Максимчик или мальчик с палкой

Максимчик
(или мальчик с палкой)

Весна. Снег сошёл. Земля подсыхает. Тротуары уже сухие. Я иду по тротуару вдоль школы. На асфальте мельтешат мальчики, человек пять-шесть примерно десяти-двенадцати лет. Поставив на асфальт пустые пивные банки (вдоль тротуара их немало набросано), сбивают их палками. Нечто вроде городков в самом примитивном варианте. Про настоящие русские городки они вряд ли знают. Новое поколение, другие интересы и забавы.
 
А, ладно, пусть покидаются, глазомер потренируют.
Игру свою они весело комментируют, используя смачную лексику, которую не преподают в школе. Отборный мат разносится над ватагой, будто из кабака выпала бригада пьяных биндюжников.

Строго говоря, я не против мата. Бывает, и сам крепкое словцо выдаю, особенно если упаду на скользком или попаду молотком по пальцу.

Однако, в присутствии детей или старших не допускаю этого ни в коем случае. И не выношу совершенно, когда в моём присутствии матерятся дети.

Послушал я этих мальчиков, посмотрел на них, не сдержался и сказал:
- Что же вы, ребята, так матюгаетесь? Или вас этому в школе научили?

Один из них, рыженький, в куртке ядовито оранжевого цвета с зелёным крокодилом на спине, повернувшись ко мне, молвил:
- Шёл бы ты, дядя… знаешь куда?
И он сказал куда, сопроводив свой совет нецензурным эпитетом и указав палкой направление, в котором мне надлежало двигаться…

- Какой же ты хам, - говорю я. - Тебе не стыдно так разговаривать?
- Стыдно у кого видно, дядя. А у меня всё прикрыто.
- Вот отведу тебя к родителям. Пусть они тебя поучат, как разговаривать со старшими.
- Поучи свою бабушку, педагог. Или ты дядя, педераст?

За «педераста» мне стало совершенно обидно. А что делать? Драться с рыжим мальчиком? Ругнулся я тут про себя и пошёл своей дорогой под свист и улюлюканье юнцов.

Господи, ну и компашка мне попалась… Уроды. Всё настроение испортили в солнечный весенний день.

Пару дней спустя вышел я вечером на улицу прогуляться с собакой. А точней, с собачкой. У нас маленький пушистый шпиц по кличке Платон. Милейшее существо, муху не обидит.

Вдруг вижу на противоположной стороне улицы того самого рыжего. Ага, в оранжевой куртке с зелёным крокодилом на спине. В руке у него палка.

Завидев меня, он приветливо помахал палкой и прокричал:
- Привет, мужик!
Я ничего не ответил.
- Ты что? Глухой? - не унимался малец.
Платон несколько раз тявкнул. Но я молчу.
- Иди ко мне! – кричит мальчик. – Я тебе одну штучку сделаю. Вот такую.
Он просовывает палку между ног и дёргает её туда-сюда.
- Ну, что, мужик? Хочешь? Иди!

- Дурак ты! – сказал я и, потянув Платона за поводок, пошёл прочь.

Минул день или два. Я вышел с вёдрами к водоразборной колонке набрать воды. И вот сюрприз. К колонке идёт тот самый отрок в оранжевой куртке. В одной руке палка, другой победоносно ведёт за шиворот маленького мальчика с разбитым в кровь лицом. Красные струйки стекают по подбородку. Похоже, что мальчика хорошо угостили.

- Вот он, мой шанс, - подумал я и, поставив вёдра на землю, скомандовал – А ну иди сюда!
Увидев меня, юнец бросил палку, отпустил мальчика и кинулся бежать.
Ну, уж нет! На этот раз ты от меня не уйдёшь! И до родителей я тебя доставлю. С ними лично познакомлюсь и о твоих подвигах им расскажу.

Я хоть и пенсионер, но далеко не развалина. Пробежки по утрам бегаю с ускорениями. Через пару десятков метров я догнал мальчика. Он выбежал на тротуар вдоль школы, кинулся в кусты, споткнулся и упал.
Я склонился над ним, тяжело дыша.
- Что с тобой сделать, негодяй? – спрашиваю.
- Ничего. Отпустите меня, пожалуйста.
Ну, вот. Уже «пожалуйста» вспомнил. Так захотелось влепить по этой наглой роже или хотя бы плюнуть в эти бесстыжие глазёнки.

Я распрямился, посмотрел с омерзением на испуганную физиономию, сплюнул и пошёл прочь…

Навстречу мне идёт пожилая женщина. Похоже, она видела происшедшее. Поравнявшись со мной, говорит:
- Надо было этого хулигана в полицию отвести. Совсем распоясались. Я давеча сделала им замечание, а этот рыжий меня, бабушку, на три буквы послал. Представляете?

- Представляю, - говорю я и возвращаюсь к своим вёдрам.

Утром следующего дня постучали мне в окно. Тявкнул Платон. Когда стучат в окно – не жди ничего хорошего.

Я открыл калитку, переступил порог.
Передо мной стояли мужчина, женщина и тот самый отрок в оранжевой куртке с неизменной палкой в руке.
- Это он, Максим? – спрашивает женщина, обращаясь к мальчику.
- Да, мам, это он.
- Доброе утро, - говорю я. – Похоже, вы родители этого мальчика?
- Да, родители, - подтвердил мужчина. – Я – отец.
- Очень хорошо. Сейчас я Вам расскажу о Вашем сыне, чтобы Вы приняли меры. Иначе вы его упустите. Или даже уже упустили.

- Не надо нам лекции по педагогике читать, - говорит женщина. – Мы по делу пришли.
- Какому делу?
- По поводу избиения нашего ребёнка.
- Я избил ребёнка? Бред какой-то!
- Ты избил нашего сына, - настаивает назвавшийся отцом. - У нас есть медицинское заключение. Ребёнка нужно лечить. А лекарства стоят денег. Понятно?
- Ничего не понятно.

Тут снова встревает женщина-мать.
- Мы на тебя подали заявление в полицию и подтвердили медицинской справкой. Но мы можем заявление отозвать на определённых условиях.
- Что за условия?
- Пятьсот баксов с твоей стороны и мы прекращаем дело, - говорит отец.
- Пятьсот пятьдесят, - уточняет Максим.
- Да, пятьсот пятьдесят, - соглашается мать.
- Не понимаю. Каких баксов?
- Зелёных. Это деньги американские. Ты всё прекрасно понимаешь. Не коси под дурачка, мужик, - говорит мужчина.
- И не теряй время, - добавляет женщина.
- Потому что время – деньги. Помни это, дядя, - объясняет Максим.

Высказав таким образом свои претензии и пожелания, троица удалилась, оставив меня в полном недоумении.

Я пошёл в дом.

Ну и вляпался… Только этого мне не хватало. Весь день в удручённом состоянии. Спасибо тебе, Максимчик.

На следующее утро мне нанёс визит наш участковый, старший лейтенант Сурен Саркисян. Я с ним шапочно знаком. Как-то он попросил меня выступить понятым на какой-то очной ставке в его полицейском участке. Как явствует из имени, Сурен – представитель древнего кавказского народа. По-русски говорит почти без акцента и почти без ошибок.

Он деловито прошёл на кухню, сел за стол, раскрыл перед собой папку-дело.

- Телега на тебя пришла, Сергей.
- Что за телега, Сурен?
- В управление поступило заявление о том, что ты избил мальчика по имени Максим.
- А, этот гадёныш… Так я его пальцем не тронул. Какие могут быть претензии?

Но Сурен, не обращая внимания на мои возражения, продолжает.

- Заявление сопровождается медицинской справкой, согласно которой здоровью мальчика нанесён ущерб средней степени тяжести. Не знаю, где они раздобыли эту бумагу, но она составлена правильно, по всей форме, с печатями, подписями и прочими причиндалами.
- Это поклёп, Сурен! Я не делал ничего подобного.
- А чем можешь доказать?
- Я честно говорю.
- Честное слово к делу не приколешь. Тебе светит статья 111 УК Российской Федерации. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Срок от трёх до восьми лет, на усмотрение судьи.
- Да не трогал я его! Он меня три дня говном обливал, а я на него даже не плюнул.
- Но за ним побежал? Зачем?
- Хотел подлеца к родителям доставить.
- Доставил?
- Нет. Они потом сами пришли и стали требовать деньги якобы на лечение сына…

- Дааааа, - протянул Сурен. – Влип ты по самое декольте. На их стороне документы и доказательства. А от тебя – ничего кроме голых слов. Припомни, может, какие свидетели там были?
- Нет, не было свидетелей. Впрочем… Впрочем, проходила одна пожилая женщина. Она всё видела. Может подтвердить. 
- Вот-вот! Эту женщину надо привлечь на свою сторону.
- Где же я её найду?
- Ищи.
- Случайного прохожего в полумиллионном городе? Иголку в стогу сена найти легче.
- А это никого не волнует, кроме тебя самого. Ищи. Я тебе верю, но помочь ничем не могу. Дело в производстве. Я могу только тормознуть на несколько дней.

Сурен закрыл папку, встал из-за стола и, попрощавшись, направился к выходу.

Я подавлен чрезвычайно. Где я найду ту женщину? Это нереально!

Иду по улице. Мысли мои тяжелы. Что делать? Готовиться к суду? Сухари сушить? Нашёл приключение на свою задницу…

И, вдруг! Не может быть! Такое случается только в сказках. Мне навстречу идёт та самая женщина. Я быстро к ней подбегаю, торопливо и сбивчиво начинаю говорить:

- Мадам, бабуль, гражданка, извините, что я Вас останавливаю. Помните, вы меня возле школы с одним хамовитым пацаном видели? Сказали ещё, что таких надо в полицию отводить.
- Помню хорошо.
- Так вот. Выручите меня Христа ради. Мне из-за этого гада дело шьют, тюрьмой пахнет. Нужно чтобы Вы дали правдивые показания. Где Вы живёте, чтобы я смог Вас в полицейский участок пригласить?
Она называет адрес.

В назначенный Суреном день мы втроём встречаемся в участке.
- Значит, Вы были свидетельницей того, что произошло между мальчиком и этим гражданином? – спрашивает Сурен.
- Да, я всё видела, товарищ полицейский. От начала до конца.

- Хорошо, - говорит Сурен и протягивает ей лист бумаги. – Опишите, пожалуйста, то, что Вы видели.
Женщина пишет. Спустя некоторое время передаёт бумагу Сурену. Тот долго внимательно читает.
- Так, - говорит он, закончив чтение. – Теперь Ваша очередь, гражданин. Пишите, - он кладёт передо мной чистый лист.
- Что писать?
- Заявление о вымогательстве. Этих волков к суду привлекать надо. И волчатам хвосты прищемлять. Совсем обнаглели.
- Товарищ старший лейтенант! А можно я ничего писать не буду? Надоела мне эта нервотрёпка. Хочу умыть руки.
- Что ж, дело Ваше. Вы свободны.

Мы с женщиной встали и ушли… Выйдя из здания я долго и горячо благодарил её. Что было бы, если бы я её нечаянно не встретил?

Сурена я тоже отблагодарил. Пришёл к нему в участок, поставил пакет с армянским коньяком.
Он заглянул внутрь, хмыкнул. «Хороший коньяк. При случае зайду к тебе. Употребим.»

Заходил Сурен, приносил с собой водку. Мы пили на кухне втроём (к нам присоединился тесть), закусывали маринованными грибами с луком (классная закуска), беседовали о жизни и сетовали на стабильно растущие цены и катастрофически падающие нравы нашего народа.