Господа Тараканы

1. Пять алкашей и Эверест
Рената стояла на платформе Ленинградского вокзала: мешковатый черный пуховик накинут на плечи, тремя слоями шею обматывает красный вязаный шарф. Вокруг многочисленные сумки и чемоданы. Вещи, кажется, заменяли ее провожающих. Единственный живой человек, который сподобился оказаться среди ночи на платформе — ее коллега и близкая подруга, Лариса. Та даже отменила свидание с мутным мужиком в ресторане. И все ради ее, Ренатиных, проводов.
— Ты же знаешь, как я отношусь к Петербургу, моя курочка? — Лариса криво улыбнулась, и трогательно погладила Ренату по руке.
— Да-да. Сырость. Слякоть. Законсервированные в себе художники и дурацкие музеи.
— И интеллигентные бомжи! — Лариса скорчила забавную гримасу.
— Они самые опасные! — отрапортовала Рената.
— Так что хватай своего Соболевского, раз он такой мужчина мечты, и возвращайся в столицу мира! Нечего делать в этом Питере. Кругом вода. Из-за сырости артриты и артрозы. И до безобразия культурно. Куда ни плюнь, поэты, художники и писатели.
— Да мне самой не близко все это художество, Ларочка. И музеи с театрами я терпеть не могу. Смотаюсь на недельку и назад.
Звякнуло уведомление, Рената отвлеклась от разговора и прочитала ответ давней знакомой.
«Папа не против, если ты поживешь у нас пару месяцев. Но наша квартира не дворец. И у нас тараканы…».
С Эллиной Рената познакомилась пару лет назад на форуме про правильное питание, где они обсуждали, сколько процентов жира должно содержаться в твороге и как правильно мариновать куриную грудку. Рената пыталась просушить и без того костлявые бока, Эллина боролась с крупными бедрами, хотя именно за них ее любили мужчины.

Рената задвинула объемистый чемодан и многочисленные сумки в багажное отделение, заправила свою нижнюю полку и легла спать. Уже вечером она будет в Питере, где ее должен встретить «шикарный мужчина Соболевский».
Поезд затормозил на перроне, и заспанная проводница виновато сказала, что они уже на месте: пора собирать вещи и покидать купе. Рената недовольно прищурилась, желая пожилой женщине всего плохого, спихнула со стола в чемодан зубную щетку и наушники и выбежала в питерскую мглу. На перроне толпились многочисленные встречающие, но Влада среди них не оказалось.
Рената достала из пачки сигарету, затянулась едким дымом с примесью ментола и уставилась телефон. Сообщение, которое пришло час назад, говорило, что Владислава срочно вызвали подменить второго врача в стоматологию, поэтому встретить любимую женщину он не сможет.
«Твою мать!» — совсем не интеллигентно выругалась Рената, бросила на рельсы окурок и вернулась в купе собирать вещи.
Их было на удивление много: чемодан с одеждой «на первое время», полный рюкзак косметики и еще два баула с постельным бельем и книгами. Остальные вещи Рената предусмотрительно отправила в Питер СДЭКом. Так что сейчас, можно сказать, отделалась легким испугом.
Девушка поочередно вынесла свои пожитки на перрон и грустно посмотрела вдаль — вагон, который был ближе всего к Лениградскому вокзалу в Москве, оказался на самом конце платформы в Питере. Рук у Ренаты по-прежнему было две. Сумок почему-то оказалось пять.
Подхватив многочисленные баулы, Рената двинулась к вокзалу: придется справляться самостоятельно с работой грузчика и вызывать такси. Подъезд к Ладожскому вокзалу — своего рода круг почета, даже два. С односторонним движением и пробками. О чем девушке воодушевленно, преимущественно матом, рассказал таксист, который локацию эту явно давно знал и нежно «любил».
Рената радостно поделилась с ним впечатлениями от самого Ладожского вокзала, внутрянка которого ей с непривычки показалась средневековой камерой пыток. Девушке, с многочисленными котомками, корзинками и собачонками (роль собачонки выполняли три дополнительных баула) было не радостно оказаться перед высоченной лестницей в зал ожидания. Это вот туда, на этот Эверест, чтобы выйти с перрона, ей предстояло поднять свои авоськи и саквояжи! Хоть Рената и сетовала на судьбу и вспоминала по матушке архитектора, но исправно носилась вверх-вниз — а куда деваться?
Покорила лестницу девушка в два подхода, все еще неинтеллигентно матерясь. В зале ожидания обнаружила толпу народа. Картину дополнял густой и отчетливый аромат давно немытых ног. Посадочных мест на вокзале оказалось минимум. С ресторанами и прочими заведениями общепита тоже не срослось — единственная столовка укомплектована столиками без стульев, а селедка под шубой стоит как хороший бифштекс.
Но тут, на вокзале, она по крайне мере чувствовала себя в относительной безопасности. Потому что на платформе ей попались два алкаша, которые, пошатываясь, пытались сесть в поезд на Москву и спорили с проводником. Статный мужчина в форме их в вагон упорно не пускал — их рейс ушел полчаса назад. Матерились мужики в унисон Ренате. Даже вели первую партию, можно сказать.

Почти друзьями девушка рассталась с таксистом, которому так долго изливала душу. А потом Рената осталась одна посреди питерского двора-колодца. Нужно было звонить Эллине, спрашивать номер парадной, как по-питерски красиво называли здесь подъезды, и подниматься в квартиру.
Но она рано рассчитывала расстаться с приключениями. Внезапно с трех сторон от Ренаты выросли три мужчины не слишком трезвой наружности. Самый смелый из них первым подал голос:
— Где тут у вас пиво можно купить?
От такой наглости девушка даже опешила. К счастью за два часа в Северной столице она еще не успела стать интеллигентной петербурженкой, так что послала мужика такими словами, что даже его покрытая щетиной, пропитая физиономия от стыда покраснела. Остальные решили с прожженной дамой не связываться и скрылись под аркой. Так прекрасное тело Ренаты не успело стать хладным трупом.
2. У нас не дворец!
В квартире Ренату встретила хозяйка дома. Эллина оперативно забрала у подруги чемоданы и показала комнату. Гостевая располагалась в противоположном конце от входа, по ощущениям москвички, через два квартала пешком. По пути им встретился вход на кухню («Вообще у нас там две кухни»), дверь на лестницу («Это черный ход, со двора»), древняя стиральная машинка и почти такой же старый, облезлый кот. Остальные двери были закрыты, но судя по ним, в квартире оказалось не меньше пяти комнат, не считая ванную и подсобные помещения.
— Прости, но у нас совсем не дворец! — печально вздохнула Эллина, открывая перед носом гостьи дверь в комнату, которая по размерам мало уступала однушке, которую Рената снимала в Москве.
Когда Рената оказалась одна и хорошенько огляделась, она обнаружила в своем новом жилище вместительный лакированный платяной шкаф, трюмо с антикварной посудой и столовым серебром, стол с потрепанным ламповым монитором, вольтеровское кресло, просторную двуспальную кровать и… изразцовую печь.
«Действительно. Не дворец», — подумала девушка, поставила чемоданы в углу и легла спать. Кровать была предусмотрительно застелена свежим бельем в голубой цветочек.
Рената проснулась, когда солнце начало игриво заглядывать сквозь занавески прямо ей в глаза. Блаженно потянулась, встала с кровати и принялась разбирать чемоданы. Сообщение на телефоне говорило, что Эллина уже ушла в клинику, где она параллельно учебе в медицинском вузе подрабатывала ассистентом. Гостья самостоятельно прошла на кухню, чтобы сварить кофе. Кухня оказалась размером с две квартиры Ренаты. В первой части располагалась столовая с тремя холодильниками и уютной обеденной группой. Во второй — две плиты, стиральная машина и многочисленные шкафчики с кухонной утварью.
После завтрака Рената сбегала в ближайший магазин, где купила крохотную искусственную елочку и шампанское на вечер. А потом занялась уборкой: протирала пыль в своей новой комнате размером с квартиру, мыла полы и драила до блеска зеркала.

За уборкой и чтением книги Рената не заметила, как прошел день. За окном сгустилась декабрьская тьма. Зажглись фонари и предновогодние огоньки, которыми украсили Большой проспект Петроградской стороны. Девушка представила, как было бы уютно сидеть в кресле у растопленной печи, где на поленьях за металлической заслонкой плясали бы языки огня. Печью, к сожалению, уже давно не пользовались, так что приходилось довольствоваться гирляндой на окне.
Рената вспомнила, что в морозилке у нее лежит бутылка шампанского, и решила отметить переезд. Компанию ей на кухне составил тот самый облезлый толстый кот, ровесник старой стиральной машинки и давний член семьи. Эллина как-то обмолвилась, что уже перестала считать, сколько Альберту лет. В ее детстве кот был статным рыжим красавцем, ловил мышей и дрался с соседскими барбосами не на жизнь, а на смерть.
Рената перетащила на кухню елочку и включила подсветку. Так в огромном помещении с пыльными окнами стало немного уютнее. В одном из шкафов девушка нашла целый бокал и сполоснула его водой, чтобы смыть следы пальцев. Отрыла в морозилке под слоями замороженного мяса лед и бросила кубики в бокал. А потом налила доверху шампанское — игривые пузырики празднично забегали внутри и подняли девушке настроение. Рената вытянула стройные ноги в вязаных носках на соседний стул, зажмурилась и отпила игристое вино.
«С новосельем, курочка», — про себя повторила она слова любимой Ларисы. Интересно, как там ее последний роман?
Лариса Медведева, бывшая коллега Ренаты, работала дизайнером. Делала визитки, баннеры и лендинги, отвечала за фирменный стиль и логотипы. В компании ее не любили за колкие замечания и едкую манеру общения. Девушка не слишком рефлексировала по этому поводу. Она всегда считала, что собственный комфорт дороже чужих взглядов и даже подчеркивала образ отщепенца — летом охотно показывала многочисленные татуировки на руках и ногах и рассказывала случайным слушателям, что танцует стриптиз. На самом деле она занималась пол-дэнсом, но первое обозначение казалось более эпатажным и грело сердечко рыжеволосой ловеласки.
За тихими размышлениями Рената забыла счет времени. Когда шампанское в бокале закончилось, она потянулась к холодильнику и взвизгнула: из сахарницы на стол выбрался упитанный таракан. Насекомое некоторое время рассматривало гостью, потом деловито повело усиками, расправило жесткие крылышки, покрытые хитином, и потопало по своим тараканьим делам. Рената зажала рот рукой и бросила в таракана тапком. Животное оказалось проворным и быстро скрылось под плинтусом. А сахарница раскололась надвое: в стороны посыпались белые крупицы.
Шум привлек хозяина квартиры, Аркадия Павловича. Шаркая старыми тапочками, грузный мужчина выплыл на кухню, как ледокол, и набросился на Ренату:
— Что ты тут творишь? Зачем разбила сахарницу?! Это из любимого маминого сервиза, хрустальная! Бестолковая девица.
Опешив от такой наглости, Рената смерила мужчину недовольным взглядом. На нем был старый растянутый свитер с пятнами непонятного происхождения и застиранные треники. Окладистая борода с сединой топорщилась, на макушке начала проглядываться лысина.
Эллина вскользь рассказывала об отце. Рихтер старший пятнадцать лет назад работал инженером-технологом на заводе. На войне в Афгане он получил инвалидность — осколок снаряда застрял в голове, да там и остался, врачи побоялись доставать его, чтобы не задеть крупные сосуды. Аркадий Павлович был человеком умным и начитанным. Сейчас он большую часть времени проводил в своей мастерской, где реставрировал и переплетал старинные книги. По вечерам его часто можно было встретить на кухне. Там он варил себе картошку в мундирах и потом медленно и со смаком ел ее с селедкой или тушенкой из банки, а сам в этот момент разгадывал кроссворды.
Эллина говорила, что отец никогда не отличался хорошим характером, а с выходом на пенсию и вовсе превратился в домашнего тирана: мать его поведения не выдержала и съехала жить в отдельную квартиру. А Эллина осталась, чтобы не тратить стипендию и скромные заработки в стоматологии на аренду квартиры. Дочь умела сглаживать углы и с отцом не спорила. Да и встречались в пределах огромного жилища они не часто: уходила девушка рано, возвращалась поздно, а выходные проводила у своего мужчины.
Рената недовольно посмотрела на Аркадия Павловича и нахмурилась:
— Зачем вы так кричите? Ночь на дворе. А сахарница разбилась, потому что в ней сидел таракан. Глазастый такой и упитанный. Вы правда считаете, что насекомым место на кухне?
— Не твое дело, девчонка. Ты здесь вообще на птичьих правах. А стоимость сахарницы я прибавлю к арендной плате. Если каждый гость в этом доме начнет бить посуду, у нас ее вообще не останется.
Рената прикинула, что всей посуды в квартире на Петроградской стороне хватит, чтобы накормить половину жителей Санкт-Петербурга, но возражать не стала. Молча сполоснула бокал и убрала его в сушилку, а сама вернулась в комнату, чтобы не найти на свою голову еще больше неприятностей.
Соболевский к тому моменту уже вернулся с дежурства, так что Рената накрасилась, надела красивое платье и вызвала такси. Ночевать в квартире с рассерженным Рихтером ей не хотелось. В однушке Влада, где вкусно пахло свежесваренным кофе и пирожками, девушка вначале долго рассказывала про переезд, а потом вспомнила про главных героев вечера.
— Знаешь, что я поняла? Аркадий Павлович все-таки прав. Эти питерские тараканы поселились в квартире еще до революции. Это породистые тараканы, элита. Я на их фоне, конечно, из низшего слоя: родословной у меня нет, своей недвижимости тоже. Только и есть что амбиции и толика таланта. Хотя предпоследний мой роман и талант ставит под вопрос. Так что с господами тараканами мне тягаться не приходится, увы.
Владислав подлил в чашку Ренаты еще одну порцию кофе, обнял девушку за плечи и предложил:
— Может, останешься у меня на новогодних каникулах? Я понимаю, что ты хотела пожить самостоятельно и не торопить события. Но праздники — это праздники. Было бы здорово провести их вдвоем. Без тараканов.
— Я подумаю над твоим предложением, — ответила Рената и натянула плед до подбородка. — Елка у тебя, надеюсь, есть?
— Оставил бывшей жене. Но мы завтра же купим новую. Такую, какую ты захочешь!

3. Ров с крокодилами
Утром Рената закрыла за любовником дверь и заварила чай. Она согласилась пожить у Соболевского на новогодних каникулах, поэтому сейчас нужно было вызывать такси и ехать за вещами на Петроградку. Чтобы не упасть лицом в грязь перед противником и встретить возможные нападки во всеоружии, девушка поколдовала над лицом: вывела острые черные стрелки, подкрасила губы красной помадой и надела белое вязаное платье, в котором стала похожа на снежную королеву.
Рената тихонько открыла дверь ключом, оставила сапоги у входа, нырнула в тапочки и поспешила в дальнюю комнату. Ее внимание привлек шум, который для молчаливой квартиры был случаем неслыханным. Дверь в гостиную была приоткрыта, оттуда и звучали голоса: сквозь густой бас Аркадия Павловича прорывался незнакомый фальцет. С владельцем фальцета уже через пару секунд девушка чуть не столкнулась в темном коридоре. Мужчина извинился и нашарил рукой выключатель — где-то под трехметровым потолком загорелась тусклая лампочка в пыльном абажуре.
На Ренату смотрел сухонький, низенького ростика старичок. У старичка были короткие седые волосы и аккуратная профессорская бородка. Одет мужчина был в серый свитер крупной вязки и шерстяные брюки, на ногах меховые белые тапочки.
— Здравствуйте, милая барышня! Я вначале подумал, что вы дочка Аркадия Павловича. Но Эллиночка немного крупнее и, скорее, блондинка. А вам красная помада очень к лицу!
— Спасибо за комплимент. Меня зовут Рената Ларина. А вас? — Рената протянула старичку руку и тот с удовольствием сжал тонкие пальцы.
— Очень приятно познакомиться! Я Василий Шуруля, представитель древнейшей профессии и близкий друг семьи. А вы не хотите присоединиться к нашей скромной компании и понаблюдать за прелюбопытной партией в шахматы? Мы с Рихтером как раз завершаем поединок. Право слова, ситуация на доске сложилась очень нестандартно. Как говорил незабвенный Гете, dieses Spiel ist der Pr;fstein des menschlichen Geistes, эта игра — пробный камень человеческого ума, в переводе с немецкого.
— Я бы с радостью понаблюдала за вашей игрой, но Аркадий Павлович, кажется, не будет рад моей компании. У нас вчера с ним вышел конфликт. Я до сих пор на него обижена, — Рената недовольно поджала губы.
— Ох уж этот Рихтер! Характер у него отвратительный, это точно. Но вы не смотрите, что он с виду такой грозный и нелюдимый. Зато за столом любую беседу поддержит. Уж поверьте мне, дорогая.
— А какую древнейшую профессию вы представляете? — поинтересовалась Рената.
— Я дворник, милочка. Устроился в ЖКХ, после того как вышел на пенсию в университете. А до этого был профессором философии. Но скромной профессорской пенсии с нынешними ценами не хватает на жизнь. Dum Spiro, Spero, пока дышу — надеюсь. Так что, присоединитесь к нам? Мы не кусаемся! — Шуруля обезоруживающе улыбнулся и распахнул дверь в гостиную.
Аркадий Павлович утонул в необъятном плюшевом кресле. Перед ним на лакированном журнальном столике стояли шахматная доска, две рюмки и початая бутылка коньяка. На большом деревянном верстаке у окна лежали стопки книг. Все стены комнаты, кроме одной, занимали застекленные шкафы. В простенке между окнами стояла еще одна изразцовая печь.
Василий смахнул газеты и книги с кресла-качалки и подтащил его ближе к журнальному столику. А потом открыл шкаф и вытащил третью стопку.
— Вы же будете коньяк, юная леди? У нас тут неплохой «Кенигсберг» 10-летней выдержки. Прекрасный плотный напиток с цитрусами. Я его оценил еще на кафедре. Студенты на зачеты приносили нам алкоголь разного уровня паршивости, и «Кенигсберг» на их фоне оказался настоящей находкой. In vino veritas, моя дорогая. Истина в вине.
Пить коньяк Рената согласилась. Она вообще была не дура выпить. Особенно уважала крепкий алкоголь: виски, джин и хорошую водку. Шуруля налил ей рюмку до краев и наполнил пустые стопки, свою и Рихтера.
— За знакомство! — старичок поднял тост и обратился к приятелю. — Скажите, Аркадий Павлович, как так происходит, что вас сторонятся такие милые девушки?
— Не знаю, почему они меня сторонятся. Но за разбитую сахарницу пусть платит, — буркнул Рихтер и пригубил коньяк.
— Да что вы бубните, как старый дед! Давайте лучше послушаем версию нашей прекрасной гостьи о происшедшем. А потом уже решим, кто прав, а кто виноват. Amicus Plato, sed magis amica est veritas. Как говорил Юлий Цезарь, Платон мне друг, но истина дороже.
Рената пересказала случай с сахарницей и тараканом и пожаловалась, что теперь вообще боится заходить на кухню. Девушка она, конечно, крепкая, но при виде насекомых ей хочется визжать и бежать.
— Удивительно, как банальный Blattella germanica, по-нашему рыжий таракан, может испортить настроение и даже отношения! Но вы знаете, тараканы — настоящая мелочь по сравнению с другим жильцом этого дома… — Шуруля почесал переносицу и передвинул по шахматному полю ладью.
— Вы сейчас про Аркадия Павловича? — от двух рюмок коньяка на голодный желудок Рената расхрабрилась и не удержалась от колкого замечания.
— Есть здесь хозяин более грозный, чем Рихтер старший. Еще в 1903 году, когда построили этот дом, вселился в новую квартиру домовой. С прошлыми хозяевами домовой ладил, здесь было полно детишек и целый штат прислуги, так что серебро на кухне блестело, как солнце, а паркет в коридоре отражал свет хрустальных люстр. И как же домовой разозлился, когда квартиру поделили на коммуналки и подселили сюда заводских работяг и прачек! Всю эту шушеру разогнали, а квартиру вернули законным наследникам только в 1950-м. Но к тому моменту у домового уже были язва желудка и подагра. С тех пор прошло семьдесят лет, а он все не угомонится. Чуть что не по нему — бьет посуду, прячет ключи, да технику ломает.
— А вы видели этого домового? — Рената, ехидно прищурившись, взглянула на Рихтера. Тот сидел, все так же насупившись, но уже хотя бы не смотрел на гостью волком и даже иногда вставлял пару слов в разговор.
— Видел, не видел… Тебе-то какая разница! Вот прицепилась! — минимальная вежливость у Аркадия Павловича не проклюнулась даже после 200 граммов коньяка.
— Да что вы за сухарь такой? — Рената положила ногу на ногу и вытянула из пачки сигарету. Мужчины уже давно дымили, как два паровоза, так что ей не приходилось беречь чужие легкие.
— Сухарь! Именно сухарь! — поддакнул Шуруля и подлил даме и себе еще коньяка. Бутылка быстро пустела, на дне плескалось уже не больше 20 граммов.
— Уважаемый Василий, скажите тогда вы мне, — Рената затянулась и смахнула пепел в тяжелую керамическую пепельницу. — Вот вы лично этого домового видели?
— Я? Ни разу! Но слышал много рассказов о нем. Здесь во времена моей юности жил один писатель, так он даже издал сборник новелл про нехорошую квартиру. Там и про домового нашего было.
— Черт с ним, с домовым, — грохнул кулаком по столу захмелевший Рихтер. — Ты лучше расскажи ей, Васян, что на Крестовском творится.
— О, отличная история, Аркадий Павлович! Я начну, а вы пока будьте любезны, принесите из своих закромов еще коньяка или водочки. Знаю же, у вас точно есть, — дворник-философ грустно заглянул на дно стопки.
Когда хозяин квартиры вернулся с новой бутылкой в руках, старичок Василий уже вовсю вел рассказ. Оказалось, что на Крестовском острове, где покупают квартиры и строят жилье одни богачи, принято вокруг этой элитной недвижимости возводить высоченные заборы с железными воротами, делать сторожевые башни с охраной и сигнализациями, а еще — копать самые настоящие рвы. При входе в такой дом повышенной элитарности гостю нужно сначала дождаться, чтобы перед ним раскрыли ворота, потом опустили мост через ров и убедились, нет ли с ним при себе оружия. Только после всех многочисленных проверок он мог пройти дальше.
— Но не это самое интересное, милочка! Важно то, что во рвах у наших богачей на Крестовском водятся настоящие крокодилы! Многие очевидцы, которые проезжали мимо, видели, как они выползают на берег в солнечные дни, жмурят глаза и бока греют. И не дай бог кому попытаться пройти через мост без приглашения. Мост тут же разводят, непрошенный гость падает в ров, а дальше с ним разбираются Crocodylus palustris, по-нашему болотные крокодилы.
— Внезапно, — только и сумела произнести Рената и выпила залпомом еще одну стопку коньяка.
— Богатеи вообще великие выдумщики! Могут себе позволить, что ж. De gustibus non disputandum est, о вкусах не спорят.
Тут девушка засобиралась домой, а Василий вызвался ее проводить: «Полезно, знаете ли, размять ноги после хорошей партии в шахматы». Рената попрощалась с Аркадием Павловичем, старичок подхватил ее чемодан, и вместе они вышли из квартиры.
4. Крысы в шапочках Санта Клауса
Новый год решили отмечать в доме Соболевского. Собрались небольшой компанией: Рената с Владиславов и Эллина. Даже Лариса обещала приехать из Москвы на каникулы.
Днем 31-го приготовили все необходимое для праздничного стола: нарезали тазик обязательного оливье, сделали бутерброды с красной икрой, для вечно худеющих заготовили свежие овощи и фрукты. А потом поехали на Московский вокзал встречать общую подругу.
Лариса выпорхнула из вагона в белой норковой шубке и кожаном платке. В одной руке она держала черную лакированную сумочку, в другой небольшой чемодан на колесиках, который тут же деловито отобрал Соболевский. Девушка вдохнула морозный воздух и упала в объятия Ренаты:
— Как ты тут, курочка моя? Колени пока не хрустят? Питерская хандра не навалилась? — Лариса задорно смеялась, плясали ведьминские смешинки в глазах, а ноги в сапогах на шпильках так и разъезжались на льду — дворники не успели очистить от снега и наледи платформу. Гремели лопатами и сыпали песок где-то ближе к зданию вокзала.
Пока ждали, чтобы прогрелся двигатель, а в салоне стало тепло, обсуждали последние новости на работе. В отделе дизайна сменилась руководитель. Ларисе нахрапистая дамочка под сорок понравилась. Она быстро взяла в ежовые рукавицы расхлябанных дизайнеров, так что теперь проекты сдавали в срок, а сотрудники в офисе появлялись не после двенадцати, а ровно в десять, и потом весь день ходили как по струнке.
В салоне потеплело, за подмороженными окнами кружились снежинки, дворники смахивали их со стекол и жужжали успокоительно. Владислав медленно повел свой красный пежо в спальный район, где два года назад купил квартиру в ипотеку. Мужчина работал имплантологом и хорошо зарабатывал, но даже так пришлось оформлять кредит и продавать для внесения первого взноса дачу, доставшуюся в наследство от бабушки. Квартира была по-холостяцки брутальной. Деревянные кухонные фасады, металлические стеллажи в гостиной и плюшевый серый плед из искусственного кролика на безразмерной кровати.
Только успели зайти в дом и снять верхнюю одежду, как в дверь позвонили. На пороге в бежевой дубленке стояла Эллина. Гостью встретили бокалом шампанского и пропустили на кухню, где вовсю кипел чайник, а в духовке ароматно пахла и румянилась индейка. По случаю праздника Эллина завила каре в крутые локоны и присыпала веки глиттером. Получилось очень нарядно и снежно.
Гости расселись по местам и включили телевизор. Через 10 минут должен был выступать с ежегодной речью Путин. В бокалах пузырилось и искрилось полусухое шампанское, елка в углу нарядно сверкала голубыми огоньками, на столе стояли толстые парафиновые свечи. Отмечали праздник от души — танцевали под дезрок 80-х, зажигали бенгальские огни, играли в настолки, а под утро обсуждали под коньяк последние маркетинговые проекты и сложных пациентов.
Рената и Лариса промывали косточки клиенту, который при минимальном бюджете мечтал о сайте как у Тинькоффа и наружной рекламе на всех щитах Москвы. Владислав и Эллина вспоминали мужчину с неправильным прикусом, которому нужно было вначале делать операцию на челюстях, а потом ставить полный рот имплантов. Причем выходило, что бюджет у пациента был больше, чем у заказчика наружной рекламы, примерно на два миллиона. Разошлись уже под утро. Эллина уехала на Петроградку на такси, а Ларисе застелили диван на кухне. К тому моменту все праздничные блюда со стола убрали, а посуду сгрузили в раковину, чтобы не портить новогоднее настроение.
Первого утром Рената и Владислав вышли из дома выбросить мусор и заодно купить в местной пекарне булочек на завтрак. Пекарня была ожидаемо закрыта, так что завтракать всем пришлось прошлогодними бутербродами. На свалке же происходило форменное новогоднее безумие. Рядом с мусорными контейнерами стояла наряженная елка, которую кто-то явно вынес на улицу в момент ссоры. Мусор еще до Нового года перестали вывозить, поэтому пакеты с торчащей из них мишурой и другими пищевыми и непищевыми отходами стояли вокруг, образуя настоящую праздничную свалку. А рядом с контейнерами водили хоровод крысы в красных шапочках Санта-Клауса. Рената пару раз моргнула, чтобы проверить, не мерещится ли ей происходящее. И, вздрогнув, открыла глаза. Оказывается, крысы ей приснились. Очень по-новогоднему!
Встали ближе к двенадцати. Нужно было вынести мусор и купить булочек на завтрак — не ставить же в самом деле на стол прошлогодние бутерброды! На улице Рената с интересом посмотрела на контейнеры и заметила рядом с ними наряженную елку как во сне. Крыс в шапочках Санта Клауса на месте не обнаружилось, зато рядом с елкой нашелся огромный парень, ростом под два метра. Русоволосый и краснощекий Костик грустно всхлипывал носом и стягивал руками полы черной парки — видимо, разошлась молния. Рената внимательно присмотрелась к молодому человеку и поняла, что где-то уже видела его раньше. Как будто, именно его фотография стояла на комоде в квартире Рихтеров. К суровым мужским всхлипываниям примешивался какой-то другой жалостливый звук. Кажется, скулила собака.
— С новым годом! — невпопад поздоровался Владислав и протянул парню с помойки руку. — Вы зачем на снегу сидите? Холодно же! Простудитесь.
Парень помотал головой, но на рукопожатие ответил.
— С девушкой расстался, — голос парня дрогнул.
— Что прямо в Новый год? — Владислав поднимал парня из сугроба и отряхивал парку, и вдруг увидел, как из-под полы выглядывает черный бархатный нос. Вслед за носом показались пуговки глаз и огромные уши. На Ренату и Соболевского смотрел крохотный чухуахуа.
— Так вы тут вдвоем что ли мерзнете? Как же так вышло?!
— Долгая история, — парень тяжело вздохнул и махнул рукой. — Не думаю, что вам будет интересно.
— Да вы не стесняйтесь, рассказывайте, молодой человек! — улыбнулась Рената и получше запахнула объемный пуховик, приготовившись слушать.
— Ну как знаете. Я предупреждал, — Костя взглянул на сочувствующих огромными серыми глазами с густыми белесыми ресницами и начал рассказ. — На этот новый год я решил порадовать свою девушку. Мы встречались уже три года. Очень красивая девушка, лучшая в колледже. Умная, понимающая. И купил я ей породистого щенка. Нашел заводчика, у которого как раз на продажу был помет чихуахуа. Выбрал самого милого и принес на праздник. Вот только девушка подарок не оценила. Стоило мне отвернуться, выкинула его в подъезд. А сама сказала, что собачонок убежал. Только я знал: не мог щенок никуда убежать, если бы ему не помогли. На моих глазах рушилось представление о самой чуткой девушке, которую я знал. Схватил в кулак шапку, накинул куртку и бросился на улицу искать шавку. Пропажа обнаружилась почти сразу. Смотрю, сидит у подъезда, дрожит всем чихуахуеночным тельцем. Эти оттопыренные уши я уже где-то видел, смекнул я и сунул ребенка за пазуху. Тогда и имя ему придумал — Рататуй. Больно уж щенок на фоне огромных сугробов был похож на крысу, но не Крысенышем же называть.
— И что же вы сидите в сугробе, молодой человек?
— Понятия не имею, куда идти после новогодней ночи. Квартиру мы снимаем вместе с Люси. Я к ней два месяца назад переехал. Но после того, как она Рататуя выбросила, знать ее не хочу и видеть не желаю. А комнату в общаге я месяц назад сдал…

Рената и Соболевский отошли, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Парня и щенка им было жаль. И тут видят — навстречу им идет Шуруля. Старичок как раз заступил на смену и сейчас стоял в паре шагов от них с лопатой для уборки снега в руках. Рената обрадовалась старому знакомому и коротко пересказала только что услышанную историю, указывая на понурого парня, который стоял в сторонке и трепал щенка за ухом. А потом девушка вспомнила свой сон и пересказала заодно его.
Старичок рассмеялся мелодичным задорным смехом, встал на цыпочки и шепнул Ренате на ухо:
— У нас в Питере и не такое бывает! На кафедре философского факультета чего только не происходило! Лет пять назад новая декан пришла. И решила, что столы в кабинетах нужно расставить по феншую, чтобы создать правильную атмосферу. Только после этого у нас регулярно стали пропадать провода и зарядные устройства. Очень неловкая ситуация вышла. Говорили потом, что технику и мебель прятал кафедральный домовой. Из-за него еще все профессора перессорились.
— Неприятная ситуация… Но как нам быть с этим защитником животных? Есть где его разместить, пока он квартиру не снимет? — вмешался в разговор Соболевский. К тому моменту он успел сходить за кофе, раздал всем бумажные стаканчики, а сам начал подпрыгивать на месте и размахивать руками — мороз и ветер пробирали до костей.
— Пожить Петроченков может у меня. Но вы хоть сегодня его приютите. Костик парень хороший. Мы с ним вместе не одну смену отработали. Не смотрите, что простой такой: после школы пошел в путягу на электромонтера учиться. Потом устроился на завод, а когда завод расформировали, — к нам в ЖКХ. Теперь водит мусоровоз, хорошо зарабатывает. А вот с личной жизнью ему не повезло. А ведь я сразу ему говорил: не пара тебе эта Люси.
5. Переезд Рататуя в Москву
Ребята привели Петроченкова домой и представили Ларисе. Девушка как будто заинтересовалась молодым человеком. Каждый день начинала при полном параде: красила губы красной помадой и купила тапочки на каблуках. К тому моменту Рената решила, что останется жить у Соболевского — может, Рихтер-старший и хороший парень, но видеться с ним ежедневно на одной территории казалось невыносимым. Господа-тараканы тоже радости от общения с квартирой на Большой Петроградской не добавляли.
Василий Шуруля вернулся на кафедру — при философском факультете открыли музей, а бывшего профессора пригласили экскурсоводом. Старичок возможности обрадовался, тем более, жалованье пообещали хорошее, а посетители очень ценили его байки про дореволюционный Петербург и истории про домовых, леших и крокодилов.
А Ларисе так понравился водитель мусоровоза Костя Петроченков, что она уже через месяц забрала его с собой в Москву вместе с Рататуем. И все трое друг на друга не нарадуются, хотя с того памятного Нового года прошло уже пять лет. Говорят, скоро свадьба. Соболевский, Рената, Эллина и Шуруля, конечно, тоже приглашены.