Дела собачьи

Приехал в село и поселился на ПМЖ сосед Олег. Точнее соседом у Людмилы Леонидовны он был всегда, но дом использовал исключительно как дачный участок. Хотя и это можно назвать условно «дачный участок». Сажать он ничего на нем не сажал. Огород  в непаханое поле превратился, а дом в берлогу рыбака охотника. В эту красивую тёплую осень что-то окончательно разругался Олег со своей спутницей Натальей. Разругался, значит, и как это часто бывает, взял свое ничего в городе, да и приехал жить на дачу. А из ничего у Олега самое ценное - это была маленькая собачонка по кличке Лялька. Лялька была меньше Мухи в два раза. Причесанная, красивая такая беленькая девочка.
     Муха фыркнул, учуяв незнакомый и такой притягательный запах новой подружки. Потянул носом воздух со стороны нового соседа, ещё раз фыркнул, чихнул, завилял радостно хвостом и посмотрел вопросительно на хозяйку.
- Можно? - спрашивало собачье сердце у Людмилы Леонидовны.
- Ну, куда тебя денешь, моя ненаглядная собака? Беги, знакомься. 
     И Муха побежал. Этот дворовый пёс всегда бегал так быстро, что уши у него выворачивались наизнанку. Ну, разве это важно, когда тут такое интересное. 
- Олее-еег, мой Муха к тебе побежал, - оповестила криком соседа на всякий случай Людмила Леонидовна. 
     Олег был добрым мастеровым. Этот невысокого роста мужчина лет пятидесяти с хвостиком как раз кормил Ляльку. Но эта избалованная «королевская особа» что-то не особо хотела есть. Толи потому, что чувствовала рядом кавалера, толи потому, что девочке хотелось покапризничать и показать свой нрав. Но в деревне другие законы, о которых Ляльку не предупредили. А если б и предупредили, то Лялька вряд ли бы поверила. 
- Хм, еда в тарелке и просто так? - подумал любопытный пёс глядя на лакомство, привезенное из города для девочки. - Нужно быстренько попробовать кусочек и потом рассказать Мане и Кузе о вкусностях  соседнего двора. - И Муха попробовал. Сначала нюхом. Любопытный нос тянул и тянул в себя вкусные запахи. Муха даже закрыл на всякий случай глаза, чтобы ярче представить их букет. Чего тут только не было. Муха даже не подозревал, что их может быть такое количество. И когда нос уткнулся в еду, язык сам выполз из пасти, словно змей из пещеры, и лёг на ароматные комочки. Потекли слюнки, и мозг уже не слышал команд Олега о том, что нельзя и фу и не твоё… 
- Моё, моё, всё моё, - думал язык, загребая под себя побольше еды. И тут Муха понял, что он ощутил во рту что-то невероятное. У него открылись от удивления и восторга глаза. Муха попробовал ещё раз и ещё раз, и не удавился. Было очень вкусно и одного кусочка показалось мало, тем более они, эти кусочки, один за другим сами попрыгали в рот, и исчезли там навсегда. 
- Думаю, что Муха твой уже не голоден! -  крикнул сосед соседке, оповещая о случившемся. 
- Вот и хорошо, вот и познакомились, - и Людмила Леонидовна душевно засмеялась. 
     На следующий день Муха с Лялькой гонялись друг за другом по заросшему бурьянами участку. 
- Муха, фу, Муха, нельзя, - кричал Василий Иванович Мухе.
     Но Муха не слышал хозяина дома. Быть может потому, что у него ушки были вывернуты на изнанку, а быть может от того, что виляя хвостом, все слова сбивались им,  не долетая до цели. Но скорее всего Муха не мог отвлечься от новой подружки, не мог, потому что не хотел. Не хотел, так как не знал, как это вообще можно сделать. А раз увлёкся, то это уже любовь, ведь страсть овладевала им полностью и уже не собака виляла хвостом, а хвост вилял собакой. 
- Ну, как это нельзя, когда хочется? Вася, да пусть «ребёнок» порадуется жизни. А то когда ещё такая возможность будет?
- Олее-еег, если дети будут, мне мальчика оставишь? - крикнула хозяйка соседу на всю улицу. 
     И соседи дружно засмеялась. 
     А тем временем в козлятнике Борька отодвинул рогами дверь и пошёл гулять. Что-то Гита была не в настроении и выгнала рогатого мужа из дома. И Борька пришёл в сараюшку, там, где вырос и привык к хлебушку из фартука Людмилы Леонидовны. 

- Так, ну и чего ты сюда пришёл? А ну пойдём назад к Гите, - возмутилась Людмила Леонидовна на козла и взяла его за «роги». Но Борька упирался всеми четырьмя. И условно говоря, на сто килограмм  веса хозяйки, двадцать килограмм веса козлиного, козёл явно выигрывал. Как ни тянула за «роги» козла, Людмила Леонидовна, как ни кормила и не приманивала худобу хлебушком, всё ни как. Так и продолжалась тяжба с «тянитолкаем», пока не пришёл Василий Иванович и не принёс Кузькин ошейник. Почему-то в ошейнике Борька был более послушным, толи потому что это все-таки ошейник и включился инстинкт послушания, толи от того что он пах псом, а Борька помнил, как больно кусается Муха. В общем, лучше не сопротивляться и не быть козлом подумал Борька, и пошёл послушно в сараюшку.
     А уже вечером за чашечкой чая хозяйка рассказывала мужу, улыбаясь и смеясь, следующе:
- Прихожу вечером коз доить, а у Борьки с Гитой «любоф», «любоф». Она «фыр фыр фыр» ему. Он ей «хох, хох, хохох» - стихи читает, разговаривает, как олени на севере, когда у них гон кричат. Так и эти товарищи наши ненаглядные. В общем, завтра помоги мне коз подоить, пожалуйста, поддержи Борьку, потому как чувствую, не даст он мне покоя.  Утром будет продолжение песни «фыр, фыр, бе-бе, хох, хох, хохох». 
- Ты знаешь, Вась, а Муха смышленый парень. Выхожу, значит, на порог из дома, а он же всегда со мной, ну, как без него? Мама вышла, а ему же тоже интересно, куда это я пошла. Шаг ступлю в сторону летней кухни, а он уже там, уже двери носом открыл и  весь там, мышей вынюхивает, «шарудит» по углам. Сделаю шаг в сторону гаража, а Муха впереди «паровоза»  и уже сидит под воротами, двери «шкарябает». Я к сараюшке иду, где козы мои «негаглядные», а душа Мухи уже там, уже в сарае коз за ляжки хватает. Я к воротам, а он уже за ними и гвалт поднимает. Оповещает на всю Зэлэнивку, что мама идёт. Забежит вперёд туда, аж, туда-туда в самый конец и гавкает, мол: «Мама идёт!». Всех предупреждает, а кому гавкает? Никого то нет. Но самое главное -  охрана. А охрана у меня, ой, какая охрана, аж самой приятно. Чтоб я так жила. 
     Вообще-то Муха у нас вырос задиристый парень. Вон Юрка с соседнего села пришёл и своих собак привёл. Одна ручная собачка на руках, знаешь, такие маленькие есть, не для чего они, в общем декоративные, для красоты, а вторая следом увязалась. И к нам во двор, а тут Муха. Это же его территория, и что Муха будет на это безобразие смотреть? Чужие собаки и у него под носом, это как такое может быть? Естественно завязалась драка, и Кузя хоть и старый, а на защиту Мухи и двора встал. Ну и «свара» пошла, вот такой клубок визжаще - скуляще - лающий. Шерсть летит, разнять не можем, а как собак разнять, аж, никак. В общем, малое «сабоча» с рук Юрки соскочило, и бежать, пока не досталось. Юрка за ней, а пес, подранный за Юркой. И смех и грех! Ну, а что? Сам виноват, ну хватило ума в чужой двор со своими собаками прийти, ну кто так делает?
- Нет, все-таки хорошая у нас собака, - уже обращаясь к Мухтару, говорила хозяйка дома. - Хоть Вася на тебя и бурчит часто, но он не со зла. Он же хозяин и ты хозяин. Что смотришь на меня, собака моя ненаглядная? Ничего страшного, как нибудь помиритесь. Тут и Васю понять нужно. Вот пошёл он во двор, дверь открыл и закрыл, а ты за ним дверь открыл, открыл и открыл, а Васе возвращаться, чтобы за тобой закрыть, тепло то выходит. Вот и бурчит на тебя. Но ты все равно у меня хороший пёс. Что, опять гулять? Ну, беги, беги, собака моя любимая. 
- Чири-чи-чи, чири-чи. 
- Да, Кеша, хорошая у нас собака, да? Что у тебя тут, зернышки есть? Давай тебе яблочко отрежу, поклюешь витаминку. Ты клюй, а я тебе рассказывать буду. Тут же «витрюган» у нас был, и лист металочерепицы сорвало с сарая ветром. Вася пошёл в ту сторону и, смотрю, что-то давно его дома нет. Как бы не полез прибивать его. На улице скользко, лестницу подставит, а она как посунется? Запереживала за мужа, оделась да на улицу. Иду, слышу, пиляет дрова. Подхожу, полешек набрала, сколько рук хватило и в сарай несу.
Смотрю, а Муха мой что-то приволок тёмное, такое не маленькое, размером как курица молоденькая, но не курица. Подхожу, а это он фазана «словил» да хвост общипал. Во думаю, молодец, охотником вырос, всё-таки год ему двадцать пятого декабря исполнился. Забрала, а он ещё тепленький, фазан-то. Красивая такая птичка, перья переливаются, с зеленоватым отливом, под глазами кожаные круги красного цвета, как у индюков, красавец. А Муха гавкает, мол: «Отдай, это моё! Отдай, моя добыча, отдай, моё, и все тут!». Быстро воду нагрела, Мухе голову фазанью отдала, разделала тушку. Желудок и сердце Мане с Оладушкой, а остальное на бульон им поставила. «Во, - говорю Васе, - сказала Мухе не мышей ловить, а фазанов. Пожалуйста, умный пёс! Послушался, словил, как говорится, с голоду не «сдохнет». А то, что он за тобой следом бегает, так это его обязанность собачья!». Мама идёт, он всех оповестить должен, мол: «Хозяйка идёт!». Приятно-оооо! А как он шкуры своей не жалея на собаку бросился! Защитничек, во как. Хороший Муха! 
- Ну, что, Муха, вот и святки, уже на носу и старый Новый год. А мы как всегда будем, есть на него оливье, плов, холодец, порежу колбаски, да сделаю пирог. И как всегда, в этот праздник наш стол украсит мандаринка. Да, да, такая вкусненькая сладенькая, кругленькая штучка. Её кусаешь, а она на языке мммммм - бьёт фонтаном брызг внутри рта. Ты закрываешь глаза, и наслаждается её вкусом. 
     Муха завилял хвостом от слова мандаринка. Но что это, он совсем не знал. Он стал перебирать в памяти самые невероятные вещи и запахи. Знал запахи «хомок» и кур, знал, как пахнут козы и мыши, недавно узнал вкусный запах фазана. Но ничего подобного на ум и даже на сердце псу не приходило по поводу мандаринки. Да и где, собственно говоря, в селе ему это было знать. Вот тыквы и кабачки, морковки и картошки, яблоки с грушами, кукуруза и подсолнух, чеснок, укроп, петрушка и даже хрен, это он хорошо знал. Но мандаринка, что за диковинная вещь, Мухе было невдомек. И тут Муха услышал звонкий лай Ляльки.
- Точно, -  подумал Муха, - Лялька это и есть она, моя самая сладкая мандаринка.
     У Мухи все сходилось, у него тут же сложились все пазлы в его маленькой головушке. Он сидел, смотрел в одну точку, виляя хвостом и чётко представляя перед собой Олега. В его сердце Олег, словно по мановению волшебной палочки превратился в рот, со рта показались зубы, а Наталья, его супруга, превратилась в злой язык за зубами. Муха вспомнил не весть, откуда взятое выражение «перемалывать косточки языком» и что «язык без костей». И тут Муха понял, что они поспорили между собой на счёт мандаринки. Зубы говорили языку:
- Вот сейчас я эту мандаринку на зуб, на зуб, сначала передними зубами откушу кусочек, а потом буду жевать задними, коренными и наслаждаться вкусом. 
А язык отвечал зубам:
- Нет, нет ничего подобного, сначала я пробурю отверстие в мандаринке, потом прижму её к деснам к верхнему небу, и когда брызгает из неё ароматный фонтан, буду радоваться и наслаждаться её вкусом.
     И вдруг на этой почве язык, с зубами брызгая слюной и злобой поссорились. Да так поссорились, что пострадала внутренность рта от укусов зубов. Пока они спорили, мандаринка от них сбежала.
     Ну да, думал Муха,  продолжая смотреть в одну точку и виляя хвостом, сбежала то она ко мне, к Мухе, к любимому Мухтарику. Ведь недаром говорят: «Если где-то убудет, то в другом месте обязательно прибудет!». Ну а как иначе, и ведь прибыло то у меня, у Мухи, а Олег с Натальей пусть сами разбираются. А может быть они уже, и разобрались, сидят там за заснеженными окнами у печки, обнимаются и встречают старый новый год, мечтая о мандаринке. Но мандаринка ведь моя, моя, моя и ничья больше! Тут пёс услышал, наконец, как зовёт его Лялька, он звонко гавкнул и побежал к ней на свидание.