Ржаное поле

«Пора, — подумала она, притаившись у границы ржаного поля и с прищуром поглядывая на ослепительное полуденное солнце. — Скоро явится мой ненаглядный.»

Раздвинув светлые налитые колосья, рядом словно по мановению волшебной палочки появился благообразный старичок. Он нетерпеливо глядел по сторонам, силясь увидеть случайного зазевавшегося работника, когда она, решительно тряхнув подвязанной платком головой, выступила из тени.
— Здравствуй, добрый молодец, — заискивающе улыбнулась она, обнажив кривые зубки.
— Чегой-то говорите? — старичок нахмурил кустистые белые брови и приложил ладонь к большому уху.
— Здравствуй, ненаглядный, говорю! — с усилием прокричала она, заходясь приступом кашля. — Совсем уж напряглась, чай мне не третий десяток.
— Ах, это вы, матушка! — он тут же приосанился. — Что ж вы здесь делаете в такой час? Костры ведь ещё нескоро жечь будут.
— А я, это… Вас поджидаю, — наконец, решилась она, потупив взгляд.
— Меня-я-я?
— Самое оно, вас!
— Очень приятно, Марфа Васильна, умеете вы приголубить пожилого человека.
— Да ежели ж вы старый стали? Как по мне, так форменный красавец, — она подмигнула единственным видящим глазом и шёпотом прибавила, вздохнув от досады. — А всё в мужиках ходюте.
— Ась?
— Ничего-ничего, Иван Антонович. Погода сёгодня хорошая, говорю!
— А-а-а. Так-то оно так.
— Ну-кась, много заблудших за утро нашли?
— Три человека будет, — горделиво покачал головой старичок. — Два как всегда, с горсть монет получили, а третий как взбеленился. «Не буду, — говорит, — дед, тебе нос подтирать!» А ведь я растолковал дуралею, что ему же лучше, так нет — упёрся, как чёрт проклятый!
Виноват, — он осёкся и встревоженно посмотрел на собеседницу. — Вы меня за такую грубость простите великодушно, Марфа Васильна, — забылся я.
— Я на вас зла не держу, Иван Антонович, — мечтательно сказала старуха. — За ваши деяния сердце радуется.
— Да что вы, — раскраснелся дед. — Вы, чай, не замёрзли? — он бережно спрятал ладонь спутницы в свои; от той веяло могильным холодом. — Солнце жалостливое сёгодня, бережёт поля, а о вашем здоровье не печётся.
— Дотянуть бы только до ночи, — смущённо пробормотала она, — а там как пойдут костры…
— А хотите, — оживился старичок, — я вас к себе отведу? Переждёте денёк, а потом снова пойдёте крестьян пугать.
— С большим удовольствием, — с жаром ответила старуха, не веря своему счастью. — Знаете, Иван Антонович, — она замялась, но, глубоко вздохнув, взяла себя в руки, — я ведь давно хотела вам сказать…

Послышался бесцеремонный шорох колосьев. Оба тут же обернулись на звук и заметили рослого малого, недоумённо оглядывающегося по сторонам.

«Ах, чтоб ему пусто было!» — в отчаянии подумала она.

— Не могу более оставаться, любезная Марфа Васильна, — служба, — он виновато пожал плечами и устремился навстречу потерянному путнику.

Оставшаяся в одиночестве огневица капризно повела седой бровью.

«Ничего, Иван Антонович, — скоро вы станете моим, — прошептала она, глядя вслед удаляющемуся белуну. — Нам, полевым духам, суждено быть вместе!»