Будда и Мара

          Мара:
          – О, мудрый Будда! Господствовать  над всем земным мы вместе будем, но ты лишь только отрекись от своего призванья совсем! Аскетом хватит быть! Все радости плотские ты познай!
          Будда:
          – Тот, кто отречься от всего мирского сможет, – творит добро, идя тропою дхаммы,
          Сумеет, разорвав сансары путы, достичь благоспокойствия ниббаны!
          Мара:
          – Мне жаль, что, не приняв меня, ты отказал!
          Будда:
          – О, эти женщины! Желаньями подобны всепожирающему пламени они!
          От мира отрешась, свой подвиг совершая, себя от скверны любострастья сохрани.


          Однажды перед достижением просветления Будда, или точнее, пока еще бодхисаттва, которому еще только предстояло сделаться Просветленным, сидел, медитируя, на мягкой зеленой траве под большим деревом бодхи с коричневой рельефной корой и зелеными, сверкающими на солнце, листьями. Он сложил ноги под себя, а руки  – на толстом животе, закрыв глаза и слегка покачиваясь. Божественная аура света окружала его.
          Большая блестящая змея с красивым узором и желтыми янтарными глазами тихо подползла к нему, пошевелила длинным раздвоенным языком и, свернувшись кольцами, осторожно расположилась у его ног, взглянув на него немигающим взглядом и положив голову на свое тело. Она закрыла веки и заснула.
          Две красивые бабочки кружились перед ним, играя. Они легко и хаотично то поднимались вверх, то опускались к земле, то приближались, то отдалялись. Одна из них села на его плечо, сложив большие красивые крылья-паруса. Другая, поднявшись ввысь, села на изумрудный лист дерева, и тоже замерла, сложив крылья-паруса.
          Высоко в голубом, как лазурит, небе, широко раскрыв крылья, завис орел.
          Было тихо и спокойно. Все дышало счастьем и покоем.

          Но вдруг появился ветер, становясь все сильнее и сильнее. Небо стало темнеть от больших черных туч. И мир сразу изменился.
          Ветер прошелся по верхушкам деревьев, наклоняя их ниже, и послышался страшный шум, как будто от множества летящих крыльев.
          Это Мара, решив отомстить Будде за его отказ, собрала свое большое воинство и напала на одиноко сидящего и погруженного в себя юношу. Она насылала на него злых духов, ужасных демонов, страшных оборотней, безобразных тварей и рогатых виев.
          Все эти полулюди-полузвери были черны: они имели черные волосы, черные злые глаза, черные бороды. Они кричали, рычали, визжали, потрясали большими тяжелыми дубинами и размахивали острыми мечами. Будда слышал, как нечистая сила металась вокруг него, чуть не цепляя его концами крыльев и отвратительных хвостов.
          Но и большие камни, и длинные стрелы, и языки красного пламени, направленные на Великого, превращались в красивые цветы, едва коснувшись ауры света, окружающей Будду. Они медленно и тихо падали к его ногам.
          Юноша не был испуган и не был впечатлен этой страшной и большой силой. Его глаза оставались закрытыми, и он пребывал в спокойствии с улыбкой на его красивых губах.
          Да будет благословен Будда!

          – Ах! Так! – злилась Мара. – Так я использую для тебя  более страшное оружие! Это оружие воздействует на тщеславие и плотские стремления человека! От такого оружия еще ни один смертный не смог уберечься!
          – Услада, Страсть и Похоть! – позвала она своих дочерей. – Срочно явитесь ко мне! Здесь вы найдете чем заняться!
          Когда они появились, она приказала:
          – Дочки мои дорогие, наденьте самые красивые и соблазнительные наряды! Пусть ваши тела и ваши лица будут самыми прекрасными в мире! Вы должны завладеть Буддой! Его телом и его духом. Он должен быть сломлен!
          – Хорошо, матушка! – ответили дочки. – Мы сделаем все так, как ты приказала! Нам это не в первый раз делать! Ты останешься довольной!
          Они сложили руки перед собой и поклонились Маре.
          Но ни они, ни Мара не знали, что от них Будда был защищён силой великой любящей добротой «майтри» и великого сострадания «каруна» ко всему живому.

          Красавицы отправились к сидящему в окружении света Будде, приблизились к нему и стали  обольщать его. Тотчас расцветали повсюду бутоны красного бархатника, и сказали они ему:
          Мы явилась к тебе, как молнии,
          Блещут, словно звезды падучие.
          Крутобедрые и лукавые,
          Посмотри на нас, юноша, взор наш влекущий!
          На запястьях наших браслеты,
          А в ушах драгоценные серьги.
          Мы как солнце в полдень сияем.
          Кожа наша благоухает
          Превосходной сандаловой пудрой.
          Мы стройны, нежны и пригожи,
          Ноги ставим изящно и ровно,
          Мы идем и с собою уносим,
          О, желанный, твою мы душу.
          Наши бедра сужаются книзу –
          Мы их хоботу уподобляем.
          Умащенные лучшими мазями,
          Они блещут, как ось колесницы.
          А пупки наши, пушком окаймленные,
          Вид имеет цветущего лотоса,
          Так лоснятся, что издали кажется,
          Что покрыты блестящими лаками.
          Груди наши пышны и выпуклы,
          Так налиты, что крепки и упруги,
          Очертаниями подобны
          Половинкам маленькой тыквы.
          Наши шеи длинны, как у лани,
          И рисунки на них всем напомнят
          Своим рядом округлых линий
          Завитки океанской раковины.
          Наши яркие губы прелестны.
          А меж ними двумя рядами,
          Словно жемчуг, сверкают зубы.
          И смотреть-то на них приятно.
          Глаза у нас – загляденье:
          Длинны, широко раскрыты,
          Зрачки черные, уголки красные –
          Будто спелые плоды чёточника.
          Не излишне длинны наши волосы,
          Умащенные и опрятные,
          Золотым гребешком расчесаны,
          Источают запах сандала.

          Они наполовину открыли свои прекрасные лица.
          – Посмотри на наши лица, Будда! Ты еще никогда и нигде не видел такой красоты! – сказала Услада.
          Они сдержанно улыбались, показывали белоснежные зубы в окружении губ алого цвета, похожих на плоды бимбо. С полузакрытыми глазами сестры бросали зовущие взоры на юношу.
          Затем они стали соблазнять его наполовину прикрытыми высокими тугими грудями, между которыми едва поместится нитка жемчуга.
          – Посмотри на наши груди! Они еще никем не были тронуты! – говорила Страсть.
          Красавицы поднимали руки вверх, показывая нежную кожу на своих подмышках.
          Их бедра, прикрытые прозрачной тканью, тряслись подобно раскачиваемым ветром трубчатым листьям банана.
          Девушки, словно в испуге, кружили вокруг него, танцевали, пели, играли, изображая стыдливость, смеялись, веселились, ударяя по своим поясам с бубенцами и звеня кольцами на ногах.
          Дочери Мары сняли с себя всю одежду и украшения, показывая обнаженные тела во всей красе. Они натерлись благовониями и одели надушенные серьги. А на голове и на плечах у них были попугай и священная ворона.
          – Будда! –  обратилась к нему Похоть. – Испытай радость любви!
          Они стали осыпать его различными цветами, близко становясь возле него и пытаясь понять его мысли.
          Но лицо Будды оставался невозмутимым и чистым, подобно серебряному диску луны, и неподвижным, подобно горе Меру.
          Обольстительными словами пытались дочери Мары распалить Будду. Они говорили:
          – Друг, предадимся любви! Мы рождены даровать блаженство! Скорей вставай! Насладись своей чудесной и неповторимой молодостью! Взгляни на нас! Взгляни, наш господин, насколько мы обольстительны! Взгляни на наши высокие, тугие и полные груди, взгляни на любвеобильные широкие бедра! Наши тела рождены для наслаждения!
          Будда не шелохнулся, его чувства остались безмятежными. Великий был лишен двуличия, страсти, низости, сумасбродства. Он слегка улыбался и сказал:
          – Желания – скопища многочисленных страданий и корни несчастья. Они ведут неразумных к уходу от погружения в себя, от совершенства и подвижничества. Нельзя утолить жажду женской любви. Кто предается желаниям плоти, лишь усиливает свою жажду.
          Ваша плоть подобна пене, водяным пузырям, а также наполнена обманчивыми чувствами. Она подобна игре в забытье, мимолетной и эфемерной. Я вижу лишь, сколь нечисто, грязно и полно червей тело.
          Оно хрупко, жалко, подвержено тлену и преследуемо несчастьями. Желания непостоянны, подобно утренней росе на кончике былинки. Они схожи с быстро рассеиваемыми осенними облаками.
          Он умолк. Дочери Мары также исчезли, как и появились.
          Да будет благословен Будда!

          Когда же дочери рассказали Маре о своей неудаче и передали слова Будды, она была недовольна и ругалась:
          – Как же вам не удалось заставить Будду любить вас?! Ведь он не глупец! Он мудр! Так отчего же пренебрег вашей обольстительной красой?!
          Дочери Мары отвечали:
          – Он видит скрытое, ему неведома глупость. Его чувства свободны от желаний, а страсть не волнует его. Те способы обольщения, к которым мы прибегли, должны были бы распалить его сердце и вселить в него страсть. Однако их вид ни разу не смог взволновать его чувства. Непреклонный, подобно горе, он остался сидеть.
          – Я уничтожу тебя! – услышал Будда громкий крик Мары.
          А может быть, крика и не было, а было злое желание, похожее на крик.
           «Попробуй», –  хотел было ответить юноша, но промолчал. Будда знал, что коварным и злым словам Мары можно противопоставить только молчаливую доброту.
          Тотчас начался сильный ураган. Мир вокруг бушевал и бесновался, громко стонал и выл. Ледяной сильный ветер сменялся черной горячей бурей.
          Яркие ветвистые молнии, не переставая, били в землю, образуя на ее теле сильные черные ожоги и делая земле больно.
          – О, Мара, за что ты мне делаешь больно?! – стонала земля и сильно дрожала большими землетрясениями.
          Но ничто, созданное Марой, не достигало цели – ни тела Будды, ни его души. Тишина и покой непроницаемым щитом окружали юношу.
          Его охраняли десять совершенных качеств, обретённых им в этой и прошлых жизнях: щедрость, нравственная чистота, способность к отречению, интуитивная мудрость, самоотверженность, терпение, правдивость, решимость, любовь ко всем существам и невозмутимость.
          Когда же вдруг внезапно стихла буря, Мара, сев перед Буддой, начала говорить:
          – Да, я смерть. Ты меня видишь такой, другие – другой. Каждый видит меня по-своему и относится по-разному, но, в основном, мне не рады и меня не ждут, поэтому я и плохая для них.
          Она вздохнула и продолжила:
          – Но кто-то и рад моему приходу: уставшие, страдающие. Для них я ожидаемая и прекрасная.
          – В тебе много гордыни, – Будда спокойно ответил, – отсюда и все страдания.
          – Да, меня нечего бояться, – Мара успокоилась, – и поэтому меня можно не замечать. Жизнь длинна, – она даже улыбнулась, – и  ею нужно просто наслаждаться!
          – Жизнь коротка, – ответил Будда, – поэтому нужно жить «как будто голова горит» и игнорировать личный риск.
          Чуть подумав, он продолжил:
          – Так как жизнь может внезапно оборваться в любой момент, нужно немедленно воспользоваться своей драгоценной человеческой жизнью.
          Неожиданно перед собой вместо Мары он увидел прекрасного юношу, который, как две капли воды, был похож на него.
          – Это я – Будда, – сказал прекрасный юноша, – это я – живой! Это я – настоящий Будда! А тебя не существует! Ты иллюзия! Поэтому ты должен исчезнуть, потому что не существуешь!
          При этом прекрасный юноша громко и звонко рассмеялся.
          И тогда настоящий Будда дотронулся до земли и сказал:
          – Я призываю землю в свидетели, что я – Настоящий Будда! А ты – Мара!
          Сказав это, он победил самого себя.
          И земля задрожала, но не от боли, как было раньше во время бури, а от любви к Великому в подтверждение его справедливых слов.
          Мара в бессилии зарыдала и отступила, склонив свою непокорную голову перед Победителем.
          Все прекратилось. Стало тихо. Бесследно исчезла Мара. Как ничего и не было.
          В этот день под сакральным деревом бодхи Будда столкнулся с самой тёмной своей стороной. Мара всегда внутри нас. А победа над Марой – это победа над тёмной частью себя.
          И вдруг с голубого неба стал падать снег, но не белый, а цветной, и не холодный, а теплый. Маленькие снежинки медленно опускались на листья дерева, на зеленую траву, превращая все в разноцветный пестрый ковер.
          Бабочки разом взмахнули крылышками  и вспорхнули вверх к небу.
          Большая змея открыла веки, широко зевнула, показав розовую пасть с большими ядовитыми клыками, и снова заснула. Она все, что произошло с Буддой, проспала и ничего не увидела – она была мудра.
          Как обычно светило яркое солнце на голубом небе. В большом дереве о чем-то своем щебетали птицы.
           «Вот и все», - спокойно подумал юноша.
          Наступил вечер. Плавно опускающееся розовое солнце позолотило облака, превратив их в бело-желтые, затем в пурпурно-золотые, и исчезло в чреве земли.
          Все затихло. День завершился. Наступила черная звездная ночь.
          Да будет благословен Будда!