День двадцать шестой, наполненный рассказами

   — Ты не голодная? Знаю я ваши рестораны! Ложку салата по всей тарелке размажут, а ты сидишь и мучаешься, как тот журавль из сказки, пытаясь склевать ошмётки курицы и картошки с дизайнерского фарфора, за который и дерут бессовестные деньжищи. То ли дела дома! Я картошечки нажарил, будешь?
   Ох, смешной у меня Федька! Юморист! Ему-то откуда знать, как там и что в ресторанах подают? Но строит из себя опытного человека и, когда Лёнька привёз меня домой, первым делом начал ехидничать.
   — Сыта, не переживай! И так переполнена впечатлениями, что, пожалуй, пойду спать.
   Было, конечно же, очень рано. Но бывает такое состояние торжественности, парадности в душЕ, которым не хочется делиться ни с кем. И которое случается настолько редко, что стараешься им насладиться до самой мизерной капелюшки. Вот такое хрупкое, фарфоровое состояние у меня и было и хотелось мне его сохранить как можно дольше. Поэтому я даже не взглянула, что там мне подарил ресторан и пошла спать.
   — Здорова ты валяться, бабка Ксюха! Видно вы вчера с внуком хорошо брюта накушались! — сказал мне Федька следующим утром. Дед мой уже пожарил себе яичницу и с аппетитом завтракал. — Зверьё я покормил, воду поменял. А что это за кулёк такой? — Федька делал вид, что спросил о ресторанном подарке просто так, от скуки, но я видела, как ему любопытно. Да мне и самой интересно, что же там внутри?
   Там была та самая чашка со «счастливым» номером тринадцать, да не пустая. В ней лежало что-то круглое, завернутое в тонкую, розовую бумагу. Я развернула её и увидела большую шоколадную сферу.
   — Странная какая конфета!
   — Эх, Ксюха! Это же шоколадная бомбочка! Заливаешь её горячим молоком, она растворяется, а внутри её зефирки маленькие, вот и получается у тебя что-то вроде какао с зефиром.
   Ну, дед! Умеет поразить знаниями! Наверное, на работе такими бомбочками его угощали.
   — Удивительно!
   — Вот тебе и чашка, наполненная удивлением! — снова съехидничал Федька, начинавший себя мнить опытным гурманом, а меня вдруг как током шарахнуло.
   — Повтори, что ты сказал?
   Федька испуганно на меня посмотрел.
   — Я ничего такого не имел в виду, просто...
   — Просто ты сказал, что будет мне чашка, наполненная удивлением! Верно?
   Ответ мне не нужен был, я и так всё прекрасно слышала и побежала за бумагами Мичмана.
   — Так и есть! Слушай! «Первая чашка наполнена удивлением.
   Осколками второй чашки пущена кровь и смыта злоба.
   Третья чашка укажет путь к потерянным снам.
   Четвертая чашка откроет тайну.
   Пятая чашка нужна для гармонии». Ты понял?
   — Что?
   — Да снова эти дьявольские совпадения! Смотри, первую чашку мне подарили в ресторане, она наполнена удивлением, как ты сам сказал.
   — Подумаешь, вырвалось просто.
   — Нет, не просто! Так суждено было! Вторая чашка — Лёнькина. Помнишь, как я в тот день злилась, потом разбила её, порезалась и тут же моя злоба испарилась? Кровью смылась! Как же я сразу не вспомнила это! Третья чашка — Мишина. Он когда её увидел, вспомнил сон, который ему когда-то снился. Что-то о сказочном городе, у которого нет названия. Теперь ты понял? Эту записку ясновидящий писал!
   — Или же некий Автор, который пишет наши жизни и заранее продумал сюжет. Что же из себя представляет четвертая чашка? Какую тайну она откроет?
   — Возможно, эта та самая, которая мне на подарок предназначена? Может быть покажешь?
   — И испорчу сюрприз? А потом ты скажешь, что осталась без подарка на Новый год? Нет уж, бабка Ксюха! Терпи! Вот пробьет полночь и...
   — А пятая чашка?
   — Самая не интересная? Которая для гармонии? Наверное, это моя, — важно сказал Федька, а я поняла, что ему страсть как хочется поучаствовать в нашем приключении. Опомнился, старый! Уже конец декабря, а он только прочувствовал вкус тайн и загадок!
   Тайны тайнами, а дел у меня было очень много. Поэтому задвинула я все мысли в дальний уголок воображения и принялась за домашнюю работу. Лёнька намекнул, что тридцать первого меня ждёт сюрприз. Я заволновалась, неужели у внука действительно есть серьёзная избранница, и именно под Новый год он захотел меня с ней познакомить? А если так, надо срочно драить дом и покупать всё нужное к новогоднему столу.
   Пробегала я весь день, устала и с ног валиться начала, поэтому когда вечером пришёл Лёнька, я велела ему самому себе ужин подогреть, быстренько съесть и идти ко мне в комнату, чтобы выслушать абсолютно невероятную историю о Мише, Алле, писанке и разбитых чашках.
   — Это ещё что! Вот я тебе новость скажу, в обморок упадёшь! — хвастливо заявил Лёнька и побежал на кухню. А я тут же вскочила с дивана (как тут улежишь!) и поспешила за ним.
   — Говори скорее, что за новость?
   — Ты эту немного странную официантку помнишь? Дара её звали.
   — Конечно! И я тебе больше скажу...
   — Погоди! Я всё думал, кого она мне напоминает. Вроде бы лицо знакомое, но так размалёвано, что и не вспомнишь, где я эту девушку видел. И вот я всю ночь думал, вспоминал и... — Лёнька, подлец, замолчал и, как советовала Джулия Лэмберт, тянул паузу до тех пор, пока я не выдержала.
   — Говори скорее, пока меня кондрашка не хватила!
   — Это та самая девушка, которая продала мне картину!
   — Та продавщица из вашего института?
   — Ну да, она самая! У неё, вроде бы, волосы другого цвета были, а макияжа совсем не было. Вот я её и не признал сразу.
   — А ты не ошибся? Что если найти её и расспросить?
   — Бабуля, я уже был в «Звёздной ночи», и знаешь, что мне сказали? — Лёнька не стал изводить меня драматическими паузами и быстро договорил:
   — Та девушка, Дара, у них не работает. Просто вчера хозяин ресторана привёл её за ручку и сказал, что несколько часов Дара поиграет в официантку.
   — Поиграет?
   — Так мне рассказал один официант, который вчера работал. Эта загадочная Дара обслужила наш столик, то есть нас с тобой, и смылась, испарилась, будто её и не было!
   Вот это новости! Как ты там, бабка Ксюха, думала? Удивляться разучилась? Что ж, ошиблась ты! Сердце так и норовит выскочить из груди!
   — Зуб даю, когда-нибудь мы узнаем, что всё это — проделки Мичмана! А теперь слушай ещё более поразительную историю! — и я рассказала всё о Мише, Алле, писанке и заранее заказанных чашках.
   — Невероятно! — Лёнька выпучил глаза и стал походить на умалишенного. Впрочем, у меня был вид не лучше. Услышать такое! Теперь бы в голове всё причесать, рядочком уложить!
   — Сдаётся мне, Мичман прекрасно знал, кому и зачем отдаёт сумочку. Ведь, если мы всё правильно поняли, планировал он эту операцию по спасению мира ещё с лета.
   — Ты ошибаешься, Лёнька! Не во всём, в одном. Планировал он это долгие годы. А вот то, что он не случайно выбрал нас, я верю. Даже некая гордость во мне рождается! Значит, мы с тобой важные особы! Интересно, мир об этом знает? — фыркнула я. — Это же как интересно связались некоторые разорванные нити! И ответы мы получили неожиданно!
   — И на новые вопросы наткнулись!
   — Ох, есть у меня предчувствие, что тридцать первого мы встретимся с Мичманом и вдумчиво с ним потолкуем!
   — Хорошо бы. А то у меня уже ум за разум заходит.
   — Что-нибудь читать сегодня будем?
   — Боюсь, у меня уже нет сил.
   — Ну хоть коротенькую записку! Давай, а? Вдруг мир уже на грани, а мы тут чаи гоняем, да удивляемся? — Лёнька молитвенно сложил руки.
   — Есть у меня предчувствие, что не нужно сегодня трогать бумаги Мичмана!
   — Бабуль, ну пожалуйста!
   — Ну, смотри! Под твою ответственность! Иди, бери сумочку.
   Лёнька пулей выскочил из кухни, мгновенно вернулся со свёртком, развязал алую ленту и быстро, словно его рука сама знала, какую бумагу хватать, вытащил маленький листок, на котором было написано всего лишь несколько строк мелким, суетливым почерком.

   «Заказ Охотника порадовал. Простой и лёгкий. Просили поймать трёх химер, тех, что пробуждают сны, несущие послевкусие неожиданной надежды. Задача казалось плёвой, и Охотник, прекрасно зная, в какой деревне гнездятся сумрачные твари, не был готов к свалившимся на его голову испытаниям.
С.М.»
 
    — Что? И это всё? — разозлился Лёнька.
   — Я предупреждала! Не нужно было сегодня это читать!
   — Но что изменилось бы? Завтра на этой бумажонке появилось бы продолжение истории?
   — Я бы не удивилась. Поразительно другое.
   — Что?
   — Подпись. Она тебе разве не знакома?
   Лёнька глянул на недописанный рассказ, а потом и на меня и с трудом подавил эмоциональное словечко.
   — Чёрт возьми! Ты думаешь, это тот самый художник?
   — Уверена в этом!
   И вот тут мы с внуком поняли, что наши головы переполнены тайнами, загадками и поразительными совпадениями! Поэтому мы свернули бумаги, вернули их в сумочку и стали чаёвничать, старательно делая вид, что наши мысли заняты только подготовкой к празднику.
©Оксана Нарейко