На халяву

- Смотри, Вася, как у нас в этом году получилось: буряки кормовые Витя отдал на халяву. У него живности нет, а нам все надо. Яблоки от Раисы на халяву достались. Груша за селом дикая уродила, тоже на халяву. Райки, которые за огородом, тоже на халяву. Мелкую картошку худобу кормить соседи отдали, тоже халява. Красота, чтоб я так жила. 
- А ты знаешь, откуда взялось слово халява? 
- Ну, не знаю. Знаю в сапоге есть, верхняя его часть, которая называется халява. 
     Василий Иванович призадуматься, посмотрел на Людмилу Леонидовну и продолжил: 
- Да, это одно! Сапожники отрезали верхнюю часть сапога, которая не снашивалась, и пришивали к новому низу, так сказать, работали на халяву. Но это не то. 
- Тогда откуда? 
- Вообще это еврейское слово «халев» - молоко. Евреи в субботу не работают, но корову то доить надо. Поэтому всё молоко, что собралось в субботу, раздавалось нищим с криком: «Халяву привезли!». 
- А что, очень здорово! И ты смотри, как слово прижилось! Вчера Маня «словила» мышку и принесла домой. Обычно, когда приносит, то хвастается добычей: «Вуррвяу, вуррвяу, вуррвяу, вуррвяу какая я хорошая кошка. Вуррвяу, вуррвяу смотрите какая я добытчица!». А это тихо принесла и собралась есть. Муха тут как тут. Ну, куда без него, тут же мышь! В общем, отнял он у Мани её. Маня пыталась сопротивляться, но против Мухи не получилось сражаться. Муха «пожамкал», «пожамкал» мышь и выплюнул её. Маня после Мухи тоже не захотела «слюнявую» есть. Так мышь до утра пролежала, а утром пришла домой голодная Оладушка, а тут мышь Мане – «Мушиная». Съела. А чего добру пропадать? На халяву! Нет, ну что за кошки такие неправильные. Еду перед носом кладешь не чувствуют, а мышу за десятки метров чувствуют. Маня, ну вот же рыбу «поклала» в тарелке, иди, ешь, кошка моя ласковая. Что «муррмяу»? Ты что не видишь рыбу в тарелке или тебе нужно её по «феншую» положить? Ну, ладно, будь, по-твоему, положу рыбу головками наружу, чтобы все рыбки на тебя смотрели. Во, смотри какая красота, все на тебя смотрят, с какой стороны не зайди, а любая рыбка тебе в глазки заглядывает. Что «мяу»? Смотри, заглядывает, да говорит: «Съешь меня, съешь меня, Маня, съешь, Оладушка, я твоя на век!». Чтоб я так жила! Не, она ещё харчами перебирает. Какие-то у меня неправильные кошки. Разложила в тарелочке по кругу рыбу головами наружу, ну бери с тарелки да ешь. Нет, ей нужно обязательно вытянуть из неё и есть на ковре. Причём все такие, что Маня, что Оладушка и Муха в том числе -  неправильные. Что смотришь на меня, Муха? Иди ко мне, целовальник мой ненаглядный, клещей у тебя повыбираю. Что «скаву»? Болит бочок? Кто же тебе его выдрал? Ну, ничего страшного, ничего мой дорогой. Вася тебе его обработал какой-то «мазюкой», заживёт, как на собаке. Впрочем, ты и так собака, значит вдвойне быстрее заживёт. Ну, давай посмотрю жучков, я аккуратно. Буду выбирать их, а ты слушай про жизнь мою несчастную. Слушай сочувственно ясно? -  и Людмила Леонидовна рассмеялась от своих же слов. 
- Поломалась у Васи машина. Москвич хоть и старый, но в селе без машины ни как. Всё равно, что без рук. То то привезти, то туда съездить. То то посмотреть, то это забрать. Нет, без машины тяжело. Полетело сцепление. Третий день Василий Иванович, как в воду опущенный ходит, места себе найти не может, ничего не мило. Вчера в город ездил да на перекрёстке заглох, а как без сцепления? Машины сзади гудят, водители ругаются. А он, что он может с машиной сделать, когда сломалась? Мастеров нет, все от войны сбежали, а те, что остались - к ним очереди километровые. Не пробиться, стоят горы битой техники. «Господи, - говорю, - если Ты есть, помоги Васе справится  со стариком нашим, Москвичом!». Ему хоть и сорок лет с гаком, но ведь исправная же лошадка нам нужна. И ты знаешь, Муха, нашёл-таки Василий Иванович мастера в городе. Созвонился, договорился на обед. Собрался, вытолкали из гаража «лошадку» нашу, перекрестила, как могла. А как могла? Воспитание то советское; «Боже мой, не обижайся на меня «неумеху», если что не так!».

Ангела Хранителя и Покрова Божьей Матери в дорожку пожелала, с Богом сказала, и поехал он. А у него то и дворники не рабочие, молю: «Господи, хоть бы дождь не пошёл!». Думаю, это он пока туда, да оттуда, да там, хоть бы за сегодня управился. Отправила мужа, а сама по хозяйству пороюсь, то то сделаю, то это. А мысли все там, с Васей, да с машинкой нашей, да в душе прошу; «Господи, если ты есть помоги!». Не прошло и трех часов, приезжает мой хозяин довольный, счастливый, радостный чуть ли не на одной ножке прыгает - машинку сделал мастер. Господи, как хорошо, как хорошо то, Господи - это самая большая радость на сегодня. Вот закончится вся эта война, точно пойду до монастыря пешком. А что, Клава с соседнего села, там, где монастырь, идёт до нас пешком. А это всё-таки четыре километра. Ей внучка позвонит и говорит: «Бабиска, приходи ко мне в гости да гостинчик принеси, да куколку купи!». И Клава идёт пешком до нас, а потом ещё от нас до соседнего села четыре километра. А потом на автобус да в город с двумя пересадками. Не, я на такие подвиги не способна. Но в монастырь приду, куплю свечек, поставлю всем святым. Скажу, Батюшка, учи меня, как правильно молится, кому свечи ставить, а то я кроме «Отче наш» ничего не знаю!
- Ну все, Муха, всё, мой хороший, нет у тебя больше клещей, иди! 
     Отошёл Муха в сторону, полизал шерстку, смотрит, а у Людмилы Леонидовны слёзки из под очков катятся. Такие светлые-светлые, словно на солнышке переливаются. Первый раз он увидел такую хозяйку благодатную, в первый раз увидел Бога в человеке. В первый раз Людмила Леонидовна ощутила то, что даёт Бог даром человеку, даёт благодать любящим Его.