Юная партизанка

          Это подлинная история участницы партизанского движения М.В. Новожиловой. Памяти её посвящается.               
               
   
     Услышав голос матери, Маруся вскочила с постели, не успев даже открыть глаза. Она привыкла вставать рано, а сегодня и вовсе оставалась за хозяйку. В деревне начался сенокос. Отец со старшим братом уже поджидали мать в сенях, которая на ходу давала наставления:

     _ Доченька, проводи Зорьку, а Нюрку сама попаси. Да, поешь блинчиков с молочком. Мы пошли...

     Зорька-то, любимица всей семьи, была умной и покладистой коровой. Она хорошо ходила со стадом, сама возвращалась вечером домой. А вот Нюрка, со своим козьим упрямством, из деревенского стада всегда убегала, чем доставляла немало хлопот.

     «Хорошо, - часто думала Маруся, - что её Манькой не назвали, как предлагал отец». Помнится, тогда воспротивилась мать: "Василий, у нас дочка Мария. Это и Маруся, и Маня. А ты козу кликать так будешь?" Перебрав тщательно все подходящие имена, решено было назвать козу Нюркой, благо среди соседей не было женщин с этим именем. Вот теперь эту несносную Нюрку предстоит Марусе тащить на верёвке на луг к речке.

     Теперь-то, в одиннадцать лет, девочка справлялась неплохо с этой упрямицей. А вот три года назад противная коза проволокла Марусю на верёвке, пытавшуюся удержать её, почти пол деревни на животе. Ох, и смеху тогда было. Мальчишки до сих пор вспоминают этот "пластунский забег".

     Сегодня коза вела себя неплохо, ходила возле колышка, к которому была привязана, и мирно пощипывала травку. И девочка могла спокойно наблюдать за причудливыми белыми облаками, любоваться солнечными бликами на речной глади и, конечно, мечтать.

     Первая мечта Маруси - это побывать в большом городе. Родители были, даже брат ездил, а её никогда не брали. Вторая мечта - это поскорее вырасти и выучиться на врача, который лечит животных, как дядя Паша с соседнего хутора.

     Солнышко так приятно ласкало Марусино лицо, которое тут же прохладой освежал ветерок с реки, что девочка, разомлев, даже вздремнула. А когда проснулась, поняла, что уже далеко за полдень, и надо поторопиться домой, чтобы успеть сварить картошки к приходу родителей.

     В деревне стояла какая-то напряжённая тишина, это почему-то насторожило Марусю. Больше всего её удивило, что домочадцы уже были дома.

     _ Мама, я что опоздала? Прости...

     _ Да нет, дочка, это мы рано вернулись. Присядь, милая...

     _ Что-то случилось?

     В глазах матери заблестели слёзы и, приобняв дочь, она тихо промолвила:

     _ Плохое случилось... Война... Началась война...

     Так Маруся впервые услышала это пугающее слово "Война", которое отпечаталось в её детском сознании материнскими слезами и притаившейся деревней.

     Однако, в деревне, как потом показалось Марусе, мало что изменилось. Вот только по большаку почти непрерывно шли колонны солдат. Отец говорил в сторону границы. До Белоруссии было всего-то чуть более двадцати километров. Ребятишки бегали вдоль колонн, поили солдат молоком и водой, так как деньки стояли жаркие.

     Через какое-то время Маруся заметила, что солдаты уже идут в обратном направлении. Измотанные дальней дорогой они выглядели усталыми и угрюмыми. На недоуменный вопрос дочери, отец ответил коротко: "Отступают".

     В деревне стало тревожно. Мужчины из многих семей уходили на фронт, и то и дело из хат доносились бабьи завывания. А ещё, всё чаще и чаще звучало страшное для всех слово - немцы.

     Немцы появились в деревне в конце июля. На мотоциклах и машинах они со скоростью проносились по большаку, изредка останавливаясь у колодца. Любопытные ребятишки, страшась, с осторожностью собирались поодаль и с любопытством рассматривали немецких солдат. Как-то в этой стайке оказалась и Маруся.

     Солдаты у колодца пили воду, громко разговаривали на своём непонятном языке, даже смеялись. Один из них, высокий белобрысый немец, вынув из кармана горсть конфет, приблизился к детям. От страха ребятишки не могли двинуться с места. Немец же лепетал что-то непонятное и вкладывал в их ладошки по конфетке.

     С этой, зажатой в руке конфеткой, Маруся, прибежав домой, крикнула с порога матери, хлопотавшей у печи:

     _ Мам, а немцы-то - совсем не страшные. Вот! - и она разжала кулачок. – Смотри, чем угостили?

     Мать, повернувшись к дочери, какое-то время смотрела на её ладонь, потом, сильно ударив по руке, так, что конфета упала на пол, проговорила:

     _ Сейчас же выброси её на огород в выгребную яму. И чтобы никогда... Слышишь? Никогда ничего не брала.

     Это внезапное негодование матери так сильно подействовало на девочку, что она даже не решилась задать вопрос: "Почему?", а поспешила побыстрей избавиться от немецкого угощения, боясь ещё и гнева отца.
                * * *
     Отец Маруси, Василий Фёдорович Завьялов, был уважаемым в деревне человеком, известным всей округе портным. К началу войны он уже перешагнул призывной возраст, поэтому был дома и, по-прежнему, занимался своим делом.

     Износившиеся к зиме крестьяне вереницей шли к мастеру, и он, никому не отказывая, день и ночь строчил на своей любимой "помощнице", машинке «Зингер».  Наведывались частенько и полицаи, после визитов которых, отец с негодованием произносил:

     _ Всё вынюхивают, сволочи. Прихвастни немецкие.

     А "вынюхивать" было что. Однажды ночью Маруся проснулась от стука в окно. В дом вошли трое. Как она поняла позже, это были партизаны, о которых уже давно шептались в деревне.

     _ Василий Фёдорович, нужна твоя помощь. Выручай. Трудно у нас с одёжкой. Починить бы...

     С тех пор частенько партизаны тайком по ночам посещали дом портного. К лету эти посещения стали опасными и для партизан, и для семьи. Немцы, которые раньше только изредка останавливались в деревне, теперь обосновались здесь основательно. То и дело до деревни доходили слухи о партизанских действиях, и немцы лютовали.

     Как-то, посетившие дом Завьяловых партизаны предложили Василию Фёдоровичу уйти с ними в лес. Его помощь была отряду необходима. Было решено взять и сына Михаила.

     Маруся, тихо всхлипывая, с печки наблюдала как отец и старший брат спешно собирались. Мать, стараясь как можно больше затолкать вещей и провизии в вещмешки мужа и сына, быстро сновала по дому. Когда всё было готово, отец поцеловал Марусю, в свесившуюся с печки голову, крепко обнял жену, и, прижав к себе завёрнутую в одеяло швейную машинку, быстро пошёл к двери. За ним последовал Михаил, который ещё быстрее проделал за отцом те же манипуляции.

     Только, когда захлопнулась за ними дверь, девочка услышала едва сдерживаемые рыдания матери, которые не прекращались до самого утра.
               
     Трудно пережили зиму мать с дочерью, оставшиеся без мужчин. Немцы не только днём, но и ночами выгоняли жителей на расчистку дороги, по которой продолжали сновать немецкие грузовики и тяжёлые танки. Казалось, полицаи и немцы на какое-то время забыли о семьях партизан.

    Беда пришла в начале лета сорок третьего. Ответом фашистов на очередную подрывную деятельность партизан, стали карательные меры, жестокие и беспощадные.

     Тем утром Маруся ушла в соседнее село, чтобы обменять кое - что из вещей на продукты. Вернулась к пепелищу. Их дом был сожжён, матери нигде не было. Маруся ничего не могла понять, она стояла, как вкопанная не в силах пошевелиться и даже проявить какие-то эмоции.

     _ Увезли, девонька, твою мамку полицаи, - запричитала появившаяся рядом с ней соседка. - Пойдём поскорей отсюда. Как бы снова не нагрянули.

     Два месяца скрывалась Маруся по соседям, а в начале сентября внезапно появился отец. Он показался ей сильно постаревшим, глубокие морщины избороздили его лицо, волосы окончательно стали седыми.

     _ Собирайся, дочка. Со мной поедешь. Хватит по чужим хатам прятаться.
Тётка Нина, у которой проживала тогда Маруся, попыталась остановить Василия Фёдоровича:

     _ Что ты, Фёдороч, куда девке в лес? Пусть остаётся...

     _ Ей уже тринадцать. Не убьют, так в Германию угонят. Надо. Собирайся, дочка, дорога дальняя.

     _ Папа, - прижавшись к груди отца, с трудом ворочая языком, произнесла Маруся, - а мама?

    _ Расстреляли сволочи нашу мамку. Увезли недалеко. Здесь рядом, в овраге нашли. Похоронили мы её... Не плачь, милая, надо идти, нас ждут.

                * * *
     Обоз из пяти подвод без лишнего шума двигался по лесной дороге. Сначала лошадьми правили деревенские подростки, важно подёргивая поводья и цокая языком. Часа через три обоз встретили партизаны, быстро и слаженно перегрузившие провизию на свои телеги. Маруся сидела, прижавшись спиной к каким-то мешкам, и молча глотала слёзы. Слишком тяжёлую весть принёс отец. Что-то теперь будет?
 
     Первую ночь в партизанском отряде Маруся спала крепко, без страха и сновидений. Дальняя дорога так утомила девочку, что она проспала до полудня. Выбравшись, наконец, из землянки, жмурясь от яркого солнышка, она никого не увидела кроме отца, спешившего к ней.

     _ Папа, а где все партизаны? Мы что? Здесь одни?

     _ Почему одни? Все на своих местах, дочка. Здесь, в землянках, наш хозяйственный взвод. Там, видишь за деревьями, палатки? Это палатки с ранеными. Все боевые взводы рассредоточены по лесу в целях безопасности. Передвигаться по лесу нам без приказа нельзя.

     _ Как нельзя? - воскликнула Маруся. А если...

     _ Без "если", - сердито перебил отец. - Задавать лишние вопросы тоже нельзя, а вот приказы и распоряжения выполнять обязательно. Бери вёдра, беги вниз к речке за водой. - И смягчившись, ласковым голосом добавил: - Вот тебе и первое задание, боец.

     Так началась новая жизнь юной партизанки Марии Завьяловой. Девочка выполняла поручения не только отца. Она ухаживала за ранеными, помогала повару, сапожнику. Без устали стирала до зимних холодов бельё на небольшой речушке, что протекала вблизи лагеря. Марусю, конечно, жалели, старались оберегать. То и дело слышалось:

     _ Дочка, отдохни, родная. Успеешь ещё...

     Однако Маруся понимала, что она здесь такой же боец и не должна пользоваться поблажками. Короткий отдых выдавался очень редко. В такие минуты девочка убегала к речке и, сидя на косогоре под берёзкой, слушала пение птиц, журчание воды и предавалась своему любимому занятию - мечтала. Но тревожные мысли вновь и вновь возвращали её к действительности, и тяжёлое чувство утраты овладевало сердцем девочки: "Мама...  Как же мне тебя не хватает..."

     Других детей в лагере не было. Отец сказал, что их отправляют на Большую землю. Только однажды она увидела мальчишку из разведроты. Ему было тоже 12-13 лет, а он ходил в разведку. Маруся не спала потом всю ночь, думала, смогла бы она, как он. Ничего так и не решив, сделала вывод: должна служить здесь - добросовестно, по- взрослому.

     Не могла Маруся только привыкнуть к рёву немецких самолётов, которые частенько кружили над лесом. Особенно после одного массированного налёта вражеской авиации, когда поступил приказ разойтись по лесу. Маруся в суматохе, потеряв отца, убежала с небольшой группой партизан и долго скрывалась в еловой чаще. Когда всё стихло, отправились в лагерь и тут окрик:

     _ Стой! Руки. Оружие на землю...

Спутники Маруси растерялись, что это? Вроде свои?

     _ Да свои мы, братцы. Не видите?
     _ Пароль...
     _ Не знаем.

     Маруся, дрожа всем телом, прижалась к одному из мужчин и закрыла глаза. Открыла же их только, когда услышала рядом слова, сопровождающие молодым задорным смехом:

     _ Свои - видим! Девчонка - точно своя...

     Когда вернулись в лагерь, дядя Коля (так называла Маруся одного из партизан) подойдя к встревоженному отцу девочки, который, положив руки на плечи дочери, разглядывал её, как бы проверяя её сохранность, сказал:

     _ Принимай, Фёдороч, доченьку. Нашу спасительницу, - и на вопрошающий взгляд старшего Завьялова продолжил: - Ну так ребята из соседней бригады, когда Маруську увидели только поверили, что свои и не пульнули в нас. Вот так-то...

     Однажды, в землянку портного шумно ввалился незнакомый человек в военной форме. Маруся, только на секунду подняв голову от работы, опять принялась распутывать парашютные стропы на нитки. Отвлекаться было нельзя, нитки могли запутаться. А они срочно нужны были отцу, который тут же строчил на своей машинке из парашютной ткани нательные рубахи для бойцов.

     _ Кто здесь Мария Завьялова? - откашлявшись, громко проговорил вошедший.
    _ Я, уронив нитки... - поднялась Маруся и посмотрела на отца, который уже тоже стоял рядом и держал девочку за руку.

    _ Собирайся, командир вызывает. – И, посмотрев на испуганную девчонку, добавил: - Да не бойся ты, чего нахохлилась.

     Всю дорогу, еле поспевая за посыльным, Маруся пыталась успокоиться. Однако, тревожные мысли продолжали носиться в девичьей голове. Отправят в деревню или на Большую землю? А, может быть, я в чем-то провинилась?
Когда Маруся увидела спину командира, сидевшего за столом, ноги девочки вовсе подкосились.

     _ Доставил, - опять излишне громко прокричал посыльный.

     _ Свободен, - обернулся мужчина и внимательно посмотрел на Марусю. - Так, Мария Завьялова? Чего трусишь, боец?

     Маруся не могла вымолвить не слова. А командир продолжал:

     _ Отставить дрожь, боец Мария Завьялова. Я тебя пригласил, чтобы лично поздравить с зачислением в партизанскую бригаду имени Котовского. Теперь ты полноправный боец нашего отряда. Вот, смотри в списке партизан твоё имя рядом с отцом. Поздравляю, давай твою руку. Служи исправно.

     _ Ладно...

     _ Не ладно, а так есть, - скрывая улыбку, проговорил командир и подтолкнул девочку к выходу. - Иди, Мария Завьялова, тебя проводят. И учись отвечать по уставу. У нас как в регулярной армии.

     Теперь всю обратную дорогу сердечко Маруси ликовало. В голове проносились вновь и вновь слова командира: "Боец Мария Завьялова".

До поздней ночи Маруся рассказывала и пересказывала отцу встречу с командиром, которая обрастала всё новыми подробностями, и уже, засыпая, продолжала бормотать: "Надо обязательно выучиться отвечать по уставу. А там, может быть, и в разведку."

     Через несколько месяцев Брянщина была освобождена от немецких захватчиков, и Маруся была отправлена учиться к тётке в районный центр. Казалось бы, всё встаёт на свои места. Только Мария была уже не той наивной и беспечной девчонкой с небольшого хутора. Это была рано повзрослевшая девочка-подросток, за плечами которой была война и, которой ещё предстояло, как и всем детям войны, испытать и преодолеть много трудностей.