Скандинавская ходьба

- Муррр. 
- Что, девочка моя, моя хорошая? Ты хочешь ко мне в постельку? 
- Вя, вя, вя-в. 
- Ну, залазь, моя кошка, моя, ласковая. Давай, вот так. Всё, тут на груди и лежи. 
- Вурр- вяу. 
- Ну, хорошо, включай свой «трактор». Повибрируй мне тут и тут, так как всё болит, если б ты только знала, моя любимая кошка. 
- Вур-вяу. 
- От чего все болит? А вот слушай! Ох, загуляла моя коза рогатая, которая Гита. Загуляла, бедная девочка, козла ей подавай и всё тут! Подоила сегодня её, начала доить Зиту. Тут Гита обошла меня, а я сижу на колюшках, дою сестрицу её. Обошла меня, значит, сзади и упёрлась мне в поясницу рогами. Упёрлась и стоит так, держит меня.  Я дою безрогую, а она сзади с рогами. Что у неё в рогах сейчас?
В смысле, в голове, непонятно. Но то, что козла хочет, это как пить дать! Ну,  а я тут причём?  Хотя, конечно, если разобраться то причём. Когда захожу к ним, дверь тут же на палочку подпираю с той стороны. Немного щель оставляю, чтоб можно было руку просунуть и палку убрать или вновь подставить. Но это же коза, тем более рогатая! Подошла моя худоба, которая Гита, к двери и «пнула» её рогами. Дверь немного приоткрылась и коза моя ненаглядная побежала в сараюшку к козлам. Ну, беги, думаю, беги, там они все равно закрыты, доступа к ним тебе, как ни крути, а нет. Не буду же я старая и больная женщина за тобой сейчас бегать. Додоила Зиту, выходить... Ага, не тут то было. Когда Гита выходила палочка отслонилась и по новой двери в сарай закрыла. А я то внутри! Запирала козу, а получилось, что коза меня заперла. И смех и грех. Уж я звала, звала на помощь, да куда там. Вася где-то в огороде, а соседей никого. В общем, просунула руку сквозь решётку, которая рядом, дотянулась кое-как до палки и откинула её в сторону. Всю руку пошкарябала. Ну, а что делать, зато на воле. Бегу к сараюшку, где козлы. Подхожу, смотрю, картина маслом: Борька - козёл с той стороны дверей стоит на задних лапах, а Гита с этой и тоже на задних. Обнюхиваются, фыркают,  любятся словесно, знакомятся, значит. Борька, тот басом говорит: «Бее, бееее, бее-ееее», - не, у меня так не получается. Да он вообще постоянно разговаривает: «Бе, бееее, бее-ееее!». Интересный такой козёл. Ну, я Гиту за ошейник, пойдём моя девочка, пойдём, говорю ей, родная. Рано тебе гулять. Это если сейчас погуляешь, то детей мне зимой родишь, а мне потом с ними нянчиться? С сосочки корми, пелёнки, подстилки меняй. И все будут у меня в хате. Они «писяются» постоянно, а на улице холодно, всё будет мокрое. Сохнуть тряпки не будут успевать. Нет, девочка моя, в конце ноября погуляешь, а к весне окотишься.
- Сегодня вечером смотрю, а у меня нога припухла и болит. Думаю, да откуда, где стукнулась? А потом вспомнила. Это значит, когда я детям «козлячим» принесла в сараюшку поесть. Тут то они меня и затоптали. Слава Богу, что с ног не сбили. Бегут ко мне, несутся будто с голодного края. А у меня в одной руке ведёрко с попкорном это такая еда для них. По виду, словно кукурузные воздушные палочки  комбикорм - попкорн, в общем. А в другой руке ведёрко с салатом там: бурячок, капуста, кабачки порезанные. А в фартуке и в халате по карманам хлеб для детей моих козлячих. И вот картина маслом: налетают на меня эти оголодавшие словно с голодного края товарищи, будто я их никогда не кормлю, и все тут же выбирают с карманов и с ведерка. Ну и естественно топчутся по моим ногам своими очень стройными копытцами. Это сколько копыт получается? Четыре, восемь, двадцать копыт! А они же эти копыта ходят, прыгают, на месте не стоят. Весело! В общем, какие-то копыта меня хорошенько притоптали. Ой, а вечером, уже в семь часов, когда стемнело, пошла доить. Фонарик на лоб надела, прихожу, открываю дверь там, где Гита, а эта рогатая «худобина», шмыг мимо меня и побежала к козлам. Ох, бедная «девка», как же ей хочется козла. Но потерпи, потерпи родная, в конце месяца будет тебе козёл! Бегу за ней. Она впереди бежит к козлам, а я сзади с фонариком. Тут же сарай слева с козлами, а справа ветки, которые козы мои объедают. И веток этих уже хорошая куча. Эх, моя Гита давай бегать от меня вокруг этих веток и сараюшки с козлами. Борька в сараюшке: «Бе, беее, беее-бе!», - ей кричит басом. Гита на ходу ему что-то отвечает, а я следом преследую беглянку. Я за ней, значит, а она от меня, я за ней, а она прочь. В какое-то время я остановилась и выключила фонарь. И думаю, будь что будет. А темно на улице, ни видать «низги». «Мухаааа, - кричу, - помоги козу загнать!». Да куда там, Мухе не до меня, он, куда-то вверх огорода убежал там норки мышиные и он эти норки облаивает. Гавкнет в норку и ждёт, мол: «Выходи, выходи мышка, я же знаю что ты тут, «гав» на тебя, знаю, выходи!». Ох, охотничек, тоже мне мышелов, лучше бы ты фазанов ловил. Смотрю, а у Мухи глаза сверкают, светятся так ярко. А тут Оладушка сидит возле сараюшки, умывается, и тоже глаза светятся, а дальше Гита возле веток стоит и тоже глазами сверкает. И ни-ко-го, интересно-ооо таа-ааак. И звёздочки мерцают, то там, то там, подмигивают мне, мол: «Не волнуйся, Людмила Леонидовна, все будет, Слава Богу!». И точно! Постояла, постояла моя скотина рогатая и побрела вниз к себе домой, там всё-таки свет горит. Не то, что у Борьки темнота беспросветная. Ну, это я так думаю, а она, может быть, пошла на мерцание звёзд. Может быть, ей казалось, что это не звезды, а светящиеся глаза козла. Да не одного, а многих козлов, целый млечный путь их глаз. Хотя тут конечно каждый видел свое. Оладушка видела в небе светящиеся глазки своих родственников и многих-многих котят, которых она ещё не успела пустить на этот свет. Ну, а Муха видел в небе миллионы глаз мышей. Он же лаял им в норки, мол: «Выходите!», - вот они и вышли все дружно посмотреть на Муху и похихикать немножко над ним.
 
Там другие миры,
Там другая краса, 
Там живут в этот миг, 
В небесах чудеса... 
 
- В общем,  пока я доила и гонялась по огороду за худобой, сколько тут прошло, минут сорок? Одним словом, я вся мокрая и уставшая как выжатый лимон. И живого места на мне нет. В тот момент только и думала: сейчас приду и в люлю упаду, и отдыхать. Там в городе мужики да бабы с палочками ходят. Как это называется? Скандинавская ходьба что ли? Ох, делать им нечего, их бы сюда на мой огород да отправить бегать за Гитой. За козой моей рогатой, тут им и ходьба скандинавская будет, и бег с препятствиями, и романтика под блеение моего Борьки: «Бе, беее беее-бе...». Вот такие дела, кошка моя. Ты слушаешь или спишь уже? - Людмила Леонидовна смотрит на Маню,  Маня смотрит на хозяйку, жмурится. - Давай с тобой на ночь стишок почитаем? Давай, кошка моя любимая? 
     И Людмила Леонидовна начинает петь песенку Мане. 
- Если киця любит маму, скажи няв! 
- Муррр. 
- Если киця любит папу, скажи няв! 
- Вуррр. 
- Если киця любит Муху, скажи няв? 
- Вуррвяу.