Квадроберы

               

                Глава первая  «Город Брониславск»
               
Я ехала в Брониславск налегке. В сумке болтались мой сценарий по Булгакову, ноутбук и десяток глупых  вещиц, без которых человеку никак нельзя в дорогу. В эти дни в областной столице снимал свои эпизоды знаменитый режиссер и продюсер Савин. Ему-то по рекомендации  двоюродной сестры мамы подруги я и хотела показать свой гениальный труд.
Если кто из вас ездил от Москвы до Брониславска, так должен знать, что в скоростных поездах, похожих на электричку, в каждом вагоне имеется маленькое купе. Оно называется «купе номер один». Люди в нем путешествуют сидя, но за закрытой от прочих пассажиров дверью. Других купе в вагоне не предусмотрено. Это изобретение железнодорожников, отделенное от вагона дверью, стоит на тысячу рублей дороже, но создает прекрасную иллюзию исключительности и приватности. В нем и сидела я, вместе со своим приятелем-бывшим одноклассником Колькой. Он ехал в Брониславск к девушке, но тем не менее все время гладил мое колено и прикладывался лохматой и немытой головой ко мне на плечо.
- Отстань, Колька, - так говорила я. Ты же едешь к девушке, а значит и не приставай, вдруг она узнает, как ты приставал, и заругает тебя.
Колька не обижался, отдергивал ненадолго руку и отвечал:
-  Слушай, Вера, ведь пятнадцать лет не виделись, да и купе, видишь какое хорошее взял.
Купе и в правду было ничего. Однажды, высунувшись из него, я увидела полуспящий, хрустящий чем-то вагон, раскрашенных девах, мам с детьми, учуяла чуть пованивающих мужичков-работяг, которые ехали из Москвы на малую родину. Я сразу почувствовала себя эксклюзивною вип-персоной. Хотя, конечно же, если бы не колькин выпендреж, сидела бы и посапывала бы сейчас вместе с остальными в общем вагоне.
Колька откупорил бутылку вина и налил мне полный пластиковый стакан. Сам он, готовясь к встрече с провинциальной красавицей, отхлебывал из маленькой бутылочки коньяк и был исключительно доволен собой.
Мы встретились с ним вчера возле железнодорожных касс. Наверное, какая-то высшая сила захотела нас объединить на четыре часа в этом крошке –купе.
Мы чокнулись. Я – стаканом, а он чекушкой-ладошкой, или, как там это у нас называется.
- Знаешь ты этого Савина? -  спросил он, затихарив в зубастый рот изрядный глоток.
- Знаю, снимает какие-то сериалы-страшилки, клипы и социалку, известный человек.
На самом деле, я никогда не видела знаменитого режиссера Савина. И смотрела лишь одну серию многосезонной ленты про известного маньяка дядюшку Никто, поимка которого так и не увенчалась до сих пор успехом. Из сезона в сезон вместо дядюшки-гадюки хватали, сажали в тюрьму и отпускали мужчин и женщин, подозреваемых в маньячестве и других грехах.
Дядюшка – собирательный злодей, вдруг про себя решила я. Он –совокупность зла и этого сериала, и всех сериалов и всего нашего детективного кино. Этакий сгусток черной материи, висящий над городами, районами, областями, домами. Он приходит, когда его никто не ждет и никто не знает, как его зовут.
- Раз может снять про дядюшку Никто, может снять и про Мастера с Маргаритой, так я подумала, - так и сказала вслух.
- Ты обалдела, Верка?
Колька уже накатил изрядно. – Бедная брониславская красавица, - первый у него блин может получиться комом, или комком, - так подумала я.
- Ты обалдела? Ты написала сценарий по «Мастеру и Маргарите», его Булгаков сам написал, что ты можешь сказать здесь нового? У тебя что в сценарии кот стал собакой? Квадробобром? Там все автор сказал. Потом еще десяток режиссеров и сценаристов театра и кино. Наших, заметь, и зарубежных.
В самом деле? Чего это я? Зачем мне это было нужно? Я перенесла и Маргариту и Мастера в нашу действительность. Устроила бал в Москва – Сити, гонки на метлах в Лужниках, пришитую умелым хирургом в больнице имени Боткина голову.
- Не знаю, может быть ты и прав поспи, а то брониславская любимая тебя не поймет.
Он задремал, положив руку с тонкими и красивыми пальцами мне на колено, я тоже прикорнула, заложив к нему на плечо свежепомытую башку.
- За-чем, За-чем, Зачем? – громоздили колеса поезда.
Мне снился дядюшка Никто в черном пальто в пол, лысой головой и злыми глазами. Он пришел к моему Мастеру, чтобы отнять Маргариту. Он схватил Маргариту за руку, прижал к своей впалой груди, а она умильно улыбалась. Дядюшка, обхватив Маргариту за тонкую талию, уводил ее все дальше и дальше от обманутого дольщика и недостроя, в котором по воле моей фантазии эта парочка и ютилась.
«Ты- никто» - шипел дядюшка Мастеру и растворялся вместе с Маргаритой в пространстве. Когда растворение состоялось Мастер уронил голову на колени и зарыдал.
-- «Квартирный вопрос испортил москвичей», - кричал мне кто-то, как казалось с самого неба. Приезжайте к нам в Брониславск, вторил другой голос, чуть дребезжащий и козлиный немного. У нас в Брониславске жилище всем найдется.
Мне снилось, что чьи-то руки хватают меня, чьи то голоса пытаются ужалить словом и побольнее им же укусить.
- Просыпайтесь, молодые люди, - приехали, я оттолкнула руку Кольки, которая пропутешествовала под самую мою юбку.
- ох..ел? – дернулась я,  - к любимой ступай - спеши.
Проводница, заглянувшая дверь богатой и пухлой ярко-красной улыбкой одобряла его и не одобряла меня. Ей хотелось, чтобы этот статный молодой мужчина обратил на нее свое прекрасное внимание.
-Просыпайтесь, Брониславск! Она подарила Кольке еще одну завораживающую улыбку, сверкнув зубом золотым. – Хороша, нечего сказать.
- На самом деле, сказал Колька, нежно погладив меня по попе, все сюжеты, а их не больше десяти штук во всем мире уже написаны. Ты конкретно не можешь написать ничего нового, и я не могу.
- Я могу! – сердито сказала я.
Я не оттолкнула Кольку на этот раз, потому что разглядело в широком окне поезда стоящее на перроне коротко стриженное существо в больших роговых очках и джинсовом костюмчике и кепке, на которой было написано «свободна». Существо бежало за останавливающимся поездом и явно искало глазами моего попутчика.
Всей вредной женской сутью я разглядывала колькину подругу и не отталкивала его нежную руку. Второй он запихивал в сумку свою книгу, которую так и не почитал.
-Да, да, - сказал он, припечатывая мои надежды безнадегой, все сюжеты написаны и все отсняты. Твой Савин будет прав, если пошлет тебя подальше. А он пошлет тут сомневаться не приходится. Точно пошлет на все три буквы.
Так мне болельщице ЦСКА говорили перед матчем со Спартаком. «Сольют кони, точно сольют», а когда кони действительно сливали радостно хихикали и игогошили. Кони – это болельщики ЦСКА. Мы – кони. Тоже квадроберы ха, ха.
Внезапно он резко убрал шальную и ласковую руку, заметив за окошком свои радостные очки.
- Ты чего молчишь?  Предупредить нельзя? -  прошипел одноклассник.
- от страсти сомлела, - почему же еще, - так сказала я. Мы вяло переругиваясь выползли из вагона вслед за женщинами с толстыми сумками и толстыми попами, гимнастерками, шортами, короткими юбками, которые толкаясь покидали вагон. Поездка закончилась.

Джинсовая обняла Кольку так жарко, что я поняла, - шансов у парня никаких. Он пропал. Ни мне, ни таким, как я ее не одолеть. Проще соблазнить режиссера Савина, или увести Мастера у Маргариты, или, наконец, доказать дядюшке Никто, что человечество не никто, это он настоящий никто.
- Ой, привет, - сказала она мне, Оля, очень приятно, Николай столько про тебя рассказывал. Ты и книги пишешь и статьи, ты такая молодец. Хорошо, что с Коленькой приехала. Он ко мне давно собирался и вот слава Богу. Ее большие влюбленные глаза светились переживанием и азартом. Она, казалось, хотела сожрать Коленьку.
 Если квадроберы расплодятся, а, говорят, это произойдет очень скоро, то люди –львы будут, конечно же есть людей-антилоп, люди – вороны клевать людей –червяков, а люди кошки пожирать людей мышей. Не в облике дело, а в сути, люди и так съедают друг друга по жизни. Может быть, они должны это делать осознано и в этом и есть настоящая идея квадроберства, или квадробинга, или как там его.
- Вера, - сухо сказала я. Она похоже действительно не очень мне не рада. Действительно, пожалуй, подойдет для рассказа «Колькина Любовь», или «Любовь Николая Колькина».  В этом рассказе главный герой циничный, резкий, слегка беспринципный, чуть-чуть обнаглевший, любимец женщин и непосредственных начальников должен, познакомившись с провинциальной девушкой, перековываться, стать смотрителем лодочной станции и понять, что жизнь вся раскрашена совершенно другими красками, что когда максимум, за что ты несешь ответственность, это чуть потрескавшееся и недокрашенное весло в небольшой лодке на маленьком озерце, а утром и вечером молодая и симпатичная девушка обнимает тебя и спрашивает хорошо ли ты спал, ел, пил, то это и есть самое главное.
И не нужны ежедневные совещания и споры, и не нужно готовить приказы и распоряжения, и любовница Юля не переспит с твоим другом Степаном, пока ты на переговорах в Лиме, а ты не обнаружишь у нее курительную трубку Степана, когда вы упадете в теплую постель, вернувшись из ночных клубов. А потом Юлька скажет, что беременна и Светка скажет, что беременна, а жена скажет, дай еще денег.
 Нет-нет, - скажет Колька, здесь на лодочной станции хорошо, здесь летом идиллия и лодочки, а зимой коньки и каток. Но все это продлится до тех пор, пока Колькина Любовь не обрубит – ты, жалкий лодочник, ты ничего из себя не представляешь, неудачник и лентяй. И Любовь выгонит Кольку, а Колька будет изгнан Любовью. А это плохо, когда тебя выгоняет Любовь.
И он вернется в большой город и поставки в его жизни перепутаются с деривативами, а балансы зацепятся за кредиты, и тонкая, надменная секретарша будет ласково касаться его руки. Только ночью будет сниться ему лодочная станция и еще не прогнавшая его Любовь и материализованное Счастье в виде висящего словно солнце над головой поджаренного яичного желтка, приправленного огурком и помидорой.
Я очнулась от громкого голоса своей героини.    
- Верунчик, - ты у нас уже была в Брониславске? Мы тебе с Коленькой весь город покажем. У нас красиво. У нас река, театр старинный, первый в России. У нас рестораны есть такие шикарные.
Она висела на руке у Коленьки и слегка похрюкивала между словами.
- Она на деловую приехала, - гордо и важно сказал Николай. Продюсеру одному великому сценарий продать. Только ерундовый сценарий, ничего у нее не получится все равно.
- Ой как интересно…, замяукала колькина девушка, хочешь я отвезу тебя на встречу?
- в гостиницу ее отвезем, так как ей подготовиться надо, диалоги там отрепетировать, научиться просить…
Цинично. Похоже мой старо-новый друг немного мне завидовал? С чего бы? Оторвавшись от опостылевшего офиса, от жены и детей, любовниц и содержанок, подсиживающих коллег и ворчащих уборщиц, он оказался в прекрасной провинциальной каше.
 Он будет неделю  просыпаться в тихом маленьком домике, ему будут подавать чай с ватрушкой и борщ с пампушкой, его будут знакомить с подругами, он будет важно сидеть за столом в лучшем ресторане и рассказывать подгулявшей компании местных бизнесменов и их жен особенности цифровой трансформации современного общества с учетом проблем информационной безопасности, а влюбленные глаза будут топить его в себе, а влюбленное сердце будет ждать, когда вечер перейдет в ночь, а влюбленные руки будут с вожделением срывать с него пропотевшую кофту «Армани».
 Глаза негодяя смеялись. Похоже, он читал мои мысли.  Ну погоди, гад. Так подумала я и, решив, не быть букой, взвалив на Кольку сумку, попыталась заверещать с Олечкой.
- Ой, а у нас сегодня фестиваль чая, всемирный, всех зовут, - так забрякала Олечка, - неделю уже рекламируют, во всех ресторанах будет проходить. Чай будут разливать совершенно бесплатно и плюшки на улицах выдавать и тортики, ты, Верочка, сходи обязательно. Такой фестиваль, таких еще не было, это единственный в своем роде фестиваль. Особенные чаи с вьетнамскими, китайскими, тайскими добавками.
- Ух ты, - только и сказала я.
Какой чай, какой фестиваль? Я пожалела, что поехала в Брониславск и потащила сценарий седьмой по счету экранизации «Мастера и Маргариты». Кто я, действительно, такая, чтобы замахиваться на великое?
Это областной город, столица фактически губернии в прошлом, а главное событие – фестиваль чая. Так думала я, действительно разглядев повсюду чайные афиши, растяжки вдоль улиц, людей- бутербродов, на рекламках которых было выведено слово чай. По улицам бродили люди, переодетые в чайники, чашки, самовары, сахарницы, чайные ложки и конечно ватрушки, пирожки, баранки.
Бывают квадроберы, это фетиш, а те, у кого фетиш на чай и чайные принадлежности как называются – чайники. Похоже, я тоже не пройду мимо фестиваля. Я буду настоящим чайником, или лучше чайной чашкой. Пускай мне выдадут наряд и дадут ведро чая.
 Олечка услыхала мою злую мысль.
- Так бесплатно же, почти во всех ресторанах, всех зовут. Весь город пьет чай. Это так прелестно. Фирма какая-то крупная устраивает. «Бестиа» называется. Вот бабушки разные и дедушки, они, может быть ни в какие рестораны давно не ходят, а чай пьют. А тут и на улицах будут наливать и в офисах. Только слепой и больной не попьет. Мы с Коленькой обязательно пойдем, правда Коленька? Еще не прогнанный из любви, но уже увязший в любовном пластилине, Коленька нехотя кивнул головой. Похоже, ему хотелось еще коньячку немножечко. Чай мог бы подождать.
Дальше думать я побоялась. Вдруг Олечка умеет читать мысли.

                Глава вторая «Режиссер Савин»
Режиссер Савин   большой, белобрысый, с проглядывающимся животиком и добрыми глазами сидел передо мной в «павильоне», как он сам называл это помещение. Я сразу поняла, что он из тех, кто называет комнату с книгами «Библиотекой», комнату со столом «Кабинетом». Он явно любит английские и французские слова и употребляет их в речи. Мне они тоже сразу полезли в голову. 
На самом деле, павильон был огромной туристической, может быть даже армейской палаткой человек на двадцать с туристическим же столом посередине, на туристическом же столе валялись ошметки грима, какие-то искусственные носы, шрамы, вырезанные в силиконе, там же лежала полицейская фуражка и резиновый пистолет.
Маститый режиссер играл роль доброго учителя, ласково, но настойчиво вдалбливающего мне гранитные истины. Мне рассказывали, что он преподает режиссеринг, или актерское мастерство, или сцендвижение в одном из крупных московских ВУЗов. Преподавателингом и своими успехами он, видимо, очень гордился.
- Хороший сценарий получился, очень найс, но вряд ли он пойдет, сама подумай сколько всего сняли по Булгакову и тут вдруг ты со своими модерными трактовками. Да и не ориджинал это, кто-то в Польше уже отсовременивал, и что получилось? Ничего не получилось…, ты бы еще в будущее кота поместила, он хихикнул, и баксы у тебя пачками летят с потолка. Не летают баксы с потолка и евры. Это же валюта. Валюта с потолка не падает.
В павильон влез жуткого типа субъект – горбатый, в длинном черном плаще на голое тело, широкополой шляпе и черных же очках.
- Ну че, когда начинаем? – а то у меня вдохновение уйдет.
- Иду, иду, - прокричал Савин и развел в стороны большие руки с пальцами-колбасками, видишь, разрывают, извини, а потом с гордостью добавил, - Это дядюшка Никто, как тебе? Сам Кеша Воронцов. Красавец. 
Я сразу не узнала дядюшку. О да, дядюшка был прекрасен. Дядюшка был найс, хендсом даже.
Воплощением костюмированного зла смотрел он на режиссера Савина, а режиссер Савин, приблизившись к Никто, погладил запылившееся пальто главного телевизионного злодея, от чего в воздух взлетело грамм пятьдесят пыли и гордо произнес:
- Надо бы добавить пыли.
Добавить пыли надо во много разных дел и событий, - так подумала я. Запылить можно любую историю и сделать ее пыльной. Пыльная, значит старая, а значит и вспомнить ее интересно. Значит, есть в ней своя изюмина. Не нужно протирать пыль. Непыльное кажется банальней и проще.
- Пойдешь, Вера, глянешь, как я работаю.
Режиссеру Савину хотелось показать мне свою работу. Показать себя за режиссерским пультом, так сказать, в созвездии неожиданных творческих решений, метких афоризмов и великих актеров. Я была, конечно, готова воспринять эту творческую волну, погрузиться в волнующий калейдоскоп кадров и кадриков. Мы вышли из палатки.
Только тут я обратила внимание на выбор места съемки. Он был не совсем случаен. Съемки велись на маленьком асфальтовом тупичке, отходящим от основной двухполосной дороги, соединяющей Брониславск с какими-то местами в области. Собственно, когда-то здесь тоже была дорога, куда-то зачем-то ведущая. За тупичком виднелись ее останки, поросшие молодым и перспективным леском.
Зато на обочине тупичка стояла старая и бесхозная автобусная остановка. Она и раздолбанная будка телефона автомата сохранились прекрасно.
Торчащие из места, где когда-то был телефон-автомат провода, погнутая чьими-то мощными руками металлическая скамейка на остановке добавляли сюрреализма и жути.
Покосившиеся старые деревья, пожухлая трава, усыпанная битым стеклом, пивными банками, старой одеждой и обувью, перевернутый мусорный контейнер с нецензурными надписями, полусожженные строения непонятного предназначения неподалеку являлись дополнением фона.
Казалось, что кто-то зачем-то специально устроил на паре сотен квадратных метров эту картину безнадеги и разрухи. Но нет, похоже она появилась естественным путем в ходе эволюционных процессов постиндустриального общества потребления.
 Стоило было повернуться к тупичку спиной, а лицом к трассе, как перед глазами открывалась вполне добротная картина летящих по полотну быстрых машин, а далее в голубой дымке окраин Брониславска с высокими современными домами. О да, режиссер Савин умел выбирать места для съемок.
На автобусной остановке стояла девушка, одетая весьма прилично, в которой я без труда узнала известную актрису Марфу Т., она грустно смотрела на далекий город и, видимо, мечтала поскорее закончить съемочный день, очутиться там в каком-нибудь кабаке с подмороженной рюмкой водки и добрым, хорошо прожаренным стейком.
На другой стороне дороги- тупика громоздились люди с камерами, осветительными приборами, просто какие-то люди. Там стояло большое кресло, в которой, возможно и должен был угнездиться великий режиссер. Он и проследовал прямо туда, а я посеменила за ним и притулилась, чуть сгорбившись метрах в трех от гения, между какими-то личностями, может поклонницами, а может и участниками массовки.
Рядом с «павильоном» стояли три вполне себе цивильных автовагончика, видимо, для гримеров отдыха артистов, там же стоял большой автобус «Икарус» и штук восемь машин, среди которых я, любительница рассматривать машины на картинках, подметила старенькие «Ягуар», «Альфа-Ромео» и «Кадиллак».
Кучеряво живут артисты и собрали вполне себе толпу и у каждого поди есть какое-то дело, - подумала я.
Появление в кресле маститого режиссера запустило процесс работы, включило тонко надстроенный кинематографический механизм. Завертелись задергались невидимые нити гениального кино. Из скрытых в воздухе щелей наружу полезло огромное великое таинство.
-Артем Владимирович, Артем Владимирович, - вдруг заголосила огромная женщина в черных кожаных штанах, - Артем Владимирович, трассу когда перекрывать?
- Артем, - кричал человек с камерой, видимо оператор, - если взять близко остановку, двое по середине будут резко, третий-четвертый подойдут, будет не резко. Сейчас буду пробовать, как влезет. 
- Первый микрофон, второй микрофон. Второй микрофон, Первый микрофон.
-Джипы готовы? Готовы стартовать?
- А я тебе говорю, сопли вытри, ничего не случилось.
Разноголосица голосов творящих людей, их стремление вершить прекрасное, наполнило меня ощущением восторга и радости. Бессмысленные вроде бы и вообще не нужные слова превращали процесс в работу, делали каждого присутствующего пусть вхолостую, но крутящейся шестеренкой кинематографической машины.
Артем Савин в кресле поднял руку.
- Все все поняли? – неожиданно сказал он.
Все стихло. Люди на площадке, конечно, ничего не поняли, но были готовы подчиниться волшебным мановениям гения как подчиняются умелым жокеям лошади на ипподроме, или жестким преподавателям разбуянившиеся на перемене семиклассники.
- Начали, - продолжал уверенный голос, - пробуем, давайте дядюшку, и шевелитесь, а то до вечера не управимся.
- Камера. Мотор, сказала симпатичная блондиночка, щелкнув черной  доской, с чуть размазанными меловыми цифрами и буквами.
Из-за остановки сгустком зла, воплощением безумия вышел дядюшка Никто. Его черное, на голое тело пальто было дополнительно посыпано пылью, его грудь покрывали седые волосы. Он был в армейских берцах, широкополой шляпе, одутловатое лицо, большая борода дополняли известный образ, который я видела на открытках, рекламных плакатах, на основе которого делали детские игрушки, отливали оловянных солдатиков. Дядюшкой пугали детей, тех, что не желал кушать кашу, собираться в школу, делать уроки.

Неприметный, способный затеряться в любой толпе дядюшка подошел к Марфе Т. и с высоты своего гигантского роста прорычал:
- добрый день, девушка, - это было прорычано он так громко, что мы все услыхали его и ужаснулись.
Марфа Т. улыбнулась с ласковым видом, будто бы она только и ждала в своей жизни именно такого неожиданного и прекрасного незнакомца.
- Я просто жду автобуса, - сказала она, осторожно глядя на дядюшку, как смотрит маленькая пятилетняя девочка на большого взрослого мужчину, чуть стесняясь, но одновременно стараясь очень ему понравиться.
- Хотите мороженного, тут неподалеку продается мороженное, - дядюшка Никто неопределенно показал рукой на полуразрушенные строения неведомого, утонувшего в недрах прошлого, назначения и смысла.
- Давайте вместе сходим за мороженным, -  предложил он тоном, который не допускал никаких возражений, тоном человека, которому женщины не отказывают, а если вдруг сомневаются, то сильно потом страдают и мучаются из-за этого.
- Не могу, - пропищала Марфа Т., я боюсь пропустить автобус, а следующий только через час.
Дядюшка Никто воровато обернулся. Пальто его чуть распахнулось и обе камеры, снимающие гениальный сюжет увидели топор с длинным топорищем, припрятанный под одеянием дядюшки.
Дядюшка, сделав, еще более злобное выражение лица, начал доставать топор.
Не зная сценария, я подумала, что сейчас будет разыграна жуткая сцена насилия. Я увлеклась действиям, ожидая, как минимум лицезреть отрубленной прекрасную голову Марфы Т.  Так в средневековье ждали казни ведьмы, чуть жалея ее, но в то же время предвкушая топоринный удар по шее, быстрый хруст позвоночника и мысль «хорошо, что не меня».
Режиссер Савин вдруг сказал в рацию «Джипы пошли».
И чудо – с главной дороги на тупичок через малые секунды влетели две огромные черные машины из которых выскочили человек 8 крепких ребят с автоматами Калашникова, бейсбольными битами, цепями и еще какими-то орудиями разрушения и поражения. Разделившись на две группы и не обращая внимания на дядюшку с Мартой они что-то выкрикивая пошли друг на друга, нанося удары, стреляя в воздух.
- Перегораживаем дорогу!
Да-да это, опять была команда с режиссерского пульта(я поняла это только потом), где-то неподалеку главная дорога с двух сторон была перегорожена на несколько секунд с обоих сторон людьми с ленточками.
- Автобус!
На остановку после командирского приказа въехал вполне себе обычный пассажирский автобус с номером тысяча сто один, в его окнах колыхалась улыбающаяся массовка, снимающая камерами мобильных телефонов жестокую драку. Автобус уперся в перегораживающие путь машины,  истово и громко загудел.
Бандиты, а по замыслу, это были они, прекратили биться друг с другом. Окружив, кабину автобуса, они что-то кричали водителю, угрожали ему применить по отношению к нему жуткие действия сексуального характера, описание которых неприемлемо здесь и приводить.
Внезапно дядюшка Никто черной зловещей тенью отделился от остановки.
- А ну отошли, - зловещим шепотом сказал он браткам, - Пошли вон отсюда, шакалы!
- Ты че мужик?!!!
-Ты че борзеешь?!
- Ща мы тебе башку отстрелим!
- Ну блин, дает!

Посыпавшиеся реплики и их напор отражали гениальность и брутальность сценария, его безусловную приближенность к реалиям сериалов высшей пробы, солидность сценария, его крупность.
Сверкнул серебристым бликом топор, потом еще раз и опять   топор.
Уж не знаю, как был достигнут этот специальный эффект, только на дорогу, прямо перед камерами выкатились, сначала одна, а потом и другая отрубленные головы. Они испуганно моргали глазами и что-то лепетали. Красная – красная кровь струями полилась к нашим ногам как полноводная река.
- Да это же дядюшка Никто, крикнул один из оставшихся пока в живых  хулиганов-беспредельщиков. Очевидно, что он тоже видел открытки, плакаты и календари с изображением дядюшки.

Все покамест не убитые участники драки запрыгнули в свои джипы. Машины рыча, исполнив развороты и стремглав покинули киносъемочный тупичок, на который когда-нибудь, возможно, уже очень скоро начнут водить туристов.
Дядюшка Никто, вытерев топор о пальто галантно подал руку Марфе Т. и подсадил ее в автобус.
- Вы поедете? – c ласковой улыбкой проворковала девушка, с восторгом глядя на Никто. Очевидно, что он казался ей средневековым героем-рыцарем, Доном Кихотом, Ланселотом, Ричардом с львиным сердцем. И она любила его всем маленьким добрым сердцем простой пассажирки автобуса, на глазах которой совершилось очевидное действие законопослушного гражданина по защите правопорядка.
-  Не сейчас, все- таки схожу, куплю себе мороженое, поеду на следующем – ласково ответил дядюшка Никто.

Автобус, развернулся и покинул тупичок, увозя с собой Марфу Т. Женщины любят сильных людей. Это вполне понятно.

 Дядюшка исчез за остановкой. На потрескавшемся старом асфальте остались лишь лужа крови и лежащие в ней бутафорские отрубленные головы.

- Открывайте трассу, - скомандовал в свою рацию режиссер Савин, - конец съемки
Он устало откинулся в своем большом кресле. Было видно, что этот запоминающийся и захватывающий эпизод дался мэтру нелегко. Он вытер пот со лба. Все захлопали в ладоши и закричали громкие браво!
Дядюшка вышел из-за остановки и подошел к нам.
- Мороженое есть? – спросил он, и в его руке волшебно и мгновенно оказался вафельный стаканчик, поданный заботливой ассистенткой.
Кто-то тронул меня за локоть. Это был режиссер Савин.
- Сегодня уезжаешь? - поинтересовался он. 
По большому счету, мне в Брониславске было больше делать нечего. Но и ехать сейчас же в Москву, таща в сумке огромное фиаско несостоявшейся мечты не хотелось. Гостиница была оплачена. Нужно было пообедать, можно было осмотреть достопримечательности.
- Завтра вечером, - уверенно сказала я.
 - Ну и хорошо.
Мне показалось, что он обрадовался.
- Я читал твои статьи, - остро, злободневно, интересно, просто зачитывался. Напиши про наш новый сезон?  Приезжай завтра на Брониславский карьер. Там еще один эпизод будет, тебе ж понравилось, правда? А завтра интересно будет дядюшка будет стегать Марфу ремнем за то, что она подержалась за руку с другим. Бомба.
- Правда? - спросила я, с другим дядюшкой подержалась? А как называется сезон?
-  Нет, - режиссер Савин слегка улыбнулся, с парнем своим по сюжету подержится, а дядюшка ее за это накажет. Он же ее полюбил. Ты что не заметила по моей сцене как он ее полюбил. Рабочее название «Любовь дядюшки Никто».
Действительно, не в бровь, а в глаз. Не убил значит полюбил. Так у них у маньяков бывает.
 У меня сегодня одни любови – «Колькина Любовь», «Любовь дядюшки Никто». Может и у меня вечером случится любовь. С каким-нибудь симпатичным хвостатым квадробером хотя бы. Я представила, как дядюшка стегает Марфу, а она терпит и молча, стиснув зубы любит его.
Я пообещала приехать и посмотреть на гениальное и раскланялась с режиссером.

По дороге в Брониславск мое такси обогнала вся съемочная группа. Собравшись вся вместе, она оказалась целым караваном, два автобуса, куча гримерок на колесах, большие машины, маленькие машины, машинки. Они свернули куда-то в сторону, и я поняла, что обломки этой человеческой кинематографической общности сегодня еще встретятся на моем пути, может быть и не раз встретятся. Возможно, я встречу Марфу, оператора, массовку. А может быть «О ужас» самого дядюшку. Он подойдет ко мне где-то в городе и объявит, а вот и я, девооочка! И снимет ремень. И у нас будет Любовь не кинематографическая, а настоящая.

                Глава третья «Фестиваль чая»
Я стояла под душем в номере гостиницы и вспоминала перижитки сегодняшнего дня.
С возрастом каждый из нас приходит к состоянию, когда он оценивает прожитый день с точки зрения его полезности для самого себя, окружающих людей, а также дела, которым он занят, а самое главное с точки зрения интересности и заполненности. Впрочем, «нет работы, нет заботы», - так гласит мордовская пословица. Если ты ничем не занят, нечего тебе и оценивать. А вот интересно быть должно всегда. Все равно остается слишком много неинтересных дел.
 Если по ранней молодости эти вопросы не возникают вообще, то с течением лет, каждый прожитый день остро кажется бесцельным, если ты не сделал ничего прикольного и цельным, если он прошел как-то неожиданно и необычно.
Сегодняшний день казался мне очень цельным. Действительно, я с Колькой притащилась в Брониславск. Я как-то с ним все же пообщалась, а ведь не виделись довольно давно. Я встретила Олечку, какой-никакой, а новый человек. Я придумала сюжет рассказа. Я повстречала наконец режиссера Савина, побывала на киносъемках.  И вот теперь собираюсь одна идти гулять.
День был цельный и насыщенный, лучше так жить, чем лежать на диване с компьютером и писать эссе на тему «Почему нас научили не любить управляющие компании» для он-лайн издания, или статью в глянцевый журнал о жизни звездных молодоженов Тютькиных. А ведь это моя подработка. Основная –то работа у меня в дышащем на ладан издательстве «Клумба», где я сижу с десяти до пяти и делаю почти все. И пишу и корректирую, и встречаюсь с посетителями и даже иногда верстаю книжки.
Хозяйка «Клумбы» пребывает в одном из регионов, а значит, я ежедневно веду с ней длинные беседы, такие же беседы я веду и с полусумасшедшими авторами, которые желают издать свои опусы. Есть кроме меня человек ответственный за финансы, курьер, водитель, да пара редакторов, вот, и вся «Клумба». Мы выпускаем все подряд. И делаем книги «под ключ». Если Вам нужна книга под ключ, приходите в «Клумбу», не пожалеете.
Однако я замечталась, глядя на стекающую с меня мыльную воду и, прогоняя сон. Время города! Если я задержусь, город останется без меня, ему то все равно, а мне вечером будет скучно, а это плохо. Нечем будет поделиться, не о чем рассказать, не о чем написать.
Рассказать кому-то что-то это потребность каждого. Есть те, кто просто все рассказывает, а есть и такие, кто, говоря о себе, заявляет: «Одна моя подруга сделала это». Все понимают, что это она сделала, а не подруга, но, тем не менее, согласно кивают головами.
Время города. И я выхожу в этот город, делаю важный шаг на улицу.  Я одна и совершенно свободна. Это хорошо быть одной, особенно, если у тебя в кармане шебуршит копеечка, если до ночи еще довольно далеко, если тебя никто не ищет, а если кто и встретит, то это будут не близкие, а дальние и очень дальние знакомцы. И отчитываться перед ними не надо, и они не предложат «встретиться в среду на следующей неделе», а у тебя косметолог, или сдача книжки, или недописанный проект рекламной компании фирмы «Балтийские огоньки». 

 Вы бывали на чайных фестивалях. Я до этого нет. Чайный фестиваль (по названию) казался мне чем-то крайне местечковым и маленьким. Ну, стоят три столика, ну сидят три старушки, ну наливают чайку. И все.
Подготовку же этого фестиваля я видела еще утром. Но сейчас масштабы мероприятия меня просто потрясли. Чайные афиши виднелись практически на каждой тумбе. Информация о чайных церемониях звучала из каждого громкоговорителя, каждого электронного рекламного щита, некоторые из которых занимали площадь не менее чем стена большого дома.
Похоже, центр Брониславска, города с тысячелетней историей сегодня просто утопнет в этом чае, - так подумала я.
Я зашла в ресторанчик, в котором ко мне сейчас же подбежали три девушки с чайниками, предлагая испить волшебного напитка разных сортов на выбор. Мне предлагали сделать это совершенно бесплатно. Как будто бесплатный чай это то, о чем я мечтала с самого утра.
Вежливо, но гордо отказавшись, я уселась за стол и потребовала кружку пива, рюмку водки, тарелку рассольника. Моментально зашедшая внутрь рюмка и глоточек пива так мне понравились, что моя распалившаяся душа поспешила и за второй рюмахой.
Стало тепло и хорошо. По улице бежали какие-то люди. Мчали автомобили и велосипеды. Родной дом далеко-далеко, никто тебя не ищет и о тебе не вспоминает.
По телевизору крутился ролик про то, как надо заваривать чай. Симпатичные девушки в старорусских передниках наливали напиток входящим посетителям, предлагали различные плюшки и ватрушки. Действительно, прекрасная частная инициатива, - так решила я.
Незнакомец плюхнулся за мой стол что называется всей попой. Я вопросительно посмотрела на него, а посмотрев, по девичьи обомлела.
Большие голубые глаза как два драгоценных камня излучали доброту, теплоту, уверенность и радостное ощущение того, что все у нас с ним когда-нибудь будет хорошо. Я сразу погрузилась в эти глаза, как мгновенно пошла на дно Муму, с двумя кирпичами на тонкой собачьей шее. Сейчас бы не допустили такого жестокого обращения с животными, даже и в книге, но именно этот момент я всегда живо представляла себе, когда читала тургеневскую повесть, а потом и перечитывала ее перед поступлением в институт.
Итак, незнакомец был очень красив. Голову его украшала прекрасно уложенная рыжая шевелюра, в которой не проглядывалось ни одного седого волоса.
Он был из тех мужчин, которые вообще не имеют возраста. Уже далеко не мальчик, но и не старый дед. Лет 50, подумала, а может и 45 лет, возможно даже  и все 60. Словом, матерый, прекрасный, холеный, дорого одетый мужик.
Что этот большой корабль делал в Брониславске было абсолютно непонятно. Возможно, как и меня его занесла сюда случайная судьба-попутчица, и подобно мне с Коленькой он с какой-то шикарной женщиной, которая держала  его за коленку, три часа он протрясся в маленьком купе большого вагона. И так же, как и я, застигнутый нежеланием возвращаться в огромную глупую Москву, решил переночевать в провинции, предпочитая региональную гостиницу со свежепомытыми, опрятными окошками и чистым бельем пентхаусу на Чистых прудах.
Да, да у него есть именно пентхаус и именно на Чистых прудах, это ему великому под стать.
Он предпочитает эту провинциальную гостиницу в Брониславске своему доброму жилищу в Москве, своей опостылевшей красавице жене. Он не хочет завтра ехать в Москва-сити в свой кабинет на пятидесятом этаже к своей длиноногой секретарше и стомиллиардным инвест-проектам. Именно сейчас он накормит меня ужином и мы, привыкая друг к другу, взявшись за руки пройдем до его гостиницы, поднимемся в его номер. Он, не спеша отопрет дверь. Сильными жилистыми руками профессионального теннисиста он, не спеша обнимет меня, и я забуду про режиссера Савина, про Коленьку, про всех в мире режиссеров и коленек, я полечу на небо, наполненная счастьем и радостью.
- Что же вы, девушка, чай не пьете? - вдруг спросил прекрасный король чуть дребезжащим, чуть порыкивающим голосом обычного непримечательного человека.
Я упала с небес на землю, я была выплюнута из Москва-реки, на радость Герасиму, которому вместо кирпичей, очевидно, всучили на рынке два крашеных куска пенопласта, а он, таща в этой руке еще и собаку обмана не распознал.
Боже мой, да это, вероятно, просто рекламщик, жалкий смазливый торговец чаем. Нет у него никакого пентхауаса, прекрасной жены и деловой секретарши (почему-то последнее обстоятельство разбесило меня больше всего).
Не поведет он меня в роскошный провинциальный отель, предпочтя ночь со мной возвращению в родные пенаты. Нет, он откроет припрятанный пока под столом пакет и предложит приобрести парочку упаковок чайку. Какой ужас. Крушение надежд. Фиаско.
Видимо серая тень, означавшая уничтожение под гнетом обстоятельств моей внезапной мечты,  ободранной кошкой  пробежавшая по моему лицу,  так удивила незнакомца, что он поспешил сказать.
- А ведь это я весь фестиваль организовал, моя компания «Бестиа» организовала. Хотел людям радость сделать, а Вы не пьете чай. Выпейте чайку со мной.
На переосмысление многогранника событий и слов у меня ушло несколько секунд. Потом я сказала:
- Спасибо, я не люблю чай, - я посмотрела на него с немым, даже очень немым вопросом, мол, что ты друг любезный у меня за столиком ресторанным забыл, чая я не хочу, а пентхауса у тебя похоже нет.
Действительно в ресторанчике было полно свободных мест, даже слишком много. Что же, ответьте почему чайный человек докопался до меня? Мне вдруг стало неудобно, что я просто сижу здесь и пью пиво с водкой, запивая встречу с режиссером Савиным, дорогу с Коленькой, съемки блокбастера про дядюшку Никто, Олечку и мое безмерное одиночество в провинции. А он мне мешает, да еще и предлагает чаевничать.
- Да ладно, Вам, - сказал он. Не прогоняйте меня. Я посижу, посмотрю на Вас, тем более, что лицо Ваше я знаю. Видел Вас в качестве автора журнала «Сюперьор» вы писали про то как не надо жениться если есть состояние и какую квартиру нужно иметь, чтобы не было стыдно.
Я помнила это свое эссе. Написанное для получения 15 тысяч рублей, оно содержало мнение о том, что современное общество у нас, в целом состоящее из людей небогатых, богатых людей почему-то любит, восхищается и хвастается ими. При этом неважно, кто они. Бывают же разные богачи: чиновник, который собрал небольшую коллекцию часов, или книг, стоимостью равной его двадцатилетней зарплате, симпатичная девушка, ставшая после смерти бабушки владелицей сети магазинов, футболист, сломавший ногу, но продолжающий зарабатывать миллион долларов в год, лежа на больничной койке и посещая футбольные матчи на костылях в сопровождении приживалов и приживалок.
Богатых людей у нас жалеют, как жалели в одной из телепередач этого самого чиновника, на тот момент уже бывшего чиновника, а значит ни в каких коррупциях не замешанного, парень дочери которого, утащил эту самую коллекцию часов, как жалеют богатую девушку, которая хочет выйти замуж за таксиста из Ташкента, который привезет в ее квартиру немало родственников и их знакомых, и друзей, как сочувствуют футболисту и желают ему скорейшего возвращения, хотя бы на скамейку запасных в качестве зрителя матчей любимой команды.
Богатые – самые несчастные, как правило, они мучаются в исканиях, разводятся, их обманывают прислуга, автомеханики, строители, ремонтники, врачи и медсестры. При этом эти же самые строители и ремонтники промеж себя все время рассказывают про богатых, хвастают своим знакомством, а их богатством.
Именно такой тренд я и описала в той статье. А что, разве не так? Разве вы сами такого не замечали?
- Интересная статья, - подхалимски продолжал голубоглазый организатор провинциальных чайных вечеринок, - очень интересная и полезная статья. С большой, так сказать, буквы материал.
Статья была так себе, на мой взгляд. Но 15 тысяч мне на карту уверенно перевели, а многочисленные отзывы показали, что я абсолютно права. Некоторые ругали меня, но ведь когда автора ругают это означает, что с ним, в целом, согласны, но не хотят это признавать и спорят.
Художника и писателя обидеть легко. Но, если приглядеться, то те кривые зеркала, которые мы производим, не такие уж кривые. Некоторые из них – прямее некуда.
- Я посижу с Вами, продолжал – он, выпью тоже рюмочку, а потом, если хотите, прогуляемся по другим заведениям, где тоже раздают бесплатно мой чай. Это будет интересно и познавательно, а вы посмотрите рестораны этого города. Вам должно понравиться, ведь человек вы ресторанный, это по вашему лицу сразу видно, а я проверю своих организаторов и служащих, незнакомец хитро улыбнулся.
 - Меня зовут Лев, - он протянул мне руку.
- Вера, - буркнула я.
Знакомство с чайным магнатом не входило в мои планы, но разве какие-то интересные дела, или события, которые полностью переворачивают жизнь, делают ее лучше или хуже когда-нибудь входят в планы. Разве они планируются и прогнозируются? У меня – никогда. Я смирилась со Львом. Хорошо, хоть лев, а не пес и не кот, - так подумала я.
Тем более эта рыжая прекрасная шевелюра, ну как такого еще называть?
В руке у Льва внезапно оказалась рюмка водки и мы дружелюбно чокнулись.
- Время закончить с чаем, - так сказала я.
- Время рюмочки, - так сказал Лев.
И это было хорошо.
- Скажите, Лев, у Вас львиное сердце? – кокетливо поинтересовалась я.
- Самое что ни на есть львиное, - ответил персонаж моего вечера. Огромное львиное сердце, самое большре сердце из всех львов.
- Ну тогда согласна, пошли!

Мы бродили по городу третий час. Смеркалось вернее смерклось. Чайная церемония, тем не менее   везде продолжалась, даже стали как-то забористей и напористей.
Горели рекламы, что-то выкрикивали репродукторы. Я слегка пошатывалась, а Лев, как казалось был «ни в одном глазу». Он не уставал вообще, так казалось.
Пока я созерцала суровую провинциальную бесконечность, глазела на посетителей кабаков, обсуждала сама с собой их достоинства и недостатки, пока я раскланивалась со случайно встреченными мною участниками съемочной группы режиссера Савина, просто болтала с какими-то парнями, мой новый знакомый что-то обсуждал с менеджерами, отхлебывал чайку, распекал на все корки официантов.
Было видно, что это деловой человек. И я полюбила его, полюбила той пьяной любовью, которая бывает у всех русских, а ранее советских девушек и пропадает утренним похмельем, дневными заботами и вечерним о собственных подвигах раздумьем. 
Мы обходили уже девятое-десятое место, и я потеряла счет заварочным чайникам, девушкам разливальщицам, рюмочкам наливок, кружечкам пива.  Мой спутник посмеивался, но тем не менее тащил меня все дальше и дальше. Он тащил меня солидно, не давая повод предполагать, что он испытывает ко мне какой-то мужской интерес. Просто аккуратно поддерживал за локоть и направлял мое уставшее тело. Настоящий лев, - так думала я. Галантный царь зверей.
Мне не нужно было уже ничего предлагать. Я решила в глубине души (в глубине души решила – рифма) нанести себе алкогольный удар сама, и от бара к бару, от рюмки к рюмке заряжалась все большим количеством вдохновения в стремлении к этой вот своей цели.
Последнее заведение, которое я запомнила, было огромной бревенчатой избой, стоящей отдельно от остальных домов, вернее окруженной улицей и двумя переулками.
Спутника своего я там помнила смутно, однако он точно вроде бы был, потому что как только я опустилась на какой-то стул кто-то сунул мне под нос рюмочку и кусочек черного хлебца с огурчиком. Он, наверное, заказал мне их и куда-то испарился.
Меня окружали высокие, бревенчатые, чуть подкопченные стены.  Помещение было похоже на сериальный трактир, во всяком случае вокруг заседали одни мужики, в углу пылала огромная печь, девушки в кокошниках разносили чай. Мужики пили чай и водку, водку и чай. Не появятся ли здесь кинематографисты со своими камерами. Очень уж атмосферно вокруг. Полумрак и зловещее шуршание разговоров.
 Я чуть протрезвела, очень испугалась и поежилась. Мне вдруг вспомнилась песня Владимира Высоцкого, которую частенько подвыпив, слушал мой папа «Что за дом притих, Погружен во мрак, На семи лихих продувных ветрах, Всеми окнами обратясь в овраг, а воротами на проезжий тракт.
В самом деле, где это я? Сквозь мужские матерки, легкие стычки, толкания типа «а ты кто такой?», «я тебе говорю, ты слушай», «хочу и делаю» обсуждения, отдельные тосты, прорывалась и лезла наружу тревога.
Мерзкого вида старикашка напротив подмигнул мне и прожурчал  с довольным видом: «Были же люди как люди, и вдруг все квадроберами у нас стали!». «Сами же хотели квадроберами» быть, вот и будете, вот и навсегда останетесь квадроберами!
Мне же опять вспомнился Высоцкий: «А припадошный малый, придурок и вор, мне тайком из-под скатерти нож показал». У деда действительно в руке был ножичек. Он кромсал им прямо на деревяный стол кусок копченой рыбы, который, очевидно, принес с собой. Выглядело это довольно противно и грязно, но мне извращенно захотелось съесть кусочек этой самой отструганной рыбы и поскорее запить его дешевой обжигающей горло водкой. 
Я, похоже, действительно будто бы оказалась в странной песне. Кто-то песни орал. Кто-то терзал гитару. Кто-то что-то насвистывал.  Кто-то отхлебывал чай прямиком из огромного заварного чайника и почему-то рычал и пищал.
- Квадроберы-боберы, шумело у меня в голове, - где на самом деле этот Лев?
Мне ни в коем случае не хотелось теперь, чтобы он вел меня к себе в своей холостяцкий номер, раздевал там и укладывал в свою постельку. Мне просто захотелось в постельку, в свою, не нужен мне ни Лев, ни Коленька, ни даже великий режиссер Савин.
Внезапно дедушка, сидящий за огромным столом напротив меня, вонзил нож прямо в эту самую клеенчатую скатерть из песни и бесновато проорал:
- Ну что хотела смотреть? Так вот гляди! Только уж не забоись!
Когда-то я ездила в турпо****ку в Китай. Молодая китайская девушка экскурсовод, которая очень хорошо говорила на русском языке, но видимо постоянно совершенствовала его непередаваемые оттенки, сказала нашей группе, приведя ее к терракотовым воинам: «сначала глядите тут, потом смотрите туда, затем зырьте там».
Это самое «зырьте» больше бы подошло к тому, что произошло со злобным дедом. Голова его вдруг стала мохнатой и превратилась в подобие кошачей, появились кошачьи уши, кошачий нос. Вместе с тем глаза и рот остались самые что ни на есть человечьи.
В следующие мгновение все вокруг меня превратились в разнообразных зверей. Кукарекали петухи, блеяли овцы, лаяли человекообразные собаки, ползали змеи, стремглав бежали разноликие насекомые. Все вокруг стало двигаться в каком-то замедленном действии. «Допилась», «Допилась как свинья», - мелькнула последняя человеческая мысль. Допилась, как настоящая свинья. Стыдно Вера.
Я отключилась. В сонной голове звери, квадроберы, люди болтали друг с другом на разных языках, что-то обсуждали. Звенели бокалы, разливался чай. Но все это было уже не со мной.
               
                Глава четвертая «Собрание квадроберов»
  Страшный пьяный сон, вернее страшные видения не оставляли меня. Так бывает, когда под вечер подвыпил, ночью тебе вроде бы хочется по естественной надобности, но ты не можешь проснуться и встать с кровати, да еще куда-то идти. Это совершенно невозможно. Тебе приходят видения, особые странные состояния. Хорошо еще если они добрые, а ведь бывают и злые, и очень злые.
Такие и пришли ко мне, когда я уставшая задремала в неведомом ресторанчике в далеком Брониславске.
Мне привиделся огромный зал, что-то вроде зрительного зала кинотеатра, но со сценой. Зал оказался полностью наполнен разными зверями и тварями. Был волки, лисы, зайцы, мыши. Были огромные крокодилы, лоси, олени, отдельно расположились змеи -  удавы, гадюки, ужи.
Зверьки и змейки поменьше расположились компактно, по несколько штук на стуле. Все звери имели в своем облике что-то человечье, а некоторые вообще были полузвери-полулюди. Я увидела русалок и кентавров, человекособак, человековолков и человекокотов. Не говорю уже об обезьянах, их были сотни.
Звери перешептывались. Звери перемигивались и вообще вели себя как вполне себе разумные существа. Медведи с человечьими лицами и руками чинно сидели и смотрели на сцену, огромный человекообразный слон о чем-то толковал с верблюдом, тигрица с пятью маленькими тигрятами порыкивая болтала с небольшим питоном.
Это была настоящая звериная идиллия, звериное равенство и братство. Интересно, что здесь делаю я? В этом сне, а я прекрасно понимала, что это сон. Ну в какой, скажите, яви происходит собрание различных лесных и домашних зверей? 
Тем временем, белый экран опустился, готовясь показывать слайды. Я разглядела огромного бобра, сидящего перед проектором и подобно офисному клерку, готовящемуся демонстрировать слайды на совещании руководсвта, скучно глядящему в потолок и зевающему. Еще и сопровождение будет. Цветные картинки будут. Цветные сны у меня с детства оказывались  самыми страшными.
Раздались длительные и, разумеется, продолжительные аплодисменты и на сцену на четырех лапах вышел лев, или Лев.
Да, да, это был мой сегодняшний приятель. Получеловек, полулев. Огромный, холеный, с прекрасной звериной рыжей гривой, на львиных же кривововатых ногах. Лицо у него было почти человеческое, каким я его и запомнила в ходе нашей прогулки с прекрасными голубыми глазами.
 То ли лапой, то ли рукой, а это я хорошо и не рассмотрела лев поправил микрофон и приветственно дружелюбно зарычал.
Добрый вечер звери! - так начал он свое выступление.
           Появился слайд: «Выступление его величества царя зверей господина Льва»
           Добрый вечер, звери! Вернее, доброй Вам всем ночи!
Зал зарычал, запищал, заулюлюкал.
Рад приветствовать всех своих подданных зверей, птиц, змей и прочих гадов. Рад приветствовать представителей царств рыб, насекомых, растений и неведомых существ, прибывших на наше заседание.
Всех Вас я приветствую и желаю удачи и процветания в делах. Я очень доволен, что наши собрания становятся все более частыми. Это означает только одно. Мы главные царства на этой планете приобретаем все большую силу, все большую мощь в борьбе с нашим главным врагом – человеком.

Аплодисменты присутствующих, громкое рычание, лай, хрюканье, мяуканье.

Со времен великого Ноя, со времен потопа, когда человек в первый и последний раз сделал нам добро, люди ненавидели нас, убивали и истребляли нас, уничтожали наших братьев, употребляли нас в пищу, использовали для своих забав наши шкуры, головы и иные части.

Злобный вой зала.

Я хочу почтить минутой молчания семьи наших собратьев, полностью истребленных человеком. Я вспоминаю сейчас славных тасманийских волков, добрых маврикийских дронтов, славных Моа, добрых морских коров, великолепных эпирнионисов, быстроногих голубых антилоп.

На слайдах замелькали почившие на веки животные.

Я назвал лишь часть, лишь некоторых, а список этот можно бесконечно продолжать. Человек – зло на нашей планете. В нас стреляют из ружей, нас режут ножами, нас убивают ядами и электричеством, нами торгуют как вещами. Для них мы просто вещи!

На слайдах показались орудия убийц, сцены умерщвления зверей, коров, кур, лошадей.
Думаю, и насекомые и растения меня поддержат.

Из зала: «да, да, все правильно». Правильно господин лев говорит.
Наконец, вы слышите меня, наконец мы наши способ отомстить человекам. Человеки сами подсказали мне это способ. Вы слышали про квадроберов?

Из зала: да, нет, что-то слышали.

На слайдах показались дети на четвереньках, люди с ослиными ушами на поводках, люди-переодетые в собак, хлебающие из мисочек пищу.
Люди сами захотели быть похожими на зверей, похожими внешне. Ведь внутренне они давно превзошли нас своей жестокостью, подлостью, коварством, неприятием ближних своих».
Я научился превращаться в человека и обратно. Мы львы на основе древнего знания создали специальный состав он превращает людей в зверей, а зверей в людей.

На слайде возникла сложная химическая формула, вернее совокупность формул, вроде бы подтверждающих слова докладчика, но все равно оставляющих некоторые сомнения.
Звери могут превращаться в полулюдей, а люди в полузверей. Я предлагаю превратить всех людей в зверей. И тогда главными на планете будем мы звери. Мы сами сожрем тех, кто нам не нравится. Мы оставим часть людишек на разживу, поместим их в клетки зоопарков, будем ходить и любоваться на них.
Мы будем все жить как раньше, когда никаких людей и в помине не было. Будем жить как жили наши далекие предки, спокойно и счастливо.

Зал: радостные вопли, шипение, урчание, ржание мычание.

Я придумал специальный чай.

На слайде – чайник и кадры чайного фестиваля.
Вы видите с какой легкостью я превратил Вас в людей, и как моментально вы превратились обратно. Сейчас в этом городе все-все, кто пил этот чай надели наши звериные шкуры. Это легко проверить. Сейчас они покусают, погрызут друг друга и своих близких, кого-то и съедят возможно, не без этого, но и поделом, а завтра снова проснутся людьми.
Это и есть наш эксперимент.
Сегодня нам удалось напоить чаем этот маленький город. Завтра мы скорректируем дозу и вся планета превратится в зверей. Все будут таким как мы. Но вновь обращенные не будут нашими братьями. Пусть сначала побудут в нашей шкуре, несчастные и униженные. А потом посмотрим. Человечество не заслужило иной доли. Люди должны превратиться в нас. Стать нами не по сути своей, а по обличью.
Многие из них хотели быть квадроберами, хотели быть похожими на нас. Сегодня вы сами это прекрасно видите в этом зале, мы стали как они почти как они. Но мы не хотим становится людьми. Мы не хотим городов и фабрик. Мы не хотим поездов, машин самолетов, мы не хотим употреблять алкоголь, наркотики.  Мы не квадроберы. Мы звери и птицы. Мы свободные и прекрасные.
Я закончил!
Слайд «Спасибо за внимание»
Громкие аплодисменты, вой, крики радости, улюлюканье и тявканье в зале.
На первом ряду слушателей поднялся огромный белого цвета получеловек-полумедведь, он был одет в огромные опрятные спортивные штаны и необъятный пиджак. Он не знал куда деть мохнатые лапы руки и просто поднял их перед собой.
Белый медведь (видимо это был он, громко прорычал):
- Скажите пожалуйста, Ваше Величество, господин Лев, а в каких наших собратьев превратились, или впоследствии превратятся людишки?
- Хороший вопрос, господин медведь, - ответил мой новый знакомый - чайный оборотень.  Очень хороший вопрос!  Я уже упомянул здесь, в этом зале про тех несчастных наших братьев, которых мы не увидим среди нас. И упомянул неспроста.
- Конечно, каждый человек, превратится прежде всего в того зверя, что живет у него внутри. Будут и псы, и шакалы, и кони, и свиньи и быки. Но возможно, и вполне вероятно, что какой-нибудь необычный человек, или даже группа людей превратятся в наших ушедших друзей, например, в оранжевых жаб, японских морских львов, речных дельфинов.
Может быть даже возникнут новые неведомые виды, к примеру, вернутся динозавры, или еще какие великие сущности.
Наше трансформирующее вещество пока не доработано. Все аспекты биоцифровой трансформации пока неясны. Но будьте уверены и посмотрите на себя, ведь вы все почти стали людьми. А я вообще стал человеком и брожу в этой человечьей личине уже несколько месяцев, приготовляю наш праздник. Видите, эту девушку? Она думала, что я человек по имени Лев и только-то. Она почти влюбилась в меня – человека. А уж я это чую, будьте уверены, я любовь всем нутром чую.
Крики из зала: А если она расскажет про нас? Наш план может рухнуть. Может-быть от греха уничтожить ее?
Кляцанье зубов, шипение ядовитых змей. Ушедшая в пятки моя зрительская душа.
Будьте покойны, господа звери, она совершенно пьяна, не слышит и не может нас слышать. Для них, для людей пьянство обычный жуткий порок. Они забывают себя и зачем родились на свет. Но она видела меня человеком. И не распознала того, что я – лев, я Ваш Царь!
А те, кто превратился от моего чайка в зверей ночью, утром просто обо всем забудут.
Крики «ура» в зале.
Из зала: А если их кто видел? Из тех, кто не пил чай?
Чай пили все. А если вдруг кто и видел, из тех, кто его не пил, значит он пил, что покрепче, сегодня же пятница, завтра на работу не идти, а значит кто им что-то видевшим поверит поверит. Никто им не поверит.
Мы закончим наш сегодняшний эксперимент, проведем правильную дозировку. И дальше, сами понимаете. Они станут нами все, во всем мире, все без исключения.
Зал: аплодисменты, возгласы зверей, радостные голоса.
Мы умнее всех людей, вернее их, надежней их. Это мы займемся их перевоспитанием, сделаем менее жестокими и гадкими. Это я Вам обещаю. Мы сделаем их настоящими животными.
Я представила в своем жутком сне, как по улицам Брониславска бегут испуганные кони, лошади, свиньи. Я представила режиссера Савина в обличье сомалийского страуса.
Кажется, такого я видела недавно в зоопарке, когда писала статью про богатых спонсоров, которые платят деньги за то, чтобы их фамилии и названия компаний были на клетках животных, я представила Коленьку, почему-то скулящей и недоевшей дворовой псиной. Я представила себе все это и ужаснулась. Мне стало страшно во сне.
Я, я одна знаю про заговор, я одна способна спасти человечество. Пускай я погибну. Пускай прямо сейчас меня затопчет огромный слон, сожрет удав, заклюет орел. Но я уничтожу этого гада, моего нового друга. Я остановлю его.
Я вспомнила книжку из детства «Баранкин будь человеком». Нужно быть не мотыльком и не мурашом, нужно быть человеком, сильным, гордым и смелым, способным на подвиги, любящим себя и близких, а не таким, как говорят эти недоумки.
Мы люди - не жестокие и не подлые. Мы хорошие! Мы хорошие люди! Я сама загрызу этого чайного льва. Сейчас вот, прямо сейчас, выскочу на сцену и загрызу.
Но ноги и руки не слушались меня. Они не хотели нести меня на сцену.
Вместе с тем зверячья дискуссия продолжалась.
Выступал мудрый и старый удав. Человечьи ножки и ручки у него в ходе трансформации отросли не до конца подполз к трибуне, с которой так и не ушел заварочный царь зверей, и шипел:
Люююди, Лююююди, - они отвратительные, мои сыновья, мои внуки живут и мучаются в зоопарках. Мы передушим всех удавов и питонов в которых превратятся люди. Я не потерплюююю людей удавов. Они обреччччены. Им не жить.
Другие змеи пытались успокоить старика, в ходе чайной трансформации у него отросла огромная седая борода, которая некрасиво обивала удавье тело, которое теперь казалось волосатым. «Борода удава», - хорошее название для ресторана или клуба. Или это уже было в мультике про «38 попугаев». Я не помнила, было это, или нет.
Я поняла, что удавы нас просто задушат, а питоны съедят, всех задушат и съедят, всех съедят, а не только тех, кто пополнит их популяции.
Мне опять захотелось бежать и спасать человечество. Но как его спасти вообще? Спасать можно того, кого можно спасти, и того, кто хочет быть спасенным.
Выступал какой-то тонкий и очень короткий мужичонка в кургузом армячке.
Многие из Вас знают меня, я пшеничный колос!
(Из зала) Да, да, господин колос, мы тебя знаем.
Вопрос прост. Превратятся ли люди в нас – растения, или же речь здесь идет лишь о царстве зверей, я-то вот превратился в человека.
Да, да прорычал ошпаренный чаем злобный лев. Мы вылили на тебя немало чая, чтобы ты стал человеком. Ты теперь ошпаренный колос! Ха, ха, ха.  Но про людей нет. Конечно бывают люди- овощи и люди- растения. Но все они превратятся в нас – зверей. Это решено и решено бесповоротно и окончательно. Для того и придумана формула, которую я вам демонстрировал.
Внезапно лев снова зарычал:
- Хотите увидеть их? Хотите на секунду посмотреть какими они стали?
Зал, урча и хохоча: «Хотим, хотим».

Загорелся огромный экран. Изображение было очень четким, как в настоящем художественном фильме. О ужас я увидела Брониславск в свете ночных фонарей. И первый, кого я увидела был режиссер Савин. Он стал прекрасным кенгуру. Он быстро бежал по городу, а в кенгурятнике сидела маленькая кошечка, в которой безо всякого труда узнавалась Марфа Т.
- Скорей, Марфа, скорей, - кричал Савин.
- Спаси меня, Артем, - кричала Марфа.
Я поняла причину их торопливости. За несчастным кенгуру мчался огромный черный леопард. Это был дядюшка Никто. Сразу стало ясно, что это он. На леопарда было наброшено то самое черное пальто, к поясу которого был привязан огромный топор. Пальто было порядочно изорвано, а топор звенел по асфальту и чуть замедлял быструю поступь жуткого хищника. Сейчас-сейчас зверь настигнет режиссера и что тогда?
-Догоню, загрызу, - рычал дядюшка Никто.
Каждого из нас когда-то настигает его собственный зверь. Может быть час пришел. И несчастный кинематографист будет покусан своим собственным творением, будет сожран им, изгрызан, измучен. Все художественное творчество рождается на небесах.
Я опустила глаза, а посмотреть в моем жутком сне еще было на что. По улицам бежали зайцы, волки, гиены, ползли черепахи.
На фонарях покачивались орлы и ястребы. Боже, несчастный город, подумала я, отключилась и потеряла сознание.
Последняя искорка его кричала «Жив ли Артем Савин. Все ли в порядке?», жива ли Марфа? Мысль о том, жива ли я меня не посещала. Со свойственной мне самоотверженностью настоящего человека я прежде всего думала о других.
               
                Глава пятая «Радость бытия»
Я очнулась от сна в собственном номере, в том самом, в котором часов двенадцать назад принимала душ. На стуле рядом с кроваткой аккуратно сложена моя одежда. Окно распахнуто и теплый еще воздух первых дней сентября влетает в комнату. Голова болит, но несильно. На прикроватной тумбочке стоит стакан воды и лежит упаковка анальгина, которую я почти всегда ношу с собой.
Что со мной и как я здесь.
Нахлынувшие воспоминания о вчерашнем дне пробудили во мне стыд и почти отчаяние, однако выпив еще одну таблеточку, сходив в душ, и главное почистив зубы, и еще более главное, проверив наличие паспорта и мобильного телефона я вдруг почувствовала ту утреннюю радость, которая временами по утрам бывает почти у любого с вечера нажравшегося в непонятной компании и с непонятной целью водки, а поутру не вполне помнящего себя человека.
Ну, во-первых, я жива, во-вторых ничего не потеряла, телефон, паспорт, деньги все на месте, руки не в крови, рожа и все остальное не битые, а значит ничего особенного и не произошло. Так все мы себя поутру убеждаем.
Допустим, если я вчера и творила, то это ничего не значит, никто об этом не узнает, ничего мне за это не будет. Да, был у меня вчера случайный попутчик, но ведь я здесь, в своем номере, в собственной кровати. Бывало и хуже. Всякое бывало укорять себя сегодня нечем.
Я вспомнила Льва, ошметками вспомнила свой вчерашний длинный и диковинный сон, он, наверное, был показан мне высшими силами уже здесь, в этом самом номере, и принялась размышлять.
Я куда-то с ним дошла, потом отрубилась, потом мой галантный кавалер, как это и принято у приличных людей позаботился обо мне в моем беспомощном состоянии. Мы все считаем себя приличными, а не быдлом, а многие вообще на этом настаивают и считают быдлом кого угодно, кроме себя.
Я однажды написала на эту тему эссе «Хорошие люди. Быдлизм это у других», которое вызвало, как и все мои опусы смешанную оценку от «все правильно», до «ну ты и коза, я не быдло, а вот мой сосед, который мою машину запирает – быдло и на этом стою».
Лев, конечно же, отправил меня на такси, назвав водителю адрес отеля. Он дал водителю мой ключ от номера, а тот сопроводил меня. И Лев, конечно же, заплатил водителю, поскольку все мои деньги и карты на месте. А телефон? Вот, проверяю, в телефоне пара сообщений с работы и больше ничего, какая-то реклама.
Местные же знакомые ни Коленька, ни режиссер Савин, ни Лев не проявлялись. Лев и не мог, моего телефона у него и не было, первые двое могли. Сейчас без пяти десять утра. К двенадцати тридцати режиссер Савин звал на съемку. Можно еще успеть пойти позавтракать, заскочить туда на часок, посмотреть на приключения дядюшки, на побитую попу Марты, потом заехать в город перекусить, в семнадцать часов тридцать минут сесть в поезд, в районе девяти вечера оказаться в Москве. И вспоминать эти два дня с улыбкой.
Я весело провела время. Я была впервые в жизни на фестивале чая. Приведу себя в порядок и к Савину на кинематографический праздник на свежем воздухе.
Зайдя в гостиничный ресторанчик позавтракать, я обнаружила, что от фестиваля чая не осталось и следа, чайники убрали. Хмурая девушка, отметив меня как оплатившую завтрак, включенный в стоимость номера, продолжила перегуды с подругой про какого-то парня, который сам не знает, чего хочет, а если и знает, то сказать боится и ее это вообще достало, и пора начинать новую жизнь, и она слово себе дала, что начнет ее, как только расплюется с этим самым парнем.
Я пила кофе, как вдруг услышала с экрана работающего телевизора нечто странное. Звучало это приблизительно так:
Местные новости. Сбежавший из зоопарка слон растоптал фургон московской съемочной группы. К счастью никто не пострадал. Известный режиссер Савин комментировать ситуацию отказался.
Его помощница в беседе с нашим корреспондентом пояснила, что в числе прочего погибли реквизит и костюмы главного героя известного сериала  - дядюшки Никто. На площадке были замечены и другие звери, сбежавшие из зоопарка, антилопа, лось и бурый медведь.
Разве у нас в зоопарке есть слон? – спросила девушка-официантка у своей подруги, получив ответ, приблизительно означавший, как я поняла, что да, мол, недавно появился она сказала: «Давай сходим, наконец, в зоопарк, вдвоем, хоть на слона посмотрим».
Следующее телевизионное сообщение было тоже довольно странным.
Сгрудившиеся у трассы бродячие собаки выли на проезжающие машины, а потом интервью с региональным министром коммунального хозяйства, тоже похожим на собаку, который объяснял, когда наконец городские власти справятся с обилием бродячих животных, говорил, что на окраины зимой заходят и животные дикие, пошутил и про слона, сбежавшего из зоопарка. Мол, хоть он не выл у трассы.
Я же поняла, что звонить режиссеру Савину, в тем более ехать на его съемочный день, бесполезно, он, наверняка, загружен заказом новой амуниции дядюшки, а сам Никто, очевидно, пребывает в депрессии из порванных слоном штанов и растоптанного пальто.
 Меня там никто не ждет, и я никому не нужна. К тому же материала на статью с учетом комичной вставки про негодяя слона было вполне достаточно. Да и заголовок есть «Слон ворвался в сериал». В статье моей будет сожаление, что слона не взяли в сериал, и что он не победил дядюшку Никто, просто растоптав дядю своими большими и сильными слоновьими ногами. Потом я пожалела дядюшку и собралась пройтись по городу.
Это сначала любой провинциальный город покажется интересным и огромным. В действительности центр практически любого такого города можно обойти за 1-1,5 часа, за редким исключением за три -четыре.
Так что, поднявшись в номер, собрав сумку, и, приведя себя в порядок, уже минут через тридцать я оказалась в том самом ресторанчике, где я вчера встретила моего нового друга Льва. Официант, чуть смахивающий на лиса молодой человек, по лисьи же усмехнулся, признав меня, и, не спрашивая, принес кружку пива. Немного подумав я заказала и рассольник.
С чего мир начинается, тем мир и кончается, подумала я. Руки официанта чуть напоминали лисьи когти. Не стриг он ногти что ли. Особенно длиннющий ноготь был на мизинце. Квадробер тоже, очевидно.
- Можете сказать, - вдруг спросила я, указывая на этот самый ноготь, - это означает что-то эротическое? Для каких-нибудь особых игр?
Официант совсем не обиделся на мою бестактность и гордо ответил:
- Нет, просто в носу удобно ковыряться.
Просто удобно ковыряться в носу. Все у нас у людей просто. Просто удобно ковыряться. Потому и рождаются в головах у наших сценаристов, еще не осценаривших всего Чехова и Толстого всякие этакие дядюшки Никто. Потому что все просто. Проще написать про любовь Дядюшки Никто. Никто тебя в случае неудачи не осудит. Ты почти всегда победитель.
Лисий официант возился с чеками, а я, маханув водки, смотрела в окно. Мне вдруг стало хорошо-хорошо. В самом деле интересная поездка и интересные впечатления. Достопримечательности только Брониславска не осмотрела, ну так не в последний раз.  Я всегда готова вернуться, если уж на то пошло.
Интересно, где Коленька? Как он провел ночь? Он конечно же напился разных видов чаю, он, разумеется, посидел в шикарном ресторане, он, очевидно, ознакомился с подругами, друзьями и родителями провинциальной любимой. Он все дела, конечно, сделал.
 А ведь ему еще неделю врать семье, что он в командировке. Именно сейчас он, как и я выходит из похмелья веселым осенним сентябрьским утром. Он обнял тощее тело любимой, она поднесла ему рюмочку, и он опять задремал и видит десятый сон.
Поди не спал почти до утра ублажая свою красоту, радуясь внезапной свободе, и, не понимая того, что эта самая псевдосвобода лишь предтеча очередной несвободы и очередного обязательства, согласно которому придется все время таскаться сюда, это в лучшем случае, а в худшем случае вообще -  жениться и работать на лодочной станции и, совершив тем самым дауншифтинг прослыть, а затем и стать неудачником. Впрочем, я иду по кругу и это в конце концов исключительно его дело.

Я сидела в том же самом купе номер один, только отправляющимся в Москву. На это раз я была совершенно одна и была уверена в том, что два дня, вернее полтора я провела весьма продуктивно. Во всяком случае, каждая секундочка на своем месте.
Напоследок я все-таки прошлась по тихому провинциальному городу, увидела исчезнувшие у нас троллейбусы со штангами, постояла у всех известных памятников и церквей. Какой красивый и милый город. Я обязательно вернусь сюда к Коленьке, арендую лодочку на его лодочной станции, поболтаю с Олечкой об искусстве и моде.
Недавно писала рассказик на тему, является ли мода искусством, или искусство модой. У меня получалось, что мода гораздо шире искусства. Ведь мода доступна всем, а искусство только избранным, потом мне пришло в голову, что мода - искусство толпы. Толпа создает моду, а всякие там модельеры и дизайнеры ее трансформируют с целью повышения стоимости. Ну и получаются всякие Art Fashion и Haute Couture. Дальше я запуталась и рассказ так и остался недописанным.
Итак, я сидела в купе номер один и немного скучала по крепкой  колькиной руке на моей коленке.
Внезапно, когда перрон за окошком уже стал двигаться, а это значит, что поезд начал отправляться дверь купе распахнулась и в него влетел этот самый Коленька.
- Еле успел, - прокричал он.
Он бросил сумку на верхнюю полку плюхнулся рядом со мной и схватился за мою коленку.
 Коленка – Коленька, подумала я, - как прекрасен русский язык. И все мечты в нем сбываются.
- Ты как здесь, а как же Оленька? Как же недельный отдых?
- Ах спасибо, мой приятель был очень возбужден, - мне одного дня с ней вполне хватило. Представляешь, погуляли мы, опились этого чайку, вернее Олька чайку, а я водки. Нагулялись вдвоем, пришли к ней, она в душ, а я задремал.
Просыпаюсь – хрюканье. В комнате стоит настоящая свинья и хрюкает. Хрю, хрю, хрю, я думаю, ну допился парень туда-сюда, пробую бежать свинья не выпускает, еще и прикусила меня, вот гляди за руку, он показал руку. И здоровущая, понимаешь свинья, не обойти, ну думаю придавит, так мало мне не покажется.
Забаррикадировался я в туалете, так и просидел всю оставшуюся ночь на толчке, подремал конечно. С утра очнулся часов в двенадцать, в постели спит Олечка, а рядом с постелей какашки. Она обкакалась, понимаешь? В туалете то был я.
Не выдержал я такого дела, взял потихонечку сумочку свою, телефон отключил и бежать.
Повсюду в городе аврал, там слона ловили, слон исчез, там удав продавщицу мороженного проглотил, там экзотические жар-птицы летали. Квадроберинг какой-то. Ну и окончательно решил, надо валить.
- А льва не видел? - с понимающей улыбкой сказала я.
- Чего лыбишься, - думаешь белая горячка? Нет, льва не видел, мне и свиньи хватило.
- Думаю, все-таки пить нам с тобой надо поменьше, это уж точно.
- Это точно, это да, - подтвердил Коленька и отхлебнул из маленькой бутылочки –ладошки коньяку.
Мы ехали назад, в целом повторяя поездку туда. Коленька держался за мою коленку, а я дремала. Мне снилось, что я вышла из купе номер один, а все-все пассажиры вагона и золотозубая проводница – это разного вида звери – есть ежи, лани, есть, гепарды, тигры, ящеры. Они сидят каждый в своем креслице и поют свою звериную песню. Дирижер – мой друг Лев, а еще есть дядюшка Никто он пляшет в проходе вагона под стук колес в своем длинном и черном и пыльном пальто.
Все-таки звери во сне захватили мир.
Внезапно мой мобильный телефон громко запищал. Это реклама.
«Компания «Бестиа»! Мы делаем все для счастья людей!»
                Конец