Глава 15. Булочки с повидлом

Зима в этом году была особенно суровой. Снег, словно вата, застилал всё вокруг, и мир за окном погрузился в тихую дремоту. Но в доме Кукушкиных, напротив, царила нетипичная для зимы суета. Саша, старший брат Веры, студент из другого города, возвращался домой на выходные, и этот визит превращал обычную жизнь в настоящий праздник, хотя и слегка напряженный.
В воздухе уже витал не только запах приближающейся зимы, но и сладкий, терпкий аромат теста смешанный с солнечным запахом густого персикового повидла. Алёна Степановна, мать Веры, обычно строгая и сдержанная, будто преображалась в эти дни. В ее глазах, обычно скрытых за тенью усталости, появлялся огонек ожидания и радости, хотя и проглядывала легкая нервозность. На кухне, обычно залитой серым светом, зажглись дополнительные лампы, и там начиналось настоящее кулинарное волшебство, но с легким оттенком хаоса, словно шторм в море разлился на кухонном столе.
С утра всё было готово для приготовления булочек. Мука, словно белая пудра, покрыла кухонный стол и одежду Алёны. Тесто, мягкое и податливое, словно ожившее облачко, лениво ждало своей участи. А рядом, в небольшой миске, повидло, похожее на жидкое золото, готово было стать начинкой для будущих булочек, источая соблазнительный аромат. Алёна Степановна, уже согретая утренней суетой, разминала тесто руками, которые, казалось, знали все его секреты, превращая его в нечто невероятно мягкое и ароматное. Вера, с вечно растрёпанными волосами, стояла рядом, но не смела приблизиться к миске с тестом. Её глаза с вожделением смотрели на персиковое повидло. Мама, как всегда, покачивала головой и строго повторяла: “Не трогай, руки у тебя не из того места растут! Испортишь всё! Уйди с глаз и не путайся под ногами!” Вера, немного обиженная, но понимающая, что спорить бесполезно, наблюдала, как мама с поразительной точностью раскатывает тесто, словно превращает его в идеальные круги и тонкие пластины, готовые принять в себя сочное повидло.
Начинался настоящий танец с тестом. Алёна Степановна, словно художница, нарезала его на аккуратные полоски, а потом, с удивительной скоростью, смазывала их повидлом, его аромат так и щекотал ноздри и создавал приятное ощущение в желудке. Потом, с присущей ей небрежностью, сворачивала их в неровные завитки. Некоторые получались идеальными, с тонкими слоями теста и равномерно распределенным повидлом, а некоторые - кривыми, и часть персиковой начинки из них вытекала и оставалась на противне, словно солнечные капли, попавшие на землю. Вера, с восхищением наблюдая, представляла, как эти румяные, местами подгоревшие и неровные, но очень аппетитные на вид завитки, будут лежать на большом праздничном столе, ожидая своего часа, и создавая атмосферу уюта и тепла, несмотря на свою неидеальность. Она не отводила взгляда от её рук, которые словно по волшебству превращали простое тесто в нечто прекрасное, хоть и не без изъянов. В этот момент она видела в этих действиях не только работу, но и любовь матери, хотя и такую немного небрежную, как и сами булочки, и понимала, что, несмотря на её строгость, мама всё делала с душой.
Но всё это праздничное предвкушение было омрачено привычной напряженностью в семье. Как только Алёна Степановна чувствовала, что Саша вот-вот приедет, начиналась её обычная рутина, в которой преобладала не радость, а напряжение. В воздухе появлялась какая-то необъяснимая тяжесть. Вера не могла помочь и чувствовала себя лишней в этом танце подготовки, словно она была лишь зрителем на чужом спектакле. И, как всегда, перед приездом Саши, за праздничным столом, Алёна Степановна упрекала Веру, словно от этого зависел успех всего праздника. «Вечно ты мешаешься под ногами, словно мотылёк в лампе! Сидишь тут, словно кукла, а матери помощи никакой, - говорила она с недовольством, её голос становился всё громче, а лицо принимало недовольное выражение, и в её взгляде проглядывала усталость и какое-то странное отчаяние.
- Ничего-то ты не умеешь, только косяки, и из-за тебя у нас вечно скандалы! Только попробуй рот открыть, когда Саша приедет!” Вера, привыкшая к таким обвинениям, молчала, пряча обиду, недоумение и отчаяние глубоко внутри себя, и в её глазах всё больше появлялось понимания того, что в этом доме она словно невидимка, словно она не имеет права на своё мнение, и всё, что она делает, обречено на провал. Она понимала, что её роль всегда одна и та же - мешать и быть виноватой во всём, словно она лишь помеха на пути к их идеальному празднику.
И вот, наконец, раздался стук в дверь. Саша приехал. Дома царила атмосфера радости и предпраздничного возбуждения, но Вере было понятно, что все старались играть свои роли. На огромном столе, заставленном вкусными яствами, красовались свежие булочки-завитки с персиковым повидлом, сделанные с любовью, часть повидла из них вытекла, и казалось, что они несут в себе частичку души Алёны. Но даже несмотря на это, они, словно маленькие шедевры, смотрелись аппетитно, украшая собой праздничный стол, и пахли так, что слюнки текли, и казалось, что этот запах мог бы растопить любой лёд. Но для Веры этот праздник не был таким ярким, как для других. Внутри нее всё ещё оставалась обида, и этот вечер, как и многие другие, казался ей лишь игрой, где все должны были выполнять свои роли, а все эти булочки, хоть и с персиком и такие аппетитные, лишь подчеркивали фальшивость их семейного праздника, и она с грустью понимала, что этот идеальный образ, который они создали, лишь иллюзия, которая рано или поздно разрушится, оставив после себя лишь осколки разочарования.