24 НУЗ Нефть уран золото Роман ч2 криминальные хро

3.
       Донских, чтобы начать проект Абрамовича и ряд других, не таких больших, но тоже требующих немалых средств, было необходимо разрешение ЦБ откорректировать  бюджетное финансирование. Поэтому он искренне обрадовался, встретив нужную ему чиновницу на банкете, организованном его заместителем. После «генеральских танцев», куда через Ирину и ценой золотого самородка весом в полкилограмма, Абрамович смог повторно заполучить банкиршу на очередной банкет. Донской, через Вишневецких договорился с ней, что в ближайшие дни они встретятся, он изложит нужды министерства геологии. В свою очередь, она обеспечит, что ЦБ благосклонно отнесется к просьбе геологов  о коррекции  бюджета. На большее министр и не рассчитывал. Два дня он провел, встречаясь с Ветлицкой и другими ответственными чиновниками, отвечающими за самочувствие рубля и финансы страны в целом. Ветлицкая бегло просмотрела проект постановления, заранее подготовленный финансистами министерства. За пять минут отредактировала его, вызвала референта, приказала  исправить, перепечатать и зарегистрировать документ. Все время, пока ожидали готовый вариант, они обсуждали роль Вишневецкого в предложенном проекте.                Вопрос финансирования, как понял Донских из разговора, зависит от  Дальневосточника, что банкирша помогает ему с подачи Вишневецкого, а иначе его путешествие в банк окончилось бы столом молоденького, очень важного и невероятно занятого референта. Хорошо подумав, он пришел к выводу, что в министерстве геологии, где он заправлял, порядки абсолютно такие же, и обижаться на чужих чиновников нельзя. Наконец вернулся референт с оформленной бумагой и сказал начальнице:               
- Майя Сергеевна, в  соответствии  с  новым регламентом, принятого в прошлом году, на постановлениях о коррекции целевого финансирования требуется виза министерства финансов. Мне заняться получением визы? Обычно это занимает до трех месяцев.                - Спасибо, Петр Сергеевич, молодец. Этим я займусь сама, - кивком головы отпустила Петра. И, уже обращаясь к Донских, спросила:
- Сергей Ефимович, вы сможете через пару часов добраться до министерства финансов?
  - Смогу.               
Ветлицкая набрала номер и сказала,  ответившему на звонок:                -
- Паша, к тебе сейчас подъедет господин Донских, ему нужна твоя виза. Ты никуда не уезжаешь? Хорошо. Да, он   уже  едет по этому вопросу.                Затем обратилась к министру геологии:               
 - Сергей Ефимович, поезжайте к Павлу Андреевичу. Он ждет вас. Я, к сожалению, поехать не могу. Кстати вы  решили, как именно представите   на совете  Евгения Александровича. Знакомый   члена- корреспондента Абрамовича этого  мало.                –Согласен,  но кем его  назвать?                – Наверное главный  консультант  министерства  по  работе на  рынке  КНР.  Проведите его через  кадры  министерства.                –Его,  это  удовлетворит?                -Вполне. Насколько его знаю  на подобные вещи ему плевать.  Евгений Александрович говорил, что мое присутствие желательно на вашем ученом совете, совмещенном с коллегией министерства?               
- Да, это очень желательно. Ваше присутствие сильно укрепит нашу позицию.               
- Постараюсь вас поддержать и посетить ваше мероприятие, оно обещает быть любопытным. До встречи. Вопрос перераспределения  квот на  добычу  инертных  строительных материалов  на  Дальнем востоке  решен?                -Да, еще вчера передал господину Щеголеву, все необходимые решения.
Из офиса центрального банка Донских поехал в министерство финансов, где познакомился с первым заместителем министра господином Филимоновым Павлом Андреевичем. Он занимал  очень уютный, светлый кабинет в три окна с комнатой отдыха уже лет двадцать, со времен правительства Черномырдина. При Гайдаре он сидел в соседнем кабинете и был референтом того человека, который был министром финансов в лихие смутные годы. Министры приходили и исчезали из министерства и политической жизни, а заместитель, который сторонился политики, становился незаменимым, понемногу набирая силу. В кабинете Павла Андреевича он встретил Вишневецкого. В непринужденной обстановке, которой Донских искренне позавидовал, они решали какие-то вопросы. К своему глубокому изумлению, Донских понял, что Центральный Банк  и Министерство финансов России полностью поддерживают их проект.

3

Наконец, подготовка к ученому совета завершилась. Министр Донских, его заместитель по науке и ведущий эксперт ученого совета министерства Вишневецкий собрались в кабинете Абрамовича,  чтобы назначить точную дату проведения ученого совета, обсудить список приглашенных специалистов и выработать совместную тактику ведения собрания и нейтрализации противников.  Вадима сопровождал референт  и верный  оруженосец  Залеский. После обмена приветствиями, заговорил министр:               
- Наконец, мы готовы к проведению ученого совета. Сегодня вторник, надо определить, когда именно мы будем заседать. Надо собрать членов совета и коллегии министерства. Всех надо поставить в известность за три рабочих дня до  назначенной даты. Мы заинтересованы собрать кворум, чтобы были все члены совета, чтобы потом никто не мог сказать:  «- Я отсутствовал, решали без меня, решение принято с нарушением регламента».                Вишневецкий  и Абрамович с уважением  слушали  чиновника  всероссийского уровня. Вадим полагался   в процедурных  вопросах целиком на  шефа.   Евгений  молчал, но думал, что все происходящее  глупость и  бессмысленная трата времени.               
- Евгений Александрович, вы изучили документы, каково ваше мнение? – спросил Донских.
- Посмотрел, материал очень сырой, но уже мажется. – улыбнулся Евгений.               
- Это как?- не понял Донских.               
- Это такой старый советской эпохи анекдот, как, решая продовольственную программу, дерьмо попытались переработать в сливочное масло.               
- Ну и как, как получилось?- с интересом  спросил Вадим Иосифович.      
- Проблему разложили на составляющие элементы. Первый - масло должно мазаться. Второй - его можно есть. С задачей справились наполовину - оно уже мажется, со второй хуже,  надо продолжать исследования. Примерно,  то же, что с реализацией идей Рухмана.               
- Ты слишком требователен! – пробурчал Вадим.               
 - Вчера я общался с Рухманом, он просто патологический дурак с манией величия. Как он будет вести себя на ученом совете, я не знаю,- сказал Вишневецкий, вспоминая  разговор с Рухманом.               
- Это мой вопрос, пообещаю, золотые горы. Пока он в мечтах ими владеет, будет управляем, - откровенно сказал Абрамович.- А потом решим, что с ним делать.
- Пусть пишет докторскую диссертацию. Года на полтора ему будет, чем заниматься, - предложил Залеский.               
- Я бы дал ему возможность нести любую ахинею, лишь бы с умным видом. В
Китай вместо него послал бы других людей, - сказал Евгений.               
- Где их взять? Сергея я искал почти три года, -  возразил  Вадим.               
- Вадим! Ты зациклился на Москве. В Свердловске есть институт физики, в нем лаборатория ультразвука. Они почти идентичным методом совершенно реально работают по воде. В Перми в университете на кафедре геофизики заняты тем же, но на пьезо- керамике. Я связался и с теми, и другими. Они все согласны ехать с нами в Китай и делать все, что надо.                – Разумно, может оказаться продуктивным. Если  вы на себя  берете все организационные вопросы с набором персонала  из других  регионов  России.- Вычурно высказался Залеский.  Под одобрительные кивки   головами Абрамовича  и Донских.                - Есть еще два моих зама, но с ними все решим. Я знаю, как их угомонить. Они, конечно, определенная сила, особенно, когда объединились. Но с правилами игры в госструктурах хорошо знакомы, на рожон не полезут. Делать подлости за спиной будут, но открыто на конфликт не пойдут.                –Все на так просто –Вмешался Вадим. -  Если не нейтрализовать Зубца  и Ярославцеву  они  могут рискнуть  и пойти на  скандал.                – Верно Вадим! У нас есть еще одна нерешенная проблема. Её зовут Ярославцева, профессор, доктор наук из института имени Губкина, приятельница Зубца.               
- Речь идет о Мирослава Олеговне? - уточнил Евгений.               
- Она самая! Зубец и Ярославцева могут сотворить любую публичную глупость, они с министерством не связаны, терять им нечего. Одна сплошная выгода Любой скандал пойдет им на пользу, прибавит популярности, - объяснил министр.               
- Зубец сам по себе, в одиночку, иногда бывает даже полезен, но когда они с Мирославой объединяются, получается гремучая смесь,- сказал референт. Он был в курсе всех интриг и сплетен министерства, за что очень ценился руководством.               
-Так что надо, чтоб она не пришла?- спросил Евгений.
- Евгений Александрович! Я знаком со справкой службы безопасности, составленной на вас. Она впечатляет, поэтому прошу без обид. Мы считаем, что в данном случае калечить людей нельзя. Надо, чтобы она пришла на ученый совет, переругалась с Зубцом и поддержала наш проект, - сказал министр.               
- Или хотя бы молчала,- добавил референт.


4.        
Евгений молчал, обдумывая требования, оценивая свои возможности. Вспоминал, что знает о профессоре  Ярославской. С Мирославой он многократно сталкивался, пока работал у Коренбаума, и потом, когда и он, и она работали у академика Шило. В те годы она была яркой женщиной с очень твердым характером. Любительница проводить свободное время в компании однокурсников и приятелей сына. Многие из них прошли через её постель, при этом она неизменно помогала им делать карьеру. Не брезговала и старшим поколением. Водила  тесную дружбу со всеми завлабами, в том числе и с Зубцом. Получалось, что их дружба прошла проверку годами.  Еще лучше Евгений хорошо знаком с её сыном, тусили, как говорят в ХХ1 веке   в одной   молодежной компании. Дружба  продолжалась   три года  пока  оба работали  в  институте геологии.  Дружба сошла на нет, когда Вячеслав, перешел работать в КГБ.  Постепенно  порвав все прежние связи. Был знаком с его сестрой. Но сегодня при встрече, наверно, её не узнает.                Лет пять назад, Евгений столкнулся с сыном Вячеслава и, соответственно, внуком Мирославы Олеговны - Бориславом Вячеславовичем Ярославцевым.  Отец покупал для него квартиру. Недорослю тогда было двадцать лет. Квартиру покупали в центре города в элитном доме, который начинал строить Евгений в 90-е годы. Внук профессора Борислав Ярославцев - вечный студент, не работал ни одного дня. История с квартирой окончилась тем, что внучок попался на попытке продать чужие квартиры по поддельным документам. Родители из скандала его вытащили, деньги пострадавшим вернули. Но были еще наркотики, поножовщина, изнасилования - слухи об этом доходили до Евгения. Он понял, как можно воздействовать на профессора  Ярославцеву. Ему предстояло сделать то же, что с ним безуспешно пытался проделать Островский десять  дней  назад. Хотя подобную грязную работу делать очень не хотелось, придется  с внуком его старой знакомой поступить  аналогичным образом. Оставалось решить по каким каналам действовать. Через полицию или через смотрящего Алекса. Наверное, оптимальное решение  - использовать полицию. Парня, что бы он ни натворил, и какой бы сволочью ни был, придется выпустить из тюрьмы. Такова будет цена выступления на ученом совете. Выбрав паузу, Евгений вышел в приемную. Сегодня здесь не было ни секретарши, ни референта. Набрал телефонный номер.
- Аркадий, добрый день, Вишневецкий беспокоит. Не отрываю, от чего-нибудь   очень важного?   
- Слушаю вас, Евгений Александрович.                - Нужна помощь, деликатная.               
- Сделаю, что смогу.
- В городе живет мажор Борислав Ярославцев. Наркотики, драки, поножовщина, изнасилования. Все дерьмо, что можно только придумать, имеется в наличии. Когда разрабатывали банду Коваля, там фигурировал нотариус Гоневич. В материалах на него пару раз мелькало имя и этого мажора в связи с торговлей недвижимостью. Без явного криминала, но, зная с кем, имеем дело, вопросы остаются. По весне разрабатывать информацию не стали. Хватало более бесспорных и доказанных преступлений.               
- Дело я помню. Фамилия  мелькала. Тогда на этого  парня показаний никто не давал.  Мы не спрашивали. Ничего  серьезного. Факт помню, но тогда внимания на него не обратил. Так, заурядный жулик с элементами мошенничества, Гоневич там выписывал левые доверенности.               
- Отец героя - полковник ФСБ. Прикрывал сына, сколько мог. Действовал через вашего прошлого начальника региональной ФСБ, его сменил Никонов. Так что мешать никто не будет. Задача такая: надо того поганца закрыть с возбуждением дела. Но три условия. Первое: закрыть надо по делу, не подбросив наркотики или ствол в багажник. Второе: сделать так, чтобы по вашей линии все было чисто, но чтобы его можно было вытащить на волю, когда его родня сделает то, что нам надо. И чтобы никто не мог даже подумать, что это подстава. И, наконец, третье: закрыть его надо в течение суток.
- Первые два условия легко исполнимы, третье, наверное, тоже, исходя из его биографии. Если он в городе. Через час я перезвоню. Надо посмотреть, что на него есть, с операми побеседовать, - минуту помолчав, обдумывая просьбу, сказал подполковник Хмелев               
 - Жду с нетерпением, -  кивнул   телефону Евгений.
Вернувшись в кабинет Абрамовича,  он сказал геологам:                - На решение проблемы Мирославы мне нужно четыре дня, еще сутки, чтобы мадам профессорша поняла, что надо делать то, что я попрошу. В следующий понедельник можно заседать. Она или поддержит проект, или он не пройдет. Я буду просить, чтобы она приехала и поддержала нас.               
- Если вы этого добьётесь, то я снимаю шляпу. Поехали, мужики, пообедаем,- предложил министр.               
Ближе к концу обеда завибрировал сотовый   телефон Евгения. Звонил подполковник Хмелев. Евгений отошел немного в сторону и ответил:               
- Слушаю.               
-  Бегло  посмотрел старые материалы. Фигуранта прямо сейчас можно закрыть по вновь открывшимся обстоятельствам, минимум, по трем уголовным делам, приостановленным ранее. Переговорил с операми, что крутили Гоневича. Нотариус еще весной дал показания, что  Ярославцев  полностью в теме черных риелторов. На нем, самое малое, три эпизода, что оформлял сам Гоневич. От меня только что ушел начальник уголовного розыска Зареченского РОВД. Мы с ним в паре работали на всех мобилизациях. Нормальный мужик, наш человек. Фигуранта он знает прекрасно. Его задерживали раз десять, и все по делу. Последний раз, когда мы летом громили китайскую наркомафию. Его взяли с колесами, изъяли три сотни таблеток эфедрина. Тогда он кидался с ножом, одному сотруднику распорол форму. Как всегда отделался лёгким испугом. В тот раз на полковника Солянника, начальника зареченского районного отдела, надавили из аппарата прошлого губернатора. Фигуранта, если немного поковыряться в том, что уже есть, можно закрыть прямо сейчас, можно вечером в ночном клубе, или завтра. Этот блатной придурок надоел всем. Прыгать с ножом на сотрудников и остаться по сути безнаказанным. Очень плохой прецедент в глазах сотрудников. Этого гада на добыло просто пристрелить. Если мы его закроем, нам еще все спасибо скажут, – Подробно рассказал Хмелев.            
- Понял тебя, Аркадий. Если твой приятель нормальный мужик - это хорошо. Сможете закрыть барана по первому свистку - отлично. Но как он среагирует, если фигуранта через три дня надо будет выпустить?                –
- Вообще-то плохо, но все сделает.               
- Вот и я про это! Наших людей обижать нельзя.               
- Я ему объясню, что это надо для дела. Поймет.               
- Надо сделать примерно так: закрываем его сегодня в ночном клубе, за что именно, не важно, найдете любой предлог. Паренек, как я понимаю, натура творческая, увлекающаяся. Наглеет вполоборота. Это хорошо. Не мешайте ему обнаглеть до любой крайности. Не пресекайте мгновенно его фокусы. Когда задержите, дайте ему возможность связаться со всеми, с кем захочет. Пусть звонит и говорит, сколько пожелает. Адвокату, жене, матери, отцу, ОБСЕ, ООН. Бить его, к сожалению, пока нельзя.               
- Что делать с записью переговоров? Как долго ждать? - попросил уточнить милиционер. 
- Записывать смысла не вижу. Тут оперативной работы не предвидится. Хотя, запишите на всякий случай, если не сложно организовать. По фигуранту - подождите немного, а через три дня выпустите на подписку о невыезде. А ваш приятель из Зареченского отдела  получает возможность разрабатывать фигуранта в рамках дела Гоневича и Коваля по полной программе. Там должны быть очень интересные материалы. Обеспечь ему допуск до всего, что нарыли на Коваля и Гоневича. Объясни коллеге заранее, что операция состоит из двух частей. Вторая часть - разработка Гоневича. Без исполнения первой задачи освободить фигуранта в ближайшие дни не получится.               
- В этом раскладе, думаю, всё поймут, возражений не будет.               
- Ну, и отлично, значит, фигуранта закрываете сегодня, а ближе к выходным, как позвоню, выпускаете на подписку. Мне надо, чтобы родня фигуранта задействовала все связи. Начинайте его крутить, методично, спокойно, без ажиотажа. Докажите, что фигурант ваш.  Не докажете его вины, считайте, что ему повезло.               
- Понял, сделаем! Но на нас начнут давить! Когда Шеф приедет? -  засомневался Хмелёв.
- Аркадий, не беспокойся,  послезавтра я  переговорю с Перелетовым и со Щеголевым. Предупрежу их о давлении. Не сомневайся, тебя прикроют. Увижусь и с Борисом Валерьевичем, он тормознет своих сотрудников, чтоб к вам не лезли, не мешали работать.               
- Причем здесь старшие братья? – с сомнением спросил Хмелев.               
- Давить на вас, вмешиваться будут они, - успокоил его Евгений.               
- Спасибо! Тогда мы справимся, -  теперь уже с уверенностью в голосе пообещал подполковник.
Евгений вернулся за стол и сказал геологам:               
- Мне звонили с Дальнего Востока, люди начали решать проблему Мирославы. Все необходимое нашли.

5.

Роман Ковалев медленно, не спеша, пешком поднимался на 8 этаж гостиницы «Байкал». Он шел по противопожарной лестничной шахте, останавливаясь на каждой площадке для размышлений. Он входил в роль. Последний раз перед выходом на сцену проговаривал текст роли, отрабатывая московский говор. Это начинало раздражать. Три дня он   точно  также  изучал пожарную лестницу гостиницы «Академическая», пешком поднимался на 15 этаж, тренируясь закрывать лицо, козырьком бейсболки, отворачиваясь от камер охраны. Когда все было организовано, горничные и курьеры готовы, завезен реквизит, он научился автоматически прятать лицо, вбив себе в подсознание, точное расположение камер наблюдения, было назначено точное время проведения операции: 12-30. В 11-00 Островский сдал номера в «Академической» и переехал в гостиницу «Байкал». Еще через сутки Роман стал  готовить работу в «Байкале». Когда он спросил Вишневецкого, почему клиент сбежал, и не связано ли это с его активностью.  Шеф его успокоил, объяснил, что клиент мошенник и просто трус. Клиент прокололся сам, когда готовил свою отработку и облажался. Заказчик провокации разозлился из-за провала и поругался с исполнителем. Исполнитель, которого должен был отработать Роман, побоялся, что может прилететь ответка и сбежал. Решил сменить гостиницу, чтобы не раздражать своим присутствием всех, кто замешан в эту историю. Жаль, что так получилось, но придется  начинать все сначала.               
Роман в последний раз мысленно планировал очередность сцен, просчитывал время выхода очередных исполнителей. Он исполнял эту роль, по меньшей мере, десять раз за последние пять лет. Премьеры проходили почти всегда успешно, но бывали срывы,  накладки и недоразумения. Работать становилось все тяжелее и тяжелее. Ковалева больше всего раздражали  натыканные всюду видео  камеры. От такого количества снимающей аппаратуры невозможно ни спрятаться от объективов, ни закрыться надвинутой на лоб бейсболкой. Как бы хорошо он не исполнял свою роль, всегда оставался риск, что либо жертва, либо свидетели смогут через месяц или через полгода что-то вспомнить. Затем последует поиск среди записей видеокамер, нахождение его лица, опознание, проверка алиби и, в итоге, очень неприятные вопросы. Хорошо, если спрашивать будет следователь. Для борьбы с полицией есть надзорные органы, адвокаты, оборотни в погонах, просто профессиональная непригодность и отсутствие опыта у работников. Полиция опасна, но не смертельна. Куда опасней и неприятней допрос с помощью паяльника или утюга у бандитов или охраны фирмы. У смеси бывших милиционеров с бандитами. Остается только создавать новые и новые версии той роли, которую он играл.  Понятные, легко проверяемые, они должны сами собой напрашиваться у зрителей. Это все лежало на нем, как и выступление. Как выражается шеф, технология пережила сама себя. Её надо менять, но на что, в голову пока не приходило. Все, что Евгений мог сделать, он делал. Направлял все больше людей прикрывать его: четырех свидетелей, необходимых для достоверности, португальцев для безопасности, Смехова, как повелось последние время, отвечавшего за разведку обстановки и подготовку фона для его визита.               
Роман происходил из семьи артистов провинциального театра, в Сибири он с трех лет все время проводил с родителями на сцене, на репетициях или за кулисами. С годами Роман превратился в высокого красивого молодого человека с артистической внешностью и замашками театральной богемы. Очень любил женщин, и они платили ему тем же. Его ждала театральная карьера. Он был не лишен таланта и обладал неплохой школой. Беда была в другом. В его родном театре, где все актрисы в прямом смысле носили его на руках, требовался только один герой любовник, и это место занимал его отец. Зарплата у его родителей была мизерной, платить за учебу сына в столичных вузах денег они не имели. Поэтому молодой человек старался из своих внешних данных, способностей и навыков, приобретенных с раннего детства, выжать все, что мог.                Спрос на его способности нашелся. Он оказался нужен Вишневецкому, который оценил их по достоинству. Через пять лет  совместной работы Роман научился очень многому, прочел массу специальной литературы о преподавании в театральных учебных заведениях и сегодня считал себя очень талантливым режиссером-самоучкой, не менее талантливым, чем Станиславский и оба Бондурчука, вместе взятых. Попробовал бы кто-нибудь из них за 3-4 дня без репетиций, без профессиональных актеров сотворить спектакль продолжительностью в полчаса, состоящий из 10 мизансцен, с темпом действия, как в американском вестерне, только без стрельбы.  Да никогда не смогли бы! У него это выходило постоянно, под бурные аплодисменты единственного посвященного зрителя. Вишневецкий, как постоянный критик его творческих потуг, был с ним согласен.               
Мизансцена первая. В люксе Островского  в двух креслах, вольготно развалясь, сидели Хальзов и Сергиенко. За журнальным столиком устроились Островский и Смехов. Они обсуждали, как бы и им присоединиться к закупу кроссовок по бросовым ценам. Все ждали португальцев. Они опаздывали. Смехова то и дело отрывали от беседы телефонные звонки, он извинялся, прерывал разговор с Островским, отвечал звонившим, говорил несколько минут и продолжал прерванные звонком разговоры.               
Мизансцена вторая. Тот же люкс. Раздался вежливый стук в дверь. Пришел курьер ДЧЛ с какими-то документами. Через минуту появился продавец уже кем-то заказанной и оплаченной пиццы. Пока остальные выясняли, кто же это такой предусмотрительный, Михаил расписался и за её получение и за доставку ДЧЛ. Ушел  разносчик пиццы, следом за ним, оставив пакет, ушел курьер.               
Мизансцена третья. Тот же люкс. Пришла уборка номеров, от неё с трудом избавился Михаил. Одновременно вернулся курьер ДНЛ, просил еще в одном месте поставить подпись и заверить её печатью, так как документы предназначены юридическому, а не физическому лицу. Просто подпись Михаила означает, что письмо вручено физическому лицу. Михаил долго искал в дипломате печать компании. Нашел грязный пластиковый пакет с печатью, подушечками с краской красной и синей, еще раз подписал накладную и поставил печать. Смехова продолжали отвлекать беспрерывные телефонные звонки. Курьер очень извинялся, что забыл все сделать с первого раза. Наконец, вышел из номера.               
Мизансцена четвертая. Тот же люкс. Появилась очень симпатичная девочка с большой телегой и стала пополнять мини-бар бесплатными напитками, в виде пробников коньяка, виски, водки и вин. Девушка, демонстрируя всем до неприличия короткую юбку и оголенные стройные ноги, ухитрялась кокетничать и заигрывать с четырьмя присутствующими мужчинами одновременно. Они дружно сместились к её тележке с кучей вопросов. В процессе начавшейся стихийной дегустации о кроссовках все забыли. На фоне творившегося сумасшедшего дома, с употреблением халявного элитного алкоголя, раздался телефонный звонок. Михаилу позвонили из секретариата министерства геологии. Оказалось, звонила женщина. Она предупредила, что к нему едет курьер с невероятно важными бумагами, которые надо принять с соблюдением всех формальностей. Островский из соображения «понтов», переговорил с министерством, включив громкую связь, чтобы все слышали, какой он важный человек.               
Мизансцена пятая. Тот же гостиничный номер. Внимание всех присутствующих сконцентрировалось на Смехове. Попросив тишины, он начал созваниваться с Ван Бао Дцином. Девушка со спиртным ушла. В эту же минуту пришел курьер из министерства, в  фирменной одежде с массой значков и нашивок. Михаил предъявил курьеру паспорт и расписался там, где показал курьер, попросив расшифровать фамилию.               
Мизансцена шестая, Люкс Островского. Пришли друзья Смехова из Португалии, которых все ждали. Гостей было трое. Все внимание сосредоточилось на них. Михаилу стало не до курьера. Поставив печать в указанное им место, благо она была под рукой, он тут же забыл о курьере. В отличии от Хальзова и Сергиенко, которых очень волновало, что же такого секретного тот принес. Еще через пять минут все присутствующие отправились обедать в ресторан отеля. Занавес.               
Сценариев таких спектаклей у великого подпольного сценариста было пять. Они назывались: Гостиница, Офис, Квартира, Полиция, Вышестоящая инстанция. В «Байкале» разыграли миниатюру «Гостиница» в последней редакции, с изменениями и дополнениями. Романа, как истинного художника, смущало   отсутствие зрителей  и аплодисментов.  Единственными,   посвященными в методику, изобретенную Евгением и воплощенную в жизнь Романом, была чета Вишневецких. Постоянный зритель, видевший миниатюры «Офис» и «Гостиница» был Смехов. Он даже принимал в них участие, правда, не зная, что он участник представления. Сам он ничего не понял и не заметил, отчего Роман еще больше возгордился собой и своим талантом режиссера. Евгений отдавая должное  помощнику, продолжал считать, что идея не менее важна, чем исполнение. Ирина стояла на своей точке зрения, что у режиссера ничего нет, кроме смазливой рожи, её муж не прав, что не отправил его к праотцам самым болезненным образом. Человеку, предавшему один раз, веры больше нет. Он будет предавать всегда, каждый раз, когда подвернется подходящий случай. Роман её точку зрения знал, поэтому без крайней нужды старался на глаза жены шефа не попадаться. Шеф считал, и Ковалев с ним был согласен, что мир и жизнь изменились, люди вокруг них тоже стали другими. Что бы там ни было, устарела методика, как уверял автор, или нет, на чем стоял Ковалев, технология работала, и, как и ранее, приносила нужные шефу  результаты. Вишневецкий, конечно, прав, работать стало тяжелее и, кроме того, на порядок дороже. Ну, вот сегодня, одних пробников  пришлось накупить? 76 штук. В номер поставили половину, остальные выпил сам Роман вместе с танцовщицей из стриптиза, которая изображала горничную, менявшую напитки в мини-баре. А сколько она взяла за три дня, что мы с ней репетировали сцену! Нет, это фантастика, а не цены. Шеф как увидел, так и крякнул. Но посмотрел на девочку на репетиции и согласился. Если все издержки, начиная с моей поездки самолетом в оба конца, сложить, то получатся бешеные деньги. Но это все в Москве, где-нибудь в Урюпинске или в моем родном Минусинске все обойдется на порядок дешевле. Но издержки в столице впечатляют. Интересно, с той бумаги, что мы добыли, сколько шеф сможет снять денег. Нет, я согласен, он большая голова, такое придумать, это же надо! Он несколько раз под давлением Ирины и Бернштейна пытался меня заменить. Ничего не вышло. Правда, была одна толковая девочка. Совсем молодая.  Лет 16 или 17. Она не пыталась играть кого-то, она саму себя изображала, школьницу. Получалось очень любопытно. Но как только подросла, поступила учиться в Институт Искусств на театральный  факультет. Поумнела, начала задавать много неудобных вопросов. Так шефу, вопреки мнению Ирины и Бернштейна, пришлось вернуться к моим услугам. Все равно жаль девочку, хотя мне она была реальным конкурентом. У неё будет большое будущее в театре или кино.