Год 1994-й, декабрь

До нового года оставался месяц, и было вполне объяснимо и очевидно, что мысли очень и очень многих в районе крутятся вокруг одного и того же больного вопроса: а будет ли зарплата? Явно навеянную коммунистами отдельным учителям Пыталовской школы идею о забастовке отвергли и профсоюзы, и другие школы, но проблему это не снимало. И встречи с учителями по этому поводу стали частыми. В Пыталовскую школу, которую сам окончил всего двадцать лет назад, я пошёл один. Галину Евгеньевну, только что работавшую там учителем, брать с собою не стал, учитывая специфику женских по преимуществу коллективов вообще, а педагогических в частности. А вот в Белорусскую среднюю школу уже поехали вдвоём. Впрочем, и там и здесь практически бесконечный диалог, шедший по замкнутому кругу, длился часами с той только разницей, что здесь в качестве основного собеседника выступала Алексеева. Не знаю точно, уходили ли с этих встреч педагоги хоть немного успокоенными или удовлетворёнными, но работа школ не прекращалась, а вот мы со стороны явно напоминали выжатые лимоны. И, чтобы как-то подбодрить Алексееву, вспомнил когда-то читанное:
- Вы сегодня повторили подвиг Михаила Ивановича Калинина, который три часа подряд выступал на заводе в Твери, с той, правда, разницей, что он агитировал несговорчивых рабочих начать забастовку, а вы – чтобы учителя не шли на такие отчаянные шаги.
- Если бы я знала, что мне придётся заниматься такой импровизацией, я бы ещё дольше думала соглашаться или нет на ваше предложение.
- Поверьте, когда соглашался я сам, то тоже очень многого не знал наперёд.

***
Не знавшие и впрямь многого априори, мы быстро обучались. Вот и по поводу Нового года меня одолевали не только заботы о зарплате – как будто сговорившись. И эта зима, как и прошлая, обещала быть суровой, а, как говаривали в таких случаях, финансы пели романсы. Информация о том, что в кои-то веки наша Пыталовская таможня конфисковала сразу тридцать цистерн мазута, попала не только в поле моего зрения. И, понятное дело, желающих слить это топливо себе, в области было хоть отбавляй. Особенно среди уже убедившихся в том, что на экспорт, пусть и контрабандный, идёт мазут лучшего качества. Кому-то нужна всего одна цистерна, кому-то все тридцать. Многие, в отличие от нас, готовы оплатить всё и сразу. Я забросил все дела и ринулся в Псков, хорошо осознавая, что телефонные звонки в таком деле не самые надёжные помощники. Уже будучи в областном центре, прошёл все кабинеты, как хорошо знакомые, так и новые для себя, просил, убеждал, доказывал, но своего добился. И, как только получил пока ещё устное согласие на то, что мазут отдадут нам без предоплаты, тут же позвонил Русскому и поручил начать слив мазута.
Наверное, надо было бы радоваться, но в голове, где обычно всё гудело и плавилось, вдруг наступила непривычная пустота и поселилось какое-то странное ощущение тревоги внутри. Прежде чем отправиться в обратный путь, попросил водителя заехать в «бобровник», как по старой памяти по аналогии со знаменитыми шапками в обиходе называли госпиталь для ветеранов, к которому главы районов были прикреплены. Давление 105 на 95 объясняло многое и дежурный врач, отправив сестру за шприцами и лекарствами, уговорил меня полежать хотя бы полчаса. Теперь уже можно было и полежать.
Но, кроме мазута, проблемой оставался уголь. Снова всплыл в памяти вариант, который я оставлял всё время на потом. Но что-то мне подсказывало, что этот миг настал, и как-то в ночь мы отправились с водителем в Питер. Двадцать прошедших лет так или иначе изменили судьбу всех моих одноклассников, и один из них Александр Кузнецов, пошёл по стопам своего отца-железнодорожника и теперь работал в руководстве Октябрьской железной дороги. Но и Питер мало чем отличался от провинции, и это утро у Александра тоже началось с тяжёлого разговора со своими подопечными в одном из депо, грозившими забастовкой, и поэтому он отправил нас отдохнуть в их ведомственную гостиницу, а встретились мы за обедом. Повспоминали прошлое, посетовали о настоящем, попытались угадать будущее, выпили по 50 граммов за предстоящий Новый год. Всё, как в ходившем тогда предновогоднем анекдоте о том, как под ёлочкой встречаются два приятеля: пессимист и оптимист. И первый почти обречённо говорит:
- Этот год был невероятно трудным. Так не может продолжаться дальше. Этого невозможно выдержать.
И оптимист тут же приходит ему на выручку:
- Да не расстраивайся ты так! Будет ещё хуже, потом ещё хуже!
Но, в отличие от народного юмора, я уезжал от Александра не с пустыми руками. В его рабочем кабинете взятой с собою печатью скрепил договор, по которому из своих резервов Октябрьская железная дорога поставляла нам двадцать вагонов силезского угля с условием оплаты до конца отопительного сезона.
***
Под занавес уходящего года состоялось торжественное открытие современного таможенного перехода на Убылинке. Приехало руководство области, как и принято в таких случаях, высокие гости из северной столицы и из Москвы. Выступавшие на митинге говорили правильные вещи, но лучше всяких слов агитировал сам построенный объект, который выгодно отличался от аналогичного на латвийской стороне. Возведением комплекса на Убылинке занималась финская фирма «Элорг-Дата», и на субподряде у них хорошо заработали наши строители, а, особенно, дорожники. До этого что-то подобное большинство жителей района, никогда не пересекавшее автомобильную границу с сопредельными с СССР странами, видело разве что в кино.
Правда, и у этого большого и важного события оказалась вторая сторона медали. И так будет теперь в районе практически во всём: то, что призвано развивать его дальше, будет уничтожать то, на чём он держался до этого. Обслуживание таких таможенных комплексов, а на очереди стояло строительство на Лудонке, требовало создание специальной структуры, и в районе появился филиал «РосТЭКа». А вот для него-то новую базу строить не пришлось – он обосновался на бывших площадях «Агропромсервиса», руководитель которого уже много сделал для того, чтобы сбыть свою организацию с рук, неоднократно отправляя людей в отпуск без содержания. Особенно напряжённой стала ситуация после того, когда я не дал добро на создание на их территории лаковарочного производства, посмотрев предварительно, а буквально, простите, понюхав, как это выглядит в соседнем латвийском городке. Эта поездка в Лудзу и дала основания считать, что в черте города лаковарка будет ещё тот подарок для жителей.
И ещё чуть-чуть о хлебе насущном. Та долгая ночь, когда район чуть не остался без хлеба, давно прошла, но прошла не бесследно. По-хорошему разогрев амбиции райпо и оказав небольшую финансовую помощь, мы всерьёз модернизировали наш хлебозавод. Построенный сразу после войны, он существенно отличался от своих более современных собратьев и не всегда в лучшую сторону. Здесь оставалось много ручного труда, а мукосеями и тестомесами часто работали, мягко говоря, не самые добропорядочные жители города, но зато и продукция больше напоминала традиционную, домашнюю. И не беда, что иногда в буханке хлеба можно было отыскать то древесный уголёк, то нитку от мешка с мукой – по утрам хлебный дух распространялся далеко за территорию заводика. А после того, как обычный строительный вагончик превратили в магазин горячего хлеба, от желающих купить и впрямь горячие кирпичики хлеба и батоны не стало отбоя. Но мы на этом не остановились и выделили место для кондитерского цеха. О его популярности можно было судить по тому, что из расположенной напротив средней школы во время большой перемены сюда начиналось в буквальном смысле нашествие детей, располагавших хоть какими-то карманными деньгами. А ещё с учётом дефицита поставили оборудование для производства макарон. И, честно говоря, было приятно, когда по итогам работы за год среди шестнадцати хлебозаводов в системе потребительской кооперации области наш признали лучшим по ассортименту и качеству продукции. 
 Закончить год получилось не совсем обычно. К тому времени в райцентре уже появилось местное телевидение. Где-то примитивное, поскольку показывались там только явно пиратские копии зарубежных фильмов, технически несовершенное, но родилась идея прямого эфира главы администрации района для жителей Пыталова. На узле связи оборудовали какое-то подобие студии, на телефоне дежурили сотрудницы администрации и было видно, как они подкладывали на стол вновь поступившие записки, отвечать на которые я стал сразу после небольшого вступительного слова. Опасения перед началом эфира существовали, хотя, конечно, откровенно провокационные вопросы можно было и утаить, но, и это приятно порадовало, среди большого числа вопросов, самых разных, подчас острых, иногда заданных не без задней мысли, скрывать ничего не пришлось – они все были лишь отражением повседневной жизни. И уж точно никто заранее не предполагал, что эфир займёт почти в два раза дольше предварительно отведённого для него времени. И это поменяет точку зрения даже первоначальных скептиков среди моих коллег, а в будущем такой диалог с жителями станет регулярным.