Царевна Софья и наставник Полоцкий

Рассказ №4 из сборника "Царские слуги"

***

ВВЕДЕНИЕ

Царевна Софья Алексеевна (регент при младших братьях Иване и Петре: 1682–1689)

Софья Алексеевна - поистине выдающаяся особа, успешно руководившая большим государством целых семь лет. В те времена царевны почти ничем не отличались от монахинь. Никаких перспектив – ни в личной жизни, ни в общественной. Вокруг царских дочерей создавалась атмосфера таинственности и святости. Софья - единственная из кремлевских девочек - получила наилучшее образование, доступное в ту эпоху. Ее наставником был талантливый поэт и богослов Симеон Полоцкий, которого называют представителем европейского барокко. Учитель занимался науками с сыновьями Алексея Михайловича, но взял в класс и 10-летнюю царевну, оценив ее способности.

***

РАССКАЗ

Симеон был почти уверен, что царь согласится на его предложение, но все же… Все же Алексей Михайлович был непредсказуем. Как-то раз государь вспылил из-за мухи, угодившей в его чернильницу и испортившей письмо боярину Матвееву, в котором царь просил главу Посольского приказа достать ему датский телескоп. Алексей Михайлович накричал и на муху, и на изляпанную бумагу, и на старца Симеона, скромно стоявшего в сторонке; бросил чернильницей в витражное окно, едва не разбив бесценные цветные стекла, туда же швырнул перо с мухой на кончике. Потом государь, как всегда, многословно перед всеми извинялся - и перед Симеоном, и перед «божьим созданием» - пострадавшей мухой. К вечеру в знак примирения прислал монаху с царского стола леденцов и конфектов два блюда по полуфунту, да ягод винных и фиников по фунту на блюде. Симеон в ответ преподнес Алексею Михайловичу очаровательные стихи «От избытка сердца уста глаголят», оформленные в форме сердца и посвященные рождению царевича Фёдора. Происшествие с мухой было забыто навсегда.

Но после сегодняшней беседы Симеон сам мог оказаться на месте несчастной мухи. Он хотел просить о небывалом, невозможном, не виданном на Руси - и Алексей Михайлович, несмотря на всю широту своих взглядов, мог взорваться.

В царских палатах было темно и тихо. Мелькали озабоченные тени слуг, по углам негромко переговаривались доверенные бояре, на Симеона внимания никто не обращал - все знали, что вход к царю ему позволен в любое время.

Монах нерешительно постучался в приоткрытую невысокую дверь, покрытую чудной резьбой с заморскими единорогами, и услышал слабый голос: «Ну что там опять? И покоя-то мне нет ни ночью, ни днём…»

- Ваше величество, - робко проговорил Симеон, заглядывая в опочивальню, - я новые вирши принёс… Но вижу, нездоровится вам…

- Заходи, почтенный старец, - вяло обрадовался Алексей Михайлович. - Виршами меня излечишь.

Государь уютно устроился на высокой, богато изукрашенной кровати с балдахином. Кровать была короткой - доктора рекомендовали спать полусидя, чтобы во время сна кровь к голове не приливала. Белели в полумраке пышные подушки, подрагивали огоньки свечей в красном углу, заставленном иконами.

Возле кровати деловито раскладывал инструменты царский лейб-медик, англичанин Сэмюэль Коллинз. Монах отвесил эскулапу уважительный полупоклон и обратился к царю-батюшке на западный манер:

- Ваше величество, дозвольте зачитать новейшее сочинение - оду царевне Софии.

- Позволяю, позволяю, сказал же, - добродушно ответствовал Алексей Михайлович и тут же повернул бледное лицо к врачу: - Ну скорее, Сэм, сейчас голова моя бедная лопнет!

- Да, сир, - кивнул Коллинз и сделал аккуратный надрез на сгибе локтя государя.
Царская кровь - не голубая, алая, как московский закат, - хлынула в золотой сосуд, умело подставленный Коллинзом.

Алексей Михайлович утомленно прикрыл глаза другой рукой и потребовал:

- Читай, старец!

Симеон встал в позу декламатора - как он когда-то учил своих воспитанников в Полоцкой братской школе, - и размеренным голосом начал:

- О благороднейшая царевна Софиа,
Ищеши премудрости выну небесные…

Монах читал свои стихи, а сам краем глаза следил за государем.

Кровопускание и эликсир поэзии пошли царю на пользу. Пухлое лицо Алексея Михайловича разгладилось, в темных зрачках вновь разгорался интерес к жизни. За этот вечно любопытный огонек в глазах Симеон бесконечно уважал русского государя. Монах был искренен, сравнивая в хвалебных одах царя с солнцем.

Но сегодняшнее сочинение в честь царевны Софьи преследовало другую цель. Симеон дошел до самых главных строк:

- Увидевши же, яко и книга писася новая,
Яже «Венец веры» реченная,
Возжелала ту еси сама созерцати
И еще в черни бывшу прилежно читати,
И, познавши полезну в духовности быти,
Велела еси чисто ону устроити.

Алексей Михайлович вскинулся с подушек, чуть не опрокинув золотой сосуд:

- Погоди, старец! Софья читала твою новую рукопись «Венец веры»?

- Истинно так, ваше величество, - монах торжественно наклонил голову.

- Где же она ее взяла? - с недоумением спросил царь.

- У своего брата, царевича Алексея, - степенно ответствовал Симеон. - Я дал ему задание заучить из «Венца веры» пятнадцать стихов.

- И что же? - не мог поверить государь. - Девчонка смогла пробраться через эту книгу?

- Истинно так, ваше величество, - Симеон собрался с духом и перешел к делу. - Собственно, именно по этому поводу я и хотел вас просить. Дозвольте царевне учиться вместе с наследником.

- Кому позволить? Софье? - Царь изрядно растерялся. - Так она же девчонка. Ей бы в тереме сидеть да с сестрами церковные ризы расшивать, а не книги читать.

- Ваше величество, я вижу в царевне Софье большие дарования, - твердо сказал Симеон. - Она перечитала всю мою библиотеку, самовольно учит греческий, тайком выполняет все задания, которые я даю наследнику. Когда мы занимаемся с царевичем Алексеем, царевна тут как тут, прячется за расшитой завесой, думает, я ее не вижу… Ваше величество, дозвольте взять царевну на обучение. Да и царевичу Алексею сестра на занятиях поможет - вместе отрокам учиться легче.

- Но ей ведь всего десять лет, - государь все никак не мог прийти в себя. - Неужто уже и греческий осваивает?

- Истинно так, ваше величество.

- А зачем? Зачем ей вся эта наука? - Алексей Михайлович пожал пухлыми плечами. - Будущее ее нам известно. Замуж ее не выдам, мне соперники на престол не нужны. И что же? С няньками да бабками в тереме она Гомера будет обсуждать?

- Мудрая советчица никакому царю еще не помешала, - возразил Симеон со всей почтительностью. - А вашу дочь не зря зовут Софией - "мудрой".

- Но чтобы царевна училась наравне с царевичами - такого никогда не было… - сомневался Алексей Михайлович, подставляя могучую руку доктору для перевязки.

- Не было, ваше величество, - согласился Симеон. - И потому вас запомнят как царя, который делает невозможное. А я уж сложу об этом красивую оду, не беспокойтесь. Превознесу вас выше императора Константина Великого.

- Выше самого Константина? Хм… - Царь явно заинтересовался. - Коллинз, а ты что думаешь?

- В Англии юные леди получают наилучшее образование, которое могут оплатить их родители, - отозвался врач, собирая чемоданчик. - Дочери аристократов читают в оригинале Платона, на досуге увлекаются новомодным Шекспиром.

Алексей Михайлович задумчиво погладил бороду и со вздохом откинулся на подушки:

- Ладно, старец, дозволяю взять Софью на занятия. Посмотрим, что из этого всего выйдет.