Выбор

Стремительный ветер сбивал с ног. Каждый шаг давался с огромным трудом. Особенно в таком подавленном морально и физически состоянии, какое одолевает людей, посетивших этот дом.

Таинственный дом стоял на пустоши, в сотне метров от обрыва, к которому подходить близко мало бы кто решился, находясь в здравом уме. Но подвох состоял в том, что редкий человек задерживался в доме надолго, а выходя из него, неизменно попадал в поток мощного ветра, который нес прямиком к обрыву.

«Зачем тогда люди вообще заходят в этот дом?» — возникает очевидный вопрос. Все потому что дом коварен. У него слишком привлекательный фасад. Каждый видит в нем что-то свое. И каждого дом тянет.

Человек заходит. Первое время в доме ему очень весело. Дом открывает двери к потайным желаниям, запретным страстям. Кто-то остается в его стенах на день, кто-то — на месяцы, кто-то — на годы. Но в конечном итоге наступает момент, когда находиться в стенах дома становится невыносимо. И человек хочет уйти.

Вот тогда и обнаруживается главный подвох дома. Выйти из той двери, через которую человек вошел, невозможно. Выход только через другую дверь. Ту самую, которая ведет к обрыву.

Она попалась в эту ловушку. Попалась, как и все. Покинув стены дома, она не успела выдохнуть с облегчением, как мощный поток ветра захватил ее мятежную душу и уставшее тело. Ветер дул в спину, со свистом проходил по бокам и хлестал в лицо. Она никогда не дружила с физикой, но было похоже, что потоки воздуха двигались с обеих сторон одновременно. И тот, что дул со спины, был сильнее, потому что тело неизменно сдвигалось в сторону обрыва.

Испуганный взор метался из одной стороны в другую. Справа от обрыва стояло молодое деревце с тонким стволом, накренившимся в сторону постоянно несущегося ветра. За ствол можно было бы зацепиться, но он казался совсем некрепким. «Деревце улетит вместе со мной», — пронеслось в бешеном потоке панических мыслей.

Слева от обрыва возвышался железный столб. Вот кому был совершенно нестрашен этот жуткий ветер, который, казалось, никогда здесь не затихал. Серая сталь сверкала, как сверкают снежинки на сугробах в солнечный день. Только теперь солнца не было. Было лишь замутненное тучами черное небо, туман, стелившийся по земле, безумный ветер. И обрыв. Который становился все ближе, ведь безжалостные потоки воздуха продолжали подталкивать к нему.

«Нужно идти в сторону столба!» — отчаянно трубило сознание, стремившееся спасти свою хозяйку. Вот только хозяйка была об этом столбе совершенно иного мнения. Он казался слишком... холодным. Девушка была уверена, что стоит прикоснуться к этому столбу — и она примерзнет к нему намертво. Она была раздета почти догола. Дом, выпуская ее, соизволил оставить своей неблагодарной гостье только нижнее белье. Поэтому прикасаться к столбу было страшно. Когда-то у нее была нежная кожа — ветер в считаные минуты заставил ее загрубеть. Когда-то у нее была и нежная душа — нельзя сохранить ее такой, побывав в доме.

Взгляд продолжал бросаться от тонкого деревца к железному столбу. «Первый не выдержит меня, второго не выдержу я». Эта мысль звучала как приговор.

Она в отчаянии упала на колени, припав к промерзлой земле. От осознания безысходности глаза наполнились слезами. Страх лишал всех вариантов спасения.

Так прошло несколько минут. Или часов? Время у этого обрыва будто текло по-другому. Она могла только рыдать, орошая слезами землю. Туман, стелившийся по ней, скрывал девушку от глаз других странников. К обрыву ветер тянул не только ее.

В какой-то момент она подняла глаза. Увиденное повергло в шок. Какая-то девушка шла к линии обрыва, будто бы вообще не страшась приближаться к нему. Судя по нетвердой походке, она была пьяна.

Дом не лишил ее одежды. Не лишил и безрассудной смелости, с которой она шагала вдоль обрыва, направляясь к треклятому столбу. Она, казалось, чувствовала себя так, будто для нее была абсолютно привычна эта прогулка. Прогулка на грани жизни и смерти.

Дойдя до столба, девушка бездумно облокотилась на него и открыла небольшую сумочку, висевшую на ее плече. Достала красную помаду с зеркальцем и стала поправлять макияж. Помада была размазана по щекам.

Заново накрасив губы и убрав помаду с лица, она положила вещи обратно в сумочку и, без труда оторвавшись от железного столба, пошла дальше вдоль обрыва. Удаляясь от дома, от деревца, от столба, который спас ее, но она наверняка не придала этому значения. Она не улетела в обрыв, а значит, ветер для нее больше не дул. Она была свободна. В первую очередь, от гнетущих мыслей и странных предрассудков. А может, она просто была слишком пьяна, чтобы думать.

Только когда незнакомая особа скрылась с горизонта в клубах тумана, девушка, наблюдавшаяся за ней, заметила, насколько холод успел пронзить ее полуобнаженное тело. Зубы уже стучали, кожа покрылась мурашками.

Она не решалась подняться. Пока она не вставала с земли, сопротивляться ветру было проще. Он не мог толкать ее в сторону обрыва. Но на земле было очень холодно. Этот холод мог вскоре ее убить. Ее разум пока был в состоянии понимать это. Но все еще сопротивлялся мысли о том, чтобы пойти к столбу.

«Она была одета. И пьяна. Ей было все равно. Она не понимала, как этот столб опасен. Его надежность может быть обманчива». Девушка все еще была уверена, что примерзнет к нему. Но этот столб казался единственным спасением из возможных.

Зубы стучали до боли. Тело неистово дрожало от холода. Еще немного — и ноги ее не поднимут. А надеяться на помощь других странников было бы глупо. Выходя из дома, каждый спасался сам. Или не спасался вовсе. С каждой минутой это становилось все более очевидно.

А в голове теперь стучал только один вопрос, стучал сильнее, чем зубы от жуткого холода:

«Как решиться?»