по ночам вместо сна». Зимний лунный свет ярко освещал
её комнату сквозь раздвинутые занавески, и, возможно, это помогало ей
не спать. Когда часы пробили двенадцать, она в отчаянии вскочила,
накинула на себя шаль и в ночной рубашке села у окна, чтобы
полюбоваться небесными телами.

Послушайте! Что это за шум?

В доме было тихо, как в склепе; все разошлись по своим комнатам и, вероятно,
спали. В мёртвой тишине Роза услышала, как открылась дверь — зелёная бархатная
дверь комнаты Синей Бороды. Её комната находилась совсем рядом с этой зелёной дверью;
этот звук нельзя было ни с чем спутать. Она снова затаила дыхание,
чтобы прислушаться. В глубокой тишине шаги эхом разносились по
коридору без ковра и проходили мимо её двери. Неужели Огден поднимается наверх? Нет!
Шаги остановились у следующей двери — комнаты Кейт — и раздался лёгкий
стук. Роуз, сгорая от любопытства, на цыпочках подошла к своей двери и приложила
ухо к замочной скважине. Дверь Кейт открылась; послышался
шепот; слушательница не могла разобрать слов, но голос, который
обращался к Кейт, был не голосом Огдена. Пять минут, десять, затем
дверь захлопнулась, шаги снова раздались у ее двери и вниз по лестнице.

Кто это был? Не Огден, не ее отец; может быть ... может быть, мистер
Ричардс собственной персоной.

Роуз всплеснула руками и застыла в замешательстве. Ее собственные проблемы так
занимали ее мысли в последнее время, что она почти забыла о мистере Ричардсе;
но теперь ее прежнее любопытство вернулось в полную силу.

«Если он ушёл, — подумала Роуз, — что мне мешает осмотреть
его комнаты? Я бы всё отдала, чтобы увидеть их!»

Она постояла с минуту в нерешительности.

Затем импульсивно схватила халат, прикрыла им свою светлую голову
накинув шаль, она тихо открыла дверь и выглянула наружу.

Все было тихо и безлюдно. Ночная лампа тускло горела в другом конце
длинного, холодного коридора, но не освещала то место, где она стояла.

Зеленая бархатная дверь была заманчиво приоткрыта; ни души не было
видно, ни звука не доносилось. Сердце Роуз бешено колотилось; таинственная
тишина ночи, призрачное мерцание лунного света,
загадочность и романтика её приключения заставляли её трепетать, но она
не колебалась. Её ноги в тапочках легко ступали по коридору; она была
рядом с зелёной дверью. Затем последовала ещё одна пауза — мгновение
затаённого дыхания, но мёртвая тишина полуночи не нарушалась.
Она на цыпочках прошла по короткому коридору и заглянула в комнату. В
кабинете никого не было; на столе, заваленном книгами,
бумагами и письменными принадлежностями, горела лампа. Роза с удивлением оглядела
стены, уставленные книгами. Мистер Ричардс мог бы скоротать скучные часы, если бы это были
все романы, подумала она.

Комната за ней не была освещена, если не считать луны, ярко светившей сквозь
раздвинутые шторы. Роза тоже осмотрела ее: это была спальня мистера Ричарда,
но в ту ночь на кровати никто не спал. Все было аккуратно и
элегантно; никаких признаков того, что обитатель комнаты был инвалидом. Одного быстрого,
всеобъемлющего взгляда девушке было достаточно; затем она повернулась,
чтобы поспешить обратно в свою комнату, и оказалась лицом к лицу с Огденом.

Камердинер стоял в дверях и смотрел на нее, на его лице было
привычное спокойное и почтительное выражение. Но Роуз отпрянула и
побледнела, как будто увидела привидение.

"Уже очень поздно, мисс Роуз," спокойно сказал Огден. "Думаю, вам лучше
не оставаться здесь дольше."

Роуз умоляюще сложила руки.

"О, Огден! Не говори папе! Пожалуйста, не говори папе!"

"Мне очень жаль, мисс Роуз, но это будет стоить мне
места. Я должен!"

Он отошёл в сторону, чтобы пропустить её. Роза, при всей своей легкомысленности, была слишком
горда, чтобы умолять слугу, и молча вышла.

Ни минутой раньше. Когда она открыла дверь, кто-то поднялся наверх;
кто-то высокий и худощавый, закутанный в длинный плащ.

Он прошел через обитую сукном дверь, прежде чем она успела разглядеть его лицо,
закрыл ее за собой и ушел.

Роуз заперла дверь, сама не зная почему, и села на
прикроватную тумбочку, чтобы подумать. Кто был этот мистер Ричардс, который притворялся инвалидом,
а на самом деле не был им? Почему он был заперт здесь, где его никто не мог
видеть, и почему всё это было тайной? Роуз вспомнила «Джейн Эйр» и мистера
Жена Рочестера, но мистер Ричардс не мог быть сумасшедшим, иначе они бы никогда не
доверили ему гулять одному ночью. Что бы еще сказал ей отец
завтра? Она слегка дрогнула при этой мысли; она никогда в жизни не видела своего
снисходительный отец выходил из себя. Он взял на себя большую часть
неприятная неожиданность с невозмутимым добродушием, но как бы
он это воспринял?

"Мне бы не хотелось обидеть папу," с тревогой подумала Роуз. "Он очень
добр ко мне и делает всё, о чём я его прошу. Я очень надеюсь, что он не рассердится.
Я почти жалею, что ушла!"

В ту ночь она не могла уснуть. Когда наступило утро, она почти
боялась спуститься к завтраку и встретиться лицом к лицу с отцом; но когда прозвенел звонок
и она все-таки спустилась, отца там не было.

Вошел Огден, извинившись перед своим хозяином - капитан Дантон был очень занят,
и позавтракает в своем кабинете. Новости испортили утро Розы.
аппетит; она сидела, кроша булочку на тарелку, и чувствовала, что
Огден рассказал ему, и что это стало причиной его отсутствия.

Когда они встали из-за стола, Огден снова вошёл, серьёзно поклонился Роуз
и сообщил ей, что её ждут в кабинете.

Кейт удивлённо посмотрела на сестру и с удивлением заметила, как
меняется её лицо. Но Роза, не говоря ни слова, последовала за камердинером, ее сердце
билось быстрее, чем прошлой ночью.

Когда она вошла, капитан Дантон расхаживал взад-вперед по своему кабинету с
самым суровым выражением лица, которое она когда-либо у него видела. Молча он указал на
Он сел, продолжая идти; его дочь села, побледнев, но в остальном
не дрогнув.

"Роуз!" — сказал он, останавливаясь перед ней, — "что привело тебя в комнаты мистера Ричардса
прошлой ночью?"

"Любопытство, папа," — охотно ответила Роуз, но втайне дрожа.

"Ты знаешь, что поступила очень подло? Ты знаешь, что играла в
шпионку?"

Краска бросилась в лицо Розы, и она опустила голову.

"Ты знал, что тебе запрещено входить туда; ты знал, что лезешь не в свое дело
; ты знал, что поступаешь неправильно, и
это вызвало бы мое неудовольствие; и все же, несмотря на все это, вы намеренно
прокрался в его комнату, как шпион, как вор, чтобы все выяснить самому.
Роуз Дантон, мне стыдно за тебя!"

Роуз разрыдалась. Ее отец был очень зол и глубоко оскорблен;
а Роза действительно очень любила своего снисходительного отца.

"О, папа! Я не хотела... я никогда не думала... О, пожалуйста, папа, прости
меня!

Капитан Дантон возобновил свою ходьбу взад-вперёд, и его гнев смягчился при виде её страданий.


— Это случилось впервые? — спросил он, снова останавливаясь.
— По правде говоря, Роуз, я могу простить всё, кроме лжи.

— Да, папа.

— Ты никогда раньше там не была?

— Нет, никогда!

Он снова зашагал по комнате и снова остановился перед ней.

"Почему ты ушла прошлой ночью?"

"Я не могла уснуть, папа. Я была чем-то встревожена и
сидела у окна. Я слышала, как открылась дверь в комнату мистера Ричардса, и кто-то
вышел и постучал в комнату Кейт. Кейт открыла, и я слышала, как они
разговаривали."

Её отец перебил её.

"Ты слышала, что они говорили?" — резко спросил он.

"Нет, папа, только звуки их голосов. Это был не твой голос и не
голос Огдена, поэтому я решила, что это, должно быть, сам мистер Ричардс. Я слышала, как он спускался
по лестнице, а потом выглянула. Его дверь была открыта, и я... я..."

"Вошел внутрь!"

— Да, папа, — очень смиренно ответила она.

— Вы видели мистера Ричардса?

— Я видела, как кто-то высокий и худощавый поднялся по лестнице и вошёл, но я не
видела его лица.

— И это всё?

— Да, папа.

Он снова начал расхаживать взад-вперёд с очень серьёзным, но
не таким суровым выражением лица. Роза искоса наблюдала за ним, нервничая и испытывая неловкость.

- Дочь моя, - сказал он наконец, - ты поступила очень неправильно и огорчила меня
я не могу выразить словами. Это серьезный вопрос - намного серьезнее, чем вы себе представляете
. Вы, вероятно, обнаружили, что помимо
болезни мистер Ричардс вынужден оставаться в своих комнатах по другим причинам.

- Да, папа.

"Мистер Ричардс не инвалид - по крайней мере, не сейчас, - хотя он был болен
когда он приехал сюда. Но причины, по которым он остается пленником в этом
доме, настолько серьезны, что я не осмеливаюсь доверить их вам. Вот что я
скажу - от этого зависит его жизнь.

- Папа! - Испуганно воскликнула Роза.

- От этого зависит его жизнь, - повторил капитан Дантон. «Только трое в этом
доме знают его секрет — я, Огден и ваша сестра Кейт. Огдену и
Кейт я могу безоговорочно доверять; могу ли я быть уверен в вас так же сильно?»

"Да, папа," — очень тихо.

"Мистер Ричардс," — продолжил капитан Дантон с лёгкой дрожью в голосе,
"это самый близкий друг, который у меня есть на этой земле. Это разобьет
мое сердце, Роуз, если с ним случится беда. Теперь ты понимаешь, почему я так стремлюсь
сохранить его тайну; почему я так глубоко переживал твой опрометчивый поступок прошлой
ночью?

- Прости меня, папа! - всхлипнула Роза. - Прости, я не знала. О, пожалуйста,
папа!

Он наклонился и поцеловал её.

"Моя безрассудная малышка! Одному Богу известно, как легко я тебя прощаю,
только пообещай мне, что не проронишь ни слова об этом."

"Обещаю, папа."

"Спасибо, моя дорогая. А теперь можешь идти, мне нужно кое-что написать. Иди.
и прокатиться, чтобы подбодрить тебя после всех этих унылых разговоров, и вернуть
твои розы до ленча.

Он снова поцеловал ее и придержал дверь открытой, чтобы она могла выйти. Роза,
сбросив с души огромную тяжесть, пошла по коридору и встретила Ини
бегущую наверх.

- Послушай, Роза, - воскликнула ее сестра, - разве ты не хочешь пойти на бал?
Что ж, в гостиной есть приглашения для мисс Дантон.

«Бал, Ини? Где?»

«У Понсонби, в следующий четверг вечером. Сэр Рональд, доктор Фрэнк, папа,
и мистер Стэнфорд — все приглашены».

Восторг поднялся на новости прогнал все воспоминания о неприятной сцене
только за. Бал был вершиной земного блаженства Розы, а бал у
Понсонби действительно что-то значил. Через десять минут каждая ее мысль
была поглощена главным вопросом: "Что мне надеть?"

"Сегодня среда", - подумала Роза. "Четверг один, пятница два, суббота
три, понедельник четыре, вторник пять, среда шесть, четверг семь. Куча
времени, чтобы сшить мой новый шелк. Я сейчас же пойду и поговорю с Агнес.

Она направилась в швейную в поисках маленькой швеи.
Дверь была приоткрыта; она толкнула её и замерла в изумлении, увидев то, что
открылось её глазам.

Швейная мастерская находилась на первом этаже, и единственное окно
было примерно в полутора метрах от пола. У этого открытого окна сидела швея,
лениво положив работу на колени и нервно теребя пальцы.
Прислонившись к окну снаружи,
положив руку на подоконник, стоял доктор Дантон и говорил так, словно знал
Агнес Дарлинг всю свою жизнь.

Шум от входа Роуз, каким бы тихим он ни был, достиг его чуткого слуха.
поднял глаза и хладнокровно встретил ее удивленный взгляд.

- Не позволяйте мне вторгаться! - сказала Роза, входя, когда обнаружила, что ее обнаружили
. - Я не ожидал увидеть здесь доктора Дантона.

"Весьма вероятно", - невозмутимо ответил Доктор. "Это старая привычка
моя появлялась в неожиданных местах. Кроме того, что мне оставалось делать? Грейс
на кухне была невидимкой, мисс Кейт отправилась кататься верхом с мистером
Стэнфордом, мисс Роуз таинственным образом заперлась с папой. Мисс Ини,
практикующуюся в «Пражской битве», нельзя было отвлекать. В своём
отчаянии я пришла сюда, где мисс Дарлинг любезно разрешила мне
остаться и изучить искусство кройки и шитья".

Он произнес свою речь, намеренно долго, что Роза не может видеть Мисс
Запутанное лицо избранника. Но Роза видела это и верила в ту часть,
историю джентльмена, в какую хотела.

"И теперь, когда вы это обнаружили, - сказала Роза, - я осмелюсь сказать, что мы будем
отправлять вас на все случаи жизни в этот refugium peccatorum. Ты
идешь? Не дай мне отпугнуть тебя.

"Ты не пойдешь, но я хочу выкурить сигару под тамараками. У тебя нет с собой
такой вещи, как спичка, не так ли? Неважно; У меня она есть
у меня самого.

Он зашагал прочь. Роза подозрительно посмотрела на все еще растерянное лицо
девушки-шитья.

- Откуда вы знаете доктора Дантона? - Спросила я. - резко спросила она.

- Я... он... я имею в виду, окно было открыто, и он проходил мимо, и остановился, чтобы
поговорить, - запинаясь, еще более смущенно пробормотала Агнес.

- Осмелюсь предположить, - сказала Роза, - но он бы не остановился, если бы не
знал вас раньше, не так ли?

"Я ... видела его однажды случайно раньше ... Я его не знаю..."

Она остановилась и жалобно посмотрела на Роуз. Она была маленьким ребенком
, очень нервным и, очевидно, боялась новых вопросов.

— Что ж, — резко сказала Роуз, — если ты не хочешь говорить, конечно, тебе
не нужно. Он ведь никогда не был твоим любовником, не так ли?

"О, нет! нет! нет!"

"Тогда я не понимаю, из-за чего ты так смущаешься. Над чем ты
работаешь?

«Пиджак мисс Ини.»

"Тогда пиджак мисс Ини должен подождать, потому что я хочу, чтобы мой новый шёлковый костюм был готов к
вечеру в четверг. Поднимайся в мою комнату и сразу приступай к работе."

Агнес послушно встала. Роуз повела её наверх, мысленно возвращаясь к
сцене в швейной мастерской, которую она прервала своим приходом.

— Послушайте, мисс Дарлинг, — выпалила она, — вы, должно быть, знали доктора
Дантон раньше. Теперь тебе не нужно отрицать это. Само твое лицо доказывает, что ты
виновен. Скажи правду и пристыди... Разве вы не знали его до того, как
вы приехали в Дантон-Холл?"

К этому времени они были в комнате Роз. К великому удивлению этой
любознательной молодой леди, Агнес Дарлинг опустилась на кушетку, закрыла
лицо руками и разрыдалась.

— Боже мой! — воскликнула вторая мисс Дантон, как только удивление
позволило ей заговорить. — Что с тобой, дорогая? О чём ты
плачешь? Что сделал тебе доктор Дантон?

— Ничего! Ничего! — воскликнула встревоженная маленькая швея. — О, ничего!
Дело не в этом! Я очень глупа и слаба, но, пожалуйста, не обращайте на меня
внимания и не спрашивайте меня об этом. Я ничего не могу с собой поделать, и я очень, очень
несчастна.

- Ну, - сказала Роуз после паузы, - перестань плакать. Я не знала, что ты
отнесешься к этому так серьезно, иначе я не стала бы тебя просить. Вот
платье, и я хочу, чтобы ты приложила к нему немало усилий, Агнес. Сними
с меня мерку.

Роуз больше ничего не сказала портнихе на столь явно
тревожную тему, но в тот вечер она взялась за самого доктора Фрэнка. Она
Она сидела за пианино, которое Кейт освободила для игры в шахматы с мистером
Стэнфордом, а брат Грейс преданно переворачивал для нее ноты. Роуз
резко подняла на него взгляд, ее пальцы продолжали отбивать бодрую
мазурку.

"Доктор Дантон, что вы делали с Агнес Дарлинг?"

"Я! Делал! Я не понимаю!

"Конечно, не понимаете. Где вы с ней познакомились?"

"Кто сказал, что я с ней познакомился?"

"Я. И не надо врать, это меня не убедит, а вы только
совершите грех ни за что. Это было в Монреале?"

"Право, мисс Роуз..."

— «Так сойдёт. Она не расскажет, она только плачет. Ты не расскажешь, ты только
признайся. Мне все равно. Рано или поздно я узнаю.

"Она плакала?"

"Я должен так думать. По моему
мнению, людям нравится создавать тайны в этом доме. Там, где есть секретность, что-то не так. Этим утром
ты не в первый раз разговариваешь с Агнес Дарлинг.

- Может быть, и нет, - ответил доктор Дантон с очень серьезным лицом. - Но, бедное
дитя! какое я имею право рассказывать о тех испытаниях, которые она перенесла? Ей
очень не повезло, и однажды у меня была возможность подружиться с ней
. Это все, что я знаю о ней или могу рассказать ".

В лице доктора Фрэнка было что-то такое, что, несмотря на заверения Розы,
запретило ей задавать больше никаких вопросов.

"Но я не успокоюсь, пока не узнаю", - подумала юная леди. "Я
добрался до мистера Ричардса и доберусь до тебя, так же уверен, как в том, что меня зовут Роуз".

В дни, предшествовавшие балу, Роуз была слишком поглощена своими
приготовлениями и предвкушением победы, чтобы думать об
Агнес Дарлинг и её секретах. Эта большая и скрытая от всех проблема в её
жизни — её неудачный роман — тоже беспокоила её. Мистер Стэнфорд,
Выполняя своё обещание, данное Кейт, он вёл себя с её сестрой
с вызывающей настойчивостью, которая не поддавалась никаким
угрозам и чуть не сводила Роуз с ума. Он садился рядом с ней,
всегда в присутствии Кейт, и часами разговаривал с ней, а она
могла только слушать и внутренне бунтовать. Никогда, даже когда она злилась больше всего,
она не любила его так сильно. Та сила очарования, то обаяние лица,
голоса, улыбки, которые покорили её непостоянное сердце в первый раз,
когда она его увидела, с каждым днём очаровывали её всё больше и больше.
день. Было очень тяжело сидеть там, угрюмой и молчаливой, и отводить глаза
но отвага Дантона сослужила ей хорошую службу, и память о
его предательство по отношению к ней подстегивало ее.

"Это бесполезно, Кейт, - сказал он своей возлюбленной. - Нашей прелестной Розе
нечего будет мне сказать. Я больше чем наполовину уверена, что она влюблена в
этого очень умного доктора Фрэнка.

«Доктор Фрэнк? О нет, он недостаточно красив для Роуз».

«Однако он очень приятный молодой человек. Вы уверены, что он не
захватил Роуз в плен?»

«Совершенно уверена. С ним очень приятно флиртовать, но не более того. Роуз ни о чём не заботится».
для него, но я не уверена, что она ему безразлична. Роза очень
хорошенькая.

"Очень, - улыбнулся мистер Стэнфорд, - и знает это. Интересно, потанцует ли она со мной
в ночь бала?"

Наступила ночь бала, яркая, морозная и спокойная. В большом, вместительном
старомодном семейном экипаже находились Роза, Ини, сэр Рональд и доктор
Дантон, в то время как мистер Стэнфорд подвозил Кейт на легком катере. Чета
Понсонби, которые были очень возвышенными людьми, не пригласили
Грейс; и капитан Дантон в последний момент объявил о своем намерении
также остаться дома.

- Мне очень удобно там, где я нахожусь, - сказал капитан, развалившись в
кресле перед пылающим камином. - И никаких хлопот с одеванием и
выйти на улицу в эту холодную ночь - это больше, чем стоит бал. Передай мои
извинения, моя дорогая; скажи им, что у меня внезапный приступ подагры, если хочешь
, или что-нибудь еще, что придет в голову.

— Но, папа, — возразила Кейт, очень удивлённая, потому что хозяин
Дантон-Холла был очень общительным человеком, — я бы так хотела, чтобы ты
пришёл, а Понсонби будут так разочарованы.

— Они переживут это, моя дорогая, не волнуйся. Я предпочитаю оставаться дома с
Грейс и отец Фрэнсис, которые скоро заглянут. Ну вот, Кейт, моя
дорогая, не трать время на уговоры. Реджинальд, уведи ее.

Мистер Стэнфорд, с едва заметной тенью понимающей улыбки на лице,
взял Кейт за руку и повел ее вниз по лестнице.

"Карие глаза и безмятежное лицо вашей скромной экономки обладают более сильным
очарованием для моего тестя, чем что-либо в четырех стенах дома
Понсонби. Интересно, что бы сказала Кейт, если бы я рассказал ей?

Как обычно, две дочери капитана Дантона были красавицами зала.
Кейт была величественна, как всегда, и так же далека от всего остального
мужественная, за одним исключением, как луна; Роуз, в изменчивом шёлке,
то голубом, то розовом, который краснел, когда она шла, с венком из плюща в блестящих волосах,
привлекала всеобщее внимание, куда бы она ни пошла. Доктор Фрэнк имел
честь пригласить её на первый танец. После этого её окружили все
самые привлекательные молодые люди в зале. Роза, с румянцем на округлых
щеках и блеском в глазах, который придавало возбуждение, танцевала
и флиртовала, и смеялась, и пела, и украдкой наблюдала за всем
в то время как единственный мужчина из присутствующих был ей хоть на йоту небезразличен. Это в высшей степени
красивый молодой офицер, мистер Стэнфорд, посвятив себя, как это было связано долгом
, своей величественной невесте, через некоторое время уволил ее с
полковник в эполетах из Монреаля, и он был любезен с Хелен
Понсонби, и Эмили Ховард, и множество других хорошеньких девушек. Роуз наблюдала за
внутренне он злился и ревновал, а внешне улыбался и сиял. Их
пальцы соприкоснулись в одной и той же позе, но Роуз так и не удостоила его взглядом.
Её надушенные юбки задели его, когда она пролетела мимо в редове, но она
даже не подняла глаз.

"Он увидит, как мало мне до него дела," подумала ревнивая Роза. "Полагаю, он
думает, что я умираю за него, но он узнает, как сильно он
ошибается".

С этой мыслью она села, пока ее партнер ходил за
мороженым. Впервые за этот вечер она осталась на минуту одна.
Мистер Стэнфорд, лениво прислонившийся к колонне, воспользовался этим и
оказался рядом с ней прежде, чем она успела опомниться. Её щёки вспыхнули, и
сердце невольно забилось быстрее, когда он сел рядом с ней.

"Весь вечер меня так явно игнорировали, что я почти боюсь
приблизиться к вам, — сказал он. — Будет ли государственной изменой, если я приглашу вас на вальс?


Увы, героическим решениям Роуз не суждено было сбыться! Как она могла устоять перед убедительным
голосом и улыбкой этого мужчины? Как она могла устоять перед удовольствием
танцевать с ним вальс? Она молча поклонилась, по-прежнему не поднимая глаз, и
лейтенант Стэнфорд, слегка улыбнувшись, взял её за руку. Её
бывший партнёр принёс мороженое, но Роуз получила кое-что получше,
чем мороженое, и не хотела его. Музыка немецкого вальса
наполнила гармонией длинный бальный зал; его рука скользнула по её талии,
её рука была в его руке, восковой пол ушёл из-под её ног,
и Роуз уплыла в райские кущи.

Вальс экстаза закончился, и они оказались в полумраке, в освещённой лишь наполовину
оранжерее. Вокруг них цвели тропические цветы, наполняя тёплый
воздух ароматом; звучала чарующая музыка. Холодная белая зимняя луна
заливала внешний мир своим морозным сиянием, и Роуз чувствовала, что
волшебная страна — не миф, а сказки — не выдумка. Они были одни в
оранжерее; как они туда попали, она так и не узнала; как она оказалась там
цепляясь за его руку, забыв о прошлом, настоящем и будущем, она никогда
не могла понять.

- Роза, - произнес этот самый музыкальный из голосов, - когда же ты научишься забывать
и простишь? Смотри, вот тебе мирная жертва!

В петлице у него была белая камелия — цветок, который полчаса
назад был главным украшением букета Кейт. Он вынул его и
вплел длинный стебель в её пышные локоны.

"Надень его, — сказал он, — и я буду знать, что ты меня простила. Носи это ради меня
ради тебя, Роуз.

Позади них послышалось шуршание женского платья и низкие тона
говорившего мужского голоса. Роза отшатнулась от него, чувствуя себя виноватой
кровь бросилась ей в лицо при виде своей старшей сестры на руках у доктора
Рука Дантона.

Ясные глаза Кейт устремились на раскрасневшееся, растерянное лицо сестры, на
восковую камелию, её подарок возлюбленному, а затем обратились на мистера
Стэнфорда. Этот в высшей степени невозмутимый молодой англичанин был холоден, как
морозная зимняя ночь.

- Я бы подумал, что вы двое могли бы выбрать для прогулки какую-нибудь другую квартиру в
доме и не приходить сюда, - сказал он,
приближаясь. "Мисс Роуз и я наслаждались первым т; те;-т;те, что мы
ели с момента моего приезда. Но поскольку ты здесь, Кейт, и, как я полагаю, мы здесь
чтобы танцевать немецкий вместе...

- И ты уступаешь мисс Роуз мне? - спросил доктор Фрэнк.

«Другого выхода нет. Позаботься о ней как следует, и прощай».

Он вывел Кейт из оранжереи. Доктор Фрэнк предложил руку
Роуз, которая всё ещё виновато стояла в стороне.

"И, кажется, ты обещала посвятить меня в тайны
немецкого языка. Ну что, я тебе нужен?"

Последнее было сказано вошедшему слуге, который выглядел так, будто ему есть что сказать.


"Да, сэр, если вы доктор Дантон."

"Я доктор Дантон. В чём дело?"

"Это слуга из Холла, сэр. С наилучшими пожеланиями от капитана Дантона, и
не могли бы вы немедленно отправиться туда?"

Роуз тихонько вскрикнула и схватила свою спутницу за руку.

— О, доктор Фрэнк, неужели папа заболел?

— Нет, мисс, — почтительно ответил мужчина, — это не ваш отец; это
молодая женщина, которая шьёт, Томас говорит… — он замялся.

— Ну, — сказал доктор Фрэнк, — что говорит Томас?

— Томас говорит, сэр, что она видела привидение!

"Что?"

"Привидение, сэр, так говорит Томас", - ответил мужчина с усмешкой.
"и у нее начались обмороки, не могли бы вы немедленно вернуться", - говорит он
. Сани у дверей.

- Скажи ему, что я буду там немедленно.

Он повернулся к Розе, улыбаясь ее безучастному лицу.

«Что мне с вами делать, мадемуазель? Кому мне вас отдать? Я
я должен попрощаться с миссис Понсонби и удалиться.

Роза схватила его за руку и крепко сжала, не сводя изумленных глаз с
его лица.

- Видела привидение! - тупо повторила она. - Это уже дважды! Доктор Фрэнк,
В Дантон-Холле водятся привидения?"

«Да, одержимая злым духом в облике Роуз Дантон,
ничего хуже».

"Но это уже во второй раз. Сначала была старая Марджери, а теперь Агнес
Дарлинг. В этом должно быть что-то!

"Конечно, есть — слишком живое воображение. Мисс Дарлинг увидела
высокое дерево, покрытое снегом, колышущееся в лунном свете, и ушла в
обмороки. А теперь, моя дорогая мисс, не держите меня больше в плену, потому что
как это ни тяжело, я действительно должен вас покинуть.

Роза отпустила его руку.

"Да, уходи немедленно. Не обращай на меня внимания; я отправляюсь на поиски Кейт".

Потребовалось некоторое время, чтобы найти Кейт. Когда ее нашли, она танцевала с
офицером в красной форме, и Розе пришлось подождать, пока танец закончится.

Она сразу же направилась к своей сестре. Мисс Дантон повернулась к
с ослепительной улыбкой, которая погасла при первом взгляде.

- Какая ты бледная, Роза! В чем дело?

- Я бледна? - небрежно спросила Роза. - Наверное, от жары. Ты знаешь
Доктор Фрэнк ушел?"

"Ушел! Куда?"

"В холл. Папа послал за ним."

"Папа? О, Роза...

- Ну вот! Нет причин для беспокойства; папа вполне здоров; это
Агнес, дорогая.

- Агнес! Что случилось с Агнес?

«Она видела привидение!»

Кейт уставилась на неё, как и молодой офицер.

"Что ты сказала, Роуз?" — удивлённо спросила Кейт.

"Она... видела... привидение!" — медленно повторила Роуз. — «Как и старая Марджери
до неё, знаете ли, и, как и Марджери, она впала в истерику». Папа
послал за доктором Фрэнком, и он ушёл полчаса назад.

С лица Кейт медленно сошла краска. Она встала.
внезапно в ее голубых глазах мелькнул испуг.

- Роза, я должна пойти домой ... я должна увидеть Агнес. Капитан Грирсон, не будете ли вы
достаточно любезны, чтобы найти мистера Стэнфорда и прислать его?"

Капитан Грирсон поспешил выполнить свое задание. Роза посмотрела на нее широко раскрытыми
глазами.

"Иди домой ... так рано! Почему, Кейт, о чем ты думаешь?"

- Об Агнес, Дорогая. Ты можешь остаться, если хочешь. Сэр Рональд будет тебя
сопровождать.

- Спасибо. Он тоже очаровательный сопровождающий - мрачнее, чем в старые добрые времена в
букварь. Нет; если ты уйдешь, уйду и я.

Пока она говорила, подошел мистер Стэнфорд, и Роза отступила.

"В чем дело, Кейт? Грирсон сказал, что ты возвращаешься домой".

Ответ Кейт был объяснением. Мистер Реджинальд Стэнфорд разразился
неприличным смехом.

"Призрак! Это превосходно! Почему ты раньше не сказал мне об этом, Дантон
В холле водились привидения, Кейт?

- Я хочу вернуться немедленно, - немного холодно ответила Кейт. - Я
должна поговорить с мистером Понсонби и найти Ини. Передайте это сэру Рональду, пожалуйста, и
будьте готовы нас сопровождать.

Она ушла с Розой, чтобы найти хозяйку. Сожаления миссис Понсонби
были невыразимы, но мисс Дантон была непреклонна.

— Как это нелепо, Хелен, — сказала она дочери, когда они ушли,
— такая чушь про больную швею.

— Я думала, Кейт Дантон гордая, — сказала мисс Хелен.
— Похоже, что нет. Я не жалею, что она ушла, однако половина мужчин в комнате
выставляли себя идиотами из-за неё.

Кейт и Реджинальд Стэнфорд вернулись так же, как и приехали, в легких
санях; а сэр Рональд, Роза и Ини - в экипаже. Роза, завернутая в
каминную полку, съежилась в углу и так и не разомкнула губ. Она
мрачно наблюдала, как и баронет, катер пролетал мимо над
сверкающий снег и милое личико Кейт, бледное, как лунный свет.

Капитан Дантон встретил их в прихожей, и его румяное лицо было менее
радостным, чем обычно. Кейт вышла вперёд, и её тревожные вопрошающие глаза
говорили за неё.

"Лучше, моя дорогая, намного лучше, — ответил её отец. — Доктор Фрэнк творит чудеса.
Грейс и он с ней; он дал ей опиат, и я
думаю, что она спит.

«Но что это, папа?» — воскликнула Роуз.

«Она что, видела привидение?» «Привидение, моя дорогая, — сказал капитан, щёлкнув её по подбородку.
— Вы, девочки, глупы, как гусыни, и воображаете, что видите всё, что захотите. Она
не может сказать, что ее напугало, бедняжка! Юнис -
единственная, кто, кажется, вообще что-то знает об этом.

- А что говорит Юнис? - спросила Кейт.

"Что ж, - сказал капитан Дантон, - кажется, Юнис и Агнес должны были сесть"
ради вас, двух юных леди, которые не в состоянии сами раздеться
тем не менее, они выбрали комнату Розы, так что сидите в ней. Около двух часов назад Агнес
пожаловалась на зубную боль и сказала, что спустится вниз за чем-нибудь
обезболивающее, которое было в швейной. Юнис, которая дремала,
осталась на месте и через десять минут услышала крик, который
напугал ее до полусмерти. Мы все уже ушли, но ночник
горел; и, выбежав на улицу, она увидела Агнес, прислонившуюся к стене,
всю бледную и дрожащую. В тот момент, когда Юнис заговорила с ней: "Я видела его
призрак!" - сказала она сдавленным шепотом и упала в обморок в
объятиях Юнис. Я нашла её в таком состоянии, когда вышла, потому что Юнис громко звала на помощь,
и Грейс со всеми слугами были там через две минуты. Мы
сделали для неё всё, что могли, но всё было напрасно. Она лежала как мёртвая. Тогда
Грейс предложила послать за её братом. Мы послали. Он пришёл и
вернул мёртвую к жизни.

"Необыкновенная история", - сказал Реджинальд Стэнфорд. "Когда она ожила,
что она сказала?"

"Ничего. Доктор Фрэнк дал ей опиат, который успокоил ее и отправил спать
".

Пока он говорил, появился сам доктор Фрэнк, его спокойное лицо было таким же
непроницаемым, как всегда.

- Как поживает ваш пациент, доктор? - спросила Кейт.

"Гораздо лучше, Мисс Кейт. Через день или два мы будем у нее все в порядке, я
думаю. Она маленькое нервное создание, с перенапряженным и очень
богатым воображением. Я удивляюсь, что она давно не видела призраков ".

"Вы же не собираетесь покинуть нас", - сказал капитан Дантон. "Нет, нет, я
и слышать об этом не хочу. Мы можем предоставить вам здесь ночлег и завтрак,
не уступающие тем, что в отеле, и это избавит вас от поездки завтра
утром. Грейс уже с ней?

"Да, Грейс настаивает на том, чтобы остаться до утра. В этом нет необходимости,
потому что она не проснётся."

Кейт подобрала складки своего роскошного бального платья и взбежала по
полированной дубовой лестнице, кивнув на прощание. Однако не в свою комнату, а
в комнату швеи.

Маленькую комнатку тускло освещала лампа, приглушенная. У кровати
сидела Грейс, закутанная в шаль; на подушке лежало белое лицо Агнес
Дорогая, спокойная во сне, но бесцветная, как сама подушка.

Кейт склонилась над ней, и Грейс встала при её появлении. Это был такой
контраст: величественная, красивая девушка с украшенными драгоценными камнями цветами в
волосах, в дорогом платье, волочащемся по полу без ковра, с ароматом её
платья и золотистых волос, наполняющим комнату, и измождённое маленькое создание, такое
худенькое и бледное, спящее на низкой кровати. Во сне она сжимала руками
подушку, и при каждом вздымании и опускании её груди
поднимался и опускался маленький медальон, висевший у неё на шее на чёрном шнурке.
Пальцы Кейт слегка коснулись его.

- Бедняжка! - сказала она. - Бедная маленькая Агнес! Ты останешься с
ней до утра, Грейс?

"Да, мисс Дантон".

"Я не мог пойти в свою комнату, не повидавшись с ней; но теперь нет
необходимости задерживаться. Доброе утро.

Мисс Дантон вышла из комнаты. Грейс снова села и с любопытством посмотрела на
медальон.

"Я бы хотела открыть его и посмотреть, чья там фотография, и
всё же..."

Ей стало немного стыдно, и она отдёрнула руку, которой коснулась медальона. Но
любопытству — самой сильной женской страсти — невозможно было противиться.

"Что в этом плохого? — подумала она. — Она никогда не узнает."

Она подняла медальон, слегка коснулась пружинки, и он открылся. В нём
было не только изображение, хотя там и была фотография
красивого юношеского лица, которое почему-то показалось Грейс знакомым. Из
медальона выпал сложенный листок бумаги, простое золотое кольцо и прядь
каштановых вьющихся волос. Грейс развернула листок бумаги и прочитала его с
крайне озадаченным видом. Оно было частично написано, частично напечатано и
оказалось свидетельством о браке Агнес Грант и Генри Дарлинга. На нем стояла
дата Нью-Йорк, два года назад.

Грейс в изумлении выронила газету. Мисс Агнес Дарлинг была замужней
Значит, она была женщиной, и, несмотря на детский вид, оставалась ею в течение двух лет.
Почему она отрицала это, и где был Генри Дарлинг — умер
или сбежал?

Она снова посмотрела на изображённое лицо. Очень красивый, но очень
молодой и нерешительный. Кого она когда-либо видела похожим на него?
Кто-то, конечно, потому что это было так же знакомо, как её собственное отражение в зеркале; но
кто, где и когда — всё это было сплошной загадкой.

Спящий беспокойно пошевелился. Грейс, чувствуя себя виноватой,
торопливо убрала прядь волос — без сомнения, его — и кольцо — обручальное кольцо,
конечно... и свидетельство о браке. Она закрыла медальон и положила
его обратно на трепещущее сердечко. Бедная маленькая бледная Агнес! эта великая
беда женской жизни - любить и терять - пришла к ней уже тогда
.

Холодным серым утром Грейс уступила свой офис
Бабетте, горничной, и отправилась в свою комнату. Агнес Дарлинг все еще
спала — спасительный сон, который подарил ей опиат доктора Фрэнка.




Глава IX.

Игра для двоих.


Холодное, сырое, дождливое, унылое утро — небо черное и безнадежно
безжизненное, долгие унылые порывы ветра жалобно завывают вокруг старого дома, и
призрачно раскачивались голые деревья. Дождь был скорее мокрым снегом, чем дождём;
он замерзал, падая на землю, и с шумом ударялся о запотевшие
стёкла. Утро для горячего кофе и маффинов, для ревущего огня,
газет и кресел, и для того, чтобы у вас не хватило
духа прогнать собаку вашего врага от двери.

Доктор Дантон стоял в это дикое и холодное февральское утро у окна своей комнаты
и рассеянно смотрел на косой дождь со снегом, не думая о
нём — не думая о бледной пелене влажного тумана, окутывающей далёкие
поля и болота, деревню и реку, но что-то, что заставило
его нахмурить брови в задумчивости.

"Что же она видела прошлой ночью?" размышлял он. "Не призрак из
воображения и не настоящий призрак. Старая Марджери что-то видела, а теперь
Агнес. Интересно..."

Он остановился, в дверь постучали.

— Входи, — сказал он, и Грейс вошла.

— Я не знала, что ты уже встал, — сказала Грейс.
— Но так уж вышло, что это очень кстати.
Я только что была в комнате мисс Дарлинг, и она в отчаянии зовёт тебя.

— Ах! — сказал её брат, вставая. — Она давно проснулась?

«Почти час, — говорит мне Бабетта, — и всё это время она
неистово звала тебя. Она в полном исступлении, и я боюсь…»

"Чего ты боишься?"

"Что вчерашний испуг помутил её рассудок."

"Боже упаси! Я сейчас же пойду к ней."

Он вышел из комнаты, не дослушав, и побежал наверх, в комнату
швеи. Серые утренние сумерки уныло проникали сквозь закрытые
ставни, и лампа горела тускло и уныло. Бабетта сидела у
кровати, пытаясь успокоить свою подопечную на очень плохом английском, и, очевидно,
но без особого успеха. Одеяло было сброшено, маленькие
тонкие ручки сжимались и разжимались, большие тёмные глаза были широко открыты
и дики, чёрные волосы разметались по подушке.

Бабетта поспешно встала при появлении доктора.

"Вот и доктор, мисс Дорогая. Я могу идти, месье?"

«Да, ты можешь идти, но останься снаружи на случай, если я тебя позову».

Он закрыл дверь перед Бабеттой и занял её место у постели больной девушки.


Бабетта задержалась в коридоре, глядя на хмурое утро и
печально вздыхая.

«Надеюсь, он не задержится надолго, — подумала она. — Я хочу пойти спать».

Однако доктор Фрэнк задержался надолго. Где-то в доме пробило восемь;
прошло полчаса, а он всё не появлялся. Бабетта дрожала
под шалью и ещё тоскливее, чем прежде, смотрела на хлещущий дождь.

Девять - еще час, а из комнаты больного пока никаких вестей. Бабетта поднялась
в отчаянии, но как раз в этот момент наверх поднялась Грейс.

- Ты здесь, Бабетта! - удивленно воскликнула она. - Кто с Агнес?

- Доктор, мадемуазель! он сказал мне подождать, пока он не выйдет, и я
Я подождала, но мне слишком хочется спать, чтобы ждать дальше. Можно мне уйти,
мадемуазель?

"Да, уходите, — сказала Грейс, — я займу ваше место."

Бабетта поспешно ушла, а Грейс села у разбитого бурей
окна. Она прислушивалась к звукам из комнаты больной, но ничего не слышала.
Не было слышно ничего, кроме шума бури снаружи, а теперь
и открывающейся и закрывающейся где-то внутри двери.

Прошло ещё полчаса. Затем дверь комнаты швеи открылась, и
вышел её брат. Каким бледным он был — бледнее и серьёзнее, чем его сестра
когда-либо видела его прежде.

— Ну что ж, — сказала она, вставая, — как ваша пациентка?

— Лучше, — коротко ответил он, — намного лучше.

— Я думала, ей хуже, вы такой бледный.

— Бледный, да? Наверное, из-за этого унылого утра. Грейс, — сказал он, понизив голос
и пристально глядя на неё, — чей призрак, по словам старой Марджери,
она видела?

"Чей призрак! Что за вопрос!"

"Ответьте на него!"

"Не будьте так настойчивы, пожалуйста. Призрак мастера Гарри, — сказала она.

"А мастер Гарри - сын капитана Дантона?"

"Был... теперь он мертв".

"Да, да! кажется, его убили в Нью-Йорке.

- Так говорят. Семья никогда о нем не говорит. Он был белой вороной в
стадо, ты знаешь. Но почему ты спрашиваешь? Это его призрак видела Агнес?"

"Ерунда! Конечно, нет! Что она может знать о сыне капитана Дантона?
Кто-то - вероятно, кто-то из слуг - поднялся по лестнице и
напугал ее до полусмерти. Я пытался втолковать
хоть немного здравого смысла в ее глупую голову все эти два часа.

— И вам это удалось?

— Отчасти. Но не задавайте ей никаких вопросов на эту тему и не позволяйте
мисс Дантон или кому-либо ещё, кто может её навестить, задавать ей вопросы. Это расстраивает
её, и я не буду отвечать за последствия.

- Это очень странно, - сказала Грейс, пристально глядя на брата, - очень
странно, что старая Марджери и Агнес Дарлинг обе увидели привидение
в этом доме. В этом должно что-то быть".

"Конечно, есть - разве я тебе не говорил - разгоряченное воображение. Я
в свое время знал более необычные оптические иллюзии, чем эта.
Как Марджери - снова лучше?"

"Нет, в самом деле. Она никогда не преодолеет свой страх в этом мире. Она держит
свет в своей комнате на всю ночь и заставляет одну из служанок спать с
ней, и ни на минуту не остается одна ни днем, ни ночью.

— Ах! — сказал доктор Фрэнк с профессиональной невозмутимостью. — Конечно! Она —
старая женщина, и мы вряд ли могли ожидать чего-то другого. Она много говорит о призраке?


— Нет. Малейший намёк на эту тему волнует её весь
день. Никто не смеет упоминать о призраках в присутствии Марджери.

«Я надеюсь, что вы все будете столь же осмотрительны с мисс Дарлинг. Время
избавит вас от галлюцинаций, если вы, женщины, будете держать язык за зубами. Я должен
предостеречь Роуз, у которой есть неприятная привычка говорить то, что
приходит в голову. А, вот и она!»

- Вы говорили обо мне? - осведомилась мисс Роуз, поднимаясь по лестнице, свежая
и хорошенькая, в голубом утреннем платье из мериноса с мягкой белой отделкой.

"Разве я когда-нибудь говорю о ком-нибудь другом?" - спросил доктор Фрэнк.

"Пух! Как поживает Агнес, дорогая?"

"Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, увидев привидение!"

— Но она видела привидение? — спросила Роуз, открывая свои карие глаза.

— Конечно, видела, и я советую вам, мисс Роуз, ложиться спать
каждую ночь с наступлением темноты и сразу же засыпать, накрывшись одеялом,
иначе вы тоже можете его увидеть.

«Спасибо за совет, которого я не хочу и не приму. Чьё
привидение она видела?»

"Возможно, привидение отца Гамлета — она не знает; прежде чем она
успела взглянуть ещё раз, оно исчезло в облаке голубого пламени, и она
потеряла сознание!»

— Доктор Дантон, — резко сказала Роуз, — я бы хотела, чтобы вы говорили разумно. Я
пойду и спрошу об этом саму Агнес. Я хочу докопаться до сути этого
дела.

— Очень похвальное желание, которое, к сожалению, я вынужден разочаровать, —
сказал доктор Дантон, вставая между ней и дверью.

— Вы! — воскликнула Роуз, выпрямляясь. - Что вы имеете в виду, сэр?

"Как врач мисс Агнес Дарлинг, моя дорогая мисс Роуз, - глубоко
как ни ранит меня отказ в малейшей вашей просьбе, - я действительно должен запретить
любой шаг подобного рода. Последствия могут быть серьезными.

- И я не увижусь с ней, если захочу? - спросила Роза, ее глаза довольно
сверкнули.

— Конечно, ты должна навестить её и принести ей желе, и курицу, и
тосты, и чай, если хочешь; но ты не должна говорить о призраке. Эта
леденящая кровь тема категорически запрещена в комнате больной, если только…

— Если только что? — сердито спросила Роуз.

- Если только ты не хочешь сделать из нее маньячку. Я говорю серьезно; вы должны
ни в малейшей степени не упоминать о причине ее болезни, когда будете
навещать ее, иначе вы можете пожалеть о своей неосмотрительности при жизни ".

Он говорил серьезно, что говорило о серьезности его намерений. Роза
нетерпеливо пожала плечами и направилась к двери Агнес. Грейс
последовала за братом, который сбежал вниз по лестнице.

Больная девочка не спала — она лежала с широко открытыми глазами,
бессмысленно уставившись в белую стену. Она посмотрела на них, когда они вошли,
полуиспуганным, полувопросительным взглядом.

"Тебе лучше, Агнес?" - спросила Роза, глядя на бесцветное
лицо.

"О, да!"

Она нервно ответила, ее пальцы теребили одежду
ее взгляд беспокойно перебегал с одного на другого.

"Не хочешь ли чего-нибудь поесть?" - спросила Роза, не зная, что
еще сказать.

"О, нет!"

"Тебе лучше выпить чаю", - решительно сказала Грейс. "Это пойдет тебе на пользу
. Я сейчас принесу тебе немного. Роза, это звонок к завтраку
"Звонок".

Роза, кивнув на прощание Агнес, ушла, очень разочарованная, и
в ярости от доктора Фрэнка за то, что он не позволил ей провести перекрестный допрос
швея о призраке.

"Призрак, которого она видела, должно быть, был мистером Ричардсом, возвращавшимся с
полуночной прогулки, — проницательно подумала Роуз. — По-моему, он единственный
призрак в Дантон-Холле."

За завтраком почти не упоминали о вчерашнем происшествии.
Казалось, все молчаливо понимали, что эта тема
неприятна, и, кроме вопроса доктора: «Как ваш пациент
сегодня утром?», ничего не было сказано. Но все смутно чувствовали, что здесь есть какая-то
загадка. Теория доктора Фрэнка об оптической иллюзии никого не удовлетворила.
во-первых, в глубине души они чего-то не понимали.

Штормовой день становился всё более штормовым. После завтрака Роуз села за
фортепиано в гостиной и попыталась скоротать унылое
утро за музыкой. Кейт была там и пыталась отвлечься от сильной головной боли
сложной вышивкой и разговором с мистером
Реджинальдом Стэнфордом. Этот джентльмен сидел на оттоманке у ее ног, сортируя
шелка, бусы и берлинскую шерсть, а Роза была выше того, чтобы бросить на них даже
взгляд. Капитан Дантон, сэр Рональд и Доктор играли
бильярд в другом конце ветхого дома. А наверху бедняки
Агнес Дарлинг лихорадочно металась на своей горячей подушке, и стонала, и спала
прерывисто, и бормотала имя в своем беспокойном сне, а Грейс наблюдала за ней
она прислушалась и услышала имя "Гарри".

Мрачность этого ужасного дня, казалось, отчасти повлияла на настроение Розы.
Она спела все известные ей грустные песни в минорной тональности,
пока разговор двух других девушек не прекратился, и они не почувствовали себя так же уныло,
как она.

"Роуз, не надо!" — наконец в отчаянии воскликнула Кейт. "Твои песни
достаточно, чтобы вызвать ужас. Вот Реджинальд с мрачным лицом
как день".

Роза встала в недовольном молчании, закрыла пианино и направилась к
двери.

"Прошу тебя, не надо!" - сказал Стэнфорд. "Не покидай нас. Нам с Кейт больше нечего
сказать друг другу, а мне есть что сказать тебе.

"Боюсь, тебе придется отложить их", - ответила Роза. "Кейт поднимет тебе
настроение более оживляющей музыкой, когда меня не станет".

"Хорошая идея", - сказал любовник Кейт, когда дверь закрылась. "Ну же, моя дорогая
девочка, подари нам что-нибудь менее унылое, чем то, что нам только что
преподнесли".

- Как странно, - томно произнесла Кейт, - что ты не понравишься Розе. Я не могу
понять этого.

"Я тоже не могу, - ответил мистер Стэнфорд, - но поскольку боги пожелали
что ж, ничего не остается, как смириться. Вот "Через
леса, через леса, следуй и найди меня". Спой это.

Кейт попыталась, но потерпела неудачу. У неё разболелась голова, и петь было
невозможно.

"Боюсь, мне придётся прилечь, — сказала она. — Я почти ничего не вижу от боли.
Тебе придётся укрыться в бильярдной, Реджинальд, а я
поднимусь наверх.

Мистер Стэнфорд выразил сожаление, поцеловал ей руку — он был очень спокоен
и был благопристойен со своей величественной возлюбленной - и позволил ей уйти.

"Лучше бы Роза осталась, - подумал он, - бедная маленькая девочка! какой несчастной
иногда она действительно выглядит. Боюсь, я поступил не совсем правильно; и я
не уверен, что не собираюсь выставить себя негодяем; но как
парень может с этим поделать? Кейт слишком красива и слишком совершенна для смертной
мужчина; а я действительно очень смертный и должен чувствовать себя неловко в браке с
совершенством ".

Он прошел в занавешенную нишу гостиной, где Роза
однажды утром боролась со своим отчаянием, и бросился на колени среди
подушки в гостиной. Те самые подушки, на которых покоилась его красивая голова
, были пропитаны слезами Розы, пролитыми ради него, милого... Но откуда
он мог это знать? Это был такой уютный маленький уголок, такой тихий и сумрачный,
и замкнутый, что мистер Стэнфорд, чьи проблемы не слишком его беспокоили,
глубоко вздохнув, закрыл свои темные глаза и заснул через пять минут.

Роза нашла его спящим. Зайдя в свою комнату, чтобы почитать, она вспомнила,
что оставила книгу на диване в гостиной, и снова сбежала вниз по лестнице,
чтобы взять её. Войдя в маленькую комнату из коридора, она увидела мистера
Стэнфорд спит, положив голову на руку, его красивое лицо такое же совершенное, как
что-то высеченное из мрамора, в глубоком покое.

Роза стояла неподвижно - любой на ее месте мог бы стоять, смотреть и восхищаться этой
картиной, но не так, как восхищалась она. Роза была влюблена в него - безнадежно,
ты знаешь, поэтому тем сильнее. Вся любовь, которую прайд пытался,
и тщетно, подавить, поднялась в отчаянии сильнее, чем когда-либо
внутри нее. Если бы он не был женихом её сестры, кто мог бы сказать,
что могло бы быть иначе? Если бы эта сестра была хоть на каплю менее красивой
и кто мог сказать, что ещё может случиться? Она была такой
испорченной девчонкой всю свою жизнь, получая всё, что хотела,
что ей было очень трудно смириться с отказом в самой большой радости, о которой она когда-либо мечтала, — в мистере Реджинальде Стэнфорде.


Может, какое-то гипнотическое воздействие сказало ему во сне, что она здесь? Возможно,
так и было, потому что его глаза открылись без шума и причины и уставились на Роуз.
раскрасневшееся и встревоженное лицо. Она отпрянула с растерянным возгласом,
но Стэнфорд, протянув руку, поймал и крепко обнял её.

"Не убегай, Роза", - сказал он. "Как долго ты здесь? Как долго
Я спал?"

"Я не знаю", - смущенно ответила Роза. "Я зашла сюда за книгой всего минуту
назад. Отпустите меня, мистер Стэнфорд".

- Отпустить тебя? Конечно, нет. Подойди, сядь рядом со мной, Роза. У меня есть
пятьдесят вещей, которые я хочу тебе сказать.

- Тебе нечего сказать мне - ничего из того, что я хотел бы услышать. Пожалуйста, позволь мне
уйти.

- Опять о твоем достоинстве, Роуз? он сказал, улыбаясь и гипнотизируя ее
своими темными глазами: "Когда ты закончишь носить свою маску?"

— Моя маска! — эхом отозвалась Роуз, покраснев. — Что вы имеете в виду, мистер Стэнфорд?

«Обращаешься со мной так! Ты ведь не хочешь сейчас меня бросить, не так ли? Ты
ненавидишь меня не так сильно, как притворяешься. Ты очень хорошо притворяешься, моя милая
малышка Роуз, но ты не имеешь этого в виду — ты же знаешь, что не имеешь!»

"Вы отпустите меня, мистер Стэнфорд?" надменно.

"Нет, моя дорогая, конечно же, нет. Я не получаю шанс ІТ;те-;-Т;te_
с вами так часто, что я должен отказаться от бесценную привилегию на
слово. Мы были хорошими друзьями, Роуз; почему мы не можем быть хорошими друзьями
снова?"

"Раньше были!" Эхом отозвалась Роуз, а затем голос подвел ее. Вся ее любовь
и уязвленная гордость подступили к горлу и душили ее.

Реджинальд Стэнфорд привлек ее ближе к себе и попытался заглянуть в отвернутое
лицо.

- Неужели ты не простишь меня, Роуз? Я вел себя нехорошо, я знаю; но ты мне так нравился
. Неужели ты не простишь меня?

Страстный взрыв слез, который больше нельзя было сдерживать,
ответил ему.

"О! как ты мог это сделать? Как ты мог это сделать? Как ты мог так меня
обмануть? — всхлипнула Роуз.

Стэнфорд притянул ее еще ближе.

"Обмануть тебя, моя дорогая! Как я тебя обманул? Скажи мне, Роуз, и
не плачь!"

— Вы сказали... вы сказали, что вас зовут Рейнкурт, но это не так, и я
не знала, что вы были любовником Кейт, иначе я бы никогда...
— О! Как вы могли так поступить?

"Моя дорогая девочка, я сказал тебе правду. Меня зовут Рейнкурт.

Роуз возмущённо посмотрела на него.

"Меня зовут Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд, и я дал тебе только треть, как я уже говорил, потому что ты мне очень понравилась.
Я дал тебе только треть, потому что ты мне очень понравилась. Ты
знаешь, моя дорогая маленькая Роуз, если бы я сказал тебе в тот день на льду, что меня зовут
Реджинальд Стэнфорд, ты бы пошла прямо в Зал, сказала
узнал новости и приказал немедленно доставить меня сюда. При таком подходе я, конечно, должен был
видеть вас очень редко. Разве вы не понимаете?"

"Да-а-а-с", - очень неуверенно.

"В тот день я поднял глаза ото льда, - продолжал Стэнфорд, - и увидел такую
милую маленькую кудрявую, ясноглазую, розовощекую фею, что ... нет, я
не могу передать вам, что я почувствовал при этом зрелище. Я назвал тебе свое второе имя, и
ты вел себя как Добрый самаритянин по отношению к раненому незнакомцу - приходил ко мне
каждый день и сделал эту вывихнутую лодыжку величайшим благом в моей жизни! "

— Мистер Стэнфорд…

— Зовите меня Реджинальд.

— Я не могу. Отпустите меня! Что скажет Кейт?

— Ей понравится. Она не понимает, почему вы так сильно меня ненавидите.

Он рассмеялся, произнося это. В его смехе было столько подтекста, что Роуз начала
встает, ярко краснея.

- Это неправильно! Я должен идти. Не задерживайте меня, мистер Стэнфорд.

"Реджинальд, пожалуйста!"

"Я не имею права называть тебя Реджинальдом".

"Да, у тебя есть право сестры!"

- Отпустите меня! - властно сказала Роза. — Я не должен быть здесь.

— Не понимаю почему. Мне очень приятно, что вы здесь. Вы ещё не сказали,
что прощаете меня.

— Конечно, я вас прощаю. Это не имеет значения. Вы отпустите меня,
мистер Стэнфорд?

— Не торопитесь. Я же говорил вам, что у меня пятьдесят дел, чтобы…

Он резко замолчал. Дверь в гостиную открылась, и в ней появился капитан Дантон.
послышался голос, разговаривающий с двумя его товарищами за бильярдом.

- Все пусто, - сказал капитан. - Я думал, мы найдем девушек
здесь. Входите. Осмелюсь предположить, что кто-нибудь скоро придет.

- О, отпустите меня! - воскликнула Роза в страшной тревоге. - Папа может войти сюда. О,
умоляю, умоляю, отпусти меня!"

— Если я это сделаю, ты обещаешь, что в будущем мы будем хорошими друзьями?

"Да, да! Отпусти меня!

"И ты забудешь и простишь прошлое?

"Да-да-да! Всё, что угодно, всё, что угодно.

Стэнфорд, который, как и сама Роуз, не хотел, чтобы его поймал тесть,
отпустил свою пленницу, и Роуз вылетела в окно.
Она пробежала по коридору и поднялась по лестнице быстрее, чем когда-либо прежде.

Она так и не узнала, как четверо джентльменов провели время в гостиной в её отсутствие.
Она весь день не выходила из своей комнаты и приложила немало усилий,
чтобы одеться к ужину. Она надела голубое платье, в котором выглядела так очаровательно,
и вплела в свои ярко-рыжие волосы несколько звёзд из драгоценных камней. Она посмотрела на
себя в зеркало, её глаза блестели, щёки раскраснелись, а розовые
губы приоткрылись.

"Я красивая, — подумала Роуз. — Мне нравится моя внешность больше, чем
Кейт, и все называют её красивой. Наверное, у неё красивые глаза
она больше, и нос у неё более совершенный, и лоб выше; но она
слишком бледная и холодная. О, если бы только Реджинальд любил меня больше, чем Кейт!

Она сбежала вниз по лестнице, когда прозвенел последний звонок, нетерпеливая и полная ожиданий, но
разочарованная. Грейс была там; Ини и Кейт были там, и сэр
Рональд Кит; но где же остальные?

"Где папа?" - спросила Роза, садясь на свое место.

"Ужинаем вне дома", - ответила Кейт, которая выглядела бледной и больной. "И Реджинальд, и
С ним доктор Дантон. Он у мистера Ховарда. Они уехали
час назад.

Глаза Розы опустились, и она побледнела. Пока трапеза не закончилась, она
она едва разомкнула губы; и когда все было кончено, она вернулась
сразу же в свою комнату. Какой смысл было ждать, когда его не будет
там?




ГЛАВА X.

ОТКРОВЕНИЕ.


На следующее утро, за завтраком, капитан Дантон вернулся; но Реджинальда
красивого лица и непринужденного течения беседы не было. Джордж
Говард, как оказалось, собирался покататься на коньках в нескольких милях отсюда,
в тот день и уговорил мистера Стэнфорда остаться и сопровождать его.

Роза чувствовала себя такой опустошенной, словно потерпела кораблекрушение на необитаемом
острове. К опустошению примешивался укол ревности.
Эмили Ховард была искрометной брюнеткой, кокеткой, богатой наследницей и
красавицей. Была ли это прогулка на коньках или большие черные глаза Эмили, которые
соблазнили его задержаться? Возможно, Эмили пойдет с ними кататься, и
Роза знала, какой очаровательной и пикантной была маленькая мисс Ховард на коньках.

Утро в целом было отвратительным, и Роза мучила себя в
истинно ортодоксальном стиле влюбленной. Она бесцельно бродила по дому,
то и дело доставая часы, чтобы посмотреть, который час, и тоскливо вздыхая
. Она удивленно посмотрела на Кейт, которая так безмятежно сидела и играла какую-то песню
без слов, с поглощенным своим занятием шотландским баронетом, стоящим у пианино.

"Что она знает о любви?" презрительно подумала Роза. "Она такая же
холодная, как полярный айсберг. Ей следовало бы выйти замуж за этого рыцаря с печальным лицом, стоящего рядом с ней,
и быть моей леди, и жить в замке, и есть
и спать в бархате и рубинах. Это как раз подошло бы ей.

Доктор Дантон пришёл ближе к полудню, чтобы сделать
профессиональный звонок. Его пациентке стало лучше, она успокоилась, перестала нервничать и
смогла сесть в кресло-качалку, закутавшись в большую шаль. Грейс
я уговорил его остаться на обед, и он остался, и попытался развеселить мисс
Роуз, но за свои старания получил от ворот поворот.

Но в Галааде Роуз нашла утешение. Сразу после обеда к двери подкатили
маленькие, похожие на ракушки сани с гарцующими пони и звенящими колокольчиками.
Хорошенькая, цветущая, черноглазая девушка была там
единственной обитательницей; и Роза, стоявшая у окна гостиной, выбежала ей навстречу
.

- Моя дорогая Эмили! - воскликнула Роза, целуя молодую леди, которой она была
весь день мечтала оказаться в Иерихоне. - Как я рада тебя видеть! Входи! Ты ведь
останешься на ужин, не так ли?

— Нет, дорогая, — сказала мисс Ховард, — я не могу. Я просто зашла за тобой; я
одна и хочу, чтобы ты провела со мной вечер. Не отказывайся; мистер Стэнфорд
вернётся домой к ужину с Джорджем, и он проводит тебя обратно.

— Милая! — воскликнула Роуз, снова пылко целуя её. "Просто подождите пять
минут, пока я сбегаю наверх и оденусь".

Мисс Ховард задержалась не очень надолго. Роза вернулась, полностью готовая, через
полчаса.

- Ваша сестра придет? - с сомнением спросила мисс Ховард, потому что она была
в большом почтении к этой высокой величественной сестре.

- Кто? Кейт? О, она на прогулке верхом с сэром Рональдом Китом. Не обращай на нее внимания.;
мы можем лучше провести время в одиночестве ".

Крошечные сани умчались со своими прекрасными пассажирами, и Роза впала в депрессию
Настроение поднялось до лихорадочного накала. Было первое марта, и Март пришел
как ягненок - ароматный, солнечный, сверкающий. Все смотрели на
них с восхищением, пока сказочные сани и две хорошенькие девушки летели
через деревню, и, наверное, подумали, как это здорово для
будь богат, и молод, и красив, и счастлив, вот так.

Дом мисс Ховард находился примерно в полумиле отсюда, и за несколько минут
они добрались до него.

Две девушки довольно приятно провели вторую половину дня за пианино и
за новыми книгами, но обе с нетерпением ждали вечера и возвращения
джентльменов. Мисс Ховард было всего шестнадцать, и она не могла не восхищаться мистером
Стенфордом и мечтала быть на месте своего брата Джорджа и проводить с ним весь день.

Мартовский день медленно темнел. Солнце опустилось низко и скрылось из виду
за сверкающей замёрзшей рекой, окрасив её в багровые и пурпурные тона.
Оттенки заката померкли, вечерняя звезда ярко сияла на
ночном небе, а две девушки стояли у окна и смотрели
когда джентльмены вернулись. Света оставалось ровно столько, чтобы можно было разглядеть
когда они приближались к дому, перекинув коньки через
руки; но мистер Джордж Ховард зашел, чтобы выразить им очень мало почтения.

- Красивый парень! - воскликнула мисс Ховард, ее глаза заблестели.

- Кто? - спросила Роза небрежно, как будто ее сердце не билось в такт
этому слову. - Реджинальд?

- Да, он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Роуз рассмеялась - правда, довольно натянутым смехом.

"Не влюбляйся в моего красивого шурина, Эм. Кейт это не понравится"
.

"Они поженятся в июне следующего года, не так ли?" - спросила Эмили, не обращая внимания на Шурин.
уловив намек, если не считать легкого оттенка, который скрывали сумерки
.

- Так они говорят.

"Они будут великолепной парой. Джордж и все джентльмены говорят,
что она единственная по-настоящему красивая женщина, которую они когда-либо видели".

"О вкусах не спорят", - пожала плечами Роза. "Я так не думаю. Она слишком
бледная, и гордая, и холодная, и вообще слишком высоко витает в облаках. Ей
следовало бы уйти и стать монахиней; из нее получилась бы великолепная леди-настоятельница.

"Из нее получится великолепная миссис Стэнфорд".

- Кто? - спросил мистер Стэнфорд собственной персоной, неторопливо входя. - Вы, мисс Ховард?

"Нет, другая леди, которую я знаю. В какое время вы катались на коньках?"

"Превосходно, - ответил ее брат. - Для англичанина Стэнфорд превосходит
все. Привет, Роуз! кто бы мог подумать?"

Роза вышла из тени оконных занавесок и пожала руку
небрежно поздоровалась с мастером Джорджем.

"Я заехала за ней после того, как ты ушел", - сказала его сестра. "Пойдем, это
звонок к обеду, и мистер Стэнфорд, похоже, проголодался".

- И голоден, - добавил мистер Стэнфорд, подавая ей руку. - Я
удивлю миссис Ховард своим выступлением сегодня вечером.

Это была не очень большая компания - мистер и миссис Ховард. Их сын и
дочь, мистер Стэнфорд и Роуз — но они были очень весёлыми. Мистер
Стэнфорд однажды, три года назад, был в Индии и рассказывал им
удивительные истории об охоте на тигров, индуистских девушках,
приключениях в джунглях и войнах сипаев, пока не унёс своих слушателей
из заснеженной Канады под палящее солнце, в тропическое великолепие и
опасности далёкой Индии. Затем, после обеда, когда мистер Говард-старший
ушёл в библиотеку писать письма, а миссис Говард задремала в
кресле у камина, зазвучала музыка, и завязалась оживлённая беседа,
за обедом, за карточными играми и гаданием на картах, которое
проводил мистер Ховард-младший, и было уже двенадцать, когда Роуз подумала, что
половина десятого.

"Я должна идти," — сказала Роуз, вставая. "Я и не думала, что уже так поздно. Я
должна идти немедленно."

Обе молодые леди поднялись наверх за пальто мисс Дантон. Когда они
спустились, сани уже ждали, и все вышли вместе. Яркий мартовский день
закончился морозной, звездной, безветренной ночью. Крошечная луна
сверкала над головой и серебрила заснеженную землю.

"О, что за ночь!" - воскликнула Эмили Ховард. "Ты можешь говорить о своем ослепительном
Индия, мистер Стэнфорд, но я бы не отдал нашу дорогую заснеженную Канаду
за богатства тысячи Индий. Спокойной ночи, дорогая Роза, и
приятных снов.

Мисс Ховард поцеловала ее. Мистер Ховард подошел и попытался сделать
то же самое.

- Спокойной ночи, дорогая Роза, и приснись мне во сне.

Ответом Розы была пощечина, а затем Реджинальд оказался рядом с ней, и они
ехали в сияющих сумерках зимнего лунного света.

"Можешь остановиться у ворот, дружище", - сказал мистер Стэнфорд
водителю. "Ночь прекрасная ... Остаток пути мы пройдем пешком, а, Роуз?"

Ответом Розы была улыбка, и они почти
сразу оказались у ворот. Мистер Стэнфорд взял ее за руку, и они
медленно, очень медленно брел по темной, затененной деревьями аллее.

- Как здесь мрачно! - воскликнула Роза, с восхитительной дрожью прижимаясь к его руке
- и к тому же сейчас полночь. Как мне должно быть страшно
одной!"

— Это значит, что ты не боишься, находясь со мной. Мисс Роуз, вы
восхитительны!

"Толкуйте это как вам угодно. Что бы вы сказали, если бы призрак
вышел из-за этих мрачных чёрных деревьев и предстал перед нами?"

— Что? Ничего. Я бы тихо упала в обморок у тебя на руках. Но это не
прогулка призрака. Разве не на платановой аллее старая Марджери его видела?

"Пойдём туда!"

"Уже слишком поздно," — сказала Роуз.

"Нет, не поздно. Есть что-то восхитительно новое в прогулке с
юной леди в чарующий полуночный час, когда зияют кладбища и
бормочущие призраки в намотанных простынях нарезают кантри перед высокими небесами.
Приходите.

- Но, мистер Стэнфорд...

- Реджинальд, говорю тебе. Ты обещал, ты знаешь.

"Но на самом деле, Реджинальд, уже слишком поздно. Что, если нас увидят?

— Чепуха! Кто нас увидит! А если и увидит, разве братья и
сёстры не имеют права гулять в полночь так же, как и днём, если захотят?
Кроме того, мы можем увидеть призрак Дантон-Холла, и я бы отдал
месячное жалованье за такое зрелище в любое время.

Пока он говорил, они вышли на тамарак-уок, достаточно светлую
у входа, куда струился звездный свет, но дальше была кромешная тьма
. Темнота.

"Как ужасно мрачно!" - воскликнула Роза, прижимаясь к нему теснее, чем
когда-либо. "Здесь может быть совершено убийство, и никто ничего не узнает".

"Подходящее место для призрачной прогулки. Призрак Дантона, явись! Тсс!
Что это?"

Роза едва сдержала крик. Он зажал ей рот рукой и
молча увлек ее в тень.

Как будто его насмешливые слова пробудили их, пока он говорил, на
тамарак-уок появились две фигуры.

При свете звезд они были видны отчетливо - мужчина и женщина, женщина, закутанная
в шаль, опирающаяся на руку мужчины, и оба шли очень медленно,
серьезно разговаривая.

- Это не призраки, - прошептал Реджинальд Стэнфорд. - Успокойся, Роза, нас
ждет приключение.

— Я должна знать фигуру этой женщины, — сказала Роуз тем же тихим голосом.
— Смотри! Разве ты не видишь?

— Боже мой, Джордж! Это не может быть... Кейт!

— Это Кейт; а кто этот мужчина и что это значит?

Теперь Роуз, злорадно задавая этот вопрос, в глубине души знала, что мужчина был
Мистер Ричардс. Она, конечно, ничего не понимала, но знала, что всё должно быть
в порядке, потому что Кейт пошла с ним туда с разрешения отца.

Мистер Стэнфорд ничего не ответил; он смотрел так, словно не мог поверить
своим глазам.

Когда они подошли ближе, стало ясно видно лицо Кейт в профиль.
Лицо мужчины, скрытое воротником пальто и фуражкой, было не видно, кроме
носа правильной формы.

"Это Кейт, — тупо повторил мистер Стэнфорд. — И что это значит?"

"Тс-с! — прошептала Роуз. — Они тебя услышат."

Она мягко потянула его назад. Две приближающиеся фигуры были так близко
теперь можно было расслышать их слова. Это был мягкий голос Кейт, которая
говорила.

"Терпение, дорогой, - говорила она, - потерпи еще немного".

- Терпение! - страстно воскликнул мужчина. - Разве я не был терпелив?
Разве я не ждал и не ждал, изнывая от одиночества, и
одиночество и нищета? Если бы не твоя любовь, Кейт, твоя бессмертная любовь и
вера в меня - я бы давно сошел с ума!"

С последними словами они скрылись из виду. Реджинальд Стэнфорд встал
окаменев; даже Роуз была отчаянно поражена этими отчаянными словами.

- Забери меня, Реджинальд, - сказала она, дрожа. - О, пойдем, пока они не
вернутся.

Её голос взволновал его, и он посмотрел на неё с лицом белым, как
мёрзлый снег.

"Ты слышала его?" — спросил он. "Ты слышала её? Что это значит?"

"Я не знаю. Я боюсь. О, пойдём отсюда!"

Слишком поздно! Кейт и её спутница дошли до конца тропы из тамариска
и возвращались обратно. Когда они приблизились, она заговорила; и снова
двое слушателей в темноте услышали её слова.

«Не отчаивайся, — серьёзно сказала она. — О, моя дорогая, никогда не отчаивайся!
Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя — всегда буду доверять тебе — всегда...»

Они снова скрылись из виду — из темноты в освещённый конец
аллеи — и не вернулись.

Реджинальд и Роуз подождали четверть часа, но они
исчезли так же внезапно, как и появились.

- Прими меня, - повторила Роза, дрожа. - Я почти замерзла.

Он пошел с ней по дорожке, не говоря ни слова, очень бледный в
свете звезд. Когда они уходили с аллеи, никого не было видно; вокруг
в доме и на территории было тихо. Дверь в дом была заперта,
но не на засов. Мистер Стэнфорд открыл ее отмычкой, и они
вошли и поднялись наверх, по-прежнему молча. Роза добралась до своей комнаты
первой и остановилась, взявшись за ручку двери.

- Спокойной ночи, - сказала она застенчиво и тоскливо.

- Спокойной ночи, - коротко ответил он и ушел.




ГЛАВА XI.

ОДНА ТАЙНА РАЗГАДАНА.


В красивой комнате Роуз горел слабый огонёк, а на
столе тускло горела лампа. Шторы на окнах были задернуты, а простыни на
маленькой низкой белой кровати были откинуты, кресло стояло у камина, и
всё выглядело очень уютно. Она сбросила свои лохмотья на
ковёр, села в кресло и уставилась на тлеющие
угли, погрузившись в раздумья.

Каков будет результат этого ночного приключения? Реджинальд Стэнфорд,
добродушный и беспечный, всё же гордился собой. Она видела, как изменилось его лицо.
при свете звёзд, когда-то она едва ли могла представить, что
вечно смеющееся лицо может измениться; она видела его холодным и неподвижным,
как камень. Как бы он повёл себя с леди, которая должна была стать его женой, но
которая гуляла в полночь с другим мужчиной? Будет ли помолвка расторгнута,
и уедет ли он навсегда из Канады в отвращении? Или он,
бросив Кейт, обратится за любовью и утешением к младшей сестре Кейт?

Сердце Роуз забилось, и лицо её вспыхнуло от этой мысли в одиночестве её
комнаты. Конечно, он потребует объяснений;
будет ли она высокомерно отвергать его, как та надменная сестра, или же
тайна мистера Ричардса откроется ему?

Часы внизу пробили два. Роуз вспомнила, что из-за позднего просмотра
у неё были бледные щёки и потухшие глаза, и встала, с
сонной преданностью прочла свои молитвы и легла спать.

Солнечный свет очередного ясного мартовского дня заливал её комнату, когда она проснулась
от тревожного сна о мистере Ричардсе. Было всего семь часов, но
она встала, быстро оделась и еще до восьми открыла дверь в столовую
.

Несмотря на ранний час, квартира была занята. Грейс сидела за одним из
у окна, тщательно завязывая фартук, и капитан Дантон, стоявший
рядом с ней, наблюдавший за происходящим. Грейс подняла глаза, ее румянец усилился при виде
Входит Роза.

- Доброе утро, мисс Роуз, - сказал ее отец. - Рано ложиться и рано вставать
, да? Когда у тебя вошло в привычку вставать рано?"

"Доброе утро, папа. Я не чувствовала себя сонной и поэтому решила спуститься
вниз.

«Во сколько ты вчера вернулась домой?»

«Я ушла чуть позже двенадцати».

«Тебе понравилось, дорогая?»

«Да, папа».

«С тобой был Реджинальд?»

«Да, папа».

— Полагаю, всё в порядке, — сказал её отец, ущипнув её за щёку.
"но на месте Кейт я бы этого не допустила. Молодые люди
переменчивы, как хамелеоны, и эти розовые щечки соблазнительны".

Розовые щеки виновато покраснели при этих словах. Грейс, оторвав взгляд
от своей работы, увидела, что она покраснела, но капитан Дантон, отошедший
к камину, чтобы почитать утреннюю газету, ничего не сказал.

Роуз вяло стояла на месте своего отца и смотрела в окно.
Зимний пейзаж, сверкающий в лучах яркого солнца, был очень
красивым, но мечтательные карие глаза не смотрели на него.

"Роуз!" — внезапно сказала Грейс, — "когда ты получила весточку из Оттавы?"

Роза повернулась к ней, очнувшись от своих грез.

- Что ты сказала?

- Когда вы получили известие из Оттавы - от месье Жюля Ла Туша?

И снова краска залила лицо Розы, а в
ее глазах вспыхнул гневный огонек.

- Зачем ты хочешь это знать?

- Потому что я хочу знать. Это достаточная причина, не так ли? ответила
Грейс, безмятежно продолжая шить.

"Я не вижу, чтобы это касалось вас, миссис Грейс. Jules La
Туше - зануда!"

- О, правда? Месяц или два назад его не было. В кого ты влюбилась
сейчас, Роуз?"

— Это не твоё дело, — сердито сказала Роуз.

"Но если я решу сделать это своим делом, моя дорогая, добродушная Роза,
что тогда? Скажи мне, пожалуйста, имя последнего счастливчика? Я умираю от желания
узнать.

"Тогда умри, потому что ты не узнаешь".

"Предположим, я уже знаю".

"Что?"

"Это не мистер Стэнфорд, не так ли?"

Роза ахнула от неожиданности и покраснела.
Грейс увидела все это, спокойно вдевая нитку в иголку.

"На твоем месте я бы этого не делала", - тихо сказала она. "Это бесполезно, Роуз.
Кейт красивее тебя, и это будет всего лишь старая комедия
«Труд любви не пропадёт даром»

«Грейс Дантон, что ты имеешь в виду?»

«А теперь не волнуйся, Роуз, и не кричи. Твой отец
может тебя услышать, а это было бы неприятно. Всё довольно просто. Мистер
Стэнфорд очень красив, очень обаятелен, и, осмелюсь сказать, ему очень трудно
противостоять, но всё же ему нужно противостоять». Мистер Ла Туш —
очень достойный молодой человек, я в этом не сомневаюсь, из очень уважаемой
семьи, и, скорее всего, он станет вам отличным мужем. На вашем месте я бы
попросила папу позволить мне ещё раз съездить в Оттаву и
остаться там, скажем, до конца мая. Это пойдёт вам на пользу, я уверена.

Роза слушала эту речь, ее глаза сверкали.

- И на вашем месте, мисс Грейс Дантон, я бы придержала свой совет, пока его не спросят
. Будь настолько хорош в будущем, что занимайся своими делами,
занимайся своим домашним хозяйством и оставь в покое любовные похождения других людей ".

С этими словами Роза стремительно удалилась, с очень красными щеками и очень
яркими, сердитыми глазами, и уткнулась в книгу.

Грейс, совершенно невозмутимая, привыкшая к вспыльчивости Роуз, спокойно шила
. Она ждала, когда появятся остальные члены семьи.

Следующей вошла Ини, затем сэр Рональд Кит, который сел в кресло
напротив капитана Дантона и уткнулся в другую газету. Для него, в
отсутствие Кейт, комната была пуста.

Прозвенел звонок к завтраку, когда появилась эта молодая леди, красивая
и яркая, как солнечное утро, в струящемся белом кашемире, подпоясанная
голубая, а ее прекрасные золотистые волосы уложены в венок из янтарных косичек
вокруг ее головы. Она подошла к Роуз, угрюмой и молчаливой, и
поцеловала ее.

— _Добрый день, сестра!_ Как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера!

"Очень хорошо," — ответила Роуз, не глядя на неё.

"Реджинальд вернулся домой с тобой?" — улыбнулась Кейт, играя с красивыми
локонами Роуз.

— Да, — сказала она с тревогой.

"Я рада. Я так рада, что вы с ним наконец-то подружились."

Роуз заёрзала ещё сильнее и ничего не ответила.

"Почему он тебе не нравился? — ласково спросила Кейт. — Расскажи мне, моя
дорогая."

"Я не знаю. — Он мне очень понравился, — нелюбезно ответила Роуз. — Он
был мне незнаком.

— Дорогая моя, он станет твоим братом.

Роуз угрюмо уставилась в книгу.

— Ты ведь поедешь с нами в Англию, Роуз, — в старую добрую
Англию, — и моя милая сестра, может быть, станет моей леди?

Дверь снова открылась. Вошел мистер Стэнфорд.

Роза застенчиво подняла глаза.

Лицо его было необычайно серьезным и бледным; но все занимали свои места,
и в суматохе никто этого не заметил. Он не смотрел на Кейт, которая
с быстротой влюбленного поняла, что что-то не так.

Весь завтрак мистер Стэнфорд был очень молчалив, для него. Когда он заговаривал
, то обращался к капитану Дантону - редко к кому-либо из дам.

Грейс с удивлением наблюдала за ним, Роуз украдкой следила за ним, а у Кейт
полностью пропал аппетит.

Трапеза закончилась, семья разошлась.

Капитан отправился в свой кабинет, сэр Рональд сел в седло и уехал, Грейс
ушла заниматься домашними делами, Ини - учебой,
а Роза поспешила в свою комнату.

Влюбленные остались одни. Кейт взяла свое вышивание. Мистер Стэнфорд был
погружен в газету, которую недавно отложил капитан Дантон. Последовало
продолжительное молчание, во время которого леди работала, а джентльмен читал,
как будто от этого зависели их жизни.

Она подняла глаза от вышивания, чтобы взглянуть в его сторону, и обнаружила, что он
смотрит на нее пристально - серьезно.

- В чем дело, Реджинальд? - нетерпеливо воскликнула она. - Что случилось
с тобой сегодня утром?

"Мне интересно!" - серьезно сказал Стэнфорд.

"Интересно?"

"Да; если старая пословица о том, что видеть значит верить, верна".

- Я не понимаю, - сказала Кейт немного надменно.

Стэнфорд отложил газету, подошел к тому месту, где она сидела, и сел
стул рядом с ней.

- Произошло нечто экстраординарное, Кейт, чего я не могу понять.
«Рассказать вам, что это было?»

"Если вам угодно."

"Значит, это было прошлой ночью. Вы знаете, что я провёл день и вечер с
Говардами? Было поздно — больше двенадцати, когда я провожал Роуз домой; но
ночь была прекрасной, и мне хотелось задержаться подольше. Я свернул на
тропинку, ведущую к тамарискам..."

Он замолчал.

Работа Кейт со слабым криком отчаяния упала ей на колени.

"Я дошел до нижнего конца аллеи", - продолжал Реджинальд
Стэнфорд", и уже поворачивался, когда увидел двух человек - мужчину и
женщину - вошедших. "Кто они такие и что им здесь нужно в такой
поздний час?" Подумал я и остановился посмотреть. Они приближались. Я увидел в
звёздном свете её женское лицо. Я услышал в тишине её слова. Она
говорила мужчине, как сильно она его любит, как сильно она всегда
должна его любить, а потом они скрылись из виду и из слуха. Кейт, эта
женщина была тобой?

Она сидела, глядя на него, её голубые глаза расширились, губы приоткрылись, руки
сжались в кулаки, словно в трансе от ужаса.

"Это была ты, Кейт?" — повторил её возлюбленный. "Должен ли я верить своим глазам?"

Она с трудом заставила себя заговорить.

"О, Реджинальд! — воскликнула она, — что ты наделал! «Почему, почему ты пошёл
туда?»

В её голосе слышалось смятение, на лице было написано ужас, но ничего
больше. Ни стыда, ни вины, ни замешательства — ничего, кроме печали
и сожаления.

Убеждённость, которая всё это время не покидала его, что всё будет хорошо,
теперь стала сильнее, чем когда-либо; но его лицо не изменилось.
показать это — возможно, неосознанно, в глубине души он надеялся, что
всё будет не так хорошо.

"Возможно, мне не стоило туда идти, — холодно сказал он, — но я
уверяю вас, я очень плохо представлял себе, что увижу и услышу. Услышав
и увидев, я, боюсь, должен потребовать объяснений."

- Которого я не могу тебе дать, - сказала Кейт, заливаясь краской и пристально глядя
в его темные глаза.

- Ты не можешь дать мне! - надменно заявил Реджинальд. - Я правильно тебя понял
правильно ли, Кейт?

Она положила свою руку на его руку нежным, ласкающим прикосновением и наклонилась
вперед. Она любила его слишком глубоко и нежно, чтобы выносить этот холодный, гордый
тон.

- Мы еще ни разу не ссорились, Реджинальд, - ласково сказала она. - Давай не будем
ссориться сейчас. Я не могу дать тебе того объяснения, о котором ты просишь, но папа даст.

Он поднес красивую руку к губам, почему-то чувствуя, что был
недостоин прикасаться к подолу ее платья.

«Ты ангел, Кейт, — неспособный на дурные поступки. Я должен был бы довольствоваться
объяснением, зная тебя так, как я знаю, но...»

«Но, тем не менее, оно у тебя должно быть. Реджинальд, мне жаль, что ты видел меня
вчера вечером».

Он посмотрел на нее, не зная, что сказать. Она печально смотрела в окно
на залитый солнцем проспект.

"Бедняга!" - сказала она, наполовину про себя. "Бедняга! Эти полуночные
прогулки - почти единственное утешение, которое у него есть в этом мире, и теперь он будет
больше бояться выходить на улицу ".

Стэнфорд по-прежнему сидел молча.

Кейт улыбнулась ему и отложила свою работу.

- Подожди меня здесь, - сказала она, вставая. - Папа в своем кабинете. Я
поговорю с ним.

Она вышла из комнаты. Стэнфорд сидел и ждал, чувствуя себя более неуютно
никогда в жизни он себя так не чувствовал. Ему тоже было любопытно. Что за семья
Тайна вот-вот должна была раскрыться перед ним? Что за секрет был спрятан в
Дантон-Холле?

"Я слышал, что в каждом доме есть скелет, — подумал он, — но я
и представить себе не мог, что один из них спрятан в этом романтичном старом особняке.
Возможно, я видел призрак Дантон-Холла, как и остальные. Как
спокойно Кейт восприняла это! — на её лице не было ни тени вины или раскаяния. Если я
когда-нибудь окажусь злодеем, моему злодейству не будет оправдания с ее
стороны".

Кейт отсутствовала почти полчаса, но
нетерпеливому официанту это показалось небольшим столетием. Когда она вошла, на ее лице были следы слез.
Она взглянула на него, но её лицо было совершенно спокойным.

"Папа ждёт тебя, — сказала она, — в своём кабинете."

Он встал, подошёл к двери и нерешительно остановился.

"Где я найду тебя, когда вернусь?"

"Здесь."

Она сказала это тихо и немного грустно. Стэнфорд подошел к тому месту, где она
стояла, обнял ее - очень необычный для него поступок - и
поцеловал ее.

"Я абсолютно уверен в твоей правоте, моя дорогая", - сказал он. "Я так же
уверен в твоей доброте и невиновности перед объяснениями твоего отца, как
Возможно, я добьюсь этого ".

Был свидетель этого любовного заявления о том, что ни один из них
ожидалось. Роза, устав от собственной компании, сбежала
вниз по лестнице, чтобы развлечь себя музыкой. Стэнфорд оставил
дверь приоткрытой, когда вернулся; и Роза успела как раз вовремя, чтобы увидеть объятия
и услышать нежную речь. И как раз вовремя, чтобы улететь до того, как Реджинальд
покинул гостиную и направился в кабинет.

В то утро Роуз не играла на пианино, но, запершись в своей комнате, сделала
большую часть того, что услышала и увидела. Гостиная была в
полном распоряжении Кейт, и она сидела, сложив руки, и смотрела на яркое мартовское небо.
утро. В доме шли повседневные дела, двери открывались и
закрывались, Грейс и Ини входили и выходили, доктор Фрэнк
пришёл навестить Агнес Дарлинг, которой уже почти стало лучше; а в кабинете Реджинальд
Стэнфорд слушал рассказ о ночной прогулке мисс Дантон.

"Вы должны были услышать об этом рано или поздно, — сказал капитан Дантон, —
между этим и следующим июнем. Как сейчас, так и в любое другое время.

Стэнфорд поклонился и стал ждать.

"Вы прожили в этом доме столько недель, что не могли не слышать о
больном наверху, за которым ухаживает Огден и который никогда не появляется в нашем
в середине, и о ком все в доме проявляют большее или меньшее любопытство?"

"Мистер Ричардс?" удивленно переспросил Стэнфорд.

- Да, мистер Ричардс, вы слышали о нем. Это был мистер Ричардс, которого вы
видели с Кейт прошлой ночью.

Реджинальд Стэнфорд уронил нож для разрезания бумаги, которым барабанил по столу, и
непонимающе уставился на капитана Дантона.

— Мистер Ричардс! — повторил он. — Мистер Ричардс, который слишком болен, чтобы покидать свою
комнату!

— Не сейчас, — спокойно ответил капитан Дантон. — Он был болен, когда впервые пришёл сюда.
Вы знаете, что было не так с Макбетом — болезнь, которую не могли вылечить врачи.
Это жалоба мистера Ричардса - больной разум. Раскаяние и ужас - вот
болезни и тюремщики этого несчастного молодого человека ".

Повисла мертвая пауза. Реджинальд Стэнфорд, все еще "широко раскрытый", пристально смотрел на
избранного им тестя и ждал чего-то более удовлетворительного.

— «Это неприятная история, — продолжил капитан Дантон приглушённым голосом, —
история о глупости, безумии и
вине молодого человека, но её нужно рассказать. Человеку, которого вы видели прошлой ночью, едва
двадцать три года, но все надежды на его будущее рухнули.
отныне он может быть не кем иным, как преследуемым изгоем, на душе которого лежит
пятно убийства.

«Боже правый!» — воскликнул его собеседник. — «И Кейт гуляет с таким человеком,
одна, в полночь?»

«Да, — гордо ответил отец Кейт, — и будет гулять снова, да будет на то воля Небес. Бедный
мальчик! бедный, несчастный мальчик!» Если бы мы с Кейт бросили его, он бы
действительно пропал.

«Для меня это всё равно что греческий язык», — холодно сказал Стэнфорд.
«Если этот человек — убийца, как вы говорите, ничто не может оправдать поведение мисс Дантон».

«Послушай, Реджинальд, мой дорогой мальчик — почти мой сын; послушай, и ты поймёшь».
ничего, кроме жалости к бедняге наверху и глубокой любви к моей благородной
дочери. Но сначала дайте мне честное слово, что то, что я вам расскажу, останется в тайне.


Реджинальд поклонился.

"Три года назад этот молодой человек, которого зовут не Ричардс, — начал
капитан Дантон, — сбежал из дома и начал жить самостоятельно.
Он всегда был своенравным, своевольным, страстным мальчиком, но все же любящим
и щедрым. Он сбежал от своих друзей в несчастный час страсти
и больше никогда к ним не возвращался; для больных, грешных, сломленных,
вернувшийся несчастный мужчина так же отличался от вспыльчивого,
порывистого, счастливого мальчика, как день отличается от ночи.

- Он сбежал из дома и уехал в Нью-Йорк. Он, как и я, был моряком; он
в девятнадцать лет командовал судном; но он бросил море,
и несколько месяцев зарабатывал на жизнь в этом городе, рисуя и
продавал акварельные наброски, в чем был удивительно умен.
Постепенно он начал скатываться вниз. Бутылка вина, игорный стол
стали первыми вехами на пути к разорению. Игорным залам
в конце концов, это стало его постоянным пристанищем. Однажды он стоил тысячи;
на следующий день у него не было ни гроша. Возбуждение росло в нем. Он
еще до конца года стал убежденным и печально известным игроком.

"Однажды ночью в его жизни наступил кризис. Он был в театре Бауэри, чтобы
посмотреть рождественскую пантомиму. Это было сказочное представление, и сцена была
переполнена балеринами. Среди них было одно, самое прелестное, как ему казалось,
создание, которое он когда-либо видел, в которое в одно безумное
мгновение он страстно влюбился. Его друг по имени Фернисс,
Он смеялся над его восторгом. «Разве ты не знаешь её, Гарри? — сказал он. — Она
живет в одном доме с тобой. Она маленькая гризетка,
девочка из магазина, которую наняли только для того, чтобы она выглядела красиво, пока длится эта волшебная
пантомима. Ты видел её раз пятьдесят».

" Да, он видел её много раз. Он вспомнил об этом, когда заговорил его друг
а ведь до сих пор он никогда не думал о ней. Новое увлечение
завладело им, душой и телом. Он познакомился с ней на следующее
утро и узнал, что она, как и сказал его друг, продавщица.
Какое ему было дело? Если бы она была сборщицей тряпья, для этого молодого безумца это было бы
всё равно. Через две недели он сделал ей предложение; через месяц они
поженились, и был сделан третий шаг на пути к разорению.


"Если бы она была хорошей женщиной — искренней и верной женой, — она могла бы
сделать из него нового человека, потому что он любил её со страстной преданностью, которая была частью его вспыльчивой натуры. Но она была порочной — такой же развратной, как и
красивой, — и довела его падение до трагической кульминации
ужасно быстро.

"До замужества у этой несчастной девушки был любовник, от которого она отказалась ради
более красивый и пылкий ухажер. Но она знала его дольше всех и,
возможно, любила его больше всех. Во всяком случае, он возобновил свои визиты после
женитьбы, как ни в чем не бывало. Молодой муж, полный любви
и уверенности, не заподозрил ничего дурного. Он санкционировал визиты и был в
самых дружеских отношениях с отвергнутым поклонником. Несколько месяцев
продолжалась эта тайная и постыдная связь, и обманутый муж
ничего не замечал. Именно Фернисс первым открыл ему глаза на правду, и
последовала ужасная сцена. Муж страстно отказывался верить в это.
слово против правды и чистоты жены, которую он любил, и назвал своего
друга лжецом и клеветником.

"Очень хорошо, - холодно сказал Фернисс, - хвастайся, сколько тебе заблагорассудится, дорогой
мальчик, а когда устанешь, иди домой. Он на час раньше вас
обычно возвращается. Вряд ли он уже ушел. Если ты найдешь свою хорошенькую
маленькую идолищу в одиночестве и по ее молитвам, не верь мне. Если ты найдешь мистера
Кросби наслаждается _t ;te-;-t;te_ с ней, затем возвращайся и извинись
за эти грубые обзывательства ".

"Он ушел, насвистывая, а полубезумный муж бросился в
проезжал дилижанс и ехал домой. Было уже начало одиннадцатого, но он обычно оставался за
игорным столом каждый вечер до часу дня, и его жена обычно
ложилась спать до его возвращения. Он тихо поднялся по лестнице, снимая ботинки,
и бесшумно открыл дверь. Там сидела его жена, а рядом с ней
что-то серьезно говорил брошенный любовник. Он расслышал его последние слова, когда тот
входил:

«Ты знаешь, как я любил — ты знаешь, как я люблю, в тысячу раз
лучше, чем он! Почему бы нам не улететь прямо сейчас? Оставаться дольше —
это пытка для нас обоих».

" Это были последние слова, которые произнёс несчастный. Игрок
был пьян - будем надеяться, что алкоголь и ревнивая ярость свели его с ума
на какое-то время. Последовала вспышка, выстрел из пистолета; Кросби,
Любовник своей виновной жены, издал дикий вопль, подпрыгнул в воздух и
упал на спину с простреленным сердцем".

Повисла еще одна мертвая пауза. На мгновение ровный голос капитана Дантона
прервался, и Реджинальд Стэнфорд погрузился в потрясенное молчание.

- Что было дальше, - продолжал капитан дрожащим голосом, -
безумец так и не узнал. У него сохранилось смутное воспоминание о криках его жены
о том, как комната наполнилась людьми; о том, как он обнаружил себя где-то под
звёзды, а его разум и сердце в огне. Он смутно помнит, как
на следующий день купил парик, усы и матросскую форму и
бродил по докам в поисках корабля. По одному из тех
таинственных провидений, которые случаются каждый день, первым,
кого он встретил на пристани, был я. Я не узнал его — да и как я мог в таком обличье, —
но он сразу узнал меня и заговорил. Я
узнал его голос, взял его на борт своего корабля и выслушал
историю, которую я вам только что рассказал. Со мной он был в безопасности. Детективы были
обыскивали город в поисках убийцы; но на следующий день я отплыл в Англию,
и он оказался вне их досягаемости. Во время плавания он заболел; все
недели, пока мы пересекали Атлантику, он лежал в бреду,
сотрясаемый лихорадкой. Мы все думали, доктор и все остальные, что он никогда не
доберется до другого берега; но жизнь одержала трудную победу, и ему постепенно стало
лучше. Кейт, как вы знаете, вернулась со мной. Она тоже услышала эту
трагическую историю и не могла ничего, кроме как жалеть и молиться за
унесённую бурей душу.

"Когда мы добрались до Канады, он всё ещё был слаб и болен. Я привезла его сюда
под вымышленным именем, и он весь день сидит взаперти в своих комнатах, и
отваживается выходить только ночью, чтобы подышать свежим воздухом. Его разум так и не
восстановился после той мозговой лихорадки. Он стал мономаньяком по
одному предмету - страху быть обнаруженным и повешенным за убийство.
Ничто не отвлечет его от одиночества, ничто не может побудить его
выйти на улицу, кроме как в полночь, когда все спят. Он — призрак,
который напугал Марджери и Агнес Дарлинг; он — тот мужчина, которого вы видели с
Кейт на территории поместья. Он цепляется за неё, как ни за кого другого.
Единственное утешение, оставшееся ему в этом нижнем мире, - это ночные прогулки
с ней. Она самая храбрая, лучшая, благороднейшая из девушек; она покидает
свою теплую комнату, свою постель ради холодных полуночных прогулок с этим несчастным
и страдающим мужчиной ".

Снова пауза. Реджинальд Стэнфорд посмотрел на бледное,
взволнованное лицо капитана Дантона.

"Вы рассказали мне ужасную историю", - сказал он. «Я едва ли могу винить этого
человека за то, что он сделал; но какое право он имеет на то, чтобы вы
чувствовали к нему симпатию и защищали его, как вы это делаете? Какое право он имеет на моё будущее
жена, что она должна была совершать эти ночные прогулки с ним, не сказав мне об этом?

"Самое веское оправдание, какое только может быть у мужчины, — был ответ, — он мой
сын — он единственный брат Кейт!

"Боже мой! Капитан Дантон, что вы говорите?

"Правду, — ответил капитан Дантон надломленным голосом. — Да поможет мне
Бог — да смилуется он над ним! Несчастный человек, чью историю вы услышали, —
тот, кто живёт в заточении под этой крышей, — мой единственный сын, Генри Дантон.

Он закрыл лицо руками. Реджинальд Стэнфорд сидел в замешательстве.

"Я и представить себе не мог такого, — в ужасе сказал он. — Я думал, ваш сын
умер!

- Они все так думают, - сказал капитан, не поднимая глаз, - но вы знаете
правду. Когда-нибудь, в скором времени, ты навестишь его, когда я
подготовлю его к твоему приходу. Теперь ты понимаешь все, что слышал и видел?

"Мой дорогой сэр!" - воскликнул Стэнфорд, хватая пожилого мужчину за руку.
"Простите меня! Что бы я ни увидел, я, должно быть, сошел с ума, усомнившись в Кейт.
Твой секрет в такой же безопасности со мной, как и с тобой самим. Сейчас я тебя покину;
Я должен увидеть Кейт.

- Да, бедное дитя! Люби ее и доверяй ей всем сердцем,
Реджинальд, потому что она достойна.

Реджинальд Стэнфорд вышел, всё ещё ошеломлённый услышанным, и
вернулся в гостиную. Кейт сидела там, где он её оставил, и
мечтательно смотрела на ясное небо.


"Моя дорогая, — сказал он, наклонившись к ней и коснувшись её бледного лба, — ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сомневался в тебе? Ты самая верная, самая лучшая,
самая храбрая из женщин.

Она подняла полные любви и слёз глаза на красивое лицо
своего жениха.

"Я надеюсь, что те, кого я люблю, будут со мной — и даже больше. Прежде чем я стану лживой или
вероломной, я молю небеса, чтобы я могла умереть."




Глава XII.

Гарри Дантон.


Весенний полдень. Мартовское солнце ярко светит в канадском небе,
легкий и ласковый ветер, серебристый туман висит над рекой и
болота. Небольшие потоки быстро тающего снега разлились по
территории; пруд с рыбой, замороженный льдом, оттаивал под воздействием таяния
под воздействием солнечных лучей резиновые туфли и подоткнутые юбки были
незаменимые предметы первой необходимости для улицы.

Роуз Дантон в резиновых сапогах, с подоткнутыми под себя юбками и всем прочим, пыталась убить
время в этот приятный день, бесцельно прогуливаясь по мокрой
земле. Она выглядела очень красивой и кокетливой в этом малиновом
из-под её тёмного шёлкового платья виднелась нижняя юбка; жокейская шляпа с пером
небрежно сидела на её блестящих локонах; но её красота была для Роуз лишь тщеславием
и душевной болью. Что толку в розовых
щёчках, мягких карих глазах, каштановых локонах, изящных ножках и лодыжках,
когда рядом нет никого живого, чтобы смотреть и восхищаться? Какой был смысл
красиво одеваться и очаровательно выглядеть для кучки бесчувственных
смертных, для которых это была старая история, о которой не стоило и думать?
Солнечный мартовский день никак не отразился на лице Роуз; "угрюмый" - единственное
слово, которое расскажет вам, как она выглядела. Бедная Роза! Было довольно тяжело
быть безнадежно влюбленным, чувствовать себя с каждым днем все хуже и понимать, что все это
бесполезно. Было немного нехорошо иметь все, что она хотела в течение
восемнадцати лет, а затем быть отвергнутой очаровательным молодым офицером, которому она отдала
все свое сердце. Ибо мистер Стэнфорд снова потерялся. Как раз в тот момент, когда она
подумала, что ее птичка наверняка попалась в силки - о чудо! он расправил свои ослепительные
крылья и взмыл ввысь, к облакам, и стал недосягаем, как никогда.
Проще говоря, он вернулся к своей старой любви и улетел с
новый, как раз тогда, когда она была в нем больше всего уверена.

Целая неделя прошла с той ночи на тамарак-уок, той
ночи, когда он казался таким нежным и влюбленным, несравненным
обманщиком! А он едва ли сказал ей полдюжины слов. Он был
снова у подножия своего первого соверена, он был самым преданным из
помолвленных мужчин; Кейт была королевой часа, Роуз нигде не было. Это было
трудно, это было жестоко, это было постыдно. Роуз плакала и бранилась в
уединении своей девичьей комнаты и ненавидела мистера Стэнфорда, или говорила, что ненавидит;
и могла бы увидеть свою прекрасную старшую сестру в саване.
все удовольствия в жизни.

Итак, в этот солнечный день Роуз вяло бродила туда-сюда,
думая, что если такая погода продержится, то лёд на пруду с рыбками
скоро растает, и самоубийство станет самым простым делом на свете. Она
уныло ходила вокруг да около и гадала, что сказал бы мистер Стэнфорд
и что бы он почувствовал, когда однажды, в холодных, печальных сумерках,
они понесут ее, белую, безжизненную, с которой капала вода, перед ним, еще одну
более несчастную, ушедшую навстречу смерти! Она могла видеть себя - одетую в
белое, ее лицо белее платья, ее красивые каштановые кудри были мокрыми
и, обнимая её, уносил в опустевший дом. Она видела, как
Реджинальд Стэнфорд отпрянул, смертельно побледнел, и всё его будущее счастье
рухнуло при виде этого. Она представляла, как он в ужасе раскаивается, отказываясь от
Кейт, и становится скитальцем с разбитым сердцем на всю оставшуюся
жизнь. В этих размышлениях было мрачное наслаждение, и Роуз
ходила вокруг пруда, так сказать, упиваясь ими.

Когда часы показали три, один из конюхов вышел из
конюшни, ведя за собой двух лошадей. Она знала их — одна принадлежала мистеру Стэнфорду,
другая принадлежала Кейт. Мгновение спустя мистер Стэнфорд и Кейт появились на
крыльце, "в сапогах и со шпорами", готовые к поездке.
Англичанин помог своей даме взобраться в седло, поправил ее длинную юбку и
легко вскочил на своего коня. Роза многое бы отдала
, чтобы оказаться за много миль отсюда; но нужно миновать пруд с рыбками и увидеть ее, "деву
покинутую". Кейт весело прикоснулась к своей шляпе с пером; к шляпе Кейт
кавалер склонился к луке седла, и затем они скрылись из виду
среди распускающихся деревьев.

"Бессердечная, хладнокровная кокетка!" - подумала вторая мисс Дэнтон,
Роза, обращаясь к самому красивому из представителей своего пола, сказала: «Надеюсь, его лошадь убежит
вместе с ним и сломает ему шею!»

Но Роза не это имела в виду, и в следующее мгновение на её глазах выступили слёзы
от жалости к самой себе.

"Как плохо с его стороны — как плохо так со мной обращаться! Он знает, что я люблю его,
он заставил меня думать, что любит меня, а теперь ведёт себя так. Я
никогда не останусь здесь и не увижу, как он женится на Кейт! Я лучше умру! Я умру
или сделаю что-нибудь! Я сбегу и стану актрисой или монахиней — мне всё равно,
что из этого. Они обе романтичны, и люди всегда
«Что делают в таких случаях — по крайней мере, я читала много романов, где они
так поступали!» — размышляла мисс Дантон, продолжая кружить вокруг пруда с рыбками.

Грейс, окликнувшая из окна проходящего внизу слугу,
заставила её посмотреть в сторону дома как раз вовремя, чтобы увидеть, как что-то
белое мелькает в открытом окне спальни на ветру. Спальня
помещения располагались по всему третьему этажу Дантон-холла - по шесть на каждом
помещения. Комната мистера Стэнфорда находилась в передней части дома, и это было
из комнаты мистера Стэнфорда выпорхнул белый предмет. Роза наблюдала за этим
когда он приземлился на небольшую нерастаявшую снежную горку, и, поспешив к ней,
поднял его. Это была часть письма — лист почтовой бумаги, разорванный пополам,
с текстом на обеих сторонах. Он был написан рукой Реджинальда Стэнфорда, и
без лишних слов (хотя вы будете шокированы, услышав это) мисс Роуз
решительно начала читать его. Оно начиналось внезапно, с части
незаконченного предложения.

— Ты называешь меня злодеем! Возможно, я не буду злодеем,
в конце концов. Ангел с каштановыми локонами по-прежнему ангел,
но, Лодердейл, клянусь, я не хочу ничего делать.
неправильно, если я могу с этим поделать. Если это _kismit_, как говорят турки, моя
судьба, что я могу поделать? Что будет, то будет; если каштановые локоны и
желто-карие глаза - моя судьба, то кто я такой - потомок многих
Стэнфордс - что я должен сопротивляться? Тем не менее, если судьба займется своими
делами и оставит меня в покое, я подойду к цели как
мужчина. Кейт великолепна; я всегда это знал, но никогда не ценил её так, как сейчас.
Что-то случилось недавно — неважно что, — и это подняло
её в моих глазах на недосягаемую высоту. В ней есть что-то грандиозное
о девушке - что-то слишком великое и благородное в ее взвинченной натуре
для такого негодяя, как я! Это _entre nous_,
однако, если я говорю вам, что я негодяй, то по секрету. Я
счастливчик, не так ли, что у меня есть выбор из двух земных ангелов
? И всё же иногда я жалею, что мне так повезло; я не хочу
плохо себя вести — я не хочу разбивать ничьи сердца, но всё же…

Это закончилось так же внезапно, как и началось. Щеки Роуз
запылали, прежде чем она закончила. Она всё поняла. Он был связан
своей сестре; он пытался быть честным, но он любил ее! Если бы не он
признался в этом - разве она не могла все еще надеяться? Она всплеснула руками во внезапном,
экстатическом восторге.

"Он любит меня больше всех, - подумала она, - и той, кого он полюбит больше всего, будет
та, кого он выберет".

Она сложила драгоценный документ и спрятала его в карман. Она
посмотрела в окно, но листки с незаконченным письмом больше не выпорхнули
.

"Беспечный человек! - подумала она. - оставлять такие красноречивые письма на свободе.
Если бы Кейт нашла их, или Грейс, или Ини! Они не могли не
понять это. Я хотел бы осмелиться сказать ему; но я не могу."

Она повернулась и пошла в дом. Больше никаких унылых прогулок вокруг
пруда с рыбками. Роза снова была счастлива.

Самоубийство откладывалось на неопределенный срок, и монахиней могла стать Кейт, а не
она. Кейт была его обещанной женой; но здесь много недоговоренностей; и
вторая мисс Дантон побежала в свою комнату, распевая "Пусть расцветет новая надежда".

Если бы сердце Роуз было разбито, она бы всё равно
тщательно оделась. В тот вечер в доме должен был состояться званый ужин,
и среди гостей был виконт, недавно приехавший поохотиться на лосей.
Виконту было сорок, но он не был женат, у него был длинный список
более длинная родословная; и кто знал, какой эффект могли произвести на него сверкающие карие глаза и
золотисто-бронзовые волосы и сладкие улыбки? Итак, позвали Юнис
, и она надела свежевымытые каштановые локоны и широкий
халат из серебристого шелка, отделанный дорогим кружевом. Прелестная обнаженная фигура
шею и руки украшали бледные жемчужины, а ниспадающие локоны были
небрежно зачесаны назад гроздьями жемчужных бусин.

— Вы выглядите прекрасно, мисс! — воскликнула Юнис, не в силах сдержать восхищение.
— Я никогда раньше не видела вас такой красивой. Платье вам очень идёт.
Вы выглядите великолепно!

Роуз бросила торжествующий взгляд на своё отражение в зеркале.

"Правда, Юнис? Я выгляжу почти так же хорошо, как Кейт?"

"Иногда вы красивее, мисс Роуз, на мой вкус. Если бы у мисс Кейт были
красные щёки, но иногда она бела, как мрамор."

"Так и есть, но некоторым людям нравится такой стиль. Полагаю, мистер Стэнфорд
так и делает, Юнис?

"Осмелюсь сказать, что так, мисс."

"Вы считаете мистера Стэнфорда красивым, Юнис?

"Очень красивым, мисс, и таким приятным. Не высокомерным и надменным, как некоторые
молодые джентльмены, которых я видела. Он всем нравится."

"Что Кейт наденет этим вечером?" спросила Роуз, и ее сердце
затрепетало от похвалы.

"Черное кружево, мисс, и ее жемчуга. Ей больше всего идет синее, но она
наденет черное.

"Как поживает Агнес Дарлинг?" - спросила Роуз, переключаясь на другую тему.
- Я не видел ее два дня.

- Становится лучше, мисс; она может все время находиться в холмост-холле, но
она отошла в тень. Есть что-нибудь еще, мисс?

- Больше ничего, спасибо. Вы можете идти.

Юнис ушла, а Роуз, опустившись в кресло-качалку, коротали время
до обеда за книгой. Она услышала, как мистер Стэнфорд и Кейт приближаются.
они вместе поднимаются наверх, над чем-то смеются и расходятся по своим комнатам, чтобы
переодеться.

"Интересно, пропустит ли он часть своего письма", - нервно подумала она.
"Что бы он сказал, если бы я отдала это ему и сказала, что прочитала? Нет!
Я не осмелюсь этого сделать. Я ничего не скажу об этом, и пусть он сколько угодно переживает из-за потери
сколько ему угодно".

Роза спустилась в гостиную, когда прозвенел последний звонок, и обнаружила, что
раскланивается с полудюжиной незнакомцев, среди которых был полковник лорд Эллертон
остальные. Лорд Эллертон, который был очень похож на лорда Дандрири во всех отношениях
взял его под руку, подал руку Кейт и Стэнфорду с улыбкой и
неописуемый взгляд завладел Роуз.

«Тебя одевала твоя фея-крёстная, Роуз? Я никогда не видела тебя такой
ошеломляющей. Что это?»

Роуз дерзко тряхнула кудрями, хотя кончики её пальцев покалывало от
похвалы.

- Крестница моей феи-крестной не привела бы тебя в замешательство, если бы
Вон той Клеопатрой не завладел этот отвратительный пэр
королевства. Я достаточно хорош для более сурового курорта ".

"Что из этой речи вы имеете в виду? Ты выглядишь красивой, чтобы
очаровать виконта?"

"Я выгляжу красивой, потому что ничего не могу с этим поделать, и я никогда не опускаюсь до
очаруйте любого, мистер Стэнфорд, даже виконта. Кстати, вы
не поссорились с Кейт, не так ли?

"Конечно, нет. Почему я должен?"

"Конечно, почему ты должен! У нее есть полное право гулять по
территории в полночь с любым джентльменом, которого она выберет.

Она сказала это довольно горько. Стэнфорд вызывающе улыбнулся.

" _Chacun ; son gout_, знаете ли. Если Кейт нравится гулять по ночам, у неё, конечно,
должен быть кавалер. Когда она станет миссис Стэнфорд, я постараюсь
отучить её от этой привычки."

"Ты сказал ей, что я с тобой? — спросила Роуз, сверкнув глазами.

"Моя дорогая Роза, я никогда не рассказываю сказки. Кстати, когда мы устроим
еще одну прогулку при луне? Мне кажется, я очень редко тебя вижу
в последнее время.

- У нас больше не будет полуночных прогулок, мистер Стэнфорд, - резко сказала Роза
- и вы видите во мне ровно столько, сколько я хочу, чтобы вы видели. Мой
господин, прошу прощения, вы обращались ко мне?

Она отвернулась от Стэнфорда, сидевшего рядом с ней и разговаривавшего под прикрытием
звона ложек и ножей, и озарила лорда Эллертона, сидящего напротив, своей самой ослепительной улыбкой
. Да, пэр был
обращаясь к ней, он хотел задать какой-то вопрос, касающийся местных
Канадцев, на который Кейт была не в состоянии ответить.

Роза все знала об этом и немедленно взяла его светлость на буксир. Все
чары, известные хорошеньким маленьким кокеткам, были применены к
виконту, как когда-то раньше они были применены к сэру Рональду
Кит.

Кейт улыбнулась Реджинальду и тут же уступила пэра. Король
или кайзер были для нее почти ничем по сравнению с этим красавцем
идолом по другую сторону стола.

Ужин закончился, и дамы ушли. В гостиной Кейт сидела
сама села за пианино, чтобы спеть ошеломляющий дуэт с Розой. Прежде чем это
закончилось, появились джентльмены, и снова лорд Эллертон обнаружил, что
его взяли в плен и усадили рядом с Розой - каким образом, он сам не знал. Как
вертелся у нее язычок! И все это время глаза лорда Эллертона
блуждали по Кейт. Как и в случае с сэром Рональдом, чары прелестной Роуз не
подействовали; величественная красота Кейт затмила её, как солнце
затмевает звёзды. Когда наконец он смог без грубостей уйти, он
встал, поклонился юной леди и, пересекая длинную гостиную,
встал у пианино, где Кейт все еще сидела и пела. Стэнфорд
прислонился к инструменту, но уступил свое место
виконту и мгновение спустя оказался рядом с Розой.

"Обмен - это не грабеж", - сказал он. "Не повредит ли спросить, как вы
добились успеха?"

Роза сердито посмотрела в смеющиеся темные глаза.

"Я не понимаю, что ты имеешь в виду".

"Моя дорогая маленькая бесхитростная Роза! Следует ли мне выразиться яснее? Когда ты должна быть
Леди Эллертон?

- Мистер Стэнфорд...

- Моя дорогая Роуз, не сердитесь. Он слишком стар и слишком уродлив - пусть это будет низко сказано
- для самой красивой девушки Канады!"

— В смысле, я?

— В смысле, ты.

"Почему ты не исключаешь Кейт?"

"Потому что я думаю, что ты красивее Кейт?"

"Ты не считаешь! Я знаю лучше! Я тебе не верю!"

"Тогда не верь мне".

"Ты думаешь, что в мире нет никого, похожего на Кейт".

- Неужели? Кто тебе сказал?

«Мне не нужно ничего говорить; поступки говорят громче слов».

«И что же говорят мои поступки?»

«Что ты обожаешь землю, по которой она ходит, и ценишь её немного ниже,
чем ангелов».

«Так и есть». То есть я не то чтобы боготворю землю, по которой она ходит, — я
ещё не настолько далеко зашёл, — но я ставлю её чуть ниже
ангелов, конечно.

— Тогда этого достаточно. Почему бы тебе не остаться с ней, а не приходить сюда,
раздражая меня?

"О, я тебя раздражаю, да? Ты ведь не это имела в виду, Роуз?

"Да, это, — сказала Роуз, поджав губы. — Зачем ты приходишь?

— Потому что… вы ведь не обидитесь, правда?

"Нет."

"Потому что я очень вас люблю."

"Любите меня! — воскликнула Роуз, и её сердце забилось быстрее, — а вы помолвлены с Кейт!
Как вы смеете говорить мне такое, мистер Стэнфорд?"

Слова Роуз были именно такими, какими и должны были быть, но тон Роуз был
совсем не суровым. Стэнфорд поудобнее устроился на диване.

- Потому что мне нравится говорить правду. Не обращай внимания на виконта, Роуз; ты
он тебе безразличен, и если ты только подождешь и будешь хорошей девочкой,
тот, кто тебе небезразличен, может сделать тебе предложение на днях. Вот,
Доктор, на нашем диване найдется место еще для одного.

- Я буду в порядке? - спросил доктор Фрэнк, останавливаясь.

- Вовсе нет. Мы с Роуз обсуждаем политику. Она считает, что Канаду
следует присоединить к Соединённым Штатам, а я так не думаю. Что вы думаете
по этому поводу?

Доктор Дантон занял освободившееся место, и Стэнфорд продолжил разговор:
и начали обсуждать политику, пока Роуз с отвращением не встала и не ушла.

"Я думал, на этом все закончится", - сказал Стэнфорд. "Бедняжка
девочка! эта тема слишком тяжела для нее".

- Только я знал, что вам конец, мистер Стэнфорд, - сказал доктор Дантон. - Я
должен был подумать, что прерываю флирт.

- Вовсе нет. Поначалу мы с Роуз не очень ладили. Боюсь,
я ей невзлюбил ее, и я просто пытаюсь подвести ее к более
Христианский склад ума. Парню нравится быть в хороших отношениях со своей
сестрой."

"Так и есть. Я заметил, что вы и наша очаровательная мисс Роуз были в
обнаженные кинжалы еще до того, как вас должным образом представили друг другу; и я не мог
объяснить это иначе, чем предположив, что ты занимался с ней любовью
и бросил ее - возможно, на какой-нибудь другой планете.

Смеющимися от удивления глазами Стэнфорд смотрел в лицо
невозмутимый Доктор, у которого не дрогнул ни один мускул.

- Клянусь жизнью, Дантон, - воскликнул он, легко положив руку на
плечо Доктора, - тебя следовало бы сжечь за то, что ты волшебник! Какие еще
планета ты думаешь, это был?"

"И что вывих лодыжки, то у вас еще достаточно сильны?" - то
невпопад спросил врач.

Реджинальд Стэнфорд рассмеялся.

"Проницательнейший из людей! Кто рассказывал вам сказки?"

"Моя собственная природная проницательность. Сколько недель ты пролежал?"

"Три", - все еще смеясь.

"Я был здесь в то время, и я помню внезапную страсть, с которой Роуз
каждый день совершала длительные поездки верхом. Я не мог представить, что было
причиной. Думаю, теперь я могу.

- Доктор Дантон, ваша проницательность делает вам честь. Она милая малышка
девочка и лучшая из медсестер.

"И ты знаешь... Но, возможно, ты обидишься".

"Не я. Выкладывай".

"Что ж, тогда, я думаю, жаль, что вы были помолвлены до того, как вывихнули
лодыжку".

— Вы правда так думаете? Могу я спросить почему?

"Я думаю, что Роуз была бы такой очаровательной миссис Стэнфорд.

"Я тоже так думаю, — сказал мистер Стэнфорд, сохраняя самообладание. — Но разве Кейт не подойдёт?

"Мисс Дантон великолепна; ей следовало бы выйти замуж за императора, но нет, судьба
поставила ей подножку. Вторая дочь капитана Дантона должна быть
единственной.

- Ты действительно так думаешь?

- Я действительно так думаю.

"Какая досада!" - сказал Стэнфорд, поглаживая усы. "Как вы думаете,
это можно исправить?"

"Я думаю, да".

— Бросив — это тоже некрасивое слово — бросив Кейт?

— Именно.

— Но она разобьёт ей сердце.

- Нет, не разобьет. Я врач и знаю. Сердца никогда не разбиваются, разве что
в женских романах. Это самая жесткая часть человеческой анатомии ".

"Какая утешительная мысль! И ты действительно советуешь мне бросить
Кейт, и прижму к груди прекрасную, обворожительную Розу?"

"Ты не могла бы сделать лучше".

— «А если я это сделаю, не придётся ли мне расплачиваться с этим
чудовищным отцом? Мне вышибут мозги ещё до того, как закончится
медовый месяц».

"Не понимаю, почему, если ты женишься на одной из его дочерей,
ему будет всё равно, на какой именно? С виконтом и баронетом у ног
несравненная Кейт, он должен быть рад избавиться от вас.

- Мне кажется, доктор Дантон, вы говорите на необычайно простом английском.

"Это слишком просто? Я остановлюсь, если ты так говоришь".

"О, нет. Прошу тебя, продолжай. Мне от этого лучше. И, кроме того, я не знаю, но
что я согласен с тобой.

"Я так и думал. Я думал так некоторое время".

"Вы ревновали, доктор? Раньше ты был довольно внимателен к Розе, если я
правильно помню.

- Ужасно ревнив; но что толку? Она подарила мне _куп де конг;_
давным-давно. То, что я всё ещё жив и разговариваю с тобой, — самое
убедительное доказательство, которое я могу привести в пользу того, что сердца не разбиваются.

"В конце концов, - сказал Стэнфорд, - я не верю, что ты когда-либо заходил слишком далеко
с Розой. Моя величественная невеста подходит тебе больше. Если я поймаю тебя на
слове, и она отвергнет баронета и виконта, ты можешь попытать
удачи.

- Это было бы хуже, чем бесполезно. С таким же успехом я могла бы полюбить какую-нибудь яркую,
конкретную звезду и надеяться завоевать ее, как мисс Дантон. Ах, вот она
идёт!

Опираясь на руку лорда Эллертона, мисс Дантон с улыбкой подошла к ним.

"Вы двое замышляете измену, раз сидите с такими серьёзными лицами
весь вечер?" — спросила она.

"Вы угадали, - ответил ее возлюбленный, - это измена. Доктор, я
подумаю над тем, что вы сказали".

Он встал. Лорд Эллертон передал свою прекрасную спутницу ее законному
владельцу и вернулся к Розе, которая листала книгу красоты; и
Доктор Дантон подошёл к Ини, которая напевала себе под нос, сидя за
пианино, и со странной улыбкой выслушал её песню:

«Улыбнись снова, моя дорогая,
Не плачь, что я покидаю тебя;
Я решил отправиться в путь —
прими это, хотя тебе и грустно.
Смотри! Солнце, луна и звёзды
сияют по всему миру,
То ли близко, то ли далеко,
На твоем любящем скитальце.

"И у моря бывают приливы и отливы,
Ветер и облака обманывают нас;
Летняя жара и зимний снег
Ищут нас, но оставляют нас.
Таким образом, мир становится старым и новым -
Почему вы должны быть сильнее?
Я долго был верен тебе,
Теперь я больше не верен.

"Как больше не тоскует мое сердце,
Или твои улыбки поработили меня,
Позволь мне поблагодарить тебя, прежде чем мы расстанемся,
За любовь, которую ты подарил мне.
Посмотри на майские цветы, мокрые от росы
Пока они не отцвели -
Разве я не должен вернуться к тебе,
Ищи другого любовника."

Доктор Дантон рассмеялся.

«Я долго был верен тебе,
но теперь я больше не верен!»

«Вы поёте о самых ужасных чувствах — разве вы не знаете,
мисс Ини?»

Мистер Стэнфорд рядом с Кейт, лорд Эллертон, вежливо слушающий Роуз, и
Доктор Фрэнк с Ини никогда не замечали, как летит время, и были удивлены,
обнаружив, что уже почти полночь. Гости разошлись, "огни были
погашены, гирлянды увяли, и банкетный зал опустел" для всех, кроме
Реджинальда Стэнфорда и капитана Дантона. Они были одни в длинной,
полутёмной гостиной.

- Сегодня вечером ты займешь место Кейт, - говорил капитан, - и будешь
Компаньоном Гарри в его прогулке. Я сказал ему, что кто-то другой знает
его секрет. Я изложил все обстоятельства.

- Как он это воспринял? Он был раздражен?

"Нет; сначала он был немного напуган, но признал, что я не мог поступить
иначе. Бедняга! Ему не терпится увидеть тебя сейчас. Если ты возьмешь
свое пальто, ты найдешь его здесь, когда вернешься.

Мистер Стэнфорд в спешке побежал наверх и вернулся в меховой шапке и
пальто через десять минут. Молодой человек, высокий и стройный, но бледный до
мерзость, с ввалившимися щеками и ввалившимися глазами, стояла, закутанная в
длинный плащ, рядом с Капитаном. Вы могли видеть, что он был красив,
даже несмотря на бескровную бледность, в его больших
голубых глазах было что-то такое, что поразительно напоминало вам Кейт.

"Вы двое уже знаете друг друга", - сказал Капитан. "Я считаю вас обоих
сыновьями".

Реджинальд схватил протянутую руку Гарри Дантона и сердечно пожал её.

"Будучи братьями, я надеюсь, что мы скоро познакомимся поближе, — сказал он.
"Сегодня вечером я заменю Кейт на прогулке в Тамариновой роще. Надеюсь, нас не заметят.
Надеюсь, нас никто не увидит.

"Надеюсь, что нет", - сказал Гарри, поежившись от страха. "Меня
видели так много людей, и я так многих напугал, что начинаю бояться
выходить из своей комнаты ни днем, ни ночью".

"Думаю, бояться нечего", - весело сказал Стэнфорд, когда они
вышли и спустились по ступенькам. - Знаешь, они принимают тебя за привидение.
Позволь им продолжать так думать, и с тобой все будет в порядке. Ты отдал
Дантон-Холл все, что хотел, чтобы сделать его идеальным - это дом с привидениями ".

"Здесь водятся привидения", - мрачно сказал его спутник. "Чем я лучше
любого другого злого духа? О Небо! - воскликнул он страстно, - "Этот ужас
о той жизни, которую я веду! Запертый в тюрьме, которую я не смею покинуть, преследуемый
день и ночь видением этого убитого человека, всякая надежда и
благословение, которое хранит жизнь, ушло навсегда! Иногда мне кажется, что я
схожу с ума!"

Он приподнял кепку и подставил холодный ночной ветер своему пылающему
лбу. Последовала долгая, невыразительная пауза. Когда Реджинальд Стэнфорд заговорил,
его голос был низким и приглушенным.

— Вы совершенно уверены, что человек, в которого вы выстрелили, был убит? Вы, конечно, едва ли ждали,
чтобы убедиться в этом, и как вы можете с уверенностью сказать, что рана была
смертельной?

"Молю Небеса, чтобы в этом были хоть какие-то сомнения!" - простонал молодой человек.
мужчина. "Моя цель безошибочна; я видел, как он упал с простреленным сердцем".

Его голос перешел в хриплый шепот. Снова повисла пауза.

"Ваша провокация была великолепна", - сказал Реджинальд. "Если что-то и может смягчить вину
убийство ближнего, так это это. Вы совершенно уверены... Но
возможно, я не имею права говорить об этом.

«Говори, говори!» — воскликнул Гарри Дантон. «Я заперт в этих ужасных
комнатах с конца недели до конца недели, и единственное, что
удерживает меня от безумия, — это разговоры о том, что я сделал. Что вы делали?»
собираетесь сказать?"

"Я хотел спросить вас, были ли вы совершенно уверены - вне тени
сомнения - в виновности вашей жены? Иногда мы совершаем ужасные ошибки в
таких вопросах".

"Никакой ошибки не было", - ответил его спутник с внезапным выражением
боли на лице, - "ее и не могло быть. Я видел и слышал так же ясно, как вижу и
слышу тебя сейчас. Ошибки быть не могло".

"Ты знаешь, где твоя... где она сейчас?"

"Нет!" - все с тем же выражением муки на лице. - Нет, я никогда о ней не слышал
с той ужасной ночи. Возможно, она мертва, или хуже, чем мертва, задолго до этого
этого.

- Ты очень любил ее, - сказал Реджинальд, побуждаемый сказать это
выражением этого жуткого лица.

- Любил ее? - повторил он. - У меня нет слов, чтобы сказать тебе, как я любил ее.
Я думал, что она чиста, невинна, прекрасна и
женственна, а она — о, глупец, что я мог поверить ей, как поверил! —
думать, как она заставила меня думать, что я завладел всем её сердцем!

«Хотите, чтобы кто-нибудь попытался найти её для вас? Её судьбу ещё
можно выяснить. Я поеду в Нью-Йорк, если хотите, и сделаю всё, что в моих
силах».

— Нет, нет, — был ответ. — Какой в этом смысл? Если бы ты её нашёл
что это даст завтра? Лучше пусть ее судьба останется навсегда
неизвестной, чем мои худшие опасения оправдаются. Лживая, порочная, деградировавшая, какой я ее
знаю, я не могу забыть, как безумно я любил ее - я не могу забыть, что я
люблю ее до сих пор ".

Они шли по тропе, усыпанной тамариском, в морозном свете звёзд, и всё вокруг было
тихим и спокойным — небо, усеянное серебряными звёздами, такое
безмятежное, земля, белая от снежного покрова, такая тихая и
спокойная, — ничто не тревожило, кроме человеческого сердца, всё было в
покое, кроме его измученной души.

«Я задерживаю тебя здесь, — сказал Гарри, — и уже поздно, и холодно».
Я эгоистичен и требователен в своем несчастье, как, боюсь, знает бедняжка Кейт. Давайте
войдем.

Они направились к дому. Когда они вошли, Реджинальд запер дверь,
и молодые люди вместе поднялись наверх. Огден сонно опустился на
стул и вскочил при виде них. Гарри Дантон протянул руку
со слабой грустной улыбкой.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я рад, что пополнил список своих друзей.
Надеюсь, мы скоро снова встретимся. Спокойной ночи и приятных снов.


— Мы будем встречаться так часто, как ты пожелаешь, — ответил Реджинальд. — Я искренне
сочувствую тебе. Спокойной ночи.

Белое, отчаявшееся лицо преследовало Реджинальда Стэнфорда во сне всю ночь,
как будто он и впрямь был призраком. Он был рад, когда наступило утро и он
смог избавиться от призраков из мира грёз в суете повседневной
жизни. Спускаясь по лестнице, он остановился в холле, чтобы посмотреть на
утро, сырое, холодное, тёмное и унылое. Пока он стоял, кто-то
прошёл мимо него, поднимаясь в верхние спальни для прислуги, —
маленькое бледное создание, похожее на заблудившийся дух в своём чёрном
платье, — Агнес Дарлинг.

"Ещё один призрак?" — подумал мистер Стэнфорд, сбегая по лестнице. "Они
Не так уж неправы те, кто называет Дантон-Холл домом с привидениями.




Глава XIII.

Занятие любовью.


Мрачный мартовский день, земля твердая, как железо, покрытая черным инеем,
дикий ветер треплет чахлые деревья и жалобно воет вокруг
старого дома. Безрадостный, зимний день, грозящий бурей; но, несмотря на
его зловещий вид, молодёжь из Дантон-Холла отправилась на
долгую прогулку в санях. Реджинальд и Кейт взяли с собой маленький резвый экипаж,
Роуз, Ини, мистера Говарда-младшего, мисс Говард и доктора Фрэнка, в
больших трёхместных семейных санях. Под звон серебряных колокольчиков,
раскаты девичьего смеха и хор прощаний с капитаном и
Грейс, стоявшая на каменном крыльце, удалилась.

Капитан Дантон и его экономка провели унылый мартовский день очень
уютно вдвоем. В камине ярко горел огонь, гостиная была как
восковая статуэтка в идеальном порядке; Грейс с шитьем сидела у своего
любимого окна. Капитан Дантон с монреальским "Истинным свидетелем" сидели
напротив, читая ей новости. Грейс не очень глубоко интересовался
политическими вопросами, волновавшими тогда Канаду, или действиями и
высказывания канадского законодательного органа; но она слушала с видом
довольного внимания ко всему. Вскоре капитан отложил газету
и выглянул наружу.

- Девочки и мальчики попадут в шторм, как я им и говорил,
так и будет. Мы с тобой поступили мудрее всего, Грейс, оставшись дома.

Грейс улыбнулась и сложила свою работу.

"Куда ты идешь?" - спросил Капитан.

"Чтобы забрать остаток этой вышивки у Агнес Дарлинг. Вы знаете,
что это такое?"

"Откуда мне знать?"

"Ну, тогда это часть свадебного наряда мисс Кейт. Скоро наступит июнь,
хотя сегодня это не очень заметно."

Она вышла и спустилась в швейную. В полном одиночестве у
у окна, быстро орудуя иглой, сидела бледная швея.

- Вы закончили с этими лентами, мисс Дарлинг? Ах, я вижу, вы закончили, и
очень красиво. Я готова их принять и отнесу наверх. Это
рукава, над которыми вы работаете?

Мисс Дарлинг ответила утвердительно, и Грейс повернулась, чтобы уйти. На
пороге она остановилась.

"Вы неважно выглядите, мисс Дарлинг," — ласково сказала она. — "Не работайте
слишком поздно. Спешить некуда."

Она вернулась в гостиную, где капитан Дантон, который очень
в последнее время ему нравилось общество экономки, и он все еще сидел. А Агнес Дарлинг,
одна в уютной маленькой швейной комнате, усердно работала, пока горел свет
. Когда стало слишком темно для изящной вышивки, она положила ее на
колени и посмотрела на зимний пейзаж.

Гроза, которая грозила весь день, быстро усиливалась. Ветер
усилился до штормового, сотрясая окна и двери, раскачивая
деревья и с воем уносясь над унылыми болотами к бурному заливу
и стремительной реке. Крупные снежинки порхали в свинцовом воздухе,
всё быстрее и быстрее, и быстрее, пока всё не исчезло в головокружительном
облаке падающей белизны. Дикий и пустынный вечер, который делал
приятную маленькую комнату с розовым огнём, ковром и красивой
мебелью в десять раз приятнее. Мрачный и ужасный вечер
для всех путников — очень холодный и быстро темнеющий.

Швея сидела, пока унылый дневной свет медленно угасал, её
руки безвольно лежали на коленях, а большие, печальные тёмные глаза были устремлены на
быстро падающий снег. Признаки болезни и печали никуда не делись.
заметнее, чем когда-либо, были ее истощенная фигура и бесцветное лицо, и румянец
отблески огня играли на ее траурном платье. Усталая и
одинокая, она выглядела как умирающий день.

Вскоре, перекрывая вой штормового ветра, донесся другой
звук - громкий звон колокольчиков на санях. Смутно сквозь трепещущую
белизну снежной бури она увидела, как сани подкатили к двери,
и их пассажиры, заливаясь смехом, быстро вбежали в
дом. Она могла слышать этот веселый смех, эти женские интонации и
топот ног в гетрах по лестнице. Она могла слышать более глубокий
голоса джентльменов, которые топали и отряхивали снег со своих
шляп и пальто в холле. Она прислушалась и снова посмотрела на
зимние сумерки.

"О! - подумала она с усталой грустью. - Какие счастливые люди есть на
свете! Женщины, которые любят и которые любимы, у которых есть все, чего желают их
сердца: дом, и друзья, и молодость, и надежда, и счастье.
Женщины, которые едва ли знают, даже понаслышке, о таких несчастных, как
я.

Она отошла от окна к камину и, прислонившись к каминной полке,
устремила взгляд на мерцающее пламя.

"Мой день рождения, - сказала она себе, - этот долгий, одинокий, безрадостный день.
Безрадостный, как моя потерянная жизнь, как мое мертвое сердце. Всего двадцать два, и все
то, ради чего стоит жить, уже ушло.

Она снова подошла к окну. Далекая, бледная и тусклая сквозь


"Не все!" - была лучшая мысль, которая пришла ей в голову в ее
горечь: "Не все, но о! какой далекой кажется страна покоя!"

Она прислонилась к окну, как раньше прислонилась к каминной полке, и
достала из-за пазухи медальон, который всегда носила.

"Сегодня, двенадцать месяцев назад, он подарил мне это - свой подарок на день рождения. О, боже
дорогой! Муж мой! где, во имя всего святого, ты находишься в эту ненастную
ночь?"

Раздался стук в дверь. Она снова сунула медальон за пазуху,
подавила подступающие к сердцу истерические слезы, пересекла
комнату и открыла дверь. Ее посетителем был доктор Дантон.

- Я так и думал, что найду вас здесь, - сказал он, входя.

- Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Дарлинг? Не очень хорошо, о чем ясно свидетельствует ваше лицо
Дайте мне вашу руку - она холодна как лед! Мое дорогое дитя, в чем дело
теперь проблемы?

От доброты его тона она внезапно сломалась. Она была одна.
она так долго размышляла в одиночестве о своих проблемах, что впала в
истерику. Ей не хватало только этого доброго голоса и взгляда, чтобы открыть закрытые шлюзы
ее сердца. Она закрыла лицо руками и разразилась
страстными рыданиями.

Доктор Фрэнк мягко подвел ее к креслу и встал, прислонившись к
камину, глядя на угасающий огонь и не говоря ни слова. Он знал, что истерика
пройдет, если ее оставить в покое; и когда рыдания стали
менее сильными, он заговорил.

- Ты слишком много сидишь одна, - тихо сказал он. - Это вредно для тебя. Ты
ты должен бросить это, или ты совсем сломаешься.

- Прости меня, - сказала Агнес, пытаясь подавить рыдания. "Я слаба и
несчастна и ничего не могу с этим поделать. Я не хотела плакать сейчас".

- Вы слишком часто бываете одна, - повторил Доктор. - Так не годится. Вы слишком много думаете
о прошлом и слишком сильно унываете в настоящем. Так тоже не годится
. Ты должна бросить это.

Его спокойный, властный тон каким-то образом успокоил ее. Слез стало меньше
Они были горячими, и она подняла свое бедное, бледное лицо.

"Я очень глупа, но сегодня мой день рождения, и я ничего не могла поделать..."

Она снова не выдержала.

— Всё из-за того, что ты так много времени проводишь в одиночестве, — повторил доктор Фрэнк. — Это не
поможет. Агнес, сколько раз я должен тебе это говорить? Ты знаешь, что о тебе
говорят в доме?

"Нет, — она быстро подняла взгляд в тревоге.

"Они обвиняют тебя в том, что у тебя что-то на уме. Слуги смотрят на
тебя с подозрением, и все это происходит из-за твоей любви к одиночеству, твоей
тишины и печали. Перестаньте, Агнес, перестаньте.

- Доктор Дантон, - жалобно воскликнула она, - что я могу сделать? Я самая
несчастная женщина во всем мире. Что я могу сделать?"

"Тебе нет необходимости быть самой несчастной женщиной в мире;
тебе совсем не обязательно быть несчастным.

Она подняла на него побелевшие, безмолвные глаза с мольбой, ее губы и руки
дрожали.

"Не волнуйтесь, не волнуйтесь. У меня нет для вас новостей, но я
думаю, что могу пожелать вам спокойной жизни. Я не думаю, что это было привидение, которое ты
видел той ночью.

Она тихо вскрикнула, а затем села, побледнев, и стала ждать.

"Я не думаю, что это было привидение," — повторил он, понизив голос. "Я
не думаю, что он умер."

Она ничего не сказала, а лишь сидела, глядя на него с бледным неподвижным
лицом.

"Тебе не нужно носить траур, Агнес," — сказал он.
дотронувшись до её чёрного платья: «Я верю, что ваш муж жив».

Она ничего не ответила. Если бы от этого зависела её жизнь, она не смогла бы
вымолвить ни слова, не смогла бы отвести взгляд от его лица.

"У меня нет никаких доказательств того, что я говорю, но я уверен в этом так же, как в своих собственных мыслях.
Я верю, что ваш муж жив... я
верю, что он обитатель этого самого дома.

Он остановился в тревоге. Она откинулась на спинку стула, синеватая бледность
смерти разлилась по ее лицу.

"Я должен был подготовить тебя лучше", - сказал он. "Шок был слишком внезапным.
Может, мне сходить за стаканом воды?"

Она сделала легкое отрицательное движение и прошептала:

"Подожди!"

Несколько мгновений она боролась со своим прерывистым дыханием, а затем
смогла сесть.

- Тебе снова лучше? Мне сходить за водой?

- Нет, нет! Скажи мне...

Она не смогла закончить предложение.

— У меня нет никаких убедительных доказательств, — сказал доктор Дантон, — но у меня есть сильнейшее
внутреннее убеждение. Я считаю, что ваш муж скрывается в этом
доме. Я считаю, что вы видели его той ночью, а не призрака.

— Продолжайте, продолжайте! — выдохнула она.

— Вы слышали о мистере Ричардсе, инвалиде, запертом наверху, не так ли?
нет? ДА. Что ж, этот таинственный человек - ваш муж.

Она поднялась и встала рядом с ним, белая как смерть.

- Вы уверены?

- С моральной точки зрения - да. Как я уже говорил, у меня пока нет доказательств, и я не стал бы
сказал бы тебе так скоро, если бы не видел, как ты умираешь буквально в нескольких дюймах от моих глаз.
Теперь ты можешь сохранять бодрость духа, маленький унылый?

Она прижала руки к бешено колотящемуся сердцу, всё ещё не будучи
до конца уверенной, что не ослышалась.

"Вы должны хранить всё это в строжайшем секрете," — сказал доктор, — "пока я
не смогу убедиться в своих подозрениях. Говорят, женщины не умеют хранить
секреты — это правда?"

«Я сделаю всё, что вы мне скажете. О, слава небесам! Слава небесам за
это!»

Она обрела дар речи, и истерика снова грозила ей. Доктор
Дантон повелительно поднял палец.

"Не надо!" — властно сказал он. «Я этого не потерплю! Больше никаких слёз, или я
возьму свои слова обратно». «Скажи женщине хорошие новости, и она заплачет;
скажи ей плохие новости, и она сделает то же самое. Как мужчина должен с ними обращаться?»

Он прошёл по комнате и посмотрел в окно на ночь, обдумывая этот
глубокий вопрос, но так и не смог разгадать загадку
как и тысячи его собратьев, которые раньше задавались этим вопросом
тем же вопросом. С минуту он смотрел на слепящий вихрь
снега, потом вернулся к швее.

"С тобой снова все в порядке и ты готов меня выслушать?"

Ее ответ был вопросом.

"Как ты это узнал?"

"Я этого еще не выяснил. У меня есть только мои собственные подозрения - правда, очень сильные
.

Тень сомнения омрачила ее лицо. Ее сцепленные руки
опустились.

- В конце концов, это всего лишь подозрение! Я боюсь надеяться, это кажется таким нереальным, таким
невероятно. Если бы это был Гарри, почему он должен был быть здесь? Почему капитан
Дантон должен защищать его?"

"Именно к этому я и подхожу. Вы очень мало знали своего мужа
до того, как вышли за него замуж. Вы уверены, что он не женился на вас под
вымышленным именем?"

При этих словах краска пробежала по ее бесцветному лицу. Врач
Дантон видел это.

- Вы уверены, что вашего мужа звали Дарлинг? повторил он
настойчиво.

- Я не уверена, - еле слышно произнесла она. "У меня есть основания думать, что это не так".

"Вы знаете, как его звали?"

"Нет".

"Тогда я знаю. Кажется, его звали Дантон.

"Дантон!"

"Генри Ричард Дантон - единственный сын капитана Дантона".

Она смотрела на него, затаив дыхание от изумления.

"Единственный сын капитана Дантона", - продолжал Доктор. - Вы не могли прожить все
эти месяцы в этом доме, не зная, что у капитана Дантона был
сын?

- Я слышал об этом.

"Три года назад этот сын сбежал из дома и отправился в Нью-Йорк
под вымышленным именем. Три года назад Генри Дарлинг впервые приехал в Нью-
Йорк из Канады. Генри Дарлинг совершает преступление и сбегает. Через несколько месяцев
сюда приезжает капитан Дантон с таинственным инвалидом, которого никогда не
видели, что он слишком болен, чтобы выходить из своей комнаты днём, но вполне способен совершать
полуночные прогулки по саду. Старая Марджери знала сына капитана
Дантона с детства. Она видит, как мистер Ричардс возвращается с одной из
этих полуночных прогулок, и падает в обморок. Она говорит, что видела
призрак мастера Гарри, которого в настоящее время считают мёртвым.
Вскоре после этого вы встречаете мистера Ричардса при подобных обстоятельствах и падаете
в обморок. Вы говорите, что видели призрак своего мужа,
Генри Дарлинга. Если сложить всё это вместе, к чему это приведёт?
Вы хорошо считаете?

Она не могла ему ответить. Неудержимое изумление от услышанного
то, что она услышала, снова лишило ее дара речи.

"Не трудитесь говорить, - сказал доктор Фрэнк, - мои новости
ошеломили вас. Я оставлю вас обдумывать все это в одиночестве, и я
надеюсь, что слезам и меланхоличным лицам придет конец. Так бывает всегда
Темнее всего перед рассветом. «Добрый вечер!»

Он собрался уходить, но она положила руку ему на плечо.

"Подождите минутку, — сказала она, найдя в себе силы. — Я так растеряна и
сбита с толку, что едва понимаю, что вы сказали. Но разве это должно
все будет правдой ... Ты знаешь... Ты знаешь... - она отвернулась. - Он считает меня
виновной!

"Мы выведем его из заблуждения; я могу предоставить ему доказательства, "сильные, как Священное Писание";
и, если он любит вас, он будет открыт для осуждения. Все наладится
через некоторое время; только наберись терпения и жди. Сохраняй доброе сердце, мое
дорогое дитя, и уповай на Бога".

Она бессильно опустилась в кресло, растерянно глядя на
огонь.

"Я не могу в это поверить, — пробормотала она. — Это как сцена из романа. Я
не могу в это поверить."

Она услышала, как за доктором Фрэнком закрылась дверь, — она услышала девичий голос
подойди к нему в холле. Это была мисс Роуз в шуршащем шелковом
вечернем платье, украшенном кружевами, лентами и драгоценностями, которые развевались и
сверкали вокруг нее.

"Агнес Дарлинг там?" подозрительно спросила она.

"Да. Я только что звонила профессионалу".

"Профессионалу! Я думал, с ней все в порядке.

- Выздоравливаю, моя дорогая мисс Роуз; я счастлив сообщить, что выздоравливаю.
обязанность добросовестного врача - ухаживать за своими пациентами до
полного выздоровления".

"Интересно, считают ли добросовестные врачи этот долг более обязательным в
у молодых и хорошеньких пациенток лучше, чем у старых и уродливых?

"Нет", - внушительно сказал доктор Фрэнк. "С точки зрения профессионала,
страдающий ближний - это страдающий ближний, и ничего
больше. Думай лучше о нас, моя дорогая девочка, думай лучше обо мне.

После обеда в гостиной капитан Дантон с Грейс в качестве
партнёра, доктор с Ини, сели за карточную игру. Кейт сидела за
фортепиано и пела дуэтом с мисс Говард. Мистер Говард стоял у
правого локтя мисс Дантон, преданно переворачивая ноты; и вскоре
Уютный бархатный диван, достаточно большой для двоих, Реджинальд и Роуз были
те-;-те-;-те.

В последующие дни доктор Фрэнк вспоминал эту
картину — изысканное лицо за пианино, стройную и величественную фигуру,
красивого мужчину и милую кокетку на диване. Песня, которую
они пели в тот вечер, спустя годы и годы после этого так же ярко
представлялась ему, как и тогда.

Песня закончилась. Белые пальцы мисс Дантон в кольцах порхали по
клавишам в блестящем вальсе. Джордж Ховард и Роуз кружились
в воздухе, и Стэнфорд наблюдал за ними с
полузакрытые глаза. И посреди всего этого, перекрывая звенящую музыку и
завывания дикого ветра, послышался звон бубенчиков на санях
и громкий звонок в дверь дома. Роза и Джордж Ховард прекратили свой
вальс. Летающие пальцы Кейт замерли. Карточная компания подняла головы
с любопытством.

"Кто бы это мог быть, - спросил капитан, - "кто стучит так громко и так поздно" в эту ненастную ночь
? "Кто бы это мог быть?"

Слуга, распахнувший дверь гостиной, открыл ему. "Мсье Ла
Туше", - объявила Бабетта и исчезла.

У Розы вырвался негромкий возглас изумления; мгновенный
нерешительная пауза. Капитан Дантон встал. Это имя было знакомо ему
по рассказам дочери. Но Роуз пришла в себя раньше, чем он успел
подойти, и вышла вперёд, её милое личико раскраснелось.


"Откуда вы свалились на мою голову?" — спросила она, невозмутимо пожимая ему руку. "Вы что, слетели с неба из Оттавы?"

"Нет," — ответил месье Ла Туш. "Меня занесло снегом из Лапрайри. Я приехал из
Монреаль на вечернем поезде и приехал сюда, несмотря на ветер
и непогоду".

Капитан Дантон вышел вперед; и Роуз, все еще немного смущенный,
представил мсье Ла Туша. Радушный капитан пожал ему обычную
Он сердечно пожал протянутую руку молодого человека, поприветствовал его и
тут же наложил вето на его уход в ту ночь.

"Здесь много спален, и это не та ночь, когда нужно гнать от двери
собаку врага. Моя кузина, мисс Грейс Дантон, месье Ла Туш;
моя дочь Эвелин и доктор Фрэнк Дантон."

Мсье Ла Туш с присущей ему грацией поклонился в ответ на эти бесцеремонные представления,
а затем Роза отвела его в уголок с пианино, чтобы там должным образом представить
. Она еще не решила, раздражена она или
рада видеть своего возлюбленного. Сколько бы нежности она ни дарила ему в жизни.
он - и, должно быть, с самого начала он был одним из самых хрупких -
давным-давно испарился, как дым. Но Роза и не думала тосковать в
девичьем одиночестве, даже если она потеряла очаровательного Реджинальда, и она знала
этот невзрачный старик мечтал оказаться на земле между двумя табуретками.

Мсье Ла Туш имел счастье произвести приятное впечатление на
всех, кому его представляли. Он был очень хорош собой, с темными
Канадские глаза, волосы и оливковая кожа. Он был довольно невысоким и хрупким,
а его большие тёмные глаза были мечтательными, а улыбка — нежной,
как у девушки.

Мистер Стэнфорд уступил свое место на диване месье Ла Туш и поднялся
вскоре молодой канадец уже оживленно болтал по-французски.

"Почему ты не написала мне, что приедешь?"

"Потому что я не знал, что приеду. Роуз, я самый счастливый человек
на свете!"

Его темные глаза заблестели, оливковое лицо вспыхнуло. Роуз посмотрела на него
с удивлением.

- Как?

- Мне оставили целое состояние. Я богатый человек, и я пришел сюда, чтобы
сказать тебе, моя дорогая Роза.

- Целое состояние! - повторила Роза, открывая карие глаза.

- Да, моя любовь! Вы слышали, как я рассказывал о моем дяде в Лапрэри, который
очень богат? Что ж, он мертв и оставил все, что у него было, мне.

Роза всплеснула руками.

- И сколько же это?

- Сорок тысяч фунтов!

- Сорок тысяч фунтов! - повторила Роуз, совершенно ошеломленная величиной
суммы.

"Разве я не самый счастливый человек в мире?" спросил молодой наследник
с ликованием. - Я забочусь не только о себе, Роуз, но и о тебе.
Теперь ничто не помешает нашему браку.

Роза внезапно поникла и принялась поправлять браслеты.

- Я возьму долю в банке у моего отца, - продолжал молодой человек.
мужчина: «И завтра я поговорю с твоим отцом, чтобы он дал согласие на наш
брак!»

Роуз всё ещё теребила браслеты, её щёки то краснели, то бледнели. Она
могла видеть Реджинальда Стэнфорда, не поднимая глаз, и никогда он не был так
красив в её глазах; никогда она не любила его так, как любила сейчас.

"Ты ничего не говоришь, Роуз," — сказал её возлюбленный. — _Mon Dieu!_ ты ведь не можешь
любить меня меньше!

"Тише! — довольно резко сказала Роуз, — они тебя услышат. Дело не в этом,
но... но я пока не хочу выходить замуж. Я слишком молода.

"В Оттаве ты так не думала.

- Что ж, - раздраженно сказала Роза, - теперь я так думаю, и этого достаточно. Я пока не могу
выйти замуж; по крайней мере, не раньше июля.

"Я с удовольствием подожду до июля", - сказал Ла Туш, улыбаясь. "Без сомнения,
к тому времени вы почувствуете себя старше и мудрее".

- Твой отец знает? - спросила Роза.

"Да, я сказала ему перед отъездом из дома. Они все в восторге. Моя мать
и сестры передают тебе бесконечную любовь".

Роза некоторое время молчала, задумчиво крутя свой браслет.
Ей нравилось богатство, но Реджинальд Стэнфорд нравился ей больше всего на свете
богатство в мире. Жюль Ла Туш, обладавший сорока тысячами фунтов стерлингов, был
не так-то просто было сдаться; но она была готова в любой момент бросить
его ради сравнительно бедного англичанина. У нее не было желания
обидеть своего возлюбленного. Если ее самые заветные надежды рухнут, он будет самой
желанной партией.

"Что с тобой, Роза?" обеспокоенно спросил Жюль. "Ты
изменилась. Ты не та, какой была в Оттаве. Даже твои письма в последнее время
уже не те, что раньше. Почему это? Что я наделал?"

"Глупый ты парень, - сказала Роза, улыбаясь, - ничего! Я не изменилась.
Тебе это только кажется".

"Тогда я могу поговорить с твоим отцом?"

"Подожди до завтра", - сказала Роза. "Я подумаю об этом. Ты получишь
мой ответ после завтрака. А теперь не делай такое вытянутое лицо - для этого нет
на самом деле нет повода ".

Роза покорно оставалась рядом с ним весь вечер; но она украдкой бросала больше
взглядов на любовника Кейт, чем на своего собственного. Жюль Ла Туш почувствовал
неуловимую перемену в ней; и все же ему было бы трудно
определить это. Его натура была мягкой и ранимой, и он любил хорошенькую,
непостоянную, румяную красавицу с глубиной и искренностью, которых она была совершенно
недостойна.

Тем вечером, наверху, в своей комнате, Роуз сидела у камина и произносила тосты
ее ноги и размышления. Да, размышления. Она не часто бывала виновата в этом;
но сегодня вечером она взвешивала все "за" и "против" своего собственного дела. Если она
откажется позволить Жюлю поговорить с ее отцом, ничто не убедит его
что ее любовь не угасла. Он мог уйти в гневе, и она могла
потерять его навсегда. Это было последнее, чего она желала. Если она проиграет
Реджинальд, было бы некоторым утешением сразу после этого выйти замуж за
более богатого мужчину. Это было бы местью; это доказало бы, как мало она о нем заботится
; это лишило бы его удовольствия думать, что она томится по
девичье одиночество для него. Кроме того, публичное объявление о ее
помолвке и предстоящем браке с месье Ла Туш могло бы побудить его к
осознанию того, как сильно он ее любит. "Как сияют благословения, когда они
улетают!" а ревность безошибочно подводит медлительных влюбленных
к делу. Никакие вопросы о том, правильно это или неправильно, не беспокоили
спокойную совесть второй мисс Дантон.

В целом всё говорило в пользу того, чтобы месье Ла Туш поговорил с
папой. Роза решила, что он должен поговорить, сняла свою шляпку и
пошла спать.

На следующий день месье Ла Туш недолго пребывал в неведении; он получил ответ
до завтрака. Утро было солнечным и мягким, но снег лежал
высокими сугробами со всех сторон; и Роуз, сбежав по лестнице за десять минут до
завтрака, застала своего возлюбленного в открытой двери холла, где он
наблюдал за птицами и курил сигару. Роза подошла к нему очень миловидно
застенчиво, и молодой человек отбросил сигару и посмотрел на нее
с тревогой.

- Какое чудесное утро, - сказала Роза. - Какие великолепные сани нас ждут
.

- Я не собираюсь говорить о катании на санях, - решительно заявил мсье Ла Туш.
«Вы обещали мне ответ сегодня утром. Что это?»

Роуз начала играть со шнурком и кисточками.

"Что это?" — повторил канадец. "Да или нет?"

"Да!"

Тревожное выражение лица месье Ла Туша сменилось восторгом, но мисс Грейс
Дантон спускалась по лестнице, и ему пришлось быть сдержанным. Грейс задержалась
на несколько минут, чтобы поговорить о погоде, и Роуз воспользовалась
этим, чтобы сбежать.

После завтрака, когда семья расходилась, месье Ла Туш вышел
из комнаты вслед за капитаном Дантоном и попросил его об услуге
интервью. Капитан выглядел удивленным, но с готовностью согласился и повел
путь в свой кабинет, ни тени правды не мелькнуло у него в голове.

Это ужасное испытание для самых удачливых женихов, "разговор с папой", было
начинать было очень трудно; но мсье Ла Туш, ободренный воспоминанием о
сорока тысячах фунтов, кое-как сумел начать. Он сделал свое
предложение со скромной неуверенностью, которая не могла не понравиться.

«Мы давно любим друг друга», — сказал молодой человек, — «но я
и не мечтал, что заговорю с тобой так скоро. Я был всего лишь клерком в нашей
хаус, и мы с Розой предвкушали долгие годы ожидания. Это наследство,
однако, устранило все финансовые препятствия, и Роуз дала мне
согласие поговорить с вами.

Представьте себе удивление капитана. Его маленькая кудрявая Роза, на которую он
смотрел как на высокого ребенка, помолвленного!

- Боже мой! - наивно воскликнул капитан Дантон. - Вы застали меня
совершенно врасплох! Даю вам слово чести, я никогда не думал о таких
вещах!"

"Надеюсь, вы не будете возражать, сэр; я искренне люблю вашу дочь".

В тревожных расспросах не было необходимости. Капитан Дантон понятия не имел о
возражаю. Он хорошо знал семью Ла Туш; ему нравился этот
скромный молодой ухажер; и от сорока тысяч фунтов за его дочь без приданого
было нелегко отказаться.

- Возражай! - воскликнул он, схватив его за руку. - Только не я. Если вы с Роуз любите друг друга
я последний в мире, кто помешает вашему счастью. Возьми ее,
мой мальчик, с наилучшими пожеланиями твоего счастья.

Молодой канадец попытался выразить свою благодарность, но сломался при
первых словах.

"Неважно", - сказал капитан, смеясь. "Не пытайтесь благодарить меня. Твой
отец, конечно, знает?

"Да, сэр. Я разговаривал с ним перед отъездом из Оттавы. Он и вся наша семья
в восторге от моего выбора".

"И когда это должно быть?" - спросил капитан, все еще смеясь.

"Что?"

"Свадьба, конечно!"

Смуглое лицо месье Ла Туша покраснело, как у девушки. «Я не знаю, сэр. Мы
ещё не дошли до этого».

«Тогда позвольте мне помочь вам преодолеть трудности. Устройте двойную свадьбу».

«Двойную свадьбу?»

«Да. Моя дочь Кейт выйдет замуж за мистера Стэнфорда пятого
июня». Почему бы не устроить двойное свидание?

"С удовольствием, сэр, если Роуз согласна!"

- Тогда пойди и спроси ее. Но сначала, конечно, после этого ты останешься с
нами на некоторое время?

"Я могу остаться на неделю или две; после этого дела вынудят меня
уехать".

"Что ж, делами нужно заняться. Иди, поговори с Розой, и успеха тебе
!"

Жюль нашел Розу в гостиной, одну. По его лицу было видно, что
беседа прошла на редкость удачно. Он сел рядом с ней
и рассказал о том, что произошло, закончив предложением её отца.

"Скажи «да», Роуз," умолял Джулс.
"Я могу ждать до июня, и мне бы хотелось, чтобы это была двойная свадьба."

Лицо Розы стало пунцовым, и она отвернула голову. Знакомое
объявление о женитьбе Реджинальда на ее сестре, как о чем-то само собой разумеющемся,
ужалило ее в самое сердце.

- Ты не возражаешь, Роуз? - спросил он неловко. - Ты выйдешь замуж
в тот же день?

- Решайте, как хотите, - раздраженно ответила Роза. «Если я должен
жениться, то не так уж важно, когда именно».

В тот день, когда дамы встали из-за обеденного стола, капитан Дантон
поднялся.

"Подождите минутку, — сказал он, — я хочу предложить тост, прежде чем вы уйдёте.
Наполните бокалы и выпейте за долгую жизнь и процветание мистера и миссис
Жюль Ла Туш».

Все, кроме Грейс, были в восторге, а Роуз чуть не выбежала из
комнаты. Месье Ла Туш произнес скромную благодарственную речь, а затем мистер
Стэнфорд придержал дверь, чтобы дамы могли пройти.

Роуз не было в гостиной, когда они вошли, и Кейт побежала в
свою комнату, но дверь была заперта, и Роуз не впустила ее.

"Уходи, Кейт," — сказала она почти страстно. «Уходи и оставь меня
в покое».

Роуз провела весь вечер в своей комнате, к удивлению остальных. Молодой канадец
был в центре внимания и принимал почести с достоинством.
сдержанная скромность, которая так отличала его и которая делала таким
противоположность блестящему и застенчивому мистеру Стэнфорду.

На следующее утро Роза спустилась к завтраку с застенчивым и странным видом.
Однако еще до окончания трапезы застенчивость, совершенно чуждая ей
обычный характер, довольно быстро прошел, и она согласилась присоединиться к
катание на санях в Ришелье, соседнюю деревню.

Их было шестеро: Кейт и мистер Стэнфорд, Роуз и мистер Ла Туш,
Ини и доктор Фрэнк. Сэр Рональд Кит некоторое время
назад уехал в турне по стране с лордом Эллертоном и его
память уже ушла в прошлое.

Капитан через час после их отплытия разыскал Грейс в
столовой, где она сидела за работой. Он выглядел серьезным и встревоженным и,
присев рядом с ней, сказал то, что должен был сказать, со многими опасениями.

"Я вдвое старше ее", - подумал он. - У меня есть сын, который годится ей в мужья
как я могу надеяться?

Но, несмотря на это, он говорил, а Грейс слушала, бездумно положив шитье на
колени; одной рукой она прикрывала лицо, а другую держала в его руке. Он говорил
долго и серьёзно, а она слушала, молча и прикрыв лицо рукой.

«А теперь, Грейс, моя дорогая, ты всё слышала. Что ты скажешь? Когда я
потеряю своих девочек, вернусь ли я к прежней жизни или останусь? Я не смогу
остаться, если ты не скажешь «да», Грейс. Я вдвое старше тебя, но я
очень сильно тебя люблю и сделаю всё возможное, чтобы ты была счастлива. Моя дорогая, что ты скажешь?»
Она впервые подняла на него глаза, полные слёз.

"Да!"




ГЛАВА XIV.

ПЫТАЮСЬ БЫТЬ ПРАВДИВЫМ.


Поздно вечером группа катающихся на санях вернулась в отличном
расположении духа - сплошное возбуждение после долгой поездки по морозному воздуху.
Полумесяц и серебряные звезды усеивали глубокое канадское небо,
сверкая холодным блеском на твёрдом белом снегу, они весело зазвенели,
подходя к двери.

"О, какая ночь!" — воскликнула Кейт. "Противоестественно заходить в дом."

"Противоестественно сидеть на улице, — ответил Реджинальд. "Лунный свет
очень хорош, но я хочу есть."

В тот день компания, ехавшая на санях, уже пообедала, но была готова
к повторному обеду. В полдень они остановились в деревенской гостинице и
насладились жареной ветчиной, яйцами и чёрствым канадским хлебом, а затем
отправились бродить по холмам и лесам.

Как это произошло, никто, кроме Реджинальда Стэнфорда, так и не узнал; но это произошло
случилось так, что Кейт шла рядом с Жюлем Ла Туш по крутому заснеженному
хилл, и Реджинальд был рядом с Розой на тусклой, мрачной лесной тропинке. Роза
не возражала. Она шла рядом с ним, очень хорошенькая, в черной
шляпке с длинным белым пером и маленькой белой вуалью. Они шли,
не разговаривая, пока её глупое сердце не затрепетало, и она не
смогла больше этого выносить. Она остановилась в лесном проходе,
сквозь который пробивался бледный мартовский свет, и впервые
посмотрела на него.

— Куда мы идём? — спросила она.

"Прогуляться, — ответил мистер Стэнфорд, — и поговорить. Вы не боитесь, я
надеюсь?

"Боюсь? — сказала Роуз, краснея. — Чего мне
бояться?

"Меня!"

— А почему я должна вас бояться?

"Может быть, потому, что я могу заняться с вами любовью? Вы этого хотите?

"Нет."

"Тогда идёмте."

Он предложил ей руку, и Роуз осторожно вложила свои пальцы в перчатке в его
рукав, и её сердце забилось сильнее, чем когда-либо.

— Вы собираетесь замуж, — сказал он, — а у меня не было возможности
поздравить вас. Позвольте мне сделать это сейчас.

— Спасибо.

«Ваш месье Ла Туш — приятный малый, Роуз. Я от всего сердца
желаю вам с ним счастья в будущем».

"«Приятный малый» и я чрезвычайно вам
обязательны!" — её глаза сверкнули. — "А теперь, мистер Стэнфорд, если вы сказали всё, что хотели,
может, мы вернёмся?"

"Но я не сказал и половины того, что хотел сказать. Я хочу знать, почему ты
собираешься выйти за него замуж?

"А я хочу знать, — возразила Роуз, — какое тебе до этого дело?

"Будь вежлива, Роуз! Я уже говорил тебе однажды, если ты помнишь, что ты мне
очень нравишься. И поскольку ты мне нравишься, я, естественно, должен принять
— Забочусь о вашем благополучии. Зачем вы собираетесь на нём жениться?

"По любви!" — злобно сказала Роуз.

"Я в это не верю! Простите, что противоречу вам, дорогая Роуз, но
я в это не верю. Он симпатичный, как ягнёнок, и
стоит сорок тысяч фунтов, но я в это не верю!"

- Тогда не верьте этому. Во что вы верите или во что не верите, это
мне совершенно безразлично, - сказала Роза, глядя прямо
сжав губы, перед собой.

"Я тоже в это не верю. Какой смысл говорить такие вещи
мне?"

— Мистер Стэнфорд, вы хотите меня оскорбить? — в ярости спросила Роуз. — Отпустите
меня немедленно. Отведите меня к остальным. О, если бы папа был здесь,
вы бы не посмели так со мной разговаривать. Реджинальд Стэнфорд, отпустите меня.
Я вас ненавижу!

Потому что мистер Стэнфорд обнял ее за талию и смотрел сверху вниз
на нее своими темными дерзкими глазами. Что могла сделать Роза? - глупая,
измученная любовью Роза. Она не ненавидела его, и она разразилась совершенными
страстными рыданиями.

- Сядь, Роза, - сказал он очень нежно, подводя ее к поросшему мхом холмику
под деревом. - и, моя дорогая, не плачь. У тебя покраснеют глаза,
и распухнет твой нос, и ты будешь выглядеть некрасиво. Не плачь больше!

Если бы мистер Стэнфорд пытался целую неделю, он не смог бы привести более
убедительный аргумент.

Роуз изящно вытерла глаза, но не посмотрела на него.

"Вот и молодец!" — сказал Стэнфорд. "Я лучше соглашусь на всё,
чем обижу тебя. Вы любите мсье Ла Туш и ненавидите меня. Этого достаточно?"

"Давайте вернемся", - натянуто сказала Роза, вставая. "Я не понимаю, что вы
имеете в виду под такими разговорами. Я знаю, что это неправильно и оскорбительно".

"Вы чувствуете себя оскорбленным?" - спросил он, улыбаясь ей сверху вниз.

"Оставьте меня в покое!" - воскликнула Роза, и слезы страсти снова навернулись на ее глаза
. "Оставьте меня в покое, говорю вам! Ты не имеешь права так меня мучить
вот так!"

Он внезапно заключил ее в объятия и целовал снова и снова.

"Роза! Роза! моя дорогая! ты любишь меня, не так ли? Моя дорогая маленькая Роуз, я
не могу позволить тебе выйти замуж за Жюля Ла Туша или за кого-то другого.

Он разжал руки как раз вовремя.

"Роуз! Роуз!" — раздался где-то рядом чистый голос Кейт.

"Мы здесь, — ответил Стэнфорд, потому что Роуз потеряла дар речи;
и через две минуты они оказались лицом к лицу с мисс Дантон и месье Ла
Тушем.

Лицо мистера Стэнфорда было ясным, как голубое мартовское небо, но Роза выглядела такой же
раскрасневшейся и виноватой, какой себя чувствовала. Она старалась не смотреть ни на сестру, ни на
возлюбленного и невольно вцепилась в руку Реджинальда.

- Вы замышляли кого-нибудь убить? - спросила Кейт. "Ты выглядишь
как оно".

"Мы флиртовали", - сказал мистер Стэнфорд с самым совершенным
самообладанием. - Вы не возражаете, не так ли? Мсье Ла Туш, я отказываюсь от должности в вашу
пользу. Пойдемте, Кейт.

Роуз и Реджинальд за весь день не обменялись больше ни словом. Роуз была очень
подавлена, очень спокойна. За весь день она почти не разжимала губ, чтобы
несчастная Джулс. Она почти не открывала их за ужином, разве что для того, чтобы
отведать что-нибудь, и весь вечер была неестественно тихой. Она удалилась в
угол с вязаньем в руках и отказывалась от разговоров и кофе
до самого сна. Она медленно и чинно поднялась наверх с этим
неописуемым подавленным выражением лица и пожелала всем спокойной
ночи, не глядя на них.

Ини, которая жила в одной комнате с Грейс, долго сидела на табурете перед камином в спальне
в ту ночь она долго мечтательно смотрела на тлеющие угли.

Грейс, сидевшая рядом с ней и расчесывавшая свои длинные волосы, наблюдала за ней в
молчании.

В какой-то момент Ини подняла взгляд.

"Как странно думать, что она вышла замуж."

"Кто?"

"Роуз. Это как-то странно. Я не против Кейт. Я слышала, что она собиралась выйти замуж,
ещё до того, как она приехала сюда; но Роуз — я не могу
в это поверить."

"Я давно это знала, — сказала Грейс. "Она сказала мне об этом в тот день, когда
вернулась из Оттавы. Я рад, что у нее все так хорошо получится ".

- Он мне очень нравится, - сказала Ини, - но он кажется слишком тихим для Розы.
Не так ли?

"Людям нравится выходить замуж за противоположность себе", - ответила Грейс. "Не за это, но
Роза сама становится удивительно тихой. За все это время ей не нашлось, что сказать.
вечер.

- Когда наступит июнь, будет очень одиноко, правда, Грейс? - спросила Ини
с легким вздохом. - Кейт поедет в Англию, Роуз - в Оттаву, твой
брат отправляется в Монреаль, и, возможно, папа снова сядет на свой корабль,
и там не будет никого, кроме нас с тобой, Грейс.

Грейс наклонилась и поцеловала нежное, задумчивое юное личико.

"Моя дорогая маленькая Ини, папа никуда не уезжает".

"Правда? Откуда ты знаешь?"

"Это секрет", - смеется и краснеет. "Если ты не будешь упоминать об этом, я
расскажу тебе".

"Не буду. Что это?"

Грейс наклонилась и прошептала, ее ниспадающие волосы скрывали лицо.

Ини вскочила и схватила её за руки.

"О, Грейс!"

"Ты сожалеешь, Ини?"

Ини обняла её за шею. Ини радостно целовала её.


"Я так рада! О, Грейс, ты больше никогда не уйдёшь!"

"Никогда, моя милая. А теперь давай больше не будем разговаривать; пора идти
спать.

Скорее к удивлению Ини, на следующее утро не было сделано никаких заявлений о
новом положении дел. Когда она пожелала отцу доброго утра
, поцеловав его, она только прошептала ему на ухо:

"Я так рада, папа".

Капитан улыбнулся, потрепал ее по бледной щеке и сел рядом.
завтракали, дружелюбно беседуя направо и налево.

После завтрака доктор Фрэнк, мистер Стэнфорд и месье Ла Туш с
большим псом Тайгером на поводке и ружьями за плечами отправились на утреннюю охоту.
Капитан Дантон отправился на часок к мистеру
Ричардсу.
Роуз уединилась с книгой в своей комнате, и Кейт осталась одна. Она попыталась поиграть, но в то утро ей было неспокойно, и
она бросила это занятие. Она попыталась почитать. Книга не заинтересовала её. Она
подошла к окну и посмотрела на солнечный свет, сверкающий на
тающем снегу.

«Я пойду прогуляюсь, — подумала она, — и навещу своих бедных соседей
в деревне».

Она взбежала по лестнице за шляпой и шалью и вышла из дома. Её бедные соседи
в деревне всегда были рады видеть красивую девушку, которая
так щедро тратила на них деньги и так ласково с ними разговаривала.
Она навестила полдюжины своих пенсионеров, оставив после себя приятные слова и
серебряные шиллинги, а затем направилась к церкви Святой
Крови. Рядом с ней, окружённой аккуратным садом с мощеными дорожками,
стоял дом священника. Кейт открыла калитку в сад и подошла к тому месту, где
Отец Фрэнсис стоял в открытой двери.

"Я пришла к тебе, — сказала она, — раз ты не хочешь прийти к нам.
Ты забыл своих друзей в Дантон-Холле? Ты не появлялся там
целую неделю."

"Я был слишком занят, — сказал отец Фрэнсис, — Кэр в Монреале, и всё
ложится на мои плечи. Входи."

Она последовала за ним в маленькую гостиную и села у открытого
окна.

"И что же нового в Дантон-Холле?"

"Ничего! О!" — сказала Кейт, краснея и улыбаясь, — "кроме ещё одной
свадьбы!"

"Ещё одной! Вы имеете в виду ещё две свадьбы?"

"Нет!" — удивлённо сказала Кейт, — "только одну. Роуз, ты же знаешь, отец, что нужно месье Ла.
Туше!"

Отец Франциск с улыбкой посмотрел на нее. - Значит, они тебе не сказали,
Значит?

- Что?

- Что твой отец собирается жениться!

Ее сердце замерло; комната, казалось, поплыла перед глазами от внезапности
потрясения.

"Отец Франциск!"

"Вам не сказали? Вы удивлены? Я уже давно этого ожидал.


"Вы шутите, отец Фрэнсис," сказала она, найдя голос, который на
мгновение ей изменил; "это не может быть правдой!"

"Это правда. Я вчера видел вашего отца, и он сам мне сказал."

"И кому же?"

Она попыталась закончить предложение, но ее непослушный язык не слушался.

- За Грейс! Я удивлен, что твой отец не сказал тебе. Если бы мне
приснилось, что это хоть в малейшей степени секрет, я бы, конечно, не стал
говорить. Она не ответила.

Он взглянул на нее и увидел, что ее щеки и губы стали пепельными
она пристально смотрела в окно.

— Дитя моё, — сказал священник, — ты молчишь. Ты не
разочарована — ты не огорчена?

Она встала, чтобы уйти, всё ещё бледная от сильного и внезапного потрясения.

"Вы сильно меня напугали, сказав мне это. Я и не мечтала о
другая заняла место моей дорогой покойной матери. Я очень эгоистична и
осмелюсь сказать, неразумна; но я думала, папа был бы доволен
сделать мой дом своим. Я очень любила своего отца и не могу
свыкнуться с мыслью, что в одно мгновение кто-то другой займет мое место.

Она направилась к двери. Отец Франциск последовал за ней.

- Одно слово, - сказал он. "В твоей власти, и только в твоей власти,
сделать твоего отца серьезно несчастным. Ты не имеешь права так поступать; он
был самым снисходительным из родителей к тебе. Запомни это сейчас - запомни
как он никогда не огорчал тебя, и не огорчай его. Могу ли я доверять тебе
сделай это?"

"Ты можешь доверять мне", - сказала Кейт, немного смягчившись. "Доброе утро".

Она пошла прямо домой, ее сердце было в мятежном смятении. С самого
начала она никогда не была особенно добра к Грейс; но только сейчас она почувствовала себя так,
будто положительно ненавидит ее.

"Как она посмела выйти за него замуж!" - подумала она, и кровь от гнева прилила к ее
щекам. "Как она посмела привязаться со своими тихими, квакерскими замашками
к его сердцу! Он вдвое старше ее, и ему остается только быть хозяйкой там, где
теперь, когда она выходит за него замуж, она служанка. О, как только папа мог подумать о
такое?"

Когда она пришла, Роуз застала ее в гостиной, она слушала Ини
с широко открытыми от удивления глазами. Как только Кейт вошла, она вскочила,
в состоянии крайнего возбуждения.

"Ты слышала новости, Кейт? О боже, помилуй меня! Во что катится
мир! Папа собирается жениться!"

— Я знаю, — холодно сказала Кейт.

"Кто тебе сказал? Ини только что рассказала мне, а Грейс сказала ей вчера
вечером. Это Грейс! Ты когда-нибудь! Только представь, называешь Грейс мамой!"

"Я никогда не буду называть её так.

"Значит, тебе это не нравится? Я сказал Ини, что тебе это не понравится. Что ты делаешь
— Что ты собираешься сказать папе?

"Ничего."

"Нет? Почему бы тебе не возразить? Скажи ему, что он достаточно взрослый и большой,
чтобы поступать разумно."

"Я не скажу ему ничего подобного, и я прошу тебя тоже не говорить.
Папа, конечно, имеет право поступать так, как ему вздумается. Нравится нам это или
нет, особого значения не имеет; Грейс Дантон с лихвой обеспечит нас
местами ".

Произнеся это с горечью, она повернулась, чтобы подняться в свою комнату. Уже взявшись за дверь
, она остановилась и посмотрела на Ини.

- Вы, без сомнения, довольны, Ини?

- Да, я доволен, - решительно ответил Ини. - Грейс всегда была мне как мать
— Я рада, что она станет моей настоящей матерью.

— Тебе повезло, — сказала Роуз, — потому что ты единственная,
кому придётся с ней мириться. Слава богу! Я собираюсь выйти
замуж.

— Слава богу! — повторила Ини. — В доме будет покой, когда
тебя в нём не будет. Я не знаю никого, кого бы я жалела так же сильно, как этого бедного
месье Ла Туша.

Кейт увидела в глазах Роуз гневную отповедь и поспешила уйти от
надвигающейся бури. Она оставалась в своей комнате до обеда и, войдя в столовую, обнаружила, что
отец сидит там один. Он бросил на неё тревожный взгляд.
это заставило ее вспомнить слова отца Франциска.

"Я все слышала, папа", - сказала она, улыбаясь и подставляя щеку.
"Я рад, что ты будешь счастлива, когда мы уедем".

Он облегченно вздохнул и поцеловал ее.

"Отец Франциск сказал тебе? Тебе нравится Грейс?

— «Я хочу нравиться всем, кто нравится тебе, папа», — уклончиво ответила она.

Пока она говорила, вошла Грейс, и, несмотря на себя, лицо Кейт приняло
тот холодный, гордый вид, который оно часто принимало; но она подошла к ней с
протянутой рукой. Она никогда не уклонялась от неприятных обязанностей.

"Прими мои поздравления, — холодно сказала она. — Надеюсь, ты будешь
«Счастлива».

На щеках
Грейс выступили два ярко-красных пятна, совсем не свойственных её обычному цвету лица. В ответ она лишь поклонилась и села за
стол.

Это была очень неприятная трапеза. Все были напряжены и сдерживались,
за одним исключением. Роза, которая
в последнее время была вся в даунсе, воспрянула духом среди всеобщего
уныния и затрепетала, как Роза прежних дней. Для нее идея
женитьбы ее отца была скорее хорошей шуткой, чем чем-либо иным. У нее не было
глубоких чувств, которые можно было бы уязвить, нежных воспоминаний, которые можно было бы задеть, и
Всеобщее смущение изрядно позабавило её.

"Ты бы слышал, как все говорят на ходулях, Реджинальд," — сказала она
несколько часов спустя, когда к ней вернулось хорошее настроение, когда
джентльмены вернулись. "Кейт, знаете ли, держалась с достоинством и была
неприступна, как принцесса королевской крови, а Грейс выглядела смущенной
и смущалась, а папа пытался быть неестественно веселым и
непринужденным, а Ини была беспокойной и напуганной, а я наслаждалась весельем.
ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь более забавном, чем "Папа женится"?

"Я никогда не слышал ни о чем более разумном", - решительно заявил Реджинальд.
"Грейс - королева домоправительниц, и из нее получатся розовые с рисунком
матроны. Я уже давно это предвидела и, уверяю вас, я
в восторге.

- Кейт тоже, - сказала Роуз, и ее глаза заблестели. "Вы бы видели, как она
поздравляла Грейс. Это было похоже на порыв северного ветра,
и мы все замерзли".

"Я рада, что Джун так близко", - сказала Кейт, слегка опираясь на плечо своего возлюбленного
. "Я не могла оставаться здесь и знать, что она была хозяйкой".

Мистер Стэнфорд, казалось, не слышал; он что-то свистел Тайгеру, неуклюже шагавшему по лужайке
. Когда он заговорил, то не глядя на нее.

"Я еду в Оттаву на следующей неделе".

"В Оттаву! С месье Ла Туш?" - спросила Кейт, в то время как лицо Розы вспыхнуло
.

"Да, он хочет, чтобы я поехала, и я согласилась. Я останусь до конца
апреля".

Кейт посмотрела на него немного задумчиво, но ничего не сказала. Роза резко повернулась
и побежала наверх.

"Мы будем скучать по тебе... Я буду скучать по тебе", - сказала она наконец.

"Это ненадолго", - небрежно ответил он. "Заходи и спой мне
песню".

Первый укол сомнения, который когда-либо приходил Кейт в голову относительно ее
красивого возлюбленного, охватил ее сейчас, когда она следовала за ним в
гостиную.

"Какой он беспечный! - подумала она. - как охотно покидает меня! И
Я ... могла ли я быть довольна где-нибудь в мире, где его не было?"

По какой-то загадочной случайности она выбрала песню Ини "Улыбнись
снова, моя самая дорогая любовь; не плачь, что я покидаю тебя".

Стэнфорд слушал это, его солнечное лицо омрачилось.

- Зачем ты это спела? - резко спросил он, когда она закончила.

- Тебе это не нравится?

"Нет, я не люблю цинизм, положенный на музыку. Вот французская
шансонетка - спой мне это".

Кейт пела для него песню за песней. Мгновенная боль, вызванная объявлением о его отъезде,
прошла.

"Естественно, что ему нравятся перемены, - подумала она, - а здесь так скучно
. Я рада, что он едет в Оттаву, и все же мне будет его не хватать. Дорогой
Реджинальд! Чего стоила бы жизнь без тебя?"

Период пребывания мсье Ла Туша быстро подходил к концу. Март
тоже подходил к концу - это была последняя ночь месяца. Накануне
отъезд отмечался в Дантон-холле светской вечеринкой. Старший
Дантон скучает по этому случаю были прекрасны, и как восхищался, как
когда-нибудь, и гг. Стэнфорд и Ла-туш завидовали больше, чем один
присутствовал один джентльмен. О помолвке Грейс с капитаном стало известно, и
она поделилась новостью со своими избранными падчерицами.

На следующее утро двое молодых людей уехали. Завтрак подали почти
до рассвета, и все встали, чтобы проводить их. Это было самое
унылое утро. Март ушёл, как глупый ягнёнок, а апрель
пришёл с изнуряющим дождём и промозглым туманом. Дождь непрерывно барабанил
по оконному стеклу, и у ветра было унылое эхо, которое звучало
гораздо больше похоже на зиму, чем на весну.

Бледные в тусклом утреннем свете, Кейт и Роза Дантон попрощались со своими
Он попрощался с влюблёнными и смотрел, как они уезжают по мокнущей под дождём улице и
исчезают из виду.


За час до того, как он спустился по лестнице в то утро, мистер Стэнфорд написал письмо.

Оно было очень коротким:
«Дорогой старина, я уезжаю. Через час я буду в пути в Оттаву, и оттуда я напишу тебе следующее письмо.
Ты знаешь, почему я уезжаю? Я убегаю от самого себя!» "Не вводи нас в
искушение"; и сатана, кажется, крепко держит меня в Дантон-холле
. Лодердейл, несмотря на твое плохое мнение обо мне, я не хочу
быть злодеем, если это в моих силах. Я не хочу причинять никакого вреда; Я делаю
хочу быть честным! А здесь это невозможно. Я опьянен
струящимися локонами, сверкающими темными глазами и всеми этими милыми,
чарующими, глупыми, неотразимыми манерами этой пикантной маленькой
красавицы, о которой я не должен и думать. Я знаю,
что она глупа, легкомысленна, кокетлива и тщеславна, но я люблю
ее! Вот, я признался в убийстве, и мне стало легче. Но,
кроме того, я хочу быть верным девушке, которая любит меня (ах! негодяй
вот я кто!), и поэтому я лечу. Целый месяц вне поля зрения этой милой
Месяц без этого весёлого молодого голоса, месяц
охоты, верховой езды и исследования этих канадских дебрей пойдёт мне на пользу,
и я вернусь другим человеком. По крайней мере, я на это надеюсь; и
не считайте меня злодеем хотя бы следующие четыре недели.


* * * * *

День отъезда в Холле был невыносимо долгим и скучным. Дождь
лил не переставая, и от этого становилось ещё хуже. Роуз не выходила из своей комнаты,
сославшись на головную боль. Кейт уныло бродила вверх и вниз по лестнице,
чувствуя себя опустошённой и покинутой.

В доме царила странная, унылая тишина, как будто кто-то
лежал в нем мертвый; и с утра до ночи ветер не переставал
тоскливо завывать.

Конечно, такое ненормальное положение вещей не могло продолжаться долго. Взошло солнце
на следующий день молодые леди снова стали самими собой. Приготовления
к свадьбе требл должны начаться всерьез уже сейчас - шоппинг, портнихи,
модистки, ювелиры, со всеми нужно было повидаться позже. Необходимо было немедленно отправиться в Монреаль
и приступить к делам. Кейт долго
совещалась с Розой в своей гостиной, но Роза, к её удивлению,
проявлял очень мало интереса к этому предмету. Она, которая всю свою жизнь заставляла
одеваться главную заботу своего существования, вдруг, в этот самый
важный кризис, стала безразличной.

Однако она сопровождала Кейт в Монреаль и помогала в выборе
кружев, шелка, цветов и лент; и еще одну портниху
разыскали и привезли обратно.

После этого наступило напряженное время; иголки Агнес Дарлинг, Юнис и
новая портниха работала с утра до ночи. Грейс оказывала ей
помощь, а Кейт всегда была занята надзором и
Она прибиралась и переставляла вещи, и у неё не было времени думать о том, как одиноко в доме,
или о том, как сильно она скучает по Реджинальду Стэнфорду. Она была счастлива настолько, что
не могла выразить это словами; близилось время, когда они больше
никогда не расстанутся — когда она станет его — его счастливой, счастливой женой.

С Роуз всё было по-другому; она изменилась самым необъяснимым образом.
Все её движения были вялыми и безжизненными, она, которая обычно
не давала дому заскучать; она не проявляла интереса к свадебным платьям
и украшениям; она сторонилась всех и хотела быть одна.
побледнела, исхудала, впала в истерику и была такой раздражительной, что заговаривать с ней было рискованно
. В чем дело?--каждый задавал этот вопрос,
и Грейс с братом Грейс были единственными, кто угадал с точностью до
мили от истины.

Так прошел апрель. Время, которое тянется вечно - неуклонно, неуклонно,
для счастливых и несчастных - приближало судьбоносное время.
Снег растаял, на лужайке и
деревьях зазеленела новая трава и свежие почки, а птицы пели свои _глариосы_ на ветвях, которые совсем недавно
колыхались под зимними ветрами.

Доктор Дантон все еще находился в Сент-Круа, но он тоже собирался уезжать. Он
побеседовал с Агнес Дарлинг, надежды которой угасали; и
еще раз попытался привить ей свою яркую, жизнерадостную натуру.

- Никогда не сдавайся, Агнес, - весело сказал он. - Терпение, еще немного потерпи
еще немного. Я вернусь на свадьбу своей сестры, и, думаю, тогда всё
будет в порядке.

Агнес слушала и устало вздыхала. Призрак Дантон-Холла в последнее время
вёл себя очень хорошо и никого не пугал. Посвящённые знали,
что мистер Ричардс нездоров и что ночной воздух
его сочли нездоровым, поэтому он никогда не покидал своих комнат. Тамарак-уок был
безлюдными апрельскими ночами никто не беспокоил - по крайней мере, никто, кроме доктора
Фрэнк, который иногда посещал это место, но который так ничего и не увидел
за свои старания.

Наступил май, а с ним и мистер Стэнфорд, загорелый, свежий и
красивее, чем когда-либо. Как в вечер своего отъезда из Холла,
так и накануне отъезда из Оттавы он написал этому
доверенному другу:

«Дорогой Лодердейл. Месяц испытательного срока истёк. Завтра
я возвращаюсь в Дантон-Холл. Что бы ни случилось, я сделал всё, что мог.
Если судьба такова, виноват ли я? Найди меня в июне и
будь готов засвидетельствовать свое почтение миссис Стэнфорд".




ГЛАВА XV.

ОДИН ИЗ АНГЕЛОВ ЗЕМЛИ.


Визит мистера Стэнфорда в Оттаву, как показалось
, каким-то образом изменил его. Кейт. Глаза, которые любят нас, остры; сердце, которое настраивает нас на свой
кумир быстро чувствует каждое изменение. Реджинальд изменился — смутно,
почти неуловимо, но определённо изменился. Он стал более молчаливым,
чем раньше, и у него появилась привычка погружаться в раздумья посреди
самого интересного разговора. Он почти так же мало интересовался
в свадебном убранстве, как Роза, и лениво прогуливалась по
территории или лежала на нежной молодой траве под деревьями, бесконечно куря
курим сигары и мечтательно смотрим на бесконечные пятна ярко-синего
неба и думаем, думаем - о чем?

Кейт видела это, чувствовала, и ей было не по себе. Грейс тоже это видела, потому что у Грейс были
свои подозрения относительно этого очаровательного молодого офицера, и она внимательно наблюдала за ним
. Они были не очень хорошими подругами, Грейс и Кейт Дантон;
между ними существовал своего рода вооружённый нейтралитет, и так было с тех пор, как Кейт
услышала о приближающейся свадьбе своего отца. Она никогда не любила
Грейс очень ... Теперь она нравилась ей меньше, чем когда-либо. Она выходила замуж за своего
отца из самых низких и корыстных побуждений, и Кейт презирала
ее и была холодно вежлива всякий раз, когда встречала ее. Она приняла это
очень спокойно, с той невозмутимой грацией, с какой она принимала все, и была
уважительна к мисс Дантон, как и подобало экономке отца мисс Дантон.

"Тебе не кажется, Фрэнк, что мистер Стэнфорд как-то изменился с тех пор, как уехал
в Оттаву?" - спросила она однажды своего брата, когда они сидели вдвоем
у окна в столовой.

Доктор Дантон выглянул наружу. Мистер Стэнфорд неторопливо прогуливался по аллее.
с удочкой на плече и избранницей на руке.

- Измененный! Каким образом?

"Я не знаю как, - сказала Грейс, - но он изменился. Что-то
в нем изменилось; я не знаю что. Я не думаю, что он окончательно пришел в себя
".

"Моя дорогая Грейс, о чем ты говоришь? Не определился в своих намерениях! Человек, который собирается жениться на самой красивой девушке в Северной Америке?


«Мне всё равно. Я бы не стала доверять мистеру Реджинальду Стэнфорду, если бы
могла его видеть».

«Не стала бы? Но тогда ты странная, Грейс. В чём ты его подозреваешь?»


- Неважно; мои подозрения - это только мои собственные. В одном я уверена: он
не более достоин жениться на Кейт Дантон, чем я выйти замуж за принца.

- Чепуха! Он красив, как Аполлон, он поет, танцует и разговаривает
божественно. Не слишком ли ты сурова, Грейс?

Грейс сжала губы.

"Мы не будем говорить об этом. Как ты думаешь, что случилось с Роуз?

"Я не знала, что с ней что-то случилось. Наверное, она слишком счастлива.
Знаешь, Грейс, девушкам нравится выходить замуж.

"Чушь! Она похудела; целыми днями хандрит в своей комнате.
и ни с кем не разговаривает — а ведь раньше она была самой болтливой из всех,
кого я знаю.

«Всё очень естественно, дорогая. Месье Ла Туш
отсутствует — несомненно, она тоскует по нему».

«Почти так же сильно, как я. Говорю тебе, Фрэнк, я надеюсь, что в июне всё
будет хорошо, но я в это не верю. Тише!» — А вот и мисс Дантон.

Мисс Дантон открыла дверь и, увидев, кто там, холодно поклонилась,
и снова удалилась. Как ни странно, брат вызвал у неё отвращение,
которое она испытывала к сестре.

Тем временем мистер Стэнфорд прогуливался по деревне со своей удочкой,
добродушно кивая направо и налево. Несмотря на то, что он недолго пробыл в
Дантон-Холле, его хорошо знали в деревне, и он заслужил
высокое мнение самых разных людей.
От черноглазых девушек, которые влюбились в его красивое лицо,
до мальчишек, валявшихся в грязи, которым он бросал горсти монет. Мир и мистер Стэнфорд удивительно хорошо
сочетались друг с другом, и, насвистывая всю дорогу, он за полчаса
добрался до места назначения — к чистому серебристому ручью, затенённому
раскидистыми деревьями и известному в рыболовных кругах. Он плюхнулся на
разровнял дерн, зажег сигару и принялся курить, задумчиво глядя в
пустоту.

День был чудесный, теплый, как в июне, небо было безоблачным, и
солнечный свет играл золотистой рябью на ручье. Все складывалось
благоприятно; но мистер Стэнфорд, очевидно, не отличался большим энтузиазмом
ученик Исаака Уолтона, поскольку его сигара была выкурена, а окурок выброшен
ушел, а его удочка все еще лежала неиспользованной. В конце концов он взял его в руки и
научно бросил в воду.

"Это плохой бизнес," — размышлял он, — "и повешение, и казнь, и четвертование
Это было бы слишком хорошо для меня. Но что, чёрт возьми, может сделать мужчина? И
потом, она так меня любит — бедная девочка!

Он снова отложил удочку, достал из внутреннего кармана
блокнот и карандаш. Из-под листов он вытащил
розовую, с позолоченными краями, бумагу для заметок и, используя блокнот как стол,
начал писать. Очевидно, это было письмо; и после того, как он написал первую
строчку, он сделал паузу и посмотрел на неё со странной улыбкой. Строчка была такой:
«Ангел моих грёз».

«Думаю, ей понравится такой стиль, — размышлял он, — это по-французски».
и сентиментальна, а она скорее притворяется в таких вещах. Бедное дитя!
Не понимаю, как я вообще мог так полюбить ее ".

Мистер Стэнфорд продолжил свое письмо. Оно было на французском, и писал он
очень медленно и вдумчиво. Он заполнил все четыре стороны, заканчивая
"Всецело твой, Реджинальд Стэнфорд". Он внимательно перечитал, сделал несколько
подчисток, сложил и положил в конверт. Когда он запечатывал конверт,
большая собака подбежала к берегу и с любопытством ткнулась холодным черным носом
ему в лицо.

- А! Тигр, _мейн Херр_, как ты? Где твой хозяин?

- Вот, - сказал доктор Фрэнк. - Не позволю себе мешать. Напишите адрес,
во что бы то ни стало.

"Как будто я могу поставить вас в известность о моих любовных письмах", - сказал мистер Стэнфорд,
хладнокровно засовывая письмо в записную книжку, а записную книжку - в
карман. - Я думал, у тебя сегодня выходной?

- Нет, завтра. Сейчас мне нужно встать и заняться делами; я устал от Сент-Круа
А делать нечего.

"Ты когда-нибудь вернешься?"

"Конечно. С Божьей помощью я вернусь четвертого июня, чтобы
увидеть, как ты станешь самым счастливым человеком на свете".

- Хотите сигару? - спросил мистер Стэнфорд, протягивая свой портсигар. "Я могу
порекомендуйте их. На моем месте вы были бы счастливейшим человеком на свете,
не так ли?"

"Совершенно определенно. Но я не родился, как некоторые мои знакомые, с
серебряной ложкой во рту. Красивые жены падают в объятия некоторых мужчин,
зрелые и готовые, но я не одна из них ".

"О, не унывайте! «Ваша очередь ещё может прийти!»

"Я не отчаиваюсь — оставляю это на... — но сравнения отвратительны."

"Продолжайте."

"Мисс Роуз Дантон. Она чахнет на корню из-за приближающегося
бракосочетания и бледнеет, как привидение. Что с ней такое?"

"Вам лучше знать. Вы же врач."

— Но любовная тоска; я не верю, что во всём арсенале медицины
есть что-то, что могло бы её вылечить. Что это — удочка?

"Да, — сказал мистер Стэнфорд, устраиваясь поудобнее на
траве. — Я решил попытать счастья в этот прекрасный день, но почему-то
я не очень быстро продвигаюсь вперёд.

"Я бы тоже так подумал. Давайте посмотрим, что я могу сделать.

Реджинальд лениво наблюдал за ним, пока тот забрасывал удочку в спокойную
воду.

"Что вы сами об этом думаете?" — спросил он после паузы.

"О чём?"

"Об этом новом союзе на ковре. Он очень милый малыш, я
без сомнения; но если бы я была хорошенькой девушкой, не думаю, что мне бы понравились симпатичные
маленькие парни. Он как раз из тех мужчин, за которых я бы не хотела, чтобы наша яркая Роуз вышла замуж.


«Конечно, он такой! Это недостаток женского пола — выходить замуж за самого неподходящего мужчину,
которого ожидают их друзья. Но в данном случае вы уверены?
«Апрельский день всегда был более переменчивым, чем Роуз Дантон».

«Я не понимаю, что вы имеете в виду. Они наверняка поженятся».

«На что вы поставите?»

«Я недостаточно богат, чтобы делать ставки, но если бы я был, это было бы нечестно,
знаете ли».

Доктор Фрэнк бросил на него странный взгляд, выуживая рыбу из воды
.

- О, если это становится вопросом чести, мне больше нечего сказать. Ты
видишь, как этот парень извивается на моем крючке?"

"Да".

"Ну, когда эта рыбка снова поплывет, Роза Дантон станет миссис Ла Туш,
и ты это знаешь.

Последние слова он произнёс так многозначительно и с таким видом, что вся
кровь Стэнфордов прилила к лицу Реджинальда.

"Чёрт бы побрал ваши намёки!" — воскликнул он. "Что вы имеете в виду?"

"Не спрашивайте меня," — сказал доктор Фрэнк. "Я ненавижу лгать и не буду"
скажу то, что я подозреваю. Давайте сменим тему. Где сэр Рональд
Кит?

"В Нью-Брансуике, в глуши, охотится на медведей. Бедняга!
С его-то восемью тысячами в год и этим раем в Шотландии, Глен
Кит, я ему не завидую. Я никогда не видел никого, кто был бы так безнадежно несчастен, как
он.

«Вам повезло, Стэнфорд, но я сомневаюсь, что вы это осознаёте. Сэр
Рональд был бы гораздо счастливее на вашем месте».

Лицо молодого англичанина внезапно помрачнело.

"Возможно, есть такое понятие, как «слишком повезло», и
пресыщен. Я хотел бы быть стойким, и непреклонным, и верным вечно
одной вещи, как некоторые мужчины, но я не могу. Сэр Рональд из таких,
и ты тоже, Дантон, но я...

Он бросил сигару в воду и не закончил фразу.
Наступило долгое молчание. Доктор Фрэнк ловил рыбу так, словно от этого зависела его жизнь
. А Стэнфорд лежал, наблюдал за ним и думал - кто знает,
что?

Майский день склонялся к вечеру, косые линии красный закат пылал
в верхушках деревьев, и пролил свою гордость, на спокойной воде. В
Из деревни доносился приглушённый гул вечерней суеты, и доктор
Дантон, отложив удочку, посмотрел на часы.

"Ты спишь, Стэнфорд? Ты знаешь, что уже шесть часов?"

"Боже мой!" — воскликнул Реджинальд, вскакивая. "Я и не думал, что уже так поздно.
Ты идёшь в Холл?"

"Конечно. Разве я не заслужил свой ужин в обмен на эту связку
серебристой рыбы? Пойдем.

Двое молодых людей неторопливо и довольно молча направились домой. Когда они
вошли в ворота, то увидели медленно приближающуюся молодую леди
к ним направлялась молодая леди, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами
и развевающиеся локоны.

"Первая роза лета!" - сказал доктор Франк. "Будущая мадам Ла
Туше!"

"Ты пришла познакомиться с нами, Роза?" - спросил Стэнфорд. "Очень вежливо с твоей стороны".

"Я не буду начеку", - сказал Доктор.; "Я продолжу".

Роуз повернулась вместе с Реджинальдом, и доктор Дантон ушёл, оставив их
следовать за ним, когда они будут готовы.

В холле он встретил Кейт, величественную и прекрасную, одетую в
шелестящий шёлк и с цветами в золотистых волосах.

"Вы видели мистера Стэнфорда?" спросила она, искоса поглядывая на рыбу.

"Да, он на территории с Роуз."

Она улыбнулась и прошла мимо. Доктор Фрэнк посмотрел ей вслед
с явным восхищением.

"Слепой! слепой! слепой!" подумал он. "Какие глупцы мужчины! Всего лишь дети
большего роста, выбрасывающие золото ради жалкого блеска
мишуры".

Кейт мельком увидела розовую юбку, мелькавшую среди
деревьев, и направилась к ней. Ее легкие шаги по газону не отозвались эхом.
Как серьезно Реджинальд говорил, как внимательно Роуз слушала
с опущенным лицом! Что это он ей давал? Письмо! Конечно,
нет; и все же насколько это было похоже на это. Еще мгновение, и она была
рядом с ними стояла Роза, и она отошла от Реджинальда, ее лицо
стало пунцовым. Если когда-либо красное знамя вины висело на чьем-либо лице, то это было на
ее лице; и глаза Кейт с удивлением переводились с одного на другого. Мистер
Стэнфорд был таким же безмятежным, как безмятежное закатное небо над ними. Нравится
Талейран, если бы его ударили сзади, на его лице никогда бы этого не отразилось
.

«Я думала, ты уехал на рыбалку», — сказала Кейт. «С тобой была Роуз?»

"Мне не так повезло. Со мной был только доктор Фрэнк… О, не спеши уходить,
ещё не время ужинать.

Последнее адресовано Розе, которая отодвигалась, все еще изображая замешательство,
и одной рукой сжимала что-то белое, спрятанное в складках ее
платья. Сбивчиво извинившись, она внезапно повернулась и исчезла
среди деревьев. Кейт с подозрением уставилась своими большими глубокими глазами на
смеющееся лицо возлюбленного.

"Ну?" спросила она вопросительно.

"Ну?" он повторил, передразнивая ее тон.

«Что всё это значит?»

Стэнфорд беззаботно рассмеялся и взял её за руку.

"Это значит, моя дорогая, что твоя хорошенькая сестричка — гусыня! Я заплатил ей
комплимент, и она покраснела после него, при виде тебя, как будто я
говорил ей о любви. Пойдем, прогуляемся перед обедом.

- Мне показалось, я видел, как ты ей что-то передавал? Это было письмо?

Ни один мускул на его лице не дрогнул; ни тени перемены не было в его тоне,
когда он ответил:

"Письмо! Конечно, нет. Ты слышал, как она на днях просила меня спеть ту
старую английскую песню, которую я пел? Я записал ее сегодня днем и отдал
ей. Вы ревнуете, Кейт?"

"Ужасно! Не говорите комплиментов Розе, сэр; приберегите их
для меня. Спускайся по тамарак-уок.

Нежно опираясь на его руку, Кейт прогуливалась со своим возлюбленным взад и вперед по
грин-авеню, пока колокол не позвал их к обеду.

И все это время Роза, наверху, в своей комнате, с раскрасневшимися
щеками и блестящими глазами читала письмо, написанное у ручья,
начало: "Ангел моей мечты".

Когда семья собралась за ужином, выяснилось, что Роза отсутствует.
Слуга, посланный на её поиски, вернулся и сообщил, что у мисс Роуз
болит голова, и она просит её извинить.

Кейт поднялась в свою комнату сразу после ужина. Но обнаружила, что дверь заперта.
Она стучала и звала, но не было ни знака, ни ответа изнутри
.

"Она спит", - подумала Кейт и снова спустилась вниз.

Она попыталась снова, несколько часов спустя, по пути в свою комнату, но по-прежнему
не смогла добиться ни входа, ни ответа. Если бы она только могла видеть
ее, сидящую у окна, читающую и перечитывающую это письмо на французском,
начинающееся словами "Ангел моей мечты".

На следующее утро Роза спустилась к завтраку совершенно здоровой. С утренней
почтой ей принесли письмо из Квебека, и она прочла его, потягивая
кофе.

- Это от Виржини Леблан? - спросила Ини. - Она твоя единственная
корреспондент в Квебеке".

Роза кивнула и продолжила читать.

- Чего она хочет? - Настаивал Ини.

"Она хочет, чтобы я нанесла ей визит", - сказала Роуз, складывая письмо.

"И ты, конечно, не поедешь?"

- Нет... да... я не знаю.

Она говорила рассеянно, кроша булочку на тарелку и не притрагиваясь к еде. Она
задержалась в комнате после завтрака, когда все остальные ушли,
и смотрела в окно. Она всё ещё была там, когда полчаса спустя
Грейс пришла шить, но не одна. Мистер Стэнфорд стоял рядом с
ней, и Грейс уловила его последние тихие слова:

«Это самое удачное, что могло случиться. Не теряй
времени».

Он увидел Грейс, остановился, заговорил с ней и вышел из комнаты.
Роуз не отходила от окна целых десять минут. Когда она это сделала,
то спросила, где её отец.

"В кабинете."

Она вышла из комнаты и направилась в кабинет. Капитан Дантон оторвал взгляд от
своих записей и с некоторым удивлением посмотрел на вошедшую дочь.

"Не дави на меня, дорогая, в чём дело?"

"Папа, можно мне поехать в Квебек?"

"В Квебек? Дорогая, как ты можешь ехать?"

"Очень просто, папа. Виржини хочет, чтобы я поехала, и я бы хотела её увидеть.
Я не останусь там надолго.

"Но все твои свадебные наряды, Роуз, как они будут сшиты, если ты уедешь
далеко?"

- Почти все готово, папа, а с тем, что осталось, они могут обойтись
так же хорошо и без меня. Папа, скажи "да". Я ужасно хочу уехать; и я
останусь только на неделю или около того. Скажи "да", у меня есть любимый папа!"

- Что ж, моя дорогая, иди, если хочешь, но не забудь вернуться вовремя.
Мсье Ла Туш не должен приезжать сюда четвертого июня и
обнаружить, что его невеста пропала.

"Я не останусь в Квебеке до июня, папа", - сказала Роза, целуя его и
выбегая из комнаты. Он крикнул ей вслед, когда она закрывала
дверь:

"Доктор Фрэнк уезжает в Монреаль сегодня днем. Если ты готов, ты
мог бы поехать с ним".

"Да, папа, я буду готов".

Роза сразу же принялась за сборы, отказавшись от какой-либо помощи. Она наполнила
свой сундук всеми своими любимыми платьями; убрала все свои
драгоценности - можно подумать, что она взяла с собой совершенно ненужное количество багажа
для недельного визита.

За ланчем все были удивлены, когда было объявлено об отъезде Розы
. Никто не был удивлен больше, чем мистер Стэнфорд.

"Это так похоже на Роуз!" - воскликнула Ини. "С нее все начинается,
и ничего долгого. Улетаю на неделю в Квебек, как раз когда она собирается
выйти замуж, не перешив половины платьев. Это абсурд.

Дневной поезд на Монреаль проходил через Сент-Круа в три
часа. Кейт и Реджинальд поехали с ней на вокзал и увидели, что она
благополучно сидит рядом с доктором Фрэнком. Ее вуаль из тусклого газа была опущена на
ее лицо раскраснелось и взволновалось; она поцеловала сестру на прощание
, не поднимая ее. Реджинальд Стэнфорд пожал ей руку — долгим,
тёплым, крепким пожатием — и бросил на неё яркий, электрический взгляд,
который пронзил её до глубины души. Мгновение спустя поезд тронулся,
и Роуз исчезла.

Утро третьего дня принесло записку из Квебека. Роза
прибыла благополучно, и семья Леблан была рада ее видеть. На этом
было все.

В тот вечер мистер Стэнфорд объявил, что уезжает
на следующее утро в Монреаль. Разумеется, это было адресовано Кейт. Она прогуливалась
к воротам, чтобы встретить его в красном свете заката, когда он возвращался
домой после дневной охоты. В последнее время он стал часто отсутствовать
занимался рыбной ловлей и охотой; а последние три дня его не было
с завтрака до обеда.

- Едешь в Монреаль? - повторила Кейт. - Зачем?

- Повидать моего друга, майора Форсайта. Он недавно приезжал с
своей женой, и я только что узнал об этом. Кроме того, мне нужно сделать несколько покупок
".

Он перебирал трепетные весенние цветы на дорожке своей
тростью и, говоря это, не смотрел на нее.

- Как долго тебя не будет?

Он рассмеялся.

— Монреаль не очаровывает меня, ты же знаешь, — ответил он. — Я не
задержусь там надолго, наверное, не больше недели.

— В доме будет одиноко, когда ты уедешь, — теперь, когда Роуз уехала.

Она слегка вздохнула, произнося это. Почему-то у неё возникло смутное чувство тревоги.
в последнее время это беспокоило ее - чего-то не хватало в Реджинальде - чего-то, чего она
не могла определить, что раньше было там и ушло. Ей не нравилось
эта его готовность оставить ее при любых обстоятельствах. Она любила его
такой преданной и беззаветной любовью, что самое короткое расставание было для нее
самой острой болью.

- Ты войдешь? - спросил я. - спросил он, видя, что она задержалась под деревьями.

- Пока нет, вечер слишком хорош.

- Тогда я должен вас покинуть. Вряд ли, я полагаю, стоит идти на
ужин в этой охотничьей куртке.

Он вошел в дом и побежал к себе в комнату. Прозвенел звонок к обеду
прежде чем он закончил одеваться; но когда он спустился, Кейт все еще была
задержавшись на улице. Он стоял у окна, наблюдая за ней, пока она шла
медленно по лужайке. Желтое сияние заката образовало ореол вокруг
ее отливающих серебром волос; ее стройной фигуры, облаченной в мерцающий шелк; ее
движения плавные и легкие. Он долго потом вспоминал эту картину:
тот канадский пейзаж, тот голубой серебристый туман, наполняющий воздух, и
высокая, грациозная девушка, медленно идущая домой с угасающим жёлтым
светом в золотистых волосах.

После ужина, когда взошла луна — кристально-белый полумесяц, — они все
вышла из гостиной в маленький холл и портик. Кейт, белая,
накинув на плечи шаль, села на каменную ступеньку и тихо запела: "The
Молодая Майская луна"; Мистер Стэнфорд слегка прислонился к одной из каменных
колонн, курил сигару и смотрел в голубое, далекое небо, его
красивое лицо было бледным и неподвижным.

— «Спой «Когда ласточки летят домой», Кейт», — сказал её отец.

Она спела песню тихо и немного грустно, с каким-то смутным
предчувствием беды, давившей на её сердце. Они задержались там,
пока часы не пробили десять, — песни Кейт и лунный свет, очаровывавшие
оставалось несколько часов. Когда они вошли в дом и взяли свои ночники,
Стэнфорд попрощался с ними.

"Я, вероятно, уйду до того, как кто-либо из вас откроет глаза на эту смертную
жизнь завтра утром, - сказал он, - и поэтому лучше попрощаться сейчас".

- Значит, вы уезжаете поездом в восемь утра, - сказал Капитан. "Мне кажется,
мне кажется, что все убегают именно тогда, когда им следовало бы оставаться дома".

Стэнфорд рассмеялся, пожал руки Грейс и Кейт - одной так же
тепло, как и другой, - и ушел. Лицо Кейт выглядело бледным и печальным,
когда она медленно поднималась по лестнице, перед ней все еще стояло это смутное предзнаменование.
сердце.

Завтрак ожидал путешественника на следующее утро в половине восьмого,
когда он сбежал вниз по лестнице, готовый к путешествию. Ожидало нечто большее, чем завтрак
. Кейт стояла у окна, тоскливо глядя на утренний спектакль
солнечный свет.

- Так рано встала, Кейт? - сказал ее возлюбленный с выражением восторга. - Зачем
ты взяла на себя труд?

— Это не составило труда, — медленно произнесла Кейт, чувствуя себя холодно и странно.

Он сел за стол, но выпил только чашку кофе. Когда он встал,
вошли капитан Дантон и Грейс.

"Мы встали пораньше, чтобы проводить вас, — сказал капитан. — Восхитительно
доброе утро, отправляйся в путь. А вот и Сэм с двуколкой. Смотри в оба,
Реджинальд, осталось всего пятнадцать минут.

Реджинальд схватил пальто.

- До свидания, - сказал он, торопливо пожимая руку капитану, а затем и
Грейс. Кейт, стоявшая у окна, так и не обернулась. Он подошел к
ней, очень, очень бледный, как все они потом вспоминали, протягивая
руку.

- До свидания, Кейт.

Рука, которую она ему протянула, была ледяной, лицо совершенно бесцветным.
Холодные пальцы на мгновение задержались на его руке; глубокие, чистые, фиалковые
глаза с тоской смотрели ему в лицо. Это было ее единственное прощание - она
Он ничего не сказал. В следующую минуту он уже был за дверью; в следующую он
быстро скакал по аллее; в следующую он исчез — и навсегда.




Глава XVI.

Письма.


[От мадам Леблан к капитану Дантону.]

Квебек, 17 мая 18...

Дорогой сэр, я пишу вам в крайнем смятении и
растерянности. Я даже не знаю, как сообщить вам новость, которую
мой болезненный долг раскрыть, чтобы не навлечь на себя какую-нибудь вину
я или мои близкие, уверяю вас, ничего не заслужили. Ваша дочь Роуз
покинула нас - сбежала; на самом деле, я полагаю, сбежала. У меня есть причина
кажется, вчера она вышла замуж, но за кого, я пока не знаю
выяснил. Смею заверить вас, капитан Дантон, что ни я, ни
никто в моем доме не имел ни малейшего представления о ее намерениях; и мы
все в величайшем ужасе с тех пор, как было сделано это открытие
сделано. Я бы ни за что на свете не хотел, чтобы подобное произошло под моей
крышей, и я искренне верю, что вы не станете винить меня.

Шесть дней назад, во второй половине дня 11-го числа, ваша дочь
приехала сюда. Мы все были рады её видеть, особенно Виржини;
Услышав о её предстоящей свадьбе с месье Ла Тушем, мы
испугались, что она может не приехать. Мы все заметили, что она изменилась,
что её манеры стали другими, чем раньше, — вялость, апатия ко
всему, общая сонливость, от которой ничто не могло её
пробудить. Она, которая раньше была такой жизнерадостной и энергичной,
теперь была самой тихой в доме и, казалось, больше всего любила
оставаться одна и мечтать часами. К вечеру третьего
дня усталость оставила её. Она стала беспокойной и нервной — почти
очень лихорадочно. На следующее утро это лихорадочное беспокойство усилилось.
Днем она отказалась выходить из дома, чтобы сопровождать мою
дочь в походе по магазинам. Она сослалась на зубную боль, и
Виржини пошла одна. Утренняя почта принесла ей то, чего я
думаю, она ждала - письмо. Она побежала с ним к себе
в свою комнату, которую не покидала до наступления сумерек. Я стоял в
холле, когда она спустилась, одетая для прогулки и с
вуалью на лице. Я спросил её, куда она идёт. Она ответила
Прогулка могла бы облегчить её зубную боль. Через час Вирджиния
вернулась. Первым делом она спросила о Роуз. Я сообщил ей, что она ушла.


«Тогда, — воскликнула Вирджиния, — должно быть, это Роуз, которую я встретила на
соседней улице с джентльменом. Я подумала, что платье и
фигура принадлежат ей, но не смогла разглядеть лицо из-за густой вуали.
Джентльмен был высоким, смуглым и очень красивым.

Через полчаса Роуз вернулась. Мы немного поддразнили ее насчет
джентльмена, но она отмахнулась, сказав, что он
был знакомым, которого она встретила на улице, и что она
пообещала пойти с ним на следующее утро навестить свою подругу
, некую миссис мейджор Форсайт. Мы больше не думали об этом; и
на следующее утро, когда джентльмен приехал в экипаже, Роза была
совершенно готова и уехала с ним. Было около одиннадцати
часов, и она вернулась только в пять пополудни. Её
лицо раскраснелось, она была взволнована, отделилась от
Виржини и побежала в свою комнату. Весь вечер она была сама не своя.
Она была в каком-то необъяснимом приподнятом настроении, и
румянец на её лице был лихорадочным. Они с Виржини жили в одной комнате,
и когда они поднялись наверх на ночь, она не стала ложиться в постель.


«Ты можешь идти, — сказала она Виржини. — Мне нужно написать длинное письмо,
и ты не должна со мной разговаривать, дорогая».

Виржини легла в постель. Она очень крепко спит и редко
просыпается, когда ложится, до самого утра. Она заснула и
не просыпалась всю ночь. Она открыла глаза уже утром.
Она была одна. Роуз не было ни в постели, ни в комнате.

Виржини не придала этому значения. Она встала, оделась, спустилась к
завтраку, ожидая, что Роуз будет ждать её. Роуз не было ни до, ни после
завтрака — её не было в доме. Мы ждали её к завтраку до десяти,
с тревогой высматривая её, но она так и не пришла. Никто из слуг
не видел ее, но было очевидно, что она ушла очень рано, потому что
дверь в дом была не заперта и не заперта на засов, когда кухарка
спустился вниз в шесть утра. Мы ждали все утро, но
она так и не пришла. Наше беспокойство утроилось, когда мы сделали
открытие, что она взяла с собой свой чемодан. Как она вынесла его
из дома было глубочайшей загадкой. Мы расспросили
слуг; но все они упорно отрицали это. Верить им или
не могу сказать, но я сомневаюсь в горничной.

С утренней почтой Виржини получила записку. Прилагаю ее. Это
говорит вам все, что я могу сказать. Я пишу немедленно, расстроенный случившимся,
больше, чем я могу выразить словами. Я искренне верю в этого бедного ребёнка
не бросила себя. Я всем сердцем надеюсь, что это может быть не
все так плохо, как кажется на первый взгляд. Поверьте мне, мой дорогой сэр, искренне
сожалею о том, что произошло, и я верю, что вы снимете с меня
вину.

С глубочайшим сочувствием остаюсь,

Искренне ваша,
Матильда Леблан.


[Мисс Роуз Дантон мадемуазель. Virginie Leblanc. Вложено в предыдущее.]

В среду вечером.

Моя дорогая Вирджиния, когда ты это прочтёшь, мы
расстанемся — возможно, навсегда. Моя милая, я женат! Сегодня, когда
я уезжал, то не для того, чтобы навестить миссис майора Форсайта, а чтобы
женат. О, моя дорогая, ненаглядная Виржиния, я так счастлив, так
благословен... так...так...о! Я не могу передать тебе мою невыразимую радость! Я
уезжаю сегодня вечером, через полчаса. Я поцелую тебя на прощание, пока
ты будешь спать. Через день или два я навсегда покидаю Канаду, чтобы быть счастливой,
не описать словами, в другой стране. Прощай, мой
питомец. Если мы никогда не встретимся, не забывай свою счастливую, счастливую
Роуз.


[Мисс Грейс Дантон — доктору Фрэнку Дантону.]

Дантон-Холл, 21 мая 18--.

Мой дорогой Фрэнк, помнишь ли ты свои последние слова, обращённые ко мне?
уехала с Сент-Круа: «Напиши мне, Грейс. Думаю, у тебя скоро будут новости,
которые ты сможешь мне отправить.
Предчувствовала ли ты, как и я, то, что должно было случиться? Мои худшие опасения оправдались. Роуз сбежала.
Реджинальд Стэнфорд — негодяй. Они женаты. Пока нет
убедительных доказательств, но я морально уверена в этом факте. Я
давно подозревала, что он восхищался этой легкомысленной Розой больше, чем
имел на то право, но я и подумать не могла, что дойдёт до этого.
Боже, прости их и пожалей Кейт, которая так любила их обоих
что ж! Она пока ничего не знает об этом деле. Я с ужасом жду того времени, когда
правда откроется.

Утро 19-го принесло капитану Дантону письмо из
Квебека, написанное чужим почерком. Оно пришло после завтрака, и я сам отнес его
в его кабинет. Я вернулся в столовую, прежде чем он
открыл его, и сел за работу, но примерно через пятнадцать минут
вошёл капитан, его лицо раскраснелось, он был взволнован и
возбуждён больше, чем я когда-либо видел. «Прочти это», — вот и всё, что он смог сказать,
сунув мне в руки открытое письмо. Неудивительно, что он был
взволнован. Оно было от мадам Леблан и содержало новость о том, что
Роуз тайно вышла замуж и уехала, никто не знал,
куда.

К письму прилагалась короткая восторженная записка от самой Роуз,
в которой говорилось, что она вышла замуж в тот же день, была счастлива,
не передать словами, и собиралась навсегда покинуть
Канаду. Она не назвала своё новое имя. Она ничего не сказала о
своем муже, но сказала, что страстно любит его. В письме упоминалось только одно
имя некоей миссис мейджор Форсайт, которую
она ушла из дома якобы в гости.

С того момента, как я прочитал письмо, у меня не было сомнений, за кем она была
замужем. Через три дня после отъезда Роуз в Квебек мистер Стэнфорд
уехал от нас в Монреаль. Его не было всего неделю. Неделя прошла
почти истекла, а от него нет никаких известий. Как я уже говорил, я сразу понял,
с кем убежала Роза; но когда я поднял глаза, то не увидел
на лице капитана Дантона ни тени подозрения в правдивости сказанного.

"Что это значит?" спросил он с озадаченным видом. "Я не могу
понять это. А ты можешь?"

Не было смысла скрывать правду; рано или поздно он должен был
узнать её.

«Думаю, что могу, — ответил я. — Я считаю, что Роуз уехала отсюда с той самой
целью, которую она достигла, а не для того, чтобы навестить Виржини Леблан».

«Значит, вы верите этому письму?»

«Да, боюсь, что это правда».

«Но, боже мой! Зачем ей было сбегать? Мы все были готовы
к тому, что она выйдет замуж за Ла Туша.

"Я не думаю, что дело в месье Ла Туше," — неохотно сказала я.
"Я бы хотела, чтобы это было так. Боюсь, всё гораздо хуже."

Он стоял, глядя на меня, и ждал, слишком взволнованный, чтобы говорить. Я сразу же сказала ему
худшее.

«Боюсь, это связано с Реджинальдом Стэнфордом».

«Грейс, — сказал он, совершенно сбитый с толку, — что ты имеешь в виду?»

Я заставила его сесть и рассказала ему то, что, возможно, должна была рассказать
ему давным-давно, — о своих подозрениях в отношении этого молодого англичанина. Я сказал ему, что
уверен, что Роза была его ежедневным гостем в течение тех трех
недель болезни в деревне; что она была страстно увлечена
влюбилась в него с первого взгляда, и что он был негодяем и
предатель. Тысяча мелочей, слишком незначительных, чтобы их перечислять, но все
они вели к одному и тому же, убедили меня в этом. Он был непостоянен по своей
природе. Роуз, очаровательная и пикантная, околдовала его, и это было
концом.

"Надеюсь, я могу ошибаться", - сказал я. "Ради Кейт я надеюсь на это, потому что
она любит его любовью, которой он совершенно недостоин; но я
признайся, я в этом сомневаюсь.

Я не могу описать вам гнев капитана Дантона, и я молюсь, чтобы
возможно, я никогда больше не увижу подобного. Когда он нравится мужчинам, спокойным и
добродушным по привычке, впадает в страсть, страсть это
поистине ужасный.

- Негодяй! - крикнул он сквозь стиснутые зубы. - Жестокий
негодяй! Я пристрелю его, как собаку!

Я был напуган. Я дрожу даже сейчас при воспоминании об этом и
страхе перед тем, что может произойти. Я пытался успокоить его, но тщетно; он стряхнул меня
я оттолкнул его, как ребенка.

— «Оставь меня, Грейс!» — страстно воскликнул он. «Я не успокоюсь,
пока не пущу пулю ему в голову!»

Было половина двенадцатого; поезд на Монреаль проходил через
Сент-Круа в двенадцать. Капитан Дантон вышел и приказал собрать своих людей.
гиг произнес это таким тоном, что мальчик-конюх вытаращил глаза. Я последовал за ним в
его комнату и обнаружил, что он засовывает пистолеты в карман пальто. Я
спросила его, куда он направляется, почти боясь заговорить с ним, настолько изменилось его
лицо.

«Сначала в Монреаль, — ответил он, — чтобы найти этого несравненного
негодяя; потом в Квебек, чтобы вышибить ему мозги и мозги
моей постыдной дочери!»

Я умоляла, я просила, я плакала. Всё было бесполезно. Он не
слушал меня, но стал спокойнее.

«Не говори Кейт, — сказал он. «Я не буду с ней встречаться; скажу, что уехал»
— Если я найду Стэнфорда в Монреале, я вернусь. Роуз может катиться ко всем чертям.
Если я не… — он замолчал, его лицо побледнело.
— Если я не вернусь, я пришлю вам телеграмму, что уехал в Квебек.


Он сбежал вниз по лестнице, не попрощавшись, запрыгнул в двуколку
и уехал. Я была так взволнована, что не осмелилась спуститься по лестнице,
когда пришло время обеда. Сразу после этого пришла Ини и спросила,
не больна ли я. Я сослалась на головную боль, чтобы весь день
оставаться в своей комнате, потому что боялась встречи с Кейт. Эти глубокие, ясные глаза
некоторые из них, похоже, умеют читать мысли человека и
видят всю ложь насквозь. Следующий вопрос Ини был адресован ей
отцу. Я сказал, что он уехал в Монреаль по срочному делу, и я
не знаю, когда он вернется - вероятно, скоро.

Она спустилась вниз, чтобы рассказать Кейт, а я остался в своей комнате до
второй половины дня. Я спустился к обеду, снова успокоенный. Это было
невыразимо скучно и уныло, мы втроём, там, где несколько дней назад
нас было так много. Весь вечер никто не приходил, и часы тянулись бесконечно.
долго, и одиноко, и тихо. Мы все были угнетены и унылы. Я
едва осмеливался взглянуть на Кейт, которая тихо играла в полумраке
За нишей для фортепиано.

Это утро принесло мне ужасное известие. Капитан Дантон
уехал в Квебек; мистера Стэнфорда не было в Монреале.

Я не могу описать вам, как я провел вчерашний день. Я никогда не был так
несчастен за всю свою жизнь. У меня сердце разрывалось, когда я видела, как Кейт была счастлива
и занята с портнихами, отдавая распоряжения о тех
свадебных нарядах, которые она никогда не наденет. Это был день невыразимой радости
ужасный, и вечер был таким же унылым, как и его
предыдущий. Отец Франциск приходил на час, и его зоркие глаза
уловили тревогу на моем лице. Я бы сказал ему, если бы Кейт не было
но это было невозможно, и мне пришлось увиливать.

Это утро не принесло никаких новостей; неизвестность ужасна. Небеса
помоги Кейт! Я больше не могу писать.

Твоя любящая сестра,

Грейс Дантон


[Лейтенант Р. Р. Стэнфорд — майору Лодердейлу.]

Квебек, 17 мая.

Дорогой Лодердейл, дело сделано, игра окончена, пьеса сыграна
разыгрывается - Реджинальд Рейнкорт Стэнфорд женатый мужчина.

Вы читали, когда бесхитростный малыш в "каруселях", "
Дети аббатства" и другие рассказы о подобных почках. Они были
романтичными и сентиментальными, не так ли? Что ж, старина, ни один из них
не был и вполовину таким романтичным или сентиментальным, как этот наш брак
мой. В них тоже были злодеи - полковник Белгрейв и так далее
далее - черносотенные монстры, без единой искупающей черты. Я говорю
тебе, Лодердейл, никто из этих отъявленных негодяев и вполовину не был так плох
таким, какой я есть. Думай обо мне с худшей стороны, о негодяе самого низкого пошиба,
и ты почти попадешь в цель. Моя дорогая маленькая, хорошенькая Розочка
не намного лучше; но она такая милая маленькая грешница, что...
короче говоря, я не хочу, чтобы она исправлялась. Я нахожусь в состоянии неописуемого
блаженства, конечно - мы женаты всего два дня - и погружены в
радости "Лунной ночи". Форсайт — вы знаете Форсайта из
«Нашего» — был моим пособником и сообщником в сопровождении миссис Ф. Он сам
женился по любви и всегда готов помочь
товарищи по несчастью; полагаю, на том основании, что горе любит
компанию.

Завтра мы отплываем на «Амфитрите» в Саутгемптон. Не стоит
задерживаться, потому что мой тесть — меткий стрелок. Когда я увижу вас, я
расскажу вам об этом. А пока — до свидания и _au revoir_.

Реджинальд Стэнфорд.


[Миссис Реджинальд Стэнфорд — Грейс Дантон.]

Квебек, 18 мая.

Дорогая мама Грейс, я полагаю, что до этого ты уже слышала
ужасную новость о том, что мы с моим дорогим Реджинальдом поженились. Не
хотелось бы мне видеть тебя, когда ты будешь читать это? Разве я не знаю, что ты добродетельна
ты так хорошо хмуришься, моя драгоценная свекровь? Ах ты, милая старушка
ханжа, так приятно быть замужем, а Реджинальд - ангел! Я так сильно люблю
его, и я так счастлива; я никогда не была и вполовину так счастлива в своей
жизни.

Полагаю, мадам Леблан прислала вам полный, правдивый и подробный
отчет о моих действиях. Бедная старушка! Какой же она, должно быть, испытала ужас,
когда узнала, что я пропал. И Виржини тоже.
Виржини так ревновала, думая, что я женюсь раньше
нее, как будто я когда-нибудь женился бы на этой пресной Жюли. Как бы я хотел
у моего дорогого Реджинальда было состояние; но с состоянием или без состояния, я
люблю его всем сердцем и буду счастлива, пока длится
день.

Осмелюсь сказать, Кейт в ярости и говорит обо мне всякие нелицеприятные вещи
. Если так, то это несправедливо. Я ничего не могла поделать с тем, что Реджинальд
любил меня больше, чем ее, и я бы умерла, если бы не заполучила
его. Вот! Хотя мне очень жаль ее; Я знаю, что должна была бы чувствовать
, если бы потеряла его, и, смею сказать, ей почти так же плохо. Пусть она
заберет Джулса. Бедный Жюль, я думаю, что у него разобьется сердце, и я
буду шокирована и разочарована, если он этого не сделает. Пусть она возьмет его.
Он богат и хорош собой; и все эти прекрасные свадебные наряды
не пропадут даром. Ах! как мне жаль оставлять их здесь, но
ничего не поделаешь. Завтра мы уезжаем в Англию. Я не буду
чувствовать себя в безопасности, пока океан не будет между нами и папой. Я полагаю, папа
очень сердится; но что толку? Пока Реджинальд женится на одной из
своих дочерей, я думаю, что конкретная будет
несущественной.

Мне жаль, что я не могу присутствовать на твоей свадьбе, Грейс; Я дарю тебе
_carte blanche_ наденьте все красивые вещи, сшитые для миссис Жюль
La Touche, если они вам подойдут. Скажи бедному Жюлю, когда он придет,
что я сожалею, но я так сильно любила Реджинальда, что ничего не могла с этим поделать
. Разве он не божественно красив, Грейс? Если бы он знал, что я пишу
тебе, он бы передал привет, так что прими это как должное.

Я бы хотел написать ещё, но через час я поднимаюсь на борт.
Пожалуйста, скажите Кейт, чтобы она не разбивала себе сердце. Это бесполезно.

Передавайте привет вашему любезному брату. Он мне очень нравится
многое. Возможно, я напишу вам из Англии, если вы не будете возражать
и отвечу. Я хотел бы услышать новости из
Канады и Дантон-Холла. Восторженно твоя,

Роза Стэнфорд.


[Грейс Дантон доктору Дантону.]

Дантон-Холл, 30 мая.

Дорогой Фрэнк, «мужчина делает предложение». Вы знаете эту пословицу, которая
справедлива и в отношении женщин. Я знаю, что моё долгое молчание
должно было вас удивить, но в последнее время я так сильно волновалась и переживала,
что писать стало невозможно. Дантон-Холл
стал _maison de deuil_ — домом скорби. Я оглядываюсь
назад,
как люди оглядываются на смутные, восхитительные грёзы, на ушедшие дни, и задаюсь вопросом, действительно ли мы были такими весёлыми и жизнерадостными.
Теперь здесь царит могильная тишина. Смех, музыка — все
весёлые звуки счастливого дома — исчезли навсегда. Монастырь
монахинь-аскетов не мог быть более тихим, а святое сестричество более
серьезным и мрачным. Позвольте мне начать с самого начала и рассказать о событиях
так, как они происходили, если смогу.

На следующий день после того, как я написал вам в последний раз, произошло первое событие в
виде письма от Роуз, адресованного мне. Более эгоистичного и бессердечного послания
и быть не могло. Я всегда знал, что она
эгоистична, легкомысленна, тщеславна и глупа до мозга костей,
да, до мозга костей и всего остального, но всё же она мне нравилась.
Это письмо окончательно развеяло остатки моей слабости.
В нём говорилось о её браке с Реджинальдом Стэнфордом в
самой бесстыдно-наглом и торжествующем тоне. В нём упоминалось о ней
сестре и бедному Жюлю Ла Туш таким образом, что
"горькая плохая" кровь старых Дантонов бросилась мне в лицо. О, если бы я мог
в тот момент просто прикоснуться к госпоже Розе, какой бы тихой я ни был
, думаю, у нее зазвенело бы в ушах, как никогда
раньше.

Я ничего не сказал о письме. Больше всего я сейчас беспокоился о том,
Чтобы капитан Дантон и мистер Стэнфорд не встретились. Я весь день пребывал в состоянии
лихорадочного беспокойства, которое заметила даже Кейт. Ты же знаешь, что я
никогда ей не нравился, а в последнее время её неприязнь усилилась, хотя
Видит Бог, без всякой причины с моей стороны, и она избегала меня,
насколько это было возможно без грубости. Однако она спросила,
не случилось ли чего-нибудь, не получил ли я плохих новостей от её
отца, и озадаченно посмотрела на меня, когда я ответил: «Нет».
Я не мог смотреть на неё, едва мог говорить с ней; почему-то я
чувствовал себя виноватым в сокрытии правды, как если бы
участвовал в подлом заговоре, который разрушил её счастье.

Отец Фрэнсис пришёл в середине дня, и когда он был
Уходя, я позвал его в библиотеку и рассказал ему правду. Я
не могу передать, как он был потрясён вероломством Роуз и как
переживал за Кейт. Он согласился со мной, что лучше
ничего не говорить до возвращения капитана Дантона.

Он приехал той ночью. Было поздно — почти одиннадцать часов, и мы с
Томасом были единственными, кто не спал. Томас впустил его; и я
никогда не забуду, каким измученным, бледным и изможденным он выглядел, когда вошел
.

"Было слишком поздно, Грейс", - были его первые слова. "Они ушли".

— Слава Богу! — воскликнула я. — Слава Богу, что вы не встретились с ними,
и что не пролилась кровь. О, поверьте мне, так даже лучше.


— Кейт знает? — спросил он.

— Пока нет. Никто не знает, кроме отца Фрэнсиса.
Он, как и я, подумал, что лучше подождать вашего возвращения.

- Бедное мое дитя! Моя бедная Кейт! - сказал он прерывающимся голосом. - Кто
скажет тебе это?

Он был так расстроен, что я опустился на колени рядом с ним и попытался
успокоить его.

"Отец Фрэнсис поможет", - сказал я. "Она почитает его еще больше
выше, чем любое другое живое существо, и его влияние на нее
больше. Пусть отец Франциск скажет ей об этом завтра".

Капитан Дантон согласился, что это лучшее, что можно было
сделать, и вскоре после этого ушел в отставку.

Я тоже пошел в свою комнату, но не для того, чтобы заснуть. Я был слишком несчастен
беспокоился о завтрашнем дне. Ночь была чудесной - яркой, как день, и
теплой, как середина лета. Я сидела у окна и смотрела, как Кейт
ходит взад-вперёд по платановой аллее с этим таинственным мистером
Ричардсом. Они пробыли там больше часа, а потом я услышала
они тихо поднялись по лестнице и разошлись по своим комнатам.

На следующее утро после завтрака капитан Дантон поехал верхом в
деревню и побеседовал с отцом Франциском. Два часа спустя
они вернулись в Дантон-Холл вместе, оба выглядели бледными и не в своей тарелке
. Мы с Кейт были в гостиной - она репетировала новую
песню, я шила. Мы оба встали при их появлении - она весело, я с
мое сердце билось сильно и быстро.

— Я рад, что красота этого дня соблазнила вас, отец Фрэнсис.
она сказала. "Я бы хотела, чтобы наши странники вернулись. Дантон-холл
в последнее время мрачен, как старая бастилия".

Я не знаю, что сказал отец Франциск. Я знаю, что он выглядел так, как будто
поручение, которое он пришел выполнить, было невыразимо неприятно
ему.

- Реджинальд должен быть сегодня дома, - сказала Кейт, подходя к
окну, - а Роза на следующей неделе. Кажется, прошел век с тех пор, как они
ушли ".

Я не могла больше ждать - я выбежала из комнаты, плача, я
боюсь. Прежде чем я успел подняться наверх, капитан Дантон присоединился ко мне в
холле.

- Не уходи, - сказал он хрипло. - подожди здесь. Тебя могут разыскать.

Мое сердце, казалось, замерло в смутном предчувствии ... Я едва ли
знаю чего. Мы стояли там вместе и ждали, как, возможно, стояли те немногие друзья, которые
так сильно любили злополучную шотландскую королеву, когда она
положила голову на плаху. Я смотрела на закрытую дверь с
немым ужасом от того, что происходило внутри - каждый нерв был напряжен, чтобы
услышать крик боли бедной измученной девушки. Такого крика никогда не было
. Мы ждали десять, пятнадцать, двадцать минут, полчаса, час.
Прошёл час, прежде чем эта закрытая дверь открылась. Мы отпрянули, но это был
всего лишь отец Фрэнсис, очень бледный и печальный. Наши глаза задавали вопрос,
который не могли произнести наши губы.

«Она всё знает, — сказал он дрожащим голосом, — она приняла это
очень спокойно — слишком спокойно. Она встревожила меня — это неестественное спокойствие
более тревожно, чем самый бурный плач».

«Пойдём к ней?» — спросил её отец.

«Думаю, нет — думаю, ей лучше побыть одной. Не беспокойте её
сегодня. Я приду вечером».

«Что она сказала?» — спросил я.

«Очень мало. Она казалась ошеломлённой, как люди, которых оглушает внезапный
удар. Не задерживайтесь здесь; она, вероятно, поднимется в свою комнату,
и ей может не понравиться, что вы за ней наблюдаете».

Отец Фрэнсис ушёл. Капитан Дантон удалился в свой кабинет. Я
остался в нише, которая, как вы знаете, находится напротив
гостиной, с приоткрытой дверью. Я хотел помешать Ини или кому-нибудь из слуг
побеспокоить её внезапным появлением. Примерно через
час дверь открылась, она вышла и медленно пошла
наверху. Я мельком увидел ее лицо, когда она проходила мимо, и оно
приобрело смертельную бледность. Я слышала, как она вошла в комнату и заперла
дверь, и, кажется, я сидела и плакала все утро.

Она не спускалась весь день. Я позвал Ини и рассказал ей, что
произошло, и потряс бедное дитя так, как она никогда не была шокирована
раньше. Во время ужина я отправила ее наверх, узнать, не хочет ли Кейт
чего-нибудь перекусить. Ее стук и зов остались
без ответа. Она ушла в отчаянии, а Кейт так и не спустилась вниз.

Ещё одна бессонная ночь — ещё одно тревожное утро. Около восьми
часов я услышала, как зазвонил колокольчик Кейт, и Юнис поднялась наверх. Вскоре
девочка сбежала вниз и вошла в комнату, где я была.


«Пожалуйста, мисс Грейс, вас хочет видеть мисс Кейт, — сказала Юнис с
испуганным лицом. — И, о, мисс, я думаю, она больна, она выглядит так плохо!»

Хотела меня! Я уронила серебро, которое держала в руках, от страха.
Что ей от меня нужно? Я поднялась наверх, сердце едва не выпрыгивало
из груди от бешеного стука, и постучала в дверь.

Она открыла сама. Юнис вполне могла подумать, что она больна. Одна ночь
произвела такие перемены, о которых я никогда раньше не думал, что может произойти за ночь
. Очевидно, она ни разу не ложилась. На ней было то же платье, что и
вчера, и я мог видеть нетронутую кровать во внутренней комнате.
Её лицо было таким ужасно похожим на лицо трупа, глаза — такими измождёнными и
впавшими, красота так таинственно исчезла, что я отпрянула от неё,
как будто это был призрак яркой, красивой, сияющей
Кейт Дантон. Она прислонилась к низкой каминной полке и холодным, пристальным взглядом
позвала меня к себе.

— Вы знаете, — сказала она твёрдым, ледяным голосом — совсем не похожим на
нежные интонации вчерашнего дня, — что отец Фрэнсис приходил сюда
вчера, чтобы сказать. Вы и мой отец могли бы сказать мне об этом раньше; но
я никого не виню. Я хочу сказать следующее: с этого часа я не
желаю слышать ни от кого ни малейшего намёка на прошлое; я
не хочу слышать имена тех, кого больше нет. Я хочу, чтобы ты
сказал это моему отцу и сестре. Твое влияние на них
больше моего".

Я поклонился в знак согласия, не поднимая глаз; я чувствовал ледяной взгляд с
на что она смотрела на меня, не поднимая глаз.

"Отец Фрэнсис упоминал письмо, которое Р..."; она поколебалась
мгновение и, наконец, сказала: "Которое она отправила вам. Вы позволите мне взглянуть
это?"

Это жестокое, бессердечное, оскорбительное письмо! Я умоляюще посмотрела на него,
сложив руки.

"Умоляю, не надо", - сказала я. — О, пожалуйста, не спрашивай меня! Это недостойно
внимания — это только ещё больше ранит тебя.

Она решительно протянула руку.

— Ты позволишь мне взглянуть на него?

Что я мог сделать? Я с горечью достал письмо из кармана.
сожалея, что не уничтожил его, я протянул его ей.

«Спасибо».

Она подошла к окну и, повернувшись ко мне спиной, прочла его
от начала до конца — судя по тому, сколько времени это заняло,
она прочла его не один раз. Когда она снова повернулась ко мне, на её лице
не было никаких изменений.

«Это письмо вам чем-то поможет?» — Ты хочешь его?

— Нет! Я бы с радостью уничтожил его давным-давно!

— Тогда, с твоего позволения, я оставлю его себе.

— Ты! — в ужасе воскликнул я. — Что тебе от него нужно?

Странное выражение промелькнуло на её лице, сделав его мрачным, и
она крепко сжала его в руке.

«Я хочу сохранить его по очень важной причине, — сказала она, стиснув зубы.
— Если я когда-нибудь забуду о том, как Роуз Дантон помогла мне,
это письмо будет напоминать мне об этом».

Я был так напуган её взглядом, тоном и словами, что не мог
вымолвить ни слова. Она увидела это и мгновенно взяла себя в руки.

«Мне больше не нужно вас задерживать», — сказала она, взглянув на часы.
«Мне больше нечего сказать. Вы можете передать моему отцу и сестре то, что я
я уже говорил вам. Я спущусь к завтраку, и я вам очень признателен
.

Она отвернулась от меня и вернулась к окну. Я вышел из комнаты
глубоко огорченный, направился в столовую, где нашел
Капитана и Ини. Я пересказал все интервью и убедил
их в необходимости повиноваться ей. Пока мы разговаривали, прозвенел звонок к завтраку
и она вошла.

И Ини, и её отец были так же потрясены её измождённым видом, как и я,
но ни один из них не сказал ей об этом. Мы пытались
во время завтрака и непринуждённо беседовать, но
попытка провалилась с треском. Она не разговаривала, кроме как
по прямому обращению, и ничего не ела. После завтрака она, как обычно,
села за пианино и упорно занималась в течение двух часов. Затем
она взяла шляпу и книгу и вышла в сад почитать. К обеду
она вернулась с ещё меньшим аппетитом, а после
поднялась в комнату мистера Ричардса. Она пробыла с ним два или три
часа, а потом села за свою вышивальную раму, всё ещё холодную, и
бесстрастный и молчаливый. Вечером пришел отец Франциск;
но она была холодна и необщительна с ним, как и со всеми нами. Итак,
тот первый день закончился, и с тех пор так продолжался каждый день. Что она
страдает, она страдает в одиночестве и тишине; только ее изможденное лицо,
ввалившиеся щеки и ввалившиеся глаза говорят об этом. Она живет обычной
рутиной жизни с регулярностью беговой дорожки и становится худой
как тень. Она ни ест, ни спит, ни жалуется; и она
медленно убивает себя. Мы очень за неё беспокоимся.
и все же мы боимся произнести хоть слово в ее присутствии. Приходи к нам,
Фрэнк; ты врач, и хотя ты не можешь "ухаживать за
больным разумом", ты можешь, по крайней мере, сказать нам, что поможет ее слабеющему
телу. Ваше присутствие пойдет на пользу и капитану Дантону, потому что я никогда не
видел его таким несчастным! Мы все очень несчастливы, и любое пополнение в
нашем семейном кругу будет к лучшему. Мы никуда не выходим; у нас
мало гостей; и это место одиноко, как могила. Слухи и
скандалы распространяются со скоростью лесного пожара; эта история у всех на устах.
рот; даже в газетах. Не дай Бог, чтобы это дошло до
Ушей Кейт! Этому ее каменному спокойствию нельзя доверять. Это
пугает меня гораздо больше, чем любой истерический взрыв горя. У нее есть
очевидно, в ее голове есть какая-то глубокая цель - я боюсь думать об этом
может быть, месть. Приди к нам, брат, и попробуй, если сможешь, помочь нам
в нашей беде.

Твоя любящая сестра,
Грейс.




Глава XVII.

"ОНА СНОВА ПРИНЯЛА НА СЕБЯ БРЕМЯ ЖИЗНИ."


Второй поезд из Монреаля, проходящий через Сент-Круа по пути
в... где-то ещё, ближе к вечеру пятого июня.
Вместо того, чтобы прибыть в деревенское депо в четыре часа, он
прибыл в шесть и остановился примерно на полторы минуты, чтобы выпустить
пассажиров и принять новых. Немногие входили и еще меньше выходили -
загорелый пожилой француз, маленькая сморщенная француженка и их хорошенькая,
темнокожая, черноглазая дочь; и молодой человек, высокий и
светловолосый, симпатичный и воспитанный, и, судя по
его внешности, не француз. Но, хотя он и не был похож на такового, он мог говорить как
Он оживлённо беседовал с хорошенькой брюнеткой на
канадском французском в течение последнего часа. Теперь он вежливо приподнял шляпу,
сказав: «Добрый день, мадемуазель», и пошёл по главной
улице деревни.

Был чудесный летний вечер. «Западное небо было объято пламенем»
великолепных оттенков заката; воздух был подобен янтарному туману, и
звонкоголосые канадские птицы в ярком оперении пели свои
вечерние гимны высоко в зелёном сумраке пушистых тамарисков.

Прекрасный вечер с тихим гулом деревенской жизни, отдалённым звоном
коровьи колокольчики, песни мальчиков и девочек, провожающих их домой, далекие и слабые,
и время от времени грохот тележных колес по пыльной дороге.
поля по обе стороны, простирающиеся насколько хватало глаз, зеленые, как
бархат; гигантские деревья, мягко шелестящие на слабом, сладком ветерке;
яркие цветы вдоль живой изгороди и над всем золотым великолепием
летнего заката.

Молодой человек шёл очень неторопливо, размахивая лёгким тростниковым посохом.
Дикие розы и ладанник наполняли своим вечерним благоуханием сияющее
небо. Молодой человек закурил сигару и тоже выпустил струйку дыма.

Вскоре он оставил деревню позади и свернул на приятную
дорогу, ведущую к Дантон-Холлу. Через десять минут он был уже там,
изменившимся с тех пор, как он видел его в последний раз. Сосны, кедры, тамариски
были одеты в летнюю зелень; цветочные клумбы
пылали цветами, фруктовый сад был белым от цветущих деревьев,
а красный свет заката отразился в неподвижной широкой
рыбной заводи. Вьющиеся розы и жимолость свисали своими ароматными
ветвями с мрачных каменных колонн портика. Окна и двери
стоял широко, впуская прохладный, усиливающийся ветерок; и большая собака, которая
всю дорогу резвилась, издала басовитый лай узнавания. Ни в доме, ни вокруг него не было видно ничего живого
, но при звуке
лая из окна выглянуло лицо, примерно по пояс возвышавшееся над лужайкой.
Окно было открыто, и шиповник и виноградные лозы создавали очень
красивое обрамление для нежного юного лица. Бледное и задумчивое лицо, освещённое
яркими тёмными глазами и затенённое мягкими тёмными волосами.

Молодой человек подошёл и положил руку на низкий подоконник.

"Добрый вечер, Агнес."

Агнес Дарлинг протянула руку с выражением искреннего удовольствия на лице.

"Я рада снова вас видеть, доктор Дантон, и Тигра тоже."

"Спасибо. Я думал, что застану вас здесь за шитьем. Вы когда-нибудь прекращали
шить, днём или ночью, с тех пор, как я уехал?"

Она улыбнулась и продолжила работу.

"Мне нравится быть занятой, это отвлекает меня от мыслей. Не то чтобы я была очень
занята в последнее время.

- Конечно, нет; свадебные наряды были не нужны, не так ли? и все это
тщеславие приданого и томление духа. Вы видите, что в
мире были и другие несчастные, кроме вас, мисс Дарлинг. Меня ждут?"

"Да, неделю назад".

"Кто живет в доме?"

— Я точно не знаю. Мисс Дантон, кажется, в саду с
книгой; Ини на весь день ушла к мисс Ховард, а капитан час назад
уехал в деревню. Думаю, они все вернутся к ужину.


Доктор Фрэнк пересел на подоконник и, наклонившись вперёд, сказал приглушённым голосом:

- И как поживает призрак, Агнес? Появлялся ли он
с тех пор?

Агнес Дарлинг бросила работу и посмотрела на него, сложив руки
.

- Доктор Дантон, я его видела!

- Кого? Призрак?

- Не призрак, а мой муж. Это был Гарри, как никогда ясно я его не видела.

Она говорила взволнованным голосом, но молодой доктор слушал
совершенно спокойно.

"Как это было, Агнес? Где вы его видели?"

"Гулял по платановой аллее в лунную ночь, около недели назад,
с мисс Дантон."

"И вы уверены, что это был ваш муж?"

"Вы думаете, я могла бы ошибиться в таком деле? Это был Гарри - я
ясно видел его в лунном свете.

- Удивительно, что ты не выбежала и не упала в истерике к его
ногам.

Она устало вздохнула.

- Нет. Я не осмеливался. Но, о, доктор Дантон, когда я увижу его? Когда
вы скажете ему, что я невиновен?

- Не сейчас; в данном случае не стоит торопить события. Вы
ждали долго и терпеливо; подождите еще немного, пока не придет нужное время
. Счастье знать, что он жив и здоров и живет под
одной крышей с тобой, должно примирить тебя с этим ".

"Это так", - сказала она, и по ее щекам тихо покатились слезы. "Слава Богу! он все еще
жив. Теперь я могу надеяться; но, доктор, вы действительно считаете его сыном капитана
Дантона?

Я в этом уверен, и никто не встретит вас более радушно,
чем капитан Дантон, когда я расскажу ему правду. Сейчас я не
доказательство. Ты знаешь, что я собираюсь сделать, Агнес?"

"Нет".

"Кросби женат и живет в Нью-Йорке. Я собираюсь в ближайшее время съездить в
Нью-Йорк и получить от
него письменное заявление о твоей невиновности. Вот... сейчас нет, спасибо. Сохраняй доброе сердце и терпеливо жди
еще месяц или два. Пойдем, Тигр.

Он ушел, насвистывая на ходу какую-то мелодию. Прихожая была
пуста, столовая была пуста, и он взбежал по лестнице в
гостиную. Грейс была там, повернувшись спиной к двери; и, подойдя
бесшумно, он обнял ее за талию и поцеловал прежде, чем она
опомнилась.

Она обернулась с тихим возгласом, который сменился радостным восклицанием,
когда она увидела, кто это был.

"О, Фрэнк! Я так рада! Когда ты приехал? Я ждала тебя неделю назад."

"Я знаю," — сказал её брат, — "и я мог бы приехать и раньше, но мне пришло в голову,
что я хотел бы приехать сегодня."

"Сегодня! Почему? О, я забыла про пятое июня. Это тяжело, Фрэнк, не так ли?
Просто думать о том, что могло бы быть и что есть.

«Как она это восприняла?»

«Она почти весь день была на улице, — ответила Грейс, зная, кого он имеет в виду.
«Конечно, она чувствует это сильнее, чем можно выразить словами, но она никогда
выдает себя взглядом или действием. Я ни разу не видел, чтобы она пролила слезу или
произнесла хоть одно унылое слово с того дня, как до нее дошли новости, и до этого.
По ее лицу видно, как она страдает, и это выше ее сил
контролировать ".

Доктор Фрэнк задумчиво подошел к окну и посмотрел на
меркнущее сияние заката. Мгновение спустя Ини подъехала на
лошади, спрыгнула с седла на лужайку и взбежала по
ступеням.

Ещё мгновение, и она была в гостиной.

"Я видела тебя в окно," — сказала она. "Я рада, что ты вернулся
снова. Дантон-Холл в последнее время слишком мрачен, чтобы его можно было описать. Ах! Старина
Тигр, а как ты? Доктор Фрэнк, - она понизила голос, - вы знаете,
какой сегодня день?

Доктор Фрэнк посмотрел на нее со слабой тенью улыбки на лице,
напевая пару строк баллады.

"Я долго был верен тебе. Теперь я больше не честен. Очень жаль, Ини,
мы можем сорвать свадьбу, а говорят, что за одну свадьбу можно получить много.

- Очень жаль! - возмущенно отозвалась Ини. - О, доктор Фрэнк, это было жестоко со стороны
Роза, не так ли? Вы вряд ли узнали бы бедняжку Кейт сейчас".

"Тише! - сказал доктор. - Вот она идет!"

Высокая стройная фигура вышла из сада с книгой в руке и
медленно направилась к дому. Было ли это призраком, духами,
тенью прекрасной Кейт Дантон? Прекрасные золотистые волосы, сверкающие в
умирающем сиянии заката и заплетённые в блестящие косы, были такими же;
глубокие большие глаза, такие тёмно-синие, были ясными и безоблачными, как всегда,
но выражение их полностью изменилось. Царственная
грация, которая всегда была присуща ей, по-прежнему была присуща ей, но как
изменилась её гибкая фигура, какой призрачной и хрупкой она стала. Измождённая
Перемена в бледном лице, нервное сжатие губ,
впалые глаза с тёмными кругами под ними красноречиво говорили о случившемся.

«Бедное дитя!» — сказал доктор Фрэнк с невыразимой жалостью и
нежностью во взгляде. «Это было жестоко!»

Ини убежала переодеваться. Грейс слегка вытерла пыль с мебели,
а ее брат стоял у окна и наблюдал за хрупкой на вид девушкой,
медленно поднимающейся в янтарном воздухе.

"Какой усталой она выглядит!" - сказал он.

"Кейт?" - спросила Грейс, подходя. "Она теперь всегда такая. Устает при
встает, устает при лежании, всегда вялый и апатичный. Если
Если бы Реджинальд Стэнфорд убил ее, вряд ли это было бы более
злодейским поступком.

Ее брат не ответил.

Несколько минут спустя Кейт вошла в комнату все той же медленной,
усталой походкой. Она посмотрела на вошедшего с вялым безразличием,
произнесла несколько слов приветствия с холодной апатией, а затем отошла к
другому окну и уткнулась в книгу.

Капитан Дантон вернулся как раз в тот момент, когда зазвонил колокольчик к обеду, и его
радушный приём компенсировал недостаток радушия его дочери. Он тоже
изменился. Его румяное лицо сильно побледнело и осунулось.
Он похудел, и его взгляд, полный печальной нежности,
постоянно был устремлён на его бледную дочь.

Все они были довольно молчаливы.
Грейс, её брат и капитан
разговаривали во время ужина, но Кейт никогда не заговаривала, если к ней не обращались напрямую, а молчание было сильной стороной Ини.
После ужина она, по своему неизменному обычаю, села за пианино,
но не для того, чтобы петь. С того дня она больше никогда не пела. Как она могла? Во всей её коллекции не было
ни одной песни, которая не вызывала бы мучительных
воспоминаний о нём, поэтому она играла только блестящие, но бездушные
фантазии, которые были так же пусты, как и ее сердце.

Встав из-за инструмента, она снова взялась за книгу и уселась за
стол, старательно усаживаясь; но доктор Фрэнк, исподтишка наблюдавший за ней, увидел, что она
за час не перевернула ни страницы. Она первой ушла на пенсию - очень
рано, выглядя бледной и смертельно измученной. Полчаса спустя Ини
последовала за ней, и тогда капитан Дантон нетерпеливо отодвинул шахматную доску
. Он играл с доктором и начал лихорадочно расхаживать
взад-вперёд по комнате.

"Что мне с ней делать?" воскликнул он. "Что мне сделать, чтобы сохранить свою
дорогая моя девочка, не умирай у меня на глазах? Доктор Дантон, вы же
врач, скажите, что мне делать?

"Увезите её отсюда, — решительно сказал доктор. —
Это место убивает её. Как же иначе? Всё, что она видит
с утра до ночи, вызывает тысячу горьких воспоминаний о
том, что прошло и исчезло. Забери ее туда, где не будет ничего, что напоминало бы о
ее потере; забери ее туда, где перемены и волнение заглушат
мысли. По мере того, как ее разум восстанавливает тонус, восстанавливается и ее тело. Возьмите ее с собой
летом путешествуйте ".

— Да-да, — серьёзно сказала Грейс. — Я уверена, что это самое лучшее,
что вы можете сделать.

— Но, моя дорогая, — сказал капитан Дантон, слегка улыбнувшись, — вы забываете, что
в первую неделю июля мы должны пожениться.

— О, отложите это, — сказала Грейс, — что значит небольшая отсрочка? Мы
не такие, как Роуз и Реджинальд; мы старые и уравновешенные, и мы можем доверять друг другу
другому и ждать. Задержка на несколько месяцев - это ничто, а здоровье Кейт - это
все ".

"Она могла бы поехать с нами, - сказал капитан. - Предположим, это произойдет в этом
месяце, а не в следующем, и мы совершим длительное свадебное путешествие, она могла бы
сопровождать нас".

Грейс покачала головой.

"Она не поедет. Поверь мне, я знаю её, и она не поедет. Она поедет
с тобой одна, добровольно, но не со мной."

"Она несправедлива к тебе, а ты так великодушно готов пожертвовать своими
планами ради неё."

- Вы когда-нибудь знали молодую леди, которой нравилась идея о
мачехе? - с улыбкой спросила Грейс. - Мне никогда не нравилось. Мисс Дантон
неприязнь и отвращение, возможно, несправедливы, но совершенно естественны. Нет, нет,
осень или зима наступят достаточно скоро, и возьми Кейт с собой в путешествие.

"Очень хорошо, моя дорогая; будь по-твоему. Итак, куда же мы пойдем? Обратно в
Англию?

"Я думаю, что нет", - сказал доктор Фрэнк. "Англия вызывает у нее почти столько же болезненных
ассоциаций, сколько и Дантон-Холл. Перенесите ее туда, где она никогда не была;
где все ново и непривычно. Возьмите ее с собой в турне по
Соединенным Штатам, например.

"Отличная идея", - воскликнул Капитан. "Это то, о чем она мечтала
часто с тех пор, как мы приехали в Канаду. Я отвезу ее на юг. У меня есть старый
друг, плантатор, в Джорджии. Я отвезу ее в Джорджию".

"Вы не могли бы сделать лучше".

"Дайте-ка подумать, - продолжал Капитан, полный надежды. - Мы должны
останься на неделю-другую в Бостоне, на неделю-две в Нью-Йорке; мы должны навестить
Ньюпорт и Саратога, отдохнем в Филадельфии и Вашингтоне, а
затем отправимся прямиком в Джорджию. Сколько времени это у нас займет, как ты
полагаешь?

"Я бы сказал, до октября", - ответил Доктор. "Октябрь будет
вполне достаточно времени, чтобы вернуться сюда. Если ваша дочь не вернется
с новой жизнью, я в отчаянии откажусь от ее дела".

"Я поговорю с ней завтра, - сказал капитан, - и начну на следующий
день. Поскольку это необходимо сделать, лучше всего сделать быстро. Я и сам думаю, что это
пойдет ей на пользу ".

Капитан Дантон сдержал свое слово. Он затронул эту тему в разговоре со своей
дочерью вскоре после завтрака на следующее утро. Это было в
фруктовом саду, куда она, по обыкновению, забрела с книгой. Это было
читать было не так уж и много - ее любимые авторы внезапно стали
плоскими и безвкусными, и ее ничто не интересовало, - но ей нравилось быть одной
и безмятежная, "в солнечном свете спокойная и сладкая", с ароматным летом
воздух дует ей в лицо. Ей нравилось слушать, мечтательной и вялой,
когда вся энергия ее натуры была мертва внутри, это тихое бормотание
среди деревьев, под пение птиц над головой и наблюдение за
жемчужными облаками, плывущими в тающей лазури над головой. У нее не было
сил или желания ходить сейчас, как раньше. Она никогда не выходила за
входные ворота, за исключением воскресных утренних прогулок, когда медленно направлялась к
маленькой церкви Сент-Круа и тоскливо прислушивалась, как будто он что-то говорил
на незнакомом языке отец Франциск проповедует терпение и
долготерпение до конца.

Она лежала под корявой старой яблоней, и на её лицо то падала, то уходила мерцающая тень от
листьев, а солнечный свет отражался от них
сквозь ее золотистые волосы. Она со слабой улыбкой подняла глаза на своего
приближающегося отца. Она все еще очень любила его, но не так, как раньше
любила его когда-то; сила любить кого-либо прежним доверчивым, преданным образом
казалось, ушла навсегда.

"Моя бледная дочь, - сказал он, печально глядя на нее сверху вниз, - что мне делать
чтобы вернуть твои потерянные розы!"

"Я бледная?" - равнодушно спросила она. "Какое это имеет значение? Я чувствую себя хорошо
достаточно."

"Я не думаю, что ты чувствуешь. Ты ушла в тень. Не хотела бы ты
перемен, моя дорогая? Не хотела бы ты этим летом отправиться в увеселительную поездку
погода?"

- Меня это не волнует, папа.

- Но ты приедешь, чтобы доставить мне удовольствие. Я отвезу тебя в Южные
Штаты, а осенью привезу обратно мою собственную яркую Кейт.

На ее лице не было ни проблеска удовольствия или нетерпения. Она только беспокойно пошевелилась
на траве.

- Ты придешь, моя дорогая, не так ли? Юнис будет сопровождать тебя, и мы
посетим все великие города этого Нового Света, которые ты так
часто мечтала увидеть.

«Я сделаю всё, что ты пожелаешь, папа», — вяло сказала она.

«И ты сегодня отдашь Юнис распоряжения насчёт сборов и будешь
готова отправиться завтра?»

«Да, папа».

- Огден останется, - продолжал ее отец, понизив голос. - Я
пока никому ничего не говорил о Гарри. Я пойду и
поговорю с ними обоими об этом сейчас.

"Да, папа".

Она смотрела, как он уходит, с выражением усталой апатичности, которое
стало для нее привычным, и со вздохом поднялась со своего травяного ложа,
чтобы выполнить его указания. Она нашла Юнис в швейной мастерской вместе с Агнес
Дарлинг и приказала ей собрать вещи и быть готовой к отъезду
на следующее утро. Затем она вернулась на своё место под старой яблоней.
и пролежал на теплой траве в состоянии между сном и бодрствованием весь день
долго.

День отъезда выдался безоблачным и прекрасным. Грейс, ее
брат и Ини поехали на станцию вместе с путешественниками и проводили их
. Прощание Кейт было очень холодным даже для Ини. Какой был
смысл терять кого-либо или сожалеть о расставании с кем-либо, если весь
мир был фальшивым, пустым и лживым? Она потеряла
что-то - сердце, надежду, совесть - она едва знала, что; но что-то
внутри нее, что билось высоко, с надеждой и доверием, стало холодным и
неподвижным, как камень.

Маленькая компания на платформе возвращалась сквозь желтую дымку
жаркого полудня в тихий старый дом. Ах! как неописуемо тихо
и одиноко теперь! В этих гулких комнатах, казалось, кто-то лежал мертвый, настолько
мертвящей была тишина.

В их одиночестве для Грейс и Ини было одно утешение. Врач
Фрэнк собирался остаться в деревне. Он согласился главным образом по
просьбе отца Фрэнсиса.

"Доктор Пилюль уже в преклонном возрасте, — сказал молодой священник, — и
он старомоден и упорно противится всему современному".
инновации, в лучшем случае. Мы хотим, чтобы среди нас был новый человек - особенно сейчас
когда распространяется эта лихорадка ".

Низкая лихорадка коварно распространялась среди людей
с ранней весны и усиливалась с наступлением теплой погоды.
Возможно, причиной были миазмы, поднимающиеся с болот; но
несколько человек умерли, и многие лежали больными в те солнечные июньские дни.

"Ваша миссия лежит здесь", - решительно сказал отец Франциск. "Вы можете сделать
добро, доктор Дантон. Останьтесь!"

Итак, доктор Дантон остался, развесив свою гальку и заняв свое жилище
в деревенской гостинице. Доктор Пилюль внезапно, как мавр из
Венеции, обнаружил, что его работа закончилась. Всем нравился приятный молодой
доктор, который так отличался от доктора Пилюля и
который сидел у их горячих постелей и так ласково с ними разговаривал. Всем
он нравился; и вскоре он обнаружил, что занят, но не настолько
что иногда, каждый день, он не мог забежать на полчаса в Дантон-холл
.

Наступил июль и принес Грейс письмо от капитана Дантона. Как и многие
другие, он ненавидел писать письма и никогда не выполнял эту обязанность, когда ему
возможно, можно было бы избежать этого. Но Кейт категорически отказалась писать; так что это
выпало на его долю. Они были в Нью-Йорке накануне отъезда в
Ньюпорт и Кейт уже выиграли от перемены. Это было почти
все; и была середина июля, прежде чем прибыло второе. Они были
все еще в Ньюпорте, и улучшение состояния Кейт было заметным. Бледность и
болезненный вид быстро исчезали — перемена, волнение,
морские купания, весёлая жизнь творили чудеса.

"Она произвела здесь некоторый фурор, — сказал последний, — и
могла бы стать одной из красавиц, если бы захотела; но она не выбирает. Ее
холодность, ее гордый и окаменевший вид, ее странные и мрачные манеры,
создает вокруг нее ореол таинственности, который приковывает к ней все взгляды,
и заставляет трепать языки. Мы здесь совершенно неизвестны, и я не собираюсь
никого просвещать. Осмелюсь сказать, был придуман не один маленький роман
основанный на унынии бедняжки Кейт; но, кроме наших имен,
они действительно ничего не знают. Некоторые молодые люди выглядят так, словно хотели бы

ее голубых глаз ".

Наступил август, обжигающий и безветренный, и они были в Саратоге, пили
Пить воду и находить жизнь почти такой же, как в Ньюпорте. Кейт
восстановила свою внешность, говорилось в письмах капитана; красота, которая
делала ее такой неотразимой, вернулась и сделала ее еще более неотразимой
, чем когда-либо. В Саратоге не было ничего похожего на нее; но она была так же глубоко
окутана тайной, как всегда, и почти так же добродушна, как статуя из паросского
мрамора.

Конец августа застал их в пути на юг. В начале
сентября они поселились в гостеприимном доме в георгианском
стиле, и Кейт, уставшая после всех своих странствий, опустилась на
почувствовав тропическое тепло и красоту, я вздохнул с облегчением. Ей так нравился
этот прекрасный южный край, где цвели великолепные цветы
и порхали тропические птицы с райскими оттенками на своих
крыльях. Ей нравилось сияющее богатство южных дней и ночей,
леса и поля, столь непохожие ни на что, что она когда-либо видела раньше;
негры с их странными разговорами и безвкусной одеждой, приятный дом
и приятные люди. Ей всё это нравилось, и первое ощущение
покоя и умиротворения, которое она испытывала все эти месяцы, охватило её здесь.
И все же это пошло ей на пользу - она стала другим существом - по крайней мере, внешне
- хотя ее сердце было таким же немым и неподвижным, как всегда. В ее жизни
кораблекрушение было таким внезапным и таким ужасным, она была так ошеломлена
сначала ошеломлена, а последующие страдания были такими ужасно горькими, что
эта гавань отдыха была так же благодарна, как какой-нибудь зеленый остров в море
потерпевшему кораблекрушение моряку. Здесь ничто не напоминало ей обо всём, что
было в прошлом и ушло, — здесь, где всё было новым, её бедное израненное
сердце могло исцелиться.

Капитан Дантон увидел это и с благодарностью возблагодарил небеса за благословенную перемену.
в дочери, которую он любил, но которая уже не была прежней Кейт. Вся
молодость и радость весенней поры жизни ушли. Она больше не пела
песни, которые он любил; они были мертвы и похоронены в прошлом; её чистый
смех больше не радовал его сердце; её мимолетная улыбка была холодной и
бледной, как лунный свет на снегу. Она не интересовалась домом, который покинула;
она не наводила справки о тех, кто там был.

«Я получил письмо из Дантон-Холла, — говорил он, — и у них
всё хорошо». И она молча опускала голову. Или: «Я пишу в Дантон»
Холл, у тебя есть для меня какое-нибудь послание? "Всего лишь моя любовь к Ини", - был бы
ответ; и тогда она уходила и оставляла его одного. Она так же
изменилась по отношению к нему, как изменилась и во всем остальном. Грейс стояла
между ними - непреодолимый барьер.

Сентябрь подходил к концу. Наступил октябрь, а с ним и время их
отъезда. Кейт уходила неохотно; ей хотелось остаться там навсегда, в
этой солнечной стране, забыть обо всём и обрести покой. Это было всё равно что
раздирать заживающие раны, возвращаясь в место, где всё, на что она
смотрела или что слышала с утра до ночи, напоминало ей о горьком
Прошлое. Но судьба была неумолима; нужно было попрощаться с прекрасной
Джорджией и добрыми друзьями, и в начале второй
недели октября они отправились в путь к своему северному





дому. Глава XVIII.

"Злой ветер никому не приносит добра"


Они очень медленно продвигались на север, останавливаясь на несколько дней во всех
крупных городах, так что октябрь уже закончился, а часть ноября ещё не наступила, когда они
добрались до Монреаля. Там они задержались на неделю, а затем начали последний
этап своего путешествия домой.

Был унылый полдень, почти середина этого самого унылого
В ноябре, когда капитан Дантон и его дочь сели в
железнодорожный вагон в Сент-Круа и понеслись в Дантон-Холл,
как только могла старая кляча, был унылый день, с низким свинцовым небом, грозившим снегом, и землёй,
покрытой чёрным инеем, как железо.
противный, ноющий ветер, от которого болели нервы, волновал
наполовину ободранные деревья, и время от времени в
тусклом сером воздухе кружились огромные снежинки. Деревня выглядела тихой и пустынной, когда они проезжали через нее
и печальный колокол медленно звонил, звонил, звонил
всю дорогу. Кейт ощутимо вздрогнула и плотнее закуталась в подбитую мехом накидку
плотнее закуталась в нее.

"Для чего этот несчастный колокол?" - спросила она.

"Это проходящий колокол", - ответил отец, нахмурив брови. "Ты
знаешь, что в деревне лихорадка".

"И кто-то мертв".

Она с тоской и дрожью оглядела унылую картину:
чахлые чёрные деревья, мрачные чёрные болота, тусклую чёрную реку и низкое чёрное
небо. О, как всё это было уныло! Как всё это было уныло — так же уныло, как её собственное
мёртвое сердце. Какой смысл было уезжать, какой смысл был
Забыть на несколько жалких мгновений, а потом вернуться к старому
одиночеству и старой боли? Какой утомительный, утомительный кусок деловой жизни!
В лучшем случае он не стоил тех усилий и страданий, которые требовались для жизни!

Поездка в Холл была такой короткой, что ей едва ли показалось, что они
сели в экипаж, прежде чем двинулись по безлистному проспекту, где
деревья казались неестественно большими и чёрными в морозном воздухе, а опавшие листья
кружились большими дикими вихрями под копытами лошади. Мрак и запустение
были и здесь. Когда они уехали,
Почти полгода назад эти унылые аллеи были тенистыми арками,
где птицы пели весь день напролёт, цветы цвели
повсюду, куда ни глянь, а красные розы и шиповник обвивались
вокруг низких окон и каменных колонн портика. Теперь
деревья превратились в скрюченные скелеты, цветы увяли вместе с летом,
от роз не осталось ничего, кроме потрескивающих коричневых стеблей, а пруд с рыбками
лежал под хмурым зимним небом, словно стальной лист.

Она поднялась по каменным ступеням в холл, всё ещё дрожа от холода.
Она закуталась в шаль и увидела Грейс, Ини и слуг, собравшихся, чтобы
поприветствовать их, и слушала, как во сне. Всё казалось таким плоским,
мёртвым и неудовлетворительным, а старое время и старые воспоминания
вернулись в её сердце, и она чуть не сошла с ума. Она видела, как Ини
и Грейс немного боялись её и как по-разному они
приветствовали её отца, и как искренне и неподдельно он был
рад снова оказаться с ними. А потом она устало поднималась по длинной широкой
лестнице в сопровождении верной Юнис, и перед ней были четыре стены её собственной комнаты
наконец-то вокруг нее была маленькая гостиная.

Какой красивой была комната! В сверкающей стали ярко горел огонь
в камине были задернуты шторы, потому что уже наступили сумерки, такие короткие
Ноябрьский полдень; и румяный, веселый свет играл на
картинах, и книжном шкафу, и инкрустированном столике, и двух маленьких
Грейс посадила там вазы с алой геранью.

Снаружи, в отличие от всего этого тепла, света и уюта,
она слышала жалобный вой дикого ноябрьского ветра и
стоны измученных деревьев. Но это не приносило ей утешения.
она уныло сидела, пока Юнис готовила ее к ужину, и
тупо смотрела в огонь, размышляя, неужели так и будет продолжаться всю ее жизнь
. Всего двадцать один, а жизнь уже такая безнадежно пустая! Она
могла предвкушать свою будущую жизнь - долгую, долгую череду дней, и
каждый день был таким, как этот.

Вскоре прозвенел звонок к ужину, вырвав её из мрачных раздумий,
и она спустилась по лестнице, даже не взглянув на себя в
зеркало и не посмотрев, как её одела горничная. И всё же она выглядела
прекрасно — холодно, бледно, прекрасно — в этом струящемся платье глубокого
голубые; и украшенные драгоценными камнями незабудки в её роскошных янтарных волосах. Её лицо и
фигура обрели утраченную округлость и симметрию, но
первое, за исключением тех моментов, когда она говорила или улыбалась, было холодным и неподвижным, как
мрамор.

Отец Фрэнсис и доктор Дантон были в столовой, когда она
вошла, но их приветствие было встречено очень равнодушно. Она
молчала весь ужин, разговаривать было так утомительно, ничто
её не интересовало. Она почти не поднимала глаз — каким-то образом она чувствовала, что глубокие, ясные глаза молодого
священника смотрят на неё с серьёзным неодобрением, против
которого восстал её гордый дух.

"Зачем мне утруждать себя разговорами?" - подумала она; "Какое мне дело
до доктора Дантона или его сестры, или какой интерес для меня имеют вещи, о которых они
говорят?"

Поэтому она слушала так, словно они говорили по-гречески. Только однажды в ней
пробудилось что-то похожее на интерес. Двое их гостей рассказывали о
распространении этой опасной лихорадки в деревне и о том, скольких уже
унесли.

«Я бы подумал, что холодная погода остановит это», — сказал её
отец.

"Похоже, что это скорее на руку, — ответил священник, — сейчас в Сент-Круа десять
случаев."

— Мы слышали звон колокола, когда подъезжали сегодня днём, — сказал капитан.
"За кого он звонил?"

"За бедного старого Пьера, пономаря. Он подхватил лихорадку всего неделю назад и
почти всё время бредил."

Кейт подняла глаза, до сих пор прислушиваясь, но не понимая ни слова.

"Пьер, который разжигал костры и подметал церковь?"

— Да, вы знали его, — сказал отец Фрэнсис, глядя на неё. — Он не раз говорил о
вас во время своего бреда. Кажется, однажды вы спели для него,
и он этого не забыл. Это занимало его мысли больше всего,
во время той последней болезни.

Боль пронзила сердце Кейт. Она вспомнила тот день, когда она сбилась
в церковь с Реджинальдом, и нашли старый Пьер потрясающим. Он
высказал свою просьбу так смиренно и искренне, что она села за
маленькую фисгармонию, сыграла и спела гимн. И он никогда этого не забывал
он говорил об этом в свои последние часы. Самое острое раскаяние, которое она когда-либо испытывала
за все хорошее, что могла бы сделать, она почувствовала тогда.

"Мой бедный народ скучал по своей леди Баунтифул", - продолжал отец
Фрэнсис со своей мрачной улыбкой. - "Скучал по ней больше, чем когда-либо, в
это трудное время. Вы помните Эрмин Лашер, мисс Дантон?

"Ту хорошенькую, нежную девушку с большими темными глазами и черными локонами?
О, да, очень хорошо.

- То же самое. Я думаю, она была твоей любимицей. Ты научил ее
спеть несколько небольших гимнов в хоре. Тебе будет жаль услышать, что она
ушла ".

"Мертв!" Кейт вскрикнула, пораженная и взволнованная.

"Мертв", - сказал отец Фрэнсис с легкой дрожью в голосе. "Самая
достойная девушка, всеми любимая. Как и Пьер, она много говорила о вас во время своей последней болезни
и пела гимны, которым вы ее научили.
«Передайте от меня привет мисс Дантон, — это были почти её последние слова, обращённые ко мне;
'она была очень добра ко мне. Скажите ей, что я буду молиться за неё на небесах».

Наступила тишина.

"О, - подумала Кейт с невыразимой горечью горя, - какой счастливой я
могла бы быть... какими счастливыми я могла бы сделать других, если бы отдала свою
сердцем к Богу, а не к Его созданиям. Обильные благословения, которые я
растратил впустую - молодость, здоровье, богатство - скольким бедным душам я мог бы
обрадовать и помочь!"

Она встала из-за стола и подошла к окну. Темнота
Тьма опустилась на землю, но она этого не видела. Было ли
ещё не слишком поздно? Нашла ли она своё предназначение на земле? Было ли
ей ещё ради чего жить? Была ли она достойна столь великой миссии? Несколько часов
назад жизнь была пустой, без цели. Был ли отец Франциск
послан, чтобы указать цель, ради которой она должна отныне жить?
Вокруг неё были бедные и страдающие. В её силах было облегчить
их бедность и страдания. Великий Владыка Земли и
Неба посвятил Свою жизнь служению страждущим и
смиренный - несомненно, это было великим и славным делом - иметь возможность следовать
издалека по Его стопам. Мысли того часа изменили весь
ход ее мыслей - возможно, весь ход ее жизни. Она нашла
свое место в мире и свою работу, которую нужно было выполнять. Возможно, она никогда не будет счастлива
сама, но она может сделать счастливыми других. Возможно, у нее никогда не будет собственного дома
, но она может украсить и развеселить другие дома. Как непрофессиональная
сестра милосердия, она могла бы помогать бедным; и
в отдалённом будущем она могла бы увидеть монастырские стены, полные благодарных людей
отгородив её от тревог этой лихорадочной жизни. Стоя у
зашторенного окна, она смотрела в кромешную тьму, и ей казалось, что
в её жизни наступает новая эра.

Мисс Дантон никому не рассказала о своём новом решении.
Она чувствовала, что ей будут противиться, что ей придётся спорить и бороться
за разрешение, поэтому она держала язык за зубами. Но на следующее утро, через час после
завтрака, она подошла к Грейс и тем спокойным властным тоном, которым
всегда обращалась к экономке своего отца, попросила ключи от
буфета.

Грейс выглядела удивленной, но сразу же уступила их; и Кейт, подойдя к
большому резному старомодному буфету из орехового дерева, взяла два или
три бутылки старого портвейна, стеклянная банка желе и еще одна с
тамаринды; убрал эти трофеи в большой сафьяновый ридикюль,
вернула ключи Грейс и, поднявшись наверх, надела свое
самое простое платье, накидку и шляпку, взяла ридикюль и отправилась в путь. Она
улыбнулась сама себе, когда шла по аллее, — она, элегантная,
привередливая Кейт Дантон, одетая в эти мрачные одежды, с этой
набитая доверху сумка, и в одно мгновение она превратилась в сестру милосердия.

Было почти полдня, когда она вернулась, бледная и очень уставшая после
долгой прогулки. Грейс удивилась ещё больше, когда увидела, как та медленно поднимается
по лестнице.

"Где она могла быть?" размышляла она, "в этом платье и с этой сумкой,
и зачем ей понадобились ключи от буфета?"

Грейс узнала об этом несколько часов спустя, когда пришёл отец Фрэнсис и
сообщил домочадцам, что нашёл Кейт, которая ухаживала за одной из
самых тяжёлых больных лихорадкой в деревне — умирающей старухой.

"Она сидела у кровати и читала ей вслух, - сказал священник. - и
она дала бедной старой мадам Ланж то, о чем она мечтала уже несколько недель
- вино. Уверяю вас, я был сбит с толку этим зрелищем.

- Но, боже милостивый! - в ужасе воскликнул капитан. - Она подхватит
лихорадку.

- Я так и сказал ей ... Я упрекал ее в опрометчивости, но все
напрасно. Я сказал ей прислать им столько вина и желе, сколько она пожелает,
но держаться подальше от этих заразных коттеджей. Она только посмотрела на меня
своими большими серьезными глазами и сказала:

"Отец, если бы я называла себя Сестрой Милосердия, ты бы назвал моего
миссия, посланная Небом и славная; поскольку я таковой не являюсь, вы говорите мне, что я
глупый и опрометчивый. Я тоже так не думаю; я не боюсь
лихорадки; я молод, силен и здоров, и не думаю, что заболею
ею. Даже если я это сделаю, и если я умру, я умру, выполняя Божью работу. Лучше
такая смерть, как эта, чем долгая, жалкая, никчемная жизнь ".

- Значит, она решила?

- Ты бы так и сказал, если бы увидел ее лицо. Лучше не сопротивляться ей слишком сильно, я
думаю; она настроена на это, и это, кажется, делает ее счастливой. Это,
действительно, как она говорит, благородная работа. Бог защитит ее".

Капитан Дантон вздохнул. Это казалось ему очень скучным и унылым занятием
для его милой Кейт. Но у него не хватало духу возражать ей в чём бы то ни было,
даже если это было безумно и опасно. Он никогда не возражал ей,
когда она была счастлива, и теперь было поздно начинать.

Так началась новая жизнь Кейт. В то время как ноябрьские недели заканчивались
короткими, тёмными, унылыми днями и холодными, ветреными ночами, уходящим годом,
многие в охваченной лихорадкой деревне тоже умирали. Во все эти скромные
жилища прекрасная девушка вошла как ангел света.
деликатесами и крепкими винами, которые питали и укрепляли их, они были обязаны
её щедрости; слова святой надежды и утешения, которые смягчали их
предсмертные часы, она читала своим нежным голосом; гимны, которые казались предвестниками
рая, она пела своим чистым голосом. Её белые руки закрывали их угасающие глаза,
складывали безжизненные руки и украшали комнату смерти цветами,
которые наполовину смягчали её ужас. Ее ловкие пальцы расправили складки
савана и простыни, и ее нежный голос нашептывал
утешение и покорность скорбящим позади. Как они благословляли
о том, как они любили её, эти бедные люди, знали только небеса и
они сами.

Во всех этих несчастных домах, у этих смертных одров, были ещё двое —
отец Фрэнсис и доктор Дантон. Они были её неутомимыми
товарищами по доброму делу, такими же неутомимыми в своём рвении и
терпении и такими же горячо любимыми, как и она. Возможно, дело было в том, что,
постоянно проповедуя терпение, она сама научилась терпению. Возможно,
именно увидев всю его доброту и неутомимую преданность, она начала
через некоторое время поняла, что была несправедлива к доктору Дантону. Она могла бы
он невольно нравился и уважал ее. Она слышала похвалы в его адрес из всех уст
в деревне, и она не могла не признать, что они были вполне заслуженными.
Почти не подозревая об этом, она начинала любить и восхищаться этим
преданный молодой Врач, который никогда не уставал в своем рвении, который был таким мягким,
и женственным, и нежным к бедным и страждущим. Воздавая должное брату
запоздалое правосудие, до нее начало смутно доходить, что, возможно, она
поступила несправедливо и по отношению к сестре. Она никогда не знала ничего о Благодати, кроме
того, что было хорошим. Могло ли быть так, что она была предубеждена, горда и
несправедлива от начала до конца?

Она задала себе этот вопрос, возвращаясь домой однажды вечером после своей миссии
милосердия. Долгожданная свадьба должна была состояться в канун Рождества,
а сейчас было 7 декабря. Она шла домой одна, в

окружающей её темноте. Новая жизнь немного изменила её; суровый взгляд
исчез, лицо стало гораздо более спокойным и нежным, чем раньше.
Возможно, в нём не было той сияющей яркости, но свет, который
остался, был гораздо более нежным и милым. Она выглядела очень красивой в этот
холодный ясный декабрьский день, в своей тёмной мантии, отороченной мехом, с
Красивая шляпка, тоже отороченная мехом, и длинный чёрный плюмаж, контрастирующий с
её янтарными волосами. Морозный ветер окрасил её бледные
щёки румянцем и сделал ярче свет её звёздных фиолетовых глаз. Она выглядела
прекрасно, и джентльмен подумал об этом, шагая за ней по заснеженной
земле. Она не обернулась, чтобы посмотреть, кто это был, и только когда
он встал рядом с ней, она взглянула на него, издав возглас
удивления.

"Сэр Рональд Кит! Это действительно вы? О, какой сюрприз!"

Она протянула руку в перчатке. Он взял его, подержал, пронзительно глядя
в ее глаза.

- Надеюсь, не неприятный? Вы рады меня видеть?

- Конечно! Как вы можете задавать такой вопрос? Но я думал, ты
за сотни миль отсюда, охотишься на лосей, медведей и волков в Нью-
Брансуике.

"И таким я был, и таким я мог бы остаться, если бы не услышал кое-какие новости
, которые отправили меня в Канаду, как стрелу из лука".

— Какие новости?

— Можешь спросить?

Она подняла ясные глаза на его лицо и прочла в них ответ. Новости о том, что
она свободна. На мгновение её лицо залилось краской,
а затем побледнело, став белым, как снег.

"Я узнал в дебрях Нью-Брансуика, куда сбежал, чтобы забыть тебя,
Кейт, что этот человек был тем, кем я знал, что он будет, предателем и
негодяем. Я услышал это всего две недели назад, и с тех пор я ни разу не останавливался на своем
пути к тебе. Возможно, я дурак и безумец, но я ничего не могу с собой поделать
надеюсь вопреки надежде. Я так сильно люблю тебя, Кейт, я так долго любил тебя,
что не могу тебя бросить. Он лжец, но я буду верен. Я люблю тебя
всем сердцем и душой, больше, чем свою собственную жизнь. Кейт, не
отправляй меня снова прочь. Реджинальд Стэнфорд больше не стоит между нами.
Подумай о том, как сильно я тебя люблю, и стань моей женой.

Она пыталась остановить его, но он порывисто побежал дальше. Он был таким изможденным
и так взволнован, разговаривая с ней, что она не могла сердиться, что она
не могла не пожалеть его.

- Не надо, - мягко сказала она, - не надо, сэр Рональд. Вы только причиняете боль
себе и мне. То, что я говорил тебе раньше, ты вынуждаешь меня повторить
тебе снова. Я не люблю тебя и не могу быть твоей женой.

«Я и не жду, что ты меня полюбишь, — нетерпеливо сказал он. — А зачем?
Я буду ждать, я сделаю всё, что ты пожелаешь, только дай мне
надежду. Дай мне шанс, Кейт! Я люблю тебя так искренне и всецело, что это
рано или поздно мы добьемся возвращения".

- Ах, не говорите мне, - сказала она с нетерпеливым вздохом, - не говорите
мне о любви. Я покончил с этим, мое сердце превратилось в пыль. Я
недостоин вас - я недостоин такой преданности. Я благодарю вас, сэр
Рональд, за честь, которую ты мне оказываешь, но я не могу... я не могу выйти за тебя замуж!"

"И ты позволишь этому трусу Стэнфорду хвастаться, как он действительно хвастается, что
ты будешь жить и умрешь холостяком ради него!" - с горечью воскликнул он. "Он
заключил на это пари в лондонском клубе с майором Лодердейлом
из гвардии".

— Нет! — сказала она, краснея и сверкая глазами. — Он никогда
этого не делал!

"Он это сделал. У меня есть доказательства. Ты так сильно его любила,
что он хвастался, что ты никогда не выйдешь замуж. Они с Лодердейлом поспорили.


Она сделала долгий, глубокий вдох, сверкая глазами и стиснув белые зубы.

— Подлец, — закричала она, — подлый, лживый, трусливый подлец! О, если бы я
была мужчиной!

"Отомсти ему, не будучи мужчиной. Докажи, что он лжец и хвастун.
Выходи за меня!

Она не ответила, но он прочел надежду на ее раскрасневшемся взволнованном лице.

«Кроме того, — лукаво продолжил он, — что ты здесь будешь делать? У тебя нет
больше не будет дома, когда твой отец женится; если только ты не согласишься быть
подчиненной женщине, которая когда-то была его экономкой. У тебя не будет
места в мире; ты будешь только обузой; твоя мачеха
пожелает убрать тебя с дороги, а твой отец научится желать так же, как его
новая жена. О, Кейт, пойдем со мной! Приезжай в Глен-Кит и правь
там; мы будем путешествовать по миру; у тебя будет всё, что
может дать богатство; все твои желания будут исполнены; ты будешь
королевой, моя прекрасная, на шее у тех, кто пренебрегал тобой и
унизил тебя. Оставь эту ненавистную Канаду и поезжай со мной как моя
жена - как леди Кит!"

"Не надо! не надо! - воскликнула она, поднимая руку, чтобы остановить его страстные
мольбы. - Ты сбиваешь меня с толку, у меня перехватывает дыхание! Дай мне время, дай
я подумаю; у меня сейчас голова идет кругом.

- Сколько хочешь, моя дорогая. Я не прошу у тебя любви сейчас; это
придет со временем. Дай мне только надежду, и я смогу ждать - ждать так долго, как
Иаков ради Рахили, если потребуется.

Он поднес ее руку к губам, но быстро опустил, потому что она
была как лед. Она смотрела прямо перед собой, на бледно-желтый
закат, ее темные глаза полны сумеречного огня, но лицо такое же
бесцветное, как заснеженная земля.

- Ты больна, Кэт? - спросил он встревоженно. - Я огорчил тебя? я
взволновал тебя своим внезапным приходом?

"Ты взволновал меня", - ответила она. "У меня кружится голова. Не разговаривай со
мной больше. Я хочу побыть одна и подумать».

Остаток пути они прошли бок о бок в полном молчании. Когда они
дошли до дома, Кейт сразу же побежала в свою комнату, а капитан
Дантон вышел в холл, чтобы поприветствовать своего старого друга. Мужчины обменялись рукопожатиями.
Они прогуливались по саду, куря сигары перед ужином, и сэр Рональд
вкратце рассказал о цели своего возвращения и о недавнем предложении, сделанном его
дочери. Капитан Дантон слушал молча и немного тревожно. Он
давно знал шотландского баронета, знал, насколько он богат и
как страстно любит свою дочь, но, несмотря на это, у него было
интуитивное чувство, что Кейт не будет с ним счастлива.

- Значит, она вам ничего не ответила? - спросил он, когда сэр Рональд
закончил.

- Пока ничего, но скоро ответит. Должен ли этот ответ быть благоприятным,
Капитан Дантон, ваш, я надеюсь, тоже будет благосклонен?

Он говорил довольно надменно, и румянец еще больше окрасил румяное лицо
Капитана.

- Моя дочь позаботится о себе сама. Если она думает, что может быть счастлива в качестве
твоей жены, мне нечего сказать. Вы говорили о Реджинальде Стэнфорде
минуту назад; вам известно что-нибудь о его действиях с тех пор, как он покинул Канаду?

— «Очень мало. Он продал свой офицерский чин и ушёл из армии — некоторые
говорят, что он уехал из Англии. Его семья, как вы знаете, отвернулась от него из-за
его бесчестного поведения».

«Я знаю — несколько месяцев назад я получил письмо от Стэнфорда Ройалса, в котором
в котором его отец выразил своё глубокое сожаление и неодобрение поведением
сына.

«Это всё, что вы о нём знаете?»

«Это всё. Я не наводил справок — я считал, что эта подлая собака недостойна
внимания».

Капитан Дантон вздохнул. Он очень любил свою хорошенькую, ясноглазую,
рыжеволосую Розу и не мог до конца забыть ее,
несмотря на ее проступок. Они прогуливались взад и вперед в серых, холодных
зимних сумерках, пока звон колокольчика не позвал их к обеду
в дом. Кейт была там, очень красивая, подумал сэр Рональд, в этом
темном, роскошном шелке, с блестящими украшениями в золотистых волосах.

В ту ночь, когда все домочадцы уже спали, Кейт долго сидела,
размышляя о прошлом, настоящем и будущем. Она отпустила
Юнис и сидела у камина в свободном белом халате,
её прекрасные волосы рассыпались по плечам, а глубокие, серьёзные глаза были устремлены на красное
пламя. Что ей делать? Принять предложение сэра Рональда Кейта и занять
блестящее положение в обществе или опуститься до ничтожества в этом
отдаленном уголке земли? Все, что он сказал, было правдой: через несколько
дней ее отец женится. Другая станет хозяйкой там, где она
правил — другой, который мог смотреть на неё как на обузу и
тяготу. Она была довольна тем, что оставалась здесь, пока занимала первое
место в сердце своего отца; но теперь это место занимал другой, и
он будет занимать его всегда. Что ей делать в долгие дни, месяцы и
годы, которые наступят? Как ей влачить бесполезное и
однообразное существование в этом унылом месте? Даже сейчас, когда она усердно
стремилась творить добро в своей миссии милосердия, были часы и часы
отвратительной, невыразимой тоски и одиночества. Когда её работа была
когда закончится лихорадка, что тогда с ней будет? То смутное
видение монастыря и вуали было смутным, как всегда, вдали. Нет
Ни пыла, ни святой тоски не наполнили ее сердце при мысли сказать
ей, что она нашла призвание. Ее жизнь была невыразимо пустой и
опустошенной, и должна была остаться такой навсегда, если она останется здесь. Другие мысли
тоже работали, соблазняя ее продолжать. Воспоминание о словах сэра Рональда
о её неверном возлюбленном — мысль о его наглой и трусливой
хвастливости — ранила её в самое сердце. Вот он, способ отомстить — способ
Она дала ему прямой отпор. Как жену сэра Рональда Кейта,
её ждала жизнь, полная великолепия и власти. Она вспомнила Глен-Кейт, каким он был когда-то,
старый и легендарный, серый и величественный, с плющом и розами, обвивающими его серые стены,
и с колышущимися деревьями, отбрасывающими манящие тени.
Кроме того, разве он не заслуживал награды за эту долгую, верную,
преданную любовь? Другие девушки каждый день заключали браки по расчёту и
были довольны своей судьбой — почему бы ей не быть такой же? Она не могла вечно
оставаться равнодушной к его верности и преданности. Возможно, со временем она научится
любить его.

Огонь угасал и тлел, часы унылой зимней ночи тянулись
медленно, и в три часа нового дня одинокий наблюдатель
лёг спать.

Шотландский баронет недолго оставался в неведении.
На следующее утро, когда мисс
Дантон спускалась по каменным ступеням с каким-то бумажным свёртком для своих бедных больных пенсионеров, к ней присоединился сэр Рональд Кит.

— Я провёл бессонную ночь, — сказал он. — Я не успокоюсь, пока не получу ваш ответ.
Когда я его получу, Кейт?

Её лицо слегка побледнело, но в остальном она не изменилась, и её голос звучал довольно твёрдо.


— Теперь, если хотите.

— И это «да», — нетерпеливо воскликнул он. — Ради всего святого, Кейт, скажи, что это «да»!


— Это «да», если ты примешь меня такой, какая я есть. Я не люблю тебя; я не
знаю, полюблю ли я тебя когда-нибудь, но я постараюсь. Если я выйду за тебя замуж, я
буду твоей настоящей и преданной женой, и твоя честь будет такой же священной, как и моя
спасение. Если ты сможешь взять меня, зная это, я твоя.

Он заключил ее в объятия и разразился потоком страсти
восторга и благодарности. Она высвободилась, холодная и очень бледная.

- Оставь меня сейчас, - сказала она. - Я должна пойти в деревню одна. Не спрашивай слишком
много от меня, сэр Рональд, иначе ты можешь разочароваться.

- Только еще одно, моя дорогая. Твой отец женится
двадцать четвертого. Я уверен, что после этого у вас не возникнет желания задерживаться в этом доме
. Не могли бы вы обойтись без обычных формальностей и
приготовлений и пожениться в тот же день?"

— Да, да, — нетерпеливо сказала она, — пусть будет так, как ты хочешь! Что это
значит? Доброе утро.

Она быстро пошла прочь по замёрзшему снегу, оставив счастливого
поклонника возвращаться в дом и рассказывать о своей удаче.




ГЛАВА XIX.

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ.


Итак, мисс Дантон снова была "помолвлена"; снова начались приготовления к
двойной свадьбе; снова был назначен день ее бракосочетания.

На этот раз по этому поводу было поднято очень мало шума. Отец
Фрэнсис и доктор Дантон были почти единственными за пределами семьи
кто что-либо знал об этом, и почему-то именно от них Кейт
сама больше всего хотела скрыть это.

Ей было стыдно за свой корыстный брак; вопреки самой себе она
презирала себя за это и чувствовала, что они тоже должны презирать её за это.
Она виновато отпрянула под ясным, пристальным, испытующим взглядом
Отец Фрэнсис, чувствуя, как низко она, должно быть, пала в его глазах.
Она настолько уважала священника и Доктора, что
было унизительно потерять их уважение из-за ее собственного добровольного поступка. Но
отступать было слишком поздно, даже если бы она этого хотела; ее оковы были
скованы - она была связана без остатка.

Сэр Рональд Кит получил то, чего желало его сердце - Кейт Дантон была его
обещанной женой, и все же он не был вполне счастлив. Бываем ли мы когда-нибудь по-настоящему счастливы,
Интересно, когда мы достигнем цели, о которой вздыхали и тосковали
возможно, годами? Наше воображение очень склонно рисовать это желание
нашего сердца в радужных тонах, и мы так часто обнаруживаем, что, когда
оно приходит, оно оказывается всего лишь уныло-серым.

Сэр Рональд любил свою прекрасную и царственную невесту с неизменной
преданностью, которую ничто не могло изменить. Он думал, что её обещание выйти за него
станет для него идеальным удовлетворением, но он получил это обещание и не был
удовлетворён. Он хотел чего-то большего — он хотел ответной любви, хотя
знал, что она его не любит, и был недоволен. Возможно, не очень
приятно обнаружить, что женщина, которую ты любишь и на которой собираешься жениться,
холодный как айсберг - видеть, как она сжимается при твоем приближении и избегает тебя
по всем возможным поводам. Без сомнения, довольно тяжело мириться с
слабым прикосновением холодных пальцев в ответ на твою самую теплую ласку и тяжелыми вздохами в
ответ на твои самые любящие речи.

Сэр Рональд обещал довольствоваться без любви, но это было не так, и
он был раздражен, оскорблен и дико ревновал Реджинальда Стэнфорда и
ко всему ненавистному прошлому.

Так что ухаживания баронета в целом были довольно мрачными и угнетающими
даже для сторонних наблюдателей, и Кейт снова угасала
больше походил на бледную, вялую тень, а сэр Рональд пребывал в состоянии
постоянной угрюмости.

Но готовились свадебные торты и платья, и наступил декабрь
дни пролетали один за другим, приближая заветное время. Мисс
Дантон по-прежнему ревностно и неутомимо продолжала свою миссию любви. Нет
погода удерживала ее дома, никакие уговоры ее будущего мужа не были сильными
этого было достаточно, чтобы заставить ее отказаться от одного визита ради его удовольствия или ночлега.

"Оставьте меня в покое, сэр Рональд Кит, - отвечала она устало и
немного нетерпеливо. - Это ненадолго. Оставьте меня в покое!"

Лихорадка, унесшая жизни стольких людей, медленно угасала. Больные
были уже не так плохи и их не было так много, но мисс Дантон со спокойной
совестью могла бы отказаться от них; но она этого не сделала. Она никогда не
хотела быть одна - она, которая так любила одиночество совсем недавно
некоторое время назад. Она боялась себя - боялась думать - боялась того туманного
будущего, которое было так близко. Все чувства, все помыслы
восстали против мысли об этом браке без любви — осквернение
самой себя казалось ей невыносимым.

"Я приду в отчаяние у самого алтаря!" - подумала она с чем-то
похожим на отчаяние. "Я не могу выйти за него замуж, не могу! Мысль об этом сводит меня с ума
это. Какой же я негодяй! Какой же я слабый, жалкий, трусливый негодяй, чтобы не
быть способным встретить судьбу, которую я сам для себя выбрал! Я не знаю, что делать,
и мне не с кем посоветоваться — ни с кем, кроме отца Фрэнсиса, а я
боюсь с ним говорить. Я не люблю его; мне ненавистна мысль о
том, чтобы выйти за него замуж; но отступать уже поздно. Если бы только можно было умереть,
и покончить со всем этим!

Она положила руку на подоконник; голова её опустилась и упала на руку.
с тяжелым вздохом. Она была невыразимо несчастна, и одинока, и
опустошена; она собиралась скрепить свои страдания на всю жизнь с человеком, лишенным любви
брак, который претил ее душе, и у нее не было сил отступить.
Она была подобна кораблю без руля, дрейфующему без руля и компаса среди
мелей и зыбучих песков - беспомощно дрейфующему к гибели.

"Если бы я только осмелилась спросить отца Франциска, он бы сказал мне, что делать", - уныло подумала она
. "Он такой мудрый и добрый, и знает, что лучше
для каждого. Он бы сказал мне, как поступать правильно, и я хочу
поступаю правильно, если могу. Но я пренебрегал им, избегал и
увиливал от него так долго, что не имею права беспокоить его сейчас.
И я знаю, он сказал бы мне, что я поступаю неправильно; я прочитал это на его
лице; и как я могу поступить правильно?"

Она сидела в мрачных раздумьях, опустив лицо на руку. Это было
во второй половине дня 14-го - еще десять дней, и действительно будет слишком поздно.
Чем ближе подходил брак, тем отвратительнее он становился.
раскачивающиеся деревья Глен-Кейта больше не отбрасывали манящих теней. Все было
темнота и запустение. Угрюмое, сердитое лицо сэра Рональда испугало и
Это огорчило её — она полагала, что это естественно. Она вела себя плохо,
но он знал, что она не любит его; она сказала ему об этом честно и
прямо; и если он выглядел так до женитьбы, то как он будет выглядеть
после? Она была невыразимо несчастна, бедная девочка; и угрызения
совести, которые не давали ей покоя, не добавляли ей утешения.

Она долго сидела, спрятав лицо в ладони, совершенно неподвижно.
Короткий зимний день подходил к концу; холодное жёлтое солнце
висело низко в бледном небе на западе, и вечерний ветер печально вздыхал
Она встала среди деревьев. Она выглядела бледной, но решительной; она
одела шляпку для прогулки, прикрыла лицо вуалью и медленно
спустилась по лестнице.

Когда она открыла дверь дома, из гостиной вышел сэр Рональд,
не слишком довольный тем, что его бросили на весь день.

"Вы идёте гулять?" — спросил он.

"Да."

— Куда?

"В деревню."

"Всегда в деревню! — нетерпеливо воскликнул он, — и всегда одна.
Можно мне пойти с тобой? Уже поздно, темнеет."

"Нет необходимости, — ответила она, гордо глядя на него. — Мне не нужен
защитник в Сент-Круа."

Она открыла дверь, вышла и быстро зашагала по унылой
аллее к воротам. Властный тон баронета задел ее
Гордость задела за живое.

"Какое право он имеет так со мной разговаривать?" - сердито подумала она. "Если бы я
любила его, я бы этого не вынесла; я не люблю его и не собираюсь этого терпеть
".

Ее глаза сверкали, как она шла вперед, легко и быстро, держа ее
надменный голову очень прямо. Приветствия встретил ее со всех сторон, когда она проходила мимо
через село. Она ни разу не остановилась, пока не дошла до церкви, и
остановилась у калитки маленького сада перед церковью.
дом. Там она нерешительно остановилась. Как здесь было спокойно, какая святая
тишина, казалось, царила вокруг! Вся её храбрость покинула её, и она
стояла робкая и взволнованная, как школьница. Пока она колебалась,
дверь открылась, и отец Фрэнсис посмотрел на неё.

"Входите, мисс Дантон," — сказал он. — "Вы выглядите так, будто почти
боитесь."

Она открыла маленькую калитку и пошла по дорожке, странно
опустив голову и встревоженная. Отец Фрэнсис с улыбкой протянул ей руку.

"Я думал, вы придете навестить меня перед отъездом из Канады," — сказал он.
- хотя в последнее время ты, кажется, немного подзабыл о своих старых друзьях.
Входи.

- Ты один? - Спросила Кейт, следуя за ним в маленькую гостиную.

- Совсем одна. Дворняжка уехала за две мили по болезни. И как
дела у хороших людей в Дантон-Холле?

"Очень хорошо", - ответила Кейт, садясь у окна и глядя на улицу
на бледно-желтый закат.

"То есть, кроме вас, мисс Дантон. Ты похудела за
последние две недели. В чем дело?"

"Я не очень счастлива", - сказала она с легкой дрожью в голосе.
"возможно, в этом все дело".

- Несчастлива? - переспросил отец Фрэнсис с коротким, странным смешком. - Я
думал, что, когда молодые леди выходят замуж за баронетов, достигается вершина земного
счастья. Это кажется довольно грязным, этот брак ради богатства
и титула. Я не думала, что Кейт Дэнтон сделает это; но, похоже, я
совершила глупую ошибку.

- Спасибо, - очень медленно произнесла Кейт. «Я пришёл сюда, чтобы попросить вас быть жестоким
со мной — сказать мне горькую правду. Вы очень хорошо умеете быть жестоким,
отец Фрэнсис».

«Зачем вы приходите ко мне за горькой правдой?» — довольно холодно спросил священник.
«Ты всё это время обманывал себя; почему бы тебе не продолжать? Какой
смысл говорить тебе правду? В конце концов, ты поступишь так, как тебе нравится».

"Возможно, нет. Я не так низко пал, как ты думаешь. Осмелюсь сказать,
ты презираешь меня, но вряд ли ты можешь презирать меня больше, чем я презираю
себя».

— «Тогда зачем идти по пути, который ведёт тебя вниз? Почему бы не остановиться,
пока не стало слишком поздно?»

"Теперь уже слишком поздно!"

"Чушь и вздор! Это ещё одно твоё заблуждение. Ты, или, скорее,
твоя гордыня, которая была главным камнем преткновения на твоём
жизнь, ведёт тебя по этому пути самообмана. Слишком поздно! Было бы не так
поздно, если бы ты была у алтаря! Лучше остановись сейчас и вынеси
унижение, чем сделать свою жизнь и жизнь этого человека несчастной.
Ты никогда не будешь счастлива как жена сэра Рональда Кейта; он никогда не будет
счастлив как твой муж. Я знаю, как ты пытаешься обмануть себя; я
знаю, что ты пытаешься поверить, что со временем полюбишь его и будешь счастлива.
Не потакай больше своим софизмам; не поддавайся собственной
гордости и глупости.

«Гордости и глупости!» — возмущённо повторила она.

"Да, я повторяю это. Ваше сердце, ваша совесть должны признать правду
то, что я говорю, если ваши губы этого не хотят. Вы когда-нибудь согласились бы, сэр
Рональд Кит, если бы ваш отец не собирался жениться на Грейс Дэнтон?"

Внезапный румянец, заливший ее лицо, ответил за нее, хотя она
промолчала. Она сидела, глядя прямо перед собой в пустоту, с
жестким, полным отчаяния выражением в темных глубоких глазах.

«Ты же знаешь, что не стал бы. Но твой отец собирается жениться на самой
прекрасной и достойной уважения женщине; его привязанность не совсем к нему
дочери больше нет; она должна немного постоять в тени и посмотреть
другое правление, где она раньше была королевой. Она не может занимать первое место
в сердце и доме своего отца; поэтому она готова покинуть этот дом
с первым мужчиной, который попросит ее об этом. Она не любит его; между ними нет
симпатии или чувства общего; они даже не
одной религии; она знает, что будет несчастна, и что она будет
сделай его тоже несчастным. Но какое все это имеет значение? Ее гордость должна быть
уязвлена, ее самолюбие унижено, и все остальные соображения должны
уступите этому. Она готова лжесвидетельствовать, поклясться любить и
чтить человека, который для нее не больше, чем тот крестьянин, идущий по
дороге. Она готова унизить себя и рискнуть своей душой из-за корысти
скорее выйти замуж, чем терпеть эту рану, нанесенную гордости!"

"Продолжай!" Кейт с горечью сказала: "Хорошо, когда твое сердце разрывается
иногда, я полагаю. Прошу, продолжайте".

"Я намерен продолжать. Ты привыкла быть королевой всю свою жизнь - к
тому, что тебе льстят, потакают и балуют до предела, и
это пойдет тебе на пользу. Когда ты станешь несчастной женой этого человека, ты будешь
никогда не говорите, что отец Фрэнсис мог бы предупредить меня — отец Фрэнсис мог бы
спасти меня. Вы правили здесь с размахом и шумом; вам было
угодно ослеплять и сбивать с толку простых людей Сент-Круа, чтобы вас
воспринимали как своего рода богиню. Ваш ранг, и
достижения, и красота — теперь мы говорим чистую правду, мисс
Дантон, всеми этими дарами, которыми Бог так щедро наделил тебя,
ты злоупотребил. Тебе так не кажется, не так ли? Ты думаешь, что был
очень хорошим, очень милосердным, очень снисходительным. Я этого не отрицаю
вы творили добро, были своего рода ангелом-хранителем для
бедных и больных, но каков был ваш мотив? Был ли он таким, что заставляет
тысячи девушек, таких же молодых, богатых и красивых, как вы, отказываться
от всего ради скромной одежды и скромных обязанностей сестры милосердия?
О нет! Вам нравилось, когда вас боготворили, почитали и смотрели на вас как на
ангела на земле. В основе всего этого лежала твоя гордость, которая побуждает тебя продавать себя
за столько-то тысяч фунтов в год
все. Вы хотите занять первое место в великой битве жизни - вы
хочешь, чтобы все препятствия расступились перед тобой. Этого не может быть; и вся твоя
жизнь - провал."

- Продолжай, - повторила Кейт, не шевелясь и не глядя на него,
белая как смерть.

"Вы считали себя очень хорошей, очень безупречной и благодарили
Небеса в каком-то возвышенном смысле, что ты была не такой, как другие женщины,
лживой, подлой и грязной. Вы хотели пройти по жизни по
тропе из роз без шипов, к безмятежной смерти и наследию
славы на небесах. Испытания простых людей были не для вас; горе,
разочарование и страдания должны были миновать мисс Дантон. Вы были
так хорошо, и так высоко в облаках, что ничто низкое или низменное не могло достать
тебя. Что ж, этому не суждено было сбыться. В конце концов, ты был всего лишь глиной -
фарфор из человеческой глины, возможно, но при этом очень хрупкий. Беда
пришла; человек, из которого ты сделала своего рода идола, которому ты отдала
все свое сердце, любовь настолько сильная, что кажется греховной, - этот человек
бросает тебя. Сестра, которой вы доверяли и которую любили, обманывает
вас, и вы понимаете, что беда — это нечто большее, чем слово из двух
слогов. Вы всегда были очень великими, благородными и героическими.
жизнь, в теории - как мы находим вас на практике? Почему, поникшая, как любая
другая потерявшая любовь девица, чахнущая без единого усилия к тому величию
и героизму, о которых ты так много думал; без единой цели победить
самому, без малейшего усилия покориться воле Небес. Ты
восстаёшь против женитьбы своего отца; все остальные должны быть одиноки
и несчастны, потому что ты несчастен; мир должен носить траур, а
солнечный свет должен быть приглушён. Но мир смеётся и поёт, как обычно,
солнце сияет так же радостно. Брак твоего отца будет
свершившийся факт, и наша современная героиня говорит «да» первому мужчине,
который в приступе хандры просит её выйти за него замуж, потому что она станет падчерицей Грейс
Дантон и должна будет отойти на второй план,
и с нетерпением ждать обычной скучной жизни, которую ведут простые смертные. Она
не просит помощи там, где можно найти только помощь; поэтому в час ее
испытания для нее нет света ни на земле, ни на Небесах. О, дитя мое! остановись
и подумай, что ты собираешься делать, пока не стало слишком поздно.

"Я не могу думать", - сказала она глухим голосом. "Я только знаю, что я
жалкое, грешное, падшее создание. Помоги мне, отец Франциск; скажи мне
что мне делать".

"Не просите помощи у меня, - серьезно сказал молодой священник. - просите ее у
сострадательного Отца, который на Небесах. О, дитя мое, путь к
той земле мира и упокоения - это Крестный путь, единственный путь. Под нашими ногами
больше шипов, чем роз, но мы должны идти вперёд, как
стойкие солдаты, до конца, неся свой крест и сохраняя в наших
сердцах боевой клич храбрых старых крестоносцев: «Так угодно Богу».
Я не сомневаюсь, что тебе было тяжело, моя бедная девочка, но ты
Вы не можете быть избавлены от общей участи. Мне жаль вас, видит Бог,
и я бы сделал вашу жизнь счастливой, если бы мог, несмотря на все
грубые слова, которые я могу сказать. Я говорю с вами так, потому что не хочу, чтобы вся ваша жизнь
была несчастной. Ваше сердце признаёт правдивость каждого
сказанного мной слова; и помните, что есть только один рецепт
настоящего счастья — добро. Будьте добры, и вы будете счастливы. Это
избитая заповедь, взятая из тетради, - сказал отец Франциск с
легкой улыбкой. - Но поверьте мне, это единственное непогрешимое правило. Разбудить
к лучшей жизни, моя дорогая Кейт; начни новую, более совершенную
жизнь, и Бог поможет тебе. Помни, дорогое дитя, "Есть любовь, которая
никогда не подводит, когда земная любовь угасает".

Она ничего не сказала. Она поднялась, холодная, бледная и неподвижная. Священник
тоже встал.

"Ты уходишь?" спросил он.

"Да".

- Ты не обижаешься на меня за все эти откровенные разговоры? Ты мне так нравишься
сильно, ты знаешь, что я хочу видеть тебя счастливой.

- Обиделась? она ответила: "О, нет! Когда-нибудь я поблагодарю тебя; я не могу
сейчас".

Она открыла дверь и исчезла, порхая, одинокая фигура на фоне
унылые зимние сумерки. Она не останавливалась в своей быстрой походке, пока не
дошла до Дантон-холла; а затем, бледная и поглощенная своими мыслями, быстро взбежала
наверх и заперлась в своей комнате. Сбросив шляпку и
накидку, она тотчас села за письменный стол и, не дожидаясь
раздумий, взяла перо и быстро набросала записку:

Сэр Рональд: - Я обманул вас. Я поступил очень неправильно.
Я не люблю тебя — и никогда не смогу полюбить; и я не могу быть твоей женой. Мне очень
жаль; я прошу тебя простить меня — будь великодушен и освободи меня от
моё обещание. Я буду несчастна как ваша жена, и я сделаю
вас несчастным тоже. О, пожалуйста, простите меня и отпустите, ведь
я действительно не могу выйти за вас замуж.

«Кейт Дантон».

Она быстро сложила записку, положила её в конверт, написала адрес: «Сэру Рональду Киту»
и запечатала его. Все так же быстро,
словно боясь остановиться, боясь доверять себе, она встала и
позвонила в звонок. Юнис откликнулась на зов и в ужасе уставилась на нее
лицо хозяйки.

- Вы не знаете, сэр Рональд в доме? - спросила я. - Спросила мисс Дантон.

"Да, мисс; он сидит в библиотеке, читает газету".

"Он один?"

"Да, мисс".

- Тогда отнеси ему это письмо; и, Юнис, скажи мисс Грейс, что меня не будет
спустишься к обеду. Можешь принести мне чашку чая сюда. Я не очень хорошо себя чувствую
.

Юнис отправилась по своему поручению. Кейт глубоко, очень глубоко вздохнула с облегчением
когда она закрыла за собой дверь. Она придвинула свое любимое кресло
к камину, взяла со стола книгу и уселась
решительно собираясь читать. Она была полна решимости отбросить все мысли, позволить событиям
идти своим чередом и перестать мучить себя, по крайней мере, на эту ночь.

Юнис принесла чай и маленький поднос с лакомствами, задернула
штору и зажгла лампу. Кейт отложила книгу и подняла взгляд.

"Вы передали записку, Юнис?"

"Да, мисс."

"И мое послание мисс Грейс?"

"Да, мисс."

"Тогда хорошо, можете идти."

Девушка ушла, а Кейт сидела, потягивая чай и читая. Она посидела
больше получаса, а затем встала и направилась в
апартаменты мистера Ричардса. Было уже больше десяти, когда она вернулась и
вошла в свою гостиную. Она обнаружила, что Юнис ждет ее, и
сразу взяла себя в руки.

- Сегодня я лягу спать пораньше, - сказала она. - У меня болит голова. Я должна попытаться
и уснуть.

Сон, к счастью, пришел к ней почти сразу, как только она положила голову на
подушку. Она спала так, как не спала уже много ночей до этого, и проснулась
на следующее утро посвежевшей и окрепшей для новых испытаний нового
дня. Она боялась встречи со своим отвергнутым поклонником, испытывала нервный
неописуемый ужас; но встреча должна была состояться, и она собралась с духом
поблагодарила себя за встречу короткой, горячей молитвой и спустилась вниз
по лестнице.

В столовой никого не было, но стол был накрыт. Она вошла
подошел к окну и постоял, глядя на черные голые деревья, которые корчились
и стонали на утреннем ветру, а желтый солнечный свет поблескивал на
замерзшем снегу. Пока она стояла, быстрая тяжелая поступь пересекла
холл - поступь, которую она хорошо знала. Ее сердце заколотилось, дыхание участилось.
Мгновение спустя вошел сэр Рональд с распечатанной запиской, которую она ему прислала
в руке.

— Что значит эта глупость, Кейт? — сердито спросил он,
направляясь к ней. — Вот, возьми обратно. Ты не это имела в виду.

— Я это имела в виду, — сказала Кейт, съёживаясь. — Я вела себя очень плохо; мне
очень жаль, но я это имела в виду.

Его чёрные брови грозно сошлись над мрачными глазами.

"Ты хочешь сказать, что бросила меня? Ты играла роль
капризной кокетки от начала и до конца?"

"Мне очень жаль! Мне очень жаль!" — запинаясь, произнесла бедная Кейт. "Я поступила
плохо! О, прости меня! И, пожалуйста, не сердись."

Он разразился резким смехом.

"Вы сожалеете! и вы поступили неправильно! Клянусь душой, мисс Дантон, вы
очень мягко выражаетесь. Вот, заберите это бессмысленное письмо.
Я не могу и не стану освобождать вас от помолвки."

Он протянул ей письмо, но она не взяла его. Сильная и гордая
дух начал подниматься; но воспоминание о том, что она навлекла это на себя,
удерживало ее в узде.

"Я не могу взять назад ни слова из этого письма. Я совершил большую ошибку,
думая, что могу жениться на тебе; сейчас я понимаю это больше, чем когда-либо. Я признал свою
вину. Я сказал тебе, что сожалею. Я больше ничего не могу сделать. Как джентльмен, вы
обязаны освободить меня.

"Конечно", - сказал он с горькой усмешкой. "Как джентльмен, я обязан
позволить вам играть быстро и свободно со мной, сколько душе угодно. Вы
вели себя со мной очень благородно, мисс Дантон, и очень похоже на
благородная женщина. Ты хочешь получить удовольствие от того, что тебя саму бросили
бросить другого? Вряд ли это то, за что нужно мстить
Что со мной делает Реджинальд Стэнфорд".

Кровь негодования бросилась в лицо Кейт; в ее глазах ярко вспыхнул гневный
огонь.

- Уходи! - крикнула она звенящим командным тоном. «Покиньте дом моего отца,
сэр Рональд Кит! Я думала, что разговариваю с джентльменом. Я поняла,
что ошибалась. Уходите! Если бы вы были монархом всего мира, я бы не вышла за вас
сейчас».

Он стиснул зубы, яростно выругавшись от злости и гнева. Письмо, которое она
Она всё ещё держала в руке письмо, которое отправила ему. Он яростно разорвал его на мелкие кусочки
и швырнул их к её ногам,

и они рассыпались у её ног белым дождём. — Я уйду, — сказал он, — но я запомню этот день, и ты тоже.
Я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, как ты ведёшь себя с
порядочным человеком, когда бесчестный бросает тебя.

С последней не по-мужски насмешливой фразой он ушел, хлопнув за собой дверью дома
пока старый особняк не затрясся. И Кейт убежала обратно в свою комнату, и
упала на колени перед своей маленькой белой кроваткой и молилась с
страстным потоком слез о том, чтобы у нее были силы вынести свой горький, очень горький крест
.

Позже в тот же день в Дантон-Холл за багажом баронета
пришёл человек из деревенского отеля. Капитан Дантон, озадаченный и сбитый с толку,
обратился к дочери за объяснением этих странных событий. Кейт рассказала
довольно унизительную историю, опустив жестокие насмешки сэра Рональда,
опасаясь ссоры между ним и её отцом.

- Не говори ничего об этом, папа, - умоляюще сказала Кейт. "Я
вела себя очень плохо, и я чувствую себя более несчастной и сожалею обо всем этом, чем
могу тебе выразить. Не пытайся увидеться с сэром Рональдом. Он справедливо очень зол, и
в гневе может наговорить такого, что спровоцирует ссору. Я
сейчас и без этого достаточно несчастен ".

Капитан Дантон пообещал и потихоньку отправил шотландца с
пожитками. В тот же вечер сэр Рональд отбыл в Квебек, чтобы взять билет
до Ливерпуля.




ГЛАВА XX.

НЕСУЩИЙ КРЕСТ.


Мрачная пустота, наступающая после любого рода волнений, очень тяжела для
переживания. Скучная монотонная жизнь после отъезда шотландского баронета
сильно сказалась на Кейт. Лихорадочное возбуждение от
короткой второй встречи поддержало её и разожгло в ней огонь
в её голубых глазах и на бледных щеках. Но в наступившей за этим неподвижной
тишине свет померк, розы увяли, и вернулись прежняя
усталость и апатия. У неё не было даже увлекательной
задачи в виде роли сестры милосердия-любителя, потому что лихорадка почти прошла, и
ей больше нечего было делать.

На этот раз не было ни скандала, ни _;шумихи_ из-за расторгнутого брака,
потому что его держали в строжайшей тайне — только в кухонном шкафу
шли бесконечные пересуды и домыслы.

Свадебное платье, сшитое во второй раз для мисс Дантон, было
второй раз тихо убрали.

Отец Фрэнсис за все свои визиты в Дантон-Холл ни разу не сделал
ни малейшего намека на произошедшее событие. Только он положил свою
руку на поникшую голову Кейт со словами "Да благословят тебя Небеса, дитя мое!", произнесенными так
пылко, что она почувствовала себя вознагражденной за все унижение, которое ей пришлось
претерпел.

Так незаметно в Дантон-Холле пролетел декабрь, и наступил канун Рождества,
день свадьбы Грейс Дантон. Около десяти утра к парадной двери подъехали большие,
просторные старомодные семейные сани, и
В зал вошла свадебная процессия и направилась в церковь. Очень избранная
компания: невеста и жених, брат невесты и
две дочери жениха.

Коричневая бархатная шляпка Грейс, коричневое шёлковое платье и жакет из тюленьей кожи не
совсем подходили для невесты, но с каштановыми волосами,
гладкими и блестящими, и карими глазами, полными счастья, Грейс выглядела
очень милой и прекрасной.

Ини в светлом шёлковом платье и красивой шляпке с длинным белым пером выглядела
прекрасной, как лилия, и счастливой, как королева, и очень гордилась своим положением
подружки невесты.

И Кейт, которая теперь храбро несла свой крест, одетая очень просто,
сидела рядом с доктором Фрэнком и старалась слушать и интересоваться тем, что он
говорил, и всё это время чувствовала себя как в каком-то неестественном сне.
Она видела унылое, серое, безсолнечное небо, предвещавшее бурю,
пустынные заснеженные поля, тихую деревню и маленькую церковь с
высоким шпилем и сверкающим крестом. Она видела всё это как в тумане,
как будто потерялась, сидела в церкви на скамье,
слушала и смотрела, как человек, который ходит во сне. Её отец
Они собирались пожениться! Как странно и неестественно это казалось. Она никогда
не привыкала к этой мысли, возможно, потому, что никогда
не позволяла себе думать об этом, а теперь он стоял на коленях на ступенях алтаря, рядом с Фрэнком
Дантоном, а Ини — по левую руку от Грейс, и Кэр, и
отец Фрэнсис были там в стихаре и епитрахили, и церемония
продолжалась. Она увидела кольцо, надетое на палец Грейс, услышала Проклятие
Голос с французским акцентом: "Генри Дантон, хочешь ли ты, чтобы Грейс Дантон стала
твоей законной женой?" и это твердое, ясное "Я сделаю" в ответ.

Потом все закончилось; они поженились. Ее бледное лицо опустилось на
переднюю перекладину скамьи, и по нему пролился дождь горячих слез.

Свадебный квартет направлялся в ризницу, чтобы зарегистрировать свои
имена. Она больше не могла задерживаться, хотя чувствовала, что хотела бы
хотела остаться здесь и умереть, поэтому она встала и устало пошла следом. Её
отец смотрел на неё тревожным, умоляющим взглядом; она подошла и
поцеловала его с улыбкой на бледном лице.

«Я надеюсь, что ты будешь очень счастлив, папа», — прошептала она.

Затем она повернулась к Грейс и прикоснулась холодными губами к
румяной щеке невесты.

— Я очень желаю вам счастья, миссис Дантон, — сказала она.

Да, она никогда не смогла бы стать матерью — она была всего лишь миссис Дантон, женой своего отца;
но отец Фрэнсис бросил на неё добрый, одобрительный взгляд, даже за
это. Она отвернулась от него с усталым вздохом. О, сколько хлопот и
насмешек было во всём этом? Какой унылой, жалкой была вся эта деловая жизнь!
Чувство одиночества и опустошённости давило на её
сердце в это унылое декабрьское утро, как свинец.

Должен был состояться свадебный завтрак, но Кёр, отец Фрэнсис,
и доктор Фрэнк были единственными гостями.

Кейт сидела рядом с отцом - Грейс теперь председательствовала, Грейс была хозяйкой
Зала - и все так же ошеломленно и тоскливо прислушивалась к происходящему замешательству
языки, огонь тостов, звон фарфора и серебра и
смех гостей. Она сидела очень тихо, ела и пила, потому что
ей нужно было есть и пить, чтобы не привлекать внимания, и она не думала о том, как прекрасна
она была в своём синем шёлковом платье, её шея и руки блестели, как слоновая кость,
на фоне лазури. Какое значение теперь имело то, как она выглядела?

Капитан и миссис Дантон отправлялись в свадебное путешествие.
Торонто - не собиралась отсутствовать больше двух недель. Они должны были уехать
двухчасовым поездом; позавтракав, Грейс поспешила переодеться
платье. Доктор Фрэнк собирался отвезти Ини на станцию на катере,
чтобы проводить их, но Кейт отказалась сопровождать их. У двери она пожала им руки
, а затем повернулась и пошла обратно в пустой,
безмолвный дом.

Свадьба, когда молодожёны, устыдившись самих себя, разбегаются
по округе в поисках развлечений и забав, оставляет в любом
доме почти такое же уныние, как на похоронах. Гробовая тишина наступает после шума
и суетились; те, кто остался, сидели, ничего не понимая, чувствуя, что в их
кругу образовалась брешь, которую никогда не восполнить. В Дантон-Холле
было хуже, чем обычно. Зимняя погода, исключавшая всякую возможность
забыть о делах и отдохнуть на свежем воздухе, отсутствие гостей — ведь
Кэр, отец Фрэнсис, доктор Дантон и преподобный мистер Клэр
составляли весь список посетителей Кейт — всё это делало уныние
ещё более унылым. Она могла вспомнить это время в прошлом году, когда Реджинальд и
Роуз, и сэр Рональд, и все остальные были с ними — тогда их было так много, а теперь так мало;
остались только она и Ини.

Память о прошедшем времени вернулась с притупленным чувством боли и
несчастья. Она так много страдала, что ощущение страдания было
притуплено - была только безысходная боль в сердце, когда она думала
об этом сейчас.

Декабрь и старый год угасли в огромном снежном покрове.
Наступил январь, и первая неделя его тянулась незаметно, а хозяина и
хозяйку дома каждый день ждали домой.

В конце январского дня Кейт сидела у окна в гостиной
. Она подперла подбородок рукой и пристально смотрела на белый
темнота. Ветер так шумел и грохотал внутри и снаружи,
что она не услышала ни тихого стука в дверь, ни поворота
ручки. Она очнулась от своих размышлений, только когда знакомый голос позвал её по имени.


"Пожалуйста, мисс Кейт."

"О, это вы, Огден? Я вас не слышала. Что случилось?"

Мистер Огден подошёл ближе и понизил голос:

«Мисс Кейт, вы сегодня поднимались наверх?»

Кейт поняла, что он имел в виду под этим довольно осторожным вопросом: была ли она у
мистера Ричардса?

«Нет, — с тревогой ответила она, — что-то случилось?»

- Боюсь, что да, мисс Кейт. Боюсь, что он не очень здоров.

- Не очень здоров! - повторила мисс Дантон. - Вы хотите сказать, что он болен,
Огден?

- Да, мисс Кейт, боюсь, что болен. Прошлой ночью ему было не очень хорошо, и
сегодня утром ему еще хуже. Он жалуется на ужасную головную боль, и у него
совсем нет аппетита. Он почти весь
день пролежал".

- Почему ты не сказал мне раньше? - Воскликнула Кейт, испытывая угрызения совести из-за
своего пренебрежения. - Я немедленно пойду к нему.

Она поспешила наверх, в комнаты своего брата. Молодой человек был
в спальне, лежа на кровати, одетый, в каком-то оцепенении. Когда
Кейт склонилась над ним и заговорила, он открыл глаза, тусклые и отяжелевшие.

"Гарри, дорогой", - сказала Кейт, целуя его, "в чем дело? Ты
болен?"

Гарри Дантон сделал попытку приподняться, но снова упал на подушку.

"Моя голова болит так, словно она вот-вот расколется, и я чувствую себя так, словно на каждую мою конечность навалилась
тонна веса. Кажется, у меня начинается
лихорадка.

Кейт побледнела.

- О, Гарри, ради Всего Святого, не думай так! Лихорадка покинула
деревню; почему она должна быть у тебя сейчас?"

Он не ответил. Тяжелое оцепенение, притупившее все чувства, навалилось на него
и лишило дара речи. Его глаза закрылись, и в следующее
мгновение он провалился в глубокий, летаргический сон.

Кейт встала и вышла в коридор, где обнаружила ожидающего ее Огдена
.

"Он уснул", - сказала она. - Я хочу, чтобы ты раздел его и уложил
как следует в постель, пока я пойду и приготовлю физраствор. Я
боюсь, что он будет очень болен.

Она прошла мимо и сбежала вниз по лестнице в кабинет отца, где стоял
аптечка. Ей потребовалось некоторое время, чтобы приготовить физиологический раствор
сквозняк; и когда она вернулась в спальню, Огден уже закончил
своё дело, и больной был в безопасности в постели. Он всё ещё спал — крепко,
глубоко, — но его дыхание было тяжёлым, а губы пересохли.


«Я дам ему это, когда он проснётся, — сказала Кейт, — и буду сидеть с ним всю ночь. Вы можете остаться в соседней комнате, Огден, чтобы быть
на расстоянии звонка, если понадобится.

Кейт оставалась с больным братом все долгие часы той зимней
ночи. Она сидела у постели, обтирая его разгорячённое лицо и лихорадочные руки,
и поднося к его сухим губам прохладительные напитки. Лампа с абажуром освещала комнату
смутно, слишком смутно, чтобы видеть и читать; поэтому она терпеливо сидела, прислушиваясь к
снежной буре и наблюдая за лицом своего больного брата. В соседней комнате мистер
Огден спал сном праведника в кресле, его глубокий храп
как бы аккомпанировал вою ветра.

Медленно-медленно тянулись часы, и наступило утро. Ему стало
хуже, он ослаб, был в прострации и смертельно болен, но не бредил.

"Я знаю, что у меня жар, Кейт," — сказал он слабым шепотом. — "Я рад
этому. Я только надеюсь, что это будет милосердно и избавит меня от страданий."

Кейт спустилась к завтраку, который не смогла съесть, а затем вернулась
в комнату больной. Ее опыт работы среди больных деревни сделали
ее умелые в болезни; но, несмотря на все, что она могла сделать, Гарри рос
слабее, и хуже. Она не осмеливалась позвать на помощь, она не осмеливалась вызвать
Врача до возвращения отца.

"Он должен быть здесь сегодня", - подумала она. «Да будет на то воля Божья! Если он не
справится и Гарри будет становиться всё хуже, я пойду и поговорю с отцом Фрэнсисом
сегодня вечером».

К счастью, в этом неприятном разговоре не было необходимости. Ближе к вечеру
поезд привез молодоженов домой. Кейт и Ини встретили их в
холле, последняя пылко целовала обеих, а Кейт только пожимала
руки, с бледным и встревоженным выражением лица.

Миссис Грейс поднялась наверх с Ини, чтобы переодеться в дорожный костюм,
а капитан Дантон остался стоять в холле со своей старшей
дочерью.

"В чем дело, моя дорогая?" спросил он; "Что пошло не так?"

"Боюсь, что-то очень серьезное, папа. Гарри болен".

"Болен! Как? - когда?-- что с ним?"

"Лихорадка", - сказала Кейт шепотом. "Никто в доме еще не знает об этом
но Огден. Ему стало плохо позавчера вечером, но я ничего не знала об этом
до вчерашнего дня. Я сидела с ним всю ночь и делала всё, что могла, но
боюсь, ему становится хуже. Я хотела позвать доктора, но не осмелилась
до вашего возвращения. Что нам делать?

"Немедленно пошлите за доктором Фрэнком, — быстро ответил её отец. —
Я не боюсь доверить ему свою жизнь. Он — сама честь, и тайна бедного Гарри
в такой же безопасности у него, как и у нас. Грейс слышала эту историю.
Я рассказал ей в Монреале. Конечно, у меня не может быть секретов от жены.
Я сам поеду в деревню, и немедленно, то есть как только
увижу бедного мальчика. Пойдем наверх, моя дорогая.

Кейт последовала за отцом наверх, в комнату больного. С
приближением ночи ему стало хуже, и он слегка бредил. Он
не узнал своего отца, когда тот наклонился и заговорил с ним. Он
беспокойно ворочался на подушке и что-то бессвязно бормотал,
ворочаясь.

"Мой бедный мальчик! Мой бедный Гарри!" - сказал его отец со слезами на глазах.
- Несчастье, похоже, отметело его по-своему. Оставайся с ним, Кейт;
Я немедленно отправлюсь за доктором Дантоном.

Пять минут спустя капитан галопом скакал к деревенской гостинице
сквозь серые, сгущающиеся сумерки. Молодой Врач был дома, сидел в своей
собственной комнате и читал увесистый на вид том. Он встал, чтобы поприветствовать своего посетителя
, но остановился, увидев его серьезное и встревоженное лицо.

- Надеюсь, ничего не случилось? он поинтересовался: "В
Холле ничего не случилось?"

Капитан оглядел маленькую комнату тем же тревожным
взглядом.

"Мы совсем одни?" спросил он.

"Совсем," ответил его зять, очень удивлённый.

"Я хочу рассказать вам историю — поделиться с вами секретом. Ваши услуги
требуются в Холле; но прежде чем я смогу воспользоваться этими
услугами, я должен доверить вам священное доверие - доверие, в котором я уверен
вы никогда не предадите.

- Я никогда не предам ваше доверие ко мне, капитан Дантон, -
молодой человек серьезно ответил.

Какое-то смутное предчувствие истины возникло в его голове, когда он говорил. Капитан
Дантон придвинул свой стул ближе и тихим, торопливым голосом начал свой
рассказ. Рассказ, который он однажды уже рассказывал Реджинальду Стэнфорду, рассказ о
его несчастном сыне.

Доктор Фрэнк слушал с непроницаемым спокойствием на лице. Он не удивился.
это выражалось на его серьезном, внимательном лице. Когда капитан
закончил свой рассказ о лихорадке, сделавшей
необходимым его присутствие, легкий румянец окрасил его лоб.

"Теперь я буду уверен", - подумал он. - Я видела мужа Агнес Дарлинг
всего один раз, и то на мгновение, но я узнаю его снова, если
когда-нибудь увижу его.

"Я сейчас приду к вам, - сказал он, вставая, - как только они оседлают
мою лошадь".

Он позвонил в колокольчик и отдал приказ. К тому времени, как он надел кепку и пальто
и сделал еще несколько приготовлений, конюх уже держал лошадь у
двери.

Уже совсем стемнело, но дорога была белой от снега, и двое мужчин
быстро ехали к Залу, а сильный январский ветер дул им в
лица. Они сразу же поднялись наверх, и доктор Фрэнк со странным
чувством последовал за хозяином Дантон-Холла через порог
комнаты таинственного мистера Ричардса.

Сын капитана лежал в лихорадочном сне, дико метался и бредил
бессвязно. Кейт, сидевшую у его постели, он принял за кого-то
другого, назвал её «Агнес» и бессвязно говорил о днях
и событиях давно минувших.

— Он думает, что она его жена, — очень печально сказал капитан. — Бедняга!

Доктор включил лампу и долго и пристально смотрел на
покрасневшее от лихорадки лицо. Казалось, что его собственное лицо отражало это
красное сияние, когда он наконец поднял взгляд.

"Это лихорадка, — сказал он, — и очень серьёзная. Вы не спали прошлой ночью,
Ваш отец сказал мне, мисс Кейт?"

"Да", - ответила Кейт.

Она была очень бледной и совершенно измученной.

- Ты недостаточно сильна, чтобы сделать что-либо подобное. Сейчас ты выглядишь
полумертвой. Я останусь здесь на всю ночь, а ты сейчас же иди и
ложись".

— Большое вам спасибо, — с благодарностью сказала Кейт. — Я могу спать, когда знаю,
что вы с ним. Как вы думаете, есть ли какая-то опасность?

"Я надеюсь, что нет. Мы с вами видели гораздо более серьёзные случаи там, на
Сент-Круа, и мы их вылечили. Это очень печальная история,
его... Мне очень жаль твоего брата". Кейт наклонилась и поцеловала разгоряченное
лицо, на которое капали слезы.

"Бедный, бедный Гарри! Преступление в этом ужасном убийстве должно быть совершено не у
него, а у низкой негодяйки, которую он сделал своей женой!"

- Вы совершенно уверены, мисс Дантон, - серьезно спросил молодой Врач,
- что, возможно, не было какой-то ужасной ошибки? Из того, что сказал мне ваш
отец, у вашего брата было очень мало доказательств преступной деятельности его жены
, кроме слов его друга Фернисса, который, возможно, был
движимый каким-то своим собственным низменным мотивом.

"У него были доказательства его собственного здравого смысла", - возмущенно сказала Кейт. "Он видел
Кросби с его женой и слышал его слова. Вина за опрометчивый поступок Гарри
должна лежать гораздо больше на ней, чем на нем.

Она повернулась и вышла из комнаты, оставив своего отца и молодого врача
дежурить у больного всю ночь. Капитан разыскал свою жену, и
объяснила причину внезапного вызова брата; и Кейт в своей
собственной комнате, совершенно измученная, легла одетая, как была, и впала в
глубокий, освежающий сон, от которого она проснулась только поздно вечером следующего дня
утром.

Когда она вернулась в палату брата, то обнаружила, что Доктор и
Капитан ушли, а Грейс дежурит. Миссис Дантон объяснила, что Фрэнка
вызвали примерно час назад, чтобы осмотреть пациента в
деревня; и Капитан, по ее просьбе, отправился немного отдохнуть
. Пациент был почти таким же, как прежде, и сейчас спал.

— Но вам не следовало приходить сюда, миссис Дантон, — упрекнула её Кейт.
"Вы же знаете, что эта лихорадка заразна.

Миссис Дантон улыбнулась.

"Моя жизнь не более ценна, чем ваша или моего мужа. Я не
боюсь — я была бы очень несчастна, если бы мне не позволили делать то, что
я могу.

Во второй раз Кейт промелькнула мысль, что она
никогда не отдавала должное этой женщине. Вот она, великодушная и
самоотверженная, рискует собственной безопасностью у постели больного сына
своего мужа. Неужели она вышла замуж за своего отца?
потому что она любила его, а не потому что он был капитаном Дантоном из Дантон
Холла?

"Отец Фрэнсис должен знать, — размышляла она, — и отец Фрэнсис воспевает её
хвалу при каждом удобном случае. Я знаю, что Ини очень её любит, и
слуги любят и уважают её так, как я никогда не видела. Может ли быть,
что я была слепа, несправедлива и предвзята с самого начала и
что жена моего отца в тысячу раз лучше меня?

Обе женщины провели весь день в комнате больной. Кейт
разговаривала со своей мачехой гораздо более учтиво и доброжелательно, чем когда-либо.
разговаривал с ней раньше и был удивлен, обнаружив, что Грейс была наготове
знания по каждому предмету, за который она бралась. Постепенно она улыбнулась сама себе
во время небольшой паузы в разговоре.

"Она действительно очень приятная", - подумала она. "Она начнет мне нравиться"
боюсь, что вскоре.

Вскоре после полудня вернулся доктор Фрэнк. В его пациенте мало что изменилось
, и у него не было причин оставаться. Он пробыл полчаса
, а затем взял шляпу, чтобы уйти. У него были более неотложные дела в
деревне, и он уехал, пообещав зайти снова до
наступления темноты.

Весть о болезни мистера Ричардса к этому времени распространилась по всему дому
. Молодой врач знал об этом и задавался вопросом, слышала ли об этом Агнес Дарлинг
и почему она не попыталась увидеться с ним. Он думал об этом
быстро шагая по аллее, и решил, что должен попытаться увидеть
ее в тот вечер, когда маленькая черная фигурка выступила из тени
из-за деревьев и столкнулся с ним лицом к лицу.

- "Ангелы и служители милосердия защищают нас", - воскликнул доктор. - "Я
подумал, что это привидение, а оказалось, что это всего лишь Агнес Дарлинг. Хотя ты выглядишь
бледным, как привидение. Что с тобой такое?

Она сжала руки и жалобно посмотрела на него.

"Он болен. Вы видели его? О, доктор Дантон! Это Гарри?"

"Моя дорогая миссис Дантон, я рад сообщить вам, что это он. Не падайте в обморок, иначе
я больше ничего вам не скажу."

Она прислонилась к дереву, бледная и дрожащая, прижав руки к
бьющемуся сердцу.

"И он болен, и я не могу его увидеть. О, скажите мне, что случилось."

"Лихорадка. Не тревожьтесь понапрасну. Я не думаю, что его жизни
что-то угрожает."

"Слава Богу! О, слава Богу за это!"

Она закрыла лицо тонкими руками, и он увидел, как
быстро текут её слёзы.

- Моя дорогая Агнес, - ласково сказал он. - Мне не нравится видеть, как ты расстраиваешься
таким образом. Кроме того, сейчас нет повода. Я думаю, твои
самые мрачные дни позади. Я не понимаю, почему ты не можешь пойти и поухаживать за своим
мужем ".

Она убрала руки от лица, ее большие темные глаза остановились
на его лице, расширенные и дикие.

- Тебе бы это понравилось, не так ли? Что ж, я действительно не думаю, что есть
что-то, что могло бы помешать. Он постоянно звонит вам, если это доставит вам удовольствие
вам приятно это знать. Немедленно расскажите мисс Дантон свою историю; скажите ей, кто
Вы правы, и если она усомнится в вашей правдивости, направьте её ко мне. У меня есть
письмо от мистера Кросби, в котором он самым торжественным образом подтверждает вашу
невиновность. Я написала ему, Агнес, так как не смогла найти времени, чтобы навестить его.
Скажите мисс Кейт сегодня, если хотите, и вы можете остаться у постели вашего
мужа на ночь. Всего доброго. Старый Рено кричит от
ревматизма; я должен пойти посмотреть, как он.

Он ушёл, оставив Агнес прислониться к дереву, дрожащую и бледную.
Значит, пришло время. Её муж жив, и его можно вернуть к ней.
пока. При этой мысли она упала на колени на заснеженную землю с
самой горячей благодарственной молитвой в своем сердце, которую она когда-либо
произносила.

Примерно через два часа, когда уже сгущались сумерки короткого зимнего дня
, Кейт вышла из комнаты больного брата. Она выглядела измученной и
измученной, когда на мгновение задержалась у окна в холле, чтобы посмотреть, как
серовато-желтый свет гаснет на небе. Она провела большую часть
дня в тесной камере, и свежий воздух снаружи показался ей
невыразимо освежающим. Она пошла в свою комнату, накинула большую матерчатую накидку
накинула на плечи отороченный мехом капюшон и вышла
на улицу.

Замерзший пруд с рыбой блестел, как лист слоновой кости, в угасающем
свете; медленно обходя его, она увидела маленькую знакомую фигурку,
одетую в черное, как монахиня. Она почти не видела бледную швею в течение
недель, та была слишком поглощена другими делами; но теперь, обрадованная
общением, она подошла к пруду с рыбками и присоединилась к ней. Когда она
подошла ближе и смогла разглядеть лицо девушки в холодных, бледных сумерках,
её поразила его бледность и невыразимо печальное выражение.

«Бедное бледное дитя! — сказала мисс Дантон. — Ты похожа на заблудившийся призрак,
призрачно бродивший по этому месту. Что случилось,
что ты выглядишь такой несчастной и одинокой?»

Агнес посмотрела в красивое, полное жалости лицо, и сердце её
забилось.

"Ничего, — сказала она дрожащим голосом, — но старая беда, которая никогда
меня не покидает. Иногда мне кажется, что я самое несчастное существо на всем белом свете
".

- Каждому сердцу свойственна горечь, - твердо сказала мисс Дантон.
- Похоже, неприятности - удел всех. Но твой... Ты никогда не говорил мне,
что это такое, и я думаю, что хотел бы знать.

Они прогуливались вдвоем вокруг замерзшего пруда, и лицо
швеи было отвернуто от угасающего света. Кейт не могла этого видеть,
но она слышала волнение в ее голосе, когда она заговорила.

"Я почти боюсь говорить тебе. Я боюсь, потому что, о, мисс Дантон! Я
обманул вас.

- Обманула меня, Агнес?

— Да, я пришла сюда под чужим именем. О, пожалуйста, не сердитесь, но
я не мисс Дарлинг — я замужняя женщина.

— Замужняя! Вы?

Она в безмолвном изумлении посмотрела на крошечную фигурку и
детское личико маленького создания рядом с ней.

"Ты женат!" - повторила она. "Ты маленький, по-детски выглядящий! И
где, во имя всего святого, твой муж?"

Агнес Дарлинг закрыла лицо руками и разразилась
истерическим потоком слез.

- Не плачь, бедная маленькая несчастная. Скажи мне, этот неверный
муж и есть тот друг, которого, как я однажды слышала, ты искала?

"Да, да", - ответила Агнес сквозь рыдания. - О, мисс Дантон! Пожалуйста,
пожалуйста, не сердитесь на меня, потому что я действительно очень несчастна.

- Сердится на тебя, мое бедное дитя, - нежно сказала Кейт. - Нет, конечно! Но
Расскажи мне всё об этом. Как этот жестокий муж бросил тебя? Разве
он не любил тебя?

"О, да, да, да."

"А ты — ты любила его?

"Всем сердцем."

Воспоминание о собственной умершей любви пронзило Кейт до глубины души.

- О! - с горечью сказала она. - в конце концов, это всего лишь очень старая история. Мы
все одинаковы; мы отдаем все свое сердце за мужскую улыбку, и,
поистине, мы получаем свою награду. Твой муж облюбовал, я
предположим, в какой-то новый и свежее лицо, и бросил тебя ради нее?"

- Агнес, дорогая посмотрел с широкими черными глазами.

— О, нет, нет! Он любил меня преданно. Он никогда не был неверным, как вы думаете.
Дело не в этом; он думал, что я неверная, подлая и порочная. О! — воскликнула она,
снова закрыв лицо руками. — Я не могу передать вам, какой
подлой он меня считал.

— Кажется, я понимаю, — медленно произнесла Кейт. - Но как это было? Это было не
конечно, правда.

Агнес подняла лицо, встретила скорбный взгляд своих серьезных темных глаз
пристальный взгляд серьезных голубых.

- Это была неправда, - просто ответила она. - Я любила его всем сердцем,
и только его. Он был для меня всем на свете, потому что я была одна, сирота,
без сестер и братьев. У меня был только один родственник на всем белом свете -
дальний кузен, молодой человек, который жил в одном доме со мной. Я
была всего лишь бедной работающей девушкой из Нью-Йорка, и мой муж был намного выше меня
я так думала тогда, знаю это с тех пор. Я очень мало знала о нем. Он
жил в том же доме, и я видел его только за столом. Как он вообще
смог полюбить меня — такую бледную, тихую — я не знаю; но
он любил меня — любил — и сейчас мне очень приятно это вспоминать. Он любил
меня и женился на мне, но под вымышленным именем, под именем
Дорогая, теперь я знаю, что это было не настоящее его имя.

Она немного помолчала, и Кейт посмотрела на неё с внезапным, затаённым интересом.
Как эта история похожа на другую, ужасно знакомую.

"Мы поженились, — тихо и печально продолжила Агнес, — и я была счастлива.
О, мисс Дантон, я никогда не смогу передать вам, как невыразимо счастлива я была какое-то время.
Но это было недолго. Проблемы начали накапливаться быстро и в большом количестве
за несколько месяцев до этого. Мой муж был игроком, — она сделала паузу на секунду или
две, когда мисс Дантон резко заговорила, — и вернулся к своим старым привычкам,
засиживаясь допоздна, и часто, когда проигрывал деньги,
возвращался домой угрюмый и несчастный. У меня не было никакого влияния на него, чтобы остановить
его. У него был друг, другой игрок и очень плохой человек, который втянул его в это дело
. Было очень тоскливо сидеть в одиночестве ночь за ночью до двенадцати или
часу дня, и моим единственным посетителем был мой двоюродный брат, молодой человек, о котором я вам рассказывала
. Он был влюблён и тайно помолвлен с молодой леди, чья
семья была богата и ни за что не согласилась бы на этот брак. Я была
его единственной наперсницей, и он любил приходить ко мне по вечерам и говорить со мной о
Хелен. Иногда, видя, что я такая одинокая и подавленная, он оставался у меня на ночь.
со мной в течение получаса после возвращения Гарри; но видит Бог, ни
ни ему, ни мне и в голову не приходило, что это может быть неправильно. Из этого никогда не вышло бы ничего плохого
, потому что мой муж знал его и любил, если бы не тот товарищ по азартным играм,
которого звали Фернисс.

Она снова остановилась, дрожа и взволнованная, потому что мисс Дантон издала
резкое, непроизвольное восклицание.

- Продолжайте! — Продолжайте! — сказала она, затаив дыхание.

— Этот Фернисс ненавидел моего кузена, потому что тот был его успешным соперником в
отношениях с Хелен Гамильтон, и отомстил ему самым жестоким и подлым образом.
Он узнал, что мой кузен имел привычку навещать меня.
иногда по вечерам, и он отравлял разум моего мужа
самыми грязными инсинуациями.

"Он сказал ему, что Уильям Кросби, мой кузен, был моим старым любовником, и
это ... о, я не могу передать вам, что он сказал! Он довел моего мужа, который был
жестоким и страстным, до полусумасшедшего состояния и отправил его домой однажды ночью пораньше,
когда он знал, что Уилл наверняка будет со мной. Я так хорошо помню ту ужасную ночь,
что у меня есть ужасная причина её помнить. Уилл сидел со мной,
говорил о Хелен, рассказывал, что больше не может ждать, что она
согласилась, и они собирались сбежать на следующую ночь. Пока он
Пока я говорила, дверь распахнулась, и перед нами предстал Гарри,
побагровевший от ярости, с пистолетом в руке. Секундой позже раздался
выстрел — Уильям Кросби вскочил со своего места и упал вперёд с
криком, который я никогда не забуду. Кажется, я тоже кричала; я едва
помню, что делала, но в мгновение ока комната наполнилась людьми, а мой муж
исчез — как, я не знаю. Это было два года назад, и с тех пор я его ни разу
не видела, но я думаю...

Она замолчала, потому что Кейт Дантон внезапно и резко схватила её за руку,
её глаза расширились.

- Агнес! - воскликнула она страстно. - Что ты такое рассказала
мне? Кто ты?

Агнес Дарлинг подняла сложенные руки.

- О, мисс Дантон, - воскликнула она, - ради нашего дорогого Господа, сжальтесь надо мной
! Я несчастная жена твоего брата!"




ГЛАВА XXI.

ДОБРЫЕ ДЕЛА ДОКТОРА ДАНТОНА.


Две женщины стояли в мрачных сумерках и смотрели друг на друга — Агнес
с жалобным, умоляющим взглядом, Кейт — ошеломлённая и безнадёжно растерянная.

"Жена моего брата!" — повторила она. "Вы! Агнес, дорогая!"

"О, дорогая мисс Дантон, сжальтесь надо мной! Позволь мне увидеть его. Позволь мне сказать ему
Я невиновна, и что я люблю его всем сердцем. Не отвергай меня
прочь! Не презирай меня! Действительно, я не такое уж виноватое создание, как он думает
я!"

"Агнес, подожди", - сказала Кейт, протягивая руку. "Я настолько сбит с толку
этим открытием, что едва знаю, что делать или говорить. Скажи мне, как ты
узнал, что мой брат здесь? Ты знал об этом, когда пришел?

- О, нет. Я приехала швеей с дамой из Нью-Йорка в Канаду, и
когда я ушла от нее, я жила на Маленькой улице Сен-Жак. Там ты
нашел меня; и я приехала сюда, даже не мечтая, что буду жить в одном
доме со своим пропавшим мужем".

"И как вы сделали это открытие? Вы видели его?"

"Да, мисс Дантон; в ту ночь, когда вы все были на вечеринке, вы
помните. Я увидел его на лестнице, возвращающимся в свою комнату. Я подумала тогда
это был дух, и я упала в обморок, как вы знаете, и послали за доктором Дантоном
и он сказал мне, что это был не дух, а сам Гарри.

— Доктор Дантон! — воскликнула Кейт в безграничном изумлении. — Откуда
доктор Дантон мог что-то знать об этом?

"Да, это был он… о, я вам не рассказывала. Я должна вернуться в ту ужасную
ночь, когда застрелили моего кузена. Как я вам говорила, комната была полна
люди, и среди них был молодой человек — доктор, как он нам сказал, — который
заставил их поднять бедного Уилла на кровать и принялся осматривать его рану.
Она не была смертельной.

Она остановилась, потому что Кейт вскрикнула и схватила её за руку.

"Не смертельной!" — выдохнула она. "О, Агнес! Агнес! Скажи мне, что он не умер!"

- Слава Богу, он этого не сделал. Он выжил и живет до сих пор - благодаря
мастерству и заботе доктора Дантона.

Кейт сложила руки в горячей благодарственной молитве.

"О, мой бедный Гарри!" - воскликнула она. "Так долго был замурован в этих мрачных комнатах,
когда ты был свободен ходить по миру. Но, возможно, наказание было
заслуженно. Продолжай, Агнес, расскажи мне все.

"Рана была не смертельной, но его состояние было очень критическим. Доктор Дантон
извлек пулю и оставался с ним всю ночь. Я был совершенно
беспомощен. Я ничего не помню ни об этом, ни о том, что происходило
почти две недели. Потом я оказалась в комнате соседки, и она сказала,
что я была очень больна и, если бы не доброта и забота молодого
доктора, наверное, умерла бы. Она сказала, что Уильям жив и постепенно поправляется,
но добрый доктор нанял для него сиделку, и
приходил к нам домой каждый день. Я увидел его в тот же день и имел с ним
долгую беседу. Он сказал мне, что его зовут доктор Дантон, что он
приехал из Германии по делам и должен вернуться через несколько дней.
Он сказал, что у него есть друзья в Канаде, которых он намеревался навестить, но
это досадное происшествие помешало ему. У него не хватило духу оставить
нас в нашем жалком и опасном состоянии. Он бы вообще не рассказал своим друзьям о
своём визите в Америку, чтобы у них не было возможности
обидеться. О, мисс Дантон, я не могу передать вам, насколько это хорошо, благородно,
он был щедр. Он уехал из Нью-Йорка на следующей неделе; но перед отъездом
он заставил меня взять денег, которых хватило бы на содержание в течение шести месяцев. Я никогда не чувствовала себя
совершенно опустошенной, пока не увидела, как он уходит, и тогда я подумала, что мое сердце
разорвется. Да благословят его Небеса! Он самый благородный человек, которого я когда-либо знала ".

Сердце Кейт затрепетало от неожиданного ответа. И это был человек, которым она
пренебрегала и, возможно, презирала - этот герой, этот великий, великодушный,
хороший человек!

- Ты права, - сказала она, - он благороден. И что после этого, Агнес,
ты сделала?

- Я отпустила нанятую сиделку и заботилась о бедном Уилле до тех пор, пока он полностью
выздоровел. Затем он возобновил свое дело; а я вернулся, больной и
опечаленный, к своей прежней жизни. Я никогда не смогу передать вам, насколько несчастным я был.
Муж, которого я любила, был потерян для меня навсегда. Он ушел, считая меня виновной
в худшем из преступлений, и я никогда больше не увижу его, чтобы сказать, что я
невиновна. Эта мысль едва не разбила мне сердце, но я жил и жил,
когда, как я знаю, по-греховски, молился о смерти. Я приехал в Канаду — я приехал
сюда, и здесь я снова встретил своего лучшего друга. Я видел Гарри или
призрак, как я думал, пока доктор Дантон не заверил меня в обратном.
вопреки. Он не знал, но подозревал правду - он такой умный;
и теперь, когда он увидел его и знает наверняка, он сказал мне сказать
вам, кто я такой. Мисс Дантон, я сказал вам простую правду, которую слышат Небеса
. Я была верна в мыслях и словах своему
мужу, которого я любила. Не прогоняй меня, не теряй веры и не презирай меня".

Она подняла заплаканные глаза и сложила руки в умоляющем жесте.
В голубых глазах Кейт тоже стояли слёзы, когда она взяла маленькую
просительницу на руки.

"Презираю тебя, моя бедная Агнес! Какой же я, должно быть, негодяй! Нет, я
поверь, я люблю тебя, бедное маленькое сломленное дитя. Я не
отошлю тебя прочь. Я знаю, Гарри все еще любит тебя; он постоянно зовет тебя
в своем бреду. Я поговорю с папой; ты увидишь его сегодня вечером. О!
подумать только, сколько ненужного горя в мире.

Она обняла ее за тонкую талию и повела к
дому. Не успели они дойти до него, как большая собака с лаем выскочила на аллею
и догнала их.

"Тише, Тигр," — сказала Кейт, останавливаясь. "Давай подождём хозяина Тигра,
Агнес."

Хозяин Тигра появился мгновением позже. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять его
как обстоят дела.

Он приподнял шляпу со спокойной улыбкой.

- Добрый вечер, мисс Дантон; добрый вечер, миссис Дантон. Я вижу, вы
наконец-то пришли к взаимопониманию.

"Брат мой, мы все в долгу перед тобой, который никогда не сможем вернуть", - серьезно сказала Кейт
"и здесь Агнес объявляет тебя неканонизированным святым".

- Так и есть. Постепенно мир воздаст должное моим огромным заслугам.
Вы были очень удивлены рассказом Агнес, мисс Дантон?

- Очень. Мы собираемся рассказать папе. Вы пойдете с нами,
Доктор?

«Если миссис Агнес не заставит меня покраснеть своими похвалами. Будь помягче,
Агнес, хорошо? Ты не представляешь, насколько я скромен».

Он открыл входную дверь и вошёл в холл, а за ним последовали
две девочки. Дверь в гостиную была приоткрыта, но Ини и её учительница
были единственными, кто находился в этой роскошной комнате.

— «Попробуйте зайти в столовую, — предложила Кейт, — скоро обед, и мы
найдем там кого-нибудь».

Доктор Фрэнк сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, за ним более
прилично следовали его спутники. Грейс сидела у стола и читала.
Свет высокой лампы освещал только её. Она удивлённо подняла глаза,
увидев, как шумно вошёл её брат.

"Где папа?" — спросила Кейт.

"Наверху, в комнате больного."

"Тогда подождите здесь, доктор; подождите здесь, Агнес! Я схожу за ним."

Она легко взбежала по лестнице и вошла в спальню больного. Лампа под абажуром
Тускло освещала комнату, и она увидела отца, сидящего у кровати
разговаривающего со своим сыном. Этим вечером больному стало лучше - очень, очень
он ослаб, но бреда больше нет.

- Тебе лучше, Гарри, дорогой, не так ли? - спросила его сестра, наклоняясь к
— Поцелуй его, — и ты можешь уделить папе полчаса? Можешь, Гарри?

В ответ он слабо улыбнулся. Он был слишком слаб, чтобы говорить. Мисс Дантон
вызвала Огдена из одной из дальних комнат, оставила его за главного и унесла
отца.

"Что случилось, дорогая? — спросил капитан. "У тебя на лице целый
том новостей".

Кейт обхватила его руку руками и посмотрела ему в лицо
своими большими серьезными глазами.

"Это самое замечательное, папа! Прямо как в пьесе или романе! Как ты
думаешь, кто здесь?"

"Кто? Надеюсь, не Роза вернулась?"

"Роза? О, нет!" Кейт ответила удивительно спокойно. "Ты никогда
не могла догадаться. Жена Гарри!"

"Что!"

"Папа! Бедный Гарри ужасно ошибаются. Она была невинна все
время. Доктор Фрэнк все знает об этом и спас жизнь человеку, которого застрелил
Гарри. Это Агнес Дарлинг, папа. Разве это не самая странная вещь, о которой вы
когда-либо слышали?

К этому времени они уже подошли к двери столовой. Капитан Дантон в
полнейшем замешательстве смотрел то на одного, то на другого из
стоящих перед ним.

"Что, во имя всего непонятного, это значит? Кейт,
ради всего святого, о чем вы говорили?

Мисс Дантон искренне рассмеялась, увидев озадаченное лицо своего отца.

- Садись, папа, и я тебе все расскажу. Вот!

Она подкатила его кресло и усадила его, затем перегнулась через
спинку и своим чистым, сладким голосом доходчиво повторила историю, которую рассказала ей Агнес
Дарлинг. Капитан и его жена сидели в полном изумлении;
а Агнес, закрыв лицо руками, рыдала в своём кресле.

"Боже мой!" — воскликнул поражённый хозяин Дантон-Холла. "Могу
ли я поверить своим ушам? Агнес Дарлинг, жена Гарри!"

— Да, капитан, — сказал доктор Фрэнк, — она жена вашего сына — его невинная
и глубоко несчастная жена. Человек по имени Кросби в то, что он считал своим
последним часом, торжественно засвидетельствовал в присутствии священника её
безупречную чистоту и верность. Это была злая работа этого негодяя
Фернисса, от начала и до конца. В данный момент у меня в кармане лежат письменные показания Уильяма
Кросби. Он жив и здоров и женат на
даме, о которой он говорил, когда ваш сын застрелил его. Я искренне
надеюсь, что вы примете это бедное дитя и соедините его с мужем, потому что
В этот момент я так же твердо убежден в ее невиновности, как в своем собственном существовании
"

"Примите ее!" - Примите ее! - закричал капитан Дантон со слезами на глазах. - Этого я
желаю всем сердцем. Бедная девочка, бедное дитя, - сказал он, подходя
и заключая плачущую жену в объятия. "Какое испытание ты выпало на твою долю
! Но теперь, я надеюсь, все позади. Слава Богу, мой сын не
убийца, и слава Богу, что вы здесь, доктор Дантон. Не плачь,
Агнес, не плачь. Я искренне рад, что у меня есть ещё одна
дочь.

«О, отведи меня к Гарри!» — взмолилась Агнес. «Позволь мне сказать ему, что я невиновна!»
«Дайте мне услышать, как он говорит, что прощает меня!»

"Честное слово, я думаю, что прощение должно исходить с другой стороны, —
сказал капитан. «Он всегда был вспыльчивым, глупым мальчишкой, но он
получил урок, который, я думаю, никогда не забудет. Что скажете, доктор,
может ли эта глупая девочка пойти к этому глупому мальчику?"

"Я думаю, пока нет, — ответил доктор. "В его нынешнем слабом состоянии
шок был бы для него слишком сильным. Сначала он должен подготовиться. Как он себя чувствует
сегодня вечером?"

"Гораздо лучше, совсем не бредит".

"Я пойду и взгляну на него", - сказал доктор Фрэнк, вставая. "Не надо
Не смотри так умоляюще, Агнес; ты скоро его увидишь. Мисс Дантон,
будьте так добры, сопроводите меня. Если мы обнаружим, что ему намного лучше, я
позволю вам сообщить ему новости, а затем привести Агнес. Но, мадам,
— она предостерегающе подняла палец, обращаясь к рыдающей маленькой женщине, — никакой истерики! Я
не могу допустить, чтобы мой пациент волновался. Обещай вести себя очень тихо, не надо
ты!"

"О, да! Я постараюсь".

"Очень хорошо. Сейчас, мисс Дантон.

Он взбежал по лестнице, Кейт последовала за ним. Больной лежал, как он и оставил
его, спокойно глядя на лампу под абажуром, очень слабый ... очень, очень слабый
и впустую. Врач сел рядом с ним, пощупал пульс и задал
ему несколько вопросов, на которые были даны четкие ответы
вразумительные.

- Сегодня ночью температуры нет. Бреда нет. Тебе на пятьдесят процентов. лучше. Мы
Сейчас с тобой все будет в порядке, очень скоро. Кейт привезла безошибочное
средство".

Больной мужчина удивлённо посмотрел на сестру.

"Ты выдержишь потрясение от очень хороших новостей, Гарри, дорогой?" — сказала Кейт,
склонившись над ним.

"Хорошие новости!" — повторил он слабым голосом и недоверчиво посмотрел на неё. "Хорошие
новости для меня!"

"Да, конечно, маловерный! Самые лучшие новости, которые ты когда-либо слышал.
Вы не будете волноваться, если я вам скажу?

Доктор Фрэнк встал, прежде чем тот успел ответить.

"Я оставляю вас наедине с ним. Я слышу звонок к обеду, так что до свидания."

Он спустился в столовую и занял свое место за столом. Капитан
Новообретённую дочь Дантона он заставил занять место бедной Роуз,
но Агнес даже не притворялась, что ест. Она
сидела, крепко сжав руки на коленях, не отрывая взгляда от двери,
изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и ждать.

Аппетит всей семьи значительно ухудшился из-за
откровение только что было сделано, и все с нетерпением ждали возвращения Кейт. Через
полчаса дверь столовой отворилась, и появилась та молодая леди,
очень бледная, со следами слез на лице, но при этом улыбающаяся.

Агнес вскочила, затаив дыхание.

- Пойдем, - сказала Кейт, протягивая руку. - Он ждет тебя!

С радостным криком Агнесса выбежала из комнаты и поднялась наверх.

У зеленой бархатной двери Кейт на мгновение задержала ее.

"Ты должна быть очень тихой, Агнес, очень спокойной, не волновать и не возбуждать
его."

"О да! да! О, отпустите меня!"

Мисс Дэнтон открыла дверь и впустила ее. Через мгновение она уже стояла на коленях
у кровати, обхватив руками его слабую голову, осыпая поцелуями и
слезами его бледное, худое лицо.

"Прости меня!" - сказала она. "Прости меня, мой родной, мой дорогой, мой потерянный муж.
О, никогда не думай, что я была лживой. Я никогда, никогда не был таким, ни в мыслях, ни в действиях, ни на
одно мгновение. Скажи, что ты прощаешь меня, моя дорогая, и все еще любишь.

Конечно, Кейт не стала медлить. Когда она снова вошла в столовую,
она обнаружила, что один из тех, кого она оставила, ушел.

"Где доктор Фрэнк?" - спросила она.

"Ушел", - сказала Грейс. "За ним приходил посыльный - кто-то заболел в
деревня. Забирай свой ужин. Я уверена, что ты, должно быть, хочешь его.

"Какой он хороший", - подумала Кейт. "Какой энергичный и самоотверженный. Если бы
Я была мужчиной, я хотела бы быть таким человеком, как он".

После этой ночи хороших новостей выздоровление Гарри Дантона было почти
чудесным образом быстрым. Отчаяние, которое притупляло всякую энергию, всякую
надежду, ушло. Он был новым человеком; ему было ради чего жить; было место
в мире, и нужно было вернуть утраченный характер. Через неделю после этой
насыщенной событиями ночи он смог сесть; через две недели он быстро начал
набираться сил и здравия для своей новой жизни.

Агнес, эта самая преданная маленькая жена, почти не покидала этих трех
таинственных комнат с тех пор, как впервые вошла в них. Она была лучшей,
самой неутомимой, самой нежной из медсестер и завоевала сердца
всех. Она была такой нежной, такой терпеливой, такой скромной, что не любить ее было невозможно
и капитан Дантон иногда задавался вопросом, любил ли он когда-нибудь
его потерянная, легкомысленная Роза, когда он любил свою новую дочь.

Было решено, что во избежание сплетен и расспросов Гарри не
должен показываться в доме слугам, но как только он
полностью поправился, чтобы уехать в Квебек со своей женой и принять там командование
судном.

Его отец написал судовладельцам - своим старым друзьям - и
с радостью принял их обещание.

Судно должно было отплыть в Плимут в начале марта, а сейчас было уже поздно
Февраль.

Конечно, Агнес должна была отправиться с ним. Ничто не могло разлучить их
теперь влюбленные воссоединились.

Шли дни, подготовка к путешествию продолжалась, наступил канун
отъезда. Семья Дантонов вместе с доктором и отцом
Фрэнсисом собралась в гостиной, чтобы провести этот последний вечер
вместе. Это был первый раз с момента его возвращения в Холл, когда Гарри
был там. Как мало кто из них мечтал, что это будет последним!

Им было не очень весело, когда они сидели и слушали музыку Кейт. Внизу, в
темной нише, где стояло пианино, она сидела и впервые пела
старые песни, которые любил Реджинальд Стэнфорд. Она была почти
удивлена самой себе, обнаружив, как легко она может их петь, как мало
эмоций пробуждали воспоминания, которые они приносили. Неужели старая любовь умерла навсегда,
значит? И это новое наполнение в ее сердце - что это значило? Она едва
Она не осмелилась спросить. Она не смогла бы ответить; она знала только, что счастлива,
и что прошлое больше не причиняет ей боль.

Было уже поздно, когда они расстались. Они попрощались, и добросердечная
маленькая Агнес заплакала, прощаясь с доктором Фрэнком. Священник и
врач вместе пошли в маленькую деревушку сквозь холодную
темноту беззвездной зимней ночи.

У ворот пресвитерии они расстались: отец Фрэнсис вошел внутрь, а доктор
Дантон продолжил свой путь к далекому домику бедного больного
пациента. Мужчина умирал. Молодой доктор задержался у его постели
пока все не закончилось, и небо на востоке не посерело, когда он покинул
дом смерти.

Но что еще за красный свет был в небе, кроме света
утра? Багровый, зловещий свет, который быстро распространялся по лицу
облачных небес и освещал даже деревенскую дорогу своим
неземным сиянием? Огонь! и в сторону Дантона зал, растет
все ярче и ярче и краснее с каждой секундой. Другие
тоже видели это, и двери распахнулись, и мужчины и женщины устремились
наружу.

"Пожар! Пожар!" чей-то голос закричал. "Дантон-Холл в огне!"

И этот крик подхватили, и он эхом разнёсся по округе, и все
бросились сломя голову в сторону Холла.

Доктор Фрэнк был одним из первых, кто прибыл на место. Весь фасад старого
особняка был охвачен огнём, и красные языки пламени с ужасным рёвом
взметнулись в чёрное небо. Семья только что проснулась и,
вместе со слугами, выбегала полуодетая. Доктор Фрэнк
тревожно оглядел их: там были капитан и Грейс, Гарри и
Агнес, и, наконец, Кейт.

Слуги все были на месте, но одного не хватало. Доктор
Фрэнк в мгновение ока оказался рядом с Грейс.

"Где Ини?"

"Ини! Её здесь нет?"

"Нет. Боже мой, Грейс! Она в доме?"

Грейс в панике огляделась.

"Да, да! Должно быть, она там! О, Фрэнк..."

Но Фрэнк исчез, пока она говорила, в горящем доме. Там
еще было время. Нижний холл и лестница все еще были свободны от огня,
только заполнены дымом.

Он бросился через нее наверх; во втором холле стоял удушающий дым
с пылающей крыши падали горящие головни.
Вверх по второму лестничному пролету он взлетел ослепленный, задыхающийся, обожженный. Он знал
Комната Ини; дверь была не заперта, и он ворвался внутрь. Дым или огонь
сюда еще не проникли, и девушка крепко спала на кровати,
ее не потревожил шум вокруг.

Закутать ее с головы до ног в одеяло, подхватить на руки и вылететь
из комнаты было делом нескольких секунд. Несущийся дым
ослепил и задушил его, но он бросился вниз по лестнице, как будто у него
ноги окрылились. Огромные угли и горящие хлопья падали
огненным дождем вокруг него, но он все еще слепо мчался вперед. Когда он добрался до нижнего зала
, в лицо ему подул ветерок благословенного холодного воздуха.

Их увидели, они были спасены, и среди
затаившей дыхание толпы раздались радостные возгласы. Как раз в этот момент, когда он поставил ногу на
порог, ему показалось, что лавина огня обрушилась на голову с
горящей крыши.

Еще один крик, на этот раз крик дикого ужаса раздался из толпы; он
пошатнулся, зашатался, как пьяный; кто-то подхватил Ини у него из
рук, когда он падал на землю.




ГЛАВА XXII.

ПОСЛЕ КРЕСТА - КОРОНА.


Отблески яркого апрельского заката сияли в переливчатом всеми цветами радуги западном
небе и на свежей, зеленой земле, все покрытой распускающимися почками, обещающими
весну.

Грейс Дантон стояла у окна длинной низкой комнаты и задумчиво смотрела
на оранжевые и малиновые краски далёкого неба.

Комната, в которой она стояла, совсем не походила на просторные старомодные
комнаты Дантон-Холла. Она была длинной, узкой, с низкими потолками и
очень простой мебелью. В центре стояла кровать, низкая,
без занавесок, и на ней, бледный, худой и мрачный,
лежал брат Грейс, как он лежал много утомительных недель. Теперь он крепко,
тяжело спал, больше не метался в диком бреду от лихорадки, как
метался столько бесконечных дней и ночей.

Грейс опустила занавеску и вернулась на свой пост у кровати. Как только
она это сделала, дверь тихо отворилась, и вошла Кейт в темном, непокорном
платье и бесшумных туфлях. Она изменилась за эти недели;
она выглядела бледнее и худее, а в фиалковых глазах было больше нежности
свет, более печальная красота, чем раньше.

- Все еще спит, - тихо сказала она, глядя на кровать. "Грейс, я думаю,
твои молитвы были услышаны".

"Я надеюсь на это, дорогая. Твой отец дома?"

- Нет, он приехал посмотреть, как идут дела у строителей. Ты, должно быть, хочешь
чаю, Грейс. Иди, я займу твое место.

Грейс встала и вышла из комнаты, а Кейт села в низкое кресло,
полная нежного сострадания. Каким же он стал бледным,
худым, измождённым! Рука, лежащая на покрывале, была
почти прозрачной, а лоб, покрытый влажными каштановыми волосами,
был похож на мрамор.

«Бедняжка!» — подумала Кейт, мягко откидывая назад выбившиеся пряди и
забывая, как опасно близка жалость к любви, — «бедняжка!»

Да, дело дошло до этого. Больная — возможно, умирающая — Кейт Дантон обнаружила, как
дорог её сердцу этот некогда неприятный молодой доктор. «Как
благословения становятся ярче, когда они улетают!" Теперь, когда она была на
грани того, чтобы потерять его навсегда, она осознала его ценность - обнаружила, что
ее восхищение было очень похоже на любовь. Что она могла с этим поделать? Женщины так восхищаются
героями! И разве этот храбрый молодой врач не был настоящим героем? От
от начала до конца, разве его жизнь в Сент-Круа не была сплошным перечнем добрых и
великодушных поступков?

В самый первый раз, когда она увидела его, он был ее защитником,
спас ее от оскорблений и грубости двух пьяных солдат. Он
был чем-то вроде ангела-хранителя для бедняжки Агнес в ее великой беде. Он был
спас жизнь и честь ее брата. Он рисковал собственной жизнью, чтобы
спасти жизнь ее сестры. Бедняки Сент-Круа говорили о нем только для того, чтобы
восхвалять и благословлять его. Разве этот дом не осаждали каждый день десятки
встревоженных любопытствующих? Он был таким хорошим, таким великим, таким благородным, таким
самоотверженный, такой великодушный... о! как она могла не любить его? Не
любовью, которая когда-то принадлежала Реджинальду Стэнфорду, единственной основой которой
было пристрастие взбалмошной девушки к красивому лицу, но любовью гораздо более глубокой
, истинной и сильной. Теперь она оглядывалась назад, на свое первое увлечение,
и удивлялась самой себе. Пелена спала с ее глаз, и она
увидела мужа своей сестры в его истинном свете - лживого, мелкого, эгоистичного,
бесчестного.

"О, - подумала она с невыразимой благодарностью в сердце, - что бы
стало со мной, если бы я вышла за него замуж?"

В ее сердце была и другая больная тема - эта недолговечная
помолвка с сэром Рональдом Китом. Как низко она, должно быть, пала, если
смогла это сделать! Как она презирала себя сейчас за то, что когда-либо лелеяла
мысль об этом подлом браке. Наконец-то она могла поблагодарить отца Фрэнсиса.
У постели больного доктора Фрэнка она усвоила урок, который запомнит
на всю жизнь.

Свет заката угасал на небе, и комнату наполняли серые
сумерки. Она встала, отдернула зелёные
занавески и на мгновение выглянула на тихую деревенскую улицу. Когда
она вернулась к постели, спящий проснулся, и его взгляд впервые был
спокойным и ясным. Она сдержала возглас восторга,
который готов был сорваться с её губ, и попыталась уловить одно слабое слово, которое он
произнёс:

«Воды?»

Она осторожно приподняла его голову, её щёки раскраснелись, и она протянула ему стакан воды.
лимонад поднес к губам. Слабой улыбкой поблагодарил ее; а затем его глаза
закрылись, и он снова уснул. Кейт опустилась на колени у
кровати, из ее глаз текли слезы благодарности, она благодарила Бога за жизнь
которая будет сохранена.

С того вечера молодой человек быстро пошел на поправку.

Врач, который каждый день приезжал из Монреаля, чтобы навестить его, сказал, что это все
благодаря его великолепному телосложению и поразительной жизненной силе. Но он был очень,
очень слаб. Проходили дни и дни, прежде чем он окреп настолько, чтобы думать,
говорить или двигаться. Он спал урывками почти весь день,
узнав свою сестру, и Кейт, и Ини, и капитана у своей
кровати, не задаваясь вопросом, как они там оказались и что с ним случилось
.

Но силы говорить и думать постепенно возвращались; и однажды вечером,
в бледных сумерках, открыв глаза, он увидел, что Кейт сидит рядом с ним и
читает. Он лежал и смотрел на неё, достаточно сильный, чтобы думать о том, как прекрасно
это совершенное лицо в мягком свете, и чувствовать восхитительный
прилив удовольствия, каким бы слабым он ни был, от того, что она была его сиделкой.

Кейт перевела взгляд с книги на кровать и очаровательно покраснела
обнаружить, что серьезные карие глаза так пристально наблюдают за ней.

- Я не знала, что ты не спишь, - спокойно сказала она. "Может, мне пойти и
позвонить Грейс?"

"Ни в коем случае. Мне не нужна Грейс. Как долго я болею?"

"О, много недель, но сейчас ты быстро поправляешься".

"Я не могу этого вспомнить", - сказал он, нахмурив брови. "Я знаю, что был
пожар, и я был в доме; но все перепуталось. Как это было?

- Холл сгорел дотла, ты знаешь - бедный старый дом! - и ты ворвался туда
, чтобы спасти Ини, и...

"О, я помню, я помню. Упала балка или что-то в этом роде, и после этого
все - забвение. Полагаю, у меня была лихорадка?

"Да, вы были ужасной помехой - говорили весь день и всю ночь
на самые разные темы и пугали нас до смерти".

Молодой человек улыбнулся.

- О чем я говорил? О чем-нибудь очень глупом?

- Осмелюсь сказать, что это было достаточно глупо, если бы кто-то мог это понять, но
для меня это был почти весь греческий. Иногда ты был в Германии, разговаривал
о всевозможных диковинных вещах; иногда ты был в Нью-Йорке,
разыгрывал доброго самаритянина перед Агнес Дарлинг ".

- О, бедняжка Агнес! Где она?

- Увезли в открытое море. Ей и Гарри пришлось уехать, во многом вопреки их
желанию, пока ты был так болен.

- А Ини... в ту ночь с Ини что-нибудь случилось?

- Нет, доктор Фрэнк был единственным пострадавшим. Бедный старый дом сгорел
дотла. Мне было так жаль.

- И все было потеряно?

- Нет, очень многое было спасено. И они строят новый,
гораздо более красивый Дантон-холл, но я никогда не полюблю его так, как любил
старое место ".

"Где мы сейчас находимся?"

"В деревне. Мы сняли этот коттедж до тех пор, пока не будет построен новый дом
. А теперь не задавай больше никаких вопросов. Слишком много разговоров - это нехорошо
для вас.

"Как вы безапелляционны!" - сказал больной, улыбаясь. "И вы
заботились обо мне все это утомительное время. Какие, должно быть, у меня были неприятности!"

"Разве я этого не говорил? Ужасные неприятности. И теперь, когда вы способны
вести разумный разговор, вы доставляете больше хлопот, чем когда-либо, задавая так много
вопросов. — Ложитесь спать.

— Позвольте мне сначала поблагодарить вас.

— Нет, спасибо никогда не возместит мне все те неудобства, которые вы мне причинили.
Проявите свою благодарность послушанием, сэр, — перестаньте говорить и ложитесь спать!

Возможно, доктору Фрэнку было очень приятно, что ему приказывают, потому что он повиновался
с улыбкой на лице.

Конечно, с такой сиделкой, как мисс Дантон, мужчина был бы упрямым,
если бы не оправился. Доктор Фрэнк был совсем не упрямым,
и оправился с поразительной быстротой. Его сестра Ини и Кейт были
самыми преданными, самыми внимательными сиделками, но часы, которые
старшая дочь капитана Дантона проводила у его постели, летели как минуты.
Было очень приятно лежать здесь, подложив под спину подушки,
в лучах апрельского солнца, которые жёлтыми квадратами ложились на выцветший старый ковёр,
и смотреть на это прекрасное лицо, склонившееся над каким-то замысловатым
вышивку или скромное платье какой-нибудь деревенской девочки. Она читала ему
очаровательные романы и стихи, такие же нежные, как журчание освещённого солнцем
ручья, своим чарующим голосом, и доктор Фрэнк начал думать,
что выздоровление — самое восхитительное состояние, о котором он когда-либо слышал,
и пожелал, чтобы оно длилось вечно.

Но, как и всё приятное в этой непростой жизни, оно
слишком скоро подошло к концу. Наступил день, когда он сидел в своём кресле у
открытого окна, наслаждаясь благоухающим ветерком, и
мечтательно смотрел на коров, пасущихся в полях, и на темноглазую
Французские девушки бегали взад-вперёд по пыльной дороге. Потом, чуть позже,
он уже мог гулять в крошечном саду перед домом и сидеть
целыми днями. Ему быстро становилось лучше, и мисс Дантон,
поняв, что её работа закончена, стала очень похожа на прежнюю мисс
Дантон. Не властная и гордая - она никогда больше не будет такой
- но сдержанная и отстраненная, и совершенно изменившаяся; восхитительная
чтения больше не было, приятные _t; te-;-t;tes_ были среди вещей
из прошлого, долгие часы, проведенные рядом с ним, с какой-нибудь женской работой в
ее пальцы кончились и исчезли. Она все еще была очень доброй и нежной, и
улыбка, которой его всегда встречали, была очень яркой и милой, но это
райское прошлое ушло навсегда. Доктор Фрэнк, примерно такой же проницательный, как и
представители его пола в целом, конечно, никогда и на милю не приближался к
правде.

"Каким же я был дураком! - с горечью подумал он. - Тешил себя такими
безумными мечтами, потому что она была благодарна мне за спасение жизни ее сестры
жизнь, и жалела меня, когда думала, что я на пороге смерти. Да ведь она
ухаживала за каждым больным нищим в Сент-Круа так же нежно, как и за мной. Она
«Право, нужно поставить меня на место, пока я не выставил себя идиотом!»

Так что выздоравливающий джентльмен стал угрюмым, молчаливым и в целом
неприятным, и Грейс была единственной, кто догадывался о его чувствах и
сочувствовал ему. Но он поправлялся, несмотря на скрытые проблемы, и
начал думать о том, что ему делать в будущем.

«Я, наверное, вернусь в Монреаль на следующей неделе, — сказал он сестре.
— Теперь, когда лихорадка прошла, оставаться здесь невыгодно. Если я не устроюсь в Монреале,
то попробую в Нью-Йорке».

Мужчина делает предложение и т. д. В тот вечер он получил письмо, которое
это существенно изменило все его планы. Он так долго сидел молчаливый и задумчивый
прочитав это, Грейс удивленно посмотрела на него.

"Ты выглядишь серьезным, как сова, Фрэнк. От кого ваше письмо?

Доктор Фрэнк очнулся от своей задумчивости и увидел, что Кейт тоже вопросительно смотрит на него
.

- От мистера Фрэнка. Грейсон и Хамберт, адвокаты моего дяди. — Он умер.

Грейс тихо вскрикнула.

"Умер! Фрэнк! И ты его наследник?

"Да.

"Сколько он оставил?

"Двадцать тысяч фунтов.

Грейс всплеснула руками.

- Двадцать тысяч фунтов? Мой дорогой Фрэнк! Тебе больше не нужно вкалывать
в своей профессии.

Ее брат посмотрел на нее с тихим удивлением.

"Я все равно буду рабом своей профессии. Эта неожиданная удача,
однако, сильно изменит мои планы. Завтра я должен уехать в Монреаль
утром.

Он встал и вышел из комнаты. Грейс повернулась к падчерице.

«Боюсь, ты считаешь нас бессердечными, Кейт, но мы очень
мало знали об этом дяде, и то немногое, что мы знали, было не в его пользу. Он был
скрягой, суровым и жёстким человеком, который всегда жил один и у которого было мало друзей. Я
я так благодарен, что он оставил свои деньги Фрэнку ".

На следующее утро доктор Фрэнк уехал из Сент-Круа в сити, и его отсутствие
создало странную пустоту в семье. Медленно тянулись весенние дни.
Апрель миновал, и наступил май. Капитан Дантон отсутствовал большую часть
каждого дня, наблюдая за возведением нового дома, и
три женщины остались одни. Мисс Дантон стала вялой и вялотекущей. Она
проводила дни в бесцельных блужданиях по дому и за его пределами, в
долгих раздумьях и одиноких прогулках.

Середина мая наступила, а молодой доктор так и не появился, как и
письмо от него. Однажды лунной ночью семья сидела на
большом старомодном крыльце перед коттеджем, наслаждаясь
лунным светом и игрой Ини на пианино. Кейт сидела в деревенском кресле на крыльце,
глядя на серебристый полумесяц, плывущий среди жемчужных облаков, и
на мерцающие тени от вьющейся жимолости, которые то появлялись, то исчезали на
её бледном лице. Капитан Дантон курил, а Грейс разговаривала с ним; и пока
она сидела, отец Фрэнсис открыл калитку в сад и присоединился к ним.

"Вы уже получили весточку от брата?" — спросил он Грейс после
нескольких минут предварительного разговора.

— Нет, довольно странно, что он не пишет.

"Он попросил меня передать ему извинения. Сегодня я получил от него письмо. Он
очень занят подготовкой к отъезду.

"К отъезду! Куда он едет?"

"В Германию; он уезжает через неделю.

- И он не спустится попрощаться? - спросила Грейс
с негодованием.

- О, конечно! Он будет здесь через день или два".

"И как долго он собирается оставаться за границей?"

"Это кажется неопределенным. Вероятно, год или два, по меньшей мере.

Грейс украдкой взглянула на Кейт, но та отошла в тень
на крыльце, и её лица не было видно. Отец Фрэнсис задержался на
Прошло полчаса, и они ушли; а так как на улице было сыро, то
все, кто был на крыльце, поднялись, чтобы войти в дом. Юная леди в кресле не
пошевелилась.

"Пойдем, Кейт, — сказал ее отец, — там слишком сыро, чтобы оставаться там."

"Да, папа, сейчас."

Примерно четверть часа спустя она вошла в гостиную, чтобы пожелать
спокойной ночи, очень бледная, как все заметили.

"Я знал, что сидеть на ночном воздухе вредно", - сказал ее отец. "Ты такая
белая, как привидение".

Следующие два дня мисс Дантон была очень серьезной и неподвижной - немного
грустной, подумала Грейс. На третий день приехал доктор Фрэнк. Было поздно
во второй половине дня, и он должен был снова уехать рано утром следующего дня.

"Куда ты теперь спешишь?" — резко спросила его сестра.
"Что за немецкие замашки?"

Молодой человек улыбнулся.

"Моя дорогая Грейс, не делай такое суровое лицо. Почему я не должен ехать? Что
меня здесь удерживает?"

Это был такой вопрос, на который невозможно было ответить, что Грейс лишь нетерпеливо отвернулась,
а Кейт, которая была в комнате и предположила, что брат и
сестра хотят побыть наедине, встала и вышла. Когда за ней закрылась дверь,
жена капитана Дантона повернулась и возобновила атаку.

"Если ты хочешь знать, что удерживает тебя здесь, я могу сказать тебе сейчас.
Оставайся дома и женись на Кейт Дэнтон".

Ее брат рассмеялся, но довольно натянуто.

"Это легче сказать, чем сделать, сестра моя. Мисс Дантон никогда в жизни не делала ничего большего,
только терпела меня, иногда даже этого. Невозможного
достичь не так-то легко, как ты думаешь.

- Предположим, ты попытаешься.

- И получишь отказ из-за моих стараний. Нет, спасибо.

"Очень хорошо", - сказала миссис Грейс, пожимая плечами. "Своенравный человек должен поступать по-своему
! Вы не можете сказать, будет вам отказано или нет, пока не попросите".

- Тем не менее, у меня достаточно твердое убеждение. Нет, миссис Грейс, я
поеду в Германию и забуду о своем безумии; этого я был идиотом, я
не отрицаю.

"И так неподвижны! Впрочем, делайте, что вам заблагорассудится; это не мое дело".

Доктор Фрэнк поехал в новое здание посмотреть, как продвигается строительство.
Когда он вернулся с капитаном, было уже поздно, и он обнаружил, что Кейт уже
ушла, чтобы провести вечер с мисс Ховард. Если ему нужны были дальнейшие
доказательства ее безразличия, то, несомненно, они были у него здесь.

Было уже очень поздно, и семья ушла до прихода мисс Дантон
Главная. Однако она была достаточно добра, чтобы встать на следующее утро очень рано, чтобы
попрощаться. Доктор Фрэнк наскоро позавтракал и вошел в
гостиную, где застал ее одну.

"Я думал, что не буду иметь удовольствия увидеть вас перед отъездом",
сказал он, протягивая руку. - У меня осталось всего десять минут, так что
до свидания.

Его голос слегка дрогнул, когда он это произнёс. Несмотря на все усилия, её
пальцы сомкнулись вокруг его, и она посмотрела на него со всей душой, заключённой в её ясных глазах.


— Кейт! — воскликнул он, и краска внезапно прилила к его лицу.
трепет экстаза, и его рука крепко сжала тонкие пальцы
он держал. "Кейт!"

Она отвернулась, ее щеки тоже покраснели, не смея встретить этот нетерпеливый,
вопрошающий взгляд.

- Кейт! - умоляюще воскликнул он. - Я уезжаю, потому что люблю тебя
. Мне и в голову не приходило сказать тебе об этом.

* * * * *

Пять минут спустя Грейс порывисто открыла дверь.

"Фрэнк, разве ты не знаешь, что ты будешь... О, прошу прощения."

Она поспешно закрыла дверь и отступила назад. Капитан, стоявший в
дверном проёме, нетерпеливо посмотрел на часы.

- Что задерживает этого парня? Он наверняка опоздает.

Грейс рассмеялась.

- Я думаю, спешить некуда. Я не верю, что Фрэнк поедет в Германию
на этот раз".




ГЛАВА XXIII.

Я ДОЛГО БЫЛ ВЕРЕН ТЕБЕ, НО ТЕПЕРЬ я БОЛЬШЕ НЕ ВЕРЕН.


Вдали от голубого неба и бодрящего бриза Нижней Канады
сумерки унылого апрельского дня сгущались над шумом и суматохой
Лондона.

Это был ужасный день — день проливного дождя и изнуряющего тумана.
Недавно зажжённые уличные фонари уныло мигали сквозь влажный туман, и
пешеходы спешили по своим делам, держа зонты наготове и застегнувшись на все пуговицы.
подбородок.

У окна убогой лондонской гостиницы для джентльменов сидела молодая женщина,
и в этот унылый апрельский вечер она смотрела на унылый вид
мокнущих крыш и грязного тротуара. Она сидела, подперев подбородок
руками, и безучастно смотрела на прохожих, не проявляя
интереса к тому, что видела. Она была довольно молода и очень красива,
потому что распущенные, неухоженные волосы были ярко-каштановыми, тусклые глаза —
карие, а черты лица — милыми и нежными. Но выражение глубокой угрюмости,
которое застыло на лице девушки, испортило бы и более
красивое лицо, но на нем были следы болезни и беспокойства,
слишком заметные. Она была одета в грязный шелк, расшитый арабесками с
пятнами, и общая атмосфера запущенности и беспорядка характеризовала ее саму и
ее окружение. Ковер был замусорен и не подметен, стулья стояли
впритык друг к другу, а посреди комнаты стояла детская кроватка, в которой покоился совсем новенький розовый
младенец.

Молодая женщина сидела у окна, угрюмо глядя на мрачную
ночь, и за всё это время почти не пошевелилась. Вскоре
раздался стук в дверь, и мгновение спустя она открылась, и
вошел подтянутый молодой человек и начал быстро накрывать на стол
ужин. Молодая особа была дочерью домовладелицы, и девушка у
у окна бросила на нее только один взгляд, а затем нелюдимо отвернулась.

"Вам не одиноко здесь, миссис Стэнфорд, совсем одной?" - спросила
молодая особа, зажигая лампу. «Мама говорит, что тебе, должно быть, ужасно
скучно, когда мистера Стэнфорда всё время нет рядом».

«Я уже почти привыкла к этому, — с горечью ответила миссис Стэнфорд. — К этому времени я
должна была бы смириться. Уже больше семи?»

- Да, мэм. Мистер Стэнфорд возвращается домой в семь, не так ли? Он должен быть
уже скоро здесь. Мама говорит, что хотела бы, чтобы ты спустилась в
гостиную и посидела с нами денек, вместо того чтобы хандрить здесь.

Миссис Стэнфорд ничего не ответила на эту добродушную речь, и
угрюмое выражение, казалось, усилилось на ее лице. Девушка,
закончив накрывать на стол, поспешно удалилась, но голос миссис
Стэнфорд остановил её:

«Если мистер Стэнфорд не придёт через полчаса, можете подавать ужин».

Пока миссис Стэнфорд говорила, розовый младенец в кроватке проснулся и сел.
унылый плач. Молодая мать встала, нетерпеливо вздохнув, взяла на руки
ребёнка и села в низкое кресло для кормления, чтобы снова убаюкать его.
Но ребёнок капризничал, плакал и жалобно стонал, сопротивляясь
всем попыткам убаюкать его.

"О боже, боже!" — нетерпеливо воскликнула Роуз, раздражённо встряхнув его.
«Какая же ты мучительница! Какое это горе и несчастье!

Она раскачивалась в кресле-качалке, уныло напевая какую-то
меланхоличную мелодию, пока, наконец, ребёнок, уставший, не заснул
снова у неё на руках.

В этот момент дверь открылась во второй раз, и энергичная молодая особа
вошла с первым блюдом. Миссис Стэнфорд положила своего первенца обратно
в кроватку и села ужинать в одиночестве. Она ела очень мало.
Супы и жаркое в пансионе никогда не были такими невкусными.
С чувством отвращения она оттолкнула вещи и вернулась к
своему низкому креслу, погрузившись в череду мрачных страданий. Ее мысли унеслись
назад в Канаду, в ее счастливый дом в Дантон-Холле.

Всего лишь год назад она отдала мир за любовь и думала
она была так счастлива — и вот! Юная мечта о любви, прекрасная в теории, не всегда
так прекрасна на практике. Юная мечта о любви через одиннадцать месяцев обернулась
нищетой, лишениями, болезнями и бедами,
небрежным мужем и плачущим ребёнком! Как она была счастлива в том
ярком детстве, которое ушло навсегда! Жизнь была одним долгим летним отпуском,
и она была одета в шелка и драгоценности, как одна из пчелиных маток в огромном
человеческом улье. Шёлк и драгоценности давно ушли к ростовщику,
и вот она сидела одна в убогой квартирке, перебиваясь с хлеба на воду.
питается невкусной пищей, спит на жестком матрасе, больная и несчастная,
а в ушах весь день и всю ночь звучат вопли этого хнычущего младенца.
О! казалось, как давно она не была яркой, красивой и
счастливой и свободной - по меньшей мере, сотни лет назад! Она вздохнула с
горькой печалью, когда подумала о прошлом - о невозвратимом прошлом.

«О, какой же я была дурой!» — подумала она, заливаясь истерическими слезами.
«Если бы я только вышла замуж за Жюля Ла Туша, как бы я была счастлива! Он
любил меня, бедняга, и всегда был бы верен мне, а я была бы
был богат, счастлив и почитаем. Теперь я беден и болен, и
мною пренебрегают и презирают, и я хочу умереть, чтобы все неприятности
закончились!"

Миссис Стэнфорд сидела в своем низком кресле, размышляя над такими мрачными мыслями,
пока тянулись долгие часы. На удивление, ребенок спал.
Соседние церковные часы торжественно отбивали один час за
другим — десять, одиннадцать, двенадцать! Мистера Стэнфорда всё ещё не было, но в этом не было ничего
нового. Когда пробило полночь, Роуз встала, заперла дверь и, войдя во
внутреннюю комнату, бросилась, как была, на кровать и уснула
Она погрузилась в тяжёлый сон без сновидений, вызванный переутомлением.


Она спала так крепко, что не услышала, как около трёх часов утра в замке повернулся ключ, или как по полу неуверенно прошёл мужчина.

Лампа, всё ещё горевшая на столе, позволила мистеру Реджинальду Стэнфорду увидеть, что он делает, иначе могли бы наступить серьёзные последствия.
Мистер Стэнфорд не совсем твёрдо держался на ногах и пошатывался при ходьбе,
как будто гостиная его жены была палубой
качающегося на волнах судна.

"Полагаю, она легла спать," пробормотал мистер Стэнфорд, икая. "Не
хочешь ее разбудить - поднимаешь дьявольский шум! Я не пьян, но я не
не хочу ее будить.

Мистер Стэнфорд, пошатываясь, пересек гостиную и осмотрел
спальню. Он глубокомысленно кивнул, увидев, что его жена спит, и после
предприняв одну или две тщетные попытки снять ботинки, потянулся,
в ботинках и со всем прочим, на кушетке в гостиной, и через две минуты был
крепок, как один из Семи Спящих.

На следующее утро было поздно, прежде чем кто-либо из счастливой пары проснулся. Смутная
мысль о том, что в воздухе раздался какой-то шум, разбудила джентльмена около девяти
час. Густой туман в его голове, который слишком щедрая порция
розового вина так легко вызывает, рассеялся не сразу; но когда
это произошло, он понял, что шум был не частью его сна,
а кто-то громко стучал в дверь.

Мистер Стэнфорд сонно побрёл через всю квартиру, отпер дверь
и впустил энергичную молодую женщину, которая принесла им еду.

Мистер Стэнфорд, широко зевая, приступил к утреннему туалету. Двенадцать
месяцев супружества изменили красивого бывшего лейтенанта, и не в лучшую сторону
тем лучше. Он выглядел похудевшим и бледнее; его глаза запали и
были окружены темными ореолами, говорящими о ночных пирушках и утренних головных болях.
Но та удивительная красота, которая магнетизировала Роуз Дантон, была здесь
по-прежнему; черты лица такие же совершенные, как всегда; черные глаза такие же блестящие; все
прежняя грациозная непринужденность и беспечность манер все еще отличали его.
Но красота, которая ослепляла ее, уступила место
очарованию. Она была замужем за ним год - достаточно долго, чтобы
разочароваться. Это красивое лицо могло бы очаровать других глупых мотыльков; оно
давным-давно утратило свою способность ослеплять её. Возможно,
разочарование было взаимным, потому что хорошенькая, розовощёкая, с мечтательными глазами
девушка, пленившая его праздное воображение, стала мечтой из прошлого,
а его жена была бледной, болезненной, раздражительной калекой с торчащими волосами и
босыми ногами.

Звон чашек и блюдец разбудил ребёнка, который начал
плакать, а плач ребёнка разбудил его маму. Роуз
встала, чувствуя себя скованной и невыспавшейся, и вышла в гостиную
с ребёнком на руках. Её муж отвернулся от унылого
созерцая, как солнце пытается пробиться сквозь тусклый жёлтый
туман, и опустила занавеску.

"Доброе утро, дорогая," — сказал мистер Стэнфорд, наливая себе чашку чая.
"Как ты сегодня? Не можешь заставить этого несносного мальчишку прикусить свой
проклятый язык?"

— Во сколько ты вернулся домой прошлой ночью? — спросила миссис Стэнфорд, сверкая глазами.


— Это было не прошлой ночью, дорогая, — спокойно ответил мистер Стэнфорд, намазывая маслом булочку.
— Кажется, это было сегодня утром.

— И, конечно, ты был пьян, как обычно!

— Любовь моя, пожалуйста, не говори так громко, они услышат тебя на лестнице.
возразил джентльмен. «Право же, я, кажется, немного перебрал.
Надеюсь, я вас не побеспокоил. Я нарочно шумел как можно меньше, уверяю вас.
Я даже спал в ботинках, не в силах их снять.
Умойтесь, моя дорогая, и причешитесь, им обоим это очень нужно,
и приходите завтракать. Если
этот ваш малыш не придержит язык, пожалуйста, выбросьте его из
окна ".

В ответ миссис Стэнфорд упала в кресло-качалку и разразилась
страсть, полная слез.

- Прошу вас, не надо! - запротестовал мистер Стэнфорд. - достаточно одного раза заплакать в
— Время. Пойдём, позавтракаем. Ты сегодня в истерике,
это очевидно, и чашка чая пойдёт тебе на пользу.

— Я бы предпочла умереть! — страстно воскликнула Роуз. — Я бы предпочла умереть
до того, как увидела твоё лицо!

— Осмелюсь заметить, любовь моя. Я могу понять ваши чувства и полностью с ними
сочувствую.

«О, какой же я была дурой!» — воскликнула Роуз, яростно раскачиваясь взад-вперёд. — «Покинуть свой счастливый дом, своего снисходительного отца, своего верного и
преданного возлюбленного ради тебя!
Покинуть богатство и счастье ради нищеты, лишений, пренебрежения и страданий!
О, какая же я была дурой! Дурой! Дурой! Дурой! какой же я была!»

"Совершенно верно, моя дорогая", - сочувственно пробормотал мистер Стэнфорд. "Я не
против признаться, что я сам был дураком. Ты не можешь сожалеть о своем
браке больше, чем я о своем ".

Это было немного чересчур. Роза вскочила, бросив младенца в
колыбель, и предстала перед своим господином с пылающими щеками и глазами, полными
огня.

— Ты негодяй! — закричала она. — Ты жестокий, хладнокровный негодяй, я ненавижу тебя!
Слышишь, Реджинальд Стэнфорд, я ненавижу тебя! Ты обманул меня так,
как никогда не обманывал ни один мужчина ни одну женщину! Думаешь, я не знаю, где
ты был прошлой ночью и с кем? Разве я не знаю, что это была
эта жалкая, униженная француженка — эта отвратительная мадам
Милльфлёр — которую я бы протащила по улицам Лондона, если бы
могла.

— Я в этом не сомневаюсь, дорогая, — пробормотал мистер Стэнфорд, всё ещё невозмутимый
перед лицом бушующей страсти своей жены. — Ваш нежный пол славится милосердием,
которое они всегда проявляют по отношению к своим более прекрасным сёстрам. Ваша проницательность делает вам
бесконечную честь, миссис Стэнфорд. Я был с мадам Мильфлер.

Роза стояла, уставившись на него, бледная и задыхающаяся от ярости, слишком сильной для
слов. Реджинальд Стэнфорд встал, встретив ее яростный взгляд с
удивительным хладнокровием.

- Ты же не собираешься рвать на мне волосы, правда, Роуз? Вы видите, как это происходит
дело было так: выйдя из офиса, где я имею честь работать
клерком - благодаря моему замужеству - я встретил мадам Мильфлер, ту самую
обворожительная и богатая из французских вдов. Она влюблена в меня, мой
дорогой. Вам может показаться необъяснимым, как кто-то может быть влюблен в
меня, но факт остается фактом. Она влюблена в меня почти так же сильно, как красотка
Роуз Дантон была "Когда-то давно" и пригласила меня составить ей компанию
вчера вечером она была в опере. Конечно, я была очарована. Опера - это
Сейчас это редкая роскошь, а «Мильфлёр» — в моде. Я был
счастлив весь вечер склоняться над её креслом — не смотри так,
любимая, это делает тебя совсем уродливой — и согласился сесть рядом с ней в
карете, когда всё закончилось. В карете нас ждал восхитительный _petit souper_.
Мадам, жемчужина будуара, и я не стыжусь признаться, что, вернувшись домой, я был слегка
подшофе от искрящегося «Мозеля». Открытые признания полезны для души — вот вам одно, моя дорогая.


Она слушала с бледным лицом, а он улыбался ей улыбкой,
которая чуть не свела её с ума.

"Я ненавижу тебя, Реджинальд Стэнфорд!" - вот и все, что она смогла сказать. "Я ненавижу тебя! Я
ненавижу тебя!"

- Вполне вероятно, любовь моя; но, смею сказать, я это переживу. Вы бы
предпочли, чтобы я сюда больше не приходил, я полагаю, миссис Стэнфорд?

- Я никогда больше не хочу видеть твоего ненавистного, злого лица. Жаль, что я не был
мертв до того, как увидел это ".

"И я желаю всего, чего пожелаешь ты, дорогая и наилучшая", - сказал он с
презрительным смехом. "Если ты когда-нибудь снова увидишь мое злое, ненавистное лицо, в этом не будет
моей вины. Возможно, вам лучше вернуться в Канаду. М. Ла
Туше был очень влюблен в вас в прошлом году и, возможно, не обратит на это внимания
маленький эпизод в вашей жизни, и он ещё прижмёт вас к своей груди. Доброе утро, миссис Стэнфорд.
Я собираюсь навестить мадам Миллефлер.

Он взял шляпу и вышел из комнаты, а Роуз опустилась в кресло
и закрыла лицо руками.


Если бы Кейт Дантон и Жюль Латуш когда-нибудь захотели отомстить, они бы увидели женщину, которая так жестоко обошлась с ними в тот момент.
Месть, более жестокая и ужасная, чем могла бы пожелать её злейшая врагиня,
настигла её и повергла на землю.

Бедная девочка так и не узнала, как прошёл тот долгий, мучительный день.
к концу, и последовала еще более долгая, мучительная ночь. Еще одно
утро, еще один день невыразимого горя и вторая ночь
слез и бессонницы. Прошел третий день, а
Реджинальд Стэнфорд все не возвращался. Вечером третьего дня принесли
ей письмо с головой Наполеона на углу.

"Отель Дю Лувр, Париж, 10 апреля.

Моя дорогая миссис Стэнфорд, вы по-прежнему несчастны
из-за того, что носите это отвратительное имя, хотя я не сомневаюсь, что капитан
Дантон вскоре предпримет необходимые шаги, чтобы избавить вас от него.
Как и обещал, я избавил вас от своего ненавистного присутствия, и
навсегда. Видите ли, я в блистательном Париже, в роскошном отеле,
наслаждаюсь всеми благами, которые может дать богатство, и мадам Миллефлер
— моя спутница. Контраст между моей жизнью на этой неделе и
прошлой поразителен. Хмурое лицо миссис
Стэнфорд сменилось вечно улыбающимся лицом моей темноглазой
Ад, и убогие покои на Краун-стрит, Стрэнд,
заменены этой роскошной восточной комнатой. Я счастлив, и
как и вы, без сомнения. Возвращайтесь в Канаду, моя дорогая миссис Стэнфорд.
Папа примет свою маленькую беглянку с распростертыми объятиями и зарежет
откормленного теленка, чтобы поприветствовать ее. Дорогой Жюль, возможно, все еще верен мне,
а ты, возможно, еще будешь трижды благословлена как мадам Ла Туш. Ах, я
забыл - ты принадлежишь к Церкви, как и он, который не
верит в развод. Какая жалость!

"Я прошу вас не беспокоиться по поводу денежных вопросов, моя дорогая
Роза. Этой почтой я пишу нашей доброй хозяйке, прилагая следующее
за шесть месяцев, и здесь вы найдёте чек на все текущие
расходы.

«Полагаю, это всё, что я должен сказать, и Адель ждёт меня,
чтобы я сопроводил её в магазин. Прощайте, моя Роуз; поверьте,
с наилучшими пожеланиями вашего будущего счастья, ваш
друг,

«Реджинальд Рейнкурт Стэнфорд».




Глава XXIV.

Угли костра.


Однажды днём, примерно через две недели после получения этого письма из
Франции, Роуз Стэнфорд снова сидела одна в убогой маленькой гостиной
лондонского пансиона. Был конец апреля, но в камине горел огонь
слабый свет горел в маленькой каминной решетке, и она сидела, съежившись, завернувшись в
большую шаль. Она ужасно изменилась за эти две недели; она
постарела, с ввалившимися глазами, стала изможденной, измученной, несчастной женщиной.

Этим апрельским днем она была на ногах третий день, потому что слабая, мучительная
лихорадка приковала ее к постели и превратила в бледную тень, которой она
была сейчас. Она только что закончила писать письмо, длинное, грустное письмо, и
оно лежало у неё на коленях, пока она сидела, дрожа, у камина. Это было письмо
отцу, запоздалая молитва о прощении и признание во всём
её проступки и ошибки — скорее, Реджинальда Стэнфорда, потому что, конечно,
вся вина была возложена на него, хотя, если бы Роуз сказала правду,
она оказалась бы виноватой больше, чем он.

"Я больна, бедна и убита горем, — писала миссис Стэнфорд, — и я
хочу вернуться домой и умереть. Я была очень зла, папа, но я
так много страдала, что даже те, кому я причинила больше всего зла, могли бы меня простить.
Напиши мне поскорее и скажи, что я могу вернуться домой; я хочу только одного — вернуться и умереть в
спокойствии. Я чувствую, что умираю прямо сейчас.

Она сложила письмо с усталым вздохом и дрожащей рукой.
пожилая женщина поднялась и позвонила в колокольчик. Бойкая молодая женщина ответила
на вызов явилась сразу с улыбкой на лице, а малышка миссис Стэнфорд
радостно кричала у нее на руках. Они были очень добры к бедной молодой матери
и ребенку, оставшемуся без отца, во время этого испытания; но миссис Стэнфорд была
слишком больна и разбита, чтобы думать об этом или испытывать благодарность.

"Вот, Джейн, - сказала миссис Стэнфорд, протягивая письмо, - отдай мне
ребенка и отправь это письмо".

Джейн повиновалась, а Роза с младенцем на коленях сидела, мрачно уставившись
на красные угли.

"За две недели до того, как это дойдет до них, еще за две недели до того, как придет ответ
, и еще за две недели до того, как я смогу быть с ними. О, боже
я! боже мой! как я буду влачить жизнь в течение этих бесконечных недель.
Если бы я только мог умереть сразу и покончить со всем этим".

Слезы невыразимого горя, одиночества и тоски потекли по
ее бледным, худым щекам. Несомненно, никто никогда не расплачивался за короткое безумие любви
так дорого, как эта несчастная маленькая Роза.

"Женись поспешно, а раскайся на досуге, — подумала она с невыразимой
горечью. — О, как бы я была счастлива сегодня, если бы только сделала это
прямо в прошлом году. Но я был безумным, вероломным и лживым, и, осмелюсь сказать,
так мне и надо. Как я смогу когда-нибудь посмотреть им в лицо, когда вернусь
домой?"

Тянулись томительные недели, насколько томительно и несчастно, знала только Роза.
Она никуда не выходила; она целыми днями сидела в своей убогой гостиной и
тупо смотрела на прохожих на улице, ожидая, ожидая.

Добродушная хозяйка и её дочь взяли на себя заботу о ребёнке
в те ужасные недели ожидания, иначе единственным сыном миссис Реджинальд Стэнфорд
грустно было бы пренебрегать.

Апрель закончился; наступил май, и Роуз исполнилось бы пять лет.
неудачный брак и нахождение ее в худшем состоянии вдовства, день, полный
непрерывных слез и сожалений несчастной, покинутой жены. Яркая
Майские дни проходили один за другим, как проходят ужасные дни и даже больше
каким-то образом проходят ужасные ночи; и июнь занял их место. За все
это долгое, очень долгое время для Розы не приходило ни одного письма. Как она наблюдала и
ждала этого; как она изо дня в день напрягала зрение, чтобы
увидеть почтальона; как её сердце подпрыгивало и билось, когда она
видела, как он приближается, и тяжелело в груди, когда он проходил мимо, только
те могут знать, кто наблюдал и ждал, как она. Тошнотворное чувство
наконец ею овладело отчаяние. Они забыли ее; они ненавидели
и презирали ее, и бросили ее на произвол судьбы. Ничего не оставалось, как
пойти в богадельню и умереть, как любой другой нищий.

Она сошла с ума, когда вообразила, что ее могут простить. Ее грехи
были слишком велики. Весь мир покинул ее, и чем скорее она будет
мертва и убрана с дороги, тем лучше.

Она сидела в туманных июньских сумерках, думая об этом с грустью, безнадежностью
своего рода смирением. Было пятое июня. Могла ли она забыть это
именно в этот день через год должна была состояться ее свадьба? Бедняжка
Джулс, бедняжка Кейт! О, какой же негодяйкой она была!

Она закрыла лицо руками, слезы дождем текли сквозь ее
тонкие пальцы.

"Интересно, пожалеют ли они меня и простят ли, когда узнают, что я
мертва?" - подумала она. «О, как я живу, и живу, когда другие женщины давно бы
умерли, если бы у них было хоть вполовину столько же забот. Всего девятнадцать, и
нечего желать, кроме смерти».

В дверь постучали. Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и
Джейн, энергичная, вошла, шурша платьем.

«Там внизу джентльмен, миссис Стэнфорд, он хочет вас видеть».

Роуз вскочила, приоткрыв рот и расширив глаза.

"Меня видеть! Джентльмен! Джейн, это мистер Стэнфорд?"

Джейн покачала головой.

- Нисколько не похож на мистера Стэнфорда, мэм; и близко не такой 'красивый, хотя и очень
приятный джентльмен. Он сказал, передать тебе, что "оу друг хотел
увидеть тебя".

Друг! О, кто бы это мог быть? Она сделала знак Джейн проводить его
она была слишком взволнована, чтобы говорить. Она стояла, прижав руки к
ее бьющееся сердце, затаив дыхание, ждало.

Быстрые шаги мужчины зазвучали на лестнице; высокая фигура стояла в
в дверях со шляпой в руке.

Роза слабо вскрикнула. Она подумала о своем отце, о Жюле Ла
Туше, ни разу о том, кто стоял перед ней.

"Доктор Фрэнк!" - ахнула она; и тут же ухватилась за стул для
поддержки, чувствуя, как стены поплыли вокруг нее.

Доктор Фрэнк обнял её и поцеловал в бледную щёку так нежно
и с такой жалостью, как мог бы поцеловать её отец.

"Бедное дитя! Бедная маленькая Роуз! Ты похожа на тень! Не плачь так сильно,
пожалуйста, не плачь!"

Она склонила свою усталую голову ему на плечо и разразилась
истерическими рыданиями. Так приятно было видеть это дружелюбное знакомое лицо
ещё раз — она прижалась к нему с чувством невыразимого доверия и
облегчения и заплакала от всего сердца.

Он дал ей выплакаться, сидя рядом с ней и убирая с бледного лица
выцветшие, растрёпанные волосы.

"Ну-ну! Ну-ну!" — сказал он наконец, — "теперь хватит слёз. Посмотри на меня
и позволь мне поговорить с тобой. Что вы подумали, когда не получили ответа
на своё письмо?

"Я подумала, что вы все очень жестоки. Я подумала, что меня забыли."

"Конечно, вы так подумали, но вас не забыли, и это моя вина, что
вы не получили письма. Я хотел удивить вас, и я принёс
письмо от твоего отца не дышит ничем, кроме любви и прощения".

"Отдай его мне!" - задыхаясь, закричала Роза. "Отдай его мне!"

- К сожалению, пока не могу. Я оставила его в отеле. Не смотри так
разочарованно. Я отвезу тебя туда через полчаса. Hallo!
это тот самый ребенок?"

Реджинальд Стэнфорд-младший, спавший в своей кроватке, внезапно завопил в
этот момент.

Доктор Фрэнк пересёк комнату и в мгновение ока поднял его.

"Ну, он замечательный малыш, Роуз, и точная копия... Как
ты его называешь?"

"Реджинальд," — сказала Роуз очень тихим голосом.

— Что ж, мастер Реджинальд, мы с тобой будем хорошими друзьями, не так ли?
И ты не будешь плакать?

Он поднял его высоко в воздух, и малыш ответил громким «ку-ку».

— Вот именно. Малыши всегда тянутся ко мне, Роуз. Ты не представляешь, сколько
малышей я вырастил за свою жизнь. Но ты не задавай мне никаких вопросов
о доме. Разве тебе не любопытно узнать, как у них там дела?

"Полагаю, папа женился?" — спросила Роуз.

"Конечно, в январе. А Дантон-Холл сгорел, и они
построили новый, в два раза больше и в три раза красивее. И мистер
Ричардс — вы помните таинственного инвалида, Роуз?

"Да."

"Ну, мистер Ричардс оказался вашим братом Гарри, который жил там затворником,
потому что считал, что совершил убийство, когда-то
давно, в Нью-Йорке. А Агнес Дарлинг — вы не забыли Агнес
Дарлинг?

"О, нет."

«Агнес Дарлинг оказывается его женой. Довольно романтично, не так ли? Я
расскажу тебе все подробности в другой раз. А сейчас я хочу, чтобы ты
надела шляпку и поехала со мной в мой отель. Не спрашивай меня почему — я
не скажу. Мы заберём и ребёнка. Иди, собирайся».

Доктор Фрэнк был настойчив, и Роза сразу же уступила. Это было так
неописуемо восхитительно, после всех этих недель ожидания и отчаяния,
видеть дружелюбное лицо Фрэнка Дантона и слушать его дружелюбные
голос, повелительный, как у человека, имеющего на это право. Роза сразу надела шляпку и шаль
и с ребенком на руках последовала за ним вниз по лестнице.
Кеб стоял в ожидании. Он помог ей сесть в машину, отдал распоряжения таксисту, занял
свое место рядом с ней, и они тронулись в путь.

- Когда я еду домой? - спросил я. - Внезапно спросила Роза. - Ты пришел забрать
меня?

- Не совсем. Однако ты должен вернуться со мной.

— И когда мы поедем?

"Это ещё не совсем решено. Это вопрос второстепенный, и торопиться
некуда. Тебе очень хочется вернуться в Канаду?

"Я устала быть одинокой и бездомной, — ответила бедная Роуз, и у неё на глазах
заблестели слёзы. — Я хочу отдохнуть и побыть среди дорогих мне людей.
Доктор Фрэнк, - сказала она, умоляюще глядя на него, - они простили
как вы думаете, меня?

- Кого вы имеете в виду, говоря "они", миссис Стэнфорд?

"Папа и... и Кейт".

"У меня есть основания так думать. Конечно, должно быть, это было довольно
поначалу Кейт было неприятно, что ее возлюбленный сбежал и бросил ее,
но я действительно думаю, что она справилась с этим. Мы должны смириться с
неизбежное, ты знаешь, моя дорогая Роуз, в этом изменчивом мире ".

Роза вздохнула и выглянула в окно. Мгновение спустя такси
остановилось перед величественным отелем.

"Это то самое место", - сказал Доктор. "Пойдем!"

Он помог ей выйти, подал руку и повел вверх по длинному пролету широкой
лестницы. Это было довольно короткое путешествие по устланным коврами коридорам до
апартаментов джентльмена, но наконец он добрался до двери. Она открывалась в
длинный роскошный коридор, как показалось Роуз, которая так долго
Потрепанный дом на Стрэнде. Она ожидала, что комнаты доктора
будут пустыми, но, к её удивлению, во внутренней комнате, дверь
которой была широко распахнута, она увидела даму. Дама, одетая в яркий шёлк, высокая и статная,
с золотистыми волосами, уложенными короной вокруг красивой головы,
стояла к ним спиной и смотрела в окно. Что-то в этой прямой
и величественной фигуре наполнило сердце Роуз Стэнфорд невыразимым трепетом;
и она застыла в дверях, словно зачарованная. Услышав шум их
прихода, дама обернулась, воскликнула от удовольствия и
подошел к ним. Доктор Фрэнк стоял с улыбкой на лице,
наслаждаясь испугом миссис Стэнфорд. Еще секунда, и она была
заключена в объятия леди.

"Роза! Роза! Моя дорогая сестренка!"

"Кейт!" - Еле слышно пробормотала Роза, вся побелевшая и дрожащая.

Кейт посмотрела на улыбающееся лицо Доктора, и ее озарил новый свет
.

- О, он никогда тебе не говорил! Как тебе не стыдно, Фрэнк, так шокировать ее! Мой
дорогой, разве ты не знал, что я здесь?"

"Нет, он мне никогда не говорил", - сказала Роуз, опускаясь на стул и безнадежно глядя
на сестру. "Что это значит, Кейт? Папа здесь?"

"Я оставляю обременительную обязанность объяснять все тебе, Кейт", - сказал
доктор, прежде чем Кейт успела ответить. "Я спущусь вниз покурить".

- Вот провокатор! - Сказала Кейт, с улыбкой глядя ему вслед. - Это
в точности на него похоже.

- Папа здесь? - спросила я. - Удивленно повторила Роза.

— «Нет, дорогая, папа в Дантон-Холле, со своей женой. Он не мог
приехать».

"Тогда как же ты оказалась здесь, с доктором Фрэнком?

Кейт рассмеялась — таким милым, чистым, счастливым смехом — и поцеловала Роуз в
удивлённое личико.

"По самой лучшей на свете причине, миссис Стэнфорд! Потому что я оказалась
стать женой доктора Фрэнка!"

Роуз сидела, сбитая с толку, потеряв дар речи - буквально онемев - и беспомощно смотрела
.

"Его жена!" - повторила она. "Его жена!" - а затем села, потерявшись в ошеломлении
.

"Да, моя дорогая, его счастливая жена. Я не удивляюсь, что вы удивлены,
зная прошлое; но рассказывать об этом долго. Мне стыдно думать
каким злым, неприятным и порочным я был раньше; но все это позади
теперь. Я думаю, во всем огромном мире нет никого, подобного Фрэнку! "

Ее глаза наполнились слезами, когда она произнесла это, и она на мгновение уткнулась лицом в
плечо сестры.

«В те дни я была слепа, Роуз, и слишком предвзята, чтобы по достоинству оценить
благородство этого человека. Я люблю своего мужа всем сердцем — с
привязанностью, которая никогда не изменится».

"И ты прощаешь меня?"

"Я давно тебя простила. Это малыш? Какой хорошенький! Дай его мне.

Она обняла мастера Реджинальда и поцеловала его пухлое личико.

"Подумать только, что ты когда-либо нянчилась с ребенком Реджинальда Стэнфорда! Как
странно! - вяло произнесла Роза.

Краска бросилась в лицо миссис Фрэнк Дэнтон на секунду или две, когда
она склонилась над ребенком.

"Странные вещи случаются в этом мире. Я буду очень любить ребенка,
Я знаю".

- А Грейс, которую ты так не любила, - твоя мать и сестра одновременно
. Как странно!

Кейт рассмеялась.

"Это странно, но совершенно верно. Пойдемте, раздевайтесь; вы не должны
покидать нас снова. Мы пришлём за вашим багажом в ваш номер.

"Как давно вы женаты?" — спросила Роуз, повинуясь.

"Три недели, и это наш медовый месяц. Мы уезжаем в Париж через два
дня. Вы знаете, что у Фрэнка есть состояние.

"Я ничего не знаю. Расскажите мне всё об этом — о вашем браке и
— Всё. Я умираю от любопытства.


Миссис доктор Дантон села в низкое кресло, положив на колени первенца Реджинальда
Стэнфорда, и начала пересказывать то, что было необходимо, чтобы просветить миссис Стэнфорд.

- Итак, он спас Ини жизнь; и ты ухаживала за ним, и влюбилась в него,
и вышла за него замуж, а его старый дядя умирает и оставляет ему состояние в самый последний момент
. Это звучит как сказка; тебе следовало бы закончить
словами: "и после этого они жили счастливо вечно!"

"Пожалуйста, Небеса, так и будет! Такой роман в реальной жизни случается каждый день,
сестра моя. О, кстати, угадай, кто был на нашей свадьбе?"

"Кто?"

- Твой очень старый друг, моя дорогая, месье Жюль Ла Туш.

- Нет! Но был ли он? Как вам пришло в голову пригласить его?"

"Он случайно оказался в то время поблизости. Знаешь, Роуз, я
не удивлюсь, если он уже выполнил свое предназначение и стал
папиным зятем.

Роза подняла глаза, затаив дыхание, думая только о себе.

"Невозможно, Кейт! - Что ты имеешь в виду?"

"Вовсе не невозможно, уверяю тебя. Ини была моей подружкой невесты, и ты
не представляешь, какой хорошенькой она выглядела; и мсье Ла Туш, похоже, тоже
подумайте, судя по тому, какое внимание он ей уделял. Это было бы
для нее это было бы замечательно; он на верном пути к тому, чтобы стать миллионером ".

Укол самой горькой зависти и унижения, которые она когда-либо испытывала,
пронзил сердце Розы Стэнфорд. О, каким жалким... каким несчастным
созданием она была! Она отвернулась, чтобы сестра не видела
ее лица, и Кейт небрежно продолжила.

«Он всегда нравился Ини, я знаю. Сейчас он нравится ей больше, чем когда-либо. Я
не удивлюсь, если мы застанем её помолвленной, когда вернёмся домой».

«В самом деле!» — сказала Роуз, пытаясь говорить непринуждённо, но безуспешно.
— А когда мы вернёмся домой?

— Полагаю, в начале ноября. Мы с Фрэнком будем жить в Монреале,
потому что он, конечно, не откажется от своей профессии, а ты
приедешь и будешь жить с нами, если тебе этот город понравится больше, чем Сент-Круа.

В ту ночь Роуз плохо спала. Дело было не в контрасте
между её красивой спальней с пуховыми подушками и неуютной
маленькой комнатой, в которой она так долго спала; дело было не в мыслях о доброте и щедрости
её сестры: дело было в образе Ини в шёлке и
драгоценностях, невесты Жюля Ла Туша, миллионера.

Каким-то образом в глубине её души теплилась надежда
отомстить мужу, триумфально выйти замуж за своего
брошенного любовника! Она бы развелась, а потом могла бы
выйти замуж по закону. Она не испытывала угрызений совести по поводу таких браков,
и она считала само собой разумеющимся, что месье Ла Туш тоже
не испытывает их. Но теперь эти надежды были похоронены. Ини — моложе, свежее,
возможно, красивее — должна была получить его и блестящее положение, которого должна была
добиться его жена; а она должна была всю жизнь быть несчастной, бедной, брошенной женой.

Боюсь, миссис Стэнфорд не была должным образом благодарна за свои благословения
в тот вечер. Всего лишь день назад она думала, что найти своих
друзей и получить от них прощение было бы высшим земным
счастьем; но теперь, когда она нашла их и была прощена, она была как
несчастный, как всегда.

Контраст между тем, кем она была, и тем, кем она могла бы быть, был, конечно,
довольно разительным, и самой горькой болью была
мысль о том, что она не могла винить никого, кроме себя, с самого начала и до конца.

О, если бы она только была честной! Вот к чему приводит брак по любви.
и растоптали ногами благоразумие, честь и правду. Месяц или два
радости, а потом всю жизнь сожаления и раскаяния!

Доктор Дантон, его жена и сестра поспешно покинули Лондон
и отправились в Париж.

Погода в этой весёлой столице была очень тёплой, но Роуз, которая никогда раньше не пересекала Ла-Манш,
была в восторге. Париж был сравнительно
знакомым местом для молодого доктора; он постоянно водил двух дам на
экскурсии, и миссис Стэнфорд почти забыла о своих проблемах в
очаровательном французском городе.

Для малыша была нанята сиделка, так что этот беспокойный молодой джентльмен
больше не стоял между своей мамой и наслаждением жизнью. Ее уменьшившийся
гардероб тоже пополнился; и, сытая и хорошо одетая, Роза
стала выглядеть почти как искрящаяся, пикантная Роза прежних дней.

Дантоны пробыли в Париже три недели и должны были уехать через день или
два по пути в Швейцарию. Доктор взял их на последнюю прогулку
по Булонскому лесу в тот солнечный день, который должен был стать для них
последним на некоторое время во французской столице. Кейт и Роуз, выглядящие очень
красивый и прекрасно одетый, он откинулся на подушки,
привлекая не один восхищенный взгляд тех, кто проходил мимо.

Миссис Дантон весело болтала со своим мужем, а Роза, подняв
изящный лазурный зонтик, разглядывала окружавших ее хорошо одетых парижан.

Внезапно рука, так изящно державшая зонтик, крепко сжала его,
горячая кровь прилила потоком к ее лицу, а глаза остановились и
расширились при виде двух медленно приближающихся всадников. Леди и джентльмен-
леди, очевидно, француженка, темноволосая, довольно симпатичная и не очень
молодой; джентльмен, высокий, чрезвычайно красивый и гораздо более молодой,
чем его прекрасная спутница, Роза Стэнфорд и ее ложный муж оказались лицом к лицу
!

Он увидел их и побагровел как смерть; его глаза были прикованы к
Доктору Дантону и его красавице жене, которые разговаривали и смеялись с такими
бесконечно счастливыми лицами.

Один взгляд сказал ему, как обстоят дела - сказал ему, что девушка, которую он бросил
была счастливой женой лучшего человека. Затем его взгляд встретился со взглядом своей
жены, хорошенькой, цветущей и сияющей, как тогда, когда он впервые влюбился в нее
но в этих карих глазах горел огонь, а хорошенькая
лицо исказилось от ярости и презрения.

Затем они прошли; и Реджинальд Стэнфорд и его жена увидели друг друга
в последний раз на земле.

* * * * *

Лето пролетело незаметно. Они посетили Швейцарию, Германию, Италию и были
в октябре вернулись в Париж. Примерно в середине того месяца они отплыли
из Гавра в Нью-Йорк и достигли этого города после восхитительного
перехода. Поскольку Роуз впервые увидела Эмпайр-Сити, они задержались на
неделю, чтобы показать ей львов, и в начале ноября отправились в первый
этап своего путешествия в Дантон-Холл.




Глава XXV.

Дома.


Поздним вечером темного ноябрьского дня наши путешественники добрались до Сент-
Круа и обнаружили, что экипаж из Холла ждет их на
вокзале. Роза откинулась в угол, закутавшись в большую шаль, и
с сердцем, слишком переполненным смешанными чувствами, чтобы говорить. Как все это вернулось
к ней, с горечью смерти, в последний раз, когда ее глаза смотрели
на эти знакомые предметы - какой счастливой она была тогда, какой полной надежд;
какой несчастной она была тогда, какой безнадёжной стала сейчас. Хорошо знакомые
предметы мелькали перед её глазами, видимые сквозь пелену слёз, таких
Хорошо известно, что ей казалось, будто она в последний раз смотрела на них
только вчера, а эти унылые месяцы, прошедшие с тех пор, были лишь жалким сном. Ах, нет, не сном,
потому что там сидела английская няня с ребёнком на руках,
живое доказательство их реальности. Одно за другим проносились мимо старые места:
церковь, пресвитерия, отец Фрэнсис, расхаживающий взад-вперёд по
маленькому саду, с подвёрнутой сутаной и требником в руке,
казавшийся призраком в тусклом дневном свете. Теперь деревня осталась позади,
они летели через широко распахнутые ворота и под тенью
Там был Дантон-Холл, не тот обшарпанный, обветшалый
Дантон-Холл, который она знала, а гораздо более современный, гораздо более элегантный особняк;
и там, на серых каменных ступенях, стоял её отец, красивый и дородный, такой же добрый, как всегда; и там была Грейс — милая, добрая Грейс;

и там была Ини, одетая в бледно-розовое платье с развевающимися лентами, светлая
и хрупкая, похожая на бутон розы. Небольшая группа из трех человек
позади, при виде которых Кейт издала восторженный возглас.

- О, Фрэнк! вон Гарри и Агнес! Подумать только, папа никогда не говорил нам! Какой
очаровательный сюрприз!"

Это было всё, что Роуз услышала; затем она оказалась в крепких
объятиях отца и рыдала у него на груди. Они все собрались вокруг неё,
их вернувшейся блудной дочери, и Грейс с любовью поцеловала её, а
мягкие руки Ини обняли её за шею. Затем группа на заднем плане
вышла вперёд, и Роуз увидела загорелое лицо моряка и поняла, что это
её брат Гарри, который целовал её, и сестра Агнес, которая
обнимала её. Затем она посмотрела на третьего человека, который
скромно стоял на заднем плане, и тихонько вскрикнула.

"Жюль! Месье Ла Туш!"

Он вышел вперёд с улыбкой на лице и протянутой рукой,
а Ини смущённо стояла в стороне.

«Я очень рад снова вас видеть, миссис Стэнфорд, — очень рад, что вы
так хорошо выглядите!»

Итак, они встретились, и на этом всё! Затем они оказались в
гостиной — как, Роуз не могла сказать, — для неё всё было как во сне,
а у Ини на руках был младенец, и она носила его по комнате, чтобы все
целовали его и восхищались им. «Красавица! Дорогая! Любимица!» Ини не могла
найти слов, чтобы выразить свой восторг от такого чуда
Она поцеловала мастера Реджинальда, и тот разразился сердитыми рыданиями.

Наконец они поднялись в свои комнаты. Роуз снова разрыдалась в
уединении своей спальни и плакала, пока глаза не заболели так же сильно, как
её сердце. Какими счастливыми они все выглядели, любящие и любимые, а она,
брошенная жена, была объектом жалости. Пока она сидела и плакала, в дверь
постучали. Торопливо вытерев глаза, она открыла дверь и впустила
Грейс.

"Ты плакала, Роуз?" — спросила она, нежно взяв её за руки
и сев рядом с ней. "Моя бедная дорогая, ты должна постараться забыть о своём
неприятности и будьте счастливы с нами. Я знаю, что это очень печально, и мы все
сожалеем о вас, но муж, которого вы потеряли, не стоит того, чтобы о нём горевать.
Вы не удивились, — улыбаясь, — увидев здесь мистера Ла Туша?

"Едва ли, — довольно угрюмо ответила Роуз. — Полагаю, он здесь в
роли поклонника Ини?

- Более того, моя дорогая. Он здесь в роли Ини
обрученный муж. Они должны пожениться в следующем месяце.

Роза издала восклицание - восклицание смятения. Она, конечно,
никогда не мечтала об этом.

"Свадьба должна была состояться раньше, но была отложена в
ожидание вашего с Кейт приезда. Вот почему Гарри и Агнес здесь
. У мсье Ла Туша приготовлен идеальный дом для его невесты в Оттаве.
Пойдемте, она сейчас в комнате Кейт. Я покажу вам ее приданое.

Роза вышла со своей мачехой из ее комнаты в комнату Ини
в гардеробной. Там был разложен свадебный наряд. Богатые шелка
жесткие, способные стоять отдельно; кружева, драгоценности, фата невесты и венок.
Роза смотрела ослепленными глазами и чувством страстной, ревнивой зависти
в ее сердце. Все это могло бы принадлежать ей, все это великолепие - она могла бы
была хозяйкой дворца в Оттаве и женой
миллионера.

Но она отказалась от всего ради любви к красивому лицу; и это красивое лицо
теперь улыбалось другому, и оно было потеряно для нее навсегда. Она подавила
непослушный стук своего сердца и похвалила дорогой свадебный наряд
и была рада, когда смогла сбежать и снова побыть одна. Всё это было
горько, как воды Мары, для бедной овдовевшей Розы; их
прощение, такое быстрое и щедрое, было углём, брошенным на её
голову; и дома, в окружении добрых друзей и всех тех, кого она так долго
чужая ей, она чувствовала себя ещё более одинокой, чем когда-либо в
унылых лондонских комнатах.

Но пока все были счастливы в Дантон-Холле, кроме второй
дочери капитана Дантона, которая когда-то была самой весёлой из них, дни летели, и наступил день свадьбы Эвелин
Дантон. Такой прекрасный декабрьский день, ясный,
безветренный, тёплый — как раз для свадьбы. Маленькая деревенская церковь
была переполнена богатыми и бедными задолго до того, как прибыли экипажи из
Холла. Очень красивой выглядела юная невеста в своём шёлковом платье
девственно-белого цвета, с туманной вуалью и опущенной головой, украшенной цветами. Очень красивой.
милая, и прекрасная, и невинная, и такая же бледная, как ее белоснежное платье,
в центре внимания всех, когда она шла по проходу под руку со своим отцом.
Было четыре служанки невесты; по этому случаю из Оттавы приехали демуазель Ла Туш
. Мисс Эмили Ховард и мисс Ла Фавр.
Сестры невесты разделили с ней всеобщее восхищение - миссис доктор Дантон; миссис
Стэнфорд, сплошь каштановые локоны и золотисто-коричневый шелк, и никаких внешних
признаков внутренних мук; миссис Гарри Дантон, прекрасная, как лилия, цепляющаяся за
к руке своего мужа-моряка, как какой-нибудь морской дух; и последнее, но
и не в последнюю очередь жена капитана Дантона, очень просто одетая, но выглядящая такой
тихо счастливой и безмятежной. Затем все закончилось, и разинувшие рты
зрители увидели, как свадебная процессия возвращается в экипажи и
направляется к Залу.

Мистер и миссис Ла Туш должны были совершить лишь короткую экскурсию и вернуться вовремя
на рождественское новоселье. Доктор Фрэнк и его жена отправились в свой
Монреаль вернулся домой, а миссис Стэнфорд осталась в Сент-Круа. Семья собиралась
всем собраться в Оттаве, чтобы встретить Новый год с мадам Ла Туш.

Прошедшие недели в Холле показались Розе очень долгими и унылыми.
Капитан Гарри вернулся на свой корабль, и, конечно, Агнес отправилась
с ним. Они хотели, чтобы она осталась дома в это путешествие, но Агнес так
жалобно посмотрела на них и с такой тревогой прижалась к Гарри при
одной мысли о том, что он её покинет, что они сразу же передумали. Так что
Роуз, у которой не было никого, кроме Грейс, чувствовала себя очень одиноко и
вздыхала в долгие часы ожидания, как современная Мариана в Моут-Грейндж.

Но наконец-то наступил весёлый Новый год, и все Дантоны снова
собрались вместе в великолепном доме Ини. У Роуз защемило сердце
с завистью бродила по этим прекрасным комнатам — длинным залам, полным великолепия
и роскоши.

"Это могло бы быть моим! — Это могло бы быть моим!" — кричало её мятежное
сердце. "Я могла бы быть хозяйкой всей этой
свиты слуг — я могла бы носить эти драгоценности и шелка! Я могла бы
править как королева в этом величественном доме, если бы только поступила
правильно!"

Но было уже слишком поздно, и миссис Стэнфорд приходилось соблюдать приличия и
улыбаться, хотя змеи зависти и сожаления грызли ее изнутри.
Там было очень весело! Казалось, что вся жизнь состоит из музыки, танцев и
пиршества и веселье, катание на коньках и санях, одевание и
пение. Жизнь протекала как сказочное представление, или восточная драма, или
Аркадийский сон - с заботой, испытаниями и неприятностями, с монстрами, неизвестными даже по имени
.

Mme. Жюль Ла Туш играла на гитаре с очаровательной грацией - немного застенчивой,
как и подобало ее молодости и неопытности, но от этого только еще более очаровательной
. Они были очень, очень счастливы вместе, эта тихая молодая пара —
они очень любили друг друга, как вы могли заметить, и с надеждой
смотрели в будущее, которое должно было быть безоблачным.

Миссис Ла Туш и миссис Стэнфорд, без сомнения, вызывали восхищение в обществе,
но люди были в восторге от миссис Фрэнк Дантон. Такие глаза,
такие золотистые волосы, такие редкие улыбки, такая королевская грация, такое пение,
такая игра на фортепиано — несомненно, природа создала эту свою любимицу в
благосклонном расположении духа и одарила её двойной порцией своих милостей. Вы
могли бы подумать, что другие дамы — в том числе её младшие сёстры —
прекрасны, пока она не появилась; и тогда это величественное присутствие,
очаровательная яркость и грация затмили их, как солнце затмевает
звёзды.

"Какой счастливчик Дантон!" - говорили мужчины. "Такую
великолепную женщину не увидишь раз в столетие".

И доктор Фрэнк услышал это и улыбнулся, покуривая пенковую трубку, и
тоже так подумал.

* * * * *

И вот мы покидаем их. Кейт счастлива; Ини царит в ней по-королевски
Дом в Оттаве; а у Роуз — ну, у бедной Роуз нет дома, и она круглый год мечется
между Сент-Круа, Монреалем и Оттавой. Она
называет Дантон-Холл своим домом, но большую часть времени проводит с Кейт. Конечно,
там не так роскошно, как в Оттаве, в доме молодого доктора, делающего карьеру.
дома; но она не терзается каждую минуту дня мучительными
сожалениями, которые разрывают ей сердце в Ини. Она время от времени
слышала о своём муже, когда он странствовал по континенту, и цепь,
которая связывает её с ним, терзает её днём и ночью. Маленький Реджинальд, который теперь может бегать на своих
крепких ножках, сопровождает её в её перелётах и его до смерти
гладят везде, куда бы он ни пошёл. Он совсем недавно пришёл в себя
и очень переживает из-за того, что дедушке приходится
ухаживать ещё за кем-то, кроме себя. Этот кто-то — маленький
атом человечества по имени Грейси, младшая дочь капитана Дантона
.


КОНЕЦ.


* * * * *

_Би Мэй Агнес Флеминг._




МЕСТЬ НОРИН.

"Рассказы миссис Флеминг с каждым днем становятся все более популярными.
Их описания персонажей, реалистичные диалоги, остроумные реплики,
постоянно меняющиеся сцены и захватывающие сюжеты в совокупности
ставят их автора в один ряд с величайшими современными романистами.