Голосовкер Я. Э. Имагинативный абсолют

 (отзывы)
---------------------------
Голосовкер Я.Э. «Имагинативный абсолют», М.: «Академический Проект», 2012 г.
---------------------------
1.

«Воображенье мощно в тех, кто слаб», - записала я в маленькую записную книжку-блокнот фразу Шекспира из пьесы «Гамлет», страшно сказать сколько лет назад. И неспроста. Это одна из тех фраз, которая путешествует со мной по жизни. А на тот момент… нет, она не стала открытием, но каким-то полным, пронзительным узнаванием: «Да! Именно так! Я знаю! ВСЕГДА знала!». Что?

Как ни странно, совсем не то и не о том, что можно было бы понять, исходя из описываемой конкретной ситуации конкретного текста.  А именно: воображенье – мощь и открывается оно с особенной силой – творящей, увлекающей, захватывающей в тех, кто «слаб». (Кстати, о том, что оно может обладать и разрушительной энергией, ни тогда, не потом я не думала, словно это было уже про что-то другое).  Любопытно и то, что, будучи с детства болезненным, т.е. не особо сильным физически ребенком, предпочитающей шумным подвижным игрищам их креативный инвариант в собственной редакции)), в которых с радостью могли принимать участие на равных абсолютно разные игроки; любящая слушать, читать и довольно рано начавшая сочинять сама, тем не менее, я и фразу «в тех, кто слаб» умудрилась понять иначе, т.е., не буквально (психическое и душевное здоровье прилагается).  Ну как мощь воображения может находиться/удерживаться теми, кто, буквально, «слабак»?! Конечно речь не об этом. Скорее о тех, кто кажется окружающим слабаком; кто слаб по меркам «боишься, значит – уважаешь»; кому «слабо» вестись «на слабо» и вообще в полной мере соответствовать «миру сему». Те, в ком воображение разворачивается во всей своей мощи – не слабы, а …утонченны, чувствительны, восприимчивы, они знают, что демонстрация и применение силы – и есть слабость, душевная немощь.  Да, они не сильны в играх, «в которые играют люди», и в этом смысле они могут даже казаться…умственно отсталыми, поскольку многого в этой жизни «не догоняют». Но. Именно они знают, что «догонять» никого и не следует; что «не время идёт, а – мы проходим»; что, против того, что привычно называют «жизнью», есть – Жизнь, а также, что дар воображения, как некое зернышко, некая косточка, есть внутри каждого. Не знаю, откуда мне это было известно (и разумеется, безо всех этих излишних словес). Возможно, ангел, шлепнувший мне при рождении по губам, забыл в ранней юности шлепнуть мне по ушам?)) Вспомнил, спохватился, «шлепнул», но… то уже совсем другая история.

2.

По мнению исследователей жизни и творчества неординарного отечественного мыслителя XX века Якова Эммануиловича Голосовкера (1890-1967 гг.), его философско-литературное наследие еще подлежит осмыслению.

Он был знатоком античности в широком смысле слова. Т.е. не только прекрасно знал древнегреческий и латинский языки, но и разбирался в философии, культуре, литературе античности, был исследователем, переводчиком и комментатором древних текстов (нередко под чужими именами), а также живо интересовался античной проблематикой, представленной в мировой культуре последующих эпох. Однако это глубокое погружение в мир древности вовсе не было для мыслителя «башней из слоновой кости».
 
«Античность не была для меня дверью, замыкающей меня в мире классической филологии; - писал Я. Э. Голосовкер, -  она всегда была для меня вернейшим путем для постижения самых сложных загадок жизни и культуры и особенно законов искусства и мысли... Я всегда старался удалить от глаз читателя филологическую кухню, предъявляя ему только смысл и образ античности, как явлений вечно живых и волнующих душу моих современников... (Античность) стала для меня не только колодцем, из которого я вытягивал мои ведра с живой водой, не только моим путем в литературу, но и преддверием к моему последнему творческому синтезу». Подразумевая под «последним» его главный философский труд о логике античного мифа, о роле и месте Имагинативного абсолюта в развитии культуры.

Здесь важно добавить, что воображение мыслителя было захвачено не только эпохой античной Греции, но и немецким романтизмом (поэт постигает мир из собственных глубин, выражая целостность и гармоничность существования всех его частей словесно (поэтически), а уже общество, «вооружившись» этой поэтической тайнописью должно строиться, сообразно плану мировой гармонии), что также, безусловно, отразилось на его мировоззрении, и, как следствие, выражено в авторской философской прозе.


3.

Роль воображения в познании, проблема, внесенная в гносеологию (учение о знании, основная философская дисциплина) ещё И. Кантом, интенсивно разрабатывалась в психологических и философских концепциях начиная с конца ХIХ века. Одну из наиболее глубоких проработок и её решение она получила в оригинальной концепции русского философа, метафизика-интуитивиста, писателя и переводчика Я. Голосовкера.

Так, для Голосовкера онтология воображения (как особого рода человеческой творческой деятельности, а также воображаемого как его результата) – это придание высшего смысла существованию, иными словами – «дать цель бытию». Своей работой философ внес существенный вклад в понимание природы воображения, истоков и сущности разного рода имагинаций (лат. – воображение): мифологической, поэтической, метафизической и др., в осмысление структурно-функциональных аспектов воображаемой реальности. Понимание его как синтеза духовного опыта: мифотворческого, религиозного, эзотерико-мистического, поэтического, созерцательно-метафизического… Понятие имагинации несводимо Голосовкером только к смыслу воображения как человеческой способности. Оно рассматривается гораздо шире, получая дополнительные онтологические, гносеологические и даже нравственные значения. Мир идей – не выдуманный мир – это мир Истины, открываемый через имагинативные смыслы (художественные смысло-образы: мифы, философию, искусство). Ученый (т.е. не художник) тоже открывает тайну природы силой руководящего им воображения. Являясь космосами идей и духовными смыслами существования, имагинативные миры, выводя на свет скрытое в вещах, творя новое, небывалое – утверждают саму реальность бытия.

Имагинативный абсолют (в просторечии «дух») – высший инстинкт (в отличие от низших – стремлении сохранить жизнь биологической особи) – присущ только человеку. Именно он обусловливал и обусловливает культуру, у животного такого «инстинкта» нет. Абсолютные критерии культурных ценностей (бытие, свобода, истина, добродетель, вечная любовь, бессмертная душа…) – порождение высшего инстинкта. Он же – выражение себя силой деятельности воображения, воплощаемой в философии, искусстве, морали, религии и науке, стремлении жить в грядущем, в памяти других в виде воплощенных идей... Иными словами, культура как порождение имагинативного абсолюта есть стремление к вечности. И к бессмертию, –  если речь идет о стремлении человека.

Пс: Однако. Поскольку наиважнейшим источником любой творческой деятельности, творческого начала в жизни и познании является созерцание, то всё больше усугубляющийся разрыв между жизнью деятельной и созерцательной – по мысли того же Я.Э Голосовкера – и для культуры, и для человека – это, мягко говоря, «дорога в никуда».