Вишенки

В середине плацкартного вагона на нижнем боковом месте
За столиком сидели и беседовали двое – мать и сын.
Сыну было пять-шесть лет. Худенький, весёлый мальчуган с совершенно круглыми глазами и не сходившей с лица улыбкой до ушей – Буратино! Матери было около тридцати лет: стройная, спортивная, быстро откликающаяся на придумки сына и смехом, и словами. Она называла его Шуриком.

Они ехали всего два часа, но уже начали уставать от общения друг с другом. Пришла пора с кем-либо познакомиться, и они стали разглядывать пассажиров.
Напротив них в купе расположились две женщины: одна с дочерью лет двенадцати, другая с сыном лет десяти. Было похоже, что они вместе возвращались с юга, – загоревшие, говорливые, с полными сумками, корзинками и вёдрами фруктов.
По возрасту дети этих мамок мало подходили для знакомства, но у Шурика была машинка…

И тут в их купе с явным интересом к обитателям боковых полок забрёл трёхлетка-карапуз. Он шлёпал босиком, майка выпросталась из трусиков, светлые волосы топорщились в разные стороны, а в руке он держал большое красное надкушенное яблоко.

Несколько раз мама возвращала его на место, но он снова убегал, чтобы оказать таинственные только детям понятные знаки своего расположения Шуре, забравшемуся к тому времени на верхнюю полку. Они обменивались кивками, улыбками, взмахами рук.
Мама, сидевшая внизу, с интересом наблюдала за симпатичным карапузиком, так возжаждавшем общения.

– Как тебя зовут, Рыжик? – спросила она, ероша ему волосы.
– А у меня яблоко, – ответил бутуз и кивнул верхней полке ещё раз.

Приближалась станция. Женщина с десятилетним сыном стали поспешно доставать сумки и чемоданы, среди которых вдруг обнаружилось ведро с вишнями.
Шура, свесившись с полни, не отрываясь смотрел на красные ягоды, и на лице его было написано, что природа не создала ничего более вкусного, чем вишни.

Наконец, он спросил почти шёпотом:
– Мам, а это вишни или черешни?
– Вишни, – ответила мама.
– А они кислые или сладкие?
– Кислые.

Малыш с яблоком во время этого разговора не сводил с Шуры глаз. По-видимому, он совершенно однозначно перевёл Шурину заинтересованность на свой язык, так как, недолго думая, взял из ведра горсть вишен и протянул ему.

– Ты мой хороший! – улыбнулась Шурина мама. – Положи обратно, не надо.
Хозяйка вишен гневно схватила ведро и водрузила его на полку. Сверху подал голос её отпрыск.

– Ма, а ты разрешала ему?
– Чегой-то я ему буду разрешать! –рявкнула та, поворачиваясь спиной к малышу, и эта спина оказалась совершенно непробиваемым препятствием на пути к вишням.