Былинные земли. Дворец генерала. Часть 13

(Продолжение)

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ, КОТОРЫЕ СОТРЯСЛИ ЗЕМЛЮ

Все начало рушиться в первые годы нового, XX столетия. Свалились на голову коллизии, словно сорвался пласт почвы под названием «истоки». Расплата за неуемное желание разбогатеть, нажиться на труде подневольных христиан - землян?

Тревожно прозвучал 1905 год. Владислав выехал, во избежание последствий, во Францию, и даже прихватил кое-что из драгоценных вещей. Но обошлось, вернулся назад в Бочейково. А спустя три года загорелась резиденция. Ничего, восстановил. Но через два года умер (от кровоизлияния в мозг) в Нице брат Болеслав, его финансовый покровитель. Владислав привез тело и похоронил на родовом кладбище. А вскоре настиг смертельный удар и самого распорядителя – не выдержало сердце. Так и ушел на тот свет Владислав вместе с братом, в один и тот же год – 1910-й.

Mary осталась одна, с сыном. Холодно и неуютно сделалось в усадьбе. Повезла обучать сына в Петербург, да там и пристроилась. Жила в эксклюзивном каменном доме на Моховой, посещала балы в царском дворце. Но грянул 1917-й год. На время она возвратилась в Бочейково, где распоряжался оставленный ею администратор Масальский. С его помощью, еще ранее, при приближении кайзеровских войск, она собрала и загрузила в вагоны важнейшие вещи, и отправила железной дорогой мебель, картины, архивные документы. По данным Анджея, вагоны ушли на Москву, но адресат их не получил. Они пропали, и все предпринятые попытки разыскать ничего не дали. Сама Мария бежала из охваченного восстанием Бочейково в Петербург, чтобы оттуда выбраться через Скандинавию в Британию. Остановилась на некоторое время у сына в Париже, а в 1920-м отбыла в Варшаву, очевидно, надеясь на поход Пилсудского. Повторялись средневековые  злоключения, что выпали на долю Мстиславских?

Можно много мистического найти в истории имения, но явно прослеживаются последствия ненасытного обогащения, игнорирования интересов истинных владельцев земли – тех, кто веками на ней жил и трудился. Еще вернемся к последним годам королевской эпохи – переходному периоду, но сейчас, забегая вперед, перенесемся в век крушения Российской империи, посмотрим, что происходило в показательном имении Белой Руси на переломе общественного строя.

При царях род Цехановецких окреп, вознесся на вершину благосостояния, представители выдвигались на высокие административные посты. Например, Болеслав назначался на управленческие должности от Смоленска до Иркутска, был губернатором Уфы. Другие становились полководцами и дипломатами, а их бочейковская резиденция превращалась в образец землеустройства при империальном правлении. Как тут не вспомнить, что родные последнего российского царя тоже прикупали приречные земли (при Березине) и строили особняки (например, в Борисове)! Разница с королевским временем была только в том, что частные землевладельцы назывались не  панами, а помещиками.

Наверняка, лондонец Анджей, наведавшись на родину предков, думал о судьбах отца и бабушки, оставивших Бочейково под железным напором германских полчищ и последовавшей революционной волны. А я думаю о своих предках. Семье моей бабушки тоже пришлось бежать – из фольварка, с галайских высот, со страстотерпского «сельца» Голяндыi. Филипп Тараткевич, ее отец, был ровесником деда Анджея - Владислава Цехановецкого. Оба родились в 1860 году. Дед Анджея не дожил до напасти, что обрушилась на Белую Русь. А моего прадеда «убил» 1920 год – во время кровопролития, когда в безжалостной схватке схватились за ружья славяне, оказавшись по разные стороны баррикад. Если последнюю владелицу Бочейковского имения согнала империалистическая бойня, то семья моей бабушки бежала после революционного переворота, при вхождении «на престол» сталинского окружения и развязанной новой войны - теперь уже между славянами.

Когда Цехановецкие оставили Бочейково, «бесхозное» имение перепрофилировали. Ленинским указом было создано на базе поместья «государственное имение» (такая формулировка в архивных документах за 1918 год). Был образован координационный орган в виде общественного комитета, который мог стать возвращением к коллективной форме правления – народному вече, крестьянскому (христианскому) собранию по управлению собственностью. Тараткевича избрали председателем совета, он был грамотным специалистом, занимал в хозяйстве должность эконома. А в апреле 1920 года по инициативе уездной власти пришло распоряжение назначить его «управляющим совхоза Бочейково» вместо некоего Блинструба. Только бразды правления государством были уже не у Ленина, а в руках террориста Сталина, который в угоду заокеанскому капиталу насыщал окраины вооружением и сталкивал народы лбами. Вспыхнула чисто славянская война между русскими и поляками. В Бочейково двинулись легионы под командованием Пилсудского. А на восточной стороне концентрировались красноармейские формирования Тухачевского. Линия противоборства пролегла по Улле. В Бочейковском владельческом центре расположился Интернациональный полк, а галайские высоты (Голландия) оказались под прицелом легионеров. В дом Тараткевичей вломились военные. Филиппа арестовали, увезя в тюрьму. То были первые жертвы из числа сельских жителей. К началу войны с гитлеровцами уже миллионы крестьян (христиан), как заключенные сталинских лагерей, добывали природные сибирские богатства бесплатно, а караваны кораблей потом увозили сырье за океан в счет воинских поставок. Только в моей маленькой деревушке из 50-ти хат двое были расстреляны, а восемь сосланы на север.


Филипп не вышел из тюрьмы. Жена, собрав бесхитростные вещи и прихватив малолетних детей, бежала ночью прочь, навсегда покинув Высокую гору. Она нашла приют на родине матери, в лепельском Гущином Прудке. Там тоже стоял фольварк, но других владельцев. А потом перебралась в казенные Веребки, на канал, где обосновалась ее старшая дочь Мария, обучая местных детей.

(Продолжение следует).

На снимке: 1. Служебный флигеь в бочейковской усадьбе (1914-1920 годы), фото из коллекции Тараткевичей; 2. Заявление Надежды, дочери Филиппа Тараткевича, о пропаже документов при аресте отца и обыске в фольварке в 1920 году (из архивных данных).


27.12/24