Последняя попытка

Международный Фонд Всм: ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЕЙ КОНКУРСА «ЛАУРЕАТ 78» ПРИЗНАНА ИРИНА ВЕБЕР 2 С ПРОИЗВЕДЕНИЕМ «ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА»



1982 год. Ленинград.

Я шла не спеша по Невскому, впитывая в себя предпраздничную суету города. За несколько дней до Нового года он был особенно красив. Проспект украсили светящимися гирляндами в виде снежинок и звёзд. Поперек улицы натянули разноцветные лампочки, которые переливались всеми цветами радуги, создавая ощущение сказочного мира. В магазинах толпились покупатели - они спешили выбрать подарки.
 
Весь город казался мне огромной счастливой семьёй, где каждый верил: впереди Новый год, который принесёт только лучшее.
Мне не хотелось расставаться с Ленинградом и я чувствовала лёгкую грусть, - на следующий день нужно было возвращаться домой, в Куйбышев.
В Ленинграде я оказалась из-за мамы, которую положили здесь в больницу, а я ухаживала за ней.

Наше путешествие домой началось не так, как обычно бывает у большинства желающих лететь самолётом. Мы не проходили паспортный контроль и регистрацию в общей очереди. Из больницы в аэропорт нас привезли в машине скорой помощи к медицинскому пункту, где досмотрели, оформили и в этой же машине доставили к трапу самолёта. Когда началась посадка пассажиров, мы уже сидели на своих местах.

Полёт проходил нормально. Не было даже воздушных ям, которые моя мама плохо переносила.

И вот, мы подлетаем к Куйбышеву. Самолёт начал снижение: постепенное и плавное, будто пилоты знали, что на борту находится очень больной человек. Я уже видела дороги с автомобилями, частные дома, густой  лес и даже отдельные деревья с тёмными стволами, не укрытые снежным покровом. В салоне чувствовалось легкое оживление: шуршание пакетами, разговоры, что, мол сейчас будем приземляться, что вот-вот, колёса соприкоснутся с землей.
 
Но что это?.. Какая-то сила буквально вдавила меня в кресло и появилось ощущение, что мы резко поднимаемся в небо. Я прильнула к иллюминатору: так и есть! Дома, дороги, лес с каждой секундой становились всё меньше и растворялись в туманной глади земли. Да! Да! Мы, действительно, взлетаем! Господи, Боже мой! Почему?   

- Что происходит? - громко спросила женщина, с накинутым на плечи чёрным шарфом, сидящая через проход от нас.
- Уходим в небо! - воскликнул её сосед так громко, что многие испуганно вздрогнули, внезапно осознав, что посадка откладывается.

Паника ещё не вспыхнула, но уже притаилась в сердцах пассажиров. Люди тревожно переглядывались, ища глазами стюардессу. Но  её не было, поэтому все принялись гадать, чем вызван такой внезапный взлёт? 

- Ира, что случилось? - испуганно спросила меня мама.
- Всё нормально. Не волнуйся. Скоро будем дома.

Самолёт, сделав большой круг, ещё раз пошёл на посадку. Вновь я вижу приближающуюся землю, шоссе, автомобили, двигающиеся по нему. 
И тут, салон тряхануло... Эта тряска пробежала по всему корпусу самолёта, заставляя вибрировать и пассажирские кресла, отчего мы судорожно вцепились в подлокотники, пытаясь побороть чувства страха и беспомощности. Самолёт ещё раз дернулся... потом ещё.   
- Ира, мне плохо с головой.
Мама обхватила двумя руками голову и с мольбой смотрела на меня. Её лицо побледнело, словно вся кровь отхлынула от него, оставив только мраморную бледность.
Я, в тревоге за маму, стала нажимать на кнопку вызова. Наконец, стюардесса вышла. Пассажиры нервно, с надрывом в голосе, спрашивали её, что случилось? На что стюардесса отвечала, что ждите сообщение командира корабля, раздавая при этом всем бумажные пакеты. Когда она подошла к нам, то и без моих объяснений поняла, что маме нехорошо.
- Я сейчас ничем не могу вам помочь. Но сообщу на землю, чтобы вас сразу же, как мы приземлимся, забрала скорая помощь.

В этот момент самолёт взмыл в воздух!

- Опять взлетаем! Это точно из-за шасси,... они не вышли, - испуганно выдохнул сосед женщины с шарфом.
- Ирочка, когда же мы приземлимся?
- Мамочка, - я нежно гладила её руки, ласково уговаривая, - скоро, совсем скоро... потерпи, дорогая.
Стюардесса ходила по рядам с вымученной улыбкой, стараясь выглядеть спокойной, утверждая, что всё в штатном режиме. Но все понимали, что это не так, и что она, так же как и мы напугана, но не имеет право показывать этого. Бортпроводница обязана сохранять хладнокровие в любой ситуации, быть опорой для пассажиров.
Третья попытка выпустить шасси ни к чему не привела. Лишь больше добавила паники.

- Да, что же это такое? Четвёртый раз взмываем!- закричал уже в отчаянии всё тот же мужчина.
В самолёте повисло гнетущее молчание. Казалось, что время замерло, оставив людей наедине со своим мрачными мыслями.
Я переживала за маму, стараясь отвлечь её, но слова не приносили облегчения. Тревога сжимала мою  грудь, и я мысленно умоляла кого-то: небо, судьбу, всё что угодно, чтобы шасси вышли, чтобы мы приземлились и чтобы всё обошлось.
Где-то впереди заплакал ребёнок. Его мать пыталась успокоить дитя, но её голос был такой взволнованный, что малыш, почувствовав это, заплакал ещё громче.

- А если шасси не выйдут? - раздался чей-то голос сзади.
- Молчи! Накаркаешь! - рявкнул кто-то басом за моей спиной.
- Ну, всё. – запричитал мужчина, - Нам конец.
- Прекратите, - резко бросила ему женщина с шарфом. - Здесь дети. Вы паникёр и провокатор.
- Вот, вместе с детьми и разобьёмся, - огрызнулся пессимист.
 
- Уважаемые пассажиры!- вдруг раздался голос из динамика, - с вами говорит командир корабля. На борту возникла техническая неисправность - шасси не удалось выпустить. Сейчас мы предпринимаем последнюю попытку. Если она окажется безуспешной, мы выполним аварийную посадку на снежное поле. Просим вас сохранять спокойствие и внимательно слушать инструкции экипажа. Мы делаем всё возможное для вашей безопасности.
 
После этой информации пассажиры словно онемели, пытаясь осмыслить услышанное. Но это длилось всего несколько секунд, а затем салон наполнился гулом голосов. Все заговорили наперебой: раздавались обрывки фраз, плач, вздохи, возгласы.   
- На поле?
- А если на нём кочки, да канавы? 
- Может лучше на реку? 
- Река же замёрзла!   
- Мы точно разобьёмся!
- Ой, мамочка родная, что же будет? 

Мы все ждали эту, последнюю попытку экипажа с невероятной надеждой. Ведь от неё зависела наша жизнь.
- Господи, ну помоги! - всхлипнул кто-то.
 
Самолёт стал дёргаться и раскачиваться. Он, словно, неведомое животное, пытался освободиться от тяжёлого бремени, от плода, который почему-то не мог выйти... Ну же... Давайте, выходите, миленькие шасси... Ну, пожалуйста!
 
В салоне наступила такая тишина, что, казалось, никто не дышит.
И вдруг... мы услышали звук, похожий на удар или мощный толчок. Звук повторился. Неужели?
- Шасси! Они вышли! - захлёбываясь от восторга, закричали практически все, вздохнув с облегчением, словно одновременно поняли, как это дышать. Слёзы радости блестели у всех на глазах. Какое счастье - мы спасены, мы выжили!
В тот момент, когда колёса самолёта коснулись посадочной полосы, раздался дружный крик пассажиров: "Ура!"
Я посмотрела в иллюминатор: на большой скорости, параллельно движению самолёта, мчалась машина скорой помощи.

Мы провели в медицинском пункте аэропорта около двух с половиной часов. Маме стало лучше и, убедившись в её стабильном состоянии, врач отпустил нас домой, под ответственность тех, кто нас встречал.

Из окна автомобиля я смотрела на свой город, который тоже был красиво украшен. Я улыбалась и радовалась нашему возвращению: "Как хорошо! Скоро Новый год, звон бокалов, подарки".
И вдруг, я ясно поняла, что самый главный подарок я уже получила. Кто подарил его - судьба, ангел-хранитель или просто счастливая случайность? - Не знаю. Этот подарок был без блестящей упаковки, но он подарил мне Завтра, возможность увидеть утро, дышать и слышать смех родных.
Глядя на яркий, сверкающий Куйбышев, я ощутила, что Новый год начался прямо сейчас: не нужно ждать боя курантов. Я живу. И это уже праздник.