Очная ставка

      Леший у меня  -  парень серьёзный. Чёрный терьер-переросток. То есть я глажу его, не нагибаясь. Очень строгий пёс: всех крупных кобелей стремится немедленно поставить на место. На подчинённое. Кто сразу подчиняется  -  того не трогает. А кто не хочет... Перый его хозяин был геологом,  ездил с ним в Сибирь, и дратся его учили  охотничьи лайки и дикие звери,  это вам не хухры-мухры, так что даже противников намного крупнее его Леший рвёт в тряпки. Поэтому гуляем мы  с ним не на общем "гавкодроме",  на поле  за нашим окраинным кварталом, а отдельно, "в лозе"  -  это то ли луг с кустами, то ли ивовая  роща с полянами, главное  -  нарваться на неприятности там меньше шансов.
   Но однажды смотрю  -  идёт мужчина, средних лет, ничем не приметный, и явно к нам идёт. Леший, как всегда, тут же  бросился его проверять, проинспектировал, счёл безопасным,  вернулся ко мне, сел и смотрит. Мол, мужик, я тебя в первый раз вижу, и хотя хозяйка не волнуется, но у меня всё под контролем. 
     Мужчина подходит и спрашивает, я ли это та Лена, которая ветеринар. Да, я  -  она самая, отвечаю, ветеринар, а что у вас случилось?      
      -  Понимаете, неприятности у нас с Марсом, с моей овчаркой, значит. Меня к вам моя соседка направила, Тася, она с вами в одном классе училась. Сказала, вы ветеринар и вообще свой человек, так что придумаете что-нибудь.
      -  А...  а какого рода неприятности?
      Оказалось  -  неприятности будь здоров, уголовщина.
      Представьте:  гуляет себе человек со своей собакой в обычный воскресный день, идёт мимо стадиона, никого не трогает. Только что закончился футбольный матч,  на улице гудит толпа, собака в наморднике, но застёгнут он слабо, чтобы в случае чего было легко сдёрнуть: Марса однажды покусали, когда он ответить не мог, так что хозяин страхуется.  Как говорится, ничего не предвещало.
      -   Марсик у меня умница редкий, ей-богу, умней жены, всё умеет и всё понимает, на улице ему можно на лапу наступить  -  он не укусит,  но тут такое! Вываливается на нас откуда-то сбоку милиционер, аж целый полковник, пьянущий, как зелёный змей, орёт матом, и с ходу ногой моего Марса по рёбрам! А Марс вмиг намордник скинул  -  и  цап его за бедро! Полковник хотел его кулаком, замахнулся  -  а Марс щелк-щелк, его за правую руку, а потом за левую, он так обучен, кусать с перехватом. Я вижу  -  беда дело, Марсу шепнул  -  домой, а сам бежать к автобусу, пока эта сволочь моё лицо не приметила, благо я в капюшоне был.  А тот кричит, аж люди шарахаются   -   найду, мол, из-под земли откопаю, я работник милиции! Марс, конечно, шмыгнул через толпу  -  и домой дворами через весь город,  я же говорю  -  всё умеет.
    А через неделю нам повестка с почтальоном, под роспись, от ветеринарной службы: всем владельцам немецких овчарок и помесей быть на тренировочной площадке в районе Сельмаша  для опознания! Звоню в наш клуб  -  что такое? А мне говорят, что какая-то овчарка покусала полковника милиции, да не простого, а из какой-то важной  комиссии. Больщая шишка с высокого дерева. А от бешенства же всех собак прививают, в ветклинике адреса овчарок взяли  -  и вот вам пожалуйста. Уже предупредили, что явка строго обязательна. Полковник придёт искать собаку.   А узнает  -  ведь усыпят, и слушать ничего не будут. Можно как-нибудь извернуться, чтобы этот полкан  моего Марса не опознал?
      -  Ну, что-нибудь придумаем,  -  говорю я,  -  можно покрасить собаку, например...
      -  Нет, не пойдёт, все наши из клуба Марса знают, могут спросить не к месту, и запалимся.
      -  Ну, тогда мы его состарим,  - говорю, -  мог же он постареть естественным образом? Мог. Ему сколько лет?
-   Восемь.
   -  Ну, переделаем на двенадцать, будет себе заслуженный пенсионер, никто не придерётся.
      Очная ставка была назначена уже на послезавтра, и нужно было поторапливаться. Лешего быстренько  -  домой, акварельные кисточки и вату  -  в сумку, с дядечкой этим, Анатолием Павловичем  -  в аптеку, затарились перекисью водорода с таким запасом, чтобы и  коня хватило искупать, поймали такси  -  и работать.
      Где стоит  деревянный домик Таськи Хейфец, я знала с первого класса,  а рядом стоял точно такой же, и во дворе за дощатым забором  -  спокойный пожилой овчар. Увидел, что я иду с его хозяином  - не залаял,  подошёл поздороваться, в дом зашёл только по команде  -  идеальный клиент. И такого  -  усыплять?!  Да ни  за что, клянусь дипломом!
    Разложила я на столе свою парикмахерскую (мало ли что мы с девчонками в институте изобретали на тему завивок, окраски и мелирования), хозяин взял пса за голову, заглянул в глаза и убедительно попросил сидеть неподвижно. Мол, в его же интересах. И ведь сидел! Очень неприятно, когда тебе мажут шипучей перекисью морду, брови и губы, но раз хозяин просит...  Я  изобразила на собачьей голове благородную седину,  прошлась по груди, по шее, контуром очертила лопатки  -  а Марс сидел, как памятник пограничной собаке.  Даже не поморщился. Другой бы уже десять раз выразился собачьим матом. Седой окрас получился вполне натуральным, ручки-то помнят.
      Еду домой  -  и грызёт меня любопытство: а как бы посмотреть, что выйдет из моего салона красоты, как бы мне на это клубное дефиле попасть. Вспомнила, что есть у меня одна знакомая --  не бабушка, ни в коем случае  -  дама преклонных лет, и у неё старенькая овчарка Дина, и я вполне могу оказать этой знакомой дружескую услугу и сходить с  Диной на общий сбор, потому что эта дама терпеть не может эту, как она выражается, собачью ярмарку.
      Приезжаем мы с Диной  в назначенный день на Сельмаш – это такой район в Гомеле, а там на тренировочной площадке вавилонское столпотворение. Вы представляете, сколько в Гомеле  тогда было породистых овчарок? Да плюс в пять раз больше помесей? Хозяева на нервах, собаки, понятно, тоже, лай, рык,  за четырьмя столами прибывших проверяют по жетонам и отмечают по спискам, милиционеры стоят хмурой кучкой, тренер-кинолог с мегафоном делает вид, что он тут всем командует.  И над всей этой картиной  -  осеннее солнце и белые облака.
      Начали нас выстраивать в две шеренги, по сторонам дороржки,  лицами и мордами друг к другу  -  тут я нашла своего клиента, Анатолия Павловича,  принаряженного  и при галстуке, - и  пристроилась рядом с ним. Марс выглядел престарелым аристократом на деловой встрече, но меня укусил червячок сомнения:
      -  Анатолий Павлович, а если Марс на этого провокатора зарычит?
      -  Скорее уж я зарычу. У Марса проколов не бывает.
   И вот двинулся вдоль нашей шеренги тот самый полковник, хромающий,  с забинтованными руками и с мордой гестаповца. Ну, может, я была не объективна. Вряд ли в гестапо держали бы  настолько красноносого алкоголика.
   А перед ним сидят овчарки, как из русской сказки про колдуна:  голос в голос, волос в волос,  все из одного-единственного городского  клуба, одна породная линия, половина – родственники.  Ну, что: берите микроскоп и найдите пять отличий.
      Хромает он, значит, вглядывается в собак, будто во врагов народа, приближается к нам, Анатолий Павлович изображает на лице покер-фейс и смотрит в голубую даль. Полковник проходит мимо Марса, как мимо  фонарного столба,  и Марс  его в упор не замечает. Игнорирует  презрительно. Анатолий Павлович выдохнул.  Я приосанилась.  Ветеринария  -  наука на все случаи жизни!
      А дальше начался цирк. Не узнав никого в нашей шеренге, полковник  устремился к противоположной.  И остановился перед одной парой: хозяин  - двухметровый лощёный красавец-брюнет лет тридцати пяти,  серый дорогой костюм, туфли с туманным глянцем, как с витрины, и собачка рядом с ним... м-да... Агромаднейший зверь, помесь немецкой овчарки с кавказской, и ростом с мастифа. Монстр. Серый Волк для Красной Шапочки.
   Ну, дурак ты, полковник, думаю, если бы там, у стадиона, такого  пёсика  ты бы по рёбрам, тебе бы руки в хирургии пришивали. 
   -  Он!  -  рявкнул полковник и ткнул в зверя забинтованным пальцем,  -  это он меня покусал! Узнал я тебя! Говорил же  -  найду!
   А брюнет смотрит на него свысока ледяными антрацитовыми глазами и заявляет с великосветским апломбом:
      -  Абсолютно исключено. Вы замеряли свои покусы? Ручаюсь, что расстояние между клыками моей собаки будет больше, чем между дырками на ваших руках. У страха глаза велики, товарищ половник? Аржибей, зубы!
      Монстр оскалился. Соседи в шеренге  дёрнулись.  Впечатляющий прикус. Полковник отшагнул назад и спросил тоном пониже:
      -  Вы кто такой?
      -  Суперфайн Марк Исаакович, адвокат. Ещё вопросы?
  Вопросы у полковника кончились, и он похромал дальше.  Через шесть собак он остановился снова и  заявил:
      -  Этот! Точно этот!
      Но молодой красивый кобель вдруг прижал уши, плюхнулся  на живот и стал отползать назад, а его хозяин, благообразный округлый старичок, смущённо порозовел:
      -  Ой, ну что вы! Вы нам льстите. Артик не может никого покусать, он всех боится. Детская травма. Его на прогулке даже пудели обижают!
      Полковник пыхнул огнём и продолжил движение.  И выбрал следующую жертву. 
      Тип хозяина я узнала сразу. От такого в тёмном переулке нужно бежать немедленно и стремглав. И собака у него была примечательная. Сидит подобравшись, уши вперёд, взгляд  -  как нацеленная двустволка, и общий экстерьер ясно показывает, что кто-то из его дедушек, а возможно, и папаша,  овечек в лес определённо таскал. Хозяин не дал покусанной жертве и рот раскрыть:
      -  Даже не думай моему Косарю дело шить, гражданин полковник. Если бы он тебя прихватил, то с живого не слез бы.  Распорол бы по всем швам, он умеет. Да и в городе нас не было, позавчера из отпуска из деревни вернулись, проверяй, как хочешь. Тут ты в пролёте, лучше не позорься.
      Гражданин полковник ещё раз глянул на собаку, проглотил то, что хотел сказать сразу, рыкнул: -  "Проверим!"  и двинулся к концу шеренги.  Окончательно никого не опознал, махнул рукой и похромал на улицу, к своей машине. А толпа собачников  сломала строй и с ухмылками и шуточками  потекла следом.  У собачников с милицией вообще отношения напряжённые.
      А через минуту с улицы раздался хохот, свист  и такая ругань, какой я и в Ленинградском порту не слыхала. Из-за спин мне ничего не было видно, но когда это я терялась? Вместе с Диной взобралась на тренировочную лестницу, посмотрела с  площадки и чуть не слетела вниз от смеха.
      Ругался покусанный гестаповец. Его машина была сплошь облеплена уличными голубями, мокрым пшеном и загажена помётом добела, в три слоя.  Центральная скала на птичьем базаре.
      Крылья хлопают, голуби взлетают, садятся  и бросать халявный банкет не собираются.  Несмотря на маханье руками, советы и замечания публики. Ехать полковнику обгаженным! И машину, кстати, красить заново.
      Нашлась же добрая душа, и ведёрко воды не поленилась притащить, и  пшена купила,  и момент хорошо подгадала.
      Район Сельмаша вообще-то хулиганский, могли и колёса порезать, но машина-то была не милицейская "синеглазка", а "Победа" полковника, личная и родная.  Я же говорю, отношения напряжённые, заискрило,  у кого-то из родных-друзей-знакомых предохранитель и полетел. Нашлись неуловимые мстители.
      А вот не доводите наш народ  до греха!